Воскликнув «Господи Боже мой!», Мэгги устремилась к входной двери.

— Мне надо отсюда убираться, — повторяла она как заведенная, натягивая пальто и никак не попадая при этом в рукава.

Майк стоял рядом.

— Что это вы делаете?

— Я должна немедленно уехать. Я не могу…

Майк отобрал у нее пальто.

— Сейчас же успокойтесь. Вы же играете ему на руку — как вы не понимаете? Он как раз хочет вывести вас из равновесия.

— Правда? Похоже, он своего добился.

— Послушайте, — проговорил Майк, швыряя пальто на пол и заключая Мэгги в свои крепкие объятия. — Все это часть игры, которую он затеял. Он хочет напугать вас и заставить совершать опрометчивые поступки!

— Я не могу так больше жить. Я этого не вынесу.

— Знаю, вам сейчас очень тяжело, но это скоро пройдет. Его схватят. Ведь он же псих, причем буйный.

Мэгги сотрясалась от рыданий в объятиях Майка, спрятав лицо у него на груди.

— Ах, Майк, Майк, ничего-то вы не понимаете!

— Неправда. Понимаю. Этот ваш Генри скоро сам нарвется. Он же в ярости, а потому не может мыслить разумно. Тогда-то все и кончится.

— Что кончится? Чем? Он сказал, что убьет вас, как убил Криса. Он уверен, что мы с вами спим!

— Ну уж нет. Меня ему убить не удастся. Да и вас тоже. — Он прижал ее к своей широкой груди. — Обещаю вам, Мэгги, что вы доживете до того дня, когда будете нянчить своих внучат.

Слезы душили ее, и она отчаянно кусала губы, чтобы не разрыдаться. Но его слова не прошли мимо ее ушей, и она подумала, что трудно было сказать что-нибудь более доброе.

— Не плачьте, моя милая, — утешал ее Майк, поглаживая по голове, ее макушка оказалась как раз на уровне его подбородка.

Неожиданно Мэгги обхватила его шею и принялась тыкаться ртом в его щеку. Чтобы успокоиться, ей мало было объятий Майка, ей требовалось ощутить его тепло во всей полноте, укрыться в нем от опасного и злого мира, поскольку она знала: лишь близость с Майком может ей дать ощущение покоя и безопасности.

Он понимал, какие страхи терзают эту женщину, но никак не ожидал, что она таким образом станет искать у него защиты. Он чувствовал прикосновения ее губ, но осознавал, что к нему лично это не имеет никакого отношения. Мэгги просто не понимала, что творит.

Между тем Мэгги целовала его подбородок, щеки, лоб, и Майк вдруг ощутил, как внутри накапливается и требует выхода его собственная страсть.

Он закрыл глаза, пытаясь противостоять опасной стихии, но это оказалось выше его сил. Слишком долго он жил без женщины и отказаться от этой — умной, очаровательной, обольстительной — он просто не мог.

Обхватив ладонями ее лицо, он отвел смуглым пальцем медную прядь и дал себе волю.

Когда их губы соединились и Мэгги ощутила исходивший от него особенный, мужской запах, у нее закружилась голова и — отчего бы это? — стали подгибаться колени.

Если бы Мэгги отдавала себе отчет в происходящем, она бы поняла, что так, как Майк, ее давно уже никто не целовал. Хоть в голове ее и громоздились ужасы, ей явно нравились поцелуи Майка, да и вообще все, что происходило между ними.

Постепенно она почувствовала, что страх уступает место страсти. Желание Майка захлестнуло ее как волна.

Майк притиснул ее к стене. Он приподнял ее так, чтобы ему не нужно было нагибаться, и теперь их лица оказались на одном уровне. Они целовались и целовались.

Мэгги будто опьянела. Пожалуй, ничего лучше его губ ей в жизни пробовать не доводилось.

Его руки между тем тоже не бездействовали. Они обнимали, гладили, ласкали… А потом Мэгги вдруг осталась одна. Она стояла, всем телом вздрагивая от охватившего ее желания. Майк тоже прислонился к стене — рядом с ней. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы собраться с силами и произнести одну-единственную, но такую важную для него фразу:

— Если это у нас и произойдет, Мэгги, то не оттого, что нам в затылок дышит Коллинз.

Майк посмотрел на женщину в упор. Он знал, что она слаба и ранима, что она в беде и ждет близости с ним как спасения, но не сделал того единственного шага, который отделял их друг от друга.

— Ты должна хотеть меня, Мэгги, — меня!

Мэгги поняла, что он имел в виду. К чему скрывать, ей нравился Майк, но желание не заговорило бы в ней с такой силой, если бы не телефонный звонок Коллинза. Его угрозы и завладевший ею после этого ужас приглушили в ней естественные в обычной обстановке качества — стыдливость, умение реально смотреть на мир и понимать суть отношений между мужчиной и женщиной.

Она была несправедлива к Майку и сознавала это. Нельзя ложиться с ним в постель только лишь под воздействием захлестнувшей ее паники.

— Извините, — едва слышно пробормотала она.

— Не стоит извиняться, — бросил Майк. — Только в следующий раз — если, конечно, такое произойдет — я уже не остановлюсь, предупреждаю.

Мэгги видела страсть в его глазах — это темное, полыхавшее пламя — и понимала, что стоит за его словами. Ему было важно, чтобы она желала его, именно его — вот чего он хотел больше всего на свете.

Мэгги прикусила нижнюю губу, кивнула и отвела глаза.

— Вы успокоились?

— Да.

Майк отвел ее в гостиную, но на диван присесть она не решилась.

— Я устала. Пойду-ка я, пожалуй, спать.

Перед тем как она удалилась на покой, Майк посмотрел на нее в упор.

— Помните, о чем я сказал. Ничего дурного с вами не случится.

— Я запомню, поверьте.

Когда Мэгги поднялась с постели, было еще совсем рано. Ночью она почти не спала — все больше ворочалась с боку на бок да вздыхала, вспоминая, как вела себя после телефонного звонка Коллинза.

Тем не менее уже через четверть часа она стояла на кухне с чашкой кофе в руке и широко улыбалась Абнеру, скручивавшему сигарету.

— Вам надо бросить курить. Сигареты убивают.

— Точно, детка. Правда, не только убивают, но и помогают сбросить вес. Вот я и надеюсь с их помощью малость похудеть.

— А еще они старят, а вы еще вполне цветущий мужчина.

— Цветущий? Ха! Да мне 72 года! — воскликнул Абнер.

Хотя при свете солнечных лучей ему можно было дать и больше, он был до такой степени полон сил, энергии и юмора, что его хотелось причислить к представителям среднего возраста.

Мэгги отхлебнула кофе.

— Никогда не стала бы заводить интрижку с тем, кто курит. Вот если человек бросил…

Абнер расхохотался.

— Вы что же, намекаете, что и у меня есть шанс?

— Шанс завести интрижку есть всегда, — наставительно произнесла Мэгги, поддразнивая толстяка. — А вы ко всему прочему чрезвычайно привлекательный мужчина.

— Вот это да! — вскричал Абнер, срывая с головы широкополую шляпу и хлопая ею по бедру. — Надо будет непременно сообщить об этом малышу.

— О чем это? — спросил Майк, входя на кухню. Волосы у него влажно блестели, на ходу он застегивал рубашку — это означало, что он только что из душа.

— О том, что не надо быть таким соней. Ты, парень, все на свете проспал и не знаешь самого главного.

— Чего именно?

— Леди сделала мне одно интересное предложение, и я его принял.

Майк перевел удивленный взгляд с Абнера на Мэгги.

— Какое же?

Она пожала плечами. У нее в глазах плясали веселые бесенята.

— Я согласилась закрутить с Абнером роман, но только при условии, что он бросит курить.

— Слава Богу! А то вся кухня провоняла.

— Ничего-то ты не понимаешь, мальчик. — Абнер нахмурился и взглянул на свою сигарету. — Это не вонь, это — аромат. Именно такой, какой должен исходить от настоящего мужчины.

— Только не от того, которого захочу поцеловать я, — торжественно объявила Мэгги. — Я с пепельницами не целуюсь.

Некоторое время Абнер смотрел на свой окурок, потом, кивком головы указав на Мэгги, спросил:

— Как думаешь, стоит выбрать ее дамой сердца? Ведь ради нее придется кое в чем себе отказать!

Майк хмыкнул:

— Почему ты спрашиваешь об этом меня?

Абнер посмотрел на рыжую, белокожую Мэгги. Та мгновенно покраснела. Ну что ж, ответ был получен. Он расхохотался, а Мэгги еще больше покраснела.

— Но не ее же? Она, похоже, свой выбор уже сделала.

Майк промолчал. Он очень надеялся, что старик сказал правду.

— Между прочим, леди, я собирался пригласить вас на обед. Хотел показать вам местные красоты, поговорить о жизни и все такое.

— Что?

Майк дал соответствующие разъяснения:

— Он, Мэгги, на свой манер пытается прощупать, как далеко у нас с вами зашли отношения.

— Бог мой!

— Скажите ему, что это не его дело!

— Я не настолько груба.

— Тогда он будет сидеть здесь до скончания века, — предрек Майк.

Абнер хитро блеснул глазами:

— Если вы, леди, не признаетесь, как относитесь к малышу, я точно буду сидеть здесь до скончания века.

Майк тяжело вздохнул.

— Остается только одно.

— Что же? — прошептала она. Хитрый взгляд Майка показался ей подозрительным.

— Вы хотите убедить Абнера, что между нами ничего нет?

Старик между тем не сводил с них глаз в надежде увидеть кое-что занимательное.

— Но как это сделать? — заговорщицким шепотом спросила Мэгги.

— Поцелуйте меня!

— Вы с ума сошли!

Майк посмотрел на Абнера и ухмыльнулся:

— Что, видел?

Тот пожал плечами:

— Да ничего это не означает! Бывают на свете и стеснительные дамы.

— Я не стеснительная!

Абнер тяжело вздохнул, перелил свой кофе из кувшинчика в термос и произнес:

— Если ты позволишь этой леди отсюда улизнуть — дурак ты, и больше никто.

Проводив сводника взглядом, Майк ухмыльнулся и проговорил:

— Это на какое-то время заставит его заткнуться, да и всех остальных тоже.

— Мне почему-то кажется, что этого не произойдет.

Так оно и вышло.

То обстоятельство, что Мэгги жила в доме у Майка, вызывало живейший интерес окружающих, и по этому поводу в округе циркулировало множество всевозможных слухов. Некоторые, к примеру, Абнер и Мириам, считали, что пребывание под одной крышей непременно должно завершиться браком.

— Разве мужчине не нужна жена? — заводила издалека разговор Мириам.

— Кому нужна, а кому — нет, — холодно отвечала Мэгги.

— Майк — хороший парень, — говорила Мириам, держа на руках ребенка и поднося к губам очередную чашку кофе. — Господи, этот карапуз вытягивает из меня все соки!

— Да, Майк — очень хороший.

— Но вас он, по-моему, не особенно интересует?

— Я просто плохо его знаю.

— Детка, чтобы понять мужчину, много времени не нужно. Годы уходят на то, чтобы узнать его до тонкостей, но чтобы выявить его сущность, требуется всего несколько часов.

Мэгги хмыкнула:

— Может, вы и правы.

— Конечно, права, — сказала Мириам и, отхлебнув кофе, добавила: — А ведь он у нас очень симпатичный — уж против этого, надеюсь, вы возражать не станете?

Мэгги подхватила дитя Мириам и посадила его на колено.

— Вот этот малыш точно симпатичный, — произнесла она, чтобы сменить тему. — А какое у него одеяльце красивое!

Мириам хмыкнула.

— Это особое одеяльце, его любимое. Как-то раз я его постирала и вывесила сушиться. Потом Джонни куда-то исчез. Я сбилась с ног, его разыскивая, и где, вы думаете, обнаружила? Под веревкой с бельем! Он стоял рядом и держался за свое одеяльце.

— Как трогательно, — заметила Мэгги.

— Вот-вот! Только когда-нибудь у меня из-за него будет инфаркт! — проворчала Мириам и крикнула, обращаясь к старшему сыну, который находился в соседней комнате: — Джейк, ты нашел свои сапоги?

— Нашел. Один, — выкрикнул он в ответ, поскольку у него в комнате вечно громыхала музыка.

— Что ж делать? Ищи другой! — проорала Мириам и, повернувшись к Мэгги, объяснила: — На прошлой неделе Джонни куда-то засунул обувку моего старшего, и мы до сих пор не можем ее найти.

Мэгги рассмеялась.

— Что же тут смешного? Детские сапоги стоят дороже моих, — пожаловалась Мириам, а потом, неожиданно сменив тему, поинтересовалась: — Не желаете ли чего-нибудь особенного к обеду?

— Нет. Если вы не против, сегодня я сама что-нибудь приготовлю.

— Почему же я должна быть против? Интересно только: вы собираетесь заниматься готовкой каждый вечер?

Мэгги неуверенно повела плечами.

— А почему бы нет? Все равно я ничего не делаю — смотрю телевизор, иногда читаю, вот и все.

— Надо как-нибудь взять вас с собой покататься на лошади. — Мириам поднялась, чтобы снова плеснуть себе в чашку кофе. — Мы с детьми ездим верхом несколько раз в неделю. Это помогает мне держать себя в форме. — Мириам похлопала себя по пухлому бедру. — Представьте, как бы я выглядела, если бы не ездила верхом!

— Вы отлично выглядите. Никто и не подумает, что у вас четверо детей.

Мириам внимательно на нее посмотрела.

— Считайте, что вы мне теперь подруга на всю жизнь.

— Но я же не умею ездить верхом.

— Я вас научу.

Мэгги улыбнулась.

— Скажите, у вас здесь все такие доброжелательные?

— Есть и более доброжелательные, главное — немного их поощрить.

Мэгги поняла, что разговор снова сворачивается на ту же тему. Она в жизни не встречала людей, более склонных к сводничеству, и решила, что обитатели ранчо выбрали ее и Майка для того, чтобы лишний раз попрактиковаться в этой деятельности.

— Я, пожалуй, пойду. Хочу приготовить соус, а это требует времени.

— Итальянский?

— Угу.

— Майку нравится итальянская еда.

— Это радует, поскольку ничего другого я готовить не умею.

— А почему тогда у вас фамилия Смит?

— У меня мать итальянка.

Мириам расхохоталась, подумав, что лучшей невесты Майку не сыскать. Уж перед этой женщиной он не устоит.

Она и не знала, до какой степени была близка к истине.

Генри Коллинз проехал пятьдесят миль до Рок-Спрингс. Там, на окраине города, он обнаружил небольшой старый мотель. Внутри на двери висел пакет с прессой. Генри заплатил за комнату, вытащил из пакета газету и направился к себе в восьмой номер. Закрыв дверь, он развалился на кровати и стал просматривать принесенное. Он знал, что где-нибудь его портрет обязательно напечатают, и не был разочарован. Его фотография красовалась на третьей странице. Правда, на ней он выглядел совсем не так, как в жизни. На снимке, например, у него не было бороды. Генри коснулся ладонью щек, заросших двухнедельной щетиной. Борода, надо сказать, получилась неплохая. Оставалось только зайти в какую-нибудь парикмахерскую и чуточку ее подровнять.

Кроме того, Генри основательно похудел. Минимум на десять фунтов, а может, и на все двенадцать. В последнее время он плохо и нерегулярно питался, и это сказалось на его внешности. Тем лучше.

Узнать его теперь будет непросто. Особенно после того, как он купил себе новую одежду и разжился новой машиной.

Генри отлично понимал, что Мэгги обязательно «засветит» машину Криса, поэтому раздобыл себе другую. Это не представляло особой проблемы. Нужно было только припарковаться на пятачке для отдыха, которые бывают на обочине каждого шоссе, и подождать залетную пташку, путешествующую по Вайомингу в одиночестве. Убить женщину и засунуть ее тело в багажник «шевроле» Криса ему не составило никакого труда.

Генри лежал на кровати и вспоминал, как легко ему удалось прикончить неизвестную путницу. И почему эти дамочки так любят ездить одни? Непонятно. Впрочем, какая разница? Если бы они этого не делали, он не лежал бы сейчас на кровати в мотеле, а сидел бы в тюрьме.

Ночью Генри проснулся от голода. Жаль, что он не заехал по дороге в какую-нибудь закусочную, прежде чем обосноваться в мотеле. Он спустил ноги с кровати. Следовало найти какое-нибудь заведение, где едой торговали круглосуточно, и перекусить. В противном случае заснуть ему не удастся. А во сне он нуждался ничуть не меньше, чем в пище.

Вырулив со стоянки, он отправился в поездку по ночному городу и через два квартала наткнулся на закусочную. Он съел три гамбургера подряд, пока не почувствовал, что заморил червячка, и с этой минуты стал жевать и глотать помедленнее.

Утолив голод и запив трапезу кока-колой, Генри стал поглядывать по сторонам. Он обратил внимание на женщину, вышедшую из ночного ресторанчика и направившуюся к своей машине. Подойдя, она немного замешкалась, потому что несла сумку и большой пакет с едой, но, сладив с ключами и замком, все-таки забралась внутрь. Прежде чем вырулить со стоянки на улицу, дама сунула в рот несколько кусочков французской поджарки.

Генри смотрел на задние огни ее автомобиля. А ведь дамочке и в голову не могло прийти, что она находилась на волосок от смерти. Похоже, как раз в эту минуту Генри впервые осознал, что ему нравится убивать, в особенности убивать женщин. Почему он так редко делал это раньше? Ведь это так здорово — держать в руках жизнь человека! Наверное, это то же самое, что быть Богом.

Людишки вокруг часто говорили, что только от Бога зависит, жить или умереть человеку. Чушь собачья! Он, Генри, а никакой не Бог частенько держал в своих руках жизнь и смерть той или иной шлюшки. Генри расхохотался так, что едва не захлебнулся кокой. Если на свете вообще есть Бог, почему же Он, спрашивается, не поразил Генри каким-нибудь сверкающим мечом или другим приспособлением, которое, как считается, у Него есть для таких случаев? Почему Бог не остановил его руку, когда он убивал свою первую жертву? Почему Он вообще позволил Генри появиться на свет? Ну не странно ли все это? Генри снова зашелся смехом.

Тут ему пришло на ум, что было бы неплохо найти себе какую-нибудь женщину, но он сразу же отмел эту мысль. Отыскать безупречную женщину, какую хотел обрести, он не мог, так же как не мог перестать убивать других женщин — небезупречных. А стоило ему, к примеру, убить сейчас очередную проститутку, как внимание полиции мгновенно сосредоточится на том месте, где он скрывался. Генри нужно было время, чтобы отдохнуть, подумать и решить, как добраться до Мэгги — это сейчас являлось для него делом первостепенной важности.

А добраться до нее будет нелегко. Генри это понимал. Теперь она жила с каким-то ублюдком. Но ничего, он ее достанет. И его тоже. Генри просто не терпелось посмотреть на то, как они будут умирать. Одно он никак не мог решить: кого из них будет убивать первым.

Нет, женщину себе он искать не станет. Он вернется к старому занятию: будет смотреть новости. Кто знает, вдруг он увидит на экране свою новую любовь?

После душа Генри вошел в комнату и включил телевизор — как раз в тот момент, когда ведущая из Атланты приступила к изложению последних событий. Она была красивая, нежная и ухоженная. Генри, совершенно обнаженный, уселся на постели и поднял глаза. В это мгновение женщина на экране улыбнулась. Генри с шумом втянул воздух. Он уже знал, что означает эта улыбка. Женщина явно им заинтересовалась.

Она чем-то напоминала ему Мэгги — да и улыбка у нее была почти такая же. Только у этой были темные волосы и синие глаза. Красивая, подумал Генри. Такую он вполне мог бы полюбить. Конечно, ему придется перебираться в Атланту, когда он здесь закончит свои дела, но он ничего против этого не имел. Ему всегда нравился юг. Там и люди добрее, и нет такой суровой зимы.

Генри ухмыльнулся. Нет, он с удовольствием переедет на юг. Только сначала покончит со шлюхой, которая от него прячется, а потом помчится в Атланту — навстречу своей новой любви.

Глаза ведущей смотрели на Генри в упор, и тут он вспомнил, что сидит перед ней обнаженный. Ему не хотелось смущать новую знакомую своей наготой. Заветный час для этого еще не наступил. Взяв с кровати покрывало, Генри закутался. Прежде чем предстать перед ней во всем блеске, он хотел получше с ней познакомиться.

* * *

Мэгги с изумлением наблюдала за тем, как Майк расправлялся уже с третьей по счету порцией спагетти. Она в жизни бы не поверила, что один человек способен поглотить такую гору теста.

Наконец Майк отодвинул от себя тарелку и, поморщившись, похлопал себя по животу:

— Вы этого добились.

— Чего именно?

— Того, что я вот-вот лопну.

— Неужели это я виновата?

— Если бы вы не готовили так вкусно, я столько бы не съел.

Абнер хихикнул.

Мэгги фыркнула.

— Вы только подумайте, сколько слопали! Три полные тарелки спагетти и в придачу к ним шесть тефтелей!

— Восемь!

Мэгги кивнула:

— Восемь, точно. И после этого я виновата в том, что у вас появилась тяжесть в желудке?

Майк хмыкнул.

— Что-то вы сегодня не в лучшем настроении, да?

— А как же иначе? Вы съели за один присест и сегодняшний обед, и завтрашний ленч.

Абнер хохотнул, откинулся на спинку стула и принялся сворачивать одну из своих знаменитых вонючих сигарет.

— Опять собираешься курить за столом? — мрачно осведомился Майк.

— Оставьте его в покое, — вмешалась Мэгги. — Он ничего дурного не сделал.

— Не сделал, так сделает, за ним не заржавеет, — пробурчал Майк, так же как Мэгги, понимая, что бессмысленная перепалка, которую они затеяли, является всего лишь жалкой попыткой отгородиться от того, что их ожидало.

— По-моему, Майк, тебе пора приголубить леди, — заметил, весело поблескивая глазками, Абнер. — Иначе ты будешь вечно находиться в дурном расположении духа. Но предупреждаю: ты можешь и опоздать, — добавил он с хитрой улыбкой. — Вот брошу курить — и тогда кто знает?..

Майк искоса взглянул на Мэгги:

— Видите, к чему он клонит?

Мэгги расхохоталась, но тут же, вдохнув вонючий дым абнеровской сигареты, до слез раскашлялась.

— Вас, Абнер, прежде доконает курение, — пригрозила она.

Майк откинулся на спинку стула и с вожделением посмотрел на тефтели, еще оставшиеся в миске. Решив, однако, что с его стороны разумно было бы на время воздержаться от еды, он спросил:

— Где вы так чудесно научились готовить?

— Меня научила этому моя мать.

— Вам следует открыть ресторан, а работу на телевидении бросить.

— Вы работаете на телевидении? — изумился Абнер.

— На местном. Я веду раздел новостей в Эллингтоне.

— Bay! — Глаза Абнера едва не вылезли из орбит. — Так вы, должно быть, знаете Конни Конг?

Мэгги засмеялась и покачала головой:

— Нет, конечно. Она работает в Нью-Йорке.

Майк решил на всякий случай разъяснить Мэгги ситуацию:

— Конни Конг — это тайная страсть Абнера.

— Выбирай выражения, мальчик, вот что я тебе скажу!

— Жаль только, что она вышла замуж, — продолжал гнуть свою линию Майк. — Абнер-то надеялся, что в один прекрасный день он…

— Ноги моей больше не будет в этом доме, где меня оскорбляют всякие молокососы! — завопил Абнер, продолжая, однако, раскачиваться на стуле и не предпринимая ни малейших попыток к уходу.

— Старина, что-то я не вижу, чтобы тебя здесь кто-то удерживал.

— Ах, вот как ставится вопрос?! Значит, пошел вон! А я-то всегда считал, что половина моего сердца и мозга принадлежит этому дому!

— Видно, сегодня ты ту самую половину мозга оставил в другом месте!

— Ты сегодня что-то злой, мальчуган!

— Злой не злой, но вполне в форме, так что поставить тебя на место, старина, мне труда не составит.

— Миссис Хеннеси ищет нового сторожа. Надо будет наведаться к ней и выяснить, какие у нее условия…

— Да не возьмет она такого старого хрыча, как ты. Ей работник нужен, а не тот, кто только и знает, что молоть языком!

Мэгги со страшной скоростью вертела головой, переводя изумленный взгляд с одного на другого. Наконец она стукнула ладонью по столу.

— Подождите минутку, а?

— Зачем? — сказали в унисон оба спорщика.

— Никак не пойму, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? Из-за чего ругаетесь-то?

— Кто ругается? — удивился Абнер, а Майк бросил на Мэгги недоуменный взгляд.

— Вы хотите сказать, что не ругались? Вот сейчас, только что?

— Ничего похожего.

— А я думала, что вот-вот до драки дойдет!

Абнер фыркнул, затянулся сигаретой и произнес:

— Слушай, малыш, а может, она не такая уж умная, как кажется? И определенно, у нее беда со слухом. Может, подарить ей слуховой аппарат или вызвать отоларинголога?

Мэгги одарила ухмыляющихся мужчин мрачным взглядом. Затем она опустила глаза и тихо произнесла;

— Хорошо, если вам не придется вызывать ко мне психиатра.