– Все это вздор, чушь, блажь и ерунда! – воскликнула Дебора Харви с той непреклонной уверенностью в голосе, которая когда-то помогла Британии стать империей.

Она сидела, выпрямив спину, на табуретке за кухонным столом напротив супругов Эммерсон. Дейзи ушла куда-то с Билли, остальные дети улеглись спать.

– Это не ерунда, – невозмутимо и по возможности дружелюбно ответила Кейт. – Мэтью всегда любил реку и, приезжая сюда на каникулы, проводил на берегу все свободное время.

– Это верно, – кивнул Леон, стараясь не смотреть на бледную от ярости старуху. Разговаривать с ней не имело смысла, она не желала даже замечать его. Кейт взглянула в глаза мужа и прочитала в них надежду.

Если и вправду Мэтью убежал из школы от того, что представлял свое будущее совершенно иначе, чем его наставники, все упрощалось. Значит, мальчика не похитили и не причинили вреда. Он просто вдруг сопоставил, чего ждут от него тетушки, преподаватели и родители и чего желает он сам. И поступил в этой ситуации так, как поступают многие мальчишки в его возрасте, столкнувшись с неразрешимой задачей, – он просто сбежал.

Искривленные артритом пальцы, обтянутые белыми нитяными перчатками, сжали серебряный набалдашник старомодной трости. Дебора не удивилась тому, что Мэтью любит проводить на Темзе свободное время. Она испугалась.

Пусть мальчик и рожден вне брака, он все равно отпрыск Харви и не должен скитаться, где ему вздумается, как какой-нибудь беспризорник. Что же касается предположения Кейт о причине его исчезновения, то у старой леди просто не находилось слов, чтобы выразить свое возмущение по этому поводу.

Возможно, в жилах Леона Эммерсона и течет речная вода, как и у его темнокожих деток, но в жилах Мэтью течет кровь Харви. И если Кейт думает иначе, то она дура. Хотя на дуру она не похожа. Скрепя сердце Дебора вынуждена была признать, что даже если бы она не знала о том, что ее собеседница была невестой погибшего на войне Тоби, она все равно составила бы о ней благоприятное впечатление. Во-первых, в отличие от многих молодых женщин ее возраста Кейт не выглядела ни вульгарно, ни вызывающе. Весь ее облик был пронизан спокойствием и светом, что очаровывало и вызывало симпатию. Речь ее была грамотной и свидетельствовала об образованности. Даже тот факт, что она осмелилась забеременеть, не будучи замужем, не мог быть поставлен ей в укор, поскольку это случилось во время войны. Да и вообще род Харви прекратил бы существование, если бы она не осмелилась на это. А уж чего нельзя было ей простить, так это брака с матросом-полукровкой. Но и этого мало: она позволила своему мужу-метису усыновить Мэтью! И как только английский суд утвердил столь безрассудное решение!

Дебора Харви, равно как и вторая тетушка Мэтью, не могла смириться с этим возмутительным фактом. И вот пожалуйста, результат этого святотатства налицо: Мэтью сбежал, и его нельзя было винить за такой поступок. Любой ребенок рано или поздно не вынес бы такого унижения и позора.

– Я немедленно начну разыскивать сына на реке, – сказал Леон. – Уверен, что он где-то там.

Превозмогая усталость, Дебора встала. Было уже за полночь. Вот уже двадцать лет, как она не ложилась спать так поздно. Не глядя на Леона, она промолвила:

– Возможно, вы правы, хотя я и не уверена, что мой внучатый племянник сбежал именно по той причине, которую вы назвали. – Она резко повернулась, чтобы выйти, споткнулась о табурет и пошатнулась. Леон шагнул к ней и поддержал под локоть. Дебора замерла, изменившись в лице. Леон убрал руку и помрачнел. Уж не думает ли старуха, что его цвет кожи заразен? Неужели она предпочла бы упасть?

– Я провожу вас, мисс Харви, – мягко промолвила Кейт, снимая напряженность. – Если завтра Мэтью найдется, я вам тотчас же позвоню.

– Я предполагаю, что он ночует на какой-то брошенной барже, а день проводит где-то возле пирсов или каналов, – заявил Леон подчеркнуто миролюбивым тоном. – Пожалуй, я начну поиск с причалов Суррейского канала, где он любил играть в детстве.

– Спокойной ночи, – кивнула Дебора, направляясь к двери. – Дальше провожать меня не надо, мне поможет шофер.

Кейт не стала возражать, кивнула в ответ и, отступив в прихожую, взглянула на автомобиль, стоявший напротив дома. Из него выскочил шофер в униформе и, подбежав к хозяйке, услужливо подхватил ее под локоть и повел по дорожке к машине. Кейт наблюдала все это машинально, думая о завтрашнем утре. Удастся ли найти Мэтью? Как далеко от дома он забрел?

Сон долго не шел к ней в эту ночь.

Утром Леон пошел к Джеку. Тот отворил дверь, одетый лишь в пижамные штаны. Узнав причину столь раннего визита, он тотчас же согласился помочь.

Менее приветливо встретил незваного гостя старый Чарли.

– Разрази меня гром, Леон! Ты всегда встаешь в такую рань? В мою дверь никто не стучался в этот час еще с тех пор, как полиция пришла арестовывать меня за ограбление банка в Катфорде. Это было незадолго перед войной.

– Боже, это ты, Леон! Что стряслось? – вытаращил глаза мистер Ниббс, встретивший гостя в шикарном красном махровом халате. – Ты хочешь, чтобы я помог тебе искать Мэтью? Разумеется, я помогу, старина. Вот только приготовлю термос с чаем. Поиски могут затянуться, не так ли?

– Черт бы тебя побрал, дружище! Оказывается, ты ранняя птаха! – дружелюбно проворчал Дэнни, высунув голову в окно спальни. – Даже голуби еще спят.

Керри села на кровати и взволнованно спросила:

– Что случилось? Кто там?

Дэнни почесал подмышку и стал одеваться.

– Леон решил поискать Мэтью возле реки. Ему требуется помощь. Ты не знаешь, где мои брюки? Не могу их найти. – Сонно моргая покрасневшими глазами, он обвел взглядом спальню.

– Посмотри в ванной, – ответила Керри, с трудом веря, что этот банальный разговор происходит наяву. Как же он не замечает, что с ней творится? Почему не видит, как она изменилась? Ее охватил стыд. Неужели только вчера Зак Хемингуэй сжимал ее в объятиях и говорил, что она самая красивая женщина на свете?

Дэнни направился в ванную. К немалому удивлению Керри, ощущение вины перед мужем сменилось безмерной радостью. Она почувствовала необыкновенную бодрость и желание жить. У нее словно пелена упала с глаз, она ощущала какую-то чудесную силу. И все лишь потому, что она влюбилась в Зака Хемингуэя, бесповоротно и безудержно. Керри стало страшно.

– Дорогая, приготовь мне сандвич и чай, пожалуйста, – вернул ее к действительности голос Дэнни.

Она вздрогнула и обернулась: он входил в комнату, на ходу застегивая ширинку брюк, которые обнаружил в ванной. Не замечая ее странного взгляда, небритый и неумытый супруг продолжал ворчать:

– Не представляю, как это докеры каждый день встают затемно! Я люблю поспать, ты знаешь.

Керри подумала, что вчерашнее ей, наверное, приснилось. Вот она, ее настоящая жизнь, ее законный муж, с которым она прожила многие годы и которого когда-то любила. Он, конечно, не красавец, но она к нему привыкла. А то, что произошло накануне вечером, слишком невероятно, чтобы стать реальностью. И нельзя допустить, чтобы это повторилось. Потому что если это вновь произойдет…

– Ты спишь, Керри? Я же просил приготовить мне чаю! Пошевеливайся! Чего ты ждешь? Рождества? – снова ворвался в ее грезы голос Дэнни.

– Но мне хочется пойти вместе с тобой! – воскликнула Кристина, спуская длинные ноги с двуспальной супружеской кровати с латунными шариками в изголовье. – Мне ведь больше нечем заняться!

– Право же, дорогая, ты словно жалуешься на безделье, – пробурчал Джек, натягивая джинсы вместо сшитых на заказ брюк. Наверняка им предстоит побывать не в самых чистых местах – в доках и на причалах. – Да моя мама и бабушка расстались бы с коренными зубами за возможность бездельничать с утра до вечера!

Кристина молча подняла руки, стягивая через голову обшитую кружевами ночную сорочку. Назревал очередной скандал, что в последнее время случалось все чаще и чаще. Она не видела смысла напоминать мужу, что она ему не мама и не бабушка, ей хочется создать нормальную семью. В конце концов, после того как она потеряла стольких родственников во время войны, она имеет на это право! Раз уж Господь не дал им своих детей, можно усыновить ребенка из приюта.

Кристина надела шелковые трусики и, протянув руку за бюстгальтером, не удержалась от признания:

– Джек, я хочу сходить в агентство! Я понимаю, дорогой, что тебе не по душе моя затея, но годы идут, а своих детей у нас нет! Мне уже тридцать пять, в этом возрасте у моей бабушки было шестеро…

Она так разволновалась, что перешла на идиш, звучащий для Джека, как немецкий. Он вздрогнул и взглянул на нее с беспокойством и удивлением. Как можно даже думать на языке народа, погубившего стольких евреев? Это не укладывалось у Джека в голове, впрочем, как и многое другое в поведении супруги. Взять хотя бы ее затею с усыновлением ребенка из сиротского приюта. Разве он против детей? Но ему хочется иметь собственного ребенка! Его натура всегда противилась любому эрзацу, он был из породы людей, которые хотят иметь все только самое лучшее, натуральное! И менять свои устоявшиеся привычки и вкусы в таком важном вопросе, как дети, он не собирался.

– Нет, милая, – произнес он, изо всех сил стараясь казаться спокойным и вежливым. – Ты прекрасно знаешь, что я об этом думаю. Где гарантия, что нам не достанется ребенок с дурной наследственностью? Откуда нам знать, что он не страдает эпилепсией или астмой? А вдруг кто-то из его родственников был сумасшедшим?

– Все рискуют, заводя детей! – парировала Кристина, тряхнув головой и рассыпав по плечам шелковистые темные волосы. Она оставалась полуобнаженной, и ее бледная бархатистая кожа оливкового оттенка, узкая талия и полные тугие груди с сосками-виноградинами, как обычно, возбуждали Джека.

Как же он сможет ей возражать, если способен думать, глядя на нее, лишь о любовных утехах? Отшвырнув тенниску, которую намеревался надеть, Джек страстно прохрипел:

– Кристина… – Время для соития еще оставалось.

Она угадала по выражению его глаз, к чему он клонит, и, схватив лифчик, стала надевать его трясущимися от злости руками. Ей сейчас было не до глупостей. Слова мужа привели ее в ярость. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, она прошипела:

– Ты даже не понимаешь, что говоришь так же, как фашисты! Они тоже не могли смириться с возможностью рождения ущербных детей и стремились истребить всех неполноценных…

– Боже правый! Что за чушь ты несешь! Как ты смеешь сравнивать меня с нацистами! Это возмутительно! – воскликнул потрясенный Джек.

– В самом деле? – Сверкнув аметистовыми глазами, Кристина сорвала с вешалки в гардеробе блузку. – Лично я не вижу никакой разницы!

Такой отвратительный оборот их размолвки еще не принимали. Джек чувствовал, что нужно остановиться, пока не поздно. Но как? Не мог он заставить себя извиниться перед ней. Да и за что ему, собственно говоря, извиняться? Чем он ее оскорбил? Уж если на то пошло, просить прощения следовало не ему, а ей!

В этот момент с площади раздался голос Леона.

– Мы уже идем, Джек! – крикнул он. – Встретимся возле причала на Суррейском канале!

Джек подбежал к окну и, высунувшись из него, крикнул в ответ:

– Подождите секундочку, я сейчас спущусь! – Он закрыл окно и, обернувшись к жене, сказал: – Продолжим этот разговор в другой раз. Сейчас нужно разыскивать Мэтью. А ты могла бы составить компанию Кейт. Ей требуется моральная поддержка, она подавлена горем.

Иного выхода из создавшегося положения он не нашел. Теперь он мог по крайней мере быть уверен, что застанет Кристину в нормальном расположении духа, когда вернется вечером домой. Натянув тенниску, он сбежал по лестнице, размышляя о том, что отложил все важные дела, намеченные на сегодня, из-за поисков чужого ребенка. А ведь ему нужно было встретиться с Джеком Соломонсом и договориться с ним о партнере для Зака Хемингуэя. Потом он собирался обсудить с одним подпольным дельцом условия проведения собачьего боя. Но отказаться помочь своей старой подруге Кейт Эммерсон он не мог и счел нужным отправиться на поиски пропавшего Мэтью.

Хлопнув входной дверью, Джек побежал догонять Леона и других соседей. Из головы все не выходили слова Кристины. Как посмела она сравнить его, своего мужа, с фашистом! Может быть, ему это послышалось? Теперь, когда похоть улеглась, Джека охватила злость. Разве для того он сражался с нацистами в Италии и Греции, чтобы его так оскорбляла родная жена?

Заметив, что он раздосадован и взволнован, Элайша Дикин истолковала это по-своему и попыталась его успокоить:

– Не принимай все чересчур близко к сердцу, старина. Мы найдем маленького беглеца. Вам с женой нужно радоваться, что у вас нет детей. От них одни неприятности!

* * *

– Твои родители рассердятся, когда узнают, что ты сбежала с уроков, – забеспокоился Билли.

– Ничего страшного, – заверила его Дейзи. – Они слишком взволнованы исчезновением Мэтью, им не до того. Мама и папа полагают, что его следует искать возле Темзы. И я с ними согласна. Мэтью обожает реку. Когда ему было пять лет, он пропадал там с утра до вечера вместе с отцом. Странно, что нам раньше не бросилось в глаза его желание пойти по стопам отца и тоже стать лодочником.

– Так, значит, твой отец начнет поиски Мэтью с причала на Суррейском канале?

Дейзи кивнула, челка упала ей на глаза. Она поправила ее и сказала:

– В детстве Мэтью частенько играл там. Если это ничего не даст, они будут продолжать искать в доках.

Билли сунул руки в карманы брюк, но тотчас же снова их вынул: штаны были скроены в обтяжку. Ему хотелось взять Дейзи за руку или обнять ее за плечи. Будь сейчас вечер, он бы так и поступил. Подобные поступки легче совершать в сумерках, в это время суток они кажутся более естественными и не вызывают недовольство у девушек. Но теперь, в девять часов утра, Дейзи наверняка оттолкнула бы его и разозлилась, допусти он такую вольность. Тем более что ее голова занята странным исчезновением брата.

– Твой отец уже не плавает на «Дикой рябине»? – спросил он и посмотрел на свои замшевые ботинки, перепачканные глиной. Да, прогулки по берегу явно не шли обуви на пользу.

Дейзи покачала головой, и Билли невольно отметил, что ее туфли остались столь же безупречными, какими были при выходе из дома. И как ей это удается? Дейзи и в детстве всегда выглядела аккуратной и тщательно причесанной.

Она нахмурилась и задумчиво взглянула на реку.

– Не думаю, что лодка еще на что-нибудь годна. Она пришвартована где-то в излучине Лающего протока и служит скорее всего пристанищем для уток.

Билли почувствовал, как екнуло у него сердце: именно на этом баркасе Леон Эммерсон плавал незадолго до войны, а когда вернулся домой из плена, то частенько совершал на нем путешествия по Темзе вместе с Мэтью и Лукой. В ту пору «Дикая рябина» стала для маленького Мэтью вторым домом.

– Готов побиться об заклад, что эта старая посудина стала пристанищем не только для уток, – возбужденно воскликнул он, схватив Дейзи за руку.

Дейзи изумленно уставилась на него своими васильковыми глазищами и прошептала:

– Черт побери! Конечно же, он там! Как это никто еще не догадался!

Билли просиял и предложил:

– Тогда вперед! Как нам, по-твоему, быстрее туда добраться?

– На твоем грузовичке, разумеется! – ответила сообразительная Дейзи. – Поедем через Блэкуольский туннель и по шоссе на Ист-Индия-Док.

– А куда потом? – едва поспевая за ней, спросил Билли.

Дейзи рассмеялась впервые за последние дни.

– Оттуда мы отправимся прямо к Лающему протоку. Возможно, нам придется оставить машину и немного пройти пешком: там вряд ли есть проезжая дорога.

Пока они добирались до места, где стоял грузовик, Билли подумал, что лучше отыскать отца Мэтью и сообщить ему о своей догадке. Тогда Леон сгоняет до протока на катере, а его чудесные замшевые ботинки будут спасены от неминуемой порчи в прибрежной грязи.

– Не кажется ли тебе, Дейзи, что… – нерешительно промямлил он, собираясь поделиться с девушкой своими сомнениями о целесообразности их путешествия.

– По-моему, нам следует поторопиться! – сверкая глазами, воскликнула Дейзи. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда Билли откроет дверцу машины и поможет ей забраться в кабину. – В туннеле наверняка будет пробка, мы рискуем застрять в ней до вечера.

Билли признал свое поражение и, расплывшись в улыбке, подсадил Дейзи в кабину. Что такое испорченные замшевые ботинки по сравнению с предстоящей им долгой совместной поездкой? Пустяки! Да и торопиться им вовсе не обязательно: все равно Мэтью из своего убежища никуда не денется.

– Мы осмотрели оба берега канала, пока тебя не было, – сообщил Дэнни Заку Хемингуэю, уплетая картофельное пюре с колбасой и яичницей и запивая все это горячим чаем. Участники поисков Мэтью изрядно устали и решили перекусить и передохнуть в закусочной «Бертс». – А как ты узнал, где мы?

– Мне сказала мама Джека Робсона, – ответил Зак, беря табурет и подсаживаясь к столу. – Я решил сегодня не ходить на тренировку, раз вы все здесь. Я лучше помогу вам разыскивать беглеца.

Дэнни усмехнулся и, обмакнув хрустящий гренок в яичницу, дружелюбно пробурчал:

– Тебе пора разобраться, приятель, в родственных отношениях твоих друзей, если не хочешь неприятностей. Леди, с которой ты разговаривал, вовсе не мать Джека, а новая жена его папаши. Его матушка умерла, когда Джек и его брат-близнец были маленькими. Нынешняя супруга Чарли Робсона была когда-то директрисой в школе его сыновей. Джек сквозь землю бы провалился, если бы ты назвал Гарриетту его мамой.

Дэнни насадил на вилку кусок колбасы, опустил его в баночку с горчицей и отправил в рот.

Зак рассмеялся и воскликнул:

– А я и не знал, что у Джека есть брат-близнец! Где он живет? В этом же районе?

Дэнни положил вилку и помрачнел.

– Он погиб, сражаясь в Испании в составе интернациональной бригады.

Колбаса не лезла ему в горло. Когда-то они с покойным Робсоном были друзьями, вместе учились в школе. Потом Дэнни записался добровольцем в армию, а Джерри поехал воевать с фашистами в Испанию. Его убили через месяц в каком-то маленьком испанском городке.

А за соседним столом совещались Леон, мистер Ниббс, Джек и его отец. Вид у них был угрюмый.

– Если Мэтью где-то в доке в Гринленде, – заявил Джек, – нам его там не найти: все забито баржами, баркасами и катерами. Только напрасно потратим время.

Дэнни отставил тарелку и сказал:

– Джек редко говорит о брате. Но я знаю, что он часто думает о нем. Как и я.

Мистер Ниббс сдвинул соломенную шляпу на затылок и проговорил, морща лоб:

– В тех местах детвора не играет, насколько я знаю. Почему бы нам не расспросить о Мэтью тамошних рабочих? Грузчиков, водителей автокранов и докеров?

– Так мы и поступим, – кивнул Леон, отодвигая стул и вставая. – Пошли! Осмотрим сперва док в Гринленде, а потом доки Кинг Джордж и Кинг Эдуард.

Дэнни задумчиво уставился куда-то вдаль. Зак встал и похлопал его по плечу.

– Очнись! Все собрались идти в Гринлендский док. Расплачивайся и догоняй, я подожду тебя на улице.

Выходя из закусочной, Зак внезапно ощутил досаду. Дэнни стал ему симпатичен, и это создавало проблемы, поскольку он все больше влюблялся в Керри. Раздраженно хмыкнув, он потянулся и глубоко вздохнул.