Глава 1

Едва солнце скрылось за горами, на восточном склоне Скалистых гор, недалеко от Голдена и Боулдера, началась кровавая баня.

Съехав с хайвея, Болан миновал школу горнопроходчиков и покатил по второстепенной дороге в сторону Боулдера.

Он знал, что этот маневр спровоцирует неприятеля и заставит его перейти к более решительным действиям.

Противник следовал за ним по пятам от самого Денвера — спокойно и не особенно прячась, выдерживая безопасную дистанцию, чтобы в подходящий момент сблизиться и начать перестрелку. Уйти на скорости от бандитов на своем тяжелом «караване» Болан не мог да, собственно, и не стремился к этому.

На память пришли слова Лео Таррина: «Операция эта страшно засекречена, сержант. Я только слышал звон — и ничего конкретного. Так что, если ты намерен туда отправиться, будь предельно осторожен».

Болан миновал окраину Голдена.

Отрываться от преследователей не входило в его планы — уж слишком пришлось ему постараться, чтобы они сели ему на хвост. Десять дней он потратил на разведку местности, но ничего не подтверждало сказанного Лео Таррином. Вот тогда-то он и решил вызвать огонь на себя.

Он нарочно засветился!

Прогуливаясь по Колфакс-авеню — главной улице Денвера, — Болан повсюду задавал нескромные вопросы, везде совал свой любопытный нос, и результат не заставил себя ждать: целая свора бросилась по его следу. События разворачивались, как он и рассчитывал: ему удалось заманить бандитов на этот пустынный участок дороги — вовсе ни к чему, чтобы в результате кровавой разборки пострадали совершенно невинные люди. Впрочем, он стремился не столько развязать боевые действия, сколько раздобыть необходимые сведения.

В какой-то момент его вдруг одолели сомнения: правильно ли он поступил? Если до самой окраины Голдена преследователи еще старались держаться в тени, то теперь они действовали в открытую, с наглой самоуверенностью. К тому же по своему приемнику Мак слышал все их переговоры, которые велись в армейском диапазоне частот.

— «Стрелок-5», вас вызывает КП, присоединитесь к «Дельте-1»!

— Понял вас, КП. «Стрелок-5» присоединяется к «Дельте-1».

— «Стрелок-2», сообщите, где находитесь.

— КП, говорит «Скаут-1». Бандит направляется на север по шоссе девять три.

— Понял вас, «Скаут-1». По девять три, впереди «Дельта».

Ну вот!

«Девять три» означало узенькую двухрядную дорогу, по которой он сейчас ехал, а «Дельтой» был как раз городок Голден.

Болан сразу понял, что происходит. Некто по-военному четко и продуманно организовал преследование с целью уничтожить его. Неужели американское правительство поручило выполнение этой задачи армейским подразделениям? Ведь, по сути дела, он был дезертиром. И разве не военной юстиции надлежало преследовать его по закону? Но гнались-то за ним лимузины, битком набитые мафиози! Как же это понимать?

Необходимо точно выяснить, кто ему противостоит. Он просто не мог себе позволить атаковать представителей армии США, каковы бы ни были их намерения. Мак развернул назад видеокамеру, установленную в задней части «каравана», и включил экран на пульте управления. Вскоре стал виден автомобиль, следовавший за ним метрах в четырехстах, — этот лимузин Болан засек еще на Вест-Колакс-авеню: длинный черный «кадиллак» с усиленным кузовом и пуленепробиваемым ветровым стеклом. И он был забит отчаянными головорезами.

Болан невольно сбросил газ, чтобы получше обдумать ситуацию. «Кадиллак» также притормозил, сохраняя прежнюю дистанцию. Болан подстроил телеобъектив камеры, и теперь лобовое стекло «кадиллака» занимало весь экран. Подключив инфракрасный прожектор, Болан смог заглянуть внутрь преследовавшего его лимузина. В каком-то адском красном свете стали видны все детали.

Так, в общей сложности в машине ехали шесть человек: двое спереди, двое на откидных сиденьях и двое позади, и все они вооружены. Того, кто сидел рядом с водителем, звали Джинго Морелли — он был представителем семьи, контролирующей Кливленд.

Болан выключил видеокамеру — теперь она была уже не нужна, включил систему ориентации на местности и с помощью автоматического индексатора вывел на экран раскадровку карты местности, чтобы точно определить свое местоположение.

Ага, никаких населенных пунктов поблизости нет, ландшафт очень неровный, в зоне обзора — ни одной дороги, пересекающей шоссе № 93, по которому он сейчас ехал, машин также не видно. На полпути к Боулдеру его трассу пересекало шоссе № 72, от самого перекрестка поднимавшееся в горы.

Болан готов был биться об заклад, что на этом перекрестке его поджидает еще как минимум парочка притаившихся в засаде машин.

Теперь все стало предельно ясно: его заманили в западню. Безусловно, «охотники» предвидели кровавую схватку и должны были хорошенько подготовиться к ней.

Собственно, рано или поздно ему предстояло угодить в западню, везение постоянным не бывает. Он давно уже свыкся с мыслью, что каждая новая схватка с врагом может оказаться для него последней.

И вот, похоже, такой день настал.

Они решили разделаться с ним здесь, в Колорадо. Только этим можно было объяснить всю их сверхсекретную деятельность в таком, казалось бы, экономически бесперспективном регионе. Паук плел паутину и заманивал в нее Болана, распуская едва внятные слухи и делая странные намеки. Расчет оказался верным: Болан, не мешкая, устремился в эти края, чтобы разгадать загадку. Мафия недурно изучила все его повадки!

Она жаждала войны? Ну так она ее получит.

На душе у Мака стало спокойно и легко.

Нечто подобное всегда случалось с ним перед опасным заданием: отъезд на фронт снимал нервное напряжение, которое сопутствовало ожиданию боя.

Болан перевел в автоматический режим все боевые системы «каравана» и еще раз уточнил свое местонахождение. Он подъезжал к гряде холмов, возвещавших близость Скалистых гор. Славное местечко для последнего боя.

Перевалив через один из холмов, на некоторое время скрывший его от глаз преследователей, Болан резко утопил педаль газа. Мощный двигатель взревел, и «караван» понесся вниз. Когда «кадиллак» достиг, наконец, вершины холма, до мафиози донесся смысл предпринятого Боланом маневра: «караван» уже скрывался за следующим холмом. Из радиоприемника донеслись слова:

— КП, вас вызывает «Охотник-1». Думаю, он нас засек. Он движется на север. До перекрестка ему осталось еще шесть километров.

— Не отставайте от него, «Охотник-1», — ответил спокойный и холодный голос диспетчера. — Всем «Стрелкам» двигаться к цели. Вспомогательные группы должны быть готовы к немедленным действиям. Все отряды первой линии, подтвердите прием.

Болан машинально сосчитал откликнувшихся «Стрелков». Все они прекрасно, с чисто армейской точностью владели искусством ведения радиопереговоров. Какая-то странная армия заняла позицию на склонах Скалистых гор. По прикидкам Болана выходило, что только в непосредственной близости от него расположились не менее ста солдат, а ведь где-то в окрестностях, наверняка, находились резервные силы.

Впрочем, заниматься подсчетами уже не имело никакого смысла.

Все стало на свои места, и Болан был готов к тому, что ожидало его в надвигающейся ночи. Но он мог выбирать ту часть паутины, которая устраивала его более всего. И потому Мак резко свернул с шоссе и прямо по полям устремился к небольшой возвышенности, откуда удобно было наблюдать за преследователями.

Вдали на востоке виднелись зеленеющие плоскогорья, а на западе меркли последние лучи заходящего солнца.

Путей к отступлению не было.

Мак Болан был готов к бою и к возможной смерти.

 

Глава 2

Предпринятый Боланом маневр оказался удачным: противник двигался на открытой местности, а это в полной мере позволяло применить против него все те технические новинки, которыми был буквально нашпигован «караван». Теперь преследователи уже не догоняли — наоборот, они вынуждены были двигаться ему навстречу. И никаких деревьев или скал, способных послужить для них прикрытием. Наступала ночь, но темнота, как известно, всегда на руку дичи, а не охотнику. К тому же позади росли редкие первые деревья — чуть дальше они превращались в густой нескончаемый лес, который покрывал склоны гор и мог надежно укрыть беглеца.

Впрочем, Болан отнюдь не собирался бежать, о чем преследователи, похоже, и не догадывались. Если они собирались атаковать, делать это следовало немедленно.

Болан развернул «караван» в сторону врагов. Все системы слежения работали безотказно, люк на крыше «каравана» сдвинулся в сторону, контейнер с ракетами поднялся вверх и замер в боевом положении. На тот случай, если ему вдруг придется покинуть кабину, Болан заранее разложил возле дверцы оружие и полные подсумки боеприпасов.

Неприятель тоже изготовился к бою, но продвигался он по пересеченной местности гораздо медленнее, чем это проделал Болан. Похоже, мафиози даже слегка растерялись, когда Палач внезапно свернул с шоссе.

Тяжелый «кадиллак» оказался совершенно никудышным вездеходом. Из радиоприемника донесся раздраженный голос:

— КП, вас вызывает «Скаут-1». Мы больше не можем продвигаться вперед. Должно быть, его машина оборудована специальной подвеской.

— Вас понял, «Скаут-1». Займите позицию во второй линии. «Стрелок-1», ответьте КП.

— «Стрелок-1» слушает. У меня все в порядке. Цель перед нами и направляется к лесу. Ему придется выйти из машины. Мы на всей скорости сближаемся с ним.

— Отставить! — тотчас же отозвался холодный голос диспетчера. — Продвигаться с крайней осторожностью!

Дальнейшие переговоры позволили Болану определить расположение каждой группы атакующих и план их действий. Он насчитал пять отрядов стрелков. Наконец они появились в поле его зрения — их боевые порядки точь-в-точь соответствовали рекомендациям учебников по тактике.

У Палача по спине пробежал холодок. Пять камуфлированных машин армейского образца в строгом боевом порядке накатывались на «караван», прикрывая движущихся за ними пехотинцев. Те также были в армейских комбинезонах, а оружие, которое они держали в руках, было слишком хорошо знакомо Болану, отвоевавшему во Вьетнаме два срока.

У Мака все сжалось внутри. Абсурд какой-то! Что же теперь делать? Он включил передатчик и настроился на армейскую частоту, после чего поднес к губам микрофон и бесстрастным голосом произнес:

— Проверка связи. Контроль подлинности. Назовите себя и сообщите код, разрешающий вам пользоваться этой частотой.

Ответа пришлось ждать добрых десять секунд.

— Слышим вас. Проверка связи. Это национальная гвардия штата Колорадо. Мы находимся в районе учений «Арапахо». Отрабатываем учебное задание.

— Разрешительный код? — рявкнул в микрофон Болан.

— Поняли вас. Оставайтесь на связи.

Многоканальная система автоматического прослушивания эфира включилась и перестроилась на другой диапазон. В динамиках послышалась команда:

— Всем подразделениям. Вас вызывает КП. Прекратить переговоры на первой частоте. Повторяю: прекратить переговоры на первой частоте. Всем перейти на заданную частоту.

Болан горько улыбнулся. Сомнений больше не оставалось: все это только прикрытие. Пускай и не настоящая армия наступала на него сейчас, но скоро все так переплетется в этой стране, что подлинных солдат станет трудно отличить от обычных бандитов.

Он подготовил к бою ракетную установку и систему наведения. На экране появилась прицельная рамка и замигала красная лампочка.

Первый транспортный грузовик оказался в центре прицела, и Болан включил систему захвата цели, автоматически удерживающую в прицеле намеченный объект. Экран осветился красным.

Нога Мака уже стояла на педали пуска. Болан резко стукнул кулаком по колену, и первая ракета пошла в цель. Огненная стрела пролетела почти по горизонтальной траектории, и раздался оглушительный взрыв, от которого содрогнулась земля.

Транспортер исчез в клубах пламени и дыма.

Разорванные в клочья тела и перекошенные лица мелькнули на экране монитора. Болан перевел прицел на второй автомобиль и пустил еще одну ракету.

В динамике послышался охваченный паникой голос:

— Черт побери! Нужно вытащить оттуда парней!

— Отставить! — рявкнул голос командира. — Развернуться цепью! Да пошевеливайтесь вы там!

Этот неожиданный удар потряс их, и сейчас нельзя было дать им опомниться.

Громоподобный разрыв последней ракеты еще не утих, а Болан уже выскочил из «каравана» с двумя подсумками боеприпасов и гранатометом М-79 в руках. Вокруг царила уже почти полная темнота.

Все сражение длилось не более тридцати секунд, но за это время поле боя оказалось усеянным трупами, умирающими и ранеными.

Впрочем, подступали все новые подкрепления, и у Болана, по сути, не было шансов прорвать сомкнувшуюся вокруг него цепь. Офицеры, отдававшие команды, были настоящими профессионалами: им удалось перегруппировать своих людей, разбив их на маленькие отряды, которые затаились и принялись выжидать удобный момент для атаки.

Ракетный обстрел, безусловно, принес ощутимые результаты — там, где прогремели взрывы, практически ничего не осталось. Две уцелевшие машины развернулись и на большой скорости скатились по склону холма, исчезнув из поля зрения Болана. Подорванные грузовики догорали, озаряя неверным светом разбросанные там и сям трупы. «Солдаты» тоже покинули поле боя и хорошенько укрылись по обе стороны от вершины, на которой засел Болан. Судя по всему, они пока не стремились начинать новую атаку.

Внезапно, как это всегда бывает в горах Колорадо, наступила непроглядная ночь.

Болан воспользовался паузой, чтобы получше проанализировать обстановку. Затем он быстро, соблюдая, однако, максимальную осторожность, двинулся вперед. Боеприпасы, которые он собирался обрушить на врага, пришлось оставить. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы наступать самому, — важно было выбраться живым из этой переделки.

Там, где разорвались ракеты, вниз по склону тянулась узкая полоска ничейной земли, от силы метров двадцать шириной. Если удастся проскользнуть… Правда, для этого требовалось окончательно очистить образовавшийся коридор.

Болан принялся методично обстреливать из М-79 этот сектор, чтобы отбить у противника всякое желание туда соваться. Он начал с фугасных зарядов, потом перешел к начиненным слезоточивым газом, а закончил дымовыми. Эту операцию Мак повторил несколько раз. Через пару минут там уже был сущий хаос. Облако дыма, газа и пыли плыло в нескольких сантиметрах над землей и медленно сползало по склону холма. Вскоре послышался надсадный кашель «солдат», и те принялись поспешно отползать в сторону. Остатки грузовиков догорали на ничейной полосе, словно маяки в тумане.

Болан снова забрался в «караван», снял его с ручного тормоза и, не зажигая фар и не заводя двигателя, пустил машину вниз по склону. Предстояло преодолеть метров сто, и Болан взял курс на горящие грузовики.

Когда неприятель сообразил, что происходит, было слишком поздно: «караван» уже спустился вниз по расчищенному коридору, кто-то выпустил наугад пару запоздалых очередей, просто так — для придания себе уверенности. Выбравшись на оперативный простор, Болан круто развернул «караван» в сторону огромного «кадиллака» с шестеркой отпетых головорезов.

Запустив двигатель, он включил первую передачу, однако фары зажигать не стал, пользуясь для ориентировки прибором ночного видения.

По радио он услышал, как КП предупреждает об опасности сидящих в «кадиллаке»:

— Бандиту удалось уйти, он направляется к вам. Пропустите его! Но не теряйте из виду! У него в машине пусковая ракетная установка. Будьте осторожны.

— «Скаут-1». Вас понял, КП.

Болан в последний раз нажал на педаль спуска — как раз в тот момент, когда тяжелый бронированный лимузин начал отъезжать в сторону.

Ракета вырвалась из контейнера и накрыла автомобиль, тотчас превратив его в клубящийся огненный шар. «Кадиллак» опрокинулся и, весь искореженный, пропахал, лежа на боку, еще какое-то расстояние. Только бронированная обшивка не позволила ему полностью развалиться на куски.

Двое обливающихся кровью мафиози выползли на четвереньках из-под обломков машины, когда Болан остановил свой «караван» и спрыгнул на землю. Один из них заметил Болана и, подняв пистолет, медленно поводил стволом из стороны в сторону.

Болан выстрелил от бедра. Пуля, посланная из «отомага», раздробила раненому череп. Вторым пассажиром «кадиллака» оказался Джинго Морелли из Кливленда.

— Молись, Джинго, — холодно посоветовал Болан.

Морелли как зачарованный уставился на него. Потом он вдруг рухнул на землю и поднял руки, показывая, что он не вооружен.

— Эй, Болан, не делайте этого, — пролепетал он.

Болан бросил рядом с ним значок снайпера и жестко произнес:

— Приведи мне хоть одну вескую причину, почему я не должен в тебя стрелять.

Глаза Морелли чуть не вылезли из орбит.

— Э-э… Все, что угодно! Только скажите, что вам нужно, и я все исполню!

— Назови мне имя твоего босса.

— О… черт… Я не знаю. Подождите! Позвольте объяснить вам ситуацию! Я…

— Я не прошу у тебя объяснений, — оборвал Болан голосом, который, казалось, шел прямо из преисподней. — Просто имя, Джинго. Сейчас или никогда.

— Но я ни разу его не видел! Клянусь вам жизнью моих детей! Он не из Организации, не из наших!

Болан и сам это прекрасно знал, но ему требовались подробности.

— Сейчас не время вешать мне лапшу на уши, Джинго.

— Так ведь это же истинная правда! Он наемник. И не имеет к нам никакого отношения. И солдаты эти — его!

— Тогда что же тут делаешь ты, Джинго?

— Я всего лишь технический советник. Им нужен был кто-то, кто мог бы вас опознать. Я никогда не напрашивался на эту грязную работу, Болан. Я этого типа терпеть не могу. Но он — крепкий орешек. Он запросил за работу миллион долларов, не считая расходов на подготовку операции. В его распоряжении целая армия, которую он рассредоточил в окрестностях. У него много солдат, машин и снаряжения. Все зовут его генералом.

Это уже было интересно, даже интереснее, чем можно было предположить.

— А что еще ты можешь добавить, Джинго?

— Клянусь вам, мне не известно его имя.

— Тогда молись.

Болан вскинул «отомаг». Морелли словно зачарованный уставился в черный зрачок пистолета.

— О'кей, — выдохнул он наконец. — У него есть кличка — «Рейнджер». Клянусь вам, я больше ничего не знаю. И я никогда его не видел. Связь с ним поддерживается по телефону или по радио. Он заправляет всем с какой-то секретной базы, все вопросы решает по радио.

— А кто сегодня руководил операцией?

— Он. По радио. Клянусь вам!

Болан потратил на беседу с Морелли слишком много времени и чувствовал, что настала пора уходить.

— Скажи ему, что я приехал сюда ради него, Джинго. Скажи ему, что я получил его послание.

На искаженном от страха лице Морелли промелькнула надежда.

— Я все ему передам, Болан.

— Сиди смирно, пока я не уеду, — посоветовал тот.

Он забрался в «караван» и, по-прежнему не зажигая фар, выкатил на дорогу. Однако проехав несколько сот метров, он снова свернул с нее, остановился, пешком возвратился на дорогу и, срезав с дерева большую ветвь, замел ею следы, которые оставили колеса. После чего вновь сел за руль и внимательно изучил показания системы контроля за безопасностью. Все средства наблюдения работали и были готовы к сбору новой информации.

Теперь Болан отнюдь не собирался спасаться бегством.

Дичь превратилась в охотника.

 

Глава 3

Тот, кто руководил операцией, был отчаянно дерзким парнем.

Одетые в военную форму солдаты охраняли подступы к полю боя, в то время как прочие подбирали раненых и убитых и очищали всю зону. Никто никогда не узнает, что на этой равнине разразилось настоящее сражение. Огромные грузовики взяли на буксир остатки сгоревших машин, «скорые» увезли всех, кто не мог самостоятельно передвигаться, санитары перевязали легко раненных. На пригнанный из соседнего карьера грузовик погрузили искореженный бронированный лимузин.

Болан внимательно наблюдал, как велась расчистка местности. Он перехватывал короткие радиопереговоры, фотографировал людей и их снаряжение и благодаря своим сверхчувствительным микрофонам направленного действия слушал, о чем болтали между собой солдаты.

Размах операции поражал воображение. И все это — лишь ради того, чтобы уничтожить Палача. Если бы Болан не видел все собственными глазами, он ни за что не поверил бы в это.

Тут явно крылась какая-то загадка.

Уж слишком уверенно держались эти люди — не только открыто носили форму американской армии, но и пользовались армейскими радиочастотами для своих переговоров. Они разъезжали на армейских грузовиках и были оснащены оружием, полученным прямиком из государственных арсеналов. Даже присланный сюда Генеральным штабом инспектор не заподозрил бы ничего необычного.

И все — ради одного человека.

Ведь операция стоила чудовищных денег. Даже если предположить, что все это военное снаряжение было попросту украдено, поддержание его в надлежащем состоянии требовало громадных ежедневных затрат.

Едва колонна тронулась в путь, Болан осторожно последовал за ней. Поначалу машины двигались на север, но затем свернули на запад, углубляясь в горы по извилистым и ухабистым дорогам, последние километры которых напоминали обычные заброшенные проселки. Неожиданно Болан увидел широкую мощеную дорогу — она круто спускалась в маленькую долину, со всех сторон зажатую высоченными обрывистыми скалами.

Болан постоянно сверялся с картой и все же в какой-то момент потерял четкую ориентацию на местности, поскольку точное расположение базы указано не было.

Воздух на такой высоте сделался более разреженным, и стало очень холодно. Двигатель «каравана» начал давать перебои. Звезды сияли поразительно ярко на угольно-черном небе, до которого, казалось, можно было дотронуться рукой.

Не доезжая нескольких метров до базы, Болан свернул с дороги и укрылся в чаще.

Базу окружал сетчатый забор, а вдоль него, видимо, для большей надежности, были раскатаны мотки колючей проволоки. Над воротами висел огромный щит с отчетливой надписью: «Собственность американского правительства». Двое военных полицейских, охранявших ворота, закрыли створки за последним грузовиком и вернулись к вездеходу, который заменял им караульное помещение.

Позади ограды кипела бурная деятельность: повсюду горел яркий свет, сновали машины, слышались отрывистые команды; однако главное здание базы скрывала от Болана огромная скала.

Он скинул цивильный костюм и остался в черном комбинезоне. Секунду поколебавшись, он снял и его, а взамен натянул изотермический комбинезон парашютиста, способный поддерживать вокруг тела стабильную температуру.

С собой в разведку он прихватил «беретту», пневматический пистолет с парализующими иглами, кинжал, нейлоновую удавку и еще кое-какие хитрые штучки. Затем вымазал черной краской лицо и руки и вышел из «каравана».

Если на равнине и было несколько градусов тепла, то здесь термометр явно находился на нулевой отметке. Лежавший местами снег белыми пятнами выделялся на фоне черных кустов и елей.

Болан бесшумно растворился в темноте.

Двигаясь вдоль ограды, он старался не приближаться к ней более чем на пятьдесят метров, при этом ступал крайне осторожно, пристально глядя под ноги, чтобы заранее обнаружить установленные мины и электронные ловушки, которые могли бы выдать его присутствие.

Сама по себе база оказалась не очень большой — Болан обошел ее за каких-то двадцать минут. Удовлетворившись предварительным осмотром, он перебрался на противоположный склон, откуда можно было обследовать всю долину.

Местность, лежавшая перед ним, имела, безусловно, моренное происхождение. Секретная база притаилась на дне узкого каньона, который пробил некогда бурный поток, подпитываемый таявшим ледником. Со всех сторон лагерь надежно укрывали отвесные склоны, так что его непросто было обнаружить даже с воздуха.

Люди, затаившиеся здесь, судя по всему, считали себя в полной безопасности и потому даже не выставили других охранников, кроме тех, кто торчал у ворот. Ограда, несомненно, была под напряжением, и Болан отчетливо разглядел элементы электронной сигнализации на столбах.

Устроившись под небольшой елочкой на вершине скалы, он набросал план базы. На ее территории располагалось полтора десятка небольших авиаангаров, приспособленных под казармы, — в каждом из них можно было разместить от двадцати до тридцати человек. Просторная стоянка была забита всевозможными автомобилями. В центре базы находилось большое здание со столовой и комнатами отдыха. Как раз в это время стрелки, слегка ошалевшие после недавнего боя, подкреплялись в столовой сандвичами и горячими напитками. Чуть в стороне от прочих сооружений виднелся своеобразный альпийский домик с ярко освещенными окнами — похоже, именно здесь и размещался командный пункт, откуда исходили все приказы «войскам». С противоположной стороны Болан заметил маленькую хижину, переоборудованную в санчасть. Кроме того, он засек несколько типичных складских помещений из гофрированного железа и несколько бараков.

Покончив с планом, Болан аккуратно сложил его и сунул в карман комбинезона, после чего принялся ждать, не сводя глаз с этой диковинной базы у подножия скалы. Через пару часов он уже достаточно хорошо изучил весь лагерный распорядок.

Но главное оставалось непонятным: чего ради здесь сконцентрированы такие силы? Он по-прежнему не мог поверить, что все это создано исключительно ради его уничтожения. Нет, разумеется, с ним решили покончить раз и навсегда — это сомнений не вызывало, и все же основная причина крылась в чем-то другом: Болан — только эпизод, хотя и очень важный.

Джинго Морелли пытался убедить его, будто Рейнджер — типичный охотник за головами. «Он делает это за миллион долларов, не считая расходов на подготовку операции». Но Джинго также проболтался, что «генерал» — независимый наемник, а вот это уже очень настораживало.

Расходы на подготовку подобной операции должны составлять миллионы долларов, тогда как за голову Болана было обещано вознаграждение всего в один миллион долларов. Действительно ли мафия финансировала Рейнджера? Концы с концами явно не сходились.

Получается, мафия снюхалась с какой-то тайной правительственной службой?

Теоретически это вполне возможно. Сейчас слишком многое сделалось возможным.

Лаки Лучано обрел свободу благодаря американским секретным службам, выпустившим его, чтобы он руководил нью-йоркскими доками во время второй мировой войны.

Мафия и ЦРУ стали союзниками в борьбе против Фиделя Кастро, и всем было известно, что некоторые мафиози даже обзавелись верными друзьями в кругах, весьма близких к Белому дому.

Так что подобного альянса нельзя было исключать и теперь.

Болан уже собрался покинуть свой наблюдательный пост, когда вдруг раздался характерный и чересчур знакомый звук. Маленький вертолет, выскочив из-за вершины горы, резво приземлился в самом центре базы. Вокруг машины тотчас засуетились люди, хотя с такого расстояния Болан не мог определить наверняка: кто-то садится в вертолет либо, наоборот, выходит из него. Так или иначе, не проведя на земле и минуты, вертолет тотчас взлетел.

И еще одна деталь поразила Болана: на борту вертолета он увидел опознавательные знаки американских ВВС.

И вот тут Болан решил, что пора убираться отсюда, ибо последствия того, что он здесь обнаружил, могли оказаться самыми непредсказуемыми. Не имело особого значения, кто конкретно командовал обитателями данной базы. Все эти люди вполне могли быть настоящими солдатами американских вооруженных сил, нанятыми без их ведома мафией для уничтожения Мака Болана.

Хуже и не придумаешь.

Болан всегда уклонялся от боевых действий против сил порядка, приберегая патроны для своего настоящего врага.

Но теперь…

Словно ледяная глыба придавила его сердце. Ведь он уже стрелял по «врагам» — и среди них есть убитые! Болан никогда бы не простил себе убийства американских солдат, тут его принципов никто поколебать не мог.

Если его подвело чутье, борьбу надо немедленно прекращать, поскольку даже единственный прокол означает: теперь он не может стопроцентно полагаться на свою способность критически оценивать обстановку.

Он просто обязан докопаться до правды!

Охваченный тревогой, Болан вернулся на дорогу и минут десять наблюдал за воротами. Вездеход стоял на прежнем месте, оба военных полицейских в белых касках все так же торчали в машине с автоматами на коленях.

Десять минут показались Болану десятью часами. Наконец один из солдат, оставив автомат на сиденье, вышел из вездехода, помахал для разминки руками, после чего, бросив несколько слов своему напарнику, прикурил и направился к обрамлявшим дорогу кустам.

Долгожданный момент наступил.

Под углом, не позволявшим обнаружить его из машины, Болан подскочил к вездеходу, шагах в десяти от него вскинул пневматический пистолет и послал парализующую иглу в оставшегося внутри полицейского. Тот машинально поднял руку, ощупывая шею, и тотчас обмяк всем телом. Минут через тридцать несчастный очнется, но к тому моменту место, куда был произведен укол, абсолютно перестанет ощущаться, равно как не будет и никаких побочных эффектов. Бедолаге лишь останется недоумевать: с чего это он вдруг заснул? И ни один медицинский анализ не обнаружит следов парализующего препарата.

Болан дождался возвращения второго солдата и «угостил» его такой же иглой. Солдат почти мгновенно осел на землю. Болан подтащил его к вездеходу, усадил на сиденье рядом со спящим коллегой и тщательно обыскал обоих.

И у того, и у другого на шее висел опознавательный армейский медальон. Запомнив их регистрационные номера, Болан тщательно обследовал содержимое бумажников своих подопечных, после чего записал номера на автоматах и заводской номер машины. То, что он обнаружил, наводило на интересные размышления.

Несколько минут спустя он покинул вездеход, не оставив ни малейших следов своего пребывания. Когда солдаты очнутся, разумеется, ни один из них не захочет признаться, что слегка задремал.

Возвращаясь к «каравану», Болан с тоской подумал, что на сей раз все же сделал непростительную ошибку. Его наконец-то вынудили совершить мерзкий поступок.

Вот тут они сумели одержать верх, и теперь он был ничем не лучше их. А может, он никогда лучше и не был?

От этих мыслей у него больно защемило сердце.

 

Глава 4

Гарольд Броньола был очень важной шишкой в Вашингтоне — в некотором роде его можно было даже считать вторым лицом в американской федеральной полиции. В силу последних событий ему пришлось потратить немало времени и сил на работу в качестве советника Национального Совета Безопасности. И в довершение ко всему его еще обязали изловить Болана, чтобы предать того суду.

Броньола уже давно считался одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью. Особенно его служебное положение упрочилось с тех пор, как Мак Болан вернулся из Вьетнама и развязал персональную войну с мафией. Будучи по натуре реалистом, Броньола сразу понял, какую пользу может ему принести союз с Боланом, и сделал все от него зависящее, чтобы сблизиться с Палачом. В определенный момент он захотел даже придать действиям Палача вполне официальный характер, однако Болан наотрез отказывался сотрудничать с правительством и занимать какую-либо оплачиваемую должность. Все же Броньоле удалось добиться, чтобы некоторые высокопоставленные чиновники благосклонно относились к действиям Палача. Когда Болан начал свой четвертый крестовый поход, Броньола предложил ему амнистию и разрешение продолжать войну в обмен на выполнение некоторых инструкций Вашингтона. Болан отказался и на этот раз.

— Спасибо, — поблагодарил он Броньолу. — Но я уж как-нибудь обойдусь и без специальных разрешений.

Легче от этого Броньоле не стало, однако уважение его к Болану только возросло. Отказ от сотрудничества навлек на голову Болана гнев Вашингтона. И результат не заставил себя долго ждать — Броньола получил приказ:

— Арестуйте его!

С тех пор он начал ощущать себя канатоходцем, потерявшим балансир.

Ведь Болан был для него той самой курицей, которая несла золотые яйца: достаточно было просто идти за ним следом — и непременно после него силам правопорядка перепадало что-нибудь более или менее значительное. Именно подобной тактики и придерживался Броньола, в результате чего как борец с организованной преступностью он был на самом хорошем счету. А это, в свою очередь, повлекло стремительное продвижение по службе, о чем, не будь рядом Болана, он не посмел бы и мечтать. И вот теперь от него беспрерывно требовали покончить с Палачом.

Убить Болана?

Гарольд Броньола был полицейским — и к тому же хорошим полицейским, однако прежде всего он был нормальным душевным парнем, и ему вовсе не улыбалось потерять Мака Болана или хотя бы засадить того за решетку. Что и говорить, положение не из самых простых, кроме того, когда-то он предложил Болану свою дружбу, и теперь их отношения никак нельзя было строить, исходя лишь из элементарной профессиональной этики. Так что Гарольд Броньола был целиком на стороне Болана.

И еще один человек на свете питал к Болану аналогичные чувства. Похоже, Лео Таррин бросил бы вызов самому господу Богу, вздумай тот плохо относиться к Болану. Таррин тоже занимал высокий пост, но только в противоположном лагере: оставаясь офицером федеральной полиции, он был помощником отца питтсфилдского клана мафии. Когда Болан проводил свою первую боевую операцию, а это случилось как раз в Питтсфилде — городе, где он родился, Лео был еще не пойми кем в иерархии клана, и Болан едва не отправил его на тот свет вместе с остальными мафиози. Лишь в последний момент Лео удалось раскрыться и убедить Болана, что он — федеральный агент. Это спасло ему жизнь, но и усложнило ее до предела: ведь отныне он становился и мафиози, и федеральным агентом, и союзником Болана в его борьбе. Впрочем, до сих пор они без помех обменивались информацией и добытыми сведениями, что обоим было только на руку. Таррин делал карьеру в рядах мафии с головокружительной быстротой, да и как федеральный агент котировался все выше и выше.

Выгода от подобного сотрудничества была огромной, и никто не знал об этом лучше Гарольда Броньолы. К тому же Лео Таррин имел все шансы стать членом высшего совета мафии — «Коммиссионе», а это послужило бы просто фантастическим прикрытием, за которое не жалко заплатить любую цену.

Но даже это не могло бы послужить оправданием, если бы Мак Болан погиб или угодил за решетку.

И Лео Таррин, и Гарольд Броньола — оба были одинаково заинтересованы в Палаче.

Телефон зазвонил, когда над Вашингтоном едва занимался серый рассвет.

— Говорит Таррин, — произнес искаженный, но, тем не менее, хорошо знакомый голос.

— Секундочку, — пробормотал Броньола и переключил телефон в режим ожидания. — Опять по делам, — объяснил он жене, приоткрывшей было один глаз.

Он закурил сигару, натянул халат, прошел в библиотеку и переключил канал связи на стоявший там аппарат, оборудованный электронной защитой от подслушивания.

— Что случилось, Лео? Ты хоть знаешь, который час?

— Догадываюсь. Что происходит в Колорадо?

Броньола вздохнул.

— Много чего. Мне стало известно, что университетские команды находятся в прекрасной форме и нас ждут интересные встречи. Кроме того, для лыж стоит идеальная погода. Вот такие дела в Колорадо.

— Очень плохо, — отозвался Лео Таррин. — Похоже, с некоторых пор Денвер превратился в пригород Вашингтона. Особенно после того, как в Белом доме обосновался этот атлет…

— Да, согласен. Президент туда зачастил. Но что из этого? Вряд ли из-за такой новости нужно звонить мне ни свет ни заря. Что случилось?

— Страйкер находится как раз там, вот что случилось. И на этот раз ему, кажется, приходится туго. Он страшно расстроен и хочет знать, не затевает ли правительство что-либо в тех краях. По его словам, там находится целый полк военных. Настоящих военных. Ему пришлось крепко покосить их, чтобы выпутаться из одной передряги, но он-то думал, что это парни из мафии. И теперь он не может себе этого простить. Мне тоже достаточно тоскливо, потому что именно я его туда послал.

— А что там говорят о случившемся?

— Да всякое. Ходят самые разные слухи. Страйкер не исключает заговор. В той части операции, которая касается моих мафиози, он спокоен. А вот что касается остальных… Он убежден, что это твои люди. Тут что-то нечисто, Гарольд. Тебе что-нибудь известно?

— Нет.

— Не слышу твердости в твоем ответе. Ты уверен, что нет?

— Не вполне. Но исходя из того, что мне известно, это все-таки «нет». Постараюсь узнать поподробнее. Много парней там погибло?

Таррин вздохнул:

— Да.

— Дрянь дело.

— Рано или поздно так должно было случиться. Иногда очень трудно разобрать, к какому лагерю принадлежат участники операций. Я просто удивляюсь, как это ему удавалось до сих пор не допускать ошибок. Ты же знаешь, какой он честный парень! Но сколько можно жить в таких нечеловеческих условиях?! Ведь он не психопат и не сумасшедший…

— Разумеется, — проворчал Броньола. — Он самый уравновешенный мужик из всех, каких мне доводилось видеть.

— Вот то-то и оно! И если только он узнает, что от его рук погибли американские солдаты, представляешь, как это подействует на него? Даже у крепкого парня на его месте давно бы уже поехала крыша. И теперь, боюсь, он и впрямь может сломаться. Откровенно тебе скажу, Гарольд, я страшно за него переживаю.

Броньола на некоторое время погрузился в раздумья, меланхолично покусывая кончик сигары.

— Есть отчего, — наконец произнес он. — Хотелось бы с ним переговорить. Скажи ему, чтобы он мне позвонил.

— Он на это не пойдет. Но он тебе послал пакет. Ты там найдешь имена, номера солдатских жетонов, заводские номера оружия и вездехода, отпечатки пальцев и все такое. Он хотел бы, чтобы ты проверил все эти сведения. Я перезвоню через четыре часа и надеюсь, у тебя найдутся для него хорошие вести.

— Где мне получить пакет?

— Он прибудет рейсом 250 авиакомпании ТВА в аэропорт Далласа в восемь часов. Пакет адресован на имя Гарольда Брауна.

— Ладно, — вздохнул Броньола. — Я съезжу за ним. А пока скажи нашему другу, чтобы он затих где-нибудь в ожидании новых сведений. Он должен обязательно на время затаиться. Хорошенько вбей это ему в голову.

— По его словам, его обложили со всех сторон, Гарольд. И принимать решение ему нужно немедленно: либо он продолжает эту операцию, либо бросает все к чертям. Больше всего меня беспокоит то, что теперь он вообще пальцем не шевельнет. Постарайся раздобыть толковую информацию, Гарольд. Мне не хотелось бы отправлять его на бойню.

— Хоть стой, хоть падай, — пробормотал Броньола, кладя трубку на рычаг.

Он вернулся в спальню, где его дожидалась окончательно проснувшаяся жена.

— У тебя ужасный вид, — ласково сказала она.

— Ложись спать, Хелен, — вздохнул он и начал одеваться.

— Уже уходишь? И даже не выпьешь кофе?

— Выпью где-нибудь по дороге.

— А куда ты едешь?

Как и все жены высокопоставленных вашингтонских чиновников из федеральной полиции, Хелен Броньола давно уже забыла, что такое спокойная жизнь.

— Неприятности, да?

Он застегнул ремень и дружески подмигнул жене.

— Дела.

— Странные у тебя дела, — с напускной беззаботностью отозвалась она.

За долгие годы совместной жизни у них установилось не только отличное взаимопонимание, но даже выработалась своего рода телепатическая связь.

— Болан, — коротко бросил он.

— А-а! — протянула она, понимающе глядя на него. — Дело серьезное?

Она и в глаза не видела этого Болана, но со слов мужа хорошо знала его, равно как и то, какие чувства тот испытывает по отношению к этому человеку.

— Довольно серьезное.

— Поцелуй его от моего имени, — прошептала она, обнимая мужа на прощание.

Впрочем, сам Броньола не сомневался, что на сей раз Болан нуждается в куда более существенной помощи, нежели воздушные поцелуи его жены.

Сейчас ему весьма кстати пришлась бы помощь самого Всевышнего.

А этого не мог ему гарантировать даже человек номер два во всей федеральной полиции США.

 

Глава 5

В то время как над Вашингтоном занималась заря, в ночном небе Колорадо продолжали мерцать звезды. В эту ночь Маку Болану пришлось переделать немало важных дел. Покинув секретный лагерь, он тщательно перенес на карту все пройденные им сегодня маршруты и указал на ней точное местонахождение базы. Она размещалась в районе пика Одьюбон — южнее национального парка «Скалистые горы» и зоны отдыха Шэдоу Маунтин, вдалеке от людных мест. Местность дикая, очень мало дорог и почти никакого человеческого жилья. Было уже около полуночи, когда Болан направился к ближайшему поселку под названием Писфул Вэлли. В нескольких километрах к югу он обнаружил кемпинг, припарковал там свой «караван» и начал вводить в компьютер сведения, собранные за последний вечер в районе Одьюбон.

И хотя информации у него накопилось немало, сразу же воспользоваться ею было затруднительно. Особенно его интересовали снимки, сделанные с помощью прибора ночного видения, однако на них запечатлелись только незнакомые лица да обычное военное снаряжение.

Заканчивая ввод данных в компьютер, Болан по-прежнему был уверен, что совершил самую непростительную ошибку в своей жизни. Вся эта операция разворачивалась в типичной, свойственной для американской армии манере. Болан никогда не стал бы их атаковать, не присутствуй среди них мафиози, но именно в этом и заключалась вся загвоздка. Единственным, хотя и весьма слабым, утешением было вырванное у Джинго Морелли признание. Впрочем Джинго был мелкой сошкой в кливлендском клане и вряд ли доподлинно знал, что на самом деле замышлялось.

Ясно одно: предпринятая против Болана операция была тщательно подготовлена. Противники допустили лишь одну ошибку, и это позволило ему ускользнуть из ловушки. Они недооценили его огневую мощь.

Но в следующий раз они уже будут начеку.

Да и случится ли вообще очередная схватка — тоже вопрос. Нужно во что бы то ни стало выяснить, кто ему противостоял. Но, хуже всего, у Болана не было сейчас никакого точного плана действий. Похоже, он вляпался в премерзкую историю. Его обложили со всех сторон. Он мог перемещаться в пределах ограниченной зоны, но незаметно выбраться из нее, наверняка, не удастся. Такая попытка неминуемо приведет к столкновению, которое для одной из сторон закончится плачевно. А это Болана совершенно не устраивало. Даже когда было известно, кто есть кто и что надлежит делать в каждом конкретном случае, приходилось постоянно лавировать. Теперь же он не знал ни размеров контролируемой противником зоны, ни количества противостоящих ему сил. Вполне возможно, база в Шэдоу Маунтин была далеко не единственной. И, кроме того, это действительно могла быть армия США.

Гнуснейшая ситуация. Словно он вновь очутился в самом центре контролируемой Вьетконгом территории и ему сообщили, что его друзья по оружию получили приказ убить его при первой же встрече.

Но прежде его противник был всегда в гражданском платье, а полицейские носили форму или имели отличительный знак на груди, так что было относительно легко отличать одних от других, сосредоточиваясь на истреблении истинных врагов. Болан не питал ненависти к силам правопорядка, ибо эти люди просто исполняли свой долг. С точки зрения элементарной юридической логики, полицейские были правы, а Болан кругом виноват. И тем не менее, он признавал за собой моральное право продолжать свой крестовый поход, не считая собственные действия преступными, даже если они вступали в противоречие с законом, который требовал иного поведения с мафией. Он избегал встреч с полицейскими, но уж коли это случалось, никогда не открывал по ним огонь. Таково было его незыблемое правило: ни при каких обстоятельствах не обращать оружие против сил правопорядка.

Итак, если за ним действительно охотилась американская армия, это означало, что его войне пришел конец. Он, конечно, прибегнет ко всяким военным хитростям и уловкам, чтобы скрыться, но рано или поздно стычки не избежать, и тогда на его жизни можно ставить крест.

Так кто же все-таки ему противостоит? Мак вовсе не собирался умирать в неведении.

Сложив бумаги в атташе-кейс, Болан натянул плотную шерстяную рубаху, джинсы, сапоги, приладил под мышкой кобуру с «береттой» и сверху надел куртку на меху. Закончив все приготовления, он запер свой фургон и включил систему электронной охраны. Не могло быть и речи, чтобы и дальше разъезжать на примелькавшейся машине — пусть постоит немного на территории кемпинга. Он выкатил из кузова небольшой кроссовый мотоцикл и направился к Писфул Вэлли, рассчитывая раздобыть там более подходящее средство передвижения.

Проезжая мимо станции техобслуживания, он заметил старенький, довольно побитый грузовичок «форд», на котором висела картонка с надписью «Продается за 375 долларов». Болан обошел вокруг грузовичка, постукивая его по колесам, затем замкнул провода стартера и запустил двигатель. Убедившись, что этот допотопный механизм может еще немного ему послужить, он положил четыре сотенные в конверт и прилепил его скотчем к двери гаража. Втащив мотоцикл в кузов грузовичка, Болан вернулся на нем к своему фургону и водрузил мотоцикл на место, после чего заправил купленный «фордик», перелив в бак бензин из запасной канистры. Спускаясь в долину, он заметил немалое количество военных грузовиков. Сидевшие в них солдаты тщательно всматривались в лица пассажиров проезжавших мимо машин. До самого Денвера он не встретил никаких препятствий на дороге: нигде не было постов и никто не задавал ему вопросов, что само по себе было хорошим знаком. Американская армия не преминула бы выставить посты на всех перекрестках. Впрочем, есть немало других способов устроить западню беглецу!..

Но на Степлтон Филд в Денвере обстановка резко изменилась. Там повсюду толпились полицейские. Конечно, вели они себя сдержанно и никого не хватали и не обыскивали, но очень внимательно контролировали все, что происходило вокруг. Неужто и они участвовали в операции против Болана? Если да, то ситуация становилась предельно деликатной, если не сказать — отчаянной.

Болан надел охотничью шапочку и очки в стальной оправе и двинулся по городу.

Машин на улицах было совсем мало, и на стоянке у главного здания аэропорта Мак не увидел ни одной. Болан медленно объехал вокруг стоянки. Разумеется, старенький «форд» привлек внимание некоторых постовых, однако никто его ни о чем не спрашивал. Он миновал пассажирский накопитель и припарковал грузовичок напротив бюро грузоперевозок, искоса взглянул на охранника, торчавшего у входной двери, и зашел внутрь.

Охранник последовал за ним, рассеянно наблюдая, как посетитель заполняет квитанцию на пересылку атташе-кейса.

— Он обязательно должен улететь трехчасовым рейсом, — сказал Болан.

— Еще пару минут — и было бы поздно, — ответил стоявший за стойкой служащий.

— Я и сам этого боялся. — Болан спокойно взглянул на полицейского и спросил: — А что у вас тут происходит? Как будто готовы хватать каждого встречного. Тогда бы я точно опоздал. Что случилось?

Служащий хихикнул, в свою очередь уставясь на полицейского.

— Они тут играют в детскую игру под названием полицейские и воры. Спросите у него самого.

Болан повернулся к полицейскому:

— Так что стряслось, дружище?

Тот стоял, положив ладонь на рукоятку револьвера 38-го калибра, и рожа у него была просто отталкивающая.

— Разыскивается беглец, — ответил он таким тоном, словно хотел показать, что все в полном порядке.

Служащий снова хихикнул.

— Должно быть, ловят какого-нибудь мальчишку, угнавшего машину, — съязвил он, отсчитывая Болану сдачу.

Полицейский расслышал его слова, подошел вплотную и уязвленно произнес:

— Мальчишку, придумаешь тоже! — Слова его явно были адресованы служащему. — Похоже, у нас тут объявился Мак Болан, ясно? Но в этот аэропорт ему лучше не соваться. Это я вам говорю.

Служащий отдела посылок, седой шестидесятилетний мужчина, лишь слегка пожал плечами и понес в глубь помещения завернутый в бумагу кейс Болана.

А тот с наивным видом уставился на полицейского:

— Кто он такой, этот Мак Болан?

— Вы что, газет не читаете? — удивился полицейский. — Этого человека разыскивают по всем Соединенным Штатам.

Болан даже глаза вытаращил, чтобы показать, какое сильное впечатление произвели на него эти слова. Он пробормотал что-то невнятное и вернулся к старенькому «форду». Полицейский поплелся следом, по-прежнему держа ладонь на рукоятке револьвера, и занял свой пост у двери.

Вот так-то: все кругом болтают, что к ним пожаловал Мак Болан. И еще неизвестно, чем это может обернуться для него.

На всякий случай Болан решил убраться из аэропорта и отправился на поиски телефона-автомата. Атташе-кейс находился уже в самолете и через три часа должен был прибыть по назначению. А пока необходимо переговорить с Лео Таррином и сообщить ему о происходящем в Колорадо.

А что потом?

Понемногу в голове Болана начал складываться план дальнейших действий. Таррин и Броньола — славные ребята, и на них можно положиться, но помощь, которую они способны оказать, ограничивалась скорее сбором информации, а этого, с учетом сложившейся обстановки, было явно недостаточно. Теперь придется ждать три часа, прежде чем досье попадет к Броньоле и тот сумеет проанализировать все факты.

Но три часа — это целая вечность для того, кто рискует каждую секунду расстаться с жизнью.

Болан не мог себе позволить такую роскошь — ждать, пока друзья придут ему на помощь.

Нужно было действовать немедленно, чтобы любым путем вырваться из сжимавшегося вокруг него кольца.

Прежде всего — переговорить с Лео. А потом? Нанести удар в самом центре кольца. Это самое уязвимое место. Только где он, этот центр?

Придется его поискать, но соблюдая все меры предосторожности.

 

Глава 6

На востоке горизонт окрасился в золото и пурпур вперемежку с ярко-оранжевым, контрастно оттеняя ломаную линию черневших вдалеке гор. Там и сям в лучах восходящего солнца ярко сверкали заснеженные пики, казалось, подпиравшие небо. Зрелище было настолько впечатляющим и грандиозным, что невольно закрадывалась мысль о бренности человеческого существования в этом вечном мире. Болан помнил об этом постоянно. Каждое биение сердца лишний раз напоминало ему, что смерть затаилась где-то совсем рядом. Не забывал он об этом и в те минуты, когда, оставив старенький «форд» в окрестностях Черри Хилз, в южном пригороде Денвера, направился пешком к дому Томаса Риззи. Тот был важной персоной в структуре мафии, хотя и старался этого не афишировать.

Не брезгуя мелкими грошовыми делишками вроде проституции и игорного бизнеса, Риззи в действительности был крупным финансистом, вложившим огромные капиталы в многочисленные легальные предприятия Денвера и других городов Соединенных Штатов. Он возглавлял финансовую компанию, был владельцем сети ресторанов и стриптиз-баров, владел половиной акций коммерческого центра, а совсем недавно занялся торговлей недвижимостью в районе Манкос на юго-западе Колорадо. Сразу по прибытии в Денвер Болан провел расследование в отношении Риззи и пришел к выводу, что особого интереса тот не представляет. Впрочем, теперь, кажется, настало время заняться Риззи вплотную. Возможно, он и не имеет отношение к проводимой против Болана операции, но поскольку все эти силы сосредоточены на его территории, его, скорее всего, могли поставить в известность о предстоящих событиях.

Болан намеревался с ним побеседовать, а точнее, послушать, что тот способен рассказать. Это была, конечно, рискованная затея. Противник просто обязан был предвидеть, что Болан отважится на такое. Он засек две машины, патрулировавшие квартал, когда в первый раз проехал по нему на стареньком грузовике. Еще один ничем не приметный автомобиль стоял метрах в пятидесяти от дома Риззи, и Болан безошибочно определил, что это могут быть только полицейские. Значит, «источник» информации мог, действительно, многое рассказать, уж коли денверская полиция бросила такие силы на его охрану. И все же Болан решил нанести Томасу Риззи визит «вежливости».

Впрочем, Болан мог извлечь даже некоторую выгоду из того, что его противник отрядил против него столь многочисленное войско. Их было не только слишком много, но они были при всем при том еще и чересчур разномастными. Кроме полиции, в квартале присутствовала и некая третья сила — люди Рейнджера: они не высовывались, однако их зловещая тень, казалось, нависла над всем кварталом. Болан почувствовал это совершенно интуитивно, а он привык доверять своей интуиции.

Он был без машины, слабо вооружен, одет точно так же, как и во время поездки в аэропорт, и подходил к дому со стороны фасада. Учитывая сложившиеся обстоятельства, такая тактика была наиболее оптимальной. Он мог легко свернуть в сторону при малейшей опасности либо, по обстановке, продолжать идти вперед.

Весь квартал состоял из особняков, в которых проживала исключительно избранная публика. Садики вокруг домов были тщательно ухожены и кое-где обнесены столь высокими заборами, что из-за них виднелись лишь верхушки деревьев. Вокруг дома Риззи ограды не было. Он стоял в гордом одиночестве на вершине невысокого холма, метрах в тридцати от проезжей части. Эдакое белоснежное строение в колониальном стиле, с высокими колоннами и огромным крыльцом. Вымощенная камнем и обсаженная низенькими сосенками аллея вела к самому дому и служила одновременно стоянкой для машин. Здесь же размещался гараж на три машины с комнатами для прислуги на втором этаже.

Когда рано утром Болан проезжал мимо в первый раз, на овальной стоянке виднелись четыре машины и еще одна стояла перед гаражом. Полицейская машина была припаркована на другой стороне улицы через несколько домов, откуда полицейские имели возможность хорошо видеть все, что происходило у Риззи. Не только по этой, но и по соседним улицам сновали патрульные машины, готовые в случае необходимости вмешаться в ход событий. Впрочем, передвигались они на достаточном удалении, что делало попытку пробраться в поместье Риззи не такой уж и невозможной.

Но опытный глаз Болана подметил и кое-какие другие детали, которые не могли не настораживать. Взять, например, беспрерывно разъезжавший по кварталу грузовичок молочника. Обычно люди, занимающиеся подобным делом, спешат как можно скорее доставить заказы своим клиентам и перебраться в следующий квартал. Этот же торчал здесь уже более четверти часа.

За несколько минут до появления молочника в квартале побывал почтальон, который тоже потратил слишком много времени на свою работу. Он только и делал, что раскатывал взад и вперед на своем мотороллере.

А теперь вот на сцене появился аварийный фургончик телефонных сетей. Он остановился у ближайшего столба, и «техник» принялся бесцельно шататься вдоль улицы. Кто бы стал вызывать ремонтников в такую рань?

Возможно, все эти люди были из полиции, но уж как-то слишком много их торчало здесь для обычной проверки. Если им действительно поручили оцепить квартал, чтобы предотвратить любую неожиданность, то именно в этом месте их было чересчур много.

Болан шагал вверх по улице, стараясь держаться середины проезжей части и не глядя по сторонам. Он прошел рядом с фургончиком молочника и поравнялся с патрульной машиной. Там он присел на край тротуара спиной к машине и принялся массировать мышцы ног.

— У вас тут служба не бей лежачего, — негромко произнес он, даже не поворачивая головы.

— Это только кажется, — ответит чей-то усталый голос. — Ну как там дела?

— Уже светло, — сказал Болан. — Он вряд ли придет.

— Как знать. Мы знакомы?

— Надеюсь, что нет, — спокойно отозвался Болан. — Мне платят не за то, чтобы такие парни, как вы, знали меня в лицо. Обратили внимание на молочника?

В машине помолчали.

— Ну а в чем дело?

— Что-то он здесь слишком долго торчит.

— Знаете, что обычно говорят о молочниках?

— Только не про этого. Он все время сидит в грузовичке. Пойдите-ка лучше и проверьте!

— Гм!.. Он что, не из ваших?..

— Среди моих парней такого нет. А вон там, на углу, болтается еще какой-то тип из телефонных сетей.

— Ну и что?

— Вы часто видели, чтобы они ремонтировали линию среди ночи?

До него донесся недовольный вздох. Затем из кабины раздалось потрескивание радиостанции. Болан поднялся и отряхнул брюки.

— Проверяем, — послышалось из машины.

Болан одобрительно кивнул и зашагал прочь. Пока все шло нормально. Полицейские не могли не клюнуть на его уловку — ведь они были простыми пешками в большой игре, которую вели их начальники.

Всегда трудно определить личность противника. К счастью для Болана, эта истина была применима ко всем.

* * *

Джеку Сантини, по кличке «Рыбак», прошедшая ночь показалась нескончаемой. Он был просто счастлив, когда, наконец, забрезжил рассвет. Выключив наружное освещение, он вышел на крыльцо, чтобы глотнуть свежего воздуха и проверить обстановку. Утренняя прохлада взбодрила его, и он залюбовался восходом солнца. Мир действительно был прекрасен — пожалуй, даже слишком прекрасен для населяющего его поганого человеческого рода. Бывший рыбак из Сан-Франциско очень любил природу — чувство тем более понятное, если учесть, что двенадцать лет он провел за решеткой тюрьмы Сан-Квентин. Томас Риззи был его другом детства — они вместе выросли в Норт Бич, пригороде Сан-Франциско. В восемнадцать лет Риззи отправился в Нью-Йорк и там примкнул к одному из крупных мафиозных кланов. Сантини же стал плавать на судне своего дяди, а затем познакомился с Сильвией и женился на ней. Детишки посыпались у них, словно горох из дырявого мешка. Они наплодили столько ртов, что заработка простого рыбака стало катастрофически не хватать, чтобы их прокормить.

Тогда-то Сантини и начал выполнять всякие мелкие поручения для преступного мира, а потом стал работать на ростовщиков Сан-Франциско. Как правило, ему приходилось выколачивать кулаками долги из несговорчивых клиентов, порою просто топить их трупы в бухте. Громила-рыбак очень скоро снискал себе славу морского могильщика. Деньги, получаемые за эту вторую работу, вкупе с тем, что он получал на основной, помогали семье сводить концы с концами. Именно так и выразился прокурор в своем обвинительном заключении. Сантини способствовал бесследному исчезновению более двадцати трупов и был замешан в многочисленных убийствах. Всего на рыболовных суднах он провел не более пяти лет. В конце концов, его приговорили к пяти годам тюремного заключения за сообщничество. Его жена Сильвия воспользовалась этим и развелась с ним. Она забрала детишек и навсегда исчезла из поля зрения Джека Сантини «Рыбака». Зато после печального развода он неоднократно встречался с камерами Сан-Квентина.

Конец его несчастьям положил Томас Риззи. Он забрал его с собой в Денвер, нашел ему там место и привел в довольно респектабельный вид. Риззи сколотил состояние, умело вкладывая в дело капитал, полученный от различных воротил нью-йоркской мафии. Особенно он преуспел в сделках с недвижимостью, благодаря чему и стал самой мощной фигурой в этом регионе.

Риззи всегда был противником жестоких мер. Он никогда никого не трогал, и если и привлекался к судебной ответственности, то лишь за самые ничтожные прегрешения перед законом. Он был скорее волшебником, который придумывал самые хитроумные трюки, чтобы успешно провернуть очередное дельце. В Сан-Франциско его называли за глаза «Беспечный».

Джек Сантини не выносил его на дух.

И в этом не было ничего удивительного: Джек ненавидел весь мир вообще и себя самого в частности. Он считал, что, сотворяя мир, Бог допустил одну-единственную ошибку: создал человека.

Но сам по себе мир был прекрасен. И не погань его своим присутствием человек, мир был бы просто совершенством.

Джек в последний раз взглянул на заснеженные горные вершины подошел к краю крыльца, закурил и позвал:

— Джим! Эдди!

Долговязый подросток, закутанный в теплое пальто, вылез из-под крыльца, с трудом переставляя затекшие ноги.

— Я здесь, Джек!

— Где Эдди?

Еще один человек появился из-за угла с южной стороны дома.

— Да здесь я! Что там стряслось?

— Вы свободны до завтра. Соберите своих людей и возвращайтесь домой. Спасибо за помощь.

— В следующий раз постарайся, чтобы погода была похожа на лето, — буркнул закоченевший подросток.

— Мистер Риззи ценит то, что вы для него сделали. Вы сами убедитесь, когда увидите выписанные вам чеки. А сейчас мотайте отсюда. Найдите себе девчонок и потрахайтесь хорошенько. Это согревает.

Сантини проследил, как они собирают людей и рассаживают их по машинам. Полная нелепость — нанимать почасовиков: такое удовольствие стоило огромных денег. Куда разумнее нанимать ребят на неделю, а то и на целый месяц, чтобы они все время были под рукой. Но мистер Риззи, по кличке «Беспечный», не хотел даже слышать ни о чем подобном. Если бы целая орава бандитов жила у него в доме, это слишком бросалось бы в глаза и подрывало его имидж крупного торговца недвижимостью. Кое-кто мог бы вообразить, будто почтенный мистер Риззи поддерживает связи с мафией. Ему такое вовсе ни к чему!

«Рыбак» последний раз затянулся, посмотрел, как отъезжают машины почасовиков, и подумал о людском лицемерии. Затем, задрав голову и полюбовавшись игрой солнечных лучей на заснеженных вершинах гор, в сердцах плюнул и нехотя поплелся в дом.

Едва машины с наемниками выехали на улицу и повернули на запад, сзади вдруг послышался громкий крик, и Джек, изумленно оглянувшись, замер как вкопанный. По улице бежал человек в белой форме, а за ним — помощник шерифа. Метрах в пятидесяти к востоку какая-то машина поспешно сорвалась с места, и тотчас ей вдогонку раздалась автоматная очередь.

— Вот дьявол! — ругнулся Сантини и устремился в дом.

Риззи «Беспечный» в домашнем халате стоял у лестницы на первом этаже и вопил:

— Джек! Я только что слышал выстрелы!

— Это полиция за кем-то гоняется на улице.

— А может быть, это ОН?

— Это может быть сам Христос. Или мальчишка, умыкнувший у кого-нибудь парочку канделябров. Но будь начеку, Томми. Возвращайся к себе в комнату и запри дверь на замок. Надеюсь, Ал наверху?

— Нет, он спустился за кофе.

— Ладно, сейчас его пришлю. Оставайся в своей комнате!

«Беспечный» нехотя удалился наверх. Он не любил, когда с ним разговаривали таким тоном, и Сантини об этом отлично знал, равно как и о том, что, очарованный подобной бесцеремонностью, Риззи считал его незаменимым. Сантини всегда ему приказывал, и Риззи его за это уважал. Так повелось с самого их раннего детства, хотя Томми и был самым хитрым из них. Впрочем, Сантини никогда и не старался постигнуть всей подоплеки их отношений, ему было достаточно, как они складывались, и он безоговорочно принимал все правила игры.

Он уже направлялся на кухню, чтобы отослать оттуда телохранителя Риззи, когда дверь в комнате наверху с грохотом распахнулась и человек в шелковом домашнем халате, пятясь, шагнул через порог.

Он двигался, как плохо отрегулированный робот, закрыв от страха глаза и чуть дыша. Почти вплотную к нему следовал мужчина высокого роста и могучего телосложения — подняв руку с пистолетом, он глубоко засунул ствол в рот Риззи.

— Спокойно, «Рыбак». Не вздумай шуметь, — сурово приказал незнакомец.

Сантини успел уже порыться в полицейских документах, и ему попадались там фотороботы Болана, так что он имел некоторое представление о его облике. Но действительность превзошла все ожидания: то был воистину самый невероятный человек из всех, с кем доводилось сталкиваться Джеку Сантини.

Своим величием Мак Болан неожиданно напомнил ему ледяные пики Колорадо…

При виде Болана в душе его наступило такое спокойствие, которого ему еще никогда не доводилось испытывать.

— Я не сделаю ни одного лишнего движения, Болан, — заверил Сантини, разводя руками в стороны, чтобы показать, что у него нет оружия.

— Позови Ала. Я хочу на него взглянуть.

Сантини позвал парнишку и спокойно ему посоветовал:

— Не строй из себя героя, малыш. Сохраняй спокойствие, и мы узнаем, что угодно этому господину.

Паренек остановился как вкопанный, плеснув на себя обжигающий кофе, но даже не обратил на боль внимание, зачарованно глядя на Болана.

— Мне угодно, — пояснил тот, — побеседовать с твоим шефом. Сходи за машиной и поставь ее перед дверью. Вы останетесь здесь, а мы уедем. И не делайте глупости, если хотите, чтобы он вернулся к завтраку. Только дернетесь — и ни один из вас никогда больше не сядет за стол.

— Благодаря ему я зарабатываю на жизнь, мистер Болан. Мне нужны ваши гарантии, если вы хотите, чтобы я вел себя смирно.

Губы великана искривились в некоем подобии улыбки.

— Если бы я хотел его прикончить, «Рыбак», ты бы никогда даже не узнал, что я заходил в дом. Будем считать, у нас нечто вроде перемирия. Ты ведь знаешь, на что я способен?

— Еще бы! Это всякому известно.

— Вот и ладно. Только пусть машину подгонит этот мальчуган. На улице полно полицейских. — Болан снова осклабился. — Они направляются на восток, а мы поедем в противоположную сторону. — Он смерил телохранителя ледяным взглядом. — Марш за машиной!

Тот вопросительно посмотрел на Сантини и выскочил за дверь.

Они двинулись вниз по лестнице. Теперь ствол черного пистолета словно прилип к уху Риззи. Тот от страха пускал слюни и полностью утратил вид человека, которого все привыкли называть «Беспечный». Когда они сошли вниз, Риззи едва держался на ногах, и Болан вынужден был поддерживать его одной рукой.

Выпученные от ужаса глаза Риззи уставились на невозмутимого Сантини.

— Ради Бога, Джек, — жалко проблеял Риззи.

— Не бойся, Томми. Он не причинит тебе зло.

«Рыбак» медленно приблизился к двери и вышел на крыльцо. Горы, залитые утренним светом, стали просто ослепительно красивы.

Сантини и паренек-телохранитель неподвижно стояли у машины, положив руки на капот, пока Болан и его пленник садились в нее.

Секунду спустя машина сорвалась с места, и юноша с восторгом воскликнул:

— Ты когда-нибудь видел такого парня?

Джек задумчиво рассматривал небо и вершины гор. Затем он вытащил револьвер, не глядя крутанул барабан и спрятал оружие в кобуру.

— Нет, мне никогда не доводилось встречать таких парней, — наконец ответил он.

Джек Сантини думал о дне, когда он сможет отойти от дел и обосноваться в маленькой хижине поближе к небу.

— Ты думаешь, он его отпустит?

— Что? — рассеянно переспросил он. — А тебе-то что до этого?

И пошел в дом, чтобы больше вообще ни о чем не думать.

 

Глава 7

Риззи было около сорока. Среднего роста, стройный, почти тщедушный, он коротко стриг свои темные волосы, носил тоненькие черные усики, а при том, что кожу имел смуглую, запросто мог сойти за араба. До крайности напуганный, он всем телом прижался к противоположной дверце и за все время ни разу даже не посмотрел Болану в глаза.

Машина у него была что надо — роскошный спортивный «понтиак» с полукруглыми сиденьями и центральной приборной доской. Болан уверенно вел автомобиль через шикарный квартал Литлтон.

За десять минут они не обмолвились ни словом. Решив наконец, что Риззи дошел до кондиции, Болан остановил машину на пустынной стоянке позади торгового центра, закурил и сказал своему пленнику:

— Ты влип в нехорошую историю, Риззи.

— Сам знаю, — пробормотал тот. — Можно мне сигарету?

Болан протянул ему прикуренную сигарету и вытащил себе из пачки другую.

— Здесь ведь твоя территория?

— В некотором роде, — ответил Риззи, нервно выдыхая дым.

— Так твоя это территория или нет?

— Да.

— Стало быть, я должен тебя благодарить за тот торжественный прием, который мне оказали вчера в горах?

— Не… не-е понимаю.

— А что тут понимать? Это ведь был маскарад. Они все вырядились солдатами.

— Послушайте, — возразил Риззи, — я не знаю, о чем вы говорите.

Тут он немного переборщил.

Болан вытащил значок снайпера и бросил его на приборную доску.

На лице Риззи отразилось беспокойство, и он отвел глаза в сторону.

— Очень жаль, — сказал Болан. — А ведь меня только это и интересует.

Сказано это было таким тоном, что Риззи буквально подскочил.

— Погодите! Ладно! Возможно, я кое-что и знаю. Это поможет мне сохранить жизнь? Вы это имеете в виду?

— Совершенно верно.

— Так что же вы хотите узнать?

— Кто такой Рейнджер?

Взгляд Риззи в панике заметался по машине и остановился на значке. В его голосе послышались отчаяние и покорность.

— Я не так высоко взлетел, как вы думаете. Я простой подручный. Да, у меня есть офис, но не более того, я просто… как бы это выразиться, просто представитель. Мне говорят: «сделай это» — и я делаю. Но у меня лично никакой власти нет.

— Я не спрашиваю, есть ли у тебя власть, Риззи. Я желаю знать — кто такой Рейнджер?

— Но именно это я и пытаюсь вам объяснить. Мне не известно даже, о ком вы говорите.

— Очень жаль, — бесстрастно произнес Болан. — Ну что ж, Риззи, забирай этот значок и выходи из машины.

Риззи смертельно побледнел.

— Но что вы соби…

— Выходи!

— Погодите! Минуточку! Я ведь хочу вам помочь! Но нужно задавать посильные вопросы! Я не знаю никакого Рейнджера!

От голоса Болана повеяло воистину арктическим холодом.

— Ты отлично знал об уготовленной мне встрече.

— Да. Мне приказали затаиться и ни во что не вмешиваться. Даже речи не было, чтобы меня к этому привлекать. У нас грандиозные планы в этом регионе! Тут можно открыть просто фантастические по доходности месторождения. Вот почему они не хотят, чтобы я хоть чем-то был скомпрометирован. А к тому, что произошло вчера, я не имею никакого отношения.

— Но ты же знал, что готовится?

— Я вам уже сказал.

— Кто тебя ввел в курс дела, Риззи?

— Они.

— Кто — они?

— Люди из Нью-Йорка. Вы сами знаете.

— Не все, — возразил Болан. — Повтори-ка для меня, что они тебе сказали.

— Они сказали, что там запретная зона. И что мне лучше держаться в стороне. Вообще ни во что не вмешиваться.

— А когда это было?

— Вчера. Я заехал в свой клуб пропустить стаканчик, и они мне туда позвонили. Они сказали, что дело должно состояться. Что я должен вернуться домой и хорошенько запереть все двери. Я так и сделал. Домой я приехал в семь вечера и всю ночь просидел дома.

— Невероятно интересно! — перебил его Болан. — Продолжай!

— Как? Это все. Мне еще раз позвонили около девяти вечера и сказали, что операция провалилась и пусть я по-прежнему сижу дома, но только вызову охрану. Тогда мы наняли людей для охраны и провели всю ночь в ожидании.

— Но никто не пришел.

— Да. Только вы — сегодня утром. Клянусь вам, как перед Богом, Болан, это все, что я знаю.

Болан пристально посмотрел на охваченного ужасом человечка и произнес:

— О'кей, я тебе верю. А что это за месторождения, о которых ты говорил?

Глаза Риззи подернулись легкой дымкой.

— О! К вам это не имеет ни малейшего отношения. Просто выгодное дельце. Сланцевые скалы, под которыми целое море нефти. По крайней мере, так думают специалисты.

— Собираешься заняться нефтедобычей, Риззи?

— Конечно, нет. Земли эти являются собственностью правительства. Просто проверну спекуляцию недвижимостью. Если в один прекрасный день решат начать разработку этих мест, начнется неслыханный спрос на недвижимость.

— Ты из Вашингтона получил информацию о намерениях правительства приступить к разведке нефтяных месторождений?

— Да нет, вовсе нет! Просто я сам в состоянии все трезво оценить. Рано или поздно этими участками начнут интересоваться. Не так уж трудно сообразить. Тут нет никакого мошенничества, Болан.

— Согласен. Но неужели ты никогда не слышал об этом Рейнджере?

— Клянусь, что нет.

— А о Джинго Морелли?

Риззи снова отвел глаза в сторону и взглянул на значок.

— Да, Джинго я знаю. Он из Кливленда.

— Так что же его привело в Денвер?

— Он… как бы это сказать?.. Просто пару вечеров в неделю он бывает в клубе. Мы пропускаем по стаканчику, болтаем о прошлом. У нас нет ничего общего. Он же мелкая сошка.

— Что он делает в Денвере?

— Развлекается, ловит кайф.

— Вчера он участвовал в организованном в мою честь празднике. Думаю, лучше сказать мне всю правду.

— Я и так…

— Что-то у меня вдруг возникло впечатление, что ты ведешь нечестную игру, Риззи.

— Как вы могли такое подумать? Неужели я похож на самоубийцу?

— Решай сам, — оборвал его Болан. — Может статься, сейчас ты и вывернешься, но позже заплатишь за все сполна. Советую тебе подумать как следует. Но решать ты должен сейчас.

Риззи снова стал мертвенно-бледным. Похоже, он решил заплатить в другой раз, и бремя этого решения тяжелым грузом легло на его плечи. Руки его задрожали и голос дрогнул, когда он попросил еще одну сигарету.

— Ты уже выкурил свою последнюю, — отрезал Болан.

— О'кей, но не проговоритесь, что я раскололся. Эти люди всерьез за вас взялись — они хотят убрать вас, Болан.

— Кто они?

— Я точно не знаю, но скажу только, что масштабы этой операции просто неслыханные. Вот это я знаю наверняка. И она носит сверхсекретный характер. Джинго мне сказал, что у них тут больше тысячи человек. Они все затаились и только ждут подходящего случая, чтобы вас ликвидировать.

— А откуда им было известно, что я приеду?

— Вот этого я не могу знать. Просто догадываюсь… Джинго однажды рассказывал, как они готовили эту западню. Он говорил о каком-то источнике информации… Совершенно точно — они вас ждали! Джинго торчит в городе уже больше месяца.

— А какова его роль в этом деле?

— Кто его знает? Послушать его, так всеми операциями командует он. Но, по-моему, это чушь. Он никогда и ничем не командовал. Он просто наемный убийца, и не более того.

— Но он болтун.

— Да еще какой!

— А что он рассказывал про эту тысячу парней?

— Что на них стоит посмотреть. Да-да, теперь я вспоминаю, он как-то раз назвал их «штурмовыми отрядами». Мне даже показалось, что он говорил о военных. Об армейских подразделениях, если уж точно.

Риззи по-прежнему был бледен, как полотно.

— Погодите, погодите, Болан. Что вы у меня спрашивали? Какое-то имя? Я просто сначала не понял, а теперь… Рейнджер? Так ведь?

Его замешательство казалось абсолютно искренним. У Болана даже возникло ощущение, что Риззи говорит правду и сам удивлен сделанным открытием…

— Это его кличка, Риззи, — холодно произнес Болан. — Попробуй догадаться, что за всем этим скрывается.

— Ну вот!.. Скорее всего, именно так. Да иначе и быть не может! Рейнджер должен командовать операцией. Он командует войсками. Так ведь?

— Тебе виднее.

— Нет, этого я не знаю. Просто меня озарила догадка.

По всей видимости, Риззи пытался понравиться Болану и любой ценой стремился, чтобы тот ему поверил. Случай классический, и Болан отлично это понимал. Как только кто-нибудь начинает раскалываться, он уже не в состоянии остановиться, пока не выложит все, что ему известно. Поэтому у Болана не было никаких сомнений относительно искренности Риззи.

— Ближе к делу, — одернул он мафиози. — Может быть, Джинго называл какие-нибудь имена, когда выхвалялся перед тобой? Ведь он любит прихвастнуть. Хоть что-нибудь… имя, звание…

— Вспомнил! — победоносно вскричал Риззи. — Капитан!

— Кто?

— Джинго мне говорил, что капитан ни разу не смог его прищучить. Он сказал, что капитан очень требователен к соблюдению устава, но с Джинго у него не вышло ничего.

— Капитан — это кто?

Риззи помрачнел. Он в первый раз посмотрел Болану прямо в глаза и произнес угрюмо:

— Это все, что мне известно, Болан. Клянусь вам. Больше я ничего сказать не могу.

Болан ему верил. И потому жестко приказал:

— Возьми этот значок и верни его мне, Риззи.

Тот покорно поднял значок. Лицо его исказила нервная гримаса.

Болан сунул значок в карман.

— Помни об этой штучке, Риззи. Если когда-нибудь я решу снова тебя навестить, то ее увидят лишь те, кто обнаружит твой труп.

— Я очень вам признателен, — пробормотал Риззи. — Не волнуйтесь. Вам не придется меня снова навещать.

— Счастливо, — с неким подобием улыбки пожелал ему Болан.

Он открыл дверцу и вышел из машины.

— Катись отсюда и не оборачивайся.

Риззи молча перелез на сиденье водителя и взялся за руль. Уже запустив двигатель, он опустил стекло, высунул голову и почти дружеским тоном посоветовал:

— Послушайте меня, Болан. Уезжайте из этого штата. И как можно скорее.

Болан подмигнул и посмотрел вслед сорвавшейся с места машине.

Мысли его начали приходить в порядок, ситуация понемногу прояснялась.

Но в настоящий момент Маку Болану никак нельзя было уезжать из Колорадо.

 

Глава 8

На улицах было полным полно полицейских. Надписи на их машинах красноречиво свидетельствовали, сколь обширную территорию охватывала сеть, в которую должен был угодить Болан. Тут были полицейские машины штата, многих графств и городов Колорадо. Слава Богу, все они сразу бросались в глаза. Вне всякого сомнения, полиция была в курсе самых последних событий, поскольку вся юго-западная часть Денвера тщательно патрулировалась.

Болан не сомневался, что и без полицейских тут хватало людей, страстно желавших спустить с него шкуру.

Он затаился в укромном местечке недалеко от Инглвуда, к югу от Денвера. Это была небольшая квартирка в шикарном доме — одна из тех пяти, что он предусмотрительно снял в разных районах города сразу же после своего приезда. В каждой хранилось достаточно припасов, чтобы целую неделю никуда не выходить. Это было самой насущной мерой предосторожности для человека, который никогда не знал, чем обернется для него следующая минута. Хотя, по правде говоря, Болан никогда не возлагал на такие квартиры больших надежд.

Но на сей раз он был просто счастлив, что позаботился о ней заранее. Ситуация складывалась тревожная, но в то же время и захватывающая, и он хотел во всем хорошенько разобраться, прежде чем перейти к решительным действиям.

Болан поджарил себе яичницу, принял душ и переоделся, после чего со стаканчиком кофе в руке спустился в телефонную кабину на первом этаже, чтобы позвонить Лео Таррину.

Он закурил и набрал номер. Отпил глоток кофе и подсчитал, сколько раз телефон прозвонил на другом краю Соединенных Штатов. Наконец он услышал отрывистый голос своего самого верного друга:

— Слушаю, слушаю вас, кто говорит?

— Падший ангел. Я пал очень низко, но мне кажется, что и это еще не предел. Мы можем говорить?

— Да, можешь не бояться, — уверенно ответил Лео. — Как у тебя дела?

— Сам еще толком не знаю, но хорошего ждать не приходится. Я…

— Слушай, — перебил его Таррин, — ты должен во что бы то ни стало сматываться оттуда.

Как всегда, Лео больше всех переживал за Болана.

— Весь район превращен в гигантскую засаду. С ума сойти, я сам послал тебя в это осиное гнездо! Ты бы знал, как я психую. Они использовали меня точно так же, как пользуются другими. Нарочно распустили слухи, отлично зная, что рано или поздно эта чушь дойдет и до тебя. Мне бы следовало сразу догадаться, а я…

— Эй! С чего это ты разнылся? — мягко перебил Болан. — Скажи лучше, что тебе удалось разузнать.

— Хорошего мало, одни неприятности. Такого дерьма я еще никогда не видел. Они несколько месяцев готовили сценарий операции. Никогда бы не подумал, что можно дойти до такого… Слушай, ты должен сматываться! Сейчас у тебя нет никаких шансов на победу.

— Но в чем все-таки суть дела, Лео?

— Я переговорил с большими людьми в Организации — они позвонили сразу после тебя. И все как один расспрашивали, что я о тебе знаю. Особенно усердствовал один…

— Кто такой?

— Не знаю, нас друг другу не представили. У него южный акцент, говорит он на армейском жаргоне, все время ругается, но мозги у него, как у Эдгара Гувера.

— Это происходило в Нью-Йорке?

— Да, у стариков из «Коммиссионе». Оджи взял слово первым и велел мне отвечать на вопросы этого парня. Потом меня допрашивали еще двое, прежде чем передать в руки этого полковника-южанина. Он…

— Ты это серьезно?

— Да. Не имею ни малейшего представления, кто он такой, но после «допроса» Оджи снова взял трубку. Мы беседовали с ним несколько минут. Старик руки потирает, предвкушая, как ему принесут твою голову. Он просто вне себя от радости и даже сознался, что уже несколько месяцев подряд они распускали эти ложные слухи, чтобы заманить тебя в Колорадо. Не знаю точно, что они задумали, но, говорю тебе, Оджи просто лопается от гордости. Они заключили трехстороннее соглашение: между полицией, армией и преступным миром. Приманкой служит преступный мир, армия — ударная сила, а полиция осуществляет блокаду города. Не знаю, как могло случиться, что я даже ничего об этом не пронюхал. Вот уж, действительно, подложил я тебе свинью. Никогда себе этого не прощу.

— Не переживай, Лео, лучше подумай хорошенько. Ты говоришь, что звонили тебе из Нью-Йорка. Сначала ты поговорил с Оджи, а потом со всеми остальными. Ты уверен, что эти остальные также находились в Нью-Йорке? Разве это не мог быть разговор по дуплексной связи?

На другом конце провода помолчали, затем Лео мягко заметил:

— Мне казалось, что они собрались все вместе, но ты прав, это могло быть чем-то вроде селекторного совещания из разных мест. Разговор шел по «горячей» линии с засекречивающей аппаратурой связи. Хотя мне трудно что-либо утверждать с полной уверенностью. Разве это так важно?

— Все может статься. Скажи, пожалуйста, а тебе приходилось иметь дело с парнями из отдела разведки, когда ты служил в армии?

— Да, несколько раз.

— Типы, с которыми ты разговаривал…

— Точно такие. Настоящий допрос. Уверен, что это военные, сержант.

Болан вздохнул.

— Спасибо, Лео. Все совпадает с тем, что мне удалось узнать здесь, на месте. Есть новости от Гарольда?

— Он хочет с тобой лично поговорить. Поэтому не сказал мне ничего. Твой пакет он получил, но не стал распространяться на эту тему. Говорит, чем меньше я буду знать, тем лучше для меня.

— Он прав, — отозвался Болан. — Будь начеку, Лео! Я очень боюсь, что эта игра разыгрывается совсем по другим правилам. Этот тройственный союз может очень плохо для тебя кончиться. Так что держи ухо востро и не доверяй никому.

— Я и сам это понял, — с горечью произнес Лео. — Когда я разговаривал с Гарольдом, он сообщил, что тоже был абсолютно не в курсе этой операции. Даже ему ничего не сказали. Представляешь? Ты прав на все сто, игра идет совсем по другим правилам.

— Береги себя!

— Ладно. А ты — давай сматывайся оттуда!

— Не могу. Нужно переждать, пока все уляжется.

— Но и бороться с ними ты не можешь! У тебя ничего нет на этот раз. Они ведь тебя завлекли не на мимолетную встречу, сержант, торопиться им некуда. Они будут выжидать до тех пор, пока ты не допустишь ошибку.

Болан вздохнул.

— И все-таки я хочу посмотреть, какой оборот примут события. Кое-что для меня прояснится после разговора с Гарольдом.

— Сержант!

— Что?

— Поверь мне. На этот раз ты не можешь с ними тягаться. У них собраны слишком большие силы.

— Так что ты предлагаешь? Чтобы я сдался? Но тогда мне наверняка конец. Как только меня бросят за решетку…

— Я подумал, что благодаря Гарольду ты мог бы заключить с ними сделку. Сдаться без лишнего шума и с максимальными предосторожностями, а потом…

— Что — потом? — мягко переспросил Болан.

— Ты прав, — грустно произнес Таррин. — Ничего из этого не выйдет. Зато журналисты раздули бы все это черт знает как. Сам подумай. Когда мафиози тебя загонят в угол, все средства массовой информации только и будут говорить о тебе.

— Большое спасибо, — рассмеялся Болан. — Ты уж извинись перед прессой от моего имени, но я пока вовсе не намерен выходить из борьбы.

Таррин хотел было тоже засмеяться в ответ, но смех застрял у него в горле. Ему очень не хотелось показывать, насколько он обеспокоен.

— Послушай! Неужели тебя не посещают мысли о смерти?

— Я думаю о ней с самого, начала, Лео, — спокойно ответил Болан. — Для меня ничего не изменилось. Разве что на этот раз шансов выжить поменьше.

— Да, конечно, но все-таки…

— Очень мило с твоей стороны так заботиться обо мне. Но я тоже думаю прежде всего о тебе. Мне нужно поговорить с Гарольдом.

— Эй! Может… передать что-нибудь Джонни?

«Младший брат. Что ему можно сказать?»

— Как он там, в новой семье? — спросил Болан.

— Ему подарили лошадь. Точнее, жеребенка. Сейчас малыш кажется вполне самым счастливым человеком на свете.

— Не говори ему ничего, Лео.

— О'кей. Договорились. Уф!.. Надеюсь, что…

— Ты хороший товарищ, Лео. Будь осторожен.

Болан повесил трубку и мрачно уставился на телефонный аппарат. Затем вновь снял трубку и опустил монету в щель.

Настало время пообщаться еще с одним другом.

 

Глава 9

Броньола, не двигаясь, стоял у огромного окна конференц-зала. Одним глазом он посматривал на настенные часы, а другим следил за непрерывно растущей горой информации, которую распечатывал компьютер.

Когда телефон на прямой линии зазвонил, весь работавший в зале персонал умолк. Глава оперативного отдела взглянул на Броньолу, поднял трубку и произнес:

— Правосудие-два.

Он снова покосился на Броньолу и слегка наклонил голову.

— Один момент, — пробурчал Броньола.

Он бросился к себе в кабинет и перевел разговор на свой аппарат.

— Говорит Страйкер, — послышался голос Болана.

— Как дела?

— Пока ничего. Я только что разговаривал с нашим другом. Он рассказал мне об игре в три руки. Что ты об этом думаешь?

— Что нас предали, — скрипнул зубами Броньола, — либо это самая крупная афера всех времен и народов. По официальной версии, и вовсе ничего не происходит.

— И это означает?..

— У меня простая линия связи, и я не могу поведать, что у меня на душе. Могу только сказать, что люди, на которых ты сделал запрос, давно уже покинули наш бренный мир. Еще во, Вьетнаме. Машина тоже не существует в природе. Она была уничтожена в Форте Логан восемь месяцев назад.

— Интересно, интересно!

— О да! Я напал на верный след, и мне удалось установить массу любопытнейших вещей. Но мне потребуется еще часов пять-шесть, чтобы не оставалось никаких сомнений. Компьютер безостановочно изрыгает горы бумаги. Ты не мог бы еще немножко подождать?

— Мне пока ничего не угрожает, но шесть часов, даже пять — об этом не может быть и речи. События начинают раскручиваться с космической скоростью. Я должен знать одно, Гарольд: враг мне противостоит или нет. Скажи точно и не тяни.

— Точно — не могу, — ответил первый заместитель главы Департамента юстиции. — Если это друзья, они довольно странно проявляют свою дружбу. Что касается парка, о котором ты меня спрашиваешь, то он действительно является собственностью правительства. Несколько месяцев назад Пентагон сделал запрос на его передачу армии США. Никто ведь не использовал эти земли в течение многих лет. Первоначально там проводились исследования по изучению побочных воздействий ледников, водных источников и так далее. Как бы то ни было, военные потребовали отдать эти земли им. Запрос как раз начал проходить по всем инстанциям. В конечном итоге решено было его отклонить, но власти так и не смогли определить, какая конкретно инстанция обратилась с этим запросом к правительству.

— И кто это был на самом деле?

— Отдел по борьбе с общественными беспорядками, который находился в ведении управления внутренних дел. Только этот отдел не просуществовал и полусуток. Да и то лишь на бумаге. Я отлично это помню. Национальный Совет Безопасности его упразднил. Речь шла о подразделении для борьбы с террористами и контрреволюционерами. Безумная затея. Но как бы то ни было, передача этих земель в их ведение не состоялась. Заказник по-прежнему принадлежит Департаменту территорий, но включен в кадастровый список земель, решение по которым еще должно быть принято.

— Но кто-то же его использует, Гарольд!

— Безусловно. Как бы мне сейчас самому не наломать дров. Я должен быть в курсе абсолютно всех деталей этой операции, прежде чем смогу приступить к активным действиям. И если нам станет известно, что кое-кто в Вашингтоне занялся незаконными делишками, головы немедленно полетят с плеч.

— А пока, — вздохнул Болан, — у меня серьезные неприятности.

— Я постоянно получаю сообщения из Денвера. Кто-то организовал облаву в масштабах всего региона. Привлекли даже кое-кого из моих агентов. Кроме того, задействованы ребята из ФБР, полиция, сельские полицейские и даже охранники казначейства. Все это называется «региональными ударными силами» и брошено на твои поиски. Понятия не имею, как ты сумеешь от них ускользнуть, знаю только, как тебе не удастся это сделать. Поезд, самолет и автомобиль в качестве средства передвижения исключаются.

— Кто, по-твоему, всем этим руководит?

— Не знаю, иначе давно бы тебе сказал. По моим сведениям, все началось в обстановке сплошной секретности, и никому не известно, как удалось склонить к участию все три ведомства. В настоящее время мы пытаемся найти ответ на этот вопрос.

— Я разыскиваю одного капитана, — вставил Болан.

— Капитана армии США?

— Похоже на то.

— Это капитан, которому принадлежала идея создания отдела по борьбе с общественными беспорядками, — ответил Броньола. — Если бы ему удалось его создать, он бы его и возглавил. Погоди.

Он включил селектор внутренней связи и попросил принести ему досье на этот несостоявшийся отдел.

— Думаю, что могу сообщить тебе его имя, — он снова взял трубку.

— Ты мне здорово поможешь.

Начальник оперативного отдела вбежал в кабинет Броньолы и протянул ему толстый пакет.

— Хэрлсон, — сказал в трубку Броньола. — Франклин П. Хэрлсон, пехотный капитан. У него тонны наград.

— Знаю я его, — спокойно отозвался Болан.

— Так что, картина начинает проясняться?

— Не знаю, Гарольд. Вполне возможно. Он родом с юга штатов?

— В досье указано, что он родом из Арканзаса.

— Тогда — это он. Нужно сообщить нашему другу.

— Даже так?

— Даже. И узнай побольше об этом распущенном отделе по борьбе с общественными беспорядками. Я теперь точно знаю, кто мой противник.

— Погоди минутку. Ты уверяешь, что…

— Я уверяю тебя, что этот отдел существует до сих пор. Поскольку Хэрлсону не удалось пристроить свою маленькую армию при Национальном Совете Безопасности, он нашел других клиентов. Порыскай как следует в Пентагоне. Попытайся отыскать связь между Хэрлсоном, мертвецами и списанным военным снаряжением. Мне кажется, следует навести справки и о том, чем он занимался в юго-восточной Азии. Что стало со всем отправленным снаряжением? Не забудь выяснить, что за люди служили под началом Хэрлсона, что с ними стало и чем они занимаются теперь. А также…

— На что ты намекаешь?

— Сам отлично знаешь, — отрезал Болан. — Я ищу ударное подразделение, Гарольд, и советую тебе заняться тем же. Это дело уже не касается Пентагона, оно должно интересовать именно твои службы. Эти типы связались с мафией, и дело принимает серьезный оборот.

— Я приеду туда, — сказал Броньола.

— Тебе решать, — отозвался Болан, — но ты, возможно, узнаешь гораздо больше, оставаясь на своем месте. Я перестаю прятаться, Гарольд, и я им еще покажу, где раки зимуют.

— Да погоди ты! Не спеши. Мне кажется, ты должен…

— Знаю, знаю!.. Но моя интуиция никогда меня не подводила, Гарольд. Я и звонил-то тебе, чтобы попрощаться, но вижу — время еще не настало. Удачи.

— Погоди! У меня есть еще интересная информация. Когда мы наводили справки насчет заказника, выяснилось, что одна живущая там женщина подала несколько недель назад жалобу. Она утверждала, будто над ее братом, который гулял в горах, измывались солдаты. Она так и написала: «солдаты». Они его уложили на землю и допрашивали, уткнув ему автомат в висок. Затем отпустили. Офицер по связям с населением в Пентагоне закрыл дело, потому что, по их сведениям, солдат в этой местности нет и быть не должно. Хочешь съездить к этой женщине?

— Не стоит, — ответил Болан. — Мне и так уже достаточно известно.

— Я с ней беседовал час назад, — добавил Броньола. — Теперь она начисто отказывается от своих показаний. Дескать, вышло простое недоразумение. Ясно, что ее запугали.

— Ладно, я к ней заеду, — пообещал Болан. — Разберемся.

— У нее маленькая гостиничка в горах. Миссис Сандерсон содержит ее вместе с братом. Когда я захотел с ними поговорить, она ответила, что его нет дома. Я начал настаивать, и тут она разрыдалась. Я уж собирался сообщить об этом своему региональному агентству в Денвере, но если ты займешься этим делом, я могу несколько дней подождать.

— Хорошо, — отсутствующим голосом произнес Болан.

Было очевидно, что мысли его далеко.

— Не приезжай, Гарольд, — неожиданно сказал он. — И парням своим прикажи не лезть в это дело.

— Понимаю, — тихо сказал Броньола.

— Удачной охоты. — Болан повесил трубку.

Броньола заморгал и опустил трубку на рычаг.

Шеф оперативного отдела сложил листки в папку и спросил:

— Начинаем?

— Да, — пробормотал Броньола. — И на всю катушку. Никого не слушать. Если кто-то откажется вам помогать, сообщите мне.

Тот улыбнулся и вернулся в свой кабинет.

Броньола присел на краешек стола, рванул зубами кончик сигары и зло произнес:

— Черт подери! Снова все началось!

 

Глава 10

В квартале царила нервозная обстановка, и это сразу же бросилось Болану в глаза.

Повсюду были полицейские, которые даже не пытались хоть как-то замаскировать свое присутствие. Но чувствовалось наличие какой-то другой, неведомой силы, а вот это-то как раз и смущало Болана больше всего.

Нечто похожее он наблюдал еще во Вьетнаме, там это называлось «порогом насыщения», другими словами — своеобразная засада, которую они устраивали вокруг деревень, занятых вьетконговцами. В подобных случаях использовались два подразделения: первое в открытую прочесывало деревню, переходя от хижины к хижине, тогда как второе, замаскировавшись, блокировало все пути, ведущие к деревне. Рано или поздно неприятель выходил из укрытия в надежде избежать стычки с первой группой, но все равно напарывался на вторую.

Болану хорошо была знакома как тактика «порога насыщения», так и личность того, кто особенно преуспел в ее применении.

Капитан Франклин П. Хэрлсон.

Разумно руководя своими людьми, он возвел этот прием в степень настоящего искусства, словно косой проходясь по деревням до прибытия основных сил усмирения. Эффективность, особенно когда она становится правилом, быстро привлекает к себе внимание — прежде всего сражающихся бок о бок профессионалов. И поскольку любимым их досугом являлись разговоры о боевых эпизодах, они часто восхваляли заслуги знаменитого капитана Хэрлсона. Он стал своего рода легендой, впрочем, как и сержант Мак Болан. Они часто встречались и даже несколько раз выступали одной командой — Болан со своими двумя парнями впереди разведывали дорогу, а Хэрлсон и его ребята чуть позади проводили окончательную очистку территории от вьетконговцев.

Болан хорошо знал Хэрлсона и уже не сомневался, что капитан решил использовать против него свой талант убийцы. Доказательств пока не было, но Болан инстинктивно чувствовал, что его догадка верна. Во Вьетнаме Хэрлсон оказался замешанным в каком-то темном деле, и его без всяких объяснений внезапно перевели в тыл, подальше от передовой, на которой он так блистал. Ходили самые разные слухи, но ни один из них не подтвердился. Время от времени кто-то случайно встречал Хэрлсона на передовой, где он вроде бы не должен был находиться, и все это лишь сгущало завесу тайны, окружавшей его. Поговаривали даже, будто капитан Хэрлсон «выполняет ответственное задание»…

Так, действительно или нет, но это «очень ответственное задание» оставалось страшно засекреченным, когда Болан уезжал из Вьетнама. Он больше не видел капитана Хэрлсона и даже не слышал о нем — вплоть до недавнего разговора с Гарольдом Броньолой.

Лео Таррин сказал, что его допрашивал какой-то офицер-южанин. Вряд ли это было случайным совпадением…

Теперь Болан знал, с кем имеет дело и с кем ему предстоит помериться силами.

Излюбленная тактика Хэрлсона: широкий маневр войск, психологическая обработка, а затем — тотальная чистка. Болан уже смутно ощутил это на пустынной дороге, которая вела на плоскогорья Колорадо, и теперь у него было предчувствие, что нечто подобное готовится и в квартале Черри Хилз.

Был только один способ противостоять этому. Болан вернулся в свою квартирку и переоделся. Он надел белую рубашку и серый костюм, а также повязал галстук нейтральной расцветки — в тон костюму. Оставив на привычном месте — под мышкой — излюбленную «беретту» и сунув за пояс короткоствольный револьвер 38-го калибра, он надел шляпу и спустился на улицу, чтобы примкнуть к охотникам.

Он как раз вышел из подъезда, когда заметил приближающуюся патрульную машину.

Заметив бегущего навстречу Болана, шофер затормозил у кромки тротуара.

— Я — Джо Карсон из полиции штата Колорадо, — представился Болан удивленному полицейскому.

— Кажется, я напал на след того, кого мы ищем. Нужно вызвать подкрепление.

Человек в машине схватил микрофон и начал передавать вызов. Болан открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с полицейским. Это был совсем еще молодой парень — салага, и Болан даже пожалел, что вынужден так плохо с ним обойтись, но другого выхода не было.

— Второй этаж, окна на улицу, — сказал он. — Сзади есть черный вход и лаз на крышу.

Молодой полицейский утвердительно кивнул и передал в эфир эти данные. Как и предвидел Болан, вызов был принят специальной сетью, а не обычным полицейским коммутатором. Сомнений не оставалось — остальные также вели прием на этом диапазоне.

Невидимые войска!

Он хотел лишить их невидимости, и это ему удалось!

В конце улицы показался грузовичок компании, занимающейся чисткой одежды. Он остановился у края тротуара. Позади, на другой стороне улицы, перекрывая проезд, остановился грузовичок булочника.

Молодой полицейский обратился к Болану:

— Они передают информацию дальше.

Это объясняло доносившиеся из рации кодированные приказы.

— Вы его действительно видели?

— Почти наверняка, — ответил Болан.

Приказы услышит не только полиция. Люди-невидимки тоже примут их, и тогда армия Хэрлсона начнет немедленно занимать позиции, чтобы отрезать все пути к отступлению.

— Подбросьте меня к парням, которые перекрыли угол улицы, — попросил Болан.

— А где они? — удивился молодой полицейский.

— Грузовик из химчистки. Видите?

— Так это они? Понял.

Он включил передачу и медленно тронулся с места.

— Вас зовут Карсон?

Болан утвердительно кивнул.

— Оставайтесь в машине, — приказал он. — Высадите меня на углу улицы, развернитесь и возвращайтесь на свой пост. И ничего не предпринимайте до прибытия подкрепления.

— Вы что, за идиота меня принимаете? — возмутился тот, комично закатывая глаза.

Болан вышел из патрульной машины и наклонился к открытому окошку:

— Спасибо, и не зевайте.

— Ясное дело!

Водитель грузовика видел, как Болан выходит из полицейской машины, смерил его внимательным взглядом и с равнодушным видом отвернулся.

Болан пересек улицу, уворачиваясь от проезжавших машин, подошел к грузовичку сзади, сдвинул в сторону дверь на шарнирах и залез внутрь. На идущей вдоль стенки фургона трубе висело несколько платьев и брюк, завернутых в пластиковые мешки. Возле дверцы лежали винтовка и транзисторный приемник. Сидевший за рулем тип обернулся и недобро уставился на Болана.

— Все тип-топ, солдат. Нечего корчить такую рожу.

Тип за рулем заулыбался.

— Я вас принял за фараона, — признался он.

— Идите сюда, — сказал Болан, — надо сверить наши сигналы.

— Некогда. Фараоны едут сюда. А вы же знаете, этот парень хитрый, как обезьяна, ни за что не станет тут дожидаться — обязательно попробует уйти от встречи с ними.

— Но мы же здесь!

— Да. Все наши группы заняли свои позиции.

Человек этот был послан сюда в качестве простого наблюдателя, обязанного докладывать о всех происходящих перемещениях. Основные силы вступят в дело, как только настанет подходящий момент.

— Вертолет на месте? — спокойно спросил Болан.

— Да, я слышал, как они докладывали. Он находился над Ред Рокс и направляется сюда.

На этот раз они не станут атаковать без вертолета.

Полиция наводнила всю улицу, перекрыла оба ее конца, повсюду занимали позиции снайперы. Они укрывались в домах по соседству с тем, в котором до этого отсиживался Болан.

Он повернулся к разведчику Хэрлсона:

— Глядите в оба.

После чего вылез из грузовичка и двинулся по тротуару. В конце улицы он свернул на восток и метров через сто заметил машину, в которой сидели двое разведчиков второй линии.

Они удобно расположились в новеньком «форде». Сразу было видно, что это не полицейские и не мафиози; а именно военные. Болан не стал долго распинаться. Ему нужна была их оборудованная рацией машина, что позволило бы ему получать дальнейшую информацию о происходящем. Он подошел к опущенному окошку и влепил из «беретты» каждому по пуле между глаз. Ни тот, ни другой даже не успели хоть как-то среагировать.

Крупнокалиберные пули буквально снесли им полчерепа — процедура грязная, но исключительно эффективная. Болан вытащил трупы из «форда», уселся за руль, запустил двигатель и, развернувшись, направился на восток.

Тревога не заставила себя долго ждать. Радио буквально надрывалось.

— «Скаут-5» покинул свой пост! «Скаут-5», отвечайте!

Несколько секунд спустя тот же голос заорал:

— Это его работа! Он едет на восток на машине «Скаута-5». Всем подразделениям… Нет, отставить! Повторяю, проверка! Вероятность отвлекающего маневра. Первая линия, оставаться на своих местах!

Вторая линия, окружить «Скаута-5»! Связь по второму варианту!

Радио тут же замолчало, но у Болана не было времени искать новую частоту. К нему неслись сразу две машины: одна сзади, а вторая мастерски разворачивалась на перекрестке впереди него. Малейшее промедление было чревато катастрофой. Болан придавил до упора педаль газа, резко вывернул руль и начал объезжать неожиданное препятствие как раз в тот момент, когда четверо сидевших в машине парней только-только стали из нее вылезать. Мак направил «форд» на тротуар и правым боком зацепил сразу двоих. Один буквально влип в кирпичную стенку, а второй на бреющем полете пролетел метров пятнадцать, прежде чем грохнуться на мостовую, и остался лежать, не подавая признаков жизни.

К счастью для Болана, двое оставшихся в живых из неудобного положения никак не могли открыть по нему стрельбу.

Болан уже начал закладывать вираж на перекрестке, когда водитель преследовавшей машины решил повторить его маневр. И совершенно зря. Более легкая, нежели «форд», машина преследователей не выдержала столкновение с бордюром, шофер не удержал руль, машину начало бросать из стороны в сторону, затем она опрокинулась на бок и поползла к стоявшему автомобилю, оставляя за собой сноп искр и потеки горючего.

Болан услышал, как они столкнулись, и на секунду был ослеплен вспышкой взрыва в зеркале заднего обзора. Лучшего он не смог бы устроить, даже если бы очень захотел. А тут — неслыханная удача! — все получилось само собой.

Последовавшей за этим неразберихи оказалось достаточно, чтобы выскользнуть из сети «порога насыщения».

Болан взял курс на высокогорье. Он не отступал, просто искал оптимальное направление для нанесения удара.

Не исключено, что запуганная донельзя дама, содержавшая маленькую горную гостиницу, поможет ему.

Скоро он это будет знать.

 

Глава 11

Он пробирался лишь второстепенными дорогами, делая изрядные крюки, только бы не пользоваться наиболее оживленными магистралями. Порой, чтобы продвинуться на два-три километра в нужном направлении, он вынужден был кружным путем одолевать десять, а то и больше километров. Зато ему удалось обойти все выставленные для его поимки посты и отследить все перемещения противника в воздухе. Был момент, когда он засек сразу три вертолета и чуть поодаль одиноко летящий небольшой самолет.

Болан укрылся в густой роще и некоторое время скрывался там, изучая трофеи, найденные в угнанной им машине. Это был командирский автомобиль, оборудованный сверхсовременной всеволновой рацией. Кроме того, Болан обнаружил, великое множество топографических карт, таблицы кодов для радиосвязи, перечень условных сигналов и массу других не менее полезных вещей. Там была также папка с материалами о Палаче: его фоторобот и полное описание его воинской службы и сражений с мафией, вплоть до недавних событий в Канаде. Ко всему этому была приложена и подробная характеристика его манеры вести боевые действия.

Досье лишний раз доказывало, насколько четко действуют его противники. В профессионализме им не откажешь. Теперь только от него самого зависело, сколь эффективно он использует полученную информацию против своего врага.

Особенно полезной для него могла оказаться бортовая рация «форда». Конечно, противник отлично знал, что Палач захватил командирскую машину и получил в свое распоряжение рацию и таблицы радио-кодов, однако преследователи уже не могли поменять частоты, на которых велись сеансы связи. Все тут же становилось известно Болану. Единственное, на что они могли рассчитывать, это обложить его и заставить засветиться, что они и старались сделать.

Все переговоры с воздухом они вели в диапазоне УКВ, а с сухопутными группами — на коротких волнах. Болан дождался, пока вертолеты и самолет не повернут на юго-восток, и двинулся в противоположную сторону, старательно объезжая расставленные на дорогах посты. Солнце поднялось уже довольно высоко, и рация едва принимала из-за большого расстояния переговоры его врагов, когда он свернул на шоссе № 72, направляясь к кемпингу в Писфул Вэлли.

В кемпинге почти никого не было. На площадке стояли лишь еще два «каравана» размерами поменьше, чем его фургон, и грузовичок, хозяева которого как раз собирались уезжать. В тот момент, когда Болан накрывал тентом командирский «форд», двое длинноволосых мужчин подъехали к нему на своем грузовичке.

Они притормозили, и сидевший за рулем парень, приоткрыв дверцу, улыбнулся ему приветливой улыбкой.

— Мир, — сказал он.

— Будем надеяться, — ответил Болан и в свою очередь улыбнулся.

— Вы, должно быть, приехали поздно ночью. У вас шикарный фургон.

— Спасибо, — сказал Болан, — мне он тоже очень нравится.

— Слышали сводку?

— Какую?

— Прогноз погоды. Обещают бурю. Похоже, в Юте вчера выпало до полуметра снега. Погода портится.

Болан взглянул на небо.

— Как раз по сезону.

— В этих краях заранее не угадаешь, — откликнулся длинноволосый парень. — Я заметил ваши номера. Вы ведь не здешний, и на всякий случай хочу предупредить, что в бурю всякое может случиться. Иногда можно оказаться отрезанным от остального мира на несколько дней.

— Благодарю вас, — ответил Болан. — Я как раз собираюсь уезжать.

— Ваш фургон бьет статическим электричеством. Я недавно подходил к нему и хочу предупредить вас. Мне здорово по пальцам дало.

— Прошу прощения, — извинился Болан. — Нужно будет заглянуть, в чем там дело.

Парень еще раз улыбнулся на прощание и медленно тронулся с места.

Болан отлично знал, о каком статическом электричестве шла речь. Это был один из элементов системы защиты. Заряд был такой силы, что не причинил бы вреда и ребенку, но все-таки отбивал желание у любопытствующих лезть к фургону. Болан отключил систему электрозащиты, сложил все полезные вещи, найденные в «форде», как следует укрыл его тентом и взял на прицеп к «каравану». Пока он всем этим занимался, два других туристических «каравана» покинули площадку кемпинга. Теперь он остался один и смог заняться маскировочными работами. Он навесил на «форд» регистрационные номера штата Луизиана, чтобы они соответствовали тем, что были на его фургоне, потом снял с колес декоративные колпаки и забросил их в кусты.

После этого он занялся съемными панелями фургона, заменив их на аналогичные, только другого цвета, и разукрасил их специально припасенными наклейками. Фургон приобрел такой вид, словно в нем разъезжал бывалый охотник, исколесивший все леса и горы Соединенных Штатов.

На эту работу у него ушло минут двадцать. Невозможно, конечно, было полностью преобразить фургон, но все же Маку удалось в немалой степени изменить его внешний вид. Теперь засечь его будет затруднительно, особенно если учесть, что в данной местности «караваны» были едва ли не самым популярным видом транспорта.

Словом, Болан остался доволен проделанной работой.

Он забрался в фургон, приготовил себе поесть из первых попавших под руку продуктов и настроил приемник на частоту, используемую противником. Затем он перебрался в задний отсек и, не переставая есть, занес в память компьютера всю последнюю информацию. Покончив с этим делом, он снял трубку радиотелефона и прослушал два записанных на автоответчик сообщения. Оба они были закодированы. Первое пришло от Лео Таррина, а второе, автора которого он не узнал, было из Лас-Вегаса.

Мак набрал номер Лео Таррина, чтобы тот перезвонил ему по специальной линии. Когда Лео наконец с ним соединился, голос его звучал крайне взволнованно.

— Слушай, я схожу с ума все утро! Ты где?

— Пока в безопасности, — успокоил его Болан. — Что тебе удалось узнать, Лео?

— До сих пор не могу очухаться от того, что я узнал, сержант! В голове у меня полная каша. Гарольд не желает со мной разговаривать, а старики-мафиози из Нью-Йорка зашились и носа не кажут. Так что сомнений быть не может. Они хотят лишь одного — прикончить тебя. А насчет армии можешь не волноваться. Против тебя выступает только мафия. Просто они переоделись в военную форму. Но у них есть…

— Знаю, Лео. Не тревожься понапрасну, я в курсе. Я только хотел бы, чтобы ты мне сказал…

— Погоди, сержант! Выслушай сначала меня. Дело очень важное. Они придают ему гораздо большее значение, чем может показаться с первого взгляда. Судя по тому, что я сегодня утром слышал, они должны тебя укокошить, но это для них своего рода проверочный тест.

— А именно?

— Ты не единственная их мишень, вот в чем дело. Приближенные стариков начинают помаленьку успокаиваться. Они даже стали втихаря скалить зубы. Иногда могут кое-что и сболтнуть. Похваляются вовсю. Утверждают, что если сумеют разделаться с тобой, смогут разделаться и с другим.

— С кем другим?

— Пока неясно, сержант. Не знаю, о ком они говорят, но это довольно важная персона, можешь мне поверить. Скажи-ка, а когда ты общался с Гарольдом?

— Утром, сразу же после разговора с тобой.

— Тогда ты не в курсе последних новостей. Гарольд молчит в тряпочку, но у меня есть свои люди в Вашингтоне. Броньола сейчас раскручивает такое дело, от которого вся столица полетит вверх тормашками.

— А что за дело?

— По масштабам оно превосходит все крупнейшие скандалы за последние десять лет. Пока это еще только слухи, но похоже, он раскопал в Пентагоне какого-то парня — высокопоставленного генерала, который работает на мафию.

Болан раскурил сигарету и глубоко затянулся.

— Сержант? — позвал Таррин.

— Да, да, я слушаю, Лео. Какие выводы ты сам делаешь из всего этого?

— Да черт его знает! Вот чувствую: что-то не так, а что — сам не могу точно сказать. Послушать парней из Денвера, так они тебя выследили, обложили и тебе приходится туго. Это правда?

Болан рассмеялся.

— Не совсем, Лео. Но мне нравится, что они так думают.

Таррин нервно рассмеялся.

— Тем лучше, это меня уже радует. Уф!.. Ну вот, пожалуй, и все, что я хотел тебе сказать. Мы сможем переговорить еще часа через два?

Болан включил таймер на панели управления.

— О'кей, через два часа ровно. Спасибо, Лео.

— Слушай, тебе придется их остановить. На Гарольда и его бюрократов рассчитывать не приходится. Если разразится скандал, полетят головы, и Гарольд тоже может не удержаться.

— Конечно, — мрачно ответил Болан.

— Так что дело за тобой. От начала и до конца.

— Несколько часов назад ты мне советовал поступить с точностью до наоборот. Свалить отсюда со скоростью звука.

— То было несколько часов назад. Теперь дело обстоит иначе. Нужно их уничтожить, сержант. Если тебе сейчас это не удастся, одному Богу известно, когда снова представится удобный случай.

— Ты в этом уверен?

— Да. Если хочешь, я сейчас же вылечу туда. Полчаса — и я в самолете. У вас там еще солнце не сядет, как я буду на месте.

Болан немного подумал и ответил:

— Спасибо, Лео, но я предпочитаю, чтобы ты остался у себя. Продолжай разведку.

— Ладно. До встречи.

— Разумеется!

Болан положил трубку. Докурив сигарету, он набрал номер в Лас-Вегасе.

Почти тотчас отозвался женский голос:

— Группа «Эйбл» слушает.

— Дай мне другой номер, — безо всякого вступления потребовал Болан.

Она дала ему номер и предупредила:

— Сразу не звони, выжди минутку.

Он положил трубку, выждал минуту и набрал номер вторично, надеясь, что это номер какой-нибудь телефонной будки.

Он не ошибся.

— О! Мак! — вскричала Тони Бланканалес. — Как я рада тебя слышать! Я в телефонной будке на Фримонт-стрит, так что можешь смело говорить.

Тони была младшей сестрой Розарио Бланканалеса. Бланканалес и «Гаджет» Шварц, единственные оставшиеся в живых из Команды Смерти, и составляли группу «Эйбл» — фирму, занимающуюся охранной сигнализацией и электронной разведкой.

На лице Болана появилась улыбка.

— Я тоже рад тебя слышать, Тони. Но мне сейчас грозит опасность, поэтому давай покороче.

— Давай, — согласилась она. — Тебе известен человек по имени Хэрлсон?

Улыбка сползла с лица Болана.

— Возможно. А в чем дело?

— Похоже, он повсюду тебя разыскивает. Это вопрос жизни или смерти.

— Откуда информация, Тони?

— «Сарафанное» радио ветеранов. Хэрлсон ко всем обращался с просьбой распускать этот слух.

— О'кей, я тебя слушаю.

— Он находится в Винтер Парке, в штате Колорадо. Остановился в маленькой гостиничке, которая называется «Сноу Трэйлз».

— Это все?

— Да, все. Гаджет уверяет, что не следовало тебе этого говорить, но я не могла поступить иначе.

— Ты правильно сделала, Тони. А что сейчас творится в Лас-Вегасе?

Он живо себе представил, как Тони смешно морщит свой маленький носик.

— Все по-старому. Обследуем одно казино. Клиент утверждает, будто там повсюду натыканы микрофоны, а все посетители — агенты ФБР.

Болан невольно прыснул:

— Передай им привет от меня.

— А мне? Что мне?

— Если бы я мог, тебе бы досталось гораздо больше, чем простой привет.

— Правда?

— Я никогда не врал по такому поводу.

— Это звучит почти как обещание, — со смехом сказала она. Но тут же снова стала серьезной: — Ты… ой!.. ты случайно сейчас не в Колорадо?

— Боюсь, что да.

— Ах вот как! Тогда будь осторожен. Обещаешь?

— Как всегда.

— Такой ответ звучит не очень утешительно. Послушай, а нам что, всегда нужно разговаривать только по телефону? Нельзя ли нам встретиться? Ну хотя бы как-нибудь ночью?

Болан грустно усмехнулся.

— Я пока даже не представляю, как бы я умудрился это сделать. Но когда-нибудь, в один прекрасный вечерок…

— Заливай больше! — засмеялась она. — Я к тому времени буду, как печеное яблоко!

Она повесила трубку. Болан задумчиво посмотрел на телефонный аппарат. Конечно же, она права. Вот только…

В ожидании этой пресловутой ночки ему еще нужно ухитриться пережить грядущий день. И при этом остаться в живых.

 

Глава 12

Он миновал Роллинз Рас и по маленьким второстепенным дорожкам поехал дальше, в направлении Винтер Парка. Вскоре повалил густой снег, и в результате путь в тридцать пять километров, если считать по прямой, занял у Болана четыре часа. На восточном склоне редкие снежинки неторопливо падали на землю, зато на противоположном вовсю завывала метель. Почти сразу же за перевалом его остановил лесной обходчик и посоветовал, пока не поздно, возвращаться в Ист Портал.

— Но по дороге еще можно проехать? — осведомился Болан.

— Пока да, — ответил обходчик. — Но могу поручиться: до конца вы не доберетесь. Особенно с этой машиной на буксире.

Погода испортилась вконец, снежный покров достигал уже нескольких десятков сантиметров, а видимость была почти нулевой. Обходчик сокрушенно вздохнул:

— Скоро начнется настоящий буран. Тогда вообще будет светопреставление.

А до цели Болану оставалось всего-то десять километров…

— Ладно, как-нибудь попробую добраться.

Обходчик скептически покачал головой, но тем не менее помог Болану надеть цепи на колеса, дав напоследок совет:

— Если все-таки застрянете где-нибудь, не выходите из фургона.

Болан поблагодарил, сел за руль и поехал, включив систему ночного видения: так было легче ориентироваться. Хотя и свербила неотвязная мысль: может, и не стоило соваться сюда в такую проклятую непогоду?

Теперь он находился в каком-то особом мире — царстве снега и льдов, где нормальные расстояния словно бы и не существовали. Все было погружено в расплывчато-туманную белизну.

Болан привык доверять чутью Лео Таррина. Что же за крупное дело задумали провернуть «старики» из «Коммиссионе»? И кто был этот «другой»? Тот, кого они собирались устранить после того, как разделяются с Боланом?

Почему Хэрлсон передал для него послание по «сарафанному» радио ветеранов? Что означало это послание? Был ли это вызов, уловка либо попытка предупредить старого друга о грозящей ему опасности?

Когда-то Болан и Хэрлсон были друзьями…

Вовсе незачем полностью одобрять поступки человека, чтобы испытывать к нему симпатию. Хэрлсон был спокойным, уравновешенным и трезвомыслящим солдатом, храбрым и целеустремленным — парень, на которого можно было положиться в любой передряге, и Болан это всегда ценил.

Теперь он протягивал руку помощи Болану. Почему?

Болан без труда согласился с мыслью, что Хэрлсон был его главным врагом, которого надлежало убить. После того как Тони выдала ему последнюю информацию, он сразу же подумал, что Хэрлсон не мог знать, что Болану известно о причастности последнего к засаде на горной дороге. Значит, со стороны Хэрлсона это была очередная хитрая уловка. Но, с другой стороны, возможности «сарафанного» радио были весьма ограничены, иными словами, Хэрлсон запустил через него послание Болану задолго до перестрелки.

Тем не менее не было никаких доказательств, что Хэрлсон не имеет отношение к заговору.

Вот почему Болан изо всех сил пробивался к «Сноу Трэйлз», не обращая внимание на метель. К тому же, как сказал Броньола, именно там жила некая миссис Сандерсон, которую невесть кто терроризировал.

Дорога к лыжной станции была четко обозначена, и Болан без труда ее засек, несмотря на плохую видимость. Но куда труднее было теперь разобрать саму дорогу. В центре стояло главное здание с островерхой крышей. Вокруг были разбросаны без всякой системы маленькие бунгало, и все это находилось на небольшом плато, нависавшем над лыжными трассами. Поскольку видимость не улучшалась, Болан не мог с уверенностью определить расстояние до станции.

Он вышел из фургона и последние пятьсот метров прошел пешком, с трудом преодолевая снежную круговерть. На нем был комбинезон парашютиста, теплый анорак с капюшоном, высокие сапоги и противотуманные очки. В такой экипировке ему был не страшен никакой холод, но сейчас он дорого дал бы за пару широких лыж-снегоступов. Ветер почти утих, и снежное облако, казалось, зависло над землей.

Болан обошел вокруг лыжной станции, пока не убедился, что обитаемым был только главный корпус. Там горел свет, оттуда доносился приятный запах еды и пахло дымком разожженного камина. Болану даже показалось, что в окне третьего этажа мелькнула какая-то тень, а когда он подошел ближе, то услышал приглушенные звуки музыки.

На снегу вокруг здания не было ни единого следа. Впрочем, удивляться не приходилось: никому из обитателей затерявшейся в горах лыжной базы не пришло бы в голову сейчас выходить наружу.

Одно здание с островерхой крышей было без единого окна — такая архитектура свойственна для районов, где часто выпадает много снега. Главное здание имело в плане форму буквы «Т». Болану уже доводилось видеть похожие дома, и он легко представил себе, как выглядит изнутри весь этот большой дом: огромная гостиная под самой крышей, лестница и лоджия, через которую можно попасть в задние комнаты, где находились также кухня, столовая и еще несколько комнат в пристройках.

Судя по всему, взломать единственную входную дверь на первом этаже было бы непросто. А это пришлось бы сделать, поскольку рассчитывать на радушный прием в логове волка явно не приходилось.

Болан несколько раз обошел вокруг здания, ничуть не сомневаясь, что никто из обитателей его не заметил. В итоге он понял, что в его распоряжении имеется единственный способ попасть внутрь.

Мак подошел к двери и постучал.

За огромным — во всю стену — окном ярко полыхал в камине огонь. Перед камином, набросив на колени шерстяной плед, сидела молодая красивая блондинка в толстом лыжном свитере. Она, не отрываясь, смотрела на весело пляшущие языки пламени. Девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже не обратила внимание на стук в дверь.

Зато какой-то парень лет двадцати пяти с суровым лицом подошел к двери и недружелюбно глянул на Болана.

— Что вам надо? — крикнул он через маленькое застекленное окошко.

— У меня машина сломалась, — ответил Болан. — У вас есть телефон?

— Нет! Здесь частное владение. Убирайтесь отсюда!

Болан снял очки и пристально поглядел на парня.

— Вы что, рехнулись? — воскликнул он. — Тут такая метель, что подохнуть можно. Откройте дверь, а не то я ее высажу!

Парень приоткрыл дверь на несколько сантиметров — ровно настолько, сколько нужно было, чтобы выставить в щель «кольт» сорок пятого калибра.

— Это вы тоже высадите? — с издевкой спросил он.

Болан прыгнул обеими ногами вперед и с переворотом через плечо упал на пол. «Кольт» грохнул и выпал из руки парня, которому дверь угодила прямо в висок.

Болан подхватил упавший к его ногам револьвер и тотчас подскочил к противнику, чтобы его добить. Но тот уже потерял сознание, и на лбу его, возле левой брови, начала вспухать огромная шишка.

Молодая блондинка вскочила, но увидев револьвер в руке Болана, остановилась и закричала:

— Там еще один наверху!

Словно в подтверждение ее слов, тот второй, как был в нижнем белье, сжимая в руке длинноствольный револьвер и демонстрируя профессиональную выучку, отпрыгнул в сторону, одновременно открыв по Болану огонь, выбивая из паркета острые, больно жалящие щепки.

«Кольт» сорок пятого калибра отозвался незамедлительно. Болан трижды выстрелил по низенькой балюстраде, за которой укрылся противник. Все три пули попали в цель, и человек издал отчаянный вопль. Выпучив глаза, молодая женщина резко отвернулась и поднесла руку ко рту.

Высокая и стройная, она говорила с легким скандинавским акцентом.

— Вы — полицейский? — прерывающимся от волнения голосом спросила она.

— Боюсь, что нет.

Даже до смерти напуганная, она была чертовски хороша.

— Нужно бежать отсюда! Скорее! Вызовите полицию! Они ждут Президента!

Болану показалось, что он ослышался.

— Как вы сказали?

— Они везде! Сотни. Прошу вас, бегите за подмогой и вызовите полицию!

Она задыхалась от волнения:

— Президент… на эти выходные… Он приедет покататься на лыжах! Прошу вас! Прошу вас!

Болан закрыл дверь, положил «кольт» на небольшой журнальный столик, расстегнул свой анорак и еще раз проверил наличные боеприпасы.

Теперь он все понял.

Вот чем оправдывалось невиданное доселе развертывание людских и материальных ресурсов.

«Другой», о котором упоминал Лео Таррин, был не кто иной, как Президент Соединенных Штатов.

 

Глава 13

Восприятие текущего времени — понятие довольно относительное. Держать десять секунд руку над пламенем кажется нестерпимо долго. Держать в объятиях любимую женщину в течение десяти минут кажется одним мгновением. Так и умирающий в последнюю секунду видит события всей своей жизни.

Но когда нормальный ход времени нарушается, человеку очень трудно это переносить.

Болан думал, что пролетела уже целая минута, хотя на самом деле прошло не больше десяти секунд. Весь мир для него словно жил по законам замедленной съемки.

Итак, существует заговор с целью убийства Президента Соединенных Штатов, когда тот прибудет в горы на выходные. Перед Боланом снова прошли чередой лица, которые ему довелось видеть за последние сутки, в ушах снова зазвучали все услышанные им слова. И тогда все кусочки огромной мозаики вдруг как бы разом встали на свои места. Болан чувствовал себя ошеломленным, даже сбитым с толку — настолько цельной, вопреки всем ожиданиям, предстала перед ним картина происходящих событий. Впрочем, кое-что еще следовало проанализировать с особой тщательностью, а Болан чувствовал, что некоторых элементов все-таки пока не хватает.

Молодая женщина продолжала умолять его что-нибудь сделать, вызвать наконец полицию…

Телефон валялся разбитый вдребезги и единственным местом, откуда удалось бы связаться с нынешним миром, теперь оставался автофургон Болана — в пятистах метрах отсюда, в самом эпицентре бури. К тому же одному Богу было известно, сколько вооруженных головорезов, готовых открыть пальбу по любой движущейся цели, окружало фургон. Женщина особенно подчеркивала, что «остальные» находились снаружи, совсем близко, чтобы услышать перестрелку. Кровь убитого капала с лоджии и зловещей лужей расплывалась на полу гостиной. У ног Болана валялся раненый с разбитой головой, а прелестная валькирия металась перед ним на грани истерики.

На миг у него возникло чувство, что он вообще живет вне времени…

Он скинул анорак и расстегнул ремни со снаряжением, отстегнул связку гранат, подсумки с патронами, а также пояс, на котором висело оружие и прочие убийственные штучки. Все это он аккуратно разложил на полу, затем вновь натянул анорак и уже поверх него аккуратно нацепил на себя весь свой переносной арсенал.

При виде такого обилия оружия молодая женщина вдруг успокоилась и теперь каким-то особым, просветленным взглядом наблюдала за тем, как он готовится сеять вокруг себя смерть. Болан приказал:

— Наденьте что-нибудь теплое, миссис Сандерсон. Мы уходим.

— Но ведь они захватили моего брата, — возразила она. — И если только я уйду, они его сразу же убьют.

— Зато они убьют вас обоих, если вы останетесь, — пообещал Болан. — Где они его держат?

— В будке с механизмом, приводящим в действие подъемник. Это возле трассы для начинающих.

— О'кей. Мы зайдем за ним. Одевайтесь.

В глазах ее забрезжил огонек надежды, и она поспешно бросилась к шкафу, откуда вытащила лыжный комбинезон.

— Вы знаете, как меня зовут? — спросила она, облачаясь в теплую одежду.

Не желая вдаваться в детали и сосредоточенно продолжая развешивать на поясе гранаты, Болан лишь коротко бросил:

— Да.

— Я тоже знаю, как вас зовут. Вы ведь Мак Болан, правда?

Проигнорировав ее слова, Болан деловито осведомился:

— Сколько отсюда до подъемника?

— Метров триста.

Болан невольно подумал, чего ради эта молодая женщина взвалила на себя такую обузу, как содержание горнолыжной станции, да и вообще почему она очутилась здесь именно сейчас. Но эта мысль, на секунду мелькнув, тотчас отошла на задний план, уступив место куда более насущной проблеме: каким образом им преодолеть триста метров до будки возле подъемника, а потом еще пятьсот до «каравана», где они смогут почувствовать себя в относительной безопасности? Рисковать, идя напролом, было бы просто глупо.

— А где ваш муж? — неожиданно спросил он.

— Я вдова, — отсутствующим тоном ответила она, сражаясь с застежкой-«молнией» на комбинезоне.

Болан вложил «отомаг» в кобуру на правом бедре, резким движением, словно тренируясь, выхватил оружие, проверил работу механизма и дослал патрон в патронник.

— А откуда вам известно, как меня зовут? Все еще воюя с «молнией», она ответила:

— Да о вас только и говорят с самого утра. Они вас ждали. И очень нервничали. А перед полуднем прилетел вертолет, и стало известно, что вас обложили в Денвере.

Она взглянула на распростертого на полу человека.

— Мистер Смит очень расстроился, когда узнал об этом. Он дулся весь вечер, а когда пошел снег, вообще стал раздражаться по малейшему поводу.

Она пристально посмотрела на Болана.

— Ему нужно было во что бы то ни стало убить вас собственными руками.

Удивительное дело: Болан впервые увидел эту женщину каких-то полторы минуты назад, но его не покидало чувство, будто он знаком с нею целую вечность. Впрочем, в определенном смысле с начала этого смертоносного приключения целая вечность и миновала…

Он швырнул значок снайпера на тело мистера Смита и повернулся к молодой женщине.

— Время не терпит. Идемте!

— Меня зовут Гизельда, но можете звать меня Унди. Мой муж Ларс так и обращался ко мне.

— Унди?

— Это уменьшительное от Ундурридис. Вы такого имени, конечно, никогда и не слыхали? — Поскольку Болан промолчал, она пояснила: — Это имя богини из скандинавской мифологии. Богиня лыж. Ну вроде как бы я… По крайней мере, это легче выговорить, чем Гизельда.

— Будем надеяться, ваша богиня не отвернется от вас в критический момент, — хриплым голосом произнес Болан. — А как звали бога лыж?

— Скэйд.

— Призовите его мне на помощь. Он ох как понадобится теперь! У вас найдется хотя бы пара равнинных лыж?

— Да, в хижине с инвентарем. Это возле подъемника.

Увы, Болан не был богом лыж! Правда, когда-то, еще служа в Германии, он научился довольно сносно бегать на лыжах и даже выигрывал кое-какие армейские соревнования, но с той поры уже минуло столько лет!

Возле двери Болан вдруг остановился и прислушался, уловив какой-то незнакомый звук.

— Снегоходы! — воскликнула Унди. — Они вернулись.

Не говоря ни слова, Болан схватил женщину за руку и увлек в глубь дома.

— Сколько их? — сквозь зубы спросил он.

— Пять или шесть. А может быть, и больше! Если на каждом снегоходе было по два седока — а это выглядело вполне вероятным, — то в общей сложности нападавших было слишком много, чтобы вступить с ними в открытую схватку да еще с женщиной на руках.

Болан поднялся с Унди на второй этаж и вышел на балкон. Отсюда до свежевыпавшего снега было метра три, а если, ухватившись за балюстраду, повиснуть на руках, тогда и вообще не более полутора метров.

— Ну что? — спросил Болан, видя, что она сразу поняла его замысел.

Молодая женщина утвердительно кивнула. Болан помог ей перелезть через перила, и они вместе спрыгнули в пушистый снег.

Услышав про снегоходы, Болан утратил к лыжам всякий интерес — теперь его заботило, как бы раздобыть одну из таких машин.

Пока было ясно только, что необходимо отступить и во что бы то ни стало добраться до «каравана», чтобы передать сообщение в Вашингтон о готовящемся покушении на Президента.

Судя по всему, команда Хэрлсона перешла к решительным действиям. Болан вспомнил, как несколько недель назад по радио передавали, что Президент, будучи заядлым лыжником, намерен открыть сезон в Колорадо, едва там выпадет первый снег.

Но для чего убивать Президента? Какие выгоды можно из этого извлечь?

«Ладно, — подумал Болан, — теорию оставим на потом, главное сейчас — предотвратить покушение».

Он заставил Унди распластаться на земле и зарыться носом в снег, приказав ей не шевелиться, после чего бесшумно удалился.

С того момента, как он попал в дом, прошло не более пяти минут. Видимость по-прежнему не превышала пяти метров, ветер усиливался, а снег косо и жестко бил по лицу.

Болан мог рассчитывать только на свой слух. Снегоходов, похоже, и вправду было шесть, и они с разных сторон быстро приближались к дому! Метрах в двадцати прозвучал выстрел, и все моторы тотчас смолкли. В наступившей тишине послышался чей-то голос:

— Первый и шестой — на месте. Второй и пятый — сзади. Четвертый — со мной. Я войду в дом.

— Осторожно, Чарли, — обеспокоенно посоветовал второй. — Сэмми слышал пять выстрелов. Черт его знает, что тут произошло.

Болан бесшумно подобрался к ним почти вплотную и затаился сзади.

Кто-то насмешливо произнес:

— Вы думаете, миссис Айсберг удалось разоружить Тома?

— Молчать, — приказал первый голос. — Нашли время ржать.

Четыре мотора снова взревели, и снегоходы устремились прямо на Болана, но тот, даже не шелохнувшись, лишь вскинул «отомаг».

Одна из машин внезапно вынырнула из снежной кисеи буквально перед самым его носом — гораздо ближе, чем он предполагал. Впрочем, благодаря белой одежде в такой круговерти Болана трудно было разглядеть даже с одного метра. Два выстрела почти слились в один, а из-за ничтожного расстояния те, кому они предназначались, толком даже ничего и не услышали — им обоим мгновенно раскрошило черепа тяжелыми разрывными пулями.

Мотор снегохода чихнул и тут же заглох, едва трупы обоих седоков свалились в снег. Болан разом оседлал машину и на ощупь принялся отыскивать кнопку стартера — снегоход управлялся точно так же, как и мотоцикл.

Между тем, остальные снегоходы остановились, и уже от самого дома послышался крик:

— Кто стрелял? Нарви, ты?

— Нет. Чего ради?

— Тогда кто? Отвечайте на перекличку!

Достаточно удаленные голоса прокричали свои номера, а Болан все еще возился со стартером. Наконец он нащупал нужную кнопку, и рокот заработавшего двигателя слился с посвистом ветра. Болан мигом сорвался с места и, полагаясь лишь на свое чутье, направился в сторону, противоположную той, откуда только что пришел, чисто интуитивно предполагая дальнейшие действия противника. Впереди выросла стена дома. Не сбавляя скорость, Болан обогнул его, подобрал миссис Сандерсон и рванул навстречу белому мраку.

Она вцепилась в него и прокричала:

— Как здорово!

Болан далеко не разделял ее восторг, ибо даже не знал толком, куда сейчас мчится. Не исключено, он несся прямиком к пропасти.

Усталость от всего пережитого за последние сутки навалилась на него внезапно, и груз этот был настолько тяжел, что у него предательски закружилась голова.

Болан остановил снегоход и сказал своей спутнице:

— Садитесь за руль. Надо найти домик у подъемника.

— Мы должны быть уже где-то недалеко, — ответила она, занимая его место.

Головокружение? Ничего удивительного. Сойдя со снегохода, Болан обнаружил: они остановились на самом краю крутого спуска.

Чутье его не подвело и на сей раз. Очень быстро они преодолели эти триста метров.

— Стойте здесь и не двигайтесь, — приказал Болан. — Я схожу за вашим братом.

Легко сказать! В снежной круговерти он едва мог различить пальцы на вытянутой руке. Со стороны плоскогорья доносились звуки, которые ясно свидетельствовали: противник готовился повести на него охоту по всем правилам. Заодно это послужит им дополнительной тренировкой перед покушением на Президента.

Выпал первый снег, и первый заезд горнолыжников состоится в ближайшие же сутки.

Но такие сроки Болана не волновали. Сейчас его донимал вопрос куда более насущный: а проживет ли он вообще следующие двадцать минут?

 

Глава 14

В отличие от Болана парни Хэрлсона отлично знали, что им следует делать, тогда как тот мог полагаться лишь на свое чутье и реакцию. Противник не только превосходил его числом, но и прошел интенсивную подготовку, прекрасно ориентировался на местности.

Достаточно им напасть на его след — и у них уже не будет никаких проблем. Они его загонят, окружат и уничтожат. Запросто, не слишком-то себя утруждая.

Если только…

Колебания длились недолго: в который уже раз воин одержал в нем верх. Он мысленным взором окинул плато, скрытое за пеленой снега, и решился.

— Меняем курс, — приказал он Унди. — Где находится подъемник?

Она осмотрелась и без колебания махнула рукой в нужном направлении.

Болану не хотелось оставлять на снегу следы, и он сказал ей:

— Встаньте на сиденье и отпрыгните как можно дальше в сторону!

Сразу сообразив, чего он добивается, она ловко соскочила со снегохода. Болан развернул руль и, зафиксировав ручку газа в среднем положении, в свою очередь также прыгнул далеко в сторону.

Снегоход помчался по равнине, а Болан сел рядом с Унди в снег, достал «отомаг» и поднял его обеими руками.

Не успел он это сделать, как второй снегоход выскочил из снежной пелены и резко затормозил. Болану не видны были сидевшие на нем люди, но он слышал, о чем они говорят.

— Вот дьявол! Он что, поехал по склону?

— Нет, конечно. Он слез, огляделся и поехал на восток. Три выстрела.

Унди даже подпрыгнула, когда совсем рядом подряд прогрохотали три выстрела. Снегоход сорвался с места и моментально исчез в снежной мгле.

— Во что они стреляли? — прошептала девушка.

— Они подавали сигнал, — ответил Болан. — Три выстрела скорее всего означают — «на восток».

Она обратила к нему свое прелестное лицо.

— А что теперь? — спросила она.

— Будем надеяться, еще несколько минут они будут ехать за нашим снегоходом. За это время мы должны вызволить вашего брата и найти беговые лыжи. После чего направимся на запад. Надеюсь, вы хорошо ориентируетесь на спуске.

— Спускаться в таких условиях очень опасно.

— Не больше, чем идти в другую сторону.

Он помог ей встать на ноги.

— Какой у вас тут подъемник?

— Да простой канат, за который можно зацепиться. Ничего хитрого.

— Ладно, за что-нибудь и впрямь, надеюсь, удастся зацепиться. Похоже, все теперь зависит от вас, Унди.

Она промолчала и устремилась к стоявшей у подъемника хижине.

Болану все больше и больше казалось, будто он знаком с этой женщиной с давних времен.

Зато ее брат Сондр Болана удивил. Был он очень молод — лет восемнадцати-девятнадцати — и всем своим обликом напоминал огромных викингов из скандинавских легенд. Он весьма скверно говорил по-английски и с большим подозрением отнесся к Болану. К тому же он страшно замерз и проголодался, поскольку с самого рассвета валялся, связанный по рукам и ногам, на бетонном полу хижины под тоненьким одеялом.

Унди, перейдя на норвежский, быстро ввела брата в курс дела, после чего они втроем направились в хижину, где хранился спортивный инвентарь и кое-какая теплая одежда, в которой так нуждался Сондр.

Неожиданно между братом и сестрой разгорелся горячий спор.

— Трудности? — осведомился Болан.

— Сондр уверяет меня, что мы не сможем спуститься по склону в такую погоду, — ответила Унди.

— Скажите ему, что у нас нет выбора. Либо по склону, либо неминуемая смерть.

Она перевела и выслушала доводы брата.

— Он говорит, что на склоне нас ждет то же самое.

— Но склон, по крайней мере, не стреляет, — мрачно хмыкнул Болан.

Они вышли и с помощью найденной в хижине веревки сделали связку, чтобы не потеряться в пурге. Но тут снова разгорелся спор.

— А что теперь ему не так? — с досадой спросил Болан.

Унди ответила, тщательно подбирая слова:

— Мистер Болан, Сондр — член олимпийской сборной. Он говорит, что во время спуска мы погибнем. Ветер усиливается, и начинается настоящий буран. Сондр утверждает, что и те, другие, тоже не сумеют преследовать нас в такую погоду. Сондр знает здесь одну скалу, которая нависает над трассой спуска. По его словам, мы сможем выкопать в снегу пещеру и переждать непогоду.

С точки зрения логики и здравого смысла все было правильно, но, к сожалению, Сондр не представлял себе, с каким противником имеет дело. Чтобы обрести шанс на спасение, им необходимо было действовать заодно.

— Скажите Сондру, что мы обязаны идти — именно потому, что на это не способны наши враги. А уж когда они тоже смогут передвигаться — вот тогда нам лучше спрятаться. Так что пусть выбирает: спуск по склону или пуля в лоб.

С упрямым выражением на лице юноша выслушал перевод, потом вдруг отвязал от своего ремня страховочную веревку и, швырнув ее на землю, начал что-то сбивчиво объяснять сестре.

— Что он сказал?

— Что вы, как и те подонки, — одним миром мазаны: вам только бы убивать, а с такими людьми он не желает иметь дела.

— Что ж, благородно. Он хочет умереть, как скромный мирный человек, и в принципе я понимаю его. Но вряд ли ему уготована подобная праведная смерть. Объясните это брату.

Унди перевела, и еще какое-то время юноша колебался, а затем вдруг воткнул палки в снег, прыжком развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался в сторону равнины, моментально скрывшись из виду.

Унди даже не успела толком помешать ему. Когда она повернулась к Болану, на ней лица не было.

— Он погибнет?

Болан утвердительно кивнул и мрачно добавил:

— Здесь же не Олимпийские игры, Унди.

— И вы не можете его спасти?

Болан медленно развязал веревку и уронил ее в снег.

— Я, конечно, могу попытаться, Унди. Возвращайтесь в хижину и забаррикадируйте дверь. Вы услышите выстрелы, много выстрелов. И если я вскоре не вернусь, надевайте лыжи и уходите на запад.

 

Глава 15

Насчет ветра, который набирал силу на плоскогорье, юноша не ошибался. Снег уже не летел косым потоком — его, точно в аэродинамической трубе, гнало параллельно земле. Сугробы росли буквально на глазах, да и мороз делался все крепче. Пурга набирала силу, и стало темно, словно ночью. Следы лыж Сондра едва удавалось различать — так быстро их заметало снегом.

Болан не сомневался, что мафиози тоже взяли этот след, но каковы сейчас их действия, мог только догадываться.

Способные ребята, ничего не скажешь. Даже слишком. Несмотря на крайне ограниченную видимость, они вели поиски методично и последовательно, общаясь только с помощью звуковых сигналов, которые Болан начинал уже понимать.

Вглядываясь в следы снегоходов, Болан обнаружил, что следы двух машин пересекаются с более тонкими следами от лыж Сондра во встречном направлении. Вот, значит, как! Охотники описывали вдоль лыжных следов круги и рано или поздно должны были выйти на беглеца.

Вторая пара снегоходов присоединилась к охоте метрах в двадцати впереди, и теперь таких ловчих кругов стало уже четыре. Совсем плохо!

Двигатели ревели сильнее обычного, а перегазовка означала резкие развороты и остановки, то есть охотники как бы отрабатывали упражнение на точность выхода на цель с тем, чтобы окружить ее и уничтожить.

Где же, черт побери, они так натренировались? Во всяком случае, не в Колорадо — у них на это просто не хватило бы времени. И вообще, интересно, как долго они готовились?

Следя за их перемещениями, Болан лихорадочно обдумывал, как бы им помешать. Он знал одно очень простое средство: забросать их гранатами. Но это исключалось: Сондр неминуемо оказался бы в зоне поражения.

Впрочем, оставался еще вариант: найти Сондра, прежде чем это сделают другие, и, удерживая его при себе, перейти в атаку.

Болан прибавил шагу, пристально вглядываясь в тонкие ниточки следов Сондра. Ветер оглушительно ревел, и все же Болан различил вой моторов по обе стороны от себя. Так, судя по следам, юноша сбавил темп, а вот здесь на какое-то время и вовсе остановился, видимо, осознав свою беспомощность и потеряв всякую волю к сопротивлению. Теперь Болан находился в эпицентре поисков. Только бы успеть!..

Он расслышал звуковые сигналы, которые подавали снегоходы, условливаясь о новом развороте и начале нового круга, мощно налег на палки и рванул вперед, чтобы проскочить точку, где его путь мог пересечься со снегоходами. Две передних машины скользили метрах в десяти по обе стороны от него и, приближаясь к центральной линии, посылали звуковые сигналы двум другим, шедшим чуть дальше во встречном направлении. Они наконец-то окружили свою цель и прекрасно это понимали. Вот-вот они должны были открыть огонь.

Болан едва не наскочил на скрючившегося на снегу Сондра. Тот сидел, выставив, словно копье, лыжную палку стальным наконечником вперед. Болан лишь в самую последнюю долю секунды успел отбить палку рукой и тотчас мощным ударом в челюсть опрокинул юношу навзничь, послав его в нокаут.

Оставалось только пожелать, чтобы Сондр успел прийти в себя до появления снегоходов.

Расстегнув крепления на его лыжах, Болан вырвал из гранаты чеку и, выждав несколько мгновений, метнул гранату в точку предполагаемой встречи снегоходов.

Вспышка взрыва тускло блеснула в снежной круговерти, зато звук разом перекрыл все остальные. Один из снегоходов тотчас навеки замолк, тогда как другой вновь пошел по кругу, впрочем, все большего и большего радиуса. Кто-то слабо прокричал:

— Меня задело! Я ранен!

Круг сразу разорвался. Два находившихся позади Болана снегохода обменялись звуковыми сигналами и быстро разъехались, после чего на то место, где находился Болан, с трех сторон обрушились автоматные очереди.

Болан был для них добычей, да только не такой, на которую они рассчитывали. Теперь он мог действовать.

Болан вскинул Сондра на плечо, выстрелил из «отомага» и бросился в сторону перпендикулярно линии обстрела в полной уверенности, что вся стрельба сейчас будет перенесена в ту точку, где он находился мгновение назад. Ему хватило бы трех секунд, чтобы окончательно от них уйти, если бы в этот момент не возникло новое препятствие. Неожиданно впереди, перекрывая Болану дорогу, тяжело и глухо лязгнули гусеницы нескольких бронированных вездеходов.

Резко осев, Болан вместе с Сондром тотчас зарылся в снег. Когда он приподнял голову, то почти прямо над собой увидел разведывательный вездеход с противотуманным прожектором, луч которого методично обшаривал зону охоты. Болан не шевелился, уверенный, что в такой близости от вездехода его не обнаружат. Сондр все еще не пришел в себя.

Усиленный громкоговорителем голос с вездехода отдал приказ прекратить огонь. Снегоходы остановились, и теперь на плато раздавалось лишь протяжное завывание ветра. Из громкоговорителя, установленного на вездеходе, загремел усиленный аппаратурой голос капитана Хэрлсона, южный акцент которого тут же безошибочно узнал Болан.

— Доложите обстановку, лейтенант!

Где-то поблизости, из снежной мглы, раздался голос человека, командовавшего отрядом снегоходов.

— Думаем, это Болан. Женщина исчезла. У нас трое убитых и трое раненых. Один снегоход поврежден.

— Так чем ты занимаешься, Том? Ты, что, собираешься играть с ним в снежки?

— Мы его окружили как раз перед вашим появлением. Но это сущий дьявол! Похоже, он опять ускользнул.

— Сомневаюсь, лейтенант. Вероятно, он все еще в окружении. Эй, Болан! Мак! Ты меня слышишь? Я знаю, что ты здесь, сержант. Так вот, поиграли и хватит! Нам теперь уже действительно некогда. Шутки в сторону. Это говорю тебе я, Фрэнк Хэрлсон, капитан Хэрлсон! Мы ведь с тобой и не в таких передрягах бывали, правда? Давай-ка, парень, заключим перемирие на десять минут. Всего на десять минут. Я должен тебе кое-что сказать.

Болан отлично знал, чем заканчивалось перемирие, которое предлагал капитан Хэрлсон. Обычно очень плохо — для тех, кто на него соглашался.

— Это не засада, сержант. Можешь сидеть в снегу и мерзнуть сколько влезет, но отсюда тебе не уйти. Я приказал окружить все плато. И я тебе этого не прощу, потому что из-за тебя я не могу использовать свои лучшие силы в другом месте. Мне пора уезжать. Игра закончена. Мы переходим к радикальным мерам. Хотя, честно говоря, я предпочел бы видеть тебя на нашей стороне. Что скажешь? Или ты и впрямь намерен здесь закоченеть?

Может быть, на сей раз Хэрлсон и говорил правду.

— Могу предложить тебе отличную должность. У меня есть снайпер, но он в подметки тебе не годится. Со временем ты разбогатеешь.

Сондр понемногу начал приходить в себя, что было до крайности некстати. Болан зажал ему рот рукой и заставил дотронуться до гусеницы вездехода. Сондр мигом все понял и уже не ерепенился.

Хэрлсон продолжал расхваливать чудесную жизнь, которая ждала Болана, если тот перейдет на его сторону.

— Ты страшно разбогатеешь. А коль пожелаешь, я даже могу произвести тебя в генералы. Что скажешь, мой мальчик? Из сержантов — прямо в генералы! Недурно ведь, а?

Но Болан упрямо хранил молчание. Сондр тоже не издал ни звука. Он окончательно пришел в себя и, разобравшись в ситуации, решительно оттолкнул руку, которой Болан зажимал ему рот.

— Я тебя не понимаю, — продолжал Хэрлсон. — Я знаю, какие чувства тобой движут, и уважаю твое ожесточение, но все равно я тебя не понимаю. Ты же плывешь против течения. Времена изменились. Ты не чувствуешь этого. Твой портрет красуется во всех полицейских участках Соединенных Штатов. При первой же удобной возможности тебя прикончат, как собаку, мой мальчик. Так не лучше ли перейти к людям, которые умеют ценить твои способности и нуждаются в твоих талантах? Мы проводим великолепную операцию. Надеюсь, миссис Сандерсон просветила тебя насчет того, что мы собираемся сделать. Но ей известна только половина дела. Мы не убийцы, сержант! Мы — военное подразделение спецназначения. И нам нужно выполнить задание. Это должно тебя заинтересовать. Но если ты предпочитаешь превратиться в сосульку, дело твое. Кстати, помнишь о Син Дюк Хонге? Мы могли бы снова провернуть подобное дельце, ты да я! Даю минуту на размышление. Начинай отсчет.

Болан отлично помнил о Син Дюк Хонге, и у него не было ни малейшего желания встречаться с Хэрлсоном, пока он сам не решит, что такой момент настал.

Ровно минуту спустя прожектор погас и взревел мотор командирского вездехода.

Из громкоговорителя раздался уже другой голос: — Всем отойти! Пусть морозит себе задницу! Доставить раненых в тыл. По возвращении вас ждут кофе и сандвичи. Отлично поработали, парни. Просто отлично.

Машина слегка продвинулась вперед и на одной гусенице круто развернулась на месте. Болан почувствовал, как дернулся и вцепился в него Сондр, хотя не сразу понял, в чем дело. Гусеница прошла Сондру по ноге, вдавив ее в рыхлый снег, что, в конечном счете, ее и спасло.

Снегоходы укатили вслед за вездеходами. Сондр стоически молчал, но было совершенно очевидно, что нога у него ужасно болит. Болан осторожно извлек ее из снега и ощупал кончиками пальцев. Слава Богу, переломов не было. Приложив палец к губам, Болан взвалил Сондра на плечи и направился к хижине со спортивным снаряжением, надеясь, что миссис Сандерсон все еще там.

Одно было ясно: в этом году Сондр на лыжи больше не встанет.

Как, впрочем, и Болан.

О Фрэнке Хэрлсоне можно было говорить все, что угодно, кроме одного: он не был ни дураком, ни дилетантом в своем деле. И он не откажется от борьбы во «спасение» своего бывшего соратника.

Тут он не соврал.

Мак Болан перестал быть главной целью спецподразделения из Колорадо: его просто заблокировали здесь, а большего и не требовалось. Это означало, что теперь все свои усилия противник сосредоточит на Президенте Соединенных Штатов.

Похоже, боевая выучка спецподразделения получила высокую оценку своего командира.

Иными словами, задание предстояло выполнять до конца.

 

Глава 16

— Сондр благодарит вас за то, что вы рисковали ради него жизнью, — произнесла миссис Сандерсон.

— Переведите ему: я восхищен его смелостью, он очень мужественно держался.

Унди улыбнулась и застенчиво потупилась:

— Я тоже благодарю вас, Мак Болан. Мы искренне сожалеем, что Сондр так несдержанно высказывался в ваш адрес. Вы совсем не такой, как другие, вы совершенно на них не похожи.

Она повернулась и подошла к брату, не дав Болану времени ответить. Они устроили Сондру импровизированное ложе за барьером, где почти не гуляли сквозняки, и укрыли его всем, что попалось под руку, чтобы он мог согреться. Нога у него не была сломана, но боль причиняла неимоверную, поскольку от колена до лодыжки вся кожа оказалась содранной. Кроме того, у Сондра поднялась температура — результат длительного лежания на бетонном полу.

Положение их могло ухудшиться в любую минуту. Хэрлсон временно отступил и теперь лишь терпеливо выжидал, понимая, сколь бессмысленно переходить в наступление в такую погоду. Новая стычка сулила ему в лучшем случае ничейный результат, тогда как Болан мог рассчитывать на небольшое преимущество. Хэрлсон был слишком хорошим офицером, чтобы понапрасну приносить в жертву своих солдат. Он верно рассудил: лучше дождаться конца пурги. Отдавая Болану инициативу, он практически ничем не рисковал, ибо знал: если Болан и предпримет сейчас какие-то решительные действия, преимущество будет на стороне тех, кто держит оборону.

Нет, дураком Хэрлсон не был.

Болан насобирал щепок и дров и затопил печурку.

— А это не опасно? — спросила Унди.

— Чуть-чуть, — с улыбкой признал Болан. — Но так ведь приятнее, правда?

Она улыбнулась в ответ и протянула руки к огню.

— Ветер дует с северо-запада, — сказал Болан. — Значит, в спину противникам. Даже находясь совсем рядом, они вряд ли учуяли бы дым. Пока мы в относительной безопасности. Этим нужно пользоваться.

— У меня есть кастрюля и чайная заварка, — сообщила Унди. — А снаружи…

— Можете ничего больше не говорить, я все понял, — поднялся Болан.

Он вытряхнул мусор из маленькой металлической урны, вышел из хижины и набрал снегу.

Снег был очень рыхлый, и воды получилось мало. Пришлось еще раз выходить, чтобы Унди смогла заварить чай. Когда Болан вторично выглянул из хижины, он заметил, что погода явно улучшается, но не стал об этом говорить, ограничившись лишь несколькими, как бы мимолетными взглядами в окно, пока Унди заваривала чай.

Но она сама почувствовала перемену в погоде.

— Кажется, буря стихает.

Болан утвердительно кивнул:

— Ветер слабеет и скоро подует с другой стороны. Так что самое страшное позади.

— Что вы собираетесь делать?

Болан улыбнулся.

— Выпить чашку чая.

— Что вы собираетесь делать? — повторила она, протягивая ему металлическую кружку.

Он потихоньку отхлебнул обжигающий напиток, смакуя его запах и вкус.

— Отличный чай.

— Вы мне не ответили, Мак.

Болан тихонько засмеялся.

— Попытаюсь слегка опередить их.

— Что вы имеете в виду?

— До сих пор мы действовали вслепую, лишь догадываясь, где находится противник. А чтобы воевать, нужно знать это абсолютно точно. Тот, кто больше знает о своем противнике, обычно одерживает победу. И потому главная задача — выяснить, где сейчас враг, прежде чем он найдет меня.

— Понимаю. Вы собираетесь атаковать.

— Я должен. У меня нет выбора. Это наша единственная надежда.

— Вы можете пойти на запад, Мак. Этот путь по-прежнему свободен.

Болан отрицательно качнул головой.

— Теперь — не могу.

— Из-за Сондра и меня? — она протестующе вскинула руки. — Мы не хотели быть лишней обузой. А вам действительно нужно уходить.

Их взгляды встретились поверх дымящихся чашек с чаем.

— Мы и сами отлично выпутаемся, — бодро произнесла она. — А вы должны им помешать.

— Каждый из вас выпутается только с пулей в голове. Что же до меня… Смогу я помешать им или нет — это еще вилами по воде писано. В горных лыжах я профан, к тому же на незнакомой местности очень трудно ориентироваться. И пока я буду искать дорогу, они разделаются с Президентом. Кроме того, я могу просто свалиться в пропасть и свернуть себе шею.

Унди потупилась.

— Я не цепляюсь за жизнь любой ценой, — прошептала она. — И в особенности ценой вашей жизни.

— А как же Сондр?

— Я говорю за нас обоих. Поверьте, Сондр ни за что не отправил бы вас с легким сердцем на верную смерть…

Болан поставил чашку и закурил. Он предложил сигарету Унди, но та отказалась. Тогда он спросил:

— Вам никогда не казалось, будто все, что мы переживаем, уже когда-то было и просто нами забылось?

— Своего рода перевоплощение? — насмешливо произнесла она.

— Можно сказать и так, — улыбнулся он. — Но я не это имел в виду. У меня такое впечатление, что мы знаем друг друга очень давно, испокон веку. Вы и я.

— Да, любопытное впечатление. Мне так тоже показалось, едва я увидела вас.

— И чем вы это объясняете?

— Ничем. Я лишь принимаю это с благодарностью судьбе. А вы как-нибудь можете объяснить?

— Вероятно, все перепуталось во времени, — улыбнулся Болан.

— Я вас не понимаю.

— Я и сам не понимаю. — Он взял ее за руку, ласково и даже как-то смущенно.

— Прошу вас, — пробормотала она. — Меня и так слишком волнует ваше присутствие.

То же самое Болан мог сказать и про себя, но сейчас было не время давать волю своим чувствам. Он взял со стола чашку и приблизился к окну, чтобы еще раз взглянуть на погоду, после чего подошел к Сондру. Юноша спокойно спал, словно убаюканный наступающим затишьем. Увы! Времени у них оставалось очень-очень мало…

Вернувшись к Унди, Болан подал ей руку, помогая встать, и затем обнял ее, нежно прижав к груди.

— Бывают такие моменты, — хриплым голосом произнес он, — когда время останавливает свой бег для некоторых людей. Для живущих одной данной секундой и способных погибнуть уже в следующий миг. Такие люди как бы выпадают из реальности, переставая замечать происходящее вокруг, что не касается их непосредственно. А потом они вдруг словно вновь включаются в ритм жизни остальных людей, становятся такими же, как все. Но до «включения» они живут в сто раз более насыщенной жизнью и способны испытывать в сотню раз больше переживаний. Я не могу объяснить это другими словами, Унди, но знаю, что полюбил тебя, едва лишь увидел. И этого для меня вполне достаточно, понимаешь? Моя жизнь не подчинена времени. За одну секунду я могу прожить целую жизнь. Ты понимаешь, что я имею в виду?

В голубых глаза Унди заблестели слезы.

— Да, да, я все понимаю. Я думала, это все из-за… того, что я чувствована себя совсем одинокой… Обними же меня сильнее, крепче прижми меня к себе.

Он порывисто обнял ее, и они долго так стояли — замерев, словно боясь спугнуть свое счастье.

— Это сильнее, чем… — пробормотала она и вдруг умолкла, не закончив фразы. — Когда два года назад я приехала в эту страну, мне казалось, что наконец-то исполнится моя мечта. Но жизнь превратилась в кошмар… Мой муж погиб, Мак! И два года пошли прахом.

— А как он погиб?

Она вздохнула.

— Ларс был чемпионом по горнолыжному спорту. Мы приехали сюда, чтобы сделать американскую мечту явью, заставить удачу повернуться к нам лицом и, начав с нуля, зажить по-новому, честно и благородно. Но очень скоро мы лишились всех своих сбережений, и Ларсу пришлось подрабатывать: вместе с группой инструкторов он патрулировал в зоне опасных лавин… И…

— И что?

— Горы убили его.

— Выходит, он погиб, занимаясь своим любимым делом. Разве не так?

— Вероятно.

— А как ты оказалась замешанной в эту историю с Хэрлсоном?

— Кто это?

— Тот, кто командует солдатами.

— А, южанин! Однажды Сондр случайно напоролся на их лагерь в долине. Они его захватили в плен и всячески измывались над ним. Несколько недель назад южанин приехал — якобы извиняться. Но на прошлой неделе они ворвались к нам и заняли дом. Сондр и я стали пленниками в своем собственном доме.

— И чем они занимались, Унди?

— Проводили совещания. Много тренировались.

— На снегоходах?

— Да.

— Без снега?

— Они привезли установки, производящие искусственный снег. Наверное, вы слышали о таких? Было уже достаточно холодно, особенно по ночам. Потому-то они и остановили свой выбор на нашей базе. Солнечные лучи никогда не проникают сюда отвесно, и солдатам удалось наморозить достаточно толстую снежную подушку. Уже несколько недель они тренируются здесь на снегоходах. Сначала делали это тайно — на нижней части склона, а после того как захватили нас с Сондром, перебазировались на плато. Мы сначала принимали их за настоящих солдат, но когда они нас заперли в доме, мы поняли, что это не так. В Америке подобные вещи просто недопустимы со стороны настоящей армии.

— Будем надеяться, такое впредь не повторится, — мрачно произнес Болан. — Расскажи мне о Хэрлсоне.

— Я мало что о нем знаю. Он очень редко оставался в «Сноу Трэйлз». Тут больше командовал лейтенант Томас. Южанин лишь периодически прилетал на вертолете. Но за версту видно: это плохой человек, сущий зверь.

— А остальные?

— Все-таки получше, чем он. Они тоже жестокие, но стараются держать себя в руках. Они — настоящие военные.

Болан вздохнул.

— Да, они — настоящие солдаты. Послушные, дисциплинированные и хорошо натасканные. Сколько отсюда до Вейла?

— Если по дороге и в нормальную погоду — часа полтора езды.

— А самолетом?

Она положила голову Болану на плечо.

— Сколько самолетом, я не знаю. Но в этом году Президент не будет кататься на лыжах в Вейле.

— Куда же он в таком случае поедет?

— К одному из своих друзей, у которого охотничий домик недалеко от Бертхауз Пас…

Болан внутренне напрягся.

— Как раз к югу отсюда… — пробормотал он.

— Да, и совсем недалеко.

Дело осложнялось. Болан мысленно дал себе пинка под зад за то, что не догадался обо всем сразу. Он-то вообразил, будто его нарочно заманили в «Сноу Трэйлз», где велись интенсивные учения и располагалась обычная тренировочная база, чтобы без помех разделаться с ним. На деле же направление главного удара проходило в нескольких минутах езды от «Сноу Трэйлз», и горнолыжная база играла роль своего рода отправной точки. Теперь все части головоломки вставали на свои места, и многое делалось абсолютно ясным. Не все, конечно, но многое.

— Мне нужно срочно добраться до моего фургона, — сказал Болан.

Он подошел к спящему юноше и легонько потряс его за плечо. Затем попросил Унди:

— Скажи ему, что я решил воспользоваться его предложением выкопать пещеру в снегу. Я оставлю вас там и на какое-то время уйду.

Итак, его заманили в ловушку, чтобы он послужил приманкой. Все местные и федеральные службы полиции были стянуты для поимки Болана, который якобы находился в Денвере. Обычный для армии отвлекающий маневр. Даже агентов службы охраны Казначейства мобилизовали на его поимку, в то время как вояки Хэрлсона готовились нанести удар совсем в другом месте. И совершенно безнаказанно.

Интересно, сколько телохранителей обычно сопровождают Президента? И сколько из них в состоянии следовать за ним при спуске с горы? Что могли поделать несколько человек в лыжных ботинках против натасканных боевых подразделений, оснащенных бронемашинами?

Болан не понимал одного: какие цели преследовала армия? Зачем убивать Президента? И еще вопрос: для чего понадобилось весьма засекреченное подразделение специального назначения? Вкладывать огромные деньги и тратить столько усилий, лишь бы уничтожить одного-единственного человека, пусть даже Президента Соединенных Штатов, — не чересчур ли? Да любой толковый снайпер вполне мог справиться с поставленной задачей, причем не отправляясь в эдакую глухомань! Зачем же превращать все это в широкомасштабную военную операцию?

Что ему пообещал Хэрлсон во время пурги? Из сержантов — в генералы? Но в какой армии?

Безусловно, отвлекающий маневр удался Хэрлсону на славу. Болан сам имел возможность убедиться, с каким размахом полиция организовала патрулирование в Денвере и его окрестностях. По словам Броньолы, понадобилось совершить воистину административный подвиг, чтобы заставить все эти разрозненные службы действовать сообща.

Была заготовлена и другая отвлекающая ловушка, в которую Болан едва не угодил. Ведь Хэрлсон не с луны свалился, и похоже, он знал Болана как облупленного, твердо рассчитав, что Болан непременно возьмет миссис Сандерсон и ее юного брата под свою защиту. Добрый и отважный Болан, каким он его помнил, всегда помогал женщинам и детям во Вьетнаме. И потому не было никаких оснований полагать, что он изменит себе на плато Колорадо.

Доброта других была для Хэрлсона слабостью, которой он умел пользоваться в своих интересах.

Кто-либо другой, бросив на произвол судьбы двух беззащитных гражданских лиц, вполне мог раствориться в снегах на склонах гор. Но не таков был Мак Болан, и Хэрлсон это прекрасно знал.

Что ж, ладно, пусть Болан теряет время, помогая слабым, пусть вообще вытворяет что угодно на этом плато, окруженном крепкими парнями, пусть потешится. Тогда как основная часть коммандос беспрепятственно отправится выполнять свое гнусное задание.

Но капитан Хэрлсон недооценил своего противника.

Существовало много способов проявить доброту, и все они были известны Болану.

 

Глава 17

Ветер полностью стих, и лишь редкие снежинки, плавно кружась в воздухе, падали на землю. Резко похолодало, и Болан был доволен, что догадался надеть шерстяной шлем. В своем колпаке и анораке с поднятым капюшоном, припорошенном снежком, он был похож на часовых, патрулировавших по краям пропасти. Но он не очень-то стремился добиться безусловного сходства с ними. Эти люди соблюдали особые правила игры, и он достоверно знал, что у них в ходу целая система условных сигналов, позволявшая им легко узнавать друг друга.

Видимость улучшалась. Теперь предметы можно было различать метров за тридцать, а отчетливо рассмотреть — за пятнадцать. Там и сям мелькали огоньки, и с плоскогорья доносились голоса. Вокруг дома кружили какие-то люди.

Болан отнюдь не рассчитывал на легкую и скорую прогулку. Приходилось осторожно продвигаться вперед, медленно переходя с места на место. По-другому было просто нельзя, если он всерьез собирался добиться успеха своего предприятия: ведь с каждой минутой враг восстанавливал силы, перестраивался, укрепляя оборону. Чем дольше Болан наблюдал за противником, тем лучше понимал его тактику.

Прошло уже более двух часов с того момента, как он оставил Унди и ее брата в снежной пещере. За это время он разведал местность, исследовал периметр патрулирования и пришел к неутешительному выводу: в данный момент нечего даже и помышлять о том, чтобы пробраться внутрь охраняемой зоны. Лыжные патрули контролировали склоны гор над плоскогорьем и поддерживали связь с помощью портативных раций. На вершинах дежурили колесные машины, а ведшую к лыжной станции дорогу местного значения перекрывал бронетранспортер на гусеничном ходу. Там же, где не было пологих склонов, громоздились скалы и зияли глубокие пропасти, преодолевать которые в ночное время не отважился бы даже опытный альпинист.

Так что быстрого и легкого доступа в зону не предвиделось.

Существовало несколько способов преодоления линии обороны. Прежде всего, Болан мог бы завладеть одной из машин и, открыв заградительный огонь, прорваться сквозь вражеские порядки. Однако вести машину и одновременно стрелять было крайне затруднительно, тем более что остальные машины могли тотчас же погнаться за ним.

Также пришлось отказаться от мысли забросать дом гранатами и захватить Хэрлсона в плен. Но Хэрлсон мог оказаться среди погибших во время штурма, а с его смертью вовсе не исчезла бы угроза жизни Президента.

Других идей у Болана пока не было.

В двадцать два часа он увидел, как коммандос заняли хижину с лыжным инвентарем и механизмом подъемника, и лишний раз восхитился их военной выучкой. Они действовали безукоризненно. Операция была выполнена быстро и четко. Чуть позже ему удалось перехватить их доклад о все еще горячей печке, кастрюле с чаем, импровизированной постели для раненого и других следах, оставленных тремя беглецами во время пурги. Но вывод, который сделали коммандос, его вполне устраивал:

— Такое впечатление, что они решили спуститься по склону, лейтенант.

— Сколько времени назад?

— Вероятно, перед тем, как утихла буря. Судя по следам, прошло не больше двух часов.

— Вы давно ходите на лыжах, Арнольд?

— Семь лет, лейтенант.

— Вы бы отважились спуститься с горы сегодня вечером?

— По своей воле? Ни за что, лейтенант.

— Я и не собираюсь вас заставлять. Просто я пытался представить, какое же нужно испытывать отчаяние, чтобы отважиться на это.

— Безграничное, лейтенант. На мой взгляд, тут только один шанс из ста на удачу. И даже если они выкарабкаются, есть еще…

Перебив Арнольда на полуслове, в разговор вступил кто-то третий:

— Они не ушли, лейтенант. Мы подобрали окровавленное одеяло за перегородкой. Кто-то у них ранен в ногу. Думаю, это Болан. Такое впечатление, что двое других оказывали ему помощь. Кажется, молодой парень — олимпийский чемпион и завоевал медаль в пятнадцать лет. Но я согласен с Арнольдом. Я бы не пошел на этот спуск даже за целую тонну олимпийских медалей. Особенно с раненым на руках.

— Вот и отлично, возвращайтесь к себе на пост, сержант. Сменяйте своих людей каждые четверть часа. После полуночи мы сократим караул. Я хочу, чтобы все хорошенько отдохнули перед завтрашним выступлением.

— Понял, лейтенант.

Перед Боланом забрезжила надежда. Особое внимание он решил уделить сержанту Арнольду.

Часом позже, когда из-за туч вынырнула луна, Болан еще некоторое время потратил на то, чтобы получше ознакомиться с жизнью лагеря. После напряженной погони и охоты на Болана люди начинали расслабляться. Он тщательно зафиксировал все перемещения часовых и их смены, запоминая сигналы, которыми они обменивались. В половине двенадцатого он присоединился к пошедшим отдохнуть и оказался в компании двух промерзших лыжников. Все трое они направились к машине снабжения, чтобы выкурить по сигарете и выпить по стаканчику обжигающего кофе.

Таким образом, в полночь в рядах караула появился новый боец, который добровольно вызвался заступить в первую смену.

Сержанта, командовавшего караулом, звали Скович. Он сразу нашел с новичком общий язык, особенно когда тот ненавязчиво предложил по очереди проверять часовых.

— Могу взять на себя первый обход, — сообщил новичок.

— Согласен. Как, говоришь, тебя зовут?

— Поласки. Я из подразделения Арнольда.

— А, вот и хорошо. Действуй, Поласки. Обойди все посты и не давай парням спать. У меня отмерзли пальцы на ногах, да и у парней, должно быть, дела не лучше моего.

Очень довольный, сержант залез в командирский грузовик, а Поласки отправился расставлять часовых.

Был, конечно, и настоящий Поласки, молодой, вечно сопливый парень, с которым чуть раньше Болан пил кофе. Они отлично поболтали, прежде чем солдат отправился спать в одну из хижин.

И вот теперь лже-Поласки расставлял часовых на ближайшие два часа и, как он надеялся, навеки.

Палач нашел выход из создавшегося положения.

* * *

В Вашингтоне было два часа ночи, когда длинный черный правительственный лимузин притормозил у входа в здание Национального аэропорта и остановился под навесом зала прибытия. Из ниши в стене вынырнул человек в зимнем пальто и надвинутой на глаза шляпе и, подскочив к машине, проворно забрался в нее. Лимузин тотчас же тронулся с места и направился к выезду из аэропорта. Лео Таррин нервно закурил и обратился к своему шефу:

— Дрянь дело, Гарольд.

— Сам знаю, — отозвался Броньола.

— Как у тебя водитель?

— Можно доверять. Почему ты не позвонил мне, Лео?

— Твой телефон прослушивается.

— Конечно. Мне это известно.

— Все твои телефоны, Гарольд. Несколько часов назад я имел сомнительное удовольствие слушать твой голос в записи на магнитофонную ленту. Твоя засекреченная линия прослушивается, а кодирующий аппарат стоит просто для вида.

— Как же им это удалось?

— Не знаю. Однако же удалось. Думаю, не обошлось без утечки информации на уровне Совета Национальной Безопасности.

В машине царило почти физически ощутимое напряжение, но Броньола заставил себя говорить спокойным тоном.

— Это закат.

— Что?

— Это конец, Лео. Ты разве никогда не слышал о расцвете и закате какой-нибудь цивилизации? Вспомни о закате римской империи. Обычно все так и начинается. Люди начинают друг другу не доверять — своего рода массовый психоз. Все и всех подозревают. Когда общество достигает такой стадии, больше невозможно удержать цивилизацию под контролем. Кто имеет право подозревать и кого? Никто этого не знает, вот в чем загвоздка. И тогда начинается закат.

— Меня интересует Оджи Маринелло — именно он вдруг получил возможность прослушивать все, что говорится в Вашингтоне. Ты должен постараться найти источник утечки информации.

— Думаю, это уже сделано, — сквозь зубы процедил Броньола. — А что сообщает Болан?

Таррин принялся яростно жевать кончик сигары, бормоча в ответ что-то невразумительное.

— Что?

— Мы потеряли его, Гарольд, — вздохнул Таррин, наконец-то вынув изо рта измусоленную сигару.

Броньола наклонился вперед и обхватил голову руками.

— Почему ты так решил?

— Он ни разу не вышел на связь за последние двенадцать часов.

— Но в Колорадо бушует ужасная пурга, Лео.

— Вот уже пять или шесть часов, как она утихла. Пилот самолета, на котором я прилетел, сказал мне, что сейчас в Колорадо прекрасная погода. Но хуже всего то, что там с самого утра стреляют. Сейчас там уже полночь. Часа два назад в Нью-Йорке старики-мафиози принялись отплясывать джигу на символической могиле Мака. Они швыряли на пол куски льда, а потом провозгласили тост в честь побежденного врага.

— Боже мой, — прошептал Броньола. — Поэтому ты и приехал?

Таррин вздохнул:

— Конечно. Мы же знали, что так должно случиться. Мы ведь оба знали, что он не сможет вечно выходить сухим из воды. И все-таки… О дьявол…

Водитель заметил в зеркале заднего вида опечаленное лицо Броньолы и негромко кашлянул.

— Говорите, Паркер, — проворчал Броньола.

— Я не верю в это, сэр. Однажды они уже отплясывали на могиле Болана. И совершенно напрасно. Вспомните Лас-Вегас.

— На этот раз все обстоит по-иному.

Броньола открыл свой атташе-кейс и протянул Таррину папку с бумагами. Лже-мафиози включил подсветку и принялся молча изучать досье.

Когда, закончив читать, он возвратил досье Броньоле, лицо его было мрачнее тучи.

— Он противостоял целой армии блестяще обученных солдат, каждый из которых, пожалуй, был не хуже его самого, — прошептал Броньола.

Нисколько не стыдясь своих чувств, Лео вытащил платок и вытер навернувшиеся слезы.

— Вот тут ты не прав, — наконец проговорил он. — Мир был бы гораздо лучше, если бы в нем и впрямь было несколько сотен таких парней, как Мак Болан. А теперь не осталось ни одного… Что же нам делать со всей этой нечистью, Гарольд? Как разделаться с подобными людьми?

— Крайне осторожно, — мрачно ответил Броньола. — Нужно опасаться последствий на всех правительственных уровнях. Думаю, следует поставить в известность кабинет министров, особенно если мои подозрения подтвердятся. А тут еще и Президента нет в Вашингтоне.

Таррин с иронией спросил:

— Куда это его понесло?

— Сочетает приятное с полезным в Калифорнии. А завтра уезжает в Колорадо, чтобы провести уик-энд в кругу семьи.

— Прямо какая-то ирония судьбы!

— Можно сказать и так. ФБР и налоговая полиция контролируют там обстановку. — Броньола бросил взгляд на своего друга. — Возможно, им известно то, чего не знаю я. Еще после полудня они хотели просить Президента отменить поездку в Колорадо, но затем передумали.

— Это могло быть связано с плохой погодой, — предположил Лео Таррин.

— Не исключено, но ты ведь знаешь, какую осторожность они проявляют, если где-то постреливают. Нет, я думаю, они получили известия о нашем друге. И весьма неутешительные для нас.

Таррин глубоко вздохнул.

— Гарольд, я уже много лет не напивался как следует. Но, кажется, настало время это сделать. Ты не мог бы дать мне комнату и несколько бутылок?

— Давай сначала поговорим о прослушивании моих телефонов.

— У тебя что, действительно нет сердца?

— Стараюсь вести себя, словно так оно и есть. Завтра я буду его оплакивать. Но сейчас, Лео, мне необходимо…

Таррин снова вздохнул и вытащил из кармана маленький клочок бумаги.

— Вот. Это что касается телефонов. А если ты и впрямь стремишься утонуть в работе, могу подкинуть тебе еще одну задачку. Золото.

— Что?

— Золото, металл желтого цвета, заставляющий сильнее биться сердца, металл, ради которого люди готовы на все. Как ты думаешь, каким образом старики-мафиози рассчитывают завладеть одним миллиардом долларов в золоте?

Броньола ошеломленно заморгал.

— Ты шутишь?

— Миллиард — тысяча миллионов золотом.

— Да что ты несешь?

Таррин поудобнее устроился на сиденье и откусил кончик новой сигары.

— А несу я, как ты выражаешься, вот что: сегодня вечером этот вопрос обсуждался у стариков. Как и где спрятать подобную сумму, как превратить ее в наличность, не привлекая к себе внимание?

— Но где они сумели столько раздобыть?

Таррин пожал плечами.

— Это не проблема. Похоже, для них это уже пройденный этап. Или почти пройденный. Вопрос в том лишь, как распорядиться таким состоянием.

— Но это же чудовищная сумма, Лео!

— Королевский выкуп, Гарольд. Если ты на самом деле хочешь поработать, пока я буду оплакивать Мака, советую тебе поискать короля, за которого готовы заплатить такие деньги, и того, кто мог бы их заплатить.

— Похищение?

— Говорю тебе: миллиард золотом. Кто же заплатит миллиард золотом в качестве выкупа? Нет, я вполне серьезно и проблема серьезная. Но они не знают, что им делать с миллиардом золотом, и вот это меня беспокоит.

Броньола как-то странно поглядел на друга. Тот сокрушенно покачал головой:

— У нас есть запасы золота в Колорадо? В Денвере?

Броньола по-прежнему неотрывно смотрел на него.

— Нет. А разве эта история с золотом имеет какое-то отношение к тому, что происходит в Колорадо?

— Думаю, скорее она имеет отношение к смерти Мака.

— Каким образом?

Таррин потупился и неуверенно начал говорить:

— Не знаю. За голову Болана было назначено вознаграждение в миллион долларов, и эта сумма лежала в ожидании своего часа. Им вовсе не нужно было золото, чтобы найти миллион долларов. Но вопрос о золоте встал именно тогда, когда они узнали о смерти Болана.

— Я спрашиваю, — перебил его Броньола, — я спрашиваю тебя: не слишком ли поздно?

— Слишком поздно — для чего?

— Было время, я мечтал стать священником. Думал, это единственное занятие, которое не принесет мне разочарование. Но я был молод, и мысли мои переключились на другое. Теперь я не чувствую себя таким уж молодым и задаю себе вопрос: а не слишком ли поздно?

— Да, — мрачно сказал Лео. — Слишком поздно. Послушай меня, Гарольд, ты сам не доживешь до конца собственной исповеди. Выбери что-нибудь попроще, скажем, комнату, в которой можно запереться и как следует напиться.

Броньола взглянул на часы.

— Мысль, достойная того, чтобы поднять за нее стакан. Я произнесу тост за твою мысль, еще один — за непризнанных героев, третий — за пропавших друзей и последний — за конец цивилизации. Паркер, отвезите нас домой.

 

Глава 18

Пока друзья собирались выпить за упокой его души, Болан наблюдал за перемещениями противника.

Половина всех солдат в «Сноу Трэйлз», разделившись на две группы, находилась в карауле. Взвод «Альфа» нес внутреннюю охрану лагеря в районе плато. Он состоял из пехотинцев и горных егерей. Взвод «Браво» на снегоходах осуществлял патрулирование в непосредственной близости от лагеря, а также на верхних склонах и отдаленных подступах вплоть до дороги № 40.

Вторая половина личного состава размещалась в бараках, где люди могли отдохнуть и поспать, что они сейчас и делали, поскольку еле держались на ногах после целого дня, проведенного в эпицентре снежной бури.

Болан насчитал в общей сложности около трехсот человек, не говоря об офицерах. Это были отборные войска с настоящими солдатами, отважными, умственно развитыми и достаточно волевыми, чтобы, не жалуясь, переносить все тяготы армейской службы.

Дисциплина в этих подразделениях была просто удивительной, особенно если учесть, что это была все же нерегулярная армия и власть офицеров зависела только от доверия к ним их солдат.

Впрочем, по своей четкой организованности они не отличались ни от одной современной армии. Каждая команда, хоть и небольшая, держалась автономно, готовая, тем не менее, действовать сообща с остальными. Это была армия первого эшелона, самостоятельно решавшая все проблемы транспорта и снабжения. По наблюдениям Болана, у них не возникало никаких затруднений со средствами связи и управления войсками.

В этом исключительно боеспособном подразделении спецназа офицеры все держали под своим неусыпным контролем, и Болан не видел ни одной слабинки, которой мог бы воспользоваться.

С другой стороны, столь четкая армейская дисциплина облегчала выполнение стоящей перед ним задачи, поскольку ему легче было вжиться в образ солдата: действовать, как они, думать, как они, и ничем от них не отличаться.

И это давало ему определенный шанс.

Скович сидел в командирском грузовике-кунге, куда он забрался уже во второй раз, чтобы отогреться, и просматривал журнал со списком личного состава. Болан — он же Поласки — разъезжал по плато на беговых лыжах и искал возможность для перехода к более решительным действиям. Он уже вторично проверил часовых, и люди понемногу начинали привыкать к тому, что он проскальзывает мимо них, словно тень — но тень, облеченная большой властью. Впрочем, ему лично толку от этого не было никакого. Он не мог отойти в сторону от проторенных тропинок, и не было никакого резона вступать в бой со значительно превосходящими силами противника. Однако он располагал относительной свободой перемещения, а впоследствии, когда он решится перейти в наступление, это, безусловно, пригодится. Так что, учитывая сложившуюся обстановку, все пока шло нормально. Вот только слишком, на его взгляд, медленно.

Перед тем как затесаться в ряды неприятеля, Болан спрятал оружие под анораком. У него было шесть гранат и несколько зажигательных бомб. «Отомаг» с шестью обоймами и «беретта» с четырьмя, кинжал и несколько удавок. Отличный набор, но явно недостаточный, чтобы уничтожить три сотни человек.

Болан снова начал анализировать обстановку. Вот уже несколько часов подряд он только и делал, что пытался обойти противника, избавиться от преследователей и отступить, чтобы успеть предупредить своих людей в Вашингтоне. Он действовал, как разведчик, который, будучи на вражеской территории и зная, что находится в окружении, пытается любой ценой ускользнуть от врага, добраться до своих и доложить обо всем, что удалось узнать.

Но стоп! Может быть, выход в том-то и заключался, чтобы, смешавшись с неприятелем, проникнуть в его ряды?

Зачем ему отступать?

Он находился в их лагере и на время стал одним из них. У него появилась возможность бороться с ними изнутри. Раз уж он не в силах был покинуть лагерь, чтобы обезвредить заговорщиков, то ведь он мог попытаться сделать это, оставаясь среди них.

Как только он принял такое решение, ему сразу пришла мысль о бронемашинах. Одна из них стояла на подъездном пути, а две другие находились позади главного корпуса под охраной часового из взвода «Браво». Этот солдат, не входивший в группу Сковича, не имел права на регулярные перерывы, чтобы попить кофе, как парни из взвода «Альфа». Это был забытый всеми солдат, оторванный от своей группы и места ее дислокации. Он стоял на посту, начиная с полуночи, и его еще ни разу никто не сменил.

Вот с кого следовало начинать!

Болан проехал в непосредственной близости от часового и окинул его оценивающим взглядом. Парень торчал между двумя бронемашинами, скрестив руки на груди и сгорбившись, чтобы не слишком мерзнуть. Тогда Болан развернулся и неторопливо подкатил к нему. У часового лыж не было. Он топтался взад и вперед между бронемашинами и утрамбовал на снегу приличную площадку. На сапогах у него образовалась толстая снежная корка, а шерстяной шлем заиндевел по краям.

— Порядок? — спросил Болан.

Часовой настолько промерз, что с трудом говорил.

— Терпеть можно, — едва слышно ответил он.

— Очень сомнительно. Похоже, во взводе «Браво» про тебя совсем забыли?

— Меня сменят в два часа. Уж как-нибудь достою.

— У наших перерыв каждые пятнадцать минут. С вашим графиком ты долго тут не протянешь. Сходи-ка в грузовик снабжения и выпей горячего кофейку, а я подменю тебя. Заодно и ноги отогреешь.

— Спасибо, но лучше уж я останусь здесь.

— Я тебе приказываю! Ты, конечно, охраняешь бронемашины вашего взвода, но находитесь вы на моей территории.

— А ты что, сержант, начальник караула?

— Один из них.

— Да, я видел, как ты несколько раз проезжал мимо. Я думал, самое трудное досталось егерям, но если по совести…

— Я тебя подменяю. Даю тебе пятнадцать минут.

Парень отошел было на несколько шагов, но вдруг остановился.

— Согласен, здесь твоя территория. Но если меня оштрафуют, платить будешь ты. Тебя как зовут?

— Скович.

— Спасибо, Скович.

Солдат взвода «Браво» медленно зашагал прочь, а Болан тут же принялся за работу. Он открыл крышки капота на обеих машинах и сунул под двигатель каждой по гранате с наполовину вытянутой чекой, при помощи тонкой проволочки соединив кольца с педалью газа. Метод простой, но достаточно надежный. Стоит только нажать на педаль газа, и чеку полностью вырвет из запала, тогда — неминуемый взрыв, машины будут полностью выведены из строя. Но этого Болану показалось недостаточно. Тогда он отсоединил топливный шланг и полил горючим двигатель, после чего тщательно ликвидировал следы своей деятельности.

Солдат вернулся на удивление скоро — минут через десять, однако у Болана все уже было готово. Выглядел солдат гораздо веселее, и Болан не преминул ему об этом сообщить, добавив:

— Так-то лучше, а?

— Все равно пусть это останется между нами, — попросил его солдат. — Мне парень в машине сказал, что ты вовсе не Скович.

Болан тихонько засмеялся.

— Сковичу ничего не стоит заплатить небольшой штраф, так что не переживай: все останется между нами.

— Ясное дело, у сержанта денег хватает. Не то что у меня. Я уже рассчитал до последнего цента, на что потрачу свои денежки.

— Ну да? И что ты собираешься с ними делать?

— Буду целый год греть бока на Карибских островах. Я все хорошо обдумал. Наберу красивых девчонок и буду каждый день наливаться ромом с колой.

— Смотри поосторожней с красивыми девчонками, парень. Они тебя обдерут до нитки. Сам потом будешь удивляться, куда денежки подевались.

— Нет. Я и об этом подумал, — серьезно ответил часовой. — Я твердо решил: тысяча долларов в неделю и ни цента больше.

— Тысяча! Так тебе на целый год и хватит!

— Ты что, двойку по арифметике имел? При таком раскладе я и два года протяну.

Болан быстренько произвел подсчет и поехал прочь, обуреваемый мрачными предчувствиями. Операция эта и в самом деле была задумана с грандиозным размахом. Сто тысяч долларов! На человека! Неужели такую сумму должны были получить все рядовые? На триста человек это составляло тридцать миллионов долларов! Что же все-таки должно было произойти? Неужели разовая операция? Принять участие в ней, а затем жить себе припеваючи? И на этом точка?

Значит, ставка в этой игре была поистине огромной. Но кто готов отвалить такие деньги за одну-единственную операцию?

Что же в действительности творилось, если Хэрлсон предложил ему генеральские звезды и неисчислимые богатства? Тридцать миллионов долларов за убийство одного только человека?

Болан направился прямиком к командирскому грузовичку, расстегнул анорак, стащил с головы шерстяной шлем и сел за стол напротив Сковича.

Тот был приблизительно одного возраста с Боланом, со свирепыми глазами и тонкогубым злым ртом. Он поднял голову и вперил в Болана немигающий взгляд.

— Кто вы такой?

— Поласки.

— Неправда.

Он еще раз оглядел Болана и начал потихоньку отодвигаться от стола, усеянного листками с бесчисленным множеством цифр.

— Не делай этого, — спокойно сказал Болан.

На свет появилась «беретта». Толстый глушитель на конце ствола напоминал вытянутую картофелину.

У Сковича задрожали руки, но он не осмелился убрать их со стола.

— Не могу поверить, — холодно произнес он.

— Постарайся все-таки, — посоветовал Болан.

— Чего ты хочешь?

— Твою шкуру.

Руки задрожали еще сильнее, но остались на столе.

— Ладно! Если она тебе нужна, возьми ее!

— Не беспокойся, я так и сделаю. Я тебя убью, Скович, с тобой все ясно. И не бойся, тебе даже не будет больно. Обещаю. А ты ничего не хочешь мне сказать?

— Отчего же? Чтоб ты сдох, сержант!

— И все? Ты сейчас все потеряешь, лишишься своих денег — и тебе нечего мне сказать? Неужто ты не сожалеешь о том, что сделал против своей страны?

— Моей страны! — презрительно сплюнул Скович. — Нет, ты и в самом деле идиот. Прав был капитан. Он с тебя тоже спустит шкуру, тварь.

— Поговорим лучше о тебе. Ты никому ничего не должен и ты хочешь, чтобы Америка была предана огню и мечу?

— Ошибаешься, Болан. Мне-то как раз они кое-что должны. И должна нам всем Америка. Даже тебе. Ты мог ведь примкнуть к нам. Разве тебе об этом не известно?

— Со мной никогда не говорили о деньгах, Скович.

Тот презрительно осклабился.

— Еще бы, — холодно произнес Болан. — Несколько тысяч долларов — и за что? Да я трачу столько каждый день на боеприпасы!

Скович промолчал. Он с презрением смотрел на Болана, в глазах его застыла дикая злоба. «Беретта» тихонько кашлянула, и у Сковича вдруг появился третий глаз посреди лба. Он откинулся назад и упал, опрокинув стул, на котором сидел.

Болан вздохнул, взял со стола бумаги Сковича и принялся их изучать.

Это были какие-то расчеты, все основанные на сумме в двести пятьдесят тысяч долларов. Болан сложил листок и сунул его в карман.

— Вот, значит, сколько причиталось? Двести пятьдесят тысяч долларов…

Сержант Скович продал свою душу за двести пятьдесят тысяч. Делом заправляли серьезные люди, которые не признавали шуток, особенно с деньгами. По подсчетам Сковича, выходило, что его штрафовали три раза. И каждый раз на пять тысяч долларов. Неудивительно, что часовой из взвода «Браво» совсем не рвался покидать свой пост. Вот, стало быть, чем поддерживалась дисциплина в отряде. Вознаграждение было достаточно велико, чтобы гарантировать преданность и честное отношение к службе со стороны солдат. Удачная формула.

Болан оттащил труп Сковича в угол кунга и накрыл одеялом.

— Ты еще немного продвинулся на пути к истине, — процедил он.

 

Глава 19

В доме Унди почти не было света. По всей видимости, здесь обосновался штаб проведения операции.

Болан сменил часового у входа в дом и отослал его подкрепиться к грузовику обеспечения.

— Кто сейчас в доме? — спросил он у часового перед тем, как тот ушел.

— Командиры взводов «Альфа» и «Браво» и еще какой-то тип, которого я раньше не видел.

— Судя по всему, они решили отдохнуть в комфорте.

— В этом преимущество офицерского звания, — философски ответил часовой.

Болан снял лыжи, поднялся по ступенькам крыльца и, открыв дверь, вошел в дом.

Свет горел только в гостиной. На стенах были развешаны карты и схемы проведения операции. У камина стояла на треноге доска, испещренная непонятными, нарисованными цветными мелками диаграммами. Диван отодвинули в сторону, а на его месте установили стационарную армейскую радиостанцию.

Этим и объяснялось, почему солдатам было запрещено появляться в доме. Запрет действовал с тех пор, как Болан примкнул к бойцам взвода «Альфа». И вот теперь он проник в самое сердце штаба противника.

Скинув анорак и повесив его у двери, Болан подошел к доске и погрузился в изучение диаграмм. Неожиданно на пороге двери, которая вела в кухню, появился человек в носках. В кобуре на бедре у него висел «кольт» 45-го калибра, а в руках человек держал стакан молока и сандвичи.

Болан узнал лейтенанта Томаса, командовавшего снегоходами.

Когда тот заговорил, у Болана отпали всякие сомнения.

— Что вы здесь делаете, солдат?

— Здесь теплее, чем на улице, — спокойно ответил Болан, пристально глядя на лейтенанта.

Его молодое лицо несло отпечаток жестокости и злобы. Казалось, всех этих людей слепили по одному образцу и подобию.

— Это обойдется тебе в тысячу долларов, — брызгая слюной, рявкнул Томас.

Болан догадался, что на него налагают штраф.

— Похоже, вы сегодня потеряли несколько человек убитыми? — Болан улыбнулся одними уголками губ. — Если тебе нужна замена, я предлагаю свои услуги.

Томас начал проявлять беспокойство. Болан заметил, что кобура у того на бедре расстегнута и он исподволь подносит к ней руку. Томас резко спросил:

— Как вас зовут, солдат?

— Болан. Мак Сэмюэль Болан. Сержант.

Хладнокровия Томасу было не занимать. Ни одна жилка не дернулась на его лице, когда он вдруг, словно тигр, прыгнул вперед. Но Болан был готов к этому.

Он встретил его страшным ударом ноги в живот, от которого Томас буквально переломился пополам. Подскочив к нему сзади, Болан мгновенно набросил удавку ему на шею.

Томас умер очень быстро, так и держась одной рукой за живот, а другой пытаясь оторвать от шеи душивший его шнурок. Смерть его была абсолютно беззвучной.

Болан оттащил труп за диван и поднялся по лестнице на второй этаж, где располагались номера. В первой комнате он нашел спящего мафиози и перерезал ему горло. Человек, находившийся в следующем номере, успел лишь приподняться на локте, когда Болан распахнул дверь. Но он даже не успел толком рассмотреть того, кто принес ему смерть.

Вытерев кинжал об одеяло, Болан обошел все остальные комнаты, но на втором этаже больше никого не было.

Он обронил значок снайпера на площадке второго этажа и спустился на первый, чтобы обыскать остальную часть дома. Но дом оказался пуст.

Похоже, капитан Хэрлсон не спал вместе со своими офицерами, так что на сей раз ему невероятно повезло.

Взяв лист бумаги и карандаш со стола рядом с передатчиком, Болан срисовал диаграммы, изображенные на доске, и кое-какие пометки, которыми пестрели развешанные на стенах карты.

Затем он подошел к радиопередатчику, чтобы получше его рассмотреть. Передатчик мог работать на высоких, сверхвысоких и ультравысоких частотах. Кроме того, устройство, по всей видимости, было подключено к телефонной сети. Этим и объяснялось, почему мафиози не стали обрезать телефонную линию, а лишь переколотили все телефонные аппараты в доме.

Болан вышел на улицу и увидел, что часовой уже вернулся от грузовика обеспечения и теперь стоял перед входом, удивленно озираясь по сторонам. Болан окликнул его:

— Солдат!

— Слушаю! — отозвался тот, становясь почти по стойке смирно.

— Все в порядке. Я тут обсуждаю с офицерами проблемы организации патрулирования. Так что подмени меня на время.

— Но ведь я…

— Ничего страшного, я тебя здесь подстрахую. Дай каждому часовому пять минут отдохнуть. Начни с первого, который справа, и дальше обойди всех по часовой стрелке. Ясно?

— Ясно. А надо…

— Это приказ дежурного офицера. Выполняй!

Ошарашенный солдат ушел. Болан постоял у двери, пока не увидел, как первый часовой покинул свой пост и направился к машине обеспечения. Тогда Болан вернулся в дом и тотчас подошел к передатчику.

Он быстро сообразил, как тот подключается к телефону, и набрал номер абонента, находившегося за тридевять земель отсюда, искренне надеясь, что буря не повредила линии связи.

* * *

Паркер вышел из супермаркета, который не закрывался даже ночью, с бумажным мешком, полным бутылок. Он уселся за руль, запустил двигатель, после чего обратился к Броньоле:

— Прямо здесь открывать или в другом каком месте?

— В другом, — буркнул Броньола.

Паркер включил передачу, и машина плавно тронулась с места.

— Не следовало бы так поступать, — вслух подумал Броньола. — Не время сейчас напиваться, Лео. Мы могли бы сделать что-нибудь более полезное.

— Придумай, что, и я пойду за тобой хоть на край света.

— Есть ведь еще большая проблема с Пентагоном. Можно было бы начать с нее.

— И на каком уровне эта проблема?

— На уровне двухзвездного генерала. В этом я уверен. А может быть, и повыше. Вот почему я не могу ничего предпринять, не посоветовавшись с Президентом.

Таррин вздохнул.

— В таком случае тебе нужен самолет.

Внезапно зазвонил телефон.

Таррин замолчал и принялся покусывать кончик сигары, а Броньола, поморщившись, снял трубку.

— «Джуно-2», — произнес он.

Несколько секунд он молча слушал, затем встрепенулся, положил Таррину ладонь на колено и крепко сжал.

— Да, на этой линии нам бояться нечего. Она, пожалуй, единственная, которую они еще не прослушивают. — Он переключил аппарат на режим громкоговорящей связи и продолжил: — Мы уже несколько часов как решили, что ты погиб. Куда ты пропал?

У Лео лихорадочно застучало сердце, когда он услышал голос своего лучшего друга.

— Они меня обложили почти сразу после полудня. Времени у меня в обрез. Я сейчас в «Сноу Трэйлз». Это их передовая база, но у них есть еще две других. Я сейчас нахожусь в их лагере и, думаю, смогу здесь справиться с ними один. Но нужно послать людей в другие лагеря. И главное: задержите Президента в Вашингтоне и усильте его охрану. Хоть в бункер его посадите, если сочтете нужным. Необходимо…

— Что ты имеешь в виду? — перебил его Броньола. — Президента нет в Вашингтоне. С минуты на минуту его самолет должен приземлиться в Лоури Филд.

— Это военно-воздушная база возле Денвера?

— Да.

— Какой у него предусмотрен маршрут?

— О чем ты?

— Они собираются напасть на Президента.

— Боже мой! Ты уверен?

— Совершенно. Я сейчас нахожусь в оперативном отделе их штаба. Они нападут на Президента, если вы не сумеете им помешать.

Таррин зашевелился и подал знак Броньоле.

— Со мной Лео, — сказал Броньола. — Он очень доволен, что ты не покинул нас навеки.

— Я тоже. Скажи ему, что он не ошибся. Это самая невероятная махинация из всех, с какими до сих пор нам доводилось сталкиваться. Как ты считаешь, тебе удастся принять необходимые меры?

— Сам пока не знаю. Надо подумать. У них, похоже, отличная конспирация на всех уровнях. А я, наоборот, не знаю, кому можно доверить такую ответственную информацию. Я…

— Объяви всеобщую тревогу, а там будет видно. Я, со своей стороны, попытаюсь сделать все, что в моих силах. Так каков маршрут Президента?

— Он на вертолете полетит в горы. Может, мне удастся перехватить его в Лоури.

— Ты должен перехватить его любой ценой и где угодно, Гарольд! У вас предусмотрена постоянная связь?

— В принципе, да. Но сработает ли она на этот раз, одному Богу известно. Как они организованы?

— В три боевых отряда, бронетехника, альпийские стрелки и вертолеты. Но что-то мне во всем этом не нравится, Гарольд. Слишком уж велики масштабы операции. Навряд ли речь идет о простом убийстве.

— Что же тогда?

— Похищение.

Броньола взглянул на Таррина, и тот вскрикнул:

— Выкуп!

Снова раздался голос Болана:

— Но не думаю, что они ограничатся одним Президентом. Вероятно, они захватят всю его семью. Не в одиночестве же он путешествует!

— О да! — воскликнул Броньола.

— Сомневаюсь, чтобы тут была замешана политика. Похоже, все делается только из-за денег. Как ты думаешь, сколько они запросят за него? И сколько правительство согласится отстегнуть за Президента и его семью?

— Ну, скажем, миллиард золотом, — с горечью в голосе произнес Таррин.

— У нас тут есть кое-какие соображения по этому поводу, — заметил Броньола. — Лео мне сказал, что старики в Нью-Йорке вели разговоры про миллиард золотом. Целый миллиард, понимаешь?

— Что ж, логично. Но это единственная логичная вещь во всем этом дурдоме. Что лишний раз доказывает: теперь они действительно затеяли грандиозное дело. Сколько это, один миллиард? Я что-то никак не соображу.

— Тысяча миллионов, — проворчал Броньола. — Я тоже с трудом это себе представляю, но в Капитолии они жонглируют миллиардами каждый божий день.

— Заставь Президента вернуться домой, Гарольд. Пошли кого-нибудь вместо него. Нужно покончить с этими людьми. И немедленно. У меня больше нет времени, пока.

В динамике что-то щелкнуло и раздался гудок. Броньола поискал под аппаратом записную книжку с номерами телефонов и набрал нужный.

Паркер с заговорщическим видом подмигнул Лео в зеркальце заднего вида:

— Говорил же вам — не хороните его раньше времени!

Таррин лишь улыбнулся в ответ:

— Да, но это еще не конец. Так что придержите пока бутылки. Может, они еще и понадобятся.

Лео никак не мог переварить услышанное. Похитить Президента США и всю его семью? Нет, решительно в этом мире не осталось ничего святого.

Броньола нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику, ожидая связь со своим абонентом.

— Это будет конец нашей цивилизации. Мы не можем позволить им сделать это, Лео. Мы не можем…

Он вдруг подался вперед, прижал трубку к губам и принялся лихорадочно в нее нашептывать.

 

Глава 20

Положение становилось критическим.

Пора было проводить смену караула. Семьдесят пять насквозь промерзших человек на лыжах патрулировали плато — преданные солдаты, которым нечего терять, люди, за плечами у которых были все ужасы, пережитые во Вьетнаме. Болан знал немало бывших солдат, убежденных, что их жестоко обманули. Если эти вояки из той же категории и если они решили силой взять то, что им причиталось…

Подобные люди ни за что не уступят своему противнику. А ведь с минуты на минуту на плато готовились выйти еще семьдесят пять солдат…

Выше в горах размещалась половина моторизованных сил Хэрлсона. Взвод «Браво» был, по сути, моторизованным эквивалентом взвода «Альфа»: сто пятьдесят солдат, среди которых артиллеристы, подразделения по борьбе с организованными беспорядками и транспортные отряды. В их распоряжении были три бронированных вездехода, по огневой мощи не уступавшие легкому танку.

В задачу взвода «Браво» входил захват небольшого городка, нейтрализация полиции и сил правопорядка, а также перекрытие всех подъездных дорог до окончания операции.

Взвод «Альфа» состоял из десяти штурмовых групп. В их распоряжении имелись снегоходы и беговые лыжи. Все были вооружены автоматами и пистолетами. Их задача была иной: нейтрализовать силы охраны Президента, уничтожить телохранителей и захватить Президента и членов его семьи.

Существовали еще два вспомогательных отряда — по всем статьям ничем не отличавшихся от взводов «Альфа» и «Браво», за исключением численности личного состава. Эти отряды уже успели выдвинуться на предусмотренные планом позиции. При необходимости они могли вмешаться в ход операции, придя на помощь двум основным взводам.

Каждое подразделение получило четкий приказ. Для каждого было предусмотрено несколько вариантов плана действий, вплоть до полного провала операции.

Основным силам предстояло выступить в четыре часа утра, так что у Болана имелось два часа на срыв операции. Но даже если бы это ему удалось, оставались другие планы нападения, осуществлению которых тоже требовалось помешать.

Было от чего ужаснуться.

Но еще страшнее была мысль, что может произойти с Президентом и его семьей, если их захватят заложниками такие беспощадные люди, как капитан Хэрлсон.

Болану не удалось расшифровать все чертежи в штабе противника, но конечную их цель он ясно себе представлял. Общий план операции предусматривал уничтожение всего живого в районе, прилегающем к Бертхауз Пас. Именно там должна была остановиться президентская семья и там же ей надлежало пребывать в качестве заложников во время проведения переговоров. Если это пройдет, как предусмотрено, коммандос беспрепятственно покинут страну на самолете. В качестве гаранта их неприкосновенности они прихватят кого-то из детей Президента. Один из вариантов плана предусматривал провал переговоров, еще один — возможное умерщвление всех заложников.

Но ни в одном из вариантов не фигурировал Болан. Судя по всему, коммандос даже не предполагали, что один-единственный человек решится атаковать их, практически не имея шансов на успех…

Благодаря найденным возле передатчика распечаткам Болан смог досконально изучить все каналы связи. Он даже обнаружил проверочные сигналы, позволявшие узнать, кто находится у аппарата, а также коды отдачи приказа о начале каждой фазы операции.

У него оставалось всего два часа… Болан надел наушники и настроился на частоту, отведенную для связи с бронемашинами.

— Командный пункт вызывает «Браво». Первый вариант.

Командир вездехода, с самого вечера блокировавшего дорогу на базу, немедленно ответил:

— Вас слышу, командный пункт. Повторите.

Болан отыскал в таблице проверочный кодовый сигнал.

— Позывной «Зебра альфа». «Эппл Мэри-1», вперед.

Дежурный вездеход обязан был покинуть свою позицию.

Вспоминая, о чем мечтала Унди Сандерсон, Болан бросил зажигательную бомбу в заднюю часть здания, поспешно натянул свой анорак, подхватил валявшуюся на полу автоматическую винтовку и побежал к двери, куда должен подъехать вызванный им вездеход.

Языки пламени уже лизали крышу дома, когда, наконец, появился вездеход. Люк на башне откинулся, и из нее показалась голова командира машины. Он окликнул Болана:

— Что здесь происходит?

— На нас напали. Думаю, Болан вернулся. Возьмите меня к себе в машину.

— А где дежурный офицер взвода «Браво»?

— Ранен. Скорее! Я с вами.

Огонь привлек внимание всех, кто находился на плато. Караул взвода «Браво», в задачу которого входила охрана двух вездеходов, примчался к месту пожара.

— Там две бронемашины, которые могут загореться!

— Нужно отогнать их в сторону! — крикнул командир дежурного вездехода.

Он открыл дверцу, и из машины выпрыгнул солдат. Они устремились к двум машинам, находящимся в опасной близости от огня. Болан сбежал с крыльца и влез в вездеход.

Он застрелил обоих сидевших в нем солдат и выбросил их тела на снег перед домом. Затем сел за рычаги и запустил двигатель…

Он проехал не больше двадцати метров, когда до него донесся первый оглушительный взрыв и позади дома взвился огненный шар. Почти тотчас же послышался второй взрыв, и обе машины окутали вихри пламени.

Болан увидел, как из огня, спотыкаясь, выскочил живой факел. Откуда-то сбоку вынырнул из темноты альпийский стрелок и, повалив несчастного, принялся катать его по снегу. Болан вдруг подумал, а не тот ли это часовой, который так мечтал два года жариться на солнышке на Карибских островах… Все могло быть. Болан дал газ и помчался прочь от пылающего дома.

Он включил внешний громкоговоритель и обратился к солдатам:

— Все стрелки — на склон! Нас атаковали! Всем стрелкам выйти на склон!

Со всех сторон стали собираться десятки людей, готовых отразить натиск врага. Болан восхищался ими и одновременно жалел, понимая, во что они все очень скоро превратятся. Но он должен был довершить начатое.

Он развернул машину и поднялся в огневую башенку.

Выскакивая из бараков, полуодетые солдаты останавливались, чтобы разобраться в том, что происходит. Один из них побежал прямо в носках вдоль строений, выкрикивая на ходу приказания.

В горящих машинах принялись рваться боеприпасы, и за домом начался настоящий фейерверк.

Болан передернул затвор крупнокалиберного пулемета и методично стал поливать свинцом бараки.

Коса смерти прошлась среди полуодетых солдат. Одни сразу падали, других крупнокалиберные пули подбрасывали в воздух или разрывали на части. В темноте слышались крики растерянных и застигнутых врасплох людей. Время от времени раздавались отдельные приказы, прерываемые разрывами снарядов автоматической пушки, из которой теперь стрелял Болан, но постепенно на месте бойни не осталось ни малейших признаков жизни.

Болан вставил в пулемет новую ленту, посмотрел на пылающие дом и бараки, развернул башню и принялся длинными очередями поливать свинцом склон горы.

Из темноты выскочил боец с установкой для пуска противотанковых ракет на плече и начал целиться в вездеход. Болан высунулся из люка, вскинул «отомаг» и прикончил стрелка, прежде чем тот успел нажать на спуск.

Да, противник допустил явную ошибку, не разработав никакого плана действий на случай диверсии изнутри.

Огонь, который коммандос вели из легкого автоматического оружия, начал ослабевать, а затем и вовсе прекратился. Некоторые солдаты вообще действовали на свой страх и риск. Они спасались бегством под покровом ночи, выбирая для этого единственный относительно безопасный путь: склон и перевалы в горах. Этих вояк Болан уже не опасался. Наконец-то плато было полностью очищено от врага.

Он поставил пушку на предохранитель, сел за рычаги и в свою очередь помчался прочь.

Радио без умолку трещало.

Болан взял микрофон и включил передатчик.

— «Эппл Мэри-1» вызывает «Браво». Предлагаю перейти к выполнению плана три, повторяю, план три. «Альфа» остается на задней линии. Передовая база разгромлена. Все вездеходы уничтожены. Соблюдать радиомолчание и приступить к выполнению плана-3. «Эппл Мэри-1» закончил передачу.

Ему никто не ответил.

План-3 означал полный отказ от проведения операции.

Болан проехал вверх по дороге и занял позицию чуть в стороне от нее.

Взвод «Браво» уже отступил. Болан проследил, как отъезжают на снегоходах моторизованные группы, и последовал за ними до самой дороги № 40. Колонна свернула налево, в направлении горы Одьюбон. Это его вполне устраивало. Болан свернул направо и поехал в сторону Бертхауз Пас.

Снегоуборочные машины времени даром не теряли: дорога была отлично очищена от снега и посыпана песком. Ни одной другой машины не встретилось по пути, и Болан спокойно приближался к цели.

Он настроился на высокочастотный диапазон как раз вовремя, чтобы перехватить приказ, отданный с вертолета. Болан тотчас отозвался:

— «Эппл Мэри-1» вызывает командный пункт. Как слышите?

Капитан находился в вертолете:

— Брось, сержант. Тебя засекли.

— Ты проиграл, капитан, кончай свои игры и возвращайся домой.

— Я и без тебя знаю, что мне делать. Но теперь я тебе советую постоянно смотреть, что творится у тебя за спиной. Отныне ты никогда и нигде не будешь в безопасности.

Болан тихонько засмеялся.

— Чего тянуть, капитан? Попробуй со мной разделаться прямо сейчас. Я нахожусь на дороге № 40 к югу от вашей базы. Посмотрим, кто кого.

Капитан грубо расхохотался.

— Спасибо за предложение, но я сам выберу момент для удара. А жаль, мой мальчик, действительно жаль. Знаешь, какова была наша доля? Пятьсот миллионов. Видишь, сколько денег пролетело мимо твоего носа? Я и не знал, что ты стал таким упрямым. Несколько часов назад, мой мальчик, я предложил тебе единственный в твоей жизни шанс: ты мог разбогатеть на пятьдесят миллионов долларов.

— Я до стольки и считать-то не умею, — с издевкой ответил Болан.

Капитан презрительно хмыкнул:

— Вот уж действительно ты самый тупой из всех, кого я когда-либо знал, мой мальчик. Твои нью-йоркские приятели мне говорили, что прежде всего нужно убить тебя, но я не поверил. И вижу, что ошибся.

— Но все-таки ты попытался это сделать.

— Естественно, чтобы сохранить хорошие отношения с ними. И я ведь едва тебя не прихлопнул, сержант.

— Чуть-чуть не считается, капитан. Ты это сам отлично знаешь. А насчет остального… Неужели ты и вправду веришь, что старики отдали бы тебе такую сумму, получив полный выкуп?

Он сказал это просто так, наугад, но Хэрлсон отреагировал вполне серьезно:

— Есть много способов, как заставить людей заплатить, мой мальчик…

Все подтвердилось. Речь на самом деле шла о заговоре, сценарий которого разработала «Коммиссионе».

Голос капитана становился все тише по мере того, как росло расстояние между вертолетом и вездеходом.

— Дурак! — выкрикнул капитан, и это было его последнее слово.

«Конечно, — подумал Болан, — по его меркам, я выгляжу круглым дураком».

Но в устах Хэрлсона и иже с ним это слово становилось своего рода комплиментом.

Что стало бы с миром без таких дураков, как Мак Болан?

 

Эпилог

Стояла ясная и прохладная погода, пологие склоны гор были запорошены пушистым снегом. Мак Болан невольно залюбовался открывавшимся его взору пейзажем.

Президент улыбнулся присутствующим и заскользил вниз по трассе, по сторонам которой стояли восхищенные зеваки и неизменные телохранители.

Болан удовлетворенно хмыкнул и вошел в телефонную будку. Казалось, никаких вспомогательных подразделений никогда и не существовало. Они словно исчезли, растворились в воздухе, не оставив после себя ни малейшего следа. Точно так же сгинули и основные силы, как и командовавший ими капитан.

Но кое-что в этом мире, наоборот, казалось незыблемым и вечным. Таковым был, в частности, всегда далекий голос Лео Таррина.

— Говорит «Джуно-2», — с иронией произнес он. — Надеюсь, это ты?

— Президент ловит кайф на трассе спуска, — сказал Болан. — Что слышно в Капитолии?

— С ума сойти можно, — со смехом отозвался Лео. — Гарольд призвал к порядку некоторых генералов, которым теперь стыдно за свое поведение. Но в принципе у нас все теперь в ажуре. Насколько я знаю, Гарольд отозвал всех агентов, выполняющих задание в Денвере. Речь идет о парнях, охотившихся за этим разбойником Боланом. Говорят, его уже видели где-то в Мексике. Смешно, да? В Колорадо еще остались военные?

— Ни одного. Я задержался здесь, чтобы все проверить, но, похоже, капитан предпочел дать тягу.

— В один прекрасный день мы еще услышим о нем, — возразил Лео.

— Не сомневаюсь. Так что придется быть начеку.

Таррин радостно захохотал.

— Ясное дело. Я слышал, о чем они там, в Манхэттене, говорили. Старики держат на него зуб, но это не смертельно. Они намерены поддерживать с ним добрые отношения, и будь уверен, снова попытаются провернуть это дельце.

— Я-то буду осторожен, но и ты смотри в оба. И продолжай держать меня в курсе того, что подсказывает тебе твое чутье.

— Спрашиваешь! Я и на этот раз сорвал изрядный куш.

— Тебе удалось спасти Президенту жизнь.

— Скажешь тоже! Все знают, кто спас Президенту жизнь. И прежде всего — он сам.

— Трудно в это поверить, глядя, как он катается на лыжах. Расточает улыбки своим почитателям. И целая рать телохранителей вокруг. Могли бы придумать что-нибудь понадежнее для его защиты?

— Сам придумай, а он с радостью согласится, — ответил Таррин. — После происшедшего в Колорадо Конгресс, наверняка, обяжет его передвигаться в бункере на колесах.

— Кстати, насчет обязательства, — сказал Болан.

— В чем дело?

— А вот в чем. Тут одна молодая женщина вчера вечером лишилась всего, что у нее было. Передай это Гарольду. Правительство должно ей горнолыжную базу, и не какую-нибудь захудалую лачугу вроде той, что можно видеть в Вейле или Аспене. Я настаиваю на том, чтобы в самое ближайшее время в «Сноу Трэйлз» стояла прекрасная новая база.

— Ладно, я передам твою просьбу. Больше ничего не просить?

— Просить! Небольшую передышку.

— Гляди-ка!

Болан ухмыльнулся и повесил трубку. Он вернулся к своему фургону и отправился на север.

К «Сноу Трэйлз».

К одной очень красивой женщине и отважному молодому человеку, которым, без сомнения, в ближайшие дни понадобится его помощь. Предстояло еще много отстроить и восстановить. Начиная с лыжных трасс и кончая неосуществленными пока мечтами.

Небольшая передышка. Всего несколько дней.