Из окошка экипажа Энн наблюдала, как герцог спрыгнул с подножки, повернулся к своей сестре, и темноволосая красотка взвизгнула от восторга. Лицо герцога смягчилось, и он протянул руки в сторону этого счастливого возгласа. У Энн дрогнуло сердце. Она никогда не видела его таким удивленным или настолько глубоко тронутым. В это мгновение он казался еще красивее, чем прежде.

Полная катастрофа! Энн — падшая женщина и не должна находиться рядом с сестрой герцога. Энн охватило чувство стыда и смущения. Она отчаянно старалась расправить юбки и разгладить смятый лиф. Герцогу она сказала, что останется в экипаже. Ее появление окажется крайне неуместным, даже если она станет держаться в тени и не будет представлена сестре. Она посидит в экипаже, пока тот не объедет дом, тогда она проскользнет в заднюю дверь.

Она соберет свои вещи. И ей придется уйти.

— Девон, слава Богу! Слава Богу, ты жив и находишься дома в безопасности!

Женский возглас заставил Энн вновь повернуть голову к окошку. Сестра герцога со всех ног бросилась к нему, и Энн увидела колышущийся темно-синий шелк мантильи. Она оказалась ростом чуть ниже брата, поэтому уткнулась ему в грудь. Герцог обнял ее и крепко прижал к себе. Сестра в ответ тоже крепко его обняла, потом пискнула и отступила назад, положив себе на живот руку, затянутую в перчатку.

Энн почувствовала, как округляются у нее глаза. Рука женщины обхватила заметный живот, который до этого удачно скрывали объемные складки мантильи. Она была беременна.

Даже со своего места Энн видела, как блестели слезы на раскрасневшихся щеках женщины. Потом она подняла изящную руку в белой шелковой перчатке и шутливо ткнула брата в грудь.

— Почему ты не приезжал, глупый братец? А ты ничуть не изменился, — заметила она, — и такой же крепкий и бодрый, как и обещал нам твой таинственный друг.

Таинственный друг? У Энн сжался желудок. Неужели это ее письмо заставило сестру герцога приехать сюда? Нет, это невозможно. Она написала свое письмо, чтобы успокоить семью герцога.

— Таинственный друг? — медленно переспросил герцог. — О ком это ты говоришь?

— Об авторе письма, разумеется, — улыбнулась сестра и вытерла слезы. — Боже мой, ты даже не спросил, как у меня дела, Девон!

— Подожди… Эштон. Должно быть, это Эштон. — Герцог поцеловал верхушку шляпки сестры, украшенную розами, потом запрокинул голову, и на его лице отразилась боль и сожаление. — Ну конечно, я хочу знать, как у тебя дела. Но, по правде говоря… Я просто хотел тебя удивить. Мне хотелось точно угадать, какая из сестер передо мной. Я был уверен, что смогу сделать это по звуку твоего голоса и мне не понадобится зрение, чтобы узнать тебя. Но оказалось, что это не так.

— Какой ты глупый, надо было спросить! Ну конечно, перед тобой — Каролина. Мой огромный живот должен был подсказать. — Улыбаясь, сестра взяла руку герцога и положила ее себе на живот. У Энн навернулись слезы на глаза, когда она увидела, как меняется выражение лица герцога. Сначала на нем появилось изумление, потом явная гордость и восторг.

— Ты необъятная, Каро. Тебе нельзя было ехать сюда ко мне.

— Ой, я устала валяться в постели. Я уже достаточно времени провела на кушетке, ожидая ребенка, который, похоже, решил никогда не появляться на свет.

— Ты, наверное, устала. Тебе надо присесть.

— Я сидела несколько часов. Хотя экипаж трясло всю дорогу, и мне приходилось останавливаться на каждом постоялом дворе, чтобы воспользоваться туалетом. Ты не представляешь, что делает с тобой ребенок…

— Думаю, что мне вряд ли захочется узнать это, Каро.

— У тебя такой испуганный вид. Ты прошел войну, неужели тебя так испугала моя беременность?

— Я не испугался, — изумленно поднял брови герцог. — Давай ты присядешь куда-нибудь. Ты голодна?

Энн не смогла сдержать улыбки, когда услышала, как герцог засыпал сестру вопросами. Хочет ли она чаю? Или печенья? А может, фазана с картошкой и пирог? Он так тревожился за сестру, что Энн думала, у нее разорвется сердце, глядя на них двоих.

— Я никогда не видела, чтобы у тебя был такой… помятый вид, — нахмурилась Каролина, дотронувшись до сбившегося шейного платка Девона.

Энн вспыхнула.

— Я больше не вижу, как выгляжу, поэтому мне безразлично, — тихо ответил Девон.

— Тебе нужна женская забота, — заявила Каролина.

— Ты права. Ничто не наставит мужчину на путь истинный так, как женская забота. — В этот момент герцога окликнул кучер, желая получить указания насчет экипажа. — Отвези его на конюшню, — крикнул герцог.

Энн поняла, что это значит. Для нее настало время уезжать.

Экипаж двинулся с места, и она позволила себе в последний раз взглянуть на герцога. Он вскинул голову, услышав стук копыт и слабое позвякивание колец постромков, повернулся в сторону этих звуков и встретился взглядом с Энн, когда она выглянула в окошко. Он не видел ее, но не отвернулся.

Энн отшатнулась назад, чтобы его сестра ее не заметила. Но еле слышный, заглушаемый грохотом колес, приятный, сочный голос его сестры проникал через открытое окошко.

— Знаешь, а ведь то письмо, о котором я тебе говорила, писал не граф Эштон.

О нет. Экипаж замедлился. Лошади заворачивали, чтобы огромный черный экипаж герцога мог проехать мимо изысканного белого экипажа его сестры. Колеса стучали тише, и Энн слышала каждое слово. Ей пришлось это услышать.

— Это письмо матери явно написала твоя приятельница. Оно было без подписи, но мы уверены, что почерк женский. Так или иначе, письма Эштона всегда отличались неразборчивым почерком. Мне стало ужасно интересно, кто эта леди. Девон, ты влюбился?

Энн выглянула из окошка как раз в тот момент, когда герцог прижал руку к виску, как будто почувствовал резкий приступ боли. У нее тоже пульсировало в висках, она ждала, что сейчас случится катастрофа.

— О! — Сестра герцога прикрыла рот рукой, распахнув фиалковые глаза так широко, что темные ресницы касались бровей. — Она твоя любовница, да? Это совершенно потрясающе. Но если бы она не написала, мы бы понятия не имели, что с тобой происходит. Мы бы не узнали, как ты страдаешь от воспоминаний о войне и как умело ты справляешься со своими страданиями.

— Она написала письмо матери, — подняв голову, с бесконечной осторожностью в голосе сказал герцог, словно убеждая сестру опровергнуть свои слова. Но ей, конечно, нечего было возразить, поскольку Энн именно так и сделала.

— Да, Девон. Но кто она?

— Каро, ты проделала весь этот путь из-за этого письма? Когда ты… Сколько дней осталось до рождения ребенка?

— Около двух недель, — беззаботно взмахнула левой рукой Каролина, потому что правой держала брата под руку. Конечно, я приехала сразу, как только узнала, что ты не приезжаешь только лишь из-за собственного упрямства… — Внезапно голос Каролины задрожал, и она умолкла. Затем повернулась к Девону и прижалась головой к его груди. Ее узкие плечи дрожали.

— Что такое, Каро? — обнял ее герцог, побледнев. — Что случилось?

В это мгновение лошади перешли на быструю рысь. Наверное, кучер подстегнул их поводьями. Все другие звуки сразу потонули в грохоте колес. Энн видела, как герцог обнимал сестру за плечи. Каролина что-то оживленно говорила ему, и герцог внимал каждому ее слову, и от каждого эмоционального взмаха рук сестры его лицо все больше становилось каменным. Потом экипаж завернул за угол дома, и они исчезли из поля зрения Энн.

— Куда ты собираешься ехать? — Низкий голос герцога напугал Энн, и она выронила из рук серебряную расческу. Она со стуком упала на стеклянную поверхность туалетного столика. Энн торопилась привести в порядок волосы, которые растрепались во время занятий любовью в экипаже, и воткнуть назад булавки. Оторвав взгляд от зеркала, она повернулась к герцогу. Он стоял в дверях, но сразу шагнул в комнату, закрыл за собой дверь и оперся на набалдашник трости.

— Не знаю. — Энн думала, что больше уже не увидит его перед отъездом. — Я… Куда ты хочешь, чтобы я поехала? — Он — ее покровитель, и Энн внезапно поняла, что если хочет продолжения, она должна делать так, как он прикажет. Сцепив руки, она ждала. «Только не Лондон. Если мне придется бежать, не имея при себе ничего, кроме одежды, я сделаю это раньше, чем меня отправят в Лондон». — Или теперь, когда сюда приехала твоя сестра, ты хочешь разорвать нашу договоренность? — пришла ей в голову другая мысль.

Наверное, этого она должна хотеть: он даст ей расчет, как они договаривались, и она сможет убежать. Это было бы идеально, но сердце Энн сковал ледяной холод. Она больше никогда его не увидит.

«Глупая. Когда-то это должно случиться. Об этом говорила Кэт. Умная любовница всегда помнит, что однажды все закончится, и готовится к этому».

— Нет, этого я не хочу — Постукивая тростью по полу, герцог приближался к Энн. — Моя сестра проделала весь этот путь сюда, чтобы познакомиться с тобой — с автором неподписанного письма к моей матери. — Чем ближе он подходил, тем больше его широкоплечая фигура нависала над ней.

— Твоя сестра приехала сюда не для того, чтобы увидеться со мной, — быстро встала Энн. — Я видела, как она бросилась в твои объятия и заплакала… — Закусив губу, Энн замолчала. — Прости, я не собиралась подслушивать. Еще я сожалею, что отправила письмо, ничего не сказав тебе. Но ты должен поверить, что у меня были самые добрые намерения. Меня беспокоило, что твоя мать переживает за тебя. Я потеряла людей, которых любила, и знаю, что значит бояться до смерти. В письме я только написала ей, что ты здоров и силен. И что я… друг одного из твоих друзей.

Энн со страхом ожидала его гнева. Она была уверена, что он весь кипит от злости.

— Я где-то рядом с кроватью? — наконец подал голос герцог.

— Д-да, — заморгала ресницами Энн. — Позволь мне проводить тебя к ней.

— Ну конечно, мой ангел.

Энн, удерживая его за локоть, подвела к кровати, и Девон тяжело опустился на край. Это была его кровать, но он никогда не спал в ней.

— Сестре придется остаться. — Герцог поднял голову, словно точно знал, где стоит Энн. — По крайней мере на ночь.

— Конечно. Она ведь твоя сестра.

— И любая сестра не настолько глупа, чтобы стеснять брата в его холостяцком жилище. — Герцог застонал. — У тебя были добрые намерения, Сэриз, когда ты писала это письмо. Но тебе следовало сказать мне об этом.

— Я знаю и очень сожалею. У меня больше не будет никаких секретов от тебя… — Энн снова закусила губу, чтобы перестать говорить глупости. Тревога за герцога заставляла ее вести себя слишком импульсивно. Она давала обещание, которое никогда не смогла бы выполнить.

— Каролина понятия не имеет, какой я, — с болью в голосе признался Девон. — У меня не хватило духу рассказать ей о ночных кошмарах, о тех воспоминаниях, что не дают мне покоя, о приступах ярости, которые у меня случаются. У нее полно своих проблем. Но я должен ей рассказать. Ее надо предупредить, чтобы она не подходила ко мне. Она беременна. Что будет, если я повалю ее на пол? Жаль, что ты не можешь остаться, Сэриз, чтобы присмотреть за мной, сделать так, чтобы я не причинил зла сестре. Но очевидно, это невозможно.

Энн понимала, что это правда, но у нее сжалось сердце.

— Я знаю, что не могу остаться. Я — твоя любовница, и для твоей сестры мое присутствие здесь станет чудовищным оскорблением. Но ты не причинишь ей зла. Я уверена, этого не случится.

— Откуда у тебя такая уверенность, ведь я сам ни в чем не уверен? — опустил плечи герцог.

— Я верю, ты не сумасшедший. Подумай, как сильно ты изменился. Ты больше не пьешь бренди, стирая свои ужасные воспоминания. И когда я читаю тебе…

— Ты не сможешь этого делать, если тебя здесь не будет. Сэриз, я не знаю, как переживу визит своей сестры, если тебя не будет в моем доме, чтобы улучшать мое самочувствие.

Сердце Энн подпрыгнуло в груди. И все же остаться она не могла. Как сказал герцог, это невозможно.

— Расскажи своей сестре правду. Скрывать ее нет никаких причин. В своем письме я объяснила, что тебе не дают покоя воспоминания о сражении, воспоминания, которые заставляют тебя кричать по ночам и не дают спать.

— Значит, ты была предельно откровенна?

— Да. Я хотела, чтобы твоя семья поняла, почему ты держишься от них вдалеке.

— И как ты считаешь, почему?

— Наверное, чтобы защитить их от самого себя. Разве ты не говорил мне об этом? Ты хотел отправить меня отсюда ради моей же безопасности. Я хотела, чтобы твоя семья знала, что это не их вина. И по отношению к ним ты поступал как самый благородный и любящий человек.

— Я поступал как разумный человек, — возразил герцог, сжав челюсти.

— Ты не сделаешь больно своей сестре. Нужно только объяснить ей, какой может быть твоя реакция, и она поймет, как себя вести.

— Она не обязана быть осторожной, черт возьми. Она примчалась ко мне за помощью, а я представляю для нее опасность. — Герцог сжал кулак и с поразительной точностью стукнул им по деревянному столбику кровати. От удара содрогнулся балдахин. Энн тоже вздрогнула.

— Почему она приехала просить у тебя помощи? — Энн взобралась на кровать, на коленях проползла за спину герцога и стала мягко массировать его плечи. Они оказались твердыми и напряженными, как железо, и не поддавались легким движениям ее рук.

— Черт, Сэриз, она просила меня пообещать никому не рассказывать об этом.

— Ты изменился, — попыталась его успокоить Энн. — Ты теперь так уверенно передвигаешься по дому. А когда ты последний раз бросал стол через комнату?

— Вряд ли я теперь вспомню, — рассмеялся герцог, но смех его звучал неприветливо и тихо. — Но без тебя, мой ангел, я могу снова начать бросаться вещами.

— Если хочешь, я… я могла бы остановиться где-нибудь поблизости. — Энн понятия не имела, что делать. О любовницах ей было известно только то, что те, кому из них повезло, жили в прекрасных городских домах. Но так происходило с куртизанками в Лондоне. Насчет того, как это случается здесь, в деревне, она пребывала в полной растерянности.

— В деревне есть гостиница, — сказал герцог. — «Черный лебедь». Сними там комнату, Сэриз. Я хочу, чтобы ты была рядом и я мог навещать тебя. Когда сестра уедет, ты можешь вернуться в дом.

— Это приличная гостиница?

— Конечно. — В зеркале Энн увидела отражение обиженного лица герцога.

— Тогда захочет ли хозяин сдать мне комнату и закрывать глаза на твои визиты? — В глубине души Энн понимала, что затронула эту неприятную тему в качестве отговорки. «Черный лебедь» — людная гостиница на одном из самых важных путей следования из Лондона. Она знала, что историю об убийстве хозяйки борделя и о ее, Энн, исчезновении напечатали в газетах; высока вероятность, что люди, путешествующие из Лондона, прочитали ее. Но узнают ли ее с окрашенными волосами? Придет ли кому-нибудь в голову объединить подружку герцога в гостинице с лондонской проституткой, которую разыскивают за убийство?

— Захочет, — уверенно заявил герцог, как человек, который всегда получает желаемое. — Мы сочиним тебе историю. Ты можешь быть знакомой нашей семьи, почтенной вдовой, вознамерившейся навестить семью. Упоминание моего имени гарантирует, что тебя не побеспокоят и проявят уважение.

Энн подумала о своем первом визите в салон миссис Уимпл, но не стала спорить с герцогом. Понятно, что там будет намного безопаснее, чем если она вернется в Лондон, не имея денег для побега.

— Что-то не так, мой ангел?

Энн энергично массировала его плечи. Девон стонал от удовольствия, когда она вдавливала пальцы в напряженные мышцы.

— Все в порядке. Я просто думала о вашей сестре. У нее был такой счастливый вид, когда вы встретились.

Герцог зарычал и опустил голову. И Энн тут же поняла, что он этого не узнает.

— Когда я обнял Каро, больше всего на свете мне хотелось заглянуть в ее глаза, — сказал герцог. — Поначалу я даже не понял, какая из сестер передо мной. Потом, когда узнал, мне захотелось увидеть, как она выглядит. Я попытался представить, что она совсем не изменилась с тех пор, как я видел ее последний раз, три года назад. Но я понимал, что это не так, поскольку она ждет ребенка.

— Хочешь, — Энн обняла его за шею, — я сейчас опишу тебе ее. Возможно, вместе мы сможем определить, как она изменилась, чтобы ты знал. Все самое важное уже не изменится. Она явно очень сильно любит тебя, и могу сказать, что ты тоже ее обожаешь. Вот и все, что имеет значение, так?

— Да, думаю, что так. — Герцог поднял правую руку Энн и медленно, с любовью поцеловал каждый пальчик. — Ангел мой, как мне пережить ночь, зная, что тебя не будет рядом, чтобы почитать мне, когда я проснусь с душераздирающим криком?

— Я думала, что только раздражаю тебя, — поддразнила его Энн, боясь, что сейчас расплачется.

На губах герцога появилась широкая ухмылка, он повернулся, обнял Энн за талию и перетащил к себе на колени. Но в его глазах не было блеска страсти. Там светилось что-то другое, чего Энн не смогла прочесть.

— А ты совершенно необычная любовница, Сэриз, но я начинаю думать, что жить без тебя будет невозможно.

«Невозможно жить без тебя».

Эти слова не давали покоя Энн два дня, которые она провела в гостинице, и она начала бояться, что испытывает к герцогу то же самое. А вот это действительно невозможно.

Дрожащими пальцами она взяла чашку. Никто не показывал на нее пальцем и не кричал «Убийца!», но она жила как на иголках, ожидая, что это вот-вот случится. Лишнее доказательство того, что она не может оставаться в Англии. Как можно провести всю оставшуюся жизнь в страхе? В страхе, что кто-то узнает ее и доставит в магистрат, в страхе, что ее арестуют за убийство, которое она не думала совершать? Она все равно была виновата, хотя и спасала ребенка. Наказание за такое преступление — виселица.

Энн поставила чашку. Ей очень хотелось остаться в Англии, и причина у нее для этого была самая глупая: она не хотела бросать герцога. Два дня Девон не появлялся у нее. Разумеется, он не хотел оставлять сестру. Он искал способ жить без Энн. Но она ужасно без него скучала. Она волновалась за него.

В коридоре послышались быстрые шаги, и Энн напряглась, когда они внезапно смолкли у ее двери. Она боялась всего, и это начинало походить на какое-то безумие. Ведь это могла быть прислуга. В дверь тихонько постучали.

— Мисс? — позвал женский голос.

— Войдите, — услышав голос служанки и успокоившись, крикнула Энн.

Дверь открылась, и на пороге появилась молодая девушка с горящим взором, присевшая в почтительном поклоне.

— Прошу прощения, мэм, но вас хочет видеть герцог Марч. Он будет ждать в гостиной.

— Спасибо, — улыбнулась Энн. — Передайте ему, что я спущусь через минуту.

— О, он сейчас в баре, мэм. Все местные мужчины пьют за его победы в сражении. Его светлость — настоящий герой войны.

— Да, так и есть, — согласилась Энн. Но как только девушка ушла, она, повернувшись к зеркалу на туалетном столике, задумалась о том, сколько он заплатил за свой героизм, сколько боли он ему принес и как изменил его. Энн быстро осмотрела свое платье, одно из новых дневных платьев, которое герцог прислал ей в гостиницу, и осталась довольна своим видом. Герцог не зашел к ней в комнату; интересно, почему. Неужели он хотел создать хотя бы видимость респектабельности?

Направляясь в гостиную, Энн, проходя мимо бара, заглянула туда.

Там на скамейке сидел герцог. Увидев его лицо и улыбку, Энн почувствовала, как у нее задрожали колени. Она положила руку на дверную раму и просто смотрела на него. Волосы падали ему на брови, и это напомнило ей, как осторожно она старалась его постричь, медленно работая ножницами, чтобы не уколоть. Его широкая улыбка была похожа на ту, с которой он встал после падения с лошади, едва не разбившись насмерть.

Глядя на него, Энн чувствовала тепло внутри, словно горячий пирожок, который, если его разломить, выпускает струйку пара. Герцог поставил свою кружку и повернулся. Он не видел Энн, но, должно быть, почувствовал, что она смотрит на него. Энн развернулась и поспешила в гостиную. Служанка передаст ему ее слова и приведет его к ней. Всего через несколько мгновений они будут вместе. Наедине.

О Господи, Энн дрожала от предвкушения. Сердце готово было вырваться из груди. Что именно ей надо сказать? Она не нервничала так даже в первый раз, когда пыталась его соблазнить.

Мысль о том, что это могло означать, напугала Энн. Только самая глупая любовница влюбляется в своего покровителя. Она уже потеряла свой дом, своих родителей, так почему же она опять добровольно подвергает риску свое сердце?

— Я приехал поговорить о своей сестре.

Этого Энн ожидала меньше всего. Герцог откинулся на спинку дивана у камина в гостиной и потер виски, как будто у него болела голова.

— Каро просила меня никому не рассказывать, но я понял, что сойду с ума, — криво усмехнулся герцог. — В конце концов, после всего, что сделала ты, чтобы убедить меня, что я не сумасшедший, именно моя сестра сводит меня с ума. — Девон повернул голову на шорох юбок Энн, вид у него был совершенно беспомощный и очень притягательный. — Мне нужна твоя помощь, ангел мой. Я просто не знаю, к кому еще обратиться.

— Что же случилось?

— Каро приехала сюда не из-за твоего письма. Она приехала, потому что сбежала из дома. Она на девятом месяце беременности и сбежала из дома.

Служанка оставила поднос с чаем. Несмотря на удивление, Энн налила чашку чая и подала герцогу прямо в руки.

— Почему она так сделала?

— Только ты можешь отнестись к этому спокойно и налить мне чашку чая, — сказал герцог, намереваясь поставить чашку на столик.

— Глоток чая поможет, — остановила его Энн и упрямо поднесла чашку к его губам, почувствовав при этом острую боль в сердце. Когда-то эти слова говорила ее мать, когда они оказались в трущобах, как будто простая чашка чаю могла спасти от страха и бедности.

— Каро рассказала мне, что приехала, — герцог сделал глоток чая, — поскольку ее брак развалился, сердце ее разбито, и она собирается родить ребенка от человека, который ее больше не любит.

— Муж больше ее не любит? — заморгала ресницами Энн. — Он должен быть… идиотом. Как он может не любить твою сестру, которая просто сияет красотой и скоро родит его ребенка?

— Не знаю, — вздохнул герцог. — Добиться от нее вразумительного объяснения я не могу. Она сказала, что больше ни минуты не могла оставаться в своем доме в Лондоне. Кстати, ее муж — граф Кавендиш. Их брак, как и все браки моих ближайших родственников, был заключен по любви.

— Она не говорила тебе, почему пришла к такому выводу, что он ее больше не любит?

— Каролина решила, что это произошло из-за того, что сейчас она размером с дом.

— Вздор, — заявила Энн. — Что это за муж, который может быть таким ограниченным и пустым?

— Ты веришь мужчинам больше, чем мы того заслуживаем, — сидя к ней вполоборота, мрачно усмехнулся Девон. — Я знал джентльменов, которые проводили ночь в борделе, пока их жены дома рожали в муках ребенка.

Энн молчала. Возможно, некоторые джентльмены, которые приходили в бордель Мадам, так и поступали.

— Каро бросила свой дом и отправилась в Марч-Хаус. Это герцогский дом в Лондоне, где живет моя мать и две незамужние сестры, Лиззи и Уин. Каро провела там только два дня. Этого времени оказалось достаточно, чтобы ей дали почитать твое письмо. Явно все женщины в моей семье гадали о том, кто этот анонимный автор.

— Я сожалею об этом, но все-таки это лучше, чем их бесконечная тревога за тебя.

— Каро решила не рассказывать матери о своих проблемах. Она приехала ко мне, потому что не знала, куда еще поехать. Поскольку я мужчина, она подумала, что я пойму ход мыслей ее мужа. Она хочет, чтобы я объяснил ей, почему муж больше ее не любит, и подсказал, как вернуть его любовь. Поскольку я отвоевал любовь Розалинды, она считает, что я должен знать, как это сделать. Но есть проблема… — Черты лица герцога посуровели, взгляд приобрел решительность. — Так как я довольно долго не могу убедить Каро успокоиться и рассказать мне, что именно сделал Кавендиш, я предполагаю, что он изменил ей. Он разбил сердце сестры. Мне хочется убить его прямо сейчас. Вызвать его в поле, окутанное туманом, и отсчитать сорок шагов.

— О Боже, нет! — Энн охватила паника, и она сжала плечо герцога. — Ты не можешь этого сделать! Тебя могут убить. А если не тебя, то ты убьешь его. Что в этом хорошего для твоей сестры?

— Согласен, ничего хорошего. Просто я мог бы сделать ему небольшое внушение.

Энн подумала о своих родителях. Они всегда решали все проблемы, разговаривая друг с другом.

— Твоя сестра разговаривала с мужем? Она должна была поговорить с ним об этом с глазу на глаз.

— Не знаю. Когда она пытается объяснить что-то, она либо начинает плакать, либо смущается. Я и сам смущаюсь всякий раз, когда мы об этом говорим, поэтому я не могу понять, что она пытается мне сказать, — застонал герцог и уронил голову на руки. — Она вышла замуж по любви, ей разбили сердце, и я меньше всего знаю, как от этого излечиться. Сам я решил отправиться на войну, и ты знаешь, чем все закончилось. — Герцог поднял голову, на его губах блуждала печальная, разрывающая сердце улыбка. — Одно могу сказать точно. Ей хочется отвоевать любовь подлеца, а я хочу его убить. У меня безвыходное положение. Она спрашивает мое мнение, а потом не слушает ни одного моего слова. Она злится на меня, когда я говорю, что это вина Кавендиша, и я, так или иначе, превращаюсь в ее глазах в негодяя.

Энн, чувствуя его раздражение, сдержала улыбку.

— Когда мы спорили насчет бренди, я именно так вел себя с тобой, да? Почему ты проявила такое упорство и решительность в своем желании помочь мне, когда на самом деле я заслуживал хорошего пинка?

— Потому что ты заслужил, чтобы тебе помогли.

— Я рад, что ты была такой упрямой, Сэриз, — покачал головой герцог. — Моей сестре нужна женщина, которой можно довериться, но такой нет.

Энн покачала головой. Нет, она, конечно, не может говорить с его сестрой. Она падшая женщина. И потом, она ничего не знает о любящих мужьях, и, хотя ей известны подробности счастливого брака родителей, она понятия не имеет, как спасать несчастливый брак.

— Мне кажется, ты должен дать сестре успокоиться, выслушать ее по-настоящему, а потом постараться поговорить с ней.

— Придется мне преодолевать это самому, вот только не знаю, смогу ли. Участвовать в сражении намного проще.

— Тебе не надо бороться в одиночку. В любое время ты можешь прийти и поговорить со мной.

— Ты нужна мне сейчас. — Герцог поднял голову, и его глаза загорелись огнем желания. — Эти два дня я скучал без тебя, ангел мой. Иди и закрой дверь в гостиную. Я больше не могу ждать.

— Здесь? В гостиной? — Энн тоже хотела любить его, но боялась вызвать скандал.

— Это намного благоразумнее, чем вести меня в свою спальню, — ухмыльнулся герцог. — На этот раз тебе придется вести себя тихо.

— Конечно, ваша светлость.

— Я хочу, чтобы ты звала меня Девон, ангел мой. Сделай это ради меня.

Энн затаила дыхание. Называть его по имени. Она не ожидала такой близости. Она вдруг поняла, что никогда не состояла в таких близких отношениях с мужчиной. Ни один мужчина ни разу не приоткрыл перед ней свое сердце.

— Да, ваша… Девон, — прошептала Энн, когда он обнял ее сильными руками и потянул на диван.

— Отлично. А теперь оседлай меня, ангел мой. Сотвори свое волшебство.