Честолюбие само по себе, может быть, и порок, но оно часто является источником добродетелей.

М. КВИНТИЛИАН

О честолюбии вспоминают в связи с честолюбцами – людьми, падкими до любой, даже дешевой славы, не гнушающимися ничем для ее достижения. Не случайно Спиноза сказал: «Честолюбие есть чрезмерное желание славы». Не случайно считают, что честолюбие – это нескромность ума.

Но бывает и здоровое честолюбие.

«Чем бы человек ни обладал на земле, – писал Паскаль, – прекрасным здоровьем и любыми благами жизни, он все-таки недоволен, если не пользуется почетом у людей. Он настолько уважает разум человека, что чувствует себя неудовлетворенным, если не занимает выгодного места в умах людей».

А молодой Лев Толстой в своих дневниках открыто признавал – самолюбие, честолюбие побуждают его к деятельности: «Приятнее же всего было мне прочесть отзывы журналов о «Записках маркера», отзывы самые лестные. Радостно и полезно тем, что, поджигая к самолюбию, побуждает к деятельности».

Психологи, изучающие творческую деятельность, в частности научную, считают честолюбие одним из важнейших ее стимулов, ибо честолюбие энергично по своей природе.

Конечно, разросшееся честолюбие отвратительно. Но какое из самых прекрасных человеческих качеств, доведенное до абсурда, не превращается в свою противоположность!

Роль честолюбия в жизни человека с годами меняется. Для подростка такие понятия, как истина, прогресс, счастье человечества, звучат несколько отвлеченно, они не могут стать для него полным стимулом активной творческой деятельности. А вот восхищенная улыбка соседки по парте, одобрительное слово учителя, похвала родителей... Тут честолюбие работает на благо.

У Маркса есть ученическое сочинение «Размышления юноши при выборе профессии». (Его он написал семнадцати лет.) Карл Маркс в нем много и с чувством говорит о всеобщем признании: «... и человеку божество указало общую цель – облагородить человечество и самого себя, но оно предоставило ему самому изыскание тех средств, которыми он может достигнуть этой цели; оно предоставило человеку занять в обществе то положение, которое ему наиболее соответствует и которое даст ему наилучшую возможность возвысить себя и общество...

Великое окружено блеском, блеск возбуждает тщеславие, а тщеславие легко может вызвать воодушевление или то, что показалось нам воодушевлением; но того, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечет непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решают случай и иллюзия.

Нашим призванием вовсе не является такое общественное положение, при котором мы имеем наибольшую возможность блистать: подобное положение не таково, чтобы, занимая его, быть может, в течение долгого ряда лет, мы ни разу не почувствовали бы усталости, наше рвение никогда бы не иссякло, наше воодушевление никогда бы не остыло. Наоборот, вскоре мы почувствуем, что наши желания не удовлетворены, что наши идеи не осуществились, мы станем роптать на божество, проклинать человечество.

Но не одно только тщеславие может вызвать внезапное воодушевление той или иной профессией. Мы, быть может, разукрасили эту профессию в своей фантазии, – разукрасили ее так, что она превратилась в самое высшее благо, какое только в состоянии дать жизнь. Мы не подвергли эту профессию мысленному расчленению, не взвесили всей ее тяжести, той великой ответственности, которую она возлагает на нас; мы рассматривали ее только издалека, а даль обманчива.

...Мы можем выбрать профессию, открывающую наиболее широкое поприще для деятельности во имя человечества и для нашего приближения к той общей цели, по отношению к которой всякая профессия является только средством, – для приближения к совершенству.

Достоинство есть именно то, что больше всего возвышает человека, что придает его деятельности, всем его стремлениям высшее благородство, что позволяет ему несокрушимо возвышаться над толпой, вызывая ее изумление».

В зрелые же годы Маркс напишет другу, что считал бы себя поистине непрактичным, если бы умер, не закончив полностью «Капитала», хотя бы только в рукописи. Только в рукописи! Марксу уже не важна была степень внешнего успеха. Все заслонила и превысила истинная ответственность перед человечеством.

В коммунистическом обществе, когда, по всей видимости, утратят нынешний смысл материальные стимулы, необычайно возрастет роль стимулов моральных. Одобрение коллектива – вот механизм, который будет главенствовать в активации творчества человека.

Основы такого положения закладываются уже сегодня в нашем социалистическом государстве.

Как-то в газете «Известия» проходила острая дискуссия о карьере и карьеризме. Дискуссия имеет прямое отношение к нашему разговору, и поэтому, думаю, полезным будет к ней обратиться.

Как свидетельствует толковый словарь, слово «карьера» означает «успешное продвижение вперед в области служебной, научной и прочей деятельности». Положим, мы вычеркнем это слово из памяти, из обихода, заменив оборотами вроде «трудовой путь», «служебная биография», «служебный рост» и т. д. Что от этого изменяется? Ничего. Да и не может измениться. «Успешное продвижение в области служебной...» было, есть и надолго останется. Ведь в нашем социалистическом обществе в основе «успешного продвижения», то есть «карьеры», лежит добросовестный, творческий, самоотверженный труд человека на благо народа. Оно, такое продвижение, – обязательный результат сложного процесса развития и становления личности.

Мне вспоминается выступление одного директора средней школы, обращенное к родителям учеников. Он очень точно подметил важность развития в человеке неудержимого честолюбивого стремления к утверждению себя, утверждению делом. «Самоутверждение, – говорил мудрый педагог, – одна из наиболее гордых человеческих потребностей. Это всегда стимул жизни, внутренний зов, не дающий человеку остановиться на полдороге. Чем оно сильнее развито, тем увереннее и успешнее человек шагает по жизни».

Если исходить из основополагающих принципов коммунистического мировоззрения, главным двигателем карьеры в нашем обществе являются идейность, талант, знания, опыт, добросовестность, преданность делу.

Вот почему человек в нашем обществе имеет моральное право и возможности успешного продвижения по службе, восхождения к вершине своей деятельности. И побуждает к этому советских людей забота не только о себе, а главным образом об общем деле, о наших общих целях.

Важно еще, что в нашей стране партия и государство, общественные организации проявляют заботу о росте людей, о карьере того или иного работника. Да, только общество может объективно и заинтересованно определить подлинную ценность человека, его общественный вес, следить за ростом личности, представлять ей именно то место в обществе, где она может полнее всего раскрыться.

Безусловно, разговор о честолюбии и карьере касается не только руководителя, творческой личности или военного человека. Если так рассуждать, значит, не понимать главного.

Предположим, такой-то слесарь никогда не станет ни мастером, ни начальником участка, но значит ли это, что понятие «карьера» не для него? Нет, не значит. И у него есть поприще, где можно достичь самых больших высот. И у него есть рост, восхождение не должностное, а профессиональное, общественное. И ему открыт путь стать мастером своего дела, даже знаменитым мастером. Это всегда заметят и оценят. Разве тысячи, сотни тысяч, миллионы рабочих, чьи имена уважаемы, не могут сказать о себе с чувством внутреннего удовлетворения и законной гордости: да, я многого достиг на своем трудовом пути! Они, возможно, не помышляют о карьере как таковой, но успех к ним приходит как вознаграждение их трудовых усилий.

В воспитании самоуважения огромная роль принадлежит здоровому честолюбию, именно здоровому честолюбию, а не больному чувству честолюбца. При здоровом честолюбии каждый человек стремится быть лучше, стремится следовать примеру лучших. Ведь трудно, а практически и невозможно развиваться, расти, набираться мудрости, если не следовать за теми, кто выше, кто лучше, кто умнее. Тем, кто впереди, кто всегда стремится вперед, надо завидовать, завидовать хорошей завистью, той, о которой Пушкин говорил, что она «...сестра соревнования, следственно из хорошего роду».

Но при этом каждому важно всегда помнить: нам по душе не «престижные гонки» на выбывание и выживание, а честное соревнование, в результате которого не бывает проигравших. На этом в какой-то мере зиждется соревнование.

Плохо, если честолюбие затаилось, превратилось в ущемленное, болезненное, злое. Человек и сам не заметит, как начнет противопоставлять себя обществу, «доказывать себя». Бальзаковский Растиньяк, стендалевский Жюльен Сорель начинались с унижения: классовый механизм неравенства уродовал их самолюбие. У нас подобного механизма нет – он разрушен. Но, конечно, бывает – случайная психологическая ситуация, ударив по высоким порывам человека, может привести к злому перерождению честолюбия. И тут надо быть настороже. Упустите критический момент – и коэффициент полезного действия вашей личности начинает падать.

Есть пословица: «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Это, если хотите, формула нормального честолюбия. В карьеристском же варианте «генерал» – это самоцель, это стремление к одному – лишь бы вверх! Здесь уже иное дело. Здесь не до высоких порывов, здесь деяние не ради большой цели, не ради общего дела, когда ни у кого не вызывает возражения стремление солдата стать генералом.

В процессе становления личности человека меняются мотивы поведения. На каком-то этапе перестает действовать честолюбие. У одних раньше, у других позже. Оно сгорает и отпадает, как ступень ракеты, после того как космический корабль личности оказывается выведенным на нужную орбиту жизни.