Глава 1

Еще поднимаясь по ступеням, Болан ощутил знакомый тошнотворный запах, настолько сильный, что пришлось сделать усилие над собой, прежде чем распахнуть дверь. Болан уже представлял, что увидит сейчас там, внутри помещения, и потому просто не смел теперь повернуть назад и отложить визит до следующего раза.

Мощным ударом ноги он распахнул неплотно прикрытую дверь и одним прыжком пересек порог комнаты. На столе посреди комнаты лежало нечто, лишь отдаленно напоминавшее человека — до того было искромсано и обезображено тело, в котором явно угасали последние искорки жизни. Гнусный мясник, склонившийся над жертвой, был настолько поглощен своим омерзительным делом, что даже не заметил появление незваного гостя. Однако тип, сидевший на подоконнике, тотчас обернулся и, не переставая глумливо ухмыляться, моментально вскинул руку — на долю секунды позже, чем следовало бы. Большое, отливающее серебром дуло рявкнуло с порога, и утяжеленная пуля в медной оболочке, просвистев в спертом воздухе комнаты, пробуравила дыру точно посреди этой паскудной рожи.

На звук выстрела из боковой двери стремительно выскочил еще один охранник. Болан снова нажал на курок, и пуля попала тому в шею. От удара рот его широко раскрылся, лицо скорчилось в жуткой гримасе, фонтаном хлынула кровь, но мафиози удержался на ногах, буквально окаменев от боли и дьявольского ужаса, тщетно пытаясь в последние секунды своей жизни постичь весь смысл адресованного ему свинцового послания.

Теперь Болан повернулся к маньяку-садисту, все еще склонившемуся над столом. Это был высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, с красивым холеным лицом и элегантно подстриженными седеющими бачками, в прекрасно сшитом костюме, поверх которого ладно сидел прозрачный пластиковый халат, весь испачканный кровью.

— Я вам все сейчас объясню! — предостерегающе замахал рукой заплечных дел мастер. Манерой говорить он вовсе не напоминал маньяка: голос спокойный, даже учтивый, словно этот подонок не имел ничего общего с той чудовищной работой, которой был всецело поглощен еще полминуты назад.

— Тем лучше для тебя, — ответил Болан и снова поднял «отомаг».

Тот отчаянно вскрикнул и схватил со стола изящный тонкий скальпель, лежавший рядом с жертвой. Пистолет выплюнул еще несколько порций свинца — по обеим рукам убийцы и точно по коленям.

Великий мастер грязных дел мгновенно рухнул на пол, вопя от боли и моля о милосердии. Он корчился в луже собственной крови, и в голосе его почти уже не осталось ничего человеческого — теперь это был скорее просто рык обезумевшего зверя.

Но Болан в отличие от этого ублюдка никогда не наносил удары, способные вызвать бесцельные страдания ближних или даже просто наказующие. «Любовные» послания «отомага», какими бы кровавыми они ни были, не имели ничего общего с той медленной агонией, которой наслаждался этот мерзавец, когда истязал свои жертвы, ибо самым восхитительным для валявшегося на полу садиста в халате было выпотрошить еще живой мозг и изуродовать человеческое тело до полной неузнаваемости.

Крики садиста понемногу начали раздражать Болана, хотя он считал, что такому вот подонку совсем не вредно хоть на мгновение пережить тот ужас, которым он столь щедро одаривал других. Ведь Болан отнюдь не был рыцарем из мира милосердия: он не наказывал — он карал.

В существе на столе едва-едва теплилась жизнь. Сознание, конечно же, давно покинуло его. Похоже, в тот момент, когда Болан ворвался в помещение, заплечных дел мастер как раз пытался хоть как-то раздуть угасающую искорку жизни в теле несчастного.

С первого взгляда не представлялось даже возможным определить, кем была жертва, прежде чем очутилась на столе: мужчиной или женщиной, черным или белым. Теперь это было просто «существо»: бесформенный кусок разрезанного, искромсанного, изуродованного мяса. Не исключено, негодяю в халате удалось достаточно долго потрошить несчастного таким образом, чтобы жертва сохраняла полное сознание…

— Мир праху твоему, — пробормотал Болан, посылая пулю в зияющую рану, на месте которой у жертвы когда-то было ухо.

Затем, повернувшись лицом к хрипящему, кричащему и бьющемуся в конвульсиях монстру, он проделал ту же операцию.

В глубине комнаты Болан обнаружил пластиковый мешок с искромсанным человеческим телом. Судя по свежести останков, несчастный отправился в мир иной всего несколько часов назад.

Болан методично, как заправский сыщик, обшаривал все углы, и тут, напряженно водя перед собой маленьким револьвером с подпиленным стволом, в дверях появился Джек Гримальди.

— Боже правый! — пробормотал пилот и невольно отпрянул назад.

— Все ясно? — крикнул ему Болан через открытую дверь.

— Можно сказать, — откликнулся пилот звенящим голосом. — Здесь была какая-то резня? Что это?

Продолжая осмотр помещения, Болан обронил:

— Логовище свихнувшихся мясников.

— Черт! Ты уверен? Я думал, это всего лишь выдумки. Я даже вообразить себе такое не мог, когда доставил обоих голубков сюда.

— Нет, Джек, это не детские сказочки на сон грядущий. И потом, ты все равно не смог бы ничего изменить. Ты осмотрел машину?

— Да. Все в порядке. Ключи на приборной доске. Машина зарегистрирована в Аламогордо.

Болан подошел к двери и, опершись об косяк, устало произнес:

— Спасибо, старик. Теперь я тебя отпускаю. Машину я сам доставлю в город.

— Как хочешь, — ответил пилот. — Можешь отправить меня хоть на край света, если посчитаешь нужным. Я в твоем распоряжении. А вообще-то на земле хватает уголков и получше, чем Аламогордо. И на твоем месте я поехал бы куда угодно, но только не туда.

После операции на островах Карибского бассейна их связывала крепкая дружба. Тогда Гримальди был пилотом мафии, а в этом качестве служил еще и источником ценной информации. В борьбе Болана с мафией Гримальди встал на сторону ветерана Вьетнама и теперь сознательно подвергал себя всем мыслимым и немыслимым опасностям.

Болан улыбнулся своему другу:

— Спасибо, но для начала позаботься о себе. — И, показав подбородком в сторону комнаты, продолжил: — Вот так они поступают со своими «друзьями». И не нужно об этом забывать.

Гримальди невольно отвел взгляд.

— Скоро взойдет солнце, — пробормотал он.

— Да. И потому тебе лучше поскорее убраться отсюда.

— Можно подумать, тебе все до лампочки.

Высокий, одетый в черное мужчина напряженно улыбнулся и бросил в ответ:

— Похоже, я напал на след.

— Слушай, сегодня я помашу крыльями Аламогордо и прощупаю почву в самом городе. Я оставлю тебе адрес отеля, где остановлюсь. Это на авиабазе. Если вдруг тебе понадобится помощь быстрых крыльев…

— Спасибо, — произнес Болан, — я буду помнить. Если вдруг…

Гримальди чуть колебался, а затем вполголоса спросил:

— Кем были эти парни?

— Ты действительно хочешь знать?

— Ну как тебе сказать… Ладно, мне в самом деле пора.

Пилот круто развернулся и широким шагом удалился.

Начинало светать. Болан проследил, как его друг растворился в предутренней мгле, а затем вернулся в логово смерти, чтобы завершить свою работу. В стоящую у входя машину он погрузил магнитофон, несколько кассет, а также бумажники и еще кое-какие вещи, обнаруженные в доме.

Десять минут спустя Гримальди, сидя за штурвалом самолета, готовился в одиночку вернуться в город. Позади него уже полыхал кошмарный дом.

Гримальди пролетел над пожарищем и внезапно спикировал вниз, словно молчаливо прощаясь со своим другом. Болан ответил ему миганием фар и быстро набрал скорость.

Конечно, ужасные картины не сотрешь из памяти, но еще хуже было то, что предстояло внимательно прослушать чудовищные записи — медленное схождение в ад двух душ, — прослушать от начала до конца. Уже одна эта мысль приводила Болана в бешенство — и не потому, что он знал, кем были жертвы, но просто потому, что они вообще существовали.

Он не испытывал особой нежности к людям, подобным Чарли Рикерту или Джеку Ламафрия, больше известного под именем Джека Лэмберта. Да вот только никто в мире не должен умирать подобным образом. Как ни крути, судьбы цивилизованных народов зависят и от этого. Если, конечно, они хотят, чтобы их считали цивилизованными.

 

Глава 2

Болан прослушал записи в машине, по пути в Аламогордо. То, что он узнал, подтвердило его опасения: действия преступных группировок Нью-Мексико были напрямую связаны с недавними событиями в Калифорнии. Рикерт и Ламафрия обеспечивали проведение операции в западных штатах. Однако к концу битвы, во вторник, на исходе второго дня кровавой войны, которую вел Болан, эта операция лопнула, как мыльный пузырь. Разумеется, следовало ожидать, что подобная некомпетентность ответственных за нее лиц будет наказана. Но между простым наказанием и в высшей степени бесчеловечной судьбой, уготованной двум «лейтенантам» мафии, лежала бездонная пропасть. Впрочем, это лишь еще раз подчеркивало, какое значение придавали вчерашним событиям боссы мафии, и со всей наглядностью доказывало их непосредственную причастность к мышиной возне в Нью-Мексико.

Действительно, Болан еще никогда не сталкивался с тем, чтобы профессиональная ошибка наказывалась с подобной жестокостью. Обычно таким образом обходились только с предателями.

Да, значит затевалось нечто чрезвычайно серьезное…

Туманные слухи о делах, затеваемых в этом секторе, стали доходить до Мака совсем недавно. Болан ознакомился с ними в ходе своей Аризонской кампании и серьезно занялся Нью-Мексико, лишь получив срочное сообщение из восточных штатов, которое заставило его отказаться от посещения Теннесси. Тогда он обнаружил всего-навсего слабые отголоски да туманное эхо какого-то копошения на самом человеческом дне, посреди почти что девственной территории. И вот он здесь вторично: тот же пейзаж, по всей видимости та же ситуация, но отголоски и эхо превратились в агонизирующие вопли. Несомненно, создание преступной сети шло полным ходом.

Лео Таррин послал ему срочное сообщение, информируя, что в Нью-Мексико вовсю кипит новое дело, напрямую связанное с неудавшейся калифорнийской махинацией, дело, в котором фигурируют особо важные лица, спешно посланные «Коммиссионе» в этот сектор.

Чарли Рикерт и Ламафрия чудом уцелели в калифорнийской бойне, устроенной Боланом. Последний раз Болан видел Ламафрия, когда тот рухнул без сознания на пол своего кабинета в Сансете. Что же касается Рикерта, падшего полицейского, то после того, как он заверил Болана в своей готовности к сотрудничеству, он попал в руки полиции.

По словам Лео Таррина, нашлись силы, которым удалось вытащить из лос-анджелесской тюрьмы некоего заключенного, отчего-то считавшегося очень важной персоной. А это еще раз подтвердило слухи, ходившие по Нью-Мексико.

Тим Браддок, начальник полиции Лос-Анджелеса, недавно присоединившийся к борьбе Болана, подтвердил: освобождение Чарли Рикерта всего несколько часов спустя после его ареста было результатом эффективной, но тихой игры.

Затем важная информация пришла от Джека Гримальди: похоронный кортеж покинул Санта-Монику и остановился в пустынном районе среди девственных земель Нью-Мексико.

— Два пассажира и пара охранников, — уточнил Гримальди. — Охранники накачивали их наркотиками и избивали на протяжении всего полета, но кто были несчастные, мне установить не удалось. Пришлось приземляться на плохую дорогу, всю в ухабах и ямах, да еще в кромешной темноте. Чуть не угробил самолет.

Похоже, Лео Таррин нащупал уязвимое место. В Нью-Мексико что-то замышлялось, что-то крупное и очень серьезное. Возможно, то была реакция на проведенную Боланом операцию в Калифорнии, что, в свою очередь, проливало свет на приготовления к бою в Нью-Йорке, когда организация Лос-Анджелеса доживала свои последние дни.

Почему бы и нет?

Теперь было очевидно: совет королей, хотя и не обрел былой мощи, все же не был заинтересован во вступлении в борьбу аутсайдера, Билла Мак Куллуфа.

Это была безумная «калифорнийская концепция», засевшая у них в мозгу с самого начала. Суть ее заключалась в том, чтобы дождаться благоприятного момента, а затем спустить своих каннибалов и завладеть всем пирогом, покуда не появился Болан. Мак Куллуф считался мелкой сошкой, не стоящей внимания. У них были Рикерт и Ламафрия, проникшие в саму Организацию и занявшие в ней ключевые посты. Тем не менее, люди, подобные Мак Куллуфу, кормили мафию, обогащали ее и обеспечивали ее жизнеспособность даже тогда, когда, казалось, нашелся способ, наконец, избавиться от нее. Болан должен был помнить об этом, равно как и об одиозном кодексе мафии:

«Если не можешь украсть — вымогай. Если не можешь вымогать — объединяйся. Если не можешь объединиться — подкупай. Если не можешь подкупить — убей. Добившись своего — сожри ненужного больше человека».

До разгрома американской мафии было еще далеко. С потрясающей легкостью она оправилась от нанесенных ударов и вновь всплыла на поверхность. Если Болан не обрушится на нее здесь быстро и жестоко, лучше вообще распрощаться с мыслью, что его безумной войне когда-нибудь придет конец. Она продлится до самой его смерти, которая могла наступить и через день, и через час.

 

Глава 3

При жизни заплечных дел мастера звали Филипп Джордан. В его новеньком водительском удостоверении был указан адрес его квартиры, расположенной в современной части Аламогордо. Болан не спеша проехал мимо и добрался до городского торгового центра, расположенного неподалеку. Было очень рано, магазины еще не открывались, и телефонная кабина оказалась свободной. Болан быстро сделал три звонка: первый — в Лос-Анджелес, второй — в Даллас, а третий — в Нью-Йорк. После чего он зашел в лавку, работавшую круглосуточно, и сделал кое-какие покупки.

К дому, где располагалась квартира Филиппа Джордана, он вернулся почти в восемь утра. Квартал начал потихоньку оживать: был как раз тот час, когда для большинства людей наступали серые будни. Болан не торопился навестить берлогу Джордана и из машины наблюдал за обстановкой. Двое мужчин и три женщины, очень молодые, почти одновременно появились на автостоянке, уселись в свои машины и разъехались кто куда. Этот и другие признаки наводили на мысль, что в доме жили холостяки. Три почти одинаковых дома окружали внутренний дворик с расположенным в глубине бассейном. Неподалеку от автостоянки, рассчитанной на 50 автомашин, протянулся ряд теннисных кортов. Вскоре на стоянке осталось всего 12 машин — по всей видимости, большинство жильцов дома отправились на работу.

Болан закурил и еще некоторое время изучал окрестности дома, затем, держа в руке сумку с покупками, без колебаний направился к квартире Джордана. Она располагалась на одном уровне с внутренним двориком, по другую сторону бассейна. Болан бросил взгляд на дверной замок и безошибочно отыскал на связке нужный ключ. Открыв дверь, он уверенно вошел в квартиру, ничем не отличавшуюся от тысяч таких же стандартных жилищ: большая комната, служившая одновременно гостиной и кухней, комната поменьше и ванная. Повсюду царили чистота и образцовый порядок. Открыв холодильник, Болан обнаружил в нем только молоко, яйца и овощи. В шкафу — несколько пакетиков супа и консервированные овощи, ржаной хлеб и пакет риса. Ни сигарет, ни алкоголя. Ни тем более мяса. Этот парень был аскетом.

На маленьком прикроватном столике лежала пачка аккуратно сложенных журналов: разумеется, там не было ни «Плейбоя», ни чего-либо порнографического — исключительно научные журналы, касающиеся проблем психологии и психофизиологии. Совсем свежие журналы, которые переслали доктору Джордану с его адреса в Мэриленде.

Урны оказались пусты и девственно чисты, даже в ванной. В мусорнице на кухне красовался новенький и также абсолютно пустой пакет.

У Болана даже закралось подозрение: а жил ли на самом деле кто-нибудь в этой квартире?

Зато в ванной Мак нашел целый арсенал аккуратно сложенных туалетных принадлежностей: начатые тюбики, бутылочки, зубную пасту. В платяном шкафу в комнате, в корзине для грязного белья, лежали одна пара слегка скомканных полотенец, две пары носков, двое плавок и две белые сорочки. Рядом аккуратно висели безупречные костюмы, сорочки и целая коллекция галстуков преимущественно серых тонов.

Да, чистота и порядок. Болан вспомнил внешнее спокойствие, ровный голос и сверхаккуратный костюм Филиппа Джордана. Любопытный вырисовывался образ: человек, без сомнения, симпатичный, хорошо воспитанный, с высоким культурным уровнем, около пятидесяти лет, холостяк или, по крайней мере, живущий в данное время один, человек, наделенный маниакальной страстью к порядку и чистоте, ведущий аскетический, если не сказать антисептический, образ жизни. Вегетарианец? Очень возможно, и уж вне всякого сомнения интеллектуал. Доктор Филипп Джордан. Интересно, каких конкретно наук?

Болан тщательно пролистал журналы, обратив внимание, что отдельные статьи помечены галочкой. Все эти статьи касались психологии человека. Похоже, дело идет на лад.

Тогда Болан вновь прошел в ванную и при помощи покупок, сделанных в лавке, начал, что называется, превращаться в покойного доктора Филиппа Джордана. Включив очередную магнитофонную запись, он долго и напряженно вслушивался во все интонации спокойного равнодушного голоса, звучавшего из динамика. Он отнюдь не стремился в точности воплотиться в доктора Джордана, да это было бы и невозможно, просто он хотел создать в глазах других иллюзию сходства, и этого будет вполне достаточно. Вряд ли Джордан поддерживал близкие отношения с соседями и имел много друзей, тем более что жил здесь совсем недавно. А с парнями из мафии он и подавно не фамильярничал. Сухой, со всеми держащийся на расстоянии, немного высокомерный — таким его видел Болан.

Если он не ошибался, должно хватить даже условного сходства. Если нет — что ж, рано или поздно всем приходится умирать. Он нанес на скулы немного жидкого тона серого цвета, чтобы они больше выделялись, слегка подвел контур глаз и нарисовал морщинку между бровей, после чего изменил прическу и слегка посеребрил виски краской из аэрозольного баллончика. Теперь из зеркала на него смотрело холодное, высокомерное лицо интеллектуала, явно ставящего себя выше окружающих. Болан четким движением выключил магнитофон: достаточно, он вполне уловил интонации, тембр голоса, а это было главное…

Вернувшись в комнату, он принялся облачаться в один из костюмов Джордана, и тут прозвучал первый телефонный звонок.

— У меня есть информация на твоего парня, — раздался в трубке взволнованный голос Гарольда Броньолы. — Я проверил твою линию. Она чистая. Но лучше бы тебе не впутываться в это дело и сразу покинуть Нью-Мексико. Минут через тридцать я вышлю за тобой самолет. В Далласе у тебя было бы достаточно времени, чтобы…

— Не спеши, Гарольд, — устало оборвал его Болан. — Даллас может подождать. А здесь время не терпит. Что у тебя есть конкретно для меня?

Броньола что-то забормотал в трубку, а потом горестно вздохнул:

— Конкретно? Следующее: твой клиент жил в пригороде Вашингтона. И только совсем недавно переехал.

Болан закурил и жестко осведомился у своего друга, шефа ФБР:

— Каких наук он доктор?

— Околовсяческих…

— Каких?

— Он получил диплом в Джорджтаунском университете, но там он занимался отнюдь не философией.

Министерство национальной обороны с треском выставило его за дверь два года назад. Он был военным психологом. Специалист. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Да, все сходится.

— А почему его выгнали?

— Неповиновение. Иначе говоря, он вышел из-под контроля. Это очень тонкий вопрос…

— Да, да, черт возьми! — рявкнул Болан. — Но это все — мелочи. Выкладывай главное.

Броньола вновь глубоко вздохнул прежде чем ответить:

— По некоторым причинам парнем интересовалось ЦРУ. Несколько недель назад он еще получал у них жалованье.

— Чем он у них занимался?

— На этот вопрос я все еще жду ответ.

— Он выпутался в одиночку, как большой?

— Пока ничего не могу сказать.

— М-да, странноватая история.

— Еще бы!

— Гарольд, этот парень — виртуоз пыток, настоящий инквизитор.

На другом конце провода наступило долгое молчание.

— Ты в этом уверен?

— Я застал его с руками по локоть в крови, — сухо произнес Болан. — И как ты думаешь, кто был жертвенным индюком?

— Рикерт, — пробурчал Броньола.

— Именно!

— Тогда я уже ничего не понимаю. Почему?

— Вот в этом я и пытаюсь разобраться, Гарольд.

— Черт бы его побрал!

В разговоре наступила новая пауза.

— Ну что ж, вот и опять всплывает человек из Лос-Анджелеса…

— Если он найдется, мы окончательно запутаемся. Послушай-ка… Я уже занимаюсь этим, Гарольд. Попытайся немного прикрыть меня с тыла.

— Понимаю.

— Мне понадобится информация. Здесь, на юго-западе, многое мне еще не совсем ясно: структура организации, расстановка кадров…

— Черт возьми, да ты думаешь, что… компьютеры сами…

— Прости, — откликнулся Болан, — у меня голова работает быстрее, чем я говорю. Я думаю о Нью-Мексико и спрашиваю себя, где же там таится разгадка. Повсюду, куда бы я ни ходил, я натыкаюсь на таблички: «Сверхсекретно». Уайт Сэндз, Лос-Аламос… Тебе не кажется, что это как-то связано с Лос-Анджелесом? Так сказать, обычная схема.

— Возможно, — буркнул Броньола. — Мы запросим все банки данных и посмотрим, что нам выдадут компьютеры.

— Отлично. Я постараюсь повторно связаться с тобой через несколько часов. Тебе хватит времени?

— Трудно сказать, — ответил осторожный Броньола. — Мы сделаем все, что сможем. Но береги свою шкуру, старик. Не рискуй попусту. Я вовсе не хочу потерять тебя, когда мы так близки к цели.

Болан хмыкнул:

— Буду помнить об этом, не волнуйся.

— Может, тебе выслать твою боевую машину? Юная леди не находит себе места и мечется, как тигр в клетке.

— Сейчас она здесь не нужна, — твердо возразил Болан.

Юной леди, о которой шла речь, была, разумеется, Роза Эйприл, единственная хранительница «каравана», а заодно и сердца Мака Болана. Он слишком хорошо понимал ее беспокойство, но не имел ни малейшего желания вмешивать ее в опасное дело и уж тем более на данной его стадии.

— Через пару дней отправь машину в Эль Пасо. Там я смогу без проблем забрать ее.

— Отлично. Она будет в Форт-Блиссе к полудню. И уж постарайся приласкать ее.

Болан все прекрасно понимал. Роза отнюдь не из тех, кто сидит сложа руки, ожидая, пока дела наладятся. Особенно если она волнуется за властелина своих грез. Болан тихонько вздохнул:

— Так и быть, займи ее делом. Объясни ей важность необходимых мне сведений. И оставь ее разбираться одну. Она чертовски хорошо изучила всю кухню.

— Как и многие другие, — обронил Броньола. — Итак, мы все теперь выяснили?

— Почти. Еще на минутку вернемся к нашему доктору. У него было медицинское образование?

Броньола собрался уже сказать «нет», но тотчас спохватился:

— В общем, ты недалек от истины. Перед тем как заняться психологией, он два года проучился на медицинском факультете. Ты, без сомнения, можешь назвать это образованием.

— Естественно. Ну что ж, до скорого, — произнес Болан и повесил трубку.

Едва он положил ее на рычаг, телефон зазвонил вновь. На этот раз на другом конце провода раздался грубый голос:

— Мы уже давно ждем вашего звонка, док.

Итак, настало время перевоплощаться.

— Подождали бы еще несколько минут, ваше терпение было бы вознаграждено, — холодным, абсолютно безразличным голосом отозвался Болан.

— Док, мы ждали всю ночь. С нас хватит. Короче, вы получили, что нужно, или нет?

— У меня все сведения на руках, — ответил Болан, он же «доктор грязных дел».

— Тогда чего вы ждете? Приезжайте и побыстрее. Даем вам 10 минут.

— Об этом не может быть и речи, — бесстрастно парировал Болан. — Я встречу вас на полпути. Назначьте место встречи.

Тип на другом конце провода издал зловещее рычание и мрачно ответил:

— Эти служаки из ЦРУ действуют мне на нервы. Ладно. «Стенз-драйв Инн» вам подходит? Встреча через 5 минут, идет?

— Скажем, через четверть часа, — ответил равнодушным тоном Болан и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

И все же он чувствовал себя не слишком-то уютно, когда перед выходом прилаживал в кобуру под мышкой «беретту». Не вмешивался ли он в замаскированную операцию ЦРУ? Однозначно: нет. Но Мак помнил некоторых типов из ЦРУ, которых он встречал в Сайгоне, и…

Броньола не располагал пока всей информацией об этом негодяе, необходим доступ к некоторым ультрасекретным досье, а получить его не так-то просто даже шефу ФБР.

Что же касается Лео Таррина, тот просто никогда не слышал о Джордане. Не очень хороший знак, но и не слишком плохой.

По крайней мере, из всех дерьмовых положений, в которые Болан до сих пор попадал, это было не самым худшим.

Кажется, Мак верно рассчитал: Филипп Джордан был вряд ли хорошо знаком своим сообщникам из мафии. Безусловно, будучи крайне осторожным человеком, он назначал встречи с преступниками только в злачных местах, барах с приглушенным освещением, в машинах. Подобные встречи оказывались скоротечными и не позволяли как следует запомнить лицо собеседника.

Несовершенство людского восприятия частенько спасало Болану жизнь. Костюм доктора-мясника был маловат, морщил, но в полумраке это не очень бросалось в глаза. В последний раз оглядев себя в зеркале, Мак взял магнитофонные кассеты и быстро вышел из дома. Начинался очередной виток непонятной пока игры…

 

Глава 4

Место встречи располагалось всего в нескольких сотнях метров от квартиры Джордана. Болан заприметил его несколько ранее, когда искал телефонную кабину. Это был маленький ресторанчик, приютившийся на углу улицы. Вывеска над ним отсутствовала: без сомнения, это было одно из тех заведений, где подают лишь плохо приготовленные сандвичи да жалкий пакетик прогорклого жареного картофеля. Заведение открывалось только к обеду и было еще закрыто.

Автомобиль, которым он обзавелся рано утром у логова «мясников», Болан припарковал на пустынной стоянке, поставив его прямо напротив выезда — на случай, если вдруг понадобится срочно уносить ноги. Едва он заглушил двигатель, от станции техобслуживания тотчас отъехал запыленный пикап и быстро двинулся в направлении стоянки. Болан надел черные очки и опустил стекло. Пикап остановился точно против его машины.

Внутри он увидел трех небрежно одетых парней, в которых Мак наметанным глазом определил наемных убийц мафии.

Двое из них ринулись к машине Болана: один уселся на переднее сиденье рядом с ним, другой плюхнулся на заднее. Не произнося ни единого слова, Болан завел машину и медленно двинулся вперед, направляясь к центру города. Грязный пикап немедленно устремился следом. Тип, сидевший рядом с Боланом, залихватски подмигивал своему сообщнику с заднего сиденья.

— Забавляйтесь, сколько угодно, господа, — важно произнес Болан. — Для меня же сохранение тайны — это все, что пока еще спасает наши дела.

Парни были молоды, но в глазах их уже горели злые огоньки, а внешний вид говорил о том, что жестокости им не занимать. Но сейчас они чуть не умирали со смеху: уж очень смешон был этот тип из ЦРУ!

— Черт вас подери, док! — обратился к Болану громила, сидевший рядом. — Мы ржем, потому что чертовски довольны исходом дела. Правда, Ник?

— Точно, — поддержал его напарник. — А не поговорить ли нам, док, о наших двух друзьях-приятелях из Лос-Анджелеса?

Болан бросил внимательный взгляд в зеркало заднего вида и холодно ответил:

— Хорошо, давайте поговорим.

— Где они?

— Вы имеете в виду пастухов или баранов?

Тип с переднего сиденья покатился со смеху, взял в руки пакет с магнитофонными записями и, подбросив его на ладони, произнес:

— Бараны нас не касаются, правда, Ник?

— Но к пастухам вы не испытывали особой теплоты? — парировал Болан.

— Что вы имеете в виду? — Парень украдкой бросил взгляд назад.

Впервые Болан посмотрел ему прямо в лицо. Хотя черные очки полностью скрывали глаза лже-доктора, сквозь темные стекла словно струилась отчетливая угроза:

— Ровно то, что я сказал. Надеюсь, что вы не испытывали к ним особой теплоты?

Тип на заднем сиденье тихонько втянул носом воздух. Другой, сидевший рядом с Боланом, хрипло откашлялся и заявил:

— Мы даже не были знакомы с теми парнями, док.

— Вот и прекрасно, — продолжил Болан. — По крайней мере, вы не будете о них скучать.

Он мягко притормозил и остановил машину у обочины. Пикап тотчас обогнал машину Болана и остановился прямо перед ним. Мафиози, сидевший рядом с Боланом, казался озадаченным: что-то явно ускользнуло от его внимания. Болан еще раз в упор посмотрел на него и жестко произнес:

— Передайте заказчику, что мне пришлось пойти на экстренные меры. Другого выбора не было. Наш объект не выдержал предписанного ему курса лечения. Впрочем, заказчик поймет это, слушая записи.

Тип на заднем сиденье еще раз хлюпнул носом:

— Как я люблю слова, которые выбирают ученые парни, чтобы сказать мне, что они пришили этого типа. Правда, Бин?

— Заткнись ты, Ник, — пробурчал его сообщник.

Открывая дверцу, он напоследок повернулся к Болану.

— Далеко из города не уезжайте, док — Без всякого сомнения, просьба прозвучала как приказ. — Капитан обязательно захочет побеседовать с вами о так называемых экстренных мерах.

— Он знает, где меня найти. Не волнуйтесь, записи достаточно красноречивы.

Не говоря ни слова, громилы вышли из машины Болана и пересели в пикап.

Болан дал им отъехать метров на двести вперед, а затем последовал за ними. В это время движение было очень ровным, и слежка превратилась просто в детскую игру. Впрочем, у парней из пикапа не было никакого повода для беспокойства. Тем лучше для них, поскольку Болан намеревался, коли понадобится, следовать за ними хоть до самых врат ада. Или до их «капитана», если до того поближе.

Сначала пикап ненадолго остановился у обветшалого дома в трущобах северной части города. Один из мафиози вошел в дом и несколькими минутами позже вернулся к машине, после чего троица продолжила путь по шоссе № 54 — на север, в направлении Туларозы.

Вокруг расстилался пустынный, но великолепный пейзаж: изрезанная горная цепь с острыми пиками, которые взметнулись ввысь поверх каменистых голых склонов с давным-давно застывшими потеками лавы. И что интересно: этот пейзаж, так отчетливо помеченный печатью дикой необузданности Земли во время ее юности, стал театром дьявольского неистовства и человеческой жестокости. Именно здесь испытали первую атомную бомбу, но ирония судьбы на этом не закончилась. Болан знал, что слева от дороги расположился испытательный комплекс Уайт Сэндз, где проходили контрольные испытания новейших вооружений эры безумных технологий. Справа разместилась резервация индейцев апачей, где потомки американских аборигенов продолжали жить по закону древних племенных традиций, которых не коснулась научно-техническая революция 20-го века. Болан навел справки о штате Нью-Мексико еще до своего первого визита в эти края. Очень быстро он убедился, что здешние социографические условия совсем не походили на те, которые так любили плотоядные мафиози. Обычно они чувствовали себя неуютно в подобной атмосфере. Представьте себе территорию с плотностью населения всего шесть человек на квадратный километр, тогда как в Нью-Йорке эта цифра доходит до двухсот. Более того, в этом штате государственные и правительственные служащие составляли лишь около четверти всей рабочей силы. Разумеется, в Нью-Мексико редко кто занимался сельским хозяйством, а недра хранили скудные запасы полезных ископаемых: немного нефти, немного газа. Но ничего особенно выдающегося. Единственной, поистине потрясающей вещью был окружающий пейзаж, однако туристская индустрия здесь пока что пребывала в зачаточном состоянии.

Так чем же собирались заняться здесь мафиози? Где таился лакомый кусок пирога?

Другими словами, что связывало Нью-Мексико с грандиозной аферой, которую готовил Билл Мак Куллуф под калифорнийским небом?

В мозгу у Болана вспыхивала еще неясная искорка ответа, но он сам отказывался в него верить.

И тем не менее…

* * *

В десятке километров к северу от Аламогордо пикап вдруг резко свернул на запад, к запретной зоне Уайт Сэндз, и выехал на грунтовую, едва заметную дорогу. В самом ее начале небольшой, нарисованный от руки щит сообщал: «Ранчо Якундо».

Болан сбавил скорость и пересек дорогу, не спуская глаз с облака пыли, которое оставлял за собой пикап. Проехав еще метров восемьсот, он остановился на обочине дороги и поставил машину на ручной тормоз. Пикап уже скрылся из виду, но облачко пыли по-прежнему витало в воздухе. Болан внимательно осмотрел местность, затем развернулся и направился в город.

Ранчо Якундо? Хорошо. Остальное пусть останется на потом.

* * *

Сидя во внутреннем дворике прямо у входа в квартиру Джордана, незнакомый пожилой джентльмен принимал солнечную ванну. Он приветливо улыбнулся Болану, и тот ответил ему тем же. Старик заметил:

— Сегодня чудесный день, не правда ли, мистер Джордан?

Совсем неплохая маскировка: что сделано быстро, то сделано хорошо. Да здравствует несовершенство человеческого восприятия!

— Все зависит от того, принимаете вы солнечные ванны или нет, — ответил Болан-Джордан и удалился, не оставив старику возможность продолжить разговор.

Не успел он войти в квартиру, как раздался телефонный звонок. Болан поднял трубку.

— Филипп Джордан слушает.

— Мы высылаем за вами машину, — раздался незнакомый голос. — Капитан желает получить некоторые разъяснения.

— Оставьте вашу машину при себе, — сухо ответил Болан. — Я в состоянии перемещаться сам.

— Нет, — возразил голос, — вы не знаете, где мы находимся. Мы посылаем за вами…

— Вы находитесь на ранчо Якундо, верно? — оборвал его Болан, и в голосе его послышалась нотка лукавства.

На другом конце провода голос на секунду замолк, а затем пробормотал:

— Чертов пройдоха.

Болан не отреагировал на замечание, а довольствовался тем, что холодно ответил:

— У меня есть в городе еще кое-какие дела. Я буду у вас через час.

Он повесил трубку и резко обернулся, почувствовав, что в квартире он не один. «Беретта», словно по волшебству, появилась у него в руке, и одним прыжком Мак очутился на пороге спальни.

Итак, доктор Джордан все же не был тем аскетом, каким его вообразил себе Болан.

Прекрасное создание стояло прямо за дверью комнаты. Длинные черные волосы доставали девушке почти до талии, а от ее крепких округлых грудей и стройных точеных ножек могла пойти кругом голова у любого, пусть даже самого закоренелого пустынника. Одеждой ей служил замысловатый пеньюар, расстегнутый от ворота до кружев, пенившихся внизу по подолу.

Ее большие блестящие глаза на мгновение задержались на оружии в руке Болана, и она вскрикнула:

— Фил, что это?

Затем взгляд ее прекрасных, по-прежнему широко раскрытых глаз скользнул по лицу Палача и словно остекленел.

— Вы не Фил, — голос ее слегка дрогнул.

Естественно! Ну и пускай. Внезапно день стал еще краше. Или, напротив, приобрел зловещие очертания. Все зависело от того, принимать солнечные ванны или нет.

 

Глава 5

Ей можно было дать лет двадцать пять. Большие, очень выразительные сверкающие глаза, кожа гладкая, как тщательно отполированная медь, и почти такого же цвета: действительно, очень красивая женщина.

И хитрая.

Она бесшумно отступила в глубь комнаты, запахивая на себе полы пеньюара.

— Можно все уладить либо полюбовно, либо сурово, — заявил ей Болан.

Она внимательно вглядывалась в его лицо, словно пытаясь проникнуть в душу. Когда она заговорила, голос ее дрожал от страха.

— Попробуем полюбовно. Хотите чего-нибудь выпить?

— Да, — ответил Болан. — Водку «Эристофф», пожалуйста.

Она вышла из комнаты и несколько секунд спустя вернулась с бутылкой водки, которую поставила на стол. Болан пододвинул к себе стул и сел на него верхом, лицом к спинке.

— Кто вы? — спросил он смягчившимся тоном, беря протянутый стакан.

— Меня зовут Мэри Вальдес.

— И кем вы приходитесь Филиппу Джордану?

— Мы друзья. Мы всего лишь хорошие друзья.

— Близкие друзья, сказал бы я, — добавил Болан, сделав маленький глоток.

Она бросила смущенный взгляд на свой пеньюар.

— Это правда.

— И давно вы его знаете?

— Вы случайно не из полиции? Потому ЧТО, если…

— Мы же договорились уладить все полюбовно, верно? — перебил Болан. — А это значит, что я задаю вопросы, а вы отвечаете. Ясно?

— Хорошо, согласна, — ответила она, но не смогла сдержать дрожь.

— Итак, вы давно знакомы?

— О… думаю, около пяти лет.

— Давненько.

— Действительно.

— Где вы живете?

— Здесь, в Аламогордо.

— С какого времени?

— С самого рождения.

— Но Фил здесь всего несколько недель, — заметил Болан. — Как же вы можете быть знакомы пять лет?

— Ну поймите, он работает на Пентагон, а я служу на испытательном комплексе. Там мы и встретились. Он часто там бывает.

— Но ведь его визиты всегда коротки? — предположил Болан.

— Увы! Его только что перевели сюда.

— И чем он конкретно занимается?

— Как это?

— Он работает здесь?

— Нет, он…

Внезапно она бросила испуганный взгляд на дверь, а затем продолжила:

— Я не обязана отвечать на все ваши вопросы. Где Фил? Почему вы вырядились, чтобы сойти за него? Что за комедия?

— Именно это я и пытаюсь понять, — ответил Болан. — Я думаю, Фил Джордан попал в плохую историю. И я хотел бы понять, почему.

— О Боже мой, — выдохнула она несчастным голосом, порывистым движением схватила бутылку водки «Эристофф» и плеснула себе в стакан. — Покажите мне, пожалуйста, ваше удостоверение.

Но Мак лишь покачал головой и ответил ровным голосом:

— Ни в коем случае.

Молодая женщина заплакала, все еще продолжая нервно теребить кружева пеньюара. Болан прошел в ванную, намочил там уголок полотенца, вернулся в комнату и протянул его Мэри Вальдес. Со вздохом благодарности она взяла полотенце и принялась вытирать слезы. Чуть погодя она осведомилась:

— Вы ведь из Вашингтона, верно?

Он понял, что небольшая ложь сейчас не повредит.

— Да, но если вы хотите помочь мне, представьте, что перед вами сидит полный идиот. Я не знаю ровным счетом ничего, помогите же мне узнать то, что нужно!

— Ну, предположим…

— На кого в последние недели работал Фил?

— Я не знаю, имею ли я право говорить вам.

— У вас нет выбора, моя милая. Давайте же, рассказывайте.

Она снова провела полотенцем по лицу.

— Ему поручили какое-то особое задание.

— Вы имеете в виду нечто в духе заданий ЦРУ?

Глаза девушки испуганно округлились.

— Возможно, — пробормотала она. — Несколько лет назад он был сотрудником ЦРУ, но все его мысли были за рубежом. ЦРУ… Нет, я думаю, это было задание от Министерства обороны.

— Он и раньше собирал разведданные для армии?

— Конечно. Тоннами.

— Хорошо, Мэри, — кивнул Болан, — все это очень хорошо. У нас есть исходная точка. Теперь пойдем дальше. В последний раз он много времени провел в испытательном центре?

— Не очень. Фил провел несколько дней в Форт-Блиссе. Это случилось около двух недель назад. Затем он переехал в Лос-Аламос. А затем в Холломан. Он был очень занят, и мы редко встречались.

— Но вы ждали его возвращения сегодня?

— Да, он сказал мне… В общем, у нас было назначено свидание. — Она потуже запахнула пеньюар и пробормотала чуть слышно: — Он велел ждать его здесь и чувствовать себя, как дома. Он обещал вернуться примерно… к 10 часам.

— Ну что ж, вы не опоздали, — заметил Болан.

— Дело в том… Я хотела навести красоту, чтобы сделать ему сюрприз.

— Примите мои поздравления, — воскликнул Болан. — Вы действительно очень красивы. И вы действительно сделали мне большой сюрприз.

Молодая женщина слабо улыбнулась в ответ:

— Зато вы меня очень испугали.

Он едко усмехнулся и предложил ей сигарету, от которой она отказалась. Болан собрался было закурить, но затем передумал и невинно осведомился:

— Вы ничего не знаете о задании Фила? Я имею в виду — его настоящее задание, а не прикрытие.

Она покачала своей прелестной головкой.

— Я вам рассказала все, что знала. Я чувствовала: что-то здесь не так, но я никогда бы не… Одним словом, мы с Филом не настолько близки, ну, вы понимаете…

— Да, — с улыбкой ответил Болан. — Вы просто друзья.

— Именно, — заулыбалась она в свою очередь.

— Когда он последний раз посетил испытательный центр?

— Думаю, это был… понедельник. Ведь сегодня среда? Да, это был понедельник.

— Значит, он по-прежнему получает жалованье у вас? — как бы невзначай спросил Болан.

— Конечно, а как же иначе?

Мак встал, повернул стул и сел на него. Затем, наклонившись вперед и положив локти на колени, он произнес доверительным тоном:

— Я не должен был вам об этом говорить. Я не знаю…

Мэри Вальдес резко мотнула головой, тоже наклонилась вперед и взглянула ему прямо в глаза.

— Я все отлично понимаю, — заверила она. — Вы можете говорить.

Тогда он взял ее за руку и нежно погладил:

— Фила уволили из Министерства обороны еще два года назад.

— Это невозможно! — в отчаянии пробормотала она. — Я бы знала об этом. Я работаю как раз в отделе административной безопасности.

— В этом-то и загвоздка. Вы бы узнали.

— Что все это значит? — рассмеялась она.

— Вас провели, вот и все, — ответил Болан.

— Вы что, идиот? Что вы несете?

— Только то, что этот тип два последних года работал на ЦРУ, а сейчас ни на кого не работает. Он работает на себя.

Теперь молодая женщина испугалась по-настоящему, страх парализовал ее рассудок.

— Но… но… но… — только и смогла она выдавить из себя.

— Вы сказали, что он по-прежнему получает жалованье у вас. Вы в этом уверены?

— Абсолютно, — ответила она каменным голосом. — В моих досье он по-прежнему значится как представитель министерства. Два года, вы сказали? Нет, это невозможно, вы ошибаетесь. А вдруг — нет? Вы говорили об операции прикрытия. Тогда, безусловно, Фил — шпион. Хуже того, большая сволочь. Боже мой, он провел меня, как ребенка. Я не могу поверить… нет, я не могу поверить.

— Оторвитесь-ка на минутку от всей этой ахинеи, — рявкнул Болан, — и попробуйте вспомнить, чем он занимался при посещении ракетного испытательного центра!

— Он проверял мои досье, — ответила она монотонным голосом.

— А что конкретно он делал?

— Я вам уже говорила, что работаю в отделе административной безопасности. Мы занимаемся всем, что касается персонала. Мы также согласовываем наши сведения с данными на сотрудников, получаемых из других отделов.

— Иными словами, ваш приятель получил доступ ко всей информации, касающейся системы охраны и безопасности испытательного центра?

— Совершенно верно, — ответила она глухим голосом.

Болан встал.

— Что ж, способ достаточно прост.

Молодая женщина снова заплакала, но Болан не предпринял ничего, чтобы ее утешить.

— Это неправда! — простонала она. — Я в безвыходном положении.

— Вас пугает только это? — презрительно осведомился Болан.

— Как это… только это… И-и-и!.. — внезапно взвизгнула она.

Вскочив на ноги, Мэри Вальдес рванулась к Болану, словно хотела ударить его. Он схватил девушку за руку и крепко прижал к себе. Тогда она попыталась лягнуть его. Впрочем, сопротивление длилось недолго. Болан толкнул ее на кровать, а сам отступил к выходу из комнаты, скрестив руки на груди и гневно глядя на молодую женщину.

— Сволочи, вы сами втянули меня в это дело! — крикнула она.

— Хватит болтать, — сухо парировал он. — Виноваты вы и никто другой. Вы решили смешать в одну кучу дружбу и работу. И позволили типу, уволенному два года назад, рыться…

— Боже мой, что еще за новости? — воскликнула она. — Я схожу с ума. Вы думаете, я клюну на вашу дерьмовую приманку? Вы сволочь…

Она спрыгнула с кровати, резко сорвала с себя пеньюар, который и так лишь слегка прикрывал ее безукоризненное, точеное тело, и швырнула в Болана.

— Если через пять секунд вы не уберетесь отсюда, я позову на помощь и скажу, что меня насилуют. И тогда мы посмотрим, за кем останется последнее слово в этой грязной…

Болан сжал зубы и одной рукой оттолкнул девушку обратно на кровать, бросив ей вслед разорванный пеньюар.

— Вообще-то, Мэри, мы с вами договорились уладить все полюбовно, вспомните-ка.

Она перевернулась на живот и снова заплакала. А Болан, крайне недовольный, обозвал себя настоящим подонком. Но по-другому поступить он не мог. Он сел на край кровати и погладил плачущую красавицу по плечам. Он ласкал ее чудесное тело и шептал ей на ухо ласковые слова.

Реакция последовала незамедлительно: рыдания сменились вздохами удовольствия, изредка прерываемыми лишь слабыми протестами.

— Я ваш друг, — шепнул Болан.

— Я верю, — прошептала она в ответ. — Во всяком случае, я хочу вам верить.

— Мне нужно идти. Согласитесь ли вы остаться здесь на час-два? Этим вы прикроете меня.

— А зачем вас прикрывать? — выдохнула она.

— Еще некоторое время я должен выдавать себя за Филиппа Джордана, — объяснил он. — И не исключено, мне понадобится человек, который мог бы подтвердить мою личность. Надолго это не затянется.

— А потом? — пробормотала молодая женщина, выгибая вдруг по-кошачьи спину.

— А потом я почешу вам спинку, — ответил он.

— Да, именно для этого и нужны друзья, — сказала она.

— Во всяком случае, мое видение мира всегда было таким.

— А Фил?

— Он мертв, — тихо произнес Болан.

Молодая женщина вся напряглась, а затем, высвободившись из его объятий, снова упала на кровать.

— Я решительно ничего не понимаю, — прошептала она устало.

— Прекрасно, — начал Болан. — Нас двое. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы немного распутать весь этот дьявольский клубок, но должен открыть вам правду. Дело гораздо серьезнее, чем просто шпионаж в отделе безопасности. И поверьте мне, в этой игре ставка превышает задетое самолюбие или профессиональную ошибку. Конечно, вы рискуете, но мне действительно нужна ваша помощь.

Она подняла глаза к потолку.

— Хорошо, вы ее получите, — ответила она с легким раздражением. — А теперь сматывайтесь, да побыстрее. Мне нужно успокоиться. Должно быть, сейчас я действительно похожа на сумасшедшую.

— Да, чуть-чуть не в моем вкусе, крошка, — откровенно ответил Болан. Остановившись у двери, он продолжил: — Если я не свяжусь с вами в течение двух часов, забудьте о нашей встрече. Поспешите в испытательный центр и лично проверьте свои досье. А после бейте тревогу изо всех сил. Хорошо?

Она приподнялась на локте и наградила его ангельской улыбкой:

— Боже мой, кто же вы на самом деле?

— Друг.

— А еще кто?

Болан коротко кивнул ей и вышел из квартиры. Встреча на ранчо Якундо была назначена с абсолютно незнакомым ему человеком. Но теперь, слава Богу, ему стало ясно, какой муравейник предстояло разворошить.

 

Глава 6

Когда-то это было настоящее ранчо, но загоны и луга, предназначенные для выпаса скота, стали выгорать от засухи и уже давно сделались бесплодными. Издали можно было увидеть приземистые постройки из кирпича, лепившиеся друг к другу, а перед ними — силуэты людей, занятых Бог знает какими утренними заботами.

Само место напоминало кадры из голливудских вестернов: настоящее логово для ренегатов-апачей или банды разбойников с большой дороги. Естественные преграды поражали взор своей внушительностью: в маленькую долину, зажатую среди холмов и окруженную скалистым валом, можно было въехать лишь по дороге, что вилась по дну каньона. Настоящая декорация для кино. Болан не удивился бы, увидев вдруг Джона Уэйна, притаившегося у ворот.

Но времена меняются — как-никак 20-й век подходил к концу, — и вместо Джона Уэйна Болан увидел военный джип, ощетинившийся антеннами, за рулем которого сидел джи-ай в пилотке со значком. Болан предпочел бы повстречать Джона Уэйна.

— Я — доктор Филипп Джордан, — обратился он к часовому. — Капитан ждет меня.

Часовой лениво посмотрел на Болана и сообщил по радио о прибытии визитера, после чего объявил:

— Припаркуйте, пожалуйста, вашу машину на маленькой площадке, чуть дальше отсюда, сэр. Через минуту за вами придут.

И действительно, не прошло и минуты, как к нему подрулил второй джип с солдатом за рулем. Ни один, ни второй даже не спросили у Болана документы. Тем не менее, оба солдата носили номера, а на воротах висела табличка с однозначной надписью: «Без разрешения вход запрещен».

Болан сел в джип, и шофер, не произнося ни слова, тронул машину с места. Они миновали кирпичные постройки и, проехав еще немного, выкатили на грунтовую дорогу, которая то взбиралась в гору, то делала внезапный скачок вниз, в новую долину. Наконец они достигли долины, расположенной на большей высоте, нежели все предыдущие, и представлявшей собой скорее впадину в форме ложки. Здесь было царство военных: повсюду виднелись огромные трейлеры и гигантские полуприцепы, ощетинившиеся усами антенн. Вся эта техника была тщательно замаскирована камуфляжными сетками, которые обеспечивали маскировку с воздуха. На дне долины рядом со скалами, разместились полдюжины передвижных бараков, окрашенных во все те же привычные глазу камуфляжные цвета. В центре расположилась огромная вертолетная площадка. Сейчас там находились два больших боевых вертолета и множество крылатых машин поменьше, но места хватало и для других. Внезапно странное ощущение завладело солдатом Боланом: все это было очень реально и подлинно, и любой солдат почувствовал бы себя здесь в своей стихии. Кто посмел бы утверждать, что тут расположился не настоящий военный лагерь? И Болан снова и снова задавал себе вопрос: не вмешался ли он в официальную секретную операцию?

Шофер остановил джип перед бараками. Болан спрыгнул на землю, а солдат, который за время их поездки лишь раз-другой украдкой бросил на него любопытный взгляд, вдруг застенчиво улыбнулся и отдал ему честь, словно прощаясь с ним.

И тотчас навстречу Болану из барака вышел мужчина в полевой форме цвета хаки и с нашивками лейтенанта.

— Доктор Джордан?

Решительно, все эти парни были очень дружелюбны. Вот и лейтенант с улыбкой спросил:

— Какое впечатление на вас произвел наш лагерь?

Болан приблизился к военному и пожал ему руку.

— Замечательно, — сердечно ответил он. — А кто вы?

— Томпсон, сэр.

— Разумеется, — Болан произнес с понимающим видом и вошел в барак.

Двое молодых парней в военной форме сидели за столами и, казалось, даже не заметили присутствие постороннего.

Они были погружены в расчеты и вводили математические данные в небольшой терминал компьютера. Весь барак был просто напичкан различной электронной аппаратурой, и лишь в глубине его, за раздвижной переборкой, разместился крошечный кабинет.

Томпсон прошел туда первым и объяснил Болану:

— Капитан приносит извинения, что вынужден задержаться на несколько минут. Он просил меня решить этот вопрос вместе с вами. А он постарается вернуться еще до того, как мы закончим нашу беседу.

— В чем же суть вопроса? — осведомился Болан.

Поразительная ситуация: он находился в самом сердце вражеского лагеря, окруженный со всех сторон враждебными ему силами, и выдавал себя за того, кем на самом деле не являлся. И все это — без малейшего понятия, кто же его противник.

Лейтенант Томпсон продолжил:

— Речь идет о паре пунктов из допроса мистера Рикерта. У нас возникли опасения, не являются ли они просто ошибкой в интерпретации. Капитан хотел бы это проверить. Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Я выписал те части ленты, содержание которых нас несколько смутило.

Болан сел, и Томпсон протянул ему папку с машинописными листами. Боже, из этого парня просто выпирала воинская аккуратность. Чистюля, аккуратист, сама точность…

— Видите, — указал он, — вот строки, касающиеся Мака Болана. Капитан хочет избежать малейшей ошибки в данном вопросе. К тому же, как вы знаете, наш план заставляет нас поторопиться.

— Разумеется, — сухо ответил Болан.

Лейтенант извинился и вышел из кабинета. Отпечатанные листы разделялись на две колонки. Правая колонка была напыщенно озаглавлена: «Показания объекта», другая — «Интерпретация» и в ясных выражениях резюмировала вопли и конвульсии расщепляемой души. Болана, который знал все, о чем говорилось в первой колонке, заинтересовала лишь вторая часть листа — комментарии. Здесь главным образом говорилось об участии Болана в событиях в Лос-Анджелесе. С точки зрения Рикерта, разумеется. А впрочем, и это было совсем неплохо. Джордан принуждал беднягу-мученика беспрестанно возвращаться к этому эпизоду, заставлял его говорить на другие темы, а затем вдруг снова задавал все те же вопросы и сверял ответы на них. Быть может, великий мастер грязных дел и занимался когда-то медициной, быть может, у него и был диплом по психологии, но в области допроса он разбирался не хуже, а скорее всего, даже лучше любого члена суда присяжных.

Эти славные люди — как же они заинтересовались поступками и жестами Мака Болана!

Болан встал и положил папку на стол. Он оказался в опасном положении. Он не должен был соваться сюда подобным образом. Все в этом лагере слишком хорошо напоминало Филиппа Джордана и его стиль обделывать свои грязные делишки. Да и сама операция ничем не походила на привычные махинации мафии, и поэтому Болан не мог позволить себе продолжать играть роль доктора Джордана. Он не знал, в какое болото угодил. Этот капитан, как бы его ни звали, мог оказаться лучшим другом погибшего доктора. Впрочем, здесь любой мог хорошо знать бывшего представителя Министерства национальной обороны.

Когда Болан вышел из кабинета, Томпсон разговаривал с двумя парнями в военной форме. Он улыбнулся Болану.

— А вы быстро справились, — заметил он.

— Ваша интерпретация абсолютно верна, — сказал Болан. — Вы можете продолжать в том же духе.

— Что ж, отлично, — обрадовался лейтенант. — Может быть, чашечку кофе? Капитан…

— Передайте капитану мои извинения, но я не могу терять время. Меня ждут тысячи дел.

Томпсон был слегка озадачен:

— Как хотите, сэр, но, насколько я понял, капитан желал обсудить вопрос, касающийся Болана, именно с вами.

— Передайте ему, что я занимаюсь этим со своей стороны, — объявил Болан и решительно перешагнул порог барака.

Томпсон быстро последовал за ним. Одновременно к бараку приближался еще один тип, одетый в штатский, весьма элегантный костюм. Его возраст — ровно 42 года. Его родословная — третье поколение мафии, вышел прямо из каменных джунглей Манхэттена. Болан моментально извлек его данные из своего досье: Марко Минотти, брат и наследник «лейтенанта» Фрэнка Минотти из семейства Маринелло, которого Болан уничтожил во время своей нью-йоркской кампании по истреблению мафии. Новоприбывший даже не взглянул на Мака Болана, но проблема была не в этом. Он наверняка знал настоящего Филиппа Джордана.

Болан готов был отреагировать на любое, пусть даже самое безобидное действие Минотти, но Томпсон тут же взял инициативу в свои руки.

— Ну вот, ваш приход как раз кстати, — обратился он к Минотти. — Вы уже встречались ранее, джентльмены?

Он мельком взглянул на Болана и продолжил представлять их друг другу, как если бы речь шла о простой проформе. Болан принял к сведению это соблюдение старшинства: к доктору Джордану здесь относились с уважением.

— Господин архитектор, вот ваш банкир.

Ко всему у них были закодированные имена! Великолепно!

Филипп Джордан был «архитектором», а Минотти — «банкиром». Отсюда можно сделать вывод, что капитан был в этом деле «подрядчиком» или кем-то другим в аналогичном смысле слова.

У Болана уже начинала идти голова кругом: что за фигурой являлся этот загадочный капитан?

Минотти пожал Болану руку, бросив шутку сомнительного содержания «об этих чертовых хитрецах из ЦРУ».

Томпсон снисходительно улыбнулся и повернулся к Болану.

— Наш банкир прибыл сегодня ночью. Но вы были… в общем… вы были заняты… Поэтому…

Молодому джентльмену из Манхэттена были явно не по душе подобные недомолвки и иносказания. Он резко оборвал Томпсона и объявил Болану:

— Меня зовут Минотти.

— Фил Джордан, — процедил сквозь зубы Болан.

— Знаю, знаю! Ну и как эти сведения: стоящая штука или дерьмо собачье?

— Пока все складывается хорошо, — спокойно ответил Болан. — И оснований для паники нет.

— Какая такая хреновая паника? — заржал мафиози. — Вы отвечайте за себя, док. Я очень надеюсь, что этот недоносок уже загнан в угол. У меня есть к нему небольшое дельце.

— Почему бы не уладить его в другом месте? — ответил Болан голосом, в котором сквозил холод. — Каждому делу свое время.

— Шли бы вы подальше, — в шутку заявил Минотти. — Вы, служащие, не созданы делать два дела одновременно: даже жевать резинку и двигать ногами. Я вам вот что скажу, док. Если этот ублюдок где-то поблизости, можете сразу заносить его имя в льготную очередь ваших… ха-ха!.. пациентов.

— Не премину этим воспользоваться, — сухо ответил Болан-Джордан.

Хозяин Нью-Йорка повернулся к Томпсону и ворчливо спросил:

— А где же Хэрлсон?

У Болана закружилась голова: капитан или подрядчик, короче, этот анонимный шеф был, наконец-то вычислен. Фрэнк Хэрлсон — вот его имя. Бывший капитан пехоты, а теперь солдат Фортуны, кровавый наемник и великий мастер интриги. Последний раз Болан встречался с ним во время своей наступательной кампании в Колорадо.

Решительно, было самое время уносить ноги.

Не давая Томпсону времени для ответа, Болан вежливо произнес:

— Рад был с вами познакомиться, банкир. Мы встретимся с вами сегодня немного позднее и обсудим все детали предстоящего дела.

Затем, переведя взгляд на Томпсона, он осведомился:

— Я пойду пешком или кто-нибудь меня проводит?

— Сейчас вызову машину, — живо отреагировал Томпсон.

А выражение его глаз ясно говорило: как же он понимает, что такой хорошо воспитанный человек отнюдь не жаждет общества «банкира» из Нью-Йорка.

Болан поблагодарил его и сделал несколько шагов вперед. Едва он успел закурить сигарету, как за ним приехал джип. Нелегко пришлось Болану в течение всей поездки через лагерь, и он испустил вздох облегчения лишь тогда, когда уже пересел в свою машину и погнал ее прочь.

И все же он знал, что вернется сюда. Он не оставит после себя этот змеюшник, нет. История всегда двигалась только вперед, как, впрочем, и жизнь Мака Болана.

Как ни крути, а день выдался из рук вон плохой. В календаре он значился как среда — первый день пасхального поста и, может быть, последняя среда в жизни Мака Болана. Кто знает?..

 

Глава 7

Без сомнения, на всем своем жизненном пути, обозначенном девизом «Борьба с преступностью», Мак Болан никогда не встречался с большей опасностью, которую воплощал в себе этот мерзавец, наделенный воображением, уступающим разве что его наглости, и отзывающийся на имя Фрэнк Хэрлсон. Да, этого негодяя Бог наградил храбростью и умом поразительно хитрого склада. Испробовав на собственной шкуре всю горечь войны во Вьетнаме, он мог бы вернуться оттуда, обладая огромнейшим авторитетом в американской армии. Но вместо того он серьезно скомпрометировал себя, впал до некоторой степени в немилость начальства и вернулся домой, поджав хвост.

Болан хорошо знал Хэрлсона по Вьетнаму. Тот был офицером, и уже эта разница ставила между ними непроницаемый барьер. Но и это не все: оба словно бы самой природой не были созданы, чтобы дружить друг с другом. Болан уважал компетентность Хэрлсона и его чувство боя, однако не очень-то жаловал его личные моральные качества. Впрочем, его об этом никто и не просил. В то время их встречи были эпизодическими и краткими: они служили в разных частях. И все же однажды случилось так, что «Петухам Хэрлсона» (так называли, и не без некоторого восхищения, его специальные боевые команды) пришлось стать ударным отрядом в рамках реализации тактики «выжженной земли». Девиз у них был прост: «Атакуй, не зная пощады», а успехи предпринимаемых ими акций стали поистине легендарными. План, выполняемый Хэрлсоном, носил официальное название «Пре-Пак-Чарли». «Петухам» надлежало проникнуть на территорию противника до подхода передовых частей. Сержант Болан служил тогда в другом, меньшем подразделении, которое позднее тоже стало легендарным, под названием «Десятка на все руки». Они должны были провести разведку местности перед рейдом команд Хэрлсона. Обе группы выполняли тогда одновременно разведывательные рейды и акты саботажа. Они проникали глубоко вперед на вражескую территорию и чаще всего действовали в отрыве от основных сил.

И «Десятке», и «Петухам Хэрлсона» случалось участвовать и в совместных акциях. Таким образом, Болан и Хэрлсон неизбежно сталкивались в вьетконговских джунглях и отлично изучили друг друга. А затем судьба столкнула их в Колорадо в войне, ставка в которой была совсем иной. В Колорадо Болан перешел дорогу Хэрлсону. Но сумеет ли он сделать то же самое в Нью-Мексико? Да, мафия финансировала в Колорадо свои грязные делишки, и все же это было тепленькое местечко. Бизнес же в Нью-Мексико был несколько другого рода. Конечно, мафия присутствовала и здесь, но Организация непонятно каким образом слилась с вооруженными силами. Более того, в игру, кажется, вступил новый элемент, чье участие, без сомнения, принесет ужасающие плоды. Элемент этот назывался Филипп Джордан. И даже сейчас, превратившись в заурядный труп, он оставил после себя такое мрачное наследие, что его смерть вряд ли могла сильно изменить ход событий.

Что же касается Хэрлсона, то он, наверняка, не узнал бы Болана, доведись им случайно встретиться. Бывший сержант после Вьетнама перенес пластическую операцию, изменившую его внешность, а в Колорадо двое мужчин так и не повстречались. Но загвоздка заключалась в другом: Хэрлсон был профессиональным солдатом, причем весьма и весьма опытным. Разумеется, у него имелись какие-то пробелы в образовании, но уж никак не по части кровопускания, саперного дела или военной подготовки.

В Колорадо Болан своими глазами видел, что Хэрлсон сумел привить гражданским ту же организованность и жажду боя, что и солдатам в своих боевых подразделениях. Само собой, большинство людей он завербовал среди ветеранов Вьетнама, и это были отнюдь не мелкие душонки, обтяпывающие делишки в преступной среде, а солидные, дисциплинированные, закаленные в боях бойцы, так и не приспособившиеся к мирной жизни после суровой, чудовищной реальности войны. Некоторые из них были в глубине души большими романтиками, просто не видевшими для себя места в будущем, полном повседневной рутины. Потому-то, подобно Хэрлсону, они оказались в огне другой войны. Но сейчас это не играло роли: они избрали свой путь, а Болан — свой.

Итак, Томпсон. Парень, которого Болан непременно оценил бы, узнай его поближе во Вьетнаме. Примерно одних лет с Боланом, образованный, интеллигентный, компетентный, в чем-то даже забавный и вместе с тем — жесткий, резкий и непреклонный, когда того требовали обстоятельства. По мнению Болана, Томпсон руководил генеральным штабом Хэрлсона.

Перспектива сражаться с подобными людьми не вызывала у Мака особого энтузиазма. Что же касается материально-технического обеспечения частей и наличия великолепного офицерского корпуса, то это не очень поразило Болана: в Колорадо мафия едва не обвела вокруг пальца Пентагон, только чудом не угодивший в ловушку вместе со всеми своими генералами. Судя по всему, в штате Нью-Мексико, где базировалась изрядная доля военных ресурсов страны, сейчас действия развивались по аналогичной схеме. Но на сей раз положение дел еще больше осложнялось появлением дополнительного элемента — Филиппа Джордана.

Получалась трехголовая гидра: Джордан — архитектор, Хэрлсон со своей «петушиной» армией — подрядчик и наконец клиент — мафия, представленная Марко Минотти. Дьявольское трио при любом раскладе карт.

Операция не имела ничего общего с событиями в Аризоне, когда понаделали много шуму полувоенные структуры, созданные Хиншо, Уорси и Моралесом. Эти типы были обычными мелкими негодяями, опытными в своем деле, но без особого полета воображения. Хэрлсон же был совсем другой породы. И Джордан — тоже. То, что замышлялось в Нью-Мексико, было делом колоссального размаха. Возможно, весь мир еще содрогнется от него.

Но события, готовящиеся в Нью-Мексико, сходились с калифорнийской аферой в одном: мафия проявляла повышенный интерес к районам концентраций секретных военных технологий.

На что же нацелилась мафия в Нью-Мексико?

Несомненно, здесь был лакомый кусок: очень большой, аппетитный и выставленный напоказ — Уайт Сэндз, Лос-Аламос, военно-воздушная база Холломан, Форт-Блисс и Бог знает какие еще места, звучащие не менее экзотично.

Мафия просто кишела здесь: в мире, где деньги — ключ к власти; пирог, несомненно, был просто золотым.

 

Глава 8

Болан остановился у первой же телефонной будки и позвонил Броньоле.

— Пора заняться перегруппировкой сил, — объявил ему Болан. — Поторопи с передислокацией моего арсенала в Холломан. Быстро и незаметно, надеюсь, ты понимаешь, о чем речь. Сколько вам понадобится времени, чтобы добраться туда?

— Похоже, дело и впрямь серьезное, — встревожился Броньола.

— Намного серьезнее, чем можно себе вообразить.

— Ты в состоянии уточнить детали по телефону?

— Нет.

Федеральный чиновник вздохнул:

— Я смогу выехать через 10 минут. Тебе нужен арсенал в полном объеме?

— Да. И главное, Гарольд, никому ни слова.

— Если я правильно понял, мне необходимо просто испариться.

— Именно.

— Хорошо. Твоя машина должна прибыть в Форт-Блисс с минуты на минуту. Я велю Розе продолжить путь.

— Великолепно. Скажи ей, чтобы она ехала до центра… Подожди… Подожди минуту… Холломан — это единственное место, где ты можешь приземлиться на С-35?

— А что ты имеешь против Холломана?

— Сам не знаю. А Форт-Блисс?.. Это далеко от шоссе?

— Примерно в 120 километрах. Ты хочешь, чтобы она поехала туда?

— Да, это лучше всего. Пусть она ждет меня на перекрестке 70-й и 54-й дорог.

— Ладно. А я?

— Какова продолжительность полета до Форт-Блисса?

— Насколько я знаю, до него около 900 километров. В общей сложности часа полтора лета.

— Значит, вы оба сможете прибыть туда одновременно, — резюмировал Болан. — Свяжись с ней, как только прибудешь туда. Потом мы договоримся о встрече.

— И все же… Ты не мог бы хоть немного ввести меня в курс дела?

— Помнишь вояку из Колорадо?

— Ты имеешь в виду того капитана?

— Совершенно верно, — ответил Болан. — Он снова взялся за старое. И, поверь, его провалившийся трюк в Колорадо — ничто по сравнению с тем, что готовится здесь.

— Господи, помилуй! — в ужасе воскликнул Броньола. — Я немедленно выезжаю.

И он повесил трубку.

Болан горько усмехнулся и сразу же набрал номер квартиры Джордана.

После второго гудка трубку сняла Мэри Вальдес.

— Это ваш приятель, — начал Болан. — Все отменяется. Немедленно исчезните из квартиры. У вас есть надежная машина?

Когда она ответила ему, уверенности в ее голосе было немного.

— Моя машина подойдет, но зачем?

— Я хочу, чтобы вы скрылись как можно дальше. Не останавливайтесь там, где вас могли бы узнать, и главное, не возвращайтесь домой.

— Я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите, — сказала она, начиная задыхаться от волнения.

Болан объяснил ей:

— Найдите где-нибудь нору поглубже, заройтесь с головой и не кажите носа наружу. Подальше отсюда, вы меня поняли? И не возвращайтесь в здешние места раньше, чем убедитесь, что все спокойно.

— А как я об этом узнаю?

— Из газет, — ответил Болан.

— Вы думаете, я в опасности?

— Я не думаю — я знаю.

— Стало быть, вы тоже, — нервно сказала она. — Здесь находятся двое мужчин, и они ждут вас.

— Где?

— Они припарковали свою машину прямо перед домом, позвонили в квартиру и спросили вас. Я хочу сказать, что они спрашивали Фила. Я им ответила, что вас нет, но они все еще на улице и ждут в машине.

— Какие они из себя? — спросил Болан.

Она послушно описала двух убийц мафии — Бина и Ника.

— Их машина — прогнивший пикап, верно?

— Да. Выходит, вы их знаете?

— Знаком, — уклончиво произнес Болан. — Это плохие новости. Что ж, тогда изменение в программе. Плюньте на этих типов и сматывайтесь через черный ход. Бросьте вашу машину и спасайтесь. Я перехвачу вас. Встретимся у бакалейной лавки.

— Они возвращаются! — закричала Мэри.

— Не открывайте дверь, — приказал Болан. — Запритесь на замок и не впускайте их как можно дольше. Пусть выбивают дверь, если не боятся шума. Я буду у вас через три минуты.

— Поторопитесь, — прошептала она и повесила трубку.

Итак, времени на размышления не оставалось.

Внезапно Болан почувствовал, как внутри у него закипает ярость. Бесполезно урезонивать подобных подонков. Они готовы на любую жестокость, будь она продиктована логикой или нет. Впрочем, дело даже не в этом. Краткая встреча Минотти и «парня из ЦРУ» могла вызвать самые непредсказуемые последствия. В этом диком мире инстинкт и насилие были единственными гарантами выживания, и уж коли Филипп Джордан заинтересовал Минотти, совершенно очевидно, что в своих действиях вновь пора довериться инстинкту.

Если двое убийц вернулись за Джорданом для более обстоятельной беседы, а нашли на месте лишь Мэри Вальдес, то малышка Вальдес могла без церемоний пойти в ход. А для нее, несомненно, это означало бы конец.

Болан добрался до квартиры Джордана менее чем за три минуты.

Но конец уже начался…

Дверь была распахнута настежь, стекла в ней разбиты вдребезги, а Мэри Вальдес бесследно исчезла…

 

Глава 9

Пикап стоял перед обветшалым, обшарпанным домом, куда трое мафиози заезжали сегодня утром. Болан припарковал свою машину рядом с пикапом и навинтил на «беретту» глушитель. Дом был полуразрушенный, со стенами, исписанными неприличными надписями, и располагался он в индустриальном квартале, где между разнообразными мастерскими разместились другие трущобы, пребывающие в столь же плачевном состоянии.

Вокруг дома — ни души, ни звука, только голодная тощая собака с рычанием двинулась навстречу Болану. В нескольких шагах от него жалкое животное внезапно поджало хвост и ретировалось.

Болан вошел в прохожую и замер — рассохшийся пол предательски заскрипел. Одним прыжком Болан пересек помещение и на мгновение остановился перед дверью, чтобы оценить обстановку. За закрытой дверью слышались смех и голоса.

Ручка повернулась без малейшего усилия. Болан открыл дверь и переступил порог. Мэри Вальдес сидела на широком диване и имела довольно печальный вид: корсаж разорван, волосы взъерошены. Однако, если не брать в расчет ее остекленевшие от ужаса глаза, смело можно было сказать, что она цела и невредима. Из мебели в комнате, кроме дивана, находился только игорный стол, весь заставленный пустыми банками из-под пива и тарелками, переполненными окурками.

В глубине комнаты, стоя к Болану спиной и привалившись плечом к облупленной стене, Бин разговаривал по телефону.

Второй мафиози, которого Болан не знал, неподвижно стоял у двери, ведущей в соседнюю комнату, и, заливаясь смехом, что-то обсуждал с третьим сообщником, которого отсюда не было видно. В одной руке весельчак держал открытую банку пива, а в другой — зажженную сигарету. Заметив Болана, он тотчас поднял банку с пивом в знак приветствия.

— Салют, ЦРУ! — злорадно заорал он.

И тут, увидев в руках Болана «беретту», мгновенно умолк и превратился в камень.

Бин бросил через плечо короткий взгляд на Болана и произнес:

— Он здесь.

И положил трубку на рычаг. Лишь со второго взгляда он заметил бездонный зрачок «беретты».

— Ну расслабься, Мак, — проговорил он с натянутой улыбкой. — Курочка при перышках. Мы хотели всего лишь привлечь твое внимание.

— Мои поздравления, — сказал Болан. — Вам это удалось.

Выпущенная из «беретты» пуля вонзилась ему прямо в лицо. Тип, стоявший на пороге у соседней двери, отбросил жестянку с недопитым пивом и попытался прыгнуть вперед, но «беретта» оказалась проворнее и с чуть слышным посвистом послала свой смертоносный заряд, отшвырнувший бандита за порог комнаты, в которой он стоял.

Одним прыжком Болан последовал за телом убитого мафиози и увидел Ника, который пытался улизнуть через черный ход. Эта комната служила кухней или, точнее, когда-то была ею. Теперь же она превратилась в помойку, забитую мусором и другим хламом, разломанными этажерками, развороченной плитой и даже старым баром — из распахнутой дверцы его сыпались кусочки колотого льда и жестянки с пивом, которые, падая на пол, серьезно затрудняли бегство охваченного ужасом каннибала. В одной руке Ник держал пистолет, а в другой початую жестянку с пивом. Уже у самой двери он поскользнулся, однако удержался на ногах и, изрыгая проклятия, попытался прицелиться в Болана. Но и теперь «беретта» среагировала быстрее. Блестящая пуля легко вошла в мягкую плоть прямо под подбородком гангстера и так же легко вышла через верх черепной коробки, разбрызгивая во все стороны кровавое месиво и фонтаны крови. Тело Ника тяжело рухнуло посреди маленькой захламленной комнаты.

В течение всего этого времени Мэри, вскочив на ноги, нервно кружила в центре гостиной, словно угодив в невидимую тесную клетку.

— Их было только трое? — спросил Болан.

Она молча кивнула, ее сверкающие глаза пожирали Болана.

— Вы хорошо себя чувствуете? Может, хотите чего-нибудь выпить?

Новый кивок, сопровождаемый взмахом длинных черных ресниц.

— Вы можете вести машину? — осведомился Болан, ища среди множества бутылок со спиртным водку «Эристофф». Он обнаружил ее на полу, возле дивана.

Наконец Мэри попыталась заговорить, и ей это удалось.

— Думаю, что да, — слабым голосом откликнулась она. — Боже правый, что вы наделали!

— Я делаю все от меня зависящее, — сухо ответил Болан, подавая ей стакан. — У вас есть деньги?

— Нет… я оставила сумку… у Фила. Нужно вернуться за ней? Если нет, я могу заехать в банк?

Болан вытащил из кармана пять сотенных бумажек и протянул ей:

— Возьмите машину Фила и, главное, нигде не останавливайтесь. Выедете на дорогу и жмите на педаль, пока хватит бензина.

— Я не могу их взять, — запротестовала она, пытаясь вернуть деньги.

— Берите же, эти деньги никому не принадлежат, — возразил Болан с ядовитой улыбкой. — Это деньги мафии, добытые ею путем махинаций и убийств, а теперь используемые для борьбы с нею. Так что забирайте. И в путь.

Она поставила на стол свой стакан с водкой, обвила руками его шею и тихонько прошептала ему на ухо:

— Но все же, кто вы?

Он галантно прижал ее к себе.

— Я тот, который приказывает вам бежать… бежать… бежать!

Она разжала объятия, остановилась на пороге, напоследок смущенно улыбнулась и поспешила к машине.

Болан подождал, пока она уедет, а затем вернулся в дом. Он собрал все личные вещи убитых, обыскал квартиру, но ничего особенно интересного не нашел.

Убийцы жили в Нью-Йорке. А эта нора служила перевалочной базой, снятой специально для подобных случаев. Все указывало на то, что никто не собирался устраиваться здесь надолго.

Болан подогнал пикап к выходу и аккуратно загрузил в машину завернутые в тряпье трупы.

Потом он еще раз вернулся в дом и набрал номер Джека Гримальди.

— Мне нужны крылья, — заявил он своему другу-пилоту.

— Когда и где?

— Сейчас мне понадобится вертолет. Сможешь раздобыть?

— Увы, — сказал Гримальди. — Единственная стрекоза, которую здесь можно было взять напрокат, сегодня встала на прикол по причине ремонта.

Болан издал едкий смешок:

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Но я вычислил еще одну — в Эль Пасо. Ее доставили по железной дороге около часа назад. Надеюсь, она-то в прекрасном состоянии.

— А люди еще спрашивают, почему я тебя так люблю, — ласково заметил Болан.

— Какие люди? — насторожился Гримальди.

Болан негромко засмеялся:

— Я буду у тебя через 10 минут.

— Хорошо, тогда я звоню в аэропорт, чтобы мы могли сразу же взлететь.

Да, именно за это Мак Болан любил его. Вначале их взаимоотношения складывались непросто. Но та лепта, которую Гримальди внес в борьбу Болана, оказалась решающей. Он мог летать практически на всем и, кроме того, обладал обширными знаниями по тактике ведения боя.

Болан оставил телефонную трубку снятой и вскочил в пикап, чтобы увезти подальше солидный груз еще теплого мяса.

Он не хотел, чтобы трупы обнаружили сразу. Время бежало быстро, день уже перевалил за полдень, и нужно было во что бы то ни стало взобраться на самый гребень волны. И если ему немного повезет, это большая приливная волна очистит землю от дерьма.

Его боевая машина и ударная сила ФБР в лице людей Броньолы не замедлят оказаться в нужном месте, в самой больной точке, где вот-вот должен прорваться гнойник.

Да, через час все актеры страшного спектакля выйдут на сцену.

События развивались все быстрее и быстрее, и Болан чувствовал, как его со всех сторон окружает бурлящая вода. Ему необходимо остаться на плаву, чтобы контролировать создавшуюся ситуацию, и тут крылья Гримальди придутся как нельзя кстати. Впрочем, особых иллюзий Болан не строил: крылья стрекозы — ничто по сравнению с крыльями голубя. Ведь они несли отнюдь не мир. Пусть Бог поможет им сохранить их скорость.

Если же нет… Что ж, если нет, единственным выходом будет еще немного задержаться в тени. А тень таит в себе самые непредсказуемые опасности.

 

Глава 10

На территории штата Нью-Мексико испытательный ракетный центр Уайт Сэндз занимает площадь около шести тысяч квадратных километров. Эта охраняемая зона представляет собой неправильной формы прямоугольник: 150 километров в длину и 60 — в ширину. Иными словами, эта территория сопоставима с общей площадью штатов Делавэр, Род-Айленд и агломерациями Нью-Йорка и Филадельфии.

Сама же площадь, занятая центром, была настоящим раем для исследователя-геолога. Там было все: многочисленные горные цепи, большие скалистые плато, потоки застывшей лавы, песчаные пустыни и глубокие гроты. На юге простиралась территория военной базы Форт-Блисс, второй полигон базы протянулся до Эль Пасо в Техасе, на севере и на востоке примыкая к ракетному центру всего в нескольких десятках километров от Аламогордо. Периметр охраняемой зоны составлял более 600 километров и заключал в себе один из наиболее своеобразных ландшафтов Земли.

Впрочем, в некоторых местах пейзаж больше походил на лунные кратеры, чем на земной рельеф.

Дорога № 54, ведущая в Эль Пасо, пересекает зону Форт-Блисса и затем проходит примерно в 20 километрах от Аламогордо, после чего тянется дальше к югу вдоль восточной границы Уайт Сэндз.

Дорога № 70-82 пересекает Уайт Сэндз с юга и проходит по диагонали между Лас-Кругес и Аламогордо. Далее она ведет к Уайт Сэндз Нэшнл Моньюмент, удивительной зоне площадью более чем в 300 квадратных километров, покрытой дюнами из белого песка и представляющей собой своеобразный анклав на территории испытательного центра Уайт Сэндз.

Военно-воздушная база Холломан расположилась чуть в стороне от этой дороги, в нескольких километрах к западу от Аламогордо.

Что же касается самого ракетного испытательного центра, или, говоря другими словами, административного штаба Уайт Сэндз, то он находится на юго-западе военной зоны, неподалеку от Лас-Кругеса, примерно в 90 километрах от Аламогордо.

На выезде из Аламогордо разместились сначала резервации индейцев апачей маскалеро, а дальше — зимние спортивные сооружения, раскинувшиеся на склонах гор на высоте более трех тысяч метров. Вершина Сьерра-Бланка к северу от резервации маскалеро вздымается на 3600 метров.

Вот краткое описание зоны боевых действий, исходя из стратегических выкладок Мака Болана.

Положение не самое радостное: на подобной территории практически невозможно эффективно использовать атакующие силы.

Лос-Аламос, штаб-квартира лабораторий, где занимаются ядерными исследованиями, расположен на самом востоке штата, более чем в 200 милях от Аламогордо. Предстояло разработать тщательный план проведения кампании. Вне всякого сомнения, Лос-Аламос в ее рамки не вписывался. Оставалось только надеяться на полный успех операции внутри границ намеченной зоны боевых действий.

Теперь следовало максимально точно установить численность и боевую мощь противника.

А это было совсем непросто.

* * *

— Я думаю, ты знаешь, что полеты здесь запрещены, — сказал Гримальди. — Ни на одной высоте нет воздушного коридора для гражданских самолетов.

Болан изучал карту воздушной обстановки района.

— Джек, Хэрлсон находится внутри этой зоны. Может быть, он хочет всех провести, пытаясь убедить в проведении закамуфлированной военной операции. Но я на все сто уверен, что он там. Его лагерь расположился неподалеку от Тулароза Пик. Следовательно, внутри периметра запретной зоны.

— Трудно, — пробурчал Гримальди, наклоняясь, чтобы лучше видеть карту. — Вообще-то, согласно твоим данным, лагерь мог бы прекрасно разместиться где-нибудь в другом месте.

— Верно, — согласился Болан, — но капитан Хэрлсон отлично знает, чего хочет, и вряд ли задумал наступление на апачей.

Мак нарисовал на карте кружок, затем несколько стрелок.

— Он собрал всю технику приблизительно здесь. Видишь, это практически в центре зоны. Он может обнаружить любой движущийся объект в пределах ее периметра.

— Вероятно, он способен контролировать ситуацию в сфере своего влияния.

— Да, это тревожно, — согласился Болан. — Думаешь, он способен обеспечить перехват ракет?

Гримальди пожал плечами.

— Вот и я не знаю, Джек, — вздохнул Болан. — В принципе это кажется сущим безумием. Как можно сбить с курса летящую ракету? Я имею в виду — приземлить ее в целости и сохранности. А что случится с боевой частью от удара?

— Думаю, надо провести различие между ракетой в свободном полете и ракетой, управляемой с земли, — заметил Гримальди. — Ракета в свободном полете подобна пушечному ядру: ее невозможно контролировать. А вот управляемая ракета…

— Предположим, что у нашей птички всего лишь учебная боевая часть. Остается проверить систему слежения. Как лучше поступить, чтобы захватить ракету: обрушить на землю или аккуратно направить в выбранный район?

Гримальди хитро улыбнулся:

— Что ж, сержант, ты знаешь ответ не хуже меня.

— Конечно, — продолжил Болан, — сбить ракету в свободном падении — классика. Но если ты хочешь выкрасть птичку, это уже другое дело: нужно ввести помехи в систему обратной связи с центром слежения и найти способ стащить добычу прямо из-под носа врага. Но в этом случае одна такая птичка не стоит затраченных трудов.

— Почему?

— В силу все того же старого закона причины и следствия, Джек. Слишком большие затраты для скромного результата. Да и кому нужна одна-единственная ракета?

— Это как посмотреть, — заметил Гримальди. — Представь, кто-то просто желает проникнуть в ее секрет. И уж поверь, многие хотели бы узнать, что у этих птичек внутри.

Болан вздохнул:

— Может быть, и так. Но я сомневаюсь, что речь идет об обычном отклонении от курса двух или трех ракет. Джек, а что ты, собственно, знаешь об Уайт Сэндз?

Пилот почесал затылок и, чуть подумав, ответил:

— Ходят какие-то разрозненные слухи. Говорят, когда-то там испытывали миниатюрные ядерные ракеты. Но думаю, это было в Лос-Аламосе. Теперь такие испытания запрещены. Ведь эти маленькие штучки с ядерной начинкой предназначались для артиллерии. Я как раз проходил там переподготовку — ну что-то вроде лекций об общем развитии техники и вооружений. К сожалению, я прибыл лишь к самому концу тех испытаний. Тогда нам демонстрировали ядерные боеголовки весом менее 30 килограммов, предназначенные для чисто военного и строго регламентированного использования. Сейчас же, я думаю, они разработали новое карманное вооружение для артиллерии, тоже вписывающееся в категорию миниатюрных ядерных ракет.

— Да, я их видел, — заговорил Болан. — Но весь вопрос в том, испытывают ли эти штуковины здесь, в Уайт Сэндз, или нет.

— Это можно выяснить, — заметил пилот.

— Лучше я сам этим займусь. Подобные игрушки произвели бы фурор на Ближнем Востоке. Или даже в Африке, где маленькие государства раздирают друг друга на части.

Гримальди даже присвистнул:

— Неплохо придумано. Представляешь себе какого-нибудь безумца вроде Амина Дада с карманами, набитыми десятком миниатюрных ядерных ракет?

— Не дай Бог! — зажмурился Болан.

— Думаешь, именно мини-ракеты заинтересовали твоих друзей? Но это же безумие! В мгновение ока весь мир окажется в кольце тысяч подобных ракет. А на Ближнем Востоке — так вообще!.. По ракетке на каждую нефтяную скважину — бум, бум, бум! Кошмар! А подбрось такие штуковины какой-нибудь банде реакционеров — и вся планета полыхнет огнем. Ведь им это и нужно: ввергнуть мир в первозданный хаос, а затем перестроить его по своему усмотрению.

— Они ничего не смогут перестроить, — жестко возразил Болан. — Типы, подобные им, никогда не были строителями.

— Взгляни-ка на Ливан, — внезапно взорвался Гримальди. — Эти безумцы разорили собственную страну, а ведь когда-то это была самая цивилизованная и самая развитая страна во всем регионе!

— Да, что поделаешь.

— А посмотри, как протекают кризисы в Италии, Германии, Франции, даже в Ирландии! Бог мой, у этих людей нет никакого чувства уважения ко всему цивилизованному. Их единственный идол, божество — это политика. Сержант, меня это очень и очень пугает.

— Увы, это так, — произнес Болан.

— Ты действительно веришь, что люди, подобные Хэрлсону, могут идти рука об руку с мафией? По твоим словам, мафии на все наплевать. Она займется чем угодно, лишь бы это приносило доход. Но это значит, что… даже если…

Болан горестно тряхнул головой и повторил:

— Увы, это так.

Гримальди остановил машину на стоянке у здания аэропорта.

— Мне не нравится твое спокойствие, сержант. Похоже, ты задумал что-то очень опасное. В твоей голове родился еще один безумный план?

Болан откашлялся, закурил и, бросив усталый взгляд на своего друга, в третий раз пробормотал:

— Увы, это так!

 

Глава 11

Они летели на высоте в несколько сотен метров, следуя на север вдоль шоссе № 54. У Туларозы они сделали разворот, чтобы приблизиться к закрытой зоне с юга.

Пик Тулароза был теперь слева от них, внутри зоны.

— Ты заметил антенны на вершине горы? — спросил Болан в интерком.

— Похоже на обычную установку для телеметрии.

— Сделано один к одному, — согласился Болан.

— Впрочем, почему бы и нет? Необходимо лишь, чтобы здесь были еще и подстанции.

— Ты прав, да только весь этот сектор буквально нашпигован подобного рода штуковинами.

— Так где же запрятан лагерь Хэрлсона?

Чертов лагерь был и впрямь отменно замаскирован. Маленькие кирпичные сооружения, прилепившиеся друг к другу, появились, наконец, в одной из долин. Затем чуть дальше внимание Болана привлекло отражение солнца от блестящей поверхности.

— Посмотри туда, — попросил он.

— Думаешь, он там?

— Ему просто негде больше быть, — пробурчал Болан. — Мы обогнули зону с юга перед тем, как… там… там… там… О, прямо тютелька в тютельку!

— Отлично! — восхищенно закричал Гримальди.

— Уж не знаю, кто разыскал эту дыру, но если хоть немного сместить угол наклона влево или вправо, то обнаружить просто невозможно. Так, я вижу посадочную площадку. Держись, сержант, я не могу гарантировать мягкой посадки в этом гнезде.

— Отсюда не очень хорошо видно… но там есть… Сверни-ка чуточку к востоку.

Маленькая винтокрылая машина набрала скорость и вновь полетела вдоль шоссе № 54.

— Отсюда видна стена, ограничивающая зону, — отметил пилот. — Они снаружи, теперь это ясно.

— Да, — ответил Болан. — Но бьюсь об заклад, что сооружение на Тулароза Пик принадлежит им.

Он вспомнил о сооружении, подобном этому, в горах над Лос-Анджелесом, и, как по мановению волшебной палочки, многие элементы загадки встали на свои места. Он вздохнул и потер подбородок:

— Джек, мне очень нужно быть там. Но все это на твое усмотрение. Если тебе это не нравится…

— Один ты туда не пройдешь, — ответил Гримальди. — Каковы наши шансы?

Болан долго смотрел на своего друга, а затем произнес:

— Джек, наш единственный шанс мы обеспечим себе сами. И нечего надеяться на подарок судьбы.

— Я заметил два боевых вертолета на посадочной площадке, — проговорил Гримальди.

— Значит, у них есть не меньше дюжины таких машин, готовых отреагировать на малейший сигнал тревоги, — усмехнулся Болан.

— Все понятно: нужно воспользоваться скоростной посадкой и не менее скоростным взлетом.

Болан был лаконичен:

— Именно. Моя жизнь в твоих руках.

Пилот глубоко вздохнул:

— Ну, поехали.

Теперь они держали курс на север, кирпичные постройки были прямо под ними. Две машины катили по грунтовой дороге, к выезду из лагеря.

— Действуй, как сочтешь нужным. Подлетай, откуда заблагорассудится, — сказал Болан.

— У нас есть только одна возможность, — отозвался пилот.

Он тщательно изучил местность и теперь прекрасно представлял себе, как будет осуществлять свой маневр.

— Держись за все, что только можно! — крикнул он, отдавая от себя ручку управления и начиная резкое снижение.

Болану показалось, будто содержимое желудка у него подкатилось к самому горлу. Вертолет продолжал свободное падение на протяжении многих сотен метров, но затем Джек выровнял его полет. Болан увидел людей, сгрудившихся под кирпичными сводами. Но это были индейцы, причем одни женщины. Некоторые из них прикрывали глаза рукой, чтобы лучше наблюдать за падением вертолета с небес. И тут вдруг Болан обнаружил, что Гримальди в пике сумел осуществить разворот на 180 градусов. Теперь они лавировали между горами на высоте всего 100 метров.

Болан узнал петляющий каньон, который сегодня утром привел его в укрепленный лагерь. Наблюдая сверху, он понял, что вторая открывшаяся долина намного шире первой.

Гримальди был несомненно виртуозом воздушных полетов. Чтобы осуществить намеченный маневр, ему понадобилось всего несколько секунд. Они не успели перемолвиться и словом, как были уже над второй долиной, а вертолет снижался над посадочной площадкой, где стояли его собратья.

— Безукоризненно, — восхитился Болан.

— Мне нужна хотя бы минута, старик, — заявил пилот.

— Принято, — кивнул Болан.

Он открыл дверцу и спрыгнул на землю. С виду в лагере все было спокойно. Болан выбрался из-под вращающихся лопастей и двинулся к баракам, но вдруг остановился и опустился на одно колено на землю, как будто хотел завязать шнурок. А позади него лопасти маленького вертолета, взятого напрокат, продолжали со свистом рассекать воздух.

Какой-то тип в военной форме вышел из барака и, прикрывая глаза рукой, уставился на посадочную площадку, после чего вернулся в здание.

Болан услышал рев боевого вертолета «Хью Кобра», который быстро усиливался, пока полностью не перекрыл рокот двигателя маленькой стрекозы Гримальди.

Болан выпрямился и закурил, прикрывая рукой огонек спички, чтобы его не задули потоки воздуха, поднятые лопастями вертолета.

Из-за барака вынырнул джип и плавно двинулся по направлению к посадочной площадке. Из другого барака показался еще один военный и выкрикнул какой-то приказ, обращенный к шоферу джипа. Джип замер, а человек в хаки бросился в его сторону.

Болан спокойно бросил обгоревшую спичку и полуобернулся к большому вертолету. Гримальди уже сидел за штурвалом «Кобры», которая быстро катилась по взлетной полосе. Болан запрыгнул на борт, и они тотчас поднялись в воздух.

Теперь они пролетали над джипом. Томпсон, сидя на переднем сиденье, неистово махал обеими руками, пытаясь привлечь внимание экипажа вертолета.

Но «Кобра» и не намеревалась возвращаться.

Во всяком случае целой. Чуть позднее Болан охотно им вернет ее обломки. Именно таково было его намерение.

* * *

Что это еще за странная суета снаружи? Этот придурочный солдафон продолжал украдкой бросать взгляды в окно, явно игнорируя своего собеседника. Несомненно, его мысли были далеко, и Минотти это начинало раздражать.

— Эй, я с вами говорю, — прикрикнул он.

— Да, я вас слушаю, — сухо отозвался офицер.

— Так, может, вы объясните мне, что творится снаружи?

Офицер одарил Минотти тяжелым взглядом, в котором читалось отчетливое желание послать «банкира» куда подальше, а затем быстрым военным шагом подошел к окну. Даже поход в туалет эти вояки обставляют, как военный маневр. Минотти казалось, что он слышал звучание труб и бой барабанов всякий раз, когда этот кретин хлопал своими ресницами. Мучения и только! Впрочем, следовали признать: этот чертов офицеришко был, как сталь. Эдакий высокий мускулистый мужчина с крепкими челюстями. В нем не было ничего мягкого, ни на миг он не смел потерять свою твердость. Но почему он всегда держится, точно на военном параде? Минотти даже не пошевелился, сидя на стуле, и продолжал разглядывать офицера с ног до головы.

— Что происходит? — спросил он чуть мягче.

— Вертолет, — спокойно ответил Хэрлсон короткими рублеными фразами. — Только что приземлился. Без разрешения. Чужой вертолет.

— О, — вымолвил Минотти, машинально глянув на часы.

«Спесивая задница», как называл он про себя военного, наконец-то сменил позу: теперь он смотрел в окно, широко расставив ноги и заложив руки за спину. «Ему бы еще хлыст в руки, — подумал Минотти, — это очень оживило бы картину».

Внезапно Хэрлсон бросился к двери, выкрикнув единственное, но весьма впечатляющее слово:

— Джордан!

Словно в ответ на этот крик все тело Минотти вдруг охватил сильный нервный зуд. Теперь он понимал, почему вдруг инстинктивно посмотрел на часы. Эти парни провели его — вот единственное объяснение. Ведь они должны быть… И если этот сволочной подонок… Бин же сказал, что он там! А теперь Хэрлсон заявляет, будто он здесь.

Что же, видно, пора готовиться к славной серенаде, как пить дать. Ну и черт с ним! Кто вложил деньги в это хреново…

Минотти вдруг вскочил и устремился к офицеру — тот вышел под небольшой навес и дверь за собой оставил открытой. Отсюда Минотти увидел, как на посадочную площадку размером с футбольное поле из маленького вертолета выпрыгнул какой-то человек и, сделав несколько шагов, неожиданно опустился на одно колено.

— Почему бы не выслать за ним танк? — фыркнул Минотти. — Эта сволочь не сделает и ста метров пешком.

«Спесивая задница», пробурчав что-то исключительно вежливое, вернулся к себе в кабинет.

Минотти остался стоять под навесом. Похоже, шутка малость затянулась.

— В заднице я видел вашу вежливость! — прокричал он в спину Хэрлсону. — Вы хоть знаете, сколько денег мы вбухали в оснащение вашего дерьмового лагеря? Я уже не говорю о Колорадо. И я мог бы продолжить перечень. Теперь это называется бизнесом.

Паскудный офицеришко был, наверняка, южанином и корчил из себя аристократа. Он обратился к Минотти:

— Если хотите, я верну вам все до последнего цента. А теперь потрудитесь объяснить, в чем вы упрекаете Джордана?

— Меня тошнит от этого типа, — прорычал Минотти. — Ведь я имею право сомневаться?

— А на ваших нью-йоркских друзей он произвел прекрасное впечатление, — заметил Хэрлсон. — Он от начала до конца разработал эту операцию, и вы не возражали. Откуда же такая резкая перемена настроения в последний момент? Вам не понравилось, как он ведет допрос? Но его метод очень похож на ваш. Так в чем же дело?

— Да заткнитесь вы, черт возьми! — взорвался Минотти. — Мне плевать на допрос. Давайте играть в открытую. Мои нью-йоркские друзья, как вы говорите, — это я и никто другой. И здесь командую я!

Хэрлсон сел на стул.

— Так вот как у вас перекладывают ответственность на чужие плечи! А я-то думал, решения принимают на самом верху, начиная с Маринелло.

— Никогда не произносите это имя в моем присутствии! — яростно взревел Минотти.

«Спесивая задница», казалось, откровенно забавлялся, и это совершенно взбесило главаря мафии. Тот вскочил со стула и, грохнув обоими кулаками по крышке стола, заорал:

— Не может быть и речи о каком-то ускорении программы. Я сам должен познакомиться с этим идиотом из Лэнгли. Вбейте же, наконец, это в свою дурацкую башку!

Но его уже никто не слушал. Внезапно снаружи раздалось грозное гудение, которое перекрыли истошные крики Минотти.

Хэрлсон мгновенно преодолел расстояние, отделявшее его от двери, и не успел Минотти открыть рот, как он пулей вылетел наружу.

— Эй, вы! — окликнул офицера Минотти и устремился следом. «Спесивая задница» напряженно замер в нескольких шагах от двери, а из его кармана торчал армейский пистолет 45-го калибра. Он резко обернулся и что-то скомандовал радисту, сидевшему в бараке. Впопыхах Минотти столкнулся с Хэрлсоном, и они оба упали на землю.

А в это время с вертолетной площадки подымалась в небо одна из двух «Кобр». Маленькая стрекоза, доставившая сюда Джордана, осталась на месте, и ее винт продолжал медленно вращаться, хотя в кабине вертолета никого уже не было.

На пороге барака появился радист.

— Кто забавляется с «Коброй»? — рявкнул на него Хэрлсон.

— Не знаю, — промямлил солдат. — Разрешение на взлет никто не давал. Все вертолеты должны оставаться на земле.

— Я и сам это прекрасно знаю, идиот! — выругался Хэрлсон. — Прикажи ему вернуться!

Радист исчез. Томпсон, подпрыгивая на сиденье джипа, яростно жестикулировал. Что касается «Спесивой задницы», этого Хэрлсона, то он был сам не свой.

Эта сцена показалась Минотти весьма забавной, хотя он никак не мог вникнуть в смысл происходящего. И все же до чего приятно видеть, когда эти сволочные вояки пускай хоть на минуту отрывают от кресел свои задницы.

— Похоже, вы остались на бобах, — злорадно подмигнул он Хэрлсону.

Внезапная мысль молнией пронзила его мозг.

— Куда подевался этот чертов Джордан? — завопил он.

Хэрлсон ответил звенящим от напряжения голосом:

— Этот чертов Джордан, как вы изволили выразиться, находится, если я не ошибаюсь на борту только что поднявшейся в воздух «Кобры».

Он произнес эту фразу с нескрываемым наслаждением, хотя его и не устраивал такой оборот событий.

В этот момент «Кобра» пролетела прямо над ними, и Минотти увидел, как что-то блеснуло на одном из боков вертолета — словно на землю сорвалась смертоносная обжигающая капля. А затем сверкнуло вторично: еще одна капля устремилась прочь от вертолета и врезалась точнехонько в ангар с тяжелым вооружением, расположенный на краю лагеря.

Мгновенно пламя охватило ангар, а затем он взорвался с такой силой, что земля под ногами заходила ходуном.

— Он что, сумасшедший?! — заорал Минотти.

Но «Спесивая задница» молчал, как покойник. Он схватил Минотти за руку и поволок за собой в укрытие, под обрыв. Повсюду ревели сирены, и лагерь внезапно наполнился охваченными паникой людьми, разбегающимися во все стороны.

Дьявольщина, что же происходит? Прямо какое-то наваждение, бред!.. Этот чертов цэрэушник поднимет на воздух весь лагерь! И словно венцом всеобщей какофонии стал наэлектризованный голос неведомого идиота, беспрестанно звучавший из громкоговорителей, установленных по всему лагерю:

— Тревога первой степени, тревога первой степени…

 

Глава 12

Болан и Гримальди летели на новеньком боевом вертолете «Хью Кобра», увешанном контейнерами с НУРСами и управляемыми ракетами. Под носом вертолета грозно притаилась авиационная автоматическая пушка «Вулкан».

— Такое чувство, что мы вернулись на несколько лет назад, — пробормотал Гримальди, набирая высоту. — Но за прошедшие годы произошли большие изменения. Кабина стала просторнее. Одна пушка чего стоит! Неплохо, а?

— Ты заслуживаешь военный крест, — с улыбкой обратился Болан к пилоту.

Гримальди пребывал в хорошем расположении духа.

— Они пытаются связаться с нами по радио, — сообщил он. — Надо же! Они, кажется, чем-то недовольны!

В этот момент Болан заметил Хэрлсона.

В Колорадо эти двое мужчин ни разу не сталкивались лицом к лицу, их последняя встреча относилась еще к вьетнамскому периоду. И тем не менее, они тотчас узнали друг друга, как если бы встретились у лагерного костра, где-нибудь на «тропе Хо Ши Мина». Хэрлсон ничуть не изменился.

На несколько мгновений их взгляды встретились, хотя между ними было более сотни метров… Но даже этот контакт был подобен электрическому разряду. Еще раз Болан уяснил для себя, что человека узнаешь не по лицу, а по глазам — зеркалу его души.

— Ракетная установка к пуску готова! — ликующе сообщил Гримальди. — Блокировка снята!

Болан отвел взгляд от неподвижно застывшего внизу Хэрлсона и крикнул:

— Ну так давай ее испытаем!

В этот же миг ракета сорвалась с направляющей и словно бесконечно длинная игла вонзилась в один из складов с тяжелым вооружением. И вот уже цель превратилась в столб огня, а взрывная волна оказалась настолько сильной, что даже подбросила зависшую в воздухе «Кобру».

Гримальди был необыкновенным человеком. Он произвел сотни боевых вылетов на вертолетах этого типа, и его грудь когда-то украшал целый иконостас наград, свисавший чуть не до пояса. Впрочем, когда правительство США, уставшее от войны, конца которой не было видно, решило выйти из нее, не потеряв при этом лица, он не сумел найти работу. И вот теперь он вновь при деле! Он управлял боевым вертолетом с легкостью, которая свидетельствовала о богатом опыте и таланте пилота. Достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять: этот человек — в своей стихии, и равных здесь ему, пожалуй, нет.

Шестиствольная авиапушка «Вулкан», установленная во вращающейся турели под носом вертолета, могла вести огонь по выбранной цели независимо от высоты полета. Впрочем, стрелок все же зависел от быстроты реакции пилота, обеспечивавшего оптимальную траекторию стрельбы.

Внизу воцарилась паника: спустя несколько секунд после взрыва между строениями базы забегали десятки вооруженных людей, одетых в военную форму. Некоторые из них разбежались по пулеметным гнездам и приготовились дать отпор атаке с неба.

Гримальди налетал много часов в боевых условиях, и опыта ему было не занимать. Он четко отреагировал на изменение обстановки и заложил крутой вираж, уводя вертолет из сектора возможного пулеметного огня. Вертолет прибавил скорость и ушел в сторону с набором высоты: каждое движение Гримальди было отточено до автоматизма и было нацелено лишь на то, чтобы вывести Болана на боевой курс, дать ему возможность выкосить противника, подобно серпу, срезающему спелые колосья пшеницы.

Увы, речь шла не о спелой пшенице, а о плоти и крови людей, которых Болан когда-то считал своими товарищами.

Палач не испытывал ни малейшей радости.

Он навел «Вулкан» на вертолеты, стоявшие на взлетной площадке, и безжалостно изрешетил их, стараясь повредить двигатели.

Маленькая стрекоза продолжала вращать своими лопастями неподалеку от одного из бараков. Вторая «Кобра» с перебитыми стойками шасси ткнулась носом в бетон. У трех других вертолетов оказались развороченными кабины и покорежены винты. От двух цистерн с горючим на краю поля тянулись к небу черные столбы жирного удушливого дыма.

Вертолет мелко задрожал — Гримальди обстрелял сооружения лагеря неуправляемыми ракетами, завершая полный разгром. Три громадных грузовика и два барака были полностью охвачены огнем, когда Болан дал сигнал об отступлении.

«Кобра» увеличила скорость и начала быстро удаляться от жуткого пожарища. Однако Гримальди дождался, пока они окажутся под зашитой горной гряды, и лишь тогда набрал высоту.

— Хороший удар, — бросил в интерком Болан.

Действительно, рейд удался. С момента посадки на вражеской базе до выхода из атаки прошло чуть более двух минут.

— Кажется, я уже староват для такой работенки, — вздохнул пилот. — А ты?

— У меня желудок подкатывает к горлу, — признался Болан.

Но ведь кое-кому сейчас было гораздо хуже, чем ему. А ради этого стоило потерпеть.

— К такой работе невозможно привыкнуть, — произнес Джек.

— Гм-гм, — невнятно пробурчал Болан.

— Что?

— А тебе и впрямь хотелось бы привыкнуть? — задумчиво спросил Мак.

— Ну уж нет! Вот только…

— Ты лучше спроси меня, Джек, сколько человеческих жизней я отнял сегодня.

— Сколько, сержант?

— Думаю, достаточно, — тихо ответил Болан.

* * *

Минотти, вконец ошарашенный, пытался встать. Хэрлсон помог ему подняться на ноги, и они оба застыли, тоскливо глядя по сторонам.

— Черт возьми, что произошло? — промычал мафиози.

Хэрлсон вяло развел руками:

— По-моему, вы и сами видите.

Но слишком трудно было поверить собственным глазам. Еще минуту назад на этом месте стоял военный лагерь, чистый, аккуратный, пропахший машинным маслом, с невероятно современными сооружениями и техникой, стоящей миллионы долларов. А теперь…

Весь лагерь был объят пламенем, и, казалось, никого это не заботило. Огромные чернеющие столбы дыма поднимались в небо и были видны, вероятно, из самого Аламогордо.

Томпсон, сидя в джипе, ругался почем зря и с сумасшедшими глазами вскочил с сиденья, чтобы доложить обстановку Хэрлсону:

— Мы потеряли шесть человек, двое серьезно ранены. Все вертолеты выведены из строя. Мы потеряли также две цистерны с горючим, два ангара с тяжелым вооружением, электронную лабораторию и всю аппаратуру дальней связи. Теперь мы можем поддерживать радиосвязь только на близком расстоянии.

Вряд ли Хэрлсон выглядел сейчас счастливчиком, но он не принадлежал к тому типу людей, которые готовы убиваться по поводу потерянного:

— Ладно, будем вывозить, что осталось, и в темпе. Перебазируемся в Пойнт-Эко. Позаботьтесь о раненых. Начинай выполнение плана «Браво».

— Слушаюсь, сэр, — ответил Томпсон, но не тронулся с места.

— Чего вы ждете? Я же сказал: в темпе!

— Капитан, это был доктор Джордан.

— Я так и думал, что эта сволочь… — начал Минотти.

— Это был Мак Болан, — холодно объявил Хэрлсон.

— Нет, сэр, я его очень хорошо разглядел. Это был…

— Вы увидели то, что было нужно ему, — ухмыльнулся Хэрлсон. — Этот парень из «Кобры» вовсе не был Филиппом Джорданом!

Минотти хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно! Теперь я понимаю, почему меня от него тошнило.

Глаза у Томпсона приобрели внезапно странный блеск.

— Да, но ведь этот же самый человек приезжал несколько часов назад, чтобы проверить текст допроса Рикерта…

— Иными словами, с самого начала это был Болан, — спокойно подытожил Хэрлсон.

Наконец-то до Томпсона дошло.

— Итак, в темпе, — отрывисто произнес он и помчал свой джип в сторону пылающего ада.

— Что будем делать? — выдохнул Минотти.

— Скажем так: невозможное становится теперь немножечко сложнее, — ответил Хэрлсон равнодушным тоном. — Не волнуйтесь, банкир. Не все еще потеряно.

Все-таки этот капитан смелый парень. Но, черт возьми… тот, другой, он ведь уже сделал невозможное!

— Если я правильно понимаю, вам придется потрудиться чуть дольше, — мягко сказал Минотти.

— Да нет, пожалуй, чуть быстрее, — уточнил Хэрлсон.

— Но и чуть дольше тоже, — продолжал настаивать мафиози. — Хэрлсон, мне нужна голова этого ублюдка. Я хочу взять ее с собой в Нью-Йорк. Вы слышите?

— Вам придется крепко поработать, чтобы отнять ее у меня, сэр, — заметил военный.

И то хорошо. Они хотя бы мыслили в одном направлении…

* * *

«Кобра» поднялась на максимальную высоту прямо над зоной недавних боевых действий. Двое в кабине наблюдали за происходящим внизу через мощные бинокли.

— Черт, — пробормотал Гримальди. — Ты был прав, они перебазируются к западу. Внутрь закрытой зоны.

— А куда же еще им перебазироваться? — спокойно проговорил Болан. — Джек, там их особый интерес.

— Я продолжаю наблюдение.

— Думаешь, мы попадем туда?

— Но они затянут нас прямо в самый центр запретной зоны.

— Что ж, тем хуже. Тогда перейдем на частоту «иф», — предложил Болан. — Бьюсь об заклад на что угодно: они переговариваются именно на этой частоте.

— Возможно, — чуть заметно улыбнулся Гримальди.

Без сомнения, Болан был прав, прав во всем. Но это не очень-то обнадеживало.

 

Глава 13

Они встретились в мотеле неподалеку от Аламогордо. Грузовики с федеральными агентами Броньолы и боевая машина Болана заняли почти всю стоянку перед мотелем. Что касается специальных федеральных сил, то они расположились в помещениях на первом этаже.

— Мы слишком заметны, но не беспокойся, — тихо шепнул Броньола Болану. — Дирекция приняла нас за телевизионщиков, которые будут вести репортаж о предстоящих маневрах. Они даже оформили нас по специальному тарифу, — добавил он, и в уголках его губ мелькнула довольная улыбка.

Роза Эйприл устроила Болану несколько прохладный прием, изображая из себя эдакую «бедную покинутую невесту». Впрочем, вопрос о помолвке пока даже не поднимался, разве только чисто символически. Но девушка явно решила отомстить за часы, проведенные ею в тревоге, поэтому держала себя с Боланом довольно вызывающе.

На самом же деле она не сводила с него глаз, едва он приехал, и это, по правде, немного тяготило Мака.

— Не трудитесь понапрасну, — попросил ее Болан.

Роза лукаво улыбнулась:

— О чем вы?

— Вы сами прекрасно понимаете, — пробурчал он. — Более того, в присутствии своего шефа…

— Не волнуйтесь. Когда нужно, я становлюсь профессионалом. Но вы должны знать, что я чувствую, если вас долго нет рядом.

— Я знаю, — кивнул Болан. — Мы уже говорили об этом.

— Тогда постарайтесь не забывать. И не рвитесь вперед так, словно завтрашнего дня вообще не существует.

— Кто тут говорит о завтрашнем дне? — вмешался в разговор вошедший Броньола.

— Я всего лишь посоветовала нашему другу не растрачивать энергию по пустякам.

— Это бесполезно, — вздохнул шеф ФБР. — Увы, моя милая Роза!

Подойдя к столу, за которым сидел Болан, он развернул план ракетного испытательного центра Уайт Сэндз.

— Он, не так ли?

— Он самый, — ответил Болан.

Мак взял красный карандаш и, начертив на плане несколько кружков, пояснил:

— Это — известные вам горячие точки. Разумеется, их больше… или они просто очень быстро меняют свое расположение. Во всяком случае подлинная сила моего противника вызывает изрядные сомнения. — Болан поставил крест в том месте, где находился лагерь Тулароза Пик. — Там был их штаб. Я в этом уверен. По крайней мере, еще час назад не сомневался.

Протянув пунктирную линию ко второму кресту, он добавил:

— Они перебазировались туда. И сделали это исключительно быстро.

На лице Болана мелькнула улыбка.

— Скажем так: мы прибавили им немного прыти.

— Мы — это кто конкретно?

— Разве детали так уж важны?

— Естественно. Все же хотелось бы знать, кого я защищаю.

На клочке бумаги Болан быстро написал имя Гримальди и протянул листок Броньоле.

— Добавь этого человека в свой список. Мы работаем вместе после Глас Бэя. Разумеется, эпизодически.

Броньола скользнул глазами по бумаге.

— Вот как… — Он откашлялся, скомкал клочок бумаги и, бросив его в пепельницу, поджег. — Нэшвилл?

Болан кивнул.

— И это тоже. И Сиэтл. Ты даже не подозревал, каким он был для меня важным источником информации. Без него я бы сейчас здесь не сидел.

— Где он теперь? — суховато осведомился шеф ФБР.

Болан усмехнулся:

— Охраняет боевой корабль, захваченный у противника.

— О чем ты? — изумленно воскликнул Броньола.

— «Кобра». Железяка, вооруженная до зубов. Самая последняя модель, оборудованная средствами спецсвязи и располагающая огневой мощью, способной стереть с лица земли целый город вроде Аламогордо.

— Дьявол, где же вы ее стащили?

Болан указал пальцем на крест, нарисованный на карте Уайт Сэндз.

— Там были две такие машины плюс еще несколько других вертолетов. Мы одолжили у них одну из «Кобр», а вторую вывели из строя. У меня просто рука не поднялась уничтожить ее. А все другие вертолеты они побросали во время бегства. Советую тебе быстро послать туда кого-нибудь, чтобы позаботиться об увечной машине. Еще там осталась маленькая стрекоза — собственность фирмы проката в Эль Пасо. Джек немного обеспокоен, поскольку нанял ее на свое имя и не знает, покроет ли страховка стоимость причиненных ущербов.

— Хорошо, — кивнул Броньола. — Как ты думаешь, у них еще много машин подобного типа?

— Это ты должен знать лучше меня. Затребуй список техники, посланной сюда по официальным каналам за последние недели. Главным образом — из Форт-Блисса.

— Полагаешь, они снова пытаются обвести Пентагон вокруг пальца?

— Убежден. Гарольд, может быть, я чего-то не понимаю, но «Кобра» — это боевая машина, и на ней стоит номер, который указывает на ее принадлежность вооруженным силам США. Она до отказа забита ультрасовременным оборудованием и огневыми средствами. «Кобра» — не из тех железок, которыми легко обзавестись, даже если ты при больших деньгах.

На несколько минут Броньола покинул комнату, чтобы отдать распоряжения своему персоналу, затем вернулся и с озабоченным видом сел напротив Болана.

— А куда конкретно, в какую схему вписывается этот Джордан?

— Они называют его «архитектором», — начал Болан. — Разумеется, это кличка. Но, думаю, операцию задумал именно он. Он прекрасно знал структуру Министерства национальной обороны, и, само собой, у него остались там связи, то есть он располагал всем необходимым, чтобы провернуть подобный трюк.

— Если я правильно понимаю, — пробормотал Броньола, — мне, пожалуй, придется объявить общую тревогу. Но, черт возьми, меня воротит от…

— Это твои проблемы, Гарольд, — мягко заметил Болан. — И ты лучше, чем я…

— Замолчи! — отрезал Броньола. — Кончай играть роль адвоката дьявола!

Болан слабо улыбнулся:

— Не исключено, какие-то армейские чины обтяпывают там свои делишки. Хотелось бы познакомиться с компьютерными данными о недавних перестановках личного состава в этом секторе.

— Полагаешь, они затеяли большую стирку и везде развесили свое белье?

— Возможно. Меня очень беспокоит Джордан. Согласись, нужно обладать огромной наглостью, чтобы разместить полувоенные формирования на виду у всех, прямо под носом головных армейских центров. Поразмышляй над этим, Гарольд. Работенка не для слабонервных. Достаточно одного промаха, и… военные не такие уж тупицы.

— Что ты предлагаешь?

Болан откинулся на спинку стула и закурил. Роза Эйприл с тревогой посмотрела на него. У Броньолы же был такой вид, словно перед ним сейчас лежала бомба и она должна была вот-вот взорваться.

Болан пожал плечами:

— В наши дни в армии немало недовольных.

— И что с того? — живо отреагировал Броньола.

— Я имею в виду высокопоставленных чиновников, причем не только в армии, но и в высших гражданских сферах.

— Ты говоришь об измене, не так ли?

— Называй это как хочешь. Я говорю о человеческой природе и ее несовершенстве, о людях, становящихся циничными и продажными, когда они видят, как другие безнаказанно злоупотребляют властью, будь это в нашей идиотской стране или где-нибудь еще. Я говорю об организованном заговоре с целью похищения самого современного оружия. И потому никогда в жизни такой тип, как Хэрлсон, с его опытом и компетентностью не высадился бы здесь со всей возможной помпой, лишь бы просто подать в отставку. Он слишком хорошо знает, что шансов у него нет.

— Ты продолжаешь играть роль адвоката дьявола, — упрекнул Броньола.

— Нет, Гарольд, я пытаюсь понять. Учти, если бы Джордан, Хэрлсон и компания получили откуда-то заверение, что не встретят здесь реального сопротивления…

Броньола сокрушенно покачал головой:

— Хорошо, допустим, ты прав. Но прежде надо определить, откуда исходит измена, а уж потом кричать «пожар». В этом твой замысел?

— Примерно, — буркнул Болан.

— А если мы останемся в тумане? — не унимался Гарольд.

— Именно это и может произойти, — вздохнул Болан. — В любом случае у нас нет времени на поиски. Они много раз говорили об ускорении программы. Я предполагаю, это означает изменение первоначального плана, в чем бы он ни состоял. Вчерашний удар в Калифорнии доставил им немало неприятностей. Сейчас им не до смеха. Они приложили все усилия, чтобы, прижав к стенке Чарли Рикерта, выудить из него нужные сведения. А теперь…

— Что теперь?

— Теперь они просто знают, что я иду по их следам. И это заставит их действовать. Очень быстро. Может быть, даже сегодня.

— Откуда они узнали, что Мак Болан вмешался в это дело?

Болан качнул головой:

— Я хотел, чтобы это дошло до них.

— Зачем?

— Затем, что я намереваюсь вести игру по собственным правилам.

— Что конкретно это меняет?

— Ты сам признал: они способны допустить промах. Теперь темп навязываю я, и меня очень удивит, если они ни разу не ошибутся.

— Надежды, надежды, Мак!..

— О, Гарольд, идеальных людей нет. Тут — как в футболе. Любой правый крайний может дать десяток отличных пасов, если ему никто не мешает. Но брось на него два-три защитника, закрой его, когда он получит мяч, и он будет рад дать хотя бы пять точных передач из десяти.

— Я понимаю ход твоих мыслей, — кивнул Броньола. — Ты хочешь отыграть одного из этих двух защитников, ведь так?

— Почти, — мягко ответил Болан.

— Для чего?

— Мы не знаем, кто волки, а кто овцы: все они в одной униформе. И мне не дает покоя Джордан. Ты сказал, у него могучий ум… Что ж, если так, у него было достаточно времени, чтобы им воспользоваться. А его план порочен, поскольку, когда ты зовешь на помощь, то никогда не знаешь, с какой стороны она придет. К тому же подобная «помощь» способна еще сильнее все запутать.

— Таков твой вывод?..

— Да.

— И ты в нем полностью уверен?

— Полностью. К сожалению.

— Расслабься, Мак. Мы с тобой думаем одинаково.

— Тогда ты опередил меня, — улыбнулся Болан.

Броньола глубоко вздохнул:

— Возможно. Но я хотел услышать твой анализ ситуации и лишь затем…

Он умолк, открыл кожаный портфель и достал оттуда тонкий пакет с компьютерными распечатками.

— Это — досье на Джордана, заведенное в Министерстве национальной обороны. Он был военным психологом, и мозги у него действительно шикарные. Их использовали на все сто процентов. В последние годы службы он был основным разработчиком концепций, или, как говорят в тех кругах, сценаристом. Парень писал различные истории. Но не всякую там дребедень. Его просили придумывать способы, ставящие под угрозу национальную безопасность. И каждую такую историю требовалось развить детально и наглядно показать, как подобные угрозы, раз возникнув, могут объединиться друг с другом и превратиться в подлинную опасность для всей страны. Затем Джордан должен был создавать новый сценарий, опровергающий предыдущий, где сначала указывалось бы, как уменьшить риск, а затем была бы предложена защита на случай, если первый сценарий вдруг все же станет реальностью.

— Я слышал о подобных вещах, — произнес Болан.

— Это классический метод анализа, принятый в Пентагоне. У них есть специально подобранные парни, которые проводят над этим все время. Своего рода, банда параноиков. Не исключено, именно в эту минуту какие-нибудь идиоты разыгрывают сценарий, по которому 80 миллионов американцев лежат мертвыми на улицах после скрытой атомной атаки. Вашингтон, конечно же, в огне, а весь Генеральный штаб и Белый дом лежат в руинах. Но это не русская и не китайская атака. Речь может идти об индийском, южноафриканском, английском или французском нападении. Почему бы и нет? Это — настоящие кошмары, выдуманные от начала и до конца так, чтобы отработать способы реагирования на любую возможную опасность. А теперь представь себе, что в соседней комнате сидят и сочиняют сценарий, согласно которому весь Ближний Восток отравился газом…

Роза Эйприл наморщила свой прелестный маленький носик.

— Я предпочитаю первый сценарий, — заявила она.

— Вот из какой среды вышел Филипп Джордан, — продолжил Броньола. — Эти сценарии не обязательно носят военный характер. Они могут быть политическими, религиозными и даже внеземными. Сущий Голливуд.

Роза вновь вмешалась:

— Нам немного объясняли это, когда я проходила курс информатики. Они проверяют эти модели во всех мыслимых ситуациях и тем самым создают контрмодели со статистическими данными и всем прочим. Одним словом, у них на руках и яд, и противоядие.

— Именно! — воскликнул Броньола. — «Интрига против интриги» на компьютерный лад.

— Вы меня не забыли? — вмешался Болан.

Броньола вздохнул:

— Нет. И сейчас послушай внимательно. Все эти компьютерные распечатки — а они носят гриф «сверхсекретно» — содержат краткое резюме некоторых сценариев Джордана, выполненных им в последние месяцы. В конце этого списка ты найдешь сценарий с красноречивым названием: «Проникновение в испытательный ракетный центр Уайт Сэндз группы террористов. Цель — захват секретного американского вооружения с последующим его использованием в политических целях».

— Вот это да! — присвистнул Болан. — И как он себе это представлял?

— Сдается мне, парень полностью был поглощен своей моделью. Никто не мог противостоять ей. А Джордан продолжал забавляться с этим проектом даже после того, как получил приказ бросить его и заняться другим. Вероятно, начальство Джордана нашло проект чересчур заумным, чтобы всерьез обратить на него внимание. А между тем Джордан окончательно свихнулся. Он даже потерял из-за этого работу. В то время он поддерживал контакты с ЦРУ. Наверное ему удалось убедить начальника отдела нанять его, чтобы продолжить работу над моделью по Уайт Сэндзу. Я знаю, это звучит несколько странно: ведь ЦРУ не должны касаться внутренние проблемы. Но если рассматривать эту модель применительно к другим странам, то тогда, конечно, она могла заинтересовать и кое-кого в Лэнгли. Понятное дело, там предпочитают замалчивать работу Джордана, и все же факт остается фактом: около двух лет он получал у них жалованье. Кстати, его никто не увольнял. Около месяца назад он сам подал в отставку.

Болан сокрушенно произнес:

— И, разумеется, унося модель под мышкой.

— Именно так, старик. Но сейчас нас должна интересовать реальность, а не какая-то модель.

— Почему же никому не удалось противостоять ей? — поинтересовалась Роза.

— Потому что Джордан решил неразрешимую задачу. С той стороны, с какой он подобрался к ней, ничто не могло провалить операцию. Именно это Палач и пытается нам втолковать с самого начала.

— Но… — снова подала голос Роза Эйприл.

Броньола усмехнулся:

— Слава Богу, Джордан забыл одну маленькую деталь. Непростительная ошибка с его стороны.

— Какую деталь? — спросила Роза.

Броньола откашлялся, бросил косой взгляд на Болана и торжественно проговорил:

— Просто-напросто он забыл включить в свою модель Палача.

 

Глава 14

Особых сомнений в том, что сценарий Джордана, пророческий для одних и безумный для других, стал реальностью, не возникало. Внутренняя мотивировка псевдодоктора теперь мало кого волновала.

Однако Розе Эйприл было немного жаль его. Несомненно, Джордан очень далеко продвинулся в своем сценарии, стремясь доказать, что опасность реальна. Но затем чересчур увлекся и, по сути, угробил проект, находящийся в стадии реализации.

Броньола заметил, что до этого дела с Уайт Сэндз в послужном списке Джордана не было ни единого пятнышка.

А Болан думал о покойном Вильяме Мак Куллуфе из Лос-Анджелеса и его леденящих душу танцах с каннибалами.

Чувствительное сердце Розы Эйприл смягчилось, наверное, не зря. Псевдодоктор потерял контроль над ситуацией… и, несомненно, над самим собой.

Так или иначе, по компьютерным распечаткам выходило, что «модель» пошла в жизнь лишь с незначительными изменениями.

Сценарий предусматривал наличие некоего служащего, занимающего ключевое место, который «по причинам этического или политического характера» связался бы с террористической или военизированной организацией. Благодаря занимаемой должности этот служащий имел свободный доступ к банкам данных системы безопасности во всей стране, вследствие чего мог разместить вражеских агентов в любом месте и в частности — в сверхсекретных учреждениях, где проходят испытания и хранятся образцы новых видов вооружения.

Заняв соответствующую должность, агенты легко могли захватить это оружие и переправить его даже за рубеж, нисколько не беспокоясь, что такую пропажу скоро обнаружат.

Для успеха намеченного мероприятия, без сомнения, требовалось участие различных элементов внутри самой армейской структуры. Чтобы управлять и транспортировать добычу, необходимы были люди, соответствующим образом подготовленные, а также специальные самолеты, предназначенные для перевозки подобной техники.

Сценарий, который получил Броньола, не был детально разработан, но отсылал к другому, более подробному сценарию: вражеских агентов надлежало набирать из числа бывших военных, а также офицеров, находящихся на действительной службе. Иными словами, кроме различных технических специалистов, к делу подключались люди, умеющие воевать, и классные пилоты. Бывших офицеров хитрым образом вновь вписывали в реестры, а их личные дела изменяли так, чтобы эти люди занимали командные посты.

На следующем этапе предполагалась замена некоторых членов личного состава. С благословения Пентагона, разумеется: хороших — вон, а прогнивших — им на смену.

Проще некуда. Впрочем, должностные перемещения могли и не понадобиться: вполне хватало людей, занимающих ключевые посты. Главное условие — как можно меньше шума.

Особые подразделения, подобные силам, размещенным в Тулароза Пик, под прикрытием необходимости проведения «совершенно секретных операций» могли перемещаться из одной горячей точки в другую.

Гражданский персонал, работавший на военных базах типа Уайт Сэндз, — служащие административного корпуса, исследователи, техники и другие — в расчет не принимался. Болан невольно вспомнил Мэри Вальдес: да уж, не повезло бедняжке. Но он все-таки надеялся, что она последовала его совету.

Нет сомнений, сценарий захвата центра в Уайт Сэндз можно было реализовать. К тому же он казался очень простым. Впрочем, как и во всяком тактическом плане, кажущаяся простота скрывала прекрасно разработанную базовую концепцию.

В частности, для своей реализации эта концепция отнюдь не требовала полной коррумпированности персонала базы. Хватило бы одного или двух сотрудников — при условии, что они занимают ключевые посты, обладают хорошей технической подготовкой и способны свободно манипулировать всеми колесиками государственного аппарата. Это мог быть даже какой-нибудь невысокий пост внутри Пентагона: например, в отделе программирования или в отделе кадров. Один или два человека, разумно включенные в группу лиц, обеспечивающих безопасность, могли нейтрализовать малейшую угрозу, если у официальных кругов возникнут хоть какие-то сомнения. Все проще пареной репы.

Легко себе представить, почему этот сценарий джентльмены из Пентагона сочли сущим безумием: они не видели никакого плана, способного сыграть роль противоядия.

Люди, отбросившие странный сценарий, допустили огромную ошибку: недооценили доктора Филиппа Джордана.

А ведь он-то и был таким «ключевым» человеком, великим архитектором всей операции и, несомненно, хотел лично разыграть свой сценарий как по нотам.

 

Глава 15

Положение складывалось следующим образом: целое воинское подразделение вдруг решило действовать, как ему заблагорассудится, не заботясь о приказах сверху. Конечно, подавить одно взбунтовавшееся подразделение не было проблемой, но поскольку предательские элементы составляли менее пяти процентов личного состава, нельзя было наказывать сразу всех — и правых, и виноватых. В число прочих 95 процентов входили обычные храбрые парни, не заслуживавшие абсолютно никакой кары.

Следовательно, прежде всего требовалось выявить истинного противника, и самым лучшим было бы заставить его раскрыться самому.

Сложная задача, но вполне выполнимая.

— Ты получил сведения, о которых я просил тебя сегодня утром? — спросил Болан у шефа ФБР.

— Не совсем, — уклончиво ответил Броньола и, повернувшись к Розе Эйприл, в свою очередь поинтересовался: — Что у нас нового?

Девушка озабоченно посмотрела на Болана.

— В полном объеме мы получим информацию через 10 минут. В введенной программе пришлось просчитать невероятное количество переменных. Я вынуждена была составлять ее сама. Как ни странно, единой программы, которая позволяла бы систематически запрашивать из различных источников информацию, относящуюся к данной теме, не существует. Так что в дальнейшем, вероятно, стоит поинтересоваться у вышестоящих служб, почему столь доступные сведения никогда не используются в полном объеме. Типичное проявление бюрократизма. — На ее губах мелькнула язвительная улыбка. — Вы уж извините, но я всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда сталкиваюсь с подобными безобразиями.

— Значит, вам пришлось самой составить программу? — переспросил Болан. — И на какие же мысли эта работенка вас навела?

— А вот на какие. Чем дольше живешь, тем яснее становится, что наше государство постоянно обкрадывается. Это форменный скандал. Никакая техника и оборудование, действительно используемые во благо людей, не могут положить конец процветающему воровству, причем на всех уровнях государства. И тут Министерство национальной обороны — настоящий Эверест некомпетентности и откровенного мошенничества. Идет жуткое разбазаривание всего, по масштабам сравнимое лишь с организованными кражами. Если бы так называемые ответственные лица были хоть чуть-чуть ответственнее, в бюджете страны можно было бы сократить расходы на 25-50 процентов. Никто ни за чем не следит. Поэтому неудивительно, что в конце концов отыскался пройдоха, который решил воспользоваться ситуацией, а заодно и выставить в дурацком свете всех этих канцелярских крыс. Короче, единого подхода для всего комплекса нашей проблемы не существует. Вам ведь нужен был общий обзор?

— Я бы этого хотел, — кивнул Болан.

— Так вот, я ввела все исходные данные, включая и те, что касаются личного состава, оборудования, бюджета, продовольствия, обмундирования, а также некоторые другие, которые мне не совсем ясны.

— Какие именно?

Она тряхнула головой:

— Ну, скажем, медикаменты, боевой паек, приборы наведения, горючее, косметика, фильмы…

Броньола разом оживился:

— Фильмы, вот как?

— Да. Ведь на базе имеется кинотеатр, где на длительное время заказываются определенные места. То же самое и с косметикой: паста, крем для бритья…

— Понятно. Продолжайте, — подбодрил Болан.

— Теперь я пытаюсь классифицировать всю полученную информацию в связи с интересующей нас темой.

— Иными словами, вы пытаетесь установить некоторые наиболее общие параметры классификации?

— Совершенно верно. Именно таким образом мы вычислим аномалии, которые незаметны при обычном рассмотрении.

— Вы сравнивали с данными по другим периодам?

— Разумеется. Это входит в общий анализ. Для успешного сопоставления необходимо, чтобы активность в сравниваемые периоды была схожей. А ведь случается и так, что всякая деятельность вообще словно замирает. Такие этапы наиболее пригодны для тестирования. Тем более, что для периодов спада характерна некоторая периодичность.

Болан подмигнул Броньоле.

— Какова чертовка!

— И к тому же красавица, — в свою очередь подмигнул ему Броньола.

— Я могла бы смертельно обидеться на вас обоих, — сказала молодая женщина. — Вас извиняет только то, что вы пытаетесь быть искренними.

Броньола рассмеялся и повернулся к Болану.

— Я уж испугался, что она подаст заявление об отставке.

— Ладно, прекратите, — со смехом взмолилась Роза. И, проведя своей маленькой ладошкой по подбородку Болана, добавила: — Пойду-ка взгляну на компьютеры. Может быть, нам удастся ускорить процесс.

Болан мимолетно коснулся губами ее руки, и девушка вышла из комнаты.

Броньола просто светился от радости.

— Я смотрю, вы отлично ладите?

— Лучше не бывает, — пробурчал Болан. — Иной раз даже слишком хорошо. Но, Гарольд, я не имею права удерживать при себе такую женщину!

— А, собственно, почему? — спросил тот. — Впереди у тебя прекрасное будущее. Абсолютно иная, замечательная жизнь — и всего в каких-то двух шагах от тебя. Тебе остается лишь считать заходы солнца… Еще три, старик, всего три.

— Ну, не знаю, — вздохнул Болан. — Если даже и так, то это будущее — всего-навсего смешная иллюзия.

— Не пори чушь!

Болан улыбнулся:

— Я знаю, о чем ты думаешь, Гарольд, и ценю твое отношение. Но, поверь мне…

— Давай не будем об этом.

— Нет уж, погоди. Оглянись вокруг. Ты можешь, положа руку на сердце, сказать, что мафия побеждена?

— Реальность — в зависимости от того, откуда на нее смотреть, — может всегда показаться иллюзией, — заметил Броньола. — Не думай о Хэрлсоне и Джордане как о закоренелых мафиози. Экстраполяция не всегда бывает справедливой. Эти типы…

— Из рациона…

— Что?

— Эти парни — из рациона каннибалов. Как Мак Куллуф.

Броньола вздохнул:

— Все может быть. А теперь послушай меня, старик, и не думай, будто я морочу тебе голову. Мы стали свидетелями возврата к старому, но этого следовало ожидать. Они не согнут спину и не вымрут только оттого, что дела пойдут плохо. Они изо всех сил будут защищаться. Но, насколько я знаю, мой отдел в состоянии держать их в руках. Даже лучше, чем ты. Потому что игра изменилась — и во многом благодаря тебе. Ты достаточно их ослабил, да и мы по-настоящему вступили в борьбу: где бы ни появились эти парни, мы теперь не даем им спуску, повсюду у них на хвосте висят наши агенты. Так что не волнуйся. Ты просил меня внимательно оглядеться — я прошу тебя о том же самом. Сложилась ситуация, превышающая мою компетентность. Это военный вопрос, но я не знаю, сможет ли армия его разрешить. А ты как считаешь?

— Я тоже сомневаюсь.

— Увы, подобные затруднения возникают каждый день и каждый час.

— Гарольд, я…

— Пожалуйста, дай договорить. Я знаю твое отношение к мафии, и сам я ненавижу ее всей душой. Но, сержант, страна должна решать и другие проблемы, не менее важные и не менее серьезные, которые возникают не только здесь, но и во всем мире. Сегодня ветер дует не совсем в подходящем направлении. Следовательно, ситуация, в какой мы сейчас оказались, как раз из тех, с которыми ты будешь сталкиваться, пока дует этот непонятный ветер.

— Почему?

— Потому, черт возьми, что ты лучший в этой области, и мы хотим, чтобы этими вопросами занимался именно ты. Знаешь, что ты обнаружишь в заключениях Розы?

Броньола умолк, закуривая сигарету, а затем и Болан прикурил свою от той же спички. Он выдохнул дым и жестко произнес:

— Иными словами, у тебя есть личный источник информации.

— Да. Я в курсе вот уже несколько недель, хотя… — Броньола сделал широкий жест рукой, указывая на окружавший их пейзаж. — Хотя и безотносительно к данному контексту… Я знаю, что за последние три недели в Уайт Сэндз завезли партию ультрасекретного оружия: кучу всяких штуковин, начиная с миниатюрных ядерных боеголовок и кончая современным химическим оружием, не говоря уж о ракетах наиновейшей конструкции.

Болан машинально поглядел в окно, а затем спросил:

— Под каким предлогом?

— Он вовсе не обязателен. Все абсолютно легально, даже программа. Послезавтра должны начаться крупные учения с демонстрацией новейшего вооружения самым большим шишкам НАТО.

— Ложь, — спокойно произнес Болан.

— Почему ложь?

— Потому что послезавтра здесь не будет ни единой ракеты. А значит, нечего будет демонстрировать.

Он затушил сигарету и устало провел рукой по волосам.

— Их много, Гарольд?

— Еще бы, — ответил Броньола. — В тысячу раз больше, чем нужно, чтобы уничтожить Алжир, Ливан и любую другую подобную страну. Поверь, вооружения вполне достаточно, чтобы зажечь пожар на всем Ближнем Востоке. И когда взлетит на воздух эта часть мира, мы взлетим вместе с ней.

— Ты знаешь из достоверных источников, что оружие предназначается для Ближнего Востока?

Шеф ФБР покачал головой:

— Нет, но я нутром это чую. Именно в этом вся трудность. Именно поэтому сюда и потекли доллары. И где бы потом ни приземлялись эти ракеты, как бы их ни использовали, последствия будут катастрофическими для всего мира. Придется переписывать все книги по международной политике.

— Ты говорил о миниатюрных ядерных боеголовках и химическом оружии…

— Да.

Болан закурил новую сигарету.

— Мне казалось, было принято решение прекратить испытания данного типа ракет.

— Совершенно верно. И здесь будут представлены ракеты с макетами боеголовок, тогда как настоящие хранятся в ангарах-складах.

— Ты имеешь в виду настоящие миниатюрные ракеты?

— Они и все остальные.

— И сколько же стоит такая партия?

— У нее нет цены, — спокойно ответил Броньола. — Если ты имеешь в виду нефтедоллары, то ими здесь и не пахнет. У этих людей нет возможности приобретать такое вооружение легальным путем. Ни одна страна не рискнет продать его ни за какие деньги, благо, их правительства не меньше нашего боятся распространения ядерного оружия.

— Эту операцию финансирует мафия, ты же знаешь, — тихо произнес Болан. — Брат Фрэнка Минотти уже здесь.

— Ты имеешь в виду Марко?

— Да. Вероятно, он представляет Нью-Йорк — своего рода наблюдатель.

— Ошибаешься, — ответил Броньола. — По нашим сведениям, он теперь один из новых боссов Нью-Йорка. Или почти что босс. Думаю, он очень дорожит успехом операции: ведь одним ударом он обеспечит себе будущее и одновременно укрепит тылы.

— Гарольд, он обязан здесь споткнуться! — выдохнул Болан.

— Вообще-то, — заметил Броньола, — для этих мерзавцев в данной ситуации нет ничего нового. Они ведь торговали оружием, прежде чем перейти на алкоголь и наркотики. Но теперь прежняя работенка становится чертовски прибыльной.

— Да, — кивнул Болан. — Это приносит куда больше, чем наркотики или казино. Похоже, они спят и видят себя торговцами оружием во всем третьем мире.

— Это и есть тот самый новый ветер, о котором я тебе говорю, — вздохнул Броньола.

— Что ж, тогда нам, видно, придется запустить свой собственный вентилятор.

— У тебя он есть под рукой, старик?

— Не найдется — я сделаю вертушку сам.

— Поторопись, — предупредил полицейский. — Если мы проиграем эту партию, то рискуем потерять чересчур много.

— Что ты имеешь в виду?

— Если у них выгорит это дело — оно послужит отправной точкой их возрождения.

— Не исключено.

— Да абсолютно точно, и ты сам это прекрасно знаешь! Тут — без вариантов.

— Ну, конечно же, ты прав, — признал Болан. — Если все государства начнут размахивать по малейшему поводу ядерными боеголовками, то это уже будет не какой-то там региональный конфликт, а всеобщий военный психоз, и ничто его тогда не остановит. Следовательно, на этих направлениях нам и нужно сосредоточить свои усилия.

Броньола встал, направляясь к двери.

— Хорошо, тебе и карты в руки. Даю срок до вечера, а затем нажму сигнал тревоги. Какая-нибудь конкретная помощь нужна?

— У тебя есть прямая связь с Вашингтоном?

— Ты имеешь в виду связь с Президентом?

— Да. Он в курсе?

— Только в общих чертах. Он знает: здесь что-то затевается, но не знает, что именно.

— Лучше поставить его в известность, Гарольд, — вздохнул Болан.

— Теперь — да. И немедленно.

— И пусть держит все в полном секрете. Джордан наверняка везде понатыкал «жучков». Эти люди не заигрывают с системами спутниковой связи ради простой забавы. И еще скажи ему вот что: нынешнее дело имеет прямое отношение к «калифорнийскому проекту».

Броньола озабоченно нахмурил брови:

— Если я расскажу, он, несомненно, развернет аварийный план.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Болан. — Главное — все делать тихо.

— Хорошо, тебе что-нибудь нужно?

— Мне необходимо разрешение на проведение операции для двух человек, то есть полная свобода действий, пропуск и все такое прочее, заверенное подписью главы Белого дома. Сделай из меня полковника, а из Джека — лейтенанта. Нам понадобятся официальные документы.

— Нет вопросов. Что-нибудь еще?

— Да. Обоим — армейское обмундирование. Джек весит примерно 85 килограммов, рост — примерно метр восемьдесят пять, нормальное телосложение. Размер обуви… Ну, предположим, сорок четвертый… Размер головного убора… допустим, пятьдесят восьмой. Это все.

— Больше ничего не понадобится?

— Пока нет, спасибо. Держи своих людей наготове. Прослушивай военных на всех частотах, какие сумеешь найти, и будь начеку.

В этот самый момент Роза Эйприл вошла с небольшим пакетом компьютерных распечаток.

— Вот — удалось! — гордо объявила она. — Целая куча.

— Сейчас меня интересуют только данные о личном составе, — произнес Болан. — Гарольд, отдай команду, чтобы я мог получить остальные сведения. Я хочу, чтобы все они поместились на листке бумаги, который я смог бы носить в кармане.

Роза напряженно спросила:

— Чтобы выполнить эти распоряжения, у нас на все про все — десять минут?

— Около того.

— Сумасшедший! — воскликнула она. — Вы опять собрались биться головой об стенку — как всегда!

Болан встретился с нею взглядом.

— Поймите, Роза, я не могу терять время — оно слишком дорого для меня, — проговорил он.

Броньола вздохнул и вышел из комнаты.

Роза Эйприл положила компьютерные данные на стол и с горечью посмотрела на Болана.

— Это правда? — тихо спросила она.

Он взял ее за руки и, слегка сжав их, произнес:

— Да, но на этот раз, Роза, я ухожу сражаться не с ветряными мельницами.

— Не понимаю.

— На этот раз я сам стану мельницей. И непременно ветряной.

 

Глава 16

Безукоризненно одетый сержант отдал Гримальди честь и выкрикнул, стараясь перекрыть адский гул от работающих винтов вертолета:

— Пусть полковник простит нас, сэр, но вам нельзя садиться здесь.

Болан в свою очередь козырнул сержанту и ответил:

— Вы ошибаетесь, сержант. Я не принимаю возражений. Проводите меня к генералу.

Гримальди посадил «Кобру» на лужайке возле штаба. Было около четырех часов пополудни, и административная часть испытательного центра просто кипела активностью. Люди, гражданские и военные, сновали во всех направлениях, а стоянки были до отказа заполнены автомобилями.

Сержант пребывал в явном замешательстве, но импозантному полковнику с его безукоризненными и властными манерами возражать все же не решился.

Он вновь вскинул руку к кепи, обращаясь к пилоту «Кобры», и покорно проводил экипаж вертолета к зданию штаба — ультрасовременному кирпичному зданию с прекрасным холлом-приемной, украшенным всевозможными сувенирами и боевыми трофеями. По той суете, которая наблюдалась в самом штабе, можно было безошибочно определить: вся жизнь сейчас подчинялась единственному событию исключительной важности, намеченному на завтра. В центре зала за столом с табличкой «Справка», внешне спокойный и расслабленный, сидел офицер в чине капитана.

Он улыбнулся Болану, и тот любезно улыбнулся в ответ.

— Похоже, дела идут совсем неплохо, капитан? — приветливо спросил Болан.

— Делаем все зависящее от нас, сэр, — отозвался офицер.

Болан чувствовал себя как рыба в воде. Лишь полковничьи знаки отличия на кителе были ему слегка непривычны, хотя он считал их такими же естественными, как и нашивки сержанта.

Они пересекли холл и приблизились к большой двустворчатой двери, на которой висела табличка: «Отдел исследований и развития». А под ней более мелкими буквами красовалась фамилия генерала с базы Уайт Сэндз. Гримальди и Болана провели в маленькую комнату — приемную генерала, где их тотчас взялся опекать некий майор Поль Уитни, приветливый, спокойный, одетый в брюки цвета хаки и такую же рубашку с короткими рукавами. Сержант бесшумно удалился.

— Если не ошибаюсь, это ваша птичка стоит под окнами генерала? — с оттенком шутливости осведомился Уитни.

Болан протянул ему конверт, запечатанный красным сургучом, и пояснил.

— Это письмо — из Белого дома. Так что постарайтесь не потерять его, пока будете нести в кабинет генерала.

Уитни мгновенно посерьезнел, принимая конверт в руки.

— Разумеется, сэр, разумеется, — успокаивающе произнес он и вышел из комнаты.

Спустя полминуты он вернулся и широко распахнул дверь в генеральский кабинет. Болан и Гримальди вошли, Уитни последовал за ними и тщательно притворил дверь.

Хозяин кабинета казался чересчур «зеленым» для генерала. Челюсть его пересекал глубокий шрам, а глаза были невероятно живыми. Болан отсалютовал ему по всей форме и, подойдя вплотную, крепко пожал руку.

— Господин генерал, Президент поручил мне передать вам свои наилучшие пожелания, — торжественно произнес он.

— Вряд ли ради одного этого вы прибыли сюда, полковник Феникс. Вы можете объяснить, что происходит?

Болан представил Гримальди как командира роты, лейтенанта Конти, после чего заявил:

— Я не уполномочен добавлять что-либо к содержанию этого конверта, сэр.

— Что?! — взорвался генерал. — А вы знаете, что в этом конверте?

— Скажем, я знаю его общую направленность, — с достоинством ответил Болан.

— Что ж, полковник, тогда позволю себе предположить, что итог этой направленности — отстранение меня от командования.

— Ни в коем случае, сэр. Подобного приказа я не получал. Напротив, меня просили находиться под вашим командованием в той мере, в какой это не шло бы вразрез с моей миссией.

— А что за миссия, можно узнать?

— Я вас настоятельно прошу выяснить это через Белый дом, сэр.

— Договорились! — кивнул генерал. — Подождите меня в приемной.

Посетители с готовностью выполнили просьбу. Майор Уитни предложил им кофе, от которого они не отказались. Несколько минут спустя пришла симпатичная секретарша и принесла две чашки кофе. После кофе Болан, дружелюбно глядя на Уитни, заявил:

— Генерал, кажется, немного нервничает.

— Его можно понять, — отозвался майор. — Ведь у нас на носу самое крупное за последние годы событие. Вы не представляете, какие трудности приходится преодолевать, чтобы все привести в порядок! Послезавтра в этом тихом местечке соберутся самые крупные шишки Европы.

— Думаю, у вас уже все готово? — поинтересовался Гримальди.

Уитни покачал головой.

— В год мы проводим более тысячи запусков и демонстраций. Так что проблема не в этом. Главное — соблюдение протокола. Мы ожидаем прибытия как минимум двадцати иностранных генералов. Не говоря уже об их штабах, прессе и всяком прочем. Морока колоссальная, и мы вздохнем спокойно, лишь когда все это кончится.

— Похоже, вы неплохо здесь устроились, — заметил Гримальди, пытаясь выудить хоть крохи полезной информации. — Райский уголок: деревья, газоны, цветы… Уж в смысле комфорта у вас, по-моему, нет проблем.

— О да! — живо отреагировал майор. — Внешне все прекрасно, грех жаловаться на судьбу, хотя некоторые сооружения стоят здесь еще с 1944 года. Да и жилье — наша постоянная забота. Городок-то ведь совсем мал, как вы, наверное, заметили, а постоянно живущих тут военных — три тысячи. И всем нужно создать приличные условия… Кроме того, здесь работают больше четырех тысяч гражданских служащих и две тысячи трудятся по контракту. Живут они, разумеется, не в самом городке и приезжают сюда только работать.

— Две тысячи по контракту, говорите? — удивился Гримальди.

— База целиком принадлежит армии, но обслуживает практически всех: и различные министерства, и Министерство национальной обороны и даже некоторые иностранные государства. На всех военных базах такие отделы, как наш, — ничтожная часть общей структуры, но без такой малости невозможно поддерживать в равновесии все остальное.

— Понятно, — покивал Гримальди с рассеянной улыбкой. — Есть множество вещей, которых так или иначе приходится касаться.

— Но у вас здесь явно больше трех тысяч военных, — заметил Болан.

— Вам так показалось. Ровно три тысячи и ни человека сверх того, — возразил майор.

— Сколько людей из общего количества заняты в системе охраны и безопасности? — спросил Болан.

— Без точных цифр ваша миссия теряет смысл? — сощурился Уитни.

— Если угодно, — уклончиво ответил Болан.

Уитни недоверчиво качнул головой:

— Можете не сомневаться, система охраны и безопасности здесь абсолютно надежна. Все въезды строжайшим образом контролируются. Наши парни хорошо знают свое дело.

— Я в этом не сомневаюсь, — обронил Болан.

— Можете полностью доверять им, сэр.

— Значит, они начеку в связи с послезавтрашним событием.

— Начеку? Я же сказал вам, сэр: наша система охраны безупречна.

Болан улыбнулся и достал сигарету. Уитни зажег спичку, давая ему прикурить, и Болан продолжил:

— А какие специальные меры безопасности вы приняли накануне прибытия шишек из НАТО?

Уитни начал заметно нервничать. Его взгляд метался от Болана к Гримальди и обратно, пока не остановился вновь на Болане.

— Мы больше заботимся об их комфорте, нежели о безопасности. Они же военные, а не главы государств. Но… Что-нибудь случилось? И в этом причина вашего… Полковник, объясните мне, что происходит?

Болан улыбнулся:

— Не сомневаюсь, генерал вам все объяснит. Полагаю, как раз сейчас он на связи с Белым домом.

Уитни слегка побледнел. С видом побитой собаки он взглянул на Гримальди и пробормотал:

— Все, о чем я сообщил вам, господа, было сказано в частном порядке. Если вы прибыли сюда для проверки…

Болан оборвал его нетерпеливым жестом руки:

— Успокойтесь, майор, успокойтесь. Вам нечего бояться. Вы прекрасно видите, что мы белых перчаток не носим.

— Это верно, сэр, простите меня. Я только хотел сказать, что…

Однако, внезапно оборвав себя на полуслове, он нервно скрестил руки на груди и уставился в окно. Болан и Гримальди допили кофе в абсолютной тишине.

— Ну, майор, успокойтесь, — начал Болан, которому Уитни показался славным парнем. — Наш визит — это обычая инспекция. Мы здесь по причинам чисто протокольного характера. Как только ваш генерал даст нам зеленый свет, мы испаримся, и впредь вы даже не услышите о нашем существовании.

Уитни застенчиво улыбнулся:

— Спасибо. Так и вправду было бы лучше всего. В эти три последние недели здесь царила такая паника.

В этот момент на его столе прозвучал звонок, и Уитни поспешно вошел в кабинет генерала. Несколько минут спустя он вернулся и протянул Болану конверт, запечатанный красным сургучом.

— Генерал рад приветствовать вас здесь, на базе, и просит вас чувствовать себя, как дома, — спокойно произнес майор. — Я прослежу, чтобы вы ни в чем не нуждались, а также извещу начальника полевой жандармерии и отдел безопасности, что вы располагаете неограниченными полномочиями на всей территории базы. Будьте любезны последовать за мной в отдел безопасности. Это ускорит процедуру. Они вам сразу же выпишут пропуска, и вы сможете посещать любое место на базе, какое сочтете необходимым.

— Великолепно, — сказал Болан, вставая. — Огромное спасибо.

— Теперь о жилье. Сколько вы предполагаете оставаться здесь?

Болан жестом прервал его:

— Думаю, у вас и так предостаточно проблем с размещением всех этих шишек. Не беспокойтесь, мы задержимся ненадолго.

Помощник генерала с облегчением вздохнул.

— Тогда прошу за мной, — сказал он и увлек гостей на поиски ключа от врат рая.

Но все не может идти как по маслу.

Отдел безопасности размещался достаточно далеко от штаба — в довольно приземистом и скромном на вид здании. Едва помощник генерала ввел туда визитеров, как Болан нос к носу столкнулся с Мэри Вальдес.

Молодая женщина, одетая в безукоризненно отглаженную блузку цвета хаки и плиссированную юбку того же цвета, мгновенно побледнела при виде Болана.

Ему даже показалось, что сейчас она упадет в обморок, и он устремился к ней, чтобы поддержать ее. Но она уже взяла себя в руки и резко отстранилась.

— Все хорошо, все хорошо, — через силу вымолвила она.

Помощник генерала не пропустил ни единой детали этой сцены.

— Боже, Мэри, что с вами? — осведомился он.

Молодая женщина покраснела до кончиков ушей.

— Простите меня, — пробормотала она. — Когда я только увидела этого джентльмена, мне на мгновение показалось, что это Чарли.

Уитни явно знал, о ком шла речь. Внезапно он преисполнился сострадания и участия.

— Немного лучше? — спросил он.

— Да, конечно. Все нормально. Вы ко мне?

— Не совсем, — ответил Уитни. — Хотя почему бы и нет? Ведь лучше сразу обратиться к Богу, чем бегать по апостолам. Не могли бы вы заняться нашими друзьями?

— А что им нужно?

— Пропуск для перемещения по всей территории базы.

— У вас есть приказ?

— Да, лично от генерала.

Молодая женщина в упор посмотрела на Болана.

— Хорошо, пойдемте ко мне в кабинет, полковник.

— Я оставляю вас на попечение этой очаровательной дамы, — галантно улыбнулся Уитни. — Впрочем, извините, ведь я вам не представил ее: Мэри Вальдес, начальник отдела кадров службы безопасности. И… Короче, если вам что-либо понадобится, вы знаете, где меня найти.

Болан коротко кивнул. Раскланявшись со всеми, Уитни удалился. Болан и Гримальди последовали за молодой женщиной в ее кабинет. Страшно взволнованная, Мэри подошла к окну и замерла, повернувшись к посетителям спиной.

— Кто такой Чарли? — мягко осведомился Болан.

— Тот, кого я когда-то знала. Очень близкий мне человек, преданный друг. Но это было очень-очень давно, — не оборачиваясь, проговорила она. — Он умер.

— Сожалею, — пробормотал Гримальди.

— Присаживайтесь, джентльмены, — предложила Мэри, пропуская реплику Гримальди мимо ушей. — Через несколько секунд я буду к вашим услугам.

— Вот и прекрасно, — сказал Болан. — Позвольте представить вам моего друга: командир роты лейтенант Конти. Мэри Вальдес. Он достаточно наслышан о вас. Он в курсе всего.

Она резко обернулась, и на ее полных губах застыла скептическая полуулыбка:

— В курсе чего именно?

— Мы вместе работаем над нынешней проблемой, — ответил Болан и протянул конверт, скрепленный печатью Белого дома.

Мэри взяла послание, села и дважды перечитала его.

— Я понимаю, — выговорила она наконец.

И вдруг чувства хлынули наружу. Дрожащей рукой она вернула президентское письмо, а из ее глаз хлынули слезы.

— Значит, все правда. Фил действительно мертв, — прошептала она.

— И вам чертовски повезло, что вы еще живы, — сухо отозвался Болан. — Почему вы не последовали моему совету?

Она открыла один из ящиков стола и, достав оттуда пять стодолларовых банкнот, подтолкнула их к Болану.

— Почему, Мэри? — удивился тот.

— Мне не нужны ваши деньги. Тем не менее — огромное спасибо.

— Почему? — повторил он.

— Я предпочла встретиться с капитаном, — ответила она голосом, в котором стояли слезы.

— С каким капитаном?

— Надеюсь, вы догадываетесь. Ведь он с вами тоже хорошо знаком. Он и сказал мне, что вас зовут Мак Болан.

Гримальди издал вздох, идущий из самой глубины души:

— Черт возьми, дерьмо какое!

И впрямь, они были в дерьме и, возможно, по самое горло.

 

Глава 17

Тяжелая, наэлектризованная атмосфера внезапно заполнила маленький кабинет военной базы Уайт Сэндз. Прошло несколько секунд, прежде чем Болан обратился к молодой женщине.

— А вы знаете, кто такой Мак Болан?

— А кто его не знает? — парировала она каменным голосом, глядя на него в упор. — Это убийца-маньяк. Один из самых страшных преступников, которого разыскивают по всей стране.

— И вы думаете, что я действительно такой? — мягко спросил он.

Она пожала плечами:

— Это уж вам самому решать. Но, не сомневаюсь, вы, как и Фил, временами сами не знаете, кто вы такой. Когда я впервые увидела вас — ну тогда, на квартире, — я подумала: вот, навязался на мою голову еще один из числа странных приятелей Фила… и опять придется играть в его гнусные игры…

— Какие еще игры? — удивился Болан.

— Оставьте, — отмахнулась она. — Я быстро поняла, что это не игра, когда вы ворвались в тот старый барак и всех перебили…

— Но вас-то я не тронул, — напомнил он.

— Что верно, то верно. Спасибо. Но почему вы меня освободили?

Он неопределенно качнул головой:

— Я думал, что для вас это имеет хоть какое-то значение. Знаете, для меня это всегда важно.

— Почему?

Он улыбнулся:

— Мы ведь друзья, не так ли?

Она вздрогнула:

— Да уж, у меня просто исключительные способности выбирать друзей. Иногда я даже спрашиваю себя, откуда у меня такое везение?

— Ей-богу, зря вы накручиваете себя. Мне казалось, что наша встреча не случайна. Я доверял вам, как, впрочем, доверяю и сейчас.

Она долго смотрела на него, а затем тихо произнесла:

— Хотела бы знать, кто же вы на самом деле.

— А вы как думаете, что делает здесь, в отделе охраны и безопасности испытательного центра Уайт Сэндз, Мак Болан, выдавая себя за полковника Джона Феникса?

— Так кто из этих двоих действительно вы? — спросила она, и на глаза ее опять навернулись слезы.

— Кто тот капитан, о котором вы говорили?

— Ответьте сначала вы.

— Я Мак Болан, — произнес он.

Гримальди недовольно заворчал, заерзал на стуле, однако этим и ограничился.

— Вы обладаете поразительным даром ставить людей в тупик, — пробормотала Мэри.

— Теперь ваша очередь отвечать, — напомнил Болан. — Я вам уже все сказал.

Она устало улыбнулась.

— Итак, вы — Мак Болан, единственный и неповторимый…

Он кивнул:

— Для друзей имена не имеют решающего значения.

— Пропадите вы пропадом! — истерически выкрикнула она.

Гримальди неодобрительно хмыкнул и отвернулся.

— Оставьте нас на минутку, пожалуйста, — попросил его Болан. Гримальди с улыбкой встал и вышел, тщательно прикрыв за собой дверь.

Болан предложил молодой женщине сигарету, но та отказалась. Он закурил, выпустил дым к потолку и как бы между прочим сообщил:

— Фила убил я. Вот так-то, Мэри.

Она ошеломленно взглянула на него:

— Но как же…

— Нет, я не шучу. Вы славная девушка, Мэри, и вы мне очень симпатичны. Честно скажу, я никак не могу представить вас в роли предателя.

Его последняя фраза, кажется, принесла ей успокоение. Мэри выпрямилась и твердо заявила:

— Я никогда никого не предавала. И не смейте даже так думать обо мне. Возможно, я и в самом деле легкомысленная дура, индейская дура-метиска, не способная отличить сексуальные фантазии от реальности. Но никогда не обвиняйте меня в измене. Пусть у нас разный цвет кожи…

— Пожалуйста, заткнитесь! — оборвал ее Болан.

— Пропадите вы пропадом, друг, — прошептала она.

— Рано или поздно такое случится с каждым из нас, — язвительно ответил он. — Все сгинем — кто в раю, кто в аду, если и вправду они существуют. А пока давайте говорить серьезно. Мне нужна ваша помощь.

Мэри долго изучающе глядела на него, а затем опустила голову.

— Это правда, что вы убили Фила?

— Да.

— Зачем?

— Он заслужил. Эти его гнусные игры с живой человеческой плотью, когда он выжигал людям глаза, сдирал с них кожу, обрабатывал их гениталии так, что я даже не решаюсь описывать вам…

— Вы чокнутый!

— Я-то нет, а вот Филипп — да. Слишком долго он разрабатывал самые невероятные сценарии, по которым весь этот мир мог полететь в тартарары. Он заболел странной болезнью, и она, в конце концов, пожрала его. Это даже не назовешь манией величия. Скорее, это — мания всеобщего маразма. И я всадил ему пулю между глаз, когда увидел, что он вытягивает кишки из еще живого человека. Иначе поступить с таким чудовищем было нельзя. Если вы тронуты его гибелью и на самом деле любили его, я глубоко сожалею о случившемся, поверьте мне. Но поверьте также в другое: ничего ценного вы не потеряли. Ничего.

Мэри с тоской поглядела на него.

— Вы действительно Мак Болан? — повторила она.

— Зовите меня, как хотите. Но прошу вас, помогите мне дожить этот день.

— Что я должна делать?

Болан докурил сигарету и затушил окурок. Гримальди тихо постучал в дверь.

— Одну минутку, Джек! — отозвался Болан.

— Вы что-то хотите узнать? — спросила Мэри Вальдес.

— Расскажите мне все, что знаете о Филе и об этом… капитане.

Гримальди вновь напомнил о себе.

— Время поджимает, полковник, — сказал он из-за двери.

Девушка опустила голову и судорожно сцепила пальцы рук.

— Хорошо, друг, — наконец решилась она. — Пусть ваш… коллега войдет. Я расскажу историю, от которой волосы у вас встанут дыбом. Но запомните: я не предательница!

Конечно же, Болан это прекрасно знал. Она не была ни предательницей, ни глупой метиской. Просто она была женщиной, подчинившей свою жизнь сексуальным фантазиям безумца. Только и всего.

* * *

«Кобра» набирала высоту, и впервые после их выхода из отдела безопасности Гримальди заговорил:

— И ты поверил всей этой болтовне?

— Конечно, — спокойно ответил Болан.

А как не поверить в такую грустную и поистине трагическую историю?!

Мэри познакомилась с Филиппом Джорданом в испытательном центре вскоре после того, как начала работать там. До того она окончила университет в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Будучи уроженкой Юга, она была глубоко привязана к своей нации и ее традициям, вообще — к району Аламогордо. Поэтому она была очень рада хорошей должности в Уайт Сэндзе. Ее семья жила в этих краях на протяжении многих поколений, когда территория еще принадлежала Мексике. Отец ее, мексиканец по происхождению, был скромным фермером и получил землю по наследству: отзвук тех времен, когда земля передавалась от отца к сыну как дар правительства Испании. Мать Мэри происходила из племени апачей маскалеро, а ее бабушка родилась в резервации неподалеку от Аламогордо.

Мэри, следовательно, была наполовину мексиканкой и наполовину индианкой. Благодаря трудолюбию после четырех лет обучения она получила университетский диплом и нашла великолепное место правительственного служащего. А затем встретила мужчину своей мечты: ученого, интеллектуала, занимавшего высокое положение в организации, которая курировала ее отдел. Увы, почти сразу же мечта превратилась в кошмар.

На счастливое замужество рассчитывать не приходилось: вся их связь с Филиппом Джорданом сводилась исключительно к сексу.

— Если только это можно назвать сексом, — с горечью заметила она. — Потому что в действительности секса никогда и не было. Это было… я даже не знаю, как назвать. Но уж явно не секс. По крайней мере, для меня.

У кавалера имелись причуды, явно сомнительного характера. Но она любила его и надеялась со временем как-то повлиять на Фила, превратив его в достойного партнера. Она слишком долго терпела…

— Первый раз, — рассказывала она, — я думала, что умру со стыда. Просто он считает меня шлюхой, уговаривала я себя, и его надо разубедить. И понемногу я… привыкла. И сердилась исключительно на себя. Впрочем, Филипп никогда не пытался что-либо объяснить, его не волновало, как я ко всему этому отношусь. Оставалось оправдываться перед самой собой…

Во время их первого свидания Филипп отвез ее в мотель и, возбудив всеми мыслимыми способами, внезапно, когда у нее начался оргазм, встал и впустил в комнату еще одного мужчину, совершенно незнакомого, который занял место Филиппа, тогда как тот наблюдал за ними со стороны.

— Я сразу поняла, что у него какие-то проблемы, — объяснила она. — Я думала ему помочь, раскрепостить его, но жестоко ошиблась.

События развивались в прежнем русле. Иногда, правда, очень редко, их отношения с Джорданом «были почти приятными и почти нормальными». Но тотчас следовали унизительные и позорные эксперименты.

— Около года назад он начал приводить с собой капитана. Он никогда не называл его по имени, а только капитаном. Я и сейчас не знаю, как его зовут. Мы занимались любовью втроем. Однажды Фил заставил меня надеть генеральский мундир с орденами и со всем прочим, а потом разорвал брюки между ног и велел мне наклониться. Вы понимаете, чего он хотел. В тот раз я сумела отвертеться…

Конечно, обо всех перипетиях эдакой «любви» следовало бы рассказывать в кабинете психоаналитика. И хотя Болану было противно слушать, все же кое-какие сведения об этом загадочном капитане ему удалось получить.

Итак, он выяснил следующее: по меньшей мере год Джордан и Хэрлсон поддерживали тесные дружеские отношения. И не просто дружеские…

— Куда мы направимся теперь? — спросил Гримальди у полковника, когда здание штаба военной базы исчезло из виду.

— Надеюсь, теперь ты назубок знаешь все секретные коды? — осведомился Болан.

Пилот почти всю вторую половину дня провел, зубря различные радиокоды.

— Да, более или менее я в них разобрался.

— Достаточно, чтобы попытаться нанести удар к северу от Форт-Блисса?

Гримальди пожал плечами:

— Ведь мы ничем, кроме жизни, больше не рискуем, правда? Ты считаешь, горячая точка — там?

Болан не сомневался. Три недели назад Мэри Вальдес провела там уик-энд в качестве «гостьи» Хэрлсона и Джордана.

На редкость горячая точка!..

 

Глава 18

Территория, отделявшая Форт-Блисс от Уайт Сэндза, использовалась в основном для проведения учений военно-воздушных сил. Прямо к югу от Уайт Сэндза находился полигон, где осуществлялись учебные пуски ракет класса «земля-воздух». Благодаря применению целей-ловушек в закрытом воздушном пространстве над Уайт Сэндзом создавались условия, приближенные к боевым. Такие упражнения проводились на протяжении многих дней, а затем полигон пустел.

По сведениям, полученным Розой Эйприл, стрельбища пустовали уже шесть недель. Компьютер выявил еще одну аномалию: две батареи пусковых установок ракет «земля-воздух» направились в этот сектор десять дней назад для проведения боевых стрельб и должны были находиться там и сейчас, хотя никакая официальная программа боевой подготовки не предусматривала запуск ракет.

Впрочем, компьютер выявил интересные данные, касающиеся и других секторов испытательного ракетного центра Уайт Сэндз. Тренировочные полигоны Форт-Блисса располагались ближе остальных. Кроме того, все неопровержимо свидетельствовало, что в том секторе происходило нечто необычное.

Вот почему наиболее логичным Болан счел направиться именно туда.

На нужное место указывали обветшалые здания, прилепившиеся одно к другому в пустыне, к востоку от гор Орган. И снова Болана поразило сходство этого места с логовом бандитов на старом Диком Западе, только на сей раз крепостью была пустынная деревня, и люди, поставленные вне закона, забавлялись с ракетами, а не с револьверами. В лагере можно было отчетливо различить десяток людских фигур. Болан заметил также джип и множество машин для перевозки вооружения и два огромных грузовика с развернутыми подвижными платформами для пусковых установок ракет класса «земля-воздух». Положение усугублялось тем, что подразделения Хэрлсона, несомненно, уже знали об атаке на Тулароза Пик и об исчезновении «Кобры». Кроме того, любой укрепленный лагерь немедленно отреагирует, увидев над собой чужой боевой вертолет.

Нужно еще учитывать, что новости здесь распространяются быстро, и потому, наверняка в Форт-Блиссе уже прослышали о визите важного военного, направленного Белым домом в Уайт Сэндз с секретной миссией.

Короче, Форт-Блисс для Болана и его товарища должен был оказаться крепким орешком.

— Я не могу наладить радиосвязь, — пожаловался Гримальди, когда они приближались к лагерю. — Кажется, они хотят заманить нас поближе.

А это практически исключало внезапность нападения.

— Тем хуже для них, — заявил Болан. — Спускайся ниже и оставайся на малой высоте.

— Но нас подстрелят, как уток, — возразил Гримальди, снижая вертолет и зависая в трехсот метрах над лагерем.

— Главное, Джек, держи ухо востро, — посоветовал Болан.

Настроившись на диапазон коротких волн, он связался с землей:

— Укрепленный лагерь, укрепленный лагерь, я — Летучее Сердце. Мирная миссия. Подтвердите прием.

Болан обернулся к Гримальди.

— Надеюсь, ты правильно расшифровал их код?

— Не самый подходящий момент для сомнений, — нервно отреагировал пилот.

Впрочем, очень скоро лагерь ответил им двумя короткими автоматическими очередями.

— Кажется, это то, что нужно, — облегченно вздохнул Гримальди. — В списке кодов есть знак из двух маленьких кружков. Он обозначает: «согласен». Вероятно, два кружка обозначают выстрелы.

— Ладно, — ответил Болан, — приземляемся. Ты видел артиллерию?

— Еще бы!

Артиллерией Мак называл стрелков, размещенных по периметру лагеря. Они особенно не суетились, однако каждый держал в руках автомат «стоунер-6ЗА», и судя по всему, они держали «Кобру» под перекрестным прицелом.

Вертолет мягко приземлился, и Гримальди заглушил двигатель. Затем, расстегнув ремни безопасности, он заявил Болану:

— На этот раз туда пойду я. Думаю, моя физиономия придется им по вкусу больше, чем твоя. Не люблю такие автоматы.

Болан согласно кивнул:

— Будь осторожен, Джек.

— Постараюсь, спасибо.

Из гнезда возле выходной дверцы Гримальди вынул автомат «стоунер» — оружие, аналогичное тому, что сжимали в руках встречавшие их на земле стрелки, — сунул за пояс несколько запасных магазинов к нему. После чего забросил автомат за спину и спрыгнул на землю, намереваясь начать переговоры.

Место явно было неспокойным. Тем более возникала необходимость приземлиться здесь, чтобы убедиться в этом. Если бы эти солдаты-марионетки не ответили на позывные, «Кобра» осталась бы в воздухе и уничтожила весь лагерь, благо, ракеты комплекса ПВО были явно не готовы к запуску, да и просто оказались бы неэффективными на столь малом расстоянии, хотя каждая была снабжена радаром, способным захватить цель — самолет или вертолет — после того, как ее данные были бы введены в систему наведения ракет. Короче, лучше всего было бы уничтожить цель с воздуха.

Однако сейчас «Кобра» стояла на земле, а верный друг Болана, удивительный пилот Джек Гримальди один направлялся в логово хищников.

Когда-то Гримальди вот так же дожидался Болана, шедшего навстречу опасности, и так же переживал…

Что ж, перефразируя пословицу, можно сказать: тот, кто ждет, тоже в какой-то степени умирает душой…

* * *

Два типа в засаленных робах вразвалку двинулись к Гримальди, едва тот появился из-за фюзеляжа «Кобры». Оба носили сержантские нашивки и, судя по всему, лишь недавно кончили возиться с техникой: у обоих руки были черными от смазки, а робы покрывали грязные жирные пятна. Каждый имел армейский пистолет 45-го калибра, покоящийся в кобуре на поясе, и глядел на незваного гостя настороженно и недружелюбно.

Гримальди подошел к ним, доброжелательно протянув руку, после чего спросил:

— Ну, вы готовы?

Сержанты замерли на месте, и один из них раздраженно прокричал:

— Что значат ваши хреновые сигналы? Один выстрел — это «да», еще один — это «нет», черт вас подери! Что случилось?

Гримальди в свою очередь остановился и бросил украдкой взгляд по сторонам.

Стрелки сближались, уменьшая зону обстрела. Теперь Гримальди находился в самом ее центре, слева от хвоста «Кобры».

— Нам не удалось связаться с вами по радио, — громко произнес он. — Что происходит?

Из построек, держа пистолеты у бедра, показались остальные солдаты. Это была явно команда механиков, а не обученных пехотинцев. Боевое оружие — «стоунеры» — имела лишь команда стрелков. Вся прочая публика, грязная, пропахшая потом, выглядела достаточно жалко и казалась искренне обескураженной этим визитом.

Один из двух сержантов в перемазанных робах все не унимался:

— Сначала вы командуете нам выключить связь, а потом говорите, что не могли с нами связаться. Вы хоть знаете, что делаете, или нет?

Гримальди медленно двинулся вперед, размахивая руками, как будто хотел перекрыть затихающий шум винтов «Кобры». Парни из команды стрелков, безусловно, тоже были техниками и навряд ли разбирались в тактике наземной атаки. Они подошли еще ближе, пытаясь разобрать, о чем толкуют Гримальди и сержант. Теперь все их внимание сосредоточилось на пилоте, и они напрочь забыли о смертельно опасной «Кобре». Слава Богу, в стратегии ведения наземного боя для Гримальди секретов не было — уже с давних пор она стала для него искусством выживания. И он прекрасно знал, чего дожидается его друг, оставшийся в вертолете и держащий палец на гашетке «Вулкана».

Гримальди безошибочно определил сектор обстрела шестиствольной авиапушки и то место, куда ему нужно переместиться, чтобы не попасть под огонь. Ну, еще немножечко терпения и…

«Вулкан» взревел и послал смертоносную очередь по правой дальней шеренге стрелков. В немыслимом пируэте Гримальди бросился в сторону и выпал из зоны обстрела автоматчиков, вооруженных «стоунерами». Его автомат гулко затрещал и выплюнул свинцовую струю в самую гущу стрелков, которых никак не мог достать огонь «Вулкана».

Менее чем за минуту команда стрелков прекратила свое существование: в живых не осталось ни одного человека.

Оба сержанта, первыми подошедшие к Гримальди, умерли, не сумев даже достать свое оружие. Их грудь буквально взорвалась под ударами 20-миллиметровых снарядов «Вулкана».

В следующую секунду Болан выпрыгнул из «Кобры» со «стоунером» в руках и сумкой с боеприпасами. Оба друга решительно пошли в атаку, но… в плен брать было некого. Впрочем, ни Болан, ни Гримальди в пленных сейчас особенно и не нуждались…

 

Глава 19

— «Алиса», говорит Страйкер, канал «Браво». Вы меня слышите?

На специальной частоте раздался голос Броньолы.

— Страйкер, говорит «Алиса». Выкладывай.

— Найдите на вашей карте координаты точки «Дельта-4». Это горячая точка, которую мы только что охладили.

— Есть, нашел. «Дельта-4». Там есть что-нибудь для меня?

— Да. Два выводка цыплят на колесах. Ждут последнего привета. Советую тебе ехать прямо туда.

— Хорошо, ими займутся. Где вы сейчас?

— Сейчас пощиплем несушку. На борту все нормально. Конец связи.

Гримальди сообщил в интерфон:

— До Холломана еще 10 минут полета. Что ты рассчитываешь там найти?

— Полным-полно несушек с большими крыльями, — ответил Болан. — Нужно, чтобы они выпустили всех своих цыплят, и заставить их сделать это можно только сверху.

— Они просто помешались на больших вертолетах, — фыркнул Гримальди. — Идиотская затея.

— Идиотская, пока не воплотилась в жизнь, — парировал Болан. — Полная обеспеченность транспортом — это для них основа основ, Джек. Потому что одно дело — таскать оружие внутри зоны Уайт Сэндз, и совсем другое — вывезти его из страны и хорошенько спрятать, прежде чем обнаружат пропажу.

— И все равно — это безумие.

— Конечно. Они такие же придурки, как и тот, которому в один прекрасный день первому пришла в голову мысль угнать самолет. Подобные фокусы срабатывают только потому, что они — чистой воды безумие. Никто даже не задумывается о таких вещах, пока что-либо подобное не случится.

— Да, птички готовы для транспортировки, — произнес Гримальди. — Когда мы наведывались в укрепленный лагерь, ты в ангаре обратил внимание на все детали?

— Разумеется. И что же?

— А то, что они разграничили секторы стрельбы и все в таком же духе. Когда-то я проходил курс подготовки по этой части. И кучи барахла лежали просто для отвода глаз, на случай, если вдруг какой-нибудь шишке вздумается там прогуляться. У парней явно атакующая миссия. И они ее выполнят, если только не получат контрприказ.

— Похоже на то, — согласился Болан.

— А цель этой миссии — в чем она, по-твоему?

— Вероятно, отвлекающий маневр, — задумчиво проговорил Болан. — Или контратака. Сдается мне, операция продумана до малейших деталей, Джек.

— Вот-вот! Тогда почему, когда мы прилетели, они собирались сворачивать этот укрепленный лагерь?

— Вероятно, ускорили свою программу, — объяснил Болан. — А это может означать все, что угодно. Новый статус лагеря, к примеру. Или просто переброску техники в другое место. А может, этот маневр понадобился им, чтобы прикрыть бегство по воздуху.

Трудно сказать наверняка. Я предпочитаю просто полагаться на свое чутье.

Пилот откашлялся и сосредоточил все свое внимание на радиостанции. Станция контроля в Холломане только что связалась с ними.

Болан немного расслабился, рассеянно слушая инструкции по посадке. В этом состряпанном безумцем ералаше оставалось еще много невычисленных элементов.

Безумец был действительно опасен, а афера, устроенная им, представлялась форменным сумасшествием.

* * *

Решительным шагом Болан вошел в здание оперативного штаба базы Холломан. Он протянул конверт толстощекому капитану и дал ему время, чтобы вникнуть в смысл прочитанного, после чего распорядился:

— Вызовите сюда ваши команды охраны и безопасности. И в темпе.

Ответственный за охрану прибыл через несколько минут. Ожидая его, Болан приблизился к большому окну, выходившему на летное поле, и обратился к юному офицеру, фамилия которого — Соломон — была выгравирована на значке, который он носил на форменной тужурке.

— Те большие С-141, что стоят там, — для транспортировки груза?

— Да, сэр. Это эскадрилья из состава дивизиона воздушного транспорта, сэр. Для выполнения специального задания.

— Приказ у вас? — осведомился Болан.

— Нет, сэр, но офицер, ответственный за проведение операции, может дать всю необходимую вам информацию. Насколько я понял, произошел сбой во взаимодействии отделов управления. Мы получили последние распоряжения лишь по прилете сюда. Сломались телексы в центре или что-то в этом роде.

— Давно здесь эти самолеты? — спросил Болан.

— Они начали приземляться сегодня утром, с 11 часов. Если вы хотите, можете взглянуть в журнал.

— В этом нет надобности, — отказался Болан. — Другие транспортники тоже прилетят сегодня?

— Сто сорок первые уже все здесь. Но из Доббинса должны прибыть еще два «Супер Трупера». Они передали нам свой план перелета, и мы ожидаем их к пяти часам.

Болан быстро посмотрел на часы: было без десяти минут пять.

— Соломон, я не совсем в курсе, — начал Болан с дружеской улыбкой. — Что такое «Супер Трупер»?

Парень улыбнулся ему:

— Это С-5А, сэр. Его еще называют «Гелэкси» — самая большая транспортная летающая машина.

Болан кивнул.

— Понимаю, понимаю. А Доббинс — это военно-воздушная база возле Атланты, не так ли?

— Совершенно верно, сэр. База «Мариетта».

— Обычно вы проверяете полетные документы, переданные из других частей?

— Обычно нет, господин полковник. Но в данном случае их мог проверить офицер, ответственный за проведение операции.

Болан достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и сверился со списком указанных в нем фамилий.

— Вам знаком некий капитан Говард Карстерс?

— Да, сэр. Именно он должен сменить меня в 17 часов.

Болан вскинул бровь и спросил:

— Это штабной офицер?

— Как раз ему поручено руководство данной операцией.

— Вы хорошо его знаете?

— Не совсем, сэр. Он служит здесь недавно Это Болан уже знал.

В этот самый момент появился худой полковник с глазами хищной, но потрепанной птицы. Он оглядел Болана с ног до головы, а затем спросил:

— Это вы тот тип, который привез приказ, подписанный Президентом?

Болан не очень любил подобного рода обращение. Ни слова не говоря, он протянул конверт и повернулся спиной, устремив невидящий взгляд на летное поле.

Несколько секунд спустя руководитель охраны обратился к нему:

— Что все это значит, полковник?

Не оборачиваясь, Болан ответил:

— А я думал, вы умеете читать, полковник. Или у вас в ВВС знание грамоты считается излишним?

Полковник вдруг рассмеялся, и его смех был искренним. Болан повернулся к нему, весело улыбнулся и, пожав офицеру руку, спросил:

— Вы готовы к оживлению?

— Бог мой, естественно, — ответил офицер, продолжая улыбаться. — И внести его поручено вам?

Болан жестом указал на С-141, стоящие на взлетном поле.

— Всех членов экипажей этих самолетов следует без лишнего шума посадить под замок.

Улыбка сползла с лица начальника охраны.

— Вы это серьезно?

— Да, я родился серьезным, — ответил Болан, — и чем дольше я живу, тем меньше расположен к шутке. Точно так же вы поступите и с двумя С-5, которые должны прибыть из Доббинса. Соберите их экипажи и всех посадите под замок. Далее, с минуты на минуту прибудет штабной офицер по фамилии Карстерс. Его вы тоже задержите. Посадите их в самое надежное место, какое только сумеете найти, и пока я не отдам приказ, никто не должен выходить оттуда. Все это должно остаться в абсолютном секрете. Переоденьте ваших людей в обычную одежду и постарайтесь, чтобы они держали язык за зубами. Утечка информации здесь нежелательна, иначе мы потерпим неудачу.

Полковник тяжело облокотился на стол и уставился на Болана живыми, но жесткими глазами. Через мгновение его прорвало:

— Вы можете объяснить мне, что происходит, черт возьми?

— Как только это станет возможно, вы узнаете все детали. Пока же я прошу вас действовать и в темпе.

— Это имеет отношение к визиту представителей НАТО?

— Разумеется.

— Боже мой! Только сегодня утром я говорил своим людям… это был бы идеальный момент для… А, черт возьми!

Он перегнулся через стол и снял с аппарата телефонную трубку. Это был как раз подходящий для Болана тип людей: мало воображения и желание действовать. В этот самый момент в кабинете появился еще один человек. Но это был не Карстерс. Болан понял это сразу, едва взглянул на него. Не потому, что в незнакомце было нечто особенное, а просто потому, что его сопровождало еще одно лицо.

Никто даже не успел пошевелиться, а Болан с пистолетом 45-го калибра в руке уже пересек комнату и приставил дуло пистолета к виску сопровождающего.

Это был совершенно необыкновенный человек: правая рука капитана Хэрлсона — лейтенант Томпсон из Тулароза Пик собственной персоной.

А несколько минут спустя, к великому удовольствию полковника Феникса, Гримальди уже заталкивал упирающегося Томпсона в «Кобру».

Болан же как ни в чем не бывало продолжил разговор с начальником охраны. Он протянул ему карту с обозначенными на ней номерами телефонов и секретными радиочастотами.

— Теперь закройте ваше воздушное пространство. Ничто впредь не должно попасть в него без разрешения «Алисы».

— Алисы из страны чудес?

— Именно, — ответил Болан. — Но в данном случае «Алиса» — это мужчина. Не перепутайте. Мне не нужны ни вертолеты, ни перехватчики, ни даже частные железки в вашем воздушном пространстве, если не будет на то разрешения «Алисы». Я дам код идентификации для вашего командования. В случае необходимости они могут напрямую проверить его через Вашингтон. А пока, полковник, ваше небо будет закрыто. Я надеюсь на вас — берегите бесценный покой.

— Я должен поставить в известность штаб ВВС…

— Ни в коем случае, — перебил Болан. — Вы разве не поняли меня? Никого не ставьте в известность. Враг проник в наши ряды, и пока никто не знает, где и как это произошло. Хоть это вы понимаете?

— Конечно, — ответил полковник с некоторой долей поспешности.

Болан уже выходил, но в шаге от двери внезапно обернулся:

— В небе чисто?

— Как никогда, — ответил шеф безопасности. — Но вам лучше поторопиться и поднять в воздух вашу «Кобру», пока я и вас не посадил на прикол.

Болан напоследок улыбнулся ему и вышел. Над ним простиралось самое чистое в Америке небо.

 

Глава 20

Нет, речь шла вовсе не о гражданской войне, когда люди убивают друг друга во имя веры или какого-то идеала. Люди Хэрлсона были простыми наемниками, и главным стимулом для них были деньги. Их даже не связывала кровная клятва, как тех, кто оплачивал их услуги.

Поэтому Болан вовсе не удивился, когда увидел, что лейтенант Томпсон готов перейти на другую сторону. Тем более, что Болан предложил ему это в весьма убедительной форме:

— Мне совершенно наплевать, умрешь ты своей смертью или подохнешь, как собака с пулей в башке. У меня нет никакого уважения ни к тебе, ни к твоей жизни, поскольку для тебя нет ничего святого. Я без малейшего сожаления всадил бы тебе пулю промеж глаз, а затем сбросил бы твой вонючий труп с вертолета. Во всем этом деле есть лишь одно «но»: мне нужна твоя помощь. Думаю, ты способен помочь и сделаешь это. Лишь по этой причине ты все еще жив. Ты — первый мой пленник за весь день. Я захватил тебя, поскольку ты занимал достаточно близкое положение к верхушке, так что не сомневаюсь: ты должен располагать некоторыми сведениями, которые могут меня заинтересовать. Но у меня нет ни времени, ни терпения выуживать их из тебя силой. В любом случае я не люблю терзать плоть, живую или мертвую. Поэтому я предлагаю тебе сделку, ставка в которой — твоя жизнь. Решай сам. Никто тебя не заставляет. Но я не хочу, чтобы ты питал какие-то иллюзии. Нужно, чтобы ты знал: выбирать придется между верной смертью и ничтожным шансом выжить. Этот шанс я тебе даю. Итак, решай! Ситуация проста: ты останешься со мной до конца сражения. Если победит Хэрлсон, ты умрешь. Если же победа улыбнется мне, ты будешь жить, вернее, я тебя не убью. Впрочем, это и без того ясно. Короче, если ты хочешь сохранить себе жизнь, нужно остановить Хэрлсона; а поскольку ты не в силах сделать это в одиночку, твой единственный шанс — это помочь мне. И моли Бога, чтобы я победил. Теперь, мой друг, я достану ствол пистолета из твоего рта, но на 30 секунд, не больше. Если ты будешь говорить разумно, все о'кей. Я оставлю тебя в покое, и мы отправляемся на войну с Хэрлсоном. Если же ты попытаешься вилять, я засовываю пистолет обратно и нажимаю на курок. По твоим глазам вижу, что ты меня понял. Итак, для решения у тебя 30 секунд.

Разумеется, Томпсон вовсе не нуждался в таком большом промежутке времени. Свое решение он принял задолго до того, как дуло пистолета 45-го калибра освободило его язык. Тем не менее, ему понадобилось две-три секунды, чтобы проглотить слюну и заговорить внятно. В его ответе не было и тени сомнения:

— Который сейчас час?

— Без пяти минут пять. Может быть, у тебя свидание?

— Отвлекающий маневр назначен на пять часов. Его нужно предотвратить в первую очередь.

— Какой вид маневра?

— Паралитический газ. Чтобы объявить состояние полной боевой готовности. По метеосводкам мы предусматривали, что газ со скоростью около 15 километров в час распространится на северо-восток, со стороны большой равнины, зона поражения находится в 300 метрах от нее.

— Как это должно произойти?

— Мы взяли под контроль полигон № 3 — сегодня утром, в 9 часов. Разумеется, бесшумно. Газ хранился в контейнерах с прозрачными крышками, чтобы шишки из НАТО могли увидеть, на что он похож. Мы добавили туда катализатор и начинили снаряд, один из наиболее современных. Снаряд подготовлен для демонстрационной стрельбы в пятницу утром. Но, по случайности, он окажется в той серии, которую предстоит расстрелять сегодня в пять часов вечера.

— А как же гражданское население? — тревожно осведомился Гримальди.

— Намеченная цель расположена не очень далеко, — быстро ответил Томпсон. — Птичка должна пролететь немного к северу от Туларозы, всего в 30 километрах от закрытой зоны. По нашим подсчетам, шансы на заражение гражданского сектора составляют менее одного процента.

— А как бы вам понравился этот один процент, если бы в Аламогордо жили ваша жена и дети?

— Метеосводка…

— И ты еще говоришь о метеосводке! — с отвращением воскликнул пилот.

— Ладно, — сказал Болан, — стало быть, мы имеем отвлекающий маневр, предусмотренный на пять часов. А затем?

Томпсон продолжил, обращаясь скорее к Гримальди:

— Горы остановят распространение газа. В любом случае его действие закончится намного раньше, чем он достигнет зоны проживания гражданского населения. Мы всего лишь хотели посеять панику на территории базы.

— Что дальше? — настаивал Болан.

— Вот уже неделю мы играем в улитку и ее раковину. Девяносто процентов вооружения, присланного сюда для показа руководителям НАТО, было разобрано на составные части и упаковано в контейнеры.

— Куда вы намеревались их отправить?

— В пять часов в Холломан должен быть направлен конвой — по причине объявления полной боевой готовности. Там немало больших транспортных самолетов, а все члены экипажей — наши люди. Они ждут лишь сигнала и готовы подняться в воздух для выполнения тренировочного полета до Пуэрто-Рико. Там они заправят баки горючим и пересекут Атлантику. Место посадки пока держится в секрете, это одна из североафриканских стран. Что будет дальше, я не знаю.

Томпсон тараторил в темпе классного спортивного комментатора.

— А кто в курсе? — спросил Болан.

Томпсон пожал плечами:

— Капитан, наверное. Или банкир. Я лишь знаю, что тренировочный полет заканчивается в Пуэрто-Рико. Мы составили план продолжения полета до базы ВВС в Испании, но в последнюю минуту самолеты изменят курс на Северную Африку.

— А как вы намерены доставить вооружение в Холломан?

— У нас в распоряжении четыре вертолета «Чинук» для перевозки наиболее хрупких частей боевого заряда и самонаводящихся головок. Что касается всего остального, то здесь хватит грузовика. Конвой пересечет ранчо Якундо, затем выедет на 54-е федеральное шоссе и, проехав через Аламогордо, достигнет базы Холломан.

— Эти мерзавцы действительно все продумали! — восхитился Гримальди. — А укрепленный лагерь?

Томпсон пояснил:

— Мы вынуждены были перейти к ускоренному плану и бросили укрепленный лагерь.

Переведя взгляд на Болана, он продолжил:

— Благодаря вашему вмешательству капитан решил не рисковать. Вначале планом предусматривалось посадить, якобы случайно, самолеты с гостями из НАТО, когда те во время парада будут проводить с воздуха осмотр лагеря. Эта акция предусматривалась на утро послезавтрашнего дня.

— А в этом варианте, — произнес Гримальди ядовитым тоном, — вы не рассчитывали степень риска, не так ли?

Томпсон невесело улыбнулся:

— Если вы думаете, что капитан пролил бы слезинку по поводу хоть одного убитого генерала, то, будьте уверены, вы ошибаетесь. После Вьетнама капитан, как, впрочем, большинство из нас, затаил в сердце некую горечь. Нас отправили туда воевать — на войну, которую совсем не собирались выигрывать. Более того, это была даже не война, а скорее, просто политическая игра.

Болан вздохнул и включил радиостанцию.

— «Алиса», — произнес он в микрофон.

— Слушаю.

— Холломан связался с вами?

— Да. Мы только что закончили интересный разговор с генералом, командующим базой. Почему я сам до этого не додумался?

— Не волнуйся. Вот тебе повод для снятия головной боли. Сегодня на пять часов пополудни намечен «случайный» запуск снаряда. То есть не менее чем через пять минут. Срочно вышли ударную группу на полигон № 3. Ты обнаружишь там пусковую установку с весьма интересной начинкой. Запуск должен состояться ровно в пять часов, конечно, если кто-нибудь не прибудет туда раньше.

— За это не волнуйся, — пообещал Броньола и резко оборвал связь.

— В шесть часов, — невозмутимо продолжил Томпсон, — должны приземлиться транспортные самолеты. После их взлета национальная система связи в Эль Пасо даст сбой. — Он остановился, и хитроватая улыбка осветила его лицо. — Следовательно, миллионы семей лишатся вечернего выпуска новостей. Разумеется, очень быстро подключатся спутниковые системы связи, и все будут довольны. Но в то же время кое-кто займется глушением микроволнового диапазона.

Болан кивнул головой и заметил:

— Так вот чем можно объяснить панику, когда лопнуло калифорнийское звено.

— Отчасти да. Еще одна из ваших шуток, полковник. Заметьте, нам удалось наладить связь без особых сложностей. Между нами и Калифорнией расположено множество промежуточных станций. Это было совсем просто.

— Расскажете чуть позже, — оборвал его Болан. — Теперь же я хотел бы знать, какие меры вы предусмотрели на случай блокады воздушного пространства над Холломаном?

— На случай чего?

— Когда члены ваших экипажей арестованы и сидят по замком, а все самолеты остаются на земле.

— Думаю, подобная возможность даже и не допускалась, сэр, — ответил Томпсон.

— Тогда в вашем сценарии имеется серьезный прокол.

— Как это, сэр?

— Я не шучу, лейтенант. Воздушное пространство над Холломаном полностью блокировано.

Томпсон улыбнулся, и вышло это у него как-то совсем по-детски.

— Тогда позвольте сказать, что вы выиграли партию, полковник Феникс. Или я должен называть вас полковник Болан?

Звание, добавленное к его имени, странным эхом отразилось в мозгу бывшего сержанта. Он тут же отчеканил:

— Сержант Болан, лейтенант.

— Когда-то я был майором Томпсоном, — ответил Томпсон. — И я был бы польщен служить под вашим командованием где угодно и когда угодно… полковник.

Внезапно Болану стало жаль этот прирожденный военный ум, столь низко павший. Ради кого? Ради чего?

Впрочем, партию он не выиграл. Пока. Теперь предстояло встретиться еще с одним выдающимся военным умом, который, увы, все же потерпел поражение.

— Сколько людей у Хэрлсона? — спросил Болан.

— На земле, не считая экипажей самолетов, около двух сотен.

— А сколько из них — настоящие солдаты?

— Не больше пятидесяти. Они разбросаны по всем подразделениям.

— Они должны объединиться в пять часов, если я правильно понял?

— Да, именно сейчас они должны объединиться. Я вижу, куда вы клоните. Все верно. Они образуют подразделение из пятидесяти прекрасных солдат.

— В Колорадо их было куда больше.

— Да, сэр, но капитан тогда потерял многих из них. А таких людей заменить совсем не просто. К тому же, насколько я знаю, почти половина уцелевших сразу смотала удочки.

— Вы были вместе с капитаном в Колорадо? — осведомился Болан.

— Нет, сэр. Я прибыл со вторым набором.

— Значит, у вас в Колорадо был брат?

— Вы, несомненно, имеете в виду парня по имени Томас. Он служил в Главном штабе, но его фамилия звучала несколько иначе. Он мертв.

— Я знаю, — пробормотал Болан.

Несколько секунд они молчали. Неожиданно Болан спросил:

— Зачем вам все это, Томпсон?

— Что вы имеете в виду?

Взгляд лейтенанта затуманился, и чуть спустя Томпсон произнес:

— Кажется, я никому не был нужен.

Хороший ответ.

Нет… скорее, плохой! То, в чем никто не нуждался, как раз и было тем, что этот парень делал лучше всего.

И поэтому его ответ прозвучал весьма трагично.

* * *

Они разместились в высохшем овраге к северу от базы Тулароза Пик, являя собой впечатляющую картину.

Во главе колонны — четыре тяжелых транспортных вертолета «Чинук». Новенькие, переливающиеся на солнце, они были готовы взлететь по первому же приказу. Позади них расположились два джипа, три грузовика для перевозки солдат и нескончаемый конвой, состоявший из военно-транспортных машин. Еще два джипа замыкали колонну.

На заднем сиденье каждого из джипов рядом с крупнокалиберным пулеметом сидел человек. А в небе, прямо над ними, висела «Кобра» наподобие той, в которой находился Болан. По первоначальному плану для прикрытия конвоя с воздуха предусматривались три подобные машины. В том случае, если конвой встретит по пути малейшее, пусть даже случайное сопротивление, они должны были принять все меры, чтобы обеспечить его дальнейшее продвижение. Даже транспортные машины относились к тому типу, которые можно непосредственно загружать в специально приспособленные для этого транспортные самолеты. Казалось, все должно идти как по маслу. «Чинуки» вылетали первыми — им надлежало переправить ценнейший груз в отсеки военно-транспортных самолетов точно к прибытию конвоя, после чего вертолеты должны были исчезнуть, словно их никогда и не было.

Да, операцию продумали на совесть. Но у Болана были свои взгляды на этот счет.

Ровно в пять часов Гримальди появился в воздушном пространстве над оврагом. Он держался вдалеке от второй «Кобры», и Болан прекрасно понимал почему. В царящей повсюду суматохе Хэрлсон, несомненно, был единственным, кто понял, что в игру вступил новый игрок.

Болан включил рацию и произнес:

— Капитан, вы проиграли во второй раз.

Ему ответил голос спокойный, неторопливый, который с раскатистым арканзасским акцентом возразил:

— Нельзя проиграть партию в дебюте, Стервятник.

— Рассматривайте создавшееся положение как двухминутный тайм-аут, — посоветовал Болан. — Мяч еще у вас, но вы не сможете его дольше держать. Две минуты истекли.

Вертолет Хэрлсона попытался сблизиться с машиной Гримальди, однако безрезультатно. Хэрлсон, между тем, говорил своему бывшему соратнику по вьетнамскому аду:

— Стервятник, вы еще не знаете моих возможностей. У вас всегда есть время, чтобы присоединиться ко мне и выпить бутылочку шампанского и закусить славными техасскими бифштексами с кровью.

— Игра становится рискованной, — прошептал Гримальди Болану.

Болан проговорил в микрофон:

— В прошлый раз, капитан, вы были щедрее. Курс акций падает?

— Боже мой, совсем наоборот. Любое ваше желание — только скажите! Это вам подходит?

Сидя за ручкой управления, Гримальди разозлился не на шутку: сейчас или никогда. Он схватил микрофон и прокричал:

— Эй, ты, ублюдок, советую тебе держать дистанцию! Если ты поднимешься еще на десяток метров, я пошлю тебе волшебный дымящийся подарочек!

Вертолет Хэрлсона немедленно завис в воздухе. Болан в свою очередь добавил:

— Вы запутались, капитан. Если я связался с вами, то только в ваших интересах, а не в моих. Уже пять часов, и вы, наверняка, спрашиваете себя: почему до сих пор не объявлено состояние боевой готовности? Уверяю вас, сегодня «случайный» запуск ракеты не состоится. Кроме того, вы должны знать, что воздушное пространство над Холломаном блокировано. Ваши люди из экипажей транспортных самолетов сидят под арестом, а сами самолеты — в руках военной полиции. У вас есть только один выход: совершить посадку и выйти из кабины, чтобы я мог вас видеть. Заглушите все двигатели и прикажите вашим людям выйти из оврага. Позади него их уже ждут. Без шампанского и бифштексов, правда, но я обещаю вашим людям хлеб и воду, хотя бы временно. Ну а теперь немедленно снижайтесь или мой друг сам вобьет вас в землю. Немедленно, Хэрлсон!

Разумеется, на земле перехватили их разговор. И тут же раздался дрожащий голос:

— Подчинитесь, капитан. Мы еще возьмем свое.

Затем другой, очень усталый голос добавил:

— Кэп, они нас взяли. Сдаемся.

В ту же секунду люди Броньолы появились на краю оврага: они были одеты в пуленепробиваемые жилеты и вооружены автоматами. Их было не меньше сотни, и они стояли, тесно сомкнув ряды.

Именно этот момент Хэрлсон выбрал для принятия своего решения. Его «Кобра» рванулась в небо, практически став на хвост, пытаясь достать машину Болана. Совсем рядом с «Коброй» Гримальди, оставляя за собой извилистый след, пролетела ракета «воздух-воздух», вслед ей устремилась другая, которая, как и предыдущая, прошла всего в нескольких сантиметрах от цели.

Реакция Гримальди не заставила себя ждать: он заложил крутой вираж, выводя свою машину на боевой курс, и в ответ тоже выпустил две ракеты, однако в пылу боя он не сумел точно определить угол обстрела, и ракеты пронеслись мимо «Кобры» Хэрлсона, а затем вонзились в замерший конвой.

Болан выкрикнул в микрофон:

— Доверни чуть левее!

Гримальди автоматически выполнил команду, и Болан, нажав на гашетку «Вулкана», выпустил длинную очередь вдогонку «Кобре» Хэрлсона. Хвостовая балка вертолета, перебитая пушечной очередью, отлетела в сторону и рухнула на пустынную дорогу, а боевая машина мигом потеряла равновесие и беспорядочно завертелась в воздухе.

Внизу солдаты Хэрлсона вылезали из машин, и люди в панике поднимали вверх руки, давая понять, что сдаются. Пилоты «Чинуков» заглушили двигатели, и члены экипажей пустились наутек.

«Кобра» Хэрлсона скользнула вдоль горной вершины Тулароза Пик, продолжая крутиться вокруг вертикальной оси, — пилот вертолета силился спастись бегством, но дело было абсолютно безнадежным. «Кобра» падала вниз.

Гримальди превратился в сплошной комок нервов, но в голосе его звучала грусть, когда он объявил своему партнеру:

— Ему больше некуда деться. Некуда.

— Следуй за ним! — приказал Болан.

И они бросились вдогонку за исковерканной машиной, которая, казалось, из последних сил стремилась дотянуть до ранчо Якундо.

Да, Хэрлсон направлялся именно туда. И там, в сотне метров от кирпичной постройки, его вертолет рухнул на землю. Раздался Невероятный грохот, от удара вертолет взорвался, и во все стороны разлетелись обломки железа и окровавленные тела.

Гримальди приземлился на достаточном отдалении от места падения машины Хэрлсона, и Болан немедленно выскочил из кабины, чтобы осмотреть зону взрыва. Но ни одно из тел, выброшенных взрывом, не принадлежало Фрэнку Хэрлсону.

Развороченный, полностью разрушенный фюзеляж лежал поперек огромной скалы, распространяя смрадный запах гари.

Именно там Болан обнаружил Хэрлсона — тот сидел, пристегнутый ремнем к креслу, которое, зацепившись краем за один из обломков вертолета, слегка покачивалось в пустоте. Странное зрелище. Глаза Хэрлсона были широко раскрыты, и он внимательно следил за осторожно приближающимся Боланом. Его кровоточащий рот раскрылся, губы дрогнули, пытаясь выплюнуть в лицо врагу последние слова, но голос капитану отказал.

Болан был всего в пятидесяти метрах от Хэрлсона, когда мощнейший взрыв разбросал на многие сотни метров остатки фюзеляжа. Удар был столь силен, что Болан, сбитый с ног взрывной волной, рухнул на землю, стараясь хоть как-то укрыться от летящих отовсюду огненных обломков. Он вернулся к вертолету и залез в кабину. Гримальди напряженно произнес:

— Какой страшный конец.

Лейтенант Томпсон, молчавший с самого начала боя, внезапно вновь обрел способность говорить:

— Странный способ атаковать, полковник. Но этим ударом вы выиграли партию, бесспорно.

Болан устроился в кресле и пристегнул на груди ремни безопасности. Он закурил сигарету и посмотрел на свои дрожащие руки. Затем перевел взгляд на Томпсона, на секунду задумался и тихо пробормотал:

— Нет, майор, в сегодняшней партии победивших нет.

* * *

Проклятый сценарий, нелепая выдумка могла превратиться в кошмарную явь, случись все по-другому.

Облако паралитического газа, мягко пересекающее Нью-Мексико по направлению к Тукумкари и захватывающее по дороге индейскую резервацию; звонящие в колокола последние апачи…

Затем — паника на всем юго-востоке: страна поделена надвое радиопиратами, линии связи порваны, а союзники из НАТО тревожно спрашивают, куда исчезли их генералы. Возможно, вся страна оказалась бы в состоянии полной боевой готовности: все — ракеты, бомбардировщики, атомные подводные лодки — все начеку и ждут лишь приказа Президента…

Но никто даже и не подозревал бы об истинной опасности, пока через дни или месяцы — как венец всего случившегося — проклятое оружие не спровоцировало бы кризис в другой стране.

Вот тогда бы мир содрогнулся…

Да, Филипп, твой сценарий — порядочная гадость.

И Маку Болану было ничуть не жаль этого безумца, который умер, так и не увидев, как плод его больного воображения воплощается в жизнь.

В глубине души Болан испытывал великую грусть, думая о Фрэнке Хэрлсоне: тот очень стремился выжить, но, увы, не сумел сделать этого в мире, где для него не оставалось места.

 

Эпилог

— Мы держим Минотти в теплом местечке, — объявил Броньола. — К сожалению, как ты догадываешься, у него чистые руки, и я не думаю, что мы сможем долго держать его без предъявления обвинения. Впрочем, так даже, наверное, лучше: мы освободим его, а его друзья сами разберутся с ним. Они сделают это гораздо лучше нас. Насколько я понял, махинация, задуманная на пару с Хэрлсоном, была его собственным детищем… Мои люди в Вашингтоне потратили целый день на проверку: похоже, оба эти мерзавца работали рука об руку, начиная с событий в Колорадо.

Болан горько улыбнулся:

— Если не ошибаюсь, на это дело пошли и деньги Организации, а Минотти явно прикарманил кругленькую сумму. Не жалей его, отдай им его с потрохами. Уж они-то точно устроят ему достойную встречу.

Броньола, казалось, даже удивился, что его друг столь безоговорочно принял его точку зрения.

— Ладно, дело в шляпе. Теперь слушай меня. Сегодня я послал в Даллас одну из моих групп. Они… скажем… почистили город. Теперь там все спокойно.

— Прекрасно, — кивнул головой Болан.

И опять Броньола был удивлен. Несколько секунд он молчал, а затем объявил:

— Следовательно, ты не отступишь от своей программы? Мы можем продолжать?

— Минутку, Гарольд! — воскликнул Болан, поднимая руку в знак протеста. — Я думаю, мне следует пересмотреть свою позицию.

— Ну-ну, только без шуток! По-моему, мы все уже решили. Ты поставишь меня в неудобное положение, если мне придется вернуться в Белый дом и объявить Президенту… Ей-богу, я предпочел бы оказаться на месте Марко!

Болан вздохнул:

— Гарольд, я не хочу взваливать всю ответственность на тебя, я просто хочу подвести итоги с самим собой и понять, к чему это ведет. Мне нужно перевести дух и набраться сил, чтобы понять, на каком я свете.

— Тебя можно понять, — ответил шеф ФБР, хотя такой ответ его отнюдь не восхитил. — Сколько тебе нужно времени?

— Как и договорено, завтра же я найду тебя во Флориде.

— Вот и отлично! А то ты, право, напугал меня. Я думал, что…

— Значит, до завтра?

Болан с усталым видом посмотрел на Розу Эйприл.

— Вы понимаете? — тихо спросил он.

Она кивнула своей прелестной головкой и ответила:

— Естественно. До завтра.

Мак встал и вышел из комнаты. Гримальди ждал его в самолете. Болан устроился радом с ним в кресле второго пилота.

— Поехали!

— Прекрасно, но куда, черт возьми?

— Джек, найди какое-нибудь тихое местечко, неважно где, между Аламогордо и Пенсаколой. Я хочу немного побыть в тишине и спокойствии.

— Ты в бешенстве?

— Пока еще не совсем, — едва слышно откликнулся Болан.

— Я так и почувствовал: это началось сегодня утром и продолжалось весь день. Это не в твоем стиле, старик. Что тебя бесит? И почему?

Но Болан не знал ответ на этот вопрос. Как, впрочем, не знал, на кого была направлена его ненависть. На себя или, возможно, на Фрэнка Хэрлсона, или на Боба Томпсона, или на Фила Джордана, или на Мэри Вальдес — одним словом, на всех актеров этого гнусного сценария. А может быть, и вовсе ни на кого?

Он чувствовал только, как где-то в глубине души невероятная ярость и неудовлетворенность до боли стискивали его сердце. А ведь была среда. Всего лишь среда — первый день поста.