Нам потребовалось ещё дней пять, чтобы мы хоть немного оправились от пережитого. Мастер Харт и Хийята выделили нам комнатку в доме напротив башни оператора (итак я могла чаще видеться с подругой — пока единственной, кого я тут знала).

Квартира инженера оказалась небольшим квадратным помещением, с кухонной нишей и крохотной душевой, из мебели там были стол, шкаф в стене, пара стульев и кровать прямо напротив входа. Мы часами лежали на этой кровати, а былое напряжение выходило из нас дурацким хихиканьем по любому поводу и кошмарными снами. Постепенно я начала изучать окружающее пространство. Карун, бедный, валялся под двумя одеялами, и, как только я показывалась в поле его зрения, он хватал меня за руку или за край рубашки, утягивал к себе в постель, обнимал и снова засыпал. А иногда даже не засыпал. Я бы даже посмеялась над этими милыми чудачествами, не знай я их причин.

Но я не сопротивлялась такой терапии. Нас обоих она понемногу приводила в себя; иногда, отчаявшись вырваться из лап моего супруга, я просила, что он пустил меня хоть в душ сходить; в ответ он глупо улыбался и повторял: «Рыжая, ты понимаешь — мы живые…» Он не верил в это. Я и сама не верила. Я только ощущала себя настолько цельной и достаточной, что вся моя предыдущая жизнь казалась безумной суетой непонятно чего ради.

Карун как-то странно изменился. На самом деле, ведь я никогда не видела его дома, безо всяких тревог на душе. Казалось, из-под его кожи вынули проволочную сетку. У него даже форма губ менялась — они делались куда мягче. Пожалуй, мне впервые пришло в голову, что человек с такой (но кто её видел?) физиономией в иных условиях мог бы стать застенчивым долговязым учёным, милой безвредной умницей. Условия и воспитание — всё-таки страшная вещь. Эта его уютная, домашняя ипостась оказалась для меня полной неожиданностью. В какой-то степени я всегда о ней знала. Но она предназначалось только для своих — может быть, поэтому он пока избегал выходить на люди, словно черепаха без панциря. Он придёт в норму. Я это быстро поняла. И бедному Ларнико ещё не поздоровится…

Друзья таскали нам продукты, лично мне — свежие фрукты из теплиц. Было неловко сидеть у них на шее, задаром — но куском нас никто не попрекал, и за то спасибо. Отъесться всё равно не удавалось, но это уже была такая ерунда…

В первую же ночь я поняла, почему на постели Хийяты лежала шкура снежника — несмотря на тепло купола, на Острове бывало очень холодно. Когда я спросила об этом у Хийяты, она кивнула:

— Ты ещё зимой не была тут. Это одна из причин, почему жители Островов — почти исключительно бризы. Дело не только в том, что шайти сюда крайне трудно попасть, только во время стоянок. Просто зимой, да на высоте, да если ещё буран — температура в жилой зоне не поднимается выше десяти градусов, а перегревать Тело мы не можем. Шайти легко заболеть в таких условиях, да и мы жуём не переставая, — хихикнула она. — Отец подарил мне эту шкуру, когда я сдала экзамен и улетала на Остров. Он охотник на Северных Хребтах, на базе Данно-да-Ри. Правда тёплая?

— Необыкновенная! Я заведу себе что-то такое, когда приеду в Адди. Просто ради удовольствия спать среди меха, — призналась я.

Мы ходили по Острову, болтали, я рассказывала про обычаи Низин, а Хийята выливала на меня потоки информации. Кроме того, оказалось, что заводная девушка уже и впрямь настроила в нашу пользу всю молодежь города. У меня появлялись новые друзья, и я начинала медленно сознавать, что мне больше нечего бояться. Более того, что мне отныне наплевать на опасную грызню силовых структур за пределами Гор. Я просто отрезала это от себя. У меня новый дом. Когда-то — хотя ещё очень нескоро — у меня будет ребёнок. И я могу хоть криком кричать своё новое имя. С кончанием на «дас Лигарра».

Карун всё больше сидел дома, положив подбородок на сложенные руки и глядя в окно. Мне казалось, он спит с открытыми глазами. Интуитивно я понимала, что его лучше не тревожить. Пока не стоило. Ему надо было перезавести внутри себя слишком много жизненных программ, а он ещё толком не понимал, как жить в этом новом качестве. Для него всё так сильно изменилось, что я даже волновалась, сможет ли он адаптироваться. И не потянет ли его душу назад, в мир, где он был хоть и битым, но своим. Более того — в структуру, для которой одной он был создан и выучен, как идеальная деталь гигантской машины — а кем он был теперь? Куда было применить всё то, что он знал и умел? Но я видела, что постепенно его отпускало. Он не зацикливался на прошлом — а ведь для этого нужна была немалая сила. Казалось, что я и наш будущий ребёнок — это был кусочек твердой земли, которую он застолбил для себя в новом мире — для движения вперед. Жить ради нас. А там будет видно. Вдоволь нагулявшись с Хийятой, я садилась рядом и клала голову на его спину. Мы не говорили ни о чем серьёзном. Я рассказывала про свои открытия, передавала истории Хийяты, читала учебник по «диалекту Низин», по которому я, наоборот, помогала ему выучить говор Страны. Серьёзным было то, о чём мы оба молчали — или говорили еле заметными взглядами и движениями. Мы оба заплатили за будущее — возможно, слишком многим, но ведь и захотели мы чего-то невероятного. Быть вместе и жить.

Мы не могли быть вместе — такими, как мы были раньше. И весь Мир был иным. Но то, через что нам обоим пришлось пройти, казалось, перевернуло сущее в ног на голову. Всё изменилось. Изменился даже Ларнико, который принял этот факт. Теперь было возможно всё, что угодно. Судьба, предназначение, история двух тысячелетий висели над этим Миром — но мы были вместе. Аллонга с Низин и бриз.

Он пытался запретить мне подходить к краю города, так что мне пришлось — едва сдерживая улыбку — устроить ему головомойку на тему того, что двухнедельная беременность никак не влияет на мою способность самостоятельно ходить по улицам! Смешно, но мне показалось, что для него это было новостью.

— Я боюсь за вас двоих, Рыжая.

А ведь когда-то я обиделась, что он сказал мне это — про цвет моих волос!

— Перестань меня так звать — в Адди тебя не поймут, — улыбнулась я, — по бризовским понятиям я в лучшем случае слабо-рыжеватая. А уж на фоне местных…

— Мне так нравится, Рыжая. Я буду так тебя звать.

— Как мне в отместку обозвать тебя?

Карун пожал плечами.

— Мне и так прозвище прилепят, — улыбнулся он, — Какую-нибудь жестяную дразнилку.

Я потерлась носом о его плечо.

— Ты помнишь, когда-то давно — мы пили кофе на улице Пин, у Куркиса? когда ты сказал, чтобы я звала тебя по имени или даже называла ещё короче? Помнишь? Скажи мне, ты действительно позволял кому-то называть себя «Рун»?

— Нет.

— Я так и знала. Я буду звать тебя так, хорошо?

— Хорошо, — засмеялся Карун, переворачивая меня, так что я оказалась лежащей на его коленях, да ещё и совершенно обездвижена. Меня начали целовать, — Пускай будет Рун. Я согласен. Рун и Рыжая. Жуткая парочка.

Точно, подумала я с улыбкой. Почти невероятно себе такое представить — бриз и человек из третьего отдела. Оба наплевавшие на предупреждения, что мы делаем ошибку — и в результате оказалось, что ошиблись как раз советчики. Потому что мы оба (неожиданно даже друг для друга) повели себя не так, как полагалось по сути вещей. Но кто-то на свете должен был сделать первый шаг. Шаг, о котором (вдруг осознала я) когда-то мечтал мой крохотный рыжий учитель профессор Лак'ор. Наверное, это у Создателя такое чувство юмора. Точно как у Каруна да Лигарры дас Кун — сумбурное, с недвижимой физиономией и носом, опущенным в чашку.

Пару дней спустя Хийята ввалилась в наше (уже порядком захламленное — вы попробуйте где-то поселить двоих аллонга без прислуги!) убежище с вопросом:

— Я хочу Тело проверить — что-то хандрит. Пойдёшь со мной?

— А можно? — загорелась я.

— Почему нет? — пожала плечами Хийята, — и знаешь… тебе это сейчас нужно. Шагнуть с края. Чтобы не начать бояться.

Я поняла что она имела ввиду, когда представила себе этот процесс — шагнуть с края Острова. В бездну. И тут же полететь. Но я ещё не летала с тех пор, как так опасно вырубилась при подъёме сюда… И мне сразу стало не по себе.

— Это бывает у тех бризов, кто выжался на большой высоте или по несчастию упал. Если тебе сейчас страшно, надо обязательно себя перебороть. И… я подстрахую, если что, — улыбнулась она.

Я облачилась в уже ранее подаренную тёплую курточку с капюшоном, мы вышли из жилой башни и зашагали по улице. День был пасмурный, облака плыли над Островом и меж башен, а на кованых флюгерах оседал иней. Узкие улицы города выглядели безлюдными, но я уже знала, что это обманчивое впечатление — просто тут негде было гулять, и жители либо работали, либо летали. На окраине города тянулась полоса, вымощенная серыми плитками, шириной в десяток шагов и огражденная бортиком высотой до колена.

— Давай, — жизнерадостно заявила Хийята, забираясь на покатый верх оградки и протягивая мне руку.

Я покрылась испариной, с жуткой ясностью понимая, что за скользким заборчиком невероятная, ничем не ограниченная высота, полдесятка пуней воздуха и облаков… и соскользнуть с него… раз плюнуть… Полно, Санда. Ты же бриз. Ты же сюда сама поднялась. Я сжала зубы и шагнула на ограду Острова.

Воздуха не стало… я качнулась и оказалась за бортом.

— Ну же!

Одна секунда.

И я воспарила в шаге от ветвистых основ Острова. Подо мной быстро плыли облака, почти скрывая контуры делёкой земли, мир казался серым и ветренным.

— Уф… не так уж и страшно.

Засмеявшись, Хийята дотронулась до ветвей. Я тоже потрогала ветви. Они были тёплыми на ощупь и потянулись к моей руке… как котёнок. Странное до дрожи чувство.

— Знакомься. Это Тело. Огромное дерево, если можно так сказать. Это основа и структура Острова. Оно… полуразумное. Растение-эмпат. Из него выращены все дома города и многое из его коммуникаций. И купол, само собой, тоже.

— А ты специально учишься его понимать?

— Ага. Хорошие Целители чаще становятся хорошими операторами. У них есть сродство к живому.

— А что Тело ест? Если это растение… ну его же… поливать надо? Или это глупо звучит — поливать Тело?

— В воздухе достаточно влаги и электричества. Оно всё это потребляет. Но ещё очень важно наше к нему отношение. Оно всё понимает. Если жители не любят Тело… оно может погибнуть. Даже при всех прочих идеальных условиях. В какой-то мере это Тело нас подняло по тревоге, когда вы летели сюда. Куча народу ощутила, что кто-то пересёк границу поля и этот кто-то в беде.

Я кивнула. Ветер шевелил мои волосы, я подрулила ещё ближе к Телу и решила, что надо сказать спасибо этой чудесной вещи. И погладила его. Ветви немедленно обвили мои руки до плеч, и я ощутила что-то вроде массы электрических разрядов, колющих кожу. Вокруг было морозно и сыро, но на самих ветвях не было ни наледи, ни инея, ни даже росы.

— Что оно делает? — засмеялась я.

— Оно узнаёт тебя. Это сенсорные Корни. Вон те, что влажные — питающие. Это как человеческий организм, и даже сложнее. Вообще, знаешь… извини… но Тело жутко нервировали твои сны все эти дни. Не то чтобы оно обижалось… оно беспокоилось, что с тобой. А теперь твои чувства в гармонии, и вы можете слышать друг друга.

— А что такое поле?

— Это наша защита. Поле пропускает только своих. По крови. Вообще-то изначально это было придумано для других целей, но когда появились эти летающие машины аллонга, возникла реальная опасность обстрела и даже высадки. Теперь к любому Острову может приблизиться только бриз. Это ещё одна из причин, почему мы все кинулись вам на помощь…было ясно, что в беде кто-то свой, и вдобавок непонятно, как он сюда попал. Хочешь, я тебе покажу это место? — сумрачно проговорила она. — Он не рассказал тебе..?

— О чём?

Мне потребовалась пара секунд, пока я сообразила, что она имеет ввиду. И что Карун действительно обошел этот эпизод в наших беседах.

— О том, что было, когда ты тут была в прошлый раз. Я тебе сейчас расскажу что-то, о чём ты явно не помнишь… а это стоит знать.

Хийята поманила меня ещё ниже, к самому нижнему краю Тела, где оно переходило в ветвостое дно — обширное, как перевернутое Плоскогорье, на вид почти такое же бескрайнее. Ведь сверху целый город со всеми коммуникациями, десятком заводов и населением в одиннадцать тысяч человек. Я мрачно последовала за ней. Тут я чуть не погибла. Странное чувство.

— Ты не дотянула совсем немного, когда вырубилась. Вот здесь твой друг схватился за Корни — я помню, как меня это потрясло — что на такой высоте он не испугался. Смог что-то делать. И он кричал, звал тебя, а ты… уже не отзывалась, в общем. И он не чокнулся от этой ситуации, — с уважением проговорила она, — Хотя знал, что долго не протянет. К тому же, ты начала соскальзывать с этим поясом, которым вы связались, и он держал тебя одной рукой, а другой сжимал Корень… на такой высоте. У него ладонь была полностью сорвана и связки растянуты — ребята его Исцелили, пока я занималась тобой. Могу поспорить, что в мире найдется не больше десятка аллонга, способных на это. Если вообще найдется.

Я представила себе эту картину, и мне стало дурно. Окажись я на месте Каруна — что бы со мной было? Такие вещи лучше и не знать…

— Не знаю, как так вышло — но он действительно хороший человек. Хотя по нему это и не сразу видно.

Я кивнула, чувствуя, как спазмы сжимают моё горло. Карун мог не переживать, что наш подъём обошёлся без его усилий. Возле дна Острова он сделал примерно столько же, сколько я за весь путь наверх — в ледянящей кровь ситуации он продержался до прилёта помощи, хотя, конечно, он едва ли понимал, что помощь будет. Он просто делал это — и всё. Нежность заполнила меня до краев. Создатель, какой же у меня хороший… муж. Мне безумно нравилось думать про него так. Над нами никто не проводил обряда, но нас обоих это не слишком волновало. Для следующих Порядку достаточно Слова. А мы его дали.

Наверное, на моей физиономии возникла одна из этих моих дурацких блуждающих улыбок, потому что Хийята просияла и рванула вверх. Я последовала за ней. Мы немножко подурачились у края Острова, а потом полетели по краю, осматривая ветви. Я помогала ей, и мы неспешно болтали. Само собой, про мужиков. Точнее, про вполне конкретную особь.

— Он правда работал в третьем? Брр… — встряхнулась Хийята. — Этим в Адди детей пугают, ты знаешь про это?

— А меня в детстве пугали Отродьями Тени. Рыжими и летающими, — ухмыльнулась я.

Она поглядела на меня, висящую в воздухе вверх ногами, а потом засмеялась.

— Вот же ирония, ага? Мастер рассказал, что в прошлом году ты сбежала из да-Карделла…

Я кивнула.

— Вот ещё грядет проблема. Там есть один человек, Даллин. Он взъелся на Каруна и избивал его, связанного, целый день… Ну вроде как у него были личные счеты с КСН. Там было несколько таких. Да и в целом… ты понимаешь. Он не тот человек, чтоб дать себя в обиду, но я боюсь, его там загрызут. Даже невзирая на приказы Совета. В общем, я тогда про этот расклад узнала только через время. И я… немножко взбесилась. Не то чтоб я не понимала мотиваций Совета, и Даллина, и всех этих людей. Понимала, чего уж там. Но я считала его своим другом — уж каким ни есть. И я не могла позволить, чтобы с ним это сделали, понимаешь? Он этого точно не заслуживал.

Хийята согласно кивала.

— Я унесла его. Ещё… просто как друга. Почти неживого. Его правда хотели казнить. Это, наверное, моя вечная ноша — таскать его на своей шее. А его — вытягивать меня из переделок.

Хийята посмотрела на меня своими большими карими глазами.

— Ты так сильно любишь его. И он принял тебя. Это невероятно, правда. Если бы я не видела этого своими глазами, я бы не поверила. Но ваши чувства так сильны, что это вызывает «эффект Прозрения» даже у посторонних, у кого есть малая толика этого Дара.

— Правда? — от неловкости я покраснела.

— Кстати, Мастер Ларнико — один из немногих, кто обладает хорошим Прозрением и при этом умеет летать, — проговорила Хийята, обстоятельно осматривая ветви прямо перед собой. Затем она остановилась и нахмурилась — она явно поняла, какой вывод следовал из этого факта, и что я его сейчас сделаю.

В моей голове стремительно защёлкало… всё, что я слышала о Мастере Ларнико… отношение других советников к его словам… и нынешняя история — Создатель, да уж! Всё становилась на свои места!

— Вот же скотина, — в сердцах прошипела я. — Он слышал!!! Он знал, что Рун не врёт! И он был готов убить нас, лишь не прогадать в цене!

Хийята выглядела смущенной.

— Он не мог сбросить со счетов все варианты, — примирительно сказала она, — К тому же, я же не знаю, что именно он смог услышать от твоего друга. И ты не знаешь. И ему могли быть известны какие-то другие факты — вообще-то голос Прозрения легко заглушается всякими логическими измышлениями. Это одна из причин, почему этот Дар так редок — у бризов, даже почти чистокровных, за столько веков очень много крови аллонга. Как только ты начинаешь анализировать — всё, пропало вИдение…

Кивнув, я хмуро полетела за ней. Наверное, да. Ларнико — та ещё сволочь. Но с таким тоже можно ужиться. По крайне мере, факт моей беременности он использовал именно на основе реакции Каруна — это было цинично, но в то же самое время продемонстрировало, что он высоко ценит простые человеческие порывы. По крайней мере, он тут же выписал официальное прощение человеку, которого в лучшем случае собирался держать взаперти до смерти. Только за то, что этот человек выказал счастье от моего «залёта». То есть как бы доказал своё человеческое обличье. Которое сотруднику КСН вообще-то не полагалось. В комплекте не шло. Глупо и несерьёзно, но всё так и выходило… Не зря же в Тер-Кареле говорили насчет «соображалки бриза» — есть, и неплохая, но явно не в ту сторону, что у всех.

Нет, наши с Руном проблемы не закончились, но у нас появилась возможность решать их без пистолета с двумя патронами. Драться, спорить, начинать жить заново, противостоять общественному мнению и даже, не приведи небо, маяться хрестоматийной тошнотой (хоть бы она меня миновала!) — Создатель видит, всё это было прекрасно, потому что подразумевало жизнь. Притом, главное, на свободе, с правом летать и делать то, что мы захотим.

И мы припалили хвост Комитету. Вот так…