— Откуда я мог знать, что она не предупредила Джека? — оправдывался викарий перед Рут. — Мне такое и в голову не приходило! — Он нервно запустил в густые волосы пятерню. — Карл этого тоже не знал, а поскольку он сейчас в Гринвиче, встречать Джека придется мне.

Рут нахмурилась. Как и Кейт, она не одобряла то, что викарий и Карл Фойт поддерживают в Кристине ее безумную надежду. И уж конечно, ей не нравилась затея с поездкой Кристины в Германию. Только наивные пожилые романтики могли поддержать такую авантюру.

— А не сможет ли он ее догнать? — на всякий случай спросила Рут.

— Поздно, — понурив голову, ответил Боб. — Они с мисс Маршалл уже где-то на половине Ла-Манша, да и кто разрешит ему выехать из страны без документов?

Только теперь Джайлс осознал всю пагубность их с Карлом усилий. О чем они думали? Вернее, о чем думал лично он? Ведь кому, как не служителю церкви, надлежит быть мудрым и прозорливым!

Разговор происходил на кухне. Рут собиралась печь лепешки. Отряхнув от муки руки, она промолвила:

— Мне кажется, что Кристина уехала бы в Германию и без вашей помощи, раз она так решила. С сопровождающей из Красного Креста она будет в большей безопасности. — Рут чмокнула расстроенного Боба в щеку. — Не убивайся так, дорогой. Разве ты виноват, что у девушки возникла эта навязчивая идея? Джек должен ее понять…

— Викарий! С вами хочет поговорить Эмили! — крикнула из коридора Хетти, принесшая охапку веток жасмина и пытавшаяся поставить их в вазу в прихожей. — Так что ей сказать?

Боб яростно зарычал и снова растрепал волосы. Ему было сейчас не до мисс Хеллиуэлл, нужно было встречать на вокзале в Блэкхите Джека, чтобы предупредить его об отъезде Кристины. В противном случае парень мог бы наломать дров. Викарий живо представил, как может повернуться ситуация, если об отъезде жены он узнает от Мириам, и по спине у него поползли мурашки.

— Некогда мне с ней разговаривать! — крикнул он. — Я должен срочно уйти по важному делу. Рут, угости гостью лепешками и чаем, пусть она на меня не сердится.

Он решительно направился к выходу, но неугомонная Эмили побежала следом.

— Остановитесь, мистер Джайлс! Выслушайте меня! Случилось что-то ужасное! Кристина уехала в Германию, а Мошамбо только что сообщил мне, что ее мама и бабушка…

Викарий выскользнул из дома и захлопнул дверь у нее перед носом. Такое неуважение он проявил впервые за все годы их знакомства. Пока Эмили размышляла, какая муха его укусила, Рут и Хетти переглянулись и поняли, что самое время выпить по чашечке крепкого чая.

— Смотрите, это же Джек Робсон! — воскликнула Дорис, взглянув в окошечко автомобиля «остин», на котором они с Цецилией ехали из Эссекса в жилище Льюисов.

Цецилия уговорила Дорис погостить у нее. Чемодан с вещами лежал на заднем сиденье малолитражки. Миссис Льюис предложила заехать к Дорис домой и взять остальные вещи, но та наотрез отказалась.

— Непривычно видеть Джека в гражданской одежде, — заметила она, когда машина остановилась, чтобы пропустить сворачивающую за угол гужевую повозку с углем. Молодой вояка уверенно шагал в направлении к пустоши. — Он служил в частях специального назначения, — добавила миссис Шарки. — Уилфред говорит, что туда берут одних головорезов и хулиганов.

Цецилия проводила взглядом широкоплечего парня, пружинистой походкой идущего по тротуару, и отметила, что он очень хорош собой и чертовски самоуверен. Разумеется, такой сорвиголова не мог понравиться Уилфреду Шарки.

— Уилфреду вообще никто не по душе, — сказала Дорис, машинально крутя обручальное кольцо на пальце. — Он ни о ком ни разу хорошо не отозвался.

— Не расстраивайтесь, Дорис, вам ведь больше не придется с ним ругаться. Если, конечно, вы сами не захотите к нему вернуться, — сказала Цецилия.

Возвращаться к мужу Дорис не хотелось. В Эссексе ее навещал доктор Робертс, он говорил, что состояние здоровья ее супруга в последнее время заметно улучшилось и порой он ведет себя вполне нормально. Откуда доктору Робертсу было знать, что в нормальном состоянии ее муж совершенно невыносим?

— Нет, Цецилия, — с чувством ответила Дорис. — Я к нему не вернусь, с меня довольно. Я больше не хочу жить с этим старым ночным горшком.

— Кейт! Ты дома? — крикнула Эмили, войдя в прихожую Эммерсонов. — Мистер Джайлс не захотел меня выслушать…

Она умолкла и прислушалась к голосам, доносившимся из кухни. Кейт терпеливо что-то объясняла Мэтью:

— Тебе придется поверить мне на слово, сынок! С прадедушкой вы увидитесь только после Рождества.

— А как же мои подарки? — хныкал Мэтью. — Он обещал отвезти меня к Санта-Клаусу. Хочу к Санта-Клаусу!

— Кейт, нам нужно поговорить! — входя в кухню и разматывая свою цветастую шаль, заявила Эмили. — Дело очень важное.

— Ты не любишь моего прадедушку! — закричал Мэтью, начиная плакать. — Поэтому ты и не ходишь вместе с нами гулять!

— Успокойся, малыш! Не плачь. Мама тебе все объяснит, — растерянно говорила Кейт, не обращая внимания на гостью. Руби твердо заявила, что встречам ребенка с мистером Харви нужно положить конец. Если старик поймет, что мальчика больше с ним не отпустят, он хорошенько подумает, прежде чем усугублять конфликт прошением об опеке.

— Послушайте, — обратился к адвокату Леон. — Почему бы мне с ним не поговорить? Хуже ведь не будет.

— Вы заблуждаетесь, может быть намного хуже, — сухо возразила Руби.

К сожалению, Леон ей не поверил. Утром, собираясь на работу, он заявил, что должен непременно поговорить с Джоссом Харви, потому что не может больше бездействовать.

Сейчас Кейт с трудом подыскивала слова, чтобы как-то объяснить ребенку сложившуюся ситуацию.

— Прадедушка не понимает, что нам всем вместе очень хорошо живется, Мэтью. Он хочет помешать папе Леону усыновить тебя, — говорила она, поглаживая мальчика по голове.

— Как тебе известно, Кейт, Мошамбо всегда прав! — вмешалась Эмили, размахивая зеленой шалью с красными кистями перед носом Гектора. — Если бы я только знала, что Кристина собирается…

— Это ложь! Ты врешь, мама! — закричал Мэтью, вырываясь из рук Кейт.

— Теперь, когда мистер Джайлс ушел встречать Джека на вокзал, я… — гнула свое Эмили.

Кейт резко обернулась и с ужасом уставилась на гадалку.

— Как? Джек вот-вот приедет домой? — воскликнула она.

— Именно так и сказала Рут, — кивнула пожилая леди. — А мистер Джайлс куда-то помчался по срочному делу.

Кейт все поняла и схватилась за голову.

— О Боже! — воскликнула она. — Извините, Эмили, мне сейчас некогда разговаривать. Я должна кое-что объяснить Мэтью, а потом встретиться с Джеком. Есть кое-что, о чем мистер Джайлс не знает.

Она выбежала из комнаты и не слышала последних слов своей гостьи:

— Самые важные новости сейчас у меня! Нужно принимать срочные меры! Иначе случится непоправимое!

Едва только Джек увидел озабоченное лицо викария, идущего ему навстречу, он сообразил, что случилось какое-то несчастье. Сердце бешено заколотилось. Что-то произошло с Кристиной! Он поставил фанерный чемоданчик с вещами на землю и побежал вперед по заснеженному пустырю, крича:

— Что стряслось? Что стряслось, викарий?

— Не волнуйся, все живы и здоровы, — выкрикнул в ответ Боб Джайлс, когда расстояние между ними сократилось. Он остановился и отдышался. Наступил решающий момент, а викарий не знал, что сказать.

— Но тогда почему вы меня встречаете? — Тяжело дыша, Джек замер в нескольких шагах от него. — Ведь вы здесь не случайно? Вы пришли меня встретить?

— Я подумал, что это моя обязанность, — кивнул Боб Джайлс.

— Что случилось с Кристиной? — побледнев, повторил Джек. — Где она?

Боб молчал, не находя нужных слов. Перед ним стоял не мальчик, а солдат, закаленный в боях. После недолгого колебания викарий выпалил на одном дыхании:

— Сейчас она, возможно, уже во Франции.

В этот момент он казался себе плохим актером, играющим в третьесортном фарсе: настолько фальшиво и невероятно это прозвучало.

— Ее сопровождает представитель Красного Креста. Кристина направляется в Гейдельберг, надеясь разыскать там свою маму и бабушку.

Сначала Джек подумал, что викарий спятил, как Уилфред Шарки, и соответственно отреагировал:

— В таком случае я сиамский принц.

Он взглянул на чемодан, раздумывая, стоит ли возвращаться за ним или же оставить его здесь, на радость удачливому бродяге. Ведь самому ему это барахло уже не понадобится.

— Я говорю серьезно, — заметил Боб Джайлс. — Мне не до шуток. Я вовсе не выжил из ума. Кристина давно вынашивала идею найти своих пропавших родственников. Она убеждена, что они живы. По ее просьбе Карл Фойт разослал запросы в различные организации. Но в списках людей, уцелевших в немецких лагерях, их имена не значатся. Поэтому Кристина решила отправиться в свой родной Гейдельберг и поискать их там самостоятельно.

— Боже правый! — воскликнул Джек, вне себя от отчаяния.

Кристина уехала от него! И разумеется, вовсе не потому, что ей взбрело в голову отправиться на поиски своей родни. Это пустые отговорки. Если она и объяснила таким образом свое решение покинуть мужа, то лишь для придания своему исчезновению некоторого благообразия. Джек заскрипел зубами. Но он не попадется на эту удочку! Он понимает: она решила уйти исключительно потому, что между ними что-то разладилось. Он уже в прошлый раз почувствовал, в каком она состоянии. Он знал, что их брак под угрозой.

Больше Джек не желал ничего слушать. В полнейшем отчаянии он резко повернулся и быстро пошел прочь через пустошь. Их отношения всегда были странными, только ему никак не удавалось понять, в чем причина. Джек почувствовал, что он готов разрыдаться, чего с ним уже давно не случалось. Что же ему теперь делать? Как он будет жить без нее? Как он вынесет эту боль?

Боб проводил его расстроенным взглядом и махнул рукой. Он не ожидал, что Джек станет так убиваться. Может быть, юноша его неверно понял? Викарий тяжело вздохнул и взъерошил волосы: пожилому человеку трудно найти общий язык с молодым парнем! Оставалось лишь вернуться домой и ждать, пока Джек придет в себя после потрясения. С трудом передвигая ватные ноги, Джайлс повернулся и побрел в направлении площади Магнолий, надеясь, что в ближайшее время ему не придется пережить никаких новых неприятностей.

— Я и не собирался вас преследовать! — возмущенно возразил Леон, стоя напротив Джосса Харви на ступенях дворянского клуба на Пэлл-Мэлл и чувствуя себя белой вороной. Так случалось всякий раз, когда он выходил из строгих рамок дозволенного простому темнокожему работяге и появлялся в местах, где таким, как он, появляться не следовало. В прибрежных кварталах, таких, как Бермондси, Детфорд и Гринвич, где полно иностранных моряков, он не привлекал к себе внимания. В Льюишеме и Блэкхите люди оборачивались и смотрели ему вслед. Здесь же, возле элитного клуба на центральной улице Лондона, прохожие застывали на месте, увидев темнокожего матроса, и во взглядах их светилась неприязнь.

— Вы специально подкараулили меня! Какая невиданная наглость! — словно выплюнул ему в лицо Джосс Харви. — Я не допущу, чтобы вы усыновили моего правнука. Мой внук был героем, он погиб, сражаясь за Англию! И его сын никогда не станет приемным сыном черномазого! — Лицо старого джентльмена побагровело от ярости, и Леон с ужасом понял, что им никогда не суждено разговаривать на равных. Как и предупреждала Руби, он лишь испортил все дело, попытавшись спокойно побеседовать с этим человеком. Сам того не желая, Леон подвел и ее, и Кейт.

Теперь ему оставалось только повернуться и уйти. В этот момент от дверей клуба отделился швейцар и, подойдя к Джоссу Харви, осведомился:

— Вам не требуется помощь, сэр?

Этим он еще больше разъярил старика.

— Я похож на человека, нуждающегося в помощи? — рявкнул он. — Разумеется, мне она не требуется! Где мой шофер? Где моя машина?

Лимузин стоял в каких-то десяти шагах от него, но водитель перебежал дорогу, чтобы купить в табачном киоске пачку сигарет. Поток машин задержал его возвращение к хозяину. Из-за угла Сент-Джеймс-стрит появился двухэтажный автобус. Воспользовавшись тем, что он притормозил, Хеммингс бросился вперед, надеясь добежать до оставленного без присмотра «бентли» прежде, чем будет уволен. Внезапно из-за автобуса выскочил грузовик с лебедкой в кузове. Раздался страшный скрип тормозов и звук глухого удара тела о металл. Прохожие закричали. Лебедка накренилась и рухнула на мостовую.

Леон видел, как из-под нее выкатилась фуражка Хеммингса, которого прочно придавила к брусчатке груда металла.

— Он погибает! Он погибает! — закричал кто-то из прохожих, указывая пальцем на распластанное тело шофера, к которому бежали водитель грузовика и кондуктор автобуса. — Вызовите «скорую» и пожарных!

Леон тоже подбежал к пострадавшему, понимая, что, если не вытащить его из-под лебедки, он умрет, если уже не умер.

— Кажется, он жив! — воскликнула Мейвис и, наклонившись над пострадавшим, ухитрилась пощупать у него пульс.

— Нужно вытянуть беднягу из-под лебедки, иначе ему конец, — заметил кто-то из зевак. — Но без крана тут не обойтись.

Леон опустился рядом с Мейвис на колени и сказал:

— Отойди! Я попытаюсь приподнять лебедку и держать, пока его будут вытаскивать.

— Тебя самого придавит, черт бы тебя побрал! — выкрикнула Мейвис, побелев как мел. — Не сходи с ума, Леон! Скоро приедут пожарные, и тогда…

— Вытащите его! Делайте же что-нибудь! — раздался голос Джосса Харви у них над головами.

Леон обернулся и увидел, что владелец лимузина стоит в нескольких шагах, а кто-то из прохожих пытается объяснить ему, что вытащить беднягу из-под лебедки можно, лишь рискуя собственной жизнью.

— Смотрите, у него изо рта пошла кровь! — испуганно воскликнула какая-то женщина. — Долго он не протянет!

Лебедка все сильнее расплющивала несчастного Хеммингса. Женщины визжали. Леон стал стягивать с себя куртку, приговаривая:

— Не волнуйся, Мейвис, меня вытащат пожарные. Если этому парню сейчас не помочь, он погибнет до их приезда.

— На твоем месте я бы не рисковал, матрос, — заметил водитель автобуса, на котором работала Мейвис. — Но если ты сумеешь чуточку приподнять лебедку, я вытащу из-под нее этого бедолагу. У меня есть опыт в таких делах, в войну я служил в частях гражданской обороны.

Леон уже полез под лебедку и лег рядом с потерявшим сознание Хеммингсом, когда рядом опустился на колени Джосс Харви.

— Одному тебе не справиться, — сказал он. — У меня в руках еще есть силенка. Давай попытаемся вместе приподнять эту штуковину. Только нужно действовать одновременно.

Леон не верил своим ушам: и это говорит ему старик, прадедушка Мэтью!

— Лучше помогите вытащить своего шофера, когда я подам команду, — резко ответил Леон и, протиснувшись под стальную махину, уперся в нее руками и стал изо всех сил толкать.

На землю спустились сумерки. Похолодало. Кейт подняла воротник вишневого пальто и зябко поежилась, сожалея, что вышла из дому без шарфа. Куда запропастился Джек? Боб Джайлс сказал, что он пошел через пустошь в Гринвич. Она вспомнила, сколько там пивных баров, и тяжело вздохнула: поиски могли продлиться до полуночи и закончиться неудачей.

— Лучше дождись, пока он придет домой, — посоветовала ей Гарриетта, которую она попросила посидеть с детьми.

Но Кейт лишь покачала головой: она хорошо знала характер Джека и была уверена, что он пошел заливать горе вином. А ей нужно было поговорить с ним до того, как он напьется, рассказать ему все, что не решалась рассказать ему Кристина. Достигнув подножия холма в углу Гринвичского парка, Кейт замедлила шаг, раздумывая, куда ей идти дальше: то ли прямо на Гринвич-Парк-стрит, где находятся сразу несколько пабов, то ли налево, вдоль ограды, где тоже есть пивной бар под названием «Пух и перья». Зимой туда почти никто не заглядывал, и логично было предположить, что Джек скорее всего уединился там.

Чутье не обмануло Кейт: спустя три минуты, толкнув дверь паба, она вздохнула с облегчением — Джек сидел за столиком в дальнем углу. Перед ним стоял бокал с бренди. Лицо его было бледным и мрачным. Заметив Кейт, он удивленно вскинул брови: встретиться с ней в этом месте он явно не ожидал.

— Я так и знала, что найду тебя здесь, — произнесла она. — Мистер Джайлс сообщил, что ты пошел в сторону Гринвича. Нам нужно поговорить.

— Говорить нам не о чем, — нахмурился Джек. — Все равно объяснить поступок Кристины ты не сможешь.

— А вот и смогу! — расстегивая пуговицы пальто, ответила Кейт. — Но ты должен обещать, что наберешься терпения и внимательно меня выслушаешь.

— Это что-то изменит? — с горечью поинтересовался Джек и отхлебнул из бокала.

— Представь себе, изменит! — уверенно заявила она, радуясь, что в пабе тепло. — И очень многое!

— Эмили опять пришла! — сказала Рут обескураженному викарию. — Я понимаю, тебе сейчас не до нее. Но все же поговори с ней. Она утверждает, что должна сказать тебе что-то очень важное.

Джек с яростью стукнул кулаком по столу. Проклятие! Какой же он дурак! Ведь Кристина пыталась втолковать ему…

Ему вспомнились ее слова, произнесенные утром перед его отъездом. Кристина сказала тогда, что ей нужно объяснить ему важную для нее вещь. И еще она призналась, что все чаще думает о маме и бабушке. И что же он ответил? При воспоминании об этом Джек зарычал от ярости. Он просто отмахнулся от нее, не пожелав вдуматься в смысл услышанного. Ему никогда не приходило в голову, что Кристина надеется, что ее родные живы, что она молится об их чудесном спасении. Он сказал, что ужасы войны лучше навсегда забыть. А потом легкомысленно посоветовал ей, еврейке, чувствующей себя предательницей своей религии и своего народа, брать пример с неунывающих девчонок из южного Лондона.

— Но ведь я не такая, как они, — возразила Кристина. — Я немецкая еврейка.

Даже после этих слов Джек не понял, насколько серьезно она настроена. Более того, он заявил, что не считает ее еврейкой и тем более немкой. Джек снова зарычал от бессильной злости. Лишь теперь ему стало понятно, почему она не продолжила тот разговор. Как же горько ей было остаться одной, без его поддержки, наедине со своими неразрешенными проблемами! А он в этот момент спокойно ел на кухне селедку.

Джек взглянул на часы. Он решил немедленно отправиться на розыски Кристины. Деньги у него были, а проездные документы он намеревался подделать, опыт в таком деле у него имелся. Если ему повезет, то к полуночи он пересечет Ла-Манш, а в Гейдельберг прибудет даже раньше, чем она.

— Не провожай меня, — угадав его мысли, проговорила Кейт. — Этим вечером Кристина и мисс Маршалл уже будут в Кельне, а затем она будет предоставлена самой себе. Чем скорее ты ее найдешь, тем лучше.

— Ты ангел, Кейт! — воскликнул Джек, расплывшись в улыбке и вскочив из-за столика. — Тебе это уже говорили?

— В последние полчаса — нет, — улыбнулась в ответ Кейт, уже переключившись на собственные заботы. Ее тревожило, почему так долго не возвращается с работы Леон.

Наклонившись, Джек поцеловал ее в щеку и пошел к выходу. Кейт потянулась к недопитому им бокалу бренди. Как же он доедет до Дувра? На попутной машине или на мотоцикле Теда? И как он переберется на другую сторону пролива? Она отпила из бокала и решила, что за столь бывалого парня ей не стоит волноваться: он преодолевал во время войны и не такие преграды. Если потребуется, он украдет лодку и в одиночку переплывет на ней Ла-Манш.

Представляя, как отреагирует Чарли, узнав, что его сын отправился в Германию, Кейт допила бренди и застегнула пальто. Алкоголь успокоил ее, она уже не сомневалась, что, вернувшись, застанет Леона с детьми. Холодный декабрьский ветер обжег ей лицо, едва она вышла из паба «Пух и перья». Как хорошо, что она выпила бренди! И еще она мысленно пожелала Джеку удачи и одобрила и его поступок, и то, как он отреагировал на ее рассказ.

Выслушав ее, он сказал:

— Знай я, что Кристина будет так переживать из-за того, что мы с ней поженились по английскому обычаю, я бы ограничился регистрацией брака в мэрии. А если бы ей вздумалось торжественно отмечать каждую субботу, как это делают прочие евреи, я бы с удовольствием ужинал при свечах и ел только специально приготовленную пищу. А почему бы и нет, черт побери?

Кейт ускорила шаг, торопясь вернуться домой, пока Леон не пошел ее искать. Днем она бы пошла через парк, однако сейчас предпочла сделать крюк, но зато добраться до дома без происшествий.

Она дошла до площади быстро — за полчаса, но зато задохнулась. Ребенок еще не давал о себе знать, начиналась только пятнадцатая неделя беременности. Кейт с нетерпением ждала, когда ощутит легкие толчки в животе, предвещающие скорое появление младенца на свет. Она завернула за угол и сразу же увидела напротив своего дома черное такси и человека, одетого в верблюжье пальто.

— Что за чудеса! — прошептала она, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, и прибавила шагу.

— Кейт?

Он уже давно не обращался к ней так, пожалуй, с тех пор, как она позволила ему увезти Мэтью в Сомерсет, когда немцы начали бомбить Лондон. Что же заставило его вновь назвать ее по имени? И почему он поджидает ее возле дома? Где его автомобиль? Кейт уже бежала, охваченная страхом. Наверное, что-то случилось с Мэтью! Иначе почему у Джосса Харви такое угрюмое лицо?

— Что случилось? — поравнявшись с ним, упавшим голосом спросила она. — Что вас привело сюда в такой час? Что с Мэтью?

— Не волнуйся, Кейт! — невозмутимо произнес Джосс Харви. — Он мирно спит в своей кроватке.

— Но в таком случае… — Кейт застыла, приготовившись выслушать нечто ужасное. Тусклый свет газового фонаря золотил ее пшеничную косу, изо рта вырывались серебристые клубы пара. С каждым мгновением паника ее нарастала.

— Твой муж в больнице. Но не волнуйся, ничего страшного с ним не случилось. — Старик взял Кейт под руку и подвел к такси. — У него сломано запястье и несколько ребер. Я подумал, что ты захочешь его проведать, и приехал за тобой.

— Но что с ним произошло? Почему он в больнице? — воскликнула Кейт, когда они сели в такси.

— Видишь ли, Кейт, Леон спас жизнь моему шоферу Хеммингсу, — захлопнув дверцу, сказал Джосс. — Беднягу придавила стальная махина весом в десять тонн. И если бы не Леон…

Такси сорвалось с места и помчалось мимо церкви Святого Марка, из флигеля которого доносилось песнопение: это репетировали бойскауты Малкома Льюиса.

— Я приехал сюда еще и потому, что уважаю мужественных людей, Кейт, — промолвил старый джентльмен. — Твой муж, конечно, темнокожий, но он отважный человек. Не будь его, я бы сейчас искал себе нового шофера…

— Но Леон действительно не сильно пострадал? — испуганно проговорила Кейт.

— Нет, — ответил Джосс Харви и хрипло рассмеялся. — Более того, он попросил у меня огонька, чтобы закурить самокрутку.

Кейт облегченно вздохнула и откинулась на спинку потертого сиденья, испытывая легкое головокружение. Торжественный хорал, разнесенный эхом по всей площади, не умолкал, пока автомобиль не достиг Льюишема.