— Ты помнишь наш разговор год назад?

— Какой именно?

— В парке клиники.

Я молча глядела в лобовое стекло, а Мар рулил на восток, прямо через Красный Лог, покрышки «Кайсара» споро рвали слёжанный песок и каменистые осыпи. Утомившись от жары, Тайк дрых на заднем — иногда оттуда раздавался здоровый молодецкий храп. Может быть, жуткую проблему «кто такая Санда» парень возложил на Мара — как ни странно, у Тайка (при всей его ненависти к Миру) сохранялась подсознательная вера в мудрость аллонга.

После Оазиса Фе мы были в пути уже три дня. Пустыня не жалела наглецов, пустившихся в дорогу через Ядро и Красный Лог — даже старожилы Бмхати ездили на тот край пустыни через припустынные, окружные, дороги. Я думала, что нам ещё сильно повезло, что мы живы и не умерли от перегрева и сухости, да ещё что никакая буря нас не застала (сезон вот-вот ожидался, и первые суховеи уже могли случаться в Ядре пустыни). Но пыль была повсюду — она сочилась через щели в салон мобиля, цементировала мои волосы, драла глаза и горло. Вода подходила к концу, раскалённый воздух дрожал, от духоты и жары у нас кружились головы. Глаза обжигали нестерпимо горящие на солнце сухие красные камни и бесконечные, выматывающие дюны. Ветер перекладывал пески из кучи в кучу… А проблемы наши ничуть не убывали.

Год назад. Я встряхнула тяжёлой от жары головой, погружаясь в те дни. Именно тогда, в парке больницы «Масийя Рунтай», Мар поведал мне первую из «сказок Тер-Карела» и посоветовал укрыться от рук Десяти Первых Семей где угодно, но лучше за спиной Комитета.

— Припоминаю, — сказала я.

— Я хотел спросить, узнала ли ты что-то насчёт того вопроса… Ну, я имею ввиду — имеют ли сами знаешь кто влияние на сама знаешь кого…

— А ты как думаешь? — мрачно уточнила я.

— Уверен, что имеют, — отозвался Мар после паузы. В двигателе что-то тарахтело. — И мне жутко интересно, насколько сильное это влияние и кто из них главнее.

— И на кого сейчас лучше ставить? — поинтересовалась я. Мне было больно смотреть за окно, на нестерпимое солнце, и я горько жалела, что от рождения лишена бризовского третьего века — оно хоть чуть-чуть поляризовало свет и отлично защищало от пыли и грязи.

Мар нахмурился.

— Точнее — смогли ли год назад сами знаешь кто тебя от них защитить, — наконец выговорил он.

— Смог ли Комитет прикрыть меня от Десяти Первых? — напрямую уточнила я, — А тебе что, защита от Десятки нужна? Странный выбор наибольшей опасности! — иронично отозвалась я, — И это когда сам КСН нас уже почти сцапал — тут впору наоборот, у глав Десятки убежища просить, тебе не кажется?

Мар медленно обернулся.

— Тень тебя на язык, — негромко сказал он, — Мне лишь интересно, кто из них всё-таки сильнее.

— Этот вопрос мне посоветовали не обсуждать, — пробормотала я.

Какое-то время мы молчали.

— Санда, он тогда тебя завербовал, не так ли? — наконец сухо спросил Мар, — Ну, он… Твой следователь. Тот долговязый унылый хлыщ с «лункером» за запястье.

Ноющая боль в горле. С «лункером»? Смешно, но я и не заметила. Я в глаза людям смотрю, а не на часы. Ну ещё на руки, конечно. Вот у Мара руки были тонкие, с округлыми ноготками, немного грязные сейчас…

— С чего ты это взял?

— Иногда такое чувство, что ты знаешь про КСН чуть больше, чем могла бы знать. Да и не верю я, чтоб КСН так просто выпустил из виду кого-то, кто был у них на карандаше, да ещё и… ну, ты понимаешь, что я имею ввиду… Твою… эээ… расовую принадлежность… Тень, как же странно всё это осознавать, а?! Но… я подумал, а если они знают, кто ты такая? Что, если на самом деле они не убивают их, а ставят себе на службу? И что, если ты была в Тер-Кареле с какой-то целью? По-моему, это логично — завербовать кого-то вроде тебя.

— Ну же, не трусь, скажи это вслух. Коротенькое словечко из четырёх букв, — поддела я.

Мой товарищ покосился на меня. Казалось, он снова и снова себе это напоминает. Вот это самое словечко. И пытается расставить новые фигуры на доске Мира. Что ж, год назад я сама этим страдала…

— Я не могу, — через время признался Мар, — не про тебя. Это по-прежнему как-то странно. Ты — и вдруг… настолько рыжая..? Я ведь даже не спрашиваю, зачем ты тут, в Мире, и всё такое. Не моё это дело — да и что ты сможешь мне сказать..? Правду не скажешь, а во лжи не нуждаюсь. Ты знаешь, я нормально отношусь ко всем расам, и мне было бы интересно узнать что-то толковое на тему летунов, но я, наверное, ещё не готов был столкнуться с этим вживую… — пробормотал он в смятении.

— Ты уже столкнулся, — я указала подбородком на залитый его же, Мара, кровью салон. Да Луна глядел на пески исподлобья и хмуро.

— Я помню, Санда. И… ты даже не представляешь… как я тебе благодарен… так что я просто… Честно… я… я немного… я не знаю… — вконец смешался он, сделав порывистое движение ладонью ко лбу (такое, каким вручают Долг Жизни) и на полпути неловко вернув руку на рулевое колесо. Я проследила за его мятущейся рукой и с ноткой иронии сказала:

— Забудь. Я уже сталкивалась с этическими сложностями, когда аллонга не могут взять в толк, как применить институт Долга Жизни к бризу.

Мар обдумал мои слова и глубокомысленно изрёк:

— Я прав. Ты у них на службе. Вот же Тень.

— Ты можешь думать всё, что захочешь и так и не узнать, что из этого правда, — флегматично отозвалась я, — имей ввиду, что я могу сознательно водить тебя за нос.

— Санда, — сказал он после паузы, — скажи мне, а бризы чем-нибудь клянутся?

— Я не знаю, — растерянно призналась я. Мара это изумило. Однако он нашёл в себе силы продолжить:

— Тогда поклянись мне тем, что для тебя дорого. В том, что всё случившееся в Тер-Кареле — не твоя работа.

— МАР?! Ты с ума сошел..? Да в чём же тут логика..?! Тень! — я чуть зубами не заскрипела. Вот-те раз! Теперь он думает, что это я навела Комитет на Тер-Карел?! — Само собой, это не я! Я клянусь тебе в этом здоровьем матери и… Заповедной долиной… — неожиданно добавила я. Чуть сбавив скорость, Мар удивлённо посмотрел на меня.

— Что это?

— Это место, куда мне уже никогда не попасть.

— Хорошо, — решил он наконец, — Почему-то верю.

Какое-то время мы ехали молча. Мар выглядел растерянным — по его лицу пробегали гримаски тревоги, он кусал губы и моргал расширенными глазами. Казалось, он мучается каким-то сложным моральным выбором, да ещё и его революционерское самолюбие вносит лепту. Хотела бы я знать, что за терзания в его душе. Я даже лениво подумала, каковы шансы, что Мар сдаст меня Комитету… и понимает ли он, что такой шаг даст ему право на жизнь, но жизнь эта будет очень и очень невесёлой для такого свободолюбивого и ленивого типа как он. Что сама жизнь будет ему в тягость. Но Мар помалкивал, и я тоже. Тайк перестал храпеть и сел на заднем. Было невыносимо жарко, мне оставалось удивляться, как движок «Кайсара» выносит такую температуру.

— К вечеру мы покинем Красный Лог. Куда потом?

— Выбор невелик. Воды почти нет, да и аккумуляторы садятся. У тебя есть деньги?

— Нет.

— У меня тоже. Боюсь, мобиль придётся бросить.

Я кивнула. Выжить-то мы выжили. Но бежать куда-то от Комитета… меня посетили мысли о том, как плохи наши дела.

— У меня есть родичи в Хупанорро, в Городе, — тихо признался Тайк, — Они могли бы скрыть нас и переправить куда-то в глубинку.

— До Города ещё дней пять ехать — смысл потом возвращаться на периферию?! А нам бы хоть до края Лога добраться!

— Здесь, в Ругорре, есть пара тёмных человечков, которые могли бы помочь в обмен на услуги или информацию.

— Преступники? — оживился Мар.

— Небольшая подпольная торговля алмазами и газом из Большого Щита. Их крышуют какие-то люди из Рунии, так Горранн говорил. А это посредники. Частники из Ругорры продают им небольшие партии товара. Добывают семейные хупара, передают ручные «серые» аллонга, всё чистенько и взаимовыгодно.

— Мутно, — отозвался Мар, — Но выбор невелик, не так ли…

— А кто эти покровители из Рунии? — помрачнела я, — Мар, это может быть Семья да Руана! Кто же ещё.

— Санда, ты сама говорила, что нам прямая дорога просить убежища у Десяти Первых Семей.

— Я не имела ввиду, что хочу этого. Тень вас подери, парни, это ничем не лучше КСН!

— Из твоих уст — звучит угрожающе, — невесело улыбнулся Мар.

А чтоб ты знал, насколько это угрожающе для меня лично..! Но я, конечно, промолчала.

На горизонте показались холмы. Мар перешёл на экономный режим, но пуня за два до негласной границы пустыни двигатель «Кайсара» замолк навсегда. Незадолго до этого я настояла на том, чтобы замаскировать мобиль. Если по нашему следу действительно шли, незачем оставлять такие ориентиры. Парни согласились. Мар следил за уровнем энергии, и, когда её оставалось уже чуть, въехал в одну из расщелин, коими изобиловал Лог. Мы кое-как почистили салон, я протерла все поверхности. Потом Мар выставил нас с Тайком за борт и, пролетев через овраг, врезался в его сложенную из красного песчанника стену. Всё задрожало, бахнула подушка безопасности, и Мар едва успел выскочить из салона до тех пор, пока его мобиль не погребло под слоем потёкшего вниз песка. Зад «Кайсара» торчал из-под свеженькой дюны, и нам пришлось ещё поработать руками и ногами. Хвала Богам, в овраге было не так жарко, как снаружи… Да. Трудное это дело — бегать от КСН.

Мрачно оглядев команду, я указала Мару на его залитую кровью одежду. Мар снова надулся и помрачнел… Поломав головы, мы одели на Мара рубашку Тайка (его самого оставили в пыльнике), а штаны пришлось оставить как есть.

Сухой ветерок медленно шевелил пыль на наших следах.

До заката мы обгорели, песок скрипел на зубах. Уже глубокой ночью, едва стоя на ногах, вошли в окраинный припустынный городишко Ругорра.

Если бы я могла собрать все факты воедино..! Впрочем, кто знает, чем бы это тогда закончилось. Боюсь, что тем же, только гораздо хуже — иногда лучше действовать, не зная сути. Но сути я не понимала и неслась в смутное будущее со скоростью раскалённого пустынного ветра…

Жизнь в припустнынных городках, как я уже говорила, не баловала разнообразием. Немногие Семьи, чьи родовые владения происками Тени расположились в этих Богами покинутых местах, блюли патриархальный уклад, но ничего не имели против маленьких вольностей в обращении с Порядком, КНИГОЙ и прочими основами. Житие местных вращалось, по большей части, вокруг телевизора и местных новостей. В остальном же они ничего не имели против удалённости от Мира — изменись эта ситуация, они бы, пожалуй, заболели от волнения.

Однако с первых же шагов по улицам Ругорры я чуть не кожей ощутила неуловимую разницу между ней и соседями Тер-Карела. Здесь было много грязи. Вообще не знаю, с чего я это взяла — Ругорра была относительно хорошо подметена, но она точно была другой, и свою изоляцию эти места блюли по совершенно другим причинам. У меня даже возникло ощущение, что тут не слишком-то хотели бы огласки местной жизни. Так, пожалуй, спящий хапуга отличается от дремлющего лентяя. Ругорра была именно спящим хапугой. Осторожным и недобрым. Но что нам оставалось? Даже тут, на краю песков, без помощи не прожить, а других поселений в округе не предвиделось на много пуней.

Тайк почесал в затылке и уверенно двинулся по центральной улице городка. Мы с Маром молча шли следом. Мар то и дело поправлял чужую тайкову рубашку и что-то дергал по карманам брюк. Редкие фонари освещали каменные заборы садиков и особняки местных аллонга. Где-то вдалеке загудел двигатель чего-то тяжелого, вроде фургона, потом невидимый мобиль уехал и снова наступила тишина. Вскоре наша небольшая процессия подошла к дверям помпезного трёхэтажного дома. В доме не слышалось ни шороха.

Тайк постучал — явно испытывая неловкость за столь поздний визит. Я стояла, качаясь с пятки на носок, и глядела на украшенный лепниной розово-бело-зелёный фасад. Ничего более нелепого я в жизни не видела, но чуть ли не половина домов в Ругорре выглядела именно так. Ладно, может, им это кажется приятным или красивым… каждый, в конце концов, сходит с ума в своём вкусе. Мар помалкивал.

Тайк снова и снова стучал, всё более смущаясь. Прошла четверть часа, пока в доме, наконец, ощутился лёгкий шум, качнулась старомодная занавеска, и чей-то голос спросил из-за двери, какого Тени мы припёрлись. Тайк, припав к косяку, принялся бредить про какого-то Лунка, упомянул Горранна и ещё что-то сдавленно пропыхтел в замочную скважину (я не разобрала, что). Наступила тишина. Наверное, подумала я, посланный к двери пошёл с докладом наверх. Вряд ли хозяин дома будет бегать в такой час.

Замок неожиданно мягко открылся, и в щели показалась крысиная мордочка прыщавого молодого хупара.

— Заходите, — грубо буркнул он. Мар воровато оглянулся на тихую улицу, встретил глаза Тайка и решительно шагнул внутрь. Ну вот мы и в ловушке. С преступниками я ещё не имела дел. Косо улыбнувшись в темноту, я вошла следом. Вот теперь уж точно нежности в сторону.

В холле было полутемно. Зубы и белки глаз нашего провожатого выделялись из сумрака кусочками слоновой кости.

— Оружие.

Мар и Тайк помялись, зыркнули на меня. Наконец Тайк сдал оружие — старый длинноствольный «бирно». При этом он злобно зыркнул на хупара. Я не раз слышала от Тайка о его ненависти к семейным шоколадным — он называл их «дрессированными собачками» и «холуями». Я тоже вынула из-за пояса пистолет Суррана и молча протянула его слуге.

— Больше ничего?

Я сухо пожала плечами. Хупара смерил нас с Маром осторожным, а Тайка — презрительным взглядом. Неприязнь хупара к мулатам бывала взаимной. Ну да ладно.

Мы прошли по тёмной лестнице. Неожиданно яркий свет гостинной ослепил нас троих. Перед нами открылось просторное помещение, оно было бы уютным, кабы не нагромождения аляповатых старых шкафов, ваз, ковров и прочих атрибутов провинциального благополучия. Я ожидала увидеть какого-угодно хозяина всего этого безвкусия, но он всё равно меня удивил… Он выпадал из интерьера, как кот из собачьей своры.

Прямо передо мной в кресле, вполоборота, сидел высокий худощавый аллонга в недешёвом среднем ларго и изысканной рубашке. В столице такие продаются только в очень хороших магазинах. Вместе с такими себе часами блеклого вида. Которые на нём тоже виднелись. Незнакомец был в годах, не оборачиваясь, он чуть шевельнул рукой, и в воздухе повис ручеёк высококачественного табачного дыма.

— Какое же у тебя дело от Горранна, друг Лунка?

Неожиданно во мне зазвенели колокольчики. Я не могла объяснить себе причины тревоги, но она была ясной и чёткой. Всё это: интонации, поза и одежда незнакомца — было слишком подозрительным для этих мест.

Надо больше данных. Я бесцеременно подтолкнула Тайка на ковёр, и тот начал что-то мямлить про старые связи, поставки и дружескую помощь. Не только незнакомцу — даже мне было предельно ясно, что Тайк всего лишь мельком слышал какие-то разговоры (по большей части для его ушей даже не предназначенные), но о сути дел между общиной Тер-Карел и Ругоррой он не имеет зелёного понятия. В холодных глазах незнакомца разгоралась еле уловимая презрительная искра, но он внимательно слушал, и его губы начинали изображать что-то вроде сочувственной улыбки. Во мне всё крепло и крепло ощущение, что мы только что случайно оказались в ловушке, притом попали мы в неё сами, однако заодно я начала понимать, почему снесли Тер-Карел… Ааа, мама родная, куда мы пришли! Конечно же, этот человек — не хозяин дома. Вопрос — кто он? И куда делся хозяин. Варианта было только два, но они кардинально отличались. Из обоих, так сказать, концов туннеля навстречу шел поезд.

Этот тип в кресле мог быть эмиссаром какой-то могущественной Семьи, покрывающей нелегальный бизнес (верней всего — да Руана). Можно ли с ним договориться? А хрен его знает. Но он сыграет с ними просто ради стортивного интереса. Либо — увы, Тень, мамочка! — тип в дорогой рубашке — подсадная утка, получающая зарплату в КСН. И очень немалую зарплату, то есть ранг высокий — они всегда одевались за свои, это у них что-то вроде вывески, а личными карточками (где ранг указан) махать там не принято. И сидит он тут для отлова членов этого самого теневого бизнеса, а все прежние жильцы дома уже не с нами. Потому что, если война действительно не за Горами, даже самые малые потоки ископаемых могут быть критичны…

Неужели мы попали в жернова разборок между Десяткой и вторым отделом? Вот же не везёт мне с этими полюсами Мира… Тайк, лопух. Сжав зубы, я покачала головой.

— Хватит, — веско сказала я, обрывая Тайка. Незнакомец перевёл на меня глаза. В них не угасала ироничная искра.

— Я вас не знаю, — сообщил он.

— Вот и хорошо. Давайте сделаем вид, что нас обоих это не интересует, — сухо улыбнулась я.

Незнакомец выдержал ёмкую, жутковатую паузу.

— Объяснитесь, — предложил он, и я пришла, наконец, к решению, кто он такой. Но ответить в том или ином ключе я не успела.

Я не была самой умной среди собравшихся в этой комнате людей — без вариантов. Так что всё обдуманное мной было не единственным озарением у присутствующих. Я не была и самым хорошим стрелком. Кое-кто из стоявших тут занимался у Горранна куда дольше и успешнее меня.

Мар вырвал из-за пояса штанов, сзади, крохотный пистолет и нажал на курок. Звук выстрела показался мне оглушительным хлопком в ухо. Но ещё до того, как Мар завершил своё движение, в руках незнакомца оказался здоровенный ствол… Всё завертелось, я больно приложилась об пол, на меня сверху упал Тайк, и стало тихо. Было слышно, как тихо скрипит люстра, качаясь от сквозняка на потолке. Второго выстрела не последовало. Даже с глушителем.

— Мать вашу… — зло и грустно сказал чей-то голос. Кто-то закашлялся, и кашель оборвался неприятным булькающим звуком.

— Ой, — сказал Тайк, — Санда!!!

— Пасть закрой… — просипела я, выползая из-под мулата.

— Слезьте с меня, вы оба! — взорвался да Луна.

— Я тебе жизнь спасла, скотина неблагодарная, — дружески буркнула я Мару.

Мы со стоном поднялись. Мар, отступив на полшага, держал маленький дамский «рудди» в протянутой руке, словно боялся вступить в круг света от лампы. Незнакомец полулежал в кресле, часто, отрывисто дыша и комкая рубашку из тонкого желтоватого анъярского хлопка. Почти не вглядываясь, я определила — печёнка, сосуды. Жить ему недолго. В правой руке незнакомца был крепко зажат десятизарядный «треккед».

Мне захотелось зажмуриться, чтоб не видеть этого легендарного жуткого ствола — номерного ошейника на каждой комитетской гончей, клейма на их физиономиях… Тень подери их всех. И за что нам такие проблемы?! Именно эту «десятку» он вскинул, когда я, завопив, бросила Мара на пол — бросила, едва успев осознать, что была права, и что мы крепко влипли. Но выстрелить Мар успел. Горранн однажды утверждал, что да Луна легко попадал в жестянку из-под пива с тридцати шагов, а «рудди» вовсе не так безобиден — четыре среднекалиберных патрона.

— Мать твою, Мар.

Незнакомец приподнял оружие.

— Я-то уже решил, что мы получаем зарплату из одного ящика, — по-прежнему иронично сказал он, — По крайней мере, с вами, — на его бескровном лице проступил крупный пот, дыхание стало совсем поверхностным, и тяжёлый ствол медленно опускался к полу. Впрочем, это уже не имело значения…

— Может быть и так, — сумрачно отозвалась я. Глаза раненого на миг расширились — и он уронил пистолет. Обморок.

— Добей его.

Я повернулась к Мару. Да Луна протягивал мне «рудди», выглядел он при этом воинственно и испуганно, как человек, впервые нарушивший закон.

— Добей его, и я буду знать, что ты не служишь КСН, — решительно повторил Мар.

— Если б ты хоть что-то знал о Комитете, ты бы знал, что это ничего не докажет, — сухо процедила я. В какой-то степени я была благодарна Мару за припрятанный пистолет, но ещё я была очень зла. Он совершил очень и очень опрометчивый поступок.

Да Луна осознал мои слова и переступил с ноги на ногу. Его дыхание стало отрывистым, и он дрожал.

— Тогда мы все втроём повязаны. Мы все убили офицера Комитета.

— Мар. В том-то всё и дело. Едва ли он в этом доме сам. Стрельбу и глухой бы услышал — на твоём «рудди» нет глушителя, а на десятизарядном «треккеде» — есть всегда. А по следам этого типа придут другие — и ты знаешь, чем это закончится? Мать твою, Мар, я могла бы водить его за нос и договориться! Я ведь что-то знаю про «контору»!!! А теперь тут будет весь второй отдел. Нападение на сотрудника — преступление четвёртой степени. В ходе следствия разрешено почти всё. Больше полномочий только у контрразведки в поиске Абсолютно Установленного Отродья!!!

Мар стал бледнее, его и без того тощая физиономия заострилась, глаза вылезли из орбит, а взмокшие русые волосы казались вставшими дыбом — но я Мара вполне понимала.

— Сваливаем отсюда, — решительно, как начальник, сказал Мар. Было видно, что он сильно взволнован и испуган, но всё-таки старается держать себя в руках. Мои слова побудили его к принятию на себя руководящей роли, — мы попросим убежища у Десятки. Не так уж они страшны. Моя Семья имела с ними дело — и все живы. У нас нет другого выхода.

Это была правда, и я помрачнела. Хотя я бы связалась с Комитетом с куда большим желанием. В конце концов, если они не знают о моём происхождении, мне просто намылят шею и снова возьмут под крыло, а ещё я могла бы слить им кое-какие сведения о да Райхха, мне же не жалко… Может быть, моё отношение к КСН было слегка идеализировано по вине человека, с которым я когда-то делила одно одеяло, но одно было бесспорно: КСН — хоть какая-то надежда на соблюдение этики. Десятка же для меня — верная смерть. Однако после выходки Мара я была почти обречена… Что ж, бизнес есть бизнес. Будем торговаться. Если подумать, мне и Десятке найдётся, что продать. Если они не застрелят меня с порога, как предположительного бриза и соучастницу убийства Фергажа да Райхха, Руниды да Райхха и ещё трёх десятков человек. В таком случае, хорошо, что Карун мёртв. Я могла бы стать чудовищной приманкой для его ловли. Теперь же я решала только за себя. И должна сдаться на милость той стороны, которая покажется мне меньшим злом.

Как же я ненавидела такие ситуации.

— Хорошо, — сказала я, — Мар, ты лучший технарь, чем я. Осмотри комнату и наш полутруп и убедись, что тут не было записывающей аппаратуры. Она должна быть. Я же пока найду эту шоколадную крысу и гляну, кто ещё есть в доме.

В глазах Мара отразились какие-то сомнения, но он помедлил пару мгновений и кивнул. Напавший на меня отстранённый цинизм он тоже никак не прокомментировал.

Я быстро вышла, опередив напоминание о том, что офицер всё ещё жив и что не мешало бы это дело поправить. Мар был прав, комитетчика нельзя было оставлять в живых. Хотя бы даже потому, что он слышал моё имя. Но мне не хотелось убивать его своми руками — отчасти из чистоплюйских соображений, отчасти из стратегических. Мне всё ещё претило такое действие, как убийство. И не хотелось бы мне иметь в биографии такое пятно, как труп с «треккедом», перед разговором с Десяткой…

Да. Я стала очень циничной.

Я спустилась по тёмной лестнице. В доме царила неожиданная тишина. Но я никак не верила, чтобы хупара был глухой.

— Эй, ты!

— Не двигайтесь… — зло и напуганно пришипел голос над моим ухом.

Признаться, за год в поселке я отвыкла от обращения на «вы». И уж тем более в ситуации, когда речь шла о убийстве. Но это был вполне себе традицонно настроенный хупара. Даже будучи уверен, что я враг, он не переходил границ Порядка.

— Ну, ну… — презрительно отозвалась я, не делая попыток к бегству или агрессии.

Мой опоннент смешался.

— Где остальные? Потребуется их помощь, — по-деловому спросила я.

Хупара смешался ещё больше.

— Я слышал выстрел.

— Само собой. Кое-кто из моих спутников хотел бы уйти от правосудия, — хохотнула я, — Где остальные? — холодно повторила я, оборачиваясь к нему лицом.

— Я… простите… не знаю… ваших полномочий.

— Когда узнаешь, пожалеешь, что спросил.

Наступила короткая тишина.

— Я всё-таки, наверное, должен… — неуверенно сказал хупара.

— Третий, — сухо уточнила я.

Хупара вздрогнул.

— А почему..?

— Может, тебе ещё коды к тревоге высшего доступа сказать? Или имя начальника отдела? — сказала я, поразмыслив.

Мой собеседник втянул голову в плечи. На его юной худой мордочке отразился страх, на лбу проступили капли пота. Он перешёл границы позволенного.

— Не наказывайте меня, госпожа. Я дурак… В доме больше никого нет. Господин да Жиарро был сам, — решился шоколадный, — Его подчинённые приходили утром. Когда придут снова, я не знаю.

— Твои обязанности?

— Я бывший семейный господина да Рионно. Теперь пытаюсь заслужить жизнь. И я её заслужу. У меня теперь новая Семья.

Не пожалей о ней, мальчик…

Я властно кивнула в сторону гостинной. Хупара покорно побрёл впереди меня. Я смотрела в его затылок и думала, сможем ли мы извлечь пользу из этого паренька. Переманить на свою сторону, например. Мы поднялись по лестнице, хупара неуверенно оглянулся на меня.

— Заходи.

В лицо нам грянул выстрел. Сухой хлопок глушителя на «треккеде»…

Я осела на пол, тяжело дыша и не сводя глаз с трупа у своих ног.

— Ты думаешь, это было смешно?! — взорвалась я.

— Его нельзя было оставлять в живых..! Не говори, что это тоже мог быть человек, с которым мы могли бы говорить! — голос Мара сорвался на визг.

Он был почти невменяем. Одно дело — убить в аффекте, совсем другое — сознательно. Но Мар казался мне совершенно потерявшим голову. Разве что он на самом деле легче идёт на такие поступки, когда речь идёт о хупара.

— Но я… Тень на тебя! Ты мог попасть в меня! Эта хрень пробивает тело насквозь!

Я тоже едва могла говорить.

— Ты что-то узнала? — наиграно весело спросил да Луна, играя стволом. Я покачала головой. Он начинал меня пугать. Некоторые люди в такой ситуации могут без шуток поехать крышей. А ненормальный человек с «треккедом» — сомнительный попутчик…

— Не понимаю тебя. Не узнаю. Ты ведёшь себя так, словно тебе в спину сам Тень дышит!

— Скажешь, что это не так?! — взвился Мар, — Я взял на себя всю грязь, но что нам остаётся?!

— Сматываемся отсюда, — пролепетал Тайк, тревожно глядя на нас. Да уж. Я думала о своём, Мар строил из себя крутого (или с рельсов поехал), а вот Тайк был напуган по-настоящему. Глянув на него, мы с Маром как-то сразу позабыли свои разногласия. Имею ввиду — даже Мару полегчало. Глаза Тайка метались по углам, он часто дышал и вздрагивал от шорохов. Мы оба поневоле вернулись к реальности…

— Ты прав. Надо уматывать. Только я… поищу одежду себе на смену и денег, — сказал Мар, поворачиваясь к двери.

— Стой!

Да Луну как током ударили, и он вопросительно взглянул на меня.

— Руки. Отпечатки! Следи за этим, мать твою! Не то наведёшь на нас чего похуже.

Снова побледнев, Мар обернул кисть рукавом (благо, рубашка Тайка была ему велика) и вышел. За моей спиной тихо застонал раненый. Я выругалась и приложила руку к его груди…

По крайней мере, это облегчило его страдания.

Второй человек, которого я убила. Спаси меня, Создатель, если сможешь…

Я спустилась в тёмную прихожую и, обернув руки платками, обыскала ящики. Наши с Тайком пистолеты нашлись в обувном комоде. На всякий случай я протёрла все ручки, за которые мы могли браться. Я сунула оба пистолета за пояс, потом явился Мар, в чистой одежде, с грязными штанами под мышкой и «треккедом» в руке, и сунул мне в руку микроплёнку.

— На нём была аппаратура. Ты права. А он что, сам умер..? — тревожно уточнил Мар.

Я сухо кивнула. Тайк метался по углам, топтался на месте и никак не находил, где стать и что делать. У парня была тихая истерика. Мы позвали его, и втроём спустились в гараж.

Кто-то из парней (скорее всего, Мар) щёлкнул выключателем. В свете яркой дневной лампы посреди обширного помещения стояло два легковых мобиля. У раскрытой дверцы располагался незнакомый полный мужчина в коричневом ларго и ярко-желтой рубашке (в здешних местах явно любили чудовищные сочетания цветов)…

Я вздрогнула, Тайк замер, как мышь, а Мар вскинул свой «рудди», но незнакомец лишь поднял руку с небольшим прибором и нажал на кнопку. «Тогда мы все втроём повязаны. Мы все убили офицера Комитета…»

Диктофон.

— Опусти ствол, — сказала я Мару, — Он хочет поговорить.

Незнакомец улыбнулся.

— Рад, что вы столь проницательны.

— Кто вы такой? — мрачно прорычал да Луна.

Незнакомец плотоядно ухмыльнулся. Хотя и пытался придать, видимо, своей улыбке вид доброжелательный и лучистый. Меня уже порядком утомили эти неведомые вершители судеб…

— Кто-то, знающий, где слушать.

— Вы сообщник покойного господина да Рионно? — подсекла его я.

Физиономия незнакомца стала злобной, а потом весёлой.

— Вы не та, за кого себя выдаёте… Так что поберегите свои познания для другого раза. Меня они не впечатляют.

Я пожала плечами.

— А за кого, по-вашему, я себя выдаю? — любезно осведомилась я.

— За комитетскую ищейку, — оскалился незнакомец, — Но вы такая же тер-карелка, как и эти два недоразумения…

— Вы можете думать, что вам будет угодно, — подчёркнуто любезно проговорила я, — А теперь мы уже можем приступить к деловым переговорам?

Незнакомец оглядел меня с такими опаской и жадным интересом, с какими биолог мог изучать ядовитых змей…

— Давайте для разнообразия побеседуем по-мужски, — неожиданно вызвался Мар, — Наедине.

Физиономия незнакомца стала ещё хитрее, и он экономно кивнул головой за плечо.

— Мар… — испуганно пробормотала я, — тебе не стоит..!

— А кто я буду, если не внесу своего вклада в это дело? — сухо и зло отрезал Мар. Похоже, он уже пришёл в себя. Хотя меня и тревожили такие резкие и нелогичные перепады его поведения. Мар казался машиной с поломанным выключателем, и я никак не могла уяснить закономерность его истерик и холодного спокойствия.

Мы с Тайком молча проследили за парочкой переговорщиков, скрывающихся за дверью кладовой. Напряжение вдруг снова сжало моё горло, у меня аж в животе заныло.

Секунды, минуты текли одна за другой, мы с Тайком не произносили ни звука, тихо поскрипывала на потолке лампа дневного света, да ещё где-то в углу звенел комар. Я ежесекундно ждала выстрела из кладовой, напряжение стояло во мне, как болотная жижа в ботинке — неподвижное, чёрное и вязкое… оно не поддавалось уговорам и голосу здравого смысла, и только крепчало и густело с каждым мгновением.

Рывком распахнув дверь, Мар вышел из кладовки и бодро указал на один из мобилей. Тип в канареечной рубашке появился за ним.

— Едем. Немедленно. Всё улажено, — по-деловому сообщил Мар. Пару секунд спустя незнакомец улыбнулся.

Через полчаса мы выехали из гаража на дорогом, как Белая Земля, мобиле семисот десятой модели. За нашими спинами остался дом, фаршированный темнотой и двуми трупами…

— Это скоты напали на нас позапрошлой ночью. И всех в расход. Я сбежал. Господин будет разъярён. Теперь-то заварилось что-то серьёзное.

Мы ехали на север уже пять часов.

— Война с Комитетом? — невинно уточнил Мар.

Наш новый спутник (он представился как Шаонк Йорни, что выдало в нём «серого», то есть безродного, аллонга) зло оскалился.

— Помалкивай, щенок. И не таких наглых, как ты, мочил.

Тайку всё это не нравилось. Я видела, что ему постоянно хочется обернуться и поглядеть на меня. Я чуть не по его спине читала немую мольбу — сделай же что-нибудь эдакое, ты же… это… ты же можешь что-то волшебное! Но я не шевелилась и молча слушала. Мне не хватало информации. Мар тоже оскалился и снова уставился на пустынную трассу.

После беседы с Маром Шаонк, угрожая отобранным оружием, усадил да Луну за руль, а Тайка на первое пассажирское. Меня, видимо, он не счёл такой опасной и загнал в уголок заднего сидения. Сам он сидел в противоположном углу, угрюмо сверля глазами всю компанию.

Шаонку было за пятдесят, при ближайшем рассмотрении на его щегольском наряде обнаруживались пятна пота и грязи. Предложение мирных переговоров он принял, как мне показалось, с облегчением. Но о том, что происходо в кладовке, они оба (и Шаонк, и Мар) помалкивали. Не распространялся Шаонк и о своей роли в разорённом нелегальном бизнесе. Я была склонна считать, что он был чем-то вроде связного. Я заметила, что он не рисковал оставлять в доме отпечатки — то есть в принципе их там раньше не было, в доме да Рионно он был лишь гостем. Безопасным такой спутник отнюдь не был. К тому же, он был плохо воспитанный, агрессивный хам — я даже поймала себя на мысли, что предпочла бы обществу Шаонка хоть десять бесед с убитым да Жиарро. Да-да. С умным, элегантным и опасным, как лезвие ножа, комитетским выплодком, чей пистолет ныне торчал из-за пояса «серого».

— Куда мы едем? — наконец решилась подать голос я.

— В Рунию, — спокойно ответил Мар, — Там нас будет ждать мобиль и защита. Нам пообещали защиту.

Я спокойно дышала через нос. Думай, Санда да Кун. Что ты с этого выиграешь.

— Точнее сказать — я предположил, что вы, если повезёт, сможете её получить, — хитро уточнил Шаонк.

— Вы пообещали! — настоял Мар. Его голос стал тревожным.

— Малыш, я не решаю такие вопросы. Но я сказал, что найду того, кто решает. И тот, может быть, решит. Если сочтёт, что ты чего-то реально стоишь, парень, а не просто мелешь, чем попало.

Любопытно, что же Мар пообещал за наше спасение? Часть личных активов?

Тайк возмущенно рванулся, но его немедленно осадили касанием дула к затылку.

— Берите пример с дамы, ребята. Она вон сидит тихо и не трепыхается. И ведёт себя очень благоразумно. На то она, впрочем, и дама, — плотоядно ухмыльнулся Шаонк.

Я сжала колени. От того, как он пялился на меня, у меня возникло гадкое ощущение тухлого сала в горле.

— Очень благоразумная дама, — повторил Шаонк, — Спокойная и разумная. Хоть и рыжая какая-то, но всё остальное ничего. Симпатичная, — он отпустил ещё пару замечаний относительно моей внешности — с его точки зрения лестных, — Она же всё сделает для того, чтобы я нашёл общий язык с господином, к которому мы едем? Я же должен быть добрым, а? Да и господину понадобится поднять… гм… настроение.

— Тебе что, только дырки в заборе дают, что ты на меня кидаешься? — откровенно сцедила я сквозь зубы, — Или тебе кое-что отрежут за твои подвиги в Ругорре?

— Санда! — закричал Мар, — Будь повежливее, он же не в твой затылок целится! Он же не станет делать ничего такого!

— А это не твоё дело, малыш, — сообщил Шаонк, — Она тебе дорогА? Дорога? То-то же. Она тебе очень дорога, дороже жизни, сам сказал. Так она не пострадает, так и знай. Ничего страшного для взрослой девочки. Жизнь в вашей ситуации гораздо бОльшего стоит. Комитет у вас на хвосте, да ещё и этот труп забавный… Так что это не такая уж большая плата. Тормози-ка!

Муть перед глазами. Дыши спокойно, Санда.

— Уедешь — пожалеешь. Нападёшь на меня — защиты не жди. Наши тебя не примут. Тебе больше никуда дороги нет, парень, только со мной. И держи в узде этого шоколадного ублюдка.

— Санда…

— Тормози!

Мар затормозил. Схватив меня за локоть, Шаонк рывком выволок меня из мобиля.

— Осторожно с ней! — закричал Мар, а Тайк глухо зарычал. Мар схватил его за плечо.

— Вперёд, дорогая, — толкнул меня Шаонк. В ночь, далеко от мобиля.

У меня было сухо во рту — суше, чем в Ядре Бмхати, ядовитее, чем в дыму дорхийских цехов… Засеянное поле, трава по пояс, ночь, ядовитое дыхание жирного Шаонка — и он касается моего плеча, и рука его скользит вниз…

Я повернулась и выстрелила в упор. Дамы не носят длинноствольных «бирно» под рубашками. Я не дама. Я бриз и женщина того человека. И никто, кроме него, не посмеет прикоснуться ко мне. Никогда. Меня обуяла холодная ярость.

Я нагнулась, выпотрошила карманы «серого», отобрала оружие, проклятый диктофон, деньги и коротким ударом приклада изуродовала ошеломлённое мёртвое лицо.

Мар в ужасе топтался на обочине, увидев меня с «треккедом» в правой руке и с «бирно» в левой, он задрожал. На его лицо отобразилось слишком много чувств, и он без сил заорал и бросился мне навстречу, споткнулся в траве, упал, с трудом поднялся, нелепо отряхивая колени…

— Едем, — сухо сказала я, указав дулом на мобиль.

И мы поехали. Но я ещё долго ощущала грязное касание на своей замызганной рубашке. Я сидела на заднем, сжимая в руках здоровенный десятизарядник, тяжёлый, с длинным гранёным стволом и приваренным номером на прикладе, и мне казалось, что я держу Каруна за руку, и что это он снова пришёл ко мне на помощь, но он уже никогда не придёт… никогда… я сидела, а потом заплакала.

Мар остановил мобиль, открыл дверцу и бесцеремонно обнял меня. Я плакала в его плечо, и мы оба молчали.

Карун. Интерлюдия. Сейчас.

Им не слишком-то понравилось, что он приспособился даже тут. Притёрся к команде. Завёл странное подобие дружбы с непосредственной начальницей. Впрочем, ему ли было не уметь работать с людьми?

Ухо с Лайзой приходилось держать востро. Конечно, они знали. Она наверняка ещё и рапорты писала. Но пару раз её вмешательство буквально спасло ему жизнь — например, когда зимой его начало рвать кровью, а нарушить жесточайший график контроля было всё равно невозможно. Про госпиталь даже не думать. Потом сказали — кровотечение, вроде как язва. На какое-то долгое время ему казалось, что он сдохнет. Но бдительная Лайза повела себя неожиданно по-человечески. Сняла с него всю работу, а затем выяснила у медслужбы, что делать. И лупила его по щекам, когда он вырубился прямо у неё в кабинете: «Если ты не прав, так сдавайся и сдыхай на радость «крысам»! А иначе — не смей!» Он оклемался и вернулся к работе. Больше они оба об этом не вспоминали. Но он не забыл.

От отдела внутренних расследований требовалось держать его в таком состоянии, чтобы он никак не мог вести себя адекватно. Он допускал, что его могут опять куда-то перевести, но до этого так и не дошло. Зато давление контролёра приобрело куда более жёсткие формы. Пропала даже картонная вежливость. Пошли вызовы ночью, с выезда, вечерами после тяжелейших смен. Иногда он добирался до приёмного бюро «крыс» почти в полуобмороке. Пил лекарства горстями. Его сознательно доводили до цейтнота. Натравливали коллег по отделу. Не раз и не два подставляли. Грамотно, жестоко и без явных следов. Как правило, выкрутиться не удавалось. Контролер вёл себя, как «наждачка», хамский следователь, и давил очень умело. Но надо было держаться и играть по их правилам. Только и всего.

Почти всё можно проигнорировать. Но раз за разом это точит даже самых упрямых. Он это понимал. А ещё постоянная боль — на заднем плане, но не стихающая почти ни на миг. От таблеток давно болел желудок, но жаловаться на это не полагалось. Его ломают — ну а что же он хотел. Просто прожить ещё день. И ещё. И ещё. Ждать. Контролировать лицо, походку и речь без минуты отдыха и перерыва, во сне и наяву. Держать в целости внешнюю «оболочку», потому что под ней, после месяцев травли и унижений не осталось почти ничего — только дрожащий от отчаяния одинокий человек. Но этого нельзя показать. В Комитете, в его положении — это означало смерть. У него была цель — он должен её достичь. Выжить и дождаться. Потому что КСН не упускает объекты из виду. А где-то по Миру бегает очень лакомый для Комитета объект. И однажды вернётся.

За этим деланым холодным спокойствием он мог скрыть почти всё. Но характеристика в его личном деле была очень точной. «Карун, вы же на самом деле очень темпераментный человек. Цените личные контакты… И эта ваша репутация… — сальная ухмылка через стол, — А у вас за этот год не было ни одной женщины — вы даже ради атестанток из-за стола не встаёте. Что случилось? Ладно, я понимаю, спина, — новая ухмылка, — Но ваша свежеиспечённая замкнутость вызывает больше подозрений, чем если бы вы буянили». «Я не буду буянить только ради того, чтобы отвести от себя дурацкие подозрения, — вспыхнул он, — И буду делать свою работу где бы то ни было — а вести себя так, как вы мне советуете, по меньшей мере непрофессионально», — проворчал он, сбавляя обороты. Если на контролёра и произвела впечатление его сентенция в духе начальной школы Комитета, то он хорошо скрыл смущение.

«А не чувствуете ли вы обиды? Вернуться бы в третий, а? Ведь вы даже часы эти ваши фирменные, этот ваш забавный символ отдела, не сняли… — он сверился с его личным делом, будто впервые его видел, — «лункер» ограниченной классической серии, порядковый номер 89740. Контрразведка, а? — панибратски подмигнул контролёр, — Вы часто об этом думаете, правда?» Он не сдержался. «А что вы хотите от меня услышать? — процедил он сквозь зубы, — Да, спасибо? Я не могу доказать, что никого не предавал, но я подчиняюсь приказам, и буду им подчиняться.» Следователь осклабился. По его физиономии проплыло такое счастье, что он даже не сумел это скрыть.

Пусть думают, что он на крючке. Пусть они расслабятся хоть на миг. Он выиграет эту партию… Так нужно.

Да Федхи была уставшей с утра. Злой. Бригада молча внимала установкам.

— И ещё одна важная новость. Четыре дня назад в Бмхати была произведена зачистка нелегального поселения, так называемого Тер-Карела. Исполнители — местные подразделения отдела. Контроль — идеологи. Арестовано двадцать человек. По некоторым данным — ещё не менее десяти сбежало. Итак, установка первая — настороженность. В городах вводится контроль второй степени. Вопросы?

Тишина в ответ. Всё ясно, чего уж там. Ещё немножко работы всем на голову из-за невнимательности Южного линейного второго отдела. Ловить их упущения. Если те не спекутся на жаре.

— Все свободны. Офицеры, останьтесь.

Лёгкий шерох в рядах бригады, сквозь названных в коридор просочилась молодёжь и спецгруппы. Оставшиеся пятеро человек замерли на стульях в кабинете да Федхи.

Некоторое время Лайза молчала. Аудитория хранила гробовую тишину — никто не шевелился, не шаркал ногами под стулом и уж тем более не задавал вопросов.

— Вчера ночью в городе Ригорра (на востоке Бмхати, окраина так называемого Красного Лога) был убит наш сотрудник.

В кабинете еле уловимое общее движение — ничьё, невесомое и тут же затихшее.

— Офицер четвёртого ранга Лонго да Жиарро. Погибший выполнял задание в рамках операции Южного второго линейного по прекращению нелегальной шахтной добычи из Большого Щита. Выявил и устранил три канала, был оставлен для перехвата курьеров. Найден мёртвым вместе с семейным хупара одного из преступников; хупара незадолго до этого был завербован. Офицер убит из среднекалиберного пистолета самозащиты, хупара — из табельного. Всё оружие пропало. Записи последнего разговора в доме не найдены. Поиски следов в пустыне затруднены погодой. Начались песчаные бури. Наша установка — готовность высшего уровня. Имена, номер оружия погибшего, результаты экспертиз получите на выходе.

В молчании они покинули кабинет бригана. Вопросы были у всех. Но все сочли правильным их не задавать. Лайза дала ровно столько информации, сколько было возможно — и все это понимали. Сунув тощую папку со вводной под мышку, он похромал к себе.

Тер-Карел. Какая-то Богами потерянная Ругорра. Два трупа. Большой Щит. Странная последовательность. Чем-то, возможно, связанная. Но Большой Щит — вотчина кое-кого известного, так что Тер-Карел тут, по-видимому, не при чём. Но что-то осталось недосказанным, задержалось на уровнях старшего бригаданалитика, шефа, Регионального Координатора — эта информация, как он знал по опыту, могла кардинально изменить восприятие ситуации. То, что доносят до низов — минимум, необходимый для взятия следа, но не целостная картина. Он это понимал — а потому не спешил с выводами. И Лайза это тоже понимала.

Что ж, ещё немного работы на голову… Ещё и ловить дурака (или дуру), который оставил при себе номерной табельный пистолет Комитета. Но дурака очень умного (или скорее, хорошо информированного) — он уже опережал ищеек на полшага.

Он зашёл в библиотеку с снял с полки том «Полного описания Бмхати». Любопытно узнать, не могло ли быть связи между тер-карельцами и нелегалами на Большом Щите. Конечно, между строк официальной книжонки.