Глава 1

Был первый день июня 1900 года, но в доме Герберта Мосли, стоявшем на высоком холме с видом на залив Сан-Франциско, царило отнюдь не летнее настроение.

— Эту девчонку следовало бы выпороть! — бушевал Герберт, пока пролитое молоко расползалось по скатерти из дамаста и стекало на турецкий ковер с безвкусным узором.

— Простите, — сокрушенно проговорила Лотти Сталлен, глядя не на разъяренного дядю, а на свою восемнадцатилетнюю сестру. — Я не хотела, Лилли Просто я задела стакан рукой и…

— Ничего, Лотти. — Лилли уже промакивала молоко салфеткой. — Ничего страшного не произошло…

— Ничего страшного не произошло? Ничего страшного не произошло? — Ее дядя, двойной подбородок которого трясся от возмущения, резко отодвинул стул от накрытого к завтраку стола. — Мой ребенок никогда не сказал бы ничего подобного Твои слова типичны для твоего достойного сожаления воспитания и ирландской крови!

Лилли побледнела. С тех пор как она вместе с десятилетней сестрой и шестилетним братом по необходимости перебралась в дом своей тетки с материнской стороны, у которой не было детей, ей пришлось привыкать к безрадостному существованию и мелочной тирании. К чему она не смогла привыкнуть — и не собиралась, — так это к пренебрежительным замечаниям о своем умершем отце.

— Лотти извинилась, и этого достаточно, — напряженно произнесла она, так же резко отодвинув стул и поднявшись. — Ваши замечания о моем воспитании и ирландском происхождении абсолютно непозволительны.

Тетя Гасси приглушенно вскрикнула, предчувствуя недоброе.

Маленький Лео заплакал.

Лотти крепко сцепила руки на коленях, проклиная свою неуклюжесть и горя ненавистью к своему дяде Герберту, англичанину.

— Твой отец был безответственным ничтожеством, он никак не обеспечил своих детей, лишившихся матери, — проревел Герберт, угрожающе наклоняясь к девушке.

Лилли не дрогнула, но ее глаза цвета незабудок полыхнули огнем.

— Мой отец был джентльменом, о чем было прекрасно известно всем другим джентльменам!

Герберт со свистом втянул воздух, не веря своим ушам.

— В мой кабинет! — прошипел он, и его лицо, которое уродовала нечистая кожа, покраснело. — Никто не смеет так разговаривать со мной в моем собственном доме!

Особенно девчонка, которая попрошайничала бы на улице, если б не мои милости!

Только ответственность за Лео и Лотти удержала Лилли от замечания, что попрошайничество было бы куда предпочтительнее жизни в этом доме-склепе. Она понимала, что уже и так зашла слишком далеко. Если он захочет, он может выгнать ее из этого ненавистного дома, и что тогда будет с Лео и Лотти? Дядя никогда не позволит ей забрать их с собой. Однажды она нечаянно услышала, как бездетные родственники обсуждали возможность перемены фамилии Лео — Сталлен на Мосли. И Лилли поклялась себе, что не допустит этого — только через ее труп, однако подслушанный разговор дал ей представление о замыслах дяди и создал почву для дурных предчувствий.

Выходя за дядей из комнаты, Лилли в сотый раз спрашивала себя, как им троим спастись от него.

В свои восемнадцать лет она была достаточно взрослой и вполне могла проложить себе дорогу в этом мире, но это означало оставить Лео и Лотти полностью на попечении дяди и теги. Если бы тетя Гасси обладала чуть — более твердой волей, Лилли не пришлось бы решать такую серьезную проблему, ко тетка была совершенно безвольной. Что бы ни предпринимал муж, она всегда с ним соглашалась. И страстно желала иметь своих детей.

Идя следом за дядей по коридору, Лилли думала, что была не слишком-то разумна, не отступив перед запугиванием. Ее поведение дало дяде идеальный повод отказаться от ответственности за нее и оформить опеку над Лео и Лотти. Так что, как бы противно ей это ни было, придется извиниться. А затем подумать, как позаботиться о Лео и Лотти, чтобы ничем не быть обязанной тете и дяде.

— Закрой дверь! — приказал он, когда она вошла в комнату.

Вскинув голову и стиснув зубы, Лилли повиновалась.

Дядя сел за большой стол у окна, сквозь которое виднелось небо в облачках и часть пятидесятимильного водного пространства — залив Сан-Франциско. Герберт глубоко вздохнул и без обиняков заявил:

— Я требую извинения.

Все в нем выдавало напряжение: его голос, ссутуленные плечи и стиснутые, так что побелели костяшки пальцев, руки. У Лилли засосало под ложечкой, когда она поняла — он ожидает, что она откажется извиняться, и тогда он получит повод выгнать ее из дома.

— Я прошу прощения, — с трудом произнесла она непослушными губами, и единственным утешением ей послужило разочарование, явно промелькнувшее в глазах дяди.

— Черта с два ты извиняешься! — И снова, как чертик из табакерки, он вскочил на ноги. — Вы ведете себя вызывающе, юная леди, и не думайте, что я этого не замечаю!

— Вы потребовали извинений — я их принесла, — ледяным тоном возразила Лилли, обуздывая свой гнев, потому что, дай она ему волю, последствия будут самыми роковыми.

Вдалеке, в заливе, на белых свернутых парусах играло солнце. Она с горечью вспомнила, как обрадовалась, когда адвокат отца сообщил, что ее новым домом станет Сан-Франциско. По сравнению с маленьким городком в Канзасе, где умер ее вдовый отец, это звучало столь многообещающе…

— Старатели сорок девятого, — проговорил тогда Лео, и его глаза округлились. — Ты помнишь рассказы папы про «золотую лихорадку»? Это же было в Сан-Франциско! Как ты думаешь, Лилли, там еще осталось золото?

Может, и мы найдем его?

Она засмеялась и взъерошила кудряшки Лео, почти такие же темные, как у нее.

— «Золотая лихорадка» в Сан-Франциско была давно, в тысяча восемьсот сорок девятом году, — ласково ответила она. — Старатели называли себя по этому году.

— Если бы папа не заболел, — прерывающимся голосом добавила Лотти, — он повез бы нас искать золото на Аляске, я знаю, он мне говорил. — Ни Лео, ни Лилли в этом не сомневались. Поехать на Аляску мыть золото — приключения именно такого рода разжигали воображение их отца. И если бы он смог воплотить свою мечту в жизнь, то наверняка взял бы с собой детей.

Все они тогда замолчали, думая об отце, которого очень любили. Неисправимый оптимист, он иммигрировал в Америку, пребывая в твердой уверенности, что «дела пойдут» и что «удача ждет за углом».

Иногда его оптимизм был обоснован: пока была жива их мать, они жили во вполне комфортабельном домике, какие предоставлялись работникам ранчо в Вайоминге. Как практически все ирландцы, Коннор Сталлен творил чудеса, если дело касалось лошадей, и по-настоящему счастливым он чувствовал себя, когда занимался любимым делом.

Его свояк был иммигрантом совсем иного рода, у него не было уважения к человеку, который зарабатывал себе на жизнь ремеслом цыгана. Герберт любил считать себя бизнесменом, хотя, в чем конкретно заключался его бизнес, для всех оставалось тайной.

Будучи почти одного роста с дядей, Лилли смотрела ему прямо в глаза, их разделял только письменный стол, солидный, со столешницей, покрытой кожей. С самой первой минуты, лишь только она переступила порог этого дома, держа за руки Лео и Лотти, она поняла, что ей здесь не рады. Холодность родственников потрясла ее, но с этим шоком жизнелюбивая натура девушки справилась.

С чем Лилли не смогла смириться, так это с растущей уверенностью, что ее здесь просто не хотят видеть, Лотти лишь терпят, а вот Лео действительно рады.

Поначалу предпочтение, оказываемое ее младшему брату, казалось обычным вниманием, которое уделяют самому маленькому, особенно если это мальчик. Потом, когда она немного освоилась в напряженной обстановке этого бездетного дома и получше разобралась в характере дяди, на свет всплыла ужаснувшая ее правда. Герберт считал, что Лео достаточно мал, чтобы еще успеть «исправить» его, вылепить из него человека по собственному образу и подобию, удалить из его речи все следы ирландского акцента и воспитать как собственного сына, чтобы мир поверил, что мальчик — действительно его сын.

— Дерзкая девчонка, ты уже слишком долго злоупотребляла моим великодушием, — с жестокой мстительностью в голосе сказал дядя, в уголках его тонкогубого рта даже выступила пена. — Если похвальба твоего отца о твоих талантах и образованности соответствует действительности, то ты сможешь довольно быстро найти себе работу.

Правда, поскольку за твое образование отвечал только твой отец, сомневаюсь, что оно на должном уровне!

Лилли, впитавшая оригинальный взгляд своего отца на мировую историю, отлично знавшая ирландскую литературу, подробно познакомившаяся с греческой мифологией, имевшая широкие познания в ботанике и медицинском применении трав, умевшая играть на аккордеоне и скрипке, ухаживать за лошадьми и лечить их, промолчала.

Она также знала Библию и не собиралась метать бисер перед свиньями.

Ее нежелание возражать на его подначивания еще больше разъярило Герберта, чуть не доведя до удара.

— Я хочу, чтобы ты сегодня же покинула мой дом! — заорал он, стукнув кулаком по столу. — Я не несу за тебя никакой юридической ответственности, а твое безобразное поведение снимает с меня и всякую моральную ответственность!

Сама мысль о том, что Герберт Мосли чувствует себя связанным моральными обязательствами, настолько отдавала фарсом, что при других обстоятельствах Лилли расхохоталась бы. Но, понимая, как трудно ей будет возвратиться в этот дом за Лео и Лотта, если она уйдет сейчас отсюда без них, она натянуто проговорила:

— Неразумно ожидать, что я уйду из вашего дома, когда у меня нет работы и мне некуда идти.

На лице Герберта отразилось удовлетворение.

— Значит, ты наконец-то осознала, в чем твоя беда? Вам стоило подумать об этом значительно раньше, юная леди!

Лилли стало нехорошо. Боже, насколько низко ей придется пасть, чтобы выиграть немного времени! Времени, чтобы найти работу и жилье для всех троих, чтобы забрать Лео и Лотти и помешать Герберту найти их.

Заложив руки за спину и скрестив пальцы, чтобы не согрешить ложью, она проговорила, постаравшись, чтобы в голосе прозвучало подобающее смирение:

— Я уже извинилась за то, что вы посчитали дерзостью с моей стороны, и я еще раз прошу, у вас прощения.

Но провести дядю не удалось.

— Ты можешь извиняться до Второго пришествия — язвительно бросил он. — А тем временем можешь просмотреть на предмет подходящего места колонку «Требуется прислуга» в «Экзэминере». — Обойдя стол, он схватил лежавшую на нем газету и сунул в руки девушке. — Я хочу, чтобы к моему возвращению сегодня вечером тебя в5 этом доме не было. Я ясно выразился?

Герберт стоял так близко, что она чувствовала запах табака у него изо рта. Было ясно, что дядя уже заранее решил исход их разговора, и она лишь понапрасну тратил время, пытаясь его умилостивить. Оставив притворство, Лилли ответила твердым взглядом, полным презрения.

— И даже не думай, что сможешь взять с собой Шарлотту и Леопольда, — произнес он, отступив на шаг под силой ее взгляда. — С двумя детьми никто не возьмет тебя в прислуги с проживанием.

— А почему это вы думаете, что я буду искать себе место в колонке «Требуется прислуга»? — едко парировала Лилли.

И была вознаграждена искоркой сомнения, промелькнувшей в его глазах, но почти сразу исчезнувшей.

Герберт язвительно рассмеялся.

— Как это глупо с моей стороны! Я забыл о твоем блестящем образовании. Без сомнения, тебя возьмут учительницей или библиотекаршей. Надеюсь только, что твоего огромного жалованья хватит на то, чтобы снять дом и обеспечить Леопольда няней.

Усмехаясь, он вышел из кабинета.

Лилли осталась стоять у стола. Его веселье было вполне обосновано. Маловероятно, что ей удастся найти другую работу, кроме места прислуги, и, даже если ей настолько повезет, кто будет присматривать за детьми?

В отдалении, со стороны столовой донесся протестующий возглас тети Гасси. Муж, вне всякого сомнения, сообщил ей о только что предпринятых действиях. Тетя тут же впала в отчаяние, только ее чувства и суждения здесь ни во что не ставились.

Обхватив себя руками, девушка постаралась подавить поднимающуюся изнутри волну холодного страха. Что же ей делать? Оставить Лотта и Лео на попечении Герберта Мосли она решительно не может, но и взять с собой тоже не видит возможности. И даже если она смогла бы забрать их, куда им идти?

Со стороны столовой протестов больше не слышалось.

Их сменил приглушенный плач. Пытаясь успокоиться, Лилли глубоко вздохнула. За те несколько месяцев, что девушка прожила в этом доме, тетя не раз обращалась к ней, чтобы облегчить душу, но сейчас при всем желании она не собиралась утешать ее.

Хлопнула входная дверь, и все в доме ощутили явное облегчение. Герберт ушел по своим многочисленным делам, хорошо бы до вечера.

— Лилли! Лилли! — закричала Лотти, вылетев из столовой и помчавшись по коридору к кабинету. — Лилли, с тобой все хорошо?

Она ворвалась в комнату со слезами на глазах.

— Ты же не бросишь нас, Лилли? — воскликнула она, обнимая сестру за талию. — Скажи, что дядя Герберт вовсе не хочет тебя выгнать! Он же просто ругался, пугал нас!

Лилли, в свою очередь, обняла девочку.

— Я не брошу вас, хорошая моя, — пообещала она, хотя в глазах предательски защипало.

Лотти постепенно перестала всхлипывать, но не торопилась оторваться от старшей сестры. Она еще крепче обняла Лилли и со страстью выпалила:

— Ненавижу дядю Герберта. Он не любит нас с тобой.

Он любит только Лео, но по-моему, он и Лео по-настоящему не любит, потому что тогда он не расстроил бы его, сказав, что велел тебе уйти из дома.

— Он сказал Лео правду, — ответила Лилли, поглаживая Лотти по голове, по аккуратно заплетенным косичкам. — Но я хочу найти способ, чтобы мы все могли покинуть эту груду камней, где нет любви. Если бы папа знал, что нас здесь ждет, он не захотел бы, чтобы мы жили в этом доме, и он никогда не отдал бы никого из нас под опеку дяди Герберта и тети Гасси. Папин адвокат направил нас сюда потому, что тетя Гасси наша ближайшая родственница, и ему и в голову не пришло, что нам здесь будут не рады.

— Покинуть? — Девочка" подняла лицо, в ее расширившихся глазах засветилась такая надежда, что у Лилли сжалось сердце. — О, Лилли! А мы сможем? Правда? А дядя Герберт нам разрешит?

Лилли помрачнела.

— А это уже не его дело. С этого момента мы сами принимаем решения.

Лотти чуть не задохнулась от восторга, а Лилли окинула взглядом кабинет. Обычно сюда, в святая святых, можно было заходить только с разрешения. Дядя ушел, оставив ее здесь одну, и это свидетельствовало о том, насколько Герберт был поглощен мыслью о грядущем избавлении от племянницы.

— Мне придется обежать множество агентств по найму, — сказала она Лотти. — Я хочу, чтобы ты тем временем присмотрела за Лео и собрала всю нашу одежду и вещи. Не знаю, куда тетя Гасси убрала наши саквояжи, с которыми мы приехали. Наверное, они где-то на чердаке…

— Хочешь, я поищу? — с энтузиазмом вызвалась Лотти. — Мне всегда хотелось забраться на чердак и…

— Нет, не надо. — Держа газету в одной руке, а другой обнимая сестру за плечи, Лилли вышла из кабинета. — Одному Богу известно, сколько в этом доме чуланов, и ты можешь проискать наши саквояжи целый день. Я просто скажу тете Гасси, что забираю вас с собой и мне нужны наши саквояжи.

— Ей это не понравится, — предрекла Лотти. — Ей нравится, что мы здесь живем. Так она не чувствует себя одинокой.

Пока они шли по коридору в столовую, Лилли испытала укол совести. Лотти сказала правду. Их тете действительно нравилось, что они тут живут. Сколь бы сдержанны ни были проявления ее чувств, привязанность к детям была искренней, и когда Герберт обнаружит, что лишился Лео, то пострадает от этого тетка. На мгновение решимость Лилли поколебалась. Затем она вспомнила, что дядя собирается поменять фамилию Лео, и вошла в столовую, исполненная непреклонной решимости.

Все еще сидевшая за столом тетя обнимала одной рукой Лео, желая успокоить растерявшегося мальчика, в другой руке она сжимала мокрый от слез платок.

— О, моя дорогая Лилли! — воскликнула она в отчаянии, неловко поднимаясь. — Что же нам делать? Твой дядя если что-то решит, так уж ничего не изменишь! Если бы ты только ему не перечила!

Лилли подавила нараставшую в ней волну раздражения. Ее возражения дяде не имели ничего общего с его решением выгнать Лилли из дома. Утреннее происшествие всего лишь послужило предлогом осуществить давно задуманное, а тетя, как всегда, ничего не поняла. Время на дедовских часах, стоявших в углу, приближалось к половине десятого, и Лилли остро ощутила, как много ей нужно успеть сделать за очень короткий промежуток времени, если к возвращению дяди она хочет покинуть этот дом вместе с братом и сестрой. Так что успокаивать тетку было некогда.

— Я буду вам очень благодарна, тетя Гасси, если вы попросите кого-то из служанок найти наши саквояжи, — деловито произнесла она.

Как Лилли и предполагала, тетка вытаращила глаза.

— Но куда же вы пойдете? — запричитала она. — Что будете делать?

— Иногда Лилли просто не могла поверить, что ее горячо любимая мать была младшей сестрой тети Гасси. Ее мать была олицетворением практичности и деловитости.

Мечтателем и неисправимым романтиком в их семье был ее муж-ирландец. Только внешнее сходство говорило о кровном родстве между этими двумя женщинами. Даже сейчас, приближаясь к пятидесяти годам, Гасси Мосли оставалась поразительно красивой — это подтверждали широко расставленные голубые глаза с густыми ресницами, тонкой лепки лицо в форме сердечка. Лилли и Лотти унаследовали такие же тонкие черты лица, но в отличие от изящного подбородка тетки, который выдавал слабость характера, подбородки девочек несли на себе ощутимый отпечаток ирландского упрямства.

— Не знаю, — честно ответила Лилли. — Но куда бы я ни отправилась и чем бы ни занялась, я возьму…

Лотти сжала ее руку, оборвав на полуслове.

Тетя оберегающим жестом обнимала Лео.

Лилли резко втянула воздух. Из-за доброй натуры тетки она совсем забыла, что Гасси Мосли тоже страстно желала воспитать Лео как своего сына. Настолько страстно, что, узнав о неминуемом отъезде мальчика, вполне возможно, послала бы мужу записку, требуя его немедленного возвращения домой, чтобы уладить ситуацию. Своим объятием она не просто успокаивала мальчика, в этом жесте проглядывало чувство собственницы.

— Все свои вещи, — вывернулась Лилли.

— Ты не уйдешь! Не уйдешь! — отчаянно закричал Лео. Вывернувшись из рук тетки, он кинулся к Лилли. — Папин призрак будет тебя преследовать, если ты нас бросишь!

У Лилли сжалось сердце, когда она поневоле расцепила руки мальчика, обвившие ее талию.

— Я сделаю только то, что будет хорошо для всех нас, — мягко проговорила она, стараясь успокоить ребенка так, чтобы не возбудить в тетке подозрений.

Во взгляде Лотти девушка прочитала полное понимание.

— Ну, чего ты разнюнился, Лео, — с деланной насмешкой сказала она. — Пойдем, уложим вещи Лилли. И не хнычь, нам и без того невесело.

Спустя полчаса, принарядившись и сделав прическу — под коротким синим пальто на ней была розовая в полоску блузка и кремовая саржевая юбка, а волосы девушка уложила в свободный узел на макушке, — Лилли уже сидела в трамвае, направлявшемся в деловые кварталы города.

Этот район Сан-Франциско был ей совсем не знаком. Дом Мосли стоял высоко на горе Ноб-Хилл, в фешенебельном окружении, далеко от портовой суеты.

— Поворот! — прокричал кондуктор. — Держитесь!

Лилли, новичок в том, что касалось поездок в трамвае, последовала совету и ухватилась за поручень, когда вагон повернул на крутом склоне.

Но каким бы нервирующим ни было путешествие, оно возбуждало. Лилли видела холм Телеграф-Хилл, склоны которого были застроены невысокими домами с балконами — в них жили иммигранты из Мексики, а справа уходил вверх еще более высокий Русский холм. Далеко внизу расстилался сверкающий залив, раннее летнее солнце золотило сотни мачт, а вода искрилась, как сапфир.

Откуда приплыли эти большие суда, стоящие сейчас на якоре? Без сомнения, многие из них прошли мимо мыса Горн, огибая континент, другие, возможно, пересекли Тихий океан, груженные восточными пряностями. Здесь стояли длинные китобойные суда, весело раскрашенные неаполитанские рыбацкие лодки и целая армада частных яхт Губы девушки тронула улыбка. Отцу понравился бы Сан-Франциско. Он пробуждал в душе волнение, которое в полной мере отвечало авантюрной натуре ее отца.

Пока трамвай, покачиваясь, приближался к сердцу города, расположенному у самого порта, Лилли развернула газету, которую держала под мышкой.

На первой странице было помещено сообщение из Крунстада, что в Южной Африке, о ходе войны между бурами и Великобританией. Внутренних дел касался отчет о речи президента Мак-Кинли, которую он произнес на собрании республиканцев в Нью-Йорке. На второй странице была напечатана фотография жениха и невесты под заголовком: «Невеста, искавшая жениха, возвращается в наш город».

Несколько заинтересовавшись, Лилли стала читать.

Тридцатилетняя старая дева Гарриет Даттон полностью изменила свою жизнь год назад, когда через брачное агентство Пибоди ответила на объявление золотоискателя Дэниела Бертона, который искал себе жену. Полгода назад мистер Бертон нашел в Номе, на Аляске, золото, и теперь супружеская чета вернулась в город, где мистер Бертон собирается вложить свои новообретенные богатства в недвижимость Сан-Франциско.

Усатый жених, который казался неуклюжим в плохо сидящем сюртуке, застенчиво улыбался, а невеста робко держала его под руку. Лицо у мужчины было открытым и благородным, и Лилли понадеялась, что они будут счастливы и дальше. Больше на странице ничего интересного не было, и девушка перешла к колонке тематических объявлений. Здесь были перечислены все городские агентства по найму. Все они, похоже, были сосредоточены на Маркет-стрит — между Восьмой улицей и пристанью.

— Ратуша! — прокричал кондуктор, когда трамвай стал приближаться к пересечению Маркет-стрит и Ларкин-стрит. — Ратуша!

Поспешно свернув «Экзэминер» и снова сунув его под мышку, Лилли вышла из трамвая на оживленную, улицу.

Прохожие стали оглядываться на нее, и неудивительно.

Ее черные волосы, сливочно-белая кожа и синие глаза с густыми ресницами являли собой поразительное сочетание, которое привлекало множество одобрительных мужских взглядов, пока она энергично шагала к ближайшему из агентств, указанных в газете.

— Все библиотекари, которых мы устраиваем, должны иметь опыт работы и рекомендации, — чопорно проговорила тонкогубая женщина в очках. — Что касается места школьной учительницы… — очки без оправы скользнули вниз по костлявому носу, — кандидатуры до двадцати пяти лет даже не рассматриваются, несмотря ни на какую впечатляющую квалификацию. А у вас, мисс Сталлен, таковой и нет.

Подобный ответ она получила во всех агентствах, которые посетила. Скрепя сердце она попытала удачи в агентстве, которое занималось подбором домашней прислуги и обслуживающего персонала, — А где было ваше последнее место работы горничной, мисс Сталлен? — поинтересовался молодой человек с бескровным лицом.

— Я никогда раньше не работала, но я толкова, быстро учусь, не боюсь работы, честная…

Молодой человек посмотрел на нее со снисходительной жалостью.

— Это очень респектабельное агентство по найму, мисс Сталлен. От соискателей требуется опыт и…

— Я ищу место горничной, а не шеф-повара! — в отчаянии вскричала Лилли.

Бледное, веснушчатое лицо молодого человека сделалось непроницаемым.

— Какое бы место вы ни искали, через это агентство вы его не получите, — с неприязнью сказал он. — Домашняя прислуга должна быть вежливой и учтивой, ее должно быть видно, но не слышно…

Лилли не стала дожидаться, пока он закончит. Круто развернувшись, она вышла вон, хлопнув дверью.

Снова оказавшись на улице, она подавила грозивший захлестнуть ее приступ паники. Время обеда уже давно прошло, а она ничего не добилась. Более того, теперь она понимала, что ее шансы получить нужное место практически равны нулю. У нее защемило сердце, и, остановившись на углу улицы, она опять развернула газету и принялась просматривать раздел разных объявлений, надеясь найти что-нибудь там:

Молодая леди с хорошей фигурой желает позировать художнику; обмен рекомендациями; исключительно деловые отношения…

Любой, имеющий сведения о надвигающемся банкротстве фирмы или владеющий другой ценной информацией, может хорошо заработать, связавшись со знающим юристом…

Джентльмен хотел бы познакомиться с молодой дамой-велосипедисткой, желающей выйти замуж…

Ремесленник ищет подходящую работу. Срочно…

Кто бы ни был этот последний, Лилли посочувствовала ему. Она тоже срочно жаждала подходящей работы.

День разгулялся, стало жарко, и у Лилли разболелась голова. Она мимоходом подумала, какой ответ могла бы получить, если бы поместила в «Экзэминере», например, такое объявление:

Молодая женщина (18), без гроша, вспыльчивая, часто обвиняемая в непочтительности, опекающая младших брата и сестру, ищет доброго мужа и дом…

Сама смехотворность подобной идеи вернула ей чувство юмора. В очередной раз сунув газету под мышку, девушка расправила плечи. Она с самого начала знала, что перед ней стоит нелегкая задача. Бессмысленно впадать в отчаяние, пока она не исчерпала все возможности.

Есть еще универсальные магазины, которые постоянно принимают на работу молодых женщин. Она еще не побывала в прачечных, больницах, на фабриках. И с удвоенной решимостью она шагнула с тротуара на проезжую часть, собираясь перейти улицу и пойти в сторону квартала крупных магазинов.

Мимо Лилли, обогнув ее в последний момент, промчалась конная повозка, которая затем остановилась невдалеке. Девушка вскрикнула и замерла на месте, поняв, что только чудом осталась жива.

— Что за безмозглая дура… — услышала она яростно ругавшийся мужской голос.

Лилли прижала руку к готовому выпрыгнуть из груди сердцу. Боже Всемилостивейший! Еще один шаг — и она оказалась бы под копытами лошади. Дрожа всем телом, Лилли снова поднялась на тротуар. Лошадь, слава Богу, не понесла. Хотя она все еще ржала и мотала головой, кучер крепко держал поводья.

По мере того как отступал страх, Лилли принялась обвинять себя в легкомыслии. Да как она могла так сглупить — ступить на мостовую, не оглядевшись? И как не услышала цокота копыт?

Она увидела, что из экипажа выпрыгнул пассажир и, пылая гневом, направляется к ней. Он был лет на десять ее старше, одет несколько экстравагантно — в серо-сизый костюм с жемчужно-серебристой отделкой. Светло-коричневый жилет не был украшен сакраментальной золотой цепочкой, но ворот белой льняной сорочки был расстегнут и отделан рюшами, как женский.

Однако никто не назвал бы этого мужчину женоподобным. Он был выше среднего роста и широкоплечий, как профессиональный борец. Длинные русые волосы под фетровой шляпой были зачесаны назад и кудрями падали на ворот пиджака. Когда он остановился в двух шагах от Лилли, она увидела, что глаза у него карие, и, хотя она не могла быть абсолютно уверена, ей почему-то подумалось, что в них проскальзывают золотистые искорки. Загорелый, распространявший слабый запах лимонного одеколона, с густыми, аккуратными усами немного темнее волос, он был самым красивым мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала.

— Вы что, разом и ослепли, и оглохли? — воскликнул он, нахмурив брови.

Учитывая обстоятельства, Лилли подумала, что это вполне обоснованный вопрос.

— Простите, — пробормотала она, собираясь с мыслями. — Я просто задумалась и…

— Единственное, о чем вам следовало думать, — безопасен переход через улицу или нет!

Он даже не потрудился приподнять шляпы, и грубость его поведения и слов отозвалась на взвинченных нервах Лилли. Она думала о том, где ей теперь искать работу, и поэтому проявила такую невнимательность. Сознавая, что мужчина понятия об этом не имеет, она удержалась от едкого ответа и вместо этого произнесла:

— Извините, если я напугала лошадь.

Неожиданность ответа Лилли погасила гнев мужчины, а кроме того, он вдруг увидел, что глаза у нее необыкновенно синие — почти лазурного цвета, а губы искушающе полные и мягкие. В глазах его промелькнула смешинка и что-то еще.

— О лошади не волнуйтесь. Подобные случаи — часть работы кучера. Экипаж не задел вас? Вы не ранены?

Вопрос этот несколько запоздал, и Лилли натянуто ответила:

— Нет. Вы просто сильно меня напугали.

— Это вы меня напугали, — произнес русоволосый господин, и его губы растянулись в улыбке.

У Лилли засосало под ложечкой. Если до этого, в гневе, он был красив, то теперь, улыбаясь, походил на греческого бога.

— Эй, мистер! — окликнул его кучер. — Вы не передумали ехать на Пиратский берег?

Греческий бог дал знак подождать и затем, впервые обнаружив наличие хороших манер, слегка поклонился Лилли.

— Всего доброго, мэм, — сказал он, и в его глазах засквозили уже неприкрытые веселье и восхищение. — И будьте чуть более внимательны при переходе городских улиц. Сан-Франциско — это вам не Изумрудный остров.

У Лилли перехватило дыхание, щеки запылали. В ее речи иногда прорывался ирландский акцент, унаследованный от отца, но, поскольку мать ее была англичанкой и семья покинула Ирландию, когда Лилли было десять лет, она никогда не считала себя ирландкой, а уж тем более никогда не думала, что похожа на человека, только что сошедшего с корабля, прибывшего из Корка.

— При чем здесь Изумрудный остров… — возмущенно начала она, но опоздала — мужчина уже отвернулся и пошел прочь Лилли зачарованно смотрела, как он идет по оживленной улице, легко запрыгивает в экипаж. Не блеснула ли у него в ухе маленькая золотая сережка, когда он, прощаясь, слегка наклонил голову? И действительно ли он направляется в пресловутый портовый район, известный под названием Пиратский берег, где не действовали законы?

Она так и осталась стоять на углу улицы, глядя вслед экипажу, пока его не поглотил поток других колясок и повозок. Серьга в ухе! Может, несмотря на великолепно сшитый костюм, он моряк? У него загорелая и обветренная кожа. А может, он просто один из многочисленных держателей баров на Пиратском берегу? Лилли никогда не встречала хозяев пивных, но сильно сомневалась, что они одевались так элегантно.

Какой-то человек, протискиваясь мимо Лилли сквозь густую толпу, едва не столкнул девушку опять на проезжую часть. Лилли покрепче зажала под мышкой газету У нее есть гораздо более важные дела, чем таращиться вслед человеку, имени которого она не знает и которого вряд ли увидит снова. Надо как-нибудь устроиться в один из универмагов на такую зарплату, чтобы можно было снять для себя, Лео и Лотти какое-то жилье.

По мере того как ползло время, а солнце все ниже клонилось к западу, стало совершенно ясно, что надеждам Лилли не суждено сбыться. Места продавщиц были, но каждый раз предлагаемая зарплата совершенно не соответствовала ее нуждам.

— Какая плата, вы говорите, может вас устроить? — с насмешкой осведомлялись хозяин или хозяйка доходного дома. — Умоляю вас, леди, за такие деньги вы и клетки для попугая не снимете!

Разгоряченная, голодная и измученная, она прочесывала улицу за улицей — от Говард-стрит на юге до Ломбард-стрит на севере, от Мончгомери-стрит на востоке до Аламо-сквер на западе. Но проблемой оказались не только деньги, точнее, их недостаток.

— Двое детей, а мужа нет? — спрашивали домохозяева и быстро переводили взгляд на левую руку, на которой не было кольца. — Догадываюсь, чем вы занимаетесь, леди.

Мне тут этого не нужно!

Одна за другой захлопывались перед Лилли двери.

К тому моменту, когда она услышала, как где-то в отдалении бьет пять, к глазам ее уже начали подступать слезы отчаяния. Что же делать? Она не может уйти из дома на Ноб-Хилл без Лотти и Лео. Она твердо, пообещала сестре, что не поступит так, и, если не сдержит теперь обещания, до конца своих дней будет жить в разладе с собой.

Она устало поднималась на очередной из нескончаемых холмов Сан-Франциско. Агентство по найму, которое она искала, не рекламировалось в газете, но его посоветовали Лилли в одной из тех контор, где она побывала.

Это была ее последняя надежда. Время стремительно истекало. Как только дядя вернется домой, ее шансы уйти из дому с детьми сведутся к нулю. От одной мысли о дяде и его намерении присвоить Лео Лилли поежилась. Она не позволит, чтобы ее брата воспитали как сына Герберта Мосли.

— Не позволю, — задыхаясь от подъема, прошептала она.

Шедшая позади нее женщина средних лет с тревогой окинула Лилли взглядом.

Девушка сжала кулаки.

— Не позволю, не позволю! — поклялась она с нараставшей страстью.

Предпочтя безопасность проявлению участия, женщина торопливо перешла на другую сторону улицы.

— Отель «Золотые ворота» ищет горничных, — без всякой заинтересованности проговорил средних лет мужчина с грязными волосами, принимавший в этом агентстве посетителей. Он даже не потрудился вынуть изо рта сигару. — Кроме того, у нас есть места в прачечных, в баре, требуются уборщицы…

— И за какую плату? — спросила Лилли, заправляя в узел выбившуюся прядь волос и не думая о том, какую выбрать работу, лишь бы хватило обеспечить Лео и Лотти.

Мужчина передвинул во рту сигару и назвал цифру Впервые в жизни Лилли почувствовала, что сейчас впадет в истерику. Неудивительно, что ее дядя рассмеялся, когда она вообразила, что сможет найти хорошо оплачиваемую работу. Он знал, что это невозможно. Знал, что ей никогда не удастся забрать из-под его опеки Лео.

Она с тоской вышла из конторы, удивляясь, как другим удается заработать на разумное и достойное существование, когда работодатели платят женщинам сущие гроши, а выбор мест столь ограничен. Лилли вспомнила некоторые из объявлений в «Экзэминере» и поджала губы.

Ответ, разумеется, заключался в том, что подавляющее большинство женщин, если только не переступят через себя, никогда и не могли себя обеспечить; вместо этого они обращались к единственному выходу — браку.

Девушка в отчаянии стояла на тротуаре, не зная, куда ей двинуться дальше, и сознавая, что подвела двух человек, которых любила больше всего на свете; двух человек, которые бесконечно ей доверяли.

На другой стороне улицы тускло засияла в вечерних лучах солнца медная табличка. Ясно обозначилось выгравированное на ней название — «Брачное агентство Пибоди».

Лилли уставилась на табличку, вспомнив статью, прочитанную в «Экзэминере». Буквы заплясали у нее перед глазами, а сердце забилось тяжело и глухо. Она вспомнила, какой счастливой выглядела на фотографии невеста; припомнила, как Лотти говорила, что, не заболей отец, он повез бы их на Аляску искать золото; в памяти ее всплыло, в какое возбуждение пришел Лео при одном упоминании слова «старатель». Кроме того, Аляска была так далеко от Калифорнии, что Герберт Мосли никогда не смог бы разыскать их там.

Кровь стучала у нее в висках. Муж обеспечит ее домом, а заодно получат кров Лео и Лотти. Все знали, что мужчины, живущие там, где мало женщин, и желающие вступить в брак, часто женятся на вдовах. И если вдовы с маленькими детьми котировались в этих брачных ставках, то почему бы на это не рассчитывать молодой женщине с младшими братом и сестрой?

Тротуар заходил ходуном под ее усталыми ногами.

Какая дикая мысль, просто смехотворная. И однако же ей оставался только этот путь, если она не хотела потерять двух ранимых детей, которых любила больше всего на свете.

Лилли понимала, что не может этого допустить. Сердце ее забилось чаще. Такое решение означало оставить надежду когда-нибудь выйти замуж по любви. Перед ней встал непрошеный образ американизированного греческого бога в сизо-сером костюме и фетровой шляпе, залихватски сдвинутой на один бок. Она отогнала его. Ее собственное счастье в расчет не берется. На карту поставлено счастье Лео и Лотти.

Она порадовалась, что унаследовала практичную натуру своей матери и смогла найти в сложившейся ситуации! едва ли не единственно верное решение. Сделав глубокий вдох, она с колотящимся сердцем пересекла улицу и решительно постучала в дверь брачного агентства Пибоди.

 

Глава 2

— На Аляске?

Эми Пибоди, обладавшая внешностью доброй матушки и приближавшаяся к шестидесяти годам, не удивилась такой просьбе. Не успел «Экзэминер» напечатать историю мистера Дэниела Бертона из Нома о том, каким невероятно богатым он вернулся в Сан-Франциско со своей женой, которую нашел через брачное агентство Пибоди, как агентство оказалось завалено потоком просьб от молодых женщин, желавших последовать примеру счастливицы миссис Бертон. А вот что ее поразило, так это незаурядная внешность и уверенные манеры нынешней соискательницы Большинство молодых женщин, обращавшихся за помощью в агентство, были не слишком-то красивы. И держались обычно нерешительно. Стоявшая перед нею женщина ничем на них не походила.

— На Аляске, — повторила Лилли. — Разве на Аляске нет старателей, ищущих жен?

Эми кивнула. Есть. Но она что-то очень сомневалась, захочет ли эта молодая особа иметь дело с джентльменами подобного сорта, и потому осторожно начала:

— Вы кажетесь такой молодой, мисс Сталлен…

— Мне двадцать лет, — солгала Лилли. Часы за спи-; ной миссис Пибоди показывали без четверти шесть. Герберт Мосли мог в любой момент вернуться домой. Скрестив пальцы, она мысленно пожелала, чтобы его задержала какая-нибудь деловая встреча. — Если я соглашусь выйти замуж за одного из мужчин из ваших альбомов, ведь он оплатит мне проезд до Аляски? — спросила она, озабоченная ответом только на этот, самый важный для нее вопрос.

— Когда фотография юной леди отсылается джентльмену по ее выбору, это считается договоренностью. — Миссис Пибоди положила на стол тяжелый альбом. — Но это довольно продолжительная процедура. Возможно, вы хотите посмотреть эти фотографии…

— Продолжительная? — У Лилли от волнения сел голос. — А насколько продолжительная?

Эми открыла альбом и подтолкнула его к девушке. , — Это зависит от времени года, мисс Сталлен. Зимой, когда ни одно судно не может доплыть до Клондайка или покинуть его, это может занять пять месяцев. Летом, конечно, все можно устроить за пять-шесть недель.

Ну а эти джентльмены в начале альбома…

Лилли даже не взглянула на фотографии.

— Я не могу ждать пять или шесть недель, — напряженно проговорила она. — Я не могу ждать даже пять или шесть дней. Мне нужно уехать на Аляску сейчас. Немедленно.

Эми откинулась в кресле, сцепив пальцы рук. Едва Лилли Сталлен вошла в ее кабинет, как она поняла, что перед ней нетипичная будущая невеста. И теперь она поняла почему. Мисс Сталлен спасалась бегством.

Заметив выражение глаз Эми Пибоди, Лилли сразу же догадалась о ее мыслях. И ее пронзил новый страх.

Если миссис Пибоди решит, что Лилли скрывается от полиции, она даже не станет рассматривать ее кандидатуру.

— Меня не разыскивает полиция, — сказала она, и глаза ее засияли искренностью. — Мне нужно уехать из-за.., из-за сложностей в семье.

Эми Пибоди не зря считала себя проницательной, сейчас ей говорили правду, и она это видела. Она вздохнула, посчитав, что угадала истинную причину, и в очередной раз осудила мужчин. Из-за отца, наверное, или старшего брата. Старая, как мир, история, слишком часто она слышала подобные рассказы, а потому обратилась к девушке с искренним сожалением.

— Если бы вы пришли ко мне несколькими часами раньше, я могла бы вам что-то подобрать. Хотя большинство моих клиенток предпочитают обменяться фотографиями и что-нибудь узнать о джентльмене, прежде чем выходить за него, у нас есть и чуть менее эксклюзивная система знакомств.

Она помолчала, ожидая от Лилли вопросов. Таковых не возникло. Она только хотела знать, что такое «менее эксклюзивная» система.

— Клондайк — это очень суровое и дикое место, мисс Сталлен. Связь там налажена плохо, а охотники за золотом не живут подолгу на одном месте. Едва проходит слух о большой жиле, как они в ту же минуту устремляются туда. В результате много раз случалось так, что прибывшие в Доусон дамы уже не заставали там своих будущих мужей.

Сам тон ее ясно свидетельствовал о невысоком мнении в отношении этих мужчин.

— И? — нетерпеливо вставила Лилли.

— И чтобы избежать катастрофы такого рода, молодые дамы путешествуют группами, а представитель брачного агентства Пибоди знакомит их с потенциальными мужьями после прибытия в Доусон, а не до того.

Лилли уставилась на женщину. Чем, интересно, это хуже, чем искать мужа по альбому с обтрепавшимися фотографиями? Так даже более цивилизованно.

— А проезд все равно оплачивается? — спросила она, сосредоточившись на самой важной части договора.

Эми кивнула.

— Все расходы оплачиваются, а затем, когда джентльмен будет доволен своим выбором, он компенсирует представителю Пибоди в Доусоне все затраченные на невесту средства.

— Я хочу поехать, — спокойно произнесла Лилли. — Но я не хочу ждать, когда в Доусон отправится следующая группа невест. Я хочу поехать сейчас, на ближайшем корабле.

Эми с сожалением покачала головой.

— Какая жалость, моя дорогая! Если бы вы пришли несколькими часами раньше, вы могли бы поехать. Сегодня отплывает судно «Сенатор» с шестью юными леди на борту.

Лилли вскочила со стула, не веря, что ее судьба так стремительно изменилась к лучшему.

— Но почему же вы не сказали! — лихорадочно воскликнула она. — Когда? С какого причала?

— Господи Боже, мисс Сталлен! Вы не можете отплыть сегодня! У вас не будет времени собраться!

— Когда?

Эми посмотрела в полыхающие синим огнем глаза Лилли и поняла, что сможет рассчитывать на седьмую невесту для Доусона.

— В восемь тридцать, восемнадцатый причал, — лаконично ответила она.

Лилли круто развернулась и пошла к двери, говоря на ходу:

— Что ж, если вы можете все устроить, я буду на борту.

— Разумеется, я могу взять для вас билет. — Эми поднялась, понимая, что ей придется двигаться почти так же быстро, как и ее решительной клиентке. — Представителя Пибоди в Доусоне зовут Джош Нельсон…

— Три билета, — внезапно сказала Лилли, берясь за дверную ручку.

— Три? — Глаза Эми под тяжелыми веками расширились.

— Один для меня и два для моих младших брата и сестры. — Лилли распахнула дверь. — И не волнуйтесь из-за расходов, мисс Пибоди. Мой будущий муж все выплатит мистеру Нельсону.

Не успела потрясенная Эми запротестовать, как дверь уже захлопнулась. Эми ухватилась за край стола, чтобы сохранить равновесие. Какая необыкновенно волевая молодая женщина! Оставалось только надеяться, что мистер Нельсон справится с ситуацией, когда мисс Сталлен прибудет в Доусон, а еще миссис Пибоди понадеялась, что будущий муж, ради чести ее агентства, тоже сможет с ней справиться!

* * *

— Господи, только бы дяди Герберта не было дома, — как заклинание твердила Лилли, пока трамвай мучительно медленно взбирался на Ноб-Хилл Не успел он остановиться, как девушка соскочила на мостовую и бросилась бежать с неподобающей леди скоростью.

— Господи, хоть бы Лотти уже все сложила! — взмолилась она, несясь к дому Мосли так, словно за ней гнались все черти ада. — Только бы ничего не случилось!

Боже, помоги нам всем троим успеть на «Сенатор» к отплытию!

— Где же ты была, Лилли? — озабоченно спросила тетка, выбегая в холл навстречу ворвавшейся в дом девушке. — Я так за тебя волновалась! Думаю, твой дядя вряд ли хочет выгнать тебя из дома, как он сказал утром.

Я дам ему понять, насколько меня расстроит, если он выгонит тебя, и…

Лилли подавила раздражение. Как бы ни желала она обойтись с теткой поласковее, она не могла. У нее просто не было времени. Когда она покидала брачное агентство Пибоди, уже перевалило за шесть часов, а сейчас и вовсе шел восьмой час. У нее оставалось около полутора часов, чтобы собрать Лео, Лотти, захватить саквояжи и покинуть этот дом; доехать до порта, найти восемнадцатый причал и сесть на корабль.

— Все, что сказал сегодня утром дядя Герберт, правда от первого до последнего слова, — проговорила она, все еще тяжело дыша после бега, даже в груди все болело. — Я очень сожалею, что придется огорчить вас, тетя Гасси, но я ухожу из этого дома и забираю с собой Лео и Лотти! — закончила девушка, направляясь к лестнице.

— Нет! — воскликнула Гасси. — Ты не можешь так поступить, Лилли! — Она поспешила за племянницей. — Твой дядя не имел в виду, чтобы ты забирала детей!

— Я знаю, тетя Гасси, — сухо ответила Лилли. — Но я не точу разлучаться с ними, пока они так малы. Они потеряли маму и папу и не должны потерять теперь и меня.

Когда Лилли повернула в коридор, дверь спальни распахнулась и оттуда выскочила Лотти Она была одета в дорогу — короткое пальто бежевого цвета, коричневая саржевая юбка, черные чулки и высокие ботиночки на пуговицах На голове девочки красовалась ее воскресная соломенная шляпка с низкой тульей и узкими полями, придерживаемая под подбородком резинкой. Тулья была украшена длинной голубой лентой, свисавшей на спину — Я сделала все, что ты меня просила! — победно возвестила она, глаза ее сияли, лицо светилось радостью. — Я сказала служанке, что нам нужны все три саквояжа, и запихала туда все, что могла.

Лилли испытала безмерное облегчение. Она понятия не имела, какая погода стоит на Аляске в июне, но знала, что с наступлением осени им понадобится вся их теплая одежда.

— Возьмите свои пальто, — велела она, когда из комнаты показался Лео, — и все зимние шарфы и перчатки.

— Нет! — Хватаясь за горло, тетка в отчаянии попыталась положить конец разыгрывавшемуся перед ней кошмару. — Прошу тебя, Лилли! Пожалуйста, не забирай Лео!

Войдя в спальню, Лилли достала из ящика комода спрятанный в самом дальнем его углу черный фетровый бумажник. В нем хранились деньги, которые оставил им отец и которые она тщательно оберегала. Засунув бумажник поглубже в один из саквояжей, она повернулась к тетке и резко сказала:

— Простите, тетя Гасси, но мама не захотела бы, чтобы мы разлучались, вы это знаете. — Тетя открыла рот, чтобы снова возразить, но Лилли решительно продолжила:

— И никто из нас не захотел бы, чтобы Лео сменил фамилию Сталлен на Мосли.

Этого ее тетка отрицать не могла, лицо ее сморщилось, из глаз потекли слезы.

У Лилли сжалось сердце, и, поставив саквояжи, она обняла Гасси.

— Мы все любим вас, тетя Гасси, — проговорила она. — Но с дядей Гербертом просто.., невозможно ни о чем договориться.

Тетка судорожно обняла Лилли, не отрицая ее слов и зная, что проиграла это сражение, как проигрывала каждое.

Снизу донесся звук открываемой двери, и кто-то вошел в холл. Все четверо замерли.

— Это дядя Герберт! — прошептала Лотти, широко раскрыв глаза.

Пока Лилли лихорадочно обдумывала путь к спасению, для ее тетки наступил звездный час.

— Уходите из дома по черной лестнице, — быстро проговорила она, впервые в жизни взяв ситуацию под контроль. — Я скажу, что ты уже ушла от нас, а Лео и Лотти так расстроились, что легли спать рано. Иди же, моя дорогая! Быстрей!

Подгонять Лилли нужды не было. Подхватив саквояжи, она поцеловала Гасси в щеку и, сопровождаемая тяжело нагрузившейся Лотти и трусившим по пятам Лео, поспешила к лестнице для слуг.

— Куда мы едем? — шепотом спросил Лео, пока они спускались.

— На Аляску.

— На Аляску! — Лео оступился и свалился с последних двух ступенек. — На Аляс…

Лотти, пораженная не меньше брата, свободной рукой зажала ему рот и шикнула, призывая к молчанию.

— Лилли все нам расскажет, когда мы выйдем из дома.

А сейчас тихо, Лео, не то услышит дядя Герберт, и уж тогда никто из нас никуда не поедет!

В это время дня домашняя прислуга находилась на кухне или в столовой. Пробравшись через прачечную и швейную комнату, они вышли через боковую дверь.

— У нас очень мало времени, — сказала Лилли, как только они вышли из палисадника. — И уж точно нет времени на вопросы и восклицания. Я знаю, что у тебя тяжелый саквояж, Лотти, но тебе придется с ним еще и бежать. А тебе Лео, несмотря на твои маленькие ножки, придется от нас не отставать. Все понятно?

Лео кивнул, глаза у него сделались величиной с блюдца, он с трудом верил, что они пускаются в такое грандиозное приключение.

— Хорошо. — Сердце у Лилли упало, когда она представила, как мало времени осталось до отплытия «Сенатора». — Готовы? Тогда побежали!

Хотя Лотти и Лео так толком и Не поняли, куда они бегут и к чему такая спешка, они припустили так, что сделали бы честь любому профессиональному спринтеру.

* * *

Сев на трамвай, Лилли начала понемногу успокаиваться.

У них был целый час. Этого достаточно Если, конечно, они без труда смогут найти восемнадцатый причал.

— Ну, а теперь ты можешь нам сказать, куда мы едем? — тяжело дыша, спросила Лотти, сидевшая в обнимку со своим громоздким саквояжем.

— Она уже сказала нам. — От волнения у Лео сел голос. — Мы едем на Аляску! Будем участвовать в «золотой лихорадке»! Намоем золота и станем миллионерами!

Лотти не обратила на него никакого внимания.

— Мы правда едем на Аляску? — озабоченно сдвинув брови, спросила она. — Но ведь это же страшно далеко. Как мы туда доберемся? И разве нам это по карману? Что мы…

— Потом, Лотти, — перебила ее Лилли, не желая думать обо всех этих «почему» и «как» и сосредоточившись только на одном — вовремя оказаться на борту «Сенатора».

Лотти умолкла, подумав, не напрасно ли она сказала Лилли о мечте их отца попасть на Аляску и поискать там золото. Беда Лилли в том, что, как и ее отец, она была совершенно далека от реального мира. «Если ими завладевала мечта, здравый смысл оставлял их начисто» — так всегда говорила мама. Поэтому надо присматривать за Лилли и помогать ей, но так, чтобы она об этом не догадалась, а то непременно обидится. А еще надо сделать так, чтобы Лилли казалось, будто это она присматривает за ней, Лотти. В точности так поступала мама, заботясь об отце.

Трамвай катился вниз, к гавани, а Лотти все размышляла. Почему, интересно, Лилли решила ехать на Аляску?

Только потому, что их отцу казалось, будто им там улыбнется счастье? Но что они там будут делать? Не могут же они сами добывать золото! Это слишком тяжелый труд.

Да и все лучшие места уже наверняка разобраны. Уже три года, как на Клондайке нашли золото, и первоначальные огромные месторождения на севере в основном иссякли.

Что же все-таки на уме у старшей сестры? Была бы она, Лотти, постарше, Лилли доверяла бы ей немного больше.

— Теперь мы наймем экипаж, — сказала Лилли, когда они высадились из трамвая в совершенно незнакомой, заполненной толпами народа части города. — Кучер знает, где находится восемнадцатый причал, и довезет нас туда гораздо быстрее, чем мы дойдем пешком.

Лотти споткнулась и чуть не упала вместе со своим тяжелым саквояжем.

— Ты хочешь сказать, что мы отплываем на Аляску сегодня?

Лилли в изумлении посмотрела на нее.

— Ну да, конечно, а как иначе мы туда доберемся?

Закинув за спину свесившиеся вперед косы, Лотти с поразительной сдержанностью ответила:

— Ты только сказала нам, Лилли, что мы едем на Аляску и что у тебя нет времени на вопросы и объяснения. Ты не сказала точно, когда мы едем. Или каким образом.

— Тогда я скажу тебе сейчас. — Девушка огляделась вокруг в поисках экипажа. — Мы плывем на корабле, и корабль отплывает меньше чем через час. Кучер! Кучер!

Кучер, к которому был обращен ее возглас, направил в их сторону свой экипаж.

— На восемнадцатый причал, пожалуйста, — сказала Лилли, подсаживая в коляску Лео. — И как можно быстрее!

Кучер, привыкший к подобным распоряжениям, пустил лошадь энергичной рысью.

— Это Пиратский берег? — благоговейно спросил Лео, глазея на шумные компании матросов, которые собирались в наступающей темноте на мощенных булыжником улочках.

Несколько сильно накрашенных женщин вывалились из шумного бара, за ними следовали подвыпившие мужчины. Элегантно одетых среди них не было, никто из них, похоже, никогда в жизни не носил фетровой шляпы.

— Не знаю, — отозвалась Лилли, испытывая облегчение, что ее греческого бога не было среди этих людей, и разочарование, что не удастся взглянуть на него хотя бы еще разок. — Но все равно, это очень экзотический район.

И она не преувеличивала. На узких тротуарах теснились индусы в тюрбанах и выходцы с Самоа, выделявшиеся в толпе темно-коричневой кожей. На углах улиц сбивались в группки африканцы. Тут и там сновали китайцы.

Конечно, все трое слышали об этой части Сан-Франциско, но даже не думали, что когда-нибудь ее увидят, настолько во всех отношениях она была далека от замкнутого величия дома Мосли на Ноб-Хилл.

— Вы на «Сенаторе» плывете, мэм? — поинтересовался кучер, когда экипаж оставил позади узкие улочки и покатил по еще более неровным булыжникам доков.

— Да. А вы его видели? — С левой стороны вставал лес мачт и пароходных труб. — Это парусник или пароход?

Кучер расхохотался.

— Плывете на нем и не знаете, парусник это или пароход! — Обернувшись, он с любопытством посмотрел на Лилли и перестал смеяться, — А вы точно знаете, куда плывет «Сенатор»? — спросил он, и в глазах его мелькнуло беспокойство.

— На Аляску, — ответила Лилли, и Лео крепче сжал ее руку.

Кучер пожал плечами. Если она знает, куда едет, тогда он ничем ей больше не поможет. Хотя, конечно, мнение свое высказать может.

— Золотые прииски — не место для ваших младшеньких, — сказал он, останавливая экипаж у трапа «Сенатора». — Да и для женщин тоже, если только они не шлюхи в баре.

Лилли не удостоила его ответом. Судя по дыму, валившему из труб «Сенатора», он мог отчалить в любой момент, так что нельзя было терять ни минуты. С бешено бьющимся сердцем Лилли выпрыгнула из экипажа.

— Подавай мне саквояжи, Лотти! Быстрей! — велела она, спуская на землю Лео и не дожидаясь помощи кучера.

Лотти с трудом опустила вниз тяжелый саквояж.

— Там матросы что-то делают с канатами, — заметила она.

— А что такое «шлюхи»? — спросил Лео, дергая Лилли за юбку.

— Если вы намерены плыть на этом корабле, то поторопитесь, — сказал кучер, забрав у Лотти последний из саквояжей и поставив его на землю.

— Беги на трап, Лотти! — лихорадочно приказала Лилли, ища в кошельке мелочь. — Его не уберут, если на нем будет человек!

— Что такое «шлюхи», Лилли? — снова спросил Лео, а Лотти, пронесшись по булыжникам мостовой, тем временем уже запрыгнула на нижнюю ступеньку трапа.

— Потом, мой хороший. Потом. — Лили подхватила один саквояж под мышку, а два других взяла в руки.

— Удачи, мэм! — крикнул ей вслед кучер, а потом, уже разворачивая свой экипаж, добавил про себя:

— Она вам ой как понадобится!

Сердце Лилли, когда она спешила вслед за Лотти, билось так, словно готово было разорваться. Вот он, решающий момент. Или их имена есть в списке пассажиров, или нет. И если нет.. Она даже не хотела думать, что будет, если их там не окажется.

— Мисс Сталлен? — спросил молодой матрос, спускавшийся по трапу ей навстречу. — Вы чуть было не опоздали, мэм, если позволено будет заметить.

— Простите, Облегчение, охватившее ее, было. — столь велико, что.

Лилли едва поборола искушение бросить саквояжи и обнять молодого человека. Получилось! Они в списках пассажиров! Через несколько минут они поплывут на Аляску, и Лео навсегда будет вырван из когтей дяди Герберта.

— Вас поместили в каюте с еще одной дамой от Пибоди, — сказал Матрос, забирая у Лилли два саквояжа.

Восторг Лилли перешел все границы. Она будет путешествовать с молодой женщиной своего возраста; она сможет обзавестись подругами, которые останутся у нее и тогда, когда они доберутся до цели своего путешествия.

Лео и Лотти завладели освободившимися руками сестры, и все втроем стали подниматься за молодым человеком на палубу. Лилли увидела столпившихся у поручней пассажиров, среди которых женщин не было, и сделала вывод, что это либо старатели, едущие на Аляску впервые, либо те, кто возвращается туда, пересидев зиму в Калифорнии.

Лилли уже ступила на палубу, когда матрос крикнул:

— Трап не убирать! У нас еще один опоздавший!

Лилли была слишком озабочена сохранностью своего багажа, чтобы обратить внимание на происходившее на пристани. До сего момента все ее мысли были устремлены к одной-единственной цели: попасть на «Сенатор».

Теперь, когда она оказалась на борту, перед ней встали другие проблемы. Как она объяснит Лотти и Лео, что они плывут на Аляску только с тем условием, что по прибытии она выйдет замуж за одного из изголодавшихся по женщинам золотоискателей? До сих пор она даже не думала об этой части договора. Теперь же ей впервые пришло в голову, что, пожалуй, стоило бы это сделать.

Мысль была слишком страшная, чтобы позволить окружающим заметить это. Поэтому, пока другие пассажиры с интересом наблюдали, как под руку с женщиной в пелерине, отделанной горностаем, по трапу поднимался высокий, стройный, элегантно одетый господин в фетровой шляпе, Лилли шла за матросом по узкому проходу между каютами, глубоко раскаиваясь, что не потрудилась просмотреть альбом с фотографиями в брачном агентстве Пибоди.

* * *

— Я с детьми не поеду, — категорично заявил грубоватый женский голос, когда матрос поставил саквояжи Лилли в узком проеме двери, ведущей в каюту.

— В этих каютах четыре места. — Матрос поднял Лео и поставил его на крошечный пятачок свободного пространства между двухъярусными полками. — И три из них предназначены мисс Сталлен. — Он повернулся к Лилли, взял у нее третий саквояж и забросил на верхнюю полку. — Если у вас возникнут какие-нибудь трудности, мэм, обращайтесь ко мне.

— У меня не будет никаких трудностей. — Лилли была благодарна ему за внимание, но свои сражения предпочитала вести сама.

Поскольку предлога задержаться не было, матрос с сожалением удалился. Провожать пассажиров до каюты и помогать им нести саквояжи не было принято на «Сенаторе». На борту этого корабля отъезжающие сами разыскивали свои каюты и несли вещи. Однако матрос ни на миг не пожалел о том порыве, который заставил его прийти на помощь мисс Сталлен. Девушки, державшиеся с изяществом принцесс, были редкостью на борту «Сенатора», а эта принцесса к тому же обладала такими густыми и блестящими черными как ночь волосами, что просто удивительно, как ее стройная шея выдерживала их вес. Он захотел познакомиться с мисс Сталлен поближе. И у него впереди целых четыре дня, чтобы это сделать.

— Я не шучу, — проговорила девушка, с надутым видом сидевшая на нижней полке, когда Лилли перешагнула через громоздившийся в дверях багаж. — Я с детьми не поеду.

Лилли закинула второй саквояж на другую верхнюю полку, освобождая проход в каюту для Лотти.

— Тогда вам лучше поискать себе другую каюту, — вежливо сказала она, — потому что мы этого делать не собираемся.

Девица прищурилась. Лео, ожидая чего-то нехорошего, сунул в рот большой палец. Лотти затаила дыхание.

Лилли осталась невозмутима.

Смерив Лилли взглядом, пассажирка решила, что разумнее будет отступить.

— Может, и поеду, а может, и нет, — примирительно проговорила она. Ее лицо было наполовину скрыто под тусклыми русыми волосами. И волосы, и платье девушки казались грязными. — Кто тебе эти дети? Ты слишком молода, чтобы они были твои.

— Это мои брат и сестра, — ответила Лилли, забрасывая на верхнюю полку и третий саквояж. — Меня зовут Лилли Сталлен, мою сестру — Лотти, а брата — Лео.

Девушка саркастически фыркнула.

— Твои родители, что, не знали в алфавите других букв, кроме «эл»?

Опередив сестру, Лотти откинула назад косички и едко проговорила:

— Это не настоящие наши имена. Это сокращенные.

— Ну а настоящие-то ваши имена какие? — не сдержала удивления девица.

Понимая, что Лотти может прекрасно за себя постоять, Лилли подошла к иллюминатору. Она увидела неясные огни Сан-Франциско, мерцавшие и переливавшиеся. Где-то там, на Ноб-Хилл, ее дядя до сих пор, слава Богу, не подозревает, что Лео и Лотти больше нет под его крышей. И не узнает об этом до утра. А утром они уже будут далеко от берегов Калифорнии, направляясь на север.

— Сокращенные, то есть краткие имена, — продолжала Лотти, садясь рядом с девушкой. — Лилли на самом деле зовут Элизабет, только никто ее так не называет. Мое полное имя Шарлотта, а Лео — Леопольд.

— Правда? — Речь девочки произвела на пассажирку впечатление. — А какое будет мое сокращенное имя? Меня зовут Летти.

Лотти мрачно на нее посмотрела.

— Летти — это уже сокращенно, — ответила она, из вежливости не позволяя прорваться в голосе ноткам превосходства, — Это уменьшительное от Летишии или Петиции.

— Ну, Летишия мне не очень нравится, — равнодушно проговорила девица. — А вот Петиция — милое имя.

Как у какой-нибудь актрисы.

— Это имя латинского происхождения, — сказала Лилди, отвернувшись от иллюминатора, когда «Сенатор» начал потихоньку выходить из залива. — И оно означает «радость». — Слово показалось настолько неподходящим к девушке, что губы Лилли дрогнули в улыбке.

На угрюмом лице Летти отразилось удивление.

— Вы обе, что, вместо завтрака читаете книги? — спросила она, и в ее голосе вместо неприязни зазвучало не, поддельное любопытство.

— Иногда. — Хорошее настроение редко надолго покидало Лилли, и сейчас она спросила с возраставшей веселостью:

— Кстати, ты обратила внимание, что твое имя тоже начинается на «эл», как и наши?

На лице Летти отразилась борьба. Она словно боялась расстаться с недовольством. Казалось, ни одно из чувств, которые могли бы занять его место, не было ей знакомо.

— Как мило, правда? — бесхитростно заметила Лотти, все еще по-приятельски сидя рядом с девушкой — Как будто нас всех специально собрали, чтобы мы плыли в одной каюте и подружились.

— Если мы все друзья, — в первый раз вступил в разговор Лео, — может, поднимемся вместе на палубу и посмотрим, как исчезает Сан-Франциско? — Он повернулся к Летти:

— И раз Лилли не хочет сказать мне, что такое «шлюха», может, вы скажете?

— Ты ненормальный! Вы что, все ненормальные? — Летти вскочила с полки, глядя на своих попутчиков как на сумасшедших.

Лилли усмехнулась.

— Вполне возможно, что ты права, — сказала она, думая о том признании, которое ей еще предстоит сделать брату и сестре, — но иначе мы вряд ли отправились бы на Аляску, не так ли? Думаю, ты тоже.

Летти заморгала, явно обескураженная таким открытым проявлением дружелюбия перед лицом враждебности. Затем ее губы тронула улыбка, и девушка медленно произнесла:

— Да, думаю, иначе я бы туда не поехала.

Поначалу Лилли посчитала, что Летти уже больше двадцати лет, теперь же она пересмотрела свое мнение.

Перестав дуться и злиться, Летти выглядела не старше ее самой, а может, даже чуть моложе.

— Ну, тогда, — обратилась она к Летти, искренне радуясь концу враждебности, — давайте примем предложение Лео и поднимемся на палубу.

Там царила такая же толчея, как и раньше. Пестрая мужская толпа теснилась у поручней, наблюдая, как на фоне темных холмов дрожали, мерцали и все уменьшались мириады огней Сан-Франциско.

— Ты не сказала, но, полагаю, ты тоже девушка Пибоди, — сказала Лилли, пока Лео и Лотти пытались протиснуться вперед, к поручням.

— За мои прегрешения, — с неожиданным юмором ответила Летти. — Здесь где-то еще пятеро. Мисс Солуэй, мисс Бамби, мисс Хобсон, мисс Ривер и мисс Нетлшем. Первые четыре едут в соседней с нами каюте.

Мисс Нетлшем, — она произнесла эту фамилию с сарказмом, — тоже должна была с кем-то делить каюту, но сказала, что умрет, если придется плыть вместе с другими девушками. Так что она, должно быть, договорилась лично с капитаном и за дополнительную плату получила отдельную каюту. Она уже познакомилась по почте с парнем, за которого должна выйти,! и поэтому считает себя выше нас.

— А что такое девушки Пибоди? — с любопытством спросила Лотти, пока двое здоровяков послушно подвинулись, давая Лео встать перед ними. — И что ты имела в виду, когда сказала, что одна из них уже познакомилась по почте с человеком, за которого выйдет замуж?

Проход к поручням чуть расширился, и Летти подтолкнула девочку вперед.

— Девушки Пибоди — это невесты золотоискателей, — объяснила Летти, протискиваясь вслед за девочкой в освободившийся просвет. — Но когда мы приедем в Доусон, мисс Нетлшем не придется выходить за того, кто ее выберет. Она уже знает, кто на ней женится и как он выглядит.

Лотти уставилась на нее округлившимися глазами.

— Ты хочешь сказать, что Лилли плывет на Аляску, чтобы выйти замуж? — ошеломленно проговорила она, не поверив своим ушам.

— Ну да, конечно. — Летти поежилась — ночной бриз забирался под ее ветхое пальтишко. — А зачем еще ей туда ехать?

Лотти не знала. Она-то думала, что Лилли хочет осуществить одну из папиных фантазий. Теперь она поняла, что даже для Лилли такого романтического побуждения было бы недостаточно.

Когда «Сенатор» закачался на тихоокеанских волнах и огоньки на берегу стали почти неразличимыми, мужчины стали покидать палубу.

Лотти тоже отошла от поручней и, спотыкаясь, с посеревшим лицом, подошла к сестре.

— Это правда? — хрипло потребовала она ответа, хватая Лилли за руку. — Мы действительно едем на Аляску, чтобы ты вышла замуж за человека, которого никогда не видела?

Лилли не ответила ей. Невероятно, но она словно и не услышала Лотти. Она не отрываясь смотрела туда, где в нескольких ярдах от нее стоял на палубе джентльмен, разглядывавший берег. На плечи мужчины было накинуто пальто с каракулевым воротником, на лоб надвинута фетровая шляпа.

 

Глава 3

— Это был единственный выход, — сказала Лилли полчаса спустя.

Летти увела Лео в соседнюю каюту знакомиться с попутчицами, и у Лилли больше не нашлось предлога не отвечать на настойчивые расспросы сестры.

Лотти в ужасе уставилась на девушку.

— Выйти замуж? — проговорила она, удивляясь, почему это Лилли считает, что пошла в мать, когда на самом деле она — вылитая копия своего отца, который сначала делал, а потом думал. — Но, Лилли, ты же не можешь выйти за человека, которого не знаешь!

— Почему нет? — отозвалась Лилли с беспечностью. которой не чувствовала. — Летти же может. И все остальные девушки, о которых она говорила.

— Я видела мисс Бамби, у нее такая внешность, что другим способом мужа она себе не найдет, — парировала Лотти. — У мисс Хобсон, по словам Летти, не все в порядке с головой, а мисс Ривер легкомысленная, она выйдет за кого угодно.

Изящные брови Лилли поползли вверх.

— Тебе всего десять лет, Лотти, ты не должна разговаривать о других в таком тоне, — раздраженно выговорила она сестре, искренне оскорбленная за девушек общей с ней судьбы.

Лотти не считала, что сказала что-то не то, однако понимала, что изменить ситуацию до прибытия на место невозможно, а следовательно, бессмысленно развивать эту тему, тем более что было совершенно ясно: Лилли встревожена куда больше, чем позволяет себе показать.

Лотти положила голову сестре на плечо, прекрасно понимая, почему та пошла на такой безумный шаг — стала невестой Пибоди. Потому что она отчаянно хотела вырвать Лео из-под опеки дяди Герберта; потому что она так сильно любила их с Лео, что готова была сделать для них все, что угодно.

— Я люблю тебя, Лилли, — осипшим голосом проговорила она, прощая сестре ее опрометчивый поступок, потому что он был вызван самыми лучшими намерениями. — Ты самая лучшая в мире старшая сестра.

— И я тебя тоже люблю, мой ягненок, — сказала Лилли, крепче обнимая Лотти за тоненькие плечи; глаза у нее блестели слишком ярко, голос звучал неестественно глухо. — А наша любовь друг к другу и к Лео — это самое главное.

— Добрая леди дала мне палочку лакрицы, — объявил через несколько минут Лео, когда они с Летти вернулись в каюту. Он радостно сжимал в руке лакомство. — А другая леди сказала, что на нашем корабле плывут игроки в азартные игры и вооруженные бандиты!

— Да хоть сам Билли Кид. — Летти устало присела на край своей полки. — Умираю — хочу спать.

Лилли тоже хотелось спать. День выдался долгий и трудный. Она не помнила более долгого дня.

— Пора спать, — сказала она Лео и принялась снимать с него курточку.

— Лео будет спать внизу? — спросила Лотти, сняв шляпку и поднявшись на цыпочки, чтобы аккуратно положить ее в ногах на верхней полке, которую девочка уже облюбовала для себя.

— Да. — Лилли не обратила внимания на вопль протеста усталого Лео. — Если будет качка, он упадет с меньшей высоты.

— Что ты имеешь в виду? — мрачно спросила Летти, уже укрывшись, как была в одежде, тоненьким одеялом. — Вообще-то уже качает, ты разве не заметила?

Голова Лилли была забита совсем другим, чтобы обратить внимание на усилившуюся килевую и бортовую качку «Сенатора». Теперь же она почувствовала совсем слабенькую, но тошноту.

— Чем скорее мы уснем, тем лучше, — сказала она, укладывая Лео как можно надежнее на его полке и укрывая еще и своим пальто поверх одеяла.

— Как странно читать молитвы, когда мы движемся, — сонно заметил Лео. — Как ты думаешь, Бог не рассердится? Он не посчитает это неваж.., неуваж.., плохими манерами?

— Конечно, нет, мой хороший, — нежно проговорила Лилли, убирая со лба Лео прядь волос. — Мы ведь уже давно решили, что Он не посчитает, что ты не уважаешь Его, если из-за холода читаешь молитвы в постели. И потом, в каюте нет места, чтобы встать на колени. Тут и просто стоять негде.

Успокоенный Лео закрыл глаза.

— Я ложусь и засыпаю, — начал он. Знакомые слова путались от усталости. — На Тебя, Боже, уповаю…

— Если я умру во сне, пусть Бог возьмет мою душу к себе, — тихо закончила за него Лилли, услышав, как изменилось дыхание почти моментально заснувшего мальчика.

Забравшись на верхнюю полку, Лилли услышала, как тихо читает свои молитвы Лотти. Девочка лежала, поджав колени почти к подбородку, чтобы не помять свою драгоценную шляпку.

— Благослови Боже Лео, Лилли, тетю Гасси и Летти, — закончила она. — И пусть мы благополучно доберемся до Аляски.

В теперь уже полной темноте с нижней полки, где лежала Летти, донеслись подозрительные звуки, похожие на сдерживаемые рыдания. Лилли посмотрела вниз, но девушка лежала, отвернувшись к стене, неясно темнела только ее спина. Лилли снова легла на спину, уступая изнеможению. Может, это и не был плач. Она закрыла глаза, пытаясь привыкнуть к движению судна, все тело ее ломило. Сколько же миль она отшагала за сегодняшний день? Ведь она посетила все агентства по найму, перечисленные в «Экзэминере», а уж сколько обошла доходных домов в поисках квартиры — и не вспомнить.

Она закрыла глаза, но перед ее мысленным взором вставала картина за картиной. Разлитое молоко, стекающее на турецкий ковер; дядя, требующий, чтобы она до его возвращения покинула этот дом навсегда; бесплодные поиски работы и жилья; расстроенное лицо тетки, когда Лилли сказала, что уходит и забирает с собой Лео и Лотти; стремительный бросок до трамвая и еще более поспешная поездка в наемном экипаже. Времени подумать не было. С той минуты, как она вошла в брачное агентство Пибоди, она действовала, повинуясь инстинкту и только инстинкту.

С полки Летти донеслось тихое похрапывание. Забормотал во сне Лео. Размеренное дыхание Лотти говорило о том, что девочка тоже глубоко погрузилась в страну грез.

И хотя каждый нерв и мышца требовали сна, Лилли бодрствовала. Неужели она поступила с непростительной опрометчивостью? И если так, сможет ли она выпутаться из положения, в которое сама себя загнала?

Но среди всех этих мысленных образов преобладал один — в сером костюме и фетровой шляпе. Был ли он богатым владельцем золотого прииска, возвращавшимся на свой участок? А может, он был одним из тех мужчин, что обращались в агентство Пибоди в надежде найти жену, готовую разделить с ними суровую жизнь первопроходца севера? От яростной, отчаянной надежды у Лилли даже напряглись мышцы живота. Она вспомнила, как он смотрел на нее, когда советовал поосторожней переходить городские улицы, — немного насмешливо, да, но было во взгляде его янтарных глаз и что-то еще, выражение откровенного восхищения. Одно воспоминание об этом заставило кровь Лилли быстрее бежать по жилам. Никто никогда не смотрел на нее так, а если и смотрел, то уж точно не вызывал в ней такого необыкновенного отклика.

Когда Лилли увидела его на палубе, то почувствовала, что в ее жизнь вмешалась сама судьба. А как еще можно объяснить все странные события, произошедшие с ней за последние пятнадцать часов? Судьбе было угодно, чтобы она зашла в агентство Пибоди, и за их путешествие на одном пароходе тоже ответственна судьба. Завтра он увидит ее на палубе, когда она, опираясь на поручни, будет рассматривать северные берега Калифорнии; завтра он заговорит с ней и представится; завтра будет самый знаменательный, самый памятный день в ее жизни. Напряжение сменилось предвкушением счастья, и Лилли провалилась в глубокий сон.

Проснулась она, разбуженная суровой реальностью, прозвучавшей из уст Лео.

— Меня сейчас вырвет! — объявил он, едва утренний свет начал пробиваться через иллюминатор в тесную каюту.

Лилли живо спрыгнула на пол.

— Не сейчас! — приказала она тоном, не допускающим возражений. — Подожди, пока я оденусь!

Через несколько минут они уже стояли на палубе, и Лео, перегнувшегося через поручни, стошнило.

— Это послужит тебе уроком, — сердито сказала Лилли, когда он жалобно застонал, ожидая утешения. — Не надо было среди ночи есть лакрицу.

За вздымавшимися серо-зелеными волнами виднелись в утреннем, предвещавшем зной мареве холмы и горы, туманные и нереальные. Лилли понятия не имела, как быстро движется пароход, не знала, что это за земля — все еще Калифорния, а может, штат Орегон или штат Вашингтон.

Облокотившись на поручни, она попыталась мысленно воссоздать карту северо-запада Америки и Канады. И не смогла вспомнить ни одного крупного города между Сан-Франциско и канадской границей, кроме Сиэтла в Америке и Ванкувера в Канаде. Интересно, зайдет ли в них «Сенатор», чтобы взять на борт новых пассажиров?

Лилли впервые задумалась о том, как долго продлится путешествие и где они в конце концов сойдут на берег.

Она мало что знала о пункте их назначения — городе Доусоне, кроме тою что он стоял в верховьях реки Юкон, куда вряд ли доходили большие океанские суда. Если так, то, вероятно, от места высадки они поедут до Доусона на поезде. Это в том случае, если там есть железная дорога.

И уже не в первый раз Лилли осознала, как она преступно не осведомлена о том, куда едет и что найдет там по приезде.

— Мне холодно, Лилли, — пожаловался Лео, прерывая поток ее мыслей. Он был в одном белье и от морского бриза весь покрылся гусиной кожей.

Лилли с неохотой оторвалась от созерцания берега Раннее утро, до того как проснется весь мир, было у нее любимым временем суток, ей хотелось бы остаться на этом месте и смотреть на океан и на линию берега в отдалении. Лилли была полна решимости проводить на палубе как можно больше времени, потому что только на палубе греческий бог мог увидеть ее и возобновить их знакомство.

* * *

— Ну а теперь вам предстоит удовольствие познакомиться с барышнями Бамби, Солуэй, Хобсон и Ривер, — мрачно возвестила Летти, когда час спустя они направлялись в столовую на завтрак.

— И с мисс Нетлшем, — напомнила ей Лилли, пробираясь по узким сходням.

Летти тряхнула неряшливой гривой волос.

— Сомневаюсь, что мы увидим мисс Нетлшем в общей столовой. Она наверняка завтракает в своей каюте.

Лилли ощутила тревогу. А вдруг греческий бог тоже проведет большую часть путешествия в каюте? «Сенатор» — большой корабль, на нем плывет не менее двух, а может, и трех сотен человек. Что, если она больше никогда его не увидит? И даже более того, вдруг он плывет не до Доусона, а до Сиэтла или Ванкувера?

— «Сенатор» остановится где-нибудь, чтобы взять еще пассажиров? — поинтересовалась она у Летти, идя вслед за ней по переполненной народом столовой.

Шум стоял такой, что Летти ее не услышала. Не видя ничего, кроме моря бородатых лиц, и едва не задохнувшись от запахов пота и пережаренного жира, Лилли торопливо шла за Летти, Лео цеплялся за ее юбку, Лотти старалась не отставать.

В дальнем углу зала был накрыт отдельный стол для дам. Летти без церемоний плюхнулась на скамью, и молодые женщины, сидевшие вокруг стола, потеснились, чтобы освободить место для нее и для Лилли с детьми.

— Значит, это вы прибыли в последний момент? — с любопытством обратилась к Лилли одна из женщин, голос у нее оказался хрипловатым. — Когда мы услышали, что с вами еще и двое детей, мы подумали, что вы просто впали в детство. Так что же с вами было? Вас выдали замуж девочкой?

У говорившей было странное, похожее на обезьянье личико, которое ни за что нельзя было назвать красивым.

Слишком большие глаза, слишком короткий нос, слишком широкий рот. Но все эти недостатки меркли перед волосами неестественного, огненно-рыжего цвета, они были зачесаны высоко вверх так, чтобы на лоб падал каскад мелких кудряшек. В лемурьих глазах женщины плясали смешинки. Широкий, улыбающийся рот был размалеван, как у девицы из варьете.

— Нет, — с такой же улыбкой ответила Лилли. — Лотти и Лео мои сестра и брат.

— Вряд ли кто выберет вас, узнав про такое приданое, — с сомнением произнесла девушка с тяжелыми чертами лица и темными усиками над верхней губой.

Лилли села и посадила рядом Лео.

— Выбирать буду я, — поправила она, сохраняя дружеский тон.

— Боюсь, это не совсем так… — начала девушка, слегка нахмурясь.

— Ради Бога, давайте лучше знакомиться, а не затевать словесную перепалку. — Это вступила девушка с хрипловатым голосом. Она протянула через стол руку к Лилли. — Меня зовут Мариэтта Ривер, и я очень рада познакомиться с вами. — Ладошка у нее была маленькая, как лапка.

— Я тоже рада познакомиться, — тепло ответила Лилли.

Все это время Лео как завороженный" глядел на Мариэтту. Теперь же он с восхищением сказал:

— Мне нравится цветная краска у вас на губах. А она вкусная?

Бледная девушка, сидевшая по левую руку от Мариэтты, фыркнула. Мариэтта не обратила на это внимания.

— Может быть, — с усмешкой ответила она, — потому что я никогда ни с кем не…

— Думаю, не стоит забывать о возрасте мальчика, — с легким упреком быстро проговорила девушка с рыжевато-каштановыми волосами, которая сидела во главе стола. Затем она повернулась к Лилли:

— Я — мисс Солуэй.

Кейт Солуэй.

— Лилли Сталлен, — назвалась Лилли.

Сидевшая рядом с ней девушка с усиками передала ей три эмалированные тарелки. В центре стола стояло блюдо с поджаренными хрустящими ломтиками бекона.

Когда Лилли принялась накладывать мясо на тарелки, девушка резко произнесла:

— Бамби.

— Простите? — вздрогнув, переспросила Лилли.

— Бамби, — повторила девушка. — Мисс Сьюзен Бамби.

— А я мисс Нетлшем, — проговорила очень светлая, как альбинос, девушка, сидевшая слева от Мариэтты. Имени своего она не назвала, дав понять интонацией, что ставит себя гораздо выше мисс Бамби или мисс Солуэй, не говоря уже об этой немыслимой мисс Ривер.

— Рада с вами познакомиться, — вежливо ответила Лилли, скрывая, как это ее забавляет. Она прекрасно поняла, почему Летти так невзлюбила эту невесту Пибоди.

— Эди еще не представилась, — сказала Мариэтта, наливая в кружку молоко для Лео.

Молодая девушка, сидевшая справа от Мариэтты, покраснела и, сильно смутившись, прикусила нижнюю губу.

Мариэтта передала молоко Лео и продолжила:

— Полное имя Эди — Эдит Хобсон. Ей всего шестнадцать, она младшая из нас. То есть я хочу сказать, младшая из невест Пибоди, потому что вряд ли Лотти уже ищет себе мужа, а Лео как молодого человека я в этот список не включаю.

И хотя уже одни слова «невесты Пибоди» наполняли Лотти ужасом за сестру, живость Мариэтты была столь заразительна, что девочка неожиданно для себя засмеялась. Лео же, очень польщенный, что его назвали «молодым человеком», просто раздулся от гордости.

— Если Эди самая молодая, то я, должно быть, старшая, — ворчливо проговорила мисс Бамби, по подбородку которой стекала струйка жира. — Мне двадцать восемь, — добавила она, чтобы на этот счет уже не осталось никаких сомнений.

— А мне двадцать шесть, — сказала мисс Солуэй, внося свою лепту в беседу и стараясь растопить лед.

Но по-настоящему растопила этот лед Лотти.

— А почему вы все плывете на Аляску, чтобы выйти за мужчин, которых никогда не видели? — простодушно спросила она.

Мисс Нетлшем задохнулась в смятении. Мариэтта хрипловато рассмеялась. Сьюзен Бамби залилась краской.

Кейт Солуэй пришла в замешательство. Эди казалась озадаченной.

— Лотти, как ты себя ведешь? — прошептала Лилли с необычной для нее резкостью, сознавая, в какое неловкое положение поставила всех ее сестра.

— Да нет, ничего страшного. — Это заговорила Кейт Солуэй, и все посмотрели на нее. С того момента как она представилась Лилли, та ощутила внутреннее спокойствие девушки с рыжевато-каштановыми волосами и ее негласное главенство, перед которым склонялась, похоже, даже Мариэтта. — Это очень разумный вопрос, — продолжала Кейт, оглядывая девушек, — и я не против на него ответить, хотя, боюсь, это будет для меня нелегко.

— Ну а я не собираюсь раскрывать свою душу ни перед ребенком, ни перед кем-либо из вас, — холодно отрезала мисс Нетлшем, поднимаясь. — И думаю, что вряд ли в дальнейшем я буду делить с вами стол.

— И с кем же вы собираетесь сидеть вместо нас? — спросила заинтригованная Мариэтта. — С приятным почтенным вооруженным бандитом или с достойным работягой — карточным шулером?

— Летти расхохоталась, и даже мисс Бамби слегка усмехнулась.

— Если бы миссис Пибоди имела хоть малейшее представление о вашей истинной натуре, она ни за что не согласилась бы на ваше путешествие вместе с нами! — На бледных щеках мисс Нетлшем заалели пятна гнева — Вас отнюдь нельзя назвать уважаемой молодой женщиной!

Вы.., вы — шлюха! — И, круто развернувшись, она удалилась, оставив Лео глазеть на Мариэтту с еще более живым интересом, чем раньше.

— Мисс Нетлшем живо потеряет свою спесь, лишь только мы доберемся до Клондайка, — знающе заметила Сьюзен Бамби. — Я жила там и знаю.

— Вы золотоискательница? — спросил Лео, вытаращив глаза. — Я не знал, что леди тоже могут быть золотоискателями…

— Я воспитательница в детском саду. Через несколько недель я, возможно, стану и твоей воспитательницей.

— И вы живете на Клондайке? — Лилли хотелось задать этой девушке столько вопросов, что она не знала, с чего начать. — Вы живете в Доусоне?

Сьюзен кивнула.

— Именно там, и если у вас есть какие-то вопросы про этот город, я с радостью на них отвечу.

Но не успела Лилли воспользоваться ее любезным предложением, как Мариэтта озадаченно спросила:

— Если вы живете в Доусоне, тогда зачем вы ездили во Фриско, чтобы миссис Пибоди подобрала вам мужа?

Почему вы не нашли богатого старателя, живя там?

Мужеподобное лицо Сьюзен Бамби порозовело.

— Никто не сделал мне предложения, — с обезоруживающей прямотой сказала она. — Я подумала, что, может, хоть так получится.

Наступила неловкая тишина, а потом Кейт Солуэй мягко проговорила:

— Я уверена, что получится. У каждого есть что-то особенное, что можно предложить потенциальному супругу, и нет ничего важнее доброты. Посмотрите, как вы сразу завоевали сердце Лео, угостив его лакрицей. Пожалуйста, расскажите, что может ждать нас в Доусоне. Там ужасно холодно? И в городе полно баров и танцовщиц в больших шляпах и красивых платьях? Но если так, почему такой спрос на невест из брачных агентств?

Завтрак закончился, и мужчины начали вставать, торопясь на палубу глотнуть свежего воздуха. Когда все они покинули столовую и стало тихо, девушки Пибоди сгрудились вокруг стола, горя желанием услышать то, — что могла рассказать им Сьюзен Бамби.

Сьюзен не привыкла находиться в центре внимания. и ее покрытые пушком щеки до сих пор горели от смущения, когда она ответила на первый вопрос Кейт:

— Нет, летом там не холодно. Летом Клондайк очень красив. — Ее грубоватый голос заметно смягчился, и стало ясно, что она мысленно перенеслась на землю, которую полюбила. — Первое, что бросается там в глаза, это незабудки. Думаю, нигде в мире нет таких голубых незабудок, как на Аляске. И еще белые анемоны. И желтые лютики. Потом, в разгар лета, холмы покрываются низкорослой клюквой, черникой и медвежьей ягодой…

— А что такое медвежья ягода? — спросила Кейт Солуэй, испытывая облегчение, что хотя бы летом в тех краях стоит теплая погода.

— Медвежья ягода — это такое ползучее растение с красными плодами, которое иногда называют юконским остролистом. Животных там тоже много. Олени карибу, медведи и…

— Медведи! — На лице Эди отразилось предчувствие недоброго. — Мне кажется, я не люблю медведей. Мне кажется, медведи меня напугают.

— Не волнуйся, милая. — Мариэтта своей ладошкой-лапкой успокаивающе похлопала Эди по руке. — Думаю, в город они не заходят. Они живут в лесу и…

— В лесу? — Голос Эди задрожал, она готова была удариться в слезы. — Мне не нравится лес, Мариэтта. Один раз, когда мы ездили из приюта на прогулку, я заблудилась в лесу, а когда меня нашли, то побили.

За столом воцарилась напряженная тишина, а потом Мариэтта, сжав руку Эди, негромко сказала:

— Никто не собирается тебя бить, милая. Во всяком случае, пока я за тобой присматриваю.

— Если тебе не нравятся леса и все такое, то почему ты хочешь жить в такой глуши? — спросила Лотти с прямотой десятилетнего ребенка.

Лилли тоже хотела узнать ответ на этот вопрос и не совсем поняла, почему все вдруг так смутились. Все, кроме Эди. Эди казалась просто озадаченной.

Ответила Кейт Солуэй, и в ее глазах, когда она встретилась взглядом с Лилли, та прочитала гораздо больше, чем было заключено в словах.

— На самом деле не Эди решала, плыть ли ей на Аляску, Лотти. Всю свою жизнь она провела в приюте, а теперь, когда она уже слишком взрослая, чтобы там находиться, приютское начальство решило, что она вполне может выйти замуж и жить в каком-нибудь славном месте, например на Аляске.

Лилли похолодела. По словам Кейт, выходило, что начальство приюта просто посадило Эди на пароход в качестве невесты Пибоди, чтобы избавиться от нее. И еще получалось, что Эди вряд ли понимает, куда она едет и что ее там ждет. Обведя взглядом сидевших за столом девушек, Лилли поняла, что не ошиблась.

— Многие боятся леса, Эди, — сказала Сьюзен Бамби; пытаясь успокоить ее. — Это очень старый страх, он остался в нас со времен первобытных людей.

— И любой разумный человек боится медведей, — добавила Летти.

Она в первый раз открыла рот, и все обернулись к ней. Не обращая ни на кого внимания, она снова погрузилась в молчание, и Лилли поняла, что, хотя они втроем и наладили с ней дружеские отношения, никто другой этого пока не сделал.

Нарушила молчание Сьюзен:

— Хотя мужчинам Клондайк нравится, о женщинах этого сказать нельзя. Им не по душе восемь месяцев в году сражаться с природой и не нравятся эти необозримые просторы.

По встревоженному лицу Мариэтты стало ясно, что ей тоже не хочется сражаться с природой, и даже Кейт Солуэй, похоже, пришла в смятение.

— Значит, вот почему такой спрос на невест по почте? — спросила она, думая о том, что, может, Сьюзен стоило оставить их в блаженном неведении.

Сьюзен кивнула.

— Думаю, да. Танцовщицы редко выходят замуж. Они слишком заняты развлечениями и выманиванием золотых самородков у разбогатевших старателей.

— На нашем корабле плывет танцовщица, — благоговейным тоном произнесла Эди. — Мне сказала мисс Нетлшем. И едет она с мужчиной, по которому плачет виселица. Мисс Нетлшем говорит, что он профессиональный игрок и красив, как дьявол.

— Тогда я его поищу, — с чувством произнесла Мариэтта. И внезапно усмехнулась:

— Интересно, а откуда наша мисс Высокородная Нетлшем так много о нем, знает? Можно подумать, она сама — танцовщица!

Мрачное настроение Сьюзен тут же улетучилось. Посмеиваясь, девушки стали строить догадки, одна другой забавнее, каким образом мисс Нетлшем оказалась столь хорошо информированной о танцовщице и игроке, и к тому моменту, когда они покинули столовую, у всех уже было ощущение, будто они знают, друг друга не несколько часов, а несколько месяцев.

— Я, между прочим, считаюсь старожилом, — с гордостью заявила Сьюзен, когда они поднялись на палубу и стали искать места, чтобы посидеть на солнце и подышать морским воздухом.

Это слово почему-то показалось девушкам забавным, и они снова засмеялись. Тут же к ним устремились многочисленные мужские взгляды. Огненно-рыжие, забранные в высокую прическу волосы Мариэтты и так привлекали внимание, а в сторону Лилли, высокой, стройной и от природы грациозной, головы поворачивались просто автоматически. Грубые черты лица и неуклюжесть Сьюзен по контрасту оказались еще более заметны и вызвали не одно дерзкое замечание; по счастью, Сьюзен их не услышала.

Найдя по правому борту места, девушки уселись, и Сьюзен заметила:

— Напрасно смеетесь. Старожилами называют тех, — не веря, что обзавелась столькими подругами и сбиваясь на учительский тон, стала объяснять она, — кто провел на Клондайке зиму. Если вы видели, как осенью Юкон покрывается льдом, а весной этот лед с грохотом ломается, тогда вы — старожилы.

— А я слышала другое определение, — раздался хрипловатый и насмешливый голос Мариэтты. — Мужчина не может называться старожилом, пока он не подстрелил медведя и не переспал со скво <Местное название индейской женщины.> …

— И если после этого он не пожалеет, что не подстрелил скво и не переспал с медведем! — смело закончила Сьюзен, легкий румянец на ее щеках сменился яркой краской.

Девушки просто зашлись в невольном смехе. Эди, которая не поняла смысла шутки, все равно засмеялась, а когда смех утих, сказала:

— Это самое чудесное утро в моей жизни. Оно такое чудесное, что я не хочу, чтобы оно кончалось.

— Все на свете кончается, Эди, — мягко проговорила Кейт, и в глазах ее светилась забота.

Лилли прекрасно поняла, в чем дело. По своему умственному развитию Эди была на уровне девяти-десятилетнего ребенка, и вполне возможно, что по прибытии в Доусон кто-нибудь воспользуется этим, и явно не с добрыми намерениями. Лилли попыталась вспомнить, что говорила ей миссис Пибоди о процедуре знакомства на месте. Кажется, мистер Джош Нельсон, представитель брачного агентства Пибоди, должен будет познакомить потенциальных невест и мужчин, ищущих себе жену. Она помнила только, что в тот момент все показалось ей вполне цивилизованным.

При мысли обо всех этих безликих, безымянных мужчинах, что ждали их в Доусоне, это вдруг перестало казаться ей цивилизованным, а тревога начала нарастать.

Что там сказала Сьюзен Бамби, когда Лилли беспечно заявила, что это она будет выбирать себе мужа? Кажется, что все будет как раз наоборот. Что же на самом деле сказала Сьюзен? Торопливо повернувшись к девушке, она уже позвала ее, но опоздала.

— Мисс Бамби покажет мне пароход, — объявил Лео, его личико светилось от предвкушения новых приключений. — Она уже плавала на «Сенаторе» и познакомит меня с капитаном и покажет рулевую рубку!

— А я пойду полежу, — сказала Кейт, побледневшая, даже несмотря на то что качка сейчас была куда меньше, чем накануне вечером.

— Я тоже. — Хотя надутое выражение уже давно исчезло с лица Летти, Лилли понимала, что девушка не привыкла к столь долгим светским беседам и какое-то время должна побыть одна.

— А мы с Эди отправимся на поиски танцовщиц, — весело провозгласила Мариэтта. — Хочешь с нами?

— Нет, думаю, что…

— А мне можно? — перебила Лотти. — Пожалуйста!

Лилли кивнула. Подобно Летти, ей тоже нужно было немного побыть одной. Это даст ей время привести в порядок мысли. Кроме того, если она будет одна, то куда больше вероятности, что греческий бог увидит ее и узнает…

Утреннее солнце было таким теплым, что Лилли могла остаться в одной блузке и юбке. Со всех сторон сидели мужчины — кто в плетеных креслах, кто на корточках или даже на досках палубы — и, разбившись на группы, оживленно разговаривали.

— Это место называется Третьи линия, — услышала она слова мужчины с седыми волосами, который сидел слева от нее. — Говорят, это самая большая жила на Аляске. Там самородки величиной с булыжники…

Справа молодой человек в полотняной кепке, рыбацком бушлате и мешковатых вельветовых брюках говорил:

— Я слышал, только что нашли золото в истоках Энвил-Крика…

Золото. Казалось, ее попутчиков интересовало только оно. Когда она спросила до этого у Летти, почему та плывет в Доусон как невеста старателя, та просто ответила:

— Чтобы выйти за человека, который разбогатеет и обеспечит на всю жизнь и меня.

Мимо Лилли прошел рыжеволосый мужчина, высокий и широкоплечий. Когда он, облокотясь на поручни, стал всматриваться в береговую линию, молодой человек в бушлате сказал, понизив голое, но Лилли все равно услышала:

— Это один из отпущенных на поруки осужденных?

— Говорят, да, — отозвался его приятель. — Тут на борту еще двое. Их отпустили при условии, что они до конца своего срока уедут как можно дальше на север и не будут нарушать законов.

Лилли с интересом посмотрела на бывшего заключенного. С этими рыжими волосами его трудно будет не заметить, а Дилли уже решила в будущем обходить его стороной.

Слева продолжался разговор о золоте.

— Золото там лежит практически на поверхности, — говорил англичанин в охотничьей шляпе. — Нам бы раздобыть немного денег и закрепить за собой участок…

Лилли в нетерпении притопнула аккуратно обутой ножкой. Авансы на добычу золота и права на участки ничуть ее не интересовали. Ее интересовал красавец в сером костюме, потому что только такой мужчина, в ком есть что-то от цыгана, станет носить в ухе золотую серьгу.

— Черт возьми! Каким ветром занесло вас на «Сенатор»? — удивленно проговорил позади нее густой голос.

Она стремительно обернулась. Он стоял, разглядывая ее с насмешкой и восхищением, но при этом хмурился.

Хмурился точно так же, как при первой их встрече.

— Я… — Она не может сказать, что путешествует как невеста Пибоди. Он решит, что она уже обручена, что в Доусоне ее ждет жених. — Я еду на Клондайк, — неловко закончила она с оборвавшимся сердцем.

Он по-прежнему был в сизо-сером костюме, но что-то подсказало Лилли, что вчера на нем был другой костюм. И поперек коричнево-желтого жилета красовалась на этот раз цепочка часов, цепочка, сделанная из маленьких золотых самородков.

— Я и не думал, что вы направляетесь во Флориду. — Его сарказм разрушил хрупкую радость, что он узнал ее и заговорил с ней.

— Я не люблю жару, — отрезала она, обреченная давать нелепые ответы. — И апельсины не люблю.

Он обошел ее кресло и озабоченно посмотрел на девушку.

— У вас есть родные на Клондайке, мисс.., — Сталлен.

— Отец? Брат?

Несмотря на ту радость, которую вызывало в ней присутствие этого человека, Лилли почувствовала раздражение. Его совершенно не касалось, зачем она едет на Клондайк. А прямые расспросы насчет родни и вовсе граничили с дерзостью.

— У меня там подруги, — ответила она, не считая, что лжет, потому что, когда она прибудет на место, они у нее будут. У нее будут Летти, Эди, Мариэтта, Кейт и Сьюзен Он снял шляпу, и его золотистые волосы заблестели под лучами солнца.

— Надеюсь, они достойные подруги, мисс Сталлен. — Он продолжал хмуриться, уповая на то, что она не имеет в виду работающих у него девушек, и сам же удивился, почему это его заботит. — Клондайк не место для достойной молодой женщины…

— В самом деле? — Лилли не привыкла, чтобы ее опекали. Даже греческие боги. И поэтому с горячностью сказала:

— Возможно, вам будет интересно узнать, что одна из моих очень уважаемых подруг, с которыми я путешествую, является и воспитательницей в детском саду, и старожилом, мистер.., мистер?..

— Кулидж, — сказал он. Ему снова стало весело, как тогда, когда она столь обезоруживающе извинилась, что напугала лошадь. — Джек Кулидж.

— А старожил, мистер Кулидж, это человек, который..

— Я прекрасно знаю, кто такой старожил, мисс Сталлен. — Теперь, когда он более-менее убедился, что она плывет в Доусон работать не в танц-холле, он позволит себе слегка развлечься. — Доусон — мой город.

Ее охватило такое волнение, что, не сиди она уже, у нее подогнулись бы колени.

— Как.., мило.

— В этом-то и проблема, — сухо отозвался он. — Доусон отнюдь не «милый». Это мужской город. — Он подумал о барах, игорных домах и кварталах красных фонарей.

Это не место для красивой молодой женщины, похожей на мадонну Рафаэля. — Я бы не советовал вам задерживаться там надолго.

— Я.., э-э.., я надумала поселиться в этом городе, — сказала Лилли, сознавая, что сейчас признается Джеку, в каком качестве едет на Аляску. Иначе как он поймет, что именно его судьба предназначила ей в мужья? — Я плыву в Доусон вместе с шестью другими юными леди. Мы все…

— Лилли! Лилли! Смотри, что у меня есть! — Это был Лео. Он бежал к ней, сжимая в руке что-то яркое и блестящее. — Это самородок, Лилли! Настоящий золотой самородок!

Запыхавшись, он уткнулся в колени сестры, и она с любовью обняла его за плечи.

— Познакомься, пожалуйста, с джентльменом, который живет в Доусоне. Лео, мистер Кулидж. Мистер Кулидж, мой брат Лео.

— Рад с вами познакомиться, молодой человек, — сказал греческий бог, серьезно пожимая свободную руку Лео.

Мальчик только молча смотрел на него, хлопая глазами.

— Ух ты! — произнес он, когда смог говорить. — Ух ты! А вы и вправду мистер Кулидж? Счастливчик Джек Кулидж? Человек, про которого мисс Нетлшем говорит, что по нему виселица плачет?

 

Глава 4

Лилли готова была умереть со стыда, но греческий бог лишь усмехнулся.

— А вы явно времени даром не теряли, молодой человек, собрав такие сведения о своих попутчиках в первый же день путешествия. Мисс Нетлшем и есть та воспитательница детского сада, о которой говорила твоя сестра?

— Не знаю, — честно ответил Лео, завороженно глядя на Джека и не веря, что он действительно разговаривает с человеком, которого называли живой легендой. — Учительница — это мисс Бамби. Она не очень красивая, но очень добрая. — Покопавшись в кармане, он вытащил смятый бумажный пакетик. — Она дала мне мятных леденцов. Хотите?

— Лео, я не думаю… — в смятении начала Лилли.

— С удовольствием, — сказал Джек Кулидж и, отделив один липкий леденец, отправил его в рот, не обращая внимания на приставшие к нему кусочки бумаги.

— Мисс Нетлшем говорит, что вы хозяин почти всех игорных домов в Доусоне, — сказал Лео таким тоном, словно обращался к обожаемому герою. — Это правда? А правда, что в Доусоне есть бандиты, как на старом Диком Западе?

Уже не впервые Лилли пришло на ум, что ее брат и сестра быстро получают образование, без которого вполне могли бы обойтись. Сначала Лотти называет Мариэтту легкомысленной, а теперь и Лео преспокойно рассуждает об игорных домах и вооруженных бандитах.

— Есть, конечно, отдельные головорезы, — сказал Джек, чтобы полностью не лишать Лео иллюзий, — но в целом Доусон — очень законопослушный город.

Лилли была рада услышать это. А вот как она относится к тому, что Джек Кулидж оказался Счастливчиком Джеком Кулиджем, профессиональным игроком, она еще не знала. Разобраться в этом просто не было времени, кроме того, хотя мисс Нетлшем и назвала его профессиональным игроком, она вполне могла и ошибиться. То, что Джек Кулидж, по его признанию, владеет игорными домами и барами, совершенно не означает, что он…

— Хочешь, научу тебя паре карточных фокусов? Он обращался к Лео, и Лилли моментально очнулась от своих грез.

— Нет! — отрезала она с такой злостью, что Джек удивленно поднял брови, а на лице Лео отразилось горькое разочарование.

— Прошу извинить, если я вас обидел. — Правда, на лице Джека не было и следа раскаяния. — Но если вы так настроены против азартных игр, мисс Сталлен, вам нелегко придется в Доусоне.

— Я не настроена против азартных игр, — возмущенно сказала Лилли. — Мой отец был ирландцем. Я выросла на скачках. Я просто считаю, что не стоит поощрять детей, показывая им карточные игры, только и всего — Я не собирался учить его играм. — В красивом, густом голосе зазвучала обида. — Я хотел показать ему пару карточных фокусов.

Лилли прекрасно сознавала, что в обычных обстоятельствах она, извинившись, немедленно лишила бы Лео общества мистера Кулиджа. Но обстоятельства были отнюдь не обычными. Если предчувствия ее не обманывали — а судя по тому, как колотилось ее сердце, они могли оправдаться, — Джек Кулидж будет играть очень важную роль в жизни Лео. Ему нужно только осознать, что шестилетние мальчики страшно впечатлительны и с ними нельзя разговаривать, как со взрослыми.

— Может, вы расскажете Лео о старателях, мистер Кулидж, — предложила она, понимая, что в присутствии Лео нужная ей беседа все равно не состоится.

— О старателях? — Он казался озадаченным, словно, несмотря на цепочку из самородков, золотоискатели были для него чем-то неизвестным.

— А вы сами старатель, мистер Кулидж? — с надеждой спросил Лео. — Мой папа хотел бить старателем.

Четыре года назад он хотел взять нас с собой на Чилкут-Трейл, когда была первая «золотая лихорадка», но он тогда очень болел.

— Папа умер полгода назад, — тихо вставила Лилли, пока Джек Кулидж не спросил, как сейчас себя чувствует их отец.

— Мне жаль. — В ею голосе прозвучало искреннее сочувствие. Джек нахмурился и, немного поколебавшись, присел на корточки, чтобы их с Лео глаза оказались на одном уровне. — Вы хотели узнать о старателях, молодой человек? — спросил он, надевая шляпу. — Ну, во-первых, должен сказать, что сам я не старатель и никогда им не был. Старатели еще большие игроки, чем те, кто играет в карты. Даже если они точно напали на жилу, они все равно сорвутся с места, если до них дойдет слух о возможности крупной наживы. Когда пришло известие, что в Номе, а это на самом дальнем западе, у Берингова моря, нашли много золота, старатели бросали свои прииски, где добывали золото корзинами, и спешили туда в надежде на еще большие богатства.

— Но почему они так делали? — удивленно спросил Лео. — Им могло не повезти в Номе, как уже повезло в Доусоне.

— Скорее всего так и было, — усмехнулся Джек Кулидж. — Но ты должен понять, малыш Лео, что старатели — люди не от мира сего. Они одержимы не самим золотом, а его поиском. Все они убеждены, что где-то, за следующей горой, на другом берегу реки их ждут куда более крупные самородки, чем те, что у них в руках. И поэтому, невзирая на трудности, они бросают уверенность ради мечты.

Теперь настала очередь Лилли нахмуриться. Если все золотоискатели были такими бездумными, то мужья из них никудышные. Она подумала о своих новых подругах.

Они заслуживали гораздо лучшей доли, чем описывал Джек Кулидж. Ей вспомнился Дэниел Бертон, старатель, фотография которого была помещена в «Экзэминере».

Мистер Бертон вел себя как вполне здравомыслящий человек. Обретя богатство, он не бросил его ради чего-то большего, но мифического. Он вернулся в Сан-Франциско, чтобы разумно вложить его.

— Поэтому мораль такова: не следуй их примеру, — говорил Джек Кулидж, обращаясь к Лео. — Это люди, которые тратят свою жизнь на поиски чего-то, чем не удовольствуются, даже когда это найдут.

Против такого совета Лилли возразить не могла. Радуясь, что Джек Кулидж оказался гораздо более ответственным человеком, чем показалось сначала, она сказала:

— Спасибо, что так разумно поговорили с Лео о старателях, мистер Кулидж. На борту «Сенатора» я услышала столько разговоров о золоте, что решила, будто все просто обезумели из-за него.

Он усмехнулся, и его сережка сверкнула на солнце, а причудливая цепь заискрилась.

— Какой смысл забивать вам головы мечтами, которые приведут к одним несчастьям, — произнес он, забавляясь, что вещает с важным видом, словно школьный учитель. Но только он хотел вернуться к вопросу, почему она плывет в Доусон и что собирается там делать, как заметил, что рядом с ним переминается с ноги на ногу молодой матрос, старавшийся поймать его взгляд. — Да? — спросил Джек.

— Капитан хотел бы переговорить с вами, мистер Кулидж. Он на капитанском мостике, сэр.

Джек подавил раздражение. Он наслаждался беседой с восхитительно-наивной мисс Сталлен. Приятное разнообразие после обычной пустой болтовни с представительницами прекрасного пола. В то же время это их первый день в море. У него еще будет масса возможностей поговорить с ней.

— Прошу меня извинить, — сказал он к ее искреннему сожалению. — Возможно, в следующий раз, когда мы встретимся на палубе, вы позволите мне немного рассказать вам о Доусоне.

— С удовольствием, мистер Кулидж, — сдержанно проговорила Лилли, но ее глаза сияли, соперничая с блеском цепочки на его жилете. — До свидания.

Держа Лео за руку, она встала и смотрела вслед Джеку, пока он удалялся в направлении капитанского мостика. Мужчины, мимо которых он проходил, замолкали при его приближении и с удвоенной энергией возобновляли разговор, когда он уже не мог их слышать. Они явно говорили о нем, и Лилли было очень интересно, что именно.

Но не успела она пройти мимо них сама и, возможно, подслушать обрывки разговоров, как молодой матрос обратился к ней со странной ноткой в голосе:

— Я и не знал, что вы приятельница мистера Кулиджа, мисс Сталлен.

Лилли обернулась к нему. Он, конечно, очень помог ей при посадке на пароход, но это не давало ему права заводить с ней беседу, словно они давно знакомы.

— Вы и не могли знать, — холодно ответила Лилли.

Поверх его плеча она увидела приближавшуюся Мариэтту. Недоумевая, где же Эди и Лотти, она понадеялась, что Мариэтта хотя бы не оставила их в компании какой-нибудь танцовщицы, на поиски которых они отправились.

— Я просто удивился, — не отступал матрос. — Я подумал, что вы одна из девушек Пибоди, а не танцовщица из…

Лилли не стала его слушать. Она пошла к Мариэтте, встревоженно спрашивая:

— А где Эди и Лотти? Ты их, случайно, не потеряла?

— Нет. — Мариэтта с интересом оглядела молодого матроса, которого сильно расстроило ее появление: он явно надеялся на более продолжительный разговор с Лилли с глазу на глаз. — Они играют в кольца на корме.

Матрос, осознав, что упустил идеальную возможность упрочить свое знакомство с Лилли, одарил ее пылким взглядом и нехотя удалился.

— Мне кажется, ты одержала победу, — заметила Мариэтта, удивляясь, что такой ладный мужчина полностью проигнорировал ее собственное присутствие.

На какую-то секунду Лилли подумала, что Мариэтта видела ее со Счастливчиком Джеком, но потом девушка добавила:

— А у твоего воздыхателя есть на руке татуировка в виде змеи?

Все еще думая об обещании Джека Кулиджа найти ее снова и порозовев при этой мысли, Лилли ответила:

— Не знаю, Мариэтта Вероятно. Разве не у всех матросов есть татуировка в виде змеи?

Мариэтта широко улыбнулась.

— Ну конечно, у всех, — весело сказала она, уверенная, что румянец Лилли оказывает на ее нежные чувства к молодому мускулистому моряку. Она привычным движением, словно была подругой Лилли с детства, взяла ее под руку. — А теперь расе кажи мне, почему ты плывешь в Доусон от агентства Пибоди, когда девушка с твоей внешностью, даже не стараясь, могла бы отхватить себе богатого мужа во Фриско?

В живости Мариэтты было нечто, располагающее к откровенности, и Поэтому, пока они прогуливались по палубе, обходя группы увлеченных разговорами мужчин, Лилли стала рассказывать.

— Два года назад умерла моя мать, а еще через полтора года не стало и отца. Мамина сестра и ее муж взяли нас к себе, но из-за ужасного характера дяди жить там было невыносимо. Там все были несчастны, даже моя тетя. — Она замолчала, сознавая, что не испытывает ни малейшего раскаяния в том, что так бесцеремонно увела Лео и Лотти из дядиного дома.

— И? — увлеченная ее рассказом, подбодрила Мариэтта.

Проверив, что Лео ее не слышит, уйдя в, свои фантазии и воображая себя паровозом, она просто ответила:

— У дяди с тетей нег своих детей, и я услышала, как дядя говорил о своем намерении сменить фамилию Лео на свою и воспитать его как сына. Он знал, что я не позволю ему осуществить его планы, и поэтому вчера утром под надуманным предлогом приказал мне оставить его дом. — Ярко-синие глаза девушки потемнели. — Он никогда не позволил бы мне вернуться. Если бы я немедленно не забрала из его дома детей, у меня могло не оказаться другой такой возможности.

— И увезти из Фриско тоже?

— Я не собиралась уезжать из Сан-Франциско. Я хотела найти работу, снять квартиру. Но когда поняла, что это невозможно, пошла в брачное агентство Пибоди…

— И поднялась по трапу «Сенатора»!

Лилли засмеялась.

— Да. И пока об этом не жалею.

Мариэтта искоса посмотрела на нее.

— Можешь и пожалеть, — проницательно заметила она, — когда мы прибудем на место.

Впереди, на корме, Лилли увидела игравших в кольца Лотти и Эди. Соломенная шляпка Лотти кое-как держалась на макушке, голубые ленточки развевались на ветру.

Эди, невысокая и полненькая, заливисто смеялась, вся ее застенчивость исчезла, когда она нашла подругу, подходящую ей по развитию.

Лилли увлекла Мариэтту к поручням. Их беседа могла прерваться в любой момент, едва к ним подошли бы Лотти или Лео, а девушке нужно было еще кое-что выяснить.

— Ты имеешь в виду брак с одним из мужчин, которые ждут невест Пибоди? — спросила она, нахмурившись в ожидании неприятного ответа.

Мариэтта кивнула, заплясали свесившиеся на лоб кудряшки.

— Да. Эти самые мужчины — ложка дегтя в бочке меда, тебе не кажется?

Лилли не знала, что и ответить. Это действительно было бы так, если бы ей пришлось выйти за одного из них, но она теперь надеялась избежать такой участи. Лилли никогда не считала себя шальной девчонкой, но со вчерашнего вечера перед ней забрезжил просвет в мрачном будущем. Не могло быть простым совпадением, чтобы мужчина ее мечты плыл в Доусон тогда же, когда она направилась на Аляску столь удивительным образом. Их случайную встречу на улице и то, что оба они находились теперь на «Сенаторе», можно было назвать только судьбой. Предначертанием.

Интересно, сколько из этого можно открыть Мариэтте? Она не могла сказать ей, что уже встретилась с клиентом Пибоди, за которого хочет выйти, потому что, как только Мариэтта увидит Джека Кулиджа, она сразу же поймет, что никакой он не клиент Пибоди и никогда им не будет Но такой пустяк не може! помешать судьбе. Она вспомнила огонь в его смеющихся глазах, когда он обещал найти ее снова и рассказать о Доусоне. И она уже знает, что он ответит, когда она скажет ему, что путешествует как невеста Пибоди.

— Знаешь, я не уверена, что выполню свой контракт, когда мы приедем на место, — проговорила она, чувствуя, что не может доверить свой секрет Мариэтте. — Думаю, я могу удачно выйти замуж и другим способом.

Мариэтта так широко распахнула свои и без того слегка навыкате глаза, что стала похожа на мартышку. Они еще и суток не плывут на «Сенаторе»! Или мисс Лилли Сталлен — самая шустрая из известных ей девиц, или они с ее морячком уже где-то встречались — Да ты прямо темная лошадка! Такая чопорная и добропорядочная, вот уж никогда бы не подумала — Но, произнося эти слова, она поняла, что ошибается Выражение лица ее новой подруги указывало на скрытый огонь, линия подбородка говорила о твердом, если не об упрямом характере Мариэтта рассмеялась:

— Наверное, и я тебе признаюсь. Как и у тебя, у меня нет ни малейшего намерения выходить замуж за небритого, седого, изголодавшегося по женщинам старателя. Сойдя в Доусоне, я сразу же направлюсь в ближайший танц-холл.

Лилли не знала, что вызвало у нее большее отвращение: нарисованный Мариэттой образ будущего мужа или ее решение немедленно по приезде искать танц-холл.

— Но зачем? — спросила она, с ужасом предчувствуя ответ и надеясь, что ошибается.

— Чтобы стать танцовщицей, разумеется, — ответила Мариэтта голосом, полным сладкой убежденности. — Танцовщицы — единственные разумные женщины на Клондайке. Ты помнишь, что говорила о них Сьюзен Бамби? Они редко выходят замуж, потому что им по вкусу веселая жизнь да золотые самородки. Что ж, веселая жизнь и самородки — это как раз по мне.

Глядя на нее, Лилли ни на минуту в этом не усомнилась. Тогда как Кейт Солуэй, Сьюзен Бамби и мисс Нетлшем одевались респектабельно — аккуратные блузки и строгие юбки — и даже убогая одежда Летти и Эди была строгой и простой, наряды Мариэтты обращали на себя внимание своей вульгарностью. Вчера она была в темно-розовом, которое ужасно не сочеталось с ее огненными волосами. Сегодня на ней красовалась вся в рюшах лиловая блузка, столь же щедро украшенная оборками бирюзовая юбка и бежевые ботиночки.

— Но если ты станешь танцовщицей, мы даже не сможем показать, что знакомы с тобой, — запротестовала Лилли, говоря о непререкаемом законе общества.

— Такие, как мисс Нетлшем, никогда и слова мне не скажут, — согласилась Мариэтта, ничуть не опечаленная такой перспективой. — Но и я не заплачу. А вот ты, я уверена, не перестанешь со мной разговаривать. И Эди тоже, и Кейт Солуэй. Или Летти.

* * *

В одной из самых роскошных кают «Сенатора» красивая зрелая женщина с волосами гораздо более яркими, чем у Мариэтты, и к тому же натурального цвета говорила Джеку Кулиджу:

— Мне бы хотелось подружиться с мисс Сталлен и дать ей несколько советов, как жить в Доусоне, но, если я это сделаю, все решат, что она собирается работать в «Золотом самородке» или «Золотой жиле» и по приезде в город от ее репутации ничего не останется.

Джек сидел в удобном плетеном кресле с подушками, скрестив ноги на розовом атласном пуфике, который стоял перед туалетным столиком. При этих словах он выдохнул ароматное колечко синего сигарного дыма.

— Думаю, ты права, Китти, и мне чертовски жаль.

Мне кажется, что мисс Лилли Сталлен не помешал бы откровенный совет именно женщины. Она явно никогда раньше не была в городе первопроходцев, не говоря уже о прииске.

— Она привыкнет, — сухо произнесла Китти. — Может, там ее уже ждет покровитель. Капитан говорит, что на борту у него полдюжины невест Пибоди.

Джек покачал головой.

— Она не с ними. У нее маленький брат, а путешествует она вместе с наставницей из доусоновской школы.

— Тогда, может быть, мисс Сталлен тоже учительница, — предположила Китти, содрогаясь при мысли о столь скучной респектабельности. — Сердце мое, тебя не затруднит помочь мне расстегнуть корсет? Зачем мне терпеть такие муки, когда меня никто, кроме тебя, не видит?

* * *

— Ну и что ты о них думаешь? — угрюмо осведомилась Летти, когда Лилли с облегчением уселась на нижнюю полку.

— О ком? — Лилли принялась расшнуровывать ботинки. Нервное напряжение предыдущего дня наконец стало сказываться, и она знала, что уснет как убитая, едва ляжет.

— О других. Об этой задаваке мисс Нетлшем, о похожей на мужчину Бамби и вертихвостке мисс Рипер?

Лилли сняла ботинки.

— Мне они понравились, — сказала она, забираясь на полку с ногами. — Хотя, наверное, кроме мисс Нетлшем, — быстро добавила Лилли, увидев, как мрачное выражение лица Летти сменилось искренним удивлением.

Летти убрала со лба прядь волос.

— Они все такого высокого мнения о себе, — кисло сказала она, теребя дешевую ткань своего платья.

У Летти был такой несчастный голос, что Лилли оставила намерение сразу же отойти ко сну. Какими бы разными ни были девушки, между ними почти сразу же установились дружеские отношения. И только Летти упрямо не проявляла дружелюбия, не приняв участия в утренней беседе, за исключением успокаивающего замечания в адрес Эди.

Лилли внимательнее присмотрелась к подруге, в первый раз заметив синяки под глазами и ужасную худобу.

Под изношенной, черничного цвета тканью ее платья торчали ключицы, а запястья и лодыжки были тоненькие, как палочки. Очевидно, что до плавания на «Сенаторе» жизнь Летти была полна лишений, и Лилли внезапно поняла, что мрачной девушка была оттого, что никто никогда ее особенно не любил и ей казалась, что весь мир против нее.

— Нет, — мягко проговорила Лилли, постаравшись, чтобы в ее голосе не прозвучало и нотки осуждения. — Ты не так их поняла, Летти. Ни одна из них не считает себя выше других. Кейт нервничает больше, чем показывает. Сьюзен болезненно переживает, что она не такая красивая, как ты, или Кейт, или Мариэтта. А у Мариэтты вообще нет на свой счет никаких иллюзий. Она просто такая, какая есть.

Летти перестала теребить платье.

— Мне с ними неуютно, — выпалила она. — Кейт Солуэй разговаривает как учительница в воскресной школе, а Сьюзен Бамби думает, что знает все на свете.

— Возможно, Кейт Солуэй и в самом деле учительница воскресной школы, но это не значит, что она о себе высокого мнения. А Сьюзен на самом деле воспитательница, и от нее трудно ожидать другой манеры говорить.

— Ну да, наверное. — Голос Летти сделался ворчливым. — Но они обе такие благонравные, что я не представляю, как они выдержат аукцион и пойдут к тому, кто даст самую большую цену.

У Лилли глаза на лоб полезли.

— Аукцион? — переспросила она. — Аукцион? Ты это о чем, Летти? Никого не будут выставлять на аукцион!

Служащий брачного агентства мистер Нельсон представит их джентльменам, которые искали себе через агентство жен.

Летти посмотрела на нее с жалостью.

— Ты что, правда думаешь, что так и будет? Разве ты не слышала, что сказала тебе за завтраком Сьюзен Бамби? Она сказала, что вряд ли кто выберет тебя с приданым в виде двух детей.

— Быть выбранным — это совсем не аукцион. И Сьюзен Бамби наверняка не позволит выставить себя на всеобщее обозрение. Для нее это слишком опасно. Что, если никто ничего за нее не предложит? — Она передернулась от одной этой мысли. — Сьюзен уж точно не станет так унижаться. Она слишком интеллигентна для этого.

— Да что ты? — Летти опустила ноги на пол и села, наклонившись вперед и сцепив руки между коленей. — По Клондайку бродят тысячи мужчин в надежде разбогатеть. Как и все остальные, они мечтают о тех удобствах, которые может обеспечить жена, но только вот почтенные женщины Британской Колумбии встречаются там так же редко, как пингвины в Сахаре. Поэтому-то брачное агентство Пибоди и наладило такое успешное дело, как поставка туда респектабельных женщин, которые не могут позволить себе быть слишком разборчивыми. И когда мы приедем в Доусон, мужчины будут выбирать — не мы.

— А что ты имела в виду под женщинами, которые не могут быть слишком разборчивыми? — с возмущением потребовала ответа Лилли. — Я не отношусь к этой категории! И Мариэтта к ней никак не относится, и Кейт не может…

— Да что ты? — снова возразила Летти, — Для того чтобы отчаяться и обратиться в агентство Пибоди, не обязательно быть уродиной Готова спорить, у тебя выбора не бы 10, ведь так? А уж у малышки Эди и подавно. Сомневаюсь, чтобы у бойкой мисс Ривер было хотя бы намерение выйти замуж. Кейт Солуэй так и не сказала, почему едет в Доусон, но, можешь не сомневаться, другие варианты у нее, видимо, были еще ужаснее. У меня так точно.

В голосе девушки прозвучало столько горечи, что Лилли захотелось спросить, от чего же она сбежала, но Летти не дала ей такой возможности.

— Так что, когда мы попадем в Доусон, — грубо сказала она, — мистер Нельсон распорядится нами, как сочтет нужным и к наибольшей финансовой выгоде своей работодательницы.

— Никакого аукциона не будет. — Голос Лилли звучал твердо.

Хотя сама она, как и Мариэтта, не собиралась выходить за одного из клиентов Пибоди, она даже и помыслить не могла, что с ее новыми подругами обойдутся таким немыслимым образом. Она не верила этому. Ни на минуту.

— Подожди — увидишь, — мрачно проговорила Летти. — Мы всего лишь скот на рынке. Миссис Пибоди — не кто иная, как торговка белыми рабами, только в другом обличье.

Лилли оставила попытки переубедить ее. Когда они приедут, Летти сама увидит, что все будет по-другому. Лилли закрыла глаза. Она с рассвета была на ногах и нуждалась в отдыхе. Она поспит, хотя бы полчаса.

Образ Джека Кулиджа встал перед ее мысленным взором. Как удивительно добр он был к Лео! Не всякий мужчина снизошел бы до разговора с шестилетним мальчиком так, как это сделал он. Она была рада, что Джек не старатель, особенно если все они были небритые и седые, как сказала Мариэтта. Поначалу Лилли была шокирована, узнав, что он профессиональный игрок, но потом, вспомнив, что и ее отец был игроком, быстро примирилась с этим открытием, особенно учитывая, что отец никогда не допускал, чтобы игра наносила ущерб его семье.

Лилли блаженно улыбнулась, но в тот момент, когда она уже начала погружаться в сон, в ее затуманенном усталостью мозгу всплыла еще одна мысль. Мариэтта, а может, Эди или Кейт, кажется, говорили в связи с Джеком про какую-то танцовщицу. Но что же именно они говорили? Вспомнить она не смогла.

* * *

— Не знаю, как вы это выносите, — обратилась к Лилли мисс Нетлшем, поймав ее вечером у трапа, ведущего на штормовой мостик. — Делить каюту с этой кошмарной Ривер или отсталым ребенком, которого она, похоже, взяла под свое крыло, — уже испытание, но плыть вместе с этой простолюдинкой, грязной…

Сразу же поняв, что мисс Нетлшем говорит о Летти, Лилли резко ответила:

— Летти бедна, но она не грязная.

Мисс Нетлшем поправила рукой, затянутой в лайковую перчатку, шифоновый шарф, который удерживал на ее голове шляпку.

— У вас, должно быть, очень плохое зрение, мисс Сталлен, если вы считаете, что немытые волосы можно назвать бедными.

С этим было трудно спорить, и Лилли не стала и пытаться, Оставив детей играть со Сьюзен Бамби, она прогуливалась по палубам в надежде повстречать Джека Кулиджа. Если это произойдет в присутствии мисс Нетлшем. встреча пройдет впустую, и Лилли горела желанием от нее отделаться.

— А эта Ривер! — передернулась мисс Нетлшем совсем не от холода, хотя вечерний бриз был довольно-таки свежим. — Находясь в обществе этой женщины, мы погубим свою репутацию. Вы знаете, что сегодня утром она заговорила с Китти Дафресн? На людях!

Лилли поплотнее запахнула воротник своего пальто.

Высокой, широкоплечей фигуры в фетровой шляпе видно не было, а хорошие манеры требовали терпеть мисс Нетлшем.

— А кто такая Китти Дафресн? — вежливо спросила Лилли, не представляя себе, как мисс Нетлшем справится с тяготами жизни в лагере старателей.

Ноздри мисс Нетлшем возмущенно раздулись.

— В свое время Китти Дафресн была самой скандально известной танцовщицей в Доусоне. Теперь от имени своего любовника она набирает танцовщиц для «Золотого самородка» и всех других сомнительных дансингов, баров и кошмарных игорных домов, которыми он владеет.

Слова «игорные дома» привлекли внимание Лилли.

Хотя у нее не было ни малейшего сомнения, что бары Джека Кулиджа окажутся не кошмарными, а великолепно налаженными заведениями, вполне возможно, что владелец «Золотого самородка» был его деловым конкурентом.

— А откуда вы столько знаете о некоторых жителях Доусона, мисс Нетлшем? — спросила она, заинтригованная. — И кто этот человек, который владеет столькими «кошмарными игорными домами»?

За шелковисто-серыми волнами Тихого океана побережье Британской Колумбии казалось фиолетовым на фоне сумеречного неба" Мисс Нетлшем резко повернула в обратную сторону, вынудив Лилли смотреть теперь на открытый океан.

— В самом деле, мисс Сталлен! Я удивлена, что вы об этом спрашиваете, ведь он на борту этого корабля! Вы, должно быть, ходите, закрыв глаза и заткнув уши! Это, разумеется, Счастливчик Джек Кулидж. Хотя как можно считать счастливчиком человека, с которым не станет знаться ни один уважающий себя джентльмен, не представляю!

 

Глава 5

Ничего не соображая, Лилли смотрела на бескрайнюю бархатистую поверхность Тихого океана. Говорит ли мисс Нетлшем истинную правду или просто повторяет злобные и лживые слухи и сплетни? В конце концов, Джек Кулидж открыто признал, что он профессиональный игрок и владеет множеством баров в Доусоне. Она уже примирилась с этим фактом, а что до мисс Нетлшем, так она любой игорный дом назовет кошмарным. Нет, не из-за этого, а из-за упоминания в связи с Джеком об этой женщине, которая явно плывет с ним на «Сенаторе», палуба зашаталась под ногами Лилли.

— Вы сказали, мисс Дафресн нанимает танцовщиц для заведений мистера Кулиджа? — спросила она, стараясь, чтобы голос прозвучал холодно и безразлично.

— Я бы употребила слово «поставляет», — едко сказала мисс Нетлшем. — Она, без сомнения, нашла золотую жилу, заведя разговор с мисс Ривер. Едва я увидела эту девицу, как сразу поняла, что она направляется в Клондайк-Сити.

— Значит, мисс Дафресн работает на мистера Кулиджа? — не отставала Лилли; палуба под ногами начала выравниваться. — И где этот Клондайк-Сити? Никогда о нем не слышала. Он рядом с Доусоном?

Штормовой мостик был небольшим, и они снова были вынуждены довернуть в обратную сторону. В бледных северных сумерках светлая, как альбинос, мисс Нетлшем казалась совсем прозрачной. Она поднесла затянутую в перчатку руку ко рту, деликатно кашлянула и сказала:

— Вы и не могли слышать о Клондайк-Сити, мисс Сталлен, потому что в обычных обстоятельствах о нем никогда не упомянули бы в приличной беседе. Клондайк-Сити — это… — она понизила голос почти до шепота, — квартал красных фонарей в Доусоне.

Глаза Лилли полезли на лоб. Заявления мисс Нетлшем становились все более дикими и не укладывались в голове. Она явно никогда в жизни не была ни в баре, ни в дансинге, но, однако же, описывала игорные дома Джека Кулиджа как кошмарные. Только на том основании, что Китти Дафресн работает на Счастливчика Джека, она сделала вывод, будто эта женщина его любовница. И теперь, никогда раньше не бывав в Доусоне, она категорично заявляет, что один из районов города, называемый Клондайк-Сити, — это квартал с дурной репутацией.

— Но откуда вы-то это знаете? — облекла Лилли в слова свои мысли. — Вы же никогда не были в Доусоне!

— Моего брата можно считать мэром Доусона, — высокомерно ответила мисс Нетлшем. — Джентльмен, за которого я выйду замуж, его близкий друг. Три года назад Доусон, возможно, и был городом грубых первопроходцев, но поверьте, мисс Сталлен, теперь там есть и аристократия.

Лилли не стала даже уточнять, является ли брат мисс Нетлшем светочем так называемой аристократии Доусона.

Она знала, какой получит ответ. Еще она знала, что зря теряет время, надеясь на встречу под луной с Джеком Кулиджем. Из бара внизу доносился грубый хохот, там мужчины играли в покер и рамми. Без сомнения. Счастливчик Джек тоже играл или бросал кости. Надо смириться и пойти спать. Утром она спросит у Сьюзен Бамби, что та знает о Джеке Кулидже и его бизнесе. Сьюзен — гораздо более надежный источник информации, чем мисс Нетлшем. Сьюзен жила в Доусоне, она — старожил.

— Доброй ночи, — решительно проговорила она, зная, что истинной аристократией Доусона являются старожилы, и сомневаясь, знакома ли вообще мисс Нетлшем с этим словом.

* * *

Тихонько войдя в каюту, Лилли увидела, что все, даже Летти, крепко спят. Девушка вытащила большой палец Лео у него то рта, подоткнула одеяло Лотти. Затем переоделась в хлопчатобумажную ночную рубашку и забралась на полку над Летти.

Возможно, из-за дневного отдыха сон не шел. Она старалась представить себе, что делается в доме Мосли.

Теперь уже дядя точно убедился, что она забрала с собой Лео и Лотти. Что он предпринял? Нанял кого-нибудь заняться их поисками? Заявил в полицию как о пропавших? Обратился к адвокату, чтобы каким-нибудь образом потребовать их возвращения? Зная своего дядю, она могла предположить, что он предпринял все эти три меры разом. И уж наверняка он сделает так, чтобы она не могла вернуться в Сан-Франциско на законных основаниях, заботясь о Лео и Лотти.

Лилли повернулась на бок, пытаясь не обращать внимания на качку. А как же быть с измышлениями мисс Нетлшем, что Китти Дафресн — любовница Счастливчика Джека? А если это правда? Лилли ударила в подушку кулаком, чтобы разгладить неудобный ком. Если она ошибалась насчет судьбы и предначертаний, тогда что ей остается? От неотвратимо всплывшего ответа ей стало нехорошо. Придется выполнить обязательства перед брачным агентством Пибоди — выйти замуж за человека, которого не знает и, возможно, никогда не захотела бы узнать.

Спала она беспокойно, и к тому времени, как Лео разбудил ее, потребовав вывести на палубу, Лилли так и не нашла решения своей проблемы. Вряд ли она могла последовать примеру Мариэтты и стать танцовщицей, И наняться в учительницы она не могла, потому что воспитатели и учителя маленькой доусонской школы назначались суперинтендантом по образованию Юкона. А суперинтендант вряд ли назначит такого неквалифицированного человека, как она.

— Ну пойдем, — нетерпеливо потребовал Лео, потянув ее за руку. — Тут душно. Я снова хочу поговорить со Счастливчиком Джеком. Я хочу, чтобы он научил меня карточным фокусам. Пожалуйста, Лилли, разреши ему научить меня карточным фокусам!

При мысли о том, что она может встретиться с Джеком Кулиджем, вышедшим на раннюю утреннюю прогулку, Лилли стала искать в своем саквояже свежую блузку. Она остановила свой выбор на карамельно-коричневой, с высоким воротником и пышными рукавами с тугими манжетами.

— Ну идем же, — все канючил Лео, пока она заправляла блузку в шерстяную кремовую юбку. Не обращая внимания на брата, зашнуровала свои тщательно начищенные коричневые ботинки, с легкой завистью вспомнив бежевые ботиночки Мариэтты. Бежевый цвет идеально сочетался с карамельным и кремовым.

— Сегодня у нас может быть стоянка, — вещал Лео, обеими руками ухватившись за дверную ручку. — Мисс Бамби говорит, что «Сенатор» остановится в Сиэтле, чтобы взять пассажиров и топливо. Если можно будет сойти на берег, можно я пойду с мисс Бамби? У нее всегда есть конфеты, и она рассказывает такие чудесные истории про чичако, машеров и старожилов.

Лилли понятия не имела, что такое чичако и машер.

Она расчесала свои густые, иссиня-черные волосы и уложила их в аккуратный узел на макушке, закрепив с помощью черепаховых шпилек. Оставив без внимания просьбу Лео насчет карточных фокусов она сказала:

— Расскажи мне про чичако. Это что, местная птица?

Или название индейского племени?

Лео захихикал.

— Вот глупая, — сказал он, когда они вышли из каюты и направились по коридору к ближайшему трапу. — Чичако — это новичок. Тот, кто никогда не был на Аляске. А машер — это тот, кто давно ищет золото, но не разбогател.

Утренний воздух был свежим и душистым, уже предвещавшим дневную жару.

— Это Британская Колумбия, — со знанием дела заявил Лео, указывая на зеленый изрезанный берег. — Я знаю, потому что мисс Бамби сказала, что сегодня мы будем плыть вдоль берегов Британской Колумбии. А как только мы войдем во Внутренний пролив, то окажемся на настоящем севере! Мисс Бамби говорит, что мы увидим индейские поселения, и форты, и…

Лилли остановилась, слушая. Она была рада, что Лео привязался к этой образованной женщине, которая помогает просвещать мальчика, но ее занимали гораздо более важные вещи, чем пейзажи и достопримечательности. Ей нужно было узнать, вела ли она себя как глупая школьница, поверив, что Счастливчик Джек — ее судьба.

А единственный способ выяснить это — сказать ему, что она невеста Пибоди. По его реакции она узнает, подвела ее интуиция или нет. И если он проявит полное безразличие… Если он останется безучастен, тогда ей предстоят очень серьезные раздумья.

* * *

— Ты готов целыми днями вести разговоры на палубе, дорогой, — проговорила Китти Дафресн, откидываясь на подушки совсем другого качества, чем те, которыми довольствовались Лилли и ее подруги. — Я не выйду отсюда, пока мы не доберемся до Скагуэя. Я с кораблями не очень-то лажу. Слишком уж они непредсказуемы.

Джек усмехнулся. Он сидел на краю кровати Китти ч одних трусах, а когда наклонился за шелковыми носками и сшитыми на заказ в Лондоне туфлями, литые мышцы его плеч пришли в движение.

Китти глубоко, удовлетворенно вздохнула Она была рада, что возвращается в Доусон, потому что Доусон был домом. Но их путешествие в Лондон, Париж и Рим стало для нее откровением Замки, виллы и палаццо, которые они увидели, были настоящими, некоторые из них были построены триста или даже четыреста лет назад, не то что имитации, возведенные за несколько сумасшедших, полных шального золота недель.

Пока Джек надевал белоснежную сорочку, манжеты и грудь которой были отделаны кружевами, Кипи размышляла над тем, что, за исключением нескольких мелких инцидентов, Джек очень хорошо вел себя в Европе.

Была одна небольшая неприятность, когда в Англии настоящая аристократка голубых кровей проявила неподобающую леди настойчивость. И почему некоторые женщины не понимают слова «нет», Китти не могла взять в толк. Как бы то ни было, двадцатилетняя леди Сара Данвуди последовала за ними из Лондона в Париж, настолько уверенная, что Джек встретит ее с любовью, что временами смотреть на все это было очень грустно. Вспоминая этот эпизод, Китти недоуменно покачала головой Она по-матерински утешила расстроенную девушку, дала ей пару советов, которые той следовало бы услышать от своей матери, и отправила домой опечаленной, но немного набравшейся ума женщиной; Китти уже не раз приходилось помогать таким образом девушкам и, без сомнения, еще не раз придется в будущем.

— Вчера ко мне пристала одна девица, которая хочет стать танцовщицей, — сказала она, выбрасывая леди Сару Данвуди из головы и расправляя складки своего неглиже из шелка цвета слоновой кости так, чтобы они как можно выгоднее оттеняли сливочную кожу ее груди. — Ее зовут Мариэтта Ривер, и она очень живая. И класс в ней чувствуется. Единственный недостаток — она путешествует как девушка Пибоди, и, если я ее возьму, тебе придется выкупить ее у Джоша Нельсона.

Она скорчила гримаску при упоминании имени Нельсона и театрально передернулась Неглиже, соскользнув еще ниже, обнажило торчащий темно-розовый сосок.

Засовывая в жилетный карман золотую цепочку, Джек посмотрел на Китти и ухмыльнулся. В свои тридцать пять она была в восхитительной форме. Если она думает нанять эту Ривер для «Золотого самородка», то девица тоже должна быть в хорошей форме.

— Буду рад спасти женщину из жадных лап Нельсона, — сказал он, надевая прекрасно сшитый пиджак, а ворот сорочки оставляя незастегнутым. — Как она выглядит? Если я смогу ее узнать, то сообщу тебе свое мнение.

— Маленькая. Довольно странное лицо, но привлекательно странное. Темно-зеленые глаза. Широкий рот. Огненно-рыжие волосы и совершенно немыслимая прическа. Вчера на ней была ли новая блуза и бирюзовая юбка.

Если она хоть вполовину такая, какой я се представляю, то сегодня на ней будет надето что-нибудь другое, столь же дешевое, но и ослепительное.

— Она как будто не похожа на обычных девиц Пибоди, — сказал Джек, которого позабавило описание. — Интересно, о чем думает Эми Пибоди? Она должна понимать, что такая экзотическая птичка полетит своим путем.

Китти пожала плечами.

— Эми же все равно получит свой куш, — резонно заметила она вслед Джеку.

Взявшись за дверную ручку, он обернулся:

— Только если я решу, что товар стоит выкупа.

— Ну конечно! — Губы Китти тронула улыбка. В том, что касалось девочек для «Золотого самородка», решала она, и они оба это знали. — Не разбивай там ничьих сердец, — напутствовала она Джека, который, еще раз обернувшись в дверях, послал ей воздушный поцелуй.

— Я буду пай-мальчиком. Сегодня у меня запланирован только один дурной поступок — научить маленького Лео Сталлена играть в покер.

— Мне послышалось, ты сказал, что его сестра вышла из себя, когда ты предложил научить малыша карточным фокусам? — Темно-розовый сосок дразняще дрогнул, когда она поудобнее откинулась на подушки.

Джек улыбнулся еще шире. Она сознательно соблазняет его, чтобы он побыл с ней подольше? Если так, то у нее ничего не выйдет. Несмотря ни на какие соблазны, он хотел подышать свежим морским воздухом. И поразвлечься освежающей наивностью Лилли Сталлен.

— То были простые трюки. Теперь я собираюсь научить его чему-то полезному.

Китти расхохоталась и швырнула в Джека подушку.

Чему-то полезному! Скорее, он собьет мальчика с пути истинного.

Китти запахнула неглиже, прикрыв выглядывавший сосок. Ну да ладно, лишь бы не погубил его сестру. В ближайшее время ей совсем не хотелось утешать еще одну плачущую женщину. Китти взяла конфету из лежавшей рядом коробки бельгийского шоколада. Самое главное, чтобы он не разбил ее собственное сердце. А после столь долгого времени, которое они были вместе, после всего, через что они прошли, она была абсолютно уверена, что этого никогда не случится.

* * *

Когда Лилли привела Лео и Лотти в переполненную столовую на завтрак, мисс Нетлшем нигде не было видно.

— Она, видно, и в самом деле решила не показываться с нами на людях, — криво усмехнувшись, сказала Кейт Солуэй, наливая Лео молоко.

— Вчера вечером она разговаривала с Лилли, — желая помочь, сказала Эди — Я точно знаю, потому что они гуляли по штормовой площадке, а я сидела под лестницей.

При этом заявлении паза Лилли чуть расширились.

Слава Богу, она не наслаждалась там свиданием с греческим богом!

— Один хороший человек сказал мне вчера, что нам очень повезло, — доверительно сообщила Эди, наверстывая свое молчание предыдущим утром. — Мы будем в числе первых пассажиров новой железной дороги. Он сказал, что бояться нечего, но я все равно боюсь. Я никогда не ездила на поезде, а он сказал, что поезда ездят быстро.

— Я подержу тебя за руку, милая, — сказала Мариэтта, намазывая маслом большой кусок хлеба. Сегодня на ней была ярко-желтая блузка и оранжевая юбка.

Лилли пришло в голова, что сейчас самое подходящее время прояснить условия их путешествия. Она до сих пор даже не знала, где оно заканчивается.

— А что это за дорога? — спросила она, накладывая Лотти жареного бекона. — Откуда и куда идет?

— В Доусон, конечно, как же вы не понимаете, — захихикала Эди. — Даже я это знаю!

— Мы высадимся в Скагуэе, — сказала Мариэтта, надеясь, что до Скагуэя ей еще представится возможность поговорить с Китти Дафресн. Та дала понять, что Мариэтта могла бы стать танцовщицей, но пока еще не предложила работу. — Оттуда мы едем на поезде — через Белый перевал до Уайтхорса.

— От Уайтхорса начинается судоходная часть Юкона, — добавила Сьюзен Бомби, не расставаясь со своей привычной ролью наставницы.

— И оттуда мы плывем по Юкону до Доусона. — Глаза Мариэтты озорно засверкали. — Прямо как Клеопатра и ее служанки, которые плыли по Нилу, — сказала она, заставив Эди снова захихикать, а Сьюзен Бамби густо покраснеть.

Лотти первой заметила, что Лилли стала объектом внимания со стороны одного из пассажиров. Она стиснула руку сестры.

— На тебя смотрит один человек, — прошептала она. — Мужчина за соседним столом, волосы у него почти такого же цвета, как у Мариэтты.

И хотя здравый смысл подсказывал ей, что это описание никак не применимо к Джеку Кулиджу, сердце у Лилли замерло. Она с надеждой посмотрела на соседний стол, но в глазах, с которыми она встретилась взглядом, не было ни смешинки, ни золотых искорок. Они принадлежали рыжеволосому мужчине, на которою накануне указали как на освобожденного на поруки преступника. Разочарованная, Лилли уткнулась в свою тарелку.

— Он продолжает на тебя смотреть, — сказала Лотти. Ты думаешь, он считает, что знает тебя?

— Я думаю, он хотел бы с ней познакомиться, — лукаво проговорила Мариэтта. — И думаю, я не возражала бы, пожелай он познакомиться поближе со мной! Ты видела, какие у него широкие плечи? Просто настоящий Геракл.

— Он преступник, — резко отозвалась Лилли. — Его отпустили на поруки при том условии, что он начнет новую жизнь на дальнем севере.

Когда все головы за единственным женским столом повернулись в сторону мужчины, объект их интереса вернулся к своему завтраку.

— Ты думаешь, он ограбил банк? — распахнув глаза, прошептала Эди. — А может, он убийца?

— Я думаю, нам не стоит говорить о нем, он может нас услышать, — разумно посоветовала Кейт. — Никто не знает, получится ли у нас посмотреть пороги Уайтхорса, когда мы туда приедем. А если сможем, кто-нибудь хочет поехать со мной?

* * *

— Я буду играть в кольца с Эди, — сказала после завтрака Лотти.

— И я тоже буду играть в кольца, — заявил Лео, сообразив, что его куда-то не берут, и это ему совсем не понравилось.

Лотти открыла было рот, чтобы запротестовать, но передумала. Она всегда, когда нужно было, присматривала за Лео, и пребывание на пароходе не снимало с нее этих обязанностей.

— А я могу пойти? — спросила Летти, удивив всех, кто уже успел привыкнуть к ее мрачному молчанию.

— Конечно, можешь. — Лотти знала девушку лучше других попутчиц, за исключением, наверное, своей сестры, и понимала, что ее необщительность — это всего лишь застенчивость.

Лилли благодарно сжала руку сестры. Пока младшие будут играть в кольца, она сможет в одиночестве прогуляться по палубе и снова завести разговор со Счастливчиком Джеком. И в этот раз уж точно скажет ему, что она — невеста Пибоди. А там, если Бог даст, он успокоит все ее тревоги и осуществит все ее лихорадочные надежды.

Едва ступив на переполненную пассажирами палубу, Лилли испытала огромное облегчение. Джек стоял с непокрытой головой как раз на том месте, где они разговаривали накануне. Рядом с ним никого не было. Он стоял, небрежно засунув руки в карманы, и явно кого-то ждал.

И Лилли с восторгом поняла, что ждал он именно ее.

— Доброе утро, мистер Кулидж, — сдержанно проговорила она, приблизившись к Джеку.

Он смотрел на море, но тут же повернулся к ней, одарив своей непринужденной улыбкой.

— Доброе утро, мисс Сталлен, — сказал он, вынимая руки из карманов и вежливо склоняя голову. — Может, сделаем круг по палубе, а я тем временем расскажу вам о Доусоне?

— Это было бы прекрасно. — Она с трудом удержалась от торжествующей интонации. Все будет хорошо Она просто знала, что так и будет. — Я наслушалась разных противоречивых рассказов, мистер Кулидж Вы давно живете в Доусоне?

— В Доусоне еще никто не жил долго, мисс Сталлен. — Его густой голос снова сделался веселым. — Четыре года назад его просто не существовало.

Он двинулся вперед, и Лилли, приноровясь к его шагу, пошла рядом.

— Но, думаю, я живу там дольше других, — продолжал он, минуя группу старателей, один из них был в аккуратной одежде цвета хаки, другой — в элегантных бриджах для верховой езды. — Я находился в Сан-Франциско, когда в июле девяносто седьмого в порт вошел «Эксельсиор». На нем приплыли старатели, которые первыми нашли золото на Клондайке. Они привезли столько золота, намытого из ручья Бонанза-Крик, что просто сгибались под его тяжестью, когда сошли на берег. Еще до того, как новость попала в газеты, я купил билет на следующий пароход, отплывающий на север.

Лилли с любопытством посмотрела на своего собеседника.

— Но вы сказали Лео, что не были старателем, — напомнила она; при взгляде на это красивое лицо, аккуратно подстриженные усики и красиво очерченные губы, с небольшой горбинкой нос и загорелую кожу у Лилли засосало под ложечкой. — Никогда не были старателем.

Порыв ветра кинул ему на лоб прядь волос, Джек убрал их назад.

— Я говорил правду, — с усмешкой произнес он. — Есть много способов сделать состояние, помимо выкапывания его из земли.

На лице Лилли отразилось недоумение.

— Гораздо легче извлечь золото из карманов старателей в баре, чем добывать его, стоя по колено в воде, из ручья Вам так не кажется?

Лилли улыбнулась.

— Да. Конечно. Я не подумала. Значит, вы построили и открыли там бар?

— Бары, — поправил он. — И гостиницы. К концу девяносто седьмого года миллионеров в Доусоне на квадратный дюйм было больше, чем в любом другом месте мира, и почти все они жили в лачугах, недостойных даже собаки. Пока я не построил «Палас» и «Мажестик».

Облегчение, которое она испытала, увидев его на палубе, снова охватило ее. Он был далеко не просто профессиональным игроком. Кошмарные игорные дома, о которых говорила мисс Нетлшем, были всего лишь плодом ее воображения. Джек Кулидж был бизнесменом, а бизнесмены — уважаемые люди.

* * *

В нескольких ярдах от этой пары, облокотившись на поручни, стоял и, слегка нахмурившись, смотрел на нее Ринган Камерон. Хотя на пароходе он держался особняком от всех, обрывки услышанных разговоров позволили ему узнать мужчину. Это был Счастливчик Джек Кулидж, профессиональный игрок, который владел более чем половиной Доусона. Имени его собеседницы он не знал.

Знал только, что она не похожа на типичных молодых женщин, которые обычно крутятся вокруг мужчин с такой неважной репутацией Кулидж сказал что-то забавное, потому что девушка рассмеялась У нее был теплый грудной смех Ничего нарочитого или неприличного в нем не было. На Рингана накатила тоска. Он так давно не слышал женского смеха.

Боже, до посадки на «Сенатор» он и женщин-то уже давным-давно не видел. И не успел он защититься от прошлого, как мысли его обратились к Пэтти, и приступ тоски сменился мучительной болью.

Пэтти. Пэтти умерла, он отсидел свое и теперь свободен. Свободен для чего? Хотя он ухватился за возможность выйти на поруки и отправиться на Клондайк, он все же не представлял себя моющим золото в ручьях и оврагах. Алчность никогда не была ему свойственна. Чем он хотел заниматься, так это своим обычным делом, тем. чему учился. Он хотел лечить людей.

Пронзительный ветер трепал его волосы и забирался под зеленую клетчатую рубашку. Да, но кто пойдет к врачу, который отсидел в тюрьме за убийство? Уж конечно, суровые старатели не доверят свои жизни человеку, который отнял жизнь. «Даже если бы они узнали, как все было на самом деле?» — спросил тихий внутренний голос. Он сжал губы под рыжеватыми усами. Обстоятельства не убедили судью, который признал его виновным, и хотя другие люди могли рассматривать десять лет как мягкий приговор, а досрочное освобождение как подарок, Ринган так не считал. Да и почему он должен так считать? Он прикончил человека, который погубил его младшую сестру, человека, который потребовал, чтобы она сделала аборт, человека, который даже не вызвал врача, когда она лежала, истекая кровью.

Ринган стиснул зубы. Когда он двинул Тэду Роуэнтри в челюсть, он не собирался его убивать. Но не испытал никаких сожалений, когда обнаружил, что убил. И до сих пор не сожалеет. Роуэнтри был негодяем. Ниже низкого.

Но если он не раскаивался, что отнял у Роуэнтри жизнь, то в кого же превратился он сам? Уж точно не в высокоморального человека. А врачи — это люди морали. Или по крайней мере те врачи, на которых он всегда хотел походить.

,0н почувствовал, что к нему опять начала подбираться черным псом депрессия, и огромным усилием воли высвободился из ее цепких объятий. Будь он проклят, если теперь, на свободе, поддастся отчаянию, которое отравляло его дни в тюрьме. Не теперь, когда морской ветер треплет его волосы, на тубах высыхают соленые капли, солнце ласкает лицо. Хвала Господу, он свободный человек, и он никогда больше не будет жить в замкнутом пространстве.

Счастливчик Джек и его спутница прогуливались по палубе. Он услышал смешок Кулиджа, снова до него донесся теплый грудной смех девушки. В нем была какая-то восхитительная беспечность. Он напомнил Рингану о естественном смехе ребенка. И в этот момент он увидел, как к женщине подбежал маленький мальчик.

Ринган поудобнее устроился у поручней. Он и внимание-то на нее обратил из-за этой ее непринужденной, полной радости манеры обращаться с детьми. Мальчишка казался сущим постреленком — смышленым и живым. А девочка с косичками и в соломенной шляпке, задорно сдвинутой на затылок, и в черных чулках, немного собравшихся на щиколотках, излучала благополучие и не по годам развитое чувство ответственности.

Когда Счастливчик Джек присел перед мальчиком на корточки, а девочка взяла девушку за руку, к ним смущенно приблизилась другая молодая особа, видимо, присматривавшая за детьми. Она была темноволосой и некрасивой и явно пребывала в сильной растерянности от того, что вынуждена знакомиться с мистером Кулиджем, имеющим сомнительную репутацию.

Наблюдая эту сценку, Ринган снова задумался над тем, кем приходятся дети этой девушке, которая столь дружески общается с Джеком Кулиджем. Она не может быть их матерью: девочке лет десять или одиннадцать, а девушке на вид не больше восемнадцати. У него перехватило дыхание. Пэтти было восемнадцать. И она была милой, любящей и очень-очень глупой.

Железным усилием воли он пресек мысли о Пэтти и вернулся к молодой женщине, которая привлекла его внимание, когда в последнюю минуту садилась на пароход.

Если она им не мать, то', значит, сестра? Это казалось логически правильным выводом. Она обращалась с ними свободно, не как няня или гувернантка. Ему нравилось то, как светились лица детей, когда они подбегали к ней.

Он любовался тем, как она ласково треплет мальчика по волосам, с любовью держит за руку девочку. Кажется, вместе им хорошо.

Кулидж выпрямился. У некрасивой молодой женщины был такой вид, будто она хотела, чтобы палуба разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. Мальчик тянул Кулиджа за руку, явно о чем-то прося.

Ветерок изменил направление, и до Рингана донеслись слова Кулиджа:

— Если ты хочешь познакомиться с настоящим манером, Лео, я могу представить тебя одному из них.

Лео. Красивое имя. Интересно, а полное какое — Леонард или Леопольд? И как, интересно, зовут девушку?

Кулидж оставил женщин и зашагал в направлении кают-компании на верхней палубе. Лео со счастливым видом семенил рядом.

Теперь Ринган устроился лицом к палубе, стараясь, Чтобы поручень не очень впивался в поясницу. Какой бы сомнительной ни была репутация Счастливчика Джека, он явно обладал и подкупающими качествами. Не каждый мужчина достаточно чуток, чтобы, разговаривая с ребенком, присесть на корточки, чтобы не казаться малышу таким огромным и подавляющим.

Молодые женщины что-то оживленно обсуждали, а девочка смотрела по сторонам в поисках развлечений. И встретилась с его взглядом, как до этого в столовой. Ринган увидел, как она застыла и на ее лице отразилась тревога. Сообразив, что со стороны его взгляды, наверное, кажутся проявлением нездорового интереса к старшей сестре девочки, Ринган немедленно отвел взгляд, оттолкнулся от поручней и пошел на корму.

* * *

— Игорные дома есть игорные дома, — говорила глубоко встревоженная Сьюзен Бамби. — Ни один из них не считается респектабельным заведением.

— Но они же не кошмарные, нет? — настаивала Лилли. — Мисс Нетлшем говорила о них как о клоаках.

— Некоторые из них такие. Другие — чуть лучше борделей. И хотя ты не должна была бы об этом знать и должна признать, мистер Кулидж очень обаятелен, лучше бы не создавать у жителей Доусона впечатления, что у вас с ним дружеские отношения. Они решат, что ты легкомысленная и…

— Но мистер Кулидж — бизнесмен! Он владелец не только игорных домов, но и гостиниц. А хозяева отелей — люди уважаемые. Вспомни о мистере Асторе!

В грубоватом голосе Сьюзен Бамби зазвучала тревога.

— Мистер Уолдорф Астор — это совсем другое дело.

Я вполне понимаю, что ты хочешь видеть его в самом лучшем свете, Лилли, но, прошу тебя, поверь моим словам, он не тот джентльмен, с которым пристало иметь дело уважаемой молодой женщине. Некоторые из его заведений действительно очень сомнительные.

Лилли молча стиснула зубы. Она не верила этому. Не могла поверить. С того момента, как она узнала, что Джек Кулидж плывет на «Сенаторе», она была полностью уверена, он — ее судьба. И до сих пор уверена. Жизнь не может оказаться такой жестокой, чтобы, случайно сведя ее на улице с самым красивым и обаятельным мужчиной в мире, а потом посадив их на один пароход, направляющийся в городок за многие тысячи миль от цивилизации, не предназначила их друг другу. Только не при таких обстоятельствах.

— Но мне кажется… — начала она, как вдруг Лотти, которая развлекалась тем, что играла в воображаемые «классики», внезапно посмотрела на палубу над ними и издала крик ужаса.

— Лилли! Скорей! Посмотри на Лео! Он сейчас упадет!

Лилли и Сьюзен посмотрели туда, куда показывала Лотти.

На верхней палубе, ярдах в двадцати от трапа, где они стояли, на балке спасательной шлюпки раскачивался Лео Балка была закреплена так, что при каждом своем движении Лео на какое-то время оказывался над океаном.

— Господи! — ахнула Лилли, бросившись к трапу. — Неужели он не видит? Не понимает?

Сьюзен не отставала от нее, Лотти уже мчалась впереди. Их стремительный бег привлек внимание других пассажиров, догадавшихся, что что-то не так. Кто-то закутал маленькую фигурку Лео, раскачивавшегося на шлюпбалке, раздались крики:

— Бога ради, снимите малыша!

Но все они опоздали на какие-то несколько секунд.

Когда Лео в очередной раз оттолкнулся от лодки, чтобы качнуться посильнее, нога у него соскользнула, и от испуга он выпустил балку.

Раздался крик ужаса. Послышались тревожные возгласы.

Лилли увидела, как Лео упал в океан, и, уже ничего не соображая, метнулась к поручням.

Мужчины кричали:

— Бросай веревку! Спускайте шлюпку!

Но Лилли ничего этого не слышала. Течение, вызываемое «Сенатором», засосет мальчика. Он не сможет выбраться на поверхность. И даже если это ему удастся, он слишком мал, чтобы поймать веревку, которую ему могут бросить.

Но не успела она добежать до поручней и броситься в воду, как кто-то уже сделал это. Только не бросился, а нырнул, точно и чисто.

Когда Лилли кинулась к борту, несколько пар рук удержали ее.

— Не стоит купаться и вам, леди, — произнес кто-то, крепче сжимая ее руку. — Шотландец его выловит. С такими плечами, как у него, он продержится на воде, пока за ними спустят шлюпку.

Лилли казалось, что у нее сейчас разорвется сердце.

Далеко внизу среди вздымающихся волн покачивался на воде бывший заключенный с рыжими волосами. Одной рукой он крепко держал перепуганного Лео, с помощью другой — удерживал на плаву себя и мальчика, Не обращая внимания на крики и суету вокруг нее, Лилли сознавала только, что Лео и его спаситель с каждой секундой все уменьшаются в размерах, все больше отставая о г «Сенатора». Затем под ободряющие выкрики на воду спустили шлюпку. Одним из гребцов был тот самый матрос, который помог Лилли с саквояжами при посадке, но она этого даже не заметила.

— Господи, помоги им удержаться на плаву до подхода лодки! — молилась она вслух, прижимая к губам переплетенные пальцы рук. — Прошу Тебя, Господи, не дай Лео утонуть! Господи, прошу Тебя! Пожалуйста! Пожалуйста!

— Шлюпка уже подходит, — дрожащим голосом проговорила Сьюзен. — Все будет хорошо, Лилли. Лео спасен.

Но только когда Лео, как маленького мокрого мышонка, забросили в лодку, Лилли позволила себе вздохнуть с облегчением. Сквозь слезы она видела, как шотландец забрался в лодку сам, и гребцы налегли на весла.

Лео был спасен Все кончилось. Но если бы не шотландец, все кончилось бы совсем по-другому. Лео утонул бы. Даже прыгни она за ним, у нее не хватило бы сил противостоять течению, да и ни у кого другого, как подозревала Лилли, кроме этого человека. Бывший он преступник или нет, но он герой. И она никогда не сможет достаточно отблагодарить его.

 

Глава 6

С борта спустили веревочную лестницу. Молодой матрос, проявлявший интерес к Лилли, проворно вскарабкался по ней с бледным Лео под мышкой.

— О Боже! — всхлипнула Лилли. — О, Лео, Лео!

Когда матрос поставил мальчика на палубу и тот, шатаясь, сделал несколько нетвердых шагов, Лилли чуть не задушила его в объятиях.

— Слава Богу! — с огромным облегчением произнес рядом с Лилли знакомый мужской голос. — Он только что был рядом, а потом вдруг , Загорелое лицо Счастливчика Джека было серым Маленький Лео Сталлен находился на волоске от смерти. Если бы мальчик утонул, отвечать пришлось бы ему, Джеку.

— Ничего. — Лилли не нужны были извинения или объяснения По крайней мере сейчас. Самое важное — Лео цел и невредим.

— Я играл в гимнаста на трапеции, — запинаясь, пробормотал прижавшимся к плечу сестры Лео — Как те гимнасты, которых мы видели в шоу Билла Хикока про Дикий Запад.

На палубу поднялся еще один матрос, а потом под оглушительные приветственные крики показался шотландец. Он тяжело дышал, его густые кудрявые волосы, потемнев от воды, приобрели цвет красного дерева и свисали сосульками, с которых капала вода. Вода стекала с бровей и густых усов. Мокрые клетчатая рубашка и брюки облепили тело как вторая кожа.

Лилли осторожно выпустила из объятий Лео и повернулась к его спасителю. Он возвышался над девушкой.

Если бы она не подняла голову, взгляд ее уперся бы ему в грудь.

— Я мисс Лилли Сталлен. Не знаю, как и благодарить вас, — прерывающимся голосом проговорила она, на длинных черных ресницах заблестели слезы. — Если бы не вы…

— Пустяки, — с обескураживающей легкостью произнес он. — Просто я успел первым. Не я, так десять других прыгнули бы.

Не очень сильный шотландский акцент. Глаза серые.

Теплый, глубокий серый цвет. Прямой нос, твердая линия подбородка. Под мокрыми, цвета ржавчины усами Лилли разглядела красиво очерченный рот. Выглядел мужчина смущенным и растерянным.

— Вы очень храбро поступили, — просто сказала Лилли, сознавая присутствие множества зрителей и не желая смущать мужчину еще больше.

Но это сделала Лотти — Вы — герой! — провозгласила она и, поскольку, даже встав на цыпочки, не дотянулась бы до его щеки, схватила его мокрую руку и поцеловала тыльную сторону ладони.

Собравшиеся разразились новыми криками и приветствиями — Мы припасли для тебя глоточек виски, шотландец, — крикнул один.

— Если ты так же быстро моешь золото, то обставишь нас всех в два счета — Вы лучше скорее переоденьте мальчика и уложите в кровать, — сказал Ринган, обращаясь к Лилли; он и сам хотел переодеться и отдохнуть, а больше всего — скрыться от чрезмерного внимания.

— Да.

Его сильные, мускулистые руки покрылись гусиной кожей. Лилли стало интересно, кем он был до того, как попал в тюрьму. Кузнецом, наверное, или профессиональным борцом.

— Прежде чем я последую вашему совету, мистер… — Щеки ее покрылись румянцем. Он спас Лео жизнь, а она даже не знает его имени!

— Камерон. Ринган Камерон.

— Мистер Камерон, Лео хочет сам поблагодарить вас.

— Я не знаю, что сказать, — честно признался Лео, когда сестра тихонечко подтолкнула его к мужчине. — До этого никто не спасал мне жизнь. — Стоять под морским бризом в мокрой одежде было холодно, и Лео начал выбивать зубами дробь, у его ног уже собралась лужица воды. — Это значит, что мы теперь особые друзья, да? — спросил он, мужественно не обращая внимания на холод. — А если мы особые друзья, вы научите меня нырять и плавать, и плавать под водой тоже?

Несмотря на острую неловкость и огромное желание скрыться в каюте и переодеться в сухое, Ринган чуть улыбнулся. И улыбка удивительным образом преобразила его лицо. Он больше не казался угрюмым и непривлекательным. Он стал необыкновенно красивым.

— Почту за честь быть твоим другом, — сказал он, проглотив ком в горле. — Но уроки плавания пока подождут. Тихий океан немножко глубок для этого.

Лилли улыбнулась ему поверх головы Лео. За что бы его ни осудили, это не могло быть серьезным преступлением. Закоренелые преступники не ведут себя так учтиво.

— До свидания, мистер Камерон, — сказала она, чувствуя, что начинает испытывать последствия шока и нуждается в кружке сладкого чая. — Идем, Лео, тебе надо переодеться и согреться.

Когда они направились к трапу, ведущему вниз, к их каютам, Джек Кулидж посадил Лео на плечи, не думая о том, что морская вода испортит его элегантный костюм.

Лилли и Сьюзен последовали за ним, Лотти держалась за руку сестры.

— Я думаю, ты должна отшлепать Лео, — рассудительно сказала она. — Папа так и сделал бы. А вдруг бы он утонул? Или мистер Камерон утонул бы, спасая его?

Лилли содрогнулась, отказываясь даже думать о таких ужасах.

— Я не собираюсь его наказывать, — твердо сказала она. — Не могу. У меня не хватит сил. Я сейчас очень слабая. Просто оставлю его на весь день в каюте.

— Лилли! Лилли! Мы видели, что случилось! Лео спас тот самый бывший заключенный?

К ним устремились, словно небольшая шумная флотилия, Мариэтта, Летти, Эди и Кейт.

Джек замедлил шаг. Мисс Лилли Сталлен явно не страдала отсутствием фантазии при выборе подруг. Хотя та из них, которую она уже ему представила, была обескураживающе неженственна, одна из девушек, суетившихся сейчас вокруг них, была вполне привлекательна, а другая, с большими глазами, широким ртом и огненными волосами, невольно притягивала взгляд.

Он внезапно усмехнулся, узнав по описанию Китти мисс Мариэтту Ривер. Мариэтта, тоже немедленно догадавшись, кто он такой, послала ему ослепительную улыбку. Мисс Ривер — это определенно материал для «Золотого самородка». И как это Эми Пибоди могла принять мисс Ривер за кроткую невесту, просто непонятно.

— Ты умеешь привлечь внимание, малыш Лео. — весело сказала Мариэтта. — —Теперь все на корабле знают, кто ты такой.

— А когда ты в следующий раз появишься на палубе, тебя закормят конфетами, — сказала Кент и порозовела, когда увидела, как неприлично красив джентльмен, несший мальчика.

— Лео нужно перебдеть в сухое и уложить в постель, — ворчливо вставила Сьюзен, испугавшись, что Лилли сейчас начнет представлять всех Счастливчику Джеку и их репутация окажется под угрозой.

Ребенок чихнул, подтвердив ее слова, и процессия продолжила свой путь. Когда они подошли к отсеку, где находились каюты дам, Джек опустил Лео на пол.

— Благодаря тебе у нас получилось очень насыщенное событиями утро, — сказал он; судя по голосу, Джек полностью восстановил самообладание. — Если бы я заранее узнал, что ты собираешься сделать, я бы продал билеты на представление.

Мариэтта и Эди прыснули, Кейт и Лилли рассмеялись. И только Летти и Сьюзен не проявили признаков веселья.

Поняв, что легко отделался и что никто не собирается выяснять, почему он не смотрел за Лео, Джек вернулся в каюту-люкс, которую делил с Китти. Дети! Слава Богу, он не женат и детей у него нет! Да как за ними уследить?

Они словно угри. Здесь, там и везде.

— Что это с тобой приключилось? — спросила Китти, вытаращив глаза при виде влажных пятен на его пиджаке. — Дельфина нес или стоял под душем?

* * *

— Значит, это был Счастливчик Джек Кулидж? — оживленно спросила Мариэтта. — Какой же он красавчик!

— И добрый, — добавила Кейт. Она, Мариэтта, Лилли и Лотти втиснулись на одну нижнюю полку, а Эди, Сьюзен и Летти устроились напротив. — Донес обессилевшего и мокрого насквозь ребенка. Это только еще раз доказывает, как опрометчиво судить о книге по обложке.

Сьюзен Бамби грубо фыркнула, ее так и подмывало сказать, что Джек Кулидж как раз присматривал за Лео, когда тот начал раскачиваться на балке. Но тогда она дала бы понять, что Лилли знакома с Джеком Кулиджем, а, по ее мнению, чем меньше людей об этом знало, тем лучше.

Теперь, когда надежно укутанный Лео лежал в соседней каюте, а у нее в руках дымилась кружка горячего чая, Лилли испытывала полное умиротворение. Во время их следующей беседы Джек, без сомнения, объяснит, как так получилось, что он не видел, где играет Лео. И девушка невольно подумала о том, не испортился ли его костюм. И еще вспомнила, что так и не сообщила Джеку, что она — невеста Пибоди.

* * *

В тот вечер, пойдя прогуляться по палубе в одиночестве, Лилли сделала это не из желания встретиться с Джеком. Она пошла одна, потому что хотела немного побыть наедине с собой. Дружба, которая уже цвела пышным цветом между всеми невестами Пибоди, за исключением мисс Нетлшем, еще больше укрепилась после драматического происшествия с Лео. Но хотя Лилли наслаждалась этими приятельскими отношениями, она не привыкла так долго находиться в обществе своих ровесниц и нуждалась в краткой передышке.

«Сенатор» шел уже не в открытом море, а по Внутреннему проливу — защищенному островами водному пути вблизи канадского берега. Вокруг бледных лоскутков пляжей лепились маленькие убогие рыбацкие деревушки, от них распространялся редкий запах камбалы и сельди.

— Это страна, где заготавливают рыбу, — произнес рядом с ней желанный голос. — И страна первопроходцев тоже. Там, — Джек кивнул в сторону изрезанного берега, — граница в буквальном смысле отодвигается назад — миля за милей, день за днем.

Лилли повернулась к нему.

— Как волнующе, правда? Здесь сам воздух насыщен приключениями. Мой отец в душе был первопроходцем и уж точно искателем приключений. Если бы в девяносто седьмом году он уже не был так болен, то отправился бы на Чилкут-Трейл с другими старателями. И нас бы взял с собой. Он никогда нас не оставлял. Мы везде были с ним.

В Монтане, Вайоминге, Канзасе.

— Он не смог бы взять вас на Чилкут-Трейл, — сказал Джек, который теперь стоял совсем близко, глядя на море. — Чилкут был кошмаром. Я знаю, потому что был там одним из первых. Живая цепочка из согнувшихся под бременем снаряжения мужчин бредет по снегу по склонам гор Одному Богу известно, скольким из нас удалось дойти до цели. Последний подъем был таким крутым, что ни одно животное не смогло его одолеть.

Лилли смотрела на Джека, глубоко пораженная. Каким бы стройным и гибким он ни был, он не казался человеком, способным перенести подобные лишения. Он имел вид типичного юродского жителя. Слишком изнеженного.

Он обернулся к ней и заметил этот взгляд. Правильно истолковав его, ослепительно улыбнулся.

— Это того стоило Приехав в Доусон, я точно знал, чего хотел, — отнюдь не застолбить участок. Мне нужно было только настроить баров и гостиниц и добывать золото своим способом.

— А что, в девяносто седьмом году нельзя было добраться до Доусона по-другому? — спросила она, осознав, каким благом является железная дорога, которая соединила побережье Аляски с ее внутренними районами.

— Был Белый перевал — еще один узкий проход среди гор и такой же опасный, еще была дорога по морю и по реке — через Берингово море и по Юкону.

Лилли слушала Джека, облокотившись на поручни и слегка развернувшись к нему, и чувствовала себя абсолютно свободно. Она нашла не только будущего мужа, но и друга.

— Но ведь морской путь наверняка был гораздо легче и удобнее?

Он тоже непринужденно облокотился на поручни.

— Именно тогда он занял бы слишком много времени. К тому моменту, когда мы переплыли бы Берингово море, Юкон замерз бы до весны. А к весне Доусон был бы основан, и я лишился бы монополии на бары и дансинг-холлы.

Логичное объяснение. Объяснение делового человека. Глядя не на Джека, а на темную, шелковистую поверхность воды, Лилли сказала:

— Подруга, которой я вас представила, которая преподает в Доусоне, сказала мне, что меня не должны видеть разговаривающей с вами. Она считает, что танц— и дансинг-холлы Доусона немногим лучше, чем.., чем…

— Она не могла заставить себя произнести слово «бордель».

Считается, что получившая хорошее воспитание молодая леди не должна знать о существовании борделей.

— Я прекрасно представляю, какое слово использовала ваша подруга, — сухо и, как всегда, насмешливо проговорил Джек. — Единственное, что я могу сказать в защиту своих заведений, — не все они попадают в эту категорию. «Золотой самородок» — самый лучший дансинг в Доусоне, и номеров наверху там нет. По крайней мере таких, о которых думает мисс Бамби. — Он говорил правду. Монополией на такие номера обладала «Золотая жила».

Лилли затопила волна облегчения. Он был с ней совершенно откровенен, не извинялся за то, каким образом зарабатывает на жизнь, потому что нужды в подобных извинениях не было.

Она встретилась с ним взглядом.

— У меня есть еще одна подруга, — начала она, надеясь, что и в этом случае он успокоит ее тревоги, — Мариэтта, она не совсем обычная девушка. Она твердо решила стать танцовщицей, и естественно, что после того, что рассказала мне Сьюзен — Вы волнуетесь?

Лилли кивнула В вечернем свете севера ее кремовая кожа казалась бледной, как слоновая кость, а иссиня-черные волосы отливали атласом. Интересно, подумал Джек, если их распустить, какой они окажутся длины? Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на заданном вопросе. Каким образом за такое короткое время Лилли успела познакомиться с пикантной мисс Ривер? И что думает об этом ее давняя подруга, почтенная мисс Бамби?

— Танцовщицы — это особая каста, — сказал он наконец, не желая называть их всех скопом проститутками, потому что многие из них ими не были. — Переступив порог бара или дансинга, девушка навсегда оставляет за дверью свое доброе имя. Уверен, ваша подруга мисс Бамби уже поведала вам об этом.

— Да, но если танцовщица не является также и.., и…

— Ночной бабочкой… — помог он.

— То почему она становится изгоем?

Хороший вопрос, на который он, к сожалению, не мог дать ответа. То, что они вообще разговаривают на эту тему, уже было достаточно удивительно. Несмотря на чувственность, которую излучала стройная, изящная Лилли Сталлен, девушка являла собой воплощение добродетели. А он не имел привычки развлекаться с такими порядочными девушками, особенно если они были беззащитно молоды и до неприличия невинны.

— А откуда вы так хорошо знаете мисс Ривер? — спросил заинтригованный Джек. — Она плывет на «Сенаторе» как невеста Пибоди, а они…

К облегчению Лилли, беседа легко и непринужденно свернула на вопрос о невестах Пибоди…

— Я знаю, что такое невесты Пибоди, сэр. — Она встретилась с ним взглядом. Вот оно. Настал решающий момент — все или ничего. У нее так громко стучало сердце, что он наверняка слышал его удары. Чуть дрогнувшим голосом, который единственный выдал бушевавшие в ней чувства, она тихо произнесла:

— Понимаете, я тоже невеста Пибоди.

Если бы она назвалась мошенницей или убийцей, он не был бы так поражен.

— Вы?.. Да как это может быть? Вы же едете с братом и сестрой жить в Доусоне вместе с мисс Бамби!

Она покачала головой. На океан они уже не смотрели, а развернулись друг к другу и стояли так близко, что Лилли чувствовала запах его одеколона и свежесть чистой сорочки.

— Нет. — сказала она, ей не хватало дыхания, словно она бежала, а до финиша было еще далеко и нужно было непременно выиграть. — Я познакомилась со Сьюзен Бамби на пароходе. Сьюзен — тоже невеста Пибоди.

Лилли, Мариэтта и Сьюзен Бамби. Они образовывали такое немыслимое трио, что Джек только чудом не выругался от удивления Вместо этого он сказал:

— Не хочу показаться невежливым, но я могу понять, почему мисс Бамби прибегла к помощи брачного агентства. Что до вашей подруги Мариэтты, мы оба понимаем, что она просто использовала его, чтобы попасть на север, и едва она окажется в Доусоне, как откажется от своих обязательств. Но вы? Мисс Бамби некрасива и не может заполучить мужа другим способом, но про вас этого сказать нельзя!

Она была несказанно рада, что он так считает. Еще она знала, что ее судьба висит на волоске. Ее сообщение показалось ему невероятным — прекрасно. Но нужно, чтобы он возмутился.

— А вы знаете, каким образом распределяются невесты Пибоди по прибытии в Доусон? — возмущенно спросил Джек. — Джош Нельсон превратил этот процесс в некое подобие турецкого невольничьего рынка!

Лилли изобразила подобающий ужас. Ему не должно быть известно, что она уже знает о судьбе невест Пибоди и в принципе с ней смирилась.

— Так что же на вас нашло? — сердито продолжал он, лунный свет лишь подчеркивал совершенную красоту его скул и подбородка, достойных греческого бога. — Только женщины, отчаянно нуждающиеся в безопасности, которую дает брак, становятся невестами по почте! Хотя не понимаю, какую безопасность можно обрести, выйдя замуж за эгоистичного, никчемного старателя.

Его гнев был искренним. Джош Нельсон — негодяй.

До того как он начал действовать от имени брачного агентства Пибоди, девушек, присылаемых агентством на север, выдавали замуж с соблюдением хоть каких-то приличий; мужчины, которые могли позволить себе услуги Эми Пибоди, платили ее конторе общий щедрый гонорар. Нельсон положил конец всем этим церемониям. Воспользовавшись огромной разницей между спросом и предложением — девушек, желающих стать невестами Пибоди, было крайне мало, — Нельсон установил правило, по которому девушек получали те мужчины, которые предлагали за них больше денег. Брачное агентство по-прежнему получало свой стандартный гонорар. Разницу клал в свой карман Джош Нельсон.

— У меня не было выбора, — сказала Лилли, все еще не в силах унять биение сердца и понимая, что пока не достигла финиша в своем забеге. — Мой овдовевший отец умер полгода назад…

— Господи Боже!

Джек слышал подобные истории бессчетное число раз и всегда приходил от них в ярость. Теряя дом и семью, молодые одинокие женщины попадали в катастрофическое положение, за исключением тех немногих, кому повезло получить нищенски оплачиваемую работу. Именно поэтому так много бездомных девушек стекалось в бары и дансинги.

— Ни слова больше! — резко приказал он. — И не тревожь себя мыслями о браке с неотесанным старателем, потому что я этого не допущу.

Будь он проклят, если это не так! Она слишком наивна, слишком полна жизни, слишком, черт побери, мила, чтобы заставить ее пройти через жестокость аукциона Джоша Нельсона. Конечно, от Нельсона придется откупиться, но это не проблема. И для мисс Лилли Сталлен найдется приличная, хорошо оплачиваемая работа, потому что человеку с его связями это не составит труда.

Лилли с такой силой сжала поручни, что побелели костяшки пальцев. Забег окончен! И она победила! Джек отреагировал именно так, как она надеялась и молилась.

Он не станет безучастно смотреть, как она станет женой другого человека. А это значит, что он сам на ней женится. Радости Лилли не было предела. Ее мечтательный, лучистый взгляд встретился со взглядом Джека. Все будет хорошо. Все будет просто великолепно!

Увидев в глазах Лилли несказанное облегчение, Джек понял, что все же воспользуется ситуацией. До сего момента он вел себя по отношению к восхитительной мисс Сталлен, соблюдая все правила приличия, наслаждаясь лишь ее самобытными рассуждениями. Теперь же он пришел ей на помощь самым великодушным образом, спасая, как говорится в романах, от судьбы, худшей, чем смерть. Поцелуй или два, а может, три поцелуя станут совсем небольшой наградой. Обняв девушку за талию и притянув к себе неприлично близко, он почувствовал, как она вздрогнула.

— Мистер Кулидж, я…

— Джек, — сказал он, касаясь губами шелковистых волос. — Мы ведь друзья, не так ли? А друзья всегда обращаются друг к другу по имени.

Ее обдало жаром. Друзья. Они всегда будут друзьями.

А вскоре обручатся.

— Доверьтесь мне, — мягко проговорил он. — Я все устрою не только для вас, но и для маленького Лео и Лотта.

Она таяла рядом с ним, как воск. Он обнял ее за талию. Сердце Лилли бешено забилось, когда он наклонился к ней.

Время для Лилли остановилось. Сейчас он ее поцелует. И она запомнит это навсегда. Первый поцелуй из моря поцелуев их общей жизни.

Его губы оказались горячими и требовательными, язык, дразня, касался ее языка. Лилли испытала шок. Это был ее первый взрослый поцелуй, и она не знала, что в поцелуях участвуют не только губы, но и языки. Непривычное ощущение. Непривычное, но возбуждающее. И по мере того как он завладевал ее губами, уверенность Лилли росла. Она обвила его шею руками, каждый ее нерв был напряжен, она была охвачена страстью и горела в огне.

Ее безыскусно страстный отклик распалил Джека. Он предвкушал несколько минут приятного расслабления, а вместо этого она разбудила в нем яростное, примитивное желание. Со стремительно бьющимся сердцем он положил ладонь на ее роскошную, крепкую грудь.

Лилли ахнула, застыв в его руках. Но узнать, отдалась бы она его ласке, когда шок прошел бы, Джек не успел. К ним приближались двое мужчин. Внутренне проклиная их появление, Джек с неохотой выпустил девушку из объятий.

— Я бы не возражал против такого мужественного партнера, как ты, — говорил один мужчина другому раскатистым басом. — В диких местах самое важное — это доверие между людьми, и мне кажется, что я могу довериться человеку, который рискнул своей жизнью ради чужого ребенка.

— Я еще толком не решил, чем буду заниматься в Доусоне.

Ошибиться, услышав этот мягкий, чуть картавый выговор, было невозможно. Лилли почувствовала, что покраснела до корней волос. Вдруг он видел, какие вольности она позволила Джеку? Конечно, учитывая обстоятельства, это не совсем вольности, но мистер Камерон этих обстоятельств не знает, и при мысли о том, к какому чудовищно неверному выводу он мог прийти, Лилли почувствовала себя униженной. Она стояла, низко опустив голову и позволив Джеку заслонить ее от проходящих.

Но вместо того чтобы пройти мимо, мужчины задержались у поручней в двух шагах от них.

— Это в каком смысле ты не решил, чем будешь заниматься на месте? — удивленно спросил обладатель баса. — А чем еще заниматься на Клондайке — только золото мыть.

Джек тоже узнал шотландский акцент Рингана Камерона. Еще он понял, что Камерон и его товарищ устроились здесь для длительного разговора и у него нет другого выхода, как со всеми предосторожностями увести отсюда Лилли.

Взяв девушку за локоть, он развернул ее, стараясь загородить от мужчин.

— Я оказался на «Сенаторе» несколько по другой причине, чем большинство пассажиров, — сухо ответил Ринган Лилли поняла, что он говорит о своем освобождении На поруки, и инстинктивно, не думая, подняла голову и посмотрела на него.

Едва Ринган узнал светлые волосы Счастливчика Джека, его разобрало любопытство, с кем же он стоит, и когда Лилли внезапно подъяла голову, у Камерона перехватило дыхание. Боле Всемогущий Он видел, как мисс Сталлен по-дружески беседовала с Кулиджем, но не подозревал, что их связывают столь интимные отношения Даже теперь, когда он убедился в этом, увидев своими глазами, он с трудом в эго верил. В конце концов, имя Кулиджа связывали с одной скандально известной содержательницей борделя к северу от Сан-Франциско, а мисс Сталлен была молодой женщиной, излучавшей чистоту и невинность.

— Да какое мне дело, почему ты оказался на «Сенаторе», — говорил ему собеседник. — Я видел то, что видел. и знаю, что прав. Из тебя выйдет отличный напарник…

Больше Лилли ничего не удалось услышать. С горящими щеками она позволила Джеку увести себя с палубы.

Когда они ушли достаточно далеко от Камерона и его спутника, которые растворились в синих сумерках, Джек остановился, надеясь начать с того места, на котором их так неудачно прервали. Когда его руки снова скользнули вокруг талии Лилли, девушка сказала странно сдавленным голосом:

— Нет. Я должна вернуться к Лео и Лотти. Они могут заволноваться.

Джек сдержал недовольство. Беда с порядочными женщинами в том, что подобный предлог скорее всего может оказаться правдой.

— Тогда завтра, — покорно произнес он, прикидывая, что может еще пойти поиграть в покер. — А когда мы будем в Уайтхорсе, я бы хотел показать вам пороги.

— С удовольствием. — Ее голос был полон любви.

Они возьмут с собой Лео и Лотти и будут похожи на семью.

На мгновение она пожалела о своем решении уйти, когда Джек так явно хотел, чтобы она осталась, но Лилли говорила правду: Лео и Лотти действительно будут волноваться. И даже если б это было не так, на палубе становилось все более людно. Слишком людно, чтобы продолжать поцелуи и ласки.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев. Лилли забыла об унижении, которое испытала, когда встретилась с потрясенным взглядом Рингана Камерона.

Она влюбилась. По-настоящему влюбилась. Как ее родители. И как она всегда мечтала.

Ночью, лежа на неудобной узкой полке, она пыталась представить себе Джека. Но к ее разочарованию, перед ней все время вставал Ринган Камерон, как она его запомнила: с неверием в глазах, которое быстро сменилось шоком. И заснула Лилли не в радости, а с ощущением сильной неловкости. Такой сильной, что это походило на сожаление.

 

Глава 7

— Таким образом, мне придется выкупить у Нельсона двух невест Пибоди, — с усмешкой проговорил Джек и, расстегнув пару пуговиц на сорочке, стащил ее через голову.

Было раннее утро, но ой только что вернулся в каюту после очень удачной партии в покер.

— С чего это вдруг такой альтруизм? — с недоумением спросила Китти. — Ты что, внезапно принялся спасать девиц, вместо того чтобы губить их? Если это так, то тебе предстоит непосильный труд!

Он усмехнулся, снимая туфли.

— Нет. Я предпочитаю, чтобы мои женщины с большей радостью следовали по дороге греха, нежели респектабельности, но Лилли Сталлен никогда не будет счастлива, если погибнет, это видно по ее глазам.

— А тебя волнует счастье Лилли Сталлен? — спросила Китти, подумав при этом, не пора ли ей уже начать волноваться.

Джек расстегнул ремень и снял брюки.

— Я ее должник, — просто сказал он, уже без усмешки. — Если бы вчера ее маленький брат утонул, это случилось бы по моей вине. Черт, следить за ним должен был я.

Стаскивая рубашку, он растрепал волосы и выглядел сейчас гораздо моложе своих двадцати восьми лет.

— Ей следовало быть осмотрительней, — сухо заметила Китти, прикидывая, когда разница в их возрасте станет заметной для стороннего наблюдателя. — Я бы не доверила тебе и собаку. Если бы дорожила ею.

Он расхохотался и направился к кровати во всем блеске своей наготы.

— В самом деле? — спросил он, шлепая ее пониже спины. — Тогда, может, стоит поучить тебя другим мыслям и некоторому уважению ко мне?

Китти грациозным движением сползла с подушек, гортанно посмеиваясь.

— Не думаю, что ты или кто-то другой может чему-то меня научить, но ты, конечно, можешь попробовать, особенно если предпримешь эту попытку между простынями!

— Ты испорченная женщина, Китти Дафресн, — сказал Джек, ложась на нее. — И что бы я без тебя делал, ума не приложу!

* * *

— Да я и не думаю тебя опекать! — запротестовала Кейт на следующее утро, разговаривая с Летти. — Это платье действительно мне мало, а тебе будет в самый раз — Не нужна мне ваша благотворительность, — упрямо твердила Летти, даже не пытаясь взять у нее платье.

Лилли свесила ноги с верхней полки.

— Если Летти хочет оказаться дурочкой, его возьму я.

У меня никогда не было розового дневного платья. Оно просто чудесное.

— Ты такая же фигуристая, как Кейт, тебе оно тоже будет мало, — сказала Лотти, догадавшись, что сестра говорит не всерьез, а лишь желая заставить Летти проявишь хоть капельку разума.

Девочка повернулась к мрачной соседке по каюте.

— Давай, Летти, хотя бы примерь. Если нет, Кейт разрежет его на тряпки.

Летти с тоской посмотрела на платье. Оно не было поношенным, и даже если было бы, то покроем и цветом намного превосходило то жалкое одеяние, которое носила девушка.

— Смелей, — настаивала Лотти. — Ты сможешь надеть его, когда в Уайтхорсе мы поедем на пороги.

Не в силах устоять перед искушением, Летти сдалась.

— Хорошо, — сказала она, стараясь обуздать готовую прорваться радость, — если вы действительно думаете, что это не благотворительность…

— О Господи, если ты еще раз произнесешь это слово, я закричу, — сказала Кейт, обменявшись победоносным взглядом с Лилли, когда Летти начала расстегивать чудовищное одеяние, которое носила день и ночь со времени посадки на пароход. — И у меня еще есть лишняя ночная рубашка. Можешь взять и ее. Мне же будет меньше нести, когда мы сойдем на берег.

Через несколько минут Летти во всей красе стояла перед ними в тесной каюте. И Лилли, и Лотти поняли, что Кейт лукавила, говоря, что платье ей мало, потому что в талии оно отставало дюйма на два.

— Я сейчас заберу его прямо на тебе, Летти, — сказала Кейт, уже приготовив нитку с иголкой. — А потом, если ты не против, я бы немного по-другому уложила твои волосы.

К выходу на завтрак Летти просто преобразилась. Ее тусклые волосы были причесаны почти до металлического блеска и уложены в замысловатый узел на макушке.

Землянично-розовое платье, видевшее на ней, как перчатка, оживило цвет лица.

— Ты просто красавица, Летти, — сказал, увидев ее, Лео. — Почти как принцесса!

Летти покраснела и велела ему не говорить глупостей, но она была довольна и не скрывала этого.

— Ты знаешь, что у Сьюзен есть поклонник? — спросила Кейт у Лилли, пока Летти и Лео, держась за руки, шествовали впереди. — Я хотела сказать еще вчера вечером, но нигде не могла тебя найти.

— У Сьюзен? — невольно удивилась Лилли. Сьюзен сама говорила, что у нее никогда не было поклонника, а вообразить, чтобы за ней ухаживал кто-то из неотесанных старателей, плывущих на «Сенаторе», она не могла. — Ты не шутишь? — поинтересовалась она, думая, что Кейт разыгрывает ее.

— Нисколько. Ты могла его видеть. Он священник.

Пастор методистской церкви.

Лилли не поверила своим ушам. Если Кейт говорит правду, то жизнь Сьюзен очень скоро преобразится Методистский священник мог бы стать для нее идеальным мужем, и если он сделает ей предложение…

Она усмехнулась. Если он сделает предложение и заплатит Джошу Нельсону, то из семи невест Пибоди непристроенными останутся только четыре.

Едва Лилли вошла в переполненную, дымную столовую, как сразу же заметила золотисто-рыжие волосы и зеленую клетчатую рубашку. Ринган поднял голову, их взгляды встретились, Лилли сделалось неловко. Вчера вечером он видел, как ее обнимал Джек, и пришел к совершенно неверному выводу. Камерон кивком поздоровался с ней, и Лилли пожалела, что на пальце у нее нет обручального кольца. Тогда он не считал бы ее легкомысленной.

Ответив на его кивок вежливой, холодной улыбкой, она уселась рядом с Летти. Иногда эти условности просто бесят. В конце концов, она, можно сказать, неофициально помолвлена со Счастливчиком Джеком. И было бы странно после признания любимого мужчины, что он не станет смотреть, как ее будут выдавать за другого, не подтвердить ему свою привязанность на деле. Если рассуждать логически, у нее нет причин чувствовать себя так, словно она вела себя бесстыдным образом. Но почему-то неверие и шок, отразившиеся тогда во взгляде Рингана Камерона, заставляли ее именно так и думать.

— Мистер Дженкинсон никогда до этого не был на севере, — рассказывала Сьюзен, горевшая желанием поделиться сведениями, которыми располагала о мужчине, начавшем проявлять к ней интерес. — Он заменит нынешнего священника и надеется довольно долго оставаться в Доусоне Он интересуется бабочками и…

Порадовавшись за Сьюзен, Лилли отвлеклась, думая о другом. Интересно, где завтракает Счастливчик Джек.

Женщина, его деловой партнер, о которой говорила Мариэтта, ни разу не появилась в с головой, да и вообще нигде, и Лилли не могла не подумать о том, что они завтракают вместе. Она нахмурилась. Странно завтракать наедине с представителем противоположного пола, даже если этот человек и твой деловой партнер.

— Мистер Дженкинсон вон там, — прошептала Кейт, до сих пор строившая предположения, где накануне вечером пропадала Лилли, когда Сьюзен делилась новостями о своей расцветающей романтической дружбе.

Лилли послушно посмотрела на море мужских голов туда, где одетый как священник мистер Дженкинсон накладывал себе бекон. Он был старше, чем она ожидала, старше среднего возраста, с лицом круглым, как луна.

— Он знает об обстоятельствах Сьюзен? — с сомнением спросила она, понизив голос, чтобы Сьюзен не услышала. — Он знает, что она невеста Пибоди?

— Еще нет. Он знает, что она воспитательница в детском саду и жительница Доусона.

Разговор на другом конце стола умолк, и продолжать беседу стало невозможно Завтракая, Лилли размышляла о том, что вообще удивительно, как невесты Пибоди прибывали в Доусон, не сговорившись по пути с кем-нибудь из огромного числа мужчин, направлявшихся на север и знавших, что там почти нет женщин.

Лилли сама уж точно могла так поступить. Не успела она ступить на борт «Сенатора», как почувствовала на себе откровенно заинтересованные взгляды мужчин. И не она одна. По словам Кейт, Мариэтта произвела настоящий фурор, когда играла в кольца с Лотти и Лео. Да и сама Кет не была обойдена вниманием. Молодой человек, который говорил о самородках величиной с булыжник, настойчиво пытался завести с ней разговор, а его приятель в хаки, который оказался англичанином и говорил с соответствующим акцентом, просто ходил за ней по пятам.

— Как ты думаешь, стоит предпринять еще одну попытку наладить отношения с мисс Нетлшем? — задумчиво проговорила Кейт. — Вчера я целый день ее не видела, ей, наверное, не очень-то весело сидеть одной в каюте.

Мариэтта закатила глаза.

Сьюзен сухо ответила:

— Если она целый день сидит одна в каюте, ей некого винить в этом, кроме себя.

Эди сказала:

— Мне она не нравится. Я ее боюсь.

— Тебе надо научиться не бояться, — резко сказала Летти. — Ты слишком многого боишься, Эди. Леса, моря, мисс Нетлшем…

— И мужчин, — застенчиво проговорила Эди. — Мужчин я тоже боюсь.

На девушке было платье с матросским воротником Оно слишком туго обтягивало ее пышную грудь и казалось странно детским. Видимо, это была ее приютская форма.

И опять все сидевшие за столом тревожно замолчали — Мне не нравятся их бороды, — стала оправдываться Эди, не понимая, что опять сказала не так. — И их низкие голоса. Они такие сердитые, а я боюсь, когда на меня сердятся, — Господи Иисусе, — только и вымолвила Кейт — Если бы я сейчас могла добраться до приютского начальства, я бы их всех поубивала! — воскликнула Мариэтта, зеленые глаза которой метали молнии.

Лилли в задумчивости прикусила нижнюю губу. Джошу Нельсону заплатят за нее, Лилли, и, возможно, за Мариэтту. Если роман Сьюзен со священником укрепится, тогда Нельсон получит и третий выкуп. Почему бы ему не заплатить и за Эди? Он наверняка сможет предложить этой, в сущности, еще девочке дом и подыскать работу служанки или официантки. Она задумалась о сумме, которую Джош Нельсон сочтет подходящей. Она должна покрывать дорожные расходы и, разумеется, включать некоторую компенсацию брачному агентству, но если такие люди, как Счастливчик Джек и достопочтенный мистер Дженкинсон, объединят свои усилия, это вполне возможно.

Позднее, когда они с Кейт сидели на палубе и смотрели на воду, она сказала:

— Как думаешь, если мы все сложимся, мы сможем откупить Эди у брачного агентства? Она ведь понятия не имеет, что ждет ее в Доусоне, и она ни физически, ни умственно не созрела для брака, тем более с незнакомым человеком.

Доброе, разумное лицо Кейт помрачнело.

— Думаю, нам ни за что не перебить цену, которую могут предложить женихи. Не забывай, что в качестве валюты они используют золото. Во время аукциона ставки могут оказаться удивительно низкими, а могут взлететь до невероятных высот, и мне кажется, что мистер Нельсон сделает все, чтобы они были астрономически высокими.

Девушки грустно умолкли. Все они, подписавшие договор с агентством Пибоди, знали, на что шли. Но Эди подписала этот договор не по своей воле, она была жертвой.

Как обычно, на палубе было много народа. Лилли оглядела сидевших вокруг мужчин. Суровые, грубые люди.

У Эди практически нет шанса попасть в руки доброго, понимающего человека. Таких на «Сенаторе» было очень и очень немного, и встречались они как исключение из правила. Англичанин в своих великолепно сшитых брюках. Тот парень в хаки. Достопочтенный мистер Дженкинсон. Ринган Камерон.

Не успела она подумать о нем, как увидела его. Он, по обыкновению, стоял один. Зеленая клетчатая рубашка расстегнута у ворота, брюки сползли на бедра. У него была великолепная фигура, и хотя рыжеволосые были не во вкусе Лилли, Рингана Камерона определенно можно было назвать красивым.

И он считал ее распутной женщиной. Она чуть сильнее стиснула лежавшие на коленях руки. Камерон совершенно ничего не понял в ее ситуации, но почему это так волновало ее, Лилли не понимала. Он не был ей другом, чьим мнением она бы дорожила. Он спас Лео жить, и за это она была и всегда будет ему глубоко благодарна. Но то, что Камерона беспокоило его дурное мнение о ней, казалось Лилли просто смешным.

Смешно или нет, но когда Ринган повернул голову в ее сторону, Лилли быстро отвернулась, не желая, чтобы он поймал ее пристальный взгляд, не желая и дальше жить с воспоминанием о выражении его глаз.

Ринган нахмурился. Вчера, когда он спас ее брата, ее теплота и благодарность не знали границ. Разумеется, ему не нужна была ее благодарность. Она его только смущала. Но ему было приятно сознавать, что он не ошибся, угадав в ней любящую, щедрую натуру. Ее характер светился в ее глазах. Глазах цвета незабудок.

Естественно, Камерон знал о причинах, изменивших ее отношение к нему. Одно дело, когда тебя видят за разговором со Счастливчиком Джеком среди бела дня, и совсем другое — когда застают в разгар страстного объятия при лунном свете.

Он сунул руки в карманы брюк. Провались оно все!

Но как же так получилось, что эта молодая женщина, такая чистая с виду, так пылко обнималась с этим повесой Счастливчиком Джеком?

Камерон пожал широкими плечами. Чем она занимается с Кулиджем, его не касается. Хотя жаль. Лилли Сталлен заслуживает гораздо большего, чем быть совращенной профессиональным распутником, и ее братишка и сестра достойны лучшей участи, чем оказаться под влиянием такого сомнительного человека.

Смысла стоять у нее на виду не было, и, круто развернувшись, Ринган бесцельно зашагал в сторону носа корабля.

Почувствовав, что он уходит, Лилли исподтишка посмотрела ему вслед. Почему он всегда один? Другие мужчины на корабле все время о чем-то разговаривали; плывущие на север впервые старались разжиться ценными сведениями у возвращавшихся на Клондайк. Может, стало известно, что он преступник, отпущенный на поруки? Но Лилли отмела эту мысль как смехотворную. Тюремное наказание вряд ли послужило бы для золотоискателей причиной не общаться с человеком. Оглядев окружающих, Лилли подумала, что, судя по виду, очень многие из них, вероятно, могли бы рассказать о себе то же самое.

Глядя в спину уходившему Камерону, она заметила, как начали поворачиваться головы в сторону молодой женщины. И этой женщиной, на которую все смотрели с восторгом, была Летти.

— Кейт! — возбужденно прошептала Лилли. — Ты только посмотри!

Кейт обернулась.

— Вот это да, — увидев Летти, с удовлетворением проговорила она. — Ну, разве она не красавица?

Летти больше не сутулилась, и лицо ее не казалось угрюмой маской. Землянично-розовое платье выделяло ее из толпы блекло одетых мужчин, делая похожей на экзотический цветок, расцветший среди сорняков. И хотя она как будто бы продолжала слегка дуться, это придавало ей кокетливый вид, а с новой элегантной прической девушка и вовсе казалась леди до кончиков ногтей.

— Лео и Лотти остались с Эди, — сказала она, подойдя к девушкам. — Сьюзен гуляет со своим достопочтенным, а Мариэтта выслеживает миссис Дафресн.

— Ты уверена, что она сказала миссис Дафресн? — с интересом спросила Лилли. — Не мисс?

— Миссис, мисс, какая разница? — проговорила Летти, садясь рядом. — Ты знаешь, что Мариэтта не собирается выполнять свое соглашение с агентством, когда приедет в Доусон. Как ты думаешь, ее не смогут привлечь к выполнению договора по закону, не посадят в тюрьму? — Подавив досаду, что не удалось выяснить семейный статус Китти Дафресн, Лилли ответила:

— Думаю, миссис Пибоди заинтересована только в возмещении своих расходов. Если агентству заплатят соответствующую сумму, ей будет все равно, чем займется Мариэтта.

Все это время она не переставала высматривать Счастливчика Джека. Сразу после завтрака она поспешила на то место на палубе, которое уже считала их личным местом встречи, но его там не оказалось. Близилось время обеда, а Джек так и не показался.

— Я, пожалуй, немного прогуляюсь, — сказала Лилли, надеясь, что Летти и Кейт не захотят сопровождать ее.

Из-под рыжеватых ресниц Летти метнула на нее такой проницательный взгляд, что Лилли поняла — у нее нет секретов от Летти, та уже сама обо всем догадалась и не собиралась напрашиваться с ней на прогулку, когда подруга явно надеялась встретиться с неким джентльменом.

Лилли пошла, в том же направлении, куда ушел Ринган Камерон. Оставшись одна, она острее, чем обычно, ощущала интерес, который вызывала у мужчин. Мужчины были повсюду. Высокие, низкорослые, бледные, загорелые, с обветренными лицами. Мужчины в шляпах и куртках с бахромой. Объединяло их, широкоплечих и мускулистых либо худощавых и жилистых, только то, что все они, несомненно, были крепкими и здоровыми. И все они были молодыми или в самом расцвете сил.

Лилли вдруг осознала, что перед ней срез того общества, с которым она встретится, когда приедет в Доусон.

Общества, в котором преобладают мужчины. Общества, которым правит один-единственный интерес — поиск золота.

— Лилли! Лилли! — Это был бежавший к ней Лео.

Лотти следовала за ним с более подобающей леди скоростью. — Мы можем еще побыть с мистером Камероном? — выпалил он, подбежав к сестре. — Мы были с Эди, но она разговаривает с каким-то забавным человеком, а мистер Камерон стоит на носу, и он знает столько морских птиц и…

— С забавным человеком? — переспросила Лилли, зная, что этим словом Лео обозначает странное, а не смешное.

— Этот человек тоже едет в Доусон. Я подумал, что лучше спросить у тебя разрешения побыть с мистером Камероном, чтобы ты знала, где я, и не волновалась.

— Мне кажется, Эди надо спасать, — сказала, подходя к ним, Лотти, подтвердив худшие опасения Лилли. — С ней разговаривает мужчина, и, по-моему, ей это совсем не нравится, но она не знает, как от него отделаться.

— Ну, значит, до обеда я останусь с мистером Камероном? — уточнил Лео, которому не терпелось вернуться.

— Думаю, нам надо немедленно спасать Эди, — сказала Лотти, ленточки ее шляпки трепал морской ветерок.

Лилли была такого же мнения.

— Ты можешь оставаться с мистером Камероном, пока будешь вести себя прилично, и не затевай никаких самоубийственных игр, — строго приказала она Лео. — И не разговаривай с незнакомыми людьми…

— Идем, Лилли. — Лотти потянула сестру за руку. — Я правда думаю, что ты нужна Эди.

Лилли почти бегом устремилась вслед за сестрой. Эди не оказалось на том месте, где ее оставила девочка.

— Что это был за мужчина? — спросила она, озираясь вокруг.

— Не слишком высокий, широкий такой, на вид очень сильный…

Вокруг них прохаживались, курили, разговаривали и смеялись особи мужского пола. Потом рядом с трапом Лилли заметила мужчину, здорового, как бык. Он стоял, опираясь на трап и не пуская кого-то, кто был под лестницей. Под могучей, мускулистой рукой Лилли разглядела сине-белый матросский воротник. Воротник девичьего платья, а не матросской формы.

Сорвавшись с места и растолкав группу изумленных мужчин, она оказалась позади этой широкой, источавшей угрозу спины.

Эди забилась в самый дальний угол под лестницей, в широко раскрытых глазах девушки застыли недоумение и страх. Она увидела стремительное приближение Лилли, и на ее лице отразилось такое облегчение, что у той сжалось сердце.

— Моя подруга хочет уйти со мной, — холодно проговорила она и потянулась к Эди.

Железная рука не двинулась. Мужчина тоже. Он лишь повернул голову.

— Сгинь, — злобно бросил он. — Это разговор наедине, ты тут не нужна.

— Моя подруга не хочет с вами разговаривать, — натянуто отрезала Лилли, понимая, что у нее нет надежды физически заставить его отпустить Эди, а взывать к лучшим чувствам там, где их и в помине не было, — бесполезно.

— Сгинь, — повторил мужчина, отворачиваясь от Лилли и устремляя на Эди похотливый взгляд.

Грудь девушки тяжело вздымалась, натягивая и без того тесное платье.

— Прошу вас, мистер. Я хочу уйти, — дрожащим голосом сказала она. — Мне не нравится под лестницей.

Здесь темно, а я боюсь темноты. Я хочу к подругам.

Лилли не заметила, куда исчезла Лотти. Она поняла, что сестра убежала, когда обернулась, тщетно ища помощи и поддержки. Кейт и Летти, видимо, сидели там, где она их оставила. Не было видно и Сьюзен с ее преподобным Дженкинсоном. Где-то гуляла и Мариэтта.

— Если вы сейчас же не отпустите мою подругу, я пойду к капитану.

Даже не обернувшись, мужчина издал лающий смешок.

— Пока ты найдешь его, а он найдет нас, будет уже поздно останавливать то, что ты хочешь остановить.

Его грубость стала последней каплей. Посмотрев на ближайшую к ней компанию мужчин, Лилли поняла, что те не вмешаются, пока не начнется настоящая свара. Она должна была действовать сама. Снова повернувшись к этому вонявшему потом чудовищу, она впилась зубами в его волосатую татуированную руку.

Завопив от ярости и боли, он развернулся, чтобы ответить, и тут Лилли со все; о маху дала ему кулаком между ног.

Тут же все пришли в движение. Мужчина ревел, согнувшись пополам, группа наблюдателей вдруг сразу заметила непорядок: кто-то подошел посмотреть, что случилось, другие громко спрашивали, что происходит. Лилли вытащила Эди из-под лестницы. Нужно было бы бежать отсюда, но девушка понимала, что этот человек выследит Эди снова, когда она будет одна. Поэтому, заслонив ее, Лилли громко сказала:

— Этот развратник приставал к моей подруге и напугал ее!

— Сука! — Железная рука стиснула плечо Лилли. — Сука! — повторил он и ударил ее по лицу.

— Какого… — вскрикнул один из многочисленных теперь зрителей, бросаясь к мужчине и хватая его.

— Эй, кто это бьет женщин на судне! — закричал другой, и несколько старателей обступили девушек, желая защитить их.

Взбешенный бык, ставший причиной скандала, без всякого видимого усилия стряхнул с себя мужчину, пытавшегося его остановить, и с криком «Я покажу тебе, сука!» бросился на Лилли. Никто не успел ему помешать.

Ощущение у Лилли было такое, будто она с разбегу натолкнулась на стальную стену. Колени у нее подогнулись, глаза застлала кровавая пелена. Она как во сне слышала крики Эди, ругань мужчин, звуки ударов. Доски палубы под щекой оказались шершавыми. Эди стояла рядом на коленях, истерически плача:

— Лилли! Лилли! Ответь мне! Прошу тебя, не умирай, Лилли!

Послышался шум бегущих ног. Раздались властные голоса. Сквозь красную пелену начали пробиваться искорки света.

Шотландский голос, в котором больше не слышалось привлекательной мягкости, а лишь едва сдерживаемая ярость, громко спросил:

— Что тут происходит?

Лилли попыталась ответить, но язык словно распух.

Может, она прикусила его? А вдруг она никогда больше не заговорит?

— Он напугал Эди, и Лилли пыталась ему помешать! — услышала она полный слез и страха голос Лотти. — С Лилли все будет хорошо, мистер Камерон? Она скоро откроет глаза? Она,..

— Попросите всех отойти, ей нужен воздух, — услышала она сдержанную команду Рингана Камерона. В его голосе появилась властность, почти такая же, как в голосе, приказавшем:

— Прошу отойти! Отодвиньтесь назад.

Лилли поняла, что это говорит капитан.

— Я.

— Она хотела сказать, что чувствует себя хорошо, что не надо из-за нее суетиться — Я… — Но слова не шли с языка. А вот зрение прояснилось. Она видела какие-то разрозненные цвета и очертания. Форму капитана. Разнообразные башмаки и брюки — все на почтительном расстоянии. Перепуганное лицо Лотти По ближе всех к ней оказался Ринган Камерон. Он склонился над ней, его лицо было так близко. Что она различала медные волоски бороды.

Очень осторожно взяв ее за подбородок большим и указательным пальцем, Камерон спросил:

— Вы можете подвигать челюстью, мисс Сталлен? Немного вправо? Теперь влево?

Лилли медленно сделала, как он просил. Челюсть двигалась Казалось, что она сломана, но это было не так.

Он наклонился к ней еще ближе, и Лилли вдруг ни с того ни с сего подумала, что он ее поцелует, а потом поняла, что он с профессиональной сноровкой поочередно заглядывает в ее глаза.

— Ее можно перенести, — наконец объявил Камерон — Я — снова начала она, желая сказать, что через несколько минут сможет встать и пойти сама.

К ее крайнему раздражению, Ринган подхватил Лилли на руки и сказал:

— Показывай дорогу в вашу каюту, Лотти Лотти? Когда это мистер Камерон и Лотти успели стать такими близкими друзьями, отстранение подумала Лилли Потом, уже не так отстраненно, она подумала, с чего это он решил, что может распоряжаться, обследовать ее, словно имеет право на подобные вольности, нести ее через толпу зевак без всякого на то разрешения Но выразить свое возмущение Лилли была не в силах Хотя ее зрение наконец прояснилось, в голове словно стучала целая армия молоточков, особенно в ухе, на которое пришелся удар. И ноги совсем ослабли. И это в результате всего одного удара. А если бы такой человек нанес ей несколько ударов, она осталась бы калекой или умерла.

Мужчины расступились, давая Рингану дорогу; чудовища, ударившего ее, среди них не было. Наверное, капитан приказал его куда-нибудь запереть. Хорошо бы в цепях.

Пока Ринган с удивительным проворством спускался по узкому трапу к каютам, Лилли подумала, что теперь она у него в двойном долгу. Вчера он спас Лео, а сегодня весьма ощутимо помог ей. Лотти лишь сбегала за ним, и мистер Камерон сотворил очередное чудо для семьи Сталлен.

Лилли почему-то рассвирепела. Ей не хотелось быть в долгу у человека, который считал ее особой легкого поведения. Одно дело — благодарность за спасение жизни Лео, и совсем другое — она сама. В конце концов, если бы он так ловко не присвоил себе роль человека, разбирающегося в медицине, то любой из мужчин определил бы, что она уже пришла в себя и челюсть ее цела.

— Мы только что узнали, что произошло! — услышала она встревоженный голос Кейт. — Их каюта третья слева, мистер Камерон. Позвольте, я проберусь вперед и открою дверь.

— Мне это проще, — услышала она возбужденный голосок Лео, желавшего быть полезным. — Как ты думаешь, Ринган, капитан запрет этого человека до прибытия в Скагуэй? И если да, не сбежит ли он оттуда? А как ты думаешь, он не начнет крушить все подряд и…

— Открывай дверь, Лео, — сказал Ринган с улыбкой в голосе. — Твоя сестра, может, и выглядит пушинкой, но внешний вид бывает очень обманчив.

Возмущение Лилли перешло все границы. Она не просила его выручать ее. Она не просила, чтобы ее несли, как сверток, по всей палубе под взглядами сотни глаз.

Однако Счастливчика Джека среди зрителей не было. Где же он был, если до него не дошла такая новость? Если бы Счастливчик Джек увидел, что происходит, Ринган Камерон и близко к ней не подошел бы. На помощь ей пришел бы Джек. И это он нес бы ее в каюту, И уж точно не стал бы делать грубые замечания насчет ее веса!

Лео прошмыгнул мимо них и распахнул дверь каюты.

— Сюда, — сказал он, от души наслаждаясь драматическим происшествием теперь, когда стало ясно, что жизнь Лилли вне опасности. — У Лилли верхняя полка, но ты, пожалуй, не сможешь ее туда положить, да, Ринган? Положишь ее на мою полку? Я смогу сегодня спать на верхней полке?

— Хватит уже обращаться со мной как с вещью, — с трудом произнесла Лилли. Пострадавшая сторона лица. казалось, никогда больше не сможет двигаться. — Я чувствую себя значительно лучше, и…

— Вам нужна кружка сладкого чая и отдых, — коротко сказал Ринган Камерон, внося ее в каюту и с поразительной осторожностью вкладывая на полку Лео.

Каюта была слишком мала для него. Или Ринган Камерон был слишком велик для каюты. Лилли никак не могла выбрать одно из двух В голове продолжали бить молоточки, в ухе звенели колокола. Но несмотря на это, Лилли сумела заметить, что огромный Ринган Камерон грациозен, что он двигается, как большая, гибкая кошка.

И в осторожности, даже мягкости ему не откажешь. Когда он осматривал ее подбородок, она даже не чувствовала боли.

— Я принесу чаю, — сказала в дверях каюты Кейт. — Лотти, пойдем со мной. Думаю, нам всем нужно выпить чаю, и лишняя пара рук мне не помешает. Эди все еще плачет? Летти, успокой ее, скажи, что с Лилли все будет хорошо. И где же Мариэтта и Сьюзен? Мне кажется, что новость уже должна была распространиться по пароходу.

— Какое-то время вам будет нехорошо, — сказал Ринган Камерон, глядя на нее с немыслимой, как показалось Лилли, высоты. — Если у вас будут какие-то затруднения с речью или движениями в правой руке, пожалуйста, пришлите за мной.

Нехорошо. Что бы это ни значило, сейчас она чувствовала себя гораздо хуже. Но не настолько, чтобы не подпустить настырному, раскомандовавшемуся мистеру Камерону шпильку-другую.

— Если у меня будут какие-то осложнения, я проконсультируюсь с врачом по прибытии в Скагуэй, — со всей твердостью, на какую была способна, сказала Лилли, хотя звук собственного голоса доносился до нее, как сквозь густой туман.

Казалось, Камерон хотел что-то сказать, но передумал.

Он повернулся к Летти, которая сменила в дверях Кейт.

— Могу я осмотреть другую девушку?

Инстинктивно защищая продолжавшую всхлипывать и икать Эди, Летти сказала:

— Эди не пострадала, и она боится мужчин…

— Я ее не напугаю, — тихо произнес Ринган.

Летти посмотрела в это красивое суровое лицо, в эти серые, серьезные глаза и поняла, что он говорит правду Она молча отступила, и он оказался лицом к лицу с Эди.

— Мужчина, который к тебе приставал, прикасался к тебе? — мягко спросил он.

Эди покачала головой.

— Нет, — чуть слышно проговорила она. — Но он не выпускал меня из-под лестницы и напугал меня…

— Меня ты можешь не бояться, — сказал Ринган, внимательно окинув ее профессиональным взглядом, но и только. — Думаю, ты должна оставаться со своими подругами, выпить чаю и чего-нибудь съесть.

— Лилли поправится? — спросила Эди, удивляясь, как такой большой мужчина может действовать так успокаивающе.

Ринган улыбнулся, и, как и Лилли до этого, Летти заметила, как улыбка преобразила его лицо.

— Какое-то время она будет чувствовать себя неважно, но покой все вылечит.

Он повернулся к подошедшей Кейт.

— Не давайте мисс Сталлен много спать и не отпускайте Эди на прогулки только с Лотти, без старших девушек.

Кейт и Летти кивнули, стараясь предугадать при этом, как они смогут защитить Эди в Доусоне.

Не подозревая о такой проблеме, Ринган вышел из каюты в узкий коридор. Он сделал все необходимое. Если повезет, Лилли Сталлен отделается лишь синяком на скуле и сильной головной болью. Шагая по коридору, он спрашивал себя, почему не назвал свою профессию Из боязни, что теперь его будут вызывать к любому заболевшему пассажиру? Или потому, что он сам еще не решил, хочет ли по-прежнему считать себя врачом?

С легкостью спортсмена он поднимался по трапу через две ступеньки. Если он позволит признать себя доктором Камероном, то рано или поздно станет известно, из-за чего он сидел в тюрьме. И тогда, как врач, он будет подвергнут остракизму. И снова он почувствовал, что не достоин профессии, которую любил. Профессии, которая была его призванием.

Ринган стоял на палубе, подставив лицо освежающему морскому бризу. Ему было о чем подумать, кроме того, заниматься снова медицинской практикой или нет И все эти другие мысли были связаны с мисс Лилли Сталлен.

— И тогда шотландец унес ее, а капитан нисколько не возражал, — докладывал один из прихлебателей Счастливчика Джека, запыхавшийся от быстрого бега Джек положил свои карты на стол. Трое игравших с ним мужчин сделали то же самое.

— Она сильно пострадала? — нахмурясь, спросил Кулидж.

— Когда падала, здорово ударилась. И несколько минут лежала без сознания. Думаю, этот шотландец, он врач.

Очень уж уверенно действовал.

Один из игроков хохотнул.

— Шотландец не врач. А как раз напротив.

— А именно? — спросил Джек.

Он хотел знать все, что может умалить достоинства Камерона. Можно смириться, когда этот парень один раз повел себя героем. Но два раза за два дня — это уж слишком, особенно учитывая имя девушки, попавшей в беду.

Это он должен был прийти ей на помощь. И нести ее на руках — тоже.

— Убийца, — лаконично ответил игрок. — Убийца, отсидевший срок.

— И как он убил? — с интересом спросил другой игрок из числа сидевших за столом.

— Кулаком.

Джек ухмыльнулся. Рыцари в сияющих доспехах не убивают голыми руками. Мисс Лилли Сталлен придется очень разочароваться, когда она узнает правду о Рингане Камероне. Очень, очень разочароваться.

 

Глава 8

— Убийца? — Лилли уставилась на Счастливчика Джека круглыми глазами. Это что, клондайкское словечко для обозначения сильного человека? — Что вы хотите этим сказать? Что он высокий человек? Или кузнец? Или…

Они стояли на палубе на своем обычном месте встречи. «Сенатор» скользил по узкому проливу, воздух здесь был душистый, а вода гладкая, как стекло. С одной стороны лежала длинная цепь островов, с другой — простирались девственные леса.

Джек усмехнулся. Он от всей души наслаждался собой.

— Нет, я хочу сказать, что он был осужден за убийство.

Лилли продолжала таращиться на Джека. Что значит «осужден за убийство»? Ринган Камерон спас Лео жизнь, пришел на помощь ей самой, хоть она о том и не просила, был чутким и ласковым с Эди. Этого просто не может быть. Она же с самого начала решила, что человек с такими глазами не мог совершить никакого серьезного преступления, не говоря уже об убийстве.

Это просто смешно.

— Не знаю, откуда вы Почерпнули свой сведения, но я верена, вы ошибаетесь, — твердо проговорила она, стараясь не сбиться на нравоучительный тон. — Мистер Камерон просто не может…

Счастливчик Джек принял подобающий случаю сочувствующий вид и сказал:

— Боюсь, это правда, Лилли. Мне сказал об этом карточный шулер, который сидел в той же тюрьме. Камерон убил человека голыми руками.

Лилли тут же представила, как у человека в буквальном смысле слова отрывают руки и ноги. Нет, конечно же, Джек не это имел в виду. Ринган Камерон задушил свою жертву или забил до смерти. Но, в общем, какая разница? Результат один: человек умер насильственной смертью, и виноват в этом Ринган Камерон.

— Это доказывает, что не стоит судить о книге по ее обложке, — со всей серьезностью заметил Джек, насмешливо подумав при этом, не ошибся ли он в выборе жизненного пути. Как же, оказывается, легко походить на благочестивого священника! — Я знаю, что вы благодарны ему за спасение жизни Лео, — продолжал он, не Видя причины, почему бы раз и навсегда не покончить с притязаниями Камерона на Лилли, — но вы его уже поблагодарили и теперь лучше обходите его стороной.

Лилли попыталась вспомнить, кто совсем недавно сделал подобное замечание о книге и обложке. Кейт? И кого она имела в виду? Ну да ладно, сейчас это не важно. Важен совет, который только что дал ей Счастливчик Джек.

Она вспомнила, как накануне позволила Лео оставаться наедине с Ринганом, и вздрогнула.

Ринган Камерон, может, и обелил себя в глазах Создателя спасением Лео, но нельзя доверять ребенка человеку, который голыми руками совершил убийство. Она вспомнила, как он подхватил ее на руки и понес в каюту, и ждала, что вздрогнет снова. Но этого не случилось. Даже зная, за какое преступление он сидел в тюрьме, она не могла притвориться, что не чувствовала себя уютно и надежно в мускулистых руках Рингана Камерона.

С берега донеслось завывание пилы и звук взрыва.

— Первопроходцы возводят новый город из прибрежного гранита, — со знанием дела заметил Джек, понимая, что достиг своей цели и теперь может переменить тему. — На всем пути вдоль берега нас будут сопровождать похожие виды.

Лилли посмотрела на берег, где высились бесконечные леса, а кучки бревенчатых домиков и палаток жались к самой кромке воды.

— Немного дальше на север есть индейский поселок, — продолжал Джек, вспоминая, какие прошлым вечером у нее были мягкие и податливые губы и как распалило его краткое прикосновение к ее груди. — Индейские поселения совершенно не похожи на города белых. Жизнь там течет размеренно и медленно.

Одна только мысль о прошлом вечере отозвалась напряжением в паху. Он не собирался заводить флирт с Лилли Сталлен на борту, потому что по опыту знал — с этими порядочными девицами лучше не связываться, себе дороже, но раз уж все к тому шло, почему бы не развлечься по полной программе.

— Мне бы хотелось показать вам индейский поселок, — сказал он и, одарив ее пылким взглядом, обнял за талию. — Мы прибудем в Скагуэй днем, но Скагуэй — не индейский город и не самое красивое место на земле.

Лилли почувствовала, что краснеет. Не важно, что они с Джеком решили между собой, но стоять вот так, в обнимку, среди бела дня на глазах у людей! Ведь все знают, что они путешествуют не вместе, и на пальце у нее нет кольца, означающего помолвку. Если все увидят, что она позволяет такие вольности практически незнакомому человеку, это плохо отразится на репутации невест Пибоди.

А ведь Эди попала в переделку, вообще никого не провоцируя.

— Люди смотрят, — осипшим голосом пробормотала она, отодвигаясь от Джека.

Он подавил раздражение, потому что она была абсолютно права — люди смотрели. А если распространится слух, что у них тесные отношения, ее не примут в приличном обществе Доусона. А он как раз хотел, чтобы она туда попала. Или нет?

Китти уже предупредила его, чтобы он не компрометировал Лилли, если действительно лишь хочет ей помочь — выкупить у Джоша Нельсона и подыскать подходящее место.

Джек усмехнулся и крепче обнял девушку за талию.

Все его действительно искренние намерения подыскать для Лилли достойную, хорошо оплачиваемую работу, чтобы она могла содержать Лео и Лотти, как-то сами собой отходили на второй план, едва он оказывался на расстоянии поцелуя от полных губ Лилли Сталлен. Было нечто странно трогательное в том, чтобы завоевать внимание девушки, которая очень серьезно принимала к сердцу весь этот фарс. Вспоминая ночью о прошедшем вечере, он спрашивал себя, целовал ли ее кто-нибудь раньше. Сомнительно. Легкая улыбка тронула его губы. Если он прав, то тем большее значение имели теплота и готовность ее откликнуться.

— Когда мы доберемся до Уайтхорса, то сможем укрыться от всех любопытных глаз, — сказал он, ведя ее по палубе и наслаждаясь запахом лимона, исходившим от ее волос. Интересно, чем это она их споласкивает? — Я найму экипаж, и мы съездим на пороги.

Она настолько остро чувствовала его присутствие, что едва могла думать о чем-нибудь другом. Она хотела, чтобы его рука все время лежала на ее талии. И если она отстранилась от него, то только ради репутации Сьюзен, Кейт, Эди и Летти.

— Это будет чудесно, — искренне ответила она. — Лео и Лотти понравится такая прогулка. Они ни разу не катались в экипаже с тех пор, как мы уехали из Канзаса.

Джек открыл было рот, чтобы объяснить, что прогулка даст им возможность побыть наедине, но передумал.

Ее невинность была просто поразительна, и внезапно мысль о том, чтобы совершить насилие над такой невинностью только из желания позабавиться, показалась ему не такой уж и стоящей.

— Мы можем взять одну из ваших подруг, — сказал он, отбрасывая мысли о соблазнении. — Чем больше компания, тем веселее.

Лилли не заметила насмешки в его голосе, лишь подумала о необыкновенной доброте Джека.

— Утро доброе, мисс Сталлен! — приветствовал ее невысокий толстяк с гривой буйных волос, которого она видела раньше, но с которым никогда не разговаривала.

Он направлялся к ним, как к старым знакомым. — Утро доброе, Счастливчик Джек! Отличный денек, а?

— Точно, Стэн, — отозвался Джек. — Позволь представить тебя мисс Лилли Сталлен. Лилли, это Саскачеван Стэн. Он старый обитатель Клондайка.

— Точно так, мэм, — сказал Стэн, и его темные, как вишни, глаза вспыхнули добродушным огоньком. — Да уж, прошел я тогда по Чилкуту весной девяносто восьмого и почти сразу же наткнулся на жилу. Мне крупно повезло, я мог бы больше и не возвращаться, но только в душе-то я старатель и не могу без этих рек и ручьев и голых синих холмов.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, мистер.., мистер…

— Зовите меня просто Стэн, мэм, — пришел ей на помощь Саскачеван. — Меня все так зовут.

— Очень рада с вами познакомиться, Стэн, — сказала Лилли, прикидывая, сколько ему на самом деле лет, потому что выглядел он по меньшей мере на пятьдесят.

— И я тоже рад познакомиться с вами, мисс Сталлен.

Видал я, что второго дня случилось с вашим братишкой, как он нырнул в океан, я тогда здорово перепугался за него.

Джек кашлянул, зная, что сейчас последует.

— Стэн, я думаю, не стоит… — сказал он, выразительно глядя на приятеля.

Но тот ничего не замечал. Завязав разговор, он уже не мог остановиться.

— Дело-то в чем? Если бы мы с Блубери Питом не затеяли перекинуться в кости со Счастливчиком Джеком, малыш никуда бы от него и не делся и не отправился гулять сам по себе. А детей нельзя оставлять без присмотра, верно? У самого-то у меня детей нет, мэм, потому что я никогда не был женат, но детишек хотел бы иметь. Мужчина с детьми вроде как остепеняется, верно?

.Лилли послушно согласилась, что дети вносят в жизнь стабильность, Перекинулись в кости?! Так вот, значит, на что отвлекся Джек, когда должен был следить за Лео! В ней поднялась волна возмущения. Лео едва не утонул, и все из-за беспечности Счастливчика Джека. Лилли не представляла, как примириться с этой ужасной мыслью.

Ведь она была влюблена в Джека. Он был ее судьбой, ее предначертанием. И он любил ее. Доказательством тому служили его поцелуи и ласки.

— ..Поэтому я пересидел зиму в Калифорнии, — говорил тем временем Саскачеван Стэн, едва делая паузы, чтобы набрать воздуха. — А следующую зиму я, может, проведу в Аризоне или даже во Флориде.

Лилли ободряюще улыбнулась, но мысли ее были далеко от Аризоны и Флориды Она украдкой взглянула на Джека. Он разглаживал свои аккуратно подстриженные усы, пиратская серьга сверкала на солнце, и болтовню Стэна он слушал как какое-то откровение.

У Лилли чуть не разорвалось сердце. Какой другой мужчина мог выглядеть так изысканно и в то же время естественно? И кто другой был бы столь добр, чтобы обратить внимание на милого пустомелю Саскачевана Стэна? Если небрежность Джека в отношении Лео причинила ей столько боли, то насколько же хуже ему? Она с трудом удержалась, чтобы, успокаивая, не пожать Джеку руку.

— ..И прошу прощения за свой неряшливый вид, — обращался теперь к ней Стэн. — Я не думал, что на борту окажется столько дам. И таких красивых к тому же.

— И все они ищут мужей, — лукаво проговорил Джек.

Саскачеван Стэн густо покраснел.

— Уж не пытаешься ли ты сосватать мне одну из прекрасных дам, а, Джек? Ты же знаешь, какой я неловкий в дамском обществе. Да я их просто побаиваюсь.

— Ты же не боишься сейчас, а Лилли красивая дама, — заметил Джек, заставив Стэна побагроветь.

— Это уж точно. Она здорово красивая леди, но она не свободна, так сказать. — Испуг Стэна был так явно написан у него на лице, что Лилли с трудом удержалась от неподобающей усмешки. — Она вроде как с тобой, а это совсем другое дело.

Джек рассмеялся, но, оглянувшись, умолк.

— Идет ваша подруга, — слегка нахмурившись, сказал он Лилли. — А с ней священник. — Эго слово прозвучало в его устах, как название какой-то смертельной болезни.

— Джентльмен, о котором идет речь, — преподобный мистер Дженкинсон, — сказала Лилли, не в силах сдержать смешок. — Он направляется в Доусон, чтобы заменить нынешнего священника методистской церкви.

— Если так, то нас не должны видеть вместе, — сказал Джек. — Идем, Стэн. Давай-ка попрощаемся с Лилли. На нас надвигается религиозная респектабельность.

Почти с неприличной скоростью они развернулись, а она пошла навстречу Сьюзен и преподобному мистеру Дженкинсону.

Лилли невольно поджала губы, заметив, что преподобный Дженкинсон идет на весьма почтительном расстоянии от Сьюзен. При желании Лилли могла запросто пройти между ними.

— Я бы хотела представить вам мою подругу, — обратилась к нему Сьюзен, ее крупное лицо казалось почти красивым, настолько она была счастлива. — Лилли, преподобный мистер Дженкинсон. Мистер Дженкинсон, моя подруга Лилли Сталлен.

— Очень рад с вами познакомиться, мисс Сталлен, — сказал поклонник Сьюзен, его круглое лицо просияло. — Я так понял, что в Доусоне мы будем соседями. Я надеюсь открыть там небольшую школу для индейских детей, так как в нынешней, как я понял со слов мисс Бамби, такого класса нет. Будучи коллегой мисс Бамби, вы, возможно, посоветуете, как организовать такую школу, не нанеся обиды школьному начальству?

— Боюсь, вы ошибаетесь, считая меня коллегой мисс Бамби, — сказала Лилли, бесконечно забавляясь, что ее могли принять за школьную учительницу, особенно за такую, которая способна дать опытному священнику профессиональный совет.

— Хотя мисс Сталлен не преподает, она очень хорошо умеет обращаться с детьми, — быстро вставила Сьюзен. — Вместе с ней в Доусон плывут ее младшие брат и сестра. Лео шесть лет, а Лотти — десять. Жду не дождусь, когда Лео станет моим воспитанником.

— Прекрасно, прекрасно, — учтиво проговорил мистер Дженкинсон, скрывая изумление, что одинокая молодая женщина с двумя детьми едет на север.

Увидев в отдалении Летти и Мариэтту, Лилли вежливо откланялась. Было ясно, что Сьюзен еще не сообщила мистеру Дженкинсону, что возвращается в Доусон как невеста Пибоди, потому что иначе сказала бы, что и Лилли тоже невеста Пибоди.

— А где Лотти и Лео? — спросила она, подходя к подругам. — Я думала, что они с вами.

— Да, но потом мы повстречали спасителя Лео, и они втроем пошли на нос посмотреть на приближающийся Скагуэй.

— О Боже! — воскликнула Лилли.

Зеленые, как у кошки, глаза Мариэтты чуть не вылезли из орбит.

— А в чем дело? Мы подумали, ты не будешь против.

Лео просто боготворит мистера Камерона, а Лотти считает его еще и красавцем.

— Да, конечно, но лучше я их заберу.

Мариэтта и Летти озадаченно смотрели на нее. Лилли ответила им беспомощным взглядом. Она не могла объяснить Она была слишком многим обязана Рингану Камерону, чтобы распространить новость о том, что он был осужден за убийство. В конце концов, он отбыл срок и теперь направлялся в Доусон, чтобы, как и она сама, начать новую жизнь. И чем меньше людей будут знать о его прошлом, тем больше у него шансов начать эту новую жизнь.

Она быстро пошла на нос, только сейчас заметив возбуждение, царившее среди ее попутчиков.

— Ворота Романтики — это и есть Скагуэй, — объяснял кто-то из старожилов новичкам. — Он покажется с минуты на минуту, притулившийся у подножия гор Белого перевала…

— А это канал Линн мисс Нетлшем, — говорил офицер из корабельной команды, обращаясь к мисс Нетлшем, смотревшей в бинокль. — Это длинный природный канал…

Лилли обошла их сзади, чтобы не попасть в поле зрения молодой женщины. Она чувствовала себя виноватой, что не приложила больше усилий подружиться с мисс Нетлшем, но сейчас было не время исправлять ошибки.

На носу собралась целая толпа, все смотрели на вздымающиеся к небу, покрытые снегом горы. Они были так близко, что, казалось, можно их потрогать.

Ринган Камерон, как всегда, выделялся среди окружающих цветом волос и телосложением. Он возвышался у поручней, по обе стороны от него стояли Лео и Лотти.

Приближаясь, Лилли не могла не отметить, что никогда еще не встречала мужчину со столь красивыми волосами, богатых оттенками — от красного дерева до муската, — и с такими кудрями.

Лилли мысленно одернула себя. О чем это она думает? Ей нравятся только густые, блестящие волосы цвета спелой пшеницы.

Она кашлянула.

— Простите, мистер Камерон, но Лео и Лотти пора готовиться к высадке на берег.

Он обернулся к ней, никакой непринужденной, ослепительной улыбки, как у Счастливчика Джека. Его красивые губы были плотно сжаты, а темно-серые глаза остались непроницаемыми. Память услужливо подсказала ей, что он видел, как она обнималась с Джеком Кулиджем, и подумала, не вспомнил ли об этом и Ринган Камерон и не это ли стало причиной его сдержанности. При мысли о том, какого он может быть о ней мнения, волна негодования затопила Лилли. Да ведь он же убийца! Как он смеет вести себя как святоша?

— У нас еще целый час до высадки, — сказал он, невольно напомнив ей, как приятен его красивый, низкий голос с горским выговором.

— Все равно, мне бы хотелось, чтобы они вернулись в каюту, — твердо сказала Лилли, понимая, что выглядит занудой, но не зная, как выйти из сложившейся ситуации.

Лотти оторвалась от созерцания пейзажа и в изумлении повернулась к сестре.

— Но нам же не надо ничего укладывать — резонно заметила она. — Мы так и не распаковали наши саквояжи.

Никогда еще в своей жизни Лилли не была так близка к тому, чтобы метнуть на сестру злобный взгляд. Если она станет настаивать, Ринган Камерон догадается об истинных причинах ее поведения, и Лилли поставит его в неловкое положение. Она едва не заскрежетала зубами.

Выход только один: раз она не может оставить Лео и Лотти в компании убийцы, она останется вместе с ними.

— Мы побудем на палубе еще пятнадцать минут, а потом пойдем в каюту за нашими вещами, — натянуто проговорила она.

Лотти, сообразившая, что сестру что-то очень тревожит, но не зная, что бы это могло быть, спросила:

— Ты хорошо себя чувствуешь, Лилли? Ты какая-то озабоченная.

— Я чувствую себя прекрасно, — ответила Лилли, борясь с желанием придушить сестру.

Даже Ринган Камерон начал как-то странно на нее посматривать. И только Лео пребывал в полном неведении относительно возникшего напряжения. Прижавшись к поручням, он не отрывал восторженного взгляда от мерцавших гор.

Не желая, чтобы Ринган Камерон пришел к правильному выводу, Лилли выдавила из себя улыбку.

— Завораживающий вид, не правда ли? Похоже это на Шотландию?

Легкая улыбка тронула его губы.

— Не очень. На фоне этих гор шотландские показались бы холмами. — Улыбка стала шире. — Хотя шотландские горы гораздо красивее.

Она невольно улыбнулась в ответ. Он, как и она, был кельтом. И, как и для нее, его родная земля была для него красивее любой другой.

— Я родилась в Ирландии, в Уиклоу, — сказала она, опираясь на поручни. — Горы Уиклоу самые красивые в мире.

— Я родился на острове Скай, в тени Куиллина, и не могу не оспорить ваше последнее заявление.

Она засмеялась. Конечно, как же иначе? Ирландка и шотландец никогда не сойдутся во мнении, чьи горы самые красивые.

— У вас практически нет акцента, — заметил Ринган, радуясь, что ее резкость сменилась любезным тоном. Резкость совершенно ей не шла. Ни ее лицо, ни голос не подходили для этого, и он сомневался, что она часто прибегает к такой манере общения. Недаром маленькая Лотти так удивилась.

Закинув назад косички, Лотти объяснила:

— Мама и папа уехали из Ирландии, когда Лилли было столько лет, сколько мне сейчас. После этого мы жили в Америке.

Камерон что-то неразборчиво пробормотал, и Лилли, внезапно ощутившая ностальгию, сказала:

— Нашему отцу не сиделось на месте. Всегда, когда мог, он работал с лошадьми. Два года мы жили на ранчо в Вайоминге. Потом мы жили в Колорадо…

— И не забудь про Монтану, Лилли, — внезапно сказал Лео, — мне Монтана понравилась.

Ринган усмехнулся.

— А вы поездили по стране. Я тоже был в Монтане, но просто путешествовал.

— Как вы думаете, мы сможем попутешествовать по Клондайку? — спросил Лео, с надеждой повернувшись к Рингану. — Мне нравится путешествовать. Особенно если вокруг волки и гризли!

— У меня сложилось такое впечатление, что волки и гризли очень неприветливые животные, — спокойно заметил Ринган. — А из разговоров на корабле я понял, что на Клондайке просто тучи комаров, и мне бы не хотелось делить палатку с этими кровожадными существами, При взгляде на его мускулистые руки по спине Лилли пробежал холодок. Вспомнив сказанное ей Джеком, она подумала, что ни за что на свете не отпустит Лео в поход с Ринганом Камероном.

— Но мы могли бы вместе прогуляться по Уайтхорсу, — предложил Ринган Лео. — Там есть пороги, и мне кажется, что они очень красивые.

— Мистер Кулидж повезет нас на пороги, — быстро сказала Лилли.

— Я бы лучше пошел с Ринганом, — заявил Лео, не обращая внимания на знаки, которые глазами подавала ему старшая сестра. — — Нет, это невозможно, — сурово сказала Лилли, удивив теперь даже мальчика. — Мистер Кулидж собирается нанять экипаж, и с нами поедут Летти и…

Лео уже открыл было рот, чтобы возразить, но Ринган Камерон безмятежно произнес:

— Раз все уже устроено, будет очень невежливо отказаться, малыш Лео.

Лилли испытала прилив облегчения и благодарности, что хотя бы эта трудность преодолена.

— Скагуэй! — внезапно крикнул стоявший рядом с ними здоровяк. — Я очень хорошо его вижу!

Раздались громкие крики, и Лилли с облегчением сказала:

— Нам надо вернуться в каюту, чтобы взять вещи.

Ринган только кивнул, но в его глазах промелькнуло что-то, похожее на озабоченность. От души жалея, что известное ей прошлое Рингана Камерона делает знакомство с ним не столь приятным, как это могло бы быть, она повела Лео и Лотти к ближайшему трапу.

— Никто еще не идет за вещами, — пожаловался Лей, пока они спускались.

— Мы идем.

Лотти перебросила назад косички и сказала:

— Ты так раскомандовалась, Лилли. Что случилось?

Ты волнуешься из-за того, что будет, когда мы приедем в Доусон?

— Нет. — Она подтолкнула Лео вперед, и они пошли по длинному, узкому коридору к своей каюте. — Все уже уладилось, Лотти. Нам больше не о чем беспокоиться.

— Уладилось? — бежала за ней Лотти. — Что значит «уладилось»? Тебе больше не надо ни за кого выходить замуж?

Лилли открыла дверь каюты, и Лео вошел в крохотное помещение. Лилли ждала подходящей возможности, чтобы рассказать сестре о возникших между ней и Счастливчиком Джеком отношениях, но нужный, случай все не представлялся.

— Я выйду замуж, — сказала она, понимая, что это далеко не идеальный момент для подобного признания. — Но я выйду за того, за кого хочу.

— О Боже, — со взрослой не по годам интонацией произнесла Лотти и растерянно присела на полку. — Господи Боже мой. Это мистер Кулидж, да? Ты вообразила, что любишь мистера Кулиджа?

Лео тем временем забрался наверх и, свесившись оттуда, с удивлением прислушивался к разговору.

— Тебе уже десять лет, Лотти! — резко сказала Лилли, ища в саквояже чистую блузку, в которой сойдет на берег. — Ты не должна всуе поминать имя Господа и обвинять меня в том, что я «вообразила» себя влюбленной, когда я говорю, что люблю!

Лотти с побелевшим, несчастным лицом стиснула на коленях руки. Лилли опять ведет себя до нелепости романтично и непрактично. Мистер Кулидж выглядел довольно красивым, и поэтому Лилли думала, что он на самом деле чудесный. Но она, Лотти, не считает его чудесным. Он не следил за Лео, когда отвечал за него, и в результате брат чуть не утонул. Ринган Камерон, который спас Лео жизнь, гораздо лучше, чем мистер Кулидж, он прекрасный человек, но временами Лилли так странно себя с ним ведет! Все это было выше понимания Лотти.

— Вы должны быть очень рады за меня, — говорила Лилли, расстегивая блузку с таким раздражением, что отскочила пуговица. — По крайней мере я выхожу не за чужого человека! — Теперь она лихорадочно натягивала чистую блузку. — Мистер Кулидж занимает хорошее положение в Доусоне. Он бизнесмен, владелец гостиниц и красивый мужчина! — Она возмущалась непонятливостью Лотти. — Он красив как греческий бог!

Лотти закатила глаза. Греческий бог — скажет тоже!

Однако, похоже, Лилли действительно была влюблена в мистера Кулиджа. И если мистер Кулидж сделал ей предложение…

— Если ты собираешься замуж за мистера Кулиджа, это значит, что ты больше не будешь против, чтобы он научил меня карточным фокусам? — с надеждой спросил Лео.

Лилли возбужденно заправила блузку в кремовую саржевую юбку.

— Я нахожу этот вопрос в высшей степени нетактичным и несвоевременным. — Она сунула грязную блузку в саквояж. — Не понимаю, почему вы с Лотти мне досаждаете, когда все складывается так хорошо. А все действительно идет хорошо. Через день мы будем в Доусоне и…

Дверь каюты распахнулась, и на пороге появилась Мариэтта, лицо ее было совершенно серым.

— У нас неприятность, — сдавленно объявила она. — Этот мерзавец, который напугал Эди, говорит, что в Доусоне он перебьет все ставки и женится на ней. — Ее странно привлекательное кошачье лицо помрачнело настолько, что девушку с трудом можно было узнать. — И еще он хвастает, что тогда сделает с ней все, что пожелает!

 

Глава 9

— Где сейчас Эди? — поспешно спросила Лилли, хватая тяжелый саквояж.

— Она на палубе с Кейт и Летти ждет высадки.

— А этот мерзавец? — Лилли стало нехорошо. Она предчувствовала, что такое может случиться, и понятия не имела, как этому помешать. — Где он? И откуда ты знаешь, что он говорит?

— Капитан и команда до сих пор насильно удерживают его в каюте, — ответила Мариэтта, помогая Лео спуститься вниз. — Однако его навещают дружки, которые. не стесняясь, оповещают о его намерениях.

Лилли в изумлении посмотрела на нее.

— Ты хочешь сказать, он не боится, что скажут люди?

Мариэтта иронически улыбнулась.

— Мы теперь на Клондайке, Лилли. Ну, или совсем рядом. И уважение к женщинам, насколько можно судить по нашим попутчикам, здесь не в чести. А Эди — невеста Пибоди. Она достанется тому, кто этого захочет, и если захочет этот мерзавец…

Она не закончила предложения.

— Тому, кто захочет, — проговорила Лилли, у которой тошнота подкатила к горлу.

В этих трех словах заключалась страшная правда о том, что означало быть невестой Пибоди. По-матерински располагающая внешность миссис Эми Пибоди, обманчивая благопристойность пухлых альбомов с фотографиями, сентиментальные заверения газетной статьи о счастье невесты Пибоди и ее богатого мужа-старателя — все это было призвано заманивать наивных и нищих молодых женщин в сети агентства.

— Что нам делать, Лилли? — дрожащим голосом спросила Лотти, ее обычно сияющее личико побледнело и осунулось.

Посмотрев на сестру, Лилли почувствовала угрызения совести. Она не имела права взваливать на Лотти тревоги и страхи, связанные с Эди.

— Не знаю, но мы что-нибудь придумаем.

Лео крепко держал Мариэтту за руку, чувствуя, что случилась какая-то беда, но не понимая какая.

— Почему Эди должна за кого-то выходить замуж? — удивленно спросил он. — Почему она не может жить с нами или с Мариэттой?

Поверх его шелковистой макушки Лилли и Мариэтта встретились взглядами, спрашивая друг, друга, не может ли это стать спасением.

— Я поговорю с Китти Дафресн, — сказала Мариэтта, подумав, что та может взять Эди служанкой или на кухню.

— А я поговорю со Счастливчиком Джеком, — сказала Лилли, выходя из каюты.

— Со Счастливчиком Джеком? — Мариэтта подняла брови. — Со Счастливчиком Джеком Кулиджем? Господи Боже! Он тоже твой поклонник?

— Что значит тоже? — заинтересованно спросил Лео, но Лилли, с трудом тащившая по узкому коридору пухлый саквояж, даже не потрудилась ответить.

Однако Мариэтта не принадлежала к сторонникам того мнения, что существуют темы, не подходящие для детских ушей.

— Как и красивый матрос, и очень привлекательный мистер Камерон. Слава Богу, что плавание закончилось, Лео, а то на корабле не осталось бы мужчин, не влюбленных в твою сестру!

Лео захихикал. С Мариэттой ему всегда было весело, и, держа ее за руку, он поднялся вслед за Лилли и Лотти на палубу.

Там царила ужасная давка. Все Мужчины были навьючены огромными тюками. Новички тащили скатанные постели, мешки с мукой и сковородки. Те, кто уже разбогател и возвращался, проведя зиму в более мягком климате, сгибались под тяжестью гигантских кожаных чемоданов с латунными углами, пакетов и свертков с лондонскими, парижскими и римскими ярлыкам.

Со страшным грохотом «Сенатор» спустил трап. Лотти едва не потеряла свою соломенную шляпку, когда все разом рванулись вперед, стремясь в числе первых спуститься на берег.

— Где Летти? — крикнула Лилли, обращаясь к Мариэтте. — Она не пропадет?

— Она с Кейт и остальными, — крикнула та в ответ. — Я пойду за своими вещами. Ты справишься?

Лилли кивнула, уверенная, что Счастливчик Джек вот-вот окажется рядом.

— Здесь Ринган! — внезапно сказала Лотти, когда их уже начали толкать со всех сторон. — Смотри! Вон там! Он нам поможет!

— Нам не нужна помощь! — раздраженно сказала Лилли, когда Лотти принялась махать, чтобы привлечь его внимание. — И пожалуйста, когда говоришь о мистере Камероне, не называй его по имени, Лотти. Это невежливо.

Напрасно она оглядывалась, надеясь увидеть волосы цвета спелой пшеницы и фетровую шляпу. Единственный, кто пробирался к ним сквозь толпу, был высокий рыжеволосый мужчина с пустыми руками.

— Могу я вам помочь? — спросил он, добравшись до них. В его голосе прозвучало что-то еще. Может, нежелание? При этой мысли у Лилли кровь закипела в жилах.

— Нет, спасибо, — резко ответила она.

— Да, пожалуйста, — хором сказали Лотти и Лео.

Он слегка нахмурился, не зная, ответила Лилли Сталлен отказом потому, что не хотела вызвать недовольство Джека Кулиджа, или потому, что узнала о его прошлом.

Второе было бы гораздо тяжелее.

Искушение принять ее отказ было почти непреодолимым, но, кроме Лилли Сталлен, существовала еще и маленькая Лотти, которая тоже тащила тяжелый саквояж.

— Если вы кого-то ждете, пожалуйста, — дипломатично сказал Ринган, — но саквояж Лотти слишком тяжел для ребенка. — Он забрал его у девочки, которая и не думала протестовать. — Я присмотрю за ним, пока она благополучно не сядет в поезд. — Он помедлил. По условиям путешествия всех пассажиров «Сенатора» ждал обед в гостинице «Золотой север» в Скагуэе. Потом они должны были сесть на поезд и ехать дальше. Однако столов в «Золотом севере» не так уж много, и, настаивая на самостоятельности, Лилли Сталлен рисковала вообще остаться без еды. — Я мог бы взять и один из ваших саквояжей, мне не трудно, — сказал он. Давка на сходнях продолжалась. Среди моря голов Лилли заметила высокую, хрупкую фигурку мисс Нетлшем, с трудом спускавшейся по трапу. Перед ней сходила с корабля Сьюзен в сопровождении преподобного мистера Дженкинсона. Позади нее видны были Кейт, Летти и Эди, все они старались удержаться на ногах.

Лилли посмотрела в другую сторону — нет ли там Мариэтты, тоже застрявшей в толпе. Но ее приметных, огненно-рыжих волос видно не было. Вместо нее она с облегчением увидела Счастливчика Джека, пробиравшегося к ней вместе с двумя хорошо одетыми мужчинами.

— Спасибо за ваше предложение, — сказала она Камерону, ослепительно улыбаясь. Счастье переполняло ее, — но я справлюсь.

Ринган пожал плечами, приветливо кивнул Лео и Лотти и, взвалив на плечо тяжелый саквояж, пошел прочь, придерживая его одним лишь большим пальцем, словно нес куртку.

Лилли несколько секунд смотрела ему вслед, раздражение, которое он так часто в ней вызывал, опять прорвалось наружу. Ей он не улыбнулся. С ней он был безупречно вежлив, но.., сдержан? Суров? Или просто-напросто груб? Грубый шотландец, который удивительно легко общается с детьми и необыкновенно ласков с перепуганной, умственно недоразвитой Эди.

Выбросив его из головы, Лилли крепче сжала ручки тяжелых саквояжей и обернулась, чтобы поздороваться с Джеком. Но его там не оказалось. Озадаченная, она оглядела быстро редевшую толпу. Джек исчез без следа. Лилли посмотрела в сторону сходней.

Рингана Камерона уже не было видно, зато по трапу спускались трое в похожих костюмах. На ее глазах один мужчина весело хлопнул своего спутника в фетровой шляпе по спине. Тот расхохотался, запрокинув голову. Над всеми тремя поднималось облачко голубого сигарного дыма.

Лилли не имела привычки употреблять то слово, которое пробормотала себе под нос. Но оно не относилось к Счастливчику Джеку. По-видимому, он решил, что она впереди, с другими девушками.

— Я не знал, что леди говорят такие слова, — наивно сказал Лео, которому не терпелось сойти на берег, как раньше не терпелось оказаться на «Сенаторе».

— Они и не говорят, и мне не следовало, — ответила Лилли, злившаяся на себя все больше. — Идемте, мои хорошие, если мы не поторопимся, то окажемся последними?

— А где ты узнала такое слово? — с любопытством спросила Лотта, радуясь, что ей не нужно тащить громоздкий саквояж.

— От работников на ранчо в Вайоминге. — Лилли подавила смешок. — Но ты, Лотта, не должна его употреблять. И ты, Лео, тоже!

Держась за поручень, Лилли ступила на трап и ахнула, увидев открывшийся ей вид.

— Лотта, ты только посмотри! — Она говорила не о Скагуэе, который на первый взгляд казался жалким и убогим, а о его обрамлении. Позади неряшливого скопления деревянных домишек, баров и магазинов поднимались горы, ослепляя своим снежным великолепием. Горы, через которые они скоро поедут.

— И как же это люди переходили через них пешком? — спросила Лотти, прочитав мысли сестры.

Лилли покачала головой, не зная ответа, потрясенная, что одним из этих людей был Счастливчик Джек.

При мысли, какие он перенес лишения, ее обожание перешло все границы. Джек Кулидж — гораздо более значительная личность, чем думают некоторые.

— Почему ты не дала Рин.., мистеру Камерону отнести твои саквояжи вниз? — задумчиво спросила Лотти, нарушив ее мысли.

Лилли ступила на сушу.

— Я подумала, что к нам идет мистер Кулидж. — Воздух был необыкновенно чист. Из голубой чаши неба на заснеженные склоны Белого перевала и ниже, на поросшие травой холмы и заросли люпинов и незабудок, протянувшиеся насколько хватало глаз, лился ясный свет. — Я подумала, что он увидел нас, " — продолжала она, с трудом направляясь в сторону гостиницы «Золотой север», — но ошиблась.

Лотти задумчиво закусила губу, а затем изрекла:

— Это не важно, заметил он нас или нет. Если он твой поклонник, он должен был сам тебя найти. Если бы Рин.., мистер Камерон был твоим поклонником, он нашел бы тебя. т — Мне надоело слушать про мистера Камерона! — бросила Лилли, поднимаясь по ступенькам к дверям гостиницы. — Мистер Камерон — не совсем тот мистер Совершенство, каким ты его явно считаешь, хотя почему, я тебе сказать не могу. В том, что касается мистера Камерона, тебе придется довериться мне. И я уже устала от твоей постоянной критики в адрес Счастливчика Джека!

Для нас Счастливчик Джек — абсолютное.., абсолютное спасение. Если бы не он, мне пришлось бы выполнить свои обязательства перед агентством и выйти за любого из этих мужчин!

Лотти опять принялась задумчиво покусывать губу.

Сказав, что Ринган — не мистер Совершенство, Лилли, наверное, имела в виду то, что он сидел в тюрьме. Не в первый раз девочка спросила себя, откуда Лилли узнала про это. Они с Лео ни на минуту не поверили, что это правда. Ринган Камерон — герой, а не преступник, каждый, у кого на месте глаза, это поймет. А что до Счастливчика Джека Кулиджа… Она тяжело вздохнула и поправила сбившуюся шляпку. Если Лилли любит его, и он тоже ее любит, тогда права Лилли, и ей, Лотти, придется прекратить критиковать его.

Она вошла вслед за Лилли в мрачный холл гостиницы, размышляя, что сказал бы о Джеке Кулидже их папа.

Сам он в своем роде тоже был игроком, так что репутация Счастливчика Джека не слишком его обеспокоила бы. Но все равно папа предпочел бы в качестве возможного зятя крепкого кельта, а не изнеженного американца.

— Лилли! Лотта! Мы здесь! — позвала Мариэтта, сидевшая вместе с другими девушками.

Лилли с детьми стала пробираться между столиками.

Во главе стола восседала Кейт, синее платье с высоким воротом и длинными рукавами придавало ей вид матери-настоятельницы.

— Где вы были? — спросила она, когда Лилли села. — Мы думали, вы сойдете первыми, а вы оказались в числе последних.

Лилли не успела ответить.

— Я сошла на берег с мисс Дафресн. — В голосе Мариэтты слышалось ликование. — Все улажено. Я буду работать на нее в «Золотом самородке», и мистер Кулидж заплатит мистеру Нельсону все причитающиеся агентству деньги. Боже! Не могу передать, какое это облегчение!

— Китти Дафресн в гостинице? — спросила Лилли, и у нее засосало под ложечкой. — Она здесь, в обеденном зале?

— Она сидит за столом мистера Кулиджа, — без всякого, выражения сказала Летти. — Вон там, у дальнего окна.

Лилли так хотелось взглянуть на Китти Дафресн во плоти, что она пренебрегла приличиями и обернулась, сгорая от любопытства. За столом Счастливчика Джека сидели четыре человека: он сам, двое давешних мужчин в элегантных костюмах и, спиной к залу, женщина. У нее были роскошные тициановские волосы, пышную прическу венчала легкомысленная шляпка, отделанная экзотическими перьями. Шляпка и дорожный костюм Китти Дафресн были изумрудного цвета, жакет-болеро и подол юбки-колокола оторочены черным каракулем.

— Этот наряд, — услышала она голос Кейт, — сшит в Париже, во Франции, а не в Америке.

Сердце Лилли оборвалось. Мисс Нетлшем сказала, что Китти Дафресн — любовница Счастливчика Джека, и, судя по всему, так оно и было.

Словно для того, чтобы она могла лучше разглядеть Китти, та слегка повернулась, обращаясь к мужчине, сидевшему рядом с ней. Подперев подбородок рукой в замшевой перчатке, женщина чувствовала себя абсолютно непринужденно. Лилли заметила, что у Китти длинные ресницы и по-детски вздернутый носик.

Лилли охватила паника. Неужели она настолько, до глупости наивна, что решила, будто мисс Нетлшем могла не понять истинного характера отношений между Китти и Счастливчиком Джеком? Неужели Китти не просто деловой партнер Джека Кулиджа?

Лилли продолжала разглядывать Китти Дафресн.

Элегантный дорожный костюм сидел на ней не так плотно, как можно было себе представить. И хотя ее вздернутый нос был восхитительно девичьим, в линии подбородка и шеи ничего юного не было. На смену шоку пришло несказанное облегчение. О чем думает мисс Нетлшем, распространяя слухи, что Китти — любовница Счастливчика Джека! Да она слишком старая! Ей уже за тридцать!

Словно почувствовав взгляд, Китти обернулась и встретилась глазами с Лилли. И хотя женщины не были знакомы, ей показалось, что в глазах мисс Дафресн промелькнуло узнавание. И это означало только одно: Счастливчик Джек рассказывал о ней.

— И мистер Дженкинсон был так добр, что согласился сопровождать нас на пороги, когда мы приедем в Уайтхорс, — говорила Сьюзен, когда Лилли наконец повернулась к их общему столу. — Он надеется, что там водятся редкие виды бабочек, и…

— А он уже знает о твоем положении? — мягко перебила ее Кейт. — Он знает, что, когда ты приедешь в Доусон, ты будешь обязана выйти замуж за клиента брачного агентства Пибоди?

Сьюзен покачала головой, ее некрасивое лицо покрылось красными пятнами.

— Нет.., об этом не так-то легко заговорить. Я хочу сказать, можно подумать, будто я отчаянно ищу мужа любого мужа.., и что я — незавидная невеста. — Она грустно рассмеялась. — И все это, конечно, правда. Или по крайней мере было правдой. — Она теребила салфетку. — Но теперь я не хочу выходить за кого угодно. Я хочу выйти замуж за мистера Дженкинсона. — Сьюзен подняла к девушкам полные отчаяния глаза. — И я уверена, что, если бы у нашей дружбы было время окрепнуть, он сделал бы мне предложение. Но времени нет…

— О Господи! — внезапно воскликнула Летти, ее бледное от природы лицо сделалось совсем белым, когда она увидела очередного вошедшего в зал. — Его отпустили!

Естественно, она имела в виду не мистера Дженкинсона. Лицом к двери сидели только Летти и Мариэтта.

— Проклятие! — сквозь зубы прошипела Мариэтта. — Проклятие! Проклятие!

Зверский тип, пристававший к Эди, направлялся к столу, за которым сидели его дружки.

— Что ж, мы все знали, что его не могли держать под неофициальным арестом вечно, — рассудительно заметила Кейт, а Эди нервно ухватилась за руку Мариэтты.

— Самое лучшее — не обращать на него внимания, — решительно заявила Лилли, увидев, что Лотти и Лео уже испуганно замерли. — Ты говорила с Китти Дафресн про Эди, Мариэтта?

Девушка покачала головой.

— Нет.., не было времени. Но я поговорю. И если это в ее силах, думаю, она поможет.

Лилли подумала, что Мариэтта судит верно. Когда она встретилась взглядом с этой женщиной, то в черных глазах Китти не было ни похоти, ни злобы, только добродушное любопытство. И если доброта была одной из добродетелей Китти Дафресн, то можно было надеяться, что эта доброта распространится и на Эди.

* * *

— Твоя девица, попавшая в беду, явно поняла, кто я, — сухо заметила Китти, обращаясь к Джеку. — И она гораздо красивее, чем ты говорил. Никто не сравнится с ирландками по части черных как ночь волос и кожи цвета лепестков магнолии. Возможно, в следующий раз нам стоит поискать девушек в Дублине или Корке.

Джек ухмыльнулся, а два его приятеля рассмеялись.

— Кстати, о мисс Сталлен, она вполне могла бы работать в «Эльдорадо», — сказал он, не отрывая взгляда от Китти. — Нам нужна респектабельность, если мы хотим привлечь солидных клиентов…

— Значит, «Эльдорадо» не танцзал и не бар? — перебил его один из мужчин.

Джек покачал головой.

— Это гостиница. И чертовски хорошая. Преподобный, вон там… — он кивком указал на мистера Дженкинсона, — зарезервировал себе номер в «Эльдорадо».

— Я думал, священники живут в приходе.

Ухмылка Джека стала шире.

— Обычно да, но у преподобного мистера Дженкинсона хватило ума сообразить, что его новый дом нуждается в небольшом ремонте после суровой юконской зимы.

* * *

Если бы Ринган мог поесть в одиночестве, он так и поступил бы. Но такая роскошь была недоступна, поскольку едва ли не все пассажиры «Сенатора» разом спешили воздать должное лосятине, макаронам с сыром, рубленому мясу с овощами, запеченной фасоли, маринованной свекле, пирогам с черникой и консервированному молоку.

Сам он взял свеклы, размышляя, сможет ли когда-нибудь привыкнуть ко вкусу лосятины.

— Пристраивайся к нам, шотландец, — пригласил седой старатель, сидевший слева. — Говорят, что вокруг Доусона жилы пошли на убыль и что теперь нужно двигаться в Ном.

— А если так, — сказал сидевший справа молодой человек, который ловил вилкой фасоль, — то мы отправимся туда, как только сможем.

Ринган издал неопределенный звук.

Приняв его за согласие, седой мужчина предложил:

— Если каждый из нас вложит равную долю в снаряжение, мы отлично поладим.

— Ну да, — отозвался Ринган, зная, что нужно что-то ответить, но не придумав ничего лучше. В Ном? С сидевшими рядом людьми? Да это будет хуже тюрьмы, из которой он вышел! О чем он будет с ними говорить? Какое получит удовлетворение от поисков золота?

Беседа пошла дальше без него, и Ринган посмотрел туда, где у окна сидела Лилли Сталлен в голубой блузке.

Луч света падал на ее черные волосы, отливавшие атласным блеском. Цвет блузки был ей к лицу, но ей вообще шла вся одежда, в которой он ее до сих пор видел.

Интересно, почему, если у нее роман с Джеком Кулиджем, она не сидит за его столом? И кто та женщина рядом с ним, что их связывает? Они явно в прекрасных отношениях, и хотя женщина уже далеко не юная, она прекрасна, как полностью раскрывшаяся роза.

— На золотых приисках не сосчитать людей с похожим прошлым, — говорил седовласый сосед. — Они управляют Скагуэем. А что, Соупи Смит стрелял во всех, кто ему не нравился, а сейчас он босс Скагуэя! Помню, когда…

Ринган стиснул зубы. Его тюремное прошлое уже стало достоянием гласности, поэтому велики ли его шансы снова открыть врачебную практику? А если он не вернется к занятию, для которого создан, то что готовит ему жизнь?

Как он вообще сможет наполнить ее смыслом?

И словно ощутив его внутренний хаос, маленькая головка в соломенной шляпке повернулась в его сторону. И как только глаза их встретились, у Рингана сразу поднялось настроение. Он улыбнулся в ответ и подмигнул.

Маленькая Лотти Сталлен ужасно напоминала ему Пэтти, когда та была в ее возрасте, и иногда, только взглянув па девочку, он ощущал комок в горле. Славная малышка, и ее старшая сестра может по праву ею гордиться.

* * *

Лилли гордилась Лотти, но иногда она ее так раздражала!

— Я же говорила тебе, Лотти, — сказала она, когда они сели в поезд, который должен был перевезти их через Белый перевал, — мне не нравится, что ты столько времени проводишь в компании мистера Камерона.

Лотти, чьи голубые глаза, потемнев от обиды, казались синими, ответила сестре таким взглядом, что Лилли почувствовала себя на удивление неуютно.

— Мистер Камерон спас Лео жизнь, — наставительно проговорила девочка. — Я считаю его удивительным и горжусь его дружбой, и никто, даже ты, не запретит мне дружить с ним.

Неловкость Лилли возрастала. Младшая сестренка стыдила ее, и они обе это понимали.

— Я не возражаю против твоей дружбы с мистером Камероном, — чопорно ответила она, зная, что не говорит всей правды. — Но я по-прежнему предпочитаю, чтобы во время поездки до Уайтхорса вы с Лео были со мной.

— Я не хочу. — В голосе Лотти звучало упрямство. — У мистера Камерона нет друзей, как у остальных старателей. Он не такой, как они, он, как папа, который тоже не был похож на мужчин, с которыми работал на ранчо. Если я не пойду к нему, он будет сидеть один. А я не хочу, чтобы он сидел в одиночестве. Папа тоже не захотел бы сидеть один.

Лилли только стиснула зубы, но Лотти, которая смотрела на нее одновременно умоляюще и вызывающе, приняла молчание сестры за согласие и, повернувшись, пошла в конец поезда, где, знала, найдет своего друга.

Лилли уже открыла рот, чтобы позвать ее, но передумала. Что она может объяснить Лотти? Она уж точно не собиралась рассказывать, что в свое время Рингана Камерона осудили за убийство. Не хватало только, чтобы Лотти начали сниться ночные кошмары.

Устраивая Лео у окна, она вдруг подумала, что возможно, это открытие не выльется для Лотти в кошмары.

Девочка скорее всего отмахнется от него как от невероятного, каким оно почти и было. Лилли все еще находилась под впечатлением от слов Лотти, поставившей рядом Рингана Камерона и их отца. Проницательность сестренки была обескураживающей, но на этот раз она сильно ошибается. Если кто и напоминает отца, так это Счастливчик Джек, с его авантюрным складом характера и любовью к игре.

Ее мысли прервал Лео, сказав:

— Мариэтта и Эди вдут к поезду. Они знают, где сидим мы?

Лилли высунулась из окошка. Мариэтта устроила из своего перехода до поезда настоящее королевское шествие сквозь море мужчин; оберегаемая ею Эди шла следом.

Лилли усмехнулась. Не важно, где находилась Мариэтта, в шумной столице или маленьком городишке, — все мужчины оборачивались ей вслед. Здесь, в Скагуэе, ее огненно-рыжие волосы, с которыми отчаянно соперничали ярко-розовая блузка и темно-красная юбка, вызвали волнение, близкое к восстанию.

Лилли яростно зажестикулировала, чтобы привлечь ее внимание. Мариэтта широко улыбнулась и помахала в ответ.

— Ну вот, — сказала Летти, с благодарностью размещаясь напротив Лео. — Я думала, мы не сможем сесть вместе. А где Лотти? Я заняла ее место?

— Нет, — ответила Лилли, — она пошла поболтать с мистером Камероном. А где Кейт и Сьюзен?

Летти заправила выбившуюся прядь волос в безупречный узел. С тех пор как Кейт научила ее этой прическе и отдала свое платье, Летти следила за собой со всей тщательностью.

— Сьюзен сажает на поезд ее друг-священник, а Кейт сопровождает лорд Листер.

— Кто? — уставилась на нее Лилли.

Летти в первый раз за все время их знакомства засмеялась.

— Лорд Листер. Ты должна была заметить его на «Сенаторе». Он один из всех был в английских брюках для верховой езды.

— И он лорд?

Летти кивнула.

— И он оказывает внимание Кейт?

Летти снова кивнула.

Мариэтта ворвалась в купе, оживленно щебеча:

— Просто не понимаю, почему мы вообще обратились в это брачное агентство! Сьюзен словно создана для того, чтобы быть женой пастора, Кейт подцепила британского аристократа и даже Эди позволила себе пофлиртовать.

— Не правда, — порозовев, запротестовала Эди.

— Его зовут Саскачеван Стэн, — сказала Мариэтта и добавила, чтобы успокоить Лилли и Летти:

— Я познакомилась с ним и думаю, что нам не стоит волноваться. Он ни за что не воспользуется слабостями Эди. Я даже скажу, что он совершенно безопасен."

— Он донес мой саквояж, — с детской радостью объявила Эди, щеки у нее разрумянились, как два яблока. — Он не предложил Мариэтте, он предложил мне. И я его совсем не испугалась. Он такой толстый и смешил меня.

— Значит, без поклонников остались только мы с Лилли, — сделала вывод Летти, подвигаясь, чтобы дать место Эди.

Мариэтта посмотрела на Лилли и подняла бровь:

— Думаю, только ты, Летти, — весело возразила она. — У Лилли недостатка в поклонниках нет. Единственно, не уверена, кто из них поведет ее к алтарю.

У Лилли на шее забилась жилка. У нее не было серьезных причин и дальше скрывать свои отношения со Счастливчиком Джеком.

— Мой поклонник — Джек Кулидж, — невозмутимо произнесла она, наслаждаясь выражением недоверия на лицах подруг. — И когда мы приедем в Доусон, он заплатит мистеру Нельсону и женится на мне.

 

Глава 10

— Ну вот, и когда папа умер, мы стали жить у дяди Герберта и тети Гасси, — сказала Лотти, стоявшая рядом с Ринганом на крохотной открытой площадке, а поезд в это время извилистым путем поднимался к сверкающим высотам Белого перевала. — Только дядя Герберт не хотел, чтобы Лилли у них жила, и я ему тоже была не нужна. Из всех нас ему нужен был только Лео.

Ринган издал гортанный звук, который Лотти называла про себя «шотландским звуком».

— А потом дядя Герберт сказал, что собирается поменять фамилию Лео на свою и сделать его своим сыном.

Он велел Лилли уходить, и она поняла, что если уйдет, то никогда больше нас не увидит. Поэтому она ушла из их дома и забрала нас с собой, — просто закончила Лотти.

— Твоя сестра — отважная девушка, — сказал Ринган, удивляясь, как человек, который принял в свою семью Сталленов, мог оказаться таким глупцом и заслужить их презрение, а не любовь.

— Нам нужно было действовать быстро, — продолжала Лотти, подставляя лицо дневному солнцу и любуясь удивительными горными вершинами, — потому что дядя Герберт сказал, чтобы она ушла в тот же самый день. Лилли ходила по всем агентствам по найму в Сан-Франциско, но нигде ей не дали работу.., или жалованье было такое. что она не могла нас содержать. И тогда она стала невестой Пибоди.

Ринган чуть не упал с платформы.

— Невестой? Но я не думал, что твоя сестра замужем.

У нее нет кольца.

— О, она еще не вышла замуж. Невесты Пибоди выходят замуж, только когда приезжают в Доусон. Там проводится аукцион…

— Аукцион? — На его лице и в голосе отразились не только шок, но и недоверие. А когда он понял наконец, что это за невесты Пибоди, неверие сменилось гневом, таким яростным, что Лотти испугалась, как бы Ринган не взорвался.

— Я знаю. Средневековье какое-то, правда? — сказала она, перебрасывая косичку назад. — Но ты не волнуйся. С Лилли этого не случится И ни с кем другим тоже, разве что с Летти На мисс Бамби обратил внимание преподобный мистер Дженкинсон. А мисс Солуэй внезапно стал оказывать внимание английский лорд.

Мариэтта вообще не собирается замуж, а хочет стать танцовщицей, и Эди ни за кого не пойдет, а станет прислуживать там, где Мариэтта сможет за ней присматривать, или будет жить с нами.

— С кем это с вами она будет жить и где? — потребовал ответа Ринган и так стиснул поручень, что побелели костяшки пальцев. На ум ему пришла еще одна мысль, и он резко спросил:

— Твоя сестра, случайно, не собирается тоже стать танцовщицей?

— Лотти улыбнулась.

— Нет, вот смешной Танцовщицы, они не респектабельные. А жаль, потому что Мариэтта говорит, они живут очень весело.

Ринган побледнел. Боже Всемилостивый, ну и разговоры ведет эта Мариэтта с десятилетней девочкой. Сначала Лотти рассказывает про аукционы, на которых мужчины покупают молодых женщин, как куски мяса, а теперь завидует участи танцовщиц!

Не зная, как объяснить, почему ей не стоит стремиться к столь пикантной профессии, Ринган вернулся к более насущному вопросу.

— А почему за твою сестру можно не волноваться? — спросил он, смутно сознавая, что тоненькая тропка, вьющаяся параллельно железной дороге, это та дорога, которой и три, и четыре года назад прошли первопроходцы здешних мест.

— Мистер Кулидж собирается сделать ей предложение, — сказала Лотти, в ее голосе прозвучало неохотное смирение с этим фактом. — Лилли его любит, поэтому, наверное, все будет хорошо, только вот мне так не кажется.

Ринган молчал. Ему тоже так не казалось. Все выходило ужасно скверно.

— Беда в том, что мистер Кулидж всегда такой беспечный в важных делах, — продолжала обеспокоенная Лотти. — Когда Лео упал за борт, это случилось потому, что мистер Кулидж не следил за ним, хотя обещал. И когда мы в такой давке сходили с корабля, он даже и не подумал найти нас и помочь.

— Ну, может, у него были другие обязательства, — предположил Ринган, пораженный проницательностью девочки и размышляя, какое у нее сложилось мнение о нем.

— Но если он любит Лилли, она должна быть для него важнее всего, разве нет? — настаивала Лотти.

— Да, — согласился Ринган.

Интересно было бы узнать, какую историю Кулидж сочинил для Лилли. Не похоже, чтобы человек с репутацией Счастливчика Джека всего-то за несколько дней, проведенных на пароходе, безоглядно влюбился и захотел жениться. В то же время, чего таким образом мог добиваться Джек Кулидж? Хотел соблазнить ее, напрашивался ответ, но Лилли Сталлен делила каюту с братом и сестрой и еще одной невестой Пибоди, так что осуществить задуманное было бы нелегко.

Он вспомнил сцену в обеденном зале гостиницы. Что касается секса, Кулидж не казался человеком, испытывающим в нем недостаток Если эта красивая, зрелая рыжеволосая женщина, которая сидела за его столом, не его любовница, он готов съесть свою шляпу.

Поскольку Ринган не мог или не хотел объяснить поведение Джека Кулиджа, Лотти глубоко вздохнула и сменила тему разговора.

— Это и есть ущелье Мертвых лошадей? Мисс Бамби сказала, что туда срывалось с откоса и погибало много вьючных животных, поэтому его так и назвали.

* * *

— Зимой девяносто седьмого я шел как раз по этой тропе, — вещал перед завороженной аудиторией Саскачеван Стэн. — Такой снег валил, скажу я вам, что ни земли, ни неба не видно было, но сама тропа была так утоптана, что никакой снег не мог ее замести. Нет, скажу я вам. Она была твердая, как цемент, а местами подымалась на десять футов над сугробами, которые намело по бокам-.

— А что было, если кто-то падал с тропы? — спросила Летти, пытаясь представить тот ад, что царил здесь, пока не проложили железную дорогу.

Стэн ухмыльнулся.

— Ну, если человек со своим добром падал в сугроб, то его место занимал идущий следом, а тот сидел в сугробе, пока в цепи не образовывалась брешь, чтобы он мог снова встать в строй.

— А вы когда-нибудь падали в снег, мистер Саскачеван Стэн? — спросила Эди, округлив глаза. — Надеюсь, что нет. Мне бы не хотелось, чтобы вы падали в снег.

Под своей колючей бородой Стэн сделался малиновым, как свекла.

— Я никуда не падал, мисс, откуда не смог бы выбраться, — сказал он, вертя в руках потрепанную черную шляпу.

Вспомнив признание Стэна, что он робеет в обществе красивых женщин, Лилли не могла не улыбнуться.

Пока Эди не перебила его своим простодушным вопросом, он справлялся прекрасно. Теперь Стэн вдруг осознал, перед кем выступает.

— Приятно было поговорить с вами, леди, очень приятно, — сказал он Уверенность в себе быстро покидала его. — Я бы вас не побеспокоил, не будь вы подругами мисс Сталлен, а мисс Сталлен — подругой моего друга, Счастливчика Джека, ну и все прочее.

Он все быстрее крутил в натруженных, мозолистых руках жалкую черную шляпу. По краю полей Лилли разглядела тусклую зеленую полоску и невольно задалась вопросом, не плесень ли это.

— Ну, я пошел, — пробормотал Стэн, неуклюже пятясь из купе. — Думаю, у Счастливчика Джека сейчас партия в покер. Я тоже люблю сыграть партию-другую в покер. Не то чтобы я был игроком, вы понимаете. Нет, что вы. Я всего лишь обыкновенный старатель…

— Ну, разве он не милый, а? — весело спросила Мариэтта, когда Стэн наконец оставил их. — Наверное, для таких, как он, для тех, кто пересек перевал пешком, непривычно ехать через него с удобствами, на поезде.

Лилли кивнула, соглашаясь, но в отличие от Летти и Эди не поддержала разговора о поезде, изумительных видах или о страшном ущелье, разверзшемся с левой стороны. Ее мысли унеслись далеко, сосредоточившись на Счастливчике Джеке.

Партия в покер. Так вот, значит, что занимает его в настоящее время. Поэтому он и не нашел ее в поезде.

Раздражение, которое нарастало в ней с тех пор, как она вынуждена была тащить тяжелые саквояжи до гостиницы, а потом до поезда, вылилось в чувство, близкое к негодованию. И если он играет в покер, Китти тоже там?

А если он может играть в покер в присутствии Китти Дафресн, то почему не может попросить Лилли составить ему компанию?

Поверх головы Лео она посмотрела на вершину горы, на которой был установлен пограничный столб. Ответ прост: она не скрывала своего неодобрения, когда Джек хотел научить Лео карточным фокусам. Поэтому теперь она сидит здесь, а не рядом с ним. Но зачем ему вообще играть в покер, с Китти или без нее? Почему он не составил им компанию, рассказывая о переходе через горы, об ущелье Мертвых лошадей, как это сделал Саскачеван Стэн?

— Смотри, Мариэтта! Смотри! Там конный патруль! — возбужденно воскликнула Эди.

— Только не выпади из окна, — с ласковой насмешкой сказала Мариэтта. — Мы еще много увидим их на канадской территории.

Раздражение Лилли снова стало нарастать, но на этот раз сменилось сомнениями. Когда случилось то ужасное происшествие с Лео, Счастливчик Джек, оказывается, играл в кости. Она поджала губы. Ее греческому богу явно присуща беспечность, но ничего, он ее изживет, когда они станут одной семьей.

— Это, наверное, озеро Беннетт, — сказала Летти, когда показалась зеленоватая гладь, в которой, как в зеркале, отражались покрытые снегом горные вершины.

Поезд миновал длинное, в виде полумесяца озеро и въехал в смешанный лес, в котором тут и там пылали пурпурно-розовые заросли иван-чая.

Лилли продолжала молча смотреть в окно, девушки смеялись и болтали. Когда влюбляешься так быстро, очень трудно представить некоторые вещи, например, Счастливчика Джека в кругу семьи, хотя он явно ее половинка и она собирается выйти за него замуж.

Лес сменился открытым пространством. По ущельям неслись бурные речки, на несколько ярдов взметая над порогами водяную пыль, блестели, как отполированные, озера.

Лилли смотрела, но ничего не видела. Единственное, что успокаивало, — легкий характер Счастливчика Джека. Ее мать всегда говорила, что лучшие мужья получаются именно из таких мужчин. Подавив тревожную мысль, что характер у Джека, может быть, даже слишком легкий, Лилли посмотрела на свои руки, размышляя, когда же на безымянном пальце левой руки появится обручальное кольцо и какое будущее ждет ее в качестве миссис Джек Кулидж.

* * *

— Вот мы и прибыли на Юкон! — весело провозгласил преподобный мистер Дженкинсон, когда все они высадились на платформу в Уайтхорсе.

— Добро пожаловать в Уайтхорс, дамы! — обратился к ним мужчина в цилиндре, шедший от гостиницы, над входом в которую красовалось название «Белый перевал». — Вы невесты по почте? Если так, то я — Джесс Уинторп, управляющий отелем «Белый перевал», где для вас на ночь забронированы номера.

Солнечная улыбка мистера Дженкинсона растаяла.

— Невесты по почте?! — возмущенно воскликнул он. — Невесты по почте? Да как вы смеете, сэр! Мисс Бамби — уважаемая жительница Доусона, учительница, а ее спутницы — столь же почтенные молодые леди.

Повисла пауза.

В некрасивом лице Сьюзен, казалось, не было ни кровинки. Лорд Листер стоял всего в нескольких шагах от Кейт, которая испытала такое же смятение. Мариэтта пришла в ярость, Эди — в недоумение. И только лицо Летти осталось непроницаемым.

— Если дело в этом, то я могу предложить три хороших номера, — сухо сказал мистер Уинторп, недоумевая о какой почтенности можно говорить в отношении рыжей женщины в розовой блузке и темно-красной юбке Она уж точно не учительница.

— Не думаю, что это необходимо, мистер Уинторп, вежливо проговорила Лилли. — Я полагаю, агентство Пибоди зарезервировало номера для тех из нас, кто путешествует в Доусон при его содействии. Кто-нибудь может отнести наши вещи в гостиницу?

Уинторп улыбнулся ей, обнажив пожелтевшие зубы Надо было догадаться, что такая шикарная компания не захочет, чтобы священник знал об их делах. Он поправился — не компания. Шикарная и необыкновенная группа. Одна пикантная штучка, другая — потрясающая, две сносные, одна уродина, у одной такой вид, будто у нее не все в порядке с головой, и вдобавок — еще двое детей.

— Оставьте ваши вещи здесь, мэм, я распоряжусь, вы И глазом не успеете моргнуть, как они уже будут в гостинице, — услужливо произнес он. — А теперь, дамы, сюда, пожалуйста.

Пока они шли по пыльной дорою, Лилли заметила, как лорд Листер приблизился к Кейт и что-то очень тихо сказал ей. Слишком тихо для посторонних ушей. Глаза Кейт заискрились, смятение, написанное на лице, уступило место выражению счастья.

Лилли стало приятно. Значит, лорд Листер действительно ухаживает за Кейт, Что ж, ему повезло. У Кейт добрый характер, приятная внешность, природное изящество и достоинство. Если лорд Листер сделает ей предложение, то она с поразительной легкостью превратится из невесты Пибоди в леди Листер. Поднимаясь по шатким ступенькам в гостиницу, Лилли украдкой бросила на эту пару еще один взгляд. В пользу лорда Листера как будущего мужа говорили не только блеск и престиж его титула, но и красивая внешность: серые глаза, опушенные длинными ресницами, густые и блестящие светло-каштановые волосы, небольшие впадинки на скулах и аристократически прямая линия носа.

Когда все вошли в просторный холл гостиницы, мистер Уинторп попросил девушек расписаться в регистрационной книге.

Подходя к огромной стойке, на которой лежала необъятных размеров книга, Лилли заметила, что в отличие от Кейт Сьюзен так и не оправилась от чуть было не разразившейся несколько минут назад катастрофы.

Лицо у нее побледнело и осунулось, над верхней губой блестели бисеринки пота. У Лилли сжалось сердце. Наконец-то после стольких лет одиночества Сьюзен как будто улыбнулось счастье, но любую молодую женщину, ставшую невестой по почте, ее поклонник считает особой невысоких моральных качеств. А если бы мистер Дженкинсон узнал, что Сьюзен стала такой невестой? Проявит ли он сочувствие или возмутится? И даже проявив сочувствие, согласится ли он сделать своей женой бывшую невесту по почте?

— А теперь вы, мэм, — обратился к Лилли мистер Уинторп.

Девушка расписалась, недоумевая, где же ее собственный поклонник. Сойдя с поезда, она не видела ни его, ни Китти Дафресн. Пробежав глазами страницу, она убедилась, что в гостинице тоже ни один из них еще не зарегистрировался.

Уступив место Летти и окинув взглядом холл, Лилли подумала, что, возможно, Счастливчик Джек и Китти и не остановятся в «Белом перевале». Если убранство холла о чем-то и говорило, то уж не об элегантности и утонченности. Почетное место занимала гигантская железная печь, окруженная потрескавшимися кожаными стульями. Все они были заняты сомнительного вида господами, и между каждой парой стульев стояла эмалированная плевательница.

В этот момент один из джентльменов воспользовался плевательницей по назначению, и Лилли передернулась.

Нет, Счастливчик Джек и Китти Дафресн не остановятся в «Белом перевале». Они переночуют в каком-нибудь более изысканном месте.

— Сумка Лотти, — произнес знакомый мужской голос с шотландским акцентом. Ринган Камерон поставил на пол саквояж. В закрытом помещении шотландец показался еще более высоким и широкоплечим, чем на «Сенаторе», если такое было возможно.

— Спасибо, мистер Камерон, — натянуто проговорила Лилли, отвлеченная от мыслей о своем греческом боге гораздо более приятного телосложения.

Ринган слегка нахмурился. По тону девушки он понял, что она не хочет вступать с ним в разговор, но теперь, когда он так много знал о ней, он просто не мог повернуться и уйти. После нескольких дней путешествия Лилли выглядела усталой, на щеке красовалось пятно сажи — результат долгою переезда на поезде, шелковистый локон выбился из высоко уложенного узла волос.

Зная, что без Счастливчика Джека она обязана была бы выйти замуж за какого-нибудь старателя, которого даже в глаза не видела, Ринган теперь лучше понимал сцену, свидетелем которой стал на борту «Сенатора». Если Лилли Сталлен уверила себя, что любит Джека Кулиджа, тогда ей срочно нужно было завоевывать его сердце. Однако где же сейчас Кулидж? Как ехидно заметила Лотти, его не было рядом с Лилли, когда они сходили на берег, не было его рядом и сейчас.

Но где бы ни находился Счастливчик Джек, Ринган очень хорошо представлял, с кем он. И данная особа была одета по последней парижской моде. Уверенный, что Лилли Сталлен совершает огромную ошибку в оценке намерений Джека Кулиджа, сожалея о ее заблуждении и безгранично восхищаясь ее заботой о Лотти и Лео, он, повинуясь импульсу, спросил:

— Вы не поужинаете со мной сегодня? — Слова слетели с языка прежде, чем он успел отдать себе в них отчет. — Приглашение, разумеется, распространяется на Лео и Лотти, — торопливо добавил он, ошеломленный не меньше ее.

— Я… — Она заправила в прическу выбившийся локон. — Это.., это очень любезно с вашей стороны, мистер Камерон, но мне кажется…

Лотти и Лео устремились вверх по лестнице вслед за Мариэттой и Эди. Сьюзен и мистер Дженкинсон выходили на улицу, явно собираясь осмотреть достопримечательности Скагуэя. Кейт и лорд Листер были увлечены беседой, не обращая внимания на устремленные на девушку похотливые мужские взгляды.

В обычных обстоятельствах, увидев отсутствие у дамы энтузиазма, он не стал бы настаивать. Он был не из тех, кто прилагает какие-то усилия в том, что касается отношений с женщинами, скорее наоборот. Но ситуация была необычной. Глядя на ее грациозную фигуру, на то, как держится Лилли, несмотря на усталость и трудные обстоятельства, на пышную прическу, которая казалась слишком тяжелой для стройной шеи девушки, он почувствовал комок в горле. Сердце бешено забилось. Боже! Его влечет к ней не просто как к женщине, ему хочется защитить ее, сделать так, чтобы из глаз исчезло выражение тревоги. Он хочет любить ее, успокаивать и быть рядом с ней в радости и в горе. Ринган хотел, чтобы она родила ему детей, которых он будет любить и заботиться о них, как и о Лотти с Лео. Он хотел остаться верным ей на всю жизнь. Хотел жениться на ней. А ей нужен был муж. Ей нужна была его любовь и защита.

— Мисс Сталлен, я… — начал он, желая добиться, чтобы она хотя бы провела с ним этот вечер.

Но опоздал. В ее взгляде больше не было ни тревоги, ни сомнений. Она уже даже не слушала его, глядя на входную дверь гостиницы. Лицо ее светилось радостью. Рингану не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто вошел в холл.

— Как дела, Джесс? — весело поздоровался с управляющим Счастливчик Джек. — Прошел слух, что Дoycoн стал пустеть, пока меня не было.

— Точно так, — подтвердил Джесс Уинторп, подходя чтобы энергично пожать Джеку руку. — Доусон умирает Все, кто еще ничего не нашел, потянулись в Ном. Да меня и самого подмывает двинуться в том же направлении. Говорят, самородки там с булыжник.

Джек усмехнулся. Он уже много раз слышал подобные истории.

— Мы ужинаем в семь, — сказал он, подходя к Лилли. — Я бы хотел кое с кем вас познакомить. Ее зовут мисс Китти Дафресн, и она знает о Доусоне все, что вам нужно знать. — Он посмотрел на Рингана. — Возможно, вы тоже захотите поужинать с нами, мистер Камерон, — предложил он, пытаясь понять, почему тот крутится вокруг Лилли. Вид у шотландца был такой, словно он потерял сто долларов, а нашел цент.

Ринган покачал головой.

— Нет, спасибо, — коротко ответил он. — До свидания, мисс Сталлен. — Вежливо кивнув, он быстро направился к широкой лестнице.

— Я с удовольствием познакомлюсь с мисс Дафресн, — сказала Лилли, подняв к Джеку сияющее лицо. Ринган Камерон был моментально забыт.

— Китти считает, что ваша репутация пострадает, если увидят, что вы ужинаете с ней, но у Джесса есть отдельный зал, где мы и устроимся. — Джек все еще не отрывал взгляда от Камерона, который поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки. — И она очень хочет познакомиться с Лео и Лотти. У нее не было возможности общаться с детьми, а жаль. Мне кажется, Китти очень хорошо с ними ладила бы.

В гостиницу входили новые постояльцы, среди них два его приятеля по карточной игре. Джек дотронулся до локтя Лилли.

— Мне надо идти. Дела. Увидимся в семь.

Присоединившись к своим знакомым, он исчез вместе с ними в комнате, которая находилась в дальнем конце холла и на двери которой висела табличка «Посторонним вход воспрещен». Лилли прикоснулась к локтю, до которого дотронулся Джек. Все будет хорошо. Он прикоснулся к ней жестом собственника. Все будет хорошо.

* * *

Если Лилли надеялась, что Счастливчик Джек представит ее Китти Дафресн как свою невесту, то ее ждало разочарование.

— Поскольку в Доусоне вам придется много видеться, я подумал, что сегодня у вас есть хорошая возможность познакомиться, — сказал он, когда всех представили друг другу и приглашенные на ужин расселись вокруг большого круглого стола, освещенного свечами.

— На людях мы друг друга видеть не будем. — У Китти был настолько красивый грудной голос, что Лео уставился на женщину широко распахнутыми глазами. — Думаю, Джек уже объяснил вам почему, мисс Сталлен. Но, учитывая обстоятельства, и то, что я — деловой партнер Джека, думаю, нам стоит стать друзьями.

— Да, конечно. — Лилли просто не знала, как реагировать на столь прямое признание. Неужели Китти Дафресн все равно, что ее не принимают в обществе? Она подумала о Мариэтте. Мариэтте было бы все равно. — Я хочу, чтобы мы стали друзьями, — тепло сказала она, сознавая, что у Китти и Мариэтты много общего.

— Тогда давайте выпьем за дружбу, — предложила Китти, касаясь своего пока еще пустого бокала.

Счастливчик Джек послушно стал наливать в бокалы рубиново-красное вино, его золотая серьга сияла в свете свечей, светлые волосы блестели, как ячмень в сентябре.

Лилли с трудом оторвала взгляд от ослепительного великолепия его красоты. Нужно думать о Лео и Лотти, они у нее на первом месте.

— А мне можно вина? — спросил Лео, чувствуя, что этот вечер не похож ни на один из вечеров в его жизни и что сегодня все возможно.

— Нет, конечно, нет, — упрекнула его Лилли, молясь, чтобы Лео вел себя хорошо.

— Может, Лео хотя бы попробует вкус вина, — предложила Китти. — Разбавленного водой, разумеется.

— Оно французское, — сказал Счастливчик Джек, поверх пламени свечей встречаясь взглядом с Лилли. — Отличного качества. Капелька в воде ему не повредит.

— Ну что ж.., если капелька, — уступила Лилли, подумав, что, может, и ей стоит развести вино водой. Она никогда раньше не пила вина и не хотела, чтобы оно ударило ей в голову.

Возглас Лео был полон счастья. Едва увидев подругу Счастливчика Джека, он сразу понял, что она волшебница. И не только волшебница, но и королева, потому что только королевы носят кружева, атлас и бриллианты.

Лилли тоже заметила великолепное одеяние Китти Дафресн. Темно-синее платье со смелым декольте. Бриллианты в ушах и в волосах. Лилли никогда раньше не видела тиары, и только хорошие манеры не позволили ей открыто таращиться на это чудо богатства, которое сияло и переливалось в тициановски-рыжих волосах Китти Дафресн.

— За вашу новую жизнь в Доусоне, — подняв бокал, обратился к Лилли, Лео и Лотти Джек. — Чтобы вы скоро почувствовали себя там как дома.

— И чтобы вы скоро полюбили его так же сильно, как я, — добавила Китти, улыбнувшись детям с такой искренней добротой, что сразу же покорила их сердца.

То, что Китти действительно любит Доусон, стало совершенно ясно, когда Счастливчик Джек передал слова Джесса Уинторпа.

— Он говорит, что Доусон начинает умирать. Что все перебираются в Ном.

Китти положила вилку и посмотрела на него.

— Я не собираюсь перебираться в Ном, — со странной интонацией проговорила она.

Джек налил еще вина.

— Это мнение не только Уинторпа. Все говорят то же самое. Там на берегу уже разбит палаточный городок. Люди сколачивают состояния. Строятся здания. Открываются бары. Мы уже не успеем туда первыми, как это было в Доусоне, но…

Китти сидела не шевелясь. Сердечная улыбка, согревшая Лилли, Лео и Лотти, как луч летнего солнца, исчезла.

— Меня это не интересует, Джек. Я покончила с открытием новых заведений в новых городах. Денег, которые мы сделали и вложили за последние два года, мне хватит до конца жизни. А жить я хочу в Доусоне. Ради Бога, я стала частью этого места У меня никогда не было дома, Доусон стал мне домом. Умирает он или нет, я оттуда не уеду.

Лотти с тревогой посмотрела на сестру. Беседа внезапно сделалась серьезной.

Счастливчик Джек тоже это понял, и это ему не понравилось.

— Поговорим про Ном позже, — сказал он, рассердившись на себя, что поднял такой щекотливый вопрос в присутствии Сталленов. — Давайте оставим дела и угостим юную Лотти коктейлем из ледяных червей.

Откинувшись на стуле, он нажал на кнопку звонка, вызывая официанта. Изумленная Лотти переспросила:

— Что? Коктейль из червей? Я не верю!

— Белые черви — это главный деликатес в Уайтхорсе, — сказал Джек, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Это такой деликатес, что, думаю, Лео и Лилли тоже должны его попробовать.

Когда принесли бокалы, на дне которых извивались белые червячки, раздались крики ужаса, которые быстро сменились смехом, когда Китти все же сжалилась и объявила, что «червяки» — это маленькие кусочки спагетти Ужин шел своим чередом, и Лилли почувствовала чудесную легкость в голове. Вино оказалось гораздо приятнее, чем она ожидала, и девушка поняла, почему людям оно так нравится. Лео, выпивший всего лишь чуть подкрашенной вином воды, уснул за столом, положив голову на сложенные руки.

— Думаю, пора заканчивать, — наконец сказал Счастливчик Джек, понимая, что только так он сможет вернуться к своему спору с Китти. — Не будите мальчика, Лилли Я отнесу его.

Идя вместе с Лотти за Джеком по тускло освещенному коридору к номеру, Лилли ощущала себя по-настоящему счастливой. И пусть они с Джеком еще не поженились, они уже как одна семья.

Войдя в номер, Джек уложил Лео на ближайшую кровать.

— Я бы не стал его раздевать, — весело сказал он. — Одну ночь можно поспать и так.

— И я посплю в одежде, — сказала Лотти, опускаясь на небольшую раскладушку рядом с кроватью Лео. — Никогда так не уставала, но это был самый лучший вечер в моей жизни Спасибо, Счастливчик Джек. Я никогда его не забуду. — Она рассмеялась. — И коктейль из ледяных червей тоже!

Освободившись от Лео, Счастливчик Джек взял Лилли за руку.

— Думаю, нам лучше пожелать друг другу спокойной ночи в коридоре, — тихо сказал он.

Лилли сжала его пальцы, сердце бешено забилось.

Как только они оказались в коридоре, Джек обнял девушку. На этот раз никакого Рингана Камерона рядом не было, никто им не мешал. Лилли в ответ обняла Джека за шею.

— Ты такая красивая женщина, Лилли, — мягко проговорил он, касаясь губами ее гладких, шелковистых волос. — Такая красивая, что, кажется, могла бы изменить мою жизнь.

Улыбка тронула губы Лилли, когда он наклонился, целуя ее в висок. Она тоже собиралась изменить его жизнь.

С непринужденностью, говорившей о богатом опыте, он одной рукой обнял Лилли, прислоняясь к ореховой панели стены, другую руку положил ей на грудь, ощущая в своей ладони восхитительную тяжесть.

Лилли ахнула, едва не лишившись чувств от сочетания вина и удовольствия от его прикосновения.

— Ты особенная женщина, — искренне прошептал он, целуя ее в уголок рта, — особенная.

Она чувствовала его крепкое тело, прижавшееся к ней, его губы наконец нашли ее рот, и Лилли поразилась силе своего ответного желания.

Но очень скоро и грубо их уединение было нарушено.

— Здесь так темно, что я не вижу, куда мы идем, — послышался со стороны лестницы обеспокоенный голосок Эди. — Иди первая, Мариэтта, ты не пугаешься, как я.

Тихо, но от души ругнувшись, Счастливчик Джек отпустил Лилли и отошел от нее на приличное расстояние.

Лилли осталась стоять у стены, сердце ее билось так сильно, что готово было разорваться.

— Прощения просим, — извинилась Мариэтта, прекрасно понимая, какого рода сцену они с Эди прервали. — Мы всего лишь идем мимо.

Эди остановилась.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Лилли? — заботливо спросила она. — Ты как будто задыхаешься. Хочешь какао? Мариэтта приготовит для меня и…

— Не сегодня, Эди, — твердо сказала Мариэтта и, взяв девушку за руку, повела по полутемному коридору.

Джек подавил искушение снова обнять Лилли. Ему нужно было продолжить разговор с Китти и убедить ее, что оставаться в умирающем Доусоне бессмысленно.

— Не везет нам с романтическими свиданиями, Лилли, — проговорил он с подобающим огорчением в голосе. — Возможно, завтра, на порогах, к нам повернется удача. Доброй ночи, Лилли. Сладких снов.

— Спокойной ночи.

Несмотря на головокружение, Лилли удивилась, почему теперь, когда коридор опять опустел, он не может снова обнять ее. Но когда она нашла в себе силы оторваться от стены, то испытала благодарность к Джеку, каковы бы ни были истинные причины его поведения. Потому что она не могла, ну, совершенно не могла оставаться в вертикальном положении дольше, чем требовалось дойти до кровати.

* * *

— Ты тоже спала в одежде? — спросила наутро Лотти.

Лилли осторожно открыла глаза, спрашивая себя, пройдет ли со временем эта страшная головная боль или останется с ней на всю жизнь.

— Видимо, да. Я так устала. День был такой длинный.

Скагуэй. Путешествие на поезде…

— Ты выпила слишком много вина, — без обиняков заявила Лотти. — Не знаю, что происходит, когда выпьют слишком много вина, но сегодня утром мы едем на пороги со Счастливчиком Джеком.

Сверхчеловеческим усилием Лилли заставила себя сесть. Дрожащей рукой она налила себе холодной воды из стоявшего на умывальнике кувшина.

— Эди и Мариэтта едут на пороги со Сьюзен и преподобным мистером Дженкинсоном, — сообщила Лотти. — Кейт осмотрит их вместе с лордом Листером.

— А Летти едет с нами, — закончила за нее Лилли. — Все в порядке, я не забыла.

— Тогда ты должна поторопиться, — безжалостно сказала младшая сестра. — Мы должны вернуться к обеду, потому что в это время отплывает пароход на Доусон.

— Опять пароход? — спросил Лео, садясь в кровати и протирая глаза. — Мы опять поплывем на пароходе?

— Да, но не на таком большом, как «Сенатор». — Лилли сняла измятую одежду. — Это будет речной пароход.

— И мы поплывем по Юкону до Доусона? — спросил Лео, надеясь, что Лилли не заставит его переодеваться.

Спать в одежде хорошо тем, что утром экономишь время на сборы к завтраку.

Лилли достала из саквояжа блузку цвета сливочной помадки и кремовую саржевую юбку и энергично встряхнула их, чтобы расправилась слежавшаяся ткань.

— До самого Доусона. Там еще осталась вода тебе для умывания, Лео. И переоденься. Не можешь же ты идти завтракать в таком виде. Ты выглядишь хуже старателей!

* * *

— Пока! — крикнула из экипажа сидевшая там вместе с лордом Листером Кейт. — До встречи на порогах!

— Пока! — хором сказали Мариэтта и Эди, когда их коляска, которую они делили со Сьюзен и мистером Дженкинсоном, покатила следом за первым экипажем.

Лилли, Лотти, Лео и Летти остались стоять на пыльной дороге у входа в гостиницу. Вокруг них царило оживленное движение. Экипажи то подъезжали, то отъезжали.

Но Счастливчика Джека нигде не было видно.

Не появился он и через пятнадцать минут.

— Он забыл, — обреченно произнесла Лотти.

— Он задерживается, — поправила Лилли, отчаянно надеясь, что не ошибается.

Еще через полчаса Летти согласилась с девочкой.

— Он забыл, — сказала она, и в голосе ее не было удивления. — Может, я погуляю где-нибудь с детьми? До порогов мы не успеем, но хотя бы дойдем до реки.

— Но я хочу посмотреть пороги! — запротестовал мальчик, и нижняя губа у него задрожала.

— Не веди себя как маленький, Лео. — Подавляя собственное разочарование, девочка взяла его за руку. — Прогуляемся с Летти. Лилли, ты идешь-с нами?

Девушка покачала головой.

— Нет Я хочу быть здесь, чтобы услышать от Счастливчика Джека, когда он придет, что его задержало. Он об этом пожалеет.

Летти посмотрела на нее долгим, проницательным взглядом. Таким проницательным, что Лилли отвернулась.

— Полагаю, дела, — сказала она с уверенностью, которой вовсе не чувствовала. — Вчера днем, когда мы приехали, у него была с кем-то деловая встречу.

Никто ничего не ответил. Лео утер нос тыльной стороной ладошки, и Лилли даже не сделала ему замечания.

Она знала, как он мечтал увидеть пороги, и если бы только Счастливчик Джек сообщил, что не может их туда отвезти, они бы поехали с Кейт и лордом Листером или с девушками и преподобным мистером Дженкинсоном. Лео бесцельно поплелся за Лотти и Летти.

Лилли осталась стоять у гостиницы. Счастливчик Джек в конце концов придет. А когда придет, то объяснится и извинится.

Но к ней спустилась, извинилась и все объяснила Китти Дафресн.

— Мне очень жаль, мисс Сталлен. Если вы ждете Джека, то напрасно. Он не в состоянии ехать на пороги.

Лилли уставилась на нее.

— Что вы хотите этим сказать? Он заболел?

— Нет, пьян, — коротко сказала Китти.

На ней был тот же изумрудно-зеленый, с отделкой из каракуля костюм, что и накануне. С близкого расстояния, в безжалостном дневном свете вокруг глаз женщины явно виднелась тщательно запудренная сетка тоненьких морщинок.

— Пьян? Но он же не был пьян вчера вечером! А сейчас еще только десять утра!

Несмотря на всю злость на Джека за его поведение, легкая улыбка тронула карминно-красные губы Китти.

— Вы мало что знаете о мужчинах, мисс Сталлен. Но надо отдать Джеку должное — он не напивается с утра.

Он начал вчера вечером.

— Простите. Я не понимаю. Вы не могли бы объяснить?

Лилли почувствовала, что к ней возвращается головная боль. В отдалении остановился высокий и широкоплечий рыжеволосый мужчина и заговорил с Летти и детьми. Лилли впилась ногтями в ладони. Ринган Камерон спрашивает, почему они не на порогах. И они ему объясняют, что Счастливчик Джек не сдержал своего слова.

— Вы нравитесь мне, мисс Сталлен, — искренне сказала Китти. — Но вы очень молоды и неопытны, чтобы иметь отношения с таким мужчиной, как Джек. — Она помолчала, что-то решая, и потом добавила:

— Вчера вечером мы с Джеком продолжили наш спор о переезде в Ном. Я сказала, что ни под каким видом не покину Доусон ради того, чтобы только открыть бары в Номе. Мое решение ему не понравилось, и он сделал то, что делает всякий раз в таких случаях. Провел всю ночь в компании с бутылкой виски.

— Понятно… — отозвалась Лилли, ничего не понимая. — Должно быть, он начал пить, забыв, что пообещал Лео отвезти его утром на пороги.

Китти легко коснулась ее руки ладонью, затянутой в лайковую перчатку.

— Вы обманываете себя, моя дорогая, — мягко проговорила она. — Джек обаятелен. Но и только. Он ненадежный и непорядочный человек, и даже не добрый, если доброта мешает осуществлению его желаний. Однако у него есть одна хорошая черта.

— И какая же? — От боли у нее потемнело в глазах.

Лилли видела, что Ринган Камерон попрощался с детьми и Летти и направляется к гостинице, — Он не питает в отношении себя иллюзий. Он знает, что он эгоистичный, себялюбивый ублюдок. И… — она чуть помедлила, улыбка снова тронула ее губы, — он знает, что чертовски красив.

Лилли не знала, что ответить. Внезапно получилось Так, что сказать было нечего. Ринган Камерон быстро приближался, и только нежелание встретиться с ним взглядом заставило Лилли заговорить.

— У меня болит голова, мисс Дафресн. Я лучше пойду лягу. Спасибо, что вы спустились и все мне объяснили.

— Пустое, — отмахнулась от ее благодарности Китти. — До свидания, мисс Сталлен.

— До свидания, — ответила Лилли и поспешно стала подниматься на крыльцо, чтобы раньше Камерона войти в гостиницу.

Глаза Китти потемнели. Счастливчик Джек опять взялся за свое. Черт бы его побрал. Завоевал сердце, которое было ему совсем не нужно. Сердце, которое, она прекрасно это понимала, вот-вот готово разбиться.

 

Глава 11

В холле гостиницы Лилли увидела мисс Нетлшем. Как обычно, та была одна, и Лилли снова почувствовала угрызения совести. Надо было все же постараться наладить с ней отношения. Но этим утром, когда за ней по пятам шел Ринган Камерон, налаживать отношения было некогда..

— Доброе утро, мисс Нетлшем, — поздоровалась она, прямиком направляясь к лестнице, — Еще один день, и мы окажемся в Доусоне.

Что ответила мисс Нетлшем, Лилли не узнала Она пулей домчалась до своей комнаты и спряталась там. Ей требовалось побыть в тишине и покое. Нужно было обдумать тревожные откровения Китти Дафресн. А обдумав. примириться с ними.

Номер выходил на север, и в комнате было сумрачно.

Но недостаточно темно. Борясь с почти непереносимой болью, Лилли задернула шторы, и комната погрузилась в полную темноту. Затем Лилли устало села на кровать и расшнуровала ботинки.

Пьян. Она ни на минуту не усомнилась в правдивости слов Китти Дафресн. Вопрос в другом — как она, Лилли, к этому относится?

Она легла и стала массировать виски. В обычных обстоятельствах она бы не прореагировала так остро на происшедшее. Значительную часть детства она провела на ранчо, и пьяные работники были там не редкость. Даже ее отец периодически здорово напивался. Но туч дело было в том, что Джек напился, зная, что не сможет выполнить данное Лео обещание.

Такое ли уж это большое преступление? Она вспомнила об огромном разочаровании Лео. Ее отец никогда не совершил бы такого поступка, но в то же время он ведь был совсем другим человеком. Не успела она додумать эту мысль до конца, как из глубины подсознания выплыла другая, уж совсем непрошеная, — Ринган Камерон никогда так не поступил бы.

Со стоном повернувшись на бок, она кулаком саданула подушку. Она не станет сравнивать Счастливчика Джека и Рингана Камерона. Ринган Камерон — убийца!

Счастливчик Джек всего лишь напился по понятной причине и пренебрег обещанием, данным мальчику. И ей. В конце концов, он обещал, что покажет пороги и ей!

Теперь заболело сердце. На секунду она чуть не поддалась этой боли, но тут же здравый смысл пришел на помощь. Просто смешно, как все не правильно она понимает. Если Китти Дафресн — деловой партнер Джека и если Китти ни в какую не хочет участвовать в расширении их бизнеса, то у Счастливчика Джека появилась серьезная проблема. Неудивительно, что он слишком много выпил! И что значат какие-то пороги по сравнению с изумительными пейзажами по берегам Юкона?

А утверждение Китти, что Счастливчика Джека нельзя назвать надежным и порядочным? — настаивал тихий внутренний голос.

Глаза Лилли расширились. Да ведь Китти Дафресн просто ревнует! Она сама любит Джека и, конечно, пытается представить его в черном свете!

Испытав огромное облегчение, Лилли вскочила с кровати и подошла к умывальнику Она делает из мухи слона. В конце концов, он не единственный, кто сегодня утром мучился похмельем Она тоже. Еще раз умыться холодной водой, а потом выпить чашку горячего, крепкого черного кофе.

* * *

— Этот корабль красивее, чем «Сенатор», правда? — спрашивал Лео, когда они садились на «Каску», белый трехпалубный речной пароход, каюты которого были пышно отделаны искусственной позолотой, труба выкрашена в желтый цвет, а лопасти колес — в ярко-красный.

— «Сенатор» — эго океанский корабль, — мягко уточнила Лилли. — а речные пароходы меньше.

— Как мы далеко едем, правда? — наивно удивилась Эди. — Я не думала, что мы поедем так далеко.

— Для кого-то из нас и это недостаточно далеко.

— Это заговорила Летти. Эди не обратила внимания на ее замечание, не поняв его скрытого смысла.

— Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросила Лилли. Никто из них так и не объяснил друг другу, почему они стали невестами Пибоди. Кейт обещала, но слова не сдержала. Летти, похоже, тоже не собиралась этого делать.

Но сейчас, когда Лео убежал вперед, а Эди остановилась на площадке трапа, с детским восторгом глядя на красное колесо, она решилась:

— У меня было не все в порядке с отцом. Мама умерла, когда мне было восемь, и с тех пор я заменяла ему жену.

— Когда матери умирают, у дочерей всегда бывает много домашней работы, — сказала Лилли, зная это по собственному опыту и удивляясь, почему Летти могла возражать против этих забот. С виду Летти казалась человеком, который не боится работы.

— Я не про домашнюю работу говорю, — безжизненно сказала Летти, — а про постель.

Лилли споткнулась, ступая со сходней на палубу «Каски».

— Про постель?.. — не веря своим ушам, переспросила она.

Летти лишь кивнула, и Лилли не посмела расспрашивать дальше. Одного взгляда на подругу было достаточно, чтобы понять и узнать все, что она хотела. Лилли стало нехорошо. Неудивительно, что Летти такая мрачная и замкнутая, и как будто даже была в синяках, когда они встретились на «Сенаторе».

— Я решила, что хуже мне уже не будет, а как жена я все же буду иметь какие-то права.

Эди все еще медлила на трапе, Лео уже куда-то исчез.

— Кейт здесь по этой же причине. Только у нее не отец, а брат.

Лилли потеряла дар речи. По сравнению, с причинами девушек ее собственная показалась ей банальной. Расуветаюший роман с лордом Листером тем более был похож для Кейт на сказку.

— Я только хочу снова ощутить себя чистой, — просто сказала Летти. — А в этих местах легко чувствовать себя чистой, правда? Здесь все такое открытое, ясное, свежее.

Лилли понимающе кивнула. Она тоже с первого взгляда влюбилась в дивные пейзажи, каких нигде больше в мире, по ее мнению, не было. Всю вторую половину дня она просидела в плетеном кресле на палубе, любуясь проплывавшими мимо красотами природы. В отдалении виднелись горы, вершины которых терялись в облаках. Ближе высились синие холмы, расцвеченные яркими пятнами густо росших незабудок и лиловых люпинов Иногда холмы сменялись долинами, и тогда синий цвет сменялся ярко-желтыми всплесками арники и белых маргариток и анемонов. И птиц здесь было тоже огромное множество.

— Мистер Камерон говорит, что это ласточки, — сообщила Лотти, усаживаясь рядом с Лилли лицом к глинистым берегам Юкона, с которых стремительно взмывали птицы. — А вот это — дрозд, а то.., не помню, какая-то певчая птица.

Лилли никак не отреагировала. С тех пор как они погрузились на «Каску», ей удавалось избегать Рингана Камерона, и она не испытывала особого желания говорить о нем.

— Мистер Камерон ужасно много знает о птицах, — не унималась Лотти, которая очень хотела узнать, каково положение дел между сестрой и Счастливчиком Джеком, но спросить не решалась. — Он из горной Шотландии и говорит, что некоторые ее районы похожи на Юкон, но только масштаб, конечно, меньше.

Лилли не прерывала щебета девочки. Счастливчик Джек до сих пор не появлялся на палубе, хотя она осторожно выяснила, что он и Китти Дафресн находятся на борту.

— А это — чечетка, — гордясь своими знаниями, показала Лотти. — Видишь? Она сидит на иве. А вон та птица, у которой песенка из трех нисходящих звуков, — мухоловка.

Несмотря на то что она слушала Лотти вполуха, новые знания сестры произвели на Лилли впечатление. Ей не очень нравилось, что Лео и Лотти проводят в компании Рингана Камерона столько времени, но, похоже, в этом не было никакого вреда. Наоборот, они еще чему-то и учились.

* * *

Только поздно вечером, хотя небо оставалось светлым, как днем, Счастливчик Джек наконец появился.

— Я в немилости? — спросил он с полной раскаяния улыбкой, усаживаясь рядом с Лилли и лихо заламывая шляпу.

— Я.., да-.., нет… — Она неожиданно для себя смутилась. Он больше не был в немилости. Иначе она не стала бы с ним разговаривать. Правда, ей хотелось, чтобы Джек проявил больше раскаяния, а его обезоруживающая улыбка говорила лишь о поверхностном смущении.

Джек сжал ее руку.

— Чем меньше сказано, тем скорее забыто, — сказал он в своей обычной, поддразнивающей манере, подтверждая худшие опасения Лилли. — Во всяком случае, так всегда говорила моя матушка.

Несмотря на разочарование, Лилли улыбнулась, ее пронзило удовольствие от его прикосновения.

— Мисс Дафресн извинилась от вашего имени, — сказала она, пытаясь выдержать холодный тон, чтобы показать, как он их подвел. — Она также объяснила, почему вы не смогли отвезти нас на пороги. — Если она надеялась, что это заставит его сгореть со стыда, то жестоко ошиблась.

— Правда? — Он ухмыльнулся. — Надо же, а ведь Китти обычно такая лояльная.

Видя, что он беззлобно посмеивается над ней и что ничем его не прошибешь, Лилли оставила эту тему.

— Что будет, когда мы приплывем в Доусон? Останемся там или поедем дальше, в Ном?

— Не волнуйтесь о Номе, — успокоил ее Джек, думая, что она боится начинать на новом месте, а не в уже процветающем заведении. — Даже и речи нет, чтобы тащить Лео и Лотти через залив Нортон до полуострова Стюард. А это, к сожалению, единственная дорога до Нома…

— Но если вы туда едете…

В поле их зрения появилась мисс Нетлшем. Джек выпустил руку Лилли.

— Я пока еще не решил Все зависит от того, что ждет меня в Доусоне. Но на вас это никак не отразится. У вас будет дом на главной улице Доусона, до школы оттуда ярдов сто…

— Добрый вечер, мисс Сталлен. Наше путешествие становится чересчур утомительным, вам не кажется? Я. — Мисс Нетлшем резко замолчала. — Простите! Я не поняла, что прервала частную беседу!

Счастливчик Джек ругнулся про себя и с неохотой поднялся. Неудивительно, что ему никогда не удавалось ухаживать за порядочной женщиной. С ней невозможно пробыть и нескольких минут наедине — Приятного вечера, мэм, — сквозь зубы проговорил он. — Я лишь сообщал мисс Сталлен, что мы будем в Доусоне часов через тридцать.

— Если только не случится никаких происшествий, — сказала мисс Нетлшем, не выказывая никакого желания продолжить свою прогулку по палубе. — Мой брат живет в Доусоне, он уважаемый член общества, и он говорил, что вполне вероятны задержки из-за наносных отмелей.

Счастливчик Джек в этом не сомневался, он также был уверен, что еще несколько минут, проведенных в обществе мисс Нетлшем, доведут его до слабоумия. Он как раз собирался заверить Лилли в удобстве ее комнат в отеле «Эльдорадо», которые предназначались исключительно для проживания домоправительницы. Но если мисс Нетлшем поймет, что владелец «Эльдорадо» — он, это сразу станет всем известно и репутации отеля будет нанесен ущерб.

— Приятно было побеседовать с вами, дамы, — сказал он, сознавая, что добродетель Лилли Сталлен снова оказалась спасена, на этот раз ангелом-хранителем в очень неподходящем для подобных целей обличье. — А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — огорченно произнесла Лилли, понимая, почему он так поспешно ретировался, и желая мисс Нетлшем оказаться на дне Юкона.

— Как удачно, что я проходила мимо, — заметила мисс Нетлшем, занимая кресло Счастливчика Джека. — Нельзя поощрять таких господ, как мистер Кулидж, мисс Сталлен. Да если бы я не оказалась рядом, он бы поставил вас в неловкое положение, попытавшись за вами ухаживать!

* * *

— И мне пришлось двадцать минут слушать про ее уважаемого братца и про то, какой уважаемый у нее будет муж! — горько пожаловалась Лилли сестре, пока забиралась на свою верхнюю полку.

— А мисс Нетлшем знает, что поклонник Кейт принадлежит к числу английской аристократии? — с интересом спросила Лотти. — Если нет, надо, чтобы кто-нибудь ей сказал. Это поубавит в ней высокомерия.

— Лучше ей не говорить, — раздался из-под одеяла, приглушенный голос Лео, — а то она опять будет с, нами завтракать, а мы же этого не хотим.

* * *

— Я собираюсь сказать мистеру Дженкинсону, что я невеста Пибоди, — говорила утром за завтраком бледная Сьюзен. — Мы на час или два остановимся в индейском поселке, чтобы взять топливо, и я признаюсь ему во время прогулки.

— Если он такой, каким ты его считаешь, он не станет думать о тебе хуже, — сказала Летти, передавая Лео тарелку с горячими хлебцами.

— Возможно, да. — Сьюзен вся была как, натянутая струна. — Но предложит ли он мне стать его женой, когда узнает мои обстоятельства? И если предложит, сможет ли позволить себе жениться на мне? Никто не знает, какую сумму запросит мистер Нельсон в качестве компенсации за расторжение договора с агентством. А служители церкви получают немного.

Никто ничего не сказал, потому что не смог придумать ничего ободряющего. Размер компенсации, которую потребует мистер Нельсон, в большей или меньшей степени тревожил всех присутствующих. И еще то, каким образом он определит требуемую сумму.

— А вдруг он заставит всех нас выйти на аукцион, а затем потребует в качестве компенсации именно эту сумму? — спросила Кейт, когда этот вопрос поднимался в последний раз. — И как лорд Листер и мистер Дженкинсон смогут принять участие в этом унизительном мероприятии?

Ответ был один: разумеется, не смогут. И хотя Счастливчик Джек, несомненно, мог, одна мысль об этом наполняла Лилли ужасом. Неудивительно, что миссис Пибоди так туманно разъясняла условия договора, иначе она не смогла бы заполучить ни одной невесты.

— Мы встали, чтобы взять топливо, — сказала Лилли, обращаясь к Лео, когда «Каска» бросила якорь. — Хочешь пока погулять на берегу? Сьюзен говорит, что у нас есть час или даже больше.

— Да, — не колеблясь, ответил мальчик. — Я хочу увидеть индейцев.

Похоже, его желание разделяли почти все, кто в первый раз плыл по Юкону.

— Мисс Бамби говорит, что индейцы носят в носу кольцо, — сказала Лотти, когда они с трудом втиснулись в маленькую, переполненную лодку, которая должна была подвезти их по мелководью к берегу. — Я бы не хотела носить в носу кольцо. Наверное, очень неудобно.

— Счастливчик Джек носит серьгу в ухе, — заметал Лео, опустив руку в водоворот серой воды. — Думаешь, это тоже неудобно?

— А где Счастливчик Джек? — невинным тоном поинтересовалась Лотти. — Разве он не хочет посмотреть на индейцев?

— Ты забываешь, что индейцы ему не в новинку. — Лилли постаралась, чтобы раздражение на Джека, не воспользовавшегося возможностью побыть с ней и детьми, не прорвалось в голосе. — Он, возможно, даже жил среди индейцев, когда в первый раз путешествовал по Юкону.

— Счастливчик Джек играет в карты, — ответил Лео на первую часть вопроса сестры. — А среди индейцев он, я думаю, не жил, — отозвался он на замечание Лилли, с восторгом глядя на берег, — иначе он нам сказал бы.

Как только они ступили на сушу, со всех сторон залаяли собаки. Они были повсюду — бегали, играли, дрались.

— Не трогайте их! — приказала Лилли. — Они больше похожи на волков! — — Страшные какие, — сказала Лотти, держась поближе к сестре. — Ой, Лилли, смотри! Индейские женщины носят своих младенцев на спине в расшитых бусами сумках!

Из заплечных колыбелек на путешественников смотрели внимательные черные глазенки.

— Индейских женщин называют «скво», — важно заметил Лео и наморщил нос, когда до них донесся резкий запах. — А младенец называется «папуз». Мне что-то не очень нравится этот запах, а вам? Что это, как вы думаете?

— Думаю, индейцы коптят рыбу, — ответила Лилли, завороженная яркими шалями и платками скво. — Судя по запаху, это лосось.

Лео, не единственному из туристов, запах показался слишком тяжелым. Пассажиры с «Каски» устремились на берег реки, чтобы во время короткой прогулки подышать чистым воздухом.

Лилли увидела, как Сьюзен и мистер Дженкинсон вдвоем направились вниз Лилли заволновалась. Сьюзен скажет, что она невеста Пибоди, и его реакция на ее признание определит ее дальнейшую судьбу.

Лорд Листер шел среди стаи полудиких собак, не обращая на них внимания. Его английские бриджи и белая шелковая сорочка выглядели очень обыденными по контрасту с яркими замшевыми куртками индейцев и их жилетами, богато расшитыми бусинами. Кейт не смотрела ни на детей, ни на собак, ее озабоченный взгляд был устремлен на Сьюзен и мистера Дженкинсона. Лилли посочувствовала подруге. Интерес Кейт к результатам их разговора не был праздным. Он либо даст ей уверенность сделать такое же признание лорду Листеру, либо заставит хранить молчание, и что тогда будет с ней — никто не знает.

— Ты я нравится, — обратилась к Лотти девочка лет семи-восьми, явно стараясь расположить ее к себе. — Индецы ты нравится? Хотеть индецкая шаль? — Она тащила Лотти к вигваму, крытому шкурами, перед которым были разложены какие-то товары, которые девочка пыталась продать.

— Придется сказать ей, Лотти, что я ничего не могу купить, — сказала Лилли, с сожалением глядя на искусную вышивку бусинами.

Девочка захихикала.

— Нет деньги, — сказала она, когда Лотти объяснила, что, хоть шаль им и нравится, денег у них нет. — Хотеть золото.

Теперь засмеялась Лотти.

— У нас нет золота, — сказала она, ее ужасно позабавила мысль, что девочка приняла их за обладателей этого благородного металла.

Маленькая индианка жадными глазами посмотрела на соломенную шляпку Лотти.

— Я — Нана. Я любить красивый шляпа. Любить больше, чем золото.

Лилли, чувствуя, что сейчас состоится обмен, открыла было рот, но передумала. Вышивка была такой великолепной, а шляпу можно будет купить и новую.

Пока Лотти и индейская девочка продолжали разговор, то скрываясь в вигваме, то выбегая на улицу, из жилища доносились какие-то вызывающие беспокойство крики.

— Мама Наны рожает, а ребенок никак не хочет рождаться, — подошла к Лилли сестра.

— Ее мать рожает сейчас? В вигваме? — удивилась Лилли.

Лотти кивнула.

— Тогда скажи, что вы должны меняться где-то в другом месте! — воскликнула Лилли, ужаснувшаяся при мысли, что стоит всего в нескольких ярдах от женщины, которой, без сомнения, нужно уединение.

Но не успела Лотти ответить, как из вигвама выскочила сморщенная старуха и подбежав к Лилли, схватила за руку.

— Быстро! Быстро! Лекарство белого человека!

На этот раз Лилли все поняла.

— Простите, — поспешно сказала она, — я не повитуха. И у меня нет лекарств…

— Ты идти! — потребовала столетняя на вид старуха, таща Лилли к вигваму. — Ты идти быстро!

С огромным облегчением Лилли увидела, что к ней на выручку бегут лорд Листер и Кейт.

— Меня приняли за акушерку! — крикнула она, пытаясь освободиться от железной хватки женщины. — Не знаю почему! Объясните же ей, что я ничего не понимаю в акушерстве!

Лорд Листер стал отцеплять костлявые пальцы старухи от запястья Лилли, решительно повторяя:

— Мы ничего не знаем, лекарств у нас нет.

Из вигвама Донесся вопль, заставивший их застыть на месте.

— Господи Иисусе! — прочувствованно воскликнул лорд Листер, потеряв свою обычную сдержанность. — Неужели у этих людей нет своих повитух и докторов?

Забыв о сделке, Нана быстро заговорила, обращаясь к Лотти. Держа маленькую индианку за руку, Лотти принялась переводить ее сбивчивый ломаный английский.

— Ее мама рожает со вчерашнего утра. Это ее пятый ребенок, и все другие рождались быстро, но этот отказывается. Повитуха говори г, что ребенок болен. Нужно специальное лекарство, чтобы у ребенка хватило сил родиться.

— Ты должна сказать ей, что у нас нет специального лекарства, — сказал лорд Листер, которому до сих пор не удалось отцепить старуху от Лилли. — Ты должна сказать ей…

Раздался новый вопль.

— Мы должны хотя бы попытаться помочь, — сказала с посеревшим лицом Кейт. — Где Летти? У нее был какой-то опыт акушерства. А Мариэтта? Может, она знает, что делать?

Почерневшие ногти еще глубже впились в руку Лилли, и девушка оглядела лагерь в поисках подруг. Ни одной из них не было видно.

— Куда все делись? — хрипло спросила она. — Я не вижу никого из пассажиров! Не могли же все они уйти на прогулку?

— Они ушли, когда поднялся этот шум, — сухо ответил лорд Листер, прикидывая, не применить ли грубую силу, чтобы отбить Лилли, которую дюйм за дюймом старуха подтаскивала к вигваму.

— Я знаю, кто может помочь твоей маме, — с огромным облегчением сказала девочке Лотти. — Тебе поможет мой друг!

Лилли, сразу догадавшись, о ком идет речь, удвоила свои попытки освободиться.

— Лотти! Нет! Это же смешно! Мистер Камерон просто не может… Лотти!

— Куда она побежала? — спросила Кейт, когда Лотти со всех ног, не обращая внимания на крики сестры, припустила к лодке, на которой они приплыли на берег. — Кто этот друг, который может помочь? Это Летти?

— Нет, — ответила Лилли, покачнувшись, потому что лорд Листер наконец вырвал ее из рук старухи. — Это мистер Камерон. — В ее голосе послышались истерические нотки, но ни Кейт, ни лорд Листер не могли ее в этом винить.

— Шотландец? — недоверчиво переспросил лорд Листер. — Но чем он может помочь в данной ситуации? И разве он не из тюрьмы вышел? Я слышал, что .

— Он спас Лео жизнь, — быстро перебила Кейт. — Именно поэтому Лотти, наверное, и думает, что он может помочь. Она ребенок и не понимает, что тут совсем другие обстоятельства…

Из вигвама послышался низкий, утробный звук. Это был бессознательный стон человека, который быстро теряет силы.

Старуха закричала на них, Нана заплакала.

Лилли посмотрела на Кейт.

— Давай войдем и посмотрим, что можно сделать. Они хотя бы увидят, что нам не все равно.

Мать Наны была в вигваме не одна. Рядом с ней сидела еще одна морщинистая женщина с миской жутко пахнущей жидкости. Она даже не посмотрела на вошедших. Что-то бормоча себе под нос, она продолжала обтирать огромный живот своей пациентки грязной тряпкой.

— Что же мы будем делать? — прошептала Кейт, когда вслед за ними в вигвам протиснулась первая старуха.

— Не знаю, — растерянно ответила Лилли.

Стонавшая женщина, мучившаяся всего в нескольких футах от них, явно была на грани смерти, а Лилли не представляла, как можно хотя бы облегчить ей боль Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной и никчемной. Если реальная жизнь в глуши подразумевала отсутствие акушеров и врачей, то никогда больше она не назовет это романтикой.

Снаружи послышался топот Я удивленный голос лорда Листера:

— Камерон! Вы пришли! Но вы знаете, в чем тут дело?

Что вам сказала Лотти?

— Все, что нужно, — коротко ответил он, заглядывая в вигвам.

Лилли услышала, как ахнула в ужасе Кейт, потому что мать Наны лежала полуголая. Но Лилли заметила и кое-что еще — профессионального вида потертый саквояж, который принес с собой Ринган Камерон.

Он поставил его на утоптанный земляной пол, одной рукой взял запястье женщины, считая пульс, другую положил ей на лоб, одновременно приказав:

— Нужна кипяченая вода и чистая ткань.

— Но мистер Камерон Это же невозможно… — начала Кейт, полностью сбитая с толку его присутствием.

— Возможно, — отозвалась Лилли, понимая, что Ринган Камерон прекрасно знает, что делает. — В лагере есть костер, воду можно вскипятить ту, которую индейцы используют для питья. А ткань.., мы можем отдать наши нижние юбки.

— Быстрей, — поторопил Ринган. Его большие, ловкие руки осторожно ощупывали живот женщины. — Младенец идет ягодицами. Если я не смогу его повернуть, то придется делать кесарево сечение.

— Здесь? — изумилась Кейт, прижимая ко рту кулак.

Поняв, что от Кейт толку мало, Лилли сказала:

— Дай мне свою нижнюю юбку. А потом попроси лорда Листера отвезти тебя на «Каску». Если он сообщит капитану Стоддарту, почему нас нет на борту, он отложит отплытие. А я принесу воды и помогу мистеру Камерону.

Кейт кивнула и, сняв юбку, с явным облегчением выбралась из вигвама на благословенный свежий воздух.

— Быстрей, — еще раз поторопил Ринган, доставая из саквояжа стетоскоп. — У нас мало времени, если мы хотим, чтобы эта женщина родила живого ребенка.

Лилли не стала терять времени на расспросы. В поисках хоть отдаленно чистого сосуда она выскочила из вигвама и побежала к ближайшему костру.

Питьевая вода индейцев была водой из источника, к счастью, чистой. Самой подходящей емкостью оказалась кастрюля, сильно пахнувшая рыбой.

— Лучше не нашла, — сказала Лилли, ставя кастрюлю с горячей водой рядом с потертым докторским саквояжем.

— Вы когда-нибудь помогали ,при родах? — спросил Ринган, закатывая рукава своей зеленой клетчатой рубашки.

Лилли покачала головой, мурашки поползли по спине. Она знала, что он собирается делать.

— Нет, но я много раз видела, как отец поворачивал жеребят, когда из-за не правильного положения плода кобыла не могла разродиться.

Женщина снова застонала, взмахнула руками, словно отгоняя боль.

— Тогда поднимите повыше и разведите ноги женщины…

После этого он долго не обращался к Лилли. Все ласковые, ободряющие слова предназначались роженице.

Лилли знала, что мать Наны не понимает его, и знала, что это не важно. Ее отец всегда так же ласково разговаривал с кобылами, помогая появляться на свет их потомству. Важен был тон. И уверенность и сочувствие, которые за ним скрывались.

Мать Наны издала громкий, прерывистый крик, ее тело выгнулось.

На этот раз Ринган обратился к Лилли.

— Думаю, все будет хорошо. — Его лоб блестел от пота. — Кажется, мне удалось.

— Но хватит ли у нее сил вытолкнуть ребенка? — напряженно спросила девушка, лоб которой тоже был покрыт потом.

— Не знаю, — честно ответил Ринган. — Но теперь младенец идет головкой вперед…

Несмотря на изнуренное состояние, мать Наны смогла как следует потужиться.

Ринган с облегчением передвинулся так, чтобы удержать головку ребенка, как только она выйдет наружу. Лилли показалось, что прошла целая вечность, прежде чем это произошло. Еще через мгновение младенец скользнул в большие, надежные руки Рингана. Рот новорожденного был забит слизью, сморщенное личико совершенно неподвижно. Это был мальчик.

— Мертвый? — дрогнувшим голосом спросила Лилли. — Боже милосердный, не дай ему умереть!

Ринган ничего не сказал. Он очень осторожно обтер лицо младенца куском нижней юбки. Затем прочистил ему рот пальцем. Крошечное тельце вздрогнуло, веки затрепетали, но все равно ребенок не глотнул воздуха, не зашелся в громком, заливистом плаче.

— Может, его шлепнуть? — торопливо спросила Лилли, пока Ринган перевязывал в двух местах пуповину. — Может, шлепнуть, и он закричит?

— Что? Шлепнуть такую кроху? — Он отрезал пуповину. — Такого преступления я не совершу.

— Но…

Он подбросил младенца вверх. Старухи возмущенно заголосили. Лилли отстранение отметила, что, оказывается, все это время они были здесь.

Ринган поймал малыша, который открыл от шока рот, наполняя воздухом легкие. Здоровый, яростный плач, который затем раздался, показался Лилли самым прекрасным звуком на свете.

— Ну разве он не хорош? — с улыбкой спросил Ринган, высоко, как трофей, поднимая вопящего младенца.

Самый лучший, самый чудесный трофей в мире. — Такого красавца вы еще не видели.

Младенец был красный, сморщенный и все еще покрытый слизью.

— Да, — смеясь и плача, отозвалась Лилли. — Да, Ринган. Ничего красивее я в жизни не видела.

— Камерон — Снаружи послышались шаги, а затем голос лорда Листера. — Стоддарт говорит, что он ждал, сколько мог, но больше не может. И он прав. Нам надо двигаться дальше. Или вы сейчас идете на пароход, или ждете следующего, который зайдет сюда за топливом.

Старухи уже хлопотали вокруг роженицы. Мать Наны полностью пришла в себя и с обожанием смотрела на сына.

— Мы сейчас же идем! — крикнул в ответ Ринган, передавая плачущего младенца матери Лилли убрала инструменты в саквояж, собрала остатки их с Кейт нижних юбок.

— Вы заслуживаете самой настоящей медали, — прямо заявил лорд Листер, когда Ринган вышел из вигвама. — Я бы скорее встретился лицом к лицу с вооруженным буром, чем сделал бы то, что вы.

Ринган усмехнулся.

— Вы ошибаетесь, — сказал он, легко неся свой потертый докторский саквояж и пребывая на вершине блаженства.

Он сделал то, что, думал, никогда уже не сделает. Помог ребенку появиться на свет. Ребенку, который иначе умер бы, унеся с собой и жизнь матери. Удивительным образом его внутренний спор окончился. Он принял решение: конечно, он продолжит свою медицинскую практику, продолжит делать чо, чему учился. И работать будет среди индейцев. За свою короткую прогулку по поселку он увидел столько болезней, сколько за год не встречал на улицах канадских и американских городов. У него не осталось и тени сомнения в том, каким будет его будущее. И это приводило его в восторг.

— На борту немногие станут интересоваться, где это вы задержались, — сказал лорд Листер, когда они подходили к берегу. — Кейт решила, вы не захотите, чтобы пассажиры знали, что задержало вас в поселке, и они думают, что вы просто помогли, чем смогли.

Лилли заметила у поручней «Каски» Мариэтту, Эди и… Счастливчика Джека.

— Я хочу вам кое-что сказать, прежде чем мы поднимемся на «Каску», — торопливо сказала она Рингану, когда лорд Листер ушел немного вперед. — Я хочу… извиниться.

Встретившись с ней взглядом, он поднял брови — Извиниться? Даже не представляю, за что вам передо мной извиняться. — Его серые глаза, обычно ясные и спокойные, теперь потемнели от удивления.

— Вас очернили передо мной, когда мы плыли на «Сенаторе», — сказала она, удивляясь, как вообще могла позволить этому навету повлиять на ее отношение к Рингану. — Эти люди поступили так ненамеренно, они лишь делились сведениями, которые считали правдивыми. Я до конца в это и не поверила, когда мне сказали, но теперь я знаю, что в них вообще не было ни слова правды. И мне стыдно.

Лорд Листер уже сидел в лодке, которая должна была отвезти их к пароходу.

Ринган остановился, не отрывая от Лилли взгляда.

Вспотевшая, с растрепавшимися волосами, с засученными рукавами, она показалась ему самой красивой женщиной на свете. И он не мог понять, почему она полюбила такого никчемного человека, как Джек Кулидж.

— — Если вам сказали, что я сидел в тюрьме, то это, к сожалению, правда, — медленно проговорил Ринган, думая при этом, есть ли еще в мире глаза такого же голубого, как незабудки, чистого, ясного цвета.

— Бога ради, поторопитесь же! — нетерпеливо крикнул лорд Листер. — Мне бы не хотелось ближайшие два дня стаптывать сапоги!

Они не обратили на него внимания.

— Нет, речь шла не об этом.

Под лучами солнца его волосы отливали золотом и медью, и Лилли разглядела, что его длинные ресницы на концах темно-каштановые, а у корней совсем светлые.

— Я знала об этом еще до того, как вы спасли Лео, — сказала Лилли, удивляясь, почему это она считала рыжих мужчин непривлекательными.

Он замер. На соседнем кусте затеяли перепалку, две птицы.

— Этот человек сказал, что вас осудили за убийство, — просто сказала Лилли. — Но я знаю, что вы никого не могли убить. И даже если кто и умер от ваших рук, то это была случайность.

— Ну скорее же! — воззвал лорд Листер, когда с «Каски» раздался пронзительный свист. — Между прочим, пароход сейчас отойдет!

Ринган молча смотрел Лилли в глаза. Он ничего не мог сказать, потому что его захлестнули чувства, слишком сильные, чтобы он мог их выразить. — «Каска» снова издала свист. Оторвав взгляд от Рингана, Лилли в смятении протянула руку лорду Листеру, позволив ему помочь ей сесть в лодку.

 

Глава 12

Пока они плыли до парохода, Лилли все никак не могла прийти в себя. Минуты, проведенные с Ринганом Камероном в вигваме, были самыми необыкновенными в ее жизни. Ей удалось помочь ему, и то, чего они вместе достигли, было настоящим чудом. Интересно, как мать Наны назовет своего сына? И сможет ли она, Лилли, когда-нибудь посетить поселок и увидеть мальчика?

Она посмотрела на Рингана, который сидел, поставив саквояж между ног, и у нее перехватило дыхание. Поразительный человек во всех смыслах этого слова. Почему, оказывая ей помощь после удара, он не сказал, что он врач? Из-за своего тюремного прошлого? Или просто горцы скрытны по натуре? Она так мало о нем знала и хотела узнать больше, но одно ей стало ясное он ей нравится.

Очень нравится.

— Где вы пропадали? — крикнула, перегнувшись через поручни, Мариэтта, когда лодка подошла к борту «Каски». — Мы думали, вас съели медведи!

Лилли засмеялась, а потом спустили трап, и лорд Листер вскочил, чтобы помочь ей подняться по нему. Лилли обернулась к Рингану, и их глаза встретились. Лилли испытала шок. Несколько минут назад, на берегу реки, он пребывал в состоянии блаженства. Теперь же кожа на лице натянулась, губы под каштановыми усами были сжаты в тонкую, болезненную линию. Он казался человеком, стоящим на краю пропасти, человеком, осознавшим нечто, совершенно для него неприемлемое.

Глубоко встревоженная, Лилли вскарабкалась по лестнице. Его волнуют слухи, которые могли возникнуть из-за того, что он покинул «Каску» с докторским саквояжем? И если так, то почему? Неужели по закону он не может открыто оказывать людям медицинскую помощь?

Что, если…

— Где вы были? — озабоченно спросил Счастливчик Джек, помогая ей подняться на палубу парохода. — И если вы так хотели познакомиться с индейцами, почему не попросили меня сопровождать вас?

Его прикосновение не заставило ее забыть обо всем на свете. Следом за ней поднимался лорд Листер. Через секунду появится и Ринган.

— Вы играли в карты, — ответила Лилли, прикидывая, когда у нее будет возможность еще раз поговорить с Ринганом наедине. Ей хотелось выяснить, что его так угнетает. В конце концов, теперь они друзья, их связало такое событие, как рождение нового человека.

— Мы ужинаем с капитаном Стоддартом и Китти, — говорил тем временем Счастливчик Джек, провожая ее к трапу, который вел к каютам. — Разумеется, частным образом. Нет нужды портить вашу репутацию, когда нам так долго удавалось этого избежать.

Лилли почти не слушала его. У нее были дела гораздо важнее ужина. Теперь она знала, чем хочет заниматься, когда обоснуется в Доусоне. Она хочет работать для индейцев. Хочет учить смышленых черноглазых ребятишек, таких, как Нана, читать и писать по-английски, чтобы они могли свободнее общаться с американцами, канадцами и европейцами, которые теперь жили рядом с местным населением в долине Юкона.

— Ты правда видела медведей, Лилли? — спросила с круглыми от удивления глазами Эди. — Мистер Саскачеван Стэн говорит, что однажды в лесу из-за большого куста на него выскочил бурый медведь, а потом медведь побежал, и это было так страшно!

Лилли наморщила лоб. Кажется, мистер Дженкинсон что-то говорил про школу в Доусоне для индейских детей. Такая школа не будет подчиняться канадским властям. Так что мистер Дженкинсон сможет взять в учителя, кого захочет.

Мариэтта не могла понять, о чем таком задумалась Лилли, причем так глубоко, что даже не замечает, с каким собственническим видом Счастливчик Джек провожает ее до каюты. Мариэтта украдкой глянула на Джека, надеясь привлечь его внимание. Своей красотой он мог совратить и монахиню. Она была бы более чем счастлива, если бы он совратил ее — в любое время и в любом месте.

Если бы, конечно, не был поклонником Лилли.

— Дети тоже, приглашены на ужин, — сказал Джек, когда они подошли к каюте Лилли. — .Стоддарт любит детей, у него своих пятеро.

Лилли с трудом оторвалась от мыслей о своем туманном будущем, в котором желала делать что-то полезное.

— Правда? А почему тогда он не берет их с собой в плавание? Ему же это просто.

Счастливчик Джек одарил ее своей ослепительной улыбкой, и в первый раз с тех пор, как Лилли поднялась на «Каску», она осознала реальность присутствия Джека рядом с собой. Сердце радостно забилось. Он волновался за нее. Он заботится о ней. Устроил, чтобы они провели приятный вечер в тихой компании.

Она весело улыбнулась в ответ, любуясь золотыми искорками в янтарных глазах, светло-русыми кудрями, всем его видом пирата-головореза, какой придавала Джеку золотая серьга в ухе. ;

Только позднее, когда она рассказывала Мариэтте и Эди о том, что произошло в индейском поселке, она задумалась, как отнесется к ее планам Счастливчик Джек.

И сразу поинтересовалась, как вдут дела у Сьюзен и мистера Дженкинсона.

— Ужасно, — коротко ответила Мариэтта. — Сьюзен плачет в своей каюте, а мистер Дженкинсон стоит на палубе с таким больным видом, что не удивлюсь, если он решит броситься за борт. Летти пыталась с ним поговорить, но из этого ничего не вышло. Он в таком шоке, что не может сказать ни слова. Она сейчас со Сьюзен, но какой из нее утешитель? Роман закончился. Методистские священники, как видно, не женятся на невестах по почте, даже если из такой невесты получилась бы идеальная жена для священника.

Комок в горле помешал Лилли ответить, глаза застилали слезы. Бедная Сьюзен. Она была так близка к счастью, а теперь оно столь же далеко от нее, как и прежде.

— А Кейт знает? — спросила она наконец.

Мариэтта кивнула, ее обычно оживленное обезьянье личико помрачнело.

— Да, Но что она собирается делать с лордом Листером, она не говорит.

* * *

— Я ему не скажу, — заявила Кейт час спустя, присоединившись к Мариэтте и Эди на палубе.

— Но если ты ему не скажешь, как он сможет решить, выкупать ли тебя у Джоша Нельсона и жениться ли на тебе? — удивленно спросила Мариэтта.

Темно-синее платье Кейт с высоким воротником, казалось, выпило все краски ее лица.

— Он не сможет, — с надрывом произнесла она, — но тогда он не сможет и отвергнуть меня, как мистер Дженкинсон отверг Сьюзен. Я не перенесу, если он откажется от меня. Я не переживу такой боли.

— Но я все равно не понимаю… — настаивала еще больше удивленная Мариэтта.

Кейт схватилась за горло.

— Я собираюсь сказать Перри…

— Перри? — перебила Лилли.

— Перегрину. Лорду Листеру, — еле слышно пояснила Кейт. — Я собираюсь сказать Перри, что уже помолвлена и, как только мы прибудем в Доусон, больше не смогу продолжать нашу.., нашу дружбу. Таким образом, я всегда смогу притвориться перед собой, что, возможно, он и согласился бы выкупить меня у Джоша Нельсона и жениться на мне. И всю оставшуюся жизнь буду вспоминать эти драгоценные дни, которые мы провели вместе. Мои воспоминания не будут омрачены отказом и сердечной болью, как у Сьюзен.

— Но если ты скажешь ему, а он тебя не отвергнет? — взорвалась Мариэтта. — Разве не стоит поставить на эту возможность? Боже, да на твоем месте я бы все на это поставила!

Печальная улыбка тронула нежные губы Кейт.

— Это потому, что, как и Счастливчик Джек, ты игрок по натуре, Мариэтта. Я — нет. А так я смогу хотя бы сохранить свои мечты.

* * *

За ужином Лео пристроился между Китти и капитаном Стоддартом, а Лилли, оказавшаяся между Лотти и Счастливчиком Джеком, все думала о Кейт. Что бы она сделала на ее месте? Ответ пришел сразу же. Как и Мариэтта, Лилли все поставила бы на кон в лихорадочной надежде на всю жизнь обрести счастье с человеком, которого любит.

Она посмотрела на Джека, сожалея, что не может рассказать ему о поразительном происшествии в индейском поселке, и желая обсудить с ним свои намерения стать школьной учительницей в школе преподобного мистера Дженкинсона для индейских детей. Из-за других участников ужина она вынуждена была молчать.

Капитан между тем рассказывал, что за несколько месяцев отсутствия Счастливчика Джека и Китти город Доусон практически угас.

— Еще несколько месяцев, может, год — и он превратится в город-призрак, — сказал он, цепляя на вилку кусок лосятины.

Лилли посмотрела на Китти, надеясь, что та не расстроится. Но она беспокоилась напрасно. Китти что-то шептала на ухо Лео, мальчик тихонько смеялся, он весь сиял, получая столько внимания от своей дамы-волшебницы.

* * *

— Помогать мистеру Дженкинсону в его школе?

Была уже почти полночь, и они стояли в укромном уголке на палубе. Солнце село примерно час назад, но темнота не наступила. Удивительный янтарный свет сделал серые воды Юкона рыжевато-коричневыми.

— Да. Он хочет открыть школу для индейских детей.

Учить их будет почетной привилегией! Нана оказалась такой смышленой и…

— В Доусоне у вас будет мало свободного времени, — резонно заметил Джек. — Обязанности домоправительницы — это серьезно. Они требуют много времени и усилий.

— Знаю.

Лилли была тронута его заботой, но не ждала от своих обязанностей ничего простого. Она знала, какой изнурительной бывает домашняя работа, особенно когда нет водопровода, потому что вела хозяйство отца как раз в таких условиях. Ее удивило, что Счастливчик Джек с присущей ему беззаботностью ожидает, что она будет вести их будущий дом в одиночку, но тяжелой работы она не боялась и не это наполняло ее мрачными сомнениями. У нее внезапно зародилось подозрение, что Счастливчик Джек, подобно многим мужчинам, просто не хочет, чтобы у жены была своя жизнь, и поэтому запрещает ей преподавать в школе.

— Знаю, — повторила она, прикидывая, как лучше подойти к такому деликатному вопросу. — У меня большой опыт ведения хозяйства и ухода за Лео и Лотти, так что я все равно смогу выкраивать время для школы…

— «Эльдорадо» — не ранчо, — мягко перебил он. — Это большой дом. Не меньше тридцати комнат. И хотя прислуга очень старательна, эти люди надолго не задерживаются. Половина их живет в Доусоне только в ожидании, когда можно будет поспешить к новым месторождениям, и я не удивлюсь, узнав по приезде, что половина их уже в Номе.

Они стояли так близко, насколько позволяли приличия. В пятнадцати ярдах от них Саскачеван Стэн развлекал группу новичков рассказами о девяносто седьмом и девяносто восьмом годах. Неподалеку в медном свете сумерек мерцала розовая юбка Мариэтты. Девушка опиралась на поручни, рядом с ней стояла Эди. Ни Сьюзен, ни Кейт, ни Летти видно не было.

— Я рада, что в «Эльдорадо» у меня будут помощники, — с облегчением сказала Лилли. — А так как у меня будет помощь…

Она уже собиралась сказать, что таким образом с легкостью организует свой день и найдет время для обучения индейских детей началам английской грамоты, как увидела появившегося мершвца. С ним были два дружка такого же отвратительного вида, и они с недвусмысленными намерениями надвигались на Мариэтту и Эди.

— О Боже! — воскликнула она. — Скорее, Джек! Надо увести Эди в безопасное место!

Со своего места, в тени навеса верхней палубы, Ринган ясно различил, что она встревожилась. И еще увидел, что в его помощи там не нуждаются. Счастливчик Джек все взял в свои руки. Лилли побежала к девушкам, а он пошел навстречу этим типам с намерением запугать их.

Ринган наблюдал за происходящим с невольным уважением. При всех недостатках Кулиджа в трусости его обвинить было нельзя. Когда негодяй уже готов был броситься на Джека, тот не отступил, выкрикивая какие-то угрозы, хотя, что именно он говорил, Ринган слышать не мог. Однако угрозы оказались удивительно действенными. Негодяй с дружками ретировался, а Лилли с девушками уже исчезли на нижней палубе. Оставшись один. Счастливчик Джек извлек из жилетного кармана сигару и раскурил ее.

Ринган вышел из тени, но не для того, чтобы присоединиться к Кулиджу. Какой смысл? Вряд ли он станет расспрашивать Кулиджа, чтобы выяснить, годится ли он в мужья Лилли Сталлен. С чего бы ему волноваться? Почему он должен тревожиться за Лео и Лотти? Кулидж, по всей видимости, легко ладил с детьми и как будто нравился им. Он вспомнил о сомнениях Лотти относительно пригодности Кулиджа в качестве мужа и улыбнулся. Девочка настолько проницательна в отношении недостатков человека, что, пожалуй, найдет таковые у любого претендента на руку ее сестры.

Уныло зашагав на корму, Ринган размышлял, что даже если Лилли не каждый раз сможет оправдать для себя бесцеремонность Кулиджа, то уж, во всяком случае, жалкое существование ей как жене Джека не грозит. И если она любит его, а по тому, что он видел, совершенно ясно, что любит, у него нет никаких причин, чтобы желать — всем сердцем и душой — разорвать эти отношения. Никаких, кроме того, что он сам любит Лилли Сталлен. Глубоко и бесповоротно…

Ринган остановился на корме и посмотрел вниз, на вспененную колесами воду Юкона. Впервые в жизни он понял, что такое ревность. Она начинала терзать его, как только он видел Лилли в компании Джека. Потом он вспомнил, как они слаженно действовали вместе в индейском вигваме, вспомнил их общую неописуемую радость, понял, что они исповедуют одинаковые жизненные ценности. Лилли сама сказала ему: она знает, что он был осужден за убийство, но не верит, что он способен на преступление. Ринган окончательно понял, что не ошибся, считая Лилли своей второй половиной. Но она-то ничего подобного не испытывает. Она любит Кулиджа, а он, по словам Лотти, заявил о намерении жениться на Лилли.

На берегу стоял лось. Его черный силуэт четко вырисовывался на фоне кроваво-красного заката.

На щеках Рингана заходили желваки. Что он может предложить Лилли по сравнению с Кулиджем? Он собирается все время ездить вверх-вниз по Юкону и лечить живущих на его берегах индейцев. Летом его домом станет палатка. Зимой — бревенчатый домик. И даже если в этом домике будет достаточно комфорта, он не сможет сравниться с теми условиями, которые обеспечит Лилли Счастливчик Джек. Золота у Кулиджа не меньше, чем у нашедшего жилу старателя. А удачливые старатели живут как короли.

Дернув хвостиком, лось развернулся и пошел прочь от берега, трава скрывала его копыта.

Ринган судорожно вздохнул. Все годы в тюрьме он находился в нестерпимой близости от других людей и всегда чувствовал себя одиноким. Он привык к одиночеству.

Горькая улыбка тронула его губы. Хорошо, что он к нему привык, потому что оно станет его неизменным состоянием. Без" Лилли, Лео и Лотти как может быть иначе?

* * *

— Сьюзен отказывается есть, — сказала на следующее утро Летти, когда они встретились за завтраком. — Она знает, что все мы ей сочувствуем, но просто не в силах никого видеть.

— О Боже! — воскликнула Мариэтта. — Вот Черт!

Никто не сделал ей замечания, даже Кейт.

Лилли встала.

— Мне нужно поговорить с мистером Дженкинсоном о школе для индейцев, которую он хочет открыть в Доусоне. Может, мне удастся поговорить и о Сьюзен.

— Желаю удачи, — сухо отозвалась Летти, намазывая мед на горячий хлебец. — Со мной он разговаривать не стал. По-моему, он даже не понял, кто я такая.

Поднявшись на палубу, Лилли сразу ощутила атмосферу ожидания, царившую среди пассажиров. До Доусона оставалось всего несколько миль, и долгое, утомительное путешествие близилось к концу. Лилли принарядилась для такого случая: воскресная белая блузка с пышными рукавами, отделанная кружевом, у воротника приколота камея, оставшаяся от матери, темно-синяя юбка-семиклинка тщательно почищена, ботиночки на кнопках сияют.

Как обычно, все стоявшие поблизости мужчины устремили на Лилли свои взгляды.

— Утро доброе, мисс Сталлен, — поздоровался с ней приятель Саскачевана Стэна.

— Доброе утро, мэм, — раздались другие голоса, обладатели которых горели желанием удостоиться ответного приветствия. — Скоро уже будем в Доусоне, и денек по такому случаю выдался отменный.

День действительно был прекрасный. Солнце стояло высоко в голубом небе, воздух был теплый, как парное молоко, и насыщен ароматами пихты и сосны. Против течения по реке плыло стадо оленей карибу. На дальнем берегу рядом с несколькими палатками индейцы вялили рыбу.

Мистер Дженкинсон стоял на корме и невидящим взглядом смотрел на разворачивающиеся перед ним изумительные пейзажи. Лилли в шоке остановилась. Хотя Летти и предупредила, что мистер Дженкинсон почти в таком же отчаянии, как и Сьюзен, девушка не ожидала увидеть столь разительной физической перемены. Весь его задор испарился. Круглое лицо осунулось. Плечи ссутулились, так что он показался Лилли меньше ростом.

— Простите, мистер Дженкинсон, — нерешительно начала она. — Могу я переговорить с вами?

Он уставился на нее, как будто видел впервые.

— Я мисс Сталлен, подруга мисс Бамби.

— А, да… — Голос прозвучал слабо, взгляд остался затуманенным. Мистер Дженкинсон больше не казался мужчиной средних лет. Он казался старым. Старым и уязвимым.

— Я… — Лилли колебалась. Было ясно, что мистер Дженкинсон не в том состоянии, чтобы обмениваться любезностями. — Я хотела бы поговорить про школу, которую вы собираетесь открыть в Доусоне для индейских детей, — перешла она сразу к делу. — Вы не могли бы нанять меня учительницей? Я хочу работать для индейцев, и, хотя у меня нет специального разрешения, образование у меня очень хорошее. Я смогу учить детей читать и писать по-английски, а также…

— Школа? — Мистер Дженкинсон посмотрел на нее с вызывающим жалость недоумением. — Теперь школы не будет, мисс Сталлен. Видите ли, я не останусь в Доусоне.

Не теперь. Нет, я просто не могу. Я не могу начать свою службу, зная, что мисс Бамби была.., была.., нет, категорически нет. Это будет невозможно. Я останусь на «Каске» и немедленно вернусь 6 Уайтхорс, а оттуда — в Сиэтл.

— Но разве это так необходимо? — в ужасе воскликнула Лилли. — Если вы с мисс Бамби так.., так подходите друг другу и счастливы вместе, почему ее нынешний статус невесты Пибоди разрушит ваше и ее будущее счастье?

При словах «невеста Пибоди» мистер Дженкинсон содрогнулся и ухватился за поручень.

— Невесты по почте.., танцовщицы.., немногим лучше, чем… Это кажется невероятным. Мисс Бамби — такая тонкая натура. Такая образованная. Я не могу поверить… — Свободной рукой он достал и приложил ко рту носовой платок, словно боясь, что его стошнит.

Несмотря на сочувствие, Лилли охватило негодование.

— По-моему, вы не очень разумно подходите к этому вопросу, — тоном классной дамы, так похожим на манеру самой Сьюзен, заявила Лилли. — Невесты по почте — это не танцовщицы. — Она вспомнила о Мариэтте, но решила, что эта ложь ей простится. — Невесты по почте — это уважаемые молодые женщины, страстно желающие иметь мужа и дом.

Она подумала о Кейт, Эди, о себе и Летти. Все стали невестами Пибоди не потому, что очень хотели замуж.

Кроме Эди, все они сбежали от невыносимых условий в семье.

— Сьюзен именно такая, какой вы ее считаете. Она тонкая, образованная, честная, добрая и очень-очень застенчивая. А застенчивой женщине нелегко найти мужа, мистер Дженкинсон. Особенно если ей уже больше двадцати пяти лет и если она не отличается красотой.

— Мисс Бамби некрасива? — Мистер Дженкинсон посмотрел на нее как на сумасшедшую. — Некрасива? — Он судорожно вздохнул. — Я скажу вам, юная леди, что мисс Бамби — красавица! Настоящая жемчужина среди женщин Она.., она — Зенобия!

Лилли не знала, кто такая Зенобия, но кто бы она ни была, ясно, что мистер Дженкинсон очень высокого о ней мнения.

— Тогда почему не попытаться понять, как глубоко несчастна она была, — рассудительно заметила Лилли. — Потому что только очень несчастная женщина могла обратиться в брачное агентство Пибоди. И попытайтесь понять, что она чувствует сейчас. Сьюзен не хочет выходить за человека, которого не знает. Она хочет стать женой того, кто близок ей по духу, которого она уважает.

— Но скандал.., сплетни… — На лбу его выступил пот, в глазах читалось страдание. — Я священнослужитель… религия!

— Если вы не спасете Сьюзен от унижения быть выставленной, как кусок мяса, на аукционе в Доусоне, вы не стоите этой религии, — твердо ответила Лилли. — Тогда вы точно докажете, что недостойны Сьюзен.

Решив, что сказано уже достаточно, Лилли быстро пошла прочь, надеясь, что не ухудшила и без того мучительную ситуацию.

* * *

— Хуже и быть не может, — уныло проговорила Мариэтта, подтаскивавшая свой саквояж к двери каюты, готовясь к высадке на берег. — Сьюзен безутешна. Кейт сейчас с лордом Листером, и когда закончит рассказывать свои басни, он посчитает ее аморальной вертихвосткой. Мерзавец преследует Эди. Летти убеждена, что Джош Нельсон не согласится на выкупы. А Счастливчик Джек только что сказал мне, что Доусон умирает и что все танцовщицы перебираются в Ном. Безотрадная ситуация.

— Пойду попробую найти Счастливчика Джека, — сказала Лилли, зная, что только он сможет ее приободрить. — Где он?

— После разговора он пошел в салон на нижней палубе. Может, мне стоит как-нибудь загримироваться под уродливое чудовище, чтобы Джош Нельсон просто побоялся выставлять меня на аукцион и обрадовался бы выкупу?

На нижней палубе Лилли увидела, что Джек, Саскачеван Стэн и двое мужчин, которые вместе с Джеком сходили с «Сенатора», увлеченно играют в карты. Она вздохнула. Если замешаны карты, на Счастливчика Джека рассчитывать нечего.

Она встала у поручней, разглядывая густо поросший деревьями берег. Оттуда доносился стук дятла, а в тени невысокой сосны ловил рыбу огромный медведь. В небе кружили и парили молодые ястребы.

Лилли снова вздохнула Красивая земля. Самая дикая и самая красивая из всего, что она видела. Ей хотелось ступить на эту землю, познакомиться с ней. Хотелось заночевать в палатке у журчащего ручья, прогуляться по холмам, покрытым густым цветочным ковром, познакомиться с индейцами и древним укладом их жизни.

На губах Лилли заиграла грустная улыбка. Представить себе Джека ночующим в палатке у ручья или гуляющим по холмам она не могла. Более того, чем больше она его узнавала, тем скорее могла представить только за карточным столом. И уже не могла надеяться, что он с энтузиазмом воспримет ее желание познакомиться с индейцами и что-то для них сделать.

«Каска» обогнула очередной поворот Юкона. Без школы мистера Дженкинсона у нее не будет возможности помочь индейцам. Если только…

С берега донесся лай собак. Вскоре показались стоявшие тут и там палатки. Когда «Каска» подошла ближе, к кромке воды поспешили с полдюжины индейских детей, энергично размахивавших руками. Воспрянув духом, Лилли помахала в ответ.

…Если только она не откроет собственную школу. Лилли охватил восторг. Если преподобный мистер Дженкинсон не придет в чувство, не женится на Сьюзен и не поселится в Доусоне, открыв школу, о которой говорил, тогда она сама ее откроет. И не позволит недостатку энтузиазма в Счастливчике Джеке обескуражить ее. Она должна что-то сделать сама. Должна сделать именно это.

— Мы уже приехали, — раздался позади нее голос Летти. — По словам Саскачевана Стэна, Доусон за следующим поворотом.

— А где Мариэтта и Эди? А Кейт? Она сказала лорду Листеру, что помолвлена с другим?

Летти кивнула.

— Не знаю, как он принял эту новость. Кейт абсолютно спокойна. Однако это какое-то неестественное спокойствие. Мариэтта говорит, что она ушла в себя, чтобы защититься от горя. Она говорит, мы не должны оставлять ее одну, если вдруг она.., если она…

Она не смогла закончить, но Лилли и так все поняла.

Поверх плеча Летти она увидела, что к ним идут все четыре девушки. Сьюзен выглядела ужасно, пушок над верхней губой сильно выделялся на побледневшей коже. Однако одета она была безупречно: прекрасно сшитый светло-коричневый костюм, кремовая блузка с жестко накрахмаленным высоким воротником, янтарного цвета шелковый галстук и такая же лента на плоской соломенной шляпке.

Кейт казалась смертельно больной. На ней было то же самое темно-синее платье с пышными рукавами. Но если раньше оно выгодно оттеняло мягкое достоинство, с которым держалась Кейт, то теперь лишь старило ее, прибавляя лет десять.

— Значит, мы почти доплыли, — сказала Мариэтта, щеголявшая в пронзительно оранжевой блузке и ярко-розовой юбке. — Иди сюда, Эди, к поручням. Тогда ты сможешь все увидеть.

Огромная скала закрыла следующий поворот.

— Это последний поворот! — услышали они возбужденный возглас Саскачевана Стэна, обращенный к его слушателям. — Боже Всемогущий, мы почти на месте!

«Каска» начала огибать поворот. Эди взяла Мариэтту за руку. Лилли крепче ухватилась за поручни. Мариэтта с шумом втянула воздух. Сьюзен сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Только Кейт осталась ко всему безучастной.

Пароход обошел поворот, и взору пассажиров открылся вид, который, поняла Лилли, она не забудет до конца жизни. Другая река — Клондайк — с ревом впадала в Юкон справа. За местом слияния рек возвышалась конусообразная гора. У подножия горы, рассыпавшись по окрестным холмам, лежал город, состоящий из баров, казино, каркасных магазинов, двухэтажных бревенчатых гостиниц, дансинг-холлов и банков. И повсюду, кое-как втиснувшись между этими заведениями, сползая к самой воде и взбираясь по склонам холмов, стояли маленькие бревенчатые домишки и убогие хижины.

— Ну, вот мы и на месте, — натянуто сказала Сьюзен. —Добро пожаловать в Доусон.

 

Глава 13

Пока «Каска» шла, мимо пенящегося устья Клондайка и разворачивалась в сторону Доусона, Лилли видела только мужчин. На причале было черно от них. Здесь были мужчины в брюках, заправленных в сапоги, и в широкополых шляпах, затенявших лицо; в элегантных костюмах, щеголяющие жилетными цепочками из золотых самородков и большими черными шляпами; в сорочках с высокими крахмальными воротничками и сиявшими в манишках алмазными булавками; в накидках и цилиндрах; в шляпах самых разных цветов, размеров и фасонов; мужчины в синей с золотом униформе полицейских, в алой униформе констеблей; индейцы в расшитой бусинами кожаной одежде и мокасинах.

— Женщин нет, — бесстрастно заметила Летти. — Миссис Пибоди не преувеличивала, что на Клондайке женщины на вес золота.

— Я боюсь, — жалобно прошептала Эди. — Ты не бросишь меня, Мариэтта? Обещай, что не оставишь меня.

— Я сделаю все, что могу, чтобы не покинуть тебя, — ответила, озабоченно хмурясь, Мариэтта. — Но если это случится, с тобой все будет хорошо, пока за тобой будут присматривать Лилли, Летти или…

— Вон мистер Нельсон, — мрачно проговорила Сьюзен. — Интересно, как он нас разместит?

— Наверное, нас где-нибудь поселят, — сказала Лилли и вспомнила, что у Сьюзен, наверное, есть в Доусоне свое жилье. — Ты пойдешь с нами, Сьюзен?

Та кивнула, глаза ее были красны от слез.

— Да. Теперь у меня только одно утешение: мы вместе, и я не одна.

Загремела якорная цепь, пароход вздрогнул. Несколько секунд спустя с грохотом опустили сходни, и толпа, давясь, устремилась на берег.

— Пусть сойдут, — не двигаясь, проговорила Сьюзен. Нам спешить некуда.

Оставаясь на палубе, они смотрели, как мужчины, которые хотя бы внешне стали им знакомыми за время путешествия, спускаются на сушу. Среди покидавших пароход были и более близкие их знакомые: Саскачеван Стэн, такой низенький и толстый, что казалось, он скатился, а не сошел с «Каски»; лорд Листер, красивое лицо которого было белым от напряжения; преподобный мистер Дженкинсон, предоставивший толпе нести себя по течению.

— Вон идет мисс Нетлшем, — сказала Летти, милосердно отвлекая их внимание от двух последних мужчин. — Как по-вашему, жених ее встретит?

Мисс Нетлшем, одетую в скромный коричневый костюм, сопровождал член команды. На лице девушки было написано плохо скрываемое волнение, взгляд устремлен на группу элегантно одетых мужчин, стоявших впереди толпы встречавших.

— Надо идти, — наконец сказала Мариэтта, — а то мистер Нельсон пошлет за нами поисковую партию.

Полные дурных предчувствий, они двинулись к сходням, неся свои саквояжи, чемоданы и коробки.

Как раз когда Лилли ступила на сходни, Счастливчик Джек шагнул на землю, и девушка с облегчением увидела, что он направился прямо к Джошу Нельсону. Если повезет, то, когда она подойдет к Нельсону знакомиться, они со Счастливчиком Джеком уже придут к удовлетворительному финансовому соглашению, и вопрос о том, чтобы подвергнуться такому средневековому варварству, как аукцион, отпадет сам собой.

— Ой, бедная мисс Нетлшем! — внезапно воскликнула Лотти. — Посмотри, Лилли! Она ругается с каким-то мужчиной страшного вида!

С высоты сходней Лилли увидела, что мисс Нетлшем действительно о чем-то спорит, но не с одним, а сразу с двумя мужчинами. Один из них, несомненно, считал себя эдаким денди: блестящий костюм, кричащий жилет, сигара в руке, которой он сердито жестикулировал.

Второй мужчина напомнил Лилли мерзавца, пристававшего к Эди. Низкий лоб, лохматые черные волосы, насупленные брови. Рукава не очень-то чистой рубашки были засучены, обнажив могучие волосатые руки.

— Может, ей нужна помощь? — спросила встревоженная Лотти. — А что, если один из них — ее жених?

— Очень возможно. — ответила Лилли, понимая, что помочь мисс Нетлшем она може! только до знакомства с Джошем Нельсоном.

Оказавшись на берегу, она сказала сестре:

— Объясни Мариэтте, что происходит, и скажи, что я сейчас вас догоню.

Лотти побежала выполнять поручение, а Лилли протиснулась сквозь толпу к мисс Нетлшем.

— Ты сказал, что он джентльмен! — возмущалась мисс Нетлшем, обращаясь к «денди» с сигарой. — Ты сказал, что он принадлежит к элите Доусона! Да как ты мог гак бесстыдно лгать? Заманил меня сюда, на край…

— Перестань, Розалинда, — нетерпеливо оборвал ее «денди». — Здесь тебе не Бостон! А что касается Доусона, то здесь я — элита…

— Только не в таком дешевом блестящем костюме! — Мисс Нетлшем заплакала. — А твой друг.., твой друг… Она не закончила, разрыдавшись.

Лилли дотронулась до ее руки.

— Мисс Нетлшем, могу я вам чем-то помочь?

Она колебалась, решая, то ли сохранить гордость и сказать, что все в порядке, то ли признать, что все очень плохо, и принять предлагаемую помощь.

— Предатель! — вдруг взорвался приятель «денди» Я здесь не для того, чтобы меня оскорбляли! Вы здесь не единственная обманутая, мэм. Мне сказали, что вы в теле.

Если бы я хотел себе жердь вместо жены, то обошелся бы без чужой помощи.

На щеках окончательно униженной мисс Нетлшем загорелись яркие пятна.

— Меня подло обманули, мисс Сталлен, — проговорила она с таким видом, будто вот-вот упадет в обморок. Мой брат преступно ввел меня в заблуждение.

— Перестань нести чушь, Розалинда, — грубо сказал ее брат. — Лу заплатил за жену хорошие деньги мне и агентству. Ты ему не нравишься, он тебе не нравится так не пойдет. Вы предназначены друг другу, так что лучше вам познакомиться.

— Я не против, хоть и страшно разочарован, — великодушно предложил его приятель, откашлявшись и сплюнув.

Мисс Нетлшем пошатнулась, и Лилли крепче подхватила ее под руку.

— Думаю, вашей сестре нужно немного времени, чтобы привыкнуть к шокирующей ситуации, в которую она попала, — обратилась она к «денди», желая предотвратить похищение мисс Нетлшем и немедленное заключение брака против ее воли. — Мне кажется, ей стоит еще немного побыть с другими невестами Пибоди. Сюда, мисс Нетлшем.

Мистер Нельсон ждет нас, чтобы познакомиться.

Продолжая плакать, мисс Нетлшем с благодарностью позволила Лилли увести себя.

— Не могу поверить! — всхлипывала она. — Этот ужасный человек! Волосатый и дурно пахнущий! Я думала, что он джентльмен. Мой брат заверил меня, что он джентльмен! А он даже не надел галстука, мисс Сталлен! Он выглядит как.., он выглядит как рабочий!

Когда они подошли к остальным девушкам, Мариэтта оглянулась и, увидев продолжающую возмущаться, всю в слезах мисс Нетлшем, воскликнула:

— Неужели еще одно разбитое сердце?

— Не знаю, как насчет разбитого, но что жестоко разочарованное — это точно, — сказала Лилли, обратив внимание, что Счастливчик Джек до сих пор занят оживленной беседой с Джошем Нельсоном. — А что тут у вас?

Мистер Нельсон согласился на выкуп?

— Не плачьте, — утешила мисс Нетлшем Эди. — От плача ничего хорошего не бывает, только чувствуешь себя совсем больной. У вас есть носовой платок? Хотите взять мой?

— Нельсон согласился на выкуп за одну, но, не за двух, — сказала Мариэтта, пока Эди вытаскивала и совала в руку мисс Нетлшем, затянутую в лайковую перчатку, сомнительного вида платок.

— Но это же плохо! Он должен согласиться на выкуп нас обеих! И Эди!

Мисс Нетлшем вытирала глаза платком. Кейт с отсутствующим видом стояла чуть поодаль. Сьюзен и Летти позади Джоша Нельсона ждали, когда закончится его разговор со Счастливчиком Джеком. Вокруг толкалась и шумела мужская толпа.

Лилли подобралась поближе, чтобы услышать, о чем говорят Джек и Джош Нельсон.

— Одна — да. Две — нет. Боже, Джек, за кого ты меня принимаешь? Если тебе нужны девушки для «Золотого самородка» и «Золотой жилы», ищи их сам! Ты же только Что вернулся с Большой земли. Нужно было там искать!

— Давай не будем горячиться, — сказал Джек, понимая, что окружающие мужчины с живым интересом прислушиваются к их спору. — Мы обсудим этот вопрос за бутылкой бурбона в «Золотом самородке».

— Если ты привез этот бурбон с Большой земли, то я не заставлю себя упрашивать. Но сначала я должен отвести этих женщин в «Феникс».

Счастливчик Джек кивнул и повернулся к Лилли.

— Ни о чем не волнуйтесь, — уверенно сказал он. — К вечеру я все улажу.

— Но, Джек, что, если…

— Сюда, леди, — прогудел Джош Нельсон. — У вас осталось мало времени, чтобы привести себя в порядок.

Ваши будущие мужья уже в городе, и к завтрашнему дню вы все уже будете замужними дамами! А теперь следуйте за мной.

— Не волнуйтесь, — еще раз повторил Джек, сжимая локоть Лилли. — Я позабочусь, чтобы вы не стали предметом бесплатного развлечения. Чем быстрее вы все устроитесь в «Фениксе», тем скорее я смогу договориться с Джошем.

— Что случилось? — потянул ее за руку встревоженный Лео. — Почему этот человек говорит, что к завтрашнему дню ты будешь замужней дамой? Почему мисс Бамби плакала все утро и почему мисс Нетлшем плачет сейчас?

— Вы не возьмете Лео с собой? — торопливо попросила она Счастливчика Джека. — Я не хочу, чтобы он видел или слышал слишком много. Он так любит Сьюзен и Кейт…

Счастливчик Джек все мгновенно понял.

— Идем со мной, Лео, — весело сказал он. — Твоя сестра просит, чтобы ты увидел, как там внутри в «Золотом самородке»! Такого случая, может, больше не представится, так лучше им воспользоваться!

— Я не знала, что аукцион состоится сегодня вечером, — сказала Летти, когда они двинулись следом за Нельсоном. — Я думала, мы сначала немного здесь поживем. Ни Сьюзен, ни Кейт не в том состоянии, чтобы вынести этот ужас.

Они поднялись на мостки, и их каблуки гулко застучали по настилу тротуара. Все дома, мимо которых они проходили, казались развлекательными заведениями. Двери постоянно открывались и закрывались, на улицу выплескивались звуки пианино и смех. Многие встречные мужчины приподнимали шляпы, здороваясь с девушками, как со знакомыми. Другие бросали плотоядные взгляды. И все они явно знали, почему те находятся в Доусоне.

— Может, если сказать мистеру Нельсону, что Кейт больна, он оставит ее в покое? — спросила Лилли, недоумевая, как они могли попасть в такую ситуацию.

Впереди шествовала Мариэтта, крепко держа за руку Эди. Сразу за ними шла мисс Нетлшем, сжимая в руке теперь уже окончательно испачканный платок Эди. Сьюзен ступала тяжело, но шла, подняв голову и расправив плечи. Кейт по-прежнему пребывала в каком-то трансе, настолько отгородившись от происходящего, что Лилли начала серьезно беспокоиться за ее психическое здоровье.

Кроме пивных баров и казино, они миновали жестяные и табачные лавки, парикмахерские, продуктовые магазины и лавки скобяных товаров. Наконец Джош Нельсон торжественно провозгласил:

— Вот мы и пришли, леди! Сердце Доусона! «Феникс»!

Здесь вы можете привести себя в порядок, чтобы встретиться с полными надежд будущими мужьями ровно в семь.

Побледнела даже Лилли.

— Боже милосердный, — проговорила она, входя в кричаще отделанный «Феникс», — куда же это мы угодили?

* * *

Лилли была не единственной, кто думал о том, куда же они угодили. За сценой на причале, произошедшей между девушками и Джошем Нельсоном, с нарастающим беспокойством наблюдал Ринган. Он беспокоился не за Лилли. Ее достоинство не пострадает от аукциона и необходимости выйти за того, кто предложит больше денег.

Он волновался за трех других: за некрасивую темноволосую девушку, которая как будто сблизилась за время плавания на «Сенаторе» со священником, за симпатичную, исполненную достоинства особу, которую он видел в компании лорда Листера, и за Эди. Некрасивая девушка пребывала в глубоком отчаянии, бывшая приятельница Перегрина Листера казалась больной, а на недоумевающую Эди нельзя было смотреть без сострадания.

Когда к этой компании присоединилась еще одна расстроенная девица, приведенная Лилли, тревога Рингана усилилась. Судя по их виду, все они шли за представителем брачного агентства отнюдь не добровольно, и винить их за это было трудно. Этот похожий на бульдога человек, с тщательно напомаженными и расчесанными на пробор волосами и подкрученными усами походил скорее на сутенера, чем на уважаемого представителя почтенного заведения.

Лилли заверила Рингана, что Эди не попадет в лапы того зверя, который напугал ее на «Сенаторе», что деловой партнер Счастливчика Джека, эта роскошная Китти Дафресн, выкупит девочку у брачного агентства, и возьмет к себе в служанки.

Глядя, как Эди доверчиво идет за представителем, держась за руку Мариэтты, Ринган надеялся, что Китти Дафресн не откажется от своего обещания. А ее та эго все же случится? Взгляд его посуровел, Ринган стиснул зубы. Если так, то нужно будет найти выход. И этот выход должен будет найти он.

* * *

Счастливчик Джек стиснул зубы, почти как Ринган.

Идя по Франт-стрит к «Золотому самородку», он сразу заметил произошедшие в Доусоне огромные перемены.

Все те же пестрые плакаты, вымпелы, вывески и таблички на дверях, в окнах, растянутые над улицей, которые рекламировали обмен участками и покупку золотоносного песка, но ощущение лихорадочного возбуждения исчезло. Доусон перестал быть центром мира «золотой лихорадки». Эта честь теперь явно принадлежала Ному.

К тому моменту, когда он подошел к распашным дверям «Золотого самородка», он уже принял решение отправиться в Ном при первой же возможности. Китти или одумается и поедет с ним, или останется в Доусоне одна, Он подумал о восьмисотмильном путешествии по Юкону к его устью. Если он хочет успеть в Ном до того, как осенний лед скует залив Нортон и прекратит навигацию, он должен отправляться немедленно. И хорошо подготовленным.

— Мне нужно заняться кое-какими делами, малыш Лео, — извиняющимся тоном сказал он, когда они вошли в самую популярную я процветающую гостиницу города. — Я ненадолго оставлю тебя одного.

— Ничего. — Лео с восторгом глазел по сторонам.

Настоящий бар! Здесь была длинная, изгибающаяся стойка из красного дерева, покрытые зеленым сукном столы и большие плакаты с изображениями знаменитых борцов; были тут и посетители, которые в разгар дня уже сидели за столами; играло пианино, между столами расхаживали красивые женщины, одетые в шелк и атлас.

Счастливчик Джек посадил мальчика на стойку.

— Отсюда тебе все будет видно, малыш Лео. Джерри даст тебе лимонада.

Бармен подмигнул Лео, а потом сказал:

— Выручка падает, мистер Кулидж, но, думаю, вы уже и так догадались.

— Волноваться не о чем, Джерри, — легко отозвался Счастливчик Джек. — Мы сделаем то, что делали всегда.

Соберемся и двинемся дальше.

— А мисс Китти? — поинтересовался Джерри, продолжая вытирать стаканы.

— И Китти тоже, — ответил Джек, не имевший времени делиться своими сомнениями по столь деликатному вопросу.

Джерри слегка поднял брови, но ничего не сказал.

Счастливчик Джек, убедившись, что Лео в надежных руках, пошел наверх, отвечая по пути на громкие приветствия.

— Значит, лимонад? — уточнил Джерри, пытаясь угадать, что еще придумал Счастливчик Джек, приведя сюда такого малыша. — Ты родственник Джека, сынок?

Лео покачал головой.

— Нет. Но могу им стать, когда Джек женится на Лилли.

Выскользнувший из рук Джерри стакан разбился вдребезги.

— Женится? Счастливчик Джек? Кто это наплел тебе подобной чепухи? И кто такая Лилли? Новая танцовщица?

— Нет, — опять покачал головой Лео, завороженно глядя, как на зеленом сукне соседнего стола щелкают фишки. — Она моя сестра и невеста Пибоди. Или была, — добавил он, жалея, что плохо в этом понимает. — Потому что раз она собирается замуж за Счастливчика Джека, она же не может быть невестой Пибоди.

* * *

— Как жаль, что я вообще услышала эти слова — «невеста Пибоди», — с горечью сказала Сьюзен. — А услышала я их только потому, что моя подруга Гарриет Бертон была невестой Пибоди. Она, как и я, воспитательница в детском саду, и, как и мне, ей уже почти тридцать, и она оставила всякую надежду на брак. А потом она обратилась в брачное агентство и познакомилась с Дэниелом.

— А она счастлива с ним? — спросила Летти, усаживаясь поближе к окну, чтобы видеть оживленную улицу.

— Да, — Это заговорила Лилли, и все в изумлении на нее уставились. — Я прочитала про свадьбу Гарриет в Сан-Франциско, в «Экзэминере». Там была помещена их фотография, и оба они казались очень счастливыми.

— Но почему про них напечатали в «Экзэминере»? — удивилась Мариэтта.

— Потому что Дэниел Бертон поехал в Ном, разбогател и как раз тогда вернулся в Сан-Франциско, чтобы вложить свое новообретенное богатство в недвижимость, — сказала Лилли, вспомнив тот момент в трамвае, когда она читала про Бертона; вскоре после этого она в первый раз встретила Счастливчика Джека.

Из огромного зала на первом этаже донеслись громкие звуки шарманки и мужской смех.

— Мне это не нравится, — дрожащим голосом сказала Эди, оглядывая убогую комнату, куда привел их Джош Нельсон, который должен был затем отправиться пить бурбон со Счастливчиком Джеком. — На корабле мне нравилось больше. Особенно когда Саскачеван Стэн рассказывал свои забавные истории и я смеялась.

Повисла гнетущая тишина. Всем им гораздо больше нравилось на пароходе. Там, хотя бы на какое-то время, им показалось, что их мечты о счастье могут сбыться.

Счастливчик Джек собирался выкупить у Джоша Нельсона Лилли и Мариэтту и жениться на Лилли. Китти Дафресн собиралась выкупить Эди и взять ее в услужение.

Сьюзен надеялась стать миссис Дженкинсон, а Кейт — леди Листер. Розалинда Нетлшем лелеяла мечту выйти замуж за джентльмена. И вот через час должен был начаться аукцион, почти все их мечты обратились в прах, и достигнута договоренность только об одном выкупе.

— Все будет хорошо, — сказала Лилли, понимая, что всех их занимает прежде всего проблема Эди. — Китти не забудет о своем обещании. Я знаю, что не забудет.

— И у Розалинды все в порядке, — заявила практичная Летти. — Она подписала совсем другой контракт и у нее достаточно денег, чтобы немедленно вернуться в Сан-Франциско.

— Но я не хочу возвращаться в Сан-Франциско! — запричитала Розалинда Нетлшем. — Я всем сказала, что выхожу замуж, что мой муж будет практически мэром Доусона!

— Значит, тебе придется придумать для них какую-нибудь другую сказку, — без всякого сочувствия отозвалась Мариэтта, — а пока можешь порадоваться, что тебе не нужно будет идти на аукцион и оказаться проданной тому, кто даст больше всех, как это будет со Сьюзен, Кейт, Летти и Лилли.

— Со мной?! — Глаза Лилли потемнели. — Со мной? — повторила она дрогнувшим голосом, который шел словно издалека. — Ты не про себя ли говоришь, Мариэтта? Ты сказала, что Счастливчик Джек договорился с Джошем Нельсоном об одном выкупе, а второй — за тебя — тот не берет. И что именно поэтому Счастливчик Джек предложил Нельсону выпить вместе в «Золотом самородке», чтобы убедить его взять и второй выкуп — за тебя.

Мариэтта устремила на нее полный боли взгляд.

— Нет, — тихо проговорила она. — Я только сказала, что Нельсон согласился взять один выкуп. Я не говорила — за кого.

— И это было за тебя?.. — надтреснуто спросила Лилли. Почему она не уточнила там? Почему не догадалась?

— Но Счастливчик Джек не бросит тебя, — стала успокаивать ее Эди, не совсем понявшая все эти возбужденные переговоры про выкупы, но видевшая, что ее подруги расстроены.

Лилли вспомнила, как Счастливчик Джек недоглядел за Лео на «Сенаторе», как не подумал помочь им, когда они высаживались в Скагуэе, как забыл о своем обещании отвезти на пороги. Стиснув руки так, что побелели костяшки пальцев, она взмолилась:

— Ради Бога, Счастливчик Джек, не подведи меня на этот раз! Пожалуйста, не играй сейчас в карты, когда ты так мне нужен!

Лотта, сидевшая рядом с Кейт и утешавшая ее, ужаснулась не меньше. По своему опыту общения со Счастливчиком Джеком она уже знала, что между его намерениями, которые, как правило, были благими, и их осуществлением лежала огромная пропасть.

— Там что-то происходит, — внезапно сказала Летти со своего наблюдательного: пункта у окна. — Начинает собираться толпа.

Музыка внизу тоже изменилась. Теперь там заиграли на пианино и скрипках, заревели духовые.

— О, как все это вульгарно! — простонала Розалинда Нетлшем, раскачиваясь взад-вперед на своем стуле. Ее сшитый па заказ коричневый костюм был по-прежнему застегнут на все пуговицы, перчатки безупречно обтягивали узкие руки.

— Открой окно, Летти, — попросила Мариэтта. — Давай послушаем, чего они там шумят.

Летти распахнула окно, и в тот же миг девушек оглушила какофония звуков. Лаяли и подвывали собаки, мальчишки-газетчики без конца выкрикивали название, видимо, местной газеты «Самородок». Зазывала, стоявший у дверей дансинг-холла «Феникс», кричал в рупор:

— Заходите в «Феникс», ребята! Заходите в «Феникс»!

Невесты уже здесь, и если вам нужна жена, вам нужно только выкрикнуть свою ставку!

— Не могу поверить, что Гарриет пережила этот ад, — сказала Сьюзен, и над ее верхней губой, на едва заметных усиках заблестели капельки пота, — Должно быть, я была не в своем уме, когда решила переступить порог агентства миссис Пибоди. Лишилась рассудка.

— Сьюзен, я… — начала Летги, но тут дверь распахнулась.

— Ну что, дамы, вы почистили свои перышки? — спросил Джош Нельсон, оглядывая их и видя, что они этого не сделали. Некоторым из них это и не нужно было. Темноволосой девушке в белой кружевной блузке, бледной девице в темно-синем платье и этой рыжеволосой штучке. Правда, последняя, напомнил он себе, на аукцион не пойдет: Счастливчик Джек уже выложил за нее кругленькую сумму.

Засунув пальцы за проймы жилета, он обозревал свой товар и радовался, что Счастливчик Джек, слишком занятый своими делами, забыл о своем обещании распить с ним бутылочку бурбона. Иначе Джек точно уломал бы его принять выкуп еще за одну, и что бы тогда было?

Глянув на Сьюзен, он застонал. Ему повезет, если вырученные за нее деньги покроют дорожные расходы агентства Пибоди.

— Тогда идемте, момент, которого вы все ждали, настал, — объявил Джек, поманив их к открытой двери. — Кроме вас, — кивнул он Мариэтте. — Вы останетесь здесь и присмотрите за малышкой. И кроме вас, — посмотрел он на Розалинду Нетлшем. — Вы вообще не должны здесь находиться. Ваш будущий муж должен был встретить вас на пристани.

Летти поднялась со своего места у окна и пошла к двери. Глядя на нее, Лилли осознала, что из всех только Летти верно представляла реальное положение невесты Пибоди. И единственная из них совершенно осмысленно подписала контракт с агентством.

Сьюзен неловко поднялась и, нежно взяв Кейт за руку, повела ее к двери.

Лилли медленно встала.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, мистер Нельсон, — произнесла она непослушными губами. — Вы исключили мисс Ривер и мисс Нетлшем, но забыли обо мне и мисс Хобсон.

Брови Джоша взлетели к набриолиненным волосам.

Он прекрасно знал, что одна из оставшихся девушек полагала, что Кулидж заплатит и за нее, потому что он попытался сделать это еще на причале, а потерпев неудачу, объявил о своем намерении сделать это за бутылкой бурбона в «Золотом самородке». Но Нельсон и представить себе не мог, что Кулидж собирался выкупить еще двух девушек. И, глядя на унылое, невыразительное лицо мисс Хобсон, он поставил такое намерение под сомнение.

Он уже хотел сказать об этом молодой женщине, стоявшей перед ним, но осекся. Красивой формы глаза пленяли, но никто не назвал бы выражение ее лица мягким.

Скорее, здесь присутствовал волевой ум, обещавший неприятности.

— Я не сомневаюсь, что. Счастливчик Джек уже внизу, мэм. Когда мы спустимся, он сможет решить все ваши проблемы.

Это была наглая ложь, ни произнесенная с привычной легкостью.

— А Эди? — Слова прозвучали, как удар хлыста, и последовали от пикантной рыжеволосой штучки.

Догадавшись, что Эди — это унылая, недалекая с виду девушка, он мягко произнес:

— Если мистер Кулидж собирался договориться со мной о мисс Хобсон, то, несомненно, сделает это, когда прояснит ситуацию с мисс Сталлен.

— Но выкупить мисс Хобсон собирался не мистер Кулидж, а мисс Дафресн.

Джош Нельсон облегченно вздохнул. Хотя бы ясно, что Счастливчик Джек не сошел с ума.

— То же самое, мэм, — успокаивающе произнес он, понимая, что чем скорее он разлучит говорившую и простушку, тем лучше. — А теперь, дамы, прошу следовать за мной…

— Я ему не верю, — возбужденно обратилась к Лилли Мариэтта. — Я не верю, что внизу вас ждут Счастливчик Джек и Китти.

Лилли тоже не верила.

— Найди их, — попросила она, стараясь, чтобы в голосе не зазвучали панические ночки. — Найди и приведи их сюда, Мариэтта. Быстрее!

Мариэтта повернулась к Эди.

— Ты помнишь, я говорила тебе, что может настать момент, когда меня не будет рядом с тобой? Ну так вот, этот момент настал. Я хочу, чтобы ты пошла со Сьюзен, Лилли, Летги и Кейт. Не бойся, я скоро вернусь за тобой и не допущу, чтобы с тобой произошло что-нибудь страшное. Обещаю.

С решительным выражением на своем обезьяньем личике она прошмыгнула мимо Джоша Нельсона и, не обращая внимания на его крики протеста, стремительно сбежала по ступенькам.

— Оставайся с мисс Нетлшем, — велела сестре Лилли.

Она и лишь кивнула, потому что собралась сбежать.

Сьюзен и Кейт уже выходили из комнаты. С таким чувством, будто она спускается в ад, Лилли взяла Эди за руку и пошла за остальными.

 

Глава 14

Лео наслаждался, как никогда в жизни. Джерри, облаченный в крахмальную рубашку и фартук, в белом жилете, на котором искрилась привлекающая внимание бриллиантовая булавка, без устали подливал мальчику лимонад, представляя его всем и каждому как «нового дружка Счастливчика Джека».

Игроки и старатели с готовностью водили его от стола к столу и знакомили с тонкостями фараона, покера. игры в кости и рулетку.

Когда его дама-волшебница вошла в сопровождении целой вереницы мужчин, несших ее чемоданы, приветственный рев, который, наверное, был слышен и на улице, оглушил Лео.

На Кипи красовалась роскошная шляпа, отделанная страусовыми перьями. Перья защекотали нос, когда Китти наклонилась поцеловать мальчика.

— Ты быстро понял, где центр жизни Доусона, — явно забавляясь, проговорила она. — В твоем лимонаде есть шампанское? И если нет, то почему? Джерри! Немного шампанского для моего друга. Не слишком много, только чтобы почувствовать вкус.

— Счастливчик Джек наверху, — сказал Джерри, доливая стакан Лео лучшим шампанским. — Похоже, что он готовится к отплытию в Ном.

Нежные краски лица Китти поблекли.

— Да? — переспросила она с такой странной ноткой в голосе, что Лео подумал, что ей стало нехорошо. — Что ж, а я — нет, Джерри. Я больше не побегу за радугой.

Она резко развернулась и стала подниматься по ступенькам, тяжелый изумрудный шелк ее дорожного платья хлестал по лодыжкам.

Лео охватило разочарование, но ненадолго. К нему подошел мужчина в замшевой куртке с бахромой, с черными локонами до плеч и начал хвастать, что каждый вечер в восемь часов он устраивает представление со стрельбой, и самым главным номером в нем идет стрельба по стеклянным шарикам, которые держит между большим и указательным пальцами его жена, красавица блондинка.

Лео уже собрался просить его продемонстрировать свое искусство, когда к стойке бара подошел лорд Листер. Его красивое лицо было бледным и напряженным.

— Двойное виски, — приказал он Джерри, а затем обратился к Лео:

— Ты не должен здесь находиться. Ты должен быть со своей сестрой.

Правильно поняв, что лорд Листер говорит о Лилли, а не о Лотти, мальчик ответил:

— Я не могу быть с ней. Она сейчас с другими невестами Пибоди, а мистер Нельсон увел их в «Феникс».

Лорд Листер в два глотка прикончил виски. Он пришел в «Золотой самородок» с намерением как можно скорее напиться, и ему не помешает даже Лео. Помолвлена!

Это слово отдавалось в его мозгу, как удар грома. С самого начала его привлекла в Кейт ее исключительная моральная чистота, которая приятно поразила его после холодной изысканности, к которой он привык в женщинах своего круга. А оказывается, никакой честности тут не было. Она принимала его ухаживания, будучи помолвленной с другим. Где-то здесь в Доусоне жил человек, которому она не была верна, но за которого все равно собиралась замуж.

— Невесты Пибоди? Что это еще такое? — спросил он, снова обратив внимание на Лео.

Лео не знал, как правильно объяснить. Видя его затруднение, Джерри сказал:

— Невесты, заказанные по почте. Респектабельных женщин в Доусоне мало, и "брачное агентство Пибоди присылает сюда женщин, которые хотят выйти замуж. Нельсон выставляет их на аукцион, устраивая из этого настоящую потеху.

Не веря своим ушам, лорд Листер поставил пустой стакан на стойку и попросил повторить. Лилли Сталлен была невестой по почте?! Лилли Сталлен, которая сама могла бы выбирать, будет продана с аукциона, как рабыня на турецком невольничьем рынке!

— Я не верю. Почему такая девушка, как твоя сестра, стала невестой по почте?

Лео услышал за последнее время достаточно, чтобы со знанием дела ответить:

— Она не нравилась моему дяде, он не хотел, чтобы она жила у него, и тогда мы убежали, — коротко изложил он. — Кейт и Летти тоже убежали.

— Кейт? — Быстрым движением лорд Листер поставил пустой стакан на полированную стойку бара.

Лео кивнул.

— Но Кейт убежала не из-за дяди, — сказал он, пытаясь припомнить разговор, подслушанный им, но непонятый. — Она убежала из-за брата, но не потому, что он ее не любил, наоборот, он любил ее слишком сильно и…

— Боже милостивый!

Лео слишком поздно вспомнил, что Кейт сказала лорду Листеру, будто она помолвлена, хотя, зачем она это выдумала, Лео так и не понял. Он только понял, что лгать ей не хотелось, от этой лжи она заболела.

— И я так думаю, она боялась, что вы больше не захотите ее видеть, поэтому она и выдумала жениха и…

Лорд Листер уже не слушал его. Он выбежал из бара со скоростью и целеустремленностью человека, для которого решается вопрос жизни и смерти.

Через несколько секунд, заглушая возгласы и смех у стойки и за столами, сверху донеслись яростно спорившие голоса — мужской и женский.

— Теперь не жди ничего хорошего, — сказал Джерри, обращаясь к Лео и поглядывая на широкую лестницу, ведущую на второй этаж. — Китти хочет осесть на одном месте. А Счастливчик Джек готов скитаться до второго пришествия.

За столом неподалеку, где играли в фараон, один мужчина громко возмутился:

— Я вот так пошел, вот так покрыл, так какого черта?!

Тут в помещение ворвалась Мариэтта, и в этот момент по лестнице начала спускаться разгневанная Китти.

— Джош Нельсон выставил на аукцион Эди! — задыхаясь, выговорила Мариэтта. — Если вы сейчас же туда не придете, мисс Дафресн, то Эди окажется замужем за мерзавцем!

— Нет, только не это, — отозвалась мрачная Китти и, не останавливаясь ни на мгновение, спустилась вниз и быстро пошла к девушке. — На сегодня с пеня уже достаточно мужских выкрутасов, мерзавец у меня свое получит!

* * *

Лотти запыхалась. Не успели девушки спуститься вниз, как она, забыв о мисс Нетлшем, уже выбежала на улицу.

Нужно было найти Рингана. Он-то уж знает, что делать.

Он всегда знает, что делать. Только вот где его искать?

На Франт-стрит было не протолкнуться среди мужчин, и все они в основном направлялись в «Феникс». Девочка побежала по настилу тротуара в сторону реки Ринган, наверное, снял номер в одной из гостиниц. По пути к «Фениксу» она заметила «Фэрвькз», «Палас» и «Мажестик».

Назойливый ритм из увеселительный заведений разносился по всей улице. На открытой платформе две молоденькие девушки пели про птицу в позолоченной клетке под аккомпанемент сипевшего переносного органа, на котором играла дородная женщина с прической «помпадур». В ресторане струнный ансамбль исполнял мелодию из «Сельской чести.». И повсюду висели объявления и вывески, гласившие: «Золото! Золото! Продается и покупается золотоносный песок… Украшения… Бриллианты тонкой огранки… Часы… Ферротипия… Сигары… Сувениры и прекрасное местное золото…»

А потом, уже свернув к «Фэрвью», девочка увидела его. Он шел по другой стороне широкой, оживленной улицы, на голову возвышаясь над толпой, его густые рыжие волосы горели, как маяк.

— Ринган! — закричала она и, всхлипнув от облегчения, бросилась через улицу, чудом увернувшись от конного экипажа. — Ринган!

Он шел в ту сторону, откуда она прибежала, но, услышав голос Лопи, остановился и стал оглядываться, пока не заметил ее.

Девочка прыгнула на тротуар.

— О, Ринган! Идем скорее! Счастливчик Джек не заплатил за Лилли, и мистер Нельсон собирается продать ее с аукциона как невесту Пибоди!

Танцевальный зал «Феникса» был полон дыма, мужчин, шума и смеха. На шатких подмостках стояли пять стульев с прямыми спинками, к которым Джош Нельсон вел девушек. Мужская аудитория встретила их появление ревом. Лилли вздрогнула. Это оказалось даже хуже, чем она представляла. Неслыханно. Отвратительно.

— Я хочу к Мариэтте, — всхлипнула цеплявшаяся за ее руку Эди. — Я хочу к Саскачевану Стэну.

Тщетно Лилли оглядывала море лиц, надеясь увидеть Мариэтту, Китти или Счастливчика Джека. Вместо этого она увидела мерзавца. Он стоял в первых рядах на посыпанном опилками полу. У Лилли сжалось сердце. То, что должно было случиться, было чудовищно. И Счастливчик Джек мог спасти ее от этого. Он обещал ей. И снова не сдержал слова. Он подвел ее самым ужасным, непростительными образом.

Лилли не знала, что отвлекло его на этот раз, может, опять карточная игра. Но что бы это ни было, она больше никогда не назовет его своей судьбой. При всем своем обаянии он не обладал ни одним по-настоящему ценным качеством. На него нельзя было положиться. А ведь Китти Дафресн предупредила, что, когда нужно выбирать между добротой и своими удовольствиями, он выбирает второе — Итак, джентльмены Момент, которого вы так долго ждали, настал! Кого и? этих очаровательных дам вы увезете с собой в Ном как своих жен?

— Только не ту, что в центре! — раздался чей-то хриплый выкрик, относившийся к Сьюзен.

Раздался взрыв гнусного хохота.

Лилли не посмела даже взглянуть па страдающую Сьюзен. Ее охватила такая ярость, что, казалось, она сейчас сгорит в ее пламени.

— Думаю, мы начнем вот с этой очаровательной леди, — объявил Джош Нельсон, становясь позади стула Кейт. — Лучшей невесты, чем мисс Кейт Солуэй, вам не найти! Как насчет тысячи долларов для начала?

— А как насчет десяти тысяч? — раздался напряженный голос, судя по акценту, явно принадлежавший англичанину.

Все зашумели, толпа раздалась, пропуская вперед лорда Листера. В кремовой шелковой рубашке и фланелевом костюме цвета хаки казавшийся среди собравшихся пришельцем из другого мира, лорд Листер вскочил на платформу.

— Десять тысяч? — повторил Джош Нельсон, не зная, радоваться столь необычно высокой ставке или досадовать, что не получится развлечения, потому что вряд ли кто ее перебьет. — Золотом или наличными?

— Наличными, — коротко ответил лорд Листер.

— Что ж, если никто не поднимет ставку, думаю, у нас остаются уже четыре девушки, — объявил Джош Нельсон.

Повышения ставки не последовало. Лорд Листер встревоженно наклонился к своей невесте.

— Кейт? — тихо позвал он. — Кейт? Это я, Перри.

Она подняла к нему безучастное лицо.

— Это я, Кейт, — повторил он, поняв, насколько глубоко она ушла в себя. — Я люблю тебя, Кейт. Мы поженимся и всегда будем вместе.

Ее глаза широко раскрылись, она начала сознавать происходящее.

— Перри? — неуверенно сказала она. — Перри? Это правда ты? Ты пришел за мной?

— Да, моя милая, — ответил он, с трудом сдерживая чувства. — Пока я жив, ты никогда больше не будешь одна.

Вскрикнув, она обняла его за шею. Перри осторожно взял ее на руки, Кейт положила голову ему на плечо. Глаза Лилли застилали слезы, и она подумала, что в дальнейшем Кейт, возможно, и не вспомнит ужаса этих последних часов.

— Троекратное ура в честь счастливой пары! — провозгласил Джош Нельсон, а затем, когда крики утихли, встал позади Эди.

Не успел он еще открыть рот, как мерзавец уже протолкнулся вперед и встал, сунув большие пальцы за широкий кожаный ремень.

— Пятьсот долларов, — агрессивно крикнул он.

— Шестьсот, — крикнул кто-то еще.

— Семь сотен.

Это снова крикнул мерзавец. Он вышел из толпы, и теперь Эди уже не могла его не заметить.

— Семьсот пятьдесят, — раздался третий голос.

Джош Нельсон ухмыльнулся. Наивного вида девушки всегда пользовались спросом, а эта, которая выглядит совсем девчонкой в своем тесном платьице, была еще к тому же и пухленькой.

— Восемьсот, — проревел мерзавец, карабкаясь на платформу.

Эди еще сильнее сжала руку Лилли.

— Пусть он меня не пугает! — взмолилась она. — Где же Мариэтта, Лилли? Где мистер Саскачеван Стэн?

Этого Лилли не знала, но знала, что не собирается молча взирать на происходящее безобразие. Вырвав свою руку у Эди, она вскочила.

— Прекратите! — гневно крикнула она Джошу Нельсону — Мисс Хобсон еще совсем ребенок, и ее прислали сюда против ее воли!

— Не имеет значения, — сказал Джош Нельсон, наслаждаясь этим вмешательством, потому что зрителям это понравилось. — Немножко нежелания может доставить удовольствие, не так ли, ребята? Кто-нибудь дает больше? Нет? Тогда юная леди уходит.., уходит.., ушла за восемьсот долларов!

Деньги, конечно, маленькие, но ему было все равно.

Они покроют расходы на ее переезд, и еще останется достаточно для него и миссис Пибоди.

— Лилли! — душераздирающе закричала Эди, когда мерзавец двинулся к ней.

— Нельсон! — крикнула Китти, и мужчины расступились перед ней, как воды Красного моря.

— Эди! — завопил пухлый Саскачеван Стэн, спеша по покрытому опилками полу к временному помосту.

Несколько мужчин с готовностью подняли Китти на подмостки, с другой стороны на импровизированную сцену вскарабкался Саскачеван Стэн.

Шум стоял оглушительный. Китти была одной из самых популярных личностей в Доусоне, и что она делала в соперничавшем с ее заведением дансинг-холле, никто не знал.

— Какого черта… — начал Джош Нельсон, когда Китти вышла на середину помоста и, подбоченившись, повернулась к собравшимся.

— Я хочу, чтобы вы все знали, что происходит! — объявила она, причем голос ее остался таким же завораживаюше грудным. — Я хочу нанять мисс Хобсон в личные горничные и готова заплатить за нее щедрый выкуп. Если кто-нибудь из вас, господа, попытается мне помешать, никто из вас никогда не переступит порога ни «Золотого самородка», ни «Золотой жилы»!

— Я тебе помешаю! — взревел мерзавец, стаскивая перепуганную Эди со стула. — Тысяча долларов, Нельсон!

Посмотрим, захочет ли девица Кулиджа повысить!

— Если она это сделает, ты ее уже не перебьешь! — крикнул Саскачеван Стэн, наступая на него.

— Тысяча долларов и еще пять, — сказала Китти, правильно истолковав намерения Стэна.

— Тысяча и… — начал мерзавец.

Но закончить не смог. Саскачеван Стэн нанес ему удар в челюсть. Крики и топот сотрясли помещение.

— Теперь эта юная леди идет со мной, — сказала Китти разъяренному Джошу Нельсону.

Джош картинно пожал плечами и улыбнулся, но Китти это не обмануло. Она нажила себе врага, но ее это не волновало. Она сыта мужчинами по горло до конца жизни. Никто из них не стоит и цента. Даже Счастливчик Джек.

Пока дружки мерзавца уносили прочь своего вожака, а Китти вела Эди к Мариэтте, к которой чуть позже подошел и Саскачеван Стэн, Джош Нельсон снова взял под контроль ход аукциона.

— Ну и вечерок у нас сегодня, ребята, а? Две невесты пристроены, остались три! — Он со злобой подошел к Сьюзен. За мисс Бамби никто биться не станет, это уж точно! — А теперь перед вами леди, которая знает все о жизни на Юконе! Леди, столь утонченная, что, женившись на ней, вы попадете и общество губернаторов и членов комиссий! Итак, ребята, кто начнет торги? Не начать ли нам с тысячи долларов?

— Лучше начни с пяти сотен и понижай, — пока не найдешь желающего, — раздался хриплый выкрик, вызвавший дружный смех.

— Тише, друзья. Давайтe проявим немного уважения. Тысяча долларов. Кто больше?

К полнейшему изумлению Нельсона и аудитории, за Сьюзен предложили пять тысяч долларов. Это были все деньги, которые имелись у вступившего в торги, но имей он больше, он поставил бы больше. Не потому что это было необходимо, чтобы наверняка заполучить мисс Бамби в невесты, а потому что в его глазах эта женщина была бесценной, потому что только так он мог показать, как глубоко он ее уважает, ценит и любит.

— Святые угодники! Да это же новый священник! — крикнул кто-то.

Пока преподобный мистер Дженкинсон пробирался к помосту, смех и выкрики нарастали. Но Лилли не сомневалась, что Сьюзен их не слышит.

Со слезами счастья Сьюзен встала со стула. С достоинством, перевернувшим сердце Лилли, преподобный мистер Дженкинсон забрался на помост и пошел к своей невесте.

— Моя дорогая мисс Бамби, — сказал он, беря ее руки в свои, — я был бы горд.., вы оказали бы мне честь.., если бы согласились стать моей женой.

Слезы, затуманившие взгляд Лилли, когда лорд Листер взял на руки Кейт, теперь окончательно застлали ее глаза. Слава Богу, часть кошмара позади. Кейт в безопасности, любит и любима. Как и Сьюзен. Только она не нужна человеку, который, как она думала, любит ее.

Она больше не искала Джека среди моря лиц. Он и не собирался приходить. Теперь Лилли точно это знала, так же точно, как то, что никогда его по-настоящему не любила. Она по-детски, по-глупому влюбилась в него, увлеклась поверхностным блеском и его античной красотой.

— А теперь немного настоящего дела! — провозгласил Джош Нельсон. — Эта юная леди, — он встал позади стула Летти и положил руки ей на плечи, — эта юная леди приехала на север, чтобы найти себе мужа. Она потрясающе красива, и ее вполне можно оценить на вес золота. Ну, а теперь за дело, ребята, и пусть победит сильнейший.

Лилли украдкой посмотрела на Летти. Она действительно была очень хороша. Ее блестящие светло-русые волосы были уложены в элегантную прическу. Землянично-розовое платье переливалось в свете ламп. Девушка хранила полное самообладание и сидела спокойно, сложив на коленях руки, словно находилась в церкви, а не в безвкусно отделанном танцзале.

Когда начали выкрикивать ставки, Лилли подумала о том, что Летти хотя бы не унизят, как Сьюзен. Многие мужчины хотели заполучить ее в жены. А Летти хотела замуж. Она хотела респектабельности, которую принесет ей замужество, своего дома, нового начала в суровом, диком краю, который она находила исцеляюще-чистым и девственным.

— Пятнадцать тысяч!

— Шестнадцать тысяч!

Выкрики физически ранили слух. Что будет, когда настанет ее черед? Спасет ли ее Китти Дафресн? Сквозь клубы дыма она видела Китти, которая обнимала за плечи Эди, увидела и стоявших рядом Мариэтту и Саскачевана Стэна и подумала, что Эди со временем, наверное, выйдет замуж за Стэна. И теперь Лилли лишь удивлялась, как она могла быть такой глупой, оторванной от реальности, что вообразила, будто, став невестой по почте, обеспечит дом для Лео и Лотти.

Выкрики повышавших ставки сменились гулом. Молодой мужчина шел к Летти. Каштановые волосы, чисто выбрит, стройный, широкоплечий. Когда он, смущаясь, остановился перед девушкой, Лилли разглядела, что у него карие глаза и черные ресницы, прямой и тонкий нос, красивый рот.

Волна облегчения затопила Лилли. Если бы он въехал на подмостки на белом коне, то и тогда не явил бы более идеального образа рыцаря-спасителя.

— Рад познакомиться с вами, мэм, — приветливо произнес он. — Меня зовут Уилл Беннетт, я с острова Ньюфаундленд, направляюсь в Ном. Я смогу обеспечить вам хорошую жизнь, мэм. Я не мастер говорить речи, но вы красивая, как картинка, и я цочту за честь стать вашим мужем.

Раздались приветственные возгласы, в воздух полетели шляпы. Несмотря на грубую внешность и манеры, присутствующие, по всей видимости, были отнюдь не чужды сентиментальности.

— А теперь, ребята, — завопил Джош Нельсон, перекрывая шум, — мы подошли к последней, но отнюдь не самой худшей невесте, желающей обрести мужа! — Он положил потные ладони на плечи Лилли, и она вывернулась из его рук. Снова раздались выкрики. Улыбнувшись, словно реакция Лилли была частью заранее подготовленной шутки, Джош Нельсон продолжал:

— Не часто такая красавица встречается к востоку от Чилкута, и такой возможности вам может больше не представиться! У нее есть маленькие брат и сестра, но они не станут препятствием для тех из вас, кто желает обзавестись женой. Так что не стесняйтесь, делайте ваши ставки!

Лилли сидела как во сне, сознавая, что за нее предлагают самые высокие ставки.

— Семнадцать тысяч долларов!

— Восемнадцать тысяч долларов!

Кто т этих мужчин стане г ее мужем? Вон тот, крепко сжимающий мешочек со своим золотом, в матерчатой кепке? Или тот, с широким лицом, хмурым взглядом, в протертом до ниток галстуке, грубых башмаках и бесформенных брюках?

— Уходит! Уходит! Уш…

— Двадцать пять тысяч долларов!

Лилли ухватилась за жесткое сиденье стула. Она узнала этот голос. Она узнала бы его где угодно.

Никто ставку не перебил, и мужчина стал пробираться вперед, его густые рыжие вьющиеся волосы отливали медью и золотом в свете масляных ламп «Феникса».

Лилли почувствовала, что с ней сейчас случится истерика. Ринган не был золотоискателем. Как он сможет расплатиться с Джошем Нельсоном? И каким образом он вообще оказался готов к этому? Если только.., если только… У Лилли перехватило дыхание при мысли о том, почему Ринган Камерон мог посчитать удачным такое вложение двадцати пяти тысяч долларов.

В смятении, с кружащейся от облегчения головой Лилли смотрела, как он запрыгивает на подмостки, гибкий, как кошка.

— Надеюсь, вы не против, — сказал он через несколько секунд, и его серые глаза озабоченно потемнели. — Но это было единственной возможностью вырвать вас из этого ада.

Под бурю криков он протянул ей большую руку. Он словно предлагал ей спасательный круг. Ее рука скользнула в его ладонь. Лилли поднялась, но голова закружилась, и она покачнулась.

— Тихо, все хорошо, — успокаивающе произнес он, обняв ее за талию и поддерживая. — Все кончено. Вам больше не о чем беспокоиться.

— А теперь у нас перерыв на двадцать минут, ребята, а потом венчания! — объявил Джош Нельсон, опровергая слова Рингана. — Достаточно, чтобы дамы почистили перышки и надели свои свадебные платья.

Если бы Ринган не поддерживал Лилли, она упала бы.

— Неужели венчания состоятся здесь, в танцзале? — не веря, переспросила она.

— Именно так, мэм, — ответил мужчина, убиравший с подмостков стулья. — Для этого ребята сюда и приходят. Чтобы посмотреть на венчания.

Ринган спрыгнул с подмостков.

— У вас есть свадебное платье? — спросил он, обхватив Лилли за талию и сняв с помоста.

— Нет.., я… А мы действительно должны пожениться?

Он замер, не убирая рук с ее талии, которую его пальцы обхватывали почти полностью.

— Насколько я понимай, это часть контракта, — сказал он наконец. — Если мы откажемся принять участие в том, что мистер Нельсон называет «развлекательной частью соглашения», он вполне может аннулировать мою ставку.

При мысли о том, что тогда с ней будет, Лилли содрогнулась. Она не хотела снова стоять на подмостках. И не хотела, чтобы Ринган убирал руки с ее талии. Он на голову возвышался над ней, но она чувствовала себя рядом с ним так спокойно, так уютно, так странно и бесконечно приятно.

— Думаю, — сказала она, боясь встретиться с ним взглядом, — что нам лучше не аннулировать соглашение.

Он молчал несколько секунд. Лица его она не видела.

Сама она по-прежнему упиралась глазами в его грудь. Вокруг них сновали люди, но она видела только крепкие мышцы шеи под расстегнутым воротом его зеленой клетчатой рубашки, чувствовала запах мыла для бритья.

— Тогда, я думаю, мне нужно немного привести себя в порядок ради такого случая, — произнес он, и от одного звука его голоса по спине Лилли побежали мурашки. — Я отлучусь ненадолго?

— Да, конечно, — ответила она, все еще не решаясь встретиться с ним взглядом, чтобы он не прочел чувства, которые отразятся в нем. Силы небесные! Неужели это происходит с ней снова? Неужели она опять безоглядно, самозабвенно влюбляется в мужчину, которого едва знает?

Он повернулся и пошел к выходу, и глядя, как Ринган пробирается сквозь толпу, она словно ощутила удар в солнечное сплетение. Да, она безоглядно, самозабвенно влюбляется, но не в мужчину, которого едва знает. Она знает, что он смелый, потому что нырнул в океан, чтобы спасти Лео. Она знает, что на него можно положиться, потому что всегда, когда он был нужен, он оказывался рядом. Она знает, что он сострадательный человек, потому что видела, как он переживал, помогая появиться на свет ребенку в индейском поселке. Она знает, что он нежный, потому что видела это в его глазах, чувствовала в прикосновениях.

Лилли смотрела, как он исчезает в толпе.

— Как я могла быть такой слепой? — спросила она себя.

— Лилли! — Мариэтта радостно обняла ее. — Какой же мистер Камерон замечательный! И что теперь будет?

Когда Счастливчик Джек придет сюда, он возместит ему ставку? Интересно, что же его задерживает? Может…

— Венчание совершит мистер Дженкинсон, — перебила ее сияющая Кейт. — Перри попросил его, потому что местный священник, который должен был это сделать, напился, и мистер Дженкинсон сразу же согласился.

— А я выхожу замуж? — вдруг спросила Эди. — Я выхожу замуж за мистера Саскачевана Стэна? Мне бы хотелось за него выйти. Он меня смешит, и с ним мне не страшно.

— А какая чудесная сцена была, когда лорд Листер поднялся на подмостки и взял Кейт на руки! — воскликнула Мариэтта, бесконечно радуясь, что все закончилось так благополучно. — А каким храбрецом показал себя мистер Дженкинсон! Думаю, что уже сам приход в «Феникс» стал тяжелым испытанием в ею жизни.

— Мое свадебное платье в саквояже, — сказала Сьюзен, счастье преобразило ее некрасивое лицо. — А еще у кого-нибудь есть платье? Что вы наденете?

— Перри побежал покупать мне свадебный наряд, — сказала Кейт, глаза которой лучились счастьем. — Оказывается, в Доусоне в любое время дня и ночи можно купить все, что угодно, если у вас есть деньги.

— А я пойду вот так, — сказала Летти, разглаживая ладонью юбку своего землянично-розового платья. — С тех пор как Кейт его мне отдала, я чувствую себя удачливой и счастливой. И я сохраню его. Надену на крестины своих детей и на пятидесятую годовщину своей свадьбы.

— Ну, это как получится! — рассмеялась своим грудным смехом Китти. — Если вы и тогда сможете его надеть, то можно будет считать вас счастливейшей из женщин!

— Я могу выйти замуж за мистера Саскачевана Стэна? — снова спросила Эди, дергая Мариэтту за руку, чтобы привлечь внимание. — Я бы очень этого хотела, правда, Мариэтта.

— Мне кажется, ты еще не готова к браку, — мягко сказала Мариэтта. — Даже со Саскачеваном Стэном.

— Может, вы и ошибаетесь, — задумчиво произнесла Китти. — Я хорошо знаю Стэна. Он не станет торопить Эди. Он будет терпеливым и понимающим столько, сколько необходимо. — — Тогда мы должны с ним поговорить, — сказала Сьюзен, утверждая эту идею. — Надо пойти и узнать, что он думает по этому поводу.

Лилли стояла чуть поодаль и размышляла: «Я знаю о своих чувствах. Я не хочу, чтобы Счастливчик Джек в конце концов вспомнил про меня и выкупил у Рингана его ставку. Я больше не хочу замуж за Джека. Я хочу выйти за Рингана Камерона. За человека, на которого могу положиться, который никогда не подведет. За человека, благородного во всех смыслах этого слова».

— Я поговорю со Стэном, — сказала Китти, не показывая своего облегчения при мысли о том, что ей не придется брать Эди к себе в услужение. — И заставлю Нельсона провести церемонию должным образом. Нам не нужны здесь никакие выкрики и неподходящая музыка. Если его органист откажется сыграть что-нибудь достойное, я сама сыграю на этом дурацком инструменте!

Через несколько минут в похожую на гостиную комнату с кричаше-яркими шторами вбежала Лотта.

— Что случилось? — почти истерически выкрикнула она. — Ринган успел? Почему Сьюзен и Кейт выглядят такими счастливыми? Что случилось?

— Случилось то, — сказала Мариэтта, когда девочка обняла Лилли, — что ты будешь подружкой невесты четыре раза, а может быть, и пять, поэтому позволь-ка мне переплести твои косы и найти для них ленты.

В дверь постучали, и вошел один из работников Нельсона с коробкой, в какие упаковывают платья, украшенной золотистыми лентами.

— Для мисс Солуэй, — пояснил он очевидное.

— У меня есть ленты для Лотти, — обрадовалась неожиданному подарку Мариэтта. — Здесь их столько, что хватит еще и на пояс!

Еще через десять минут в дверь опять постучали, и вошла Китти, неся ворох белого атласа и кружев.

— Стэн все прекрасно понимает, — сказала она, обращаясь к присутствующим. — Говорит, что скорее отрубит себе руки, чем напугает Эди. И он хочет на ней жениться. — Она улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки. — Говорит, что она единственная молодая женщина, в присутствии которой он не робеет! Он говорит, что она дает ему чувство безопасности и что с ней он смеется!

Похоже, этот брак из тех, что совершаются на небесах.

— Я выхожу замуж? — спросила, не веря, Эди. — Я выйду замуж за мистера Саскачевана Стэна и буду жить с ним долго и счастливо?

— Конечно, моя милая, — сказала Китти, сваливая свой роскошный груз в кресло — Более того, вместо свадебного платья ты наденешь сшитый в Лондоне бальный наряд.

— Боже мой, — прошептала Розалинда Нетлшем, ее светло-голубые глаза от удивления полезли на лоб. — Это английское кружево? Хонитонское кружево?

Китти с интересом посмотрела на молодую женщину.

— Да, совершенно верно. А как вы с такой легкостью это определили?

Мгновение поколебавшись, решая, имеет ли смысл и дальше притворяться тем, кем она не была, Розалинда Нетлшем сказала;

— Я портниха. Портниха очень высокого класса.

— В самом деле? — сказала Китти, обращая внимание на великолепно сшитый костюм Розалинды. — Тогда, я думаю, нам с вами есть о чем поговорить.

Еще через четверть часа Лилли смотрела на своих подруг и не верила своим глазам. Сьюзен вообще невозможно было узнать. Ее шелковое кремовое платье было отделано рюшами по вороту, пышные рукава сужались к запястьям, юбка-колокол ложилась глубокими складками.

Маленькая плоская кремовая шляпка, украшенная светлыми перьями, казалось, чудом держится у нее на голове.

Светлые лайковые перчатки были застегнуты на перламутровые пуговки. Она выглядела утонченно-элегантной и бесконечно счастливой.

Платье Кейт оказалось роскошным изделием из лимонного тюля и шифона. Корсаж с высоким воротником был отделан на уровне груди оборкой, по центру которой красовалась желтая атласная роза. Рукава, туго стянутые атласными лентами у локтя, а дальше пышные и воздушные, подчеркивали хрупкость запястий. Юбка ниспадала каскадом, а сзади переходила в подобие короткого шлейфа. Кейт выглядела настоящей английской аристократкой.

Но самым поразительным было преображение Эди.

Белый атлас и кружева бального платья стали идеальным свадебным нарядом. Девушка больше не выглядела ни унылой, ни недалекой. Китти гладко зачесала ей волосы и убрала их под тонкой работы сетку.

— Вот так, моя милая, — сказала Китти, выпустила несколько вьющихся прядей, чтобы они обрамляли лицо Эди, и приколола над висками нежные бутоны белых роз. — Ты похожа на принцессу.

— Это точно, Эди, — подтвердила Мариэтта, пораженная достигнутым Китти эффектом. — Саскачевану Стэну очень повезло.

В дверь резко постучали, и бармен, который приносил коробку с платьем, сказал тоном, не допускающим возражений:

— Все готовы и ждут. Если вы еще не привели себя в порядок, идите как есть.

— Меня привели в порядок, — сказала Эди и порозовела от собственной смелости. — Меня привели в порядок, как никогда в жизни!

Теперь они спускались в танцзал совсем в другом настроении: не было ни смертельной бледности, ни дурных предчувствий. На этот раз они шутили и смеялись, глаза их сияли.

— Преподобный обвенчается со своей нареченной первым, — сказал Джош Нельсон, идя навстречу им с сигарой в руке. — Священник, который любезно согласился провести службу здесь, в «Фениксе», не методист, как преподобный, он, кажется, протестант, и он вроде как протрезвел, так что все пройдет, как подобает. А поскольку вы все хотите, чтобы вас венчал преподобный, остальные церемонии проведет он. Ну а теперь, где та леди, что заставила гореть глаза преподобного таким светом?

— Я здесь, — сказала Сьюзен, сжимавшая в затянутой в кремовую перчатку руке молитвенник в белом кожаном переплете.

Джош Нельсон уставился на нее разинув рот. Некрасивая, с грубыми чертами лица женщина, которую он совсем недавно выставлял на аукцион, преобразилась до неузнаваемости. Она казалась хорошенькой и очень, очень элегантной.

— Ну что ж, мэм, — произнес он, оправившись от удивления. — Так как вашего отца здесь нет, чтобы подвести вас к алтарю, его роль возьму на себя я. Видите вон ту беседку из цветов? Церемония будет проходить в ней.

Там венчались не меньше ста невест Пибоди, и если я решусь жениться, то тоже обвенчаюсь в ней!

Сьюзен повернулась к Лотти.

— Ты готова? — спросила она, и девочка встала позади нее; ее косички были украшены золотыми ленточками, талия тоже была обвита золотой лентой.

Когда Китти заиграла на органе свадебный марш, Лотти кивнула с сияющими глазами. Она будет подружкой невесты. Она будет подружкой невесты пять раз!

И будет подружкой невесты у Лилли и Рингана, который станет им с Лео все равно что братом, хоть и будет называться зятем. И он будет самым лучшим зятем в мире! Он расскажет им про животных и птиц и про множество других чудесных вещей. Они снова будут счастливой семьей, как было при жизни папы. Ринган папе понравился бы. А еще папа пошутил бы насчет ее золотых ленточек и пояса.

Народу в танцзале собралось еще больше, чем раньше, потому что посмотреть на свадьбу пришли танцовщицы и барменши. Под громкие приветственные крики и аплодисменты толпа расступилась, пропуская Джоша Нельсона под руку со Сьюзен, Беседка из искусственных цветов была украшена атласными лентами и маленькими золотыми самородками.

В беседке стоял мистер Дженкинсон, который выглядел очень смущенным. Там же находился священник с седыми висками, не очень чисто одетый. Лорд Листер, Уилл Беннетт и Саскачеван Стэн стояли рядом. Лорд Листер облачился к льняной кремовый костюм с кремовым шелковым жилетом, расшитым золотом, и выглядел еще более чужеродным элементом в этой толпе, чем мистер Дженкинсон. Уилл Беннетт как следует причесал свои каштановые волосы, так что они блестели. Саскачеван Стэн вдел в петлицу цветок, дикого шиповника. Отсутствовал только Ринган.

— Возлюбленные мои… — начал местный священник, мы собрались здесь…

Где же он? Лилли охватила паника. Он не подведет ее, как Счастливчик Джек, увлекающийся картами. Может, как раз Счастливчик Джек его и задержал? Настаивает, чтобы он стал женихом, и убеждает Рингана принять два дцать пять тысяч долларов в качестве компенсации?

— Берешь ли ты эту женщину в законные жены… — говорил священник, все еще опасно покачиваясь.

И что ей тогда делать? Откуда она знает, что Ришан действительно хочет на ней жениться? Может, он действовал просто из сострадания?

— Беру тебя, Сьюзен Элисон Виктория Мэри, в жены… — говорил мистер Дженкинсон, его голос прерывался от нахлынувших чувств, — чтобы быть с тобой и в горе, и в радости…

Лилли обернулась. В толпе не было видно ни Рингана, ни Счастливчика Джека, ни Лео.

— Объявляю вас… — священник икнул. — Объявляю вас мужем и женой.

Собравшиеся золотоискатели, игроки, танцовщицы и барменши выразили свои чувства оглушительными свистками и выкриками с пожеланиями всего наилучшего.

— А теперь, — объявил Джош Нельсон, взмахнув руками, чтобы призвать к тишине, — преподобный мистер Дженкинсон обвенчает мисс Петицию Уолкер и мистера Уильяма Беннетта.

Со спокойным достоинством мистер Дженкинсон спросил Летти и Уилла, обещают ли они любить и почитать друг друга в здоровье и в болезни. Уилл Беннетт вынул блестящее новенькое колечко и в нужный момент надел его Летти на безымянный палец.

И снова Лилли оглянулась. И снова Ринган подозрительно отсутствовал.

Когда место Летти и Уита заняли Кейт и лорд Листер, Лилли невольно задумалась, что же скажет о подобном браке и об обстоятельствах, в которых он был заключен, семья жениха. Интересно, подумала она, где бы они венчались в Лондоне? Возможно, в церкви Святой Маргариты в Вестминстере, а может, в церкви. Святого Георгия на Ганновер-сквер.

— Этим кольцом венчаюсь с" тобой, — 2 говорил лорд Листер со своим английским акцентом, — и буду почитать тебя, и все мои мирские богатства да будут твоими.

Танцовщица в черном с розовым атласном платье с низким вырезом и поясом из золотых самородков вытирала глаза платочком. Другая танцовщица, между передними зубами которой посверкивал бриллиант, шумно всхлипывала, нисколько не стыдясь сентиментальной радости.

Когда лорд Листер поцеловал Кейт, Лилли еще раз спросила себя, где Ринган и что его задерживает.

— Он придет, — уверенно сказала Лотти во время небольшой паузы между венчаниями Кейт и Эди. — Ринган никогда тебя не подведет. Никогда.

— А теперь пусть подружка невесты снова займет свое место… — попросил Джош Нельсон, лишь только Китти заиграла на органе подходящую мелодию.

Когда Эди под руку с Джошем Нельсоном и в сопровождении Лотти сделала первые шаги к беседке, где ее ждали Саскачеван Стэн и мистер Дженкинсон, у Лилли комок застрял в горле. Эди невозможно было узнать. Весело и доверчиво она улыбнулась своему державшемуся с достоинством невысокому, пухлому жениху. Отныне Саскачеван Стэн будет любить и защищать ее. Отныне она никогда не узнает страха, какой испытывала в прошлом.

Когда церемония началась, мысли Лилли снова вернулись к Рингану. Она не нуждалась в заверениях Лотти.

Она уже и так знала, что Ринган никогда ее не подведет, знала всем своим существом. Но что, если Счастливчик Джек задерживает его? Вдруг он убеждает Рингана, что Лилли будет счастливее с ним, а не с Ринганом?

— Эди — это имя, данное тебе при крещении? — мягко спросил мистер Дженкинсон девушку.

Эди непонимающе уставилась на него.

Летти подошла к Эди, тихо сказала ей что-то на ухо, и через несколько секунд невеста ответила:

— Эди — это сокращенное от Эдит.

Лотти обернулась и, встретившись глазами с Лилли, широко улыбнулась. Несмотря на все свои тревоги и опасения, Лилли улыбнулась в ответ, вспомнив, как они объясняли самой Летти про сокращенные имена.

— Возьмите невесту за руку, — обратился мистер Дженкинсон к Саскачевану Стэну.

Лилли подумала о том, откуда Китти Дафресн так хорошо знает Баха.

— Теперь повторяй за мной, Эдит: «Беру тебя, Стэнли…»

— Беру тебя, Стэнли, — неуверенно произнесла Эди.

— В законные мужья, — продолжал священник.

Эди молчала.

— В законные мужья, — повторил мистер Дженкинсон.

Эди продолжала молчать.

Сьюзен стиснула молитвенник.

Мариэтта нервно шагнула вперед, готовая, если нужно, подбодрить невесту.

— Что такое, Эдит? — мягко спросил мистер Дженкинсон.

— Стэнли, — храбро ответила Эди, — я не хочу выходить за Стэнли. Я хочу выйти замуж за мистера Саскачевана Стэна.

В танцзале воцарилась такая тишина, что было бы слышно, если б упала иголка. Никто из грубых старателей или циничных игроков не засмеялся, не пошутил над невестой.

— Тогда так и скажем, — предложил мистер Дженкинсон странно сдавленным голосом. — Беру тебя, мистер Саскачеван Стэн…!

Эди без ошибок повторила все за священником, Присутствующие облегченно вздохнули.

У входа послышались какие-то возгласы, словно кто-то, войдя, привлек к себе внимание. Когда Эди и Стэн закончили приносить клятву, легкий шум сменился настоящим волнением.

Новобрачные обернулись посмотреть, что там происходит.

Лилли тоже обернулась. Наверное, это Счастливчик Джек? Его появление всегда вызывает волнение.

Под свист и крики толпа расступилась, и последний жених прошел к беседке и занял свое место рядом с невестой.

Ринган выглядел восхитительно. Более чем восхитительно. От его вида захватывало дух. Густые рыжие волосы сияли, как начищенная медь, ниспадая на воротник рубашки из тонкого батиста. Спереди рубашка была отделана складками и кружевным жабо, рукава пышные, расходящиеся колоколом, с кружевом понизу. Вместо брюк на Рингане был килт из красной с желтым шотландки, с кожаной сумкой мехом наружу и шерстяные гольфы до колен. За отворотом одного из гольфов поблескивал кинжал, черные кожаные туфли были украшены серебряными пряжками.

— Боже ты мой, — восторженно прошептала Мариэтта, — и как это мужчина может выглядеть в юбке настолько мужественно, что и умереть не жалко?

— О, Ринган! Я знала, что ты придешь! — воскликнула Лотти и бросилась к нему, крепко схватив за руку.

В другой руке он держал букетик цветов, совершенно не идущий к его наряду.

— Из-за него я немного и задержался, — извинялся он, останавливаясь перед Лилли. — Я хотел, чтобы у вас был свадебный букет. Я сам их собрал.

Она дрожащей рукой взяла у него букет.

— Это незабудки, — добавил он, когда их пальцы соприкоснулись. — В цвет ваших глаз.

Почувствовав прикосновение его пальцев, Лилли поняла, что любит его всем сердцем. Что будет любить его всегда. Она теперь без тени сомнения знала, что любовь, которую, как ей казалось, она испытывала к Счастливчику Джеку, была лишь бледным подобием настоящего чувства.

И именно такое настоящее чувство, восхитительное, сильное и верное, словно пролилось на нее золотым дождем.

— Вы готовы? — тихо спросил он, постаравшись придать лицу бесстрастное выражение.

Она кивнула, не в силах произнести ни слова.

Лотти встала позади жениха и невесты, и они повернулись к мистеру Дженкинсону.

— Возьмите невесту за руку, мистер Камерон, — сказал муж Сьюзен.

Ринган повиновался, и она заметила мелькнувшие под широким рукавом рубашки рыжие волоски, покрывавшие его руку. Когда ее пальцы исчезли в его огромной ладони, Лилли вдруг подумала, как он выглядит обнаженным.

— Берешь ли ты эту женщину в законные жены?..

Когда он отвечал, Лилли сильнее сжала его руку. Он женится на ней, но она до сих пор не знала, по какой причине. Она могла только надеяться и молиться, чтобы этой причиной оказалась любовь.

— Будешь ли ты любить, уважать и поддерживать ее в болезни и в здоровье?..

Когда пришла ее очередь отвечать, Лилли почувствовала, что дрожит, и тут же он ободряюще сжал ее пальцы.

— Я, Элизабет, беру тебя, —Ринган, в законные мужья, чтобы отныне быть с тобой…

И вот уже мистер Дженкинсон произносит: «кольцо»…

Ринган отпустил ее руку, чтобы снять кольцо с печаткой, и надел его на безымянный палец левой руки Лилли.

— Этим кольцом венчаюсь с тобой, и буду почитать тебя…

Кольцо было такое большое, что свободно висело на ее пальце и соскользнуло бы, если бы Ринган не сжал его в своей ладони.

Наконец все закончилось. Она, как во сне, услышала слова мистера Дженкинсона:

— Можете поцеловать невесту.

Совершенно одурманенная происходящим, Лилли повернулась к человеку, который был теперь ее мужем.

Их взгляды встретились, он не увидел в ее глазах протеста, обнял Лилли за талию и наклонился к ее губам.

 

Глава 15

Его губы оказались мягкими и теплыми. Лилли смутно слышала шум, радостные возгласы и подбадривание зрителей, но ощущала только сладость его поцелуя и чувство надежности и защищенности, которое дарило ей его объятие.

— Отлично, друзья! — сказала Китти, обращаясь ко всем присутствующим. — Свадебный ужин ждет в «Эльдорадо»! Шампанское обязательно, так как, надеюсь, все вы испытываете жажду!

Ринган неохотно отпустил Лилли и сказал с тревогой:

— Нужно потерпеть все это еще немного. Вы не против?

— Нет.

Ей стало трудно дышать. Разочарование было столь сильным, что Лилли испугалась, что сейчас потеряет сознание. Значит, им нужно всего лишь «потерпеть еще немного». Он не считает их брак настоящим. Они не будут жить вместе, любить, смеяться, воспитывать детей.

— Шампанское! — с детским восторгом воскликнула Эди, стоявшая под руку со Саскачеваном Стэном. — Я никогда раньше не пила шампанское!

— Мы с Натаниэлом собираемся съездить в Уайтхорс, чтобы методистский священник обвенчал нас еще раз, — говорила подругам Сьюзен, когда они выходили на улицу в бледную доусонскую ночь. — Мы с Натаниэлом не уверены, что у священника мистера Нельсона все в порядке с лицензией.

— А мы с Уиллом утром сядем на первый же пароход до Нома, — сказала Летти. — Но я буду писать. На имя мисс Дафресн.

Хотя уже наступила полночь, главная улица Доусона была заполнена народом, словно в разгар дня. Туда-сюда шныряли собаки, постоянно открывались и закрывались двери баров, мужской хохот перекрывал бренчание пианино. На торце одного из каркасных домов с помощью волшебного фонаря высвечивались рекламные объявления. Продавцы газет бойко бегали по дощатому настилу, предлагая «Самородок». На открытой площадке девушка продавала право потанцевать с ней по доллару за танец.

— Добро пожаловать в «Эльдорадо», — объявила Китти, указывая дорогу в гостиницу, которая была роскошной, как отели в Сан-Франциско.

Все еще сжимавшая свой свадебный букет Лилли остановилась как вкопанная посреди пыльной улицы, уставясь на огромные буквы. «Эльдорадо». Кажется, Счастливчик Джек говорил, что так называется его дом. Он сказал, что в нем, тридцать комнат. Так, значит, он говорил вовсе не о доме, а об отеле? И если так, то почему он не сказал прямо?

Не правильно истолковав ее колебания, Ринган мягко взял Лилли за локоть, и это был их первый физический контакт после поцелуя во время венчания.

— Вам не нужно ни о чем беспокоиться, — сказал он.

Лотти проскочила вперед них и вошла в «Эльдорадо» вместе с Мариэттой. — Утром вы сможете уехать куда захотите. В восемь часов отходит пароход на Уайтхорс. Теперь, когда вы стали замужней женщиной, ваш дядя не сможет отнять у вас Лео и Лотти. И о деньгах не беспокойтесь. Я открою для вас счет там, где вы поселитесь.

— Да, — с трудом выговорила Лилли, чувствуя, что умирает. — Вы очень добры. Спасибо.

Она хотела спросить про двадцать пять тысяч долларов. Хотела узнать, как он собирается выплачивать такую огромную сумму Джошу Нельсону. Нужно было спросить. не надеется ли он, что когда-нибудь она сама сможет выплатить ему эти деньги. Лилли попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова. Все ее мечты разбились вдребезги. Она никогда не будет жить в этой чудесной стране, которую уже полюбила. Никогда не будет работать для индейцев. Никогда не подарит Рингану Камерону детей.

— Нам нужно туда пойти, г мягко напомнил он, — а то это покажется странным.

Преодолевая немыслимую боль, она позволила ему ввести себя в шикарно отделанный вестибюль «Эльдорадо».

К Лилли со всех ног подбежал Лео.

— Где ты была? Что происходит? — спросил он, бросаясь обнимать сестру. — Счастливчик Джек здесь, он укладывает вещи. Мы же не поедем в Ном, нет? Моя волшебная леди не едет. Ей нравится Доусон, и мне он тоже нравится.

Лилли ничего не успела сказать, потому что из огромной комнаты, которая, видимо, была и столовой, и бальным залом, в вестибюль вышел Счастливчик Джек.

Ринган быстро посмотрел на Лилли, боль и напряженное выражение ее лица подтвердили все его худшие страхи. Она выглядела как женщина, которая едва держит себя в руках, борясь с самой сильной душевной болью.

— Поздравляю, — весело обратился к ним Джек. — Китти только что сообщила мне счастливую новость. Похоже, я сделал вам хорошее одолжение, не сумев прийти в «Феникс».

Он улыбнулся Лилли знакомой ослепительной улыбкой, а Рингану сказал:

— Я собирался выкупить Лилли у Нельсона и сделать ее домоправительницей «Эльдорадо». Таким образом, у нее и детей была бы крыша над головой. — Пожав плечами, он улыбнулся еще шире. — Но это гораздо лучшее решение ее проблем, не так ли? Не желаете шампанского? У меня такое подозрение, что Китти хочет показать, насколько ей безразлично, что завтра утром я уезжаю в Ном. Так это или нет, но с этим ужином она действительно заставила весь персонал потрудиться на славу.

В открытую дверь были видны накрытые столы. Где-то там, невидный им, играл небольшой оркестр. Уилл и Летти кружились в вальсе, не отрывая глаз друг от друга.

По их виду казалось, что они влюблены не один месяц.

Кейт и лорд Листер танцевали с таким изяществом, как будто они были на великосветском лондонском балу. Неуклюже, но с бурным восторгом Саскачеван Стэн вел в вальсе Эди.

Цвета платьев подруг сливались и расплывались перед глазами Лилли — розовое, лимонное, белое. Счастливчик Джек даже и не собирался на ней жениться. Он хотел выкупить ее только для того, чтобы сделать домоправительницей в одной из своих гостиниц.

Невероятное прозрение, которое несколько часов назад уничтожило бы ее, сейчас вызвало лишь недоумение.

Как она могла увидеть так много в столь малом? Как могла так ошибаться в человеческой натуре? Явить так мало здравого смысла? Неудивительно, что Лотти так часто смотрела на нее с тревогой и обвиняла в потере чувства реальности. Лотти с самого начала правильно разобралась в Счастливчике Джеке и в Рингане. Она понимала, что ее греческий бог — всего лишь колосс на глиняных ногах, а Ринган — настоящий человек во всех смыслах этого слова.

Вальс закончился, но оркестр снова заиграл, и Счастливчик Джек, подхватив Мариэтту, умчался танцевать.

Она поняла также, что даже если бы она с самого начала во всем разобралась, он все равно предал бы ее, потому что не выполнил своего обещания выкупить ее у Джоша Нельсона, и, если бы не Ринган, все закончилось бы для нее очень печально. Китти, разумеется, все это предвидела. Еще Лилли вдруг поняла, что, уезжая завтра утром в Ном, он предает и Китти, и что они были любовниками, и что под внешней веселостью Китти скрывает истерзанное сердце.

— Нам не обязательно танцевать, — сказал Ринган, кляня Счастливчика Джека за то, какое он оказывает воздействие на Лилли. — У меня снят номер в «Фэрвью». Вы ляжете на кровати, а я на диване.

Отчаяние Лилли усилилось. Перед ней танцевали со своими мужьями ее подруги, Сьюзен и мистер Дженкинсон стояли, держась за руки. Все они излучали счастье.

Куда бы они ни отправились спать этой ночью, их мужья не будут спать на диване.

На Лилли вдруг навалилась усталость, смешанная с отчаянием. Ни танцевать, ни притворяться счастливой у нее просто не было сил. Ее ждет одинокая постель. А утром? Неужели у нее нет другого выхода, кроме как возвращение в Уайтхорс, а оттуда в Сан-Франциско, Ванкувер или Сиэтл? Заболела голова, от усталости путались мысли. Она не испытывала ничего, кроме огромного чувства потери.

— Мне бы хотелось пойти в «Фэрвью», — непослушными губами произнесла она.

Когда они направились к выходу, их догнала Мариэтта, бросившая Счастливчика Джека посреди танца.

— Не волнуйся насчет Лео и Лотти, — сказала она, переводя дыхание. — Они переночуют со мной, Китти дала мне в «Золотом самородке» комнату.

— Спасибо, Мариэтта. — Невероятно, но она напрочь забыла о Лотти и Лео, о том, где они будут спать этой ночью.

Ринган пошел вперед, но Мариэтта, заметив неестественную бледность подруги и темные круги у нее под глазами, торопливо прошептала:

— Силы небесные! По словам Лотти, я поняла, что ты счастлива, как все обернулось. Ты же не горюешь по Счастливчику Джеку, нет?

— Нет, — со всей искренностью ответила Лилли. — Нет, просто… — Она быстро глянула на ушедшего вперед Рингана. — Он меня не любит, — сказала она дрогнувшим голосом. — Он просто спас меня, как спас бы Эди, или Кейт, или даже Розалинду Нетлшем. Он предложил мне завтра же утром уехать в Уайтхорс, я, наверное, так и поступлю, Мариэтта. Я не могу здесь оставаться, потому что не нужна ему.

Ринган повернулся и, чтобы привлечь ее внимание, издал гортанный звук, который Лилли называла про себя «шотландским звуком».

— Пока, Мариэтта. Если я действительно уеду, буду писать тебе в «Золотой самородок».

И, быстро повернувшись, она торопливо пошла к ожидавшему ее у двери Рингану.

— Не сомневаюсь, вы будете скучать по ней, — мягко заметил он, на этот раз верно истолковав ее печальный вид.

— Да, — давясь слезами, подтвердила Лилли.

— Не надо, — сказал он, осторожно поддерживая ее под руку на ступенях крыльца. Ее горестный вид разрывал Рингану сердце. — Вы просто очень устали. Утром все покажется не таким уж печальным.

Она что-то неразборчиво произнесла, и Ринган стиснул зубы. Он представлял себе все это совсем не так. Он хотел весело танцевать с ней, как другие новоиспеченные пары. А когда они пошли бы в «Фэрвью», он обнимал бы ее за талию, а ее голова покоилась на его плече.

Боже милосердный! Были минуты в «Фениксе», когда он поверил, что все его надежды сбудутся. В тот момент, когда он снял ее с подмостков, когда подал букет из незабудок, когда поцеловал ее. А потом они вошли в «Эльдорадо», и он увидел боль в ее глазах, когда к ним подошел Счастливчик Джек. И тогда он понял, что его надеждам не суждено сбыться.

Когда они вошли в «Фэрвью», навстречу им поспешила женщина, чем-то похожая на Китти.

— Поздравляю! — воскликнула она, улыбаясь. — Одноногий Пит сообщил мне эту новость всего полчаса назад. Вы быстро произвели впечатление на Доусон, мистер Камерон! В первый раз у нас жених венчается в полном наряде горца, это ух точно!

Потом она повернулась к Лилли.

— Меня зовут Белинда Малруни, я очень рада с вами познакомиться. Я живу в Доусоне с весны девяносто седьмого. Приплыла по Юкону на плоту вместе с двумя индейцами и ни разу не пожалела о своем решении. Я не знала, что мистер Камерон женится, когда он брал номер, и поэтому не дала ему апартаменты для новобрачных. Но я исправляю это упущение и даю вам самый лучший номер в «Фэрвью», а это говорит о многом.

Ведя их наверх, к их номеру, она безостановочно трещала:

— Пусть Счастливчик Джек говорит, что хочет, но самый изысканный и лучше всех отделанный отель в городе — это мой «Фэрвью», а не его «Эльдорадо». У меня тут двадцать два номера, во всех паровое отопление, мое столовое серебро и фарфор самые настоящие. Я много чего сюда привезла: хрустальные люстры, латунные кровати — все, сначала через Чилкут, а потом по Юкону на пятнадцати плоскодонках.

Наверху Белинда повела их по устланному малиновым ковром коридору, шурша шелковыми юбками.

— Девушки набрали вам горячую ванну и поставили на лед шампанское. Саквояж миссис Камерон принесли из «Феникса». Я всегда сочувствовала невестам Пибоди, но ради невесты Пибоди — подруги Китти Дафресн — мне уж точно ничего не жалко. Ну вот… — Она распахнула красного дерева дверь. — Будут у вас какие-нибудь еще пожелания?

Ринган посмотрел на бледное, измученное лицо Лилли.

— Не мешало бы перекусить, — нерешительно произнес он. — Может быть, сандвич.

— Нет ничего проще. Если вам так легко угодить, мистер Камерон, то миссис Камерон — счастливейшая из женщин!

Лилли уже вошла в" номер для молодоженов и с ужасом оглядывала помпезно отделанную комнату. Как все это можно было переправить через Чилкут, она не представляла. Широкая кровать с латунным изголовьем, наволочки пышных подушек отделаны кружевом, белоснежные простыни по краю обшиты атласом. На невысоком столике красного дерева стояло ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. На мраморной столешнице умывальника красовались расписанные розами кувшин и тазик. Еще в комнате был гардероб и высокий комод красного дерева, кресло с обивкой из темно-зеленого бархата, а в открытую дверь виднелась ванна на львиных лапах, над которой поднимался пар. Чего здесь не было, так это дивана.

Белинда Малруни удалилась, и Ринган вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Он остановился и тоже осмотрел жилище, куда исключительно из добрых побуждений переселила его Белинда. С упавшим сердцем он отметил отсутствие дивана и небольшие размеры кресла.

Переселяться в комнату, которую он снял вначале и где была односпальная кровать и диван, было нельзя. Слух об этом мог к утру разнестись по Доусону, и Джош Нельсон мог аннулировать их с Лилли брак.

— Не волнуйтесь, я посплю в кресле, — непринужденно проговорил он, не желая добавлять ей огорчений, помимо страданий по Счастливчику Джеку.

— А я и не волнуюсь. — И это было правдой. Ее ужас относился к нему. Ей не хотелось, чтобы он смущался.

Не хотелось, чтобы те несколько часов, которые они проведут вместе, были омрачены еще большей неловкостью.

Лилли осторожно положила свадебный букет на кровать, устало села рядом. Она о стольком хотела расспросить Рингана, так много желала о нем узнать до того; как сядет утром на пароход. Альтернативы у нее не было. Они считались мужем и женой. Лилли не сможет строить свою жизнь в Доусоне отдельно от него. Постоянные толки и пересуды, дополняемые сплетнями о его тюремном заключении, окончательно скомпрометируют его перед новыми соседями.

— Раз уж нам преподнесли шампанское, будет жаль не выпить, — практично заявил Ринган и направился к столику. Килт Рингана, покачиваясь, изумительно подчеркивал красоту его крепких икр.

Такая бережливость была типична для шотландцев, и Лилли снова задумалась, откуда он взял эти двадцать пять тысяч долларов.

— Деньги, — нерешительно промолвила она, когда он открыл шампанское, — в «Фениксе». Как вы?.. Я никогда; не смогу расплатиться…

Он налил шампанское в бокал и подал Лилли.

— Мой дед был одним из британских железнодорожных королей. Мой отец мудро вложил унаследованные богатства. — Тон его изменился, и Ринган сухо добавил:

— А за последние десять лет у меня не было возможности тратить еще большее состояние, которое он оставил мне.

Пораженная Лилли даже расплескала шампанское, облив юбку.

— Вы хотите сказать, что богаты? — недоверчиво спросила она. — И приехали на Клондайк не за богатством? У вас оно уже есть?

Он улыбнулся, радуясь, что наконец-то отвлек ее мысли от Счастливчика Джека.

— Да, — ответил он, наполняя свой бокал до краев. — Поэтому мы больше не будем говорить об этих деньгах. В этом нет необходимости.

В дверь постучали, Ринган пошел открывать, и Лилли задумалась, какие еще сюрпризы он может ей преподнести.

Она по-прежнему ничего не знала о преступлении, за которое он был осужден. И даже не знала, чем он собирается заниматься в Доусоне. Все жили либо поисками золота, либо за счет старателей. И судя по его собственному признанию, Ринган не мог относиться ни к тем, ни к другим.

Безупречно одетый работник гостиницы внес в комнату громадный серебряный поднос с сандвичами.

Страдания, испытываемые Лилли с тех пор, как она поняла, что их брак в отличие от браков ее подруг буде! фиктивным, снова обрушились на девушку. Если бы он питал к ней хоть каплю того чувства, которое теперь испытывает к нему она, все было бы просто идеально.

Работник гостиницы быстро и деликатно удалился.

Ринган поставил поднос рядом с ведерком с шампанским.

В который уже раз Лилли обратила внимание на его полные силы и грации движения.

— Расскажите мне о вашем заключении, — тихо попросила она. — Как получилось, что вас ложно обвинили?

Его глаза потемнели, в них отразилась боль. Помолчав, Ринган сдержанно сказал:

— Вообще-то меня обвинили не совсем несправедливо. — Он помедлил. — Я убил человека и, хотя не собирался его убивать, не испытал раскаяния, что так получилось. — Он встретился с ней взглядом. — И до сих пор не испытываю. — На шее у него запульсировала вена.

У Лилли пересохло во рту, но шампанское внезапно показалось совершенно неподходящим напитком для утоления жажды.

— Почему? — спросила она, абсолютно уверенная, что морально он невиновен. — Расскажите мне.

Вена продолжала пульсировать. Ринган никогда ни с кем не говорил о смерти Пэтти. Отцепив жабо и расстегнув верхние пуговицы рубашки, он сказал:

— Моя мать умерла, когда я был еще мальчишкой, а моя сестра Пэтти — совсем малышкой. Отец был бизнесменом, всегда занятым своими делами. Мы с Пэтти росли под надзором нянек и гувернанток и были очень привязаны друг к другу. Одиннадцать лет назад, когда ей было семнадцать, а я только что получил звание врача в Эдинбурге и находился далеко от дома, она влюбилась в человека по имени Тэд Роуэнтри, в человека, в котором мой отец сразу признал бессовестного охотника за приданым.

Ринган снова замолчал, не в силах совладать с болью.

— Они сбежали, и мой отец помешал намерениям Роуэнтри, отказавшись дать согласие на их брак и вычеркнув Пэтти из завещания.

Последовала еще одна долгая пауза, потом он сказал:

— Пэтти забеременела, и Роуэнтри заставил ее сделать аборт, сам отвел ее туда А потом, когда она лежала, истекая кровью, даже не вызвал врача. — Он взъерошил волосы. — Когда мне об этом рассказали, я сделал то, что сделал бы любой мужчина на моем месте. Я нашел Роуэнтри, чтобы всыпать ему.

— И тогда он и погиб?

Ринган горько усмехнулся.

— Я ударил его всего один раз, в челюсть, и он умер.

И хотя я долго пытался, но сожалеть об этом не смог.

Желание броситься к нему и обнять, даря утешение, было таким сильным, что Лилли обхватила себя руками, чтобы помешать своему порыву.

— Она была очень красивой девушкой, — сдавленно произнес он. — Как и у вас, у нее была настоящая кожа кельтов, такая белая, что казалась прозрачной, но только волосы были рыжие, а не черные, как у вас. Такого огненного цвета, что, казалось, дотронься и обожжешься.

Он снова замолчал, а Лилли, просто не зная, что сказать, чтобы это не показалось банальностью, думала о десяти годах, которые он провел в тюрьме за непреднамеренное убийство, о том, как он пытался отдать свою нерастраченную любовь Лео и Лотти. И теперь уже не удивлялась, что он держался на «Сенаторе» особняком и часами, стоя у поручней, глядел в открытый океан.

— Теперь, когда вы знаете правду, вы, возможно, не захотите ночевать со мной в одной комнате, — невесело проговорил Ринган.

Она покачала головой.

— Нет, вы ошибаетесь. То, что вы мне рассказали, ничего не меняет в наших.., в нашей дружбе. Я всегда знала, что вы никого не могли убить намеренно, и не шокирована тем, что вы не испытываете раскаяния. Я просто думаю, что вы очень правдивы. Гораздо более правдивы, чем было бы большинство людей на вашем месте.

Он снова издал свой «шотландский звук», потому что испытал невыразимое словами облегчение.

Она тоже. Комната снова погрузилась в тишину.

— Насчет завтрашнего дня… — неловко начал он, всеми фибрами души желая отсрочить ее отъезд из Доусона, а может, и вообще отговорить ее уезжать.

— Я плыву на утреннем пароходе, — быстро сказала;

Лилли, не желая смущать его, навязываясь в качестве жены, с которой он не желал создавать семью. Подумав о реакции Лео и Лотти, когда она скажет им о возвращении в Уайтхорс, Лилли с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони.

— Да…

Рингана охватило глубокое отчаяние, и он испугался, что никогда из него не выберется. Понятно, почему она торопится при первой же возможности покинуть Доусон, он потому и предложил ей. Естественно, она не хочет оставаться рядом с человеком, который так подвел ее, с человеком, который, как она думала, выкупит ее у Джоша Нельсона и женится на ней, но которому она была нужна, по его же собственному признанию, только как работница в гостинице. Что она испытала, когда ставку за нее сделал не Счастливчик Джек, а абсолютно незнакомый человек? Как ей, должно быть, неловко находиться с ним в одной комнате!

— Если вы не возражаете, я бы принял ванну; — сказал Ринган, потому что желание подойти к Лилли, обнять ее, взять на руки, а потом заняться с ней любовью стало невыносимым.

Он заметил ее явное облегчение. И Пожалел, что его ожидает горячая, а не ледяная вода. Молча повернувшись, он вошел в ванную комнату и закрыл дверь.

Лилли зажмурилась, чтобы прогнать подступившие к глазам слезы. Господи, как же она оказалась в такой мучительной ситуации? Перед ее мысленным взором пронеслись картины: разлитое молоко, объяснение с дядей и требование навсегда покинуть его дом, статья и фотография в газете, брачное агентство Пибоди.

Лилли судорожно вздохнула. Она почти совсем не жалела о том, что произошло. Ведь она познакомилась со Сьюзен, Кейт, Летти, Эди и Мариэттой. Она увидела Аляску и красоту ее дикой природы, и эти пейзажи останутся с ней навсегда.

Если бы только она так легкомысленно не увлеклась Счастливчиком Джеком! Если бы Ринган не увидел их объятия! Тогда она, наверное, гораздо раньше осознала бы свои чувства к Рингану. И, как и Лотти, искала бы его общества. И тогда он бы тоже полюбил ее, а не испытывал к ней лишь сочувствие, как сейчас.

Лилли поднялась с кровати. Если она хочет умыться и переодеться на ночь, то нечего терять время.

Дверь в ванную комнату закрылась неплотно, и оттуда доносился энергичный плеск. Стараясь не думать о великолепии обнаженного тела Рингана, Лилли налила воды из кувшина в тазик для умывания. Затем, уверенная, что Ринган не войдет в комнату, не убедившись, что она одета, Лилли сняла камею и принялась расстегивать блузку.

Оставшись в одном белье, Лилли, как могла, умылась. Холодная вода освежила ее, и прирожденный оптимизм потихоньку начал брать верх над отчаянием. Все-таки она замужем за Ринганом. Он обещал открыть ей банковский счет там, где она поселится. А это значит, что им придется так или иначе общаться. А это, в свою очередь, означает по крайней мере надежду, что характер их отношений изменится. В конце концов, они уже друзья.

Это проявилось тогда, в индейском поселке. А при соответствующих условиях дружба может перерасти в любовь.

Под продолжавшийся в ванной комнате плеск Лилли достала ночную сорочку, надела ее и только уже потом сняла белье. Не такую простую хлопчатобумажную сорочку выбрала бы Лилли для своей брачной ночи, но ведь ее брачная ночь не настоящая.

Подбежав босиком к кровати, Лилли взяла свадебный букет. Ринган сам собрал для нее эти незабудки, потому что они были цвета ее глаз. Она навсегда сохранит эти цветы, засушив их между страницами Нового Завета.

Плеск резко прекратился. Последовала долгая тишина. Саквояж Рингана стоял у двери, где его, видимо, оставил коридорный. Интересно, в чем выйдет Ринган? Он как будто не взял с собой ничего. И если так, то опять оденется в свой горский наряд, хотя это означает, что так ему и придется спать?

Дверь ванной комнаты чуть приоткрылась.

— Извините меня, — начал Ринган, краска смущения поползла по его лицу и шее, — но я забыл свою ночную сорочку.

Лилли ужасно обрадовалась этому. В одном лишь белом полотенце, обернутом вокруг бедер, он выглядел еще великолепнее, чем в килте. Намокшие рыжие волосы приняли оттенок красного дерева, могучие плечи казались без одежды еще шире.

Выхватив из саквояжа рубашку, он быстро вернулся в ванную комнату. Лилли испытала шокирующее чувство разочарования.

Она забралась в кровать. Кресло выглядело таким маленьким и неудобным. Может, предложить ему тоже лечь в кровать? При одной этой мысли щеки Лилли запылали.

Нет, это невозможно. Он видел, как она обнималась на «Сенаторе» со Счастливчиком Джеком, и посчитает ее бесстыжей. И тогда уже никогда не полюбит ее.

Лилли укрылась простыней. Да как она вообще могла: решить, что Счастливчик Джек мог стать центром ее мира?

Он был приятным и обаятельным, но и только. И из-за него она, возможно, навсегда потеряла надежду завоевать уважение Рингана.

— Я потушу лампы, — сказал он, выходя из ванной комнаты. В расстегнутом вороте сорочки видны были крепкие мышцы шеи, влажные волосы спутаны.

Лилли согласно кивнула. И без ламп в комнате будет достаточно светло благодаря северному небу, которое уже начинало розоветь.

Он потушил свет. В окне, на фоне темного золота неба вырисовывалась гора, возвышавшаяся позади Доусона.

Как же тяжело ей будет уезжать завтра утром! Не только потому, что она оставит Рингана, но и потому, что уже скорее всего больше никогда не увидит красот долины Юкона. Она вспомнила о ярких индейских поселениях, о карибу, переплывавших реку, о ловившем рыбу медведе, и ее сердце сжалось. Она все время вела кочевой образ жизни, и теперь, когда наконец нашла место, где хотела бы поселиться, она вынуждена покинуть его, возможно, навсегда.

— Вам нужно укрыться, — грубовато сказала она, стараясь скрыть свое отчаяние. Не дожидаясь ответа, Лилли встала, взяла верхнее одеяло и пошла к Рингану.

— Спасибо. — Он не смог бы добавить ни одного слова, даже если бы ему предложили тысячу долларов. Она шла к нему, и в свете, струившемся через окно, он увидел ее тело, просвечивающее сквозь ночную рубашку. Он видел ее полную грудь, темные круги сосков, узкую талию, мягкие, округлые очертания бедер.

Ничего этого не сознавая, Лилли подала ему одеяло и медленно вернулась в свою одинокую постель.

— Расскажите мне о своем детстве, — попросила она, укрывшись до подбородка. — Где вы с Пэтти жили? В какие игры играли? Где ходили в школу? Глубоко благодарный ей за одеяло, которое благополучно скрыло физический эффект, который оказывала на него Лилли, Ринган напряженно ответил:

— Мы оба родились в Далхэвег-Хаусе, этаком огромном замке с башнями, который мой дед построил для себя в шестидесятых годах. — Он с трудом заставил свой голос звучать нормально. — Он стоит в самом сердце Ская. Там очень красиво и одиноко, наверное, поэтому здешние места так сильно мне его напоминают.

Он рассказал ей, как дед учил их с Пэтти ловить лосося в Стрэте. Как с самого малолетства брал их в походы по склонам Сгурр-Аласдэра. А потом Ринган вдруг понял, что она уснула, засунув руки под подушку; и полукружия черных ресниц тихо спали на ее щеках.

Ничего удивительного, у нее был длинный день. День, настолько насыщенный эмоциями, полный такого нервного напряжения, что можно только удивляться, как она не уснула несколько часов назад. Сам он спать не мог. Ему нужно было слишком многое обдумать, примириться со слишком мучительным разочарованием.

 

Глава 16

Когда Лилли проснулась утром, Ринган был уже одет, на сей раз в практичную зеленую клетчатую рубашку, брюки и ботинки.

— Вот кофе, — показал он на серебряный поднос с завтраком. — Я решил сходить за Лео и Лотти, а вы можете пока принять ванну, если хотите. Горничные быстро ее наполнят.

— Да. Спасибо. — Она чувствовала, что отвечает чопорно, но ничего не могла с собой поделать. Что еще она может ему сказать? Что не хочет, чтобы он забирал Лео и Лотти? Не хочет плыть на восьмичасовом пароходе? Хочет, чтобы он позавтракал с ней в этой комнате?

Лилли медленно встала с постели и позвонила, вызывая горничную. Она примет ванну. Такую горячую и так долго, насколько это возможно, потому что она не имеет представления, когда сможет принять ванну в следующий раз. И не заплачет. Не заплачет, пока не окажется на пароходе. А уж тогда она будет плакать, словно у нее разбилось сердце.

* * *

— Уезжать? — Лотти в недоумении уставилась на Рингана. — Но почему? Я думала, что мы все будем жить в Доусоне вместе! Я думала, что мы будем семьей!

— Все не так просто, Лотти, — сказал Ринган, чувствуя, что для него это самый тяжелый момент. — Твоей сестре нужно уехать из Доусона и как можно скорее.

— Но почему?! — закричала Лотти. — Я думала, что теперь все будет прекрасно! Я думала…

— Потому что я посоветовал ей это сделать, — мягко сказал Ринган.

Как объяснить девочке, что, поскольку Лилли его не любит, они не смогут жить супружеской жизнью. Лотти и так уже через многое прошла за свои десять лет, так что не стоит обременять ее теми подробностями жизни, для полного понимания которых она еще слишком мала.

Лотти охнула, пристально глядя на Рингана. Если Лилли уезжает из Доусона, потому что так велел Ринган, это означает только одно. Это значит, что, хотя Ринган и спас Лилли от брака с незнакомым человеком, он не хотел, чтобы она стала настоящей женой ему самому. Он не любил Лилли так, как она надеялась и молилась. У них не будет семьи. И они не будут жить долго и счастливо все вместе.

— Думаю, нужно уложить твои золотые ленточки и пояс в саквояж, — медленно сказала Мариэтта, чувствуя себя такой же оглушенной этим известием, как и Лотти, и точно так же недоумевая.

Лео посмотрел на присутствующих с отчаянием в глазах.

— Мы уезжаем? Правда, уезжаем? И я больше не увижу свою волшебную даму?

Никто не набрался мужества ответить ему. Покидая «Феникс», все они считали, что худшее уже позади. Теперь они поняли, что это не так.

* * *

Лилли уже оделась и ждала Рингана, когда тот вернулся в гостиницу. Блузка с кружевами и синяя юбка, которые послужили ей свадебным нарядом, были аккуратно убраны в саквояж. Для нее они навсегда останутся праздничной одеждой.

— Где Лео и Лотти? — спросила она каким-то чужим голосом.

Для отъезда Лилли выбрала карамельного цвета блузку и юбку цвета ирисок, теплый тон которых подчеркивал синеву ее глаз и почти агатовую черноту волос.

Она была так красива, что у Рингана перехватило дыхание, и когда он ответил, его голос прозвучал не менее странно:

— Они с Мариэттой. Они.., расстроены. Мариэтта приведет их на причал, там мы и встретимся.

Лилли с облегчением подумала, что у них есть еще немного времени, чтобы побыть вдвоем. Ринган взял ее потертый саквояж и открыл дверь. Они уходили. Только вот он вернется, а она — нет.

Франт-стрит за порогом «Фэрвью» была такой же шумной и оживленной, как накануне вечером. Возможно, на ней вообще никогда не затихала жизнь.

Они двинулись в сторону причала, шаги гулко отдавались на дощатом настиле тротуара.

— Что вы будете делать? — спросила Лилли, чтобы знать, как представлять себе в разлуке его дни. — Займетесь медицинской практикой в Доусоне?

Губы под густыми усами дрогнули улыбкой.

— Не совсем.

Она подождала, уже привыкшая к паузам, которые он делает, когда говорит о важных для него вещах.

— Это было бы сложно, — сказал он наконец. — Слухи о моем заключении вскоре распространятся, и, думаю, мало кто захочет лечиться у врача, которого осудили за убийство.

Впереди уже показалась река. Ее бурные серые воды, как и холмы в малиновой дымке на другом берегу, блестели в лучах утреннего солнца.

— Но я все равно буду работать по профессии, — сказал Ринган, и страсть, прозвучавшая в его голосе, пронзила Лилли, как разряд электрического тока. — И буду работать там, где это больше всего нужно. Я собираюсь лечить индейцев.

Лилли споткнулась, и, если бы он не поддержал ее, непременно упала бы.

— Вас это удивляет? — спросил он, зная, насколько такая жизнь отличается от той, какую ведут Счастливчик Джек и ему подобные.

— Да нет.

Как она могла высказать то, что у нее на сердце? Что она тоже хотела бы работать и помогать индейцам? Что они могли бы делать это вместе, если бы любили друг друга? Это было бы для нее раем. И ее лишали этого рая, изгоняли из рая во внешнюю тьму, одиночество, оставляя лишь чувство утраты.

Они уже подошли к пристани. Из труб «Каски», готовой отправиться вверх по реке до Уайтхорса, валил дым.

Другие паровые суда и баржи, до предела нагруженные людьми и припасами, готовились отбыть в долгое плавание до устья Юкона, до Нома.

На причале к ним подбежала Летти.

— Куда это ты собралась? — недоуменно спросила она. Искрящийся счастьем взгляд помрачнел, когда она заметила бледное, напряженное лицо подруги и знакомый саквояж, который нес Ринган.

— В Уайтхорс. — На большее Лилли не хватило, она боялась потерять остатки самообладания.

Летти молча смотрела на нее в полном изумлении, больше уже не искрясь счастьем. К ним подошел Уилл и, заметив выражение лица своей жены, с тревогой спросил:

— Что случилось, моя хорошая?

Летти лишь молча коснулась его руки. Жест этот был настолько полон любви, был таким интимным, что у Лилли встал комок в горле. Сутки назад эти двое даже еще не были знакомы. Теперь они были супругами; между ними образовалась глубокая связь, словно они любили друг друга долгие годы.

— Ты сейчас уплываешь в Ном? — спросила Лилли, пытаясь взять себя в руки.

Летти кивнула.

— Но я буду писать. Китти согласна играть роль почтового ящика для всех нас. Саскачеван Стэн и Эди сегодня днем уезжают на участок Стэна на Клинтон-Крике.

Кейт и Перри остаются в Доусоне, пока не решат, ехать им следом за Уиллом в Ном или нет. Мистер Дженкинсон и Сьюзен…

— Плывут в Уайтхорс сегодня днем, — закончила за нее Сьюзен, походя к подругам. В руке, затянутой в перчатку, она держала зонтик от солнца. — Мы надеялись отплыть утром, но получили приглашение на обед от мистера Томлинсона, местного члена комиссии.

Она встала между Лилли и Ринганом так, чтобы Ринган не услышал ее слов, и понизила голос.

— Мне так жаль, — прерывисто сказала она. — Я думала, ты останешься в Доусоне. Мистер Камерон такой прекрасный человек… Я надеялась…

— Да, — уныло произнесла Лилли, зная все, что собиралась сказать Сьюзен, и надеясь, что эта пытка продлится недолго. — Я тоже.

Пароход дал свисток. Появилась быстро шагавшая Мариэтта, за ней торопились Лео и Лотти. Около собравшихся остановился экипаж, и из него поспешно вышли Кейт и лорд Листер.

— А где Эди? — спросила Лилли с ноткой паники в голосе. — Я не могу уехать, не попрощавшись с ней!

Ринган чувствовал себя в девятом кругу ада. Он надеялся остаться с Лилли наедине. И как он не догадался, что все ее подруги приедут с ней попрощаться? Почему не сообразил, в какое мучение превратится для нее процедура прощания?

— Пишите мне в «Фэрвью», — торопливо сказал он, перебивая Мариэтту. — Хотя практически все свое время я буду проводить на реке и с индейцами. «Фэрвью» будет моей базой. В вашем саквояже деньги. Я положил их туда ночью, когда вы спали. Как только вы где-то поселитесь, пришлите мне адрес местного банка, и я буду регулярно переводить вам деньги.

— Да. Спасибо. — Лилли находилась на грани истерики. Казалось, что она могла отвечать только этими двумя словами.

— Мы плывем на «Каске»? — спросила такая же бледная и ссутулившаяся, словно наказанная, Лотти. — Что скажет капитан Стоддарт, когда снова увидит нас?

Лили не знала, и ей было все равно. Она только знала, что ее сердце разбивается и что если она немедленно не поднимется на пароход, то об этом узнает весь мир.

— Прощайте, — сказала она, сдерживая слезы. — Передайте Эди, что я ее люблю. И скажите, что я ей напишу. Я буду писать всем вам.

«Каска» снова разразилась пронзительным свистом.

Лео заплакал. Горестные рыдания сотрясали все его маленькое тельце. Никто даже не попытался его успокоить, понимая, что все утешения напрасны.

Лилли с трудом протянула руку, чтобы взять у Рингана саквояж.

— Прощайте, — сказала она, не в силах посмотреть ему в глаза. Если она это сделает, то пропадет окончательно. — Спасибо вам за.., за все. — И даже не дождавшись ответа Рингана, потому что звук его голоса полностью лишил бы ее самообладания, Лилли повернулась и стала быстро подниматься по трапу «Каски».

— Боже милосердный, — только и сказала Мариэтта, когда Лотти, взяв за руку Лео, пошла следом за сестрой, неуверенно, словно слепая.

Все собравшиеся ошеломленно следили, как дети встали рядом с Лилли у поручней; не веря своим глазам, они смотрели, как «Каска» отчаливает и направляется на середину реки.

— Боже милосердный, — повторила Мариэтта, и по ее лицу заструились слезы, — Как вы могли попросить ее уехать, Ринган? Как вы могли отослать их прочь?

— Она не могла остаться. — Его голос прозвучал резко, глаза не отрывались от темноволосой фигурки, пока «Каска» подходила к первому из сотен своих поворотов на пути от Доусона до Уайтхорса. — Это причинило бы ей такую боль.

— Боль? — На его слова отозвался мистер Дженкинсон, а не Мариэтта. — Но каким образом? Она так хотела здесь жить. Она спрашивала у меня, не дам ли я ей работу, если открою школу для индейских детей, она хотела их учить. Тогда я чувствовал себя неважно и ответил, что такой школы не будет, что я не останусь в Доусоне, но это было, разумеется, тогда, когда я считал мисс Бамби… когда я считал миссис Дженкинсон потерянной для себя…

«Каска» обогнула поворот и исчезла из виду. Остался лишь белый дымок да рябь на серой поверхности Юкона.

— Учить индейцев? — Ринган оторвался от созерцания пустой реки и уставился на священника. — Индейцев? — ошарашенно переспросил он. — Лилли хотела работать для индейцев?

— В этом нет никаких сомнений, — с силой произнес мистер Дженкинсон, от всего сердца надеясь, что тогдашнее его заявление на пароходе не послужило теперь решающей причиной отъезда Лилли.

Рингану показалось, что земля уходит из-под ног. Да почему же Лилли не сказала ему о своем желании учить индейских ребятишек, когда он делился с ней своими планами? Их взаимные стремления прекрасно дополнили бы друг друга. Или это могло осуществиться, только если бы ее не мучили мысли о близости Счастливчика Джека?

— Ты действительно плывешь сегодня днем? — спросила у Мариэтты Летти.

Мариэтта с трудом оторвала взгляд 6т измученного лица Рингана. Что такое произошло между ним и Лилли?

Почему два этих человека, явно созданных друг для друга, так несчастны?

— Да, как раз сейчас Счастливчик Джек руководит погрузкой. Может, в Доусон он и пришел с одним мешком за плечами, но уезжает он совсем по-другому!

Ринган посмотрел на нее в каком-то оцепенении.

— Уезжает? Кулидж плывет в Ном? И берет вас с собой?

Мариэтта кивнула, удивляясь, почему его так ошеломила эта новость.

— Ради всего святого, женщина! Почему ты не сказала мне раньше? — Его лицо побелело, как простыня, все мышцы напряглись, как сжатая пружина.

Глаза Мариэтты расширились.

— А почему я должна была вам об этом сказать? Какое это имеет значение?

— Да потому что если бы Лилли знала, что Кулидж покидает Доусон, она осталась бы!

Теперь уже все посмотрели на него как на умалишенного.

— Но Лилли знала, — сказала Мариэтта, в мозгу у нее зародилось ужасное подозрение. — Я сказала ей здесь, на пристани. Она порадовалась за меня. Сказала, что мы со Счастливчиком Джеком просто созданы друг для друга и…

Теперь Ринган уставился на нее, ничего не понимая.

— Как она могла сказать такое? — запротестовал он. — Она же любит этого человека! Ее чуть не убило то, что он не сдержал своего обещания жениться на ней! Разве вы не видели, какой несчастной она была сегодня утром? Ее сердце разбито, и разбил его Кулидж!

Теперь все смотрели на Рингана с изумлением.

— Нет, — медленно проговорила Мариэтта. — Это не Счастливчик Джек разбил ей сердце. Лилли никогда его по-настоящему не любила. Какое-то время была влюблена в него по-девчоночьи, но уже задолго до того, как вошла в «Феникс». Лилли поняла, какой незрелой была ее влюбленность. Мужчина, предложивший за нее ставку, и был ее любовью. И ее надежды, что он сделал это потому, что тоже любит ее, разбились вдребезги, потому что он предложил ей уехать утренним пароходом. Лилли уехала лишь потому, что вы этого хотели, Ринган. Она считает, что, если останется, поставит вас в неловкое положение.

— Господи Боже, — прошептал он побелевшими губами. — Вы точно уверены?

Ей не пришлось даже отвечать, он все прочел в ее глазах. В глазах Сьюзен, Кейт и Летти.

— Мне нужно нанять паровой катер, — хрипло сказал Ринган. — «Каска» остановится в индейском поселке, чтобы взять дрова для топлива. Я смогу нагнать ее там! Бога ради, Перри, помоги мне заполучить катер!

* * *

Лилли стояла на палубе, сжимая поручни так, что побелели пальцы. Доусон уже скрылся из виду, его заслонила огромная скала. Весь ее оптимизм, за который она цеплялась сегодня утром, лелея надежду, что каким-то образом заставит Рингана полюбить ее, испарился. Как она сможет вызвать в нем любовь, если он останется на Аляске и их будут разделять тысячи миль?

Природные красоты, которые произвели на нее такое сильное впечатление по пути в Доусон, теперь не радовали девушку. Ее невидящий взгляд скользил по бурной серой воде, крутым лощинам, широким долинам и ручьям, стекавшим в Юкон.

Когда она где-нибудь поселится, он откроет для нее банковский счет, а потом разведется. Он спокойно может это сделать, потому что брачные отношения осуществлены не были. Лилли вспомнила, как воспламенилась, когда он вышел в комнату в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Она не хотела, чтобы их брачные отношения оказались неосуществленными. Она испытывала неистовое желание.

Пароход обогнул очередной поворот. Лилли прошла в каюту. Скоро они доплывут до индейского поселка, где останавливались, чтобы взять топливо. Может, Лотти захочет снова по нему прогуляться, чтобы посмотреть, как дела у новорожденного брата Наны.

На глазах Лилли выступили слезы. Захочет Лотти или нет, но сама она туда сходить. Именно там она поняла, какой необыкновенный человек Ринган. Именно там она впервые осознала, что полюбила его.

— Нет, я не хочу, — сказала Лотти с покрасневшими от слез глазами На верхней полке спал наплакавшийся до изнеможения Лео.

— Тогда я съезжу одна, — сказала Лилли, надеясь, что сестра не замети! ее облегчения. Ей хотелось в одиночестве подумать о Рингане. Вспомнить его и заново пережить те несколько драгоценных часов, которые они провели вместе.

Вверх по реке, до Уайтхорса, путешествовало совсем немного пассажиров. Основной поток шел как раз в другую сторону — до Доусона, а потом по Юкону до Нома. В индейский поселок и вовсе поехала одна Лилли.

Она ступила на берег, где ее тут же окружили лающие и подвывающие собаки.

— Даже не пытайтесь меня напугать, — сказала она собакам, — потому что у вас ничего не выйдет. Я же была здесь, забыли?

Собаки, видимо, действительно вспомнили ее. Они крутились рядом, но не кусались.

— Мисси! Мисси! — раздался знакомый радостный голосок.

К ней бежала Нана, на голове которой красовалась соломенная шляпка Лотти, глаза девочки сияли радушием.

— Ты приехать смотреть папуз? — спросила она, задыхаясь от бега и хватая Лилли за руку. — Привезти еще лекарство? Приехать говорить с Нана?

— Да, — ответила Лилли, и девочка заплясала от радости. Вместе они пошли к вигваму Наны. — Я приехала посмотреть на твоего маленького братишку и поговорить с тобой.

На этот раз бабка Наны выскочила из вигвама, улыбаясь во весь беззубый рот, и не прошло и нескольких минут, как Лилли уже встречали с королевскими почестями. Нана побежала за своими друзьями, чтобы они тоже познакомились с Лилли. И все хотели знать, где «человек с волосами, как солнце на закате».

— Он в Доусоне, — сказала Лилли, когда Нана в очередной раз вбежала в вигвам с улицы.

— Нет! — горячо воскликнула Нана, явно не расслышав последних слов девушки. — Тот, у кого волосы, как солнце на закате, идти. Он идти сейчас.

Лилли уставилась на нее. Может, они с Наной не поняли друг друга?

— Мистер Камерон в Доусоне, — повторила она, и тут ее взгляд упал на берег Юкона, видный в открытый вход вигвама. Она увидела пароходик — миниатюрную копию «Каски», увидела высокого, широкоплечего рыжего мужчину, который уверенно шагал к ней, отгоняя собак.

Лилли показалось, что у нее сейчас выскочит сердце из груди — так бешено оно забилось. Он догнал ее! Но зачем? Зачем ему это могло понадобиться?

Лилли, спотыкаясь, выбралась из вигвама. Ринган находился ярдах в пятнадцати от нее, и она ясно видела выражение его лица. Оно говорило о причинах его появления здесь: он приплыл за ней, он приплыл, чтобы забрать ее с собой в Доусон.

— Ринган… — Она нерешительно произнесла это имя, которое так непривычно звучало в ее устах, и он бросился к ней, и все недоразумения, существовавшие между ними, исчезли без следа.

— О Боже, — заплакала она. — О Ринган! Ринган!

Она побежала, как не бегала никогда в жизни. Бежала так, словно за спиной у нее выросли крылья. Она не видела никого и ничего вокруг, и только знала, что он приехал за ней, потому что любит ее. И она бежала, пока не попала в его объятия, как стрела в цель.

— Ты сможешь меня простить? — дрожащим от радости голосом спросил Ринган, наконец-то обнимая Лилли. — Ты сможешь простить, что я был таким немыслимым дураком?

Она чувствовала, как бьются рядом их сердца, ощущала силу его крепкого тела С ней рядом стоял человек, который всегда будет ее любить, уважать и защищать.

— Конечно, — ответила она, поднимая к нему сияющее лицо, — если ты пообещаешь никогда больше не совершать подобных глупостей!

— Обещаю. — В его звучном, красивом голосе прорвался смех; вокруг них стали собираться дети, и тогда он сказал:

— Я люблю тебя, Лилли. И всегда буду любить.

— И я буду любить тебя всегда, — страстно отозвалась она, и по ее щекам потекли слезы. — Всегда и навечно!

Он прильнул к ее губам крепким, нежным поцелуем. В отдалении, на реке раздался резкий свисток парохода. Они не обратили на него никакого внимания.

Они еще очень долго не обращали ни; на кого внимания.

 

Эпилог

Крепкий бревенчатый дом стоял рядом со звонким ручьем в долине, густо заросшей люпинами и незабудками. В открытых окнах ветер трепал занавески в красную клетку, белые дикие розы оплели входную дверь.

На небольшом расстоянии от дома стояли два бревенчатых сооружения побольше. На одном из них над входом было вырезано слово «Больница», на другом — «Школа».

На травянистой площадке между домами играли дета.

Большинство принадлежали к племени сиу, у них были прямые черные волосы и высокие скулы. Однако среди них выделялись двое рыжеволосых детей. Мальчик шести лет, крепко сбитый, с веснушками на носу и девочка на три года младше, пухленькая, с волосами не морковно-оранжевого, а благородного тициановского оттенка.

Их смех доносился в дом сквозь открытые окна, и Лилли улыбнулась, продолжая разделывать тесто для последней партии пирожков. Сегодня прекрасный день.

Как обычно, в годовщину их с подругами прибытия "

Доусон.

Восемь лет. Она оторвалась от работы, посмотрела в окно на школу и больницу. Школа, ее владение, была закрыта только на сегодня, ради такого особого дня. А больница стояла закрытой, потому что Ринган уехал вниз по реке по срочному вызову в дальний поселок индейцев.

Лилли снова взялась за тесто, раскатывая его на доске и надеясь, что муж вернется до того, как начнут собираться гости.

Сьюзен и Натаниэл, разумеется, приедут первыми. Как обычно. Кейт и Перри появятся следом вместе со своей пятилетней дочкой. Летти и Уилл привезут семилетнего сына, который, если судить по дате его рождения, был зачат в первую брачную ночь. Приедет Китти со своим членом федеральной комиссии, за которого она вышла замуж три года назад. Они захватят и Розалинду Нетлшем, теперь самую лучшую портниху Доусона. Шумной, веселой компанией прикатят Эди и Стэн с тремя маленькими непоседливыми дочерьми на заднем сиденье потертой коляски. А Мариэтта со Счастливчиком Джеком, которые после нескольких золотых лет в Номе осели наконец-то в Фэрбанксе, приедут последними и с большой помпой.

С помощью эмалированной кружки Лилли принялась нарезать круги теста для пирожков. Лотти и Нана собирали цветы для украшения огромного стола, накрытого в школьном классе, где Лотти тоже теперь преподавала. Лео сидел на склоне холма за домом, наблюдал за птицами и делал какие-то заметки. Как только он увидит первых гостей, то сразу же спустится поздороваться.

Лилли принялась раскладывать на кружки теста земляничный джем, который заготовила прошлой осенью, и в этот момент внутри ее шевельнулся ребенок, словно бабочка пошевелила крылышками. Улыбка счастья тронула губы Лилли. Летти тоже была беременна. Как, возможно, и Эди, или даже Кейт, или Сьюзен, и, может, даже Мариэтта, теперь, когда они с Джеком Кулиджем поженились.

При мысли о Джеке в роли отца улыбка Лилли стала шире, а потом она посмотрела в окно и бросила ложку.

Ринган вернулся! Он вернулся, и, как всегда, когда она неожиданно замечала его, высокого и широкоплечего, с волосами огненного цвета, ее охватило возбуждение, Лилли поспешно сняла фартук, бросилась к двери.

Увидев жену, Ринган радостно помахал ей, и Лилли, стерев со щеки муку, пошла через поляну незабудок навстречу мужчине, который был центром ее мира, которого она любила всем сердцем.