Я подалась вперед, стерла пот со лба и уставилась на планшет, лежащий на моих коленях. Мне никогда не нравилось заполнять анкеты. Это была самая отвратительная часть посещения спа. Поэтому я частенько задавалась вопросом: не придумали ли их только для того, чтобы вас сковывало напряжение, и массаж показался вдвойне расслабляющим? Хотя, может, не все ненавидели их так сильно, как я. Но несмотря на то, что старательно заполняла их в кабинетах врачей, в данном случае мне было непонятно, зачем нужна и половина опрашиваемой информации, чтобы просто втереть в кожу лосьон.

В спа-салоне Рива анкета для нового клиента была ничуть не менее раздражающей. Вопрос о том, принимаю ли я противозачаточные еще можно было как-то понять, а вот остальные… Вы были когда-нибудь беременны? Вы когда-нибудь имели дело с незаконными наркотическими средствами? Если да, то с какими? И как всегда, когда считала, что ответы не относились напрямую к делу, предпочла солгать.

― Я старалась, ― сказала я, передавая планшет массажисту, который со мной связывался.

― Уверен, вы все сделали замечательно, мисс Уэйборн. Меня зовут Джеффри, и сегодня вас обслуживаю я.

Он говорил с сильным акцентом, что лишь подчеркивало снобизм элитного спа. Или же он просто долбаный гомосексуалист. Если честно, мне было все равно. Джеффри выглядел как человек, у которого сильные руки, а это единственное, что сейчас имело значение для моих узлов на спине.

― Есть ли какая-нибудь конкретная область, на которой вы бы хотели сосредоточиться сегодня?

― Нет. Общий массаж подойдет.

Уже и не помню, когда в последний раз по-настоящему расслаблялась. Даже сейчас меня не отпускало напряжение, сковавшее тело. И я решилась задать вопрос, ради которого сюда пришла. Тот, который задавать, скорее всего, не следовало.

― Как давно вы здесь работаете, Джеффри?

Он выдал мне целое резюме, видимо, полагая, что вопрос был вызван моим сомнением в его компетентности. После того, как он сказал, что работал у Рива четыре года, я перестала его слышать.

― Посещала ли вас прошлым летом клиентка по имени Эмбер Прайс?

Находилась ли она именно в этой комнате? Был ли Джеффри ее массажистом?

Выражение лица Джеффри омрачилось.

― Мне жаль, мисс Уэйборн. Право клиента на врачебную тайну не позволяет мне распространять подобную конфиденциальную информацию.

― А, конечно. Я не подумала.

Вероятно, следовало протянуть ему сотню. Возможно, было еще не поздно. Хотя, что он мог знать? Спа-центры не предназначались для болтовни. Если Джеффри и обслуживал Эмбер, то он лишь видел ее тело. А что полезного было в этой информации?

― Если у вас нет других вопросов?..

Мне захотелось уйти или попросить другого массажиста. Потом подумала, не приложить ли побольше усилий, чтобы выведать или получить еще что-нибудь от Джеффри: например, доступ к картотеке. Но мне надоело попадать в тупик. Да и мысль о массаже была заманчивой. Видит Бог, мне он был необходим.

― Нет. Я готова.

― Отлично. Разденьтесь настолько, насколько вам будет комфортно. Затем ложитесь на стол спиной вверх и накройтесь простыней. Лицо опустите в специальное отверстие стола. Я вернусь через пару минут.

Я уже точно знала, что делать, поскольку побывала в огромном количестве спа-салонов. Поэтому полностью разделась, легла на стол и закрыла глаза.

Как и всегда, в тишине, мои мысли тут же вернулись к Эмбер. Где она сейчас? Жила ли она лучше, чем когда я оставила ее, или хуже? Простила ли она меня наконец? Понимала ли она, что я нуждалась в прощении?

Дверь открылась без предупреждающего стука. И я услышала, как вошел Джеффри. Он молча начал работать. Сперва провел ребром ладони от попы к шее вдоль позвоночника. Мне всегда нравилась эта часть массажа — первое прикосновение. Приветствие. Это приветствие было жестче, чем в других салонах, и массажист осмелился спуститься чуть ниже спины. В его движениях чувствовались уверенность и ответственность, а именно этого я и ожидала от спа-салона Саллиса. Несмотря на то, что последние пару дней я ощущала себя не в своей тарелке, это простое прикосновение помогло мне прийти в себя. И, наконец, я начала расслабляться.

Джеффри опустил простыню до талии. И хотя от прохладного воздуха по моей коже побежали мурашки, движения его рук и лосьон тут же согрели меня. Он продолжал работать над моей спиной и плечами еще много долгих, наполненных тишиной, минут, разминая даже самые сильные узлы и массажируя область ребер. Затем он перешел к рукам, потом к ногам, волшебным образом сняв все напряжение.

«Он хорош», ― подумала я, когда разум очистился от всех посторонних мыслей. ― «Это именно то, что мне было нужно».

Затем я задремала.

Мысли вернулись — туманные, расплывчатые, как сон. Прикосновения массажиста превратились в касания из прошлого. Сначала Эмбер и Роба. Затем Эмбер и Рива. Потом только Рива. Прикосновения Рива были эротическими, энергичными. Он целовал меня жестко. И это было подобно одной сцене из прошлого. С одной лишь разницей: это было неправильным. Потому что мне это нравилось, хотя и не должно было. Потому что он был отвратительным, злым. Он собирался навредить мне. Я отстранилась, смутившись, когда увидела у двери Эмбер. А затем услышала знакомые слова, которые врезались мне в память: «Ты чертова сука. Ты же знала, что я любила его, чертова сука».

«Нет», ― хотелось сказать мне. ― «Это не я. Это сделал он».

И я, наконец, поняла, что мое решение было ошибочным. Потому что не отрицала. Не опровергла.

«Да», ― сказала я. ― «Да».

Сквозь пелену сна я услышала, как усмехнулся Рив:

― Приятный сон?

Я что-то говорила? Да. Я бормотала «да».

Затем он сказал:

― Пора переворачиваться на спину.

Я моргнула, проснувшись. Приподняв голову, увидела в воздухе над собой простыню. Она скрывала лицо Рива. Он хотел, чтобы я поменяла положение, поняла я, и прикрывал меня, чтобы у меня получилось перевернуться, не обнажившись.

«И это не Рив, глупая. Это Джеффри», ― сказала я себе, чуть сдвинувшись вниз, чтобы голова не лежала на отверстии для лица.

Вот только когда он вновь опустил на меня простыню, я увидела над собой лицо Рива. Какого хрена? Когда, черт возьми, он сюда зашел?

― Хм, привет. ― Я резко села, прижимая к себе простыню, немного дезориентированная после пробуждения.

Когда Джеффри ушел? Я спала дольше, чем думала? Разговаривала во сне? Как неловко. Я протерла рот, надеясь, что у меня не текли слюни.

Рив улыбнулся той самой дьявольски обворожительной улыбкой, от которой мышцы внизу живота судорожно сжимались.

― Привет. Понравился сон?

― До него я наслаждалась массажем. Джеффри действительно… ― Я запнулась, заметив, что Рив одет в брюки и рубашку, но на нем нет пиджака. Манжеты расстегнуты, а рукава закатаны до локтей. Галстука на нем тоже нет. И меня вдруг осенило.

― Это был ты все это время, да?

Он ответил вопросом на вопрос, подтвердив мою догадку:

― Готова продолжить?

― Конечно.

Это все еще был сон. Наверняка. Я легла обратно на стол и закрыла глаза.

Простыня была заправлена под верхнюю часть бедра, обнажая ногу. Я услышала, как он выдавил немного лосьона из дозатора. Рив поднял мою ногу и начал растирать лодыжку, постепенно продвигаясь к ступне. Пятку он массировал только большими пальцами, надавливающими движениями скользя вверх и вниз.

Я боролась со стоном, рвущимся из моего горла. Мне было хорошо. Очень хорошо. Слишком хорошо.

Слишком хорошо для сна.

Твою мать, это не сон. Я резко распахнула глаза. Взглянув на Рива, обнаружила, что он наблюдает за мной с удовлетворенной ухмылкой. Как будто ждал, когда я наконец на него посмотрю. Или следил за выражением моего лица.

Я привстала, оперевшись на локти. Это действительно Рив. Он на самом деле был здесь.

― Извини. Я сегодня немного рассеянная.

― Я не заметил.

Выражение его лица было мрачным, и я не могла понять, дразнит он меня или нет.

В первую очередь я не могла понять, что он вообще здесь забыл. Рив никогда ничего не делал просто так, без причины. Дружеский сюрприз? Или это такой способ сделать первый шаг?

Я надеялась, что это так. Потому что это означало бы, что я ничего не испортила. Это означало бы, что план «А» все еще в действии. Означало бы, что между мной и Ривом может быть нечто большее, а для меня это становилось все важнее.

Но после того, как он кинул меня в вечер нашего свидания, я была почти уверена, что мыслью о дружеском сюрпризе пыталась выдать желаемое за действительное. И его тон показался мне в какой-то степени ледяным. Зловещим. Или это было только мое воображение, вызванное покрывшейся паутиной мечтой?

― Ты слишком много думаешь, ― упрекнул меня Рив, словно прочитав мои мысли. ― Ложись обратно и выброси все мысли из головы.

Он разорвал наш зрительный контакт и сосредоточился на массаже. Переместил руки на голень, костяшками пальцев скользя по чувствительным местам и мягко надавливая. Его прикосновения были сильными, уверенными. Именно такими, как мне было нужно.

Я смирилась и расслабленно легла на стол. Но выбросить все мысли из головы точно не смогла. Только не сейчас. Между мной и Ривом существовало напряжение, сейчас усилившееся во много раз, потому что от его массажа во мне разгорался огонь, и я превращалась в желе. Ощущения были совсем иными, нежели когда я думала, что надо мной работает Джеффри. Теперь массаж был не просто приятным ― он был чувственным. Теперь движения его рук были не просто хорошей техникой ― они казались интимными. Теперь простыня не была надежной защитой ― она казалась лишь скудным укрытием. Теперь я была не расслаблена, а возбуждена.

Особенно когда он скользнул руками выше. И еще выше. Когда согнул мое колено. Когда плавно переместил пальцы на мышцы моих бедер и начал массировать внутреннюю поверхность. Затем Рив повел ими вверх, еще выше, что задел кончиками своих пальцев мою киску.

В моих жилах закипела кровь. Желание. Нужда. Потребовалась вся выдержка, чтобы не начать ерзать и извиваться. Вся выдержка, чтобы не начать умолять его… О чем? О большем. Только так я могла это сформулировать. Просто ― «о большем».

Чтобы не терять бдительности, я пристально следила за тем, как он нападал на мое тело. Он был сосредоточен. Сдержан. Как настоящий профессионал, хотя это была и не его работа. И, как всегда, держал себя в руках.

Но едва заметная напряженность выдавала его с головой. Я видела усилия, которые он прилагал, чтобы сохранять спокойствие. Видела, как черты его лица затуманило желание. Видела, как его взгляд скользил по моей коже. Я перестала гадать и стала мечтать о том, как это могло бы быть.

Он потянулся к простыне, и во мне затеплилась надежда. Но он просто накрыл мою ногу и перешел на другую сторону, чтобы повторить процесс.

Правда на этот раз он решил заговорить:

― Надеюсь, ты расслаблена и пребываешь в хорошем расположении духа, Эмили. Потому что нам надо поговорить.

На душе появилось плохое предчувствие. Разговор был явно не тем направлением, в котором я хотела, чтобы развивались события. Что бы он ни хотел сказать, я была не особо настроена слушать. Слишком уж была возбуждена.

Хотя он не говорил об этом вслух, но я знала, что таковы условия его сделки: он касается меня, по-своему, а я должна слушать его, хочется мне этого или нет.

Поэтому снова привстала и обратила на него столько внимания, сколько могла.

― Очень интересно, ― начал он, повторяя эти потрясающие движения пальцами, массируя мою стопу, ― как люди реагируют на тебя, когда думают, что ты избежал наказания за убийство.

У меня скрутило живот. Не стоило и говорить: любой разговор, начинающийся с убийства, не мог хорошо закончиться.

― Большинство людей боятся тебя, ― сказал он, когда скользнул рукой по моей голени. ― Они вечно заняты. Перестают посещать твои мероприятия. Они, само собой, не позволяют себе быть замеченными рядом с тобой. На самом деле, из-за потери таких связей не стоит особо расстраиваться, ведь тебе не нужны трусы. Это хороший способ избавиться от них.

― Я не трусиха, ― возразила я, желая защититься. Хотя и не понимала зачем. Или почему беспокоилась о том, что он мог иметь в виду, будто сложившаяся ситуация ― хороший способ избавиться от меня? Ведь, вероятно, именно этого я и должна была желать.

Он взглянул на меня с весельем в глазах.

― Нет. Ты не трусиха. Не боишься. Или просто недостаточно сильно боишься.

Я едва справлялась с дрожью, которая стремилась завладеть моим телом. Это было довольно угрожающее заявление. И я хотела начать отрицать и его. Мне хотелось сказать ему, что уже достаточно испугалась. Но что, черт возьми, все это означало?

Однако, возможно, он был прав. Учитывая, что несмотря на все, что о нем узнала, я все еще была возбуждена. Все еще возбуждена, вопреки предупреждению, ясно звучавшему в его тоне. Я действительно была недостаточно напугана.

Веселье на его лице превратилось в нечто больше похожее на благоговение. Его внимание вновь вернулось к моей ноге. Мне не было достаточно хорошо видно его лицо, чтобы понять, о чем он думал. Однако после того, как он подтолкнул мою лодыжку назад, чтобы согнуть колено, характер его прикосновений изменился. Одним пальцем Рив провел линию вдоль внутренней поверхности моего бедра. Мягко. Сладко. Но, добравшись до того места, которого я так хотела, чтобы он коснулся, резко остановился. Прошла секунда. Две.

Затем он просто продолжил массировать, сохраняя полную невозмутимость. Пока.

Я могла подождать.

Он продолжил говорить твердым, ледяным тоном:

― Есть и другие люди. Те, которые уважают тебя. Они вовсе необязательно твои друзья, поскольку тоже боятся. Возможно, даже сильнее, чем те, кто держатся от тебя на расстоянии. Они продолжают финансово поддерживать все твои начинания. Приглашают тебя на вечеринки. На свадьбы своих детей. Они ищут твоего общества. Потому что… видишь ли, они боятся, что если будут вести себя иначе, то… ну…

Стук сердца гулко отдавался в моих ушах. Внезапно я почувствовала себя уязвимой. И это не имело ничего общего с наготой и хрупкостью по сравнению с чувством, вызываемым силой, которую он излучал.

Будто в подтверждение своих слов, Рив усилил давление костяшек своих пальцев, буквально вдавливая их в мое бедро, что причиняло мне некоторую боль.

― Вообще-то, это очень сильная власть. Даже сильнее денег. Ты могла прочувствовать ее благодаря недавнему успеху того шоу. Только умножь ее еще на миллиард.

― М-м-м-м, ― промычала я в ответ. Хотя, в основном, это была просто непроизвольная реакция на движения его рук. Он вновь подобрался к верхней части бедра. Как и раньше, Рив коснулся кончиками пальцев моих складочек.

Черт возьми, я была влажной. Измученной ожиданием. В этот раз позволит ли он своему прикосновению продвинуться дальше? Глубже?

Он убрал руки. Опустил мою ногу, прикрыл простыней и пригвоздил меня взглядом к месту.

― Это также непохоже на власть, которой может обладать очень привлекательный человек. Ее-то ты должна понимать. ― Он обвел взглядом мое тело, все еще прикрытое простыней, и глубоко вздохнул. ― Думаю, ее ты должна понимать очень хорошо.

Это было обвинение. Об этом говорили его тон и тяжелый взгляд. Подонок. Какие бы надежды я не питала по поводу недавней сцены, сейчас было очевидно, что его намерения были далеко недружественными. Скорее, это больше походило на наказание. Я все еще немного не понимала, за что. За то, что плавала в его бассейне? Или за то, что пользовалась своей привлекательностью, чтобы привлечь его внимание? Возможно, потому, что заявилась без приглашения? Мне казалось, что выговор ограничился только этими унизительными прикосновениями. Полагаю, я ошибалась.

Я опустила взгляд на его брюки, и это принесло мне хоть какое-то удовлетворение. Он совершенно точно был тверд. Может, он и наказал меня, но, судя по всему, и себя тоже.

Рив направился к двери, и неожиданно я испугалась, что он уйдет. Но вместо этого он схватил табурет, стоявший в углу, и сел, так что его лицо оказалось напротив моего. Я не поднимала глаз, но опустила ресницы, потому что стоило мне оторвать взгляд от своих ног, как мне становилось его видно. Он был так близко, что это меня пугало. Почему он вообще сел? Почему отказался от возможности возвышаться надо мной? Хотя, когда он стоял, мне было более комфортно. В таком положении, как сейчас, я чувствовала себя уязвимее.

Все мои чувства обострились, но я старалась не паниковать. Во рту чувствовался привкус железа, словно я прикусила язык. Может, так оно и было. Стул скрипнул, когда Рив передвинулся. Зачем? Я вновь услышала, как он снова выдавил лосьон из дозатора. А затем Рив снова опустил свои руки на меня, мягко массируя мои плечи круговыми движениями. Как и прежде: идеальное сочетание давления и внимания к узлам.

Я закрыла глаза.

После нескольких долгих минут тишины, он вновь заговорил:

― Есть еще одна группа людей. ― Его голос был низким, успокаивающим. ― Она небольшая и… как бы это выразиться, увлеченная, что ли. Их привлекает опасность. Тайна. Интрига. Для них она чарующа. Я часто встречаю таких людей.

Он сдвинул пальцы ниже, к мышцам над грудью.

― Они хотят подружиться с тобой. Хотят трахнуть тебя. Хотят, чтобы ты трахнул их.

Мои глаза распахнулись, и я чуть наклонила голову, чтобы лучше его видеть.

«Ты говоришь обо мне?» ― хотелось спросить мне. ― «Думаешь, я увлечена тобой, потому что меня привлекает мысль об опасности?».

Но промолчала. Потому что, скорее всего, он был прав.

Несмотря на то, что я смотрела на него, его взгляд все еще был сосредоточен на его руках. Рив провел ими от груди до яремной впадинки, где ненадолго задержал их. Мне стало интересно, чувствовал ли он бешеный стук моего сердца?

Когда он снова привел их в движение, то разделил руки, скользнув по бокам шеи. Каждый клеточка моего тела задрожала от ужаса. Я в страхе замерла.

― Уверяю тебя, Эмили, это далеко не так романтично, как кажется. ― Его голос был очень тихим, а в ушах отдавался гулкий стук моего сердца, так что мне пришлось поднапрячься, чтобы расслышать его слова. ― Это фасад. Это та сила, которая тебя привлекает. Идея насилия. Не сам половой акт.

Рив чуть ущипнул кожу на шее. Он едва касался меня. Лишь легкое щекотание.

Но все, что я знала… Боже, он мог с легкостью сломать мне шею. Достаточно было просто сжать пальцы, и все.

― В действительности, Эмили, убийство ― грязно и необратимо. И это больно.

Я стиснула зубы. Все мышцы в теле напряглись. Я не была готова к такому повороту событий. Теперь я действительно была напугана.

Он опустил руки на плечи, и я с облегчением выдохнула.

Затем он снова начал ритмично массировать. Рив так сильно впивался пальцами в мое тело, что на глазах у меня выступили слезы. Однако лучше уж такая боль, чем мягкое прикосновение, но к горлу.

― Ты расспрашивала обо мне, Эмили, ― сказал он, и весь воздух покинул мои легкие. Так вот, за что он меня наказывает, вдруг поняла я. Я снова облажалась. Причем по полной. Неужели и правда думала, что мои мини-допросы останутся незамеченными? Неужели действительно думала, что Рив мог хоть что-нибудь оставить незамеченным? ― Меня это не радует.

Я ничего не смогла поделать со всхлипом, вырвавшимся из горла.

― Ох, Эмили. Ш-ш-ш. ― Он провел рукой по моим волосам, поглаживая. По идее, этот жест должен был успокоить, но у Рива он намеренно получился жутковатым. ― Я все понимаю, красавица. Поэтому не могу винить тебя за желание разузнать все о моих предыдущих женщинах. Это умно. Ты хочешь узнать, сможешь ли занять их место. Хочешь узнать, сможешь ли ты с ними сравниться. Хочешь узнать, почему мы больше не вместе. И связано ли это с тем, что я действительно, как говорят люди, опасен. Я прав?

В ответ я кивнула, не в состоянии говорить из-за пересохшего горла.

― Я хочу услышать это, Эмили. Поэтому ты задавала эти вопросы, не так ли?

Мое «да» прозвучало, как очередной всхлип, но ему этого хватило.

― Хорошо.

Он провел кончиками пальцев по моему лицу от подбородка до лба, остановившись, чтобы помассировать виски.

― Знаешь, Эмили, подводным камнем в общении с мужчинами, которые представляют угрозу, является то, что ты не осознаешь, насколько они на самом деле опасны, пока не станет слишком поздно.

Я вздрогнула. Но даже несмотря на всхлипывания и дрожащую нижнюю губу, я все еще несомненно была возбуждена.

Я решила его ненавидеть. Ненавидела его и ненавидела себя.

Рив с громким хлопком уронил руки на колени.

― Вот что я тебе скажу, раз уж ты такая любопытная: каждые отношения, которые у меня были, заканчивались не без причины. Это все, что тебе нужно знать.

«Если бы он собирался меня убить, ― подумала я, ― то не сказал бы этого. Он рассказал бы мне все. Верно?» Ставить на это деньги я бы не рискнула, но хотя бы понадеялась.

Он приблизил свое лицо к моему и коснулся кончиком носа моей скулы. Слеза скользнула по моей щеке, когда он прошептал на ухо:

― А что касается того, можешь ли ты сравниться с ними, или нет ― да, Эмили. Ты одна из очень немногих женщин, которые могут.

Он прикусил мочку уха, и каждая клеточка моего тела вздрогнула от страха и волнения.

Внезапно он встал и улыбнулся. У этого чертового засранца хватило наглости послать мне свою дьявольскую усмешку.

― Рад был пообщаться, Эмили. Хорошо поговорили, не правда ли?

К счастью, он не ждал от меня ответа, потому что я не смогла бы ничего сказать. Слишком была напугана. Слишком зла. Он и не думал причинять мне боль, лишь припугнуть. И Рив получил от этого удовольствие. Это сделало его в моих глазах проклятым мудаком.

Он собрался уходить, и я притихла настолько, насколько могла, ожидая, когда же хлопнет дверь. Тогда я смогла бы встать, одеться и убраться нахрен отсюда.

Но прежде, он снова заговорил:

― О, и я думаю, ты правильно поступила, когда решила не встречаться с тем мальчиком, работником бассейна. Как я уже сказал, он всего лишь ребенок. Тебе же, для того, чего ты хочешь, нужен мужчина.

Вот и все. Я была в ярости. Он уделал меня. Напугал. Унизил и упрекнул. А теперь еще и намекнул, что он единственный человек, который мог дать то, что мне нужно, и он вне игры. Я была его слабостью. Он хотел меня и ненавидел, возможно, так же сильно, как я ненавидела его.

Я села и повернулась к нему, намеренно позволив простыне упасть на талию.

― Звучит так, будто ты ревнуешь, Рив.

Он развернулся, и его глаза заблестели при виде моей обнаженной груди. Взгляд был жарким и первобытным, отчего соски превратились в твердые горошинки. Он положил ладонь на внушительную выпуклость на брюках и погладил себя.

― Возможно, я ревную, ― сказал он натянутым, как струна, голосом. ― Но по собственному опыту знаю, что нельзя позволять ревности управлять твоими действиями.

Все еще с рукой на члене, он сделал последнее заявление:

― Покиньте мой курорт, мисс Уэйборн.

Затем он ушел.

Я раздраженно застонала.

А потом тоже ушла.

Оделась так быстро, как только смогла, и поспешила обратно в свой номер, где в спешке собрала вещи. Через час после того, как покинула массажный кабинет, я выселилась из отеля и направилась домой. Готово. С ним было покончено. Все это было плохой идеей. Этот мужчина псих. Гребаный манипулятор.

В течение всей двухчасовой поездки назад в Голливуд, и последующих дней тоже, слова Рива оставались со мной, преследуя так же настойчиво, как Эмбер. Да, он предупреждал меня. Доказывал, что является угрозой. Убедился, чтобы я поняла, кто он и на что способен. И у него получилось — я была полностью убеждена.

Но я не могла выбросить из головы его взгляд — будто он хотел съесть меня. Этот взгляд говорил о том, что его самоконтроль висит на волоске. Это было очевидно, когда он погладил себя через брюки.

Он угрожал мне, но его взгляд говорил о том, что это был блеф.