Джанетта почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Не может быть, чтобы происходящее являлось реальностью, а не кошмарным сном! Как дядя мог узнать, что Закари заедет в англиканскую миссию в Пэне? Как он мог быть уверен, что перехватит их? Чтобы оказаться здесь раньше их, он должен был плыть на лодке вверх по реке. Однако за то длительное время, что она и Закари ехали берегом Цзялин или неподалеку от него, они не видели лодки под английским флагом.

Джанетта крепко вцепилась пальцами в гриву Бена. Мало того что дядя некстати оказался здесь, так он еще поставил ее в унизительное положение, потребовав, чтобы Закари немедленно женился на ней. Джанетта попыталась было возразить дяде, но во рту у нее настолько пересохло, что она была не в состоянии вымолвить ни слова.

А Закари, похоже, не так сильно потрясло случившееся. К удивлению Джанетты, он не разозлился, не выказал холодного высокомерия, а просто спокойно ответил:

– Тогда вы напрасно потратили время. Я не собираюсь жениться на вашей племяннице.

– У вас нет выбора! – возмутился сэр Артур. – Вы увезли с собой мою племянницу и тем самым полностью скомпрометировали ее! Вы…

– Ничего подобного я не делал, – равнодушно ответил Закари, взял Буцефала под уздцы и повел к зданию миссии.

От такой невиданной наглости сэр Артур оцепенел, раскрыв рот, но быстро взял себя в руки, повернулся и бросился вслед за Закари.

– Да как вы смеете поворачиваться ко мне спиной, Картрайт! Двадцать лет назад я вызвал бы вас на дуэль за подобное оскорбление!

– На пистолетах с расстояния двадцать шагов? – Не останавливаясь, Закари бросил взгляд на сэра Артура и усмехнулся: – Пожалуйста, если это принесет вам удовлетворение.

– Да вы просто наглец, Картрайт! Удовлетворение мне принесет бракосочетание. Только негодяй может отказаться поступить благородно!

Они подошли к ступенькам веранды. На веранду, чтобы встретить их, вышел пожилой сухопарый джентльмен в одежде священника. Из-за угла здания выбежал мальчик-китаец, прислуживавший на конюшне.

Закари передал ему Буцефала и повернулся к своему разгневанному противнику.

– Значит, в таком случае я негодяй, – равнодушным тоном бросил он.

– Да еще какой! – взорвался сэр Артур. Лицо его было белым как мел. – Я вас уничтожу, Картрайт! Вас не пустят ни в один приличный дом! Я добьюсь, чтобы с вами отказались сотрудничать Королевское ботаническое общество, Королевское географическое общество и вообще все подобные общества!

Седовласый священник смущенно покашлял, но ни сэр Артур, ни Закари не обратили на него ни малейшего внимания. Опершись рукой на перила, Закари продолжал смотреть на сэра Артура.

– Подобные действия были бы в высшей степени неразумными с вашей стороны, – сказал он, и, несмотря на небрежность позы, глаза его сузились, а в голосе прозвучал легкий оттенок угрозы.

– Не пытайтесь запугать меня! – выпалил сэр Артур. – Что бы вы ни возомнили о себе, поскольку находитесь в дружеских отношениях с молодым Рендлшемом, на самом деле вы никто! Вы не сможете ничего мне сделать, Картрайт, а вот я, черт побери, уничтожу вас!

– Сэр Артур… – вмешался в разговор священник, потрясенный их спором. – Я думаю, будет разумнее…

– Не думаю, что моя карьера может рухнуть только из-за того, что я отказался сунуть голову в приготовленную мне брачную ловушку, – жестким тоном заявил Закари, не обращая внимания на попытки священника вмешаться в разговор.

– В ловушку? В ловушку? Никто не устраивал вам ловушки, Картрайт! Вы сами устроили ее себе своим бесстыдным поведением!

– Не согласен. Я вел себя не как подлец, а как джентльмен, чему порой сам удивлялся. Ваша племянница, возможно даже, с вашего молчаливого согласия, попыталась сначала скомпрометировать лорда Рендлшема, а после того как перелом руки заставил его вернуться в Чунцин, изменила свои планы и перенесла внимание на меня.

Впервые за все время своей перепалки с сэром Артуром Закари посмотрел на Джанетту.

Она стояла на том же месте, где спешилась, – слишком далеко, как ему казалось, чтобы слышать сейчас их разговор. Когда их взгляды встретились, лицо Закари напряглось.

– Не знаю, входило ли в ее планы ваше появление здесь, – продолжал он, изо всех сил стараясь говорить спокойно, – но начинаю серьезно подозревать, что эта встреча была тщательно спланирована.

Когда Джанетта встретилась взглядом с Закари, ее злость только усилилась. Как дядя посмел обвинить Закари в том, что он ее скомпрометировал?! Как мог с таким бесстыдством и наглостью выдвинуть подобное обвинение, не дождавшись даже объяснений того, что происходило между ней и Закари?! Стараясь не думать о том, с какой решительностью Закари отверг требования дяди жениться на ней, девушка вместе с Беном направилась к веранде.

Сэр Артур уставился на Закари с таким видом, словно тот лишился разума.

– С молчаливого согласия? Тщательно спланирована? Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите! Вы заманили мою племянницу в неизведанные районы Китая, опозорили ее… а теперь нагло бросаете…

– О Господи, ничего подобного я не делал! – огрызнулся Закари, его видимое спокойствие улетучилось, на лице появилось гневное выражение. – Положение вашей племянницы таково, что ей отчаянно хочется иметь мужа и собственный дом. Когда мы с Чарльзом появились в консульстве, она сочла, что нашла идеальный способ решить обе проблемы. Что если отправится вслед за экспедицией и проведет одна несколько дней в нашем обществе, то сможет либо очаровать, либо скомпрометировать одного из нас, чтобы получить предложение выйти замуж.

– Нет!

На этот раз страстный протест исходил не от потрясенного священника, а от Джанетты. Глаза ее буквально пылали на побелевшем лице.

– Вы не можете так считать! Я поехала за вами только потому, что хотела увидеть Китай! Потому что хотела найти голубой луноцвет…

– И если бы Чарльз, как оказалось, к счастью, не сломал руку и не был вынужден вернуться в Чунцин, то, вполне возможно, ее план увенчался бы успехом, – безжалостно продолжил Закари, глядя прямо в глаза сэру Артуру.

– Это неправда! У меня не было таких планов…

– А что касается вашего обвинения в том, что я соблазнил и обесчестил ее, то ваша племянница такая же девственница, какой и была в день бегства из консульства.

Сэр Артур судорожно вздохнул, глаза его налились кровью. Священник торопливо спустился по ступенькам веранды и встал между ним и Закари, видимо, испугавшись, что дело может дойти до драки.

– Хватит, джентльмены! – властным тоном произнес он. – Ни слова больше. Прекратите этот разговор, пока не нанесли друг другу непростительных оскорблений.

– Но непростительное оскорбление уже нанесено, – злобно произнес сэр Артур.

А Закари просто пожал плечами, снова взял себя в руки и принял равнодушный вид.

– Если и нанесено, то не мной.

Он повернулся спиной к сэру Артуру и начал подниматься по ступенькам.

– Закари! – воскликнула Джанетта. В голосе ее уже не было ни злобы, ни удивления, а только страдание.

Закари неохотно обернулся и посмотрел на нее сверху вниз, лицо его ничего не выражало.

– Ваши предположения ошибочны, – пылко заявила она, глядя ему прямо в глаза. – У меня вовсе не было намерения скомпрометировать вас или Чарльза. И не было никаких иных побуждений, кроме тех, о которых я только что сказала.

На миг ей показалось, что Закари готов спуститься по ступенькам к ней, но он не сделал этого, а просто молча повернулся и вошел в здание миссии.

– Невероятно! – вскипел сэр Артур. – Уму непостижимо!

Священник не обратил внимания на его слова, он смотрел на Джанетту. В ее лице не было ни кровинки, казалось, она вот-вот упадет в обморок.

– Может, выпьете чая? – озабоченно предложил он.

Джанетта с благодарностью кивнула. Мальчик, отводивший на конюшню пони Закари, вернулся, и девушка передала ему Бена, на прощание ласково погладив животное.

– Теперь, разумеется, не может быть и речи о том, чтобы ты жила вместе с Сереной и ее мужем, – строгим тоном заговорил сэр Артур. – Но и одна в Саттон-Холле ты жить не будешь. Ты показала, что тебе совершенно нельзя доверять. Могу только предположить, что в твоем скандальном поведении виновата итальянская кровь…

Джанетта была слишком расстроена, чтобы думать о том, что предполагает дядя. Ведь пришел конец не только прекрасному путешествию и пьянящему ощущению свободы, но и ее дружеским отношениям с Закари.

Позволив священнику помочь ей подняться по ступенькам, Джанетта поймала себя на мысли: трудно поверить, что все это время, проведенное вместе, Закари считал ее коварной и корыстной лгуньей. Поверил ли он, когда минуту назад она со всей искренностью заявила, что он ошибся в своих предположениях? Если нет, то будет ли у нее хоть малейшая возможность убедить его?

– Мой отец упорно противился браку твоих родителей, и все его худшие опасения сбылись, – говорил сэр Артур, пока священник вел их в просторную, скромно обставленную гостиную. – Из такого союза не могло получиться ничего хорошего. Итальянцы беспечны, вспыльчивы…

– Думаю, разумнее будет оставить эту тему, сэр Артур, – на удивление резко оборвал его священник. – Ваша племянница явно нуждается в отдыхе.

– Она нуждается в хорошей порке, – ответил сэр Артур. – И там, куда отправится, она, вполне вероятно, ее получит.

Джанетта оглядела комнату. Закари в ней не было.

– А куда вы намерены меня отправить? – спросила она, наконец удостоив дядю вниманием.

– В англиканский монастырь, – со злобным удовлетворением ответил сэр Артур. – Ты будешь находиться там, пока тебе не исполнится двадцать один год.

Девушка в ужасе уставилась на него.

– Но вы же знаете, я не смогу жить взаперти. Позвольте мне уехать в Оксфорд. Я буду прилежно учиться и…

– В Оксфорд? – Сэр Артур презрительно фыркнул. Тут в комнату вошла служанка-китаянка и поставила на тростниковый столик поднос с чаем. – После твоего безобразного поведения в Китае я не хочу, чтобы ты что-нибудь еще выкинула в Оксфорде. Поедешь туда, где за тобой будет постоянный присмотр.

– Но я не нуждаюсь в присмотре, – возмутилась Джанетта. – Я хочу получить образование, чтобы самой зарабатывать себе на жизнь. Мне нужно поступить в колледж…

– Тебе нужно делать то, что скажут, – резко оборвал племянницу сэр Артур. – Завтра утром мы отправляемся в Чунцин. До этого никакого общения с мистером Картрайтом. – Он перенес свое внимание на священника. – Надеюсь, в этом вы окажете мне полную поддержку, преподобный Дейли?

– Постараюсь, чтобы ваша племянница не испытывала больше огорчений, – уклончиво ответил священник.

Сэр Артур нахмурился, он рассчитывал услышать более определенный ответ.

– Тогда попрошу вас сообщить мистеру Картрайту, что его присутствие здесь нежелательно. Недопустимо, чтобы он и моя племянница провели ночь под одной крышей.

– Да, разумеется, я предложу мистеру Картрайту подыскать место для ночлега в городе, но если он предпочтет остаться в миссии, то тут уж ничего не поделаешь. В каких бы преступлениях ни обвиняли человека, здесь ему в крове не откажут.

– Тогда вас когда-нибудь убьют прямо в собственной постели, – съязвил сэр Артур. – Надеюсь, вы не будете возражать, если на ночь моя племянница будет заперта в комнате?

– Нисколько, если она сама запрется изнутри.

– Мне нужно сделать кое-какие приготовления.

Лайонел Дейли кивнул, а сэр Артур, даже не взглянув на племянницу, вышел из комнаты.

Когда стих звук его шагов, Лайонел Дейли ласково спросил:

– Хотите чая, мисс Холлис?

– Да, с удовольствием.

Он налил чай в чашку, протянул ее девушке, затем уселся в соседнее кресло.

Чай был горячим, сладким, прекрасно восстанавливал силы, и Джанетта с благодарностью посмотрела на священника.

– Мой отец в трудные минуты всегда пил чай, – сказала она, и это воспоминание вызвало у нее легкую улыбку. – Теперь я понимаю почему.

Лайонел Дейли улыбнулся в ответ.

– Да, он отлично успокаивает. А китайцы вообще пьют чай постоянно.

Несколько минут они сидели молча, затем Джанетта спросила:

– Не могли бы вы убедить моего дядю, чтобы он до нашего отъезда позволил мне поговорить с мистером Картрайтом?

Улыбка исчезла с лица Лайонела Дейли.

– Дитя мое, думаю, это будет неразумно. Какими бы ни были ваши истинные отношения с этим мужчиной…

– Мы были друзьями. И только. – Голос ее звучал печально. – А все его предположения – это неправда. Я последовала за ним не для того, чтобы скомпрометировать и вынудить жениться на мне. – Взгляд девушки умолял поверить ей. – Мне очень хотелось стать членом его экспедиции, чтобы поехать в Ганьсу и отыскать голубой луноцвет.

– Я верю вам, но, к сожалению, сомневаюсь, что и другие поверят. Ваш дядя действовал в ваших интересах, когда предложил мистеру Картрайту жениться на вас.

– Не предложил. Потребовал. – Голос Джанетты звучал сдавленно. Еще долго она не забудет, какое унижение испытала в ту минуту и как упорно Закари отказывался жениться на ней.

Лайонел Дейли внимательно посмотрел на нее.

– Что бы ни побудило вас последовать за мистером Картрайтом и оставаться с ним, лучше всего вам подчиниться воле дяди. В англиканском монастыре вы можете получить очень хорошее образование. Оно может послужить подготовкой к поступлению в колледж.

При упоминании о монастыре Джанетта содрогнулась. Наверняка он будет находиться в Линкольншире. Келья со спартанской обстановкой, высокие стены, окружающие территорию монастыря, еще меньшая свобода, чем в консульстве. Ей вспомнились ночи, проведенные под звездным небом на берегах ласково бормочущей реки, горы, закрывавшие горизонт, пьянящие запахи диких роз, жасмина и жимолости.

– Я хочу уйти в свою комнату, – сказала Джанетта, чувствуя, как ее охватывает волнение.

Лайонел Дейли кивнул и поднялся с кресла.

– Чжун Шоу проводит вас.

Он взял с чайного столика маленький колокольчик и потряс им.

В комнату вошла молоденькая служанка, приносившая чай.

– Пожалуйста, проводи мисс Холлис в ее комнату, – сказал ей Лайонел Дейли.

Он показался Джанетте очень уставшим, и она усмотрела в этом и свою вину. Ведь отец Дейли гораздо старше ее дяди, ему, наверное, уже за семьдесят, и его, должно быть, очень утомила неприятная сцена между дядей и Закари. Внезапно ощутив, что она и сама жутко устала, Джанетта вышла из комнаты вслед за китаянкой и тут же поняла, куда мог исчезнуть Закари.

Задняя дверь вела в крытую галерею, в конце которой стояло несколько скромных домиков.

– Это дома для гостей? – спросила Джанетта, гадая, что делать, если сейчас вдруг появится Закари. Дядя запретил ей общаться с ним, однако она не обещала ему, что не будет. Она вообще никому ничего не обещала.

– Там лазарет, школа и комнаты для гостей, – с гордостью ответила Чжун Шоу.

В одном из домиков Джанетта заметила детей, сидевших на полу скрестив ноги, и услышала, как англичанка читает им что-то. Наверное, эта невидимая учительница – миссис Дейли. Но высокой мускулистой фигуры в рубашке с распахнутым воротом, бриджах и сапогах не было видно нигде. И Джанетта сама не знала, радоваться этому или огорчаться.

Идя за Чжун Шоу по галерее, она подумала, что все ее чувства, связанные с Закари, так сейчас перемешались, что трудно определить, какое из них главное. Когда он, покинув ее, скрылся в миссии, она ощутила такую острую безысходность, что не представляла, как сможет ее пережить. Но вместе с тем и разозлилась, можно даже сказать, пришла в ярость. Как он посмел предположить, что она просто охотится за женихами?! Если он пришел к такому выводу потому, что слишком высокого мнения о себе, то жаль, что не удалось поспорить на эту тему. Она быстро сбила бы с него спесь.

Вслед за Чжун Шоу Джанетта подошла к одному из домиков для гостей. Наверное, Закари тоже проводили сюда. Интересно, захочет ли он отыскать ее, чтобы попрощаться? А хочет ли этого она сама?

Домик оказался маленьким, скромно обставленным. На одной из побеленных стен висела в рамке репродукция картины Холмана Ханта «Светоч мира», на маленьком плетеном столике рядом с узкой кроватью стояла керосиновая лампа, лежали коробок спичек и молитвенник.

Если бы Джанетте представилась возможность увидеться с Закари, дабы рассеять его заблуждения относительно того, что она хотела женить его на себе, тогда эта встреча имела бы смысл. В любом другом случае ей не хотелось с ним встречаться, не хотелось снова испытывать унижение.

– Вам будет удобно? – поинтересовалась служанка. – Может, что-нибудь нужно?

Джанетта покачала головой:

– Нет, ничего не нужно. Спасибо, Чжун Шоу.

Когда за служанкой закрылась дверь, девушка медленно опустилась на кровать. Ее приключению пришел конец. И впереди ничего, кроме трех лет жуткой скуки. Если только она коренным образом не переломит ход событий…

Смеркалось, комната быстро погружалась в темноту. Джанетта не стала зажигать лампу, а продолжала сидеть на краешке кровати, напряженно размышляя. Должен же быть какой-то выход из сложившегося положения. Она не может так просто смириться с требованиями дяди, пожелавшего запереть ее в монастыре. Надо что-то предпринять.

Здоровый оптимизм всегда был отличительной чертой ее характера, и сейчас он постепенно начал возвращаться к ней. Обязательно должен быть какой-то выход.

В комнате стало совсем темно, и Джанетта зажгла лампу, на голых побеленных стенах заплясали тени. Внезапно она вспомнила свою детскую комнату на вилле Симионе. За окном рос виноград, и когда в жаркие летние дни она отдыхала после обеда, то наблюдала, как на белоснежных стенах ее комнаты плясали тени от виноградных листьев.

Италия. Будет ли она когда-нибудь снова ее домом? Джанетта закрыла глаза, вспоминая аромат лимонной рощи, солнечные блики на озере Гарда, звон церковных колоколов, призывавших на утреннюю мессу.

Глаза девушки распахнулись. Месса. Ее мать, хоть и была замужем за приверженцем англиканской веры, всегда посещала утреннюю мессу. Одной из основных причин несогласия дедушки и бабушки на брак матери было как раз то, что ее отец был некатоликом. Отношения еще больше ухудшились после ее рождения, когда родители решили, что она будет воспитываться в англиканской вере.

Отношения с итальянскими родственниками оставались плохими и сейчас, однако Джанетта не сомневалась, что их можно наладить, если она попросит семью матери спасти ее от трехлетнего заточения в англиканском монастыре.

И если бы не пропасть, возникшая сейчас между ней и Закари, Джанетта чувствовала бы себя совершенно счастливой. Ей всегда хотелось помириться с итальянскими дедушкой и бабушкой, и теперь она не сомневалась, что сможет это сделать. Но первым делом следовало помириться с Закари.

Услышав тихий стук в дверь, Джанетта рывком распахнула ее. Но, увидев перед собой средних лет англичанку в строгом платье, испытала разочарование. На короткий, волнующий миг она была уверена, что это стучит Закари, который пришел попрощаться с ней, а значит, у нее будет возможность убедить его в том, что его предположения относительно ее неверны.

У посетительницы было доброе лицо и удивительно ласковая улыбка.

– Здравствуйте, я Элизабет Дейли. Простите, что не смогла представиться раньше, но во время вашего приезда я проводила занятия, а потом возникла проблема в лазарете. Ужин подадут через пятнадцать минут, вы наверняка проголодались…

Джанетте вовсе не хотелось есть, и, кроме того, ее не прельщала перспектива сидеть за столом рядом с дядей или напротив него.

– Вы не обидитесь, если я не составлю вам компанию за ужином? – спросила она извиняющимся тоном. – Я не голодна, но очень устала и хотела пораньше лечь спать.

– Как вам будет угодно. А может, принести вам бисквит и стакан молока?

– Да, не откажусь. Спасибо.

Элизабет Дейли замялась на секунду, а потом произнесла смущенным тоном:

– Мистер Картрайт уехал в город, ночь он проведет там. Так что я могу подать бисквит и молоко в гостиную…

– Нет, – твердо ответила Джанетта, надеясь, что не выдала себя выражением лица. – Я действительно очень устала.

Элизабет понимающе кивнула.

– Я вернусь через пять минут.

Когда она ушла, Джанетта закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Он уехал в город. Уехал, не пожелав проститься с ней. Ощущение утраты потрясло девушку. Она не помнила, когда начала считать Закари своим другом, а не врагом, но наверняка в то время, когда они перестали ругаться. А оказалось, что она ошиблась. Дружба требует взаимных чувств, а те чувства, которые она начала проявлять по отношению к Закари Картрайту, остались без ответа.

Осознание этого было столь мучительным, что Джанетта смогла справиться со своей болью только потому, что снова разозлилась. Нельзя простить его обвинения в том, что она отправилась за ним из Чунцина с целью заманить в ловушку и заставить жениться, а встречу с дядей заранее спланировала. Если Закари считает ее расчетливой и коварной, то она не желает больше иметь с ним ничего общего. Утром она уедет с дядей в Чунцин, а по прибытии в консульство сразу же напишет письмо родителям матери, в котором сообщит о планах дяди на ближайшее будущее. Итальянские родственники придут в ужас при малейшем упоминании об англиканском монастыре. Вражда между семействами вспыхнет с новой силой, и итальянские родственники с радостью встанут на ее сторону. Она попросит их отправить ее в Оксфорд. Там она станет изучать ботанику, а потом вернется в Китай и сама отыщет голубой луноцвет.

Приняв такое решение, Джанетта спокойно восприняла появление Элизабет Дейли, когда та вернулась с бисквитами и молоком. Элизабет сообщила, что лодка подготовлена к возвращению в Чунцин и сейчас стоит на якоре посередине реки.

– Вам повезло, уровень воды в реке сейчас довольно высокий. Значит, доставить вас на лодку можно будет плоскодонным яликом. В прошлый раз, когда наш гость отплывал в Чунцин, вода в реке спала, и его тащили по отмели на закорках, как это ни унизительно.

Хоть в душе Джанетта все еще злилась на Закари Картрайта, она улыбнулась. Забавно было вообразить, как несут таким образом к лодке ее дядю. Потом она вспомнила о Бене и слегка нахмурилась.

– И Бена придется переправлять на ялике? – спросила она.

Теперь уже Элизабет Дейли недоуменно нахмурилась.

– Бена? Я и не знала, что у нас еще один гость…

– Это мой пони. Вернее, моего дяди. – При мысли о неизбежном расставании с Беном у Джанетты комок подступил к горлу. Он был таким преданным другом. Она не представляла, как сможет перенести прощание с ним.

– Пони обычно сами добираются вплавь. Только ему придется смирно вести себя на борту. Места для животных там очень мало, так что, возможно, его привяжут на открытой палубе среди гребцов.

– Бен всегда ведет себя смирно, – сказала Джанетта, стараясь не думать о том, как обидно будет Бену вновь очутиться в своем стойле в конюшне консульства.

Уловив легкую дрожь в голосе Джанетты и неверно истолковав ее причину, Элизабет Дейли поднялась и ласково сказала:

– Я ухожу, а вы ложитесь спать. Спокойной ночи, и благослови вас Господь.

Джанетта проводила Элизабет до порога и закрыла за ней дверь, мысленно поблагодарив женщину за тактичность. Мысли о неизбежном расставании с Беном глубоко расстроили ее. Расплетая косу, девушка подумала о том, сколько Бену лет. Будет ли он еще жив, когда со временем она вернется в Китай уже как ботаник? Может, попросить разрешения взять его с собой в Англию? Или длительное морское путешествие будет для него слишком утомительным?

Раздевшись, Джанетта облачилась в ночную рубашку. Удовлетворить ее любопытство мог только Закари, но, как бы ей ни хотелось получить ответы на свои вопросы, она твердо решила никогда больше ни о чем не спрашивать Закари Картрайта.

Улегшись между прохладными простынями, Джанетта прикрутила фитиль лампы, почувствовав при этом себя необычайно одинокой. Если бы даже она не злилась на Закари, то все равно не смогла бы обратиться к нему с вопросом, потому что его не было в миссии. Он уехал в город, а оттуда, без сомнения, продолжит путешествие на север, в Ганьсу.

Охватившие Джанетту чувства были настолько мучительны, что на минуту она растерялась, не зная, как справиться с ними. И снова ей на помощь пришла злость. Закари Картрайт – жуткий эгоист, и она правильно решила больше никогда не вступать с ним в разговор. Разговаривать с ним, зная, какого он мнения о ее характере и поступках, значит, совсем потерять чувство собственного достоинства. А если они когда-нибудь и встретятся, не важно, при каких обстоятельствах, она будет стойко хранить молчание. Никто и ничто не заставит ее снова заговорить с ним.