У парня было довольно породистое лицо, и на вид он казался почти одного возраста с Боланом. Несмотря на всклокоченную бороду, внимание привлекал умный взгляд его карих глаз и тонкие черты лица. Ровный загар свидетельствовал, что кожа его давно уже привыкла к жаркому солнцу Флориды. Он был бос, и кроме истрепанных дырявых джинсов с поломанным замком-"молнией", на нем не было никакой другой одежды. Во взгляде светилось неподдельное отчаяние, однако бедолага все же пытался держать себя в руках и сохранять хоть какое-то достоинство.

— Вот он, — сказал Паприелло Болану.

— Как его зовут? — равнодушно спросил тот.

— Тебя как зовут, парень?

Обращаясь к Болану, пленник ответил хриплым голосом:

— Вильям О. Кеслер. У меня к вам очень важный разговор.

— Осторожней с этим мерзавцем, Фрэнки, — вмешался Паприелло. — Он уже по-всякому пытался нас надурить.

— Оставь нас одних, — приказал Болан.

Паприелло несколько секунд колебался, затем резко развернулся на каблуках и вернулся в здание. Болан взял пленника за плечо и повел его к лагуне.

— Ты хотел со мной поговорить, так что давай, — сухо приказал он.

Похоже, парень даже не зная, с чего начать. Уверенность окончательно покинула его, и теперь он ждал хоть какого-то ободряющего слова. Молчание уже опасно затянулось, когда он вдруг спросил:

— Мое имя вам ничего не говорит? Кеслер, Билл Кеслер.

— Абсолютно ничего, — спокойно ответил Болан.

— Тогда я назову вам другие имена. Если они для вас хоть что-то значат... стало быть, вы тот, за кого я вас принимаю. И тогда, возможно, вы поймете, кто я такой.

— Ну что ж, попробуй, — согласился Болан.

Кеслер начал перечислять имена, с тревогой ловя его взгляд:

— Боб Вильсон... Джек Тетро... Тим. Браддок... Дженгис Канн...

— Достаточно, — проворчал Болан. — Но ты, безусловно, Билл Кеслер.

У парня даже задрожали руки.

— Значит, вам известно, кто я?

— Нет, — ответил Болан, протягивая ему зажженную сигарету и закуривая сам. — Просто я попытался логически завершить твой список. А почему имена всех этих людей должны быть мне знакомы?

И тем не менее, он и вправду знал их наизусть. За каждым из этих имен скрывалась долгая и славная история. Ибо это были имена полицейских, которые на разных этапах крестового похода Болана так или иначе работали с ним.

— Я надеялся, что они покажутся вам более или менее знакомыми, — прошептал Кеслер, жуя фильтр сигареты.

Болан спросил с самым непринужденным и естественным видом:

— Ты здесь давно?

— Думаю, уже полтора месяца. Но здесь очень быстро теряется всякое представление о времени.

— А ты случайно незнаком с девицей по имени Джин Рассел?

В полных отчаяния глазах зажегся огонек надежды:

— Ну конечно, знаю. Хотите, я вам ее опишу.

— А ты знаешь, как ее зовут по документам? — спросил Болан.

Отвыкший от сигарет, Кеслер слишком глубоко затянулся и... глаза его наполнились слезами, он зашелся в страшном кашле. Они стояли у самой кромки воды на берегу лагуны. Паприелло и «Оттопыренная Губа» наблюдали за ними с порога «резиденции». И тут Болан ни с того, ни с сего приказал:

— Падай и по-шустрому!

И тут же ловко сбил его с ног.

Кеслер рухнул на землю, не переставая кашлять, и скорчился, лежа на боку, словно его скрутила жестокая боль.

Со своего места Болан не мог слышать, о чем говорили гангстеры, но он ясно видел, как лицо «Оттопыренной Губы» искривилось в жестокой ухмылке. Повернувшись к скорчившемуся на земле человеку, Болан вполголоса сказал:

— Не вздумай вставать. Так ты знаешь ее имя?

— Киркпатрик, — прерывисто дыша, ответил Кеслер.

— Уже неплохо, — вздохнул Болан.

Глубоко затянувшись, он задал новый вопрос:

— А как же ты влип в это дерьмо, парень?

— Это входило в мою задачу. Меня захватили во время внезапного налета шайки в районе Биг Сипре.

— Кеслер — твое настоящее имя?

— Вильям О. ...Да! Но они не знают, что я — полицейский. Иначе мне крышка.

— А другие пленные знают об этом?

— Нет.

— У тебя есть друзья среди пленников?

— Не много — всего пять. Мы уже даже разработали приблизительный план побега.

— На них можно рассчитывать, на этих твоих приятелей?

— Думаю, да.

— Каковы у вас шансы на успех?

— Довольно мизерные: остров патрулируют до десяти вооруженных охранников. А сторожевую вышку, я думаю, вы уже видели? Если бы у нас была лодка! Мы подумали, что...

— Не вздумайте соваться в болото, — посоветовал Болан. — Ты засек стукачей в вашей бригаде?

— Ни одного, и мы убеждены, что их нет. Эти сволочи слишком уверены в себе, чтобы заводить еще и стукачей.

— Понимаю, — вздохнул Болан. — Но, так или иначе, твое появление мне жизнь не упрощает.

— Знаете, мы готовы буквально на все. Как вы думаете, вам удастся что-либо сделать?

— Ты задаешь мне слишком каверзный вопрос, старик. Я вынужден играть, полагаясь только на свое чутье. Понимаешь? Но для вас я, вероятно, едва ли не единственный шанс. Если что-то предпринимать, то только сегодня. Или уже никогда. Главный инженер устроил вам сегодня выходной. А это значит, что на подземном объекте никого не будет — по крайней мере, до завтрашнего утра. Иными словами, это единственная возможность спустить воду. Главное, чтобы в нужный момент в норе не было людей...

— Что бы вы ни решили, я с вами, — заверил Кеслер, которого охватило неуемное воодушевление.

— О'кей. Любое мероприятие лучше осуществлять ночью. Собери своих друзей и потихоньку предупреди их.

— Ночью... Что ж, это неплохо.

— Вам необходимо как можно быстрее убраться отсюда. И не пытайтесь изображать из себя героев. Выйдите из барака и сматывайтесь! Чем дальше, тем лучше. И не забудьте, что вы подохнете первыми, если они успеют хоть что-то предпринять. Я надеюсь, ты все понял?..

— Дело в том, что этот вопрос мы уже обсуждали с друзьями. Здесь просто негде спрятаться.

— А я и не требую, чтобы вы бежали черт знает куда. Найдите какой-нибудь грот, какую-нибудь яму, что угодно, и зашейтесь там до конца заварухи.

— Ну это-то, я думаю, можно сделать. Особенно теперь, когда с нас сняли кандалы.

— Но держитесь подальше от подземной стройки, — предупредил Мак.

— Договорились. Но... что вы в принципе хотите предпринять?

— В ближайшем будущем, мой друг, ничего конкретного. Но будьте готовы убраться отсюда, если вдруг начнется заваруха.

— Вы хотите сказать, когда она начнется! — почти радостно воскликнул Кеслер.

— Нет, когда я говорю «если», значит — это «если» и больше ничего другого. На данном этапе я даже не могу с уверенностью сказать, услышу ли биение собственного сердца в ближайшие полчаса.

Кеслер улыбнулся:

— Не волнуйтесь, мы все будем за вас молиться.

— Надеюсь. И послушай, Кеслер... не говори остальным, что у них появилась надежда. Но самое главное — не вздумай проболтаться, кто я такой. Когда люди потеряли всякую надежду, им нельзя полностью доверять.

— Но вы же мне доверяете?

— Более или менее, — спокойно ответил Болан. — А теперь вставай и возвращайся к своим друзьям по несчастью. На меня не смотри. Иди и не оглядывайся.

Кеслер послушно побрел прочь. Несколько секунд спустя Болан подошел к Паприелло.

— Наглый парень, ничего не скажешь, — с улыбкой сказал он.

— А что он конкретно хотел?

— Переметнуться на другую сторону, что же еще, — осклабился Болан.

Паприелло хихикнул, а «Оттопыренная Губа» сплюнул сквозь зубы:

— Он с самого начала пытался это сделать.

— И что вы ему ответили, Фрэнки?

— Пасть на колени и молиться, — проворчал Болан.

— Да, я видел, как вы отдавали ему приказ ногой, — заржал «Оттопыренная Губа».

— За то, что он пытался меня надуть, — объяснил Болан. — Эта скотина прежде никогда меня не видела. А я терпеть не могу, когда меня держат за дурака. Прощу этого не забывать.

«Оттопыренная Губа» вдруг как-то съежился и, потупившись, сказал:

— Мистер Ламбретта, прошу меня извинить за дурацкое поведение в момент вашего появления здесь. Мистер Паприелло мне все объяснил, и клянусь вам, я не знал, с кем имею дело. Так что извините!

— Пойди и скажи рабочим, чтобы они искупались.

— Как, сэр? У них только один...

— Я про душ не говорю: что толку с одного-единственного соска на сотню чумазых работяг?! Но, черт подери, тут в озеро изливаются миллионы кубометров пресной воды! Так используйте их! Скажи пленным: пусть поплавают и обсохнут на солнышке.

— Действительно, почему бы и нет? Особенно теперь, когда с них сняли цепи, — согласился «Оттопыренная Губа».

Паприелло тоже решил вставить слово:

— Конечно, что тут плохого? Начиная с сегодняшнего числа, они будут купаться каждый день. И не сомневаюсь, уж теперь-то они будут вкалывать гораздо лучше.

— Само собой, — кивнул Болан. — Да и вам будет легче с ними управляться: плохо работаете — никакого льготного режима.

— Верно! Ох, как верно! — подхватил Бижу.

— Ясно, что с ними надо обращаться, как с людьми, — в свою очередь добавил «Оттопыренная Губа», превратившись вдруг в угодливого подхалима.

— И, конечно, надо прекратить лишние разговоры: мол, все тут подохнут, — решил Паприелло. — Исподтишка запущу слушок. Пусть у них появится хоть лучик надежды — тогда и вкалывать будут лучше. Не волнуйтесь, Фрэнки, теперь я вполне владею ситуацией.

— Мне абсолютно не о чем беспокоиться, — в тон ему ответил Болан.

Да уж, ничего не скажешь: абсолютно не о чем беспокоиться...

Тайна острова тщательно упрятана у него под мышкой, а судьбы сотен людей находились в его руках. Тут есть от чего волноваться, даже если ты король блефа.