Нам не нужно сознательно делать вещи, которые мы осознаём
Растения не имеют сознания, но продолжают подниматься к небу и рассеивать свои семена. Червяки, наверное, не осознают удовольствия от теплой грязи, но продолжают рыть в ней ходы.
А люди обладают сознанием. Мы сознательно смотрим на вещи, познаем окружающий мир, трогаем предметы, задаемся этическими вопросами, принимаем решения, думаем о ком-то и ставим перед собой цели. Однако наше сознание не нуждается во всем этом. На деле, когда мы действуем, то, как правило, делаем это бессознательно. Наш сознательный опыт существует отдельно от процессов в мозге, которые занимаются решением проблем, руководят нами, когда мы к чему-то стремимся или намечаем цели. Это объясняет, почему многие методы, к которым прибегают психологи, чтобы нами манипулировать, кажутся такими странными: если бы наше поведение определялось сознанием, то мы бы уже знали, как мы действуем. Однако этого не происходит.
Мы учились читать, не зная, чему именно учимся
Я участвовал в крупном эксперименте, в котором, если вам еще нет пятидесяти, вы тоже могли бы участвовать. Несколько лет назад английские учителя перестали преподавать грамматику. Я никогда не знал, что такое наречие или в чем состоит разница между лексическими, вспомогательными и модальными глаголами. Повелительное и сослагательное наклонения, инфинитив, причастие настоящего времени или герундий – все эти термины для меня лишены смысла.
Но удивительное дело – те, кто принял участие в этом эксперименте, способны с большим или меньшим успехом составить грамматически правильное предложение. Мы замечаем, когда кто-то нарушает основные правила. Например, русский, изучающий английский язык, может сказать: «Почему нет брать перерыв сейчас?» Я понимаю, что в этом предложении что-то не так, знаю, как это исправить, но не могу объяснить, какое правило английской грамматики нарушено.
Только начав учить французский, я стал замечать пробелы в своем знании английского. Прежде чем познакомить нас со спряжением французских глаголов, преподавательница должна была назвать их по-английски, а затем объяснить. Формируя осознанное понимание другого языка, ей нужно было познакомить нас с правилами, по которым он существует, но на самом деле наш мозг воспринимает эти правила совсем по-другому.
В примечаниях в конце книги я привожу тест. Выполнив его, вы обнаружите, что способны быстро освоить грамматику чужого языка, не понимая, в чем она состоит и даже что я имел в виду, приводя эту грамматику.
Вы знаете больше, чем думаете о том, что надо знать; но вы знаете меньше, чем думаете, что знаете об этом знании
Если вам приходилось работать в большой бюрократической организации, то, возможно, вы прошли курс «навыков широкого применения», где вам объясняли, как работает ваше сознание и как эту работу улучшить. Одна модель, которую вам могли представить, – это модель бессознательного применения знаний и навыков. Сначала вы еще не знаете, что не знаете чего-то (неосознанное неведение), затем узнаёте, что чего-то не знаете (осознанное неведение), далее идет процесс получения знаний (осознанное знание) и, наконец, наступает неосознанное знание (или мастерство!), когда вы можете делать что-то автоматически. Я сам был на таких курсах, и у меня до сих пор сохранились распечатки курса. Модель, о которой говорится в них, пошагово представляет процесс приобретения всех навыков. Там также буквально говорится, что мы не можем миновать ни один из этих шагов.
Однако на деле, как это обычно происходит со всем, что кажется очевидным в наших знаниях, – все неправда. Павел Левицки и коллеги из Университета Талсы показали, что мы можем обойти все сознательные шаги и непосредственно проходить путь от незнания того, чему нужно учиться, к знанию, но без осознавания. Обычно психологи используют наивных подопытных, которые не подозревают о хитростях эксперимента (студенты-первокурсники всегда бывают нарасхват). Но эти исследователи отобрали для эксперимента весьма искушенных испытуемых: все они были с факультета психологии.
Экспериментаторы разделили экран компьютера на четыре сектора с крестом в центре. В одной из секций появлялся символ «Х». Психологи-добровольцы должны были как можно быстрее нажать на клавишу, чтобы отметить, в каком секторе появлялся символ. Затем «Х» появлялся в другом месте экрана, и испытуемые нажимали другую клавишу. Им дали 4000 попыток, на которые потребовалось 45 минут. Последовательность появления символа на экране не была случайной. В каждой из пяти попыток две позиции генерировались произвольно, но остальные три можно было предугадать по сложной системе правил. По мере выполнения задания испытуемые стали заметно быстрее и точнее. Значило ли это, что психологи уловили закономерность?
После эксперимента участники по понятным причинам устали, но продолжили горячо интересоваться целью эксперимента. Почти половина будущих психологов, зная, что эксперимент был посвящен бессознательным процессам, подозревали, что на них каким-то образом оказывали воздействие. Ни один из них не упомянул о закономерности, поэтому экспериментаторы специально спрашивали их о последовательности возникновения символа на экране. Никто из испытуемых даже не приблизился к разгадке системы появления символа на экране.
Можно только гадать, усвоил ли мозг психологов закономерность, или время их реакции просто улучшалось с практикой. Чтобы ответить на этот вопрос, экспериментаторы переключились на другую, но похожую систему правил передвижения «Х» после почти 3500 попыток. Скорость реакции и точность испытуемых внезапно снизились. Они осознавали, что стали работать хуже, но не понимали почему и признавались, что их пальцы «вдруг потеряли ритм».
Неосознанное знание – не оксюморон
{18}
, а норма
В детстве мы учимся ходить. Поначалу мы бываем неуклюжими, но вскоре процесс координации наших мускулов и равновесие начинают даваться нам без усилий. Однако это не значит, что мы поняли хоть что-нибудь из того, что делали.
Возможно, у вас не получится достать до пальцев ног, но вряд ли вы при этом упадете. А теперь станьте пятками к стене и попытайтесь снова. У вас не получится это сделать. Вероятно, вы знаете почему. На уроках физики вы слышали про центр тяжести и знаете, что, наклоняясь вперед, вы отводите нижнюю часть тела назад, и центр тяжести по-прежнему остается над вашими ногами. Когда же вы становитесь у стены, то не можете этого сделать, поэтому падаете вперед.
Если у вас поблизости есть маленький ребенок, попросите его коснуться пальцев ног. Малыши обладают замечательной гибкостью и справятся с этим лучше, чем вы (или хотя бы я). Затем попросите ребенка сделать это, прислонившись ногами к стене. Все-таки дети иногда теряют равновесие. Дабы избежать стычек с разъяренными родителями, убедитесь, что рядом нет никаких столов и что вы готовы поймать ребенка.
Если бы мы учились ходить, внимательно наблюдая, как это делают другие люди, и ходьба очень медленно, с практикой, становилась бы автоматизмом, логично было бы ожидать от ребенка понимания того, что он не может этого сделать – для него это новый навык. Но ребенок несомненно (если только кто-то не поспеет к нему раньше) будет удивлен своим падением. Он и не подозревал, что отводит нижнюю часть тела назад, когда касается пальцев ног.
Мы учимся сохранять равновесие, не имея ни малейшего понятия, чему научились. Лишь много позже мы получаем осознанное физическое и анатомическое объяснение тому, как оставаться в вертикальном положении.
Лучший способ мышления – не думать
Любопытно, что мы приобретаем знания неосознанно, но при этом имеем в своем распоряжении здравый сознательный мозг. Если в нашем распоряжении есть бессознательный и сознательный разум одновременно, значит, мы можем ожидать, что будем учиться еще быстрее. Но, к сожалению, иногда разум скорее мешает, чем помогает. Исследователи из Питтсбурга предлагали студентам разгадывать загадки. Если вы любите трудные задачи и могли встречать их раньше, то лишаетесь шанса участвовать в эксперименте. Вот две из этих задач:
1. Заключенный пытался сбежать из крепости. В своей камере он нашел веревку, которая была вполовину длины, нужной, чтобы благополучно достичь земли. Он разделил веревку на две части, связал их вместе и сбежал. Как он смог это сделать?
2. Торговцу старинными монетами предложили купить красивую бронзовую монету. На одной ее стороне была изображена голова императора, а на другой отпечатана дата: 544 год до н. э. Торговец исследовал монету, но вместо того, чтобы купить ее, вызвал полицию. Почему?
Если студенты не решали задачку за две минуты, экспериментаторы просили их остановиться. Затем половина студентов записывала как можно больше деталей процесса решения загадок, которые могла вспомнить. Другая половина работала над кроссвордом, не имеющим отношения к загадкам. Через 90 секунд они возвращались к решению загадок.
Можно было бы ожидать, что студенты, которые описывали свои попытки, справились лучше – ведь у них было 90 дополнительных секунд, чтобы подумать над решением и организовать свои мысли. Однако записывание деталей мыслительного процесса только навредило им и замедлило поиск ответов. Их сознательный разум вторгся в бессознательные процессы, которые отличались более эффективной стратегией.
Похожая картина наблюдается и при решении обычных практических задач. В одном исследовании испытуемых просили выбрать автомобиль на основании 12 элементов информации. Одна из машин была хорошей по девяти параметрам, вторая – по шести, а третья – по трем из двенадцати пунктов.
По прочтении информации половине участников позволили тщательно подумать, какую машину они бы выбрали. Другие испытуемые решали анаграмму. Те, кто решал анаграмму, явно не могли сознательно думать о качествах автомобиля. Тем не менее именно они более чем в два раза превзошли остальных в выборе лучшего автомобиля.
В школе учитель математики, которого я считал немного чокнутым, советовал мне: когда никак не можешь найти решение задачи, не нужно слишком долго с ней бороться, а лучше принять душ или подумать о чем-нибудь другом. Совет был хорошим, только слегка непрактичным в ситуации экзаменов. Если вам нужно разрешить загадку, займитесь чем-то другим, например потренируйте замах в гольфе. Иногда лучше не терзать мозг и позволить бессознательному мышлению сделать свою работу.
Наше представление об учебе зависит от того, как нас учили, а не от того, как мы учились
Легко преподавать алгебру, законы гравитации или рассказывать, сколько жен было у Генриха VIII. Школы, университеты или бизнес-тренинги естественным образом фокусируются на определенных знаниях.
Коммуникации в основе своей осознанны. Осмысление того, зачем люди говорят нам то, что говорят, и как, по их мнению, мы собираемся распорядиться этими знаниями, в большой степени определяет формирование модели нашей личности.
Часто мы приобретаем важные навыки без всяких осознанных шагов. Двигательные навыки или игра в гольф, трудные языковые навыки, например грамматика или изощренное мастерство разрешения проблем, – все это формируется бессознательно. А сознательное обдумывание может принести больше вреда, чем пользы.
Наше подсознание умеет читать
В 1950-х бизнесмен Джеймс Вайкери убедил кинотеатры Нью-Йорка демонстрировать во время показа фильма кадры скрытой рекламы «Ешьте попкорн» и «Пейте Coca-Cola». Он утверждал, что после этого продажи напитка увеличились на 18 %, а попкорна – на 58 %. Вполне понятно, что люди были возмущены.
Еженедельник New Yorker писал, что сознание было «взломано и оккупировано». Другой журнал назвал это событие «самым опасным изобретением с тех времен, как мистер Гатлинг изобрел пулемет». Власти запретили рекламу, работающую на подсознательном уровне. А люди продолжали говорить, что вся реклама, от сигарет до духов, содержит скрытые сообщения. Родители покончивших с собой утверждали, что их дети убили себя, прослушав сообщение, скрытое в песне рок-группы, и пытались преследовать музыкантов в судебном порядке. В 2000 году Джорджа Буша обвиняли в использовании техники выплывающего на 30-й секунде слова «крыса» поверх изображения Ала Гора. Буш был вынужден заявить, что совпадение было неумышленным и он не хотел делать никакого «подсознательного внушения».
Тем не менее через несколько лет после своего эксперимента Вайкери признался, что сфабриковал результаты и что на самом деле не получил никаких подтверждений бессознательного воздействия. Психологи смогли заявить, что этот технический прием оказался мифом, а рекламщики вздохнули с облегчением. Конспирологи продолжали находить в рекламе примеры того, что они назвали «подсознательными сообщениями». Однако Вайкери помог бизнесменам и ученым дискредитировать то, что позднее станет наиболее интересной областью науки.
Эксперимент, проведенный в 2008 году, бесспорно, показал, что «подсознательные сообщения» действительно могут воздействовать на мотивацию людей. Участники несколько секунд давили на рычаг, когда на экране появлялось слово «жми». До появления команды экран показывал серии других слов. Некоторые из них были позитивными (например, «хороший» или «приятный»), другие – нейтральными (например, «далее» или «вокруг»). Иногда для усиления позитивные слова сопровождались другими словами (например, «энергичный»). Это длилось в течение трех сотых секунды – слишком короткий период, чтобы участники могли даже осознать, что увидели новое слово. В других предъявлениях к слову добавлялись нейтральные определения, а остальные вовсе не содержали никаких «подсознательных сообщений».
Испытуемые, которым предъявляли «невидимые сообщения», быстрее выполняли команду «жми» и крепче удерживали рычаг. Они не видели слова осознанно, но их мозг получал сигнал и подготавливал тело к действию, которое должно было совершиться. И что еще поразительнее – те, кто получал «подсознательные сообщения» в сопровождении положительных слов, нажимали на рычаг сильнее более чем в два раза. Когда после опыта испытуемых спросили, какие усилия, по их мнению, они прикладывали для выполнения задания, оказалось, участники всех трех групп полагали, что старались одинаково интенсивно. Они не только не поняли, что получали скрытое послание, но даже не заметили, что их поведение изменилось.
Наше бессознательное знает цену деньгам
В других сериях попыток добровольцы сжимали рычаг при каждом появлении сигнала на экране. Каждая попытка стоила пенни или фунт. Чем сильнее испытуемые сжимали рычаг, тем больше денег они накапливали.
Оптимальная стратегия для такой игры: жми сильнее, когда попытка стоит дорого, и нажимай слегка, когда цена только пенни, – и ты сохранишь силы для более дорогих попыток. Добиться этого нетрудно, и неудивительно, что испытуемые преуспели.
Однако волонтеры не знали, что можно посмотреть, сколько стоит каждая попытка. Перед каждым сигналом «жми» изображение монеты появлялось менее чем на две сотые секунды. Когда участников спрашивали, что они видели, у них просто не было возможности гадать, какую монету им показывали. Тем не менее бессознательно они способны были увидеть монету, оценить ее достоинство, выработать оптимальную стратегию и послать сигнал на сильное или слабое нажатие.
Чем больше мы смотрим на вещи, тем больше они нам нравятся, даже когда мы их не видим
Многие люди совершенно бесплатно ежедневно продвигают для нас торговые марки. Наши друзья могут носить футболки с маленьким человечком на лошади. А наши коллеги носят пакеты с сэндвичами, на которых написано M&S или Upper Crust. Их кофейные чашки отмечены брендами Starbucks или Caffé Nero. В тренажерных залах можно увидеть большую букву N с галочкой. Бренды стали настолько неотъемлемой частью нашей жизни, что мы едва замечаем их. А могут ли они влиять на нашу жизнь, когда мы их игнорируем?
Группа американских исследователей решила, что могут. Они показывали серии из 12 скучных фотографий 126 студентам из Мэриленда. На каждой фотографии был изображен человек, занимающийся обыденными делами: за завтраком, во время ожидания на автобусной остановке, работающий на ноутбуке. Исследователи сообщили участникам, что после просмотра их будут спрашивать о фотографиях, и попросили фокусировать внимание на выражениях лиц изображенных людей.
На некоторых фотографиях присутствовала бутылка воды Dasani (Dasani – марка питьевой воды, популярная в США, но не среди студентов Мэриленда). На других название было заретушировано. Некоторые студенты видели бутылку на 12 фотографиях, другие – на четырех, а остальные не видели ни одной бутылки.
После просмотра фотографий в качестве награды за участие в опытах студенты выбирали бутылку воды (Aquafine, Deer Park, Poland Spring или Dasani). Они также отвечали на вопрос, заметили ли какие-либо бренды на фото, а в частности – бутылки Dasani. Большинство студентов не заметили размещенных продуктов. И только 27 % из тех, кто видел 12 фотографий с Dasani, и 12 % из тех, кто видел четыре фотографии, смогли это вспомнить.
Но даже среди студентов, которые не заметили манипуляцию, эффект выбора был ярко выраженным; 17 % студентов, которые видели последовательность фотографий без какого-либо предъявления продукта, выбрали Dasani. Однако среди тех, кто видел четыре фотографии с Dasani, но не заметил бренда, 22 % выбрали Dasani. Двенадцать незамеченных показов бренда – и 40 % участников захотели воду Dasani. Самой эффективной рекламой оказывается та, которую мы не замечаем, которую носят на себе люди, даже не знающие, что рекламируют.
Неосознанные правила
В принципе, не так уж трудно показать, что некоторые вещи, которые мы делаем, – результат бессознательных процессов. Если мы каким-то образом манипулируем группой людей и их поведение меняется, мы знаем, что наши манипуляции возымели действие. Если при этом никто из них не отметил наличие манипуляции или не выявил связи между манипуляцией и поведением, мы продемонстрировали, что бессознательные процессы отреагировали на манипуляцию и изменили поведение людей.
Может показаться, что будет трудно найти нечто интересное под контролем бессознательных процессов. Все, что нас по-настоящему заботит: наши цели, убеждения, устремления, эмоции, все, что мы видим и помним, – все это, казалось бы, находится если не под контролем сознания, то по крайней мере доступно ему. Но справедливо обратное: практически все важное, связанное с поступками людей, определяется бессознательными процессами.
Бессознательные процессы определяют наш образ поведения
Прежде чем читать этот раздел, вы можете попробовать сделать упражнение, приведенное в примечаниях в конце книги.
То, чего мы не осознаём, оказывает воздействие на то, как мы обходимся с другими людьми. Джон Барг с коллегами предложил студентам Нью-Йоркского университета расшифровать словесный тест. Студенты получили список из предложений, например «Уважайте яблоко пожалуйста правила», и должны были исключить слово, чтобы переставить остальные слова и получить предложение: «Пожалуйста, уважайте правила». Половина студентов получили список, в котором экспериментаторы вставили слова, неявно связанные с вежливостью, такие как: «уважение», «чуткость», «осмотрительность». Другим испытуемым исследователи дали тесты, содержащие слова, связанные с грубостью (например, «агрессивно», «наглый», «назойливо») или нейтральные (например, «упражнение», «посылка», «часы»). Они также обманули участников и сообщили, что они получат еще и второй тест. Когда студенты закончили первый тест и захотели приступить ко второму, экспериментатор был очень занят разговором со своим другом. Через десять минут его прервали 60 % студентов, работавших с грубыми словами, 40 % участников, которые имели дело с нейтральными словами, и 20 % из тех, кто делал тест с «вежливыми словами». Никто их студентов не увидел связи между словами теста, и никто из них не осознал, что упражнение смогло повлиять на их поведение.
Если мозг – это библиотека, то разум – ее ленивый читатель
Я посетитель библиотеки, имеющей своеобразную систему расстановки книг на полках. По давным-давно забытым причинам книги о пчелах и пчеловодстве хранятся рядом с книгами по археологии. Книги по психологии аккуратно выстроены рядом с томами о магии. А я склонен отвлекаться и, когда захаживаю в библиотеку, чтобы подобрать литературу о рекламе, частенько обнаруживаю, что погрузился в старинную книгу об алхимии, которую кто-то поставил на полку сверху. Это очень полезно для общего развития (и также вредно для моей продуктивности), но имеет непредвиденные последствия. Представьте себе, что я ищу что-нибудь о Древнем Египте, а моя жена, по неведомой мне причине, попросила меня достать ей книжку об общественных насекомых. У нее гораздо больше шансов получить книгу о пчелах, чем о муравьях, потому что книги о муравьях расположены в совершенно другом месте.
Мозг не хранит книги, зато у него в запасе ассортимент концепций, целей, чувств и поведения. Внутри нашей головы не сидит маленький человечек, снующий в поисках концепций, когда они нужны нам, а наши мысли не имеют физически сопредельного расположения в сером веществе, но некоторые вещи в нашем мозге тесно связаны друг с другом. И, выбирая одну из них, мы делаем доступнее другие. Когда я вижу змею, мне в голову приходит множество фактов, связанных со змеями: у них есть клыки и раздвоенный язык, и еще они шипят. Однако мозг также включает программу, которая заставляет меня бежать.
Можно подумать, что концепции и программы действий – совершенно разные вещи, но важно, что мозг способен найти между ними связь. Мы созданы не только для строгого мышления. Никому из нас еще не удавалось заняться сексом, найти убежище или попасть на обед, лишь подумав об этом. Мы созданы, чтобы действовать, и любая идея, которая не может быть приведена в действие, оказывается биологически нецелесообразной.
Библиотека нашего мозга имеет два уровня организации. Один – жестко смонтированный бессознательный. Когда зодчий обустраивал его, то рядом с полкой для змей он предусмотрел место для программы «будь готов бежать». Но библиотекарша действует также и по своему усмотрению. Она заметила, что когда я обращаюсь к концепции «библиотекарша», то также ищу книгу о женщинах, и поэтому она располагает их рядом, чтобы облегчить мне задачу.
К сожалению, невозможно получить план библиотеки нашего мозга. Если вы посмотрите на открытый мозг, то увидите полужидкую серую массу, которая нам ничего не проясняет. Итак, как же мы можем что-то узнать об этом?
Если вы хотите выяснить, на что похожа моя настоящая библиотека, но не можете войти внутрь, то есть выход – просто спросите меня. Однако я могу забыть что-то или слукавить. Мне может быть неловко, что книги о рекламе лежат вперемешку с книгами об алхимии, и я скажу вам, что они лежат рядом с литературой по маркетингу. Наконец, я могу не знать, куда свалены все книги. Когда я пришел за фолиантом о Древнем Египте, а потом искал книгу для своей жены, то легко нашел брошюру про пчел. Но если бы я посмотрел влево, а не вправо, то заметил бы собрание сочинений о термитах.
Вопросы о разуме – тема двух похожих проблем. Если вы спросите четырнадцатилетнего мальчика, боится ли он змей, очень вероятно, что он скажет «нет», даже если знает, что боится. Если вы спросите меня, связываю ли я библиотечное дело с женщинами, то я, наверное, отвечу «конечно, нет» и даже приведу в пример мужчин-библиотекарей, которых встречал. При этом я буду искренне уверен, что эти две идеи не связаны в моем мозге.
Другой способ узнать, что творится внутри моей библиотеки, – послать читателя за книжками об археологии, а затем отправить им СМС с просьбой найти книгу о насекомых. Потом послать другого читателя за романом и повторить просьбу о книге про насекомых. Большинство читателей, которых вы пошлете за книгами об археологии, вернутся с работами о пчелах, а те, кто ходил в отдел художественной литературы, вернутся с трактатом об уховертке. Учитывая, что они не понимали, что вы делаете, вы сможете сделать выводы о расположении книг.
Психологи используют этот метод, чтобы сначала «натаскать» людей, а затем исследовать их поведение. Зашифрованный словесный тест, о котором говорилось выше, был примером метода прайминга. Сначала в голове испытуемого активизируют концепцию, не давая ему ее осознать, а затем измеряют нечто другое, что можно привязать к первичной концепции: с помощью прайминга можно успешно изменять все – взгляды, цели и поведение. Прайминг поражает по двум причинам. Во-первых, он дает нам карту связей в нашем мозге. А во-вторых – и это поражает больше всего, – он показывает, что наше поведение в основном определяется бессознательно. Мы не имеем осознанного плана расположения книг в нашей библиотеке. Мы не осознаём исходный замысел, но он продолжает менять наше поведение. Если наша готовность действовать так или иначе была сознательной, как мы думали, то было бы невозможно неосознанно изменять способ наших действий.
Чтобы следовать целям, не нужно знать, что они у вас есть
Нам кажется, что цели должны быть исключительно осознанными. Ведь если вы не знаете, чего хотите достичь, как же вы будете идти к цели? Если бы я не знал, что хочу закончить эту книгу, то, безусловно, не смог бы дописать ее до конца. Но если бессознательный контроль распространяется на все, что мы делаем и о чем думаем, возможно, у нас могут быть и неосознанные цели.
Таня Чартранд и ее коллеги использовали зашифрованный словесный тест, похожий на тот, что был приведен ранее, с целью неосознанного воздействия на добровольцев. Участники составляли грамматически правильные предложения, используя четыре из пяти слов, приведенных в списке. Например, из слов «хотел он тогда бережливый чего» получается предложение «Чего он хотел тогда». Некоторым добровольцам предъявлялись слова, связанные с бережливостью, другим – с престижем.
После выполнения задания участники получали на выбор: одну пару носков Tommy Hilfiger (стоимостью 6 долларов) или три пары носков Hanes (общей стоимостью 6 долларов). Только один из пяти, прошедших прайминг экономности, выбрал дорогие носки, при этом трое из пяти участников, подверженных влиянию, связанному с престижем, выбрали носки бренда Hilfiger.
Похожий эффект наблюдался и при большем выборе. Добровольцы участвовали в лотерее. Если они выигрывали, то получали приз в размере 100 долларов, но, прежде чем тащить билетик, они должны были определиться: выбрать часы Timex (ценой в 22,5 доллара) плюс 75,5 доллара наличными или часы Guess (ценой 75 долларов) плюс 25 долларов наличными. Только 22 % добровольцев, прошедших прайминг экономности, захотели дорогие часы, а из прайминга престижности 65 % участников выбрали дорогие часы и меньшую сумму денег. При этом ни один из них не осознал существования связи между словами в списке и целью исследования, не подозревая, что само задание могло повлиять на их выбор.
Большинство методов прайминга запрещены и лишены практической ценности. В реальной жизни компании не имеют возможности предъявлять нам зашифрованные тесты перед походом в магазин. Тем не менее, если ваш ребенок получит такое задание на поиск слов перед рождественскими распродажами, я боюсь за ваш кошелек.
Вы слышите глазами и видите ушами
Вроде бы мы привыкли считать, что видим глазами, слышим ушами, чувствуем вкус языком, а запах – носом. Но это не так.
В 1970-е британские ученые-когнитивисты Гарри Макгурк и Джон Макдональд наткнулись на забавный, но важный эффект. Они наложили слог «ба» на видео, где девочка беззвучно произносит губами «га». Когда они просматривали видео, то отчетливо слышали слог «да». Мы все подвержены этой иллюзии.
В интернете можно найти видеозапись, которая воспроизводит этот эффект. Когда вы закрываете глаза и слушаете, то слышите слог «ба». Когда же вы открываете глаза, то слышите одно, а видите другое, и тогда вы отчетливо слышите слог «да». Даже знание подноготной этой иллюзии не устраняет эффект. С другой стороны, информация, которая доходит до вас через слух, может менять ваше зрительное восприятие. Когда одна вспышка света сопровождается серией звуковых сигналов в быстрой последовательности, мы видим множество вспышек света.
У нас есть представление, что в своем сознании мы соединяем частички мира. Ошибочно полагаем, что мы видим и слышим с помощью органов чувств. Но на самом деле мы интерпретируем мир задолго до того, как осознаем его. Сознание не только не способно объединять информацию, полученную от наших ощущений, но даже не знает, какой именно орган чувств эту информацию посылает.
Ваш ручной взгляд точнее, чем взгляд мысленный
В детстве или чуть позже вы наверняка видели иллюзию Эббингауза: когда круг окружен более мелкими кругами, он кажется больше, чем когда он окружен кругами, большими по размеру.
Иллюзия Эббингауза
Такие иллюзии кажутся просто забавными, однако они представляют собой яркий пример потенциальных искажений нашего восприятия. Если мы не можем видеть вещи такими, какие они есть, то как же мы можем с ними обращаться?
Когда мы к чему-то приближаемся, то сначала протягиваем руки и расправляем пальцы в готовности схватить это. Когда мы протягиваем руку за карандашом, то расправляем пальцы не так, как когда собираемся поймать теннисный мяч или протягиваем руку к ящику письменного стола. Таким образом, если человек достает покерную фишку, окруженную мелкими кружочками, можно ожидать, что его ладонь раскроется шире, чем в случае, когда фишка окружена большими кружочками.
Но этого не происходит. Зрительные иллюзии рассчитаны на сознание. Зрительная система, которая руководит нашей рукой, когда мы хотим что-то взять, устроена иначе, чем сознание, которое представляет себе совершение таких действий. Система, которая в действительности руководит действием руки, не поддается иллюзии. Она не может себе этого позволить.
Бессознательное не так уж примитивно, но и не так уж загадочно
Долгое время бессознательные процессы не интересовали серьезных ученых. Это была вотчина психотерапевтов, которые, как Фрейд, видели в нем темный угол разума с его тайнами (по большей части сексуального характера). Оно было забавной и странной побочной стороной гипноза и всплывало на поверхность с помощью таких трюков, как срытая реклама «Ешьте попкорн» Джеймса Вайкери.
А на самом деле подсознание совершает такую простую и рутинную работу, как контроль сердечного ритма. Оно берет на себя ответственность, когда вы печатаете или ведете машину, а думаете о чем-то другом.
Только интересные стороны разума были сознательными. Когда мы принимали важные решения, разговаривали с людьми или размышляли о жизни, то знали, что делаем. Однако, как мы смогли убедиться, большая часть вещей, которые кажутся нам осознанными, на самом деле происходит бессознательно. И теперь у нас возникает вопрос: как и почему сознанию удается вводить нас в заблуждение? Каким образом у нас создается осознанное представление, будто мы знаем, что и зачем делаем?