Перевалило уже за полночь, когда старый грузовик остановился, чихая, у развилки дорог на западной окраине Палм-Вилледж. Легко выпрыгнувший из кабины высокий мужчина достал из кузова чемодан и по-армейски отсалютовал водителю. Старое, изборожденное глубокими морщинами лицо деда расплылось в довольной улыбке. На прощание он приветливо помахал рукой, и скоро его древний драндулет скрылся в ночи, нещадно стреляя выхлопной трубой.

Слегка прихрамывая, Болан направился к аллее, усаженной большими деревьями, и через минуту его силуэт растворился в темноте. Он остановился метрах в десяти от развилки дорог, укрылся за деревом и, усевшись на чемодан, стал терпеливо ждать.

Ждать пришлось недолго: на развилке остановилась еще одна машина. После короткой остановки она неслышно скатилась на обочину. Фары погасли. Открылась одна дверь, затем другая, немного погодя обе захлопнулись с негромким стуком. В ночной тишине отчетливо прозвучал негромкий голос:

— Да, он точно останавливался здесь. Пойдем посмотрим. А ты займись грузовиком.

Водитель дал газ, и большой лимузин выехал на гравийку.

Глубоко вздохнув, Болан встал на ноги, прицепил к ветке дерева крошечный карманный фонарик, зажег его, поставил снизу чемодан и быстрым, но осторожным шагом скрылся за группой деревьев, росших вдоль дороги.

Незнакомцы все ближе и ближе приближались к тому месту, где укрылся Болан, причем каждый из них шел по своей стороне аллеи. Мак скорее почувствовал, чем увидел или услышал их приближение. Он лишь плотнее вжался в ствол дерева, когда гангстеры проходили мимо. Они оба, несомненно, заметили слабый свет фонаря и теперь осторожно шли на него.

Дичь улыбнулась, увидев спины охотников, приближавшихся к готовому захлопнуться капкану. Теперь их силуэты четко вырисовывались на более светлом фоне. Мак бесшумно следовал за мафиози. Один из них вдруг удивленно вскрикнул, увидев в слабом луче света стоящий в траве чемодан. Пистолеты обоих грохнули почти одновременно, и чемодан с глухим стуком опрокинулся на бок.

— Подожди, — предостерегающе поднял руку один, — похоже, он где-то поблизости!

— А зачем он зажег этот фонарь? — недоумевающе спросил его напарник.

— Обернитесь, — раздался из темноты незнакомый голос.

Гангстеры развернулись как по команде, и их пистолеты загрохотали снова, всаживая пулю за пулей в ночную тьму. Трескучая очередь пистолета-пулемета перекрыла все звуки и резко оборвалась. Стало снова тихо. И вдруг ночную тишину разорвал заполошный вопль:

— Боже мой, Фрэнки!.. Боже мой!

В ответ автомат пророкотал еще раз. Болан повесил «Узи» на плечо и, выйдя на свет из глубокой тени, осмотрел трупы. Зрелище, похоже, удовлетворило его, и он довольно буркнул:

— У-гу…

Мак не стал терять время, стоя над убитыми. Он снял с ветки фонарик, подхватил свободной рукой чемодан и быстрым шагом вышел на перекресток. Здесь он спрятался в кустарнике, что рос на обочине, и снова приготовился ждать. Мак закурил. Он успел сделать две глубокие затяжки, третью не успел, так как небо над дорогой на миг осветилось, возвещая приближение легковой машины. Болан тщательно погасил сигарету и снял с плеча пистолет-пулемет.

Через пару минут автомобиль шумно притормозил на перекрестке, скатился на обочину и остановился чуть дальше той позиции, которую занимал Болан. Не глуша мотора и не гася фар, водитель вышел из машины на дорогу и негромко позвал:

— Фрэнк? Чолли? Осторожнее, его не было в грузовике!

Болан подошел к машине сзади.

— Хотелось бы мне знать, где он может быть, — с хрипотцой в голосе прошептал он.

Шофер машинально ответил:

— Не знаю. Он…

И тут до него дошло: как-то не так прозвучал этот голос.

Гангстер напрягся всем телом и прыжком метнулся к машине, одновременно пытаясь обернуться лицом к Болану. Его обрез прикладом зацепился за рулевую колонку и, отчаянно пытаясь освободить оружие, мафиози с ужасом вскрикнул:

— Болан! Нет! Я…

Все остальное заглушила очередь «Узи». Одна пуля, пройдя сквозь поднятую руку гангстера, попала ему между глаз и разнесла на куски череп. Отброшенное назад безжизненное тело упало на открытую дверцу машины и соскользнуло на гравий дороги. Болан ногой оттолкнул труп в сторону и бросил рядом с ним обрез. Сев за руль, он задним ходом сдал до перекрестка, подобрал свой чемодан и бросил его на заднее сиденье. Теперь дорога на восток, в Палм-Вилледж, была свободна.

* * *

Дорога заняла не много времени, и вскоре Болан уже въезжал в жилой район на окраине города. Первое, что бросилось ему в глаза, был разбитый грузовик, на котором ему удалось уйти от засады. Видимо, потеряв управление, машина выскочила на тротуар и врезалась в дерево. В траве, у самого колеса, среди битого стекла и обломков радиаторной решетки, лежал труп старика. Рядом стояла полицейская машина с включенными мигалками, и один из полицейских стоял у края дороги, не давая скапливаться зевакам. Взмахом руки с зажатым в ней фонарем он показал Болану, чтобы тот не задерживался и проезжал дальше, хотя других машин на дороге не было. Осторожно проезжая сквозь толпу запоздалых прохожих, Мак услышал, как кто-то удивленно воскликнул:

— Да это же старый Гарри Томпсон!

— Бедняга! — с сожалением отозвался другой голос. — И кому старик помешал? Непонятно… Зачем его застрелили?

Болана охватил приступ такого бешеного гнева, что перед глазами у него поплыли радужные пятна, а желудок, казалось, сдавила чья-то стальная рука. Он остановился возле полицейского и, пряча лицо в тени, спросил:

— Есть раненые?

Молодой полицейский раздраженно кивнул головой и быстро произнес:

— Проезжайте, прошу вас. Освободите дорогу «скорой помощи».

— Значит, человек жив?

— Думаю, да. Проезжайте, пожалуйста. Проезжайте. Прошу не создавать на дороге пробку!

— Примерно в километре отсюда я слышал выстрелы, — небрежно заметил Болан. — Может быть, это связано как-то с вашим случаем?

— Мы проверим, — пообещал полицейский. — Проезжайте, пожалуйста!

Болан не стал заставлять себя упрашивать и, газанув, покинул это печальное место.

Суставы его пальцев, впившихся в руль, побелели, и только это выдавало бушевавшую в нем ярость, направленную, главным образом, против него самого: он не имел никакого права впутывать старика в свои проблемы. Однако печаль уже давно стала такой роскошью, которой Болан никак не мог себе позволить.

Он постарался отогнать от себя образ старика Гарри, заранее зная, что тот теперь тоже будет занесен в кровавый счет, который он собирается предъявить мафии к оплате. Мак направил машину в деловой центр города и бросил ее на неосвещенной муниципальной стоянке. Дальше он пошел пешком, часто перекладывая чемодан из руки в руку и иногда останавливаясь, чтобы помассировать лодыжку.

Была уже глубокая ночь, когда он нашел, наконец, группу ничем не примечательных зданий, окруженных небольшим парком. Табличка у входа гласила: клиника «Новые горизонты». Мак с интересом изучил ее, находя, что это название в некоторой степени весьма символично. Слова «новые горизонты» были ему хорошо знакомы: Джим Брантзен часто употреблял их, рассказывая о своей врачебной специальности, но понять его было не просто. И хотя он, офицер, нарушил армейскую традицию, завязав дружбу с простым сержантом, между ними всегда существовал некий непреодолимый барьер. Болан дважды спасал жизнь Брантзену, и их сближение родилось из осознания последним своего неоплатного долга перед сержантом. У Болана не было полной уверенности в том, что ему окажут теплый прием. Ведь то, о чем он собирался просить, считалось незаконным: хирургическое вмешательство, чтобы уйти от правосудия. Не перегнет ли он палку, обращаясь за такой услугой к человеку весьма уважаемому в профессиональной среде? Дружба дружбой, но… Над всеми, кто соприкасался с ним, пусть даже косвенно, словно дамоклов меч, нависала угроза жестокой мести со стороны мафии. И об этом Болану напомнили всего лишь полчаса тому назад. Имел ли он право подвергать такому риску людей?

Мак снова посмотрел на табличку у ворот клиники и задумался над решением этой сложнейшей нравственной проблемы. Можно ли открывать для себя новые горизонты, стоя над могилами друзей? Семерых он уже проводил в последний путь, возможно, такая же судьба ждет еще одного… Где-то в ночи взвыла сирена полицейской машины. Болан вздрогнул и, отвернувшись от таблички, сделал шаг прочь. В то же время над входом в центральный корпус вспыхнул свет и распахнулась входная дверь.

— Ну что, — раздался знакомый голос, — ты будешь мерзнуть всю ночь или все-таки войдешь?