– Я уже женат, – коротко ответил Василий на вопрос Ивана, покупателя квартиры, который настаивал, чтобы его называли исключительно Айвэн, на иностранный манер. Бред какой, подумала я, когда впервые услышала эту просьбу.

Мы с семейкой хипстеров сидели в очереди в сейфовой ячейке на Невском (точнее, не на самом Невском, а в одном из дворов-колодцов возле проспекта). Молодой, но уже сильно бородатый и усатый Айвэн пришел на встречу со своей задумчивой юной супругой, откликавшейся на имя Кэтрин. Думаю, при рождении ее нарекли простым русским именем "Катя". Впрочем, это не мое дело. Пусть выставляют себя на посмешище, оба, мне-то что.

Поскольку Катя, занавесившись пепельными волосами и воткнув в уши наушники, ни разу не удосужилась обратить на нас внимание, беседу с нами поддерживал Айвэн. Поддерживал – это еще мягко сказано. Надпись на его футболке "I can talk with anyone about anything" полностью соответствовала его поведению. Он болтал не переставая. Василий, которого я до сих пор считала самым разговорчивым человеком в мире, казался на его фоне монахом-траппистом.

Начав свою речь с оригинального: "Кстати, Алекса, давно хотел вас спросить, раз уж вы работаете на телике: а откуда вы берете свои новости?" – и не дав мне возможности достойно ему ответить, Айвэн, беспрестанно подкручивая усы, переключился на пространные рассуждения на тему недавно сыгранной ими свадьбы. Подробно рассказал, как непросто ему было найти подходящую к случаю бабочку в горошек, как жали в некоторых местах экстраузкие праздничные брюки и как прикольно смотрелись красные кеды с коротким белым платьем Кэтрин; размахивая руками, описал ванну, которую использовали вместо барной стойки, заполнив ее льдом и бутылками с напитками; и в лицах показал, как именно их многочисленные родственники выпали в осадок, увидев вместо свадебного торта гору капкейков, украшенных смешными рожицами в очках.

Затем Айвэн спросил у Василия, не собирается ли тот остепениться, ведь семейная жизнь – это просто-напросто круто… И вдруг, как пыльным мешком по голове, ответ Василия:

– Я уже женат.

Женат?! То есть как?! В каком смысле "женат"? На какой-то женщине? У него есть настоящая жена, с которой он ходит в супермаркет и что там еще делают семейные пары? Бип-бип-бип! – истошно запищала сигнализация у меня в голове. Вместе с тем, по непонятной причине, привлекательность Василия резко подскочила в моих глазах.

И вообще, я почувствовала себя крайне глупо. Как директор фирмы, который после долгих собеседований и размышлений решил-таки принять соискателя на должность, а соискатель, вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях, холодно улыбается и говорит: "Благодарю, но я уже нашёл себе другую работу".

Женат, вот так сюрприз. Этого я совершенно не ожидала. Я взглянула на правую руку Василия – кольца нет. Клянусь, ни разу, ни единого раза я не слышала, чтобы он упоминал о своей жене! Хотя, работая не один год вместе, мы разговаривали с ним на съемках часами, он произнес тонны слов, но никогда не говорил "мы" вместо "я".

Кто же она такая? И где они познакомились? И долго ли уже женаты? И как она относится к тому, что вот уже второй день подряд он помогает мне, незамужней двадцатисемилетней девушке? Или он ей ничего не рассказывает? Обманывает? Или просто умалчивает? Интересно, как она выглядит? Наверняка блондинка! И какая же я глупая фантазерка, что увлеклась женатым мужчиной!

Пока Айвэн разливался соловьем, переключившись на перечисление всех фильмов, которые он смотрел в последнее время (Боже, неужели он успевает еще и работать с такой киноманией?), я терзала себя всё более мучительными вопросами. В сторону Василия, неудержимо засыпавшего под трели Айвэна, я даже не смотрела, опасаясь, что по моему лицу сразу всё будет понятно.

Наконец нас пригласили в саму ячейку, которая выглядела именно так, как в показывают в кино: сотни серых сейфов с отверстиями для двух ключей. Айвэн вытащил из широкой полотняной сумки (я бы с такой и на пляж не рискнула пойти, откровенно говоря) свидетельство о собственности на мою – теперь уже его – квартиру и мне разрешили забрать деньги. Целую гору наличных! Ровные стопки свеженьких пятитысячных купюр.

На эту сумму можно было бы купить английский спортивный внедорожник. Или семь-восемь отечественных "Жигулей". Или вагон увлажняющего крема Saint Tropez Minerals. Или просто погасить смертельно надоевшие кредиты. Я сглотнула – с трудом, в горле пересохло. Помни о цели! Впереди – двухкомнатная квартира, и распыляться нельзя.

Я затолкала денежки в свою (на самом деле мамину) золотую сумку, попрощалась с Айвэном и Кэтрин, и они отправились в Купчино на метро, обживать свою новую квартиру. Надеюсь, они в ней будут более счастливы, чем я.

Мы с Василием забрались в бежевый салон его черного японского джипа, который был ловко припаркован во дворе, у самого входа в здание. Над люком в крыше мрачно нависало неожиданно посеревшее небо. "Дворники" размазывали по стеклу первые капли мелкого противного дождя. Классическая погода северной столицы, вернувшаяся после двух солнечных дней, давила.

– Забавные эти хипстеры, да? – как ни в чем не бывало спросил Василий.

Я молча дрожала в своем легком платье.

– Замерзла? – проявил заботу он. – А я включу подогрев кожаных сидений, пожалуйста! И сейчас продемонстрирую тебе все преимущества "вариатора", смотри!

Мы выехали из арки на сам Невский и сразу же попали в назревающую вечернюю пробку.

– Вот видишь, я не должен каждую минуту дергать ручку сцепления. Просто плавно нажимаю и отпускаю педаль газа, левая нога вообще не принимает участия в управлении автомобилем…

– Вася, – прервала я его на взлете, – послушай, это правда?

– Что правда? Что "автомат" лучше "ручки"? Конечно, правда. Например, на трассе, при обгоне фуры, мне не нужно думать о переключении с пятой на четвертую, я просто впечатываю газ в пол, машина делает "кикдаун" и рвет вперед…

– Да нет же, – с досадой повысила я голос. – Правда, что ты женат?

Он с преувеличенным вниманием посмотрел в зеркало заднего вида, достал сигареты, закурил, приоткрыл окно, выдохнул дым.

– Да, – не глядя на меня, в конце концов ответил он. – Пока да.

– И давно ты женился?

– Полгода назад.

– А почему мы, твои коллеги, ничего не знали? – обвиняющим тоном спросила я. – Привел бы свою новобрачную к нам познакомиться, мы бы вас поздравили, скинулись бы все, подарок бы подарили, в конце концов! И где твое кольцо? Почему ты его не носишь? И как это твоя жена отпустила тебя ко мне? Неужели она не ревнует?

Вообще-то на меня это не очень похоже. Обычно меня не слишком интересует личная жизнь окружающих меня людей. Если только они не являются героями американских телесериалов, конечно. Вот Кейли Куоко я даже во сне вижу, например.

– Слушай, Шура, – довольно раздраженно остановил меня Василий. – Прекрати этот допрос. Я не стану эту тему обсуждать. Могу тебе только сказать, что мы уже два месяца живем с Клавой ("Клава? ну и имечко", – подумала я) отдельно.

Вот как! Я слегка приободрилась. Эта новость открывала какие-то перспективы. Хотя я была не настолько наивна, чтобы верить словам женатого мужчины о разваливающемся браке, но всё же это было лучше, чем, скажем, заявление "я немыслимо счастлив со своей Клавдией, она моя Единственная, мы собираемся обзавестись толпой малолетних детей, жить душа в душу до глубокой старости, а затем умереть в один день, только она чуть раньше, а я чуть позже".

– А почему вы разъехались? Вы поссорились? А из-за чего вы поссорились? И главное, скажи – она блондинка, да?

Вася нахмурил брови. Никогда раньше не видела, чтобы это смешливое лицо было таким строгим. Я поперхнулась и резко замолчала. У меня совсем не было друзей, кроме Марианны (всех бывших одноклассников и однокурсников растеряла из-за беспросветной работы), и я просто не могу себе позволить испортить отношения еще и с Васей.

– Всё, больше не буду! – сдаваясь, я подняла руки вверх. – Прости, давай сменим тему. Долго нам еще до банка ехать, как думаешь?

– Не меньше получаса, но до закрытия однозначно успеем, гарантирую, – я была рада вновь увидеть привычное доброжелательное выражение на лице Василия. Все-таки он чертовски симпатичный. Голубые глаза навевали ассоциации с безграничным жарким небом Крита. Выгоревшие на солнце брови, точёный нос, волевой подбородок. Надёжный. Рядом с ним я невольно расслаблялась. – А что ты собираешься делать с деньгами? – спросил он, включая поворотник.

– Папа сказал положить на счет, вклад "до востребования". Потом сниму, когда дача продастся и нужно будет покупать двушку.

– Надежды на это немного. Наверное, ты и сама это уже поняла, – я вспомнила убогий участок, погруженный в кромешную тьму, и кивнула. – Объект сначала нужно привести в божеский вид.

– А как?

– Позже составим план работ. Завтра после работы, например, подъеду и осмотрим дом, я всё равно к мамочке в гости собирался. На твоем месте я бы оставил бы часть денег при себе, на эту сумму сделаешь небольшой косметический ремонт дома, окупится потом сторицей.

Предложение показалось мне вполне разумным. Я хотела было позвонить папе посоветоваться, но потом вспомнила, что он на совещании.

– Хорошо, тогда немного оставлю, а остальное – на вклад.

– И снова неправильно, – назидательным тоном сказал Василий. – Остальное нужно поменять в доллары.

– Это еще зачем?

– Ты же журналист! – воскликнул Вася. – Разве не видишь, что происходит? Рубль рушится.

– Да, но пока всего на несколько пунктов, я репортаж делала на эту тему, и все официальные лица заявляют, что вот-вот вернут всё как было. Я общалась со многими экспертами, все как один уверены, что хуже точно не будет. Если обменяю в доллары, а они обратно подешевеют, я потеряю много денег.

Вася хмыкнул.

– Я, конечно, не эксперт, и высшего экономического образования у меня нет, но я очень приземлённый человек и не верю в эти сказки, которые твои коллеги рассказывают по телевизору. Я абсолютно, на сто процентов уверен: будет только хуже. Впереди – огромный кризис, он надвигается на нас как айсберг. Страна откатилась на сто лет назад, в последний раз мы оказывались в такой изоляции только после революции. Тогда тоже в газетах смеялись над западными соседями и писали, что мы круче всех… Понимаешь, Алекса, рубль сейчас сильно переоценен, он должен стоить в сто раз меньше доллара. Так и будет, гарантирую! Послушайся меня, не прогадаешь. Нефть стремительно падает, опять же…

События последних дней совершенно выбили меня из колеи. Мир перевернулся. Я не знало, где черное, а где белое. Что правильно, а что нет. Как нужно вести себя. Я запуталась и потеряла ориентиры. А Вася был так убедителен. Его бархатистый голос звучал на низкой, проникающей в самую душу ноте. Если бы он предложил: "А поехали прямо сейчас на край света?" – я бы согласилась.

– Тогда давай заедем в государственный банк, там безопаснее всего доллары менять, – сказала я наконец.

– Шура, ты как дитя малое, в самом деле! – возразил Василий. – Какой госбанк, ёкарный бабайка! Тебе такую сумму там в жизни не обменяют. Да и курс у них ниже нижнего, потеряешь кучу денег.

– Куда же поедем?

– На Большую Пушкарскую, это по пути. Только сперва нужно туда позвонить.

– А что там?

– Полулегальный пункт обмена больших и сверхбольших сумм. Принимают только по предварительной записи.

– Ты сам-то откуда знаешь?

– Потому что я всем интересуюсь. Всем понемножку.

Василий тут же вытащил свой кнопочный телефон и набрал номер таинственного пункта.

– Добрый день! Какой курс у вас? А побольше? Да, я в курсе, за сколько он сейчас на бирже торгуется, с утра доллар слегка просел, поэтому и прошу побольше… Вот это подходит, спасибо! Сумма у нас такая… Какой номер будет у нас? Тридцать пять? Отлично, скоро будем, – и повернулся ко мне. – Всё в порядке, я договорился, только нужно поторопиться – наш заказ действует ровно час.

Спустя полчаса мы запарковались на Большой Пушкарской – с аварийкой во втором ряду. Здесь был ажиотаж. И не только из-за вечерней пробки. Вероятно, именно из-за того, что с утра "доллар просел", желающих попасть в пункт обмена было много. Васин джип померк на фоне шикарных собратьев, выстроившихся вдоль неприметного желтого здания с серой стеклянной дверью, через которую на дорогу внимательно смотрел охранник. Его коллега остановил нас на тротуаре при входе.

– Номер тридцать пять, – деловито сообщил ему Василий, не дожидаясь вопроса. Охранник посторонился, пропуская нас к двери и вновь занял прежнюю позиции.

– Номер тридцать пять, – повторил Василий охраннику за дверью. Фраза вновь оказала своё магическое воздействие и мы получили право войти внутрь.

"Пункт обмена больших и сверхбольших сумм" располагался в небольшой серой комнатке с железными скамейками и особым коридорчиком, возле которого опять же стоял охранник.

– Кто последний? – спросил Вася у небольшой очереди, состоящей в основном из дорого одетых мужчин с беспокойными глазами. Один из них поднял руку.

Прижимая к себе поистине золотую сумку, я села рядом. Мой сосед слегка отодвинулся, не выпуская из рук пухлый портфель. ("Неужто набит деньгами?" – еле слышно спросила я у Васи. Он прошептал: "Скорее всего"). Остальные клиенты вели себя так же нервно: кто-то обнял толстенную барсетку, кто-то держал руку во внутреннем кармане пиджака (что там у него, оружие, что ли?).

Как же я, политический репортёр, один из самых серьёзных журналистов городского телеканала ТТВ могла не знать про такое место? Налицо признаки некомпетентности. Савелий был не так уж и неправ.

Наконец настала наша очередь идти в особый коридорчик. Под наблюдением охранника мы прошли по этому коридорчику несколько шагов, повернули за угол и оказались перед невзрачным пуленепробиваемым окошком, в котором работала кассирша – так же под присмотром сразу двух охранников.

– Номер? – нетерпеливо спросила она в переговорное устройство.

– Тридцать пять, – ответил Василий.

Кассирша сверилась со своими записями и начала вытаскивать из сейфа размером с хороший шкаф-купе пачки новеньких американских банкнот – номера на купюрах шли подряд. Я торопливо выложила гору рублей из своей сумки, оставив примерно десятую часть на ремонт дачи.

– Всё правильно, – сказала охранникам кассирша, пересчитав мои деньги.

– А почему номера все подряд идут? – осмелилась спросить я. Как-то страшновато было отдавать целую гору проверенных российских банкнот в обмен на тоненькую пачку "зелёненьких". – И какие-то они у вас больно хрустящие, прямо как будто только что на принтере отпечатаны, – нервно пошутила я.

Вася ободряюще шепнул мне на ухо:

– Да не переживай ты так, у них всё чётко. К ним люди приходят годовую прибыль переводить в доллары и евро.

– Не беспокойтесь, девушка, эти пачки только сегодня утром доставили спецбортом из Соединённых Штатов, прямо из Нью-Йорка.

– Вау, круто, спасибо, – впечатлилась я и попрощалась.

Один из охранников, дежуривших в зале ожидания, проводил нас до машины.

– Безопасность клиентов гарантирована, – прокомментировал Вася, пожав ему на прощание руку и садясь за руль.

Дальнейшие наши финансовые манипуляции свелись к тому, что мы благополучно добрались до большого государственного банка на Петроградке (он производил более приятное впечатление, чем неизвестный сейф в подворотне, который предпочитал неформал Айвэн), арендовали там ячейку и аккуратными рядами уложили в стальной ящичек доллары США.

В уставшей голове теплилась шальная мысль: а почему бы не сыграть в эту рулетку? Ведь если Василий прав, я неплохо заработаю. И папа обрадуется. Я покажу ему, что чего-то стою, несмотря на свое увольнение. Я докажу, что могу принимать здравые, правильные и мудрые финансовые решения.

***