Подо мной в раскаленной дымке проплыла в иллюминаторе крошечная взлетно-посадочная полоса аэропорта Майорки. Я глубоко вздохнула и пристегнула ремень. Возвращаться бесполезно. Мне не к чему возвращаться. При мысли о Максе я сжала кулаки. Ну его к черту! К черту! К черту!

Шасси коснулись земли. В соседнем кресле мужчина плотного телосложения принял мои страдания за страх и сказал:

– Все в порядке, мы уже сели, бояться нечего.

Я машинально улыбнулась и встала, собираясь достать ручную кладь.

– Позвольте, я помогу, – добродушно предложил он и снял с полки мою сумку. – Не очень-то весело путешествовать одной, правда?

– Правда.

Я натянуто улыбнулась и вслед за ним протиснулась в проход. Мне бы не пришлось путешествовать одной, если бы не измены Макса.

Я спустилась по трапу на летное поле, впереди меня шла француженка, благоухающая дорогими духами. Начать с того, что мне вообще не следовало обручаться с Максом. Я должна была знать, что из этого ничего не получится. Максу нравятся быстрые машины и женщины не слишком строгих правил; мне же лучше, что я от него избавилась.

– Желаю приятно провести время, – сказал мой жизнерадостный сосед по самолету.

Он снял с транспортера свой чемодан, повернулся и скрылся в толпе.

– Конечно, – мрачно сказала я, чем насторожила стоявшую рядом женщину. – Непременно.

Я вышла наружу, на слепящий солнечный свет, и неуверенно остановилась. Представители турфирм, одетые в униформу, собирали своих туристов и рассаживали по микроавтобусам, элегантная француженка, пахнущая дорогими духами, села в ожидавший ее лимузин. Миссис Ван де Ноде сказала, что меня встретят в аэропорту. Толпа вокруг меня поредела, я отошла в сторонку, чтобы быть более заметной, но пока никто не встречал английскую девушку, путешествующую в одиночестве. Я села на свой чемодан и приготовилась ждать.

Был полдень, и солнце светило вовсю, в воздухе чувствовался терпкий привкус аромата лимонных и апельсиновых деревьев. Склоны холмов расплывчато зеленели, а небо над ними поражало невероятной голубизной, и высоко в этой синеве тонкие завитки облаков тянулись к горизонту, к очертаниям белых, как кость, гор. На краю летного поля четко вырисовывался в раскаленном воздухе силуэт неподвижной ветряной мельницы. Я закрыла глаза. Быть может, мое поспешное решение сбежать на Майорку окажется не таким уж катастрофическим. По крайней мере здесь ничто не будет постоянно напоминать мне о Максе. Не повторится случай, произошедший на прошлой неделе, когда я вошла в наш любимый ресторан «Лейсиз» и застала там Макса с молодой француженкой. Они держались за руки и были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили моего появления. И это в то время, когда до нашей свадьбы оставались считанные недели! Хорошо, что я от него избавилась, и пришло время перестать о нем думать.

Беда в том, что я знаю Макса слишком давно. Он мой кузен, и все школьные каникулы я проводила в Крейлшем-Плейс с тетей Кэтрин, дядей Алистэром… и Максом. Он на шесть лет старше меня, и в первые каникулы, которые я там провела – ему тогда было одиннадцать лет, а мне пять, – он прозвал меня малышом. И сказал, чтобы я к нему не приставала и не путалась у него под ногами. Я с грустным видом ходила за ним по пятам, и в конце концов он снисходительно сказал, что я могу бегать за его крикетными мячиками, сматывать для него воздушного змея и даже смотреть, как он скачет верхом, при условии, что я не буду болтать. Постепенно между нами возникла прочная связь, и мы стали неразлучны. Следующие шесть лет Макс каждое лето повсюду брал меня с собой, он учил меня скакать на лошади, плавать, ловить рыбу и даже, к ужасу тети Кэтрин, стрелять. А когда Макс впервые в жизни увидел автогонки и после этого стал самостоятельно собирать себе машину, я часами стояла рядом, перепачканная маслом и смазкой, и подавала ему инструменты, все время держа наготове тряпку. Куда бы ни шел Макс, туда же шла и я. И была этим счастлива.

Позже, когда ему исполнилось семнадцать, он перестал приезжать на лето в Крейлшем-Плейс, и летние каникулы стали длинными и скучными, ничто уже не казалось таким интересным, как раньше. Макс стал профессионально заниматься гонками… и у него появились подружки. Мама говорила, что он повеса и что тетя Кэтрин слишком ему потакает, но я считала его громкий успех как гонщика и то, что он попадает на первые полосы газет, высшим шиком и тайком собирала все статьи о нем и фотографии, какие мне только попадались. Я показывала вырезки моим друзьям в школе, и они мне завидовали.

Когда мы с Максом снова встретились, я почему-то смутилась. Моя драгоценная коллекция вырезок не подготовила меня к разительной перемене в нем. Он был высокий, выше шести футов, крепко сложенный, с сильными плечами и непринужденной грацией спортсмена. Цветом лица и волос он пошел в бабушку-итальянку, которая, по словам моей матери, не отличалась добродетельностью. Он был еще темнее, чем мне запомнилось: черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, только сияющие и смеющиеся карие глаза остались такими же.

– Привет, малыш, – сказал Макс, как будто мы снова были детьми и я приехала на летние каникулы. А я – старые привычки живучи – сразу сползла в роль восторженной воздыхательницы, я всегда оказывалась рядом, когда была ему нужна, и безропотно исчезала, когда была не нужна. А потом все вдруг изменилось.

Макс проводил неделю в Корнуолле, в гостях у каких-то друзей, занимался там серфингом. Дядя Алистэр сказал, что в уик-энд собирается к ним присоединиться, и предложил мне поехать с ним. Мы приехали к ужину, и в воздухе пахло дождем. У меня возникло неприятное ощущение, что Макс предпочел бы, чтобы мы не приезжали. Все его внимание было поглощено Клодеттой Клостре, красивой киноактрисой, с которой он в последнее время общался. Дядя Алистэр, казалось, не заметил холодности сына и был таким же вежливым и общительным, как всегда. У меня не было причин для недовольства, в конце концов, я всего лишь кузина Люси. Но когда после ужина кто-то предложил покататься на лодке, а Макс отказался, сказав, что должен отвезти Клодетту в Полперро, то поездка потеряла для меня всякую привлекательность. Нас было семеро. Джайлз Фулбрайт – старый друг дяди Алистэра, Гвен Фулбрайт, его жена, Джим Шернем – гонщик и друг Макса, его девушка – очаровательная брюнетка по имени Кей, и Дэнни Коллинз, на чьей лодке мы собирались кататься.

Еще до того как мы дошли до лодочного сарая, дядя Алистэр уже высказал сомнения, что нам стоит выходить в море. Были довольно высокие волны, небо стало темнеть. Дэнни упрямо твердил, что это всего лишь сильный ветер. Но когда нас окатили брызги пены, Кей взяла Джима за руку и сказала, что она не хочет ехать. Следующей, глядя на вздымающиеся волны, от прогулки отказалась Гвен Фулбрайт. Дядя Алистэр сказал:

– Ладно, Люси, лучше пойдем выпьем чего-нибудь горячительного. Что за радость выходить в море в такую погоду.

Но у меня не было никакого желания провести остаток вечера, сидя в коттедже и предаваясь мрачным мыслям про Макса и Клодетту. В результате в море вышли Джим Шернем, Джайлз Фулбрайт, Дэнни Коллинз и я. Не прошло и нескольких минут, как в отдалении послышались зловещие раскаты грома. Мы пытались плыть к мысу, маленькая лодка то зарывалась носом, то качалась с борта на борт, я стиснула зубы. Поначалу, когда мы только вышли в море, волны и хлопья пены в лицо нас возбуждали, но потом стало страшно: волны захватили лодку и затягивали ее все дальше между высокими белыми валами. Дэнни признал поражение и попытался развернуть лодку, чтобы плыть к берегу. Но до берега мы не доплыли. Ярдах в двадцати от пристани гигантская волна подняла лодку, швырнула ее и разбила, мы оказались в ледяной воде. Десять минут спустя, замерзшая и обессиленная, я выбралась из воды вслед за Джайлзом Фулбрайтом и рухнула на песок.

– Люси!

Я не видела, как Макс бежал по песку. Только что я дрожала, мне было плохо, а в следующее мгновение рядом со мной уже был Макс, и в темноте белело его лицо.

– Люси, посмотри на меня! Ради Бога, Люси!

Он обнял меня и стал целовать совсем не как кузину. Я прильнула к нему, не замечая ни дядю Алистэра, ни Джима Шернема и Дэнни Коллинза, с которых ручьями лила вода. Макс яростно схватил меня за волосы и, посмотрев мне в лицо, пробормотал таким голосом, что я его едва узнала:

– Никогда больше не пугай меня так, слышишь?

Я кивнула. Ответить я не смогла, потому что он снова накрыл мои губы своими. Прошла, кажется, целая вечность, а потом он хрипло сказал:

– Боже, каким же я был дураком! Малыш, я думал, что потерял тебя!

Он поднял меня на руки и бережно понес по мокрому берегу к дому. После этого Макса целый год не видели в компании моделей, актрис или светских девушек. Только со мной. Тетя Кэтрин говорила, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так и оказалось. Несколько недель назад до меня стали доходить слухи, что Макс снова встречается с Клодеттой Клостре. Я отмахивалась от них, как от злобных сплетен, – вплоть до моего дня рождения. Мы собирались отправиться в Париж, но Макс мне позвонил и, рассыпаясь в извинениях, сказал, что у него неполадки с машиной, на которой он будет ездить в следующем сезоне, и он сможет вернуться с испытаний только после этих выходных. Я уехала в Крейлшем-Плейс, пообедала с тетей Кэтрин и дядей Алистэром и осталась ждать возвращения Макса.

На следующий день в газетах появилась фотография Макса с Клодеттой Клостре. Снимок был сделан накануне, на приеме в честь приезжего русского композитора Федора Качерского, написавшего музыку к фильму, в котором недавно снялась Клодетта, этим и объяснялось ее присутствие на приеме. А причиной появления там Макса была, по-видимому, Клодетта.

Когда Макс вернулся и я показала ему эту фотографию, он был сама любезность и объяснил все очень разумно.

– Дорогая, тебе не из-за чего расстраиваться, – сказал он, наливая себе выпить.

– Как же, Макс, есть из-за чего. Ты мне солгал…

– Нет, не солгал, – твердо сказал он. – Когда я тебе звонил, то сказал правду. Мне нужно было ехать в Оутлендс проверить машину. Я не знал, что увижу Клодетту.

– Это был мой день рождения, – напомнила я.

Он поставил стакан и направился ко мне, и я почувствовала, что слабею.

– Ты права, любовь моя. И я об этом не забыл.

Он достал из кармана изящный кулон из ляпис-лазури и золота: на темно-голубом фоне два крошечных золотых ангелочка поднимаются к небесам.

– Тебе нравится, малыш? – мягко спросил он, потом застегнул цепочку кулона у меня на шее и привлек меня к себе.

– Да, нравится. Но Клодетта…

– Выброси Клодетту из головы.

Темные глаза Макса блестели, он крепко обнял меня и погасил мои протесты поцелуями.

А в прошлое воскресенье я радостно впорхнула в «Лейсиз»… и заметила за угловым столиком Макса и Клодетту. Они сидели близко друг к другу, держась за руки, глаза Клодетты так и сияли. Почувствовав дурноту и дрожа всем телом, я повернулась и выбежала на улицу. Теперь я знала правду и знала, что мне нужно делать.

Макс не хотел на мне жениться. Никогда не хотел. Его поспешное предложение было всего лишь реакцией, когда я едва не утонула и он нашел меня на берегу. Он не в силах устоять перед красивыми женщинами, которые вертятся вокруг гонщиков. У меня хранится вырезка из старого журнала с одним его интервью. Там процитирован его ответ на вопрос о его образе плейбоя: «Мне нравится, когда вокруг меня много красивых женщин». Что ж, я не красавица. Хорошенькая – да. Но не такая красивая, как кинозвезды вроде Клодетты Клостре. Макс допустил ошибку, но он слишком добр, чтобы это признать. Признать ее предстояло мне. А это оказалось нелегко. Когда я вернула Максу мое обручальное кольцо, он просто рассмеялся.

– Малыш, что за ерунда! – Он оставил кольцо там, где оно лежало, на столе.

– Нет, не ерунда. – Мое горло сжал болезненный спазм. – Я много об этом думала, и я не собираюсь выходить за тебя замуж.

Макс схватил меня, и его глаза опасно сверкнули.

– Черт, а я очень даже собираюсь на тебе жениться!

Оказавшись в его объятиях, я поняла, что мои благие намерения вот-вот улетучатся без следа. Но тут раздался телефонный звонок и Максу пришлось отвлечься. Оттолкнув его, я бросилась к двери. Ничего не видя вокруг себя, я выбежала на улицу и лихорадочно замахала рукой, останавливая такси. Забравшись в такси, я заметила, как из дома выскочил Макс и, тяжело дыша и ругаясь, остановился позади меня в облаке пыли.

В тот вечер я откликнулась на объявление Хелены Ван де Ноде, которая искала няню для дочери. Для меня это был шанс оставить Макса и начать жизнь заново.

Хелена Ван де Ноде сразу же мне перезвонила, и через три дня я поехала в Дорчестер на встречу с ней. И вот сейчас, всего лишь неделю спустя, я уже ехала на виллу Д’Эсте на первую встречу с Даниэлой.

Я открыла глаза и огляделась. Над аэропортом кружил другой самолет, и несколько мини-автобусов подъехали, готовые везти новую порцию туристов в Пальму и на расположенные рядом курорты. Вилла Д’Эсте находилась в другой части острова, высоко в горах. Говоря о вилле, Хелена Ван де Ноде подчеркнула, что она расположена уединенно, но мне было все равно. Я хотела только одного: сбежать подальше от Макса и Крейлшем-Плейс, чтобы не страдать, видя его с Клодеттой. И я знала, что была права, потому что за всю эту нескончаемо длинную неделю Макс ни разу мне не позвонил и не написал.

Хелена Ван де Ноде мне сразу понравилась. Ей было под сорок, она была высокой, загорелой, спортивного сложения. Свои густые вьющиеся волосы она зачесывала назад ото лба, и эта прическа подчеркивала ее карие глаза и блестящие брови дугой. Она была полна энергии и жизненной силы, крупный рот легко и часто складывался в улыбку.

– Вы уже работали няней? – любезно спросила она.

– Нет…

– Это дело, которым вы всегда мечтали заняться?

– Нет, – честно ответила я, чувствуя, что работа ускользает из моих рук.

– Может, вас привлекает возможность путешествовать?

Я вспомнила последний год, прошедший в разъездах с Максом. Монако, Япония, Южная Африка…

– Нет.

Хелена Ван де Ноде посмотрела на меня с изумлением, а потом сказала напрямик:

– Вы производите впечатление образованной девушки, которой не составит труда найти хорошую работу. Почему же вы хотите запереть себя в глуши с шестилетней девочкой? Вы ведь понимаете, что у вас там не будет компании?

– Мне не нужна компания.

Ее проницательный взгляд остановился на белой полоске на среднем пальце моей левой руки.

– Вы развелись?

Я замотала головой:

– Нет, это была помолвка.

Она вытянула длинные ноги.

– И мне отводится роль вашего убежища?

– Да. – Я встала и взяла свою сумку на длинном ремешке. – Миссис Ван де Ноде, извините, что зря потратила ваше время. Прощайте.

Она не двинулась с места.

– Вы не потратили мое время зря, мисс Мэттьюз. Совсем наоборот. Вполне вероятно, что в ближайшем будущем наша семья переедет в Африку. Новой няне Африка может показаться не столь привлекательной, как Майорка, поэтому та, кого я найму на работу, пробудет с нами лишь недолгое время. Думаю, вы нам очень подходите.

– Вы хотите сказать, что берете меня на эту работу?

– Вы водите машину?

Я кивнула. Она жестом предложила мне снова сесть.

– В таком случае, если вы хотите, эта работа ваша. – Она подобрала ноги. – Мы живем очень изолированно, вилла стоит на мысе, до ближайшей дороги мили три, да и то это всего лишь горная дорога, которая оставляет желать много лучшего. У Даниэлы есть гувернер, мистер Лиалл. Он занимается с ней по утрам, а ваша работа начинается после ленча. Моя экономка – англичанка, а ее муж – майорканец, но он прекрасно говорит по-английски, так что у вас не будет языкового барьера. Марио – наш садовник и выполняет разную другую работу, он встретит вас в аэропорту. Кроме них, у нас работает еще один человек – это мисс Бланшар, моя секретарша.

Я удивилась, что уединенно живущей замужней женщине зачем-то нужна секретарша.

– Ну, раз я нашла няню, я сразу же полечу домой. По субботам есть рейс в десять утра, я забронирую вам билет на него. Если возникнут какие-то проблемы, звоните на виллу.

Она встала и протянула мне визитную карточку с напечатанными рельефным шрифтом названием виллы и телефоном, а также несколько десятифунтовых банкнот.

– Это вам, чтобы продержаться до приезда на виллу, – сказала она. – Мой муж проводит много времени в других местах, но сейчас он на вилле. Я уверена, вы нам подойдете. – Она крепко пожала мою руку своей большой рукой. – Значит, до субботы. До свидания.

– До свидания, – сказала я, немного ошарашенная. – И спасибо.

Первую рябь на с виду гладкую поверхность жизни на вилле Д’Эсте навел дядя Алистэр.

– Ван де Ноде? – переспросил он таким тоном, как будто пытался что-то вспомнить. – Джон Ван де Ноде?

– Да, ты его знаешь?

– Я о нем слышал, дорогая. Он из Южной Африки, а теперь живет в ссылке. Сделал состояние не то на рудниках, не то на алмазах… или это одно и то же? Я знаю, что он не смог вывезти свое богатство из страны. Надеюсь только, что ты знаешь, что делаешь… Сбежать на Минорку… мне кажется, это немножко чересчур.

– На Майорку.

– Только из-за того, что у вас с Максом вышла размолвка.

– Это не размолвка. Я не хочу больше его видеть.

– Спокойно-спокойно. – Дядя Алистэр нисколько не поверил моему вранью. – Когда свадьба? Я так и не слышал конкретную дату.

– Свадьбы не будет, – сказала я в сотый раз.

– Все так плохо? – сочувственно спросил он. – Ну-ну, и все же я думаю, что эта твоя поездка – ошибка. Как говорится, нет дыма без огня и все такое.

– Все такое… что именно?

– Грязное дело. По крайней мере в то время я так думал.

– Я не представляю, о чем ты говоришь. Что за грязное дело?

– Да все. И то, что он был политиком. Так не годится, моя дорогая, так не годится.

– Дядя Алистэр, – терпеливо сказала я. – О чем ты говоришь?

– А ты не догадываешься?

– Нет. – У меня мелькнула мысль, не лучше ли положить трубку и забыть обо всем этом. – Расскажи.

– Он был вдовцом с маленьким сыном, когда встретил эту свою вторую жену. Министр в правительстве, птица высокого полета. Хуже и быть не могло.

– Что не могло быть хуже?

– Жениться на ней.

Я медленно сосчитала в уме до десяти.

– Почему?

– Мне казалось, это должно быть очевидно, когда ты с ней встретилась. Я имею в виду, если кто-то черен, как туз пик, ты ведь это замечаешь?

– Обычно замечаю. Но Хелена Ван де Ноде не черная.

– Чепуха, – раздраженно сказал дядя Алистэр. – Конечно, она черная. Из-за этого и был весь сыр-бор. В Южной Африке нельзя жениться на ком угодно. Это запрещено законом.

– Но она вряд ли смуглее Макса.

– Это не важно. Она цветная, и все тут. И для Ван де Ноде это была катастрофа. Он потерял свое богатство и стал изгнанником. Думаю, в то время его называли коммунистом, но власти всегда так говорят, когда хотят кого-то дискредитировать. Я только надеюсь, что ты понимаешь, во что впутываешься. – И он великодушно добавил: – Я ничего не имею против того, что она цветная. Но я не хочу, чтобы ты вернулась оттуда коммунисткой. Твоей тете Кэтрин это не понравится. Она вознамерилась стать мировым судьей!

– В таком случае постараюсь не ставить под угрозу ее планы. Не беспокойтесь за меня, ничего со мной не случится!

Раздался громкий гудок автомобиля. Водитель вышел из машины, захлопнул за собой дверь и, широко улыбаясь, направился ко мне. Это был крупный мужчина с густой шапкой растрепанных волос и дружелюбным взглядом, на нем были помятые хлопковые брюки и белая футболка, явно знававшая лучшие времена.

– Мисс Мэттьюз?

Я кивнула и встала. Он представился:

– Марио Артече.

Марио энергично пожал мне руку, взял мой чемодан и легко забросил его в багажник обшарпанного кремового автомобиля с кузовом «универсал».

– Извините, что опоздал.

Мы выехали на выбеленную солнцем дорогу.

– Вы впервые на Майорке?

– Да.

– Вилла Д’Эсте расположена высоко в горах. Место глухое, но зато очень красивое. И поблизости нет туристических курортов.

Я откинулась на пахнущую затхлостью кожаную спинку сиденья. Меня вполне устраивало, что говорил он один, я наслаждалась солнцем, звуками и запахами нового места и старалась даже не вспоминать о Максе.

– Через несколько минут мы будем в горах.

Марио показал вперед, где на фоне ярко-голубого неба отвесно поднимались белые гранитные пики, и оглушительно просигналил, разгоняя с дороги стайку смеющейся ребятни. Вскоре улицы в клубах пыли остались позади нас, и мы стали медленно взбираться вверх по горной дороге, где за обочиной земля круто уходила вниз.

Нежная зелень деревьев, отливающая в ярком свете серебром, придавала горным склонам, которые без этого были бы голыми, молочный оттенок. Дорога становилась уже, так что машина задевала дикую траву в пояс высотой, и неутомимо описывала дугу за дугой, и каждый раз перед глазами открывался новый вид на ослепительно голубое небо и сверкающие белые камни.

– Даниэла вас ждет не дождется, – сказал Марио.

Под его большими руками руль так и вертелся.

– Это хорошо. Мне тоже не терпится с ней познакомиться.

– Она милая девочка, она вам понравится. А… – Он оглянулся и одарил меня ослепительной улыбкой. – А вы понравитесь ей.

– Как насчет остальных? Я имею в виду секретаршу миссис Ван де Ноде и гувернера Даниэлы. С ними легко поладить?

– Мисс Бланшар очень утонченная. – Марио поднял руки от руля, чтобы показать, что у нее еще и прекрасные формы. – А мистер Лиалл… Он тихий. – Марио небрежно пожал плечами. – Следующий крутой поворот известен как Девесас. Тут часто бывают аварии. – Пока он это говорил, автомобиль сделал головокружительный поворот, и впереди оказалось только небо и далеко внизу сверкающее на солнце бирюзовое море. – Здесь лучше проезжать медленно. – Это Марио мог бы и не добавлять. – Особенно в сумерках.

Дорога свернула в сторону от моря и нырнула в узкое ущелье между горами. Мы оказались в тени вздымающихся каменных глыб, солнце золотило только самый верх склонов. Мы поднимались все выше и выше, потом ущелье расширилось, и мы выехали с дороги на выжженный солнцем мыс, оставив горы позади.

Мыс выступал из моря впереди нас, а на нем, казалось, в неустойчивом, опасном положении, словно декорация на фоне задника из неба и облаков, стояли бледные, выбеленные стены виллы Д’Эсте. Автомобиль подпрыгивал на ухабах и густой жесткой траве, Марио умело объезжал зазубренные валуны. По мере того как мы подъезжали ближе, стены внутреннего двора виднелись отчетливее. Потом мы въехали в широкие ворота и оказались среди буйства красок. В центре внутреннего дворика стоял бронзовый фонтан, распыляя туман брызг над бассейном с водяными лилиями. С трех сторон дворик окружала тенистая колоннада с изящными арками, и повсюду были цветы. Они обвивали белые колонны, теснились на балконах, покрывали стены и наполняли воздух густым ароматом.

Хелена Ван де Ноде шагнула мне навстречу, протягивая руки.

– Люси, добро пожаловать на виллу Д’Эсте. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Конечно, – уверенно сказала я.

– Марио, отнесите чемодан мисс Мэттьюз в ее комнату и попросите Пегги подать к бассейну напитки. Люси, проходите сюда, пожалуйста. Поначалу планировка может показаться вам запутанной, но вы скоро привыкнете.

Мы вошли в сводчатую галерею и оказались в прохладном коридоре с высоким потолком, сверкающими белыми стенами и полом, выложенным красивой плиткой. Мы быстро прошли мимо бесчисленных дверей, потом поднялись на один пролет пологой лестницы. Плитка сменилась полированным деревянным полом золотистого цвета, на стенах висели большие картины на африканские темы. За одной открытой дверью я заметила стены, обитые шелком, и толстый ковер на полу, а потом мы снова оказались под жарким солнцем. Во всю длину виллы протянулась терраса, где вокруг большого плавательного бассейна стояли кресла и шезлонги.

К нам направилась полная темноволосая женщина, она несла поднос с напитками. Поставив поднос на столик со стеклянной столешницей, она посмотрела на меня с дружелюбным любопытством.

– Пегги, хочу вам представить Люси Мэттьюз.

Пегги тепло пожала мне руку:

– Очень рада с вами встретиться, Даниэла все утро только о вашем приезде и говорит.

– Где она сейчас? – спросила миссис Ван де Ноде, покосившись в сторону виллы.

– Мистер Лиалл разрешил ей сегодня закончить уроки раньше, и она пошла переодеться. Вообще-то ей не было нужды переодеваться, но она хотела надеть для встречи с мисс Мэттьюз самое лучшее платье.

– Марио уже отнес вещи Люси наверх. Думаю, я поручу Даниэле проводить мисс Мэттьюз в ее комнату, она будет рада это сделать.

– Конечно, – сказала Пегги и снова тепло улыбнулась мне. – Сегодня утром Даниэла помогала мне вытирать там пыль и поставила свежие цветы.

– Очень приятная женщина, – сказала миссис Ван де Ноде, когда Пегги скрылась в доме. – И будет вам хорошей помощницей. – Она бросила лед в стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. – Ну как, оправдывает ваши ожидания?

– Вилла?

Она кивнула, протянула мне стакан с соком и налила сок для себя.

– Красивая вилла, – сказала я искренне. – Очень красивая.

За виллой протянулась широкая полоса необработанной земли, а за ней на фоне безоблачного неба четко вырисовывались крутые горы – голые скалистые хребты, серебрившиеся на солнце. Прямо перед нами, за террасой, поросший лесом склон круто спускался к Средиземному морю. Море искрилось на солнце и слегка пенилось около крутого берега. Легкий бриз временами доносил облачка соленых брызг, приправленных усыпляющим ароматом сосен, жмущихся к обрыву. Куда ни глянь, везде было только море, небо и камень. И тишина.

– Мы живем здесь уже десять лет, и я по-прежнему ее люблю. Только здесь необходима машина. В гараже стоят «фиат» и «ауди», можете брать любую, когда пожелаете. Кроме того, есть еще совершенно неприличная колымага, Марио упрямо ездит на ней, когда нет других машин.

Послышался быстрый топот ног, и из дома, сжимая в руке лист бумаги, выбежала девочка. Подбежав к матери, девочка смущенно спрятала лицо у нее на коленях, так что я смогла увидеть только ее загорелые ножки и копну русых волос. Хелена Ван де Ноде похлопала дочь по плечу.

– Дэнни, не стесняйся. Мисс Мэттьюз приехала к нам издалека, разве ты не собираешься с ней поздороваться?

Девочка медленно подняла голову. Она оказалась меньше, чем я ожидала, и в ней совсем не было бьющей через край энергии, присущей ее матери. У Даниэлы было простое лицо и совершенно прямые волосы, но в ее серых глазах сквозила доброта, которая очень подкупала и привлекала.

– Я нарисовала для вас картинку, – сказала она, застенчиво улыбаясь.

Все еще держась за мать, она протянула мне рисунок, на котором была изображена словно составленная из спичек дама с рыжими кудрями и в красно-синей юбке. Вокруг – множество птиц и бабочек, а сверху солнце, похожее на большое колесо от телеги.

– Очень красиво, спасибо.

Я улыбнулась и протянула Даниэле руку. Она несмело подошла.

– Я люблю рисовать красавиц, а вы любите рисовать?

К счастью, один талант, который мог понравиться ребенку, у меня был, и я стала рисовать девочку, стараясь сделать ее как можно более похожей на Даниэлу. Она наблюдала за мной с широко открытыми глазами.

– Эта девочка похожа на меня!

– Это и есть ты. Смотри, у нее даже не хватает одного зуба, точь-в-точь как у тебя.

– А вы умная. Я рада, что вы приехали. Вы нарисуете мне лошадь и…

– Дэнни, позже, – со смехом сказала Хелена Ван де Ноде. – Мисс Мэттьюз нужно еще распаковать вещи и поесть.

– Можно, я вам помогу? – спросила Даниэла.

Ее мать кивнула, и я сказала:

– Думаю, да. Если мы будем смотреть очень внимательно, то сможем найти в чемодане что-нибудь и для маленькой девочки.

– Для меня?

Серые глаза Дэнни засияли.

– Люси, Пегги оставила вам холодный ленч, Дэнни проводит вас в столовую. А потом осваивайтесь на новом месте.

Комната, которую мне выделили, мне понравилась: большая, просторная, с видом на море.

– Следующая дверь – ванная, а дальше идет моя комната, – непринужденно сказала Даниэла.

Остатки ее скованности растаяли, когда я вручила ей небольшой подарок. Ничего особенного, просто Шалтай-Болтай, но она с большим удовольствием с ним играла, пока я распаковывала вещи.

В дверь негромко постучали. Я открыла и увидела Пегги, которая сконфуженно спросила:

– Можно мне забрать Даниэлу? Она записана на сегодня к зубному, это в Пальме, ее повезет мисс Бланшар. Миссис Ван де Ноде совсем забыла.

Скорчив рожицу, Даниэла неохотно ушла. Я закончила распаковывать вещи и решила самостоятельно найти дорогу в столовую, где меня ждал поздний ленч. Коридор выходил на террасу и бассейн, в открытое окно я увидела, как Пегги убирает со стола пустые стаканы.

Вдруг из-за соседней двери донесся мужской голос:

– Вы должны были мне сказать раньше!

Я ускорила шаг, чтобы не услышать еще что-нибудь, но все равно отчетливо услышала позади напряженный голос Хелены Ван де Ноде:

– Теперь она здесь.

– Чертовски верно, она здесь! – Мужчина повысил голос. Уже свернув за угол на лестнице, я услышала, как он резко сказал: – Очень плохо, Хелена, она должна уехать. И как можно быстрее!

Я торопливо спустилась до конца лестницы. Через холл шла Пегги. Услышав мои шаги, она посмотрела на меня.

– Вы готовы перекусить?

Я кивнула, хотя прямо сейчас мне бы не помешало выпить чего-нибудь крепкого. Пегги проводила меня на низкий балкон, где для меня был накрыт стол.

– Миссис Ван де Ноде предпочитает обедать здесь. Дэнни уехала с мисс Бланшар к зубному в Пальму, так что на остаток дня вы сами себе хозяйка. Если хотите взять машину, ключи висят в холле, хотя миссис Ван де Ноде думает, что вы предпочтете отдохнуть.

– Спасибо, Пегги, пожалуй, я спущусь на пляж. Здесь безопасно купаться?

– Мистер Ван де Ноде и мистер Лиалл купаются внизу, но потом тяжело подниматься обратно. – Она села, явно собираясь поболтать. – Вы играете в теннис?

Я кивнула.

– Тогда вы очень им подойдете. Они все помешаны на теннисе и плавании. Джанет была такой же.

– Джанет?

– Предыдущая няня Даниэлы. Очень милая была девушка. Даниэла была с ней чуть ли не с рождения.

– Она уехала, потому что решила выйти замуж?

– О нет! – На добродушном лице Пегги отразилось потрясение. – Она погибла.

– Погибла?!

Пегги понизила голос.

– Покончила с собой. Ей было всего девятнадцать лет.

– Как… как ужасно, – сказала я невпопад.

– Очень славная была девушка. У нее всегда были наготове улыбка и теплое слово. Это случилось чуть больше месяца назад. Она поехала в Пальму и не вернулась. – Голос Пегги дрогнул, она полезла в карман за носовым платком. – Она зашла в многоквартирный дом на площади Риа и выбросилась с пятого этажа.

– Господи…

– Даниэла очень сильно переживала. Ну и миссис Ван де Ноде, конечно. Хотя это не ее вина, она хорошая хозяйка, лучше не сыскать. Она была очень привязана к Джанет, ведь Джанет работала у нее с тех самых пор, как окончила школу. В тот день, когда это случилось, Джанет заходила ко мне в кухню. Она сказала, что собирается в Пальму, и спросила, не нужно ли мне чего… а через три часа нам позвонили по телефону, и миссис Ван де Ноде сорвалась и помчалась как сумасшедшая. – Пегги тяжело вздохнула. – Это было ужасно. Маленькая Даниэла все спрашивала и спрашивала про нее. А потом появился и мистер Брэдли. В первый раз вся семья собралась вместе, и тут такая трагедия…

– Мистер Брэдли?

– Сын мистера Ван де Ноде от первого брака. Он живет в Южной Африке, но он сюда приезжал в этом году. Сейчас он не то в Лондоне, не то в Париже, не то еще где-то. – Пегги пошла к двери. – Не советую вам говорить что-нибудь миссис Ван де Ноде. Я имею в виду про Джанет. Она очень тяжело это переживала. Лучше дождитесь, пока она сама вам расскажет. Думаю, она хочет, чтобы вы сначала освоились на новом месте.

Тропинка вилась между соснами, едва заметная, потом зигзагом спускалась крутыми ступеньками по обрыву и наконец выходила на полумесяц золотистого песка. Крутой обрыв и сосны составляли выразительный задник этой декорации. Здесь была небольшая пристань, у которой качался на воде привязанный ялик. А в центре бухты величественно покачивалась элегантная белая яхта со свернутыми парусами карминно-красного цвета. На борту яхты было четко выведено имя «Хелена».

Я сбежала с последних ступенек, и мои ноги по щиколотку погрузились в мягкий песок. Через несколько минут я была уже в воде. Я поплыла в сторону яхты, потом перевернулась на спину и закрыла глаза, наслаждаясь солнцем и тишиной, которую нарушал только тихий плеск воды о борт «Хелены». Через некоторое время я снова перевернулась на живот и поплыла по спокойной воде к берегу. Солнце отражалось от поверхности воды и светило так ярко, что почти слепило глаза.

На берегу я накинула на плечи полотенце и побрела по песку, пока не дошла до лежащей на берегу перевернутой лодки. Маленькая лодка явно уже вышла из употребления. Я расстелила полотенце в тени лодки, легла на него и закрыла глаза.

Меня разбудил приглушенный звук шагов; кто-то, обутый в сандалии, шел по песку. Я села и заслонила глаза от солнца. В отдалении я увидела, как Хелена Ван де Ноде в джинсах и расстегнутой рубашке, легко пробежала по песку и по мелководью до ялика. За ней шел поджарый мужчина с рыжей шевелюрой. Сев в ялик, он взял весла и стал энергично грести к яхте. Если это мистер Ван де Ноде, то он далеко не так стар, как мне дали понять.

Я встала, снова задавая себе вопрос, почему его так рассердил мой приезд и когда меня попросят уехать. Вернувшись в свою комнату, я закрыла ставни, выпила таблетку, чтобы унять пульсирующую головную боль, и попыталась уснуть. Разбудила меня Пегги.

– Без пятнадцати восемь, – сказала Пегги. – Думаю, вы бы не хотели опоздать на обед.

– Спасибо, Пегги, я через пять минут спущусь.

Я быстро надела длинную бархатную юбку и шелковую блузку, но когда я спустилась в столовую, все уже сидели за столом.

– Прошу прощения за опоздание, – неловко пробормотала я. – Я заснула…

Хелена Ван де Ноде радушно улыбнулась:

– Вам не за что просить прощения, садитесь, и я представлю вас всем.

– Я Джон Ван де Ноде. – Мужчина мощного телосложения, сидящий во главе стола, встал и пожал мне руку. – Сожалею, что я не был в доме, когда вы приехали, но надеюсь, Люси, что вам будет у нас очень хорошо.

– Спасибо.

Моя рука утонула в его руке. Он был поразительно хорош собой, с густыми волнистыми волосами серо-стального цвета и глубокими морщинами, идущими от носа ко рту. Ему, наверное, было под шестьдесят, но на его теле не было ни одного грамма лишнего жира, только кости и крепкие мускулы. Джон Ван де Ноде поддерживал себя в хорошей форме.

– Леония Бланшар, секретарша Хелены, – сказал он, указав на девушку лет двадцати пяти с шелковистыми белокурыми волосами и блестящими губами. – И Йен Лиалл, гувернер Даниэлы.

– Очень рад с вами познакомиться, – сказал мужчина, которого я уже видела, это он поднимался на яхту с Хеленой Ван де Ноде.

Я сумела изобразить улыбку, к счастью, в это время появилась Пегги с подносом. Значит, на Хелену Ван де Ноде кричал гувернер Даниэлы…

– Хелена рассказала, что вы с Даниэлой уже подружились, – сказал мистер Ван де Ноде. – Вы увидите, с ней легко управляться. Иногда она бывает немножко упрямой, но в целом у нее хороший характер.

Леония Бланшар задержала на мне задумчивый взгляд. У нее были блестящие зеленые, как у кошки, глаза с довольно тяжелыми верхними веками и лицо в форме сердечка. Судя по золотым браслетам на руках и шифоновому платью обманчиво простого фасона, она жила не только на жалованье секретарши. Мисс Бланшар поиграла с ножкой бокала и спросила хрипловатым голосом:

– Прошу прощения за вопрос, но, кажется, я вас узнаю. Вы не помолвлены с Максом Уиндемом?

– Больше нет. Я была с ним помолвлена.

Над обеденным столом пробежала рябь интереса, и я мысленно прокляла улыбающуюся мисс Бланшар.

– Как поживает Макс? – спросила она таким тоном, словно была близкой подругой. – Я сто лет его не видела.

– Понятия не имею.

– Он великолепный гонщик, – вдруг сказал Йен Лиалл. – Я смотрел по телевизору гонки в Монако. Если мне не изменяет память, он показал третье время.

Я помнила те гонки в Монако. Это была длинная веселая неделя под жарким солнцем Ривьеры.

– То-то ваше лицо показалось мне знакомым, – сказал Джон Ван де Ноде. – Наверное, я много раз видел его в газетах.

– И ваша помолвка расторгнута? – спросила Леония, изящно выгибая брови.

– Да, – отрывисто сказала я. – И я бы предпочла не обсуждать эту тему.

– Конечно-конечно, – быстро сказал Джон Ван де Ноде. – С нашей стороны было бестактно вообще заводить этот разговор. Просто это оказалось сюрпризом…

Неловкую паузу прервала Хелена Ван де Ноде. Она спросила практичным тоном:

– Что будете, коктейль с креветками или дыню?

– Дыню.

– Пегги говорит, вы играете в теннис, это правда?

– Да.

Я постаралась выбросить из головы воспоминание о том, как теплым осенним днем Макс учил меня играть в теннис на семейном корте в Крейлшем-Плейс.

– Это хорошо. – Джон Ван де Ноде улыбнулся. – Леония не играет, а Йен играет ужасно.

Йен Лиалл рассмеялся:

– Ужасно или нет, но последний сет в прошлый раз я все равно выиграл.

За обедом продолжалась непринужденная беседа. На вилле Д’Эсте определенно было не принято указывать работникам на их место. После обеда мы сидели на террасе при свете лампы и пили кофе. Лиловые силуэты сосен на фоне ночного неба постепенно темнели и становились черными. Ко мне подошел с чашкой в руке Йен Лиалл, который до этого был глубоко поглощен разговором с Леонией. Он сел рядом со мной.

– У вас немного усталый вид, – сказал он участливо. – Наверное, для одного дня слишком много всего: новая работа, новые люди.

– Да, я немного устала.

Мне было трудно поверить, что этот молодой человек с тихим голосом, сидящий рядом со мной, всего лишь несколько часов назад сердито кричал на жену своего работодателя. И крик этот был из-за меня.

– Если вы устали, ложитесь пораньше, – предложила Хелена Ван де Ноде. – Завтра вы будете чувствовать себя лучше.

– Спасибо, я так и сделаю, – сказала я с благодарностью.

Когда я уходила от них, мне было видно их отражение в стеклянных дверях. Я видела, что Йен Лиалл повернул голову и задумчиво смотрел мне вслед. С его лица исчез даже намек на дружелюбие. Его губы были сжаты в тонкую линию, глаза прищурены. Я поежилась. Йен Лиалл не хотел, чтобы я приезжала на виллу Д’Эсте. Но почему? Какая ему вообще разница, есть я здесь или нет?

В следующие несколько недель все успокоилось, и я вошла в удобный ритм. Никто не говорил о моем отъезде, и, кажется, Хелена Ван де Ноде была довольна моей работой. По утрам у меня было свободное время, и я проводила его, в основном купаясь и загорая, а иногда брала машину и ехала в Пальму походить по магазинам. Дни и ранние вечера я проводила с Даниэлой. Йен Лиалл по-прежнему был со мной любезен, когда я его видела, но внимательно наблюдал за мной, когда думал, что я этого не вижу, и это очень действовало на нервы. Несмотря на его дружелюбие, я избегала его как могла. Леонию я видела очень редко. Каждый вечер она вплывала в столовую с полуулыбкой на губах и с лениво-насмешливым взглядом. Имя Макса больше не упоминалось, но я знала, что она с ним знакома, и знакома хорошо. Это сознание не шло на пользу нашим отношениям.

Пегги и Марио мне понравились, супруги Ван де Ноде держались скорее как друзья, чем как работодатели, а Даниэла была моей любимицей. А со Стивом Паттерсоном я впервые встретилась через три недели, когда произошла автокатастрофа.

То был прекрасный денек. Мы ездили на пикник на мыс Форментор и возле маяка поделились сандвичами с несколькими дружелюбными козочками. Позже мы приплыли на моторной лодке на пляж, и Даниэла играла в полосе прибоя, собирала длинные ленты красных водорослей и возила их за собой по воде. Когда она наигралась, мы с ней наперегонки побежали по песку к машине, купили по мороженому и поехали обратно на виллу.

Когда мы подъезжали к тому опасному месту, Девесас, я увидела, что солнце уже коснулось кромки горных хребтов, в его свете уже чувствовалось приближение сумерек. Мне совсем не хотелось, чтобы темнота застала нас на другой стороне мыса, и я прибавила скорость. Дорога сужалась и причудливо вилась между поросшими лесом склонами и головокружительным обрывом к морю. Где-то в отдалении позади нас послышался гул мотора автомобиля, судя по звуку, автомобиль быстро приближался. Слишком быстро. Проходя первый из череды крутых поворотов, я сбавила скорость и сквозь ряды сосен увидела, что позади меня мчится на безрассудной скорости длинный «кадиллак». Сумерки сгущались, тени на дороге становились длиннее. Мне стало страшно, я подъехала к самому краю дороги, как можно дальше от обрыва, и всего через несколько секунд из-за поворота позади меня показался «кадиллак». Он мчался, не уступая ни дюйма. Я вскрикнула от испуга и крутанула руль, уходя с его пути, но он неумолимо приближался. Раздался скрежет металла о металл, Даниэла завизжала, и «кадиллак», задев нас боком, помчался дальше. Силой удара нашу машину занесло и столкнуло с дороги. Казалось, время замедлилось и мы целую вечность летели в бездну между морем и камнями. Я чувствовала привкус крови во рту, в ушах шумело… Наконец колеса коснулись земли, педаль тормоза отреагировала, и мы врезались в скалу. Ветровое стекло разлетелось вдребезги, а машина, ужасающе покачиваясь, остановилась.

Даниэла рыдала в ужасе, но, кроме ее рыданий, я услышала еще какой-то звук. Гул другого мотора. Из-за поворота показался спортивный автомобиль. Увидев нас, водитель резко затормозил. Я все еще сидела, вцепившись в руль, все вокруг меня еще кружилось, когда мужчина из спортивной машины сумел открыть нашу дверь.

– Бог мой, вы живы? Что тут, черт возьми, произошло?

– Мисс Мэттьюз, мисс Мэттьюз!

Я выбралась из машины и бросилась к рыдающей Даниэле.

– Ох, Даниэла, Даниэла, ты в порядке?

Перепуганная девочка обхватила меня за шею. Я крепко ее обняла.

– Все хорошо, малышка. Все хорошо. Ты ранена? Дай-ка я посмотрю…

Я дрожащими руками ощупала ее тело и заплакала от облегчения – оказалось, что у нее только небольшой порез на лбу и содраны коленки.

– Благодарите Бога за ремни безопасности, – сухо заметил наш спаситель. – Как думаете, вы можете вернуться на дорогу?

Я огляделась. Мы были всего в нескольких дюймах от края утеса и обрыва, который поднимался над морем на сотню футов. Меня затошнило.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал наш спаситель.

Я улыбнулась дрожащими губами.

– Это от шока.

– Закурите.

– Спасибо.

Он понес Даниэлу на руках к своей машине, а я на дрожащих ногах поплелась за ним. Бледная Даниэла посмотрела на меня.

– Это было очень глупо, правда?

Я слабо улыбнулась:

– Да, Дэнни, очень.

– Тот дядя пытался нас убить?

– Нет, дорогая, он был пьян. Наверное, он был пьян. Думаю, он даже не видел нас до того момента, пока не столкнул с дороги.

– Хочешь конфетку? – спросил у Даниэлы наш спаситель.

Она заметно приободрилась:

– Да, спасибо. Я была очень храброй, правда?

– Конечно, – согласился он с серьезным видом.

Дэнни посмотрела на меня.

– Вы расскажете папе, что я была храброй?

Я крепко ее обняла.

– Конечно, дорогая, обязательно расскажу.

– И можно мне сделать повязку на коленку? Большую.

– Все, что хочешь, Даниэла, все, что угодно.

Удовлетворенная этим, Даниэла сунула в рот вторую конфету. Казалось, она была вполне довольна собой.

– Хотите, я подвезу вас туда, где вы остановились?

Я впервые как следует рассмотрела нашего спасителя и улыбнулась. Это был американец лет двадцати пяти с растрепанными светлыми волосами и дружелюбным лицом.

– А что делать с машиной?

– Бросьте ее, – сказал он. – Вы сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль, а машина не в том состоянии, чтобы на ней можно было ехать.

– Это не моя машина.

Он усмехнулся:

– Тогда я вам не завидую, когда вам придется объясняться. Что вообще произошло?

– Не знаю. Наверное, тип, который нас толкнул, был пьян. Он вылетел из-за поворота с такой скоростью, будто он не на горной дороге, а на гоночном треке, и так и продолжал мчаться, не сбавил скорость, не свернул к обочине, ничего. Если бы я не свернула, он бы врезался прямо в нас. – Я посмотрела на следы колес, оставшиеся там, где моя машина съехала с дороги и прокатилась, сжигая траву, до края обрыва. – Только здесь было некуда свернуть.

– Кроме как в море, – мрачно бросил наш новый знакомый. – Ладно, давайте я отвезу вас домой.

Даниэла показала на спортивную машину и с интересом спросила:

– Мы поедем на этом быстром багги?

– Конечно, и с мешком леденцов, – сказал американец. Он усадил Даниэлу на заднее сиденье и сказал: – Эти малыши так быстро все забывают. Если бы такое случилось со мной, я бы не захотел и близко подойти к машине, тем более к «быстрому багги».

Даниэла свернулась клубочком с пакетом конфет. Американец спросил:

– Вы разглядели водителя?

– Нет. Вряд ли я его узнаю, если увижу. Могу только сказать, что он молодой и смуглый. Это все.

– Испанец?

– Может быть.

– Вы здесь в отпуске?

– Нет, я здесь живу.

– Ох и рассердится сегодня вечером ваш муж, когда увидит, что случилось с машиной!

– Я не замужем. Даниэла не мой ребенок, я ее няня.

– Что ж, выходит, сегодня все-таки не такой уж плохой день. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Меня зовут Стив Паттерсон. Мне двадцать три года. Я американец. Не женат.

– Очень приятно, мистер Паттерсон. Меня зовут Люси Мэттьюз. Я англичанка, и мне двадцать один год.

– Представляю, как вам придется объяснять все это вашим работодателям.

– Ничего страшного, – сказала я совершенно искренне. – Я работаю у них всего несколько недель.

Он широко усмехнулся.

– Не волнуйтесь, если дела пойдут плохо, я составлю вам компанию.

Когда мы вернулись на виллу, Хелена Ван де Ноде сидела на террасе одна. При виде Стива Паттерсона она встала, а когда она увидела кровь на коленках и на лбу Даниэлы, ее лицо побледнело, она бросилась к нам.

– Люси! Что произошло? Вы попали в аварию? Даниэла ранена?

– Немножко. Она порезалась, но кровь уже не идет.

Миссис Ван де Ноде подхватила дочь на руки.

– Дэнни, как ты себя чувствуешь? Что случилось?

– Мы разбились, – удовлетворенно сообщила Даниэла. – Мы чуть не убились, а я вела себя очень храбро, и наш друг угостил меня конфетами, которые называются леденцы, и они мне понравились.

– Боже праведный! – Она крепче обняла девочку и посмотрела на Стива: – Это вы в них врезались?

– Нет, я был рыцарем на белом коне, который как раз проезжал мимо. Меня зовут Стив Паттерсон.

– Тогда кто…

Я сказала:

– Это произошло на горной дороге. На Девесас. Мы спокойно ехали и были вполне довольны жизнью, когда я услышала, что позади нас едет другой автомобиль. Было понятно, что он едет слишком быстро. Я прошла первый поворот, сбавила скорость и свернула к обочине… он мог проехать, места хватало… но он даже не попытался. Его скорость была не меньше семидесяти миль в час. Все произошло так быстро…

Стив сказал:

– Он столкнул ее с дороги. Между ними и краем обрыва оставался один фут.

Глаза Хелены Ван де Ноде, казалось, мгновенно ввалились.

– Вам лучше выпить, – произнесла она нетвердым голосом. – Я отнесу Дэнни наверх, к Пегги, и через минуту вернусь к вам.

– Похоже, она приятная дама, – заметил Стив, садясь на диван.

– Так и есть.

– Не истеричка.

– Нет, она не из таких.

Он сказал успокаивающим тоном:

– Вы не виноваты, и она это понимает.

– Я чуть не погубила ее единственного ребенка, – пробормотала я.

– Чушь! Вы спасли ей жизнь. Еще какие-то доли дюйма, и он бы не только ободрал краску с дверей машины, он мог бы снести дверь. Дверь со стороны Даниэлы. Вы вели машину мастерски, должно быть, у вас был очень хороший учитель.

– Да, хороший.

Щелкнул замок двери – вернулась Хелена Ван де Ноде.

– Что будете пить? – спросила она. – Виски? Бренди?

Стив сказал:

– Виски.

Она налила ему.

– Мистер Паттерсон, вы видели, что произошло?

– Нет. Я только заметил, как он мелькнул за деревьями. Но машину я разглядел, «кадиллак» дымчато-голубого цвета. Он ехал очень быстро.

– Наверное, был пьян, – сказала я. – Другого объяснения у меня нет.

Хелена Ван де Ноде сжала губы.

– Тогда мы его найдем.

– Думаю, это будет не так уж трудно, – заметил Стив. – Он содрал с «фиата» половину краски, так что его машина должна быть сильно поцарапана.

Миссис Ван де Ноде посмотрела на меня:

– Люси, вам лучше?

– Да. Я прошу прощения…

– Ерунда! – отрывисто бросила она. Ее лицо обрело нормальный цвет. – Вам не за что просить прощения. Я не считаю, что вы каким-то образом виноваты в том, что случилось.

– Вы сообщите в полицию? – спросил Стив.

– Конечно. – Казалось, миссис Ван де Ноде разом постарела на несколько лет.

– И чем быстрее, тем лучше, – сказал Стив. – Может, они смогут найти машину по горячим следам.

– Да. – Она встала. – Я сейчас же этим займусь.

После того как она ушла, Стив спросил:

– Может, мне самому нужно было позвонить в полицию? Мне показалось, ей не очень-то хотелось звонить.

– Ей в последнее время пришлось много общаться с полицейскими, и когда она увидит их снова, это разбудит неприятные воспоминания. Дело в том, что пару месяцев назад предыдущая няня, моя предшественница, совершила самоубийство.

– Самоубийство? – недоверчиво переспросил Стив.

Я кивнула.

– Она выбросилась с пятого этажа многоквартирного дома на площади Риа.

– Черт подери! С какой стати она совершила такой сумасшедший поступок?

– Никто не знает. Думаю, миссис Ван де Ноде все еще не оправилась от потрясения. Джанет была с ними с шестнадцати лет. Пришла к ним сразу после школы.

– Сколько же ей было? – тихо спросил Стив.

– Девятнадцать.

Он поставил стакан с виски и с чувством сказал:

– Бедная. Бедная глупая девочка…

Даниэла оправилась после происшествия на удивление быстро и очень гордилась своей храбростью. Леония подняла тонкие, прорисованные карандашом брови и заметила:

– Люси, вполне возможно, что это ваша вина. Горные дороги очень узкие, Йен думает, что вы недостаточно далеко отъехали к краю дороги, чтобы пропустить «кадиллак».

Мне было плевать на то, что думает Йен Лиалл, и я сказала:

– Если бы я съехала хоть немного дальше, мы бы оказались в Средиземном море.

Леония закрыла глаза и томно потянулась, подставляя лицо солнцу.

– А в Пальме интересный гость.

– Кто? – спросила я.

– Макс, – лениво проговорила она. – Он прилетел вчера. Вы что, не читаете газет?

– У меня было достаточно других забот, – отрезала я, однако мое сердце забилось чаще.

– Должна сказать, ваш мистер Паттерсон по сравнению с ним бледнеет. Меня никогда не привлекал этот тип розовощекого американского парня.

– Стив Паттерсон очень привлекательный, – сказала я с вызовом.

Леония заулыбалась еще насмешливее:

– Я рада, Люси, что вы так думаете.

Злясь и на нее, и на себя, я взяла книгу, которую читала, и пошла обратно в дом. У меня за спиной звучал тихий смех Леонии.

Послеобеденные посиделки на террасе начали меня тяготить, некоторой отдушиной было только общество Стива Паттерсона. Вечером того дня, когда случилось происшествие с «кадиллаком», мы с ним поехали обедать в Пальму. И сегодня вечером он тоже собирался за мной заехать. Я ждала этого с нетерпением, пока Леония не упомянула Макса. И вот я шла по залитому солнечным светом коридору в свою комнату и чувствовала стеснение в груди.

Стоя в своей комнате у открытого окна, я думала о Максе. Зачем ему прилетать на Майорку, как не для того, чтобы встретиться со мной? Должно быть, это тетя Кэтрин рассказала, где я. У него могла быть только одна причина искать со мной встречи.

А вдруг он приедет сегодня и не застанет меня дома? Ведь не могу же я из-за него отменить встречу со Стивом. Нет, решено. Я поеду со Стивом. И если Макс застанет меня с другим мужчиной, так ему и надо. Придется ему приехать снова, утром.

Несмотря на то что решение было принято, остаток дня я не находила себе места. А когда на дороге послышался звук подъезжающего автомобиля, я разволновалась еще больше. Но оказалось, что это всего лишь вернулся с рынка Марио.

Даже Даниэла заметила мое состояние. Когда я укрывала ее одеялом в постели, она сказала:

– У вас не очень счастливый вид.

Я присела на кровать рядом с ней и честно призналась:

– Просто я кое о чем задумалась. Чем будем заниматься завтра?

– Может, поедем в Вальдемоссу? Я там один раз была с Джанет, мы видели, где жил Шопен, видели его маленькое пианино.

– А что, неплохая идея.

Я открыла книгу, которую читала ей, но мои мысли были далеко. Даниэла с грустью сказала:

– Мы ее уже почти дочитали?

– Да, это последняя глава.

У Даниэлы задрожала нижняя губа.

– В чем дело, милая, что случилось?

В ее глазах заблестели слезы, и она сказала:

– Не хочу, чтобы книжка кончалась.

– Но почему? Мы дочитаем и начнем другую.

– Эта книжка – особенная.

– Да, книга очень хорошая, но человек, который ее написал, написал и другие книги, завтра вечером мы можем начать новую.

По щекам Даниэлы скатились две большие слезы.

– Даниэла, не глупи, – сказала я.

– Я не глупая. Эту книжку начинала читать Джанет, и вот книжка кончается. Она умерла, и…

Я крепко обняла девочку и почувствовала на своей щеке влагу от ее слез.

– Джанет бы хотела, чтобы ты дочитала эту книгу и читала другие.

– Вы ведь не уйдете?

– Нет, дорогая, не уйду. Ложись поудобнее, а я буду читать и держать тебя за руку.

Я ушла от нее через полчаса, к тому времени она спала, обняв Мистера Сэма, плюшевого мишку. Я выключила свет и вернулась в свою комнату. Мне нужно было собираться на встречу со Стивом. Но пока я одевалась, расчесывалась, брызгалась духами, все мои мысли занимал совсем не Стив. Если Макс прилетел вчера, то у него было достаточно времени, чтобы связаться со мной. Что могло его задержать?

Послышался звук подъезжающей машины. Я подбежала к окну… и разочарованно вздохнула – на террасу вошел Стив. В сумерках его светлые волосы казались почти белокурыми. Я сказала Леонии правду, Стив действительно привлекательный мужчина. Высокий, гибкий, он держался непринужденно и дружелюбно, и поэтому людям было с ним легко. Стив Паттерсон мне нравился. Он мне очень нравился, и я не хотела, чтобы тень Макса испортила наш вечер.

Когда я вышла навстречу Стиву, он восхищенно присвистнул.

– Вот это настоящее платье! Как же я этого удостоился?

– О, легко.

Он усмехнулся:

– Теперь я знаю, почему вы мне нравитесь. Потому что вы мне льстите.

Я прошла по террасе, мои каблучки звонко стучали по плитам. Занавеска на окне у Пегги быстро опустилась. Я улыбнулась. Пегги мало что пропускала. Мы быстро прошли по коридору, который вел во внутренний двор. Пустые комнаты по обеим сторонам, казалось, жили собственной жизнью и тихо что-то шептали. Я была рада, когда мы наконец вышли и я услышала нежное журчание воды в фонтане. Ночь была теплой и наполненной ароматами. Невидимая в темноте лягушка с тихим всплеском нырнула в пруд с лилиями, и в лунном свете по воде разбежались серебряные круги.

– Есть новости из полиции? – спросил Стив, открывая для меня дверцу машины.

– Никаких.

Автомобиль рванул вперед, мы выехали со двора через ворота и поехали по темному бездорожью к проселочной дороге.

– Странно, я думал, что голубой «кадиллак» с наполовину содранной краской легко заметить.

– Мне тоже так казалось. У меня есть неприятное ощущение, что они думают, будто мне это все померещилось.

– Что вы имеете в виду?

– Полагаю, они просто думают, что я не справилась с управлением на горной дороге и, чтобы оправдаться, придумала эту историю про пьяного водителя. Они даже не потрудились поговорить со мной, говорили только с Хеленой.

– А как же мои показания насчет автомобиля, который шел на большой скорости?

– Похоже, они не принимают вас в расчет, потому что думают, что у нас романтическая связь.

Он усмехнулся:

– А что, эта идея мне нравится. Но, по словам Леонии, у вас уже есть романтическая связь.

Автомобиль выехал с мыса на горную дорогу и, пройдя первый из крутых поворотов, стал набирать скорость.

– Что именно вам сказала Леония?

– Что вы помолвлены с Максом Уиндемом.

– Была помолвлена.

– Должно быть, я неправильно ее понял.

– Не думаю. Это как раз одна из тех преднамеренных ошибок, которые вполне в духе Леонии.

– Ну, такой вариант я тоже допускал. Я не настолько ненаблюдателен, чтобы не заметить обручальное кольцо. Не хочу сказать, что это бы что-то изменило.

Мы въехали в зеленый туннель, образованный деревьями, и я стала смотреть в окно. Мои мысли вернулись к Максу, и я почти забыла о существовании Стива. Некоторое время он вел машину молча, потом сказал:

– Насколько я понимаю, это было серьезно?

Я ответила просто:

– Мы знакомы всю жизнь.

Мне показалось излишним добавлять, что и любила я его всю жизнь.

– Понятно.

Судя по тону Стива, я подумала, что он действительно понимает. Впереди показались огоньки небольшого поселка, пролетели мимо и скрылись в темноте.

– А как Даниэла? Последствий не осталось?

– Никаких. – Я была благодарна, что он сменил тему. – Она даже довольна, что смогла показать свою храбрость.

– Да, она и правда храбрая. Вы уже возили ее на машине после того, как это случилось?

– Вы с Хеленой похожи! Уже на следующее утро она заставила меня повезти Даниэлу куда-нибудь в «ауди». Сказала, что это поможет нам не впадать в панику. «Фиат» уже отбуксировали обратно, и над ним колдует Марио.

– Хелена права. Вам обязательно нужно было сесть за руль сразу после происшествия, – сказал Стив. – Это изгоняет страх.

– Нет. Я не успокоюсь, пока не найдут «кадиллак» и его водителя.

– Не волнуйтесь, – мрачно сказал Стив. – Его найдут. Если не найдет полиция, то уж точно найду я.

При свете приборной панели я увидела выражение его лица, оно меня удивило. Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида, Стив улыбнулся:

– Давайте на время забудем об этом. Мы едем развлекаться, есть, пить, танцевать, вы помните?

Он прибавил скорость, и мы промчались мимо ряда домиков к ярким огням Пальмы.

На улицах было полно туристов, и когда мы ехали через мощенную булыжником центральную площадь, нам пришлось сбавить скорость до черепашьей. Деревья вокруг площади были украшены гирляндами огоньков. Мы оказались в толпе смеющихся подростков, и Стив затормозил. От нечего делать я опустила стекло и посмотрела в окно. И вдруг у меня перехватило дыхание: я прочла название площади, написанное буквами высотой в фут: «Площадь Риа».

Стив повернул голову.

– Вы в порядке?

– Да. – Я показала на вывеску и на темную громаду многоквартирного дома, возвышавшегося за ней.

– Вы видите то же, что вижу я? – спросил Стив.

В узком проходе подъезда я заметила мужчину – то, как он наклонял голову и сутулился, показалось мне знакомым. Мужчина не спеша спустился по ступенькам и вошел в круг света от фонаря. Я ахнула. Рыжеволосую голову невозможно было не узнать. Она принадлежала Йену Лиаллу.

– Какого… – прошептала я.

– Как я понимаю, он был ее бойфрендом?

– Мне об этом ничего не известно. Пегги об этом не говорила. У меня сложилось впечатление, что у Джанет не было парня.

Йен Лиалл пересек площадь и скрылся в тени деревьев.

Я поежилась.

– Он очень странный, правда. Я вам не рассказывала, что в первый день, когда я только приехала, я случайно подслушала, как он кричал на Хелену Ван де Ноде. Я слышала, как он сказал: «Она должна уехать», – и я точно знаю, он говорил обо мне.

– Кричал на нее? – недоверчиво переспросил Стив.

– Да. А миссис Ван де Ноде ответила что-то вроде «Она уже здесь», а он сказал «Чертовски верно, она здесь. Но она должна уехать».

– Неужели? – Стиву стало любопытно. – Интересно, что дает Лиаллу право отдавать приказы жене его работодателя? Он с вами говорил об этом?

– Нет, все было мило и прекрасно. Иногда он очень странно на меня смотрит, но ведет себя всегда безупречно вежливо.

– Но не с Хеленой Ван де Ноде, – задумчиво произнес Стив. – По-моему, это очень странно.

Он прибавил скорость, и мы выехали с узкой улицы на ярко освещенную набережную.

– Я же вам говорю, – повторила я, – он очень странный!

Я вернулась на виллу далеко за полночь. Сообщений для меня не было. Макс не приезжал и не звонил. Стараясь не поддаваться разочарованию, я тихо поднялась по темной лестнице и пошла по коридору к своей комнате. Он обязательно приедет завтра. Наверное, тетя Кэтрин забыла название виллы.

На следующее утро за завтраком Йен Лиалл спросил:

– Ну как, хорошо провели время вчера вечером?

– Да, спасибо.

– Я тоже, – сказала Леония, улыбаясь, как кошка, наевшаяся сливок.

– Я забыл, что ты тоже выходила. – Йен налил себе еще чашку кофе. – Где были?

– В Пальме.

– С новым бойфрендом?

Улыбка Леонии стала еще более самодовольной. Она лениво поинтересовалась:

– Откуда ты знаешь про нового бойфренда?

– Из надежного источника, от Пегги.

Леония небрежно пожала плечами.

– А ты что делал?

– Остался на вилле и играл в карты с Марио.

Я перестала намазывать масло на тост и посмотрела на Йена.

Леония засмеялась:

– Ну и глупо. Марио безбожно жульничает.

А Йен Лиалл безбожно врет, подумала я. В это время вышла Пегги с еще одним кофейником с кофе. Губы ее были поджаты, и я подумала, не подслушала ли она реплику Леонии.

– Доброе утро, Пегги, – сказала я наигранно радостным тоном.

– Доброе утро. Хорошо провели вчера вечер?

– Да, прекрасно, спасибо, Пегги.

Она составила на поднос грязную посуду.

– Рада это слышать. Пожалуйста, не волнуйтесь из-за того, что я сейчас скажу. Вчера ночью мне пришлось сидеть с Даниэлой.

– А что произошло? Она заболела?

– Не то чтобы заболела, скорее загрустила, если вы понимаете, что я имею в виду. Ей приснился страшный сон, она проснулась в слезах и стала звать вас. Я ей сказала, что вы уехали в Пальму и вернетесь очень поздно. Тогда она вообще расплакалась, стала говорить, что вы никогда не вернетесь, как Джанет. Мне было с ней очень тяжело. Мне даже пришлось позвать ее мать, и в конце концов она ее успокоила каким-то лекарством. Я его оставила на полочке в ванной. Врач выписал его Дэнни, когда после смерти Джанет ей снились кошмары. Малышка еще не до конца оправилась после того случая. Что ж, этого следовало ожидать при таких обстоятельствах…

– Тосты еще остались? – Йен необдуманно перебил Пегги на полуслове.

Она ответила резко:

– Свежие тосты всегда есть, сколько угодно, и вы прекрасно это знаете!

Она порывистым движением забрала у него тарелку и, схватив поднос, ушла.

Леония рассмеялась:

– Слава Богу, вы спасли нас от очередной напыщенной речи об этой девчонке Грей. – Она оттолкнула стул от стола и встала. – Можете передать Пегги, что я ухожу на весь день и не вернусь к ленчу.

Она удалилась, громко цокая каблучками по полу террасы. Йен Лиалл поднял брови.

– Похоже, у нее с новым бойфрендом серьезно, – сказал он с улыбкой, помешивая кофе.

– Вчера вечером вы были в Пальме, а не играли в карты с Марио, – заявила я напрямик.

– Вы ошибаетесь. – Он встретился со мной взглядом. – Вечно людям кажется, что они меня видели, хотя на самом деле это был не я. Это из-за волос. Стоит кому-то увидеть такую же рыжую шевелюру, как у меня, и все тут же думают, что это я.

– Это были вы. Я видела, как вы вышли из многоквартирного дома на площади Риа.

Он помедлил с ответом – совсем чуть-чуть, но мне этого было достаточно.

– Ошибаетесь, – повторил он. – Спросите Марио.

Я знала, что он лжет. В это время вошла Пегги со свежими тостами, и Йен сменил тему:

– Леония вам рассказала про Макса Уиндема?

– Нет. – Мне уже было безразлично, он в Пальме или нет. – А что она могла про него рассказать?

Лиалл подождал, пока Пегги выйдет из комнаты, потом произнес:

– По-видимому, он женился на какой-то французской актрисе. Вчера вечером их видели в «Эль Сид», Леония говорит, все улицы вокруг были запружены желающими получить автограф и просто доброжелателями. И было много полиции, потому что на приеме был тот русский, Качерский. Я читал в газетах, что Британия предоставила ему политическое убежище. Русским это не понравится… – Йен отложил нож. – Надеюсь, это вас не сильно расстроило? – На его лице отразилось искреннее участие.

– Конечно, нет, – сказала я. У меня так заболело в груди, что я думала, что упаду в обморок. – Меня совершенно не волнует, на ком женился Макс.

– Ну, он выбрал настоящую красотку, – радостно сообщил Йен. – Интересно, у них это надолго?

Он сунул руки в карманы джинсов и, насвистывая, удалился. Я осталась одна. Мне казалось, все вокруг меня плывет. Макс женился! И на ком, на Клодетте! Я думала, что он хочет остаться свободным и Клодетта всего лишь одна из многих. Мне никогда даже в голову не приходило, что он может на ней жениться.

Я с трудом встала и на нетвердых ногах побрела в свою комнату. Мне очень хотелось остаться в одиночестве. Женился! В этом слове слышалось нечто бесповоротное, окончательное, как похоронный звон.

Солнце светило очень ярко, и я закрыла жалюзи. Закрывая их, я увидела Хелену Ван де Ноде и Йена Лиалла. Они стояли довольно близко друг к другу и были глубоко поглощены разговором. От хорошего настроения Йена не осталось следа, он казался рассерженным. Лицо его покраснело, брови были сердито сдвинуты.

Я легла на кровать и закрыла глаза. Теперь уже точно пути назад нет. Крейлшем-Плейс больше не будет моим вторым домом. Это невозможно, когда там Макс и его жена. Слова кружились у меня в мозгу, отдаваясь эхом и эхом эха. Я отвернулась к стене, закрыла лицо руками и заплакала.

Днем, умывшись и тщательно наложив макияж, я повезла Даниэлу в Вальдемоссу. Мы прошли через поселок и спустились по крутой извилистой тропинке, которая уходила в луга и вела к ручью. Я стала распаковывать принадлежности для пикника, а Даниэла тем временем плескалась в ледяной воде, визжа от восторга.

– О-о-о, мисс Мэттьюз, вода ледяная, хотите зайти?

– Нет, Даниэла, спасибо. Иди сюда и возьми сандвич.

– Я так рада, что мы поехали. Я думала, что во второй раз будет не так интересно.

– Пожалуй, мы можем и сегодня сделать кое-что в первый раз. Хочешь побывать в пещерах?

– Правда? В настоящих пещерах? Под землей?

Я кивнула. У нее загорелись глаза.

– Ой, мисс Мэттьюз, супер! Классная идея! Я так рада, что вы приехали! А то до этого мне было не с кем поговорить, только с мисс Бланшар, а она не любит маленьких девочек.

– Даниэла, я уверена, ей нравятся маленькие девочки.

– Я ей не нравлюсь, – бодро сказала Даниэла. – Это сразу видно. Как вы думаете, мистер Лиалл тоже захочет пойти с нами в пещеры?

– Господи, нет, конечно, с какой стати?

– Ну, просто я подумала, что он тоже захочет.

– Как бы то ни было, я имела в виду, что мы пойдем в пещеры сегодня, после пикника.

– Я поняла, – сказала Даниэла, ничуть не растерявшись. – Я думала, что его можно позвать.

– Даниэла, мы не можем сейчас вернуться на виллу, у нас нет на это времени.

– А и не надо! – Даниэла рассмеялась. – Он же в деревне. В том маленьком магазине, где снаружи красно-белый навес.

– Мистер Лиалл в деревне?

– Ну да. Он, наверное, боится, что мы снова попадем в аварию.

– Тогда, пожалуй, нам лучше подойти и поговорить с ним, чтобы он не волновался.

Под полосатым навесом в ожидании посетителей пустовали три металлических столика и несколько потрепанных плетеных стульев.

– Даниэла, его здесь нет, ты, наверное, ошиблась.

– Нет!

Даниэла схватила меня за руку и уверенно потянула за собой в темный зал кафе.

При нашем появлении Йен Лиалл определенно смутился. Я даже не попыталась скрыть свой гнев.

– Если вы хотели поехать с нами, могли бы сесть в нашу машину! – сказала я.

Он улыбнулся:

– Я всего лишь хотел за вами присмотреть.

– На случай, если я съеду с обрыва?

– Не будьте такой обидчивой.

– Тогда меня действительно столкнули с дороги! Я не настолько ужасный водитель, чтобы со мной нельзя было отправить ребенка без сторожевого пса!

– Никто и не говорит, что вы плохой водитель! Вы чересчур чувствительная.

– Мне просто не нравится, когда за мной следят!

– Ради Бога! – добродушно воскликнул он. – Мне сегодня нечем заняться. Вот я и подумал просто присмотреть за вами. В конце концов, ведь «кадиллак» еще не нашли. Я не хотел, чтобы что-то испортило вашу поездку.

– Тогда вы опоздали! – сказала я грубо. – Наша поездка только что была испорчена!

Йен вспыхнул и провел рукой по волосам.

– Вы обиделись?

– Еще как! Мы собираемся осматривать пещеры Драк, и мне не нужна нянька!

Я сердито повернулась к нему спиной и зашагала через площадь к машине. Даниэла охотно поделилась своими соображениями:

– Иногда можно подумать, что мистер Лиалл вам не нравится, – сказала она. – А мне он нравится. До него у меня был другой учитель, он был француз и очень строгий. Он был недоволен, что ему пришлось уехать. Я слышала, как он говорил мамочке, что у нее нет оснований его уволить.

– Достаточно, Даниэла. Ты слишком много всего слышишь.

– Правда? Мне мистер Лиалл намного больше нравится, чем старый учитель. Они с мамочкой друзья, знаете.

– Да, – сказала я не очень уверенно. Я могла только гадать, что еще Даниэла слышала и видела. – Смотри-ка, вон там, за теми деревьями, это не козочка?

Даниэла согласилась, что это козочка, и стала рассказывать, как ей хочется иметь такую, и что у нее могла бы быть козочка, если бы она сумела убедить папу, что они не пахнут.

Я не получила от посещения пещер Драк никакого удовольствия. Все это время я думала только о Максе и его свадебном путешествии. Я уныло пыталась представить, как тетя Кэтрин смирится с тем, что ее невесткой стала такая гламурная особа, как Клодетта. И как Клодетте придется мириться с другой стороной личности Макса. С той стороной, о которой не знают репортеры светских хроник. С тем Максом, который любит бродить с увязавшимися за ним собаками, преодолевая милю за милей, играть в шахматы при свете пламени камина, подолгу сидеть с книжкой в дружеском молчании, скакать верхом по плоской равнине, окружающей Крейлшем-Плейс…

Я не могла себе представить, что Клодетта, любительница светских вечеринок, станет вместе с Максом гулять по поместью, а вокруг них будут увиваться собаки. Да и верхом на лошади я ее не представляла, если уж на то пошло. По-видимому, новая хозяйка будет не часто посещать Крейлшем-Плейс.

Когда мы вышли из пещер, небо уже розовело, тени стали длиннее. В машине Даниэла сонно свернулась калачиком.

– Это было самое-самое чудесное, что я когда-нибудь делала, – сказала она. – Это был прекрасный день, правда?

Я не ответила, просто пожала ее маленькую руку.

Когда мы вернулись, на вилле Д’Эсте был гость.

– Дэвид! – воскликнула Даниэла, как только мы вошли на террасу, и побежала к родителям, которые сидели в тени большой магнолии.

Когда крупный привлекательный африканец повернул голову и широко улыбнулся, Даниэла с разбегу бросилась к нему в объятия. Дэвид со смехом подхватил девочку на руки.

– Малышка Дэнни, как ты выросла! Ты стала почти такой же большой, как я!

– Глупости, – выдохнула Даниэла. – Никто не может быть таким большим, как ты. Ты больше всех, Дэвид.

Меня, казалось, никто не заметил. Джон Ван де Ноде был в плавках, его тело все еще блестело от воды. Хелена была в коротком махровом халате поверх купальника, ее волосы были небрежно собраны в узел на затылке.

Я повернулась, чтобы уйти в свою комнату, но миссис Ван де Ноде весело окликнула меня:

– Люси, присоединяйтесь к нам.

Я подошла к ним, и Джон Ван де Ноде встал и представил мне гостя:

– Люси, хочу познакомить вас с нашим старым другом Дэвидом Катьявиви.

Моя рука утонула в крепкой руке гиганта. Вблизи Дэвид Катьявиви казался еще выше, шире и чернее. У него была величественная голова, как у льва, сильный подбородок и большой лоб.

– Я много о вас слышал, – сказал он.

Он улыбнулся, и я вдруг поняла, что уже где-то его видела.

Хелена словно прочла мои мысли:

– Вы, наверное, видели фотографии Дэвида в газетах или его в «Новостях». Он возглавляет ОСАН, организацию, на которую я работаю.

– ОСАН?

– Организация за свободу африканских народов, – с улыбкой пояснила Хелена.

Катьявиви повернул к ней лицо.

– Надеюсь, с бумажной работой покончено? – спросил он.

– Со всем, кроме завершающей речи Джона. Она сейчас в стадии второго черновика. Хочешь посмотреть ее сейчас или после обеда?

– Думаю, лучше сейчас.

Катьявиви поставил свой стакан.

– Ну-у вот, – разочарованно протянула Даниэла. – А как же моя история? Ты мне сто лет не рассказывал историй!

– Позже, – мягко сказал африканец. – Когда ляжешь в постель, я приду и буду рассказывать тебе истории.

Глаза Даниэлы засияли.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Ее мать практично заметила:

– Дэнни, тебе пора принимать ванну.

Девочка соскользнула с колена Джона и сказала с выражением покорности судьбе:

– Я всегда принимаю ванну, каждый вечер!

– Да, Дэнни, и сегодня тоже примешь.

– Так нечестно! Когда я вырасту, я не буду принимать ванну. Вообще никогда!

Взяв меня за руку, Даниэла вприпрыжку удалилась с террасы. А переживания из-за ванны были вскоре забыты.

– Он все знает про львов и про воинов и всякие-всякие интересные вещи, и ему никогда не надоедает мне рассказывать разные истории! Хорошо бы, он остался надолго, вот тогда будет весело! – поделилась она со мной своими мыслями по поводу Дэвида.

У лестницы нас встретила Пегги.

– Хорошо провели время?

– Ой, Пегги, супер! – с энтузиазмом воскликнула Даниэла. – У нас был пикник, потом мы пошли в пещеры, они такие огроменные! В одной даже есть озеро, и мы плыли на лодке, и потом один дядя пел. Было потрясающе!

– Ну, я рада, что вы получили удовольствие, – умиротворенно сказала Пегги. – А то я уже начала волноваться, вас не было очень долго.

– Все за нас волнуются. – Девочка вздохнула с видом взрослой дамы, уставшей от жизни. – Даже мистер Лиалл приходил проследить, чтобы с нами ничего не случилось.

Пегги посмотрела на меня.

– Я думала, вы ездили вдвоем.

– Ну да. Однако по каким-то причинам, по каким, я не знаю, Йен последовал за нами аж до самой Вальдемоссы. «Присмотреть за нами» – так он выразился.

– Неужели? Странная идея! Хотя, конечно, его могла попросить об этом миссис Ван де Ноде. Я имею в виду, после автомобильной аварии.

– Возможно, но, думаю, если так, она бы мне сказала.

– У нее голова занята другим, – доверительно сообщила Пегги. – Взять хотя бы приезд мистера Катьявиви и все прочее.

– А он здесь часто бывает? – спросила я.

– О да, часто. Он руководит организацией миссис Ван де Ноде.

– Миссис Ван де Ноде так и сказала. А что это за организация?

Пегги, как мне показалось, немного смутилась.

– По правде сказать, я толком не знаю. Что-то связанное с Африкой. Миссис Ван де Ноде сама африканка, хотя, глядя на нее, этого не скажешь. Я бы скорее приняла ее за испанку. Но она выполняет много всякой работы, и к ней часто кто-нибудь приезжает на несколько дней. Не так давно у нас были два англиканских священника. Очень приятные джентльмены. Чернокожие, как вы понимаете, но приятные. – Она покосилась через плечо, проверяя, не идет ли кто, и понизила голос: – Вы не поверите, когда она вышла замуж за мистера Ван де Ноде, им пришлось уехать из Южной Африки, потому что он белый, а она цветная. По-моему, это просто позор, но вот так оно было. У них такой закон, а законы есть законы, ничего не поделаешь. Не все думают одинаково, и так будет всегда. – Она с философским видом пожала плечами. – Но они счастливы, и это главное. Хотя, конечно, мистеру Брэдли их брак усложнил жизнь. Он здесь был не так давно, очень милый молодой человек. Он заканчивал учебу в Южной Африке, когда его отец женился во второй раз. Сейчас-то он не школьник, ему двадцать два или двадцать три. Такой милый, такой вежливый молодой человек, приятнее не сыскать, мне он сразу понравился. Я сказала Марио… – В это время с террасы донесся звук отодвигаемых стульев, и Пегги спохватилась: – Ой, что же это я! Разговорилась, стою тут, а мне еще обед готовить…

Она поспешила в кухню, а я пошла наверх следом за Даниэлой. Загадка, зачем миссис Ван де Ноде нужна секретарша, разрешилась.

Когда я намыливала голову Даниэле, в ванную вплыла Леония. Я взглянула на нее с удивлением. Что, интересно, ей нужно?

– У нас гость. Или вы уже знаете?

– Знаю.

– Ну да, конечно. Его трудно не заметить.

Я закончила мыть голову Даниэле и стала вытирать ее полотенцем. Леония прислонилась к двери.

– Спаситель африканской расы. Нам предстоит длинный скучный обед. Терпеть не могу скуку.

– Я тоже, – раздался из-под полотенца тоненький голосок Даниэлы.

Зеленые глаза Леонии опасно сверкнули, но вслух она всего лишь сообщила:

– Завтра вечером будет вечеринка в честь гостя. Полагаю, вас попросят привести неотразимого мистера Паттерсона.

Слово «неотразимый» она произнесла с сарказмом, но я пропустила это мимо ушей и только спросила:

– Нас пригласят?

Леония подняла брови и насмешливо протянула:

– Ну конечно! Дорогая моя, на вилле Д‘Эсте не существует классовых различий, неужели вы этого еще не поняли?

Она ушла, оставив дверь открытой. Я закрыла дверь и стала надевать на Даниэлу ночную рубашку.

– Она часто улыбается, но не так, как другие люди улыбаются, правда? – заметила Даниэла.

– Давай-ка ложись, а то не останется времени на сказку.

– Я еще не пила лекарство и горячий шоколад.

– Даниэла, а тебе в самом деле нужно лекарство?

– Если я не выпью лекарство, мне будут сниться страшные сны, – произнесла Даниэла тоном вымогателя.

Я рассмеялась:

– Ну хорошо, ложись в постель, я принесу тебе лекарство.

– И горячий шоколад.

– Твой горячий шоколад ждет тебя возле кровати, остывает.

– Хорошо.

Даниэла шустро поскакала в спальню. Я собрала ее одежду, взяла пузырек с лекарством и пошла следом.

– Дэнни, на сегодня хватит, – сказала я, закончив читать первую главу. – Скоро к тебе придет Дэвид Катьявиви рассказывать свои истории. Будь осторожна с шоколадом, не облейся, хорошо?

– Я же не маленькая, – сказала Дэнни с нежностью. – Мне шесть лет.

Я поцеловала ее в щеку.

– Спокойной ночи, малышка. Приятных снов.

Я оставила свет включенным и тихо притворила за собой дверь. За порогом я буквально налетела на Йена Лиалла. Он придержал меня, чтобы я не упала, и спросил:

– Дэвид там?

– Нет, а что?

– Он собирался рассказать Даниэле перед сном очередную историю. Я его ищу.

Я было пошла к себе, но он шагнул в сторону и встал у меня на пути.

– Понравилась вам сегодняшняя экскурсия по пещерам?

– Да. Вы ведь не пошли за нами?

Он обезоруживающе усмехнулся с мальчишеским видом:

– Какая же вы подозрительная! Нет, я за вами не пошел, и прошу прощения, если я вас обидел. Почему-то я произвел на вас плохое впечатление. Ведь дело не только в сегодняшнем инциденте, правда? Вы с самого начала, как только приехали, отнеслись ко мне враждебно. Почему?

Я была не в настроении вести задушевные беседы с Йеном Лиаллом.

– У меня болит голова, и сейчас я мечтаю только об одном: лечь в постель. Можно вас попросить, извинитесь, пожалуйста, за меня, что я не смогу присутствовать на обеде.

– Конечно. Хотите, я принесу вам дисприн?

– У меня есть. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Уходя в свою комнату, я знала, что Йен Лиалл провожает меня взглядом, но какое у него при этом было выражение лица, я не знала, и мне было все равно. Это был очень длинный день, наверное, самый длинный в моей жизни. И я просто не могла выносить его больше ни минуты. Интуиция подсказывала мне, что за обедом Леония обязательно заговорит о женитьбе Макса, а я бы ни за что не смогла с этим справиться. Во всяком случае, не сегодня вечером. Я закрыла дверь спальни, опустила жалюзи, и комната погрузилась в благословенную темноту.

В два часа ночи я не спала и не находила себе места. Я устало надела халат и босиком подошла к открытому окну. Было слышно, как вдали у подножия утеса шепчет море, а со стороны сосен доносился тонкий писк летучей мыши. Я до сих пор не представляю, что подтолкнуло меня заглянуть к Даниэле. Как бы то ни было, вместо того чтобы вернуться в постель в слабой надежде уснуть, я тихо прошла через коридор и открыла дверь в комнату Даниэлы.

Едва шагнув в комнату, я сразу поняла, что что-то не так. Занавески были отдернуты, и Даниэла лежала в лунном свете, обнимая во сне плюшевого мишку. Я подошла к ней и потрогала ее лоб, он оказался холодным и влажным. Я встревожилась.

– Даниэла! Даниэла!

У нее даже веки не дрогнули. Я нашла выключатель, включила свет и сразу увидела пузырек с лекарством. Он стоял на тумбочке возле кровати, прилипший к книге, которую я читала. Пузырек был без пробки. И пустой. У меня екнуло сердце. Я закричала во все горло:

– Пегги, Пегги!

Я подняла Даниэлу с кровати, поставила ее вертикально и стала хлопать по щекам, лихорадочно пытаясь вспомнить, сколько же в пузырьке оставалось лекарства, в какое время она его выпила и что теперь делать. Что же делать, Господи, что делать?

Даниэла вяло зашевелилась и издала слабый звук, похожий на стон. Я подхватила ее на руки и понесла в ванную, продолжая что есть мочи звать Пегги. Где-то открывались двери, из коридора доносился топот бегущих ног, но это я сознавала лишь смутно. Голова Даниэлы лежала на моем плече и болталась из стороны в сторону. В ванную влетел Йен Лиалл, за ним по пятам – Пегги.

– Какого черта…

– Она выпила все лекарство! Пегги, принесите соль! Быстрее!

Пегги бросила лишь один взгляд на вялую Даниэлу и побежала в кухню. Йен Лиалл встал рядом со мной на колени и попытался приподнять веки Даниэлы. Я была в отчаянии.

– Надо сделать так, чтобы ее вырвало!

У Даниэлы затрепетали веки, она открыла глаза, взгляд был застывшим и ошеломленным. Тут в крошечную ванную втиснулась Пегги с пакетом соли. Йен налил воду в стакан, потом я держала Даниэлу, а он вливал ей в горло раствор соли. Она стала упираться, пыталась отвернуться, ему пришлось крепко держать ее голову, вода проливалась на ее ночную рубашку и на мои руки. Через несколько секунд я почувствовала, как ее желудок стал сокращаться, и ее вырвало. Маленькое тело Даниэлы содрогалось, по щекам текли слезы. Лицо Йена было пепельно-серым.

– Пегги, – сказал он, – сходите за ее матерью.

Пегги молча передала мне полотенце и сделала, что ей было сказано. Я сидела с Даниэлой на кафельном полу, укачивала ее и обтирала ее лицо полотенцем. Она слабыми ручонками обвивала мою шею.

– Мне не нравится, когда меня рвет.

Я мягко покачала ее.

– Дорогая, нам это тоже не нравится, но нам нужно было освободить тебя от лекарства, которое ты выпила, и если бы мы не сделали так, чтобы тебя вырвало, то тебе было бы очень-очень плохо.

Даниэла заворочалась у меня в руках.

– Я его не пила. Я не пила лекарство.

Йен попытался забрать у меня Даниэлу, но она теснее прижалась ко мне и крепче обхватила мою шею.

– Я хочу остаться с мисс Мэттьюз.

Я встала и вынесла Даниэлу из ванной в ее комнату. Пустой пузырек от лекарства стоял на прежнем месте.

– Я его не пила, честное слово, не пила.

Я поцеловала Даниэлу в лоб. Было не время устраивать перекрестный допрос.

– Дорогая, давай-ка я уложу тебя в постельку.

В коридоре послышались быстрые шаги, в комнату влетели Хелена и Джон Ван де Ноде.

– Дэнни, что случилось? Дорогая, ты в порядке?

Даниэла неуверенно улыбнулась, мать взяла ее на руки.

– Дорогая, тебе было плохо, теперь тебе лучше? Хочешь выпить воды?

Даниэла вспомнила соленую воду и содрогнулась.

– Это было ужасно.

– Попей немножко, и тебе сразу станет лучше.

Йен сполоснул стакан и до половины наполнил его водой из-под крана. Пегги тем временем принялась убирать в ванной. Йен отрывисто спросил:

– Как к ней попало лекарство?

– Я не знаю. Она не могла… – пролепетала я.

– Но она смогла! – отрезал Йен с мрачным видом.

– Что еще за лекарство? – спросил Джон Ван де Ноде.

– Лекарство, которое она принимает на ночь, чтобы лучше спать. Сегодня вечером я дала ей одну ложку, а остальное убрала. Но когда я позже вошла в спальню, пузырек стоял здесь.

– О Господи! – ахнула Хелена Ван де Ноде. – Она так много выпила…

Джон Ван де Ноде был ошеломлен. Он спросил меня:

– Но как? Люси, а вы точно не оставляли здесь лекарство?

– Нет, конечно, – ответила я. – Лекарство хранится в аптечке в ванной, туда я его и убрала.

– Даниэла не могла бы его достать.

Джон Ван де Ноде посмотрел на аптечку, которая висела в ванной на стене довольно высоко.

– Значит, как-то добралась. Если бы я проявила небрежность и оставила пузырек в спальне, я бы так вам и сказала. Честное слово, я бы сказала. Но я его не оставляла, я убрала его обратно в аптечку.

– Вы точно это помните? – спросил Джон Ван де Ноде.

– Ну разумеется.

Хелена Ван де Ноде устало сказала:

– Давайте оставим эти расспросы до утра. Я останусь здесь и буду играть с Дэнни в карты, чтобы она не заснула. Спокойной всем ночи, Йен, идите спать. И вы, Люси, тоже.

– Люси, как вы могли? – воскликнула Пегги с упреком. От переживаний ее голос дрожал. – Как вы могли?

– Пегги, но я не оставляла здесь лекарство! Я убрала его на место, в аптечку. Я знаю, что я это сделала.

Пегги отвела взгляд.

– Ох, Люси…

Похоже, она мне не верила. Она тяжелой походкой вышла из спальни в коридор. А я поплелась в свою комнату и села на кровать. У меня начиналась реакция на произошедшее, я вдруг почувствовала озноб, и меня стала колотить дрожь. Если бы я не вошла к Даниэле тогда, когда вошла… Но я же пришла, и с Даниэлой теперь все в порядке. Я закрыла глаза и попыталась уснуть.

Утром за завтраком Йен спросил:

– Вы уже видели Даниэлу?

– Я к ней заглядывала, но она еще спала.

– А разве вам не следовало ее разбудить? – небрежно поинтересовалась Леония.

– Она спала совершенно нормальным сном. И поскольку за ночь она вымоталась, я не стала ее беспокоить.

Леония вдруг продемонстрировала нетипичное для нее великодушие.

– На вашем месте я бы не слишком себя винила, – сказала она. – Вы же не могли знать, что глупый ребенок выпьет лекарство. В конце концов, оставлять бутылочку с лекарством на столике возле кровати вполне обычное дело.

Меня это разозлило.

– Даниэла не глупый ребенок. И я не оставляла лекарство на столике возле кровати.

– Правда? – Леония подняла брови, и на ее губах заиграла ехидная полуулыбка. – Как странно…

– Ничего странного, это просто правда.

– Но тогда как она достала лекарство?

– Не знаю. Но когда Даниэла проснется, она, без сомнения, нам расскажет. Передайте мне, пожалуйста, тост.

Йен пристально посмотрел на меня.

– Вы уверены, что вам не изменяет память? – спросил он. – У вас же болела голова вчера вечером.

Тут я не выдержала и взорвалась:

– Я и не ожидаю, что вы поверите всему, что я говорю! Я прекрасно знаю, что вы не хотели, чтобы я приезжала, а теперь делаете все, чтобы выставить меня небрежной и некомпетентной. Но я не такая. Вы ведь уверены, что в аварии на горной дороге виновата я? Но это не так! И прошлой ночью моей вины в том, что случилось, не было! Я очень хорошо отношусь к Даниэле, мне нравится о ней заботиться, и я намерена оставаться здесь и продолжать это делать! – Я резко встала и вышла из комнаты. Йен ошеломленно смотрел мне вслед.

Когда я вошла в комнату Даниэлы, она уже встала и одевалась. Увидев меня, она сонно улыбнулась.

– Даниэла, ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, спасибо. Я правда играла с мамой в карты посреди ночи?

– Правда.

– Прямо среди ночи?

– Да.

– Ничего себе! Как вы думаете, мама согласится со мной и этой ночью поиграть?

– Не думаю. Прошлой ночью вы играли в карты потому, что ты плохо себя чувствовала.

– Это было противно. Когда меня тошнит, я всегда плачу.

Я взяла в руки пустой пузырек от лекарства.

– Даниэла, как ты достала его из аптечки?

Она посмотрела на меня с озадаченным видом.

– Я его не доставала.

– Но ты ведь выпила лекарство? – мягко спросила я.

Даниэла замотала головой:

– Нет, я пила только горячий шоколад, больше ничего.

– Даниэла, прошлой ночью тебе было плохо, потому что ты выпила все свое лекарство. Смотри, в бутылочке ничего не осталось.

Широко открытые серо-зеленые глаза смотрели невинно.

– Я не брала, честно, не брала.

– Даниэла, очень важно, чтобы ты сказала правду. Если ты это сделала, я не буду на тебя сердиться, но я очень рассержусь, если ты меня обманешь. Скажи, как ты смогла достать бутылочку из аптечки?

– Я не доставала!

– Но ты же его выпила?

– Нет, честно, я его не пила. Я говорю правду, честно-честно. – По щекам Даниэлы потекли слезы.

Я обняла ее за плечи.

– Не плачь, Даниэла, не из-за чего плакать. Давай-ка пойдем завтракать. Пегги сделала тебе яичницу-болтунью.

Девочка вложила свою ладошку в мою руку.

– Вы ведь мне верите? Я бы не стала вас обманывать, честное слово.

Я пожала ее ладонь.

– А если ты вспомнишь, как пила лекарство или как ты его достала, то расскажешь мне?

– Обязательно расскажу. Вы на меня не сердитесь?

– Глупышка, конечно, не сержусь. Я только хочу, чтобы ты все вспомнила.

– Я не помню! Я даже не помню, чтобы мне это снилось!

Когда Даниэлу стал расспрашивать отец, она так же упорно стояла на своем. Джон со вздохом отпустил дочь и обратился ко мне:

– Прошлая ночь ее напугала, она даже не признается, что выпила лекарство, тем более не скажет, как до него добралась. Думаю, нужно считать этот вопрос закрытым и впредь следить, чтобы аптечка была всегда заперта.

Чувствуя себя несчастной и жалкой, я поплелась на пляж. Единственным человеком, с которым я бы сейчас могла почувствовать себя лучше, был Стив с его здравым смыслом и оптимизмом, но до встречи с ним оставалось еще часов десять.

Песок раскалился на солнце. Я быстро переоделась в купальник и с удовольствием вошла в прохладную воду. В центре бухты в гордом одиночестве возвышалась над водой яхта, ее ослепительно белый корпус отражался в прозрачной воде. Я поплыла к ней. Легчайший бриз доносил терпкий аромат лимона и сладковатый запах сосен. Я перевернулась на спину и просто расслабилась… Когда я повернула к берегу, то увидела, что на песке сидит Йен Лиалл в джинсах и футболке.

– Хорошо поплавали? – спросил он.

– Да.

Чувствуя его взгляд на своем теле, я накинула на плечи пляжное полотенце и завернулась в него. Йен Лиалл встал.

– Сегодня утром я не хотел вас обидеть.

Я ничего не сказала, просто подняла с песка свою одежду и направилась к тропинке. Йен последовал за мной.

– Я просто задал вам искренний вопрос. Не всегда бывает легко вспомнить, как делал что-то, что ты делаешь всегда, по привычке. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Да, понимаю, – кивнула я. – Вы хотите спросить, оставляла ли я этот чертов пузырек на столике возле кровати. Так вот, мой ответ «нет»!

Пока мы поднимались по крутым ступеням, которые зигзагом поднимались вверх по обрыву там, где сосны росли гуще всего, ненадолго установилось молчание. Потом Йен Лиалл спросил:

– Что вы имели в виду, когда сказали, что я не хотел, чтобы вы сюда приезжали?

Не могла же я признаться, что подслушивала, пусть даже не нарочно, поэтому я сказала:

– Вы ясно дали это понять с самого начала.

– Неужели? – Он казался озадаченным. – Я думал, что веду себя дружелюбно.

– Вы постоянно за мной наблюдаете. Я же все вижу.

– Вы мне нравитесь.

– У вас довольно странный способ это показать.

Мы обогнули куртину, благоухающую жасмином.

– Тогда, может быть, вот этот способ будет лучше.

Я еще не успела понять, что он собирается сделать, как он повернул меня лицом к себе и поцеловал. На мою голову и плечи посыпались белые лепестки жасмина. В первые мгновения я была слишком удивлена, чтобы как-то отреагировать, но потом с негодованием оттолкнула его.

– Если я хочу, чтобы меня поцеловали, я каким-нибудь образом даю это понять.

Он усмехнулся. Солнечный свет блестел в его рыжих волосах.

– Ну так, пожалуйста, дайте мне это понять. Вас целовать очень приятно!

На секунду у меня возникло искушение дать ему пощечину, но потом я повернулась и сердито зашагала дальше. Я шла быстро, резко раздвигая ветки роз и терновника, так что они пружинисто отскакивали позади меня и ударяли его. Он легко догнал меня и сообщил как ни в чем не бывало:

– Хелена попросила напомнить вам о вечеринке сегодня вечером. Из-за ночного происшествия у нее совсем вылетело это из головы, и она не помнит, говорила вам о нем или нет.

– Мне сказала Леония вчера вечером.

– Когда? Вы же не были на обеде.

– Она заходила в ванную, когда я купала Даниэлу.

– Неужели? И что она сказала?

– Что будет вечеринка и что, вероятнее всего, меня попросят привести Стива.

– И вы его приведете?

– Если меня пригласят.

– Конечно, пригласят, а чем, по-вашему, я сейчас занимаюсь?

– Я думала, это вечеринка семейства Ван де Ноде, – заметила я ледяным тоном.

Он засмеялся:

– Мы тут все одна большая семья, разве вы еще не заметили?

– Да. – Мы преодолели последний поворот на самом верху обрыва и ступили в пятнистую тень террасы. – Леония мне так и сказала.

– Я был бы рад, если бы вы не приглашали Стива. Из личных соображений.

У бассейна сидели Джон Ван де Ноде и Дэвид Катьявиви, они были глубоко увлечены разговором. Игнорируя Йена и крепко держа пляжное полотенце, в которое я завернулась, я быстро прошла мимо них в дом. Йен остался стоять в тени сосен. Когда я посмотрела из окна спальни, он все еще там стоял, курил сигарету и задумчиво смотрел на море.

В дверь тихо постучали. Я открыла и увидела Хелену Ван де Ноде. Ничто в ней не напоминало о тревогах прошедшей ночи. Она вошла в комнату.

– Люси, Даниэла чувствует себя прекрасно. Я ее освободила от утренних уроков, но днем можете ее куда-нибудь свозить.

Она не спеша подошла к окну и улыбнулась, я не поняла, кому она улыбается, мужу или Йену Лиаллу. Потом она снова повернулась ко мне.

– Я вас уже спрашивала насчет сегодняшней вечеринки?

– Нет, но мне о ней сказали Леония и Йен.

– Вечеринка будет не очень большая, я подумала, что было бы неплохо ее устроить, пока здесь Дэвид и до отъезда Джона.

– Я не знала, что мистер Ван де Ноде уезжает, – удивилась я.

Хелена Ван де Ноде присела на край моей кровати и обхватила руками колени.

– Люси, это кульминационный момент, результат нескольких лет работы. Джон возвращается в Африку и в политику.

– В Африку? – удивленно спросила я.

На вилле эту ситуацию никогда не обсуждали, но я достаточно много узнала от дяди Алистэра, чтобы понимать, что в Южной Африке карьера Джона Ван де Ноде закончена.

– Он возвращается в Овамбию, – сказала Хелена, ее глаза сияли. – Это моя родина. Мы многие годы боролись за самоуправление, но всегда был аргумент против, что мы не готовы, что у нас нет достойного лидера, которого принимали бы и белые, и черные. Если премьером станет Джон, эта отговорка уже не сработает. На Западе его знают и доверяют ему. Работая в Южной Африке, он давно показал себя талантливым политиком. Народ Овамбии его знает и доверяет ему. Так что это идеальное решение! На следующей неделе в Лусаке состоится саммит, на котором будут голосовать и другие африканские страны. Решение обязательно будет положительным. Иначе Овамбией будут и дальше управлять только белые, а этого никто не хочет, так как в конце концов это приведет к большому кровопролитию. Америка и Англия стремятся к мирному решению, и таким образом они его получат. – Она встала и нетерпеливо прошлась по комнате. – Мы так долго над этим работали, что мне даже не верится, что результат почти у нас в руках. – Она повернулась и посмотрела на меня. – Вы ведь с нами поедете?

Я опешила.

– В Овамбию?

– Да. Там прекрасно. В мире нет другого такого места, как Африка.

Я опрометчиво согласилась:

– Да, конечно.

В конце концов, любое место лучше, чем Крейлшем-Плейс.

– Отлично! А сегодня вечером вы приведете Стива?

– Хорошо.

– Ну вот и прекрасно! Леония приведет своего нового бойфренда. – И Хелена Ван де Ноде пророчески объявила: – У меня такое чувство, что сегодняшний прием будет запоминающимся.

После ленча я повезла Даниэлу в Порт-Сольер. Я рассудила, что на оживленном приморском курорте найдется чем ее развлечь. Даниэла шла по стене гавани, держа в одной руке фруктовый лед, а другой для равновесия держась за мое плечо.

– Помните прошлую ночь? Когда я заболела?

– Да.

Я надеялась, что Даниэла сделает признание.

– Когда я рассказала Дэвиду про дурацкое лекарство, он сказал, что, когда я засыпала, его там не было.

Я совсем забыла, что Дэвид Катьявиви обещал рассказать Даниэле на ночь какую-нибудь историю.

– Он к тебе приходил вчера ночью?

Даниэла кивнула.

– Он всегда приходит рассказывать мне разные истории, когда гостит у нас. Они у него очень интересные. Он их не по книжке читает, а просто рассказывает.

– Тогда, наверное, ты взяла бутылочку из шкафчика в ванной после того, как Дэвид пожелал тебе спокойной ночи и ушел?

– Нет, я не брала. Я уснула, когда Дэвид еще сидел со мной. Я так странно себя чувствовала, у меня голова была точно каменная – тяжелая-тяжелая. Я заснула, когда он еще был у меня. Можете спросить Дэвида.

– Обязательно спрошу.

У меня не было возможности поговорить с Дэвидом до тех пор, пока Даниэла не легла. К тому времени прием практически уже начался. Дэвид развешивал гирлянду лампочек между соснами, скрывавшими очаг для барбекю, который соорудил Марио.

– Добрый вечер, – сказала я. – Не могли бы вы уделить мне немного времени, я хотела с вами кое о чем поговорить.

Дэвид улыбнулся.

– О чем вы хотите поговорить? Об Овамбии?

За то недолгое время, что он провел на вилле, он ни о чем другом почти не говорил.

– Нет, это касается Даниэлы.

– О Даниэле?

Он протянул между ветвями последнюю нитку гирлянды и окинул взглядом свою работу.

– Так что насчет Даниэлы?

– Вы же знаете, что случилось вчера ночью? О происшествии с лекарством.

Дэвид кивнул:

– Мне обо всем утром рассказал Джон.

– Я ушла от Даниэлы около семи вечера. У меня очень сильно болела голова, и я сразу пошла к себе спать. Перед тем как уйти, я дала ей чайную ложку ее лекарства и поставила на тумбочку горячий шоколад. А лекарство убрала обратно в аптечку. Она не запирается, но шкафчик висит высоко, так что Даниэла вряд ли бы до него достала. Да и там не было ничего интересного, только это лекарство, пластыри и мазь. Когда я заглянула в комнату Даниэлы около двух часов ночи, бутылочка от лекарства стояла на столике возле ее кровати. Причем бутылочка была пуста. Возможно, Даниэла добралась до аптечки, встав на стул, но все стулья стояли на своих местах и…

– И что? – подсказал Дэвид.

– Даниэла отрицает, что взяла лекарство. Она говорит, что после того, как я ушла, к ней приходили вы, чтобы рассказать историю на ночь. Она правда уснула, когда вы еще были у нее?

– Да, – кивнул Дэвид. – Она очень устала, глаза у нее буквально слипались.

– А на столике возле кровати что-нибудь было в тот момент?

– Только книга.

– И все?

– Все.

– Спасибо.

У меня вдруг пересохло во рту. Когда я рассказала все это Стиву, он не придал этому никакого значения.

– Хватит беспокоиться. Совершенно ясно, что произошло. Она проснулась, встала, болталась без дела и выпила лекарство, но когда увидела, как серьезно к этому отнеслись взрослые, решила, что безопаснее будет помалкивать. Хоть убей, не понимаю, зачем делать лекарства для детей со вкусом малины или еще чем-то подобным. Я уверен, если бы ты к ней не заглянула, последствия могли бы быть очень серьезными.

– Она меня до смерти напугала.

Стив сжал мое плечо.

– Забудь об этом. Похоже, супруги Ван де Ноде так и сделали. Кстати, по какому случаю сегодня вечеринка?

– Без особого повода. Хелена подумала, что было бы неплохо устроить вечеринку, пока здесь гостит Дэвид Катьявиви, а Джон еще не уехал в Лусаку.

– Что представляет собой Катьявиви?

– Он очень приятный человек. Даниэла его обожает.

– Это не он в гуще движения за свободу Овамбии?

– Они все там. Хелена Ван де Ноде сама из Овамбии, она надеется, что Джон станет следующим премьер-министром.

– Кем-кем следующим? – со смехом переспросил Стив.

– Премьером. Страна вот-вот должна получить независимость.

– Я думаю, она слишком оптимистична, – заметил Стив с иронией. – Не могу себе представить, что африканская нация примет в качестве премьер-министра белого из Южной Африки, а ты можешь?

Я рассмеялась.

– Звучит и правда немного фантастически, но, по-видимому, в Овамбии его знают и доверяют ему, а из-за его политического положения в прошлые годы его знают и на Западе. Хелена говорит, что это идеальное решение.

Стив покачал головой.

– ООН уже несколько лет назад учредила совет по управлению Овамбией, эта система работает, и нет нужды ее менять.

– Дэвид Катьявиви и Джон Ван де Ноде так не думают…

Гости уже начали съезжаться. Дэвид Катьявиви о чем-то серьезно беседовал с Джоном, Хеленой и Йеном Лиаллом. В своем алом одеянии он выглядел очень импозантно. Когда мы вошли в комнату, Йен повернулся в нашу сторону и окинул меня откровенно оценивающим взглядом. Я повернулась к нему спиной и сказала Стиву:

– Можно мне перно с большим количеством льда?

Мимо нас к бару прошла компания из четырех человек, которых я никогда раньше не видела.

– Где Леония со своим новым бойфрендом? – спросил Стив.

– Не знаю, я ее после завтрака не видела. Но когда она появится, мы ее обязательно заметим. Зная Леонию, можно не сомневаться, что ее появление будет эффектным.

– Мне показалось, или я в самом деле слышу в твоем голосе язвительность? – Стив усмехнулся. – Пошли, давай возьмем напитки и найдем тихое местечко.

Стив взял меня за руку и, лавируя между группками гостей, вывел на террасу. Мы прошли мимо бассейна к лесу и тропинке, ведущей к обрыву. За деревьями музыка была слышна глуше, мы медленно побрели к морю. Я почувствовала, как Стив сжимает мою руку крепче.

– Люси, я скоро уеду с Майорки.

– Жаль.

Я знала, что мои слова прозвучали неловко, потому что Стив хотел бы, чтобы я сказала больше. В лесу было тихо и безветренно, лунный свет просачивался между ветвями струйками серебра. Стив повернул меня к себе лицом.

– И это все? Никаких возражений? И ты не просишь меня остаться?

– Стив, конечно, я бы хотела, чтобы ты остался.

– Но это не вопрос жизни и смерти?

Я мягко сказала:

– Стив, я в тебя не влюблена.

В темноте я не могла видеть выражение его лица. Несколько секунд он молчал, а потом вдруг обнял меня и стал страстно целовать. На какую-то секунду я почувствовала, что слабею, его поцелуи будили во мне желание, и он мне нравился. Очень нравился. Но он не был Максом, а чувство, которое я испытывала, не было любовью.

Я мягко отстранилась от него.

– Стив, для меня это слишком рано. Должно пройти много времени, прежде чем я смогу снова завязать серьезные отношения с кем-то другим.

– Не в моих привычках влюбляться в девушек, которых я вожу по ресторанам. И теперь, когда я все-таки влюбился, я буду очень настойчив. Люси, я люблю тебя и хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, когда я уеду с Майорки.

– Присоединилась… где?

Он пожал плечами:

– Я пока сам не знаю. Ты можешь сама выбрать место. В отличие от большинства здесь присутствующих, я ничем не связан. Я, что называется, финансово независим. И я привык получать то, что хочу. А сейчас я хочу тебя. Думаю, через какое-то время я смогу сделать так, что ты передумаешь.

Он привлек меня ближе, обнял за талию, и мы молча пошли обратно, туда где звучали музыка и смех и сияли огни вечеринки.

Как только мы вышли на свет из темного туннеля, образованного деревьями, мой взгляд наткнулся на взгляд Йена Лиалла. Выражение его глаз было не из приятных. Он снова быстро отвел взгляд и продолжил разливать напитки. Я злилась на себя за собственную реакцию. Если я хочу гулять в темноте по лесу со Стивом Паттерсоном, это мое личное дело, и больше ничье.

Хелена Ван де Ноде танцевала с мужчиной изысканного вида с пышной белой бородой. Ее волосы были уложены в гладкий узел на затылке. Леонии нигде не было видно.

– Интересно, где она? – сказала я Стиву. – Вчера, когда мы с ней разговаривали, мне показалось, что она ждет этого вечера с нетерпением.

– А я думал, Леония слишком пресыщена, чтобы показать интерес к чему бы то ни было.

– Она же собирается привести нового бойфренда! Должно быть, он достоин того, чтобы им похвастаться.

Мы прошли между танцующими парами и направились к буфету.

– Ты видишь Катьявиви? – спросил Стив. – Мне надо перекинуться с ним парой слов.

– Нет, не вижу.

Стив положил на мою тарелку целую гору волованов, маленьких пирожков с курятиной и ракушек, фаршированных лобстерами и крабами.

– Это слишком много! – запротестовала я.

Он протянул мне бокал шампанского:

– Давай найдем тихий уголок и сядем.

В это время раздался новый всплеск приветственных возгласов, по толпе гостей пробежал ропот радостного возбуждения, и всеобщее внимание обратилось к новым гостям. Прямо передо мной стояла крупная дама в лиловом бархатном платье и меховом палантине, поэтому я не видела, кто прибыл.

– Стив, кто там?

Он усмехнулся:

– Леония появилась эффектно, как ты и предсказывала.

Поверх мехового палантина на плечах дамы я мельком увидела Леонию. С волосами, блестящими, как полированное золото, в летящем шифоновом платье пастельного цвета она выглядела невероятно красивой и хрупкой.

– Да уж, она определенно произвела фурор, – сказала я.

– Не сама по себе, она привела каких-то гостей.

Полная дама передо мной немного подвинулась, и я поняла, почему Леония с таким нетерпением ждала сегодняшнего приема. Теперь мне было очень хорошо все видно сквозь редкую толпу гостей. Леония представляла Джону Ван де Ноде свою гостью, и это к ней было приковано всеобщее внимание. Высокая, стройная, она была в черном платье безукоризненного покроя, и ее единственным украшением было кольцо на левой руке с огромным сверкающим бриллиантом. Иссиня-черные волосы гостьи мягко ниспадали на плечи. Она улыбнулась Джону Ван де Ноде, и свет выхватил ее точеные высокие скулы и совершенные очертания губ.

У меня пересохло во рту, в висках застучала кровь. Гостья отвела взгляд от лица Джона Ван де Ноде и стала осматривать зал. Я быстро отвернулась, но недостаточно быстро. Она меня узнала, и ее улыбка стала еще шире. Я видела, как она быстро сказала что-то Джону Ван де Ноде и направилась в мою сторону, протягивая руки.

– Люси, какой приятный сюрприз! – произнесла она чуть хрипловатым голосом. – Я и не знала, что вы на Майорке!

Я каким-то чудом сумела улыбнуться.

– Стив, позвольте вас представить. Стив Паттерсон. Клодетта Клостре.

Это было самое большее, что я сумела произнести, мое горло так сжалось, что я едва могла говорить.

Клодетта пожала Стиву руку и откинула за спину черные волосы.

– Почему вы никому не сказали, где вы? Макс с ума сходил от беспокойства!

– Ему незачем было… – Мне показалось, что мой голос доносится откуда-то очень издалека.

– Мы посылали вам приглашение на свадьбу, но оно вернулось обратно с пометкой, что адресат отсутствует. Даже мать Макса не говорила, где вы, хотя я уверена, что она знала!

Я увидела в дверях полную фигуру и лысеющую голову Федора Качерского. Он с кем-то разговаривал, мне не было видно с кем, но я не сомневалась, что с Максом. Я в панике пробормотала:

– Прошу меня извинить, я на минутку…

Я оттолкнула руку Стива и стала пробираться между группами веселящихся гостей к террасе. Задевая танцующие пары, я спешила через всю виллу, чтобы скрыться в темноте, на тропинке, ведущей к обрыву. Потом я увидела там, в темноте, Йена Лиалла, он стоял ко мне спиной и курил сигарету. Я остановилась, пытаясь перевести дух, мое сердце бешено колотилось. Я поняла, что стою перед кабинетом Хелены Ван де Ноде. Я схватилась за ручку застекленной двери, толкнула и вошла в темную комнату. За закрытыми дверями музыка была слышна приглушенно, а смех еще глуше. Тяжело дыша, я обхватила себя руками.

Боже праведный, это ж надо додуматься, послать мне приглашение на свадьбу! Меня захлестнул гнев, а не горе. Клодетту я не винила, ведь я сама разорвала помолвку, и она не обязана была знать, что я все еще люблю Макса. Но Макс-то знал. Он знал о моих чувствах. Макс всегда о них знал. И ему хватило наглости прислать мне приглашение на его свадьбу с другой женщиной!

Я схватила подушку и швырнула ее в противоположную стену.

– Черт! – сказала я вслух. – Черт! Черт! Черт!

В темноте за моей спиной раздался голос:

– Привет, малыш. Устраиваешь истерику?

Я резко повернулась, слово застряло у меня в горле.

– Макс!

– Да, – спокойно подтвердил он. – К чему эта игра в прятки?

– Не знаю, о чем ты говоришь.

– Да ладно, малыш, что же ты бросилась наутек, как только меня увидела?

– Я тебя не видела.

И это была чистая правда. Я обошла вокруг стула с бархатной обивкой и для поддержки взялась за спинку. Макс вздохнул и прислонился к окну. На фоне лунного света его фигура вырисовывалась темным силуэтом.

– Я хочу знать одно, только одно, Люси. Почему?

– Мне казалось, что причина очевидна.

– Для меня – нет.

– Тогда, значит, ты еще глупее, чем я думала! – безжалостно сказала я.

Когда он снова заговорил, в его голосе появились нотки, которых я никогда раньше не слышала.

– Думаю, я заслуживаю объяснения.

– Наша помолвка была расторгнута, мне нужна была работа, и мне ее предложила Хелена Ван де Ноде. Вот так все просто.

– И ты уехала, не сообщив мне, где тебя искать.

– А зачем тебе меня искать. Где я – тебя больше не должно касаться. Я теперь живу своей собственной жизнью.

– А мужчина, с которым ты была, когда я вошел, он часть твоей новой жизни?

– Да. – Мои ногти впились в мягкий бархат. – И он будет недоумевать, куда я подевалась.

Макс взорвался:

– Он будет недоумевать, куда ты подевалась! Я целых два месяца гадал, куда ты пропала! Ты знаешь, что Клодетта хотела, чтобы ты была ее подружкой невесты?

– Что? Подружкой невесты? – прошипела я.

– А что в этом плохого?

– Ну, знаешь, если ты сам этого не понимаешь, я не могу тебе объяснить!

– Черт возьми, я не понимаю, почему вы с Клодеттой не можете быть подругами! – От досады Макс сорвался на крик. – С этого дня живи как знаешь. Я буду держаться от тебя подальше, если ты именно этого хочешь. Но когда меня бросают ради другого мужчины, я хочу узнавать об этом из первых рук!

– Когда тебя… – Я задыхалась от гнева, мне даже стало трудно говорить. – Это ты изменял мне с Клодеттой! И что мне оставалось делать? Сидеть дома и читать хорошие книжки?

Самообладание покинуло Макса, он стремительно бросился ко мне и крепко схватил за запястье.

– Я тебе однажды уже все объяснял!

– И я оказалась такой дурой, что поверила!

Макс процедил сквозь зубы:

– Малыш, я никогда тебя пальцем не трогал, но, видит Бог, сейчас я к этому близок!

Перегнув через колено, Макс принялся меня шлепать. Я брыкалась и отбивалась с такой яростью, что даже не заметила, как в комнату вошел Стив, тут же набросился на Макса и прижал его к стене. Макс с силой отвел от себя руки Стива и сказал:

– Если тебе нужна моя кузина, она вся в твоем распоряжении!

– Что случилось, черт возьми? – спросил Стив, когда Макс покинул комнату. – Почему он вышел из себя?

Я истерически рассмеялась.

– Они хотели, чтобы я была подружкой невесты!

Стив выругался и вытер мое лицо своим носовым платком.

– Ну что, теперь тебе лучше?

– Да, – соврала я. – Я в порядке.

Он крепко обнял меня за плечи, и мы пошли обратно на террасу.

– Мне нужно поговорить с Катьявиви. Расспросить его про Овамбию, – сказал Стив.

Мы присоединились к кружку, образовавшемуся вокруг Дэвида Катьявиви. Стив принес мне бренди, что пришлось очень кстати. Я видела, как в другой части комнаты Макс ищет Клодетту. Она стояла с Федором Качерским и смеялась над чем-то, что он ей говорил, лицо русского выражало восторженное поклонение. Когда подошел Макс, она повернулась в его сторону, положила руку на его локоть и наклонилась к нему. Он что-то прошептал ей, и на ее лицо набежала тень, она выразительно пожала худенькими плечами. Потом к ним присоединилась Леония. Макс теперь улыбался, и только побелевшая кожа вокруг рта напоминала о его недавней вспышке ярости. Федор что-то сказал Максу и повел Клодетту на террасу, где под гирляндами лампочек танцевали пары. Мне показалось, что Леония придвинулась к Максу ближе, казалось, облачко ее светлых волос коснулось его плеча, зеленые глаза смотрели на него с улыбкой. Макс наклонил голову, что-то сказал Леонии, и до меня донесся ее звонкий смех.

К нам подошли Хелена Ван де Ноде и дама в лиловом, которая все еще куталась в палантин.

– Люси, кажется, я не представила вас леди Бингхэм?

Леди Бингхэм пожала мне руку и спросила:

– Говорят, вы родственница этого гонщика?

– Мы кузены, – коротко ответила я.

Леди Бингхэм покосилась на Макса.

– А где невеста?

– Танцует.

Я с радостью отметила, что мой голос звучит нормально.

– Хм. Хорошенькая девушка. Но не думаю, что умная. Она ведь иностранка?

– Француженка.

– Что ж, это долго не продлится. С таким-то мужем. Они несовместимы, это сразу видно.

Стив предложил мне путь к бегству:

– Хочешь потанцевать?

Я согласилась и с нетерпением взяла его за руку. Пока мы отходили от леди Бингхэм, я слышала, как она бестактно сказала:

– Славная девушка. Напоминает мне другую, которая у вас была… Джанис… Джанет?

Мимо нас прошли в танце Качерский и Клодетта, она была значительно выше его.

Почувствовав мое напряжение, Стив попытался его разрядить:

– Славный коротышка.

Когда мимо нас проплыли в танце Макс и Клодетта, я похолодела, они прошли так близко, что я ощутила аромат ее духов. Она обнимала Макса за шею, и они смеялись. Стив понял все без слов. Он повел меня обратно к буфету за угощением. В открытые окна было хорошо видно террасу. Макс уже танцевал с другой партнершей, на этот раз – с Леонией. Она запустила свои пальцы с красными ногтями в его волосы. Я подумала, не возражает ли против этого Клодетта.

– Пожалуй, я пойду спать, – сказала я Стиву.

Он наклонил голову и поцеловал меня нежным, полным любви поцелуем.

– Спокойной ночи, Люси, приятных снов.

Поверх его плеча я встретилась взглядом с Максом. Челюсти его были крепко сжаты, на щеке дергался мускул, лицо застыло от сдерживаемого гнева.

Я еще раз позволила Стиву меня поцеловать.

Я спустилась на завтрак пораньше, рассчитывая таким образом избежать встречи с Леонией. На террасе сидела Хелена Ван де Ноде со стопкой писем в руке. Когда я вошла в столовую, она присоединилась ко мне и налила себе кофе.

– Люси, я сожалею, что вчера вечером так получилось.

Я стала намазывать тост маслом.

– Вы имеете в виду друзей Леонии?

– Если бы я знала, кого она приведет, я бы с ней об этом поговорила. Полагаю, вы не знали?

– Нет. Это был один из лучших сюрпризов Леонии.

Хелена Ван де Ноде осторожно заметила:

– Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что Макс вчера вечером был очень рассержен.

– Да, был. Он был в ярости. Очевидно, потому что хотел, чтобы я была подружкой невесты, а я повела себя очень невоспитанно, уехав и не оставив своего адреса.

– Вы уверены, что причина именно в этом? – с сомнением спросила Хелена.

– О да. Макс никогда не был самым рассудительным из мужчин.

– Даже если так, мне показалось, что дело зашло слишком далеко…

– Да, – коротко ответила я.

Хелена нахмурилась.

– А не может ли быть, что он просто ведет себя как собака на сене?

– Что вы имеете в виду?

– Вы не нужны ему самому, но он не хочет, чтобы вы достались кому-то другому. Большую часть вечера он смотрел на Стива очень свирепо.

– Даже Макс не может быть таким мелочным. В любом случае это не имеет значения. Меня совершенно не интересуют его мотивы. Дела Макса меня больше не касаются.

– Ну, если вы так говорите… – Мне показалось, что Хелена Ван де Ноде не очень мне поверила. Она закурила сигарету. – Постарайтесь не реагировать на провокации Леонии. Она того не стоит.

– Ну нет, я не доставлю ей такого удовольствия, – искренне сказала я.

Хелена усмехнулась:

– Враждебности я тоже не хочу, я люблю, когда в доме мир. – Она посмотрела на часы. – Ого, неужели уже так поздно? Мне нужно идти, завтра в середине дня Джон с Дэвидом улетают в Лондон.

– А я думала, они полетят в Лусаку.

– Не раньше конца недели. Сначала им нужно встретиться в Лондоне с другими членами комитета поддержки.

Хелена торопливо вышла из комнаты, и мне было слышно, как она поднимается по лестнице через две ступеньки. В дверь заглянула Пегги. Увидев меня, она радостно сказала:

– Надо же, какая вы ранняя пташка, а ведь вчера легли поздно!

– Я не одна такая, миссис Ван де Ноде тоже уже встала.

– Ну, это меня не удивляет. Она обычно встает очень рано, в семь часов. – Пегги замялась, но потом, видно, любопытство взяло в ней верх. – Это был тот самый молодой человек, с которым вы были помолвлены? Я имею в виду того, который пришел с французской актрисой.

– Да, это он, – сухо сказала я.

– Ну и ну, а он симпатичный. Я сказала Марио: «Представь себе, наша Люси была помолвлена с таким красавчиком». Вчера на него многие заглядывались. Например, Леония…

– Леония его и привела.

– Неужели? – с любопытством спросила Пегги. – Кто бы мог подумать. Давно она с ним знакома?

– Похоже, что так.

Пегги некоторое время поразмышляла над этим, потом заметила:

– Я уверена, для вас же лучше, что вы расстались. Он настоящий бабник, я так и сказала Марио. Красавчик есть красавчик, они все такие. Кто вам нужен, так это хороший, надежный молодой человек. Кто-нибудь вроде мистера Паттерсона.

В это время послышалась знакомая поступь Йена Лиалла, шаги приближались. Я быстро встала и поспешно удрала через застекленные двери. В такую рань я была еще не готова встретиться с Йеном Лиаллом.

Под соснами стоял Дэвид Катьявиви, одетый в строгий европейский костюм, и смотрел на море. Я сочувствовала его идеям освобождения родной страны, но семь тридцать утра слишком ранний час, чтобы обсуждать будущее Овамбии. Поэтому я, ступая на цыпочках, трусливо скрылась за домом. Мне не хотелось ничьего общества, ничьих любопытных глаз. В это утро я хотела побыть одна.

Солнце уже пригревало, на небе не было ни облачка. Десять минут энергичной ходьбы – и я оказалась в блаженном одиночестве. Я пересекла плато и стала взбираться по каменистому склону холма по другую сторону горной дороги. Я не раз видела Макса рассерженным, но он никогда не злился на меня и никогда не был в таком состоянии, как вчера. Неприкрытая ярость в его глазах, когда он посмотрел в мою сторону и увидел меня в объятиях Стива, была даже хуже, чем его вспышка гнева в кабинете. Но с какой стати ему так на меня злиться? У него есть Клодетта. Должно же у меня быть право завести новые отношения, найти мое собственное счастье?

Склон поднимался вверх круче, деревья становились гуще. На земле под высокими кустарниками, проложив себе узкое русло в камнях, журчал ручей. Идти стало труднее, груда камней, результат камнепада, преградила мне дорогу. Я села, прислонилась к скале и посмотрела вниз, на путь, который я проделала. Подо мной лежал мыс, выступающий в блестящее на солнце море, а на его оконечности поднимались выбеленные солнцем стены виллы Д’Эсте. Сверху мне были хорошо видны яркие пятна цветов во внутреннем дворе и сосны, сгрудившиеся на краю обрыва.

Я спрашивала себя, долго ли Макс пробудет на Майорке? Вряд ли долго. Расписание гонок не позволит ему задерживаться. На внутреннем дворе что-то мелькнуло, я прищурилась от яркого солнца и всмотрелась. Через секунду стало видно, как за ворота выехал красный автомобиль и поехал через плато к дороге. Йен Лиалл в это время должен был заниматься с Даниэлой, так что, по всей вероятности, в машине сидела Леония, направляясь в Пальму на очередное свидание с бойфрендом.

После того как я увидела, каких гостей привела Леония, я оставалась на приеме недолго и не успела познакомиться с ее бойфрендом. Может быть, Стив с ним познакомился? Мне было интересно, какой он из себя – по всей вероятности, не ревнивый, если позволял Леонии заигрывать с Максом.

Машина выехала на узкую полосу дороги, которая вилась через горы в направлении Пальмы. Донесся слабый гул – это автомобиль набрал скорость, – а потом снова стало тихо, как прежде. Я устроилась поудобнее, опираясь на теплый камень, и закрыла глаза. Прошлой ночью я спала очень мало, а солнце приятно пригревало мое лицо и странным образом успокаивало…

Разбудил меня звук мотора. Другой автомобиль выезжал с ухабистого, заросшего травой плато на узкую дорогу. На этот раз вдали мелькнула машина Ван де Ноде. Я посмотрела на часы: одиннадцать. Хелена везет Джона и Дэвида в аэропорт.

Возвращаться не хотелось, но я встала и побрела обратно на виллу, путь к дому не близкий.

На ленче, кроме меня, присутствовал только Йен. От разговора с ним меня избавило появление Пегги. Почти сразу же, как только я села за стол, она вошла и сказала, что меня просит к телефону Стив. Я с радостью встала из-за стола и вышла в холл.

– Я поднял тебя с постели? – радостно спросил Стив.

– Нет, я уже несколько часов как встала.

– Какие планы на сегодняшний день? Что-нибудь особенное?

– Везу Даниэлу в Пальму стричься.

– Отлично, значит, встретимся. Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Что? Судя по голосу, что-то очень для тебя приятное.

– Это секрет. Куда ты везешь Даниэлу стричься?

– В салон Хуаниты на Маритим-пэрад.

– Я подойду туда к трем часам. Кстати, ты могла бы попросить у Пегги фотографию Джанет Грей? У нее есть, я знаю.

– Что-что?

– Ты что, не расслышала? – добродушно спросил Стив. – Только не нужно никому говорить, что она понадобилась мне.

– Но не могу же я просто так, без всякой причины, попросить фотографию умершей девушки! – возразила я.

– Скажи, что она нужна тебе для Даниэлы. Придумай что-нибудь.

– Но зачем она тебе?

– В три часа встретимся, и я все расскажу, – ответил Стив.

Я вернулась в столовую озадаченная. Йен уже вышел с чашкой кофе на террасу, и я осталась в тишине и покое. После ленча я пошла в кухню.

– Пегги, не могли бы вы выполнить одну мою просьбу?

– Конечно, что я могу для вас сделать?

– Я подумала, нет ли у вас фотографии Джанет, я бы хотела взять ее на время.

– Надо посмотреть. Как-то раз мы с ней вместе ездили в Кан-Пастилью, и в тот день я сделала несколько снимков. Надо пойти поискать, где они. Можете пока присмотреть за майонезом?

Пегги ушла, а я осталась помешивать майонез. Через некоторое время она вернулась, слегка запыхавшись.

– Вот, нашла несколько снимков. Это я на пляже, а это Джанет возле магазина, где мы купили кое-какую керамику.

На лице девушки играла едва заметная улыбка, но глаза смотрели уверенно и твердо. Ее светлые, средней длины волосы, были непринужденно распущены, их концы слегка вились. У Джанет было приятное лицо, внушающее доверие. Я сразу поняла, что мне бы Джанет Грей понравилась.

Пегги прослезилась.

– Хорошенькая была девушка и такая добрая…

Я поспешно сказала:

– Большое спасибо, Пегги. Сегодня днем я везу Дэнни к парикмахеру, мы вернемся часам к шести.

Взяв фотографию, я отнесла ее в свою комнату, а потом пошла искать Даниэлу. Она оказалась в гараже с Марио. Он что-то чинил в своей машине, а Даниэла болтала, сидя на перевернутой канистре от бензина.

– Марио, ты любишь эту машину, потому что она старая? – спросила девочка с интересом. – Мистер Сэм, мой мишка, тоже ужасно старый, но я его люблю. Мама говорит, что его надо выбросить – он слишком уж грязный – или постирать, но тогда он развалится на кусочки. Мама и про твою машину говорит, что она вот-вот развалится.

– Это правда. Она и впрямь говорила, что моя машина разваливается на части, – с усмешкой признался Марио.

Увидев меня, Даниэла вскочила.

– Ой, здорово, нам пора ехать к парикмахеру? У меня будет парикмахер, как у настоящей леди, – гордо сообщила она Марио.

Марио рассмеялся:

– Только не возвращайся назад блондинкой, как мисс Бланшар.

– Глупости. – Даниэла захихикала. – Волосы становятся такого цвета только в старости.

Мы пошли к выходу, Даниэла поскакала вприпрыжку рядом со мной. Марио крикнул ей вслед:

– Смотри не говори это мисс Бланшар!

В машине, пристегнув Даниэлу ремнем безопасности, я сообщила ей, что нам предстоит встреча со Стивом.

– Это хорошо, – ответила Даниэла довольным тоном. – Стив мне нравится. У него будут с собой конфеты?

Я назидательно заметила:

– Нехорошо любить людей только за то, что они угощают тебя сладостями.

– Он мне не поэтому нравится. А потому что он меня смешит, возит на плече и подбрасывает.

– Ну тогда все в порядке.

– Вчера вечером я сидела наверху лестницы и смотрела на гостей.

– Напрасно, тебе в это время следовало лежать в кровати.

– Но мне хотелось увидеть гостей, и Марио стащил для меня немного торта, а потом сидел со мной и рассказывал, кто есть кто. – В свое оправдание она добавила: – Я была в ночной рубашке.

Я улыбнулась.

– Ну хорошо, ты победила. Понравилось тебе?

– Вы выглядели суперски. Марио тоже сказал, что вы очень красивая.

– Спасибо, – сказала я серьезно.

– А еще я видела кинозвезду, она тоже красивая, красивее, чем мисс Бланшар. Пожалуй, когда я вырасту, я бы тоже хотела быть кинозвездой и носить такие платья, как у нее. И чтобы у меня был знаменитый муж. Муж этой леди очень-очень знаменитый, так сказал Марио.

Я решила, что пора сменить тему.

– Как ты хочешь подстричь волосы? Твоя мама разрешила сделать тебе любую стрижку, какую ты захочешь. Только чтобы челка была короткая.

Даниэла вздохнула:

– Я хочу кудрявые волосы. Кудри – это так красиво.

– Прямые волосы тоже могут быть красивыми.

Девочка повеселела.

– У Джанет были прямые волосы, и очень красивые.

Джанет. Джанет. Меня словно преследовал призрак. Я спросила себя: зачем Стиву понадобилась ее фотография? Судя по сдерживаемому возбуждению в его голосе, это было нечто большее, чем праздное любопытство. Я посмотрела на часы. Половина второго. Еще полтора часа, и я все узнаю. По крайней мере я смогу отвлечься от мыслей о Максе.

Когда мы приехали к парикмахеру, Стива нигде не было видно, но через полтора часа, когда мы выходили из парикмахерской, он ждал нас на улице, прислонившись к капоту машины.

– Привет, малышка. – Стив взял Даниэлу за руку. – Ты выглядишь необычно.

– Мне подстригли волосы. Вам нравится?

– Классная стрижка. Как насчет мороженого?

– О-о, супер!

Я спросила Стива:

– Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь еще, кроме еды?

Он многозначительно усмехнулся:

– Иногда. Ты принесла то, что я просил?

– Да, но сейчас не совсем подходящий момент. – Я показала на Даниэлу.

– Не волнуйся, у нас полно времени.

Мы не спеша пошли по залитой солнцем улице.

– Виделись сегодня с Катьявиви? – спросил Стив.

– Нет, сегодня днем он улетел с Джоном Ван де Ноде в Лондон.

– В Лондон? – Стив посмотрел на меня с удивлением. – Я думал, они собирались в Лусаку и полетят только в конце недели.

– Да, я знаю. По-видимому, они сначала встречаются в Лондоне с остальными членами комитета поддержки, как его называет Хелена. А потом из Лондона полетят в Лусаку. – Я сменила тему: – Зачем ты хотел увидеть фотографию Джанет Грей?

– Хочу показать ее одному моему другу.

– Зачем?

– Недалеко от того дома на площади Риа работает продавец газет, он торгует с раннего утра до позднего вечера. Он говорил, что у этого дома регулярно останавливался дымчато-голубой «кадиллак».

– Ничего не понимаю. Почему ты спрашивал у продавца газет про «кадиллак»?

Стив пожал плечами:

– Можешь назвать это интуицией. Что бы это ни было, мне повезло. Продавец вспомнил и парня, который сидел за рулем. Он запомнил его из-за волос.

Я встала как вкопанная и уставилась на Стива.

– Из-за волос?

– Они у него рыжие. Тебе не кажется это интересным?

– Рыжие? – недоверчиво переспросила я. – Уж не хочешь ли ты сказать, что за рулем той машины сидел Йен Лиалл?

– Нет, ты же видела водителя. По твоим словам, это был брюнет. Значит, не Лиалл.

– Но тогда…

– Это наводит меня на мысль, что Йен Лиалл знает об этих событиях больше, чем говорит.

– Извини, Стив, но я не вижу в этом никакой связи.

– Я пока тоже, – кивнул Стив с мрачным видом. – Но чувствую, что какая-то связь есть.

– Зачем ты хочешь показать торговцу газетами фотографию Джанет?

– Хочу кое-что проверить…

Несмотря на солнце, мне вдруг стало холодно.

– Ты думаешь, Джанет тогда должна была встретиться с Йеном?

– Не знаю, – сказал Стив. – Но знаю, что Джанет Грей погибла на площади Риа, а Йен Лиалл умалчивает о том, что бывал там и продолжает туда захаживать. Я и еще кое-что знаю.

– Что?

От волнения у меня неприятно засосало под ложечкой.

Стив покачал головой.

– Поговорим об этом позже. После того, как я покажу фотографию Педро.

Даниэла запрыгивала на бордюр тротуара и спрыгивала с него, мимо проносились автомобили и такси. Я подбежала и схватила ее за руку.

– Мы не можем идти туда все.

Взглянув на Даниэлу, Стив кивнул:

– Да, пожалуй. Вот что, вы пока посидите где-нибудь, поешьте мороженого. А я схожу. Это займет не больше получаса. А потом встретимся возле машины.

Стив слегка пожал мне руку, повернулся и быстро пошел обратно, лавируя между гуляющими туристами. Даниэла разочарованно посмотрела ему вслед и надула губы.

– Он надолго?

– Он скоро вернется. Хочешь мороженого?

Даниэла мгновенно оживилась.

– О-о, хочу! Можно мне такое, которое сверху с шоколадом?

– Конечно.

Я мысленно ей позавидовала: ну почему я не могу так же легко забывать свои тревоги?

То, что предположил Стив, просто немыслимо. Продавец газет наверняка ошибся. Он видит в день сотни людей, не может быть, чтобы он запомнил один конкретный автомобиль и одного водителя. Мы с Даниэлой сели за столик в уличном кафе. Ей я заказала мороженое с лимонадом, а себе заказала кофе, который был просто необходим. От раскаленного тротуара волнами поднимался горячий воздух, и у меня уже начинала болеть голова. Я пила кофе и мысленно убеждала себя, что Стив занимается ерундой. На столик упала густая тень. Я подняла голову, ожидая увидеть Стива, но увидела Макса.

– Ну что, сегодня ты в более вменяемом состоянии? – Его голос звучал напряженно, как будто ему стоило немалых усилий держать себя в руках. Он снял темные очки и сел на стул напротив меня. На его щеке дергался мускул, и даже под загаром было видно, что он непривычно бледен.

– Нет. – Я старалась сохранять контроль над своим голосом. – А разве у меня есть для этого причины?

– Малыш, ты даже святого выведешь из терпения.

– Ну уж ты вряд ли попадаешь в эту категорию!

Макс посмотрел мне в глаза:

– Согласен. Но я не сделал ничего, чтобы заслужить такое обращение.

Даниэла слушала нас с интересом.

– Ты собираешься замуж за этого твоего бойфренда?

– Что я буду делать в будущем, это мое личное дело…

– Так ты собираешься за него замуж?

Мне хотелось причинить Максу такую же боль, какую он причинил мне, и я соврала:

– Да!

Он порывисто встал.

– В таком случае мне больше нечего тебе сказать. Но будь я проклят, если я пожелаю тебе счастья!

Взглянув на него, я увидела муку на его лице.

– Макс… – начала я неуверенно, потом повторила тверже: – Макс!

Но он уже уходил по запруженному людьми тротуару. Я схватила за руку Даниэлу, хотя она упиралась, положила на столик несколько монет и бросилась за Максом. Однако догнать его не смогла. Толпа туристов разделила нас, как поток воды.

– Макс! – кричала я. – Макс!

Гул машин, голоса и смех туристов заглушали мой голос. Макс вышел из толпы и стал быстро переходить дорогу, не обращая особого внимания на машины. Я приготовилась последовать за ним и крепче взяла Даниэлу за руку. Появившийся грузовик вынудил меня отступить на тротуар, а когда он проехал, Макс был уже на противоположной стороне улицы и садился в знакомую мне красную «ауди», за рулем которой была Леония.

– Не знала, что вы знакомы с бойфрендом Леонии, – торжественно произнесла Даниэла.

– Я тоже не знала, – уныло сказала я. – Узнала только несколько минут назад.

– Интересно, где его друзья? Хорошо бы снова увидеть кинозвезду и ее мужа. Он очень милый, когда я сидела на площадке, он поднялся со мной поговорить. Он из России, это ужасно далеко.

– Да. – Я еще смотрела на дорогу, но красной «ауди» не было видно. – Федор любит детей.

– Мама ужасно рассердилась на мисс Бланшар за то, что она привела на вечеринку своего бойфренда. Я слышала, как мама сказала, что в существующих обстоятельствах она должна была нам сообщить, кого она приведет. Как вы думаете, про какие обстоятельства говорила мама?

– Право, не знаю, Дэнни. Ты слишком много слушаешь чужих разговоров, это неприлично.

– Но как же еще я что-нибудь узнаю? – практично заметила Даниэла. – Марио сказал, что вы собирались выйти за бойфренда Леонии замуж, но потом передумали. Это правда?

– Да… нет…

– По-моему, вы ужасно сглупили! Вот я бы за него непременно вышла. Как думаете, мисс Бланшар выйдет за него замуж, раз вы отказались?

– Нет! – сказала я с такой яростью, что сама испугалась. – Не выйдет. Я этому помешаю!

Держась за мою руку, Даниэла скакала рядом и непринужденно щебетала, но я ее больше не слушала. Я думала о том, как узнать, где остановился Макс. Мне нужно было его увидеть. Каким-то образом я должна была ему объяснить.

– Смотрите, вон Стив! – радостно воскликнула Даниэла. – И у него кукла! Как думаете, это для меня?

Даниэла побежала к нему. Он подхватил ее на руки и поднял вверх, как на качелях, потом поставил на ноги и вручил ей тряпичную куклу, выполненную в старинном стиле.

– Ой, какая красивая! – пропищала Даниэла. – Большое спасибо! Я назову ее Эммелина. Она похожа на Эммелину, правда?

– Тебе виднее.

Стив взял меня за руку, поймал мой взгляд, его глаза смотрели с мрачным триумфом, и я остро ощутила, как у меня противно засосало под ложечкой. Он понизил голос и сообщил:

– Продавец газет сказал, что два раза видел, как она входила в тот дом. Один раз с рыжеволосым мужчиной. Второй раз – в тот день, когда она погибла.

– Но это ничего не меняет в обстоятельствах ее смерти! Йена в тот день там не было!

– Насколько мне известно, Йен Лиалл вообще не признает, что когда-либо бывал в том доме на площади Риа, – сказал Стив безо всякого выражения. – Он также отрицает, что был на площади Риа в тот вечер, когда мы его там видели.

Я неохотно кивнула:

– Да, он очень на этом настаивал. Он сказал, что мы ошиблись. Что люди часто ошибаются на его счет.

– Не сомневаюсь в этом.

Некоторое время мы шли молча, потом я спросила:

– А что ты еще хотел мне сказать?

– Я зашел в полицию, чтобы сообщить, что машина, которую они разыскивали, регулярно парковалась возле жилого дома на площади Риа.

– И что?

– Они не поняли, о чем я говорю. Оказывается, им никто не сообщал о каком-либо инциденте с участием голубого «кадиллака». У них вообще не зарегистрирован звонок от Хелены Ван де Ноде. Если бы такой звонок был, они бы обязательно захотели с тобой побеседовать.

Я была ошеломлена.

– Но почему?..

– Это я и сам бы хотел знать, – сказал Стив. – Почему.

Мы перешли улицу и вошли в небольшой сквер, пестревший цветами.

– Как я ни стараюсь, не могу найти этому логического объяснения, – призналась я.

– Да, – согласился Стив, – объяснение в глаза не бросается.

– Но оно обязательно должно быть, – настаивала я. – По крайней мере когда дело касается Хелены Ван де Ноде.

– А Йена Лиалла?

Я промолчала, раздумывая над загадкой Йена Лиалла. Некоторое время мы гуляли в блаженной тени лаймовых деревьев, потом Стив тихо спросил:

– Тебе не приходило в голову, что она могла знать, что это тот самый автомобиль, которым пользуется Йен? Что он принадлежит какому-то его другу? Если дело обстоит так, то вполне возможно, что она не хотела обращаться в полицию и втягивать в эту историю Йена.

– Но она знает, что за рулем сидел не Йен! Его бы я узнала.

Стив продолжал гнуть свою линию:

– Но если это был его друг?

– Ее единственного ребенка чуть не убили! – Меня с новой силой охватил гнев на неизвестного водителя. – Господи, это же было не какое-то мелкое нарушение правил дорожного движения! Даже если за рулем был друг Йена, она все равно должна была хоть что-то предпринять, чтобы его схватили!

– Но она не сообщила в полицию.

– Значит, у нее была на это причина.

– Как у Лиалла была причина отрицать, что он был на площади Риа, когда мы оба совершенно ясно его там видели? Как у него есть причина не признавать тот факт, что он тоже часто ездит за рулем голубого «кадиллака»?

– Прекрати! – Мои нервы были натянуты до предела, я была на грани срыва. – Мы только и делаем, что ходим кругами. Что нам нужно сделать, так это спросить Хелену, почему она не сообщила о происшествии в полицию. И напрямую спросить Йена про «кадиллак» и про его посещение дома на площади Риа вместе с Джанет.

Стив сжал губы.

– Еще не время, Люси. Я пока не хочу, чтобы ты что-нибудь говорила им обоим.

– Но почему? Чем скорее мы узнаем, тем лучше!

– Нет. Просто есть еще кое-что, о чем я пока не говорил, – сказал Стив.

От того, каким тоном он это произнес, я похолодела.

Мимо нас проходили люди, некоторые задевали нас, но я их почти не замечала.

– Люси, ты можешь на меня положиться? Возвращайся с Дэнни на виллу и веди себя так, словно ничего не произошло. Завтра днем я приду, и мы поговорим и с Йеном, и с Хеленой.

– А как же быть с тем, о чем ты мне еще не рассказал?

Он тяжело вздохнул:

– Это тоже может подождать до завтра. В конце концов, вдруг я ошибся? Мне сначала нужно убедиться, что я прав. Нужно быть совершенно уверенным.

– А к завтрашнему дню ты узнаешь?

– Да.

Мы молча пошли дальше. У машины Стив взял меня за руку.

– Я приеду завтра днем, и тогда мы поговорим с Хеленой, хорошо?

Я кивнула. Он наклонился ко мне и нежно поцеловал.

– Береги себя, Люси.

Я вела машину по оживленным улицам Пальмы, потом выехала на горную дорогу. Голова у меня разболелась с небывалой силой. Даниэла в кои-то веки сидела тихо, прижимая к груди Эммелину, дыхание ее стало глубже, и она задремала.

Ослепляющая головная боль терзала меня не только из-за загадок Стива. Мне не давали покоя мысли о Максе. Леденящее душу выражение чего-то окончательного и бесповоротного, с которым он от меня уходил. Я решила, что, как только доеду до виллы, сразу же начну обзванивать все главные отели Пальмы. Найти Макса должно быть не так уж сложно. И я объясню ему, какой я была дурой. А потом… а потом…

Я вспомнила тихо смеющуюся Леонию и до боли прикусила губу. Это ведь она, Леония, сказала, что Макс женился на Клодетте. Леония намеренно лгала мне и расчетливо организовала свое эффектное появление с Максом в компании Клодетты и Федора. Она прекрасно знала, во что я поверила, и позволила мне остаться в моем заблуждении. Леония сама хотела заполучить Макса.

Я сбавила скорость, поднимаясь в гору к вилле. Ворота во двор были распахнуты, у фонтана стоял, поджидая нас, чем-то очень взволнованный и побледневший Марио. Он побежал к нам. Я встревожилась.

– Марио, что случилось?

– Даниэла, ты нужна Пегги, – сказал он. – Будь хорошей девочкой, беги и найди ее.

Даниэла побежала к арочному входу и спросила на бегу:

– Она испекла кекс? Вчера кекса не было, и…

– Марио! Что случилось?

– У мистера Ван де Ноде был сердечный приступ, миссис Ван де Ноде немедленно уезжает. Мы боялись, что вы не вернетесь до ее отъезда и она не сможет попрощаться с Даниэлой.

Марио уже шагал под колоннадой, я поспешила за ним. Предвечернее солнце заливало виллу мягким золотистым светом. Со стороны кухни выбежала Пегги, ее пухлое лицо было напряжено.

– Слава Богу, что вы вернулись вовремя! Не представляю, как бы мы объяснили Даниэле, если бы вы вернулись и оказалось, что ее мама уехала!

– Она знает, что случилось?

– Ей сказали, что папа заболел.

На лестнице послышались шаги, и появилась Хелена в льняном бежевом костюме и с небольшим чемоданом.

– Люси, можно вас на несколько слов? – произнесла она.

Ее волосы были наскоро уложены во французский узел на затылке, и отдельные пряди выбились из прически.

– Я не знаю, когда вернусь. Не могу сказать, пока не узнаю, насколько серьезно состояние Джона. Я хочу, чтобы в мое отсутствие вы позаботились о Даниэле. – Она пристально посмотрела мне в глаза, в ее взгляде было что-то тигриное. – Люси, я ведь могу вам доверять?

– Конечно.

Она говорила с такой страстью, что меня это встревожило. Я взяла ее за руку.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, я позабочусь о Даниэле, она будет в полной безопасности до вашего возвращения.

Ее глаза подозрительно ярко заблестели.

– Извините, это глупо с моей стороны. Конечно, вы о ней позаботитесь, и здесь будет Йен. – Она крепче сжала мою руку. – Если будут еще какие-то происшествия…

– Происшествий не будет, – сказала я твердо. – Перестаньте волноваться, все будет в порядке.

– Надеюсь на это. Господи, как я на это надеюсь! Я оставила телеграмму, чтобы ее увидел Йен. Скажите ему, что я позвоню, как только смогу.

– А он еще не знает?

– Нет. Он собирался вернуться только вечером, и я не смогла связаться с ним по телефону. – Ее голос дрогнул. – Даниэла в своей комнате. Я попыталась ей объяснить. Может быть, пойдете к ней?

– Да, конечно.

Она пожала мою руку на прощание и ушла.

Я устало поднималась по лестнице, думая, какие же еще неприятные сюрпризы может принести этот день. Из комнаты Даниэлы доносился приглушенный плач. Я упала духом. Даниэла сидела на полу, сгорбившись и обхватив руками колени.

Я подняла ее на ноги, обняла за плечи и мягко сказала:

– Не плачь, Даниэла, папа поправится, и мама скоро вернется.

Я села, посадила ее к себе на колени, и она прильнула ко мне.

– Честно-пречестно?

– Честно-пречестно. Вспомни, как храбро ты себя вела, когда у нас была авария. Так вот, теперь тебе тоже нужно быть храброй, только по-другому.

– Иногда это трудно, – сказала Даниэла несчастным голосом. – Мне не нравится, когда люди уезжают.

– Но зато представь, как будет здорово, когда они вернутся. Может быть, мы устроим к возвращению мамы и папы специальную вечеринку, сделаем какие-нибудь украшения?

Даниэла вытерла мокрое от слез лицо.

– А что, хорошо бы. Я умею мастерить украшения. Меня Джанет научила, когда мы делали украшения к Рождеству. А можно, мы начнем прямо завтра?

– Начнем. Здесь много гофрированной бумаги, мы вполне можем сделать бумажные цветы.

– А можно, я пойду и прямо сейчас принесу бумагу? Я знаю, где она лежит.

Я кивнула. Даниэла соскользнула с моих колен, ее слезы почти высохли, теперь все ее мысли были только об украшениях и бумаге.

А мои мысли снова вернулись к Максу. Я нашла телефонный справочник, остановилась в залитом солнцем коридоре и принялась искать в нем и выписывать номера всех пятизвездочных отелей. Вдруг ко мне подошла Пегги с чашкой кофе, которую я с благодарностью приняла.

– Думаю, кофе вам не помешает. Как Даниэла?

– Хорошо. Она планирует вечеринку в честь возвращения родителей и сейчас отправилась за гофрированной бумагой, чтобы делать из нее украшения.

Пегги вздохнула с облегчением.

– Слава Богу, что она не грустит. Хотя одному Богу известно, когда они вернутся.

– Насколько серьезно состояние мистера Ван де Ноде?

– Не знаю, в телеграмме об этом не говорится. Сказано только, что у него был сердечный приступ и написан адрес больницы. Больше ничего.

– Миссис Ван де Ноде через несколько часов уже будет там. Она пообещала, что, как только доберется, сразу позвонит Йену. Вечером мы уже будем знать, в каком он состоянии.

– О нет. – Пегги посмотрела на меня с удивлением. – Она полетела не в Лондон!

Я выпустила из рук страницы справочника, и он сам собой закрылся.

– Не в Лондон? Что вы имеете в виду? Конечно же, она полетела в Лондон.

– Нет. Она будет выступать за мужа на саммите. Она полетела в Лусаку!

Йен Лиалл вернулся на виллу только после девяти, и настроение у меня было не из лучших. Найти отель, в котором остановился Макс, оказалось достаточно легко, но мне не удалось с ним поговорить. Сеньора Уиндема нет в номере. Нет, они не знают, когда сеньор Уиндем вернется. Да, они оставят для него сообщение. Я торчала внизу возле телефона, подкрепляя силы водкой с тоником, но телефон все не звонил и не звонил. И поскольку «ауди» не вернулась, я могла только предполагать, что Макс все еще с Леонией. Эта мысль была для меня как нож в сердце.

Где-то на вилле хлопнула входная дверь. Я вскочила, со смешанным чувством страха и надежды ожидая услышать стук высоких каблуков. Но услышала я тяжелые мужские шаги. Через несколько секунд дверь гостиной открылась, и Йен Лиалл отрывисто спросил:

– Где Хелена?

– В Лусаке.

Он был потрясен.

– В Лусаке?

– У мистера Ван де Ноде был сердечный приступ. Сегодня утром пришла телеграмма. Поскольку он не сможет присутствовать на саммите, она полетела вместо него.

– Что-что она сделала? – недоверчиво переспросил Йен.

Я повторила:

– Она полетела в Лусаку.

Он решительно направился к телефону.

– Она просила передать, что позвонит вам сразу, как только у нее будет такая возможность.

– Она не сможет выступить вместо него! – Он обращался не столько ко мне, сколько к самому себе. – Надо же, чтобы этот сердечный приступ случился именно сейчас, когда до конференции всего несколько дней!

Уходя из комнаты, я слышала, как он нервно просит организовать ему телефонный разговор с Дэвидом Катьявиви, который находится в Лондоне.

Я томилась от неизвестности, беспокойно расхаживала по своей комнате и прислушивалась, не зазвонит ли телефон – звонок мог быть от Макса. Пару раз я заглядывала к Даниэле. Она крепко спала, обнимая во сне Мистера Сэма, любимого плюшевого мишку. А прекрасная Эммелина в накрахмаленном наряде с оборками была отправлена на стул. По-видимому, у Даниэлы преданное сердце.

Я укрыла ее плечи одеялом и вернулась к своему занятию – бесплодному ожиданию. К одиннадцати часам я уже не могла больше терпеть и пошла вниз. В гостиной было пусто, но из окна кабинета Хелены на террасу падал свет, а из-за двери приглушенно доносился голос: Йен или разговаривал с Марио, или говорил по телефону. Волнуясь, я сняла телефонную трубку и набрала номер отеля «Илла д’Орр».

– Мадам, сожалею, но сеньора Уиндема нет в его номере. Да, я ему передам…

Я подошла к стеклянным дверям и стала смотреть поверх макушек сосен на гладкое, как черный шелк, море. Внизу по контуру мыса светилась в лунном свете полоска белой пены. Неожиданно у меня за спиной раздался голос Марио:

– Мадам, не желаете чашку кофе?

– Спасибо, Марио, я бы не отказалась.

Он вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с дымящимся кофейником и двумя чашками.

– Что-то вы сегодня вечером неспокойны.

– Я жду звонка.

– От миссис Ван де Ноде?

– Нет, от друга.

Телефон пронзительно зазвонил, я так сильно вздрогнула, что пролила обжигающий кофе на колени. Марио бросился ко мне с носовым платком, а я в это время схватила трубку.

– Вам телеграмма, – произнес по-испански безличный голос.

Стараясь не показать горького разочарования, я передала трубку Марио. Он записал текст телеграммы и нахмурился.

– Плохие новости? – спросила я со страхом.

Он кивнул.

– Это от мистера Ван де Ноде. Он хочет, чтобы Йен немедленно вылетел к нему.

Марио торопливо вышел из комнаты и пошел в сторону кабинета.

В три часа ночи я проснулась на диване гостиной. Сквозь открытые окна доносился тихий шепот моря, но в доме было неуютно тихо. Бросив последний горький взгляд на темный силуэт телефона, я поплелась по лестнице на второй этаж, к себе в комнату.

Наутро в доме не было ни Йена, ни Леонии. Изо всех сил изображая безразличие, я спросила Пегги, вернулась ли Леония. Если дело касалось Леонии, Пегги никогда не скрывала своих чувств. Она охотно сообщила:

– Ее постель не тронута, машина не вернулась. Я не знаю, где она провела ночь, и знать не хочу!

Мне стоило неимоверных усилий выбросить из головы Леонию и перестать строить догадки о том, где и с кем она провела ночь.

– Йен уже улетел в Лондон?

– Да, он должен был вылететь семичасовым рейсом. Вы скажете Даниэле, что мистер Лиалл улетел в Лондон, или мне ей сказать? Сегодня утром у нее не будет уроков.

– Я ей скажу.

– Думаю, было бы неплохо куда-нибудь с ней поехать. Вилла сейчас кажется опустевшей, и малышка обязательно почувствует, что что-то случилось.

– Это будет нелегко, потому что в середине дня обещал приехать Стив.

Хотя, подумала я, намазывая маслом тост, в его приезде сегодня нет особого смысла. Он собирался поговорить с Хеленой и Йеном, а их обоих нет. Разрешение этой загадки придется отложить до тех пор, пока не минует кризис.

– Сегодня утром Марио повезет меня в Сольер, мне нужно кое-что купить, если хотите, я могу взять Даниэлу с собой.

– Ей это понравится, спасибо, Пегги.

– Всегда рада помочь. Что-то вы выглядите осунувшейся, это как-то связано с телефонным звонком, которого вы ждали вчера ночью?

– Нет, Пегги, я в порядке, правда.

– Ну если вас что-нибудь тревожит, вы всегда можете поболтать со мной. Хочу, чтобы вы это знали.

Она вглядывалась в мое лицо с несколько встревоженным видом. Я улыбнулась.

– Пегги, я знаю, и мне приятно это сознавать.

Она улыбнулась в ответ.

– Что ж, хорошо. Я побалую Даниэлу – подам ей завтрак в постель, и через часок мы уедем. К часу мы должны вернуться.

Она деловито поспешила в кухню. Я положила локти на стол и осталась допивать кофе, раздумывая, не позвонить ли еще раз в отель «Илла д’Орр». Если я позвоню, а там Леония… Я налила себе вторую чашку кофе. Мне нужно, чтобы Макс был один, когда я буду с ним говорить. В конце концов, Леония же должна рано или поздно вернуться на виллу. Я только сейчас осознала, что Леония не знает ни о сердечном приступе у Джона Ван де Ноде, ни об отъезде Хелены и Йена.

Не зная, чем себя занять, я прошла через террасу и спустилась по тропинке с обрыва к морю. Вода была прохладной и действовала немного успокаивающе. Я немного отплыла от берега, легла на спину и отдалась на волю течения. Полумесяц белого песка постепенно удалялся и удалялся. Интересно, что подумает Стив, когда приедет и обнаружит, что его птички упорхнули? Солнце светило очень ярко, я закрыла глаза и попыталась представить, что он собирался мне рассказать. Хорошо бы его подозрения оказались необоснованными и ему не понадобилось рассказывать, в чем они состояли. В нескольких ярдах от меня, шумно хлопая крыльями, на воду опустилась чайка и, качаясь на волнах, посмотрела на меня круглым глазом. Я лениво перевернулась на живот и поплыла к берегу.

К тому времени как я обсохла на солнце и неспешно поднялась по тропинке обратно, Марио, Пегги и Даниэла уже уехали. Вилла осталась в моем распоряжении. Я неторопливо прошла в кухню, налила себе стакан фруктового сока и положила в него несколько кубиков льда. В это время послышался тихий щелчок, как будто где-то закрыли дверь. Я так и замерла с поднятой рукой. Похоже, вернулась Леония. Мое сердце забилось так сильно, что стало больно. Я вышла в холл и подошла к телефону. Леония может подождать, а прямо сейчас я должна была поговорить с Максом. Мне нужно было так или иначе избавить себя от нестерпимой муки. Я стала набирать номер и вдруг услышала, что из кабинета Хелены донесся сухой кашель.

Мужской кашель.

Я медленно положила трубку и прислушалась. Последовал негромкий шорох выдвигаемых ящиков, потом звяканье металла – кто-то открыл картотечный шкаф. Я крепко затянула на талии завязки пляжных шорт и бесшумно вышла на террасу. Застекленные двери в кабинет Хелены были открыты. Я подошла ближе и увидела в кабинете незнакомого мужчину, который, склонясь над письменным столом, рылся в бумагах. На него упала моя тень, и он резко повернулся в мою сторону.

– Что за… – начал он, с угрожающим видом шагая ко мне.

Действуя инстинктивно, я схватила торшер и с грохотом бросила его между собой и мужчиной. Тяжелое латунное украшение ударило его по голове, удар пришелся в висок. Мужчина упал на колени и растянулся во весь рост на полу у моих ног. Из-под его волос стала сочиться кровь и стекать по лбу.

Я старалась не поддаваться панике и мыслить здраво. Даже если он придет в сознание, вряд ли у него хватит сил причинить мне вред. Время близилось к часу дня, и с минуты на минуту должны вернуться Марио и Пегги. Кровь на лбу мужчины была неприятно темной, лицо приобрело землистый оттенок. Я с опаской наклонилась над ним и раздвинула его волосы, пытаясь рассмотреть, откуда идет кровь: лампа оставила на его голове глубокую рану ужасного вида. Сбегав в кухню за полотенцами и водой, я принялась смывать кровь, пытаясь остановить кровотечение. Один раз мужчина открыл глаза. Я замерла, мое сердце тревожно забилось. Он посмотрел на меня застывшим, ничего не выражающим взглядом и снова закрыл глаза.

Он не был похож на грабителя. У него было лицо умного человека, высокие скулы, каштановые волосы, выгоревшие на солнце.

Я с тревогой посмотрела на часы: было уже половина второго, а Марио все еще не появился. Я в задумчивости прикусила губу, пытаясь решить, стоит ли звонить семейному врачу Ван де Ноде. Если кровотечение не остановится, а Марио не вернется…

Послышались шаги и звук открывающейся двери. Я вздохнула с огромным облегчением. Положив на лоб мужчины свежее полотенце, я побежала через террасу в кухню.

– Марио, Марио!

Он увидел меня, и его обычная доброжелательная улыбка померкла.

– Люси! В чем дело, что случилось?

– Там какой-то человек… я застала его, когда он рылся на столе миссис Ван де Ноде…

Марио уже бросился бежать.

– Я ударила его торшером, у него идет кровь…

Вслед за нами побежала запыхавшаяся Пегги.

– Кто ранен, что случилось?

– Грабитель, – крикнула я через плечо. – Я застала его в кабинете…

Громко топая, Марио пробежал через террасу и вошел в кабинет. Я остановилась за его спиной и устало прислонилась к застекленным дверям. Несколько мгновений, показавшихся мне очень долгими, никто не говорил. Пегги, прижимая руку к пышной груди, смотрела на лежащего на полу мужчину с окровавленной головой. Потом Марио произнес дрогнувшим голосом:

– Святая Мария, Матерь Божья…

Пегги опустилась на испачканный кровью ковер и ошеломленно пробормотала:

– Он мертв. Она его убила. Марио, она его убила!

– Ерунда! – заявила я с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. – Несколько минут назад он открывал глаза. Если Марио вызовет врача и полицию…

Марио был уже у телефона и набирал номер. Пегги крепко прижимала к голове мужчины полотенце и повторяла:

– Господи, что мы скажем, что же мы скажем?

– Что это был несчастный случай! – пояснила я.

Мне не нравилось, что никто не проявляет ни малейшего участия к потрясению, которое я испытала.

– Боже, пожалуйста, пусть он поправится! – продолжала Пегги, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Конечно, он поправится! – недовольно проворчала я. – Я даже не думала, что удар получится таким сильным. Но если бы я этого не сделала, вероятнее всего, мне бы не поздоровилось. В конце концов, он же грабитель!

Марио повернулся ко мне, лицо его стало мертвенно-бледным.

– Это не грабитель. Это Брэдли Ван де Ноде. И кажется, вы его убили.

Пегги пыталась остановить кровотечение у раненого. Марио накрыл его одеялом. А я в оцепенении сидела в углу на стуле и смотрела. К тому времени, когда приехал врач, Брэдли Ван де Ноде пришел в сознание. Конечно, когда он увидел, что над ним склонилась не я, а Пегги, это его успокоило. Я вкратце рассказала врачу, что произошло. А потом, поскольку я ничем не могла помочь, а атмосфера была явно враждебная, я извинилась и ушла к себе.

Меня колотила дрожь, отчасти это была запоздалая реакция на потрясение, но еще я замерзла: на мне все еще был мокрый купальник. Я быстро поднялась в свою комнату и наполнила ванну горячей водой. Мои ноги были забрызганы кровью Брэдли Ван де Ноде, его кровь в буквальном смысле была и на моих руках. Моя дальнейшая судьба в значительной мере зависела от того, что за человек Брэдли Ван де Ноде. Но в том, что меня попросят уехать, я нисколько не сомневалась.

В дверь робко постучали, и детский голосок спросил:

– Мисс Мэттьюз, вы здесь?

Я вылезла из ванны, завернулась в банное полотенце и открыла дверь испуганной Даниэле. Голос девочки дрожал, глаза подозрительно блестели.

– Мисс Мэттьюз, приехал Брэдли, он ранен, Пегги и Марио со мной не разговаривают и все время меня прогоняют…

– Дорогая, они на тебя не сердятся, они просто беспокоятся за Брэдли. Доктор еще здесь?

– Да, он увезет Брэдли в больницу, чтобы ему наложили швы.

Пока Даниэла говорила, я торопливо одевалась.

– И только что приехал Стив, и…

– Стив приехал?

– Да. И Марио ему сказал, что это вы ударили Брэдли. Но вы же не виноваты, правда? У вас ведь не будет неприятностей? – Даниэла крепко прижалась ко мне и заплакала. – Я не вынесу, если у вас будут неприятности, потому что тогда вы можете уехать от меня, и тогда не будет никого…

– Я не уеду, – тихо сказала я. – Во всяком случае, до тех пор, пока не вернется твоя мама.

Я понимала, что в сложившихся обстоятельствах выполнить это обещание трудно, но я собиралась его сдержать. Что бы ни случилось, Даниэла не должна пострадать от моих действий.

– А где Стив?

– В кабинете. Разговаривает с Брэдли, которому доктор бинтует голову.

Я вздохнула с облегчением. Если Брэдли Ван де Ноде в состоянии беседовать с незнакомым человеком, значит, он не умрет.

– Стив ему объясняет, кто вы. Брэдли не знал.

– Тогда нам лучше спуститься вниз. Если Брэдли чувствует себя лучше, я должна перед ним извиниться.

Даниэла уставилась на меня расширенными глазами.

– Вы правда это сделали? Вы правда его ударили?

– Даниэла, это был несчастный случай. Я никогда не видела Брэдли и не знала, что он собирается приехать. Я вошла в кабинет, увидела его и подумала, что это грабитель, и…

– И вы ударили его лампой. Я знаю, мне Пегги сказала, только я не поверила. Боже, как вы думаете, он рассердится?

– Очень, – сухо сказала я.

– Боже! – Даниэла покачала головой и задумчиво добавила: – И все-таки я думаю, это было очень храбро с вашей стороны. Ведь это на самом деле мог быть грабитель, правда? И если бы это был грабитель, я думаю, все были бы очень-очень довольны тем, что вы сделали. Это же была просто ошибка.

– Спасибо, Дэнни. – Я пожала ее руку. – Приятно иметь друга.

– Стив тоже ваш друг. Я уверена, он все объяснит Брэдли…

– Я думаю, даже Стиву будет трудновато это сделать. Лучше пойдем-ка спустимся и поможем ему.

В кабинете была только Пегги, которая отмывала ковер.

– Марио привез врача. Сейчас они повезли его в Пальму, в больницу.

Я оставила Пегги и пошла искать Стива. Он был в главном салоне, курил сигарету и смотрел на море. Я осторожно спросила:

– Брэдли поправится?

Стив повернул ко мне лицо и ободряюще улыбнулся. Его глаза смотрели участливо.

– Конечно, поправится. У него небольшая рана на голове. Несколько швов и отдых – вот и все лечение, которое ему нужно. Возможно, у него какое-то время будет болеть голова.

– Ох, Стив… – Я устало села. – Там, в кабинете, в какой-то момент мне показалось, что я его убила.

Сев со мной рядом, Стив обнял меня за плечи.

– Не надо плакать. Говорю же, с ним все будет в порядке. Совершенно ясно, что ты подумала, а он, кажется, парень разумный. Я уверен, он поймет.

– Надеюсь. Я не хочу уезжать…

– Вы же говорили, что не уедете! – закричала Даниэла. – Вы обещали!

Стив сказал со спокойной уверенностью в голосе:

– Люси не уедет. А теперь, может, перестанешь плакать? Хватит того, что одна женщина облила меня слезами, а если вас будет двое…

Марио вернулся в четыре часа. Один. Он зашел в салон, где мы с Даниэлой играли в «Монополию», и сказал без всякого выражения:

– Его оставили в больнице.

Я похолодела от неприятного предчувствия.

– Насколько это серьезно?

Марио пожал плечами.

– Довольно серьезно. У него сотрясение мозга и…

– Но череп не проломлен? – с тревогой спросила я.

– Нет.

Я вздохнула с облегчением.

– Слава Богу! Хорошо, что я его не убила…

– Просто чудо, что не убили.

С этими словами Марио ушел, даже не улыбнувшись. Стив обнял меня за плечи.

– Люси, не надо так переживать.

– Дело не только в Брэдли Ван де Ноде. Тут все вместе… сначала происшествие на дороге, потом история с лекарством, которое Даниэла выпила…

– Я не пила! – твердо сказала Даниэла.

Стив сказал:

– Дэнни, в холодильнике есть кола, хочешь?

Даниэла вскочила на ноги.

– Ой, хочу, хочу! Можно, я принесу ее сюда?

– Неси, только не разлей. Пегги только-только закончила оттирать ковер от крови и не обрадуется, если придется начинать все сначала.

После того как Даниэла с нетерпением побежала за колой, Стив небрежно обронил:

– Она и правда этого не делала.

– Чего не делала?

– Не пила свое лекарство.

– Тогда что с ней случилось и куда девалось лекарство из пузырька?

– Лекарство, вероятно, было вылито в раковину.

Я уставилась на Стива.

– Ты серьезно?

– Более чем. Даниэлу хотели усыпить. – Стив сказал это с полной уверенностью, как будто знал точно. – Могадоном. Таблетки были подмешаны в ее горячий шоколад.

– Стив, это что, какая-то шутка? Если да, то очень неудачная.

– Это не шутка, это факт. Еще когда ты мне это рассказала, я подумал, что детское лекарство не могло усыпить Даниэлу так крепко, как, по вашим словам, оно ее усыпило. Оно не настолько сильное.

– А ты эксперт по лекарствам?

– Нет, но я знаю больше, чем ты. И больше, чем кто-либо другой здесь, если уж на то пошло.

– Хочешь сказать, что Даниэлу усыпили и ты об этом знал и ничего мне не сказал?

– Не было смысла что-то говорить, пока я не удостоверился точно.

Мысли у меня в голове завертелись вихрем.

– Но зачем?

– Послушай, – мягко сказал Стив. – Дэнни не пила лекарство, но оно исчезло. Очевидно, кто-то хотел, чтобы мы думали, что она его выпила и что в этом виновата ты. Это весьма интересно. В тот вечер, когда была вечеринка, я провел несколько минут в комнате Даниэлы. Чашка была на ее столике. Если помнишь, Пегги тогда была очень занята, ей было не до того. Я взял на себя смелость позаимствовать чашку и отдать на анализ осадок.

– Но кто мог это сделать?

– Йен Лиалл, – просто сказал Стив. – Помнишь, ты мне говорила, что он заходил в комнату Дэнни под предлогом, что ищет Катьявиви. Тогда он и мог это сделать.

– Но ты же не знаешь этого наверняка!

– Я ничего не знаю наверняка. Хотел бы я знать! Но я в состоянии сложить два и два и получить в сумме четыре.

Меня по-настоящему затошнило.

– И что же нам делать? Джон Ван де Ноде болен, а Хелена за тысячи миль отсюда.

– Не паникуй. Лиалл в данный момент в Лондоне, так что прямо сейчас у нас нет повода волноваться. Мы будем просто очень внимательно следить за Даниэлой, пока не вернется ее мать.

В комнату вприпрыжку вернулась Даниэла с колой. Она радостно сообщила:

– Вернулась мисс Бланшар. Марио сейчас рассказал ей про Брэдли, и она ужасно рассердилась.

Когда Стив уехал обратно в Пальму, а Даниэла легла в кровать, я снова позвонила Максу.

– Люси?

В его голосе слышалось удивление.

Я сказала с трудом:

– Макс, я хочу с тобой поговорить. Объяснить…

– В этом нет нужды.

Теперь его голос звучал непривычно холодно.

– Нет есть! Ты не понимаешь!

– Я понимаю достаточно. – В его голосе чувствовалась горечь.

Мне было больно дышать, как будто я пробежала длинную дистанцию.

– Нет, Макс, ты не понимаешь. Произошла ужасная, отвратительная ошибка. Я думала, что у тебя роман с Клодеттой…

– Потому что мы оба пришли на одну и ту же вечеринку и нас вместе сфотографировали…

– Нет, потому что…

Но Макс не дал мне договорить. Он безжалостно продолжил:

– Ты решила мне отплатить. Закрутила интрижку со Стивом Паттерсоном. Что ж, я только рад, что твое ребячество не закончилось плохо. По крайней мере он хочет на тебе жениться. Что удивительно, – беспощадно закончил он.

– Макс, мне очень жаль, но когда я увидела ту фотографию, я действительно подумала, что у тебя роман с Клодеттой. Мне правда жаль. Но это не причина…

– Нет. Причина, по которой ты меня бросила, – ты влюбилась в другого. Полагаю, такое случается сплошь и рядом, я только не ожидал, что это случится со мной.

– Макс, это же не так! Прошу, выслушай меня! Мне сказали, что вы с Клодеттой поженились, вот почему я так себя вела на вечеринке.

– Ты бросила меня задолго до этого. Когда сбежала из Лондона, ничего не объяснив и даже не оставив адреса. Клодетта еще ни за кого не вышла замуж.

– Макс, пожалуйста…

– Леония сегодня днем мне все за тебя объяснила. Ты влюбилась в Паттерсона, и тебе не хватило смелости сказать об этом мне. Я думал, Люси, что в жизни меня мало что может удивить, но я ошибся.

– Макс!

В трубке раздались короткие гудки. Я лихорадочно набрала номер отеля снова. Но мне сказали, что сеньор Уиндем просил его не соединять. Ни с кем.

Я долго-долго сидела в темноте. Леония выиграла первую схватку, но она не выиграла войну. Завтра я встречусь с Максом и заставлю его меня выслушать. Искушение пойти сейчас же к Леонии в комнату было очень велико, но я удержалась – если бы я устроила сцену, то этим только доставила бы ей удовольствие.

Чувствуя себя невероятно одинокой, я пошла спать.

На следующее утро Пегги неожиданно подала мне завтрак в спальню. Она поставила поднос на одеяло.

– Спасибо, Пегги.

Она улыбнулась.

– Я хотела извиниться за вчерашнее. За то, что была с вами груба. Это все из-за шока. Когда я вошла и увидела мистера Брэдли, лежащего на полу, и повсюду кровь…

– Все в порядке, Пегги, я понимаю.

– Я подумала, что он умер. И это после сердечного приступа у мистера Ван де Ноде и…

Я взяла ее за руку:

– Пегги, я понимаю, это было ужасно. Но через пару дней его должны выписать из больницы.

– А я подумала, каким потрясением это было для вас. И мне стало очень стыдно за мое поведение. Вот я и подумала, принесу-ка я ей завтрак в комнату и извинюсь.

– Спасибо, Пегги. Я ценю эту роскошь. И не нужно извиняться.

Она улыбнулась:

– Ну тогда все в порядке. Увидимся внизу позже.

Позавтракав, я оделась и спустилась в холл. У меня созрело решение. Я собиралась поговорить с Клодеттой, прежде чем ехать в Пальму.

На то, чтобы найти отель, в котором она остановилась, у меня ушло десять минут, но когда я наконец с ней поговорила, я поняла, что этот разговор стоил потраченного времени. Клодетта была приятно удивлена.

– Люси! Как мило, что вы позвонили. А я уж думала, что чем-то вас обидела…

– Нет, Клодетта, произошло ужасное недоразумение.

– Между вами и Максом?

– Да. – Я всхлипнула.

Она участливо вздохнула:

– Pauvre petite [1] . Вы такая несчастная. Макс такой несчастный.

– Клодетта, не могли бы поговорить за меня с Максом? Он не дает мне возможности объясниться.

– Ну конечно! Я с удовольствием сыграю роль… как это называется по-английски… свахи! Но сначала вы должны мне рассказать, что случилось, почему вы уехали из Англии, и бедный Макс ужасно волновался, не зная, где вы.

Я ответила просто:

– Я думала, что у него с вами роман!

Клодетта ахнула, а потом весело рассмеялась:

– Mon Dieu! [2] Со мной? Да он, кроме вас, никого не замечал! Как вы могли такое подумать?

– Ходили сплетни…

– Сплетни ходят всегда, – подтвердила Клодетта тоном человека, который к этому давно привык и научился с этим жить. – Но Макс был безумно влюблен в вас и хотел на вас жениться. Как вы могли поверить в такую чепуху?

– Я не верила. Но за неделю до того, как я покинула Англию, я вошла в «Лейсиз» и увидела вас с Максом. Вы держали друг друга за руки, у вас был такой счастливый вид, что я подумала…

– Но это из-за Федора! Я только что узнала, что он может остаться в Британии, и мы были очень рады. Макс знал, что мы любим друг друга, и он сделал все, что мог, чтобы нам помочь. Он был самым лучшим другом на свете…

– Но до того, как я улетела на Майорку, прошла целая неделя, а Макс мне ни разу не позвонил, не зашел ко мне…

В разговоре возникла пауза. Когда Клодетта заговорила снова, в ее голосе не осталось ничего от прежнего радостного оживления.

– Люси, а в этом я все-таки виновата. Я и Федор. Русские не хотели, чтобы Федор остался в Британии. Пришли двое и забрали его. Я была сама не своя от страха, думала, что никогда больше его не увижу. Я позвонила Максу, и он тут же приехал. Федор уже получил разрешение остаться, но это бы не имело никакого значения, если бы они уговорили его передумать. Макс был великолепен. Он подключил к этому делу национальную прессу, знакомого депутата парламента, всех. Он сумел поднять такой шум вокруг этого дела, что русские не могли больше удерживать Федора в посольстве. Но все висело на волоске. Мы очень-очень обязаны Максу и вашему правительству. Но в чем проблема сейчас? – спросила Клодетта, снова повеселев. – Расскажите все Максу, он поймет и будет очень счастлив вернуть вас, и вы снова будете вместе, как мы с Федором!

– Клодетта, это не так легко сделать.

– А мне кажется, что легко, – просто сказала она. – Вы друг друга любите, что может быть проще?

– Есть еще Леония Бланшар.

– Ах вот как. – В голосе Клодетты появились новые нотки. – Вы же не собираетесь из-за такой особы, как Леония Бланшар, во второй раз разрушить свое счастье?

– Леония врет направо и налево. Во-первых, она сказала Йену Лиаллу, что Макс на вас женился…

– А добрый мистер Лиалл передал это вам?

– Да, – с горечью признала я. – И когда вы приехали на вечеринку, я подумала, что ваш муж не Федор, а Макс.

– Тогда мне понятно ваше поведение!

– Но это не все. Дело обстоит еще хуже.

– Черт побери! – воскликнула Клодетта. – Что же может быть еще хуже?

– Макс думает, что я влюблена в Стива Паттерсона.

– Но с какой стати он может так думать? – с негодованием воскликнула Клодетта.

– Потому что я сама ему об этом сказала, – призналась я несчастным голосом.

– Mon Dieu! И Макс поверил в эту глупость?

– Да. Леония ему сказала, что у меня был роман со Стивом еще в Лондоне. Что я боялась признаться в этом Максу и поэтому сбежала.

– Но вы же не могли встречаться с этим Стивом еще тогда? – рассудительно заметила Клодетта.

– Не могла и не встречалась. Но Макс наслушался вранья Леонии и поверил ей. Он не дает мне возможности объясниться!

– Ну меня-то он выслушает! – горячо воскликнула Клодетта. – И еще не кончится сегодняшний день, как вы с Максом помиритесь и будете счастливы!

Однако Клодетта ошиблась. Еще не кончился сегодняшний день, как мне пришлось бороться за свою жизнь и за жизнь Даниэлы. И я была далеко не счастлива.

Пегги оставила на подносе с завтраком английскую газету. Я развернула ее и увидела на первой странице большую фотография Джона и Хелены Ван де Ноде. Была также фотография Дэвида Катьявиви, выступающего на саммите. Передовица содержала большие выдержки из речи Хелены перед делегатами, которая от имени мужа заверила народ Овамбии о его готовности вести страну к свободе и независимости. А редакционная статья в центре страницы гласила:

«ОСАН (Организация за свободу африканских народов) активизирует борьбу за самоуправление Овамбии. Теперь, когда Джон Ван де Ноде, бывший министр прежнего правительства, пообещал возглавить первый черный парламент страны, конец борьбе уже виден. По иронии судьбы народ Овамбии поведет к независимости черный парламент во главе с белым премьер-министром, которого когда-то выслали из Южной Африки. По всей стране народ Овамбии подтверждает свою преданность мистеру Ван де Ноде и приверженность идее о независимости и объединении страны и нации. ОСАН получает все большую поддержку как на дипломатическом, так и на международном уровне и признана ООН и Организацией африканского единства. «Мы не ожидаем, что независимость разом решит все наши проблемы, но верим, что наш народ имеет право на самоуправление под руководством лидера, которого мы сами выберем. Овамбия – наша страна, и овамбийцы хотят быть хозяевами своей судьбы», – говорит основатель ОСАН, Дэвид Катьявиви.

В субботу после заключительной речи Хелены Ван де Ноде состоится голосование глав черных африканских стран. Ожидается, что положительное решение будет единогласным. Америка считает, что если правительство возглавит Ван де Ноде, то будет ликвидирована угроза прихода к власти коммунистов. Если овамбийцы примут Джона Ван де Ноде в качестве лидера независимой Овамбии, то они смогут рассчитывать на поддержку со стороны США. Ради блага как черного, так и белого населения Овамбии будем надеяться, что он будет принят и тем самым будет предотвращена угроза эскалации насилия».

Я тоже надеялась, что они его примут. В этом случае Хелена Ван де Ноде сможет вернуться на Майорку в ближайшие семь дней, а в нынешней ситуации чем раньше она вернется, тем лучше.

Я медленно оделась. Во мне нарастало напряжение. Сегодня Клодетта встретится с Максом, он ее выслушает и все поймет, и ложь Леонии окажется напрасной. Держась за эту мысль, я пошла будить Даниэлу.

Сквозь жалюзи золотыми полосами лился солнечный свет, но в детской никого не было, только на полу посреди комнаты валялся носом вниз Мистер Сэм. Недоумевая, где Даниэла, я подняла медведя и положила на кровать. Потом спустилась вниз. На вилле было тихо, Даниэлы не было видно ни на террасе, ни возле бассейна. Я пошла в кухню, где Пегги что-то пекла.

– Не долго же вы спали, – жизнерадостно сказала она.

– Я ищу Даниэлу. Вы ее не видели?

– Даниэлу? Она еще в постели.

– Ее там нет. И где бы она ни была, она разгуливает в одной ночной рубашке. Интересно, может быть, Марио знает, где она?

– Марио уехал в Сольер, сегодня базарный день. – Пегги стряхнула с рук муку. Я вам помогу ее искать. Мало у нас поводов для беспокойства, так вдобавок еще и она безобразничает!

Мы обошли всю виллу и территорию вокруг дома. Девочки нигде не было.

– Даниэла! Даниэла!

Я остановилась на самом верху спускающейся по обрыву тропинки и напряженно всмотрелась, пытаясь разглядеть фигурку в ночной рубашке. Единственным ответом на мой зов был крик птицы, спикировавшей вниз над макушками сосен.

Через террасу ко мне бежала побледневшая Пегги.

– Я даже на задний двор заглянула, нигде никаких следов Даниэлы!

– Она должна быть где-то здесь, – сказала я с напускной уверенностью. – Наверное, прячется от нас.

– Когда я ее найду, отшлепаю! – Голос Пегги почти срывался. – Уж кто-кто, а эта безобразница знает, сколько у нас тревог. Сначала ее папочка, потом Брэдли, а теперь вот и Дэнни сбежала.

– Она не сбежала, – сказала я твердо. – Она где-то прячется. Как только проголодается, непременно появится в кухне.

– Что ж, тогда ждать осталось недолго. Она не завтракала. Если бы она побывала в кухне, я бы сразу это заметила, она не заходила. Но куда она могла подеваться?

– Пегги, она может быть где угодно. Если она захочет спрятаться, то в лабиринте комнат это можно сделать запросто.

– Но я все комнаты обошла!

– Наверное, сидит где-нибудь в укромном месте и смеется над нами. Думает, что это очень весело. Думает, еще немного, и она обязательно появится.

Но Даниэла не появилась. В одиннадцать вернулся Марио, а девочки все еще не было.

– Вы спускались на пляж?

Марио быстрым шагом прошел через виллу, мы с Пегги едва за ним поспевали.

– Нет…

Марио пустился бегом к берегу. Я поспешила за ним, и сердце едва не выпрыгивало у меня из груди. Если бы Даниэла была на пляже, она бы услышала, как мы ее зовем. Если с ней ничего не случилось.

Я бежала за Марио, тяжело дыша и то и дело поскальзываясь. Наконец, когда последняя нависающая ветка была отодвинута в сторону и перед моими глазами предстал весь пляж – тихий, живописный и совершенно безлюдный, я поняла, что Даниэла не просто спряталась, а исчезла. Переводя дыхание, я прислонилась к дереву и со страхом посмотрела на Марио: он вскарабкался на россыпь камней и обшарил все трещины и щели, какие мог. Потом он спрыгнул на песок, развел руками и пожал плечами. Даниэла исчезла. Исчезла без следа.

На воде покачивалась на якоре надувная лодка, выделяясь яркой оранжевой кляксой на фоне моря. Я побежала по песку к пристани. Но в лодке не было ничего, кроме лужицы воды и водорослей. Марио, обычно такой жизнерадостный, помрачнел. Он напряженно сказал:

– Я еще раз обыщу все вокруг. Если ее нет в доме, буду звонить в полицию.

Я с ним не спорила. Слишком много неприятных случайностей произошло за последнее время, слишком многое пошло не так, как должно было. Если с Даниэлой что-то случилось… Я прогнала пугающую мысль. Нет, с ней все в порядке. Господи, пусть с ней все будет в порядке!

Пегги даже не спросила, нашли ли мы Даниэлу. Она лишь взглянула на наши лица и тут же заплакала, прикрывая лицо передником. Марио принялся обыскивать дом, я слышала, как он сердито говорил что-то Леонии. Потом было слышно, как он хлопает дверями, открывает все шкафы, все кладовки, все ящики и во все горло кричит «Даниэла, Даниэла!». Я побежала наверх в комнату Даниэлы. По дороге мне попалась мрачная Леония, но я даже не взглянула на нее. Я думала, что Даниэла может быть все еще в своей комнате, прячется где-нибудь, например под кроватью или в гардеробе.

– Дэнни!

На мой крик ответа не последовало. Только заброшенный Мистер Сэм смотрел на меня своими стеклянными глазами. Я снова проверила одежду и обувь Даниэлы. Все ее туфли были на месте, не хватало только шлепанцев. У меня мелькнула смутная мысль, что в комнате не хватает еще чего-то, что должно быть, но я этого не увидела. Эммелина! Дэнни, куда бы она ни подевалась, взяла с собой куклу. Я еще раз оглядела всю комнату. И тут я заметила письмо. Оно лежало на туалетном столике, и, наверное, если бы я искала не девочку, а письмо, я бы увидела его намного раньше. Конверт был надписан не Даниэлой. Меня охватило неприятное предчувствие. Я разорвала конверт. Внутри оказался лист бумаги, на котором аккуратными печатными буквами было написано:

«Даниэла будет возвращена, когда Джон Ван де Ноде объявит о своем отказе возглавить черное правительство Овамбии и прекратит принимать какое-либо участие в деятельности ОСАН. Не обращайтесь в полицию, не сообщайте прессе, тогда девочка не пострадает».

Я бросилась вниз на поиски Марио. Но оказалось, что мне уже не нужно было сообщать ему новость: он стоял с телефонной трубкой в руке, и в его глазах застыло потрясение. – Звонил мистер Ван де Ноде, – беспомощно пробормотал он. – Они ее похитили. Матерь Божья, ее похитили!Я выхватила у Марио телефонную трубку и услышала настойчивый голос Джона Ван де Ноде:– Люси? Это вы?– Да. Я только что прочитала записку от похитителей.– Я получил такую же минуту назад и думаю, Хелена тоже получила. Я пока не смог до нее дозвониться. Слушайте меня очень внимательно. Я хочу, чтобы вы ничего не предпринимали. Ничего, слышите?– Но Даниэла, наверное, еще здесь, на Майорке. Полиция сможет ее найти, они проверят аэропорт…– Нет! Никаких обращений в полицию! Похитители вышли на меня напрямую, и я сам занимаюсь этим делом. Вы поняли?– Д-да…– Я хочу, чтобы вы трое сидели тихо и ничего не предпринимали, а главное, никому ничего не рассказывайте. Это касается и вашего американского друга. Если об этом узнает пресса, мы никогда больше не увидим Дэнни!– А Брэдли об этом можно рассказать?– Брэдли?– Да. Он неожиданно приехал вчера утром.– Позовите его к телефону! – рявкнул Джон Ван де Ноде.Мне показалось, что сейчас не время и не место вдаваться в подробные объяснения, поэтому я сказала:– С ним случилась небольшая неприятность, ничего серьезного. Он сейчас в местной больнице, пробудет там несколько дней.– Брэдли расскажите. Но больше никому! Я не хочу, чтобы кто-то все испортил, слышите? Никому ни слова! – Джон Ван де Ноде бросил трубку.Лицо Марио покраснело от гнева. Он схватил меня за плечи и зашипел:– Как они смогли ее забрать? Вам полагалось следить за ней! Как они ее забрали?– Я не знаю! Вчера вечером я уложила ее в кровать, ночью я не слышала никаких звуков из ее комнаты…Его большие руки сжали мои плечи еще крепче.– И всегда вы! То машина! То лекарство! А теперь похищение! Где она? Где Даниэла?– Марио, прекратите! Я не знаю!– Она бы завизжала! Она бы стала звать на помощь! Ее не могли унести с виллы совершенно бесшумно! Даниэла бы никуда не пошла среди ночи с незнакомыми людьми! Но с вами бы пошла! Это все вы, вы! Где она?– Марио, это просто нелепо! Я не имею к этому никакого отношения! Никакого!Марио процедил сквозь зубы:– Надеюсь, что вы говорите правду! Ради вашего же блага! – Оттолкнув меня, он прошел мимо плачущей Пегги.Она окликнула его:– Марио, ты куда? Мистер Ван де Ноде сказал, что мы не должны ничего делать, не должны никому рассказывать…– Но он не сказал, что мы не можем ее искать!С видом разъяренного быка он вышел тяжелой поступью из дома и громко хлопнул за собой дверью.– О, моя крошка, моя бедная малышка! – причитала со слезами Пегги. – Господи Боже, что они с ней сделали?В оцепенении я прошла на кухню и поставила на огонь чайник, намереваясь выпить крепкого чаю. Похоже, это было единственное, на что я была способна.В словах Марио была доля здравого смысла. Даниэла бы не покинула свою постель среди ночи по доброй воле. Если только похитители не вынесли ее из комнаты, пока она спала… Но Даниэла спит очень чутко… А что, если ее усыпили?..Чайник стал закипать, и как Ньютон, открывший силу пара, я вдруг поняла. Наконец головоломка сложилась, все кусочки встали на места. Смерть Джанет. Визит Йена Лиалла в многоквартирный дом. Авария с участием автомобиля, которым пользовался Йен Лиалл. Его слежка за нами в Вальдемоссе. Могадон в чашке горячего шоколада для Даниэлы. Оставалось только убедить в моих подозрениях других.С полным пониманием того, что произошло, я отставила в сторону чай и пошла к телефону.– Что вы хотите делать? – спросила Пегги.– Хочу позвонить мистеру Ван де Ноде в Лондон.Пегги поставила свою чашку так резко, что чай расплескался на кремовый ковер.– Вы не должны этого сделать! Он ждет звонка от похитителей! Он будет…– Пегги, это важно.Должно быть, в моем голосе чувствовалась уверенность, Пегги перестала возражать и молча принялась наблюдать за мной.– Мистер Ван де Ноде сегодня выписался, – ответили мне в больнице. – Нет, он не оставил адреса.Я медленно сказала Пегги:– Он уже не в больнице, он выписался. Вы знаете, по какому адресу он проживал в Лондоне?Она замотала головой:– Нет. Он сам позвонит, когда узнает… если узнает…Она не договорила и снова заплакала.– У вас есть телефон ОСАН в Лондоне?– Нет, но он должен быть в телефонной книжке миссис Ван де Ноде, в ее письменном столе. Но вам нельзя туда заходить. – Пегги вдруг вскочила, побежала за мной и с неожиданной силой схватила меня за руку. – Вы ведь одна из них, не так ли? Вот почему вы хотите с ним поговорить! – Она повысила голос и истерически закричала: – Вы одна из них!– Пегги, не говорите глупостей.– Это не глупости, это правда! И Марио так считает, я слышала, что он говорил! Ах вы, жестокая, злая…Я с силой ударила ее по лицу, и она плюхнулась на диван.– Пегги, у вас истерика. Я люблю Даниэлу, и вы это знаете.Не ответив мне, она съежилась и громко зарыдала.Я тщательно обшарила письменный стол Хелены Ван де Ноде, но не нашла ничего, похожего на блокнот с адресами. Тогда я позвонила в международную справочную службу «Континентал инквайриз». Мне пришлось ждать целую вечность, пока они раздобыли лондонский телефон ОСАН, и еще долгих десять минут я мучительно ждала, пока меня соединят. Все оказалось впустую. Очевидно, Джон Ван де Ноде дал штаб-квартире ОСАН такие же строгие распоряжения, как и мне.Мне оставалось только одно: встретиться с Брэдли Ван де Ноде. Когда я сказала Пегги, куда я собираюсь, она даже голову не подняла. Она все еще плакала, сгорбившись и прижимая ко рту кулак. Я беспомощно посмотрела на нее. Не хотелось оставлять ее одну в таком состоянии, но в то же время я не смела терять ни минуты, мне нужно было поговорить с Брэдли Ван де Ноде как можно скорее. Как ни странно, мне на помощь пришла Леония.– Отправляйтесь по своему делу, дорогая, – произнесла Леония у меня за спиной. – Я присмотрю за Пегги. Хорошая порция бренди приведет ее в чувство.– Спасибо, – коротко бросила я.На лице Леонии не отражалось никаких эмоций, ни тревоги или огорчения из-за исчезновения Даниэлы. Она была тщательно одета, как всегда, макияж на лице, как всегда, был безупречным. С ленивой улыбкой она налила бренди в стакан для Пегги и порцию побольше – в другой стакан, для себя.– Надеюсь, сын и наследник будет рад вас видеть, – заметила она. – Насколько я понимаю, у него сейчас довольно сильно болит голова.Я не стала ей отвечать, потому что не была уверена, что смогу сдержаться. Мне нужно было сказать ей очень многое, но все это должно подождать до тех пор, пока Даниэла не вернется благополучно домой.В Пальму я мчалась как сумасшедшая, наплевав на все ограничения скорости и едва замечая другие машины. Теперь, когда я знала, с кем Даниэла, одним страхом у меня стало меньше. Где бы Даниэла ни находилась, она не будет напугана. Во всяком случае, пока.Когда я влетела в палату Брэдли Ван не Ноде, он посмотрел на меня со смешанным выражением удивления и испуга. Я коротко сказала:– Даниэлу похитили!– Что-о?Он рывком сел в кровати.– Сегодня утром ваш отец в Лондоне получил письмо от похитителей. Другое такое же письмо было оставлено вчера ночью в комнате Даниэлы.– Сколько они хотят? – отрывисто спросил Брэдли Ван де Ноде.Он свесил ноги с кровати и потянулся за халатом.– Они не требуют денег. Они не хотят, чтобы ваш отец стал премьер-министром Овамбии. Он отдал нам строгий приказ никому об этом не рассказывать. Не сообщать в полицию, в газеты. Никому.Брэдли встал.– Значит, он собирается уступить их требованиям?– Да. То есть он не сказал об этом напрямую, но что ему еще остается делать?

– А что моя мачеха?

– Я с ней не говорила.

– Я буду готов через пять минут. Вы можете отвезти меня на виллу?

– Есть еще кое-что, – сказала я. – Я знаю, кто ее похитил. Мне не удалось связаться с вашим отцом, но…

Брэдли весь напрягся.

– Вы знаете?

– Это Йен Лиалл. Однажды он уже пытался. Он усыпил Даниэлу могадоном, но тогда у него ничего не вышло.

– Лиалл? – В серо-голубых глазах отразилось недоверие. – У вас есть доказательства?

– У Стива Паттерсона есть доказательство, что в горячий шоколад было подмешано снотворное. А еще он установил, что Йен Лиалл часто наведывался в жилой дом на площади Риа, где погибла Джанет.

– И? – Брэдли застыл в напряжении, ожидая ответа.

– Думаю, нечто в этом роде давно назревало, еще с тех пор, как ваш отец принял решение вернуться в политику. Думаю, Джанет Грей об этом знала.

Вошла медсестра, и Брэдли заторопился.

– В машине поговорим, – бросил Брэдли. – Я буду готов через пять минут.

Но он был готов не через пять минут. Через три. Он захлопнул за собой дверь машины и спросил:

– Где сейчас Лиалл?

– Предполагается, что он должен быть с вашим отцом в Лондоне.

– А мой отец об этом не знает?

– Нет. Он выписался из больницы, и я не смогла связаться с ним через штаб-квартиру ОСАН.

– Если Лиалл в Лондоне, то ваша теория ошибочна. Он не может быть ответственным за это похищение.

– Если он действительно в Лондоне, то не может, – согласилась я. – Но я сомневаюсь, что он там. Я подозреваю, что телеграмма была мистификацией. Вот почему нам нужно связаться с вашим отцом – чтобы это выяснить.

Мы промчались по пыльным пригородам Пальмы и миновали аэропорт. Брэдли Ван де Ноде мрачно заметил:

– Чем скорее отец сделает заявление, тем лучше. – Он посмотрел на часы. – Если мы поторопимся, то можем успеть на выпуск новостей.

Мы промчались через поселок и выехали на горную дорогу. Брэдли сидел тихо, его лицо было застывшим и напряженным. Высокий, худощавого телосложения, он очень мало походил на своего отца. У него были тонкие, почти девичьи черты. Серо-голубые глаза не выдавали никаких чувств. Я догадывалась, что даже в более счастливых обстоятельствах Брэдли Ван де Ноде не были свойственны ни обаяние и ни сердечность отца.

Внезапно он спросил:

– Марио и Пегги знают про Лиалла?

– Нет. Если бы я попыталась сказать это Марио, он бы мне не поверил. Он думает, что это я вела себя подозрительно. На самом деле он даже обвинил меня в том, что я участвовала в похищении.

Брэдли с холодным злорадством улыбнулся.

– А теперь он носится по всей Майорке, пытаясь провести в одиночку спасательную операцию?

– Он воспринял известие о пропаже Даниэлы очень тяжело. Он ее очень любит. Для человека его темперамента просто невозможно оставаться на месте и бездействовать.

– Но это все, что мы можем сделать, – сказал Брэдли. – Сидеть и ждать. Как только отец объявит о том, что отказывается становиться премьером, Даниэлу тут же вернут.

Я посмотрела на часы. До главного дневного выпуска новостей оставалось всего полчаса. Я еще сильнее нажала на педаль газа, и автомобиль стремительно помчался по сужающейся дороге.

Мы собрались в гостиной перед телевизором. Музыкальное комедийное шоу, которое все никак не кончалось, наконец закончилось, и начались новости. В Мадриде произошло крушение поезда. В Сан-Себастьяне произошел пожар в отеле, пострадали одиннадцать туристов. Марио отчаянно ругался, я впилась ногтями в мягкий бархат обивки дивана. Я слышала, как комментатор безличным голосом упомянул африканский саммит, прозвучало имя Джона Ван де Ноде, но мой испанский был недостаточно хорош, чтобы я смогла понять остальное. Затем на экране появились кадры из Лусаки. Полный зал, ревущий в общем порыве энтузиазма. Под оглушительные аплодисменты на трибуну вышел Джон Ван де Ноде, прямой и широкий, седая шевелюра придавала ему облик патриарха. Позади него я разглядела сидящих Дэвида и Хелену. Суровое лицо Джона Ван де Ноде оставалось бесстрастным. Он поднял руку, призывая зал к тишине, после чего начал говорить.

Чтобы понять его следующие слова, не обязательно было знать испанский. Через считанные секунды все делегаты встали со своих мест и принялись аплодировать.

В этот раз даже Леония, казалось, пришла в замешательство. Ее взгляд, как и взгляды всех остальных, был устремлен на неподвижное, как маска, лицо Брэдли. Он яростно придавил окурок сигареты, круто повернулся и вышел. Леония несколько секунд колебалась, потом последовала за ним, и мы услышали, как захлопнулась дверь кабинета.

– Он будет звонить отцу, – проговорила Пегги дрожащим голосом. – Он позвонит отцу, и отец все объяснит. – Надежда в ее голосе звучала как-то жалко. – Может быть, им уже удалось найти Даниэлу и она в безопасности… Так трудно установить связь…

– Может быть, она мертва, – жестко сказал Марио, сплюнул на роскошный ковер и стремительно вышел из комнаты.

Я откинулась на спинку дивана, запрокинула голову и закрыла глаза. Если бы только я могла поговорить со Стивом! Но я дала слово Джону Ван де Ноде, и это обещание я нарушать не собиралась.

«Если бы я только могла поговорить с Максом», – думала я с болью в сердце. Если бы он был здесь и мог бы обнять меня и прошептать слова утешения! Если бы мог поделиться со мной своей силой!

Поговорила ли с ним Клодетта? Похищение Даниэлы отодвинуло все остальное на второй план, даже Макса. Но теперь он снова занимал все мои мысли, и я хотела видеть его так сильно, что не могла думать ни о чем другом.

Я осталась в комнате одна и теперь сидела в темноте, не потрудившись включить свет. Когда мои слезы по Максу наконец пролились, я встала и устало подошла к окну. Где-то шестилетняя девочка тоже сейчас плачет. Плачет, потому что она напугана и ничего не понимает. Мне стало стыдно за мою минутную озабоченность своими собственными проблемами.

Джон Ван де Ноде не уступил требованиям шантажистов. Он не поддался на провокацию. Но если это не провокация, то Даниэла, должно быть, уже мертва.

Где-то в темноте, где под соснами начиналась тропинка к морю, что-то мелькнуло. Лиса или ласка. Из-за облака ненадолго выглянула луна, и я снова заметила движение, кто-то бежал по тропинке под прикрытием деревьев. Бежал человек, а не животное, но бежал, низко пригибаясь.

Я застыла и напряженно всмотрелась, однако луна снова скрылась в облаках, и терраса и верх обрыва погрузились в темноту. Я повернулась и пошла через террасу в кабинет. Из-под двери пробивался свет, и я настойчиво постучала. Мне открыл Брэдли, его тонкокостное лицо осунулось от нервного напряжения. Я быстро проговорила:

– Я только что видела, как кто-то пробежал под деревьями к тропинке, идущей к морю.

– Вы уверены? Вам не померещилось от переутомления?

– Нет, не померещилось.

Он посмотрел мне в глаза, и я вызывающе сказала:

– Я почти уверена, что это Йен Лиалл.

Брэдли резко вдохнул.

– Тогда почему вы сразу так и не сказали?

– Потому что…

Но мои объяснения его не интересовали, он быстро достал из ящика письменного стола Хелены фонарь и отрывисто спросил:

– Есть где-нибудь свободная лодка?

– В сарае, где Марио хранит инструменты, есть надувная лодка и насос.

– Хорошо. – Он побежал на террасу. Я было последовала за ним, но он бросил: – Оставайтесь здесь!

– Не останусь! Вам может понадобиться помощь!

– Делайте что вам сказано!

– А как же Марио? Может, он пойдет с вами?

– Марио нет. Он взял свою колымагу и поехал Бог знает куда.

– Ну тогда я точно пойду с вами!

Мы были в сарае, где Марио держал всякий хлам. Держа под мышкой одной руки надувную лодку, а в другой руке – насос и фонарь, Брэдли посмотрел на меня леденящим взглядом. Ему не нужна была помощь, ни моя, ни чья бы то ни было. Он процедил сквозь зубы:

– Я доберусь до этого ублюдка, и я доберусь до него один!

Брэдли круто развернулся и ушел.

Я ждала минут пять, но потом поняла, что не вынесу этого ожидания и неопределенности. Я вовсе не обязана делать то, что сказал Брэдли. Если Даниэла где-то там, в темноте, то она бы хотела, чтобы ее успокоила именно я.

На террасе было пусто. Я тихо вышла, глядя на бухту, где стояла на якоре яхта «Хелена», белая, гладкая и прекрасная. И на ней мы не искали. Сознание, что я наконец знаю, где Даниэла, прибавило мне решимости.

Я стала спускаться по крутой тропинке между безмолвными деревьями. Луна была все еще закрыта плотным одеялом облаков, единственным источником света были звезды. В подлеске послышалось какое-то движение. Мое сердце подпрыгнуло, но оказалось, что это всего лишь пробежал какой-то маленький зверек, которого я спугнула. Раздвигая ветки жасмина, от цветов которого в воздухе висел густой аромат, я невольно вспомнила поцелуй Йена Лиалла и, содрогнувшись всем телом, вытерла брезгливо губы.

Спуск становился круче и, обогнув последние деревья, я увидела Брэдли, плывущего на лодке к яхте. Я пробежала остаток тропинки и огляделась вокруг в поисках еще лодки. Ялик, по-видимому, взял Йен Лиалл, а единственную запасную лодку забрал Брэдли. Теперь я могла добраться до «Хелены» только вплавь. Потом я вспомнила про старую рыбацкую лодку, возле которой я загорала в первый день моего пребывания на вилле, и побежала к ней. Лодка была едва различима – темный горб на фоне черных камней. Я перевернула ее вниз дном и стала лихорадочно искать весла. К счастью, они нашлись под сиденьем. Я подтащила эту развалюху к кромке воды и, спустив ее на воду, залезла внутрь и стала грести к яхте. Я молилась, чтобы лодка не затонула в первые же минуты, как я отплыву от берега.

Впереди меня белела полоска пены вокруг борта «Хелены». Через пятнадцать минут энергичной гребли я уже могла разглядеть силуэты двух яликов, пришвартованных к яхте. «Хелена» маячила в темноте все ближе и ближе, сквозь занавески на иллюминаторах каюты пробивался свет. И вот уже моя лодка со скрипучим звуком задела борт яхты. У меня не было якоря, и нечем было привязать лодку. Я стала тихонько двигаться вдоль борта, пока в проблесках лунного света не заметила веревочную лестницу. Я схватилась за нее, при этом лодка подо мной неистово раскачивалась, оставив ее, стала карабкаться вверх. Занятие было не из приятных, лестница пугающе раскачивалась, к тому же было холодно и совершенно темно, хоть глаз выколи. Только мысль о Даниэле и о том, какое облегчение она испытает, увидев меня, придавала мне храбрости.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем я наконец ступила на палубу. Я напряженно прислушивалась, пытаясь расслышать шаги или голоса, но услышала я только отдаленный звук детского плача. Я осторожно двинулась по темной палубе к кубрику. Дверь каюты без труда открылась и в слабом свете, льющемся из иллюминаторов, я разглядела койки и стенные шкафы. Я быстро прошла кубрик насквозь, миновала длинный узкий камбуз, которым недавно пользовались, и еще одну каюту с одинокой койкой. Везде было пусто и темно. Когда я спустилась по короткой лестнице, плач стал слышнее. Я оказалась перед дверью, по краям которой просачивался свет. Из-за двери доносились голоса, которые я тут же узнала.

Голос Брэдли с тихой злобой произнес:

– Я знал, что это был ты! С самого начала знал, что это ты!

Потом приглушенный, но хорошо различимый голос Йена Лиалла:

– Ван де Ноде, ты ублюдок, первостатейный ублюдок!

Потом заплаканный голос Даниэлы:

– Пожалуйста, отвезите меня домой. Мне тут больше не нравится, я хочу к маме.

Я крепко сжала ручку двери и толкнула. Не знаю, кто удивился больше всех: Даниэла, которая подбежала ко мне и бросилась в мои объятия, Йен Лиалл, глаза которого горели, или Брэдли, целившийся в грудь Лиаллу.

У Йена расширились глаза, он шагнул ко мне со словами:

– Какого черта…

– Не двигайся! – приказал Брэдли.

Йен остановился и взглядом, полным отчаяния, посмотрел сначала на пистолет в руках Брэдли, потом на Даниэлу и уже после на меня. Даниэла прижалась ко мне всем телом и, крепко обняв ее, я взглянула на Йена Лиалла.

– Как вы могли? – произнесла я чужим голосом. – Как вы могли так поступить с ней? – Чувствуя, что вот-вот расплачусь, я добавила: – Я не знаю, что с вами будет, и мне все равно. Я забираю Даниэлу домой.

Взяв Даниэлу за руку, я повернулась к двери.

– Это не так просто сделать, как вы думаете, – сухо сказал Лиалл.

Я снова посмотрела на него. В эту минуту я была рада, что никогда не отвечала на его предложения дружбы.

– Я с первого дня знала, что с вами что-то нечисто. Я слышала, как вы разговаривали с Хеленой, вернее, кричали на нее и требовали, чтобы я уехала. Теперь я понимаю почему. Вы боялись, что я слишком старательно возьмусь выполнять свои обязанности и вам будет трудно воплотить в жизнь свою затею! Вы проиграли. Я забираю Даниэлу на виллу и очень легко это сделаю. Теперь, когда на вас направлен пистолет, вы мало что можете сделать.

– Вы тоже мало что можете сделать с одной свободной рукой и без оружия, – заметил Йен, с горечью улыбнувшись. – Если бы вы меня сегодня не заметили, у Дэнни бы оставался шанс. Теперь у нее нет шансов.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Я знаю, что вы не понимаете, – терпеливо сказал он. – Но скоро поймете. Не пройдет и пяти минут.

Я повернулась к Брэдли:

– Я отвезу Даниэлу обратно на ялике. А вы с Йеном вернетесь на другом. Рыбацкая лодка, на которой я приплыла, наверное, уже в открытом море.

В дверном проеме у меня за спиной знакомый голос произнес:

– Люси, мне очень жаль. Но ты не сможешь это сделать.

Я резко обернулась.

– Люси, я бы отдал тысячу долларов за то, чтобы все произошло по-другому.

Это был Стив. И я впервые видела его без улыбки на лице.

– Как ты сюда попал? – спросила я.

Мне ответил Йен:

– Он был здесь с самого начала. С того момента, как забрал Дэнни из ее комнаты.

– Я вам не верю!

У меня перед глазами все поплыло, казалось, стены каюты сжимаются вокруг меня. Стив шагнул вперед и, крепко взяв меня за плечи, насильно усадил на стул.

– Боюсь, Люси, что Йен прав. Лучше бы ты осталась на вилле, как тебе и было сказано.

– Так это ты! – пролепетала я. – Это ты похитил Дэнни?

– С небольшой помощью своих друзей, – с горечью пояснил Йен.

Каюта перестала качаться, и я ясно увидела всю сцену. Стива, который смотрел на меня с участием. Побледневшего и подавленного Йена. И Брэдли, который все еще держал пистолет. Я облизнула пересохшие губы и обратилась к Брэдли:

– Разве пистолет не должен быть нацелен на Стива? Вы разве не поняли – это он похитил Дэнни.

– Я все понял. А вот вы, похоже, нет.

Я уже не нуждалась в объяснениях, но Йен тихо сказал:

– Похититель Дэнни – это и есть тот мерзавец, которому вы сегодня помогли.

Я попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова.

– Стив принес мне много новых игр, но я устала и хочу домой. И я боюсь Брэдли. Я хочу к маме… – произнесла Даниэла.

Я посадила ее к себе на колени и обняла. Потом снова посмотрела на Брэдли.

– Но зачем?

Тот небрежно бросил:

– Не ваше дело.

Он посмотрел на часы и сказал Стиву:

– Думаю, нам стоит подождать еще полчаса. На дорогах пока очень много машин из Пальмы.

– Извините, – сказала я Йену.

Конечно, это было нелепо, и моих извинений было недостаточно. Он усмехнулся и отбросил со лба свои рыжие волосы.

– Не извиняйтесь, вы хорошо заботились о Даниэле. Даже смогли сорвать одну попытку похищения.

– Вы говорите о той ночи, когда ей в шоколад подсыпали снотворное?

Йен кивнул.

– А я думала, это сделали вы. Стив сказал, что вы насыпали в шоколад снотворное, и я ему поверила.

– У Стива были свои собственные причины представить меня в плохом свете. Во-первых, он не хотел, чтобы вы бежали ко мне за помощью, если что-то пойдет не так, а во-вторых, он боялся, как бы между нами не возникли отношения. Он догадывался, что вы мне нравитесь.

Я покраснела. Мне стало стыдно, что я так легко верила всякому вранью и что так небрежно обращалась с Йеном.

– А второй раз могадон был подсыпан в колу? – спросила я у Стива.

Он не ответил. В этом не было необходимости.

– Та автокатастрофа. Это тоже была попытка похищения?

Брэдли издал короткий смешок, и Стив поморщился.

– Была бы, – язвительно произнес Брэдли. – Если бы Стив все не испортил.

– Люси, предполагалось, что ты полетишь вниз с обрыва вместе с машиной. Брэд не хотел оставлять свидетелей. Я не смог сделать это с тобой. – Стив посмотрел на меня с мольбой. – Все, что я говорил, – правда. Я действительно тебя люблю. Я хотел закончить эту работу, уехать с Майорки и начать все сначала в другом месте, с тобой. Ты бы никогда не узнала…

Я отвернулась, мне было противно на него даже смотреть.

– Кто был за рулем «кадиллака»? – спросила я у Брэдли.

– Один мой друг, который, как и Стив, за соответствующую сумму готов сделать все, что угодно.

– А кому принадлежал автомобиль?

На узком лице Брэдли появилась улыбка.

– Лиаллу. Этой машиной он пользовался в Пальме, выполняя работу, о которой, он думал, мы не знаем. Мы одолжили у него «кадиллак», потому что мне показалось, что это будет забавно. Я знал, что, если попытка похищения провалится, Хелена не сообщит в полицию. Она не могла себе позволить, чтобы Лиалла задержали для допроса. Он был ей нужен на вилле. Они оба знали, что это была за авария. Хелена надеялась, что Лиалл справится с этим делом. В конце концов, за это ему и платят.

Я вопросительно посмотрела на Йена. Тот просто сказал:

– Я не учитель, а частный детектив. Хелена хотела все предусмотреть. Вернее, она думала, что все предусмотрела. Она знала, что есть люди, которые пойдут на все, чтобы помешать Джону Ван де Ноде стать премьер-министром Овамбии. И она давно учла такой вариант, как похищение. Я должен был пользоваться квартирой в доме на площади Риа для связи. Всем известно, что на вилле телефонные разговоры легко подслушать.

– Так вот зачем туда приходила Джанет Грей? Она что-то подозревала, или она знала, кто вы?

Лицо Йена исказилось от боли.

– Джанет Грей была моей двоюродной сестрой, – сказал он. – А эти два улыбающихся ублюдка выбросили ее из окна пятого этажа!

– Меня там не было! – закричал Стив. – Я не имею к этому никакого отношения!

– Но ты же не побежал прямиком в полицию и не сообщил, кто это сделал? – закричал в ответ Йен.

– И теперь вы меня убьете, как убили Джанет?

– Да.

Стив метнулся вперед, пытаясь возразить, но Брэдли отмахнулся от него повелительным жестом.

У меня так сдавило горло, что я едва могла говорить. Когда мне все-таки это удалось, голос получился похожим на хрип:

– А Даниэла? Что вы собираетесь с ней сделать?

Брэдли улыбнулся своей невеселой ледяной улыбкой.

– В ее смерти будете виноваты вы. Если бы вы мне сегодня не сказали, что видели Лиалла, возможно, он бы ее освободил. И даже если бы не освободил, то Даниэла бы меня не увидела. Она бы видела только Стива. А для Стива уже все подготовлено, чтобы он покинул остров. Тогда бы не было нужды убивать Даниэлу. Но теперь благодаря вам у нас нет выбора. – Похоже, это обстоятельство его нисколько не расстроило.

Мне все еще не все было понятно, и я спросила:

– Но почему? Почему для вас так важно, станет ли ваш отец премьер-министром Овамбии или нет? Настолько важно, что вы готовы убивать?

Даже не удостоив меня взглядом, Брэдли холодно пояснил:

– Если мой отец станет лидером нации безграмотных черномазых, моя политическая карьера в Южной Африке будет окончена. Кроме того, я хочу отомстить.

– Отомстить? За что?

Брэдли неприятно засмеялся:

– И вы еще спрашиваете? Отец женился на этой черной сучке, оскорбил память моей матери, опозорил мое имя, и вы еще спрашиваете? Я двадцать лет живу с клеймом этого брака! Двадцать лет я мечтал о мести. И теперь месть в моих руках, и никто не сможет мне помешать! – Он со злостью ткнул Йена в бок дулом пистолета. – Вставай, Лиалл, прогуляемся.

Я протестующе вскрикнула. Стив попытался меня обнадежить:

– Люси, не волнуйтесь, с ним ничего не случится. Брэд просто сердится.

Это было явное преуменьшение! Когда Йен проходил мимо меня, я привстала, и наши руки на миг соприкоснулись. Стив резко разделил их, и Даниэла подняла на меня испуганный взгляд. Я снова села, с ужасом глядя, как Брэдли выводит Йена из каюты. У двери Йен помедлил, оглянулся на меня и усмехнулся.

– Мне жаль, что вы подслушали тот разговор. Я просто не хотел подвергать вас опасности, вот и все. Что ж, по крайней мере я теперь знаю, почему вы с самого начала были настроены недружелюбно. Это несколько утешает.

Брэдли с силой ткнул его в спину, и он, спотыкаясь, вылетел в коридор. Стив взял мою руку, но я сердито ее вырвала.

– Люси, ты все еще мне нужна, – сказал он охрипшим голосом.

– Живая или мертвая?

– Брэд на самом деле только хотел тебя напугать. Держись меня, и…

За дверью прозвучал выстрел и через несколько секунд послышался плеск воды – это тело упало в море.

– Он его убил! – тихо воскликнула я. – Он убил Йена.

Стив побледнел и до боли крепко сжал мою руку.

– Люси, послушай меня. Главный здесь Брэд, а не я, оружие у него. Но я не позволю ему что-нибудь с тобой сделать. Обещаю!

Я уже слышала, как Брэдли торопливо поднимается по трапу.

– А Дэнни? – спросила я. – Как насчет Дэнни?

Ответить Стив не успел, открылась дверь и Брэдли отрывисто сказал:

– Надо отвезти их обратно на остров.

– Мы идем домой? – с надеждой спросила Даниэла. – Мистер Лиалл ушел домой, и мы теперь тоже можем пойти домой?

Но по выражению лица Брэдли Ван де Ноде я поняла, что у нас нет ни малейшей надежды. У меня не было никакого шанса на геройство. Оставалось лишь вслед за Стивом спуститься по веревочной лестнице и сесть в ялик. Я успокаивала и подбадривала Даниэлу, как могла. Лицо Стива выражало неприкрытую тревогу, я поняла, что, какие бы планы ни были у Брэдли, Стива он в них не посвятил.

Пока ялик качался и подпрыгивал на волнах, мы с Даниэлой сидели, тесно прижавшись друг к другу, мокрые и замерзшие. Я пыталась заставить мой оцепеневший мозг думать. По мере того как мы приближались к берегу, волны становились ниже, теперь они тихо плескались о борт. Когда мы достигли мели, Стив выпрыгнул и помог мне выйти. Я понесла Даниэлу на руках, а Брэдли волоком потащил ялик по песку от воды.

Белый песок в лунном свете казался призрачно-серебристым. Когда мы стали карабкаться вверх по тропинке под неподвижными деревьями, во мне проснулась надежда. На вилле должны быть Пегги и Марио. Если я смогу криком привлечь их внимание, Брэдли не удастся запудрить им мозги и сделать по-своему. После того, что Даниэла видела на яхте, это невозможно.

Брэдли словно прочитал мои мысли.

– Надо заткнуть им рты, – сказал он. – Я прослежу, чтобы на вилле было безопасно. Пегги уже спала, когда я уходил, но Марио дома не было. Теперь он может ждать нашего возвращения, так что я пойду вперед и избавлюсь от него. Потом мы возьмем две машины и скроемся.

– Черт, это рискованно! – По голосу Стива было понятно, что его нервы натянуты до предела.

Брэдли коротко приказал:

– Смотри, чтобы они молчали. Это самое главное.

Сунув мне в рот носовой платок, Брэдли заклеил его широким пластырем, а потом завел мои руки за спину и крепко связал. Даниэле тоже завязали рот, и мы пошли дальше.

В темноте белела куртина из жасмина, воздух был наполнен его густым ароматом. Когда я проходила мимо, на мою голову и плечи посыпались белые лепестки, и мой страх вдруг прошел. Йен мертв. Теперь отдать убийцу в руки правосудия могу только я и больше никто. И только я могу спасти Даниэлу. Чтобы сделать и первое, и второе, я должна сама оставаться в живых. И я была полна решимости это сделать.

В самой густой части лесной поросли Брэдли передал пистолет Стиву и тихо скользнул через террасу в дом. В гостиной горел свет, и я предположила, что Марио уже дома и теперь ждет возвращения Брэдли.

Я поймала взгляд Стива. В его глазах читались сомнение и нерешительность, но потом он быстро подошел и попытался развязать мне руки. Узлы были затянуты крепко, у него не было фонаря, чтобы посветить. Отчаянно ругаясь, Стив все-таки сумел ослабить веревки, но Брэдли уже бежал обратно к нам. Я в отчаянии посмотрела на Стива. У него был пистолет! Он мог действовать! Но он беспомощно опустил руку. Брэдли, заметив, что я больше не связана, усмехнулся и, взяв у Стива пистолет, направил на меня.

– Девушку возьму я! А ты возьмешь девчонку. – Потом посмотрел на меня. – Даже не мечтай! Я сказал Марио, что ты замешана в похищении Даниэлы, и он тебя пристрелит, как только увидит.

Стив поднял Даниэлу на руки и понес как пленницу в ее собственный дом. Я пошла за ним, сознавая, что мне в спину нацелен пистолет. На столике со стеклянной крышкой стояла батарея кофейных чашек – как видно, Марио ждал долго. Мы быстро прошли через дом во внутренний двор к автомобилям. До этого момента я не представляла, каковы намерения Брэдли. Если он собирался нас убить, то это, казалось, проще было сделать в море.

Он повернулся к Стиву:

– Ты поезжай с девчонкой в «ауди», а я с этой поеду в «фиате». Встретимся на Девесас.

Я взглянула на Стива, и в тот же момент мне стал понятен план Брэдли: он хотел Даниэлу и меня в одной машине сбросить с обрыва.

Я была уверена, что Стив не может поддерживать Брэдли в этом деле. Теперь, когда он знает о его планах, он постарается нам помочь. Но он безоружный и, как я только что выяснила, бесхарактерный.

«Фиат» выехал на темный мыс. Брэдли наклонился ко мне, сорвал со рта пластырь и тихо сказал:

– За мной должок, Люси Мэттьюз.

Он дотронулся пальцем до виска, где даже в полутьме салона автомобиля был виден рубец от недавней травмы. А потом без предупреждения ударил меня кулаком по скуле так, что я отлетела и ударилась о дверцу машины. От боли у меня потемнело в глазах. Должно быть, зрение вернулось ко мне лишь через несколько минут, потому что, когда я снова смогла видеть ясно, в свете фар автомобиля уже вилась тонкой белой змейкой горная дорога.

Брэдли засмеялся:

– Я, мисс Мэттьюз, всегда беру реванш. Даже если на это уходит двадцать лет, как в случае с Хеленой.

Я осторожно ощупала скулу, чуть-чуть приоткрыла рот, с облегчением убедившись, что челюсть двигается нормально. В холодный, бесстрастный голос Брэдли впервые прокралось какое-то чувство. Он заговорил с воодушевлением:

– Теперь меня ничто не остановит! Я работал не покладая рук, чтобы обрести политический вес в Южной Африке! У меня есть богатство, талант, обаяние! Я лидер, а не последователь, как какой-нибудь Стив Паттерсон! Мне мешало только одно – и всегда бы мешало. Широко известная связь моего отца с ОСАН. Когда я услышал, что он собирается сделать! Дьявол! Я так разозлился. – Он преодолел крутой поворот на самоубийственно высокой скорости. – Ведь это конец моей политической карьере! И почему? – Воодушевление в его голосе сменилось злобой. – Потому что эта черная сучка обращается с ним как с комнатной собачонкой, и он это позволяет! Ну что ж, теперь уже она будет меня умолять! За свою полукровку! – Он захохотал.

Машина нырнула в тоннель из деревьев и помчалась вниз в стремительном броске по склону горы. Я сидела и думала, что мне может помочь. Ведь Брэдли сумасшедший.

Он явно сошел с ума. Как только мы пронеслись через крошечную деревушку, я сказала:

– Убийство Даниэлы ничего не изменит. Ваш отец все равно станет премьером Овамбии. Если вы не причините ей вреда, попробуйте поговорить с ним, объяснить, убедить…

– Никогда! – заявил Брэдли со злорадством. – Он свой выбор сделал. Пусть себе остается со своим любимым ОСАН. Он будет каждый день своей жизни сознавать, чего ему это стоило!

Как Брэдли ни гнал «фиат», мы давно потеряли из виду «ауди». Стив и Даниэла, наверное, уже были на Девесас. Ждали нас. Впереди дорога делала резкий поворот налево, ведя нас к месту встречи. Брэдли сказал тоном, который почти можно было назвать тоном светской беседы:

– Вы знаете, что она больше не может иметь детей? У отца больше не будет полукровок.

В ночи ярко сияли фары поджидающей нас «ауди». Брэдли снова засмеялся.

– Ну вот и все, Люси Мэттьюз. Это конец!

Как только «фиат» пролетел первый из поворотов, я схватила руль и изо всех сил потянула его вниз. Автомобиль совершил головокружительный вираж поперек дороги и едва не свалился в обрыв. Брэдли, грязно ругаясь, с силой толкнул меня и попытался вернуть автомобиль на середину дороги. В бешено мечущихся лучах фар я увидела «ауди», остановившегося под прикрытием сосен. В нескольких ярдах от автомобиля – силуэт Стива.

Все внимание Брэдли было приковано к тому, чтобы вернуть контроль над автомобилем и не рухнуть с высоты в пропасть. Мне было слышно, что он дышит часто и неглубоко, и из этого следовало, что он испуган. Я снова бросилась на Брэдли и яростно дернула руль, рассчитывая на то, что машина ударится о вздымающиеся скалы и удар придется со стороны водителя. На этот раз «фиат» занесло очень сильно и перед нами выросла черная стена из камня. Я услышала, как закричал Брэдли, и в то же мгновение весь мир взорвался в калейдоскопе ослепительного света. Секунды, показавшиеся нескончаемыми, автомобиль летел по воздуху, ударяясь и разбиваясь, последнее, что я увидела, было белое лицо Стива с зияющим открытым ртом. Потом от мучительной боли я потеряла сознание. Я только успела понять, что машина рикошетом отлетела от отвесной каменной стены и, ускоряясь, полетела задом к обрыву.

Где-то на расстоянии световых лет раздался звон стекла, и я почувствовала на своем лице прохладный ночной воздух. Я слабо шевельнулась, попробовав двинуть ногой, и от боли у меня перехватило дыхание. Пока я освобождала ногу, голый металл резал мне голень. Дрожащими руками я открыла смятую дверь и, кажется, буквально выпала на темную траву. Несколько секунд я просто лежала не шевелясь. У меня оглушительно шумело в ушах, сердце тяжело колотилось, и я не осознавала ничего, кроме ужасающей тишины. Никаких других звуков из автомобиля не доносилось. Стива нигде не было видно.

С трудом поднявшись на ноги, я осмотрелась по сторонам: в нескольких ярдах, на другой стороне дороги, по-прежнему стояла под соснами «ауди», а наш автомобиль, из которого я только что выбралась, буквально завис над пропастью. Почему он до сих пор не рухнул вниз, было непонятно, потому что едва я отползла от него на два шага, как он у меня на глазах пошатнулся, несколько секунд покачался на самом краю обрыва и рухнул вниз, в темноту, в море.

С трудом ступая на нетвердых ногах, я пошла к «ауди», где сидела Даниэла. На середине дороги лежало раздавленное тело Стива. Его голова была повернута под неестественным углом, пульса не было. Я уронила его руку и встала на колени среди осколков стекла и крови – его и моей. Он говорил, что любит меня. Возможно, он и любил по-своему. Во всяком случае, я не думаю, что он бы добровольно согласился принять участие в моей смерти. Но какие бы планы он ни строил, когда ждал встречи с Брэдли, у Брэдли было оружие и он был сильнее. Положиться на Стива было бы рискованно. И конечно, на это бы я никогда не пошла.

Даниэла бросилась мне на шею. От пережитого шока она не могла говорить и только бессвязно бормотала, цепляясь ручонками за мою шею. Я нежно погладила ее по голове и крепко прижала к себе.

– Пойдем, детка, нам пора домой.

– Теперь все будет хорошо? – спросила Даниэла со слезами.

– Совсем скоро ты будешь лежать в своей постельке, обнимая Мистера Сэма, а Пегги приготовит тебе горячий шоколад.

Каждый мускул, каждая связка в моем теле болели и пульсировали. Чувствуя боль при каждом движении, я завела «ауди», объехала распростертое тело Стива и медленно поехала вверх по горной дороге обратно к вилле. У Даниэлы ушло много времени, прежде чем она оправилась от переживаний из-за смерти Джанет Грей. О том, какие неизгладимые следы оставит после себя сегодняшнее происшествие, я могла только догадываться.

Последние три мили до виллы я ехала очень медленно, сбавляя ход и объезжая каждую подозрительную ямку. Огни виллы на конце мыса вели меня, как маяк ведет судно, потрепанное кораблекрушением. Наконец я выехала на подъездную дорогу, ведущую к воротам, и с облегчением перевела дух. В задней части дома окна не светились, внутренний двор, где воздух был густо напитан ароматом роз и жасмина, также был погружен в темноту. Мы вышли из машины, захлопнули за собой дверцы и пошли к безмолвному дому. Ручонка Даниэлы лежала в моей руке. Когда мы проходили мимо фонтана, какая-то лягушка, потревоженная нашим появлением, прыгнула в воду, и от нее пошли круги. Когда у нас под ногами была уже не плитка, а толстый белый ковер, мы услышали глухие голоса.

– Наверное, они нам обрадуются? – спросила шепотом Даниэла, к ней понемногу возвращалось ее обычное добродушие. – Ведь это будет для них большой сюрприз, правда?

– Сюрприз, точно, – сухо согласилась я.

Из-под двери гостиной шел свет, я слышала резкий, напряженный голос Марио, заглушавший лениво-протяжную речь Леонии. Я набрала в грудь побольше воздуха, распахнула дверь и вошла.

По-моему, из всех троих сильнее всего была потрясена Леония. Она побледнела, стакан с золотистой жидкостью выпал из ее руки, упал на пол и разбился. Первой пришла в себя Пегги. Вскрикнув, она вскочила, подбежала к Даниэле, прижала девочку к себе и со слезами принялась целовать. Марио недоверчиво посмотрел сначала на меня, потом в пространство за моей спиной.

– Больше никого нет, только Даниэла и я, – устало сказала я.

– О, моя деточка, деточка, – причитала Пегги, покачивая Даниэлу на руках.

Марио медленно проговорил:

– Пегги, дай Дэнни что-нибудь поесть и уложи ее в постель.

Из моей ноги сочилась кровь и капала на белое ковровое покрытие. Лицо мое, как я догадывалась, тоже было все в порезах, руки в синяках, но никто не двинулся с места, чтобы мне помочь. В полной тишине я, прихрамывая, пересекла комнату, не заботясь о том, что оставляю за собой красный след, и села на обитый парчой диван.

– Ну что же, – произнесла я наконец, – вы не хотите узнать, что произошло?

– Где Брэд? – спросила Леония. Ее кошачьи глаза сверкали, кожа на скулах словно натянулась.

Я невыразительно сказала:

– Брэдли мертв.

Леония пошатнулась и взмахнула руками, пытаясь найти какую-нибудь опору. Не веря своим ушам, она ошеломленно посмотрела на меня.

Марио не двинулся с места.

– Леония, – тихо сказал он. – Звони в полицию. Скажи, что ребенок в безопасности. А эта женщина здесь.

– Марио! – Я старалась сохранять спокойствие. – Я не «эта женщина». Что бы вам ни наговорил Брэдли Ван де Ноде сегодня вечером, это все вранье. Дэнни похитили они со Стивом Паттерсоном. Стив был с ней на яхте с того момента, как она исчезла.

– И вы рассчитываете, что я в это поверю? – Марио все еще не двигался с места и настороженно наблюдал за мной, словно кот за мышью. – Я все про вас знал еще до того, как он мне рассказал! Мне инстинкт подсказывал! Но меня никто не желал слушать, что ж, теперь-то они послушают! Только теперь слишком поздно. Вы его убили.

– Марио! – запротестовала я.

– Вы уже пытались это сделать, не так ли? В кабинете. Тогда ударили его торшером. Но мы с Пегги слишком рано пришли домой и помешали.

– Брэдли убил Йена Лиалла, – сказала я без всякого выражения. – Он его застрелил, а тело выбросил в море.

– Мистер Лиалл с мистером Ван де Ноде, – упрямо возразил Марио.

Я устало покачала головой:

– Нет. Та телеграмма была фальшивой. Ее послал Брэдли, чтобы убрать Йена с виллы и чтобы он не помешал похитить Дэнни. Йен Лиалл был частным детективом, Хелена Ван де Ноде наняла его как раз на такой случай.

Вернулась Леония и сообщила каким-то странным голосом:

– Полиция уже в пути.

– Хорошо. – Марио заметно расслабился. – По крайней мере девочка в безопасности.

Из раны на моей ноге все еще текла кровь, красное пятно на безупречно белом полу становилось все шире. Я задала резонный вопрос, во всяком случае, я надеялась, что он прозвучал разумно:

– Если бы я похитила Даниэлу, с какой стати я бы вернула ее обратно?

– А потому что вы испугались! – победно заключил Марио. – Вы совершили убийство и теперь боитесь.

– Я могу кого-нибудь попросить перевязать мне ногу, пока мы ждем полицию? Или это слишком самонадеянно с моей стороны? – спросила я. – Иначе я умру от потери крови и никто не получит от меня никаких ответов.

Марио недовольно посмотрел на мою рану и сказал, обращаясь к Леонии:

– Проследите, чтобы она не попыталась сбежать.

– Не сбежит, – заверила Леония.

– Ради Бога, Леония, послушайте меня…

– Как он умер?

Глаза у нее уже ввалились, взгляд сделался колючим.

Я уныло сказала:

– Случилась авария на дороге. – Я спрашивала себя, когда же ее симпатии успели переключиться с Макса на Брэдли. – Машина врезалась в гору и упала с обрыва.

Она закрыла глаза, лицо ее приобрело землистый оттенок.

– То, что я рассказала Марио, – чистая правда. Даниэлу похитили Стив и Брэдли.

Леония открыла глаза и медленно произнесла:

– Они вам не поверят. Марио и Пегги будут свидетельствовать в полиции, что вы уже однажды подмешивали ей в шоколад снотворное. И о том случае с машиной тоже расскажут. Слова ребенка полиция в расчет не примет. Вам светит обвинение в похищении и убийстве. – Наши взгляды встретились, и я прочитала в ее глазах твердую уверенность.

– Но я этого не делала! – воскликнула я.

– Докажите!

Я подумала об искалеченном теле Брэдли, которое вместе с машиной покоится на дне моря. И об искореженном теле Стива, распростертом на дороге.

– Уходите. Отправляйтесь к Максу. Он придумает, как вам помочь.

Вот уж не знала, что Леония может стать моей союзницей.

Я нетвердо встала на ноги. Леония взяла свою сумочку и достала платок.

– Вот. Это самое большее, что я могу предложить. Перевяжите ногу. Непохоже, что рана у вас серьезная, сильного кровотечения не будет. А теперь уходите, Марио я задержу. Скажу, что вы в туалете.

Времени на раздумья не было. То, что сказала Леония, звучало разумно. По крайней мере Макс мне поверит, когда я ему расскажу, что произошло. А если я окажусь в местной тюрьме, мне потребуется несколько дней, прежде чем я с ним свяжусь. Отчаяние придало мне сил, и я, покинув комнату, побежала по длинным коридорам виллы Д‘Эсте.

В залитом лунным светом внутреннем дворе стояли рядом «ауди» и старый универсал. Первым делом я бросилась к автомобилю Марио, в считанные секунды я открыла капот, поколдовала с мотором так, чтобы автомобиль не смог завестись, а потом быстро села в «ауди» и рванула с такой скоростью, что ворота промелькнули мимо меня размытым пятном.

Дорога была каждая минута, полиции не потребуется много времени, чтобы приехать по звонку Леонии. Но я знала, что еду к Максу, и никто меня не остановит.

Однако я опоздала. Едва я увидела извилистую ленту дороги и вздымающиеся за ней горы, как сразу заметила и свет фар автомобиля, несущегося на самоубийственной скорости. Он пролетел поворот и съехал с дороги на плато. Он ехал прямо ко мне. Не сбавляя скорости, я круто повернула руль в расчете проскочить мимо него. Я знала, что как только выеду на дорогу, то смогу дать фору любому. Макс научил меня водить машину, и я была уверена, что, если на дороге между мной и Пальмой не выставлены кордоны, полиции меня не догнать.

Встречный автомобиль резко повернул и преградил мне путь. Лучи наших фар встретились, мы ослепили друг друга. Если не считать добровольного самоубийства, у меня не оставалось другого выхода, кроме как затормозить и со всей силы вцепиться в руль. В какое-то мгновение капот другой машины задел «ауди», и я уже было подумала, что мое везение закончилось. Взвизгнув тормозами, «ауди» резко затормозила, меня отбросило в сторону, и я была почти оглушена ударом. Перед глазами все поплыло, однако я смогла заметить, как полицейский открыл дверцу своей машины и побежал ко мне. Непослушной рукой я открыла дверцу «ауди» и практически вывалилась на дорогу.

– Мне нужно встретиться с одним человеком, – решительно начала я. – В Пальме.

– Нет, не сегодня.

Вместо ожидаемого полицейского с наручниками я увидела перед собой Макса, который обнял меня своими сильными руками и прошептал:

– Дурочка! Глупая, прекрасная, невероятная дурочка!

Я ошеломленно прильнула к нему. К горлу подступили слезы, и мне стало трудно говорить.

– Макс! Макс, это ты! О Господи! Я думала, это полиция!

Полиция, казалось, Макса нисколько не интересовала. Его губы слились с моими, и в его поцелуях не было нежности. Наконец он ослабил объятия и сказал то, что можно было и не говорить:

– Я встречался с Клодеттой. – Он улыбнулся мне в лунном свете. – Ну что, малыш, больше нет недоразумений?

Я все еще обнимала его за шею, чувствуя его крепкое твердое тело.

– Нет.

– И вопросов нет?

– Нет, ни одного.

Я запустила пальцы в его густые кудри.

– Это хорошо. – Он посмотрел мне в глаза. – А у меня есть один вопрос.

Я посмотрела на него, мое сердце еле билось.

– Почему ты подумала, что это полиция?

Удивительно, но в эти короткие, ниспосланные небом минуты я совершенно забыла о трагедии, в которой была замешана. Я судорожно пробормотала:

– Произошла авария. Погиб Брэдли Ван де Ноде. И еще я сбила машиной Стива Паттерсона.

Я видела, как взгляд Макса стал недоверчивым. Однако он проявил замечательное хладнокровие.

– В таком случае, – сказал он, – советую рассказать мне все, прежде чем местная полиция лишит тебя такой возможности.

Макс повел меня к своей машине. У меня было такое ощущение, будто мои ноги не мои.

– Я ехала за тобой. На вилле мне не хотят верить. Вернее, Леония поверила, а Марио – нет. Это Марио велел Леонии позвонить в полицию. Он думает, что я похитила Даниэлу.

Невозмутимый Макс поднял бровь и повел машину к оконечности мыса и вилле.

– Ее похитили?

– Да, но сейчас она в безопасности, дома в своей постели. Ее похитили Брэдли Ван де Ноде и Стив. Стив оставался с ней на яхте, а Брэдли она не видела и не знала, что он замешан в этом деле. То есть не знала до самого конца.

– Зачем ему понадобилось шантажировать родителей?

– Джон Ван де Ноде его родной отец, а Хелена – мачеха. И она цветная. Когда Джон Ван де Ноде на ней женился, ему пришлось покинуть Южную Африку и оставить политическую карьеру. Брэдли учился в школе и продолжал жить там. Он унаследовал деньги отца и тоже хотел пойти в политику.

– И?

– Политика Джона Ван де Ноде радикально изменилась. Он согласился принять пост премьер-министра Овамбии, родной страны Хелены Ван де Ноде. Это означает, что народ Овамбии впервые в истории получит самоуправление. А еще это означает неизбежный конец политической карьеры в Южной Африке для Брэдли Ван де Ноде. Это, а еще лютая ненависть к Хелене побудили Брэдли похитить Даниэлу и попытаться заставить отца навсегда уйти с политической арены. Как сказал сам Брэдли, Хелена опозорила его отца, память его матери и его самого. Если хочешь знать мое мнение, Брэдли сумасшедший.

Макс быстро накрыл мою руку своей и пожал ее.

– Пока все хорошо, милая. Как произошла автокатастрофа?

– Я думала, что к этой истории имеет какое-то отношение Йен Лиалл, – произнесла я дрожащим голосом. – Стив нарочно внушил мне эту мысль, чтобы я не обратилась к нему за помощью. Но сегодня вечером я заметила, как Йен пробирается к тропинке, ведущей на берег, и рассказала об этом Брэдли.

– И?

– Брэдли решил пойти за ним, а мне велел оставаться на вилле.

– А ты, – сказал Макс с хорошо знакомой мне интонацией, – не сделала так, как тебе было велено.

– Нет, – согласилась я несчастным тоном. – Не сделала. Я отправилась за ним. На яхту «Хелена». И наткнулась там на Даниэлу, Йена Лиалла, Брэдли и… и Стива.

Начался подъем, и уже были видны распахнутые ворота виллы Д’Эсте, до них оставалась какая-то сотня ярдов.

Я сказала:

– Брэдли увел Йена из каюты. Он его застрелил и бросил тело в море.

– Что было дальше? – Голос Макса стал почти неузнаваемым.

– Брэдли сказал, что, раз я знаю, что это он похитил Даниэлу, меня придется убить. Они убили предыдущую няню, Джанет Грей. Она стала что-то подозревать, и Брэдли столкнул ее с пятого этажа многоквартирного дома. А еще он сказал… – Тут мой голос совсем перестал меня слушаться. – Что теперь, когда Даниэла его увидела, ей тоже придется умереть.

– Я начинаю жалеть, что упомянутый джентльмен уже мертв, – процедил Макс, проезжая на скорости в ворота виллы. – Я бы мог сделать его уход гораздо более интересным для него.

– Стив пытался его остановить. Или попытался бы. Я думаю, он не знал точно, что было у Брэдли на уме, и понял это слишком поздно. Брэдли привез нас обратно на виллу, заткнул нам рты, зашел в дом и сказал Марио, что это я виновата в похищении Даниэлы. Таким образом он позаботился, чтобы в скором будущем меня сочли виновной и в ее смерти. Потом он посадил Даниэлу в «ауди» к Стиву, меня – в «фиат», за руль которого сел сам, и мы поехали на Девесас.

– На Девесас?

– Это несколько крутых поворотов на самом высоком участке горной дороги. Он собирался посадить меня и Даниэлу в одну машину и столкнуть с обрыва. Тогда бы меня винили и в похищении Даниэлы, и в ее смерти. Не представляю, какие мотивы он собирался мне приписать. Но, насколько я знаю Брэдли, он, похоже, все спланировал очень тщательно.

Автомобиль Макса замедлил ход и остановился у фонтана.

– Что произошло дальше?

Я глубоко вздохнула.

– Когда мы прошли последний поворот, я увидела «ауди» под деревьями и Стива в нескольких ярдах от нее. В тот момент я думала только о том, как помешать Брэдли, и попыталась завладеть рулем машины. Я схватилась за руль, машина вильнула, Брэдли отбросил меня в сторону и попытался выровнять движение… но было поздно. Я бросилась на него, повисла на руле, и мы влетели в скалу. Помню, что видела Стива… больше ничего, сплошная мешанина из огней, цвета и звуков… когда я очнулась, я выбралась из машины. Ее рикошетом отбросило через дорогу к краю обрыва. Через несколько секунд она рухнула вниз. Брэдли еще оставался в ней.

– Стив был мертв?

– Да, я проверила его пульс. У него не было признаков жизни. Я просто оставила его там, на дороге, села в «ауди», объехала его тело и повезла Даниэлу обратно на виллу.

Макс обнял меня крепче.

– Потом Марио обвинил меня в убийстве и в похищении Даниэлы. Он велел Леонии вызвать полицию, а сам пошел принести мне что-нибудь, чтобы перевязать мою рану…

– Рану? – резко спросил Макс.

– Выбираясь из машины, я порезала ногу. Пока Марио не было, Леония предложила мне воспользоваться случаем сбежать и ехать за тобой.

Макс нахмурился.

– Когда я добежала до машин, то сначала вывела из строя машину Марио, чтобы он не мог поехать за мной в погоню. Он знает мыс как свои пять пальцев, и ему бы ничего не стоило меня догнать. Уезжая, я слышала, как они за мной бежали.

Макс сказал несколько отсутствующим тоном, словно думал о другом:

– Давай зайдем внутрь и дождемся полицейских. Они не дураки, они тебя выслушают, да и Даниэлу тоже.

Макс осторожно приподнял мою ногу. Когда он увидел пропитанный кровью платок, которым была замотана рана, его глаза потемнели. Потом, несмотря на мои возражения, он поднял меня и понес на руках по длинным коридорам виллы Д’Эсте к освещенным комнатам, где ждали Марио и Леония.

Макс пинком открыл дверь в гостиную и остановился на пороге. Я лежала у него на руках, удобно положив голову на его широкое плечо и крепко обнимая его за шею. Все были так потрясены, что на несколько секунд застыли неподвижно. Но было сразу видно, что атмосфера между Марио и Леонией ухудшилась до открытой враждебности. Куда только подевались элегантная томность и самообладание Леонии. В мягких белокурых волосах и раскосых глазах не осталось прелести. Куда девалась грация движений ее рук. В ее зеленых глазах больше не светился вызов, они глубоко запали, взгляд потускнел. Я не могла этого понять. Леония стояла у окна с поникшими плечами и так крепко сжимала в руке стакан с виски, что побелели костяшки пальцев.

Марио выглядел как человек на грани взрыва. Вены на его шее вздулись, я заметила, что он проложил на ковре глубокую дорожку от непрестанного хождения взад-вперед. Он ждал полицию, которая все не ехала, и его переполняла злость на Леонию, которая предала его и позволила мне сбежать. Теперь он стоял, глядя на меня со смешанным выражением удивления и недоверия. Потом я увидела, что лицо Леонии немного ожило, а Марио бросился через комнату к нам, как разъяренный бык.

Макс без церемоний опустил меня на пол, подставил подножку Марио и, ловко применив нельсон, свалил его и прижал к полу.

– Идиот, хоть раз в жизни послушай! – заорал он отчаянно сопротивляющемуся Марио. – Если бы Люси была в чем-то виновата, она бы не стала возвращаться! Она сказала тебе правду! Девочку похитил Брэдли Ван де Ноде, потому что… – Макс еще сильнее повысил голос, чтобы перекричать протестующий рев Марио: – Потому что Хелена Ван де Ноде, выйдя за его отца, испортила ему жизнь. Он ее ненавидел. За то, что она черная. За то, что изменила политику его отца. За то, что она лишила его возможности самому сделать политическую карьеру. Если его отец станет премьером Овамбии, то у него не будет никаких шансов как у политика в Южной Африке, это даже ты должен понимать! Может, на твой взгляд, Хелена Ван де Ноде не выглядит негритянкой, но для Брэдли она такая же черная, как Катьявиви! Он рассчитывал, что если запугает своего отца, то тот откажется от поста премьер-министра Овамбии и вообще уйдет из политики. Его единственным оружием была Даниэла. Он жаждал мести. Настолько жаждал, что у него мозги свернулись набекрень, он дошел до того, что убил Джанет Грей, Йена Лиалла и собирался убить Люси и Даниэлу. Ну что, теперь ты поверишь Люси? Теперь ты ее послушаешь, старый глупый бык?

Марио наконец прекратил бороться и кивнул.

– Это правда? – спросил он, когда Макс его отпустил.

Его гнев и ярость угасли, но на него стало жалко смотреть. Он тяжело опустился на стул и обхватил голову большими руками.

Я так пристально следила за Максом и Марио, что совсем забыла про Леонию. Макс повернулся к ней и сказал:

– Позвоните в полицию еще раз.

В это время внизу послышался звук открываемой двери, и Марио вздохнул с облегчением.

– Они приехали. Теперь дело в руках полиции.

Макс ободряюще обнял меня за плечи, а Леония напряженно сказала:

– Пойду их встречу, иначе они заблудятся. – Она выплыла из комнаты, обдав меня ароматом «Шанель».

Макс привлек меня к себе.

– Малыш, тебе нечего бояться.

Его губы нашли мои, и я прильнула к нему, черпая в нем так необходимые мне силу и любовь. Макс будет со мной всю мою жизнь, и даже целая армия полицейских теперь не сможет лишить меня радости.

Секунды складывались в минуты, а Леония все не возвращалась. Когда же она наконец появилась, то с ней не было полицейских. Казалось, за время своего отсутствия она восстановила самообладание, и на ее щеках даже появился румянец.

– Это всего лишь кот, – сообщила она небрежно. – Он забрался в одну из задних комнат через слуховое окно и не мог найти дорогу обратно.

Марио застонал, и тогда Макс повторил свою просьбу:

– Леония, думаю, в полицию все же стоит позвонить еще раз. Сделайте это.

Она небрежно пожала плечами и принялась крутить диск телефона.

– Не могу никуда позвонить, телефон не работает, – сообщила она через некоторое время.

Макс подошел к телефону и попытался позвонить сам.

– Видимо, что-то с проводами, – сказал он.

Марио вышел из ступора.

– Но мы должны связаться с полицией! Наверное, они неправильно поняли первый звонок Леонии. Если мы отложим это до утра, они нас не поймут. Это будет очень плохо выглядеть, плохо для всех нас. – Он встал, чуть пошатываясь. – Я поеду за ними. Съезжу в Пальму и приведу полицию. Другого варианта нет.

Макс мягко надавил на его плечи и усадил обратно на стул.

– Поеду я, – сказал он авторитетно. – Позвольте напомнить, я опытный водитель. Если я не смогу доехать до Пальмы и вернуться обратно за сорок минут, то мне больше нечего делать на гонках.

Наши взгляды встретились. Он взял меня за руку:

– Я отлучусь ненадолго, а потом мы всегда будем вместе.

Я кивнула, а Макс быстро пожал мою руку, круто повернулся и ушел. Марио остался сидеть на стуле. Он все еще пытался осмыслить произошедшее. Леония встала и улыбнулась, чуть склонив голову набок.

– Похоже, мы снова в надежных руках. Пока мы ждем, может быть, выпьем чего-нибудь горячего?

– Пегги уже спит, – ответил Марио, не глядя на Леонию. – Она легла в детской.

– Думаю, мы сами сможем справиться, – непринужденно сказала Леония. – Пойду приготовлю для всех кофе. И положу побольше сахара, это нам всем не помешает.

Ее высокие каблучки застучали по мозаичным плиткам пола и стихли в кухне. Я откинулась на спинку кресла, чувствуя себя безмерно уставшей. Даниэла в безопасности, с Пегги. Марио наконец все понял. Макс держит ситуацию под контролем. И он любит меня.

Леония протянула мне чашку кофе. Я открыла глаза и улыбнулась.

– Пейте, пока он еще горячий, – сказала она и передала другую чашку Марио. Потом села на диван и свернулась клубочком. – Кофе нам необходим хотя бы для того, чтобы не заснуть.

Я сделала глоток кофе и мысленно порадовалась, что приготовление этого напитка не входит в круг ежедневных обязанностей Леонии – такой он был невкусный.

– Ван де Ноде еще не знают, что Даниэла в безопасности. – Я посмотрела на впечатляющий портрет Дэвида Катьявиви в национальном костюме, висевший на противоположной стене. – Никто из них не знает.

Марио допил свой кофе.

– Завтра узнают, полиция об этом позаботится.

– Сомневаюсь, что они так уж сильно волнуются, – вкрадчиво сказала Леония. – Они же будут думать, что с ней теперь Йен Лиалл.

Я закрыла глаза. Мне не хотелось думать о Йене. Во всяком случае, сейчас. Я подумаю о нем, когда ко мне вернутся физические и эмоциональные силы. Я на всю жизнь запомню, как он на меня посмотрел перед смертью.

Я вдруг поняла, как же сильно я устала. Мои веки так отяжелели, что я с трудом держала глаза открытыми. С Марио происходило то же самое, его голова склонилась набок, он закрыл глаза, дыхание его стало глубоким и ровным. Леония отвела от лица прядь шелковистых волос и улыбнулась.

– Что, Люси, сильно устали?

Моя голова настолько отяжелела, что я даже не смогла кивнуть и только слабо улыбнулась. Леония рассмеялась. При свете люстры я увидела, что ее лицо снова обрело нормальный цвет, кошачьи глаза опять ярко заблестели.

– Думаю, вы слишком устали, чтобы двигаться.

Так оно и было. Я попробовала поднять руку, но сил на это совершенно не было. Леония чувственно потянулась и встала.

– Люси, у меня для вас сюрприз. У вас в последнее время было немало эффектных выходов, но сейчас будет такой выход, который вам не перещеголять. – С ликующим видом глядя мне в глаза, она крикнула: – Дорогой, входи! Мы готовы тебя встретить!

Дверь гостиной медленно отворилась, и на пороге возник Брэдли Ван де Ноде. Его руки и одежда были в крови, но на лице играла улыбка.

– Привет, Люси, – сказал он.

Я ахнула и попыталась встать, но безуспешно. Тонкие губы Брэдли сложились в жестокую усмешку.

– На этот раз тебе не сбежать. – Он повернулся к Леонии. – Давно он уехал?

Леония посмотрела на свои часики.

– Минут двадцать назад, может, двадцать пять.

– Подождем для верности еще пять минут.

У меня закрывались глаза, словно на веки давила невидимая тяжесть. Неимоверным усилием я открыла их и постаралась сфокусировать взгляд на Леонии. Она стояла, положив руки на узкие бедра, и наблюдала за мной насмешливым взглядом.

– Леония, вы не понимаете, нельзя ему помогать! Он убийца! – воскликнула я.

Голова с золотыми волосами склонилась набок еще сильнее, улыбка стала шире.

– Это вы, дорогая моя, не понимаете, – она подошла к Брэдли и взяла его под руку, – он мой муж.

Мои руки, ноги, тело, голова – все было придавлено к креслу силой гравитации.

– Неужели вы никогда не задумывались, кто же все-таки подмешал снотворное в горячий шоколад для Дэнни, если Йен Лиалл этого не делал? – Она пересекла комнату и налила себе еще виски. – Не в моих привычках наносить визиты в детскую, особенно в детскую этого конкретного ребенка.

Впервые на ее насмешливом лице я заметила неприкрытую злобу. Даниэла была права, когда говорила, что мисс Бланшар ее не любит. А я-то отмахнулась от ее слов, как будто они не имели значения! Как будто это какая-то мелочь.

– Люси, вам уже несколько раз удавалось счастливо отделаться. – Леония вернулась, присела на подлокотник дивана и элегантно скрестила ноги. – Неужели вы поверили, что я всерьез хотела вам помочь сбежать?

– Нет. – Я поняла, что к пальцам моих рук и ног возвращается чувствительность. – Вы собирались броситься за мной в погоню, а потом застрелить. Марио бы это понял: застрелена при попытке к бегству. – Я позволила себе улыбнуться. – Но вы оказались недостаточно проворной. А когда вы выбежали во двор, то обнаружили, что универсал не заводится, не так ли?

Глаза Леонии гневно сверкнули, она вскочила, бросилась ко мне и со всей силы ударила меня ладонью по лицу.

– Не смейтесь надо мной! Никогда не смейте надо мной смеяться!

– По крайней мере мы знаем, почему не приехала полиция. Потому что вы им не звонили. Полицейские бы вам только помешали. Ведь вы собирались тихо улизнуть среди ночи.

Леония овладела собой и улыбнулась.

– Что я собиралась делать, тебя не касается! Тебя должно интересовать, что я собираюсь сделать сейчас.

– И что же?

– Воплотить первоначальный план. Убить тебя, а потом убраться из этого Богом забытого места! – Она огляделась по сторонам и содрогнулась от отвращения.

Я подумала, много ли у меня осталось от упомянутых пяти минут.

– Значит, все планы ОСАН, вся корреспонденция, все документы, – все шло прямиком к Брэдли?

– И никто ничего не подозревал, – самодовольно подтвердила Леония. – Пару раз я подумывала про Йена, но я знала, что с ним мы можем справиться. Кто нас больше беспокоил, так это Стив.

– Стив?

– Он нам спутал карты еще в первый раз на Девесас. Потом мы перешли ко второму плану – поощряли его отношения с тобой, чтобы у него был предлог проводить больше времени на вилле, тогда в нужный момент ему будет легко забрать Даниэлу. Но и этот план оказался не очень успешным.

– Почему?

Леония прищурилась:

– Мне самой трудно это понять. Ты ведь не красотка. Но Стив на тебя запал. У него появились романтические мечты, что он получит свои деньги и вы с ним уедете в какое-нибудь укромное райское местечко, ваш личный Эдем, где он забудет о своих прошлых темных делишках.

– Он на ней просто помешался, – вдруг сказал Брэдли. – Слава Богу, что этот идиот мертв. От него с самого начала было больше вреда, чем пользы. Кстати, – он повернулся ко мне, – если ты не забыла, это ты убила Стива Паттерсона – не я.

Это я помнила и без него.

– И что теперь? Что будет дальше?

– Мы поедем на Девесас. «Фиат» лежит на дне моря, его двери распахнуты, но в море нет тел. Мы просто исправим эту ошибку. – Брэдли повернулся к Леонии: – Пойди приведи сюда девчонку, мы не можем больше терять время.

Когда Брэдли отвернулся, я бросила быстрый взгляд в сторону Марио. Он спал, рот у него открылся, чашка из-под кофе была пуста. Моя же чашка, стоявшая на полу возле ножки стула, была пуста только наполовину. И я уже чувствовала, что действие снотворного начало выветриваться. Если бы я могла еще немного протянуть время…

– Откуда Леония узнала, что вы живы?

– Она не знала. Не знала, пока не услышала, как кто-то вошел в дом. Она-то понимала, что это не может быть полиция, ведь она им не звонила. Пока она вам скармливала байку про кота, готовила кофе и подсыпала в него снотворное, я оставался в глубине дома. Это я перерезал телефонные провода, прекрасно понимая, что, если не будет работать телефон, твой безмозглый чемпион помчится в Пальму. Мне оставалось только подождать, когда начнет действовать снотворное.

Со стороны спален послышалось какое-то движение, но никто, кроме меня, этого не заметил.

– Как вы сюда добрались? – спросила я у Брэдли.

Он пристально посмотрел мне в глаза своими блеклыми голубыми глазами. В его взгляде угадывалось предвкушение жестокого удовольствия.

– Когда «фиат» разбился, меня выбросило из машины, я потерял сознание. Было очень темно, и ты, наверное, была ошеломлена, во всяком случае, ты не пыталась меня искать. Иначе легко смогла бы меня найти и помогла бы мне упасть с обрыва. Конечно, при условии, что ты способна на такое действие.

– Не волнуйтесь, – с чувством заверила я, – я бы сделала это с удовольствием!

– Придя в сознание, я обнаружил, что обе машины исчезли, а Стив мертв. Я оттащил его в подлесок, чтобы его не нашли, и полиция не сразу занялась бы этим делом. Потом я угнал автомобиль – его владельцы отправились на романтическую прогулку при лунном свете. Я приехал сюда, поставил машину в темноте в самом начале подъездной дороги и пошел в дом. Должен сказать, что ни одно из перечисленных действий не улучшило мое настроение. Все это время меня поддерживала мысль о том, как я тебя найду! – Он подошел ко мне ближе, и на меня упала его тень. – И о том, как ты мне за все заплатишь!

Глаза его остекленели, и я почувствовала, как у меня на лбу выступает пот.

– При автокатастрофах тела бывают изуродованы, очень сильно изуродованы. – Он сорвал с моей ноги платок, которым была перевязана рана. Кровь засохла, кожа по краям пореза распухла. – Мы можем начать с этого. Не очень большой разрез, правда? Мы сделаем его чуть больше. Скажем, вот отсюда. – Он дотронулся указательным пальцем до моего колена. – И вот досюда. – Он провел линию до щиколотки. – Можешь визжать, сколько хочешь, от Леонии ты помощи не дождешься.

Он достал из внутреннего кармана нож с коротким острым лезвием и поднял его так, что лезвие блеснуло. Я резко втянула воздух, и Брэдли улыбнулся. Острый конец ножа был направлен точно на мою коленную чашечку. По тому, как Брэдли держал нож в дрожащей руке, было ясно, что он легко располосует мне ногу, как мясник, разделывающий тушу. Вдруг Брэдли засмеялся и прикоснулся ножом к моей ноге. Я закрыла глаза и завизжала.

– Если ты хотя бы поцарапаешь ее, я перережу тебе горло от уха до уха!

Не выпуская нож, Брэдли резко повернулся на голос. Макс заполнил собой дверной проем, его плечи были напряжены, руки сжаты в кулаки.

– Чтобы это сделать, тебе понадобится нож, – сказал Брэдли.

Я заметила, что у него немного сбилось дыхание.

– Да, конечно. Я возьму твой, – сказал Макс с полной уверенностью.

Брэдли засмеялся:

– Ты его никогда не получишь. Но если хочешь посмотреть, как твоя подружка будет умирать самым мучительным образом, я могу доставить тебе такое удовольствие.

Брэдли неожиданно бросился на Макса, занеся над ним нож и целясь острием прямо в сердце. Я видела, как Макс сделал шаг в сторону, но недостаточно быстро. Нож не достиг цели, однако Брэдли налетел на Макса всем телом, и они оба, упав на пол, стали бороться. Макс ударил Брэдли кулаком в челюсть, и от удара тот отлетел и распростерся в углу комнаты, все еще сжимая в руке нож. Макс набросился на него, вынуждая отвернуть лезвие ножа в сторону, а Брэдли напрягал все силы, чтобы ослабить хватку Макса и не выпустить нож.

Я беспомощно наблюдала за ними и изо всех сил пыталась встать и сделать хоть что-нибудь.

Брэдли, кряхтя и ругаясь, сбросил с себя Макса, и теперь уже он отлетел и растянулся на полу. Однако мгновенно вскочил и нанес негодяю такой удар, что тот едва не потерял сознание. Макс схватил Брэдли за запястье и заломил ему руку так, что тот в конце концов выронил нож. Нож упал на пол, блеснув серебряным полумесяцем. Теперь Брэдли ни за что не смог бы до него дотянуться, но и Макс тоже.

Они сцепились в кровавом кулачном бою. Рана на виске Брэдли открылась, кровь стала стекать на лицо. У Макса кровь брызнула из разбитой губы, капли размазывались по стенам, по ковру.

Нанося удары и уклоняясь от ударов противника, Макс и Брэдли двигались по всей комнате, иногда проходя в схватке в какой-то паре дюймов от спящего Марио и в футе от меня. От волнения мне было больно дышать, из груди рвался крик.

Оба тяжело дышали, одежда на обоих была порвана. Потом Макс ударил Брэдли коленом в пах. Когда Брэдли взвыл от боли, Макс нанес ему резкий удар прямо в подбородок, потом еще раз и еще. Брэдли отлетел к стене – его лицо превратилось в кровавую маску – и, схватив графин с виски, запустил им в Макса.

Мой взгляд был прикован к ножу, оставшемуся лежать недалеко от дверного проема. Если бы я смогла подползти и взять его… Но хотя к моим рукам вернулась чувствительность, ноги меня все еще не держали. Я сидела, беспомощная и бесполезная, и вынуждена была смотреть, как Брэдли обрушивает на голову Макса град ударов, заставляет его перевернуться на спину и тянется к его горлу. Я видела на лице Брэдли выражение триумфа, даже кровь и пот не могли этого скрыть.

Внезапно Макс яростно надавил пальцами на глаза Брэдли, и тот чуть-чуть ослабил хватку. Макс вывернулся и сильным ударом в грудь отбросил Брэдли к стене. Тот упал и остался лежать, хрипло дыша.

Макс уже приготовился к последнему броску, когда Леония вкрадчиво произнесла:

– Очень занимательно. Но я приготовила вам небольшой сюрприз, не хотите взглянуть?

В глазах Даниэлы застыло бессмысленное выражение. Помню, я в тот момент подумала: «Как хорошо, что она одурманена наркотиком и ничего не понимает». Леония схватила ее и приставила к горлу нож.

Макс бросил взгляд на лицо Леонии и застыл. Ошеломленный Брэдли сначала приподнялся на локтях, потом медленно встал, держась за грудь, и прохрипел:

– К машинам!

Он злобно пнул меня по ногам, приказывая подняться.

Но я, хоть и почувствовала, что ко мне возвращаются силы и, если постараться, смогу встать, соврала:

– Я не могу двигаться.

– Тогда оставайся здесь и гори вместе с виллой и остальными. – Брэдли все еще дышал с трудом. – Уиндем, делай, что тебе говорят, а не то мы убьем Даниэлу здесь и сейчас, раньше, чем всех вас!

Даниэла заплакала. Макс медленно повернулся ко мне. Я попробовала подать ему незаметный для остальных знак. За последние пятнадцать лет мы не раз так общались, когда не могли сказать что-то словами. Только тогда это было вполне безобидно, мы лишь старались, чтобы нас не поняли дядя Алистэр и тетя Кэтрин. А сейчас от этого безмолвного единства душ зависели наши жизни.

Макс отвернулся от меня, он поник, как будто признал свое поражение, и, спотыкаясь, побрел к открытой двери. Брэдли шел сзади, не более чем в футе от него. Даниэла в ночной рубашке стояла с широко открытыми глазами, испуганная. Леония, красивая и уверенная в себе, ухоженными пальцами с ярким лаком на ногтях держала у ее шеи нож. Брэдли уходил, победно расправив свои узкие плечи, в каждом его движении чувствовался триумф победителя.

Когда Макс дошел до дверного проема и приблизился к Даниэле, я собрала все силы и с молитвой на устах вскочила с кресла, метнулась к выключателю и погасила свет. Комната погрузилась во мрак. Раздались крики, визг, звуки ударов. Я отчаянно бросилась к Даниэле. В темноте рядом со мной качнулась Леония, я чувствовала, как длинные пальцы судорожно хватаются за все подряд – это она пыталась удержаться, чтобы не упасть. Я закричала: «Дэнни! Дэнни!» – и в следующее мгновение Даниэла оказалась в моих объятиях, я крепко прижала ее к себе и всхлипнула. Теперь визжала уже Леония. Макс и Брэдли снова сцепились в схватке, я заметила блеск стали, у кого-то в руке был нож, но у кого из них двоих, я рассмотреть не могла. Я лихорадочно шарила по испачканной кровью стене в поисках выключателя. Господи, ну где же он!

Темноту разрывали истерические вопли Леонии. Мужчины боролись. Когда они оказались около окна, я ненадолго увидела лицо Брэдли: он сжимал нож в руке, а в его глазах читалась жажда убийства. Макс держал Брэдли за запястья и пытался направить острие ножа ему в грудь. Однако Брэдли старался отвести его руки от себя, и его лицо было искажено от напряжения. Потом они снова оказались в центре комнаты: в темноте раздался грохот падающей мебели и кто-то из двоих – я не видела, Макс или Брэдли – упал на пол. Послышался короткий хриплый вздох, после чего наступила тишина.

Я наконец нащупала выключатель, и комнату залил ослепительный свет.

Брэдли лежал на полу лицом вниз, напоровшись на нож, который все еще был зажат в его руке. Под ним, пропитав белый ковер, растеклась лужа крови. Леонию было не узнать. Побелевшая, осунувшаяся, она забилась в угол и смотрела застывшим взглядом на тело мужа, не в силах пошевелиться.

Макс устало подошел к ней, помог встать и вывел ее из комнаты. Она не противилась. В коридоре она посмотрела на нас поочередно и еле слышно прошептала, как испуганный ребенок:

– Можно, я пойду? Пожалуйста, можно мне уйти?

Макс кивнул и отпустил ее руку. Бросив последний взгляд на закрытые двери, за которыми лежал ее мертвый муж, она побежала по темным коридорам к выходу из дома.

Я посмотрела на Макса.

– Она ведь уйдет без наказания?

Он обнял меня за плечи окровавленной рукой.

– Нет. Полиция заберет ее завтра. А сегодня без нее воздух на вилле будет немного чище.

Поколебавшись, я неуверенно спросила:

– В ту ночь, когда она не ночевала на вилле, она не… ты не…

– Ах, Люси, Люси. – Голос Макса стал хриплым от любви. – Нет. Я и днем-то проводил с ней время по одной-единственной причине: это давало мне шанс увидеть тебя. Узнать, чем ты занимаешься.

– А она тебе только врала.

– Леония ни на что другое не способна. Одному Богу известно, что с ней теперь будет.

Я вспомнила, как она держала нож у горла Даниэлы.

– Что бы ее ни ждало, она это заслужила. – Я не испытывала к Леонии ни малейшего сочувствия. Обняв дрожащую Даниэлу, я спросила Макса: – Что нам теперь делать?

– Прежде всего ты уложишь Даниэлу спать. – Он усмехнулся, на окровавленном лице его усмешка выглядела как-то абсурдно. – А потом я действительно поеду за полицией.

Наконец Даниэла уснула рядом с Пегги, которая все еще находилась под действием наркотика. Оставлять Марио в салоне, ставшем ареной кровавой битвы, не хотелось, и мы с Максом перетащили его на террасу, посадили в кресло и накрыли пледом.

После того как Макс принял душ, а я приготовила кофе, мы сели в тиши кабинета Хелены Ван де Ноде и позволили себе законный отдых.

Я расслаблялась после, казалось, целой вечности страха и напряжения и чувствовала, как горячий кофе успокаивает нервы.

– Что заставило тебя вернуться? – спросила я.

– А я никуда и не уезжал. Я знал, что Брэдли остался в живых.

– Но как ты узнал? Я же тебе сказала, что он мертв! Я была уверена, что он погиб.

– А еще ты была уверена, что тело Стива все еще лежит посреди дороги.

– Да…

– И это было очень странно. – Макс взъерошил мои волосы. – Потому что, когда я немного позже проезжал через Девесас, никакого тела там не было. Труп, знаешь ли, не такая вещь, которую я бы не заметил.

– Брэдли его уже перетащил?

– Да. Вероятно, он еще толкал его ногами, когда я проезжал мимо.

– Значит, ты знал. Ты знал с самого начала!

– Я догадывался.

– Значит, когда ты сказал, что едешь в Пальму за полицией, ты блефовал?

Макс кивнул.

– Я был абсолютно уверен, что телефон не работает не случайно. А когда Леония вернулась в комнату, ее выдали глаза. Я понял, что Брэдли на вилле. Он только ждал, когда я уеду, чтобы объявиться самому.

– Но почему ты не подал мне знак? – спросила я возмущенно. – Еще немного, и я бы на всю жизнь осталась калекой.

– У меня безупречное чувство времени, – твердо сказал Макс. – Милая, я тебя люблю. Всегда любил и буду любить.

Я крепче обняла его за шею.

– Макс, я была дурочкой, но я никогда не переставала тебя любить. Даже на секунду!

– Только не переставай и дальше!

Он привлек меня к себе и стал целовать мои веки, губы, шею. Ночная темнота постепенно уступала место жемчужно-серому предрассветному сумраку, который сменялся эфемерным утренним светом. Наконец Макс сказал:

– Пора будить Марио. Разбужу его, потом поеду за полицией. Вернусь не позже чем через час.

* * *

Когда Макс разбудил Марио, тот, открыв спросонья глаза, озадаченно огляделся.

– Нам пришлось вынести вас сюда, – сказал Макс с усмешкой. – Должен сказать, задача была не из легких.

– Я что, был пьян? – воскликнул Марио с негодованием. – Но я совсем не пью! – Потом он посмотрел на собственную одежду, и его тон изменился: – А где полиция! Вы же собирались поехать за полицией! Почему меня никто не разбудил? Что произошло?

Макс положил на его плечо руку.

– В кофе, который Леония приготовила вам ночью, было подмешано снотворное. Вы полностью отключились, а потом уже заснули естественным сном.

– Снотворное?

Марио посмотрел на Макса как на сумасшедшего. Макс пояснил:

– Леония была женой Брэдли. Когда она сказала вам, что на виллу забрался кот, на самом деле это явился Брэдли – он не разбился, ему удалось спастись.

Силясь осмыслить слова Макса, Марио с трудом сглотнул. Его взгляд отметил синяки на лице Макса и его порванную рубашку.

– Когда он вернулся, – просто сказал Макс, – мы сцепились в драке, и Брэдли в темноте напоролся на свой собственный нож.

– Он мертв?

Макс кивнул.

– Так что теперь я еду за полицией, а вы можете позаботиться о Даниэле и Люси.

Макс направился к выходу, Марио поспешил за ним.

– А Леония? Где Леония?

– Она сбежала, – коротко ответил Макс. – Тут такое было…

Марио горячо возразил:

– Но ее нужно схватить! Надо заставить ее дать показания…

– Не волнуйтесь, – заверил Макс, – ее схватят. Без Брэдли она далеко не уйдет.

Марио успокоился и пошел в кухню готовить завтрак. Я же поднялась наверх и осторожно разбудила Даниэлу. Она пожаловалась, что ей снились страшные сны, но в остальном казалась такой же, как обычно, – жизнерадостной девочкой.

Однако Пегги была просто невыносима. Начать с того, что, хотя у нее страшно болела голова, она не желала поверить, что ее усыпили. Даже Марио не смог ее убедить.

– Я не верю! – повторяла Пегги снова и снова. – Просто не верю!

Вскоре вернулся Макс и привез с собой полицейских. И в следующие несколько часов все мужчины были заняты выяснением случившегося.

Тело Брэдли накрыли простыней и унесли на носилках. Пегги наблюдала за этой сценой с побелевшим лицом. Потом осторожно подошла к открытой двери и посмотрела на разгром и следы кровавого побоища в комнате, которая до этого была самой элегантной на вилле.

– Ну что, теперь ты веришь? – угрюмо спросил ее Марио.

Пегги кивнула. Марио с необычной для него нежностью проводил жену до кухни, усадил на стул и дал ей чашку горячего чая.

Несколько полицейских спустились на пляж, через четверть часа в дом пришел офицер с новостью, что утренний прилив выбросил на берег тело Йена Лиалла.

Пегги тихо заплакала. Под предлогом, что нам нужно найти Мистера Сэма, я отвела Даниэлу наверх.

Полицейские подняли тело Йена, пронесли через виллу и погрузили в машину «скорой помощи». Затем убитого и убийцу увезли вместе.

Офицер оказался на удивление любезным. Он тактично допросил Даниэлу, заставив ее несколько раз рассказать, что случилось. Кто был с ней на яхте? Сколько времени они там находились? Что она видела, когда прибыл Брэдли? Что она видела и слышала, когда появилась я? Что случилось с мистером Лиаллом?

Потом при помощи Марио в качестве переводчика я как можно четче изложила последовательность событий, приведших к смерти Стива Паттерсона и Брэдли Ван де Ноде.

Лицо офицера не выражало никаких эмоций. Макс давал показания. Он рассказывал о том, как умер Брэдли. Как Леония приставила нож к горлу Даниэлы. Как я выключила в комнате свет, как Макс вырвал нож у Леонии, но Брэдли отнял его, и они стали бороться.

Даниэла рассказала о своем «кошмарном сне». Что мисс Бланшар хотела перерезать ей горло, а Брэдли пугал ее, и все вокруг было в крови…

Когда наши показания были записаны, гостиную тщательно осмотрели и заперли. Офицер попросил нас поехать с ним в полицейское управление, где нас должны были снова допросить.

Макс повернулся ко мне и ободряюще улыбнулся.

– Не волнуйся, все будет хорошо. У нас есть один маленький свидетель. Полиция сопоставит пулю из пистолета Брэдли. Все будет хорошо. – Макс посмотрел на наручные часы. – Сейчас половина десятого. Марио, будьте любезны, спросите у офицера, будет ли у нас время по дороге в полицейское управление сделать небольшой крюк, буквально на пятнадцать минут?

Марио уже не удивлялся никаким вопросам. Он спросил офицера. Тот нахмурился. Марио сказал Максу:

– Он хочет знать, зачем вам делать крюк. Нельзя ли отложить это на более позднее время.

– Сожалею, но нет, – ответил Макс, но по его тону вовсе не было похоже, чтобы он хоть сколько-нибудь сожалел. Марио и полицейский офицер снова посовещались, после чего Марио спросил:

– Не можете ли вы сказать, куда вы собираетесь заехать?

– В английское посольство.

Офицер многословно заверил, что английское посольство будет немедленно оповещено об обстоятельствах, в которых, к несчастью, оказались подданные Британии, но нам не обязательно заезжать туда до посещения полицейского управления.

– Скажи ему, что мы хотим заехать в посольство не для того, чтобы пожаловаться или попросить о помощи, – перебил офицера Макс.

Марио перевел, однако офицер выглядел все более озадаченным.

– Он хочет знать зачем, – сказал в конце концов Марио.

Макс снова посмотрел на часы.

– Скажи ему, что ровно в два часа мы с мисс Мэттьюз должны пожениться в английском посольстве и что наши свидетели будут ждать нашего прибытия.

– Макс, ты шутишь? – удивленно спросила я.

– Никогда в жизни не был более серьезен, – ответил он с усмешкой. – Как только Клодетта поговорила со мной, я в ту же минуту попросил британского посла организовать наше бракосочетание. Он это сделал, и церемония состоится через час пятьдесят. Так что тебе стоит пойти переодеться.

Я даже не стала дожидаться, даст ли офицер разрешение или нет. Я помчалась в свою комнату и стала спешно переодеваться в лучшее платье, какое у меня с собой было. За мной поспешили Пегги и Даниэла. Даниэла прыгала от радости и пищала:

– Ой, я хочу быть подружкой невесты! Ну пожалуйста, разрешите мне быть подружкой невесты!

– Да! – выдохнула я, застегивая молнию на платье, причесывая волосы и одновременно надевая туфли на высоких каблуках.

В дверь постучали. Вошел Марио и робко вручил мне букет поспешно собранных цветов.

– Все в порядке, офицер проявил понимание. Он и его люди должны будут присутствовать на церемонии, а потом вам всем придется поехать в полицейское управление, но он разрешил свадьбу.

– Как же Максу удалось его уговорить? – спросила я, запыхавшись от спешки.

Теперь я красила ресницы и накладывала тени для век. Марио усмехнулся:

– Он оказался романтиком. К тому же он страстный фанат гонок. Разве он может отказать будущему чемпиону мира и не разрешить ему жениться!

Потом мы, держась с Даниэлой за руки, сбежали по лестнице вниз, где нас ждал Макс, окруженный полицейскими с пистолетами в кобурах. Его темные вьющиеся волосы были, как всегда, в беспорядке, а карие глаза смотрели на меня с таким выражением, что мое сердце сразу пустилось вскачь.

– Я готова, – просто сказала я.

– Еще не совсем, милая, не совсем.

Макс достал из кармана изящную цепочку с подвеской из золота и ляпис-лазури, два ангелочка на голубом фоне, ту самую, которую когда-то подарил мне на день рождения и которую я, обидевшись на него, оставила дома, и к моим глазам подступили слезы.

Макс бережно застегнул цепочку у меня на шее.

– И вот это.

Заинтересованные полицейские столпились вокруг нас, а Пегги начала промокать глаза платочком, когда Макс очень нежно и в то же время решительно надел мне на палец обручальное кольцо.

– Ну вот, милая, теперь ты готова.

– Ох, Макс, как же я тебя люблю!

Офицер смущенно откашлялся.

– У нас мало времени…

Макс улыбнулся, глядя на меня.

– Клодетта и Федор будут удивлены, когда мы появимся с полицейским эскортом.

– О Боже! А как же твоя мать? – воскликнула я.

– Моя мать? – не понял Макс. – Что ты имеешь в виду?

– Она же хочет стать мировым судьей. Дядя Алистэр особо просил меня не ввязываться ни в какие истории.

– Что я могу сказать… – Макс посмотрел на отряд полицейских. – Значит, нам лучше не делать свадебных фотографий.

И, не обращая внимания на многочисленных зрителей, он привлек меня к себе и поцеловал.

Примечания

1

Бедная малышка ( фр. ).

2

Мой Бог! ( фр. )