Насупленный ангелочек сидел на берегу Евфрата, у самой воды, и что-то лепил. Его белоснежное одеяние было перепачкано глиной; время от времени ангелочек шмыгал носом, вытирал заскорузлым рукавом заплаканное лицо, оставляя на нём новые грязные разводы, и подцеплял сучком-лопаткой очередной скользкий комок.

— Ты что делаешь? — послышался за его спиной нежный голос.

Ангелочек вздрогнул, но не обернулся. Проглотив слёзы, он схватил колышек и изо всех сил вогнал его в глину.

— Какие интересные бусинки! Можно я из них ожерелье сделаю? — продолжал голосок.

— Не трогай, — буркнул ангелочек. — Это не бусинки. Это позвонки.

— Позвонки?! — удивился голосок. — А зачем?

— Надо зачем, — отрубил ангелочек.

Прохладная рука легла ему на плечо.

— Тебя кто-то обидел?

Ангелочек сердито засопел и ничего не ответил.

— Ну не злись, — примирительным тоном проворковали сзади, и маленькая ангелочка присела рядом на островок сухой травы. — Что случилось?

— Меня Адам уже окончательно допёк, — признался ангелочек. — Перья из крыльев пытается выщипнуть, ветками кидается, насмехается по-всякому. Самого маленького нашёл…

— Так его же только создали! — подняла брови ангелочка. — Он сам ещё маленький и глупый.

— Ну да, — проворчал ангелочек. — Только мне от этого не легче. Всё равно отомщу. Я ему бесёнка слеплю. Чтобы не отходил от него ни на шаг, объедал его каждый день, портил вещи, не давал спать… Да много чего. Я ведь этой дылде даже слова поперёк не могу сказать: нажалуется Его Творчеству — сам же виноват окажусь. А с бесёнка и спроса никакого, он тварюшка глупая и бессловесная. Ну вот, вроде все части готовы, можно и собирать. Череп прикрепляем к позвонкам… подай, пожалуйста, вон те две штучки… теперь вставляем рожки и копытца, подержи вот тут… облепляем илом и преобразуем его в плоть… по-моему, отлично получается, как тебе?

Ангелочка скривилась.

— Ужас. Скользкий какой-то, некрасивый. Хвост прямо, как у крысы, ф-фе-е-е!

— Так это же здорово! Представляешь, как Адаму тошно будет?

Ангелочка недовольно надула нижнюю губу и отвернулась. Не заметивший этого ангелочек растыкал по телу шерсть, нарезанную из волосяного покрова пальмы, чуть приплюснул пальцем вытянутое рыльце, осторожно взял готовое создание за хвост, подошёл к ближайшему фиговому дереву и прислонил зверюшку к стволу.

— Просто идеал, — самодовольно заявил он, рассматривая дело рук своих. — Сейчас сбегаю наберу живой воды и — берегись, Адам!

Ангелочка с неодобрением посмотрела вслед уходящему приятелю. Дождавшись, пока он скроется среди райской зелени, малышка наклонилась к бесёнку и стала медленно его оглаживать лёгкими взмахами ладоней.

С каждым движением руки зверёк менялся. Голый хвост покрывался мягкими волосками, резкие изломы суставов постепенно распрямлялись; рожки хрупнули и опали сухими веточками, за ними в траву полетели копытца; нос, напоминающий поросячье рыльце, уменьшился до размера горошины, жёсткая взъерошенная шерсть улеглась, заблестела и приобрела приятный чёрный отлив.

Оглядевшись вокруг, ангелочка отыскала глазами дерево жизни, сорвала влажный губчатый плод и выдавила на неподвижное тельце несколько капель ароматного сока.

Бесёнок разлепил круглые глаза, поднялся на четыре лапки, потёрся о ногу ангелочки пушистой спинкой и требовательно мяукнул.