Гибсон

Я ехал так быстро, как только мог. Католик сказал, что связался с Мигелем. Она в порядке, он ее не тронул, но хочет видеть меня. Я дал запасные ключи от тачки рыжей ее отцу, и сказал, что, как только ее освободим, он должен будет поехать в клуб и на время там затаиться, пока мы не вернемся. Майк все понял.

Рыжая теперь в безопасности. Я не хотел терять ее из виду, я хотел быть рядом с ней, и я буду, как только решу эту проблему с Мигелем и его кортелем.

— Почему мой племянник был похоронен в пустыне с простреленной шеей?

— Ты знаешь, Мигель, что он хренов мудак. И это лучшее, что мы могли сделать. — ответил я.

— Нет, Гибс. Ты должен был придти ко мне. Я бы все решил, но ты его убил, ты за это поплатишься.

— Я не согласен с тобой Мигель. Он собирался продать мою женщину в рабство, не говори, что ты не знаешь, чем занимался твой племянник.

— У всех свои дела, Гибсон. Он не лез к вам…

— Херас два! — заорал я, — Он подстрелил меня, он хотел убрать Католика и нанял Ричарда Саймонса и его шайку, он не пришел на ежегодный сходняк, — я немного помолчал, а потом добавил, — Рано или поздно, они все равно бы его убрали, он был покойником уже тогда.

Мои слова ранили Мигеля.

Он ослаб после болезни, его власть стала угасать, и его племянник прибрал все к своим рукам. Бывший глава Кортеля Хуарес был прав, у всех свои дела, но не явиться на ежегодную встречу, это было самоубийством, такое не прощалось. В прошлом году, когда Мигель был прикован к постели, его привезли в инвалидном кресле, с капельницами и всяких дерьмом, которое прилагалось его лечению потому, что если ты глава банды и еще жив, ты обязан быть на встрече, и нет никаких уважительных причин, которые могут оправдать твоё непоявление. Их просто не существует.

— Вспомни себя, Мигель. Ты собственные яйца почесать не мог, но приехал, а он… — я мог и не договаривать, он и так все понял. Мигель все знал.

— Но ты заплатишь за его смерть.

— Нет, Мигель, — сказал я, ударяя его по плечу, в дружественной манере, — Я не заплачу, но заплатишь ты и твои дружки. Не стоило трогать мою женщину, я этого никому не прощу, даже собственной матери. До встречи в аду! — прошептал я ему на ухо, но старик не успел среагировать, как открылся огонь и первым, кого убили был Мигель. Фил сидел в укрытии, и ждал моего сигнала, что бы убрать мексиканца. Фил отличный стрелок и, как всегда, не промазал и попал этому ублюдку прямо между глаз.

Пули свистели, все вокруг покрылось пыльной завесой, я собственных рук не видел. Все было как в сранном боевике. Но я мог думать только о своей рыжей. Я хотел к ней. Блядь!

Наших было больше и мы убрали весь сброд Мигеля, который был замешан в ее похищении. Я хотел оставить хоть одного в живых и спросить, что они делали с ней, но понял, что мне все равно. Я все равно ее не отпущу никуда, даже если они… блядь! Если они тронули мою девочку, я устрою апокалипсис, и убью каждого члена их семей, я найду любого, кто хоть как-то связан с этими мудаками и вырежу их семьи всех до единого. Мою рыжую никто не тронит, даже не подумают потому, что я никому этого не позволю.

— Это не конец, — сказал Католик, подходя ко мне, когда я собирался сесть в тачку.

— Я знаю, — ответил я.

Да, это не конец, появятся еще какие-нибудь родственники или друзья, которым захочется отомстить, но мне похеру. Я хочу к моей женщине, а с остальным мы разберемся позже.