Плач ребенка не так-то легко вынести. Особенно если вы измотанная нянечка позапрошлого столетия с десятью подопечными младенцами, чьи матери с утра до ночи вкалывают на местной фабрике. Или если вы старший ребенок в большой семье. Или замученная женщина на позднем сроке беременности, укачивающая предыдущего ребенка и цепенеющая от ужаса в ожидании очередной бессонной ночи. Конечно, эти крики неспроста: они сигнализируют о том, что ребенок голоден, у него колики, режутся зубы или пора менять подгузник. Но в первую очередь это громкий, громкий шум. И его трудно переносить.

Голубая мечта молодой мамы: дети наконец вырубятся и дадут ей поспать

Поэтому вы можете обратиться к «Успокоительному сиропу миссис Уинслоу», «Снадобью от Годфри», «Ветрогонному бальзаму Джейни» или «Эликсиру Даффи». Все эти средства, содержащие морфин или опиум, способны усыпить вашего малыша… или умертвить его.

Звучит ужасно, но назначение наркотических средств плачущим детям было обычным делом в течение нескольких тысячелетий. Так, в папирусе Эберса для успокоения младенцев рекомендуется успокоительное из мака и осиного помета. Врач и философ XI века Авиценна советовал применять смесь семян мака, аниса и фенхеля. С XV века до начала прошлого века для улучшения сна и для обезболивания при прорезывании зубов использовались разные вариации на основе опия и морфина. Что делать с ребенком, которого пора отлучать от груди? Ответ есть у отца-основателя Александра Гамильтона: можно дать немного молочной сыворотки с белым вином или разбавленного пунша на основе бренди, либо даже 1–2 чайных ложки опийного сиропа, дабы ребенок не беспокоился и не плакал, «пока он окончательно не забудет о материнской груди».

Эта проблема была актуальной повсеместно. В конце XIX века Чарльз Рут из Эдинбурга отметил, что няньки не только давали дурманящие средства детям, но и принимали их сами: «Сначала кормилица сама выпивает спиртное или употребляет опиум, которые проникают через молоко в организм ребенка… потом она же дает наркотик самому младенцу». Да, дети от этого засыпали, но из-за глубокого сна они постоянно недоедали. Кроме того, любая болезнь, сигналом о которой был бы плач, теперь оставалась скрытой от глаз взрослых.

 

Опиум: тихий час для ребенка

В наши дни эти няни не получили бы награду за безупречную работу. Но на самом деле они просто продолжали традицию применения опиума, восходящую еще к античности. Спустя примерно полчаса после употребления наступали довольство и сонливость, и даже самые неприятные болезненные ощущения исчезали. Звучит отлично, не считая побочных эффектов: кожного зуда, запора, тошноты и опасного замедления дыхания. А также формирования зависимости. И затем смерти.

Опиум – нянечка для бедняка

Опийный мак, Papaver somniferum (первое слово означает «мак» по-гречески, второе – «дающий сон» на латыни), известен человечеству более 5 тысяч лет. Его цветок как будто сделан из тонкой бумаги, окрашен в белый, красный, розовый или фиолетовый цвет, а лепестки очень быстро вянут, редко простояв больше двух дней. Но не обольщайтесь хрупкостью мака: его сила не в красоте цветов, а в мощном наркотике, таящемся в его головках. В 3400 году до н. э. шумеры называли его Hul Gil, или «цветок наслаждения». Спустя 2000 лет опиум уже широко применялся в Северной Африке, Европе и на Ближнем Востоке. Считалось, что его смеси с лакрицей и смолой способны лечить все болезни. Египетская богиня Исида давала богу Ра опиум для лечения головной боли (ведь голова иногда болит даже у богов).

В Древней Греции богов часто изображали с маками в руке или в маковых венках. Опий ассоциировали с теми богами, которые отвечали за успокоение или забвение: это Нюкта (богиня ночи), Гипнос (бог сна), Танатос (бог смерти) и Морфей (бог сновидений). В IV веке до н. э. Гиппократ уже понимал опасность опиума; он советовал использовать его для улучшения сна, при кровотечении, боли и женских болезнях – но в умеренных количествах. Гомер упоминает средство «непентес» (очевидно, сделанное на основе опия), которое Елена дала Телемаху, чтобы вызвать забвение. Опий в сочетании с болиголовом в смертельных дозах использовали также для казней; словом, это было весьма популярное снадобье, но назвать его применение правильным язык не поворачивается.

Опийный мак и его коробочки; на поперечном сечении виден млечный сок, богатый опиатами

Гален во II веке н. э. слишком сильно любил опиум, рекомендуя его при головокружении, глухоте, эпилепсии, инсульте, нарушениях зрения, камнях в почках, проказе – короче, при любых болезнях. В конце концов, опиум действительно улучшал самочувствие пациентов. Уже в XI веке Авиценна подробно описал его достоинства. В его сочинении «Канон врачебной науки» совершенно справедливо отмечается, что опиум помогает при подагрической боли, облегчает диарею и устраняет бессонницу (и действительно, это одно из древнейших снотворных в истории человечества). Его, по мнению Авиценны, можно применять даже для лечения повышенного либидо: «Больные с избыточным влечением могут использовать опий в качестве местного средства». Ну ладно, допустим.

Авиценна также обратил внимание читателей на симптомы отравления опиумом – нарушение дыхания, зуд и потерю сознания. Несмотря на это предупреждение Авиценны, легко представить, насколько частыми были передозировки в условиях, когда никто не контролировал производство и применение опиума. По иронии судьбы смерть самого Авиценны, вероятно, является первым в истории документированным случаем гибели от передозировки. Предполагается, что великий врач страдал от колик в желудке, и его слуга, желая его обокрасть, дал ему слишком большую дозу лекарства. Кстати, в то время Авиценна слишком много жил сексуальной жизнью (к вопросу о снижении полового влечения). Довольно скоро Авиценна умер. (Заметки на полях: боли в животе, секс и опиум могут вас убить. Хотя это и не худшая смерть.)

 

Новая жизнь опиума: лауданум

За невероятную популярность опиума в Европе XVI века следует поблагодарить Парацельса. Великий медик называл опий камнем бессмертия и изобрел его новую форму, лауданум, который он сам смиренно называл лучшим из лекарств. Один из современников Парацельса, Иоганн Опорин, писал: «Он создал пилюли, которые напоминали по виду мышиный помет, и назвал их лауданум… он утверждал, что это снадобье способно воскрешать из мертвых».

Детище Парацельса, так похожее на мышиный помет (кстати, слово «лауданум» происходит от латинского laudare – восхвалять), состояло, как полагают, из 25 % опиума, кусочков мумий (да-да, см. «Каннибализм в медицине»), безоара, вынутого из желудка коровы, белены (седативного и галлюциногенного растения), а также янтаря, толченых кораллов и жемчужин, мускуса, масел, косточки из сердца оленя (чего-чего?!) и рога единорога (скорее всего, носорога или нарвала). Некоторые рецептуры также включали в себя икру лягушки, апельсиновый сок, корицу, гвоздику, амбру и шафран. Короче говоря, это был опиум, смешанный с разными дорогостоящими примесями, которые придавали смеси умопомрачительный аромат. Словом, ничего принципиально нового. Могла ли эта штука воскрешать из мертвых? Эмм, нет.

Парацельс, изобретатель лауданума

Приспособления для курения опиума

В XVII веке Томас Сиденхем популяризировал свой вариант лауданума, лишенный прибамбасов Парацельса, зато содержавший замечательный компонент – алкоголь, причем в большом количестве. Также в составе были вкусовые добавки – корица и гвоздика. Это снадобье рекламировалось как средство от чумы – разумеется, оно не лечило страшную болезнь, хотя и могло облегчить страдания умирающих. Сиденхем, впрочем, этого не видел: он сбежал подальше от зачумленного Лондона как от… ну, как от чумы.

В последующем опиум стал одним из товаров самого массового потребления на планете. В XIX веке грянули две опиумные войны. Борьба Китая за суверенитет и торговлю, приправленная массовой зависимостью от опиума, привела к потере Гонконга, отошедшего к Великобритании более чем на 150 лет. Опиумные притоны, где любой желающий мог отведать наркотик, открылись по всему миру и часто снабжались за счет китайского опиумного рынка.

Однако на Западе была более популярна жидкая версия лауданума. Хотя она была не так сильна, как чистый опий, она отлично ударяла в голову, да и вкус имела более приятный. Алкогольное опьянение усиливало дурманящий эффект и эйфорию. Врачи охотно предлагали лауданум своим клиентам, его можно было купить без рецепта и с комфортом выпить дома, а не в притоне. Кроме того, его дозу можно было самостоятельно уменьшать или, что чаще, увеличивать, увеличивать и еще раз увеличивать.

Естественно, такая доступность лекарства имела и оборотную сторону, и многих накрыла черная тень зависимости. Наркотик легко маскировал все трудности жизни, к какому бы слою общества ни принадлежал его потребитель. В 1821 году Томас де Квинси в «Исповеди англичанина, употреблявшего опиум» весьма художественно описал свое пристрастие к лаудануму: «То была панацея от всех человеческих невзгод <…> счастье теперь покупалось за пенни и помещалось в жилетном кармане». Но дальше наступало прозрение: «Всякую ночь, казалось, сходил я <…> в пропасти и темные бездны <…> печальное состояние постепенно доходило до мрачного отчаяния, перед которым слово бессильно».

Лауданум. На бутылке предупреждение «Не принимать». Это несколько сбивает с толку

Зависимость оказалась нешуточной, но аптекари с успехом продавали галлоны лауданума, эликсиров опия и наркотических лекарств. «Доверов порошок», снадобье XVIII века, состояло из опиума, ипекакуаны, лакрицы, селитры (нитрат калия, отличное средство для изготовления солонины и фейерверков), а также сульфата калия. При лечении простуды и лихорадки «Доверов порошок» порой усыплял пациента навечно. Говоря об эффективной дозе (около 70 гран, то есть 4,5 грамма), сам создатель лекарства Томас Довер отмечал: «Некоторые аптекари советовали пациентам написать завещание, прежде чем они рискнут принять столь высокую дозу».

Ну что ж, как говорится, хозяин – барин.

Реклама бальзама из коры вишни, спирта и опиатов, около 1840. При «болезнях легких» – ну и конечно, чтобы веселее игралось

 

Морфин: мечта или кошмар?

Фридрих Вильгельм Адам Сертюрнер в возрасте всего 21 года успешно выделил морфин из смолистых веществ в головках опийного мака. К тому моменту он даже не был химиком, а лишь с 16 лет учился на фармацевта. Несмотря на несовершенство оборудования, он оказался упорным человеком. Сертюрнер назвал новое вещество principium somniferum за его снотворное действие в составе опия. А позже переименовал его в честь древнегреческого бога снов – Морфея.

Итак, морфин, вот и ты! Разумеется, Сертюрнеру надо было изучить вещество. Сначала он опробовал не слишком чистые образцы на бродячих собаках и на мыши, которая забрела в лабораторию. Затем выпил препарат сам и дал нескольким мальчикам-подросткам (привет, любители медицинской этики!). Сертюрнер отметил: «Эффект у трех молодых людей был невероятно быстрым и сильным: он проявлялся… слабостью и выраженной сонливостью на грани с обмороком… Сам я также впал в состояние, подобное сну». Опасаясь отравления, ученый дал подросткам уксус, чтобы вызвать рвоту. У некоторых тошнота и одурманенное состояние сохранялись в течение нескольких дней.

Сертюрнер понял главное: экстракт имел те самые свойства, за которые так обожали и ненавидели опиум. Поскольку общество на тот момент было готово попробовать нечто более сильное и очищенное, морфин вскоре оказался на рынке. Сэр Уильям Ослер, один из основателей современной медицинской науки, назвал морфин «божественным лекарством» (тут мы снова возвращаемся к богам и их головной боли). Хотя он, конечно, имел в виду, что морфин кардинально отличается от всего, созданного человечеством ранее.

В XIX веке такие методы лечения, как кровопускания, рвотные, пиявки и клизмы, все еще были в моде, однако морфин показался чем-то значительно более щадящим. Вместе с опиумом он на многие годы вошел во все медицинские справочники и рекомендовался при таких проблемах, как боль и диарея (следует отметить, что благодаря опиуму удалось спасти многих пострадавших от холеры и дизентерии). К сожалению, люди принимали его от всего подряд: морфином «лечили» укусы змей, бешенство, столбняк, язвы, диабет, отравления, депрессию и другие психические заболевания. Врачи и пациенты нашли в лице морфина очень удобное лекарство.

Во время Гражданской войны в США огромные количества морфина и опиума не только помогали при дизентерии и кошмарных боевых ранениях, но и формировали зависимость – она развивалась так часто, что в те годы ее часто называли солдатской или армейской болезнью. По воспоминаниям, военный хирург армии Севера майор Натан Майер, восседая на лошади, сыпал морфин на свою руку в перчатке и давал слизывать бойцам.

А в 1850-х годах, когда опиаты, казалось бы, уже были доступны в самой удобной и действенной форме, Александр Вуд изобрел шприц для подкожных инъекций. Морфин в инъекциях был гораздо сильнее и действовал в куда меньших дозах. В результате злоупотребление им стало еще популярнее – особенно в средних и богатых слоях общества, поскольку морфин, шприцы и иглы были дороги.

В 80-х годах XIX века изобретение Вуда привело к появлению двух новых слов – «морфиномания» и «морфинизм», то есть зависимость от морфина. Шприц стал не только чудом для медицины, но и причиной всеобщих проблем.

 

Героический героин?

Если опиум был источником радости и обезболивания для человечества, то морфин казался буквально спасением, ниспосланным с небес. Но и тот и другой вызывали зависимость, так что окончательного удовлетворения люди не получали. Наша природная страсть копаться в глубинах природы очень сильна и заставляет нас всегда искать что-нибудь лучше (или ужаснее) существующего. Так, где-то между изобретением ракеты (XIII век) и электронной почты (1971) мы умудрились придумать монстра по имени героин.

В 1874 году лондонский фармацевт Чарльз Ромли Элдер Райт находился в поиске такой формы морфина, которая бы не вызывала зависимости. Разработанный им новый опиат, диацетилморфин, оказался невероятно мощным, но лишь спустя десятилетие немецкий химик Генрих Дрезер, работавший на Bayer, решил сделать это лекарство главным источником заработка компании.

В то же самое время другой химик Bayer, Феликс Хоффман, как раз «заново открыл» аспирин. Однако Дрезер не считал, что на аспирине удастся получить большие барыши, – он думал, что аспирин «ослабляет сердце» (просим читателей, принимающих аспирин в связи с заболеваниями коронарных артерий, проигнорировать этот пассаж). Поэтому Дрезер дал Хоффману задание не возиться с аспирином, а на скорую руку синтезировать диацетилморфин, тем более что его уже создали ранее. Лекарство протестировали на кроликах и лягушках, а затем и на рабочих самой компании Bayer – им оно пришлось по вкусу. Некоторые отметили, что от него они почувствовали себя могучими и героическими (heroisch на немецком).

Препарат так и назвали – героин. Конечно-конечно, он не должен был вызывать зависимость и мог использоваться в качестве обезболивающего теми, кто хотел отказаться от опиума. (К слову, аспирин был и является мощным обезболивающим.) Также полагали, что у героина меньше побочных эффектов. Кроме того, он был очень сильным – в 8 раз сильнее морфина, то есть мог применяться в меньших дозах. Но было еще кое-что самое вкусное.

Bayer – компания, сейчас уже завязавшая с производством героина

Bayer рекламировала героин как лекарство от морфиновой зависимости.

К 1899 году компания производила тонну героина в год в виде таблеток, порошков, эликсиров и подслащенных пастилок. Лекарство продавалось по всему свету и считалось средством от туберкулеза, астмы, простуды и кашля разного происхождения. Реклама изобиловала невероятными похвалами: «Героин улучшает цвет лица, оживляет ум, регулирует деятельность желудочно-кишечного тракта и является идеальным защитником вашего здоровья». Многие врачи повелись на россказни об отсутствии зависимости при приеме героина. «Бостонский медицинский журнал» в 1900 году отмечал, что героин «имеет множество преимуществ перед морфином… и не является снотворным», а также, что особенно ценно, «не несет в себе риска формирования привычки». Однако реальные факты все же стали достоянием общественности, и в начале XX века в медицинской прессе стало появляться все больше и больше свидетельств об ужасной оборотной стороне героина.

 

Опиаты: падение и новая жизнь

Злоупотребление опиумом продолжалось и в XX веке, пока международное сообщество не решилось положить этому конец. В 1912 году гаагская Международная опиумная конвенция объявила о начале контроля за наркотиками. Bayer прекратила производство героина в 1913 году. В США в 1914 году был также принят собственный документ, «Акт Гаррисона», который регулировал ввоз, продажу и оборот опиатов и производных коки.

Эра публичного и социально приемлемого употребления опиатов завершилась. «Успокоительный сироп миссис Шарлотты Уинслоу» уже нельзя было купить так же легко, как бутылку молока. В 1924 году героин в США был запрещен окончательно и бесповоротно.

Но было уже поздно. Появилось поколение людей, употребляющих героин, – а за ним и другие поколения. Законодательные меры и строгий учет не остановили череду смертей от опиатов. В 2015 году в США от этих наркотиков умерло 33 000 человек, причем половина из них погибла от официально выписываемых обезболивающих.

Препараты для лечения передозировки опиатами, такие как наркан (налоксон), сейчас доступны в Америке не только в приемных отделениях скоропомощных больниц, но и на прилавках аптек, причем без рецепта. Но это лишь временная мера. Общество продолжает борьбу с нелегальным наркотрафиком, а также поиск здорового баланса между обезболиванием и смертельными побочными эффектами. Пока на свете существуют поля опийного мака, а в медицине нет более безопасного класса мощных обезболивающих, битва не завершена.

Поэтому, когда в следующий раз вы увидите в продаже аспирин компании Bayer, вспомните, как он был некогда оттеснен героином, «героем» и злодеем, ответственным за самую страшную наркотическую зависимость на свете.

 

Однажды в жаркий и влажный день в 1904 году на стартовую линию олимпийского марафона в Миссури вышла разношерстная компания бегунов. Там были обремененный долгами почтовый служащий с Кубы, поймавший попутку до места забега, два представителя африканского племени, привезенные в город на выставку об англо-бурской войне, и американский стайер Томас Хикс.

Марафон начинался и заканчивался на стадионе Сент-Луиса, но в остальном проходил по обычным сельским дорогам штата Миссури. Жара была за тридцать. Холмистая местность, плохие дороги и клубы пыли от проезжавших мимо автомобилей делали этот марафон одним из труднейших за всю историю Олимпийских игр.

Были ли пункты неотложной помощи? Да, примерно на 17-м километре маршрута был колодец.

Просто каменный колодец с ведром внутри.

Американский бегун Хикс на 22-м километре начал плохо себя чувствовать, и его тренеры решили немного помочь своему подопечному. Тогда до запрета допинга было еще далеко, и препараты для улучшения спортивных достижений широко использовались. Команда Хикса смешала для него энергетический коктейль образца 1904 года: 1 миллиграмм стрихнина (да-да!) и яичный белок, чтобы было не так горько. Хикс выпил коктейль и продолжил забег.

Даже оторвавшись от ближайшего соперника на милю, с каждым холмом он бежал все медленнее и медленнее. Обезвоживание постепенно усиливалось. Тренеры запретили ему пить воду во время забега, лишь любезно предлагали прополоскать рот «теплой дистиллированной водой». Когда очередная доза стрихнина для помощи атлету оказалась готова, смешивать ее с водой, очевидно, было нельзя. Что же придумали помощники? Да просто смешали стрихнин с бренди.

Поражая всех своей выносливостью, Хикс стремился вперед. Последние две мили, по словам одного из устроителей гонки, он бежал «автоматически, как хорошо смазанный механизм. Его глаза были тусклыми и безжизненными, лицо посерело и осунулось, руки опустились вниз, будто к ним были привязаны грузы, колени почти не сгибались, но ноги как-то шевелились».

Захватывающая концовка олимпийского марафона 1904 года!

Это потому, что спортсмен был на волосок от смерти. К этому моменту Хикс уже был на грани токсической дозы стрихнина. В сочетании с августовской жарой, тяжелым обезвоживанием и просто физической перегрузкой яд чуть не убил легкоатлета. И почти наверняка убил бы, если бы тренеры, как собирались, дали ему третью дозу стрихнина.

На финишной прямой Хиксу пришлось опираться на членов своей команды, чтобы не упасть. На фотографиях, запечатлевших этот момент, видно натянутое, застывшее выражение лица – это симптом отравления стрихнином, которое вызывает длительные спазмы лицевой мускулатуры. Едва ковыляющий, галлюцинирующий и потерявший 3,5 килограмма к концу гонки, Хикс был признан победителем марафона 1904 года.

 

Энергетики со стрихнином

Трудно поверить сегодня, но тренеры Хикса, как и тогдашнее медицинское сообщество, действительно верили, что стрихнин придает человеку энергии. И это не то чтобы полный бред. В небольших дозах стрихнин работает как кратковременный стимулятор, действие которого на нервную систему аналогично эффекту кофеина. Правда, в отличие от кофеина, достаточно 5 миллиграммов стрихнина, чтобы убить взрослого.

В силу этого свойства стрихнин активно (и жестоко) использовался в Средние века, чтобы травить крыс, кошек, собак и других лишних животных. Блокируя действие глицина – вещества, участвующего в нервно-мышечной передаче, – стрихнин в высоких дозах вызывает сильные и болезненные мышечные спазмы. При отсутствии медицинской помощи сила и частота этих спазмов нарастают, и пострадавший может погибнуть за несколько часов от асфиксии или просто полного упадка сил на фоне тяжелых судорог.

Короче, отличное тонизирующее средство для олимпийского атлета.

Или энергетик для студента, готовящегося к сессии.

Стрихнин, аналог Red Bull в Викторианскую эпоху, был до известной степени популярен у студентов-медиков конца XIX века как средство для борьбы с сонливостью. Леонард Сандалл, однако, в 1896 году немного переборщил с дозой. Хотя он и выжил, его рассказ определенно не из приятных:

«Три года назад я готовился к экзамену, и силы были уже на нуле. Я стал принимать по 10 минимов {то есть 0,6 миллилитров} раствора стрихнина с таким же количеством разбавленной фосфорной кислоты два раза в день. На второй день приема, к вечеру, я почувствовал напряжение мышц лица и необычный металлический вкус во рту. Возникли сильное беспокойство и тревога, мне хотелось начать ходить и делать что-нибудь, а не просто сидеть и читать. Я прилег и почувствовал, как икроножные мышцы напрягаются и резко сокращаются. Пальцы ног начали подгибаться, а при движениях головой я видел вспышки света перед глазами. Я понял, что со мной происходит что-то очень нехорошее… Все тело покрылось холодным потом, сердце сдавливали боли, я чувствовал, что отключаюсь… Вскоре я потерял сознание и провалился в глубокий сон, а утром проснулся совсем здоровым. Не было ни головной боли, ничего – только сильное желание все время двигаться и слегка затрудненные движения челюстей. Эти симптомы исчезли в течение дня».

Это и есть краткое описание начальной стадии отравления стрихнином. Воспоминаний о таких отравлениях осталось мало, ибо, чтобы их оставить, надо для начала выжить. Сандаллу повезло – другим повезло меньше.

РАСТЕНИЕ, КОТОРОМУ МЫ ОБЯЗАНЫ ЯДОМ

Стрихнин – алкалоид, который получают из семян чилибухи (рвотного ореха, Strychnos nux-vomica), лиственного дерева, произрастающего в Индии и Юго-Восточной Азии. Это средних размеров деревце имеет высоту до 12 метров и вполне невинный вид: оно внешне напоминает грушу-переростка. Цветки имеют характерный неприятный запах и сменяются округлыми плодами с белой мякотью, каждый из которых содержит по пять семян.

Все без исключения части чилибухи ядовиты. Даже растения-паразиты, вырастающие на ней, всасывают в себя большое количество яда.

В 1840 году один английский моряк, лечившийся от гонореи в больнице Калькутты, от тоски и безделья начал избивать персонал клиники.

Тогда этого всеобщего любимца решили полечить новым средством – измельченными листьями kuchila molung, паразитического растения, которое перед тем росло на чилибухе.

Четырьмя часами позже моряк скончался. Руководство больницы охарактеризовало это происшествие как «досадную ошибку».

 

Клизмы со стрихнином и прочая шоковая терапия

Хотя семена чилибухи еще в Средние века начали завозить в Европу и использовали в качестве яда для животных, их возможности в человеческой медицине никого всерьез не интересовали до 1811 года, пока доктор Пьер Фукье из Парижа не провел свои знаменитые эксперименты. Французские врачи по большей части игнорировали это растение, пока доктор Фукье не предположил, что выброс энергии, вызванный стрихнином, может вновь привести в движение конечности парализованных пациентов.

Вооружившись спиртовой настойкой стрихнина, Фукье нашел подопытных: 16 парализованных больных в госпитале Шарите. Первым испытуемым оказался 34-летний драпировщик, который был прикован к постели из-за странного прогрессирующего паралича ног, распространившегося и на таз. Доктор начал лечить его экстрактом, малые дозы которого сначала оказались неэффективными. Но по мере их увеличения у больного появились судороги, которые, кажется, «встряхнули» его нервную систему и привели ее в нормальное состояние. Через 3 месяца, получив в итоге 314 гран стрихнина, драпировщик на своих ногах ушел из клиники, а его паралич полностью прошел (повезло, что это случилось вовремя).

Другие эксперименты Фукье оказались менее успешными. Так, несчастный М. Ванхов был выбран для лечения клизмами со стрихнином. Характерно, что, по сообщениям, паралич у пациента стал несколько уменьшаться, когда он случайно получил несколько таблеток стрихнина вдобавок к клизмам. Хотя он и не умер от вскоре случившихся судорог (что странно), Ванхов все же был исключен из отчета Фукье, когда его здоровье перестало улучшаться.

Интригующие результаты Фукье подвигли других французских ученых на новые работы, и в 1818 году стрихнин был впервые выделен из семян. Ученые начали проводить интенсивные исследования для оценки эффективности чистого стрихнина в качестве лекарственного препарата. Шли они непросто: обычно применялось от 1 до 3 миллиграммов стрихнина, однако быстро стало понятно, что смертельная доза составляет 5 миллиграммов и ее довольно легко превысить. Что и делали некоторые доктора.

Доктор Фукье отдыхает между отравлениями очередных пациентов

Стрихнин совершенно справедливо маркирован как яд!

Колоссальные риски, связанные с приемом стрихнина, скоро затмили его лекарственный потенциал. Однако, хотя в клиниках интерес к нему угас, популярность препарата в народе и в аптеках только усилилась.

 

Стрихнин поднимет все что угодно

Вскоре после выделения стрихнина французские ученые начали эксперименты по его применению для улучшения сексуальных функций. Идея состояла в повышении интимной чувствительности после приема небольших доз лекарства. И она была не нова: именно слухи о сексуальных свойствах растения способствовали его импорту на Запад из Индии и Юго-Восточной Азии в Викторианскую эпоху. «Мне рассказывали про самых развратных раджпутов, что они используют рвотный орех в качестве стимулятора своей страсти», – отметил один из путешественников по Индии в 1830-х годах.

Доктора Труссо и Пидиу описали историю 25-летнего мужчины, который уже полтора года мог лишь «платонически» общаться со своей женой. Принимая стрихнин, он восстановил потерянную мужскую силу, а прекратив прием лекарства, вновь ее утратил. В те времена, когда не было «Виагры», можно было рассчитывать хотя бы на стрихнин.

Оцените игру слов: «Подарите себе немного „ночной энергии“ со стрихниновыми энергетическими таблетками!»

В 1960-х годах компания All Products Limited из Майами решила реанимировать старую идею Викторианской эпохи о стимулирующих способностях стрихнина. Воспользовавшись расцветавшей сексуальной революцией, в 1966 году она выпустила новое лекарство «Джемс», рекламировавшееся как мощный афродизиак. Украшенный громоздким слоганом «Натуральный энергетик для мужской и женской семейной жизни», «Джемс» содержал в себе небольшие дозы стрихнина.

Скоро компания оказалась втянутой в судебный процесс по обвинению в мошенничестве с использованием почтовых отправлений. Забавно, что поводом для юридических проблем послужил не сам факт наличия стрихнина в таблетках, а безосновательность суждений о якобы существующих сексуальных эффектах препарата. All Products Limited не стала бороться в суде и быстро проиграла.

 

Стрихнин в аптечке диктатора

Когда стрихнин уже стал мейнстримом, множество шарлатанов ринулось получать выгоду от продаж нового средства. Fellows and Company, фирма, основанная отцом и сыном и сначала базировавшаяся в Канаде, а затем переехавшая в Лондон, продавала несколько сомнительных лекарств для домашних аптечек вроде «Пастилок от глистов», «Горькой настойки от несварения» и весьма непонятной «Золотой мази». Но настоящей золотой жилой оказалась разработка «Состава с гипофосфитами от Феллоуза», невероятно популярного лекарства начала XX века, содержавшего стрихнин. Сам Джеймс Феллоуз, страдавший от «легочной болезни второй стадии» (то есть туберкулеза), якобы полностью излечился, принимая сей сироп. Эта реклама дала лекарству успешный старт.

Сироп от Fellows был представлен на рынке как эффективный при «лечении анемии, неврастении, бронхита, гриппа, легочного туберкулеза и изнуряющих болезней у детей, а также в период выздоровления от тяжелых заболеваний».

ГОРЬКОЕ БУТЫЛОЧНОЕ, ИЛИ СКАНДАЛЫ СО СТРИХНИНОВЫМ ПИВОМ

В 1851 году появились слухи о том, что ведущий британский производитель пива Allsopp’s Ales добавляет в свои IPA стрихнин, дабы сделать их более горькими. Как известно всем фанатам пива, IPA, или India Pale Ales, – это сорта пива с выраженной хмельной горчинкой. И вот теперь компанию Allsopp’s обвинили в том, что она придает пиву горечь, заменяя хмель дешевым и ядовитым стрихнином.

Слухи были столь распространены, что сам Генри Олсоп, основатель компании, запросил у двух известных английских химиков анализ пива на стрихнин. В самом деле, что может быть хуже негативных отзывов в прессе?

Возможно, результат кого-то и удивил, но химики не нашли в пиве стрихнина, так что подозрения в массовом отравлении были успешно сняты с Олсопа. Однако поводы для таких слухов были – пусть Allsopp’s Ales и не добавляла в свое пиво стрихнин, но зато это делали владельцы пабов по всей Британии. И нередко. В XIX веке пабы были обязаны продавать покупателям пиво по его закупочной цене. И как тут получишь прибыль? Например, пиво можно разбавлять – но это скоро распугает клиентов. Как же разбавить пиво так, чтобы это не отразилось на его вкусе?

Элементарно – добавить в него стрихнин.

Этот чудо-порошок, отлично растворимый в воде, придает пиву горечь, подобно хмелю, и усиливает опьянение. Иными словами, для жадного хозяина паба это едва ли не лучшее решение. В XIX веке от отравления стрихнином умерло немало английских пьяниц.

Построив свой маркетинговый план на положительных отзывах покупателей, компания Fellows получила колоссальную прибыль, продавая безрецептурную смесь со стрихнином по цене 7 шиллингов за бутылочку в 15 унций. По тем временам цена была высокой, но разве жалко отдать деньги за чудесную бутылочку с красной пломбировкой (здесь должны быть возгласы «вау!»)?

Менее популярным оказался конкурент – тоник под названием «Сироп от Истона». Однако он содержал в два раза больше стрихнина, чем сироп Феллоуза. В 1911 году в пинте этого снадобья содержалось 6 жидких унций яда; таким образом, смертельная доза достигалась при приеме лишь ¼ пинты (чуть больше 100 миллилитров).

Другой тоник со стрихнином, «Метатон», начали выпускать в 1930 году. В нем содержалось 1/25 грана стрихнина на унцию. «Метатон» и по сей день можно свободно купить в Великобритании. Традиционно он рекламируется как энергетик для восстановления здоровья и сил после болезни – правда, в 1970 году стрихнин из его состава потихоньку убрали.

Также стрихнин применялся и в Германии в составе «Таблеток доктора Кёстера от метеоризма». Использовали их при проблемах с пищеварением. Доктор Теодор Морелль в начале 1940-х годов выписывал эти таблетки одному из своих пациентов, страдавшему от запоров и повышенного газообразования из-за вегетарианской диеты. Врач советовал принимать от 8 до 16 таблеток в день, и пациент послушно принимал их целых девять лет, пока его жизнь не прервалась в бункере под Берлином в последние дни Второй мировой войны. Да, Адольф Гитлер принимал сублетальные дозы стрихнина во время своего страшного правления. Со временем стрихнин накапливался в его организме, толкая его, быть может, на все более непредсказуемые поступки в последние годы жизни.

 

Крах стрихнина

К началу 1970-х годов стрихнин наконец-то стал выходить из моды, а публикации на страницах «Британского медицинского журнала» требовали полного запрета на его применение в медицине.

На сегодняшний день стрихнин действительно не используется в западной медицине – однако мочу спортсменов продолжают проверять на его присутствие. Спустя столетие после марафона Хикса стрихнин снова дал о себе знать в качестве допинга: в 2001 году индийская тяжелоатлетка была отстранена от соревнований на 6 месяцев после того, как в ее моче обнаружили этот яд. Спортсменке, которую звали Кунджарани Деви, пришлось также вернуть медаль, завоеванную на чемпионате Азии по тяжелой атлетике. Деви заявила, что просто пила слишком много кофе (что сомнительно). Без всякого научного обоснования она утверждала, что в этом напитке содержится небольшое количество стрихнина. Более вероятно, что Деви просто приняла большую дозу препарата рвотного ореха, который до сих пор является популярным в Индии гомеопатическим средством.

Однако нельзя сказать, что Деви совсем далека от истины. Хотя стрихниновый алкалоид и отсутствует в самом популярном утреннем напитке, в нем есть кофеин, а молекулы этих двух веществ в чем-то схожи. Оба блокируют функцию глицина – просто стрихнин намного, намного сильнее.

Поэтому, если вы хотите ощутить что-то вроде симптомов отравления стрихнином, но полегче, попробуйте выпить литр-другой крепкого кофе. Сердцебиение, усиление ощущений, подергивания мышц – вы можете насладиться тем же стимулирующим эффектом, что французский студент-медик XIX века или олимпийский марафонец начала XX века, только без ужасных судорог и мучительной смерти.

Но и от этого можно заработать серьезную аритмию и оказаться в реанимации, так что лучше ограничиться мысленным экспериментом.

 

«Доктора предпочитают Camel всем другим маркам сигарет!»

«20 679 врачей назвали Lucky менее раздражающими!»

«Дайте вашему горлу отдохнуть, выкурите свежую сигаретку!»

Такими беспардонными заявлениями о благотворности разных сигарет для здоровья пестрела реклама в журналах середины XX века по всей Америке. Неудивительно, что в 1955 году курило больше половины всех мужчин страны. Врачи и сами были злостными курильщиками; 30 % врачей в ту пору сообщали, что курят не менее пачки сигарет в сутки.

Спустя два поколения в той же Америке количество курильщиков находится на историческом минимуме. Пять столетий люди считали, что табак укрепляет здоровье, однако за последние 60 лет в нашем отношении к этому продукту, вызывающему сильнейшую зависимость, наступили коренные перемены.

Но не будем заблуждаться: табак и по сей день остается самым смертоносным растением в истории человечества и ежегодно уносит свыше 6 миллионов жизней по всему миру. Сейчас мы знаем об этом, но очень долго, и даже в XX веке, табак считали лекарственным растением и ценили за его целебные свойства – как в Новом, так и в Старом Свете.

 

Радостные вести из Нового Света

Шестьдесят видов табака (Nicotiana), растения родом из Америки, выращивались там тысячелетиями. Когда в XV веке на американский континент ступила нога испанских завоевателей, табак был широко распространен как в Северной, так и в Южной Америке и использовался в качестве ритуального растения, легкого наркотика и лекарственной травы.

Моряки из экипажа Колумба первыми увидели, как туземцы племени таино (нынешняя территория Кубы и Гаити) жгут факелы из табачных листьев, чтобы изгонять болезни, а также дезинфицировать дома и ритуальные места. Также европейцы видели, как таино нюхают большие количества высушенного табака, что приводит к быстрой потере сознания – возможно, местные лекари использовали этот метод для наркоза перед проведением трепанаций. Кстати, хотя о происхождении слова «табак» по сей день ведутся дискуссии, известно, что таино использовали очень похожее слово для обозначения то ли самих листьев, то ли трубки для их курения.

Впоследствии путешественники не раз наблюдали медицинское применение табака у народов Нового Света. В Мексике табак использовали при поносе, запоре, а также для смягчения кожи. Листья растения не только высушивали и курили, но также использовали местно для лечения ран и ожогов и принимали внутрь в виде порошка, чтобы откашлять слизь, скопившуюся в горле. В Калифорнии племена, обитавшие в пустынях, делали из измельченных листьев табака примочки для лечения воспалительных заболеваний (например, ревматизма) и кожных проблем вроде экземы. Курение листьев также считалось целебным при обычной простуде, особенно в сочетании с листьями шалфея. (Вот вам и прекрасная альтернатива «Фервексу».)

Открытие Америки взбудоражило европейских медиков, и многие из них буквально готовы были прыгать выше головы, чтобы открыть целебные свойства свалившихся на них новых растений. Табак оказался чемпионом среди этих растений Нового Света – доктора очень полюбили его и называли панацеей от всех болезней (которой он явно не был).

Испанский врач Николас Монардес в 70-е годы XVI века опубликовал популярную книгу о лекарственных растениях Нового Света. Был там и раздел, посвященный табаку. Подзаголовок книги, «Радостные вести из Нового Света», многое говорит о восторженных чувствах, охвативших ученых после открытия новых растений. Монардес был уверен, что табак лечит до 20 разных болезней, включая рак, – и сейчас мы смотрим на это с горькой иронией, ибо ежечасно только в США от рака легких, вызванного курением, умирает 17 человек.

Повивальная бабка из племени пауни применяет табак для родовспоможения

 

Правильный нюхательный табак: первые адепты никотина

Другим ранним поборником табака был французский посланник при португальском дворе Жан Нико, чье имя навсегда вошло в анналы, став корнем слова «никотин». На самом деле никотин – лишь одно из 4000 химических веществ, образующихся при горении листьев табака, но при этом самое гнусное. Ведь именно оно стимулирует мозг и нервную систему курильщика, вызывая зависимость.

Нико приехал в Лиссабон в 1559 году и быстро узнал о табаке. Будучи от природы любопытным, с исследовательской жилкой, Нико очень заинтересовался медицинскими возможностями растения, а также первыми экспериментами португальских коллег с ним. Дипломат и начинающий врач решил поэкспериментировать сам: он сделал мазь из табака, нашел местного жителя с опухолью и убедил его втирать эту мазь в больное место (мнение самого пациента на сей счет осталось неизвестным). Мазь подействовала, и Нико почувствовал, что находится на верном пути.

Будучи уверенным, что табак – панацея от всех болезней, Нико собрал несколько растений и триумфально вернулся во Францию, где в то время правила королева Екатерина Медичи. В 1561 году Нико продемонстрировал ей листья табака и рассказал, как их следует измельчать и вдыхать через нос для облегчения головной боли. Медичи, страдавшая от ужасных головных болей (возможно, побочный эффект от отравления всех своих недругов), последовала совету Нико. Нюхательный табак оказался эффективен – и Екатерина стала ярой поклонницей нового растения, а вслед за ней и весь французский двор.

Поскольку французы в XVI веке (как и в XXI веке) были законодателями мод, нюхание табака вошло в повседневную практику при большинстве королевских дворов Европы. В конце 1500-х годов было невозможно представить себе светскую тусовку, где вам не предложат понюшку табаку. А со временем увлечение табаком распространилось на все слои общества. Добившись славы и денег, Нико вышел в отставку, поселился в провинции и посвятил себя новой страсти – составлению одного из первых словарей французского языка.

Чудесная жизнь табака обыкновенного

В 1773 году шведский ботаник Карл Линней назвал род одомашненного табака Nicotiana в честь Нико, популяризировавшего растение в Европе. Сомнительная честь с тех пор, как стали понятны негативные стороны табака.

Хотя Екатерина Медичи и пела табаку дифирамбы, взгляды на это растение были неоднозначны, и с первых дней его появления в Европе появились скептики. Одним из самых известных кайфоломов оказался высокопоставленный зануда король Яков I Английский, который в 1604 году назвал курение табака «омерзительным». Он прозорливо считал табак «вредным для мозга и губительным для легких».

Мнение Якова I постепенно приобретало сторонников, и в XVII–XVIII веках табак уже не считался средством от всех болезней. Однако врачи по-прежнему рекомендовали табачный дым при некоторых проблемах со здоровьем: так, в медицинской книге «Primitive Physick», популярной с середины XVIII до середины XIX века, он считается средством для облегчения болей в ухе. У вас болит ухо? Не беда. Просите приятеля раскурить трубку и выдохнуть дым вам в ухо. Ради интереса можете предложить так сделать коллеге на ближайшем перекуре и понаблюдать за реакцией.

 

Дым в задницу

Ухо – не единственное естественное отверстие, которое с нетерпением ждало дозы табачного дыма. В английском языке есть идиома «вдувать дым в чью-то задницу». Когда вы узнаете, откуда она взялась, ваша жизнь уже никогда не будет прежней. Дело в том, что вдувание дыма в задний проход было официально применявшимся методом реанимационной помощи в XVIII веке. Метод был столь популярен, что наборы для постановки табачно-дымовых клизм широко продавались и имелись во многих домах. Действительно, к экстремальной ситуации лучше подготовиться заранее – а что может быть предусмотрительней, чем иметь табачную клизму в своей аптечке первой помощи?

Необычные девайсы были особенно популярны в XVIII веке, поскольку британское медицинское сообщество считало их полезными для вполне конкретной цели – первой помощи при утоплении. В те годы в Темзе так часто тонули люди, что сознательные граждане всерьез озаботились их спасением. Было создано даже «Общество оказания немедленной помощи утопающим и утонувшим», члены которого патрулировали опасные места на берегу Темзы с наборами для табачных клизм и выискивали потенциальных жертв. Если они видели тонущего, то вытаскивали его из воды, снимали всю одежду, клали несчастного на живот, вставляли ему в задний проход трубку, после чего зажигали табак и начинали раздувать меха.

Набор для табачной клизмы. Залог безопасности в вашем доме

Бобер, выдыхай!

Кстати, эти меха были лишь позднейшим добавлением к клизменному набору, а до их появления вдувать воздух приходилось самому спасателю. Надеюсь, ему хотя бы не приходилось вдыхать из трубки. Результаты такой реанимации не только малоприятны, но и потенциально опасны: например, если у утопленника случайно оказывалась холера, можно было невзначай всосать в себя бактерии и впоследствии погибнуть. И это, возможно, самая глупая и неприятная смерть из всех, описанных на страницах этой книги.

Медицинское обоснование этих странных манипуляций казалось вполне понятным докторам Уильяму Хоузу и Томасу Когану, основателям спасательной команды на Темзе. Они полагали, что вдувание дыма в тело пострадавшего решает две задачи: согревает несчастного и стимулирует его собственное дыхание.

Разумеется, ни то, ни то не работало – именно поэтому в современном английском фраза «вдувать дым в чью-то задницу» означает «делать неискренние комплименты». Совершенно бессмысленная и абсурдная мера. Следует, однако, отметить, что спасатели получали доступ к весьма интимной части незнакомого человека; это было необычным для эпохи, когда даже обнаженные лодыжки казались не вполне приличными, и, возможно, отчасти объясняло популярность «Общества спасения».

Если вдувание дыма в задний проход не оживляло утонувшего, реаниматоры приступали к куда более традиционному и действенному методу – искусственному дыханию. Медицинское сообщество, однако, косо смотрело на дыхание «рот в рот», считая его «вульгарным» – действительно, то ли дело табачная клизма. Поэтому для вдувания воздуха в рот реанимируемого использовались меха. Кстати, повитухи того времени были лучше знакомы с предметом и уже активно пользовались дыханием «рот в рот» при спасении новорожденных. К счастью, медицинское сообщество со временем прислушалось к ним и в конце концов прекратило считать этот способ реанимации неприличным, что впоследствии спасло немало человеческих жизней.

 

Выкурил сигарету – очистил жилище!

Пусть табачные клизмы и не были разумной мерой, но применение табака для обеззараживания кажется логичным. Еще члены экспедиции Колумба обратили внимание на то, что индейцы таино окуривают табаком дома заболевших членов племени. Впоследствии репутация табака как дезинфицирующего средства приплыла в Европу вместе с самим растением.

При вспышке чумы в Лондоне в 1665 году школьников буквально наставляли курить в классах, чтобы не допустить проникновения болезни. Это было, пожалуй, единственным преимуществом жизни в Лондоне в ту пору: не надо прогуливать уроки, если тянет подымить.

Примерно то же самое было в 1882 году во время эпидемии оспы в Болтоне: всем обитателям некоего работного дома выдали табак, чтобы не пустить заразу в помещение.

Иногда ученые исследовали возможности табака на ниве дезинфекции. В 1889 году в «Британском медицинском журнале» вышла статья анонимного автора, доказывавшего, что пиридин, содержащийся в табачном дыме, убивает микроорганизмы и тем самым снижает у курильщиков риск развития таких инфекций, как дифтерия и тиф. В 1913 году уже в «Ланцете» появилась работа, продемонстрировавшая, что пиридин в табачном дыме убивает холерные вибрионы.

Однако в обеих статьях отмечалось, что негативные эффекты табакокурения превосходят его возможные плюсы. Поэтому дальнейшие исследования табака как обеззараживающего средства были, по сути, прекращены.

 

Табачная промышленность флиртует с врачами

В XIX веке медицинское применение табака, казалось бы, начало сходить на нет. В 1811 году английский ученый Бен Броди доказал вред никотина для сердца. Имидж табака испортился еще сильнее, когда после выделения чистого алкалоида никотина в 1828 году исследования показали его негативное влияние на головной мозг и всю нервную систему.

В начале XX века люди серьезно озаботились информацией о вреде сигарет. Табачная промышленность, осознав это, попыталась развеять страх потребителей при помощи авторитета врачей. Доктора, курившие не реже остальных, видели: несмотря на исследования, говорящие о вреде курения, далеко не все курильщики заболевают. Поэтому найти врачей, готовых прославлять табачные компании и взамен получать любое количество сигарет для личного пользования, оказалось не так сложно.

Начиная с успешной акции Американской табачной компании, прошедшей под лозунгом «Lucky Strike меньше раздражают горло», врачи с рекламой сигарет стали регулярно появляться на страницах цветных журналов. В 1930-х годах Филип Моррис, ворвавшийся на рынок, смог сделать своей фирме имя на мощной пиар-кампании – дескать, «группа врачей» доказала, что его сигареты позволяют ослабить или даже полностью убрать раздражение носа и глотки, вызванное курением. Этого удачного шага оказалось достаточно, чтобы сделать «Филип Моррис» одним из ведущих брендов на рынке.

Доктора предпочитают Camel всем другим маркам сигарет!

Вершиной тренда «доктор с сигаретой» стала кампания R. J. Reynolds Tobacco Company, строившаяся на слогане «Доктора предпочитают Camel всем другим маркам сигарет». Утверждение было основано на якобы «независимом исследовании», проводившемся с 1946 по 1952 год. Как выяснилось позже, исследование вела компания William Esty Co., подконтрольная R. J. Reynolds, а врачей спрашивали о любимом бренде сигарет после того, как они бесплатно получали несколько блоков Camel.

ЗУБНАЯ ПАСТА С ТАБАКОМ

Некоторые американские индейцы смешивали измельченный табак с известью или мелом, получая в результате что-то вроде зубной пасты. Они полагали, что такая паста отбеливает зубы – эффект, странный для нынешних потребителей, у которых курение или жевание табака часто приводит к формированию налета на зубах.

Зубные пасты с табаком и сейчас существуют на рынках южноазиатских стран. Так, паста Creamy Snuff, которую производит компания IPCO, мало того что обладает ярким названием («Сливочная понюшка» – сравните с «Колгейтом»), так еще и содержит гвоздичное масло, глицерин, мяту, ментол, камфору и, разумеется, табак. Паста особенно популярна среди женщин в Южной Азии, и некоторые используют ее 8–10 раз в сутки, чтобы она, как рекомендует производитель, «задерживалась во рту». Кстати, табак – не самый неудачный компонент зубной пасты на страницах этой книги; вспомните главу про радий и радон.

Но эта кампания оказалась последней. Поскольку исследований о вреде табачного дыма становилось все больше и больше, в конце концов табак был с позором изгнан из медицинского мира. Врачи переключились с применения табака на борьбу с ним и его последствиями – раком, эмфиземой, заболеваниями сердца, астмой, диабетом и многими другими.

Однако и сегодня табак курят во всем мире – курят для удовольствия. Хотя мы прекрасно знаем и уже десятки лет отовсюду слышим про вред табака, сигареты до сих пор курит 1,3 миллиарда человек, а мировой табачный рынок зарабатывает в год баснословные деньги – 300 миллиардов долларов. Так что врачам приходится всерьез биться с болезнями, вызванными курением, а не изучать возможные положительные стороны табака.

К счастью для нынешних туристов, прогуливающихся по берегам Темзы, табачные клизмы уже вышли из моды и не используются при реанимации тонущих. Полагаю, всем нам спокойнее знать, что в кустах нас не ждет спасатель, готовый в случае чего вдуть дым между наших ягодиц.

 

Прошла неделя с того дня, когда Роберт Эдвард Ли капитулировал перед Хайремом Улиссом Грантом. И тогда на реке Чаттахучи на границе Алабамы и Джорджии состоялась одна из последних битв Гражданской войны в США. В жизни бывают чертовски нелепые моменты – например, когда тебя заставляют участвовать в сражении после того, как война фактически окончена. Однако из-за косяков в передаче военной корреспонденции битва за Коламбус случилась спустя неделю после того, как генерал Ли в здании суда Аппоматтокса подписал акт капитуляции.

Во время атаки кавалерии 34-летний лейтенант армии конфедератов Джон Пембертон чуть не погиб. Он был ранен саблей в грудь, но выжил, к счастью для себя и будущих поклонников своей газировки.

Залечив рану, Пембертон, как и многие его товарищи по несчастью с обеих воевавших сторон, остался зависимым от морфина. Однако, в отличие от других ветеранов, Пембертон до войны был фармацевтом, поэтому имел доступ к многочисленным лекарствам и целебным травам, с которыми можно было поэкспериментировать. В результате этих экспериментов появилось множество патентованных лекарств – «Растительный бальзам для крови», «Таблетки Трипекс для печени», «Cироп из купальницы от кашля» и краска для волос «Индейская принцесса». А после выздоровления Пембертон решил изобрести и запатентовать новое обезболивающее вместо морфина. Что-нибудь полегче опиатов.

Пембертон начал с того, что выделил кокаин из листьев коки – древнего растения, популярного в Южной Америке и незадолго до того прославившегося во Франции как стимулятор и средство от всех хворей в составе особого вина (об этом чуть ниже). Вскоре Пембертон создал американский аналог французского вина на основе коки, алкогольный напиток с кокаином, и начал продавать его в Атланте. Новая шипучка называлась «Кока-Кола».

Подполковник Джон Пембертон и его борода

Невинный кустик коки, отличное украшение для вашего палисадника

 

Натуральный стимулятор: от Анд до Австрии

Кокаин, или кокс, – один из самых популярных уличных наркотиков в сегодняшнем мире; применяется в качестве стимулятора с 3000 года до н. э. Его получают из растения Erythroxylum coca, произрастающего в Андах (Южная Америка). Выглядит оно обыкновенно и даже заурядно – просто один из многих кустиков. Однако этот невзрачный кустик, который был бы уместен в каком-нибудь скромном садике, принес невероятные богатства и разрушил бесчисленное количество жизней.

Инки в Перу часто жевали листья коки из-за их стимулирующего эффекта. Впрочем, после прихода конкистадоров в XVI веке это было запрещено испанской католической церковью.

Однако план конкистадоров работал неважно. Листья коки оставались популярными, и в конце концов испанское колониальное правительство вынуждено было признать поражение. По словам одного конкистадора (1539):

«Коку, листву деревца, похожего на сумах, произрастающий в нашей Кастилии, индейцы всегда держат во рту; они говорят, что она поддерживает их и так освежает, что даже в палящую жару они не чуют зноя; цена ее здесь сравнима с ценой золота, составляя большую часть десятины».

Жевание коки было местным явлением. В итоге испанцы решили: «Да наплевать». И сами начали забавляться заветными листьями. Также они додумались брать с их продаж налоги и регулировать применение – вот вам цивилизованный способ контроля за наркотиками.

По возвращении конкистадоры привезли листья коки в Европу, но из-за интереса к золоту и серебру, от которых ломились корабли завоевателей, растение никто особо не заметил. Проблема была еще и в том, что стоило одному листку коки промокнуть, как живо сгнивала вся партия. Это сильно усложняло морскую транспортировку. Так что прошло некоторое время, пока европейцы по достоинству оценили веселые южноамериканские листочки.

В начале XIX века выделение алкалоидов стало популярным среди ученых, и было бы странно, если бы оно обошло листья коки. В 1859 году способный немецкий студент Альберт Ниман, находившийся в поисках темы для диссертации, получил в свои руки большое количество коки и начал работу по выделению активного вещества. Ему удалось не только получить кокаин, а с ним и ученую степень, но и стать первым и последним специалистом, получившим степень за создание наркотика. К слову, после выделения кокаина 26-летний доктор начал эксперименты с этиленом и двухлористой серой, в результате чего получил горчичный газ (иприт) и сам же от него погиб.

В том же самом году, когда Ниман выделил кокаин, итальянский врач Паоло Мантегацца, путешествуя по Перу, буквально влюбился в листья коки и охотно стал подопытным кроликом в экспериментах по варьированию их дозировки. Не боясь крайностей, Мантегацца подробно описал свои ощущения при приеме небольших, умеренных, больших и гигантских количеств коки. Он рассказал про снижение чувства голода и всплеск энергии при приеме небольших и умеренных доз. Находясь же под кайфом от огромных доз, он записал:

«Я смеялся над жалкими смертными, приговоренными к жизни в долине скорби, в то время как я, подхваченный крыльями двух листьев коки, пролетал через 77 438 миров, каждый из которых был еще роскошнее предыдущего… Бог несправедливо лишил человека возможности сохранить эту радость на всю жизнь. Я бы лучше прожил 10 лет, употребляя коку, чем 100 000 (и сколько угодно нулей!) лет без нее».

Такой энтузиазм, которым был наполнен трактат Мантегаццы «О гигиенических и медицинских достоинствах коки», не остался незамеченным европейцами. И правда: энергия, смелость и решительность, которые давал кокаин, актуальны для многих профессий.

Неудивительно, что кокаин получил невероятную популярность среди интеллектуалов, артистов, писателей и всех тех, кому для работы было нужно как следует шевелить мозгами. Наиболее известным из сторонников кокаина как стимулятора был в XIX веке Зигмунд Фрейд, который сам крепко подсел на него на третьем-четвертом десятке жизни. В 1895 году он писал коллеге после «кокаинизации левой ноздри»: «В последние несколько дней я чувствовал себя невероятно хорошо, как будто все забыто <…> мне было настолько хорошо, как будто вокруг меня не бывало решительно ничего плохого». Фрейд завязал к сорока годам и лишь потом написал свои основные работы в области психоанализа, которые его и прославили. Но исследователи и по сей день спорят, какое влияние оказало увлечение Фрейда кокаином на его гениальные идеи.

 

Кокаин – и никакой боли

Молодой Фрейд употреблял кокаин не только как стимулятор, но и как местный анестетик – и кокаин действительно чертовски хорош как анестетик. Фрейд рассказал об этом эффекте офтальмологу Карлу Коллеру, и тот более чем успешно использовал кокаин для местной анестезии при операции на глазу пациента, после чего опубликовал результаты в британском медицинском журнале «Ланцет».

Молодой американский врач Уильям Стюарт Холстед, один из основателей Госпиталя Джонса Хопкинса и пионер радикальной мастэктомии, прочел о результатах Коллера и развил их, применив кокаин при стоматологической операции и опробовав новый метод на своих студентах (они наверняка были очень благодарны).

Конечно, обезболивающие свойства кокаина очень понравились разработчикам патентованных лекарств в конце XIX – начале XX века. Кокаин стал главным действующим веществом таких препаратов, как «Таблетки Роджера против геморроя» и «Зубные капли Ллойда с кокаином». (Покупатели, конечно, были убеждены, что эти составы не содержат ничего наркотического или вызывающего привыкание. Кхе-кхе.)

«Таблетки Роджера» призваны были сокращать размеры больших и болезненных геморроидальных узлов. При ректальном введении таблетки и вправду могли быть отчасти эффективными, потому что кокаин уменьшает отек тканей при воспалении.

«Зубные капли Ллойда», рекламировавшиеся как средство «мгновенного излечения» от боли, возникли, вероятно, под влиянием успешных стоматологических опытов доктора Холстеда. При цене в 15 центов капли были вполне доступны для покупателей. Их советовали применять и у детей.

Печальным результатом экспериментов Холстеда с кокаином стало формирование зависимости у него самого: для стимуляции великий врач начал колоть кокаин внутривенно, что быстро сделало его рабом собственной привычки. В конце концов его направили на лечение в больницу Батлера (Провиденс, Род-Айленд), где наркотическую зависимость лечили… высокими дозами морфина.

Холстед вышел из «реабилитационного центра» сломленным и страдающим теперь уже от двух зависимостей – морфиновой и кокаиновой. Впрочем, это не заставило его бросить клиническую практику.

Сладостная невинность былых лет

ДОКТОР ДЖЕКИЛ И МИСТЕР ХАЙД

Говорят, что, когда Роберт Льюис Стивенсон писал «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», он шесть дней сидел на кокаине. Действительно, для некоторых читателей эта история – что-то вроде метафорического описания кокаиновой зависимости. (Угадайте, которое из «я» главного героя употребляет вещества.) Да и Оскар Уайльд писал: «Превращение доктора Джекила подозрительно напоминает описание какого-то эксперимента в „Ланцете”». В статье из «Журнала Американской медицинской ассоциации» (1971) подробно разбирается этот вопрос. Во время создания «Странной истории» Стивенсон был практически инвалидом: врач запретил ему вставать с постели и даже разговаривать, чтобы не спровоцировать «легочное кровотечение». Тем не менее Стивенсон написал этот роман очень быстро, не прерываясь даже на еду и сон в течение шести суток. А если учесть и содержание романа… да, похоже, что у Стивенсона в это время был неслабый приход.

 

На посошок! Питьевой кокаин

Так как кокаин по достоинству оценили представители медицинского сообщества, препараты на его основе стали продаваться повсюду. Оцените хотя бы «Говяжий тоник с кокой», который должен был заменить собой мясо. Если вам не хватало денег на филе-миньон, вы вполне могли купить отличный напиток с тем же вкусом стоимостью в несколько пенни. За эти деньги вы получите утоленный голод, умопомрачительное бухло и свою дозу наркоты!

Однако куда более популярным кокаиновым товаром было вино. Анжело Мариани, французский химик, узнав о радостных экспериментах Мантегаццы с листьями коки, решил затолкать немного наркоты в бутылочку славного бордо и посмотреть, что получится. Этанол отлично экстрагировал и растворял кокаин, и получилось весьма забористое пойло. Мариани, начав выпуск бордо с кокой (он скромно назвал его «Вино Мариани»), стал рекламировать его как тонизирующее вино – и поймал удачу за хвост. Кошмар, но правда: 10 % этанола, 8 % кокаина – это же хит! Вино Мариани оказалось таким популярным, что сделало простого химика мультимиллионером. Видимо, это был первый случай, когда кокаин принес кому-то настоящее богатство.

Напиток оказался привлекательным для круга тогдашних селебрити и отчасти дал толчок литературе конца XIX века, ибо Артур Конан Дойл, Жюль Верн, Александр Дюма, Генрик Ибсен и Роберт Льюис Стивенсон обожали вино с кокаином. Вспомните об этом, продираясь через длиннющие тексты классиков тех времен! Кокаин делает человека весьма уверенным в себе – а прозаика заставляет забывать о редактуре собственных текстов.

Королева Виктория нежно любила вино Мариани, как и папы римские Лев ХIII и Пий Х. Томас Эдисон пил это снадобье, поскольку оно придавало ему бодрость во время ночных экспериментов с электричеством (гений и правда спал по 4 часа в сутки, ему требовались энергетики). Экс-президент Америки Хайрем Улисс Грант, медленно умиравший от рака горла, опустошал одну бутылку вина Мариани за другой, чтобы заглушить боль, пока он дописывал свои мемуары.

Вино Мариани было невероятно популярным. Как и его конкуренты. Среди них было и «французское кока-вино» Джона Пембертона, впоследствии сокращенное до «Кока-Колы». Точно известно, что «Кока-Кола», вышедшая на рынок в 1886 году, все еще содержала кокаин. Но сколько – нам и вообще никому уже неизвестно (лично мы полагаем, что кокаина там было предостаточно). Напиток рекламировали как «тонизирующее для интеллектуальной деятельности» и как средство, облегчающее менструальные боли. В 1905 году в напитке было обнаружено 1/400 грана кокаина на унцию сиропа. К 1929 году «Кока-Кола» официально не содержала кокаина. (Кстати, слово «кола» в названии связано с другим ингредиентом газировки: с экстрактом орехов кола, которые содержат кофеин и используются в Западной Африке в качестве легких стимуляторов.)

Кокаин, растворенный в спирте! «Укрепляет и освежает тело и ум»

 

Выпейте колу – войдите в историю

И по сей день «Кока-Кола» содержит экстракт коки, но уже без наркоты. Хотя точный рецепт напитка содержится в строжайшем секрете, производитель продолжает легально покупать листья у Национальной компании Перу по реализации коки. После того как кокаин выделяется из сырья и передается фармкомпаниям для применения в офтальмологии и оториноларингологии в качестве местного анестетика, оставшиеся ингредиенты коки включаются в секретный рецепт.

Так что у вас нет возможности легально глотнуть вина с кокаином – но зато глоток освежающей «Кока-Колы», самого успешного бренда в истории безалкогольных напитков, все еще напоминает о вкусе листьев коки. И каждая выпитая банка позволяет вам соприкоснуться (минутка рекламы) с историей 500-летнего романа человечества с кокаином.

 

Тысячелетиями люди изо всех сил боролись за существование: они проводили неделю в охоте за мамонтами и ждали выходных, чтобы посидеть у костерка и наконец-то расслабиться. Затем настал исторический день (старожилы не припомнят точной даты), когда пещерный человек из эпохи неолита случайно оставил ягодный сок в глиняном сосуде на несколько дней. Так был открыт алкоголь – и у человечества появился новый стимул вставать утром и дожидаться вечера.

С этого дня спирт, а именно этанол, стал одним из главных продуктов на нашем столе – а заодно и в аптечке. Древние люди, помимо его приятного расслабляющего эффекта, оценили также антисептические свойства при обработке ран и обезболивающую способность – когда эти раны надо было залатать.

«Что, малыша Билли снова потрепал саблезубый тигр? Тащите ягодное вино!»

Довольно скоро люди также поняли, что спирт – прекрасный растворитель, особенно если нужно выделить активные действующие вещества из трав. Все это навеки связало алкоголь и врачевание. Давайте вспомним ключевые исторические моменты, разделяющие пещерных людей с их забродившим ягодным соком и сегодняшних нас, выпивающих бокальчик вина за ужином.

 

Вино

Во времена, когда до изобретения дистилляции оставалось еще несколько тысячелетий, вино было главным спиртным для изготовления лечебных растворов. Собственно, единственным. Все древние авторы, от египтян до греков и римлян, советовали настаивать вино на травах и использовать полученные настойки при разных болезнях.

Однако только в Древнем Риме виноделие было возведено в ранг искусства, а питье вина активно продвигалось как средство от любой хвори. Депрессия, проблемы с памятью, печаль? Вот, выпей немного вина. Вздутие живота, запоры, проблемы с мочеиспусканием, понос, подагра? Вот еще вино. Укусы змей? Глисты? Догонись-ка винцом еще сильнее.

Катон описывает такой рецепт для лечения запора: смешайте виноградное вино с золой, навозом и чемерицей (очень ядовитым растением). Представляете, как бы это прозвучало из уст сомелье?

«Вкус легкий, фруктовый, с нотками золы, фекалий и яда».

Катон также полагал, что урологические проблемы можно успешно лечить смесью старого вина с ягодами можжевельника, которую надо прокипятить в свинцовом горшке. Так к обычному действию вина вы добавляете отравление свинцом и свинцовую подагру.

Гален, занимавшийся одно время медицинской помощью гладиаторам в Пергамоне, широко пользовался вином для дезинфекции ран. Например, при проникающем ранении живота он отмачивал выпавшие петли кишечника в вине перед тем, как заправить их обратно. Прямо-таки новый экстремальный способ напиться для любителей студенческих вписок!

Эта вакханалия, однако, не была повсеместной: некоторые авторы описывали и негативные стороны чрезмерного пьянства, которые они объясняли усилением личных недостатков пьющего. Появление в пьяном виде в общественных местах, например в Сенате, осуждалось – кстати, Марк Антоний один раз явился туда с такого похмелья, что его прилюдно стошнило.

Бахус поднимает тост за ваше здоровье

Роджер Бэкон за работой – готовит растворы для средневековых научных экспериментов. Модная у него ряса, правда?

Репутация вина как целебного напитка сохранялась в Европе и в Темные века. В монастырях была традиция использовать вино в качестве лекарства. Монах XIII века Роджер Бэкон писал, что вино «оберегает желудок, укрепляет естественное тепло, помогает пищеварению, защищает организм от порчи и улучшает превращение пищи в кровь».

Бэкон, однако, предупреждает и о вреде избыточного потребления вина:

«Слишком много вина, напротив, наносит большой вред: оно затемняет разум, вредит мозгу, истощает силы, вызывает забытье, ослабляет суставы, приводит к дрожанию конечностей и истечению слез; оно делает кровь сердца темной и вовсе черной, отчего возникают трепет, страх и многие болезни».

Похоже, Бэкон знал о пьянстве не понаслышке.

Вино так или иначе рассматривалось как лекарство вплоть до XX века, когда из-за запретов на алкоголь его позиции пошатнулись. Однако в последние десятилетия вино отчасти взяло реванш в медицине: часто можно услышать мнение, что бокал красного вина в сутки снижает риск сердечно-сосудистых заболеваний.

 

Джин

Можжевеловые ягоды с давних пор ассоциировались с оздоровлением. Древние египтяне считали, что они помогают при желтухе. В античной Греции можжевельником лечили колики, а также применяли его ягоды в качестве легкого допинга перед состязаниями борцов. А римляне включили их в алкогольные снадобья: так, Диоскорид советовал настаивать эти ягоды в вине и давать при болях в груди.

В I веке н. э. Плиний Старший также отметил пользу спиртовых настоек можжевеловых ягод – правда, он считал, что смесь ягод с красным вином «вяжет кишечник».

Именно вяжущие свойства можжевельника сделали его популярным среди медиков. И когда в Европе свирепствовала эпидемия чумы, «черной смерти», унесшая примерно 100 миллионов жизней, врачи советовали жечь благовония с можжевельником, растирать тело можжевеловым маслом, надевать противочумные маски, набитые ягодами можжевельника, и пить можжевеловые настойки, чтобы «окуривать» свой организм и укреплять его силы.

Так получилось, что именно в разгар чумы (середина XIV века) в Нидерландах экспериментировали с производством бренди. Вероятно, отчаяние при виде эпидемии заставляло винокуров добавлять в бренди можжевеловые ягоды в качестве дополнительной защиты от инфекции (ну хоть что-то).

Но для производства бренди нужен виноград, а выращивать его в условиях северного голландского климата непросто. Поэтому мастера попробовали работать со спиртом, полученным из зерна, однако продолжали добавлять в напиток можжевеловые ягоды.

Ягоды можжевельника, которые вскоре станут замечательным напитком

Так на свет появился предшественник джина. Можжевеловый напиток быстро оказался в арсенале голландских врачей, которые рекомендовали его своим пациентам для лечения самых разных болезней. Даже матери младенцев и кормилицы охотно пили джин, чтобы их малыши впитали с грудным молоком все преимущества ягод можжевельника. По словам голландского и английского винокура Уильяма Уорта,

«В Голландии мамы пьют чудодейственные напитки с можжевельником, чтобы помочь детям от кишечных колик».

К XV веку большинство городов Голландии обзавелось собственными винокурнями, выпускавшими новое алкогольное изобретение – женевер. И хотя исходно он имел чисто медицинское применение, джин скоро стал популярен в Северной Европе благодаря его вкусу и благостному воздействию на нервы.

Добравшись до рабочего класса Британии, воспитанного на разбавленном пиве, женевер получил самые высокие похвалы за свою крепость. В начале XVIII века на джине буквально помешались – и это не только переселило его из аптечек на прилавки магазинов, но и разрушило множество человеческих жизней.

Сегодня мы знаем, что злоупотребление джином (как и любым другим алкоголем) приводит к куперозу, или, как говорят англичане, «цветкам джина». Иными словами, последствия пристрастия к алкоголю включают в себя не только вечернюю сентиментальность с тоской по старым добрым временам и прослушиванием песни «Выйду ночью в поле с конем» на повторе, но и, что неприятно, сосудистые «звездочки» и расширенные капилляры на лице. Их часто можно видеть у хронических алкоголиков.

 

Бренди

«С медицинской точки зрения бренди считается самым полезным из всех алкогольных напитков» (журнал «Ланцет», 1902).

До прихода мавров в Южную Европу в VIII веке там употребляли только вино и пиво. Выходцы с Севера Африки принесли в Европу не только обновленную математику и другие науки, но и искусство перегонки. В попытке разработать новые лекарственные средства они начали перегонять практически все, что могли найти, – в том числе и вина в Испании, где мавры тогда закрепились.

ВЗОРВАВШИЙСЯ ТРУП ВИЛЬГЕЛЬМА ЗАВОЕВАТЕЛЯ

Вильгельм Завоеватель (1028–1087) с возрастом стал не таким уж завоевателем, ибо сильно раздался в толщину. Когда он разжирел настолько, что ему стало трудно ездить на лошади, Вильгельм решил повоевать с собственным весом.

При помощи брутальной диеты, состоявшей только из алкоголя, – полководец завалился в кровать и принялся пить днем и ночью. Это сработало – скоро он похудел и снова мог сесть на коня, но по иронии судьбы это его и погубило («примешь ты смерть от коня своего»). В 1087 году он налетел своим все еще немалым животом на луку седла – да так, что это вызвало повреждение внутренних органов. Вскоре Вильгельм умер от раны.

Как свидетельствуют жуткие исторические хроники, тело Вильгельма так сильно раздулось, что не влезло в заранее заказанный саркофаг. Когда слуги попытались все же впихнуть его внутрь, тело буквально лопнуло, наполнив церковь отвратительным запахом и целым ассортиментом трупных жидкостей. Неудивительно, что похоронили его максимально поспешно.

Бренди и соль – средства от всех болезней. Хотите выглядеть так же, как эта дама?

При правильной дистилляции вина получается крепкий напиток, который мы теперь называем бренди. Когда испанцы отвоевали Пиренейский полуостров, от мусульманского правления осталась не только сама техника дистилляции, но и пристрастие к новому виду выпивки. Испанские монастыри живо подхватили производство бренди из вина и начали продавать напиток по всему христианскому миру, включая Ватикан, где личный врач папы стал назначать его в качестве снадобья для продления жизни. Вскоре бренди завоевало славу самого здорового напитка.

В последующие века этот напиток был долго обласкан мнением медицинского сообщества. Он считался стимулятором и зачастую назначался в качестве первого средства в случае дурноты. «Леди Арабелла побледнела и грохнулась в обморок? Оживите ее стаканчиком бренди!»

Врачи также использовали бренди у пациентов с кровотечениями, так как считалось, что алкоголь способствует свертыванию крови. Бренди иногда даже вводили путем инъекций в руку или в ягодицу и внутривенно – например, при патологии беременных. Можете себе представить рожающих женщин в те века, когда еще не было эпидуральной анестезии, судорожно кричащих: «Да вколите мне уже этот чертов бренди!»

Бренди считался стимулирующим средством при переохлаждении и когда-то был важнейшим компонентом в наборе провианта для арктических экспедиций. Проблема, однако, в том, что спиртные напитки лишь вызывают ощущение тепла, а на деле увеличивают его потери из-за первоначального расширения периферических сосудов. Потом алкоголь, наоборот, может сузить сосуды, способствуя обморожению. Но даже сегодня, когда мы это понимаем, охотники в странах с холодным климатом таскают с собой в рюкзаке флягу с крепким напитком. Оружие и алкоголь – опасное сочетание, правда?

ЛЕГЕНДА О СЕНБЕРНАРАХ С БОЧОНКАМИ БРЕНДИ

Сенбернаров держали в монастыре, который располагался на опасном и труднопроходимом перевале Сен-Бернар в Альпах. Эти собаки должны были помогать при поисково-спасательных операциях, когда путников заставала лавина или снежная буря. Сенбернары отлично справлялись с этой задачей, отыскивая людей по запаху и согревая их до прихода помощи. Легенда гласит, что сенбернары также несли на себе бочонки с алкоголем, который должен был помочь пострадавшему от переохлаждения. Несмотря на то, что история эта очень красива (теплая собачка и глоток спиртного вернут к жизни даже во время снежной бури), она является чистой воды легендой. То есть не воды, ну, понятно. Исторических сведений о таких случаях нет – и хорошо, если учесть тот вред, который приносит алкоголь при замерзании.

Историческое изображение исторической выдумки

Хотя вазоактивный эффект алкоголя и делает его опасным при гипотермии, в нем содержится больше калорий на грамм веса, чем в белках или углеводах. За это свойство в сочетании со способностью успокаивать пациентов (за счет интоксикации) врачи XIX века любили бренди и нередко назначали его.

И даже в начале XX века медики продолжали применять бренди как общетонизирующее средство. Лишь после окончания Первой мировой войны, когда возникло лучшее понимание процессов в организме и были созданы новые внутривенные препараты, медицинское применение этого напитка сошло на нет.

 

Пиво

Хотя пиво имеет даже более долгую историю, чем вино, его репутация среди врачей никогда не была столь положительной. Даже в глубоком средневековье медики осознавали, что вред от пива перевешивает его пользу. Итальянский врач Альдобрандино Сиенский писал в 1256 году:

«Из чего бы ни было сделано пиво – из овса, ячменя или пшеницы, – оно вредит голове и желудку, вызывает дурной запах изо рта, разрушает зубы, наполняет желудок дурными испарениями, пьющий его вместе с вином очень быстро напивается пьян; впрочем, оно улучшает отделение мочи и делает кожу белой и нежной».

Акция протеста под лучшими лозунгами в истории

Альдобрандино верно заметил про диуретический эффект пива. Достаточно посмотреть пятничным вечером на подвыпившего прохожего, ищущего глазами кусты.

Применение пива в медицинских целях было довольно эксцентричной идеей производителей алкоголя (не только пива) в период Сухого закона в США. Отчаявшись продавать что-либо крепче вина или пива, производители попытались раскручивать хотя бы миф о пользе пива в надежде, что правительство исключит его из Акта Волстеда, принятого в 1919 году и запрещавшего употребление алкоголя. Хотя в некоторых клиниках пиво сейчас порой официально используют для купирования абстинентного синдрома, пьяницам эпохи Сухого закона повезло меньше.

«После принятия Сухого закона ко мне обратилось несколько врачей, которые вступались за пиво и утверждали, что оно абсолютно необходимо для здоровья их пациентов», – писал полковник Джейкоб Рупперт, пивовар и владелец бейсбольной команды New York Yankees. Рупперт с сожалением сообщил «Нью-Йорк Таймс», что он «был не в силах помочь им».

 

В 1581 году дни молодого Вендела Тумблардта были сочтены. За серию грабежей в немецком городе Гогенлоэ его приговорили к повешению. Но у него оставалась последняя надежда. Он слышал о мощном противоядии под названием terra sigillata (буквально – «опечатанная земля»), которое как раз стало распространяться в Германии. Тумблардт предложил вместо казни использовать себя в качестве подопытного кролика и протестировать новое средство.

Пусть, мол, его отравят «самым смертельным ядом, какой можно придумать», а потом «дадут шанс на спасение новой целебной землей». Затея разумная: если он погибнет, то это бы в любом случае произошло, а так появлялась надежда выжить и даже вернуться на свободу.

Местный князь Вольфганг II был явно заинтригован. Буквально за несколько дней до этого немецкий странствующий целитель, а в прошлом рудокоп, по имени Андреас Бертольд привез в город маленькие таблетки из глины, известные как terra sigillata. Бертольд утверждал, что это лекарство буквально от всех болезней, но в особенности оно эффективно при отравлениях ядами. Противоядия в ту пору были куда как важны, поскольку, чтобы отравить кого-нибудь, достаточно было сходить к ближайшему аптекарю, подсыпать порошок в бокал вина – и дело в шляпе. Как любой европейский политик XVI века, в котором правили такие династии, как Медичи, Вольфганг II весьма серьезно относился к противоядиям.

Он принял предложение преступника.

Тумблардта вытащили из камеры смертников и заставили принять полтора драма «сублимата ртути, смешанного с засахаренными лепестками розы». Да, он и правда получил то, чего хотел, – «самый смертельный яд». Отравление ртутью – это совершенно жуткий способ умереть: при этом происходит сильнейшее поражение почек, а слизистые, в том числе в желудке, покрываются болезненными язвами и струпьями, причем пострадавший находится в ясном сознании и все чувствует. Количество яда, которое дали преступнику, в три раза превышало смертельную дозу – да еще и было смешано с розовыми лепестками, чтобы лучше глоталось. 

Вольфганг II хотел действовать наверняка.

Сразу после возвращения обратно в камеру смертников Тумблардту дали немного вина с растворенными в нем четырьмя граммами terra sigillata от Бертольда.

Удивительно, но на следующее утро преступник был жив, хотя перед этим «мучения отравленного были кошмарны». Решив, что перенесенное отравление ртутью является достаточным наказанием, Вольфганг II издал первый приказ: освободил Тумблардта и отдал его под опеку родителей. Сразу после этого он купил пожизненный запас terra sigillata у странствующего торговца. Он даже выдал Бертольду гарантийное письмо со своей печатью, разрешавшее ему без проблем перемещаться по территории Германии и продавать свои таблетки с землей.

 

Земля, древняя и священная

Практика геофагии, то есть поедания земли, очень стара и восходит по меньшей мере к 500 году до н. э., когда жители Лемноса (греческого острова в Средиземном море) ежегодно в определенный день добывали целебную красную глину из одного холма. Под тщательным контролем властей глину отмывали, очищали, раскатывали до определенной толщины и делали из нее небольшие таблетки. Жрицы затем освящали таблетки и ставили на них официальную печать – отсюда название terra sigillata, то есть опечатанная земля. Далее ее раздавали, и в тех местах, которые тогда служили аптеками, жители Лемноса могли купить глину в качестве лекарства.

«Что же ею лечить?» – спросите вы. Со времен античности глину использовали в качестве противоядия, поскольку она замедляет всасывание веществ в пищеварительном тракте. Она полезна и для заживления ран. А шарлатанство было связано с культовыми процедурами вокруг таблеток, с указанием определенного места, где земля «сильнее всего», и с заявленной способностью излечить все болезни на свете. Как мы понимаем, адсорбенты на основе глины могут быть эффективны в некоторых ситуациях независимо от того, получили ли их на острове Лемнос и освящали ли их жрицы.

Маленькие кусочки terra sigillata c Лемноса и большая чаша

Разные таблетки terra sigillata. Соберите все – получите приз!

Итак, вы только что выпили яд и теперь должны выбрать, какое противоядие съесть: серебристое, золотое или красное

Рассказывая о глине с острова Самос, сам Гиппократ отметил полезные свойства таблеток из нее. Позже ему вторили Диоскорид, рекомендовавший глину в качестве антидота, вяжущего и противодиарейного средства, и Гален, посещавший Лемнос, дабы лично увидеть получение terra sigillata. Он был настолько впечатлен, что в 167 году н. э. привез с собой в Рим 20 000 таблеток.

С окончанием античности продажи terra sigillata снизились, но позже турки-османы, вторгшиеся в Европу, снова привезли с собой особую глину (уже из Армении), считая ее средством от чумы. Хотя армянская глина никак не могла противостоять бактериям бубонной чумы, эффект плацебо от поедания чего-то священного или особенного никто не отменял, и порой пациент по стечению обстоятельств не умирал.

Одной из областей, оккупированных турками, были земли вокруг Стригау (сейчас это Стржегом в Польше). Именно там жил и работал рудокопом наш знакомый Андреас Бертольд.

 

Как сделать состояние на глине

Бертольд проехался по нескольким городам Германии, рекламируя свою глину местным князьям. На своем пути он оставлял множество дохлых собак, служивших лабораторными животными. Чтобы привлечь внимание горожан, Бертольд проводил эксперимент: давал собакам яд, а потом кормил половину из них глиной – те собаки, которые получали terra sigillata, выживали, а остальные погибали.

В эпоху Возрождения terra sigillata широко применялась в Европе не только в качестве противоядия, но также для лечения дизентерии, язв, геморроя, гонореи, лихорадки, проблем с почками и глазных инфекций. Конечно, такое лечение обычно не работало и было ни на чем не основано, кроме веры в маленькие таблетки из глины, иногда эффективные в качестве антидота. Раз уж они помогают от отравления сулемой, почему же не назначить их при гонорее?

После эксперимента на человеке в немецком Гогенлоэ имя Бертольда стало знаменитым. В конце XVI века он был самым успешным продавцом грязи на свете. Была, конечно, и проблема: ведь сама глина вовсе не редкая штука, ее легко найти где угодно. Поэтому для Бертольда и его последователей было жизненно важно приписать своему товару какое-то особенное или даже волшебное качество. Бертольд заявлял, что медицинские свойства его terra sigillata обусловлены уникальным составом земли в холмах вокруг Стригау.

Керамическая ваза для хранения terra sigillata

Иными словами, он продавал не просто грязь, которую можно легко накопать в соседском огороде. Он продавал terra sigillata – подлинную штуку с печатью, состав из чужих земель. И сперва маркетинговый план Бертольда был очень успешным, через несколько лет обеспечив ему продажи в аптеках от Нюрнберга до Лондона.

Плацебо-эффект был основан и на эстетике: кусочки terra sigillata от Лемноса до Стригау были очень красиво оформлены, и это должно было убедить клиента в магических свойствах маленьких глиняных таблеток.

ПОЖИРАТЕЛИ ГРЯЗИ С ЮГА

В 1984 году «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью о таком постепенно исчезающем явлении, как геофагия. Если вы думаете, что человек способен есть грязь только в самых ужасных обстоятельствах, значит, вы не знаете миссис Гласс. В интервью газете эта сельская жительница из штата Миссисипи сообщила: «Мне всегда нравилось есть землю. Если она свежая и выкопана из удачного места, то имеет приятный кислый вкус».

Долгое время геофагия была частью кулинарной традиции в южных штатах, куда, в свою очередь, была завезена из Западной Африки во времена работорговли. Эта привычка была сравнительно распространенной в конце XIX и начале XX века – в основном среди женщин из беднейших слоев, которые со временем втягивались и даже находили землю вкусной.

Так и миссис Гласс, которая к моменту интервью уже отказывалась от геофагии, призналась: «Порой мне этого не хватает. Я бы и прямо сейчас не отказалась поесть земли».

Любимой грязью для жителей южных штатов был глинозем, действительно имеющий некоторые полезные свойства. В зависимости от места, откуда он выкопан, он может иметь высокое содержание кальция, меди, магния, железа или цинка.

Все это жизненно необходимо людям, особенно беременным женщинам, которые тоже порой поедают землю (причем это бывает в самых разных слоях общества).

Почвы Западной Африки и Юга Америки богаты этими элементами, что во многом объясняет возникновение и распространение геофагии.

Terra sigillata и немного латыни на ней

Считалось, что целебный эффект можно получить и просто находясь рядом с terra sigillata. Так, некоторые врачи, колеблясь между наукой и магией в эпоху Возрождения, советовали своим пациентам для лечения носить таблетку чудо-глины на шее.

Разумеется, это не могло длиться вечно, и скоро многие города начали выпускать свои глиняные таблетки со своими печатями качества, также рекламируя их как лечебные. Это было началом конца коммерческой империи Бертольда.

Постепенно люди стали травить друг друга все реже (о, гуманизм!), а мировая медицина придумала более эффективные способы лечения дизентерии, язв, геморроя, гонореи, лихорадки, проблем с почками и глазных инфекций. Tаблетки terra sigillata вышли из употребления. Однако богатые любители древностей в XIX веке скупили некоторые из них во время своих европейских путешествий, и сейчас мы можем видеть таблетки из глины на полках антикварных лавок и музеев.

 

Поешьте землицы

Хотя официальная медицина вряд ли посоветует вам есть глину, неофициальная вполне может. Ее адепты считают, что при помощи земли вы можете произвести детоксикацию организма: ведь глина впитывает тяжелые металлы и выводит их.

Проблема в том, что есть металлы, которые нужны человеческому организму, – например, железо. А земля не различает, что полезно, а что вредно. Кроме того, толком непонятно, что еще вы едите вместе с обычной землей – вы можете заполучить паразитов, бактерий или даже, как ни забавно, тяжелые металлы, такие как свинец. Именно поэтому врачи сегодня обычно не рекомендуют так поступать.

Что, впрочем, не помешало актрисе Шейлин Вудли рассказать о своем опыте поедания глины в передаче «Вечернее шоу с Дэвидом Леттерманом» и запостить свой рассказ в блоге на сайте Into the Gloss в 2014 году:

«Котаны, я поняла вот чего: эта глина офигенна, потому что ваш организм ее не всасывает, зато благодаря отрицательному заряду она связывается с отрицательными изотопами. Это чума: она также может убрать из вашего тела тяжелые металлы. Одна моя подружка начала есть глину; на следующий день она позвонила мне: „Хей, подруга, у меня какашки пахнут как металл“. Она реально удивилась – но потом мы с ней вместе начали исследовать этот вопрос. Оказывается, все пишут, что, когда ты начинаешь есть землю, твой кал, моча и даже сама ты – все имеет металлический запах».

Если вы тоже хотите поразиться тому, что ваш кал пахнет металлом, напомним: небольшое количество земли обычно безопасно, но большое может привести к запору или чему похлеще. Вряд ли поедание земли из ямы возле вашего дома будет лучшим способом получить кальций и прочие элементы.