Палач. Цикл романов

Пендлтон Дон

Дон Пендлтон

Тайфун над Майами

 

 

Глава 1

«Форд» на бешеной скорости вылетел на пересечение дорог, и Мак Болан в последний момент изо всех сил крутанул руль, бросая машину в крутой поворот. Он смахнул со лба пот, заливавший глаза. Разбитая, затерянная в пустыне гравийка требовала от него повышенного внимания, однако Маку приходилось постоянно отвлекаться, чтобы бросить быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Лимузин, преследовавший его, пронесся мимо поворота, резко затормозил и, выбросив из-под колес фонтан мелкой щебенки, свернул на рокаду вслед за Боланом. В зеркале заднего обзора «форда» снова вспыхнули фары черной машины. Губы Болана сложились в гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку. Он газанул еще больше, вытащил из-за пояса «люгер» и, сняв его с предохранителя, положил на сиденье рядом с собой. У Мака мелькнула мысль, что он слишком долго проторчал в Финиксе.

На горизонте возник темный силуэт какого-то промышленного комплекса. Мозг Болана мгновенно переключился на анализ сложившейся обстановки. Скорее всего, дорога заканчивается именно там. А если так, то остается надеяться, что вокруг завода нет ограды. В противном случае он попался: остаться одному на дороге, которая заканчивается тупиком, означает верную смерть.

Стрелка спидометра подрагивала у отметки 170 километров в час, поэтому Мак даже не заметил мелькнувшего за окном машины дорожного указателя. В свете фар прямо перед машиной из темноты возникла ограда из частой металлической сетки. Время размышлений прошло, и в свои права вступили обостренные рефлексы воина-одиночки.

Болан изо всех сил вжал в пол педали сцепления и тормоза. Выгнувшись дугой, он буквально встал на них. Под пронзительный визг тормозных колодок машину развернуло боком и понесло прямо на ограду. Болану повезло: легкий «форд» остановился всего в нескольких сантиметрах от массивных ворот. Мак выключил фары и тут же дал задний ход, съезжая с гравийки на песчаную почву. Отъехав подальше от дороги, он не стал глушить мотор и, сжимая в руке «люгер», выскочил из машины. Мак со всех ног кинулся к ограде, чтобы разбить прожектора, освещавшие ворота и небольшое пространство перед ними. Он успел вовремя: последний фонарь разлетелся вдребезги под ударом рукоятки пистолета, когда из-за пригорка, расположенного метрах в ста от ворот заводского комплекса, показалась машина преследователей. Болану понадобилось всего несколько секунд, чтобы домчаться до своего «форда», и положив руку на переключатель света фар, он приготовился к встрече. Тяжелый лимузин, казалось, одним прыжком преодолел участок гравийки до дорожного указателя, слишком поздно замеченного водителем. Он яростно ударил по тормозам, передок машины просел, словно на него упал огромный невидимый груз, и под ужасающий визг колес лимузин потащило к ограде. Понимая, что резко остановить мчавшийся на полном ходу автомобиль ему не удастся, водитель все же попытался избежать лобового столкновения и в последнюю секунду до отказа вывернул руль вправо. Машина боком врезалась в ворота с такой силой, что толстый стальной профиль переломился, как спичка. Упругая металлическая сетка ограды выдержала смягченный удар и, словно огромный батут, отбросила лимузин назад. Машина вздыбилась, будто необъезженный мустанг, затем перевернулась через крышу. Обе правые дверцы от удара раскрылись, и один из пассажиров вылетел с заднего сиденья, как камень из пращи. Он упал на дорогу и остался лежать неподвижной бесформенной массой.

Болан включил дальний свет фар и, сжимая в руке «люгер», побежал к искореженной куче металла. Дородный мужчина с окровавленным лицом выбрался из разбитой машины и неуверенно выпрямился на ватных ногах. Щурясь от яркого света, бьющего прямо в глаза, он вытащил пистолет и только потом подумал, что неплохо было бы найти подходящее укрытие. Он успел сделать только два шага. Раздался сухой хлопок выстрела, из ствола «люгера» вырвалось короткое пламя, и человек рухнул, как подкошенный, не проронив ни звука. Держась вне освещенной зоны, Болан обежал лимузин с другой стороны и двумя выстрелами в упор прикончил сидевших в салоне.

Водитель ткнулся лицом в баранку, и, нарушая вязкую тишину пустыни, раздался пронзительный гудок клаксона. Болан осторожно приблизился к машине. Одному из сидевших сзади пуля попала в шею. Рядом с трупом лежал автоматический пистолет 45-го калибра, а под ногами валялся обрез охотничьего ружья. У водителя, судя по неестественному наклону головы, была сломана шея, а удар пули, попавшей ему в плечо, бросил уже мертвое тело вперед. Тот, кого выбросило из машины в момент удара о стальную балку, неподвижно лежал на дороге и чуть слышно стонал. При каждом вздохе у него на губах вскипала розовая пена. Коренастый крепыш с намеком на животик, первым оказавшийся на пути Болана, получил пулю прямо в сердце.

Внезапно Мак услышал шум двигателя — со стороны заводских корпусов приближалась машина с синей мигалкой на крыше. Болан столкнул с сиденья мешавший ему труп шофера и вытащил из перчаточного ящика регистрационные документы на машину. Сунув их в карман куртки, Мак бегом вернулся к своему «форду», выключил свет и вихрем рванул с места. На перекрестке он сделал короткую остановку, чтобы изучить документы, захваченные в черной машине. Возбуждение, вызванное погоней и короткой стычкой, уступило место холодной ярости. Машина была зарегистрирована на имя Джона Порточчи, проживавшего в пригороде Финикса. Болан хорошо знал это имя. Джонни «Музыкант» Порточчи был вторым лицом мафиозного семейства, контролировавшего Финикс.

Еще во Вьетнаме Болан постиг истину, которая сводится к тому, что все козыри находятся в руках атакующего. Обороняющемуся приходится лишь «реагировать» и сдерживать натиск противника. Завершив битву в Палм-Спрингсе разгромом семейства Диджордже, Болан выполнял маневр, называемый на языке военных отходом, и в течение двух недель придерживался оборонительной тактики. Но «реагировать» ему надоело, и он постепенно склонялся к мысли, что единственный способ выбраться из Аризоны заключается в проведении мощной наступательной акции.

Теперь, когда прозвучали первые выстрелы, полиция штата, несомненно, вмешается в эту историю. Схватки на дорогах пустынной Аризоны могли оказаться чрезвычайно опасными.

Погрузившись в свои мысли, Болан взвесил на ладони регистрационную карточку, посмотрел на восток, вздохнул и с чувством покорности судьбе повернул на запад, к Финиксу. Неожиданно в памяти всплыло воспоминание об одной детали, поразившей его при чтении книги о культуре Древнего Мира. Там тоже упоминался Феникс — огненная птица из египетской мифологии — символ возрождения и обновления. Болан улыбнулся и еще быстрее погнал машину в сторону города.

Выстроенная в средиземноморском стиле, двухэтажная резиденция Джонни «Музыканта» располагалась в глубине квартала — метрах в пятидесяти от главной улицы. Ее обступали другие, не менее роскошные виллы, окруженные скверами, небольшими парками и круговыми дорожками. Проезжая перед виллой одного из боссов мафии, Мак подумал: «Интересно, принимают ли Порточчи сливки местного общества?» Прямо перед домом, на посыпанной желтым песком дорожке, стояло несколько машин, а огромный черный лимузин застыл у открытых ворот гаража, соединенного с домом открытой галереей. Фасад виллы освещал мощный прожектор, однако Мак заметил, что сквозь неплотно задернутые шторы окон первого этажа пробивались полоски яркого света.

Весь второй этаж виллы был погружен в темноту. Не горел свет и в окнах комнат, расположенных над гаражом. Два человека, прислонившись к крылу одной из машин, о чем-то оживлено беседовали.

Болан проехал мимо, повернул на первом же перекрестке и поставил машину на стоянку. В квартале царили тишина и спокойствие. Редкие фонари едва-едва разгоняли ночную темень. Болан снял куртку, достал с заднего сиденья черный комбинезон и вышел из машины, чтобы переодеться. На талии Мак застегнул широкий пояс с закрытой кобурой, затем навинтил на ствол «люгера» длинный цилиндр глушителя, проверил и зарядил запасные обоймы. Оставалось только обуться. Болан затянул шнурки черных кроссовок, выпрямился и растворился в тени густых деревьев. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы добраться до виллы Порточчи, задний фасад которой выходил в парк. Мак спрятался в тени невысокого дощатого забора, за которым находился бассейн, и осмотрелся.

Бассейн был пуст и неухожен. На краю небольшого трамплина сидел, свесив ноги, человек в костюме и, запрокинув голову, смотрел на звездное небо. Болан заметил у него на коленях оружие и в течение нескольких минут наблюдал за ним, раздумывая, как поступить. Решившись, он подобрал кусочек гнилой деревяшки, отвалившейся от забора, и бросил его в тень патио по другую сторону бассейна. С негромким стуком деревяшка упала на плитки, которыми было выложено все пространство вокруг бассейна, и отлетела в сторону.

Человек на трамплине отреагировал мгновенно. Вскинув на уровень груди небольшое ружье, он встал на колени и, прищурившись, стал вглядываться в темноту, обступившую бассейн. Болан вышел из укрытия и, стоя метрах в десяти от трамплина, позвал:

— Эй!

Охранник с неразборчивым ворчаньем обернулся. «Люгер» дернулся в руке Болана, и послышалось короткое глухое «ф-ф-ют!». Голова охранника смешно дернулась назад, будто он получил сильный удар в челюсть. Ружье выпало у него из рук, с металлическим лязгом загремело по цементному полу и, соскользнув с вышки, с плеском ушло под воду. Завершив грациозный пируэт, труп мафиози последовал туда же — на дно бассейна. Не скрываясь, Болан перебежал на другую сторону патио — ближе к гаражу. Он вовремя скрылся в густой тени, потому что из распахнутого окна квартиры, расположенной над гаражом, выглянул еще один охранник и крикнул:

— Эй, Ал! Что там у тебя происходит?

Снова неслышно шепнул «люгер», и второй труп вывалился из окна почти под самые ноги Болана. Перешагнув через бездыханное тело, он беспрепятственно добрался до лестницы и быстро взобрался на крышу галереи, соединявшей гараж с домом. Бесшумно ступая, Мак перебрался на террасу главного здания. Здесь он сразу же нашел открытое окно, через которое попал в коридор верхнего этажа, скупо освещенный редкими тусклыми лампочками, вмонтированными в плинтус. Болан тщательно осмотрел верхний этаж, заглянул в две темные пустые комнаты с открытыми дверями. Третья также оказалась пустой, но повсюду была разбросана мужская одежда. Рядом находилась большая ванная комната, слегка пахнущая антисептиком. В конце коридора виднелась дверь, из-под которой пробивалась узкая полоса света. Чтобы добраться до этой двери, Маку пришлось перейти через площадку лестничной клетки. Болан прижался к двери и услышал прерывистые, возбужденные голоса — мужской и женский. И еще скрип кровати. Болан нахмурился, стоя в нерешительности, затем осторожно нажал на дверную ручку. Дверь оказалась запертой на ключ. Неслышно ступая, Мак вернулся в первую комнату, дверь которой была открыта, и через одно из окон взобрался на крышу. Поверху он беспрепятственно добрался до угловой, последней комнаты, выходившей на фасад виллы. С крыши Болан видел двух охранников, по-прежнему увлеченных беседой и стоящих спиной к дому. Мак осторожно, сантиметр за сантиметром, подобрался к окну. Оно оказалось открытым, но плотные шторы были затянуты наглухо, поэтому Маку не удалось заглянуть внутрь комнаты. Зато искаженные страстью голоса теперь слышались гораздо отчетливее. Болан прикинул, что кровать находится прямо перед окном. Женский голос почти с отчаянием умолял:

— О Боже! Фреди, скорее… Скорее! Ну же… иди ко мне… А!

Болан досадливо наморщил нос. Он-то рассчитывал найти здесь Джонни Порточчи…

Мужчина ответил с нескрываемой иронией:

— Чего торопиться-то? Почему ты так уверена, что я сейчас не оденусь и не уйду, оставив тебя в таком состоянии? А?

— Не дразни меня, Фредди, — ответила женщина в тот момент, когда Болан спрыгивал с подоконника в комнату.

Превосходно сложенная обнаженная блондинка лет двадцати пяти — двадцати семи лежала на спине поперек кровати, сжимая между поднятых бедер голого мужчину, стоящего на кровати на коленях.

Светловолосая красотка не сразу увидела Болана, а вот мужчина — да, поскольку стоял к нему лицом на другой стороне кровати. Он побледнел, как смерть, глядя на массивный глушитель на стволе «люгера», и, охваченный паническим ужасом, отпрянул назад. Еще не понимая, чем вызван такой внезапный рывок, блондинка подалась следом, обвивая его длинными ногами. Мафиози стащил ее с кровати, отчаянно пытаясь дотянуться до рукоятки пистолета, торчащей из кобуры, которая висела на спинке стула, стоящего совсем рядом с кроватью. «Люгер» произнес все то же глухое «ф-ф-ют!», и с пулей в ухе мафиози полетел на пол, увлекая за собой и блондинку. Она тупо уставилась на неподвижное тело, на лужу крови, расплывающуюся по полу вокруг головы своего любовника, вскрикнула, зажимая рот руками, и только теперь подняла глаза на Болана. Мак понял, что она видит его впервые. Сотрясаемая крупной дрожью, она отпрянула от трупа и забормотала:

— Вы… вы убили его.

Болан легонько взял ее под руку, помог встать на ноги и подтолкнул к кровати. Девушка схватила подушку, прикрылась ею и быстро, сбивчиво заговорила:

— Этот ублюдок хотел изнасиловать меня! Я говорила ему, что Джонни рассчитается с ним. Я предупреждала его, что Джонни приставил ко мне охрану. Он хотел изнасиловать меня!

Болан быстро обшарил комнату.

— Да, я заметил, что вы возражали, — иронично заметил он.

— Но… но он мне угрожал. Сказал, что отрежет соски грудей, если я откажу ему.

— Понятно…

Болан ощупывал одежду покойника.

— Где Порточчи? — спросил он, смерив блондинку тяжелым взглядом.

Она истерически рассмеялась.

— Боже мой! Неужели вы думаете, что он отчитывается передо мной? Послушайте, не стоит говорить ему о том, что вы знаете… Я имею в виду, насчет меня и Фредди.

Болан шагнул к девушке. Она испуганно откинулась на постель, не сводя широко раскрытых глаз с «люгера». Подушка выпала у нее из рук, снова открывая взгляду Болана сокровенные участки ее тела. Блондинка подтянула ноги и выставила перед собой руки, словно пыталась защититься от страшного черного человека, непонятно каким образом попавшего в закрытую на ключ комнату.

— Дайте мне шанс, — прошептала она. — Вы не пожалеете.

Болан цепко схватил ее за руку и рывком поставил на ноги, затем толкнул к двери.

— Спускайся вниз, — негромко приказал он.

Девица стала перед дверью и, обернувшись, посмотрела на Мака через плечо.

— В таком виде? — жалко спросила она.

— Именно, — буркнул Болан. — Вы выходите в коридор и спускаетесь вниз, не проронив при этом ни слова. Ни единого слова.

— Что я должна сделать? — глухо спросила девушка.

— Я вам только что сказал. Я буду наблюдать за вами отсюда, поэтому не рекомендую валять дурака.

Блондинка открыла дверь, потом снова смущенно обернулась к Болану.

— Внизу сидит Ральф со своими людьми. Может, я что-нибудь накину?

Болан легонько похлопал ее по гладкой спине и решительно вытолкнул в коридор.

— Делайте то, что я вам сказал.

— Джонни убьет вас, когда узнает, что вы со мной сделали.

— Вот как? И когда же это произойдет?

— Как только он вернется из поездки.

— Какой поездки?

Блондинка обернулась и с любопытством уставилась на Болана.

— Скажите… кто вы?

— Мак Болан.

Глаза девушки стали круглыми. Она облизала языком внезапно пересохшие губы и сказала:

— После такого сообщения трудно опомниться.

Она отвернулась и на негнущихся ногах пошла к лестнице. Остановившись на верхней ступеньке, она последний раз бросила на Болана быстрый взгляд, странно улыбнулась, видимо находя извращенное наслаждение в подобном повороте событий, и, замурлыкав какую-то песенку, начала спускаться, призывно покачивая бедрами. Как только ее голова исчезла из виду, Болан вернулся в комнату, выключил свет и, перешагнув через труп, присел на подоконник.

Когда Мак услышал высокий дрожащий голос девушки, объявлявшей о присутствии наверху «психа в черном», и последовавшие за этим восклицания и топот ног, он перебросил ноги за окно и спрыгнул вниз. Оба болтуна-охранника обернулись на шум, доносившийся из виллы, и в этот момент Болан свалился им чуть ли не на голову. Один из мафиози среагировал мгновенно: его рука метнулась к кобуре под мышкой, но он опоздал. Первая пуля из «люгера» попала ему между глаз, и охранник упал навзничь, не успев произнести ни звука. Его коллега бросился за машину, пытаясь на ходу выдернуть из кобуры на бедре пистолет. Вторым выстрелом Болан разнес ему затылок, и беглец ткнулся лицом в землю.

Мак вставил в «люгер» новую обойму и побежал к парадному подъезду виллы. Дверь оказалась запертой. Тогда он схватил садовый стул из кованого железа и, размахнувшись, швырнул его в витраж. Толстенное стекло со страшным грохотом разлетелось вдребезги, и Болан вслед за стулом нырнул в зияющую дыру. Блондинка стояла в дальнем конце холла, не сводя с Мака перепуганных глаз.

На верхних ступеньках лестницы появились чьи-то ноги. Они нерешительно потоптались на месте, затем их владелец, массивный мужчина с большим пистолетом в руке, быстро спустился на несколько ступенек ниже и пригнулся, чтобы оглядеть холл. При виде высокой черной фигуры он изумленно вскрикнул и тут же припал к перилам, приготовившись стрелять. Но Болан среагировал быстрее. Он успел трижды нажать на спусковой крючок «люгера». Массивное тело его противника подбросило вверх и швырнуло на перила по другую сторону лестницы. Еще два человека кубарем скатились сверху, стреляя во все стороны.

Болан вышел из-за колонны и перешел в атаку. Шепот «люгера» потонул в грохоте выстрелов мафиози, но каждое его «прощай» было последним. Перестрелка закончилась очень быстро, и Мак подошел к лестнице, чтобы обыскать карманы убитых. В этот момент на площадке второго этажа появился четвертый охранник и выпустил в Болана всю обойму. Мак ответил двумя выстрелами. Мафиози со стоном откинулся на спину, а его пистолет, глухо звякая на мраморных ступеньках лестницы, скатился до самого низа.

Блондинка, по-прежнему голая, забилась в угол салона и, сидя на корточках, старалась побороть охватившую ее нервную дрожь. Болан подошел к ней, стал на колено и тронул ее за плечо:

— Я хочу вернуться к вопросу о поездке. Где Порточчи?

— О! Боже мой! Я ничего не знаю, — заикаясь, ответила она. — Я… Я думаю… что… что мне сейчас будет пло… плохо. Да, мне плохо.

Болан приставил горячий ствол «люгера» к ее упругой груди с выпуклым коричневым соском.

— Вы понимаете, что я могу заставить вас говорить и сделать вам еще хуже. Я хочу знать, где находится Порточчи.

— Я уже сказала, — лязгая зубами, ответила девица. — Я ничего не знаю. Он улетел. Он куда-то улетел на самолете. Вроде бы на какое-то совещание. Я толком ничего не знаю.

— Самолет частный?

— Что?

— Что за самолет? Его собственный?

— Нет, он арендовал его. Это все, что мне известно. О! Боже! Я больна, отпустите меня!

— Сейчас… если вы ответите на интересующие меня вопросы. Вы подружка Порточчи?

Лицо девушки скривилось в унылой гримасе.

— Да, полагаю… Во всяком случае, одна из них. Вся моя одежда наверху. Разрешите мне…

— Мое имя произвело на вас впечатление. Вы слышали его раньше?

Она пронзительно рассмеялась.

— Ну, вы скажете! Вот уже несколько недель я не слышала никакого другого!

— Но в последний раз вы слышали его совсем недавно, не так ли? — продолжал настаивать Болан. — Сегодня вечером? Верно?

Девушка с несчастным видом кивнула головой.

— Кто-то недавно позвонил из ресторана для водителей грузовиков — это в восточной части города — и сказал, что вы там обедаете. Фредди отправил туда людей, чтобы проверить сообщение.

— Кто такой Фредди?

— Он работает на Джонни «Музыканта». Его зовут… звали, — уточнила она, — Фред Агостини. Он умер, вы убили его. И всех его людей. Вы их всех убили.

Неожиданная мысль осветила ее лицо.

— Но еще есть другие: целая машина парней, которые отправились искать вас. Вам лучше поскорее убраться отсюда.

— Они меня уже нашли, — заметил Болан, — и больше никогда сюда не вернутся.

Блондинка совсем упала духом.

— О Боже! Вы действительно, всех убили. Послушайте, я вовсе не подстилка для гангстеров. Джонни держит меня для развлечений и все. Отпустите меня.

— Сначала вы сдадите мне остальных, — возразил Болан, прикидывая в уме, сколько еще выдержат нервы девушки.

— Но здесь больше никого нет! Я же вам уже сказала! Они улетели с Джонни. А оставшихся вы убили!

— Если вы соврали мне, — Болан угрожающе ткнул ее в грудь стволом пистолета, — я достану вас из-под земли.

— Я не лгу, мистер. Моя одежда наверху. Прошу вас, отпустите меня, пока не приехала полиция.

Болан был удовлетворен.

— Конечно.

Он дружелюбно похлопал ее по круглому плечику и вышел во двор через разбитый витраж. Мак обошел дом кругом, перебрался в парк, окружавший соседнюю виллу, и, пройдя через него, выбрался в переулок, где оставил свою машину. По всему кварталу, разбуженному стрельбой, загорались огни. На веранду одного из соседних домов вышел заспанный человек и с любопытством уставился на Болана, который невозмутимо снимал черный комбинезон. Быстро переодевшись, Мак сел за руль и завел мотор…

Десятью минутами позже в нескольких километрах от виллы Порточчи Болан с помрачневшим лицом вышел из телефонной будки. Служащая авиакомпании оказалась очень любезной: «Мистер Порточчи и сопровождающие его лица еще вечером вылетели в Майами». Само по себе это сообщение не содержало новой информации, которая могла бы заинтересовать Палача. Но в совокупности со сведениями, полученными им ранее — «он куда-то улетел на самолете… совещание…», — оно стало той отправной точкой, вокруг которой в голове Болана, словно мозаика, сложилась довольно соблазнительная картина: пальмы, бикини, огромный парк с аттракционами, который часто навещали крупные шишки мафии. Болан почувствовал, что назревает крупное дело — совещание вроде того, что собиралось в Аппалачах.

Пока он размышлял, стоя у машины, мимо с воем сирены промчался автомобиль полиции, сопровождаемый «скорой помощью». Еще дальше слышалось завывание другой сирены. Болан усмехнулся и сел за руль своего «форда». Пришла пора покинуть пустыню. «В Майами, — подумал Палач, — в эту пору стоит великолепная погода». Если удастся немедленно арендовать частный самолет, он успеет прибыть туда вовремя и, если интуиция не подвела, во Флориде его ожидает крупная дичь.

Болан развернулся и поехал в аэропорт, обдумывая по дороге план дальнейших действий. Он провел молниеносную атаку в Финиксе и добился временного успеха, так почему бы не повторить удар против боссов мафии во Флориде? Мак с удивлением отметил изменение в своем состоянии: пульс и дыхание заметно участились, как во время боя. Он негромко рассмеялся и постарался расслабиться. Собственно, а что ему терять? Жизнь?.. Рано или поздно он все равно подойдет к своей последней черте. Ну, а как насчет выигрыша? Болан непроизвольно улыбнулся. На этот раз удар может оказаться сокрушительным. Теперь Мак почувствовал себя расслабленным и умиротворенным. Он понял, какие чувства испытывали вьетконговские солдаты-камикадзе перед штурмом опорных пунктов правительственных войск. Живой труп может обрести все, причем ему нечего, абсолютно нечего терять.

 

Глава 2

В свои тридцать девять лет Джонни Порточчи, по прозвищу «Музыкант», имел все необходимое для достижения успеха. Он был красив и мужествен. В бизнесе его отмечали такие качества, как агрессивность и интуитивное ощущение правильности принимаемых решений. Одних этих качеств ему с лихвой хватило бы, чтобы преуспеть в жизни. Добавьте сюда деньги и влияние Организации: он просто не мог проиграть. Когда-то Джонни действительно был музыкантом и благодаря своему таланту смог оплатить два года учебы в университете, играя в студиях звукозаписи и ночных клубах Лос-Анджелеса, заменяя заболевших музыкантов известных рок-групп и оркестров. Он играл даже в филармонических оркестрах! А однажды концерт в «Голливуд Боул» транслировался телевидением по одному из общенациональных каналов! Но, вспоминая об этом периоде своей жизни, сам Джонни называл его «тяжелым временем». Зачастую он недоедал, сидел на занятиях в полубессознательном состоянии от голода и хронического недосыпания. Нередко ему приходилось спать под открытым небом, когда его выставляли за дверь из-за того, что нечем было заплатить за жилье.

— Именно это и называется — быть честным, глупым и бедным, — говорил Джонни, рассказывая о той эпохе. — Я бы не украл у Рокфеллера и пяти центов, никого не смог бы обмануть, даже тех паразитов, что сдают комнаты нищим студентам за бешеные деньги.

Образование Джонни закончилось к концу второго курса. Он не научился воровать, точнее, еще не научился, зато освоил ремесло мошенника и к концу лета настолько поправил свои дела, что решил с осени бросить университет. На студенческую скамью он так никогда и не вернулся.

Джонни «Музыкант» стал «поставщиком» в организации, занимавшейся подпольным игорным бизнесом в восточном Лос-Анджелесе. В то время Сиро Лаванжетта был вторым лицом в семействе Диджордже. Джонни работал на одного из помощников Лаванжетта — Сэма Кавалланте по кличке «Заход солнца». Кавалланте был старым знакомым отца Джонни, умершего много лет тому назад, поэтому он взял к себе Джонни простым служащим. «Музыкант» получал жалованье и не имел чести быть членом семьи.

Однажды, во время конфликта с полицией Лос-Анджелеса, Джонни отличился и его заметил сам Сиро Лаванжетта, на которого произвели благоприятное впечатление поведение и «хорошие манеры» молодого человека. Чуть позже Лаванжетта взял Джонни под опеку и ввел его в семью Диджордже. Спустя еще несколько лет, когда Лаванжетта перебрался в Аризону, чтобы основать там собственную империю, он взял с собой в качестве администратора и Джонни Порточчи. В планах на будущее, которые строил Сиро, Джонни отводилась важная роль. Лаванжетта собирался организовать в Аризоне музыкальный бизнес, который взял бы под контроль музыкальные автоматы, продажу грампластинок, проведение гала-концертов, профсоюзы, короче, все… И ему это едва не удалось, особенно благодаря усилиям Джонни, но конечная цель не стоила затраченных средств. Максимальные барыши в то время приносил не шоу-бизнес, а строительство, рабочая сила, связи с профсоюзами и спекуляция земельными участками. Вот в этой-то сфере Джонни «Музыкант» и стал настоящим гением, имея за спиной могучую поддержку в лице Организации, ворочавшей многими миллиардами долларов и отхапавшей львиную долю прибыли от небывалого подъема строительства в Аризоне в пятидесятые-шестидесятые годы.

Джонни стал одним из заместителей Сиро Лаванжетта. Но между ними не обошлось без некоторых трений, поскольку непомерные амбиции Джонни начали серьезно беспокоить капо. Поэтому со спекуляций недвижимостью Порточчи перевели на операции с наркотиками. Одновременно с этим он занялся организацией службы девушек по вызову. Сиро немедленно отстранил Джонни от этих обязанностей и, заявив, что только пьяница не в состоянии содержать бар, предложил ему заняться этой проблемой. И тогда Джонни «Музыкант» совершенно спокойно начал скупать точки сбыта контрабандного виски, к которым, немного погодя, добавил передвижные казино. Эта идея оказалась поистине даром Небес. Шоу-бизнес только-только начал расцветать в Аризоне, и Джонни был первым, кто вложил в него деньги. К своему личному достоянию он добавил два ранчо для туристов и шикарный отель, потихоньку присовокупив к своему последнему приобретению «девочек», монополизировав, таким образом, бордели, которые стали появляться по всей Аризоне, как грибы после дождя.

Да, Джонни «Музыкант» имел все, чтобы преуспеть в жизни. Когда-нибудь он, несомненно, сменит Сиро Лаванжетта на посту капо Аризоны; когда-нибудь возникнет семья Порточчи. А пока Джонни мог и подождать, уделяя особое внимание личному обогащению, — дело-то было практически решенным.

Мешал только один неприятный фактор, и он назывался Мак Болан. Этот ненормальный, как бульдозер, сносил все на своем пути. Он смерчем проносился через юго-западные территории и, мало-помалу, разрушал лучшую организацию к западу от Чикаго. Всего за две недели он уничтожил три склада и полдюжины точек сбыта наркотиков. Только за один налет этот негодяй унес шестьдесят тысяч долларов, а вся организация Лаванжетта до сих пор не может прийти в себя. Пришлось прекратить всякую деятельность, лечь на дно и заняться разработкой планов по ликвидации неуловимого злодея Болана. Ежедневные потери Организации исчислялись тысячами долларов. И, словно этого было мало, Старики решили собрать всех в Майами, чтобы обсудить все наболевшие вопросы. Обсудить! В то время, как взбесившийся от крови людоед резал их, будто цыплят, грабил, а похищенные деньги снова пускал на свои черные дела! При мысли о Болане, Джонни «Музыкант» всегда испытывал приступ головокружения и тошноты.

Поэтому можно понять его раздражение и ярость, когда он узнал о происшедшем в Аризоне, едва успев выйти из самолета в Международном аэропорту Майами. Вин Бальдероне, представитель Сиро в Майами-Бич, холодно объявил:

— Несколько часов тому назад Болан совершил налет на твой дом, Джонни. Он все разнес вдребезги.

Порточчи никак не прореагировал на печальное известие. Он продолжал идти к машине, словно ничего не слышал. Бальдероне добавил:

— Фредди «Свингер» мертв. Рольф Эпплз и Тоуди Панджини тоже. В живых не осталось никого. Ты слышишь меня? Он всех прикончил.

Сальваторе Ди Карло, другой помощник Лаванжетта из Таксона, нервно закашлялся и взял Бальдероне под руку.

— У тебя для меня тоже плохие известия?

Бальдероне отрицательно покачал головой.

— Насколько мне известно, Сал, у тебя дома все в порядке.

Он бросил взгляд на делегатов от Аризоны.

— Кто охраняет твой барак? Марти?

— Да, — проворчал Ди Карло. — Пойду позвоню ему.

Он быстрым шагом направился к шеренге телефонов-автоматов.

Порточчи заговорил только тогда, когда вся группа собралась возле автомашин.

— Сиро в курсе? — спросил он, оборачиваясь к Бальдероне.

— Конечно. Он сам сообщил мне об этом неприятном инциденте.

— И что он сказал по этому поводу?

— Он рад, что ты уехал вовремя. И еще он поинтересовался, не оставил ли ты следов, покидая Финикс.

— Конечно, оставил, — мрачно буркнул «Музыкант». — Инверсионный след на высоте десять тысяч метров.

— А?

Порточчи нетерпеливо махнул рукой.

— Где Сиро?

— Дома. Он сказал, чтобы ты ехал прямо в «Сэндбэнк» и не высовывал оттуда носа, пока он тебе не позвонит.

— Плевал я на его советы. Этот «Сэндбэнк» — приличное место?

— Будь спокоен, Джонни, — нервничая, ответил Бальдероне. — Хороший отель, прямо на берегу.

Порточчи нахмурился.

— Почему мы не можем ехать сразу к месту сбора?

— Боссы больше не хотят повторения аппалачской истории, Джонни. Мы не должны собираться большими группами. Ребята расселены по всему городу. Они составляют расписание рабочих встреч и коктейлей, так что за это ты не волнуйся. Но все вместе мы жить не будем. Я хочу сказать, не будем собираться надолго в одном месте, чтобы не попасть в ловушку, как это произошло в Аппалачах.

Порточчи мрачно кивнул.

— Но тогда зачем, в конечном счете, нужно было здесь собираться? — с горечью спросил он.

— Ты же хорошо знаешь, что сейчас происходит, Джонни! Капо страшно нервничают. Чуть ли не каждый день им докладывают о все новых и новых смертях. Они даже пригласили Сэмми…

— Я знаю Сэмми и его луженую глотку! — перебил Вина Порточчи. — Значит и он приехал на совещание?

— Конечно! — презрительно фыркнул Бальдероне. — Уж не думаешь ли ты, что какой-то инцидент, вроде того, что произошел у тебя дома, напугает Сэма…

— Выходит, «Коммиссионе» соберется в полном составе. Тогда скажи мне, Вин… существует ли веская причина для того, чтобы мы, все остальные съезжались сюда и селились в жалких мотелях? Я не люблю, когда мне приходится прятаться, Вин, и Сиро это известно. Послушай, я попрошу тебя об одном одолжении: вернувшись, позвони ему и скажи, что Джонни Порточчи возвращается в Финикс. Я слишком много могу потерять, если буду бесцельно торчать…

— Ничего не выйдет, Джонни, — запротестовал Бальдероне. — Не пытайся поставить меня между собой и Сиро.

Порточчи задумался.

— Думаешь, ему это не понравится, а?

— Уверен. Все остальные боссы прибыли со своими лейтенантами. Ты поставишь Сиро в неловкое положение, если уедешь, едва успев прибыть в Майами.

— Ты считаешь, что меня неправильно поймут, Вин?

— Да, Джонни, есть у меня такое впечатление. И Сиро тоже не поймет тебя. Я его знаю, да и ты тоже.

— А как бы поступил ты, Вин, если бы какой-то ненормальный уничтожил твой дом?

Бальдероне насупил брови и пожал плечами.

— Как и Сиро, я бы подумал, что этого ненормального уже давно нет в Финиксе, Джонни. Это не уважительная причина, чтобы смыться отсюда. Боссы уже принимают решительные меры против Болана, не беспокойся. Они считают, что он, возможно, последует за тобой в Майами.

При мысли об этом у Порточчи непроизвольно дернулось веко, и он молча проводил взглядом Сальваторе Ди Карло, который спускался к веренице машин. Люди из группы Джонни молчаливо и напряженно стояли у машин, ожидая окончательного решения своего босса.

Бальдероне предпринял последнюю попытку уговорить Порточчи:

— Отправляйся в «Сэндбэнк», Джонни. Сиро позвонит тебе. Это приказ, и ты прекрасно знаешь, что он исходит не от меня.

— А ты? — медленно спросил Порточчи. — Что будешь делать ты, Вин?

— Я… мы… боссы хотят, чтобы в каждом аэропорту находилась группа прикрытия. Я отвечаю за этот.

— Ты хочешь сказать, что здесь повсюду полно «солдат»? Так, что ли? Я их видел, не пытайся убедить меня в обратном. Ты что-то знаешь про Болана и ожидаешь его прибытия, так?

Бальдероне облизал пересохшие губы и с укоризной посмотрел на Порточчи.

— Только не проговорись Сиро, что ты узнал об этом от меня, — сердито сказал он. — Он не хочет, чтобы ты вмешивался в это дело. Твое место в отеле.

— Так я и думал, — недовольно проворчал Порточчи. — Он хочет, чтобы я спрятался в каком-то жалком мотеле, тогда как кто-то другой будет делать мою работу. Мне это не нравится, Вин, очень не нравится. Когда я подумаю об этом, у меня все внутри переворачивается.

В этот момент к ним подошел Ди Карло.

— Кто тебя так волнует? Болан? Хе! У меня он, слава Богу, ничего не натворил.

— Конечно, нет, — буркнул Порточчи. — Он летит сюда. Об этом все знают, кроме тебя и меня.

— Послушай, Джонни, — взволнованно заговорил Бальдероне, — на этот раз решено обойтись своими силами. Боссы не хотят, чтобы власти связывали возможные последствия с национальной конвенцией. Кроме того, нет абсолютной уверенности, что Болан все же появится здесь. Но на всякий случай наши люди находятся в боевой готовности. Зачем тебе-то толкаться здесь всю ночь напролет? Ты слишком важная персона, чтобы подпирать собой стены. А местным парням заняться больше нечем, кроме как…

— Что-то я сомневаюсь в их способностях, Вин, — скептически ответил Порточчи. — Кстати, через этот аэропорт проходит немало народа, не так ли? Как твои ребята узнают Болана?

— У них есть рисунки. Все знают, как он выглядит.

— Вот ты и ошибся, Вин. Ты этого не знаешь. И никто не знает, кроме покойников. Узнать Болана можно только чутьем, Вин, а я не совсем доверяю инстинкту местных «солдат».

— Послушай, оставь эту головную боль нам. Ты лучше побеспокойся за Сиро, по меньшей мере это твой долг. Он велел, чтобы ты ехал в «Сэндбэнк». Полагаю, лучше будет, если ты окажешься на месте, когда он позвонит. Улавливаешь, Джонни?

— Не хами мне, Майами Вино.

Щеки Бальдероне покрылись красными пятнами.

— С тобой говорит не Майами Вино, Джонни, а Сиро. И он приказывает мистеру Порточчи остановиться в отеле «Сэндбэнк» в Майами-Бич. Теперь я могу вернуться в здание аэровокзала, чтобы позвонить мистеру Лаванжетта и сказать, что мистер Порточчи послал его на…

Громко расхохотавшись, Порточчи оборвал яростный монолог Бальдероне. Он открыл дверцу головной машины и втолкнул в салон Ди Карло.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал он. — Мы поедем в этот блошиный питомник, но я чертовски хотел бы оказаться сейчас в Финиксе. Бьюсь об заклад, что во всем этом паршивом городишке нет ни одной приличной девки.

— Вот тут-то ты ошибаешься, Джонни, — возразил Бальдероне, расплываясь в развратной улыбке. — У меня есть девочки по всему пляжу, лучше красоток ты нигде не найдешь. Нескольких я уже отправил в «Сэндбэнк». Кстати, он вовсе не жалкий. Мое участие в этом заведении составляет пятьдесят процентов, и я уверяю тебя, Джонни, там все по-настоящему великолепно. Девочки тоже!

— Плевать я хотел на твоих телок! — заскрежетал зубами Порточчи, вдруг снова наливаясь яростью. — Доставь мне Болана! Слышишь? Он мне нужен! Но только живой, чтоб он у меня еще немного поорал и подергался! Понимаешь, чего я хочу от тебя, Вин? Этот парень не должен умереть легкой смертью!

Выговорившись, Порточчи сел в машину и с раздражением захлопнул дверцу.

С побагровевшим лицом Бальдероне нагнулся к окну.

— Как говорят, дареному коню в зубы не смотрят, — сдержанно произнес он. — Я не могу дать тебе никаких гарантий относительно его состояния при доставке.

Остальные члены делегации из Аризоны быстро уселись по машинам, и небольшой караван покинул автостоянку аэропорта. Бальдероне проводил его взглядом, отошел в тень здания и негромко свистнул. Из-за угла вышел человек в форме местной авиакомпании. Бальдероне с облегчением вздохнул.

— Ну все. Важную шишку мы сплавили, теперь займемся делом. Твой парень в диспетчерской?

Человек в форме кивнул и постучал пальцем по маленькому аппаратику у себя в ухе.

— Он на месте, и я все прослушиваю.

— Отлично!

Старый мафиози выудил из глубокого кармана уоки-токи, сам себе улыбнулся и выдвинул антенну.

— К черту! — пробормотал он. — Инстинкта нам не занимать! У нас есть более верное средство, так?

Его собеседник в ответ улыбнулся.

— Да, мистер Бальдероне. Самолет, летящий из Финикса частным деловым рейсом, как раз то, что вам нужно. По плану полета он прибывает в Майами на рассвете.

Бальдероне мрачно кивнул.

— Хорошо. Тогда иди на свое место. Я останусь на обзорной площадке. Ты будешь сообщать нам сведения обо всех приземляющихся самолетах. И не пытайся самостоятельно решать, что важно, а что нет. Это моя забота.

— Разумеется, мистер Бальдероне.

— Передай то же самое своему коллеге на вышке. Я плачу вам по пять тысяч долларов не за решения, а за информацию, поэтому хочу быть в курсе всего, что происходит в воздухе.

— Конечно. Надеюсь… э-э… вы разместили своих людей на постах службы обеспечения полетов. Частные рейсы прибывают именно туда.

— Не беспокойся. Мои люди сидят даже на заправщиках. Займись лучше…

Бальдероне замолчал, увидев двух человек, нагруженных чемоданами и другими предметами, похожими на штативы для фотосъемки.

— Вы все взяли? — спросил он.

Один из новоприбывших усмехнулся и приподнял продолговатый кожаный чемодан.

— Если ты это имеешь в виду, то да. Эта штука остановит на бегу носорога, а с помощью оптического прицела можно сосчитать кнопки на скафандре космонавта.

Бальдероне рассмеялся, ласково погладил чемодан и перекинул его ремень себе через плечо.

— Я возьму треногу тоже, — сказал он, — иначе с таким гузом вы не доберетесь до крыши. Эй! Не забудь мою карточку прессы.

Человек в форме заметно встревожился.

— Вы… э-э… надеюсь, не собираетесь стрелять сверху, а?

— Это не входит в наши планы, — ответил Бальдероне. — Мы, однако, хотим подстраховаться на тот случай, если вдруг в наших сетях окажется дырка. Чтобы, так сказать, заштопать прореху на месте…

Он засмеялся и в сопровождении своих людей пошел прочь. По прибытии в Майами Мака Болана будет ожидать неприятный сюрприз.

Последний в его жизни.

 

Глава 3

Когда над международным аэропортом Майами занялся серый ноябрьский рассвет, основной грузопассажирский поток иссяк. У терминалов стояло всего лишь несколько самолетов, на борта которых по трапам поднимались пассажиры. Небольшой самолет «Карибских авиалиний» разгружали рядом со зданием таможни. Лайнер «Истерн Эрлайнз» только что приземлился и под резкий, пронзительный свист турбин заруливал на площадку высадки пассажиров. На другом конце аэропорта, у низкого здания и ангаров службы обеспечения полетов частных самолетов, царили тишина и покой.

В зале ожидания аэровокзального комплекса человек пятьдесят-шестьдесят транзитных пассажиров бесцельно слонялись из угла в угол или дремали, утонув в глубоких уютных креслах. Разноголосый шум доносился только из ресторана, заполненного любителями плотно поесть с самого утра.

Два человека в окружении большого количества фотографического оборудования стояли, покуривая, на платформе, расположенной над смотровой площадкой, вне главного здания аэровокзала. На террасе, опершись о перила ограждения, томился в ожидании коренастый мужчина, одетый в костюм небесно-голубого цвета. Время от времени он подносил к глазам мощный бинокль и внимательно осматривал взлетно-посадочные полосы. Опустив бинокль, он заговорил в микрофон маленькой рации:

— А как насчет большого самолета, который только что приземлился?

Ответ пришел незамедлительно:

— Рейс компании «Истерн» из Нью-Йорка. Совершал посадку в Вашингтоне и Джексоне. Я уже говорил вам об этом.

— Я хотел еще раз проверить.

Человек в голубом костюме вздохнул, устало потер глаза и снова приник к биноклю, чтобы проследить за рулежкой прибывшего лайнера. На террасе появился служащий аэропорта в форме носильщика и направился к наблюдателю.

— Выпьете еще чашечку кофе, мистер? — спросил носильщик.

— Спасибо, нет. Я уже и так утонул в нем, — ответил Бальдероне.

— Хорошо. Мое дежурство закончилось, но я скажу своему сменщику, чтобы он позаботился о вас. Надеюсь, снимки вам удадутся.

Бальдероне опустил бинокль, повисший на ремешке у него на груди, и порылся в карманах. Найдя десятидолларовую купюру, он протянул ее носильщику.

— Попросите его избавить нас от любопытствующих зевак, о'кей?

Носильщик в ответ улыбнулся, пробормотал слова благодарности и ушел. Бальдероне снова взялся за бинокль, но тут в динамике рации послышались шорох, потрескивания, и наконец раздался голос:

— Частный самолет, вылетевший из Финикса, только что вышел на связь с контрольной башней. Он уже на подлете к Майами. Точно не разобрал время посадки, но он должен приземлиться… этак минут через десять… Его направят на стоянку к ангарам службы обеспечения полетов.

— О'кей. Ты все слышал, Морри?

— Да, — подтвердил усталый, отдаленный голос.

— Хорошо. Я пока спущусь вниз посмотреть на пассажиров с самолета «Истерн Эрлайнз». Потом приду к тебе. Один их этих двух — наш, так что пусть все просыпаются и держат ухо востро.

Человек с верхней платформы перегнулся через ограждение и помахал Бальдероне рукой. Старый мафиози ответил ему тем же и скрылся за дверью. Он направился прямиком к терминалу «Истерн Эрлайнз», примечая дорогой расстановку своих людей. Инстинкт, говорил Порточчи. Ха! У Вина Бальдероне инстинкт развит гораздо сильнее, чем у этого сопляка Джонни Порточчи, который стал членом Организации в спокойное время, когда все шло как по маслу. Зато старый солдат Вин пережил, слава Богу, страшные времена. Маранцано умел разбираться в людях.

Мафиози расположился в узком коридоре таким образом, что каждый пассажир неизбежно должен был пройти мимо него. Глядя на своего человека, устроившегося дальше по коридору, Бальдероне нахмурил брови и вытащил из футляра шикарную фотокамеру. Ее вспышка послужит сигналом: пассажира, снятого Вином, внимательно изучат другие мафиози, переодетые в работников таможни. Здесь не должно быть никакой стрельбы, никакого насилия. Этот чертов аэропорт Майами стал для семьи источником серьезных неприятностей: ФБР раскрыло систему подпольного игорного бизнеса, налаженного в основных зданиях аэровокзала, а потому приходилось считаться с вероятностью присутствия здесь федеральных агентов.

Первыми мимо Бальдероне прошли шумные молодые женщины, со смехом обсуждавшие проект поездки на Багамские острова. Мафиози едва удостоил их взглядом. Затем в проходе появились две четы стариков, которые проворно пронеслись по коридору, излучая не меньший энтузиазм, чем молодые искательницы приключений. Пассажиры самолета шли нескончаемым потоком, и Бальдероне безоговорочно «пропускал» молодые пары с детишками, большие крикливые семьи и некоторых одиночек. Когда прошла большая часть прибывших этим рейсом, в коридор вступила небольшая группа молодежи — человек двенадцать девушек и парней, одетых довольно необычно. Ребята почти все носили волосы до плеч и бороды. Распущенные волосы девушек свободно лежали на плечах, водопадом стекали по стройным гибким спинам. Одни шли босиком, другие — в индейских мокасинах, третьи — в высоких ковбойских сапогах. На одежде у них повсюду пестрели яркие украшения и безделушки. Бальдероне почувствовал, как в нем нарастает волна раздражения вперемежку с неосознанным страхом. Он быстрым движением поднял фотокамеру и преградил им дорогу.

Бородач, шедший первым, вытянул руку и закрыл ладонью объектив.

— Мир вам, — сказал он проникновенным голосом.

Людской поток замедлил ход, но сзади продолжали напирать. Бальдероне постарался скрыть свое нетерпение за вымученной улыбкой и внимательно оглядел молодого человека.

— Если вам не стыдно одеваться в подобное тряпье, — дружелюбно сказал он, — то вряд ли вас смутит моя фотокамера. Вы бы не хотели попасть на обложку «Ньюсуик», а?

Вперед шагнул еще один человек из группы — высокий парень, затянутый в костюм из черной кожи, с кожаным ободком на голове, с которого на цепочке свисал небольшой значок — символ мира. Кроме ободка, на голове у него был повязан черный шейный платок, концы которого по-арабски спадали ему на плечи. На груди у парня висела маленькая, перевернутая обратной стороной гитара. Он был чисто выбрит, зато на подбородке и крыльях носа носил татуировку.

— Пусть снимает, — обратился он к бородачу. — Только пишите правильно название нашей группы: «Семья любви». Эд Салливан обычно представляет нас как «Любовников»…

Бальдероне с недовольным ворчанием прервал его. Мимо проскочили другие пассажиры, и это очень обеспокоило мафиози.

— Да, да, подождите меня перед аэровокзалом, я сниму вас, — поторопился ответить Вин, прижимаясь спиной к стене коридора. — Мы перекрыли проход. Проходите, проходите.

Хиппи пожали плечами, улыбнулись друг другу и пошли дальше. За ними двинулась остальная группа, с интересом поглядывая на Бальдероне, который молча проклинал себя за то, что отвлекся на группу музыкантов-хиппи, и продолжал взволнованно вглядываться в лица людей, быстро мелькавшие перед его глазами. Поток прибывших пассажиров стал слабеть и через пару минут иссяк вовсе. Вин подал знак своему человеку, стоящему ближе всех, чтобы тот отправил команду осмотреть пустой самолет.

Здесь делать было больше нечего, и Бальдероне заторопился к служебной машине, ожидавшей его на стоянке.

— Поехали, — приказал он шоферу.

Они обогнули небольшой состав тележек с багажом и помчались к ангарам службы обеспечения полетов как раз в тот момент, когда колеса красно-белой «Сессны» коснулись бетона посадочной полосы.

— Это он, — раздался голос из рации, которую Бальдероне еще раньше сунул в карман пиджака. — Тот самый частный самолет, выполняющий заказной рейс. Чтобы добраться до ангаров, ему потребуется около шести минут.

— Он там, в самолете, — отрывисто бросил Бальдероне в микрофон. — Никому не высовываться до моего сигнала. Стрелять только в крайнем случае. Пока это возможно, будем сохранять спокойствие.

* * *

Красно-белая «Сессна» неторопливо рулила к ангарам. Она дважды останавливалась на рулежной дорожке, а теперь застыла метрах в пятидесяти от здания службы обеспечения частных полетов. Из ангара вышел человек в белом комбинезоне и остановился у заправщика. Уперев руки в бока, он с любопытством рассматривал легкий двухмоторный самолет. Но едва он сделал к нему несколько шагов, как двигатели «Сессны» взревели, она двинулась вперед и, покинув рулежку, покатилась на площадку технического обслуживания.

Сидя в служебной машине, остановившейся в тени здания терминала, Вин Бальдероне нажал кнопку рации.

— Эй, Томми, ты уверен, что во время тех остановок никто не покидал самолет?

Голос человека, дежурившего на верхней платформе главного здания аэровокзала, прозвучал уверенно.

— Никто, Вин. — Он просто остановился в двух местах и все.

Бальдероне что-то неразборчиво пробурчал и всем корпусом подался вперед, не сводя глаз с самолета. Человек в комбинезоне жестами показывал пилоту, куда ставить машину. «Сессна» подкатила к указанному месту, и пилот заглушил двигатели. Бальдероне снова нажал на тангенту рации.

— Будьте готовы, но без команды не двигаться.

Из кабины самолета выпрыгнул светловолосый человек с планшеткой под мышкой. Он что-то сказал технику в белом комбинезоне. Тот кивнул, и пилот неторопливо пошел к зданию службы.

— Черт возьми! — только и смог сказать Бальдероне, выскакивая из машины. — Осмотреть самолет, живо!

Несколько человек в строгих костюмах пулей вылетели из ангара и понеслись к «Сессне», а Бальдероне торопливо пошел следом за пилотом. Услышав за спиной шаги, тот обернулся и, улыбнувшись, остановился, чтобы подождать спешащего к нему плотного коренастого человека.

— Где ваш пассажир? — сквозь зубы процедил мафиози.

— Он остался в Джексонвилле, — ответил пилот, улыбка которого мало-помалу гасла. — А вы, часом, не мистер Порточчи?

Неожиданный вопрос захватил Бальдероне врасплох.

— Остался в Джексонвилле? — растерянно переспросил он. — Почему? Разве он не собирался лететь до Майами?

— Так вы мистер Порточчи или нет? — повторил пилот свой вопрос.

— Я его представитель, — смутившись, ответил Бальдероне.

Неожиданно ему в голову пришла совсем простая, но очевидная мысль. Вин поднес к губам рацию и отрывисто заговорил:

— Внимание всем! Он, видимо, пересел в Джексонвилле на другой самолет и прибыл последним рейсом «Истерн Эрлайнз»! Не знаю, как это случилось, но мы его просмотрели… Перекройте все выезды из аэропорта! Снимите наблюдение со взлетно-посадочной полосы!

Пилот с нескрываемым любопытством следил за Бальдероне. Он открыл планшетку и достал из нее маленький пакет, завернутый в красочную оберточную бумагу с шелковым бантом сверху.

— Мой клиент предупредил, что меня встретят. Послушайте… Если здесь происходит что-то незаконное, то я не имею к этому никакого отношения. Клиент поручил мне доставить этот пакет… Но теперь, если речь идет…

Едва сдерживая клокочущую внутри ярость, Бальдероне смотрел на пилота. Тот замолчал и протянул ему пакет.

— Что это? — скрипнул зубами Бальдероне.

— Имя написано на этикетке, — так же нелюбезно ответил пилот «Сессны». — Получателя, если вы умеете читать, зовут мистер Джон Дж. Порточчи. И это все, что мне известно.

Он оглянулся и увидел, что какие-то люди шныряют вокруг его самолета и копаются в салоне.

— Послушайте, — мрачно заявил летчик. — Я летаю на самолетах и этим зарабатываю себе на жизнь. Я не знал, что этот тип…

— Нет, нет. Вы ошибаетесь, — быстро перебил его Бальдероне. — Мы просто не можем понять, почему он сам не прилетел сюда. Забудьте об этом инциденте. Все в рамках закона.

Он проворно обернулся, сделал знак людям, копошившимся у «Сессны», и направился к своей машине, перебрасывая пакет с ладони на ладонь, словно он жег ему пальцы.

— Вот тебе и инстинкт, — пробормотал он, усаживаясь в машину.

— Что в пакете? — поинтересовался шофер.

— Черт его знает, — со вздохом ответил Бальдероне. — Для бомбы слишком мал… Но если это и не она, то все равно что-нибудь не менее неприятное. Адресовано Джонни, представляешь?

Новая мысль пришла ему в голову, и на лице Бальдероне засветилась надежда.

— Тебе не кажется, что мне следовало бы вскрыть пакет? Может быть, мы ошиблись с этим самолетом и он доставил Джонни что-то важное? Что, если он забыл в Финиксе какой-нибудь документ?..

Водитель пожал плечами.

— Есть только один способ узнать это.

— Да… — пробурчал Бальдероне, разглядывая пакет со всех сторон.

Наконец он решился, глубоко вздохнул и, вытерев со лба обильно выступивший пот, развязал шелковый бант. Ничего не произошло. Тогда мафиози развернул празднично захрустевшую нарядную обертку и достал из нее маленькую прямоугольную коробочку. Внутри на бархатной подушечке лежал, поблескивая, снайперский значок армии США. Бальдероне побледнел как смерть и почти беззвучно прошептал:

— Ах, черт!..

* * *

До позиции наблюдателей было не больше ста метров. Высокий мужчина, сидя в надраенной до блеска машине из бюро проката, с нескрываемым интересом разглядывал в бинокль лица людей, суетившихся возле ангаров на площадке технического обслуживания самолетов. Его особое внимание привлекал плотный человек, которому пилот передал пакет. Человек с биноклем удовлетворенно улыбнулся, заметив потрясение и растерянность, отразившиеся на лице объекта наблюдения при виде содержимого пакета. Вдоволь налюбовавшись этим зрелищем, мужчина отложил бинокль в сторону, закурил и стал терпеливо ждать продолжения спектакля. На лбу у него еще виднелся легкий след от кожаного ободка, украшавшего его голову всего несколько минут тому назад, а на подбородке — там, где раньше красовалась татуировка, — осталось едва заметное пятнышко от синего химического карандаша.

Служебная машина, стоявшая возле ангаров, тронулась и подъехала к зданию службы обеспечения полетов. Человек с плохо отмытым подбородком тут же завел свою машину, по-прежнему не сводя глаз с коренастого крепыша, который пересаживался в «линкольн» и призывно махал руками, собирая своих людей.

Небольшой караван с «линкольном» во главе выехал через служебные ворота и свернул к автомагистрали, ведущей в город.

Сидя в бюро начальника службы обеспечения частных полетов, пилот «Сессны» рассказывал ему о своем странном приключении.

— …и нанял меня, чтобы добраться до Майами. Но когда до Нового Орлеана оставалось всего десять минут лета, он сказал, что хочет совершить посадку в Джексонвилле, чтобы сделать срочный звонок. После этого он дал мне точное время прибытия в Майами… Короче, за дополнительные услуги я взял с него на сто долларов больше обычного тарифа. Думаю, что в этом нет ничего плохого… Но вы видели того типа, который взял у меня пакет? Бр-р-р… Настоящий головорез. Хотелось бы мне знать, в какое дерьмо я вляпался и стоят ли того мои лишние сто долларов?..

На платформе, доминирующей над проснувшимся аэропортом, два «фотографа» упаковывали свое оборудование. Взволнованные люди, одетые в сшитые на заказ костюмы, методично осматривали все залы, салоны и туалеты аэропорта, не пропуская в поисках иллюзорной жертвы ни одного закоулка.

Микроавтобус с музыкантами резво мчался в Майами, в одном из пригородов которого проходил очередной рок-фестиваль. Члены группы, кое-как устроившись в тесном салоне, оживленно обсуждали неожиданное «приключение».

Одна из девушек с круглыми от волнения глазами сбивчиво выразила свое мнение:

— Вы знаете… нам бы следовало выяснить, кто он и почему прячется… Короче, я хочу сказать, что он может быть черт знает кем…

— Иногда следует прислушиваться к своему внутреннему голосу, — заметил бородач — лидер группы. — Это все равно, что с девчонками. Нужно исходить из того, как они на тебя смотрят, понимаете? Короче, я ему сказал: «Конечно, старик, можешь нести мою гитару…» Должен сказать, что мне он понравился, хотя явно замешан в темных делишках.

Тот самый тип, о котором говорили музыканты, в это время направлялся в Майами-Бич, следуя на безопасной дистанции за вереницей машин, набитых мафиози — его кровными врагами. Палачу удался план скрытого проникновения в Майами…

 

Глава 4

Мак Болан не считал себя суперменом, он просто умел реально оценивать свои возможности. В школе смерти, какой стали для его поколения душные джунгли Вьетнама, он крепко-накрепко усвоил, что знания в сочетании с решительными действиями и безграничной самоотверженностью возводят любого человека в ранг высших существ. Сверхчеловек? Нет. Совершенная боевая машина? Пожалуй. Таков был сержант Мак Болан. Его ремеслом стала война, война особая, в котле которой человек либо умирает, либо приобретает новые, исключительные качества. Сержант выжил и на всю жизнь запомнил уроки, преподанные войной на полях сражений в юго-восточной Азии. И теперь он вернулся, чтобы практиковать свое ремесло в джунглях преступности, на этот раз американских.

Он не считал себя ни крестоносцем, ни патриотом. Его совсем не вдохновляла новая роль строгого воспитателя нашкодившей мафии.

До того, как Болан объявил войну мафии, его близкие друзья отзывались о нем как о человеке дружелюбном, предупредительном и мягком. Если не принимать в расчет характер его заданий в юго-восточной Азии, то не было никаких оснований полагать, что под его внешней оболочкой кроется натура холодная и жестокая. Во Вьетнаме Болан не скрывал своей «специальности» ни от журналистов, ни от историков. Он им просто заявил, что не выпрашивал разрешения на убийства — ему отдавали соответствующие приказы.

Теперь Мак не питал никаких иллюзий относительно своей американской «специальности». Условия остались прежними, изменились только место и враг. Война продолжалась…

Ясным ноябрьским утром Мак Болан лежал на балконе одной из квартир десятого этажа высотного жилого дома, каких немало выросло за последнее время вдоль всего пляжа. Через оптику мощного карабина, нацеленного на внутренний дворик отдаленного здания, он спокойно изучал лицо человека, удачно вписавшееся в сетку прицела.

Болан чуть-чуть подвернул верньер оптического прицела, вводя последнюю поправку, и еще раз внимательно смерил взглядом расстояние до цели, затем вздохнул и пробормотал:

— Ну, вот и ты, наконец…

Мак не был лично знаком с человеком, которого собирался убить, но его репутация была ему хорошо известна. Его имя часто произносилось в доме Диджордже в Палм-Спрингсе — одном из звеньев длинной цепочки контрабанды наркотиков между Мексикой и Соединенными Штатами. Сам Болан не имел никаких претензий к Джонни «Музыканту», зато тысячи молодых парней и девчат, попавших в порочный круг сомнительных и дорогостоящих наслаждений, за которые потом приходилось расплачиваться жизнью, имели веские причины желать скорейшей кончины человеку, который находился в перекрестье оптического прицела Палача.

Болан взял ручку и на страничке блокнота произвел короткий расчет, затем снова припал к окуляру прицела и тщательно осмотрел площадку вокруг цели. Он вовсе не хотел, чтобы при казни присутствовали посторонние свидетели. Мак снова ввел поправку и испытующе посмотрел на флаг, лениво полощущийся на флагштоке вышки для прыжков в воду, — он хотел убедиться, что ветер не изменил направление. Ручка снова побежала по странице блокнота, оставляя за собой неровную цепочку цифр. Расчет был закончен, а Болан готов к акции. Судьба же доделает все остальное.

* * *

Порточчи уютно устроился в шезлонге на краю бассейна. В одной руке он держал запотевший стакан, другой рассеянно поглаживал волосатую грудь. Он лежал, закинув ногу на ногу, и пальцами одной из них отбивал ритм неслышной мелодии.

Напротив него на складном алюминиевом стульчике сидела очаровательная молодая женщина в цветастом бикини. Грациозно подняв руки, она поправляла свою сложную прическу. Порточчи не обращал на нее никакого внимания, зато с явным неудовольствием смотрел на коренастого человека, стоявшего у шезлонга.

— А теперь послушай меня, Джонни, — сказал Бальдероне, — я не собираюсь выслушивать твои оскорбления и не потерплю их. Если тебе не нравится, как я организовал засаду на Болана, занимайся этим сам. Только не говори мне…

— А-а! Хватит, Винни, — проворчал Порточчи, потягивая из стакана коктейль. — Ты не первый, кого этот парень провел вокруг пальцев.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — ответил Бальдероне. — Я имею в виду снайперский значок и все такое. Но ведь мы даже не знаем, здесь ли Болан.

— Здесь, — заявил Порточчи своему коллеге. Некоторое время он нервно грыз ногти, потом спросил: — Что сказал об этом Сиро?

Бальдероне, как зачарованный, наблюдал за ритмичным подергиванием пальцев на ноге Порточчи, которые жили, казалось, своей особой независимой жизнью.

— Я тебе уже говорил. Он хочет, чтобы ты оставался здесь, в «Сэндбэнке». Поэтому расслабься и отдыхай. Когда ты понадобишься ему, он даст тебе знать. А пока совещание идет полным ходом: решают, что делать с Боланом.

Порточчи проследил за взглядом Бальдероне, прикованным к его пляшущим пальцам. Его голос стал внезапно нежным и сладким, как мед:

— Послушай, Винни… Сиро не видел, что оставил этот человек после себя в Палм-Спрингсе. А я был там. Эти старики, собравшиеся за круглым столом… они тоже ничего не видели. Ни ты, ни эта сучка, которая сидит передо мной, — вы ничего не видели. А вот Джонни Порточчи видел все собственными глазами, Винни. Поэтому он не может позволить себе такой роскоши — расслабиться и отдыхать, когда над головой у него, как меч, висит проклятый снайперский знак. Скажи об этом Сиро — капо Лаванжетта. Передай ему, что Джонни Порточчи чует, как в Майами-Бич разит присутствием Болана, и что нашей Организации пора принять активные меры, чтобы устранить неприятный запах…

— И не рассчитывай на это, Джонни. Я ничего не скажу Сиро. Ты все объяснишь ему сам.

Ноздри Порточчи побелели, руки затряслись и он заорал:

— Тогда скажи этой потаскухе, чтоб она сняла свой лифчик! Объясни ей, что Джонни Порточчи любит голые сиськи, но он до сих пор не знает, есть они у нее или нет!

Девушка живо подняла голову. В ее глазах застыло непередаваемое чувство… то ли страха, то ли злости. Она уронила руки вдоль тела и посмотрела в лицо Вина Бальдероне. Она знала, и это читалось в ее глазах, что Джонни воспользовался ею, чтобы выпустить пар, разрядить напряжение, достигшее опасной отметки, и, естественно, искала поддержки у того, на чью помощь рассчитывала.

— Кончай, Джонни, — вздохнул Бальдероне. — Это все же публичный бассейн. Не может же она раздеться здесь догола! Не нервничай… Забирай ее к себе в номер. Там она с удовольствием покажет тебе сиськи!

— Я сам сделаю это! — рявкнул Порточчи, свирепея с каждой секундой все больше и больше.

Он приподнялся в шезлонге, готовый броситься на девушку, но вдруг остановился, не завершив движения, — с его лицом произошло что-то непонятное. Гримаса ярости, искажавшая его лицо, исчезла, уступая место новой кошмарной маске: рот безобразно широко раскрылся в беззвучном крике, безупречный римский нос провалился во внезапно открывшуюся красную воронку, из которой во все стороны полетели куски мяса, ошметки мозга, обломки костей и зубов вперемешку с кровью и розовой пеной. Чудовищной силы удар отбросил Порточчи на подушки шезлонга. Его тело судорожно дернулось и замерло без движения.

Глаза Бальдероне растерянно бегали по безжизненному телу и наконец остановились на пальцах ног, словно он никак не мог взять в толк, почему они больше не дергаются. И только в этот момент раздалось отдаленное, гулкое «бабах!» мощного карабина.

Девушка истерично завизжала, пытаясь удержаться на неустойчивом, наполовину сложившемся стульчике. Она пыталась заставить себя отвести взгляд от окровавленного трупа Джонни Порточчи, но это ей никак не удавалось, и ее долгий пронзительный крик встревоженной птицей метался во внутреннем дворике отеля «Сэндбэнк».

Даже не успев как следует испугаться, Бальдероне в смятении отшатнулся от шезлонга. Его рука инстинктивно потянулась за оружием. Но в следующую долю секунды сработал другой, более могучий инстинкт, от рождения заложенный в гены человека матерью природой, — инстинкт самосохранения. Бальдероне что было сил помчался под укрытие стен отеля, напрочь забыв о том, что у него есть оружие. Может быть, именно в этот момент он окончательно понял, что никакой инстинкт уже не в состоянии помочь ему.

Возможно, Майами Вино вспомнил, что ему самому не раз приходилось находиться с другой стороны карабина и наблюдать за тем, как отчаянно, на последнем дыхании, бежали от смерти другие.

Он успел добежать только до угла бассейна, который на пятьдесят процентов был его собственностью, когда какая-то чудовищная сила сбила его с ног и швырнула в чистую воду. Окутываясь облаками алой крови, фонтаном хлещущей из страшной раны, Майами Вино медленно ушел на дно бассейна, не услышав второго «ба-бах!» снайперской винтовки.

 

Глава 5

Капитан Хэннон, до крайности взволнованный происшествием, остановил машину у парадного подъезда и вошел в шикарный холл отеля. Он на минуту остановился, оглядываясь, чтобы проникнуться царящей здесь атмосферой, затем прошел через притихший холл и мимо раскидистых пальм в кадках к выходу в патио, где располагался бассейн. Там уже было полно полиции. Полицейские в форме не давали разойтись немногочисленным клиентам и служащим отеля, оказавшимся в патио, а люди в гражданской одежде опрашивали свидетелей происшествия и записывали их показания в одинаковые блокноты. Два других детектива стояли, нагнувшись, возле шезлонга и рассматривали труп мужчины в плавках. Чуть дальше судебный медэксперт, стоя на коленях, изучал другой труп, который, похоже, только что выудили из воды.

Один из детективов поднял голову, увидел идущего к ним капитана и, выпрямившись, поприветствовал его.

— Работа снайпера, капитан, — объявил он. — Док сказал, что стреляли утяжеленной пулей большого калибра.

Капитан коротко кивнул и подошел поближе к шезлонгу.

— Значит, это и есть Джонни Порточчи!

Один из детективов лейтенант Роберт Вильсон утвердительно кивнул головой.

— Он остановился здесь вчера вечером. Что именно вас интересует, капитан? Он был одной из ваших особо важных персон?

Вместо ответа капитан что-то неразборчиво пробурчал и стал шарить по карманам в поисках сигарет. Он закурил, медленно выдохнул дым и сказал:

— Нет, но я наслышан о нем. Когда мне сообщили о происшествии, я решил приехать и взглянуть сам. Имя покойника вам ничего не говорит, лейтенант?

Вильсон покачал головой, глядя на кашу из мяса и осколков костей, которая когда-то была головой.

— Мы знаем только, что потерпевшего звали Джон Дж. Порточчи и он прибыл из Финикса. Это все.

— Крупная шишка тамошнего рэкета, — объяснил Хэннон.

Он обернулся и бросил косой взгляд в сторону бассейна.

— Кто вторая жертва?

— Один из владельцев отеля, — ответил Вильсон, сопровождая капитана ко второму трупу. — Его звали Винсент Энтони Бальдероне, пятьдесят шесть лет, холост, имел здесь квартиру. Это пока все, что нам известно о нем.

Капитан стоял за спиной судебно-медицинского эксперта и разглядывал мертвое тело.

— Я могу кое-что добавить к вашей информации, — насмешливо сказал он. — Да и вы сами о многом вспомните, если постараетесь. Вам что-нибудь говорит имя Майами Вино?

Молодой детектив обошел тело кругом.

— Да, конечно. В прошлом году дело этого типа расследовала комиссия по борьбе с преступностью… Кажется, в прошлом году, верно?

— Да, и еще годом раньше, и еще… Так можно продолжать до бесконечности. На него имеется досье толщиной с вашу руку. Без него не обходилась ни одна незаконная афера на территории штата, лейтенант. Это один из местных руководителей мафии. До этого он сумел отвертеться от одиннадцати обвинений в убийстве, предъявленных ему еще в трех различных штатах. Во всех случаях речь шла о гангстерских разборках, в которых он прямо или косвенно принимал участие. И каждый раз из-за отсутствия доказательств он выходил сухим из воды. У него богатая биография.

— Можете поставить в ней точку, — прокомментировал последние слова капитана судебный эксперт, со вздохом вставая с колен. У него не хватает трех сантиметров сонной артерии, не говоря уже об остальном. Он умер, прежде чем успел упасть в воду.

— Похоже на самосуд, — серьезно заметил Вильсон.

— Скорее всего, так оно и есть, — подтвердил капитан.

Он попрощался с доктором, взял лейтенанта под руку и отвел в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.

— Команда «Д» берет это дело в свои руки, Боб, — тихо сказал он. — В данном случае речь идет не просто о двойном убийстве.

Вильсон начал было возражать, потом замолчал, проворчав:

— Это точно?

— Да. Говорят, что к нам пожаловал сам Палач.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно, — ответил Хэннон. — Вчера вечером нападению подверглась штаб-квартира Порточчи в Финиксе, перебита большая часть его банды.

Лейтенант тихонько присвистнул.

— Значит, он очень быстро перемещается. Почему вы считаете, что он здесь?

Капитан покачал головой.

— Ничего определенного… Но на реактивном самолете… Вчера вечером к нам из Финикса прибыл самолет, выполнявший частный рейс. Он поднялся в воздух спустя короткое время после налета на виллу Порточчи. Пассажир покинул борт самолета в Джексонвилле, но приказал пилоту продолжать полет до Майами, чтобы вручить какой-то пакет тому, кто встретит его в аэропорту. Но его встречал не один человек, а двадцать. У пилота возникли кое-какие подозрения, и перед вылетом в Финикс он сделал заявление в полицию. Я совершенно случайно наткнулся на протокол с его показаниями. Пакет предназначался нашему другу Порточчи… а описание человека, принявшего пакет из рук пилота, как нельзя лучше подходит покойному Бальдероне.

Лейтенант озадаченно посмотрел на капитана Хэннона.

— Но я не вижу связи… Я хочу сказать… Какое отношение это имеет к Маку Болану? Если Бальдероне находился в аэропорту, чтобы забрать пакет и…

— Болан оказался хитрее их всех. Они узнали, что он разгромил их барак в Финиксе, выяснили, что следом за Порточчи из Финикса вылетел частный самолет, и отправились всей компанией в аэропорт, рассчитывая, что Болан сам сунет голову в намыленную петлю. Но тот все предусмотрел. В Джексонвилле он взял билет на другой рейс и, возможно, прибыл в Майами раньше, чем нанятый им частный самолет. Остальное — дело техники. Болан проследил за Бальдероне от аэропорта до отеля, а потом «паф!» — и две шишки «Коза Ностры» валяются у нас под ногами еще тепленькие. Совпадения здесь быть не может… Это почерк Болана.

— Выходит, пакет был всего лишь отвлекающим маневром… Либо ухарством.

— Вероятнее всего, это какая-то хитрость, — ответил Хэннон. — Болан рассчитал все до минуты, чтобы прибыть раньше частного рейса. Он знал, что его будет встречать целая делегация, и подбросил им приманку, на которую они клюнули. Сам он держался в стороне и наблюдал за происходящим, чтобы выяснить, кто есть кто. Затем ему осталось только проследить за мафиози.

— Немного неубедительно, — ответил Вильсон.

— Но вполне достаточно, чтобы пробудить интерес команды «Дейд», — весомо возразил капитан. — Я приехал сюда, чтобы поставить вас в известность: с сегодняшнего дня расследованием занимаемся мы. Вы можете отправить свои доклады по делу в бригаду по борьбе с особо опасными преступлениями, но прежде я хотел бы взглянуть на них. Вы понимаете меня?

— Да, капитан, понимаю, — ответил Вильсон, хмуря брови.

— Ну, а раз так, то не стоит расстраиваться понапрасну. У столичной полиции дел и так по горло, и вешать на нее еще несколько убийств не имеет смысла. Сколько, по-вашему, жертв на счету Палача? Кто они и где они? Зимний сезон в самом разгаре, ежедневно к нам прибывают тысячи человек. Отели переполнены, на пляжах яблоку упасть негде, а тут еще начинается фестиваль рок-музыки. Добавьте сюда транзитных пассажиров, направляющихся в страны карибского бассейна… Вы догадываетесь, что может произойти? Как уберечь их всех, как найти палача-призрака прежде, чем война разразится среди отдыхающих и туристов?

— Согласен, — спокойно ответил Вильсон. — Это работа для команды «Дейд». Но я хотел бы остаться в деле. Вы можете это устроить?

Хэннон лукаво улыбнулся.

— Все уже решено. Теперь вы осуществляете связь и контакты с отделом по борьбе с особо опасными преступлениями. Так что, давайте приниматься за работу. Вам удалось установить, откуда велась стрельба?

Молодой лейтенант неопределенно покачал головой и жестом руки предложил капитану вернуться к шезлонгу.

— Давайте еще раз попробуем восстановить события, — задумчиво произнес он. — Нашим единственным свидетелем является молодая истеричная женщина, которая до сих пор не может прийти в себя. Она, по-видимому, находилась здесь, сидела вот на этом складном стуле. Порточчи лежал в шезлонге. Бальдероне держался примерно здесь и беседовал с ним. Девушка сказала, что Порточчи лежал почти так же, как сейчас, но только чуть больше развернувшись в ее сторону. По ее словам, пуля попала в него, когда он потянулся к ней. Удар отбросил его назад. В таком положении мы нашли его, когда прибыли сюда. Доктор сказал, что пуля попала в верхнюю губу, прошла под носом, разнесла нёбо, прошла сквозь горло и вышла у основания затылка, перебив спинной мозг. Примерно такое же заключение мы получили от экспертов после вскрытия. Учитывая угол вхождения пули и то, что Порточчи лежал на спине, повернувшись к девушке, мы полагаем, что стреляли откуда-то со стороны пляжа… Одному Богу известно, откуда… С какой-то возвышенности. Сейчас по пляжу рыщет целая армия наших ребят в поисках свидетелей — может быть, кто-нибудь слышал выстрелы… Вы представляете, сколько высотных зданий им предстоит осмотреть?

— В вашу систему выводов укладывается такой элемент, как место, где был убит Бальдероне? Вы не пробовали провести триангуляцию?

— В этом-то вся загвоздка, — ответил Вильсон с печальной улыбкой. — Девушка даже не знала, что Бальдероне убит, пока его труп не выудили из бассейна. Она не помнит, как он двигался, когда первая пуля поразила Порточчи. Поэтому мы не знаем точно, где он находился в момент смерти. Можно предположить, что он бросился бежать, чтобы где-нибудь укрыться. Если это так, то вторая пуля настигла его в двух шагах от спасения. Лужу крови мы обнаружили на мраморных плитах у самого угла бассейна, поэтому считаем, что он был убит именно там.

Хэннон подошел к краю бассейна и остановился, разглядывая пятна крови, затем обернулся к шезлонгу, а уже с него перевел взгляд на пляж.

— У меня складывается впечатление, что этой стрельбе предшествовал точный математический расчет, — констатировал капитан с тяжелым вздохом. — Я понимаю ваши затруднения, Боб.

— Сейчас сюда привезут теодолит, а пока я визуально исключил три первых здания из числа тех, которые могли бы послужить стрелку огневым рубежом. Но на дальности выстрела остается еще около четырех… Однако, если вы утверждаете, что мы имеем дело с Боланом, это число увеличивается до шести. Сейчас я отправлю людей в два других здания.

Лейтенант быстро пересек патио и скрылся из виду.

— Как бы то ни было, — пробормотал капитан, разглядывая окровавленный мрамор, — нам на голову свалилась большая неприятность.

Лейтенант Вильсон вышел из отеля и спустился к автостоянке, где стояли патрульные автомобили полиции. Несколько агентов в форме сразу же пошли ему навстречу. Лейтенант негромко переговорил с ними, и полицейские, разойдясь по машинам, выехали со стоянки.

Вильсон закурил, бросил на землю обгоревшую спичку и, выдохнув голубой дым, чуть слышно пробормотал:

— Значит, Палач… Так, так…

Лейтенант неторопливо докурил сигарету и вернулся в отель.

На другой стороне улицы, прислонившись спиной к пальме, стоял высокий мужчина в джинсах, с темными очками на носу и лениво болтал с другим ротозеем, каких немало слетается на чужую кровь.

Заметив, что детектив возвращается в отель, он сказал:

— Ага! Наверное, все закончилось. Фараоны начинают разъезжаться.

Его сосед возбужденно рассмеялся и ответил:

— Эх, если бы они впустили нас внутрь! Не знаю, что вы чувствуете… Может, это звучит ужасно, но в убийстве есть что-то притягательное. Так вы бы не хотели взглянуть?

— Нет, не люблю крови, — ответил человек в джинсах.

Любитель острых ощущений снова захихикал, отвернулся и заговорил с соседом с другой стороны.

Высокий мужчина отошел от толпы зевак и вернулся к своей машине. Он закурил и продолжил наблюдение. Спустя некоторое время на носилках вынесли трупы, прикрытые серой пленкой, и вместе с носилками погрузили их в машины «скорой помощи», которые немедленно отъехали от отеля. Из холла вышел молодой детектив в сопровождении другого, более плотного и старшего по возрасту. Они разошлись по своим машинам и тоже уехали. Зеваки поняли, что ничего интересного больше не предвидится, и начали расходиться. Мужчина в джинсах, неторопливо покуривая, молчаливо наблюдал за отъездом полиции.

Прошло около двадцати минут, наконец из отеля вышла очаровательная молодая блондинка с необычной, сложной прической и в сопровождении агентов полиции уселась в одну из патрульных машин, хотя, судя по всему, она не была арестована. Едва машина отъехала от «Сэндбэнка» и свернула на улицу, тянущуюся вдоль берега моря, как следом за ней, на небольшом расстоянии, проследовал другой автомобиль, за рулем которого сидел человек в джинсах и темных очках.

Палач взял другой след.

 

Глава 6

Впервые за долгие годы «невидимое правительство нации» собралось на совет, который члены Организации называли «Коммиссионе». В совет входили капо из тринадцати семейств Соединенных Штатов: «Коза Ностра» представляла собой государство в государстве. Несмотря на многочисленные слухи, в Организации не существовало Большого Босса, стоящего над всеми остальными патронами преступного мира. Межсемейные конфликты, суд над своими членами, контроль за выполнением ранее принятых решений и подобные им вопросы обсуждались и улаживались на заседаниях «Коммиссионе».

Бунты и заговоры с целью захвата власти в «Коммиссионе» были крайне редки и, как правило, заканчивались провалом. И хотя капо пользовались неоспоримым авторитетом и являлись всесильными хозяевами в рамках своей территории, у них хватало мудрости и ума подчиняться решениям большинства высшего руководящего органа мафии. Те, кто прислушивался к общему мнению, — процветали, а вот сильно самостоятельные отличались исключительной непродолжительностью жизни.

Сиро Лаванжетта представлял себе «Коммиссионе» как совет королей, но с этой позиции сам Сиро являлся, скорее, наследным принцем. Конечно, он был боссом, но самым молодым и свежеиспеченным, а его территория — самой бедной из всех представленных на совете. Его наделили правами капо и оказывали соответствующие знаки уважения, но все же Сиро правил в тени величия семейства Диджордже, контролировавшего южную Калифорнию и из недр которого вышел сам Лаванжетта. Теперь, когда Диджордже был мертв, а его семейство распалось по милости сукина сына Болана, Сиро казалось, что его положение стало довольно шатким, если не сказать опасным. Он отправился на «совет королей», чтобы подвести более солидный фундамент под свою семью. В глубине души он надеялся унаследовать империю Диджордже, чтобы затем объединить ее со своей юго-западной территорией.

Но добиться этого не так просто. Босс Сан-Франциско Джордж «Мясник» Агграванте уже давно бросал вожделенные взгляды на открытую территорию Лос-Анджелеса… и он был единственным из всех, кто несколько лет тому назад воспротивился решению совета передать пустынную территорию юго-запада под управление Сиро. Джордж «Мясник» с превеликим удовольствием проглотил бы южную Калифорнию и Аризону, Новую Мексику и Техас, чтобы в одиночку контролировать весь запад Соединенных Штатов. Сиро был уверен в этом. Теперь, когда он превратил песчаную пустыню в прибыльную территорию, «Мясник» охотно отобрал бы ее. Возможно, Сиро предложат остаться в качестве наместника или помощника «Мясника». Ну уж нет! Пусть Джордж «Мясник» проваливает ко всем чертям! Сиро знал район Лос-Анджелеса лучше, чем кто бы то ни был другой. Если вдруг предстоит дележка наследия Диджордже, то Сиро имеет на него больше права, чем все остальные. Так и быть, он оставит Агграванте территорию к северу от Сан-Фернандо Вэли. Но все остальное должно принадлежать Сиро. Он это заслужил. Прибыль, получаемая только от графства Лос-Анджелес, обеспечивала солидный фундамент для новой молодой семьи — семьи Лаванжетта. Свояк Сиро Тони «Опасность» Купалетто оказался единственным из оставшихся в живых представителей семейства Диджордже, кто имел звание. Да и то он был всего лишь капореджиме в Сан-Диего. Стоило ли собирать «совет королей», чтобы убедиться, что Тони «Опасность» не подходит на роль преемника Диджордже? С самого начала совещания в Майами пустое кресло, на котором раньше восседал Диджордже, стало основным объектом беспокойства и тревог Сиро. Как раздражающий символ важности этого совещания для Лаванжетта кресло стояло как раз между креслом Джорджа «Мясника» и его собственным.

Сиро любезно улыбнулся капо Сан-Франциско и сказал:

— Привет, Джордж. Ну, как там мясо? Спрос есть?

Агграванте холодно взглянул на него.

— Лучше не бывает, Сиро. Расскажи, что слышно дома, когда тебе оказывает честь такой гость, как Болан? — ответил он уколом на укол.

Сиро густо покраснел и едва удержался от резкого ответа. Однако он подавил в себе гнев и, коротко хохотнув, сказал:

— Я скоро отправлю его на экспорт, Джорджи.

Агграванте покачал головой.

— Постарайся отправить его в мою сторону, Сиро, я сделаю из него сосисочный фарш.

Он демонстративно повернулся к Сиро спиной и завел любезную беседу со своим соседом с другой стороны.

Помрачнев, Лаванжетта пригубил вина и обвел взглядом стол заседаний. Он заметил, что сегодня короли выглядели озабоченными и мрачными. А с чего веселиться? Почти повсеместно дела шли не лучшим образом. Фараоны и федеральные агенты устраивали налеты то тут, то там; всяческие комитеты Конгресса заставляли их свидетельствовать друг против друга и обращались с ними, как с простыми убийцами. А теперь еще на их головы свалился этот припыленный Болан, который, словно бульдозер, сносит все на своем пути и, в довершение ко всему, выставляет их на посмешище перед всем белым светом! Так почему бы не сидеть смирно? Стратегический совет, видите ли… Только что представляет собой их стратегия?

Сиро отвлекся от мрачных мыслей, когда взял слово один из уважаемых капо нью-йоркской территории — Оджи Маринелло, самый авторитетный член «Коммиссионе». Традиционные тосты были произнесены, обмен любезностями уже произошел, и вопрос Маринелло мог означать только одно: конец пустой болтовни, неизбежной при встрече старых приятелей.

— Эй, Сиро, что за история произошла вчера вечером в Финиксе?

— Ты знаешь об этом ровно столько, сколько и я, Оджи, — серьезно ответил Лаванжетта. — Не беспокойся, я займусь этим делом. Я очень скоро буду знать, что там произошло.

В разговор тут же вмешался Агграванте:

— Произошло то, Сиро, что все твои люди мертвы. Если ты этим хочешь заняться, то кто-то всерьез должен побеспокоиться за наше будущее.

Проглотив насмешку, босс Аризоны ответил:

— Послушай, дай мне…

Он остановился, глубоко вздохнул, но так и оставил фразу незавершенной, затем обернулся к Маринелло и продолжил уже более спокойным голосом:

— Как я уже сказал, Оджи, я займусь этим делом. Разумеется, речь идет об очередной выходке этого сумасшедшего Болана. Я уже предпринял ряд мер, и сейчас ведется его поиск. Не беспокойся, не всегда же этому ублюдку будет так везти. Бесконечно так продолжаться не может.

Маринелло ничего не ответил, дожидаясь очередного комментария Агграванте. И тот не заставил себя долго ждать.

— Можешь называть это везением, Сиро, если ты предпочитаешь вести себя, как страус, — заметил старый капо. — Но этот парень уничтожил уже две семьи и, кстати, у меня сложилось впечатление, что такая же судьба ждет и третью. Не стоит каждый раз ссылаться на везение. Секретное оружие Болана состоит в том, что все принимают его за жалкого недоумка и думают, что он наделает в штаны, лишь только ему покажут «козу»… Кое-кому следовало бы всерьез побеспокоиться. Кое-кому, владеющему территорией Аризоны.

Сиро пытался найти хоть какую-нибудь оскорбительную фразу, чтобы осадить Агграванте, проклиная себя за то, что поддался на его хитрость и расхвастался, как глупый, возомнивший о себе Бог знает что мальчишка, который тут же получил за это по рукам. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а по лицу заходили желваки.

— Я не хотел сказать, будто эта проблема не беспокоит меня. Я имел в виду, что другим нечего беспокоиться. Конечно, я взволнован и обеспокоен происшедшим. Черт возьми! Около сотни людей идут по следам этого сукина сына!

— Возможно, этих сил недостаточно, — мягко заметил Маринелло. — Разве что у тебя есть какая-либо дополнительная информация.

— Кое-что имеется, — быстро отозвался Лаванжетта. — Нам стало известно, что сразу же после вчерашнего налета Болан покинул Финикс на борту частного самолета. За ним все время велась слежка. Мы считаем, что он преследует Джонни Порточчи, и установили наблюдение за всеми аэропортами. Так что, мы имеем кое-какую конкретную информацию.

— Если тебе известен тип его самолета, то его не так уж сложно отыскать, — предположил Агграванте.

— Я знаю, Джорджи. Нам стало известно, что самолет совершил посадку в Джексонвилле, затем он сел в Майами, но Болан остался в Джексонвилле Конечно, у меня в аэропорту повсюду были свои люди и…

— Значит, ты прикончил его в Джексонвилле, — промурлыкал Агграванте.

— Да нет же, я этого не сказал, Джорджи. Я сказал, что Болан остался в Джексонвилле, а там у меня никого не было. Но самолет прилетел сюда и…

— Ну, так что конкретно у тебя есть, Сиро? Пустой самолет?

Смутившись, Лаванжетта вскипел.

— Я пытаюсь сказать, что Болан вовсе не ничтожество. Хочешь посмотреть на доказательство его высокого класса?

Сиро порылся в кармане и положил на стол маленькую прямоугольную коробочку.

— Эта штуковина, адресованная Джонни, прибыла в подарочной обертке с шелковым бантом. Ее доставил пилот самолета, поэтому нам известно, что Болан летел именно с ним.

— Блестящий вывод, — констатировал Агграванте. — А что там, в коробочке?

Маринелло протянул руку к коробочке, снял крышку и надолго замер, молча разглядывая лежащий внутри предмет. Наконец он вытащил его и поднял так, чтобы всем было видно.

— Визитная карточка этого парня, — объявил он. — Значок снайпера.

— Да, вот это класс, — пробормотал Агграванте.

— Им вполне можно восхищаться, этим Боланом, — заметил другой капо из Нью-Йорка.

— Но только не из могилы, — добавил Маринелло. — Хорошо, Сиро. Это твой пирог, можешь есть его сам. Твое право. Только смотри, не заработай заворот кишок. Однако если вдруг окажется, что Болана очень интересует наше совещание, то нам всем придется отведать от него по кусочку. Будет лучше, если ты посвятишь нас в свои планы.

— Я установил наблюдение за аэропортами, железнодорожными вокзалами, автодорогами. Около тысячи фотографий Болана розданы осведомителям, барменам, таксистам, всем…

— Фотографии? — удивился Агграванте. — Откуда у тебя фотографии?

— Рисунки, — поправился Лаванжетта. — У нас есть один специалист, наподобие тех, что работают у фараонов. Он делает рисунок по описанию внешности.

Сиро увидел перед собой брешь и быстро воспользовался ею.

— Вспомните, мои парни первыми прибыли в Палм-Спрингс после того, как Болан исчез, оставив после себя кровавый хаос. Кто-то должен был собрать воедино все клочья. Мы также напали на его след, поэтому он отомстил нам в Финиксе. Мы шли по следам Болана от самого Палм-Спрингса.

— Любопытная дорожка, — сказал Агграванте. — Можно сказать, она привела тебя аж в Майами.

Поджав губы, Лаванжетта заявил:

— Послушай, Джорджи, я прибыл на совет так же, как и ты. Я бы не хотел быть грубияном, мистер Агграванте, но ты начинаешь мне надоедать. Лучше будет, если ты заткнешься, потому что у меня нет настроения…

Маринелло тут же вмешался в назревающий скандал:

— Ай-яй-яй, fratelli, fratelli.

Он потер ладонью подбородок и задумался.

— Сиро прав, Джорджи. Ты придираешься к нему и нарываешься на ссору, тогда как у него и без того хлопот хоть отбавляй. То, что случилось в Аризоне, в любой момент может произойти с каждым из нас. Мы собрались, чтобы поговорить о наших проблемах. И одной из них является Болан. Полагаю, нам следует рассматривать проблемы по степени их важности, а потому, как мне кажется, мы должны начать именно с Болана.

— Самая большая наша ошибка, — продолжал Агграванте, словно его и не перебивали, — заключается в том, что мы сидим на заднице и ожидаем, что кто-то решит за нас наши проблемы. Я говорю о Болане. Мы все надеемся, что вот-вот его схватят фараоны или появится наемный убийца и потребует премию за его голову. Мы только надеемся и ждем, но сами ничего не предпринимаем.

— Говори за себя, — пробурчал Лаванжетта. — А мне придется похоронить дюжину своих людей, когда я вернусь домой.

— Я говорю про всех нас, — ответил капо. — Ты говорил о приоритетах, Оджи.

Агграванте взял снайперский значок.

— Вот проблема первоочередной важности. Те, кто думает иначе, — просто кретины. Болан — это хитрая лиса, которая всегда бежит позади своры собак.

— Послушайте, зачем зря расстраиваться! — воскликнул Лаванжетта. — Я же вам сказал, что занимаюсь решением проблемы Болана! Вот увидите, что произойдет с лисой, когда она появится в Майами!

В тишине раздался голос одного из капо, сидевшего по другую сторону стола.

— Не нужно забывать, откуда Болан начал свой поход, — сказал он. — Если кто-либо считает, что Серджио был не бойцом, а старой бабой, то пусть тут же выходит один на один. Этот Болан — настоящая армия в одном лице, и оставьте ваши дурацкие сравнения с лисой и сворой собак. Если он в этот момент находится в Майами, то нам лучше переехать в другое место.

Выступавшего звали Фрэнк Милано. Он взял в свои руки бразды правления после смерти Серджио Френчи — первого капо, который на своей шкуре испытал тяжелую руку Палача. Милано с удивлением отметил, что его еще слушают, и продолжил:

— Тем более, если мы хотим спокойно поработать. Я имею в виду…

— Мы понимаем, что ты хотел сказать, Фрэнк, — сказал Маринелло. — И я думаю, что ты прав. Серджио был настоящим мужчиной, и против этого никто не посмеет возразить. — Агграванте рассматривал свои пальцы.

— Передай папе Серджио, Фрэнки, что Сиро Лаванжетта зорко стоит на страже его могилы.

— Послушайте, — сдержанно сказал Лаванжетта. — Я никого не хотел оскорблять. Я просто-напросто хотел дать понять всем присутствующим, что занимаюсь этой историей с Боланом. Если он приблизится к этому зданию ближе, чем на восемьдесят километров, можете считать, что он покойник. Я хотел, чтобы вы все поняли меня. Теперь можно поговорить о делах. Нам нужно обсудить немало важных вопросов. Не так ли, Оджи?

Маринелло собрался было ответить, но замолк, когда вдруг слегка приоткрылась дверь и в щелочку заглянул встревоженный охранник. Маринелло бросил взгляд на Лаванжетта.

— Мне кажется, Сиро, с тобой хочет поговорить один из твоих парней.

Лаванжетта быстро вышел из-за стола и направился к двери. Охранник что-то быстро зашептал ему на ухо. Когда Сиро вернулся за стол, его лицо было белее мела. Он достал сигареты, начал прикуривать, и все увидели, что у него дрожат руки. Никто не произнес ни слова. Члены «Коммиссионе» с любопытством смотрели на него, ожидая разъяснений. Когда Лаванжетта удалось, наконец, раскурить сигарету, Маринелло мягко спросил:

— Плохие новости, Сиро?

— Да, плохие новости, — надломленным голосом ответил Лаванжетта.

Он отрешенно уставился на кучу сломанных спичек на столе и заговорил, не вынимая сигарету изо рта.

— Только что звонил Томми Джанно из отеля «Сэндбэнк». Убиты Джонни «Музыкант» и Майами Вино. Кто-то пристрелил их прямо в отеле, рядом с бассейном. Вы себе представляете? Кто-то их…

— Как это «кто-то»? — взревел Агграванте.

Лаванжетта вздохнул.

— Полагаю, это дело рук Болана.

Агграванте с пылающим яростным взглядом обернулся к Маринелло и ядовито бросил:

— Он говорит о том типе, которым, якобы, занимается.

— Вызвать сюда братьев Талиферо! — рявкнул Маринелло.

Он обвел взглядом собрание и поправился:

— Я хочу сказать, а не поручить ли решение этой проблемы Пату и Майку Талиферо? Будут какие-либо возражения?

— Никаких возражений, и от меня в том числе, — буркнул Агграванте.

Он поднялся и подошел к двери. Приоткрыв ее, капо выглянул в коридор и обратился к дежурному охраннику:

— Передай братьям Талиферо, что их вызывают на совещание.

Сиро Лаванжетта облизал пересохшие губы и нервно перебросил сигарету из угла в угол плотно сжатого рта. Он старался все делать как можно лучше и совершил не больше ошибок, чем другие капо с той поры, когда появился этот проклятый сукин сын в черном комбинезоне. Теперь слово за Патом и Майком. Лаванжетта сдержал непроизвольную дрожь. Он был счастлив, что целью для них обозначили Болана, а не его, Сиро Лаванжетта.

Братья Талиферо были официальными палачами «Коммиссионе». Они возглавляли свое собственное гестапо и имели власть над жизнью и смертью самих капо. Пусть только Пат и Майк выйдут на след Болана, а там посмотрим, что станет с его высоким классом и красивыми значками-побрякушками.

Ты умрешь, Болан, подохнешь в страшных муках!

Такое решение принял «совет королей».

 

Глава 7

Он находился в скромном жилом квартале Майами-Бич. Все вокруг радовало глаз чистотой и опрятностью, а отделанные под белый мрамор стены домов приятно контрастировали с подстриженными зелеными газонами и сочной зеленью тропических растений. Болан запомнил номер дома, перед которым остановилась патрульная машина полиции, и медленно проехал дальше, объезжая кругом группу домов. Когда он снова появился перед небольшой виллой, полицейских уже не было. Тем не менее, Мак миновал виллу и остановился у тротуара на некотором отдалении от нее. Изменив угол установки зеркала заднего вида, Болан закурил и поудобнее устроился на сиденье, так чтобы входная дверь виллы постоянно была у него перед глазами. Прошло шесть минут. Два малыша вышли из-за дома напротив и уставились на незнакомого дядю с чисто детской непосредственностью и любопытством. Один из них дружелюбно помахал ему рукой. Болан широко улыбнулся в ответ и по-военному отдал им честь. Мальчишки переглянулись, прыснули со смеху и бегом скрылись за домом.

Мак достал вторую сигарету и снова уткнулся глазами в зеркало. Докурив, он тщательно затушил окурок в пепельнице, вышел из машины и направился к бунгало, которое так привлекало его внимание. Дверь с антимоскитной сеткой оказалась закрытой на задвижку. Болан просунул лезвие карманного ножа сквозь мелкую металлическую сетку, отжал задвижку и вошел в дом.

Девушка лежала на животе поперек кровати, одетая лишь в узенькие трусики и лифчик. Величественные линии ее очаровательной попки явно господствовали над всеми другими, не менее обворожительными деталями ее тела.

Она резко подняла голову и испуганно уставилась на незваного гостя. Глаза у нее потекли от слез, но размазанный грим ни в коей мере не изменил мнения Болана относительно ее красоты. В ее огромных черных глазах метался ужас, но она все же выдержала его настойчивый сверлящий взгляд.

— К… кто вы? Что вам надо?

Болан снял черные очки и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

— Мы чуть было не познакомились сегодня утром, — сказал он. — Только с расстояния в шестьсот метров.

— К-к… как это?

— Вы меня не видели. Зато я видел вас превосходно. В объективе моего оптического прицела. И я мог бы продырявить вашу прелестную мордашку точно так же, как обе рожи ваших собеседников.

Он улыбнулся.

— Но я этого не сделал.

Девушка, не смея шелохнуться, смотрела на Болана со все возрастающим страхом.

— Я даже не знаю, за что вы убили их, кто вы, — прошептала она. — У вас нет никакой причины убивать меня.

— Скорее всего, вы правы. Что вам известно о Порточчи?

Девушка покачала головой.

— Ничего. До сегодняшнего утра я никогда раньше не встречалась с ним.

— Как вас зовут?

— Джин Киркпатрик. Я работаю манекенщицей.

— Что вы демонстрировали сегодня утром?

— Я… я…

Застеснявшись, она смущенно опустила глаза.

— Я что-то не слышу ответа.

— Иногда, когда нет демонстрации моделей… мистер Бальдероне приглашает меня, чтобы… чтобы составить компанию его друзьям…

— Кто такой Бальдероне?

— Вы убили его и… и даже не знаете, кто он?

— А как, по-вашему, я должен был поступить, чтобы вечером выйти с вами в город, Джин?

— А? Вы хотите сказать?..

— Да, именно. Если я увидел вас впервые, не подозревая раньше о вашем существовании, то как я должен был поступить, чтобы познакомиться с вами?

— Вы… э-э… вы не понимаете…

— Я вас слушаю, объясните мне доходчиво.

Девушка поняла, что Болан не собирается ее убивать.

— Я могу встать?

Он отрицательно качнул головой.

— Еще нет. Сначала объясните все так, чтобы я больше не задавал вопросов.

— Я не шлюха, что бы вы там обо мне ни думали. Я хочу сказать, что существует разница, причем очень существенная разница.

— Хорошо, существует разница. Расскажите мне об этом поподробнее.

— Я работаю на мистера Бальдероне. Он платит мне жалованье. Между его друзьями и мной… Ну, словом все, как на вечеринке… вы понимаете? Я хочу сказать, что не беру у них ни денег, ни подарков. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Все друзья мистера Бальдероне итальянцы?

Джин быстро взмахнула ресницами.

— Нет, не все.

— Ладно, теперь послушайте, крошка. Меня не касается, как вы зарабатываете себе на жизнь. Мне это не интересно. От вас я хочу получить лишь кое-какие сведения и немедленно. Ясно?

Девушка расплакалась. В эту минуту Болан ненавидел себя, но его суровое лицо не выдало обуревавших его чувств.

— Вы связались с мафией, милочка, — строго сказал он.

— С кем?!

— Порточчи был одним из боссов семейства Лаванжетта с Запада. Меня интересует, какую роль выполнял Бальдероне? Что связывало его с Порточчи?

Девушка покачала головой. Ее слезы быстро просыхали. Болан взял с комода коробку «Клинекса» и бросил ей на кровать. Сначала она встала на четвереньки, затем села, поджав ноги, достала платок и деликатно вытерла нос и глаза. До Болана дошел смысл ее маневра, и он тут же дал ей понять, что все видел, но на сделку не пойдет.

— Вы слышали такое имя: Сиро Лаванжетта?

— Да, это… деловой человек, партнер мистера Бальдероне.

— Хороший ответ, — пробормотал Болан. — О'кей. Сколько девушек работает на Бальдероне?

— Довольно много. Иногда бывает… были… многолюдные вечеринки.

— Всегда в одном месте? Всегда в этом отеле?

Джин вздохнула и покачала головой.

— Нет. В разных местах. Иногда на яхте «Мерри Дрю».

— Как идут дела в настоящий момент?

Она опустила глаза, не выдержав его испытующего, пронзительного взгляда.

— Очень хорошо.

— А точнее?

— Сюда съехалось много народу. Я думаю, тут проходит какое-то совещание. Но они рассеяны по всему пляжу. Один живет тут, другой там. Если честно, то друзей слишком много. Мистеру Бальдероне пришлось вызвать девушек с побережья залива.

— Хорошо. Принесите карандаш и лист бумаги.

— Зачем?

— Мне нужен список всех мест, куда Бальдероне должен отправить девушек на этой неделе.

— Вы с ума сошли! Я не имею об этом ни малейшего представления. Вы полицейский? Почему вы не можете воспользоваться…

— Молчать! — рявкнул Болан.

Она испуганно моргнула и отшатнулась, словно в ожидании удара.

— Значит, вы не полицейский, — почти беззвучно прошептала Джин. — Сожалею, но я не знаю всех этих мест.

— Но кое-что вам известно.

— Да, я знаю несколько адресов.

— Пишите!

— Боюсь, что из-за вас меня ждут серьезные неприятности.

Болан покачал головой.

— Вы их уже дождались, милочка. И не я виноват в этом. Когда я вас нашел, вы уже были по уши в дерьме.

Девушка снова заплакала. Болан достал свой блокнот, вложил его в руки Джин и протянул ей ручку.

— Начинайте писать, — приказал он ледяным тоном. — И постарайтесь не ошибиться. Я бы не хотел в другой раз увидеть в оптике прицела вашу хорошенькую головку.

— Я… я не знала, что они связаны с мафией, — выдавила сквозь рыдания Джин.

— Зато теперь знаете.

Девушка вытянулась на кровати и начала составлять список. Хлюпая носом, она оторвалась от работы, чтобы вытереть глаза и бросить на Болана полный упреков взгляд.

— Держу пари, что я знаю, кто вы, — сказала она.

— Вот как? Пишите!

— Да, — уверенно заявила она. — Я знаю, кто вы. И они тоже знают. Я слышала, как они говорили о вас. Тогда я ничего не поняла, зато теперь все стало на свои места. Вы попали в еще большую переделку, чем я, мистер Мак Болан. Я не поменялась бы с вами местами даже за все деньги Майами. Вы считаете себя их судьбой и палачом. Но вы так же неправы, как и они.

— Распознать убийцу может лишь другой убийца, — сухо ответил Болан.

— И чтобы убивать, нужно быть убийцей, — возразила девушка.

Джин взяла себя в руки, успокоилась, и ее страх перед Боланом улетучился. Покончив со списком, она вернула ему блокнот и ручку.

— Вот ваш список. Идите, топитесь в чужой крови.

— Спасибо, — ответил Болан, пряча блокнот в карман. — Если вы расскажете им об этом, вам крышка. Причем к вашей смерти я не буду иметь никакого отношения. Я сохраню тайну. Лучше будет, если вы поступите так же.

— Иногда мне кажется, что я мертва уже давно, — сказала Джин, падая головой на подушку.

Болан улыбнулся.

— Я хотел бы когда-нибудь снова поговорить с вами об этом.

— Конечно.

— Я серьезно. Я вернусь, но не с деловым визитом.

Джин нахмурилась, потом опустила глаза.

— Кстати, — сказала она. — Я подрабатываю не часто. Если бы вы знали, какая это дрянь и грязь — ремесло манекенщицы. Нормальная девушка быстро теряет свои… моральные устои.

Болан наклонился над кроватью и мимолетным поцелуем прикоснулся к ее губам.

— Благодарю за информацию.

— Сначала вы мне угрожаете, потом благодарите, — вздохнула она. — Прощайте, убийца.

— Палач, — поправил ее Болан. — Тут тоже существует некоторая разница.

— Конечно. Такая же, как и моя. Я опустилась, а вы, тем не менее, виновны, и никакая разница не может приниматься в расчет.

Болан дружески похлопал ее по ноге.

— И все же я бы хотел поговорить с вами на эту тему в другой раз, — он поднялся и направился к двери.

В списке, составленном Джин Киркпатрик, фигурировали такие люди, которых в Майами никогда раньше не видели в одной компании. Мак вспомнил, что с самого начала его битва против мафии носила обезличенный характер и не сводилась к наказанию конкретных виновников. Эта война отличалась от той, в которой он приобрел свой опыт, лишь географически. Майами стал просто новым полем боя, но задача осталась прежней: убивать. Уничтожать противника.

Слово «разница» часто приходило ему в голову. Встреча с Джин Киркпатрик вызвала у него определенные сомнения. Болан повернул ключ зажигания, и мотор машины тихонько заурчал. Мальчишки опять появились из-за угла виллы и прицелились в него пальцами, сложенными в виде пистолета. Болан показал им язык, включил переднюю передачу и покинул тихий, уютный квартал.

— Конечно, я виновен, — сказал Мак, глядя в зеркало заднего вида. — Только разница заключается в том, мисс Киркпатрик, что моя вина не идет ни в какое сравнение с их виной.

Мрачная улыбка чуть тронула губы Болана. Она права. Чтобы убивать, нужно быть убийцей. Разница, в глазах Болана, заключалась в мотивации тех или иных поступков. Что толкало Мака Болана на убийство? Улыбка застыла на его лице, превратившись в холодную неживую маску. Не этот ли вопрос задавал себе каждый солдат, оказавшись на поле боя? Почему я здесь?

Болан закурил и поехал в сторону пляжа. Вытащив из кармана заветный блокнот, он быстро пробежал глазами список. Мак отлично знал, почему оказался в Майами. Он прибыл сюда, чтобы учинить погром. Но уже одного взгляда на список оказалось достаточно, чтобы Болан понял: масштабы программы существенно увеличиваются. Сколько еще разборок он может устроить, прежде чем «разберут» его самого? Мак вздохнул. Правила ведения войны для более слабого противника остались неизменными: напасть, убить противника быстрее, чем он разберется, что к чему, исчезнуть, найти слабое звено и снова убить, не оставляя после себя даже малейшего следа; сохранить стабильность и смелость, а также желание убивать, забыть философию, мораль и красивые, полные упрека глаза смертельно напуганной очаровательной девушки.

Длинный столбик пепла упал Болану на колени. Взмахом руки он стряхнул его и так же решительно попытался отогнать от себя образ девушки. Мак приехал в Майами не для того, чтобы заниматься психоанализом. Он прибыл сюда, чтобы провести «чистку», и у «чистильщика» был очень плотный рабочий график. Майами-Бич предстояло стать новым полем боя. Болан подумал, что пора переходить в атаку, наступать быстро и решительно, наносить удар за ударом до тех пор, пока противник, охваченный паникой, не побежит по своим норам. И тогда Палач придет к каждому из них, потому что в Майами-Бич для мафии нет надежного убежища.

 

Глава 8

Не теряя времени даром, капитан Хэннон запустил полицейскую машину на полный ход. Он созвонился со всеми федеральными отделами полиции тех штатов, где раньше свирепствовал Болан, и получил информацию, необходимую ему для того, чтобы попытаться предотвратить новое побоище в Майами. Хэннон уже довольно давно руководил особым подразделением полиции, которое занималось обеспечением безопасности высокопоставленных государственных деятелей, прибывающих в Майами в качестве транзитных пассажиров либо на отдых. В задачи его группы входил сбор информации об общественных беспорядках, а также многое другое, чем обычно не занимается полиция столицы штата. Подразделение, получившее название команды «Дейд», состояло из офицеров различных отделов полиции графства Дейд и обладало неограниченными полномочиями по сравнению с обычной полицией штата.

Роберту Вильсону, лейтенанту из отдела по борьбе с особо опасными преступлениями, уже приходилось сотрудничать с этой группой. В качестве детектива, уполномоченного расследовать двойное убийство в отеле «Сэндбэнк», его прикомандировали к команде «Дейд» с целью координации усилий спецподразделения и столичной полиции.

Специальным советником был назначен Стюарт Данлэп — офицер из отдела по борьбе с рэкетом регионального управления министерства юстиции США. Он являлся постоянным членом команды «Дейд», но довольно редко принимал участие в ее операциях. Все знали, что в основном он занимался делом Болана.

Сейчас эти три человека тщательно изучали информацию, собранную полицией с момента появления Мака Болана в Майами-Бич.

Данлэп задумчиво потер подбородок.

— Никак не могу избавиться от предчувствия, что нас ожидают серьезные неприятности, Джон. Вероятнее всего, Болан находится здесь, в Майами, но не в его правилах гоняться за единственной жертвой по всей стране. Совершенно очевидно, что он переходит в наступление… Я хочу сказать, что он не исчезнет из города. Думаю, что сюда его привели серьезные причины.

Хэннон оторвался от изучения доклада бригады по борьбе с наркотиками и проституцией столичной полиции.

— Вы совершенно правы, — отозвался он. — По нашим данным, Бальдероне — человек Сиро Лаванжетта в Майами. Если бы мне удалось связать это с…

— Я думал, что Порточчи был заместителем Лаванжетта в Финиксе, — произнес лейтенант Вильсон.

— Так оно и есть, — подтвердил Данлэп. — Но географическое деление не присуще «Коза Ностре». Конечно, каждая семья обладает своей территорией. Однако некоторые районы рассматриваются как нейтральные, открытые для всех, например Лас-Вегас, Майами-Бич. Некоторые семьи ведут в Майами активную деятельность, другие не проявляют абсолютно никакого интереса к тому, что здесь происходит. Все зависит от связей. Похоже, что семья из Аризоны имеет очень крепкие связи в этом районе.

Он улыбнулся.

— Министерство юстиции внимательно и уже давно наблюдает за ними.

— А чем занимается Бальдероне? — спросил Вильсон.

— Он был кем-то вроде дипломатического посланника, — ответил федеральный агент. — Его можно было бы назвать послом Аризоны в Майами. Бальдероне устраивал деловые встречи, совершал сделки, поддерживал торговые связи со странами Карибского бассейна и Латинской Америки.

— Какого рода торговые связи?

— Самые разные: контрабанда наркотиков, спиртных напитков, меченых банкнот, азартные игры… Короче, все, что приносит прибыль. Кроме того, он считался большим знатоком женщин.

— Контролировал здесь проституцию?

Данлэп с улыбкой покачал головой.

— Не думаю. Скорее всего, это была часть его имиджа. Дорогим друзьям он предлагал изысканную кухню, восхитительные вина и укомплектованную постель. На красивых девушек у него наметанный глаз. Судя по нескольким телефонным разговорам, которые мы прослушивали в прошлом году, он очень гордился своей «конюшней» и репутацией необычайно гостеприимного хозяина. Он сам нередко хвастался широтой своей натуры.

— Эта молодая женщина, Джин Киркпатрик, — нерешительно начал Вильсон. — Как, по-вашему, она входила в число девушек, работавших на Бальдероне?

— В вашем докладе написано, что она находилась в отеле с целью демонстрации купальных костюмов, — вмешался Хэннон, поднимая глаза от документов. — Вы как следует проверили ее?

Вильсон кивнул.

— Да, сэр. Владелец магазина, расположенного в холле отеля, подтвердил, что во время покушения на ней была надета одна из их моделей. Но это дело начинает дурно пахнуть, особенно если учесть, что в нем замешан Бальдероне…

Лейтенант вздохнул.

— Какая красивая девушка! Очень жаль. Наверное, придется привлечь ее к ответственности…

— Это может и подождать, — поморщился капитан. — Сейчас наша главная цель — Болан. И при этом половина команды «Дейд» задействована на фестивале поп-музыки!

— Можете рассчитывать на меня, — сказал федеральный агент.

— Спасибо. Э-э… вы как-то говорили об одной шишке из Лос-Анджелеса.

— Вы имеете в виду Броньолу? Да, он тесно общался с Боланом в связи с проведением там одной операции. Я связался с Лос-Анджелесом и попросил, чтобы ему передали мою просьбу позвонить нам, как только он будет свободен. Возможно, он сообщит нам дополнительную информацию о методах Болана и его привычках. Думаю, нам это пригодится.

— Несомненно, — согласился Хэннон.

— Кто такой Броньола? — спросил Вильсон.

— Высокопоставленный чиновник министерства юстиции, — объяснил Данлэп. — Ему довелось разговаривать с Боланом и даже… ну, это уже мое предположение, они совместно провели очень крупную операцию против мафии.

Он указал карандашом на толстенную палку.

— В отчете по проекту «Пойнтер» вы найдете все интересующие вас детали.

— Такие связи мне всегда казались очень сомнительными, — пробурчал Вильсон, чувствуя себя явно не в своей тарелке.

Данлэп пожал плечами.

— Иногда важен результат, а не средства его достижения. Думаю, Броньола решил, что мафия — более опасный враг для общества. Вы сами знаете: в настоящий момент нас больше всего беспокоит именно она. Когда я говорю «нас», я имею в виду федеральные власти. Я не хочу недооценивать уличную преступность, но нас она интересует куда меньше, чем махинации преступного мира.

— Надеюсь, это не относится к тому делу, которым мы занимаемся в настоящий момент, — веско заявил Хэннон. — Разве можно сравнивать его с хулиганством на улице или в сквере, с квартирным взломом? У нас только одна забота: предотвратить вспышку боевых действий на улицах города. Согласны?

Данлэп широко улыбнулся в ответ.

— Я в вашем распоряжении, капитан.

Он встал и направился к двери.

— Я буду наверху на случай, если позвонит Броньола. Но если и вам понадоблюсь, крикните.

Хэннон кивнул, и Данлэп вышел из комнаты.

— Мне кажется, он знает больше, чем говорит нам, — сказал Вильсон, проводив взглядом федерального агента. — Вас это не удивляет?

— Не то слово. Бьет, словно киянкой, по голове, — мрачно ответил ему Хэннон.

Он закрыл дверь за Стюартом Данлэпом и, вернувшись к письменному столу, со вздохом опустился в кресло.

— Все дело в том, что министерство юстиции хотело бы просто контролировать действия Болана. Может быть, не официально, а через одного из своих высокопоставленных сотрудников, который ходатайствует за Болана перед руководством полиции разных штатов с целью создания для него условий наибольшего благоприятствования. Вы заметили, что ФБР вовсе не рвет и мечет из-за «проделок» Болана?

— Что вы подразумеваете под словом «ходатайствует»?

— Федералы полагают, что в интересах государства мы должны поддерживать Болана. То есть закрывать глаза на его подвиги, разве что он не станет вести себя чересчур плохо.

— Интересно, что же он должен натворить, чтобы его поведение можно было рассматривать как очень плохое? Сегодня он всего лишь прикончил двух типов, которые у края бассейна пропускали по стаканчику и обсуждали при этом свои проблемы. Как определить, хорошо или плохо вел себя Болан? Или нужно ждать, пока он не столкнет Майами-Бич в море?

Капитан нахмурился, как при зубной боли, и схватился за свою трубку. По его судорожно сжатым пальцам можно было догадаться, какую внутреннюю бурю он переживает в этот момент.

— До сегодняшнего дня Болан стрелял только в своего естественного врага, — пояснил Хэннон. — Он никогда не трогал прохожих или невинных свидетелей. Точно так же он никогда не стрелял в полицейских. В Вашингтоне кто-то считает, что он оказывает государству существенную услугу.

— Однако в Майами так не думают?

— Ни в коем случае, малыш, — проворчал Хэннон. — Избиения мафии в Майами не будет. Я уже обратился к окружному прокурору за подкреплением. Нам дадут дополнительно пятьдесят человек — целое моторизованное отделение. На этот раз Палач просчитался. В нашем городе он не почувствует себя, как в своей квартире, Боб. Или…

— Или что?

Капитан пожал плечами.

— Или мы станем свидетелями невиданного побоища.

Капитан указал на гору бумаг на столе.

— Полученная информация свидетельствует о том, что в Майами происходит концентрация гангстеров. Здесь собирается весь Синдикат. И Болан, должно быть, знает об этом.

— Неужели конференция? Как в Аппалачах?!

— Она самая.

— Черт побери! Их можно прихлопнуть всех разом!

— Для того чтобы прихлопнуть, их сначала нужно найти. И мне кажется, что Болан лучше нас знает, где их искать.

— Ну и дерьмо! — выругался Вильсон.

— Именно в нем мы и окажемся погруженными по уши, — заметил капитан. — В дерьме.

* * *

Болан остановился в «Тайдуотер Плаза» — роскошном отеле неподалеку от южного конца пляжа. Он записался в регистрационном журнале под именем Майка Блонски и направился прямиком в свой номер. Закрыв за собой дверь, он раскрыл чемодан, сорвал этикетку с только что купленного костюма «Палм Бич» и позвонил дежурному по этажу, чтобы сделать заказ. Покончив с этим, он отправился в ванную комнату, захватив с собой баллончик с серебряной краской для волос. Стоя перед зеркалом, Мак посеребрил виски и окинул критическим взором свое отражение. Подумав, он добавил последний штришок, подкрасив спереди пару прядей. То, что Болан увидел в зеркале, вполне удовлетворило его. Он закрыл баллончик и спрятал его в сливном бачке унитаза.

Раздался звонок в дверь. Болан нацепил на нос очки и впустил стюарда, который принес на подносе бутылку бурбона, лед и содовую. Мак внимательно изучал смуглое лицо служащего.

— Однако вы проворны, — сварливо произнес он и протянул стюарду крупную купюру. — Сдачи не надо.

— Спасибо, мистер, — ответил стюард. — Я позволил себе принести вам последний выпуск газеты. Она на подносе. Вы хотели что-то погладить?

Болан отметил тщательное построение фраз и отдельные ошибки в произношении.

— Да, — ответил он и показал на костюмы, разложенные на кровати. — Избавьте меня от лишних складок, чтобы я был неотразим для девок, ладно?

Стюард улыбнулся и забрал костюм с кровати.

— В Майами-Бич находятся самые красивые девушки Соединенных Штатов, мистер, — объявил он.

— Да, только они очень робки. Как у вас тут знакомятся, а?

Стюард перебросил костюм Болана через руку.

— По-разному, мистер. Например, через посредников.

Болан рассмеялся.

— Конечно, я в этом не сомневаюсь. Сколько?

— Есть цены на любой вкус, мистер, — ответил парень, направляясь к двери. — От шестидесяти до ста пятидесяти долларов. Для тех, у кого особо утонченные вкусы, цены несколько возрастают. Главное — найти хорошего посредника.

— Отлично. Я подумаю, — объявил Болан.

— Но, мистер, я вовсе не намекал, что я…

— Конечно, конечно, — ответил Болан.

Парень вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Болан улыбнулся, подошел к подносу и, открыв бутылку, налил себе в стакан бурбона. Со стаканом в руке он прошел в ванную, сполоснул рот виски, сплюнул его, а остаток из стакана вылил в унитаз и спустил воду. Мак вернулся к подносу, наполнил стакан холодным льдом и до краев залил его содовой. Раздеваясь, он отпил немного. Он не мог позволить себе такой роскоши — затуманить мозг алкоголем.

Взгляд Болана упал на газету, которая была сложена так, чтобы виднелась статья на первой полосе. С белой страницы на него глядело его собственное лицо. Мак отставил стакан и развернул газету. В глаза бросился крупный черный заголовок «Палач в Майами?». Эскиз был очень похож на оригинал, и этот факт серьезно обеспокоил Болана. Статья содержала краткое описание его подвигов от Питтсфилда до Палм-Спрингса и излагала утренние события в отеле «Сэндбэнк». Мак отложил газету и вернулся в ванную комнату. Он тщательно побрился и принял душ, стараясь не смыть нанесенную на волосы краску. Едва он успел вытереться, как звонок у двери зазвонил снова. Стюард вернулся с безупречно отглаженным костюмом.

Болан с любопытством проследил за ним, когда он наклонился, чтобы повесить костюм в шкаф. Мак рассчитывал увидеть выпуклость от спрятанного оружия, но тот не был вооружен. Ростом стюард был меньше Болана, но коренаст и крепок. Болан никак не мог заставить себя поверить, что он действительно служит стюардом в отеле. Мак протянул ему еще одну банкноту и спросил:

— Как здесь кормят?

— Отлично, мистер. «Серферз Лоундж» предлагает очень вкусные блюда. Вы можете сделать заказ даже в бассейн. Зал ресторана открывается только в восемнадцать часов, но кухня всегда в полном распоряжении службы заказов. Если вам угодно, я принесу карточку.

— Нет, не стоит. Я схожу в «Лоундж», — ответил Болан. — Сейчас еще рановато набивать себе желудок.

Его лицо приняло озадаченное выражение, словно он не решался спросить о чем-то.

Стюард терпеливо ждал, положив руку на дверную ручку.

— Мистер?

— Я… э-э… Здесь остановились мои друзья, — осторожно произнес Болан. — Я опоздал на самолет и прилетел с немного позже, поэтому затрудняюсь сказать… э-э… под какими именами они зарегистрировались у портье. Вы понимаете меня?

На смуглое лицо стюарда легло непроницаемое выражение.

— Нет, мистер.

— А-а! Дьявольщина! Места бронировал Бальдероне, и я не знаю, какие он давал имена. Теперь вам понятно?

На лице стюарда дрогнула мышца.

— Полагаю, вы нашли своего посредника, мистер. Что вам угодно?

Болан вложил ему в руку еще один банкнот.

— В каких номерах живут мои друзья? Черт, я даже не знаю, как они себя назвали. Усекаете, в чем дело?

Стюард, казалось, принял какое-то решение относительно Болана. Он кивнул головой.

— Молчание — прекрасное качество, мистер. Думаю, что смогу помочь вам.

— Вы говорите, как учитель, а не как стюард, — жестко произнес Болан.

— Я был учителем, мистер… на Кубе. Я найду ваших друзей… незаметно.

— Отлично, отлично.

Болан вернулся к подносу и налил себе новую порцию бурбона. Он услышал, как за спиной тихо притворилась дверь. Мак тут же выплеснул виски в унитаз и стал одеваться. Значит, стюард — беженец с Кубы. Этот факт кое-что прояснял. Тем не менее… Болан уже начал сомневаться в правильности своих действий, когда у двери снова звякнул звонок. Мак осторожно приоткрыл дверь. В коридоре стоял кубинец и протягивал ему конверт.

— Я думаю, здесь то, что вам нужно, мистер.

Болан разорвал конверт, заглянул в него, улыбнулся и вложил в руку стюарда последнюю купюру.

— Освободите Кубу на эти деньги, — сказал он и закрыл дверь.

Болан пробежал глазами список имен, против которых стояли номера комнат. Он был почти уверен, что этот список взят из журнала, по которому девушки узнавали, с кем из гостей им предстоит провести время.

Список настоящий или фальшивый? Существенный вопрос. Как бы то ни было, решил, наконец, Болан, этот листок бумаги — билет на встречу с мафией. И уже не важно — рискует он попасть в западню или нет. Он отправлялся на охоту, а она всегда считалась делом крайне опасным.

Мак откинул крышку чемодана и достал из-под белья кобуру для «люгера». Он набросил ее ремни на плечи, проверил пистолет и вставил в рукоятку новую обойму. После чего навинтил на ствол глушитель. Закончив приготовления, Болан сунул список в карман пиджака, а пистолет в двумя запасными обоймами — в кобуру.

 

Глава 9

Отель «Тайдуотер Плаза» представлял собой современное здание в четырех уровнях, выстроенное в виде подковы. На всех террасах ярко зеленели тропические сады, номера выходили в уютные внутренние дворики, а в центре подковы располагались бассейны. Из всех окон открывался изумительный вид на сады и море. Разгар зимнего сезона еще не наступил, и в это полуденное время холл отеля был тих и пуст. В ресторане тоже было полно свободных мест. Занятыми оказались только десять столиков у самого бассейна. Несколько молодых женщин плескались в воде. Дама более зрелого возраста предпочла бассейну более интересное занятие: вытянувшись в шезлонге, она не сводила глаз с Болана, который шел через патио. Он подмигнул перезрелой красотке, которая ответила ему тем же и быстро приподнялась на локтях. Болан ослепительно улыбнулся ей и скрылся в другом крыле здания, затем поднялся на четвертый этаж.

Он мельком заглянул в список и направился к четвертой двери от лестничной клетки. Мак вытащил «люгер» и нажал на кнопку звонка.

Ему ответил спокойный скучающий голос.

— Кто там?

Болан снова настойчиво позвонил.

— Эй, Ал, открой!

Дверь приоткрылась, предусмотрительно закрытая на цепочку, и в щели дверного проема появился глаз и часть лица.

— В чем дело? — спросил неприятный голос.

В ответ раздалось легкое «ф-ф-фют» «люгера», и лицо со стоном исчезло. На пол упал стакан и со звоном разбился. Немного жидкости выплеснулось в коридор через приоткрытую дверь. В падении тяжелое тело толкнуло дверь, и она захлопнулась.

Болан пошел дальше по коридору. Он остановился у другой двери и коротко позвонил. Дверь тут же распахнулась, и на пороге появился молодой человек лет двадцати пяти с бесстрастным лицом.

— Я думал, что вы из службы заказов.

— Я от Ала, — объявил Болан и непринужденно вошел в номер.

Телевизор был включен на полную громкость, но его никто не слушал. На балконе за маленьким столиком, уставленным бутылками со спиртным, сидели два человека с картами в руках.

— Смотри-ка, — сказал Болан, — у вас весело. Может, и меня примете в компанию? — Он улыбнулся молодому человеку, открывшему ему дверь.

Тот с нескрываемым интересом смотрел на Болана.

— Мне знакомо ваше лицо, — сказал он наконец. — Вот только никак не могу припомнить имени… Постойте, постойте, не говорите, подождите минуточку… Подобные встречи следовало бы проводить почаще, а? Так-так, вы…

— Болан.

— А?..

В руке Мака появился «люгер». Мафиози среагировал на опасность только теперь: он метнулся к открытому шкафу, зацепив рукой настенную полку. «Люгер» почти неслышно произнес свой приговор, и пуля, угодив мафиози прямо в затылок, буквально швырнула его в глубь встроенного шкафа.

На балконе, метрах в пяти-шести от Болана, приятели покойника пытались подняться из-за стола. Один из них, откинув полу пиджака, безуспешно старался достать из-за пояса пистолет. Ствол «люгера» переместился на новую цель, пистолет дважды дернулся в руке Болана, и мафиози, так и не успев вытащить оружие, упал на столик, который перевернулся под грохот металла и битого стекла.

Второй гангстер бросился к балконному ограждению, но и там его настигли бесшумные посланцы смерти, выпущенные из «люгера». Мафиози на секунду замер, приподнявшись над ограждением, затем перевернулся головой вниз и исчез в пустоте.

Почти тут же снизу донесся полный ужаса крик.

Болан опустился на колено у раскрытого шкафа и приколол снайперский знак на зад своей первой жертвы, затем быстро вышел из номера.

Упругим шагом тренированного спортсмена Мак поднялся на четвертый этаж и нашел следующий номер из своего списка. На этот раз он не стал звонить, а просто всадил три пули из новой обоймы в дверной замок. Ударом ноги он распахнул дверь настежь и ворвался в номер раньше, чем смолк грохот от его неожиданного вторжения.

В мятой развороченной постели лежал обнаженный мужчина и, приподнявшись на локтях, с бешенством и удивлением разглядывал незваного гостя. Через открытую балконную дверь Болан увидел стоявшую спиной к нему девушку. Она тоже была раздета, но спереди прикрывалась полотенцем и, по-видимому, пыталась разглядеть, что происходит внизу. Заметив присутствие Болана, она испуганно подскочила и с рассерженным видом обернулась.

Теплый ветерок шаловливо играл краем полотенца, и оно не скрывало ничего из того, что девушка так тщательно прятала от насмешливого взгляда Болана.

— Мне показалось, что кто-то выпал с балкона, — сконфуженно произнесла она.

Мужчина на кровати приходил в себя.

— Вы не имеете право врываться сюда! — гневно выкрикнул он. — У вас есть ордер? Покажите ваш ордер!

Болан, не торопясь, подошел к кровати.

— Хорошо, Джулио, вот он, — произнес Мак, поднимая пистолет.

Нажав на пусковой крючок, он выстрелил в мафиози.

Уронив на пол полотенце, девушка, покачиваясь, вошла в комнату. Глазами, в которых застыл ужас и оцепенение, она уставилась на Болана, ни в силах произнести ни слова.

— Я вам не сделаю ничего плохого, — успокаивающе произнес Болан. — Забирайте одежду и живо уходите!

Она подчинилась и, держась за стену, на негнущихся ногах поплелась в ванную, испуганно бормоча на ходу одну и ту же фразу:

— Боже мой! Боже мой! Боже мой!

Держа список в руке, Болан вышел в коридор. Он глянул на часы, нерешительно огляделся, затем, все же приняв решение, бегом направился к лестнице, чтобы поспеть к месту последней встречи в отеле «Тайдуотер Плаза».

* * *

Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, лейтенант Вильсон вихрем слетел вниз по лестнице и прыгнул в поджидавшую его машину. Автомобиль рванул вперед раньше, чем он захлопнул за собой дверцу. Вильсон взглянул на шофера, потом перевел взгляд на капитана Хэннона и сидевшего рядом с ним другого члена команды «Дейд».

— Мне ничего толком не сказали, — отдуваясь, произнес Вильсон. — Что произошло?

— Неприятности в отеле «Тайдуотер Плаза», — ответил Хэннон. — Вероятно, Болан нанес свой первый удар.

Вильсон покрутил головой, откинулся на спинку сиденья и стал рыться в карманах в поисках сигарет.

— «Тайдуотер» мы занесли в список тех отелей, которые могут заинтересовать мафию, не так ли? — спросил он.

Ответ капитана утонул в оглушительном вое сирены промчавшейся мимо патрульной машины городской полиции.

— Дай микрофон! — рявкнул Хэннон Вильсону и протянул руку к рации.

Лейтенант подал ему микрофон и из-под полуприкрытых век стал наблюдать за капитаном, пока тот передавал инструкции в дежурную часть.

— Никаких сирен! Машины с эмблемами полиции образуют кордон безопасности по периметру района! Силы команды «Дейд» концентрируются вокруг меня и ожидают дальнейших распоряжений!

Дежурный на коммутаторе четко повторил сухие, рубленые фразы начальника команды «Дейд», доводя указание капитана до членов группы. Хэннон вернул микрофон Вильсону.

— Нам дают несколько катеров. Если наш приятель находится там…

— А если его там нет? — пробормотал Вильсон.

— Тогда можно считать, что мы по горло в дерьме. Мне это очень не нравится. В дело уже вмешивается Таллахаси, сюда направляются посланники окружного прокурора. Звонил сам губернатор. В довершение ко всему Данлэп сообщил, что спецрейсом на правительственном самолете к нам вылетел Броньола.

— Сплошная невезуха! — мрачно прокомментировал ситуацию Вильсон.

— Может, нам удастся надеть на Болана браслеты, когда здесь соберется вся свора, — с надеждой произнес Хэннон.

— Лучшего и пожелать трудно, — отозвался Вильсон.

Лейтенант вытащил свой револьвер и, откинув барабан, проверил полностью ли он заряжен.

— Говорят, у этого типа несколько лиц. Какое мы будем искать?

— Ищи хищника с глазами смерти. Все рисунки и эскизы этого парня, которые я видел, имеют одну общую черту — ГЛАЗА. Ты заметил?

Вильсон утвердительно кивнул, провернул барабан и сунул револьвер в кобуру.

— Заметил.

— Приехали, капитан, — подал голос водитель машины.

— Хорошо. Теперь не зевайте, — сдавленным голосом предупредил капитан. — Немало людей ушло в мир иной, унося с собой это последнее видение.

— Какое видение? — спросил детектив.

— Глаза, сержант. Глаза смерти.

* * *

На пятом этаже «хищник» нарвался на настоящее осиное гнездо — похоже, что в «люксе», куда ворвался Болан, обитал кто-то из шишек мафии. Завязалась нешуточная перестрелка. Три перепуганные девицы с дикими криками метались по солярию, две другие, свернувшись комочком и накрыв головы руками, неподвижно лежали у разбитого вдребезги широченного — во всю стену — окна. Еще одна билась в истерике, придавленная окровавленным телом своего мертвого приятеля. Четыре гангстера — двое в плавках, один в цветастых боксерских трусах и другой в костюме — застыли в причудливых позах там, где их настигла смерть.

Патроны для «люгера» кончились, и Болан подобрал трофеи — короткоствольный «P32» и автоматический «кольт» сорок пятого калибра. Сжимая в каждой руке по пистолету, Мак внимательно разглядывал поле боя из-за перевернутого дивана, высматривая новую живую цель. Правая рука слегка кровоточила: в суматохе боя он незаметно порезался осколком битого стекла. С грохотом распахнулась дверь с другой стороны гостиной, и человек в белом костюме, словно чертик из коробки с сюрпризом, выскочил из смежной комнаты и, очертя голову, бросился к выходу из номера, стреляя наугад в сторону опрокинутого дивана. Болан приподнялся и одновременно выстрелил с обеих рук. Казалось, будто человек на бегу наткнулся на невидимую преграду: на какую-то долю секунды он остановился, затем с грохотом рухнул на пол.

Палач прекрасно понимал, что слишком долго испытывал свою удачу. Он не рассчитывал на серьезный затяжной бой, и его график летел ко всем чертям из-за того, что он слишком много времени провел в этом номере. Болан отшвырнул в сторону «кольт 45», подобрал свой «люгер» и опустил в карман небольшой «P32».

Девушка в соседней комнате начала задыхаться под тяжестью массивного мертвого тела, ее вопли становились глуше и, наконец, превратились в глухие стоны.

Болан нерешительно глянул на часы, затем вошел в спальню и столкнул с девушки тяжеленный труп, помог ей встать на ноги и подвел к стене. Ноги у нее подкашивались, и Маку приходилось поддерживать ее. Легким похлопыванием по щекам он привел девушку в чувство: глаза ее приобрели ясность, и в них появилось осмысленное выражение.

— Извини, малышка, — вздохнул он. — Тебе не повезло: ты оказалась здесь в неподходящее время. Собирай-ка свое барахло и топай отсюда.

Она закивала головой, давая понять, что ей все ясно. С чувством удовлетворения Болан отпустил ее и снова вернулся в салон. Девицы, лежавшие на полу у окна, начали поднимать головы, чтобы оглядеться вокруг. Но стоило им увидеть входящего Болана, как они снова замерли, уткнувшись носом в паркет. Не обращая на них внимания, Болан осторожно подошел к двери, выглянул в коридор и, никого не заметив, быстро вышел из номера и спустился по лестнице на четвертый этаж. Через открытое окно Мак увидел внизу оживленную и подозрительную суету. С обеих сторон к центральному входу подкатывали машины, другие уже стояли у портика, и из них торопливо выходили люди. Вдали Болан заметил две машины с эмблемами полиции на дверцах, которые блокировали дорогу, ведущую на пляж. Включенные синие мигалки тревожно сверкали на их крышах.

Болан быстро принял решение. Он проворно спустился на первый этаж и вошел в холл, как никогда оживленный и шумный. Через главный вход в холл вошла группа людей с напряженными мрачными лицами. Болан вошел в ресторан. У дверей стоял бармен и пытался разглядеть, что происходит в холле.

— Что случилось? — спросил у него Болан.

— Не знаю, — пожал плечами бармен. — Ребята из службы безопасности отеля бегают, как сумасшедшие. Говорят, что сюда пожаловала полиция. Не знаю, может, где-нибудь пожар.

— Да что вы? — удивился Болан.

Он вышел из ресторана с другой стороны и по длинному коридору добрался до своего номера.

Еще не успев прикрыть за собой дверь, Мак понял, что у него посетитель. Словно по волшебству, «P32» появился у него в руке и угрожающе нацелился на незваного гостя. В следующую секунду Болан узнал его.

— Так поступают только невоспитанные люди, — сказал он. — Неужели на Кубе вас не научили, что нельзя входить в дом к людям в то время, когда они отсутствуют?

Стюард, одетый в плавки и долгополый махровый халат, в ответ только улыбнулся.

— Не волнуйтесь, сеньор Болан. Я ваш друг.

— Как это Блански вдруг стал Боланом? — спросил Палач, хотя прекрасно понял, что его легенда развеялась, как дым.

— Я следил за вашими кампаниями с самым живым интересом и восхищением, — заявил кубинец, пропуская вопрос мимо ушей.

Он указал рукой на кресло, на котором лежали такие же, как у него, плавки и халат.

— Сейчас вам лучше уйти из отеля незамеченным. Я вам все объясню, пока вы будете переодеваться, только поторопитесь, у нас мало времени.

Болана всегда отличал решительный характер. Он быстро оценил обстановку и, не теряя времени на споры и лишние разговоры, стал раздеваться.

— Называйте меня Торо, — сказал кубинец. — Это испанский бык, не итальянский. Не то, что бы я не любил итальянцев, но вы просто должны чувствовать себя спокойно.

Болан снял трусы и начал натягивать на себя плавки.

— Ладно, испанский Торо. Выкладывайте свою идею.

— Я предлагаю бежать из отеля морем. Нас, кубинцев, считают непревзойденными мастерами побегов именно такого рода.

Болан оценил его юмор и заулыбался.

— Отлично. Остается только добраться до моря.

Он набросил на плечи халат.

— Может, у вас есть еще и ковер-самолет?

Торо вернул Болану ослепительную улыбку.

— Вполне вероятно. Но вам придется оставить здесь свои вещи.

— Мне уже не раз приходилось делать это, — ответил Мак. — Здесь нет ничего такого, что я не смог бы потом заменить.

Он с сожалением посмотрел на «люгер», потом завернул его в полотенце и уложил на дно чемодана.

— Может быть, позднее вы сможете вернуться за чемоданом, — заметил кубинец.

Он встал на стул и аккуратно снял с потолка вентиляционную решетку.

— Через ваш номер проходит вентиляционный короб, — пояснил он. — Постарайтесь не отстать от меня и, ради Бога, не шумите.

Болан кивнул, сунул револьвер за резинку плавок и вслед за Торо полез в вентиляционный короб, представлявший собой узкий, восхитительно прохладный горизонтальный колодец. Установив решетку на место, Мак пополз за кубинцем.

Воздуховод шел через все крыло здания. Через равные интервалы вверх уходили перпендикулярные ходы для подачи воздуха на верхние этажи. Соблюдая особую осторожность, Болан и Торо перебрались через дюжину вентиляционных решеток, выходящих в номера. Один раз Болан заметил прямо под собой в постели обнявшуюся обнаженную парочку. Он тут же поклялся себе больше никогда не останавливаться в номерах, где воздуховоды кондиционера проходят по потолку.

После долгого и неудобного путешествия по узкому лазу кубинец подал Болану знак остановиться. Они надолго застыли, стараясь не только не шевелиться, но даже не дышать, затем Мака на мгновение ослепил лучик яркого белого света. Он прищурился и увидел, как щель, сквозь которую бил свет, расширилась и превратилась в прямоугольное отверстие. Торо снова пополз вперед и вдруг исчез. Послышался его голос:

— Скорее, сеньор, спускайтесь!

Болан подтянулся вперед, ухватился за металлический поручень и вывалился из вентиляционного короба через эксплуатационный люк. Он перевернулся в воздухе и упал на ноги в мягкий песок. Они находились у торца здания — подковы рядом с невысокой стенкой, окружавшей общественный пляж. Торо взобрался на стену, и Болан проворно последовал за ним.

За исключением нескольких купальщиков, пляж был пуст. Болан понял, что остальных отдыхающих привлекло необычное оживление, царившее на площади перед отелем, а также прибытие большого отряда полиции. Один из постояльцев отеля, лежавший в тени большого цветного зонтика, с любопытством посмотрел на взрослых людей — любителей скакать через заборы.

Поймав на себе чужой взгляд, кубинец сделал в песке несколько замысловатых па и расхохотался, словно Болан сказал ему что-то очень смешное. Мак понял его без слов и тут же включился в игру: он громко понес всякую чушь, перемежая ее раскатами дурацкого смеха. Так они дошли до середины пляжа. Трое полицейских в штатском напряженно застыли у стены, с подозрением разглядывая двух купальщиков. Один из полицейских переступил с ноги на ногу, и Болану показалось, что вот сейчас он шагнет вперед и преградит им путь. Торо тут же распахнул свой халат и, как ненормальный, с гиканьем и свистом заплясал вокруг Мака, потом скомкал халат и запустил им прямо в лицо Болану, после чего помчался в воду.

— Ну ладно, приятель! — взревел Болан, бросаясь вдогонку. — Сейчас ты у меня схлопочешь!

На ходу сбрасывая халат, он побежал за кубинцем. На берег накатывалась большая волна, и Мак с разбегу нырнул под нее. По лицу сильно хлестнуло водой с взбаламученным песком, волна как следует встряхнула его, револьвер выпал из плавок и исчез в круговороте рыжей от песка воды. Мак сообразил, что искать его бессмысленно и быстро поплыл вслед за Торо.

На мгновение обернувшись и бросив взгляд назад, Болан понял, что полицейские ничего не заметили. Они разделились и разошлись вдоль пляжа в разные стороны.

Торо лежал на спине и отдыхал, когда Болан присоединился к нему, преодолев сопротивление крутой прибойной волны.

— Оригинальный у вас ковер-самолет, — заметил он, отплевываясь от соленой воды. — Теперь я знаю, что на Кубе вы преподавали актерское мастерство!

Торо улыбнулся.

— Сейчас мы спокойно и без всякой спешки поплывем на север. Там нас будет ждать катер. Но если вы сильно устали, мы вернемся на берег и пойдем пешком.

Болан пристально всматривался в сторону открытого моря.

— Впереди я вижу несколько катеров, — заметил он.

— Да, они тоже ждут вас. Это катера полиции, сеньор Болан.

— Откуда вы все знаете? — спросил Болан, не рассчитывая получить ответ на свой вопрос.

Он перевернулся на спину и, экономя силы, поплыл следом за своим проводником, который, как уже успел убедиться Болан, оказался не совсем простым стюардом из отеля. Мак не сомневался, что скоро узнает, кем он является на самом деле. А пока он благодарил судьбу за то, что она свела его с Торо — «испанским быком», и рассчитывал, что их взаимоотношения останутся дружескими. Ему нравился маленький кубинец, более того, он начал его уважать. Мак продолжал работать ногами, разглядывая медленно проплывающие мимо роскошные отели. Неожиданно сама ситуация, в которой он оказался, показалась ему нелепой. Только что он убил дюжину человек, а теперь преспокойно купается в теплых водах Атлантики, направляясь Бог знает куда в сопровождении какого-то незнакомца.

Невероятно. Ну и черт с ним. Болан ко всему привык после возвращения из Вьетнама.

Он сделал несколько энергичных гребков, догнал Торо и сказал:

— Кстати, я забыл поблагодарить вас.

— Ну что вы, сеньор, работать с таким человеком, как вы, — одно удовольствие.

— Вы напоминаете мне одного разведчика, который когда-то был членом моей команды, — сказал Болан, непроизвольно делая кубинцу комплимент. — Он погиб в Бальбоа.

— Да, я читал об этой трагедии.

— Похоже, вы знаете обо мне больше, чем я о вас, — заметил Болан.

— Так будет недолго, — ответил Торо. — Но знайте одно: этот разведчик умрет только на Кубе.

Болан ничего не ответил. Он начал понимать истоки этой неожиданной дружбы. «Проигранные битвы, — думал он, — метят своих героев. Эти отметины объединяют всех, кто их на себе носит, за какое бы дело они ни сражались». Взгляды мужчин скрестились, и между ними возникла необъяснимая, но прочная связь.

— Должно быть, тяжело жить вдали от родины, — пробормотал Болан.

— Думаю, вам тоже знакомо это чувство, сеньор, — негромко ответил Торо.

— Вы не ошибаетесь.

Болан снова взглянул на линию отелей, возвышавшихся на берегу, и оба отверженных продолжили свой путь на север.

 

Глава 10

Помрачнев и крепко сжав челюсти, Хэннон стоял у двери кабинета директора отеля «Тайдуотер Плаза», ожидая Боба Вильсона. Выражение лица лейтенанта не предвещало ничего хорошего. Хэннон тяжело вздохнул и полез в карман за трубкой. Сунув ее в рот, он приготовился выслушать новости.

Вильсон покачал головой.

— Не знаю, капитан. Этот отель — подобие небольшого города. Здесь больше пятисот номеров, парикмахерские, магазины, рестораны бары… Чего только нет!

— Вы хотите сказать, что мы не найдем Болана, не так ли? — не скрывая раздражения, спросил капитан.

— Вовсе нет. Еще слишком рано утверждать это. Я только хотел предупредить вас, что поиски могут затянуться надолго. Кроме того, мы находим все новые и новые жертвы. В общей сложности их число уже достигает десяти человек.

— Ну, а девчонки? Они могут что-нибудь дать нам?

— Сколько угодно, — с улыбкой ответил детектив, — но только во внеслужебное время.

— Ну хватит, — буркнул Хэннон. — Сегодня я не расположен шутить.

Вильсон стал серьезнее.

— Все они дали нам совершенно разное описание убийцы. У них даже нет единого мнения о числе нападавших. Я их понимаю. Вы же знаете, каково это, когда вокруг вас свистят пули. Одна из девиц находится под наблюдением врача, других еще бьет нервная дрожь. Я полагаю, мы получим более толковые показания после того, как они успокоятся.

— А пока, — взорвался капитан, — мы ни на шаг не приблизились к Болану!

— Зато мы имеем очень четкое представление о его методах, — сказал Вильсон. — Болан атакует быстро и решительно. Он появляется, как вспышка молнии, и исчезает, как раскаты грома… И когда все уже кончено, те, кому повезло остаться в живых, с удивлением спрашивают: «А что это было?»

Хэннон кивнул и уже открыл рот, собираясь что-то ответить, как за дверью зазвонил телефон. Капитан вошел в кабинет, коротко поговорил и, положив трубку, снова вышел к Вильсону.

— Нашли еще один труп, — со вздохом объявил он. — Номер 342. Отправляйтесь туда… Нет, подождите, я пойду с вами.

Хэннон подозвал к себе одного из полицейских в форме.

— Все звонки ко мне переадресовывайте в номер 342.

Полицейский молча кивнул и вошел в кабинет, а детектив направился к лифту.

— Болану удалось раскрыть их систему безопасности, — заявил Хэннон. — Совершенно ясно, что он знал, в каких номерах они остановились. Но я никак не могу взять себе в толк, как все же он узнал это… Однако рано или поздно мы во всем разберемся. Возможно, это наша единственная зацепка. Убийство в 342-м номере подтверждает то, о чем я только что говорил.

— Как это? — спросил Вильсон.

— Болан знал, где их искать. Питерс сообщил мне, что труп привалился к двери внутри номера, хотя она была закрыта на цепочку. Он получил пулю прямо в лицо. Жертва приоткрыла дверь, чтобы выяснить, кто там пожаловал. И вдруг «паф!» — получил пулю! Тот тип держал в руке стакан, был полураздетым… Телевизор ревел на всю катушку. На комоде лежал револьвер «вальтер P38», но он не взял его, когда пошел открывать. Вместо оружия он взял стакан виски. Он не ожидал ничего плохого и чувствовал себя в полной безопасности. Что касается цепочки, то это нормальная реакция, я поступил бы так же. А потом «паф!». И все…

Вильсон первым вошел в лифт.

— Болан преследует их и методично приканчивает одного за другим, — проворчал лейтенант. — Я сам не в восторге от этих людей, но мне не нравится свинство, каким занимается Болан. Этот человек — животное, капитан. Животное-людоед.

Хэннон задумался.

— Я не совсем согласен с вами, Боб, — произнес он. — Значит так, в ваших глазах, выглядят наши мальчики во Вьетнаме? Звери, жаждущие крови?

— То совсем другое дело, — возразил Вильсон.

Лифт остановился, и его дверь скользнула в сторону. Полицейские вышли и продолжили разговор в коридоре.

— Разница только во времени и месте, — настойчиво доказывал Хэннон. — Другими являются лишь новые правила боя, вынесенные из Вьетнама. Там главное, Боб, — охота и убийство. Молодежь учат воевать таким вот образом.

Врага выслеживают и убивают. Болан несколько лет провел в том аду и, как мне кажется, хорошо усвоил преподанные ему уроки. Теперь он воюет так, как его учили, только не в джунглях, а в городе. Не надо ненавидеть его, Боб. Его нужно постараться понять. В противном случае, боюсь, мы никогда не поймаем его.

— Никакой он не мальчик,— буркнул Вильсон.

Пожилой полицейский рассмеялся.

— Для меня вы оба еще пацаны, лейтенант. Вот мы и пришли. В номер еще никто не заходил. Придется лезть через балкон.

Полицейский в форме стоял перед открытой дверью номера 340. Он отдал честь офицерам и доложил:

— Номер 340 пуст, сэр. Пройдите по террасе вправо до ограждения. Перебравшись через него, вы окажетесь на террасе номера 342.

Детективы молча прошли мимо полицейского. Когда Вильсон перебирался через ограду террасы, с его губ сорвались слова.

— Ну и поганая же вещь — война, если оставляет нам в наследство парней, у которых руки по локоть в крови.

Капитан ничего ему не ответил и нагнулся над окровавленным трупом Ала Капистрано, убийцы из филадельфийского семейства Ральфа Калипатриа.

— Не все возвращаются с войны с такой ненавистью в сердце, лейтенант, — вздохнул Хэннон. — Мы должны взять этого мальчика. И чем раньше, тем лучше.

Он опустился на колени, чтобы осмотреть тело убитого.

— Я полностью согласен с вами, — заявил Вильсон.

Капитан поднялся и устало провел ладонью по лицу.

— Надеюсь, нам повезет, лейтенант. А еще я надеюсь, что мы заплатим за удачу не слишком дорого. Сколько у нас сегодня трупов?

Вильсон быстро прикинул в уме.

— Мы обнаружили тринадцать.

— Да-а. Ну что ж! Побоище началось. В «Тайдуотер Плаза» Болана мы не найдем, в этом я абсолютно уверен. Он не будет ждать, пока его обложат, как волка. У меня складывается впечатление, что он во всем стремится к совершенству. Он всегда точно знает, что делает. Во всяком случае, во всем, что касается войны.

— Ладно. Что нам сейчас делать?

Хэннон вздохнул.

— Спуститесь вниз и прикажите снять заслоны, выставленные на дорогах: они бесполезны. Я еще немного побуду здесь. Мне кажется, что я почти физически ощущаю присутствие Болана.

Вильсон вышел из номера, мимоходом кивнул полицейскому у дверей и направился к лифту. Если капитану нравится торчать в комнате с покойником, то это его дело. Лейтенант вдруг вспомнил кое-что, касающееся начальника команды «Дейд»: сын Хэннона погиб во Вьетнаме, подорвавшись на мине. Вильсон надеялся, что капитан не перенесет образ своего сына на личность Палача. Того звали Мак Болан, а не Джон Хэннон-младший. К тому же, ему уже давно пора понять, что неизбежно приходит такой день, когда человек перестает быть героем войны. В Майами Болан как-то не тянул на героя. Он ничем не отличался от других преступников, и в Майами ему был уготован логический конец, который ожидает любого убийцу. Для Вильсона эта мысль превратилась в навязчивую идею. Он считал, что остановить Болана необходимо любой ценой.

Кроме того, Вильсон придерживался мнения, что дело Болана совершенно напрасно доверили команде «Дейд». «Подвиги» Болана представляли собой типичное уголовное дело, подпадающее под юрисдикцию отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Рутинной розыскной деятельности сотрудников отдела хватит, чтобы свести к нулю всякое преимущество Болана. Пусть капитан сидит в гостиничном номере в компании с мертвецом и размышляет о тактических методах Палача. А он, офицер отдела по борьбе с особо опасными преступлениями, поведет стандартное расследование. Сначала он опросит служащих отеля и вытянет из них все, что им известно, до последней капли. Затем восстановит каждый шаг Болана и сделает свои выводы. Если понадобится, он призовет на помощь всех осведомителей города, работающих на полицию, прочешет весь город в поисках мафиози и, черт возьми, найдет Болана, после чего прикончит этого негодяя в его же берлоге, даже не думая о его медалях за вьетнамскую кампанию.

Ненавидел ли он этого парня? Вильсон печально усмехнулся. Конечно же, нет, о какой ненависти может идти речь? Зато ему была ненавистна сама мысль, что какой-то сержант, прибывший из Вьетнама, забыл о предназначении Америки и вернулся сюда с целью уничтожить то, что должен был защищать далеко за океаном.

Кстати, Вильсон тоже отслужил в армии. Если Хэннон так хотел «понять этого парня», нужно было лишь… Вильсон замер на пороге лифта, пораженный такой простой и очевидной мыслью, пришедшей ему в голову. Ну конечно же!

Лейтенант обругал сам себя: неужели от так быстро забыл собственную боевую подготовку? Успех любой операции коммандос зависит от полноты данных разведки. Откуда Болан получил их? От красивой потаскушки в цветастом бикини? Кем была Джин Киркпатрик — ни в чем неповинным свидетелем или соучастницей преступления?

Болан должен был иметь сообщника! Подобные молниеносные атаки не бывают стихийными! Они тщательно подготовлены, продуманы до мельчайших подробностей и выполнены поистине с военной точностью.

Вильсон энергично нажал кнопку лифта и вытащил из кармана блокнот с записями по ходу расследования убийства в отеле «Сэндбэнк». Он быстро перелистнул страницы. Вот!.. 2015 Пальметто-лейн. Это начало… А может, и конец.

* * *

Катер подобрал их у северной оконечности Майами-Бич и взял курс на юг. Мимо проплыло здание Аквариума, и вскоре бухта Бискейн Бэй осталась позади. Болан натянул предложенные джинсы, которые оказались коротковатыми, и с трудом всунул ноги в слишком маленькие для него сандалии. В этот момент Торо с сожалением извинился и надел ему на глаза черную повязку.

— Поймите нас правильно, amigo, этого требуют меры безопасности…

Спустя некоторое время нос катера ткнулся в берег. Болана под руки свели на песчаный пляж и повели через заросшее травой болото. Через двадцать минут тяжелой ходьбы с глаз Болана сняли повязку. Он огляделся. Его увели далеко от моря. Вокруг простиралась незнакомая местность, пересеченная оврагами, холмами, заросшая деревьями и густыми кустами. Болан попытался сориентироваться по заходящему солнцу, но так и не смог сообразить, куда его привели. От берега они шли зигзагом, постоянно меняя направление. Уже начало смеркаться, когда они вышли из подлеска прямо к камуфлированному джипу, застывшему на узкой разбитой дороге. За рулем машины сидела очаровательная сеньора, одетая в подогнанную по фигуре полевую форму. В кобуре на поясе у нее висел армейский «кольт 45», небольшое кепи подчеркивало ее густую черную как вороново крыло, гриву шелковистых волос.

Торо представил Мака девушке. Она назвалась Маргаритой и с любопытством окинула Болана взглядом своих живых искрящихся глаз. Мак почувствовал себя не в своей тарелке, ему стало стыдно за плохо сидящие чужие джинсы, свое запыленное лицо и спутанные волосы. Он скованно пробормотал «здравствуйте» и устроился на заднем сиденье джипа. Торо сел спереди, рядом с девушкой, и они оживленно заговорили по-испански, в то время как джип, словно стрела, выпущенная из лука, на сумасшедшей скорости несся по ухабистой дороге. Иногда девушка начинала говорить громче и взволнованней, подчеркивая свои реплики кивками головы в сторону Болана. Мак начал ощущать себя нежеланным гостем среди этих людей.

Когда они приехали в лагерь была уже глубокая ночь. Едва джип остановился, как Торо встал и властным голосом бросил по-испански несколько фраз охраннику, стоявшему на вышке. Тут же загорелся огромный прожектор, заливая ослепительным светом машину и людей в ней. Болан закрыл глаза, но не опустил голову, живо представив себе военный лагерь, обнесенный рядами колючей проволоки, с вышками по углам и часовыми, держащими пальцы на спусковых крючках. Ворота, наконец, открылись. Торо сел, и джип въехал на территорию лагеря.

Болан почувствовал растущее беспокойство, когда ворота закрылись за ними. Он положился на свой инстинкт и следовал его голосу до конца… А что, если интуиция на этот раз подвела его? С чего он взял, что Торо — его друг? Либо беженец, продолжающий бороться за освобождение своей родины?.. Что он кубинец, наконец? Даже если все это правда — кубинец и все остальное, — мог ли Болан быть уверен, что раковые метастазы мафии не поразили такие группы воинов — политических ссыльных и беженцев с Кубы? Мак заметил, что его дыхание участилось, как перед боем, а в животе противно заурчало. Усилием воли он заставил себя расслабиться и забыть о своих сомнениях. Джип с выключенными фарами быстро катился по укатанной дороге. Разговоры на переднем сиденье смолкли.

Дорога превратилась в стиральную доску, резко вильнула вправо, и машина неожиданно вырвалась на большую площадь. Желтый электрический свет просачивался через окна дюжины деревянных строений барачного типа. В темноте кто-то наигрывал на гитаре и напевал по-испански. Джип замедлил свой бег, проехал между двумя бараками, чуть набрал скорость и вскоре остановился перед белым оштукатуренным домом. На веранду из широкой двери высыпали люди, одетые кто во что и без шума и суеты выстроились в ряд, разглядывая прибывших.

Девушка с легкостью выпрыгнула из машины и, не оборачиваясь, вошла в дом. Торо подбодрил Болана широкой улыбкой, ступил на землю и с пламенной речью обратился к людям на веранде.

Болан понял только последние слова:

— …senor Мак Болан, El Matador!

Это заявление произвело на людей с веранды совершенно неожиданный эффект. Они все как один бросились к джипу. Огромный мужчина с сигарой в зубах осторожно взял Болана под руку и помог ему спуститься с машины. Остальные столпились вокруг, одновременно щебеча что-то по-испански и горячо пожимая руки растерянному гостю.

Торо заметил удивление и смущение Болана, бесцеремонно вытащил его из толпы и решительно повел к дому.

— Неужели вас удивило, сеньор Болан, что здесь так высоко ценят храбрость и ловкость?

— Не думаю, — ответил Мак, последние сомнения которого окончательно рассеялись.

Эль Матадор находился среди друзей.

 

Глава 11

Сиро Лаванжетта провел чертовски тяжелый день, который никак не кончался, и он продолжал приносить все новые и новые неприятности. Джордж «Мясник» без конца придирался к Сиро с молчаливого одобрения боссов с восточного побережья. Так продолжалось до тех пор, пока не пришло ужасное известие о трагедии, разыгравшейся в отеле «Тайдуотер Плаза».

С этого момента в зале, где проходило совещание, воцарился настоящий хаос, а Сиро стал центром всеобщего внимания. Ему пришлось бесконечно повторять все, что он знал о сукином сыне Маке Болане и его выходках.

Больше всего страху на него нагнали своими на первый взгляд безобидными и ласковыми вопросами братья Талиферо. Во время допроса, устроенного Сиро, они заставили его по меньшей мере раз пять рассказать о своих впечатлениях о Палм-Спрингсе — месте последней большой бойни, устроенной Палачом. Они пытались запутать его в собственных показаниях, для чего задавали, разойдясь в разные комнаты, одни и те же вопросы, причем Сиро даже не знал, с кем из Талиферо он говорит в данный момент. Поставив этих ребят рядом, невозможно было сказать кто есть кто.

Дело принимало нежелательный оборот, и Сиро во всем винил только Болана. Черт бы его побрал, в конце концов! Сиро никогда не сделал ничего плохого ни Маку Болану, ни его старикам, ни его сестре. Неужели Сиро виноват в том, что этот человек вернулся с войны, чтобы тут же начать вендетту против Организации? Вовсе нет! Неужели Сиро виноват, что этот подонок прикончил Серджио и Диджа и разнес в пух и прах их семьи? Ничего подобного! А теперь братья Талиферо ведут себя так, будто это он, Сиро, виновен во всех смертных грехах. Да пропади они пропадом, эти братья Талиферо!

Если они действительно такие ловкие, то пусть сами ищут Болана, а затем пропускают через свою мясорубку. При чем тут Сиро Лаванжетта?

Беспокойство и волнение босса из Аризоны были вполне понятными. Не каждый день главе одной из семей «Коза Ностры» приходится иметь дело с братьями Талиферо. Они занимали особое место в иерархии семейств, входивших в Организацию. Талиферо подчинялись только «Коммиссионе» — совету капо и больше никому. Братья возглавляли собственную семью, невидимую, обезличенную, безгранично преданную Организации.

Никто не мог с уверенностью сказать, что Талиферо — их настоящая фамилия (кое-кто предполагал, что это псевдоним, образованный слиянием итальянских слов «тале» — «как» и «ферро» — «железо»), но кровное родство братьев было неоспоримо. Видя перед собой близнецов, похожих как две капли воды, пропадали всяческие сомнения. Светлолицые, голубоглазые брюнеты, братья выглядели очень внушительно, учитывая их атлетическое сложение: ростом они превышали шесть с половиной футов и весили более восьмидесяти пяти килограммов. Кроме того, они получили превосходное образование. Ходили слухи, что они получили дипломы Гарвардского юридического колледжа. Если это правда, то в ту эпоху они явно носили другую фамилию.

Братьям было около сорока лет. Они безупречно одевались, говорили с гарвардским акцентом и имели превосходное здоровье. Если они когда-либо улыбались, то, вероятно, только тогда, когда оставались наедине. А может, им просто-напросто было не до смеха: уж чересчур большой груз ответственности перед «Коза Нострой» взвалили они на свои плечи. Талиферо представляли собой практически не существующее в преступном мире явление — «босс всех боссов». В данном случае речь шла не о принятии важнейших решений, не о текущих делах какого-либо семейства — они олицетворяли собой волю совета капо. В этом смысле Талиферо были последней дисциплинарной инстанцией Организации. Они работали не на себя и не на капо — они работали на саму мафию.

Как правило, семья, входившая в состав мафии, представляла собой предприятие, ориентированное на получении прибыли любыми средствами. В противовес стереотипным представлениям, сложившимся в глазах общественного мнения, семьи не занимались вульгарной уголовщиной вроде вооруженных грабежей или ночных краж со взломом в ювелирных магазинах. Иногда, в трудный период безденежья, мафиози, стремящийся восстановить капитал, шел на кражу или взлом, но подобную деятельность семья презирала и считала слишком опасной по отношению к прибыли. Относительная безопасность в сочетании с большими доходами более всего отвечала интересам семьи, поэтому особое внимание всегда уделялось контролю над азартными играми, предоставлению денег в рост, оптовой продаже наркотиков (но ни в коем случае не розничной), контрабанде и сбыту спиртных напитков, перепродаже краденых автомобилей и тому подобному. Выгодным оказался и рэкет, и вскоре миллионы «грязных» денег начали перекачиваться через предприятия легального бизнеса: банки, строительные фирмы, транспорт, автоматы по продаже напитков, фирмы по уборке мусора, ночные клубы и бары.

Таким образом, насилие не являлось тем основным признаком, который определял облик мафии. По большому счету, оно было просто невыгодно. Конечно, в ряде случаев жестокость представлялась неизбежной, но, как правило, масштабы насилия ограничивались внутренними потребностями преступного мира. Защите от конкурентов подлежали, например, транспортные каналы, по которым шла контрабанда; иногда головную боль вызывали слишком уж честолюбивые мафиози, выступавшие вразрез интересам семьи. И, конечно, совершенно очевидной представлялась защита самих семей от постоянных наскоков определенных представителей высшего эшелона власти, принадлежащих в большинстве случаев к аппарату министерства юстиции. Известных мафиози крайне сложно было засадить за решетку, поскольку надолго сохранить жизнь свидетелям обвинения оказалось практически невозможно.

Зная все эти тонкости, несложно представить себе нравы мафиозной семьи. За исключением некоторого числа профессиональных убийц, которые имелись в каждой семье, обычный мафиози представлял собой всего-навсего ловкого дельца, отличавшегося абсолютным презрением к закону. Иногда, по приказу свыше, он брал в руки оружие, чтобы отстоять права семьи либо ликвидировать зарвавшегося коллегу. Для устранения конкуренции или собственной защиты он нанимал «горилл» со стороны. Он мог превратиться — и такое случалось нередко — в жестокого и кровавого убийцу, когда того требовали обстоятельства. Смерть под пытками была излюбленным методом наказания тех, кого уличали в измене семье, независимо от того, принадлежала жертва семье или нет, и тогда зачастую преступались все мыслимые и немыслимые пределы.

Жизнь в рамках мафии протекала спокойно и в целом посвящалась делам, при этом прилагались максимальные усилия, чтобы отголоски деятельности Организации не всплывали на поверхность, не будоражили внешний мир с его общественным мнением. Более того, существовала тенденция яростно отрицать само существование такого явления, как «Коза Ностра». Она должна была оставаться мифом.

Семью братьев Талиферо нельзя было считать нормальной. Она специализировалась на убийствах, устрашении, шпионаже и насилии всякого рода. Точное число ее членов не было известно, но совершенно очевидно, что они присутствовали повсюду, где действовала мафия. Их боялись, и небезосновательно.

Когда вечером братья Талиферо покинули зал заседаний совета, они лучше кого бы то ни было знали профессиональное прошлое Мака Болана. Они буквально «выпотрошили» Сиро Лаванжетта и Фрэнка Милано; они тщательно восстановили атаки Палача в Питтсфилде, Палм-Спрингсе, Финиксе и Майами-Бич. В целом они получили довольно точное представление о Маке Болане и теперь могли заняться им вполне профессионально.

После их ухода, Лаванжетта с облегчением закрыл дверь и повернулся к Оджи Маринелло.

— Я бы не хотел еще раз подвергнуться такому допросу. Уж лучше предстать перед комитетом Конгресса.

Маринелло едва заметно улыбнулся.

— Ты знаешь, Сиро, от тебя бы никогда этого не потребовали, если бы не считали такую беседу совершенно необходимой.

— Их давно надо было подключить к делу, — проворчал Джордж Агграванте. — Тогда мы, может быть, не сидели бы по горло в дерьме.

— Ты хорошо знаешь, что я терпеть не могу запускать в дело этих парней, Джордж, — ласково сказал Маринелло.

Агграванте рассмеялся.

— Да это все равно, что объявить ядерную войну. Но такая контратака назревала уже давно, Оджи. Не представляю, как можно поступить иначе.

— Именно это я пытаюсь объяснить Сиро. Совершенно необходимо привлечь к поискам Болана братьев Талиферо. Я очень сожалею, если мы затронули твою гордость и честь, Сиро.

— Гордыня до добра не доводит, а только до могилы, — ответил Лаванжетта. — Талиферо могут меня мытарить сколько захотят, лишь бы не похоронили. Я хочу только одного: чтобы они прикончили Болана. Ради этого я готов вынести все, что угодно.

— Успокойся, скоро они сделают это.

Лаванжетта истерически рассмеялся, закурил сигару и только потом извинился за свой срыв. Ему хотелось скорее выйти на свежий воздух, устроиться где-нибудь у воды и выпить глоток хорошего вина. Он не отказался бы даже от компании двух-трех податливых девиц. Какой кошмарный день! Сиро надеялся, что ночь окажется более приятной.

* * *

Спустя полчаса после того, как братья Талиферо были «запущены» в дело, и намного раньше окончания допросов Лаванжетта и Милано, для защиты совещания в Майами от возможных рейдов Болана было создано «стальное кольцо». По требованию Талиферо все мафиози, прибывшие на совет, должны были переселиться в три «центра», где им предстояло жить до конца совещания.

Заседания совета планировалось проводить каждый раз в другом центре, указанном в последний момент самими братьями. Два отеля на берегу моря, принадлежавшие мафии, были избраны в качестве двух первых центров. Ложной «забастовки» служащих хватило, чтобы отменить заказы на номера и выселить уже приехавших законных клиентов. «Персонал», тщательно подобранный из числа местных мафиози, должен был прислуживать «новым клиентам», которые уже начали прибывать.

Третьим центром стала огромная океанская яхта «Мерри Дрю», которую редко использовали для далеких морских прогулок. Чаще всего она служила плавучим казино или перевозила контрабанду между портами Латинской Америки.

Яхта в качестве отеля устраивала представителей отдаленных семейств больше, чем первые два центра. Естественно, совещание призвано способствовать решению важных деловых проблем, но одновременно и возобновлению старых дружеских связей, да и отдыху среди своих, черт возьми! Даже под угрозой налета распоясавшегося Болана совещание должно сохранить дух семейной встречи, события, заслуживающего особого внимания и достойного веселого празднования. По общему мнению, Мак Болан не может сорвать встречу и отдых, если им занимаются сами братья Талиферо. Никто не сомневался, что уже к рассвету голова Болана будет покоиться на подносе. Кое-кто даже начал поговаривать, будто сама судьба устроила так, чтобы подонок столкнулся с суровой реальностью «Коза Ностры». Может быть, его череп послужит чашей, испив которую, слабеющее братство обретет новые силы и уверенность в себе. Уж слишком много сильнейших потрясений пришлось вынести всемогущей Организации в последнее время.

Да, судьба вовремя ниспослала им Болана. Талиферо с удовольствием отыграются на нем. Болан заплатит за все, а «Коза Ностра» пожнет плоды своей победы. Так, по меньшей мере, представлялось будущее многим мафиози различного ранга.

Однако кое-кто из боссов не был так уверен в «прибылях», которые принесет встреча в Майами. Предстоял дележ богатой территории, на которую положили глаз многие короли из соседних штатов. Какой деловой человек не рискнет заложить душу дьяволу ради того, чтобы за одну ночь удвоить свой капитал? Присутствие Болана в Майами во время совещания вносило некую неопределенность в перекраивание спорных земель, по крайней мере, так казалось некоторым из гостей. Присутствием Болана можно было бы воспользоваться, чтобы получить весомое преимущество и большую выгоду. Только как? В то время как братья Талиферо занимались делом, остальные делегаты совещания расслабились, приободрились и продолжили свои интрижки.

Очевидно, даже в «Коза Ностре» хватало своих завистников.

 

Глава 12

Болан смыл с себя морскую соль, пыль и пот. Одеться, правда, ему было не во что — он остался в одних плавках. За скромным ужином, приготовленным Маргаритой, Торо сказал Болану, что отправил в «Тайдуотер Плаза» человека за его вещами и тот привезет их в машине Болана.

Мак задумался.

— Полагаю, вы не забыли о возможном наблюдении, установленном полицией?

— Да. Тут все в порядке. Пустые номера не обыскивались.

Торо улыбнулся и вытащил из кармана намокшую регистрационную карточку отеля.

— Как видите, в отеле никогда не останавливался сеньор Блански.

Болан удовлетворенно кивнул.

— Вы очень ловкий человек, Торо. Завидую вашей системе сбора информации.

— В наших же интересах иметь хорошую сеть, сеньор.

Болан принял это заявление как должное и больше не стал задавать вопросов. Он закончил свой ужин и отказался от сигары, любезно предложенной хозяином. Маргарита присела на соседний стул и протянула ему открытую пачку сигарет, которых он никогда раньше не видел. Болан взял одну — кусочки черного табака были завернуты не в бумагу, а в листья. Девушка с нескрываемым интересом следила, как он прикуривал. И Мак не разочаровал ее: гримасничая и вытирая слезы, льющиеся из покрасневших глаз, он насилу откашлялся. Табак оказался чересчур крепким.

Маргарита весело, как ребенок, рассмеялась.

— Гринго не курит…

Но под укоризненном взглядом Торо она замолчала и виновато опустила глаза.

— Маргарита еще плохо говорит по-английски, — сказал он Болану. — Ко всему прочему, она пропускает уроки. Я сказал ей, что она должна говорить с Эль Матадором по-английски.

Болан затянулся сигаретой и пустил струю густого дыма поверх головы девушки. Он улыбнулся ей и обратился к Торо:

— Будучи такой красивой, как она, amigo, можно позволить себе плевать на произношение.

Торо расхохотался и перевел Маргарите слова Болана. Девушка смутилась, быстро поднялась со стула и принялась убирать со стола.

Болан спокойно наблюдал за ней.

— Что из себя представляет твоя группа, Торо?

Кубинец вздохнул и затянулся сигаретой.

— День ото дня она становится все больше и больше, — уклончиво ответил он.

— Меня интересует не количество, а качество. Они хорошо подготовлены?

Торо пожал плечами.

— Достаточно хорошо, чтобы время от времени топтать el Culebra de Cuba. Мы…

— Я не понял, — улыбаясь, сказал Болан.

— Извините, по-испански это значит «змея». Разве змея не зачаровывает свою жертву? Разве она потом не пожирает ее? Эта Culebra de Cuba — предатель моей страны, моей Кубы. И мы пинаем ее ногами при каждом удобном случае.

— Вы отправляетесь в рейды с этой базы? На Кубу?

— Разве я такое говорил? — с улыбкой ответил Торо.

Болан улыбнулся ему в ответ.

— Нет, вы этого не говорили, Торо. А как насчет оружия? У вас есть современное оружие?

Коренастый кубинец пожал плечами.

— Мы располагаем лучшими образцами, которые можем приобрести за наши скромные средства, сеньор.

— Значит, самая большая ваша проблема — деньги?

— Да. Проблема постоянно одна и та же. Мы беремся за любую работу, за что угодно…

— Я так и подумал, — прервал его Болан. — Для стюарда вы прекрасно говорили по-английски. Но с того момента, как мы покинули отель, вы все больше и больше становитесь кубинцем. Если так будет продолжаться и дальше, нам понадобится переводчик.

— Прошу прощения, мистер. Так лучше?

Болан улыбнулся.

— Нет, в конечном итоге, мне нравится ваша манера общения.

Торо облегченно вздохнул и пояснил:

— Чтобы правильно говорить по-английски, нужно думать по-английски. Comprendo? Если думаешь по-испански, а говоришь по-английски, получается речь с акцентом. Как стюард я способен думать по-английски. Но, amigo, Торо — кубинец, а не американец.

— Ну ладно, amigo. Вы говорили о финансовых трудностях.

— Эта проблема существует, но она не так уж неразрешима. Как я уже говорил, мы работаем и собираем деньги в общую казну, а затем распоряжаемся ими по собственному усмотрению. Хуже то, что не все кубинцы с нами… в противном случае мы бы уже не были беженцами.

Торо опустил глаза, и его голос наполнился горечью и печалью.

— Многие кубинцы забыли образ свободной Кубы и превратились в янки. Я на них не сержусь. Но…

Он снова посмотрел Болану в глаза, и Мак заметил в его бездонных зрачках обычный живой блеск.

— Для многих из нас потеря надежды равносильна смерти. Мы работаем, думаем о будущем и иногда беремся за оружие! И мы знаем, Matador, что придет день, когда мы пройдем нашу Кубу вдоль и поперек.

— Убивая змей, — тихо добавил Болан.

— Да, убивая змей.

— У вас полно своих проблем, Торо. Вам не следовало взваливать себе на плечи еще и мои.

Торо пренебрежительно рассмеялся.

— Взгляните на ситуацию по-другому, Matador. Разве вы поступили бы иначе?

— Думаю, что нет, — пробормотал Болан.

Он уже принял решение.

— Если моя машина приедет в том же состоянии, в каком я оставил ее, Торо, тогда я…

— Сеньор?

— Что вы называете современным оружием?

Торо какое-то время молча изучал лицо своего собеседника.

— Оружие, изготовленное после окончания первой мировой войны, считается современным в этом лагере.

— А «стоунер»? — спросил Болан. — А «ханиузлл»? Вы когда-нибудь стреляли из М-16, М-79 или М-60?

Смешанное выражение разочарования и детской зависти явственно читалось на лице кубинца.

— Это не современное оружие, сеньор, а ультрасовременное.

— Так я и думал, — вздохнул Болан. — Послушайте, Торо, когда бросаешься на противника, имеющего явное преимущество, нужно использовать все, что способно уравнять шансы сторон. В первую очередь — оружие.

— Да, понятно, — улыбаясь, ответил кубинец и выставил вперед раскрытые ладони. — Вы видите нашу нищету. Мы — всего лишь жалкая банда, разве не так?

— Нет, — ответил Мак. — Но вам нужна помощь. И, мне кажется, я знаю, как вам…

Торо с огорченным видом взглянул на Болана и перебил его:

— Сеньор Болан, — начал он, — Торо должен исповедаться перед вами, объяснить свои поступки.

Болан снова почувствовал неприятное ощущение, словно у него по затылку ползает муравей.

— Ну, валяйте. Возможно, я смогу понять вас. Давайте, я слушаю.

— Когда я впервые узнал вас в «Плаза», то подумал… ради la Causa de Cuba, ради свободы родины — вот шанс, который нельзя упустить. Вот то, за что молился Торо, чему посвятил свою жизнь и свои средства, вот…

Он увидел взгляд Болана и замолчал.

— Вы подумали о награде, объявленной за мою голову? — спросил Болан.

— Да, мне пришла в голову такая мысль, amigo, — смущенно признал Торо, опуская глаза. — За сто тысяч американских долларов можно купить много ультрасовременного оружия, не так ли?

Он снова поднял голову, и Болан увидел, как в глубине его глаз появилось выражение надежды и радости.

— Но я не мог так поступить с Матадором. Я понял это, когда мы плыли к катеру. Но…

— Что? — спросил Болан.

— Но я подумал, что, возможно, смогу убедить этого великого воина выступить в защиту другого, более благородного дела.

— Я польщен, Торо, но вы знаете, что это невозможно.

— Да, — со вздохом ответил кубинец. — Я уважаю вашу войну, amigo, так же, как вы уважаете мою. Сколько времени вы пробудете с нами, Matador?

Болан молчал, не зная, что ответить.

— Я не спал двое суток, — сказал наконец он. — Если бы я мог поспать хотя бы несколько часов… Когда здесь появится моя машина?

— Скоро, amigo.

Болан взглянул на часы. Было без малого семь — долгий день все никак не кончался. Мак снял часы, вытер руку и снова надел браслет на запястье.

— Я дождусь машину, — сказал он Торо. — И, если здесь можно найти кровать, я бы вздремнул пару часов.

Торо тут же предоставил в его распоряжение весь лагерь. Мужчины вышли на веранду, устроились на ступеньках и заговорили о «деле». Они обсуждали преимущество и недостатки тех или иных видов оружия, говорили о тактике боя и различных методах ведения войны. Прошло немного времени, и рядом с джипом остановился «шевроле» Болана, из которого вышли два кубинца. Они подошли к веранде, и один из них уронил ключи от машины прямо в широкую ладонь Торо, добавив несколько фраз по-испански.

Торо передал ключи Болану и перевел:

— Они предприняли все меры предосторожности. За ними слежки не было. Ваш багаж лежит на заднем сиденье.

Болан обменялся с кубинцами крепким рукопожатием и поблагодарил их, затем, не мешкая, подошел к машине и открыл багажник.

Обернувшись, он позвал Торо и, не дожидаясь его, начал копаться в машине, вытаскивая большой увесистый пакет, завернутый в зеленую вощеную бумагу.

— Беритесь с другой стороны, — скомандовал Болан.

Торо подхватил сверток, и они понесли тяжелый груз на веранду. Мужчины, пригнавшие «шевроле», с интересом наблюдали за происходящим, потом присели на корточки рядом с Боланом, когда тот начал разворачивать упаковочную бумагу.

Последние движения рук Болана сопровождались изумленными восклицаниями. Мак улыбнулся Торо и объявил:

— Перед вами «ханиуэлл» — самая смертоносная штука, которая может составить честь любому арсеналу.

— Это пулемет? — спросил Торо восторженным голосом.

— Своего рода. На самом деле, amigo, это автоматический гранатомет М-79. С ним обращаются, как с ручным пулеметом. Это лента с боекомплектом — видите? А вот казенник. Максимальная эффективность достигается при стрельбе на дальность около ста метров. Фугасный заряд калибром 40 миллиметров при взрыве уничтожает все в радиусе двух метров. Можно стрелять патронами с крупной картечью, со слезоточивым газом, сигнальными ракетами. Все эти заряды можно сочетать в одной и той же ленте.

Торо нежно, словно женщину, гладил гранатомет.

— Это впечатляет, Matador, — произнес он срывающимся голосом.

— С таким оружием можно уничтожить немало змей, — с улыбкой заметил Болан. — Он ваш, Торо. В багажнике к нему есть еще несколько коробок с боеприпасами.

Торо чувствовал себя оглушенным.

— Вы мне даете… это… это… magnifico…

— Это слишком серьезное оружие, чтобы им мог пользоваться один человек, — объяснил Болан. — Я добавил его к своему арсеналу в приступе жадности, Торо. Я не могу им воспользоваться. Это групповое оружие, рассчитанное на расчет из двух, а лучше трех человек.

Мак встал и направился к «шевроле», из которого вытащил старый кожаный мешок для клюшек для игры в гольф, закрытый сверху клапаном. Торо и два его приятеля по-прежнему возились с гранатометом.

— Вы разберетесь с ним сами? — спросил Болан.

— Да, amigo, все в порядке, — ответил Торо. — Но вы уверены, что вам не нужно это великоле…

Болан остановил его.

— Послушайте, мне он не нужен. И вот почему.

Мак откинул клапан с мешка для гольфа и вытащил из него другое оружие.

— Вот лучшее в мире оружие для одного человека, — объяснил он. — Это автоматическая винтовка М-16, совмещенная с гранатометом М-79. Вещь незаменимая при различных стычках. М-16 — стандартное оружие нашего пехотинца, стреляет патроном калибра 5.56. Скорострельность — 700 выстрелов в минуту, приводится в действие пороховыми газами. Стрельба может вестись как в автоматическом, так и в полуавтоматическом режиме — на выбор. Лично я пользуюсь магазином на тридцать патронов. Вот эта часть, внизу, и есть М-79 с пистолетной рукояткой и затвором, который оттягивается вручную. Гранатомет стреляет теми же зарядами, что и «ханиуэлл», только одиночными выстрелами.

— Magnifico!

— Торо, вам нужны М-16, М-79 и М-60, а может быть, и несколько «стоунеров». Передайте вашему поставщику, чтобы он отправил свой хлам в Африку.

— Мой поставщик, amigo, ваш враг, я в этом убежден на все сто процентов.

— А как вы думаете, где я беру свое оружие? — спросил Болан.

Они переглянулись и одновременно расхохотались, потом Торо принял из рук Болана М-16 с гранатометом и благодарно поклонился ему.

— Такое оружие, Matador, слишком дорого для нас. Но мы благодарим вас за советы и инструкции. Эти вещи займут достойное место в нашей коллекции.

— Погодите, — сказал Болан. — Это еще не все.

Он снова сходил к машине и вернулся с кожаным чемоданчиком в руке. Открыв его, Мак вытащил пачку двадцатидолларовых банкнот, пересчитал их и сунул себе за пояс.

Торо с недоумением наблюдал за ним. Болан закрыл чемоданчик и протянул его кубинцу.

— Это вклад Матадора в Causa de Cuba. На эти деньги вы сможете купить себе несколько хороших вещичек для охоты на змей.

Торо просиял.

— Да, мы купим оружие для охоты на змей! Не знаю даже, как вас благодарить, сеньор Болан…

— Вы это уже и так сделали, — заверил его Болан.

Кубинец больше не мог сдерживать себя. Он повернулся к соотечественникам и что-то быстро затараторил по-испански.

— Нет! Не может быть!

— Да! Да!

Торо щелкнул замками, откинул крышку чемоданчика и стал пригоршнями вытаскивать из него доллары.

— Американские доллары, muchos, muchos dinero, amigos, para la causa…

Болан спокойно упаковывал свое оружие, пока Торо восторженно потрясал перед изумленными лицами своих соратников пачками зеленых банкнот.

В мешок для гольфа Мак бросил пачку денег, которую оставил себе, застегнул клапан и отнес мешок в машину. Коробки с боеприпасами для автоматического гранатомета «ханиуэлл» он поставил у ступеней веранды и, захватив с заднего сиденья «шевроле» свои вещи, вошел в дом. Во дворе осталась ликующая и с каждой минутой растущая толпа радостных повстанцев. Маргарита пропустила Болана в салон, не сводя с него жгучего взгляда черных глаз. Мак с трудом дотащился до спаленки, свалил на пол свои чемоданы и буквально рухнул на кровать. Он умирал от усталости, к тому же его раздражали слишком узкие плавки, пропитанные морской солью и пылью. Он едва поднялся с постели, стащил их и, швырнув на пол, снова лег. Сон пришел к нему моментально, и Мак забылся легким тревожным сном солдата.

Время для Болана словно остановилось, однако когда он проснулся и рывком сел на кровати, то понял, что проспал несколько часов кряду. В доме царила мертвая тишина. Казалось, будто все, сговорившись, замолчали, чтобы дать ему возможность отдохнуть и снова набраться сил. Но его обостренные чувства подсказывали, что в темноте рядом с ним стоит кто-то чужой. Болан инстинктивно сжался, как стальная пружина, и приготовился к прыжку, но прикосновение к свежей, ароматной и нежной коже отрезвило его.

— Маргарита? — шепнул он.

Она неслышно приблизилась и со вздохом наслаждения прижалась к нему своей высокой тугой грудью. Девушка впилась жаркими губами в его рот и опустилась на него, плотно прижимаясь бедрами к его обнаженному телу.

Болан перевернул ее на бок и, не без сожаления, прервал сладкий и долгий поцелуй.

— Мне не на что жаловаться, — тихонько проговорил он. — Но вы убеждены, что не выходите за рамки гостеприимства, оказанного мне Торо?

Кроме имени Торо, она ничего не поняла. Маргарита изъяснялась по-английски с большим трудом.

— Торо no… habla?.. не говорить так. Маргарита говорит так.

Она снова вздохнула, и ее губы горячо зашептали Маку в ухо:

— Я soldada, no? Пришло время, no? El Matador говорит «да»?

Болан провел рукой по шелковистой гладкой коже ее бедра, положил Маргариту на спину и нежно поцеловал в шею.

— El Matador еще как говорит «да»! — пробормотал он.

Девушка негромко рассмеялась, снова перекатилась на бок и забросила на Болана горячую длинную ногу.

— No cansado? — спросила она серьезным голосом.

— «Не» что? Устал? Нет, Маргарита, вовсе нет.

— Люби меня, Мак. Маргарита esta soldada tambien. Да, Мак?

Болан понял ее. Она хотела сказать, что они оба были солдатами. Завтра вечером они, возможно, встретятся со смертью. Но этой ночью они будут любить друг друга так, как могут любить только солдаты перед своим последним боем. Мак обнял девушку. Губы Маргариты нежно и ласково касались его груди, а между поцелуями с них срывалось только одно слово:

— Мак, Мак, Мак…

Они слились в едином порыве любви и на короткий миг забыли про свои войны, кровь, грязь и боль.

 

Глава 13

Когда Болан проснулся, он был один. Комнату освещала тусклая керосиновая лампа. На пороге стоял Торо.

— Уже девять часов, Matador.

Болан медленно поднялся и, не пряча своей наготы, направился к багажу, сваленному прямо на пол. Высокий мужчина с широкой улыбкой на лице вошел в спальню и помог Маку забросить чемоданы на кровать. Покончив с этим, он отступил к двери и, скрестив на груди руки, стал молча наблюдать за Палачом, пока тот одевался.

Болан выбрал черный комбинезон из тонкого нейлона и натянул его на себя. Он обтягивал тело, как лайковая перчатка, благодаря плотным манжетам-резинкам на запястьях и щиколотках.

Улыбчивый кубинец толкнул Торо локтем в бок и тихо спросил его о чем-то, глядя, как Мак застегивает на себе ремни снаряжения. Болан щелкнул замком пояса, вставил новую обойму в рукоять «люгера», затем бросил взгляд на Торо.

— Что он сказал?

— Он восхищается черным костюмом, amigo. Это психологическое оружие, не так ли? Так вы запугиваете своих противников?

Болан улыбнулся.

— Не знаю, есть ли тут какая-то психология… Я ношу его, потому что в нем сливаюсь с тенью и ни за что не цепляюсь: ни за дверные ручки, ни за заборы. Сожалею, что пришлось развеять его иллюзии.

Торо выстрелил в своего земляка быстрой трескучей фразой.

Болан застегивал рубашку.

— Что вы ему сказали?

Торо рассмеялся.

— Я сказал ему: «Да, комбинезон наводит на врагов страх».

Болан тоже рассмеялся, натягивая темные брюки и теннисные туфли. Завязывая шнурки, он обратился к Торо:

— Вас что-то беспокоит, не так ли?

— Да.

Кубинец прислонился к стене, закурил и что-то сказал своему рослому соотечественнику. Тот одарил Болана ослепительной улыбкой и вышел из спальни.

— Ваши противники перегруппировываются, Matador, — серьезно сказал Торо.

Болан вытащил из чемодана пачку «Пэлл-Мэлл», закурил, потом повернулся к кубинцу и окинул его острым взглядом:

— Что вы называете перегруппировкой?

— Раньше они были рассеяны по всему пляжу, так?

— У меня создалось такое впечатление, — подтвердил Болан.

— Совершенно неожиданно, сеньор, они стали концентрироваться в нескольких точках. Мафиози съезжают из своих отелей вместе с багажом.

— Куда же они направляются, Торо?

Кубинец шумно вздохнул.

— В двух огромных отелях на пляже внезапно возникли проблемы с персоналом. Все служащие покинули рабочие места, и эти muy buenos отели оказались без прислуги. Предварительные заказы на номера аннулированы, а клиенты переведены в другие отели.

— Ага!

— Да. Но… прибывают другие клиенты, amigo. А вместе с ними свой обслуживающий персонал. Странно, не так ли?

Болан улыбнулся.

— Действительно, любопытно. Названия отелей, Торо?

Кубинец замялся.

— Атаковать эти точки в лоб очень опасно, Matador. Такой шаг можно рассматривать как самоубийство.

— С какой стати ты принимаешь за меня решения, Торо?

— Вы правы, извините, — печально ответил кубинец. — Это «Старлайт» и «Бич Гасиенда». Вы их знаете?

Болан кивнул.

— Знаю. У вас чертовски хорошо работает разведка, amigo.

Торо скромно пожал плечами.

— Мы вездесущи, Matador. Мы и тут, и там. Из малых фрагментов мы складываем цельные картины, как из мозаики.

Он нахмурился.

— Но мы не заслуживаем похвал.

— Нет?

— Нет. Мы не все знаем. Говорят, что кое-кто из ваших недругов находится на судне, на большом судне, но мне неизвестно его название.

Болан встал, закрыл чемоданы и обернулся к Торо.

— Сегодня мне уже кто-то говорил про это судно, amigo. Речь шла о прогулочной яхте или о чем-то в этом роде.

— Возможно… А название яхты прозвучало?

— Да, но я не обратил на него внимание.

Болан с сожалением покачал головой, подхватил чемоданы и направился к двери. Торо пошел следом.

— Мне пора ехать, Торо, — сказал Болан. — Вы даже не представляете, какую услугу оказали мне.

Мужчины подошли к машине. Мак забросил багаж на заднее сиденье и взглянул на своего приятеля. Он заметил, что Торо чувствовал себя очень неловко. Болан надеялся, что он не заговорит с ним о деньгах. Молчание затянулось, и Мак заговорил первым:

— На этот раз вы отпустите меня без повязки на глазах?

Торо порывисто обнял Болана.

— Para siempre hermanos, мы навсегда останемся друзьями, да?

— Siempre, — торжественно повторил Болан.

Его губы растянулись в тонкой улыбке.

— Значит, без повязки?

На глазах у Торо навернулись слезы. Он тряхнул головой.

— Никаких повязок нашему сеньору Эль Матадору. Да хранит вас Господь, Болан.

Такой порыв кубинца несколько смутил Мака. Он молча открыл дверцу машины и сел за руль. На полу он вдруг заметил свой коричневый чемоданчик и понял, почему Торо больше не заводил разговор о деньгах. Болан вздохнул, поднял чемоданчик и выбросил его из окна машины на землю.

— Amigo, — обратился к нему кубинец, — вы слишком щедры. Мы не можем забрать у вас эти деньги. Они вам еще понадобятся.

— Это оборотный фонд, Торо. Там, где я добыл их, этих бумажек хоть завались. Я достану себе еще. Купите оружие, amigo. В какой стороне Майами? Hermano?

Торо едва сдерживал охватившее его волнение. Его глаза странно блестели, а губы дрожали, словно он колебался — плакать ему или смеяться. Кубинец перевел взгляд на веранду: из кресла, стоящего в тени далеко под навесом, поднялся изящный стройный силуэт и шагнул к свету. Это была Маргарита, затянутая в полевую форму с неизменным пистолетом на бедре.

Торо нагнулся к окну машины.

— Маргарита захотела проводить вас, а то я сам повел бы машину. Езжайте за ней, Matador. Она выведет вас на шоссе. Ради Бога, Мак, будьте осторожны! Не стоит умирать в Майами за гиблое дело.

Последнее рукопожатие, и Мак Болан, El Matador del Causa de Cuba, поехал за джипом через всю территорию базы, провожаемый благодарными взглядами и прощальными жестами молчаливых людей, выстроившихся вдоль дороги от бунгало до самых ворот. В полной тишине они выехали за пределы базы и через двадцать минут езды джип круто развернулся и остановился рядом с «шевроле» Болана. Мак протянул руку к джипу и крепко сжал протянутую навстречу тонкую руку девушки.

— Спасибо, soldada, — серьезно произнес он.

Машины стояли почти вплотную. Нагнувшись, Маргарита потянулась к Болану, и они слились в долгом страстном поцелуе.

— Vaya con Dios, Matador, — прошептала она.

Болан провел рукой по глазам и проехал еще метров двадцать. У пересечения с главной дорогой он притормозил, расстегнул рубашку и, вытащив «люгер», приготовил его к бою и только потом выехал на шоссе. Далеко впереди сверкали огни Майами. Мак оглянулся, словно хотел снова увидеть то место, где он нашел приют и дружбу… пусть даже ненадолго.

— Я еду на свидание со смертью, soldada, — пробормотал Болан, нажимая на педаль газа.

Занятый мыслями о том, что ждет его впереди, он не заметил следовавшего за ним маленького джипа с потушенными фарами.

 

Глава 14

Капитан Хэннон поднялся из-за стола и с бешенством уставился на Стюарта Данлэпа.

— Что значит «бросьте»? — угрожающе произнес он.

Представитель федеральной полиции невозмутимо улыбался.

— Я вас предупреждаю, капитан. Бросьте это дело. Скоро начнется официальное расследование. Я думал, вы захотите узнать…

— Вы плохо думали, — взревел Хэннон. — Команда «Дейд» ничего не собирается бросать.

Он схватил трубку и, сунув мундштук в рот, яростно запыхтел ею. Когда хрипы и сипение в трубке прекратились, капитан ткнул ею в сторону своего собеседника.

— Убийства совершены в этом городе, Данлэп, и ни один полицейский, достойный носить это имя, не бросит начатого дела. Наш босс, кстати, — настоящий полицейский.

Данлэп пожал плечами.

— Это нужно не ради выгоды Болана, Джон. В этом деле есть один очень деликатный аспект, и мы…

— Я тебя слушаю, — подбодрил его Хэннон.

Улыбка Данлэпа погасла. Он опустился на стул и принялся рассматривать свои ухоженные ногти.

— На карту поставлена операция, которая готовилась целых пять лет! Броньола клянется, что добьется своего, даже если ему придется ругаться с самим президентом.

— Я все понял. Это происки Броньолы, — ворчливо заметил Хэннон. — Ладно. Сейчас вы мне скажете, что у Болана есть лицензия от ЦРУ или что-то в этом роде.

Федеральный агент с сожалением покачал головой.

— Нет, я же вам сказал, что это делается не ради Болана. Внутри «Коза Ностры», Джон, у нас есть свой человек, и мы хотим его защитить. Разве вы поступили бы иначе?

— Лучшее средство сделать это — арестовать Болана. Он знает вашего человека?

Данлэп нахмурил брови.

— И да, и нет. Я хочу сказать, что если он столкнется с ним нос к носу, то узнает его. Мы не боимся за него: встретившись с Боланом, он сможет выкрутиться. Но мы опасаемся, как бы он не попал под шальную пулю в перестрелке Болана с полицией.

— А кто мне недавно говорил, что Болан никогда не стреляет в полицейских? — ехидно спросил Хэннон.

— Он никогда раньше не делал этого, — спокойно ответил Данлэп. — Но когда начинается заваруха, один человек похож на другого. Кто знает, что произойдет, если в стычку Болана с мафией вмешаются полицейские, одетые в штатское?

— Вопрос не по адресу! — вздохнул Хэннон. — Вы обращаетесь к человеку, который не может дать вам ответ. Я не уполномочен принимать подобные решения.

— Я это знаю, Джон. Я вас просто предупредил.

— Если начальник прикажет мне бросить заниматься расследованием, я буду вынужден исполнить приказ. Если же нет, я навалюсь на Болана всеми вверенными мне силами.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Какое положение занимает ваш человек в Организации?

— Он большая шишка в одной из семей.

— Какой именно?

Данлэп вздохнул.

— Вы же знаете, что я не имею права сообщать вам эти данные. Он руководит территорией на востоке. И вам известно, каких успехов мы там добились. Отряды полиции совершают рейд за рейдом…

— Ладно, ладно, — махнул рукой Хэннон. — Чем еще, кроме ругани с президентом, занимается Броньола?

— Он пытается выйти на связь с нашим агентом.

— Зачем?

— Чтобы вытащить его из дерьма как можно тише, пока обстановка еще позволяет сделать это.

— Предлагаю вам сделку, — внезапно предложил Хэннон.

— Какую?

— Я сдерживаю действия команды «Дейд» до тех пор, пока Броньола не обеспечит безопасность вашего парня. В ответ вы оказываете нам аналогичную услугу, Данлэп.

— У вас, действительно, мышление полицейского, — проворчал федеральный агент, чувствуя себя несколько неуютно. Догадываюсь, о чем вы попросите, однако продолжайте. Что вы от меня хотите, Джон?

— Я хочу знать, где они все находятся. Мне нужен полный список тех мест, где Болан может нанести очередной удар. Ну как? Как видите, я прошу не очень много. Кто еще предложил бы вам более простую сделку?

Данлэп задумался.

— Мне надо переговорить с начальством. Подобная информация не подлежит разглашению… Послушайте, Джон, мы ничего не выиграем, если арестуем этих людей, вы сами это хорошо знаете. Их адвокаты внесут залог раньше, чем за ними захлопнется дверь тюремной камеры. Нам нужны серьезные обвинения, ни к чему создавать им мелкие хлопоты. В этом плане Болан нам очень помог. Мафиози так напуганы, что совершают ошибку за ошибкой…

— Ничего не попишешь, Данлэп. Мы готовы к активным действиям. С вами или без вас… Нам уже известны кое-какие места, куда может сунуться Болан.

— Киркпатрик заговорила?

Хэннон кивнул.

— Еще как. Не остановишь. Она призналась, что Болан был у нее и она снабдила его интересной информацией.

— Вы посадили ее?

— Ну зачем же? Мы с ней тоже заключили соглашение: мы не придали значение ее… болтовне и допускаем, что она виделась с Боланом только после инцидента в отеле «Сэндбэнк», да и то против своей воли.

— Вы могли предъявить ей обвинение, — заявил Данлэп, — в соучастии в убийстве в «Плаза».

— Конечно, мог, но зачем? Если честно, то я, черт побери, верю ей. Она рассказала нам все, о чем мы спрашивали. Мы не предъявляли ей обвинения, не заводили на нее уголовное дело, и она покидает Майами первым же самолетом.

— Она даже не интересует вас как свидетель, — заметил Данлэп, — что красноречиво говорит о ваших планах. Вы не собираетесь брать Болана живым.

Ресницы Хэннона дрогнули.

— Уж не думаете ли вы, что этот парень выбросит пистолет и добровольно пойдет за нами?

— Думаю, он будет сопротивляться только в том случае, если его вынудят к этому, — бесцветным голосом сказал Данлэп.

Он поднялся со стула.

— Сделка не состоится, Хэннон. Я не торгую человеческой жизнью.

— Вы бросите на произвол судьбы своего «мафиози»?

— Пошел ты к чертовой матери, Хэннон, — процедил Данлэп сквозь зубы и вышел, хлопнув дверью, из кабинета.

Капитан печально посмотрел ему вслед, устало опустился в кресло и снова взялся за трубку. Развернув кресло к окну, он выглянул во двор. Зажав трубку в зубах, Хэннон скорчил гримасу, словно от зубной боли, достал трубку изо рта и нажал кнопку вызова на переговорном устройстве.

— Передайте лейтенанту Вильсону, что я хочу его видеть, — буркнул в микрофон Хэннон. — Пусть немедленно зайдет ко мне.

— Он недавно уехал, капитан, буквально пару минут тому назад. Лейтенант просил сообщить вам, что вернется через полчаса.

— Он сказал, куда едет?

— Думаю, он отправился к девчонке Киркпатрик. Связаться с ним по радио?

Хэннон бросил взгляд на часы.

— Подождем до одиннадцати. Если к этому времени он не вернется, объявляйте розыск.

Капитан отпустил кнопку селектора и снова уставился в окно. Торговать жизнью? Что об этом знает Стюарт Данлэп? Впервые за долгое время Хэннон задумался об отставке. Хватит. Ему все смертельно надоело: осведомители, наркоманы, шлюхи, гангстеры, насильники и убийцы… Есть о чем вспомнить на старости лет. Ради кого полицейский с оружием в руках выходит на улицу и рискует жизнью, обезвреживая бандита, объявленного вне закона? По какому праву Джон Хэннон после тридцати пяти лет безупречной службы спокойно планирует смерть парня, у которого после Вьетнама поехала крыша? Выходит, он тоже палач?

Хэннон вздохнул. В мире полно палачей. С одним общество спокойно уживается, других принимает в штыки. Кто и в каком суде решает: жить им или умереть?

Хэннон положил трубку на стол и шагнул к окну. А что даст выход на пенсию? В его жизни только и были, что осведомители, потаскухи да извращенцы…

И еще Палач — заблудший бедняга тридцати лет от роду, уцелевший в окровавленных джунглях юго-восточной Азии…

Капитан вернулся к столу, взял плащ, переброшенный через спинку стула, нахлобучил на лоб шляпу и вышел. К сожалению, он не на пенсии, а потому пришла пора подготовить смертельную ловушку… для Палача.

* * *

«Бедняга» из Вьетнама вовсе не считал себя заблудшим. Он точно знал, что делал. Прежде чем приступить к активным действиям, нужно было узнать название яхты, на которой иногда катались высшие чины мафии, приезжавшие погостить в Майами.

Когда начнутся боевые действия, некогда будет метаться в поисках новой линии фронта. Болан оставил машину на улице Пальметто-лейн, не доезжая до дома Джин Киркпатрик нескольких кварталов. Сняв одежду, натянутую поверх черного комбинезона, он быстро сориентировался и легко нашел дорогу к дому девушки. Болан с легкостью кошки взобрался на стену, которой был обнесен сад с домом посередине, и спрыгнул на сочную зелень газона.

Стараясь не выходить из тени ограды, Болан добрался до стены дома, не забывая при этом присматриваться к окружающей обстановке. Мак осторожно обошел вокруг дома, погруженного в темноту и лишенного даже малейшего намека на присутствие человека. Со стороны фасада он нашел открытое окно и присел под ним, затаив дыхание и напряженно вслушиваясь в тишину.

В тот самый момент, когда Болан уже решил, что все спокойно, послышалось чирканье спичкой по коробку, и темноту за окном на мгновение рассеяла яркая вспышка пламени. Тут же послышался неприятный скрипучий голос:

— Мне, конечно, наплевать, Томми, но ты же сам себя убиваешь своим курением. Черт! Ты…

— Заткнись, — парировал другой, хриплый голос. — Ты хуже занудливых докторов, что вещают с экрана телевизора. Если мне хочется курить, то я буду курить и плевать я на тебя хотел.

Болан вытащил из кобуры «люгер». После минутного молчания заговорил противник курения:

— Боже мой! Я засну, если эта сучка сейчас не вернется домой.

— Ты ничего не потеряешь. Скорее всего, она где-то снимает клиентов. Нам не удастся узнать, где она провела ночь.

— Спроси у Вилли, не сможет ли он обойтись без нас. Сколько же нужно мужиков, чтобы взять одну потаскуху, а?

— Да пошел ты!.. Сам спрашивай, я лично не стану приставать к нему с вопросами. Ты же знаешь братьев, когда они нервничают.

— Спросить у Вилли — вовсе не значит спросить у братьев, Томми.

— Вот ты и спроси сам. Или кишка тонка?

Глаза Болана сверкнули, едва лишь он заслышал слово «братья». Для себя он уже решил, что рисковать не стоит, но тут в уравнение закрался новый фактор. Болан быстро и бесшумно перешел к заднему фасаду дома, скользнув бесплотной тенью вдоль ограды. Впереди что-то шевельнулось. Мак замер и прислушался, сжимая в руке рукоять «люгера». Тишина. Он сделал еще несколько шагов и снова остановился, встревоженный неясным движением на аллее. Что-то, точнее, кто-то там шевелился, но не приближался к Болану, а, скорее, удалялся от него. «Кошка или собака», — подумал он и двинулся в противоположном направлении, минуя аккуратно оштукатуренные чистенькие дома соседей. Маку очень хотелось посмотреть, что происходит на улице Пальметто-лейн: он спрятался в тени пальм и приготовился к терпеливому наблюдению.

Недалеко, приткнувшись к тротуару, стояла машина. На первый взгляд, она казалась пустой, но красный огонек сигареты, прочертивший темноту, показал, что это не так. Болан снова вернулся на аллею, чтобы разведать обстановку с другой стороны дома. Там тоже стояла машина и тоже с пассажирами.

Полно народу, яблоку упасть негде. Болан задумался. Талиферо имели репутацию чрезвычайно энергичных ребят, но в данном случае они превзошли себя. Либо они боялись, либо… Либо кто-то другой устроил здесь засаду…

Торо? Болан покачал головой. Глупости. Он был у Торо в руках, и они расстались друзьями. Тогда остается предположить только одно: его ждала двойная засада. Мафиози внутри дома, полицейские снаружи…

Болан скрылся в темноте и нашел такую точку обзора, с которой хорошо просматривалась машина засады. Братья, должно быть, решили, что девчонка располагает важными сведениями, и послали за ней своих головорезов. Использование в операциях большого количества «солдат» всегда отличало действия братьев Талиферо. Ни один человек из клана Талиферо не мог позволить себе такой роскоши: ошибиться дважды. Ему просто не хватало времени дожить до второй ошибки. Слухи утверждали, что Талиферо заботились о том, чтобы в их работе не было промахов.

Инстинкт подсказывал Болану, что нужно отступить, уйти, оставить братьев с носом. Разумом он понимал это, но ноги его не слушались.

Идти наперекор своему внутреннему голосу его заставляли испуганное лицо девушки и ее слова: «Мне кажется, что я мертва уже давно». При встрече она спросила его, может ли он сделать что-нибудь более существенное, чем умереть, и тогда Болан промолчал. Талиферо ответил бы на этот вопрос, и их объяснение могло бы быть долгим и мучительным. Возможно, подумал Мак, братья хотели только допросить ее по поводу инцидента в отеле «Сэндбэнк»… как свидетеля. Может быть, они посчитают ее непричастной к убийству и не причинят зла.

Но Болан тут же отмел этот аргумент, как не выдерживающий никакой критики, и вернулся к дому Джин Киркпатрик. Оба болтуна по-прежнему сидели в темной комнате. Где находился Вилли? В одной из машин? В одной из комнат виллы? Болан не мог открыть себя противнику, не узнав его диспозицию.

Он взобрался на ограду в том месте, где она упиралась в стену дома, и мягко перепрыгнул на козырек над входной дверью. Став на парапет, тянувшийся вдоль всего козырька, Болан ухватился за край крыши и, подтянувшись, забросил наверх ноги. Пригнувшись и прячась в тени парапета, Мак неслышно пошел к фасаду дома, впитывая в себя все ночные звуки. Ему снова показалось, что он услышал шорохи в саду и на аллее позади дома. Пока он раздумывал, стоит ли пойти и взглянуть, что там происходит, на ближайшем перекрестке появилась машина и свернула к вилле Киркпатрик.

Машина миновала дом, потом сдала назад и остановилась. В комнате внизу раздался шум тяжелых шагов. Болан тоже высунулся из-за парапета, чтобы получше разглядеть автомобиль, припарковавшийся у тротуара, и его сердце учащенно забилось: это была патрульная машина.

Открылась дверца, и Джин Киркпатрик вышла из машины. Хлопнув дверью, к ней присоединился водитель — молодой полицейский, и Болан чуть слышно чертыхнулся: в провожатом девушки он узнал детектива, которого видел еще раньше в отеле «Сэндбэнк».

Мак чувствовал, как сгущается атмосфера внутри дома. Если только полицейский попытается переступить порог дома Джин Киркпатрик, прогремят выстрелы… Он станет мертвым полицейским.

Девушка в сопровождении детектива пересекла лужайку. Они о чем-то беседовали, и их разговор носил шутливый характер, потому что Джин Киркпатрик то и дело заливалась чистым звонким смехом.

Полицейский сказал:

— Я бы с удовольствием выпил чашечку кофе…

Болан решился. Сжимая «люгер» в руке, он вспрыгнул на парапет и закричал:

— Здесь засада! Бегите!

Он спрыгнул вниз, сбил их с ног, как кегли, и, сгруппировавшись, покатился по траве, стараясь не потерять ориентировку. Краем глаза Мак заметил, как полицейский стал на колено и вытащил из кобуры револьвер. Из окон полыхнули вспышки пламени, и пули, как сердитые пчелы, с басовитым гудением пронеслись над головой Болана. Его палец инстинктивно нажал на спусковой крючок, и «люгер» беззвучно ответил на беспорядочную пальбу прежде, чем Болан об этом подумал.

Перекатываясь с боку на бок, Мак вел ответный огонь. В то же время он не спускал глаз с полицейского и видел, как тот, взмахнув руками, упал навзничь, но его длинноствольный «вальтер P38» продолжал грохотать — парень не сдавался. Чье-то тело рухнуло под козырьком у самой входной двери.

В доме послышались проклятия и стоны, хлопнула входная дверь, и Мак услышал топот ног бегущего человека. Ствол «люгера» описал короткую дугу, и пистолет, как живой, дернулся в руке Болана. Топот сменился болезненным возгласом и шумом падения грузного тела.

Полицейский кричал, пытаясь встать на ноги:

— Черт! Черт бы вас всех побрал!

Джин Киркпатрик зарылась в кусты рядом с домом. Через открытое окно донесся звон битого стекла, опять заполыхали вспышки выстрелов, и в ушах Болана снова раздался зловещий свист пуль. Он ответил несколькими быстрыми выстрелами и с удовлетворением услышал стоны и стук от падения на пол оружия.

Прошло несколько секунд. Потом с обеих сторон улицы послышался шум моторов.

— Они идут с улицы! — заорал Болан. — Ложись!

Он вогнал в рукоять пистолета новую обойму и непослушными пальцами принялся лихорадочно свинчивать со ствола «люгера» глушитель. Выскочив на улицу, он подбежал к патрульной машине, рывком открыл дверцу и включил фары, после чего отпрыгнул назад. Машина мафиози, приближавшаяся с выключенными огнями, попала в конус яркого света.

Болан уже вскинул было «люгер» и прицелился, как вдруг сердце у него бешено заколотилось, а во рту стало сухо. Свет фар выхватил из темноты знакомую стройную фигурку, затянутую в пятнистую полевую форму. Она появилась между домов, опустилась на колено и из своего автоматического «кольта 45» открыла огонь по автомобилю с головорезами Талиферо. Первые выстрелы разнесли вдребезги ветровое стекло, и машина, вильнув в сторону, прижалась к тротуару. Изо всех ее окон навстречу Маргарите загремели ответные выстрелы.

Болан отчаянно побежал вперед, стреляя не столько для того, чтобы попасть в мафиози, сколько для того, чтобы вызвать огонь на себя и спасти Маргариту. Но он был слишком далеко.

Мак видел, как она неловко повернулась и рухнула на землю. В этот же миг он вспомнил об опасности, грозящей с другой стороны, и сообразил, что было бы вовсе не лишним выйти из освещенной зоны.

Вспышки выстрелов мерцали в темноте сада перед домом Киркпатрик, оттуда же доносился грохот «вальтера P32», сливавшийся с выстрелами из машины. «Нашелся хоть один достойный полицейский, которому не откажешь в храбрости», — подумал Болан, сообразив, что молодой детектив намеренно вызывает огонь на себя, тем самым развязывая ему руки. И тогда он выскочил на дорогу и поднял «люгер». Пистолет дернулся в его руке раз, другой, третий… Наезжавший на него автомобиль отвернул влево, врезался в полицейскую машину и перевернулся на бок, словно раненый носорог. Вспыхнул протекший бензин и стремительной пылающей лентой опоясал всю машину, которая в следующее мгновение превратилась в огромный пылающий клубок. За первым взрывом последовал второй, разнесший в клочья патрульную машину. Болан в нерешительности остановился, не зная, к кому бежать раньше — к полицейскому или к Маргарите.

Детектив был жив, но с минуты на минуту мог сгореть заживо — в доме начинался пожар, значит спасать нужно было прежде всего его.

Болан побежал в сад, подхватил полицейского под мышки и потянул его прочь от полыхающего дома. Вильсон смотрел на него затуманенными глазами, сжимая в руке «вальтер P38». В плече у него была одна дыра, в ноге другая. Обе раны сильно кровоточили. Болан сорвал с пояса лейтенанта аптечку для оказания первой медицинской помощи, вытащил перевязочные пакеты и приложил их к ранам. Забрав у Вильсона револьвер, Мак положил его руки на марлевые тампоны и приказал:

— Прижмите крепче!

Джин Киркпатрик, покачиваясь, подошла к ним, хватая воздух широко открытым ртом и с ужасом поглядывая на пылающий дом. Она была на грани истерики. Болан потянул ее за руку и заставил опуститься на колени рядом с полицейским.

— Останьтесь с ним, — скомандовал он. — Остановите кровотечение!

Она кивнула. Прежде чем оставить их, Мак потряс девушку за плечо и рявкнул:

— Яхта! Скажите мне название яхты!

— Что?

— Яхта, говорю! Как называется этот чертов плавучий отель?

— «Мерри Дрю», — прошептала ошеломленная девушка.

Болан неосторожно пробежал мимо горящей машины, но, к счастью, никто не атаковал его. Вторая машина исчезла. Мак побежал к тому месту, где, как он видел, упала Маргарита. В отчаянии он оглядывался вокруг, но нашел только окровавленное кепи, которое она носила с непередаваемым шиком. Следы колес, глубоко отпечатавшиеся на мягкой земле, подсказали ему, что тяжелая машина резко свернула с дороги, потом развернулась и снова выехала на проезжую часть. Болан шел по следам колес до водосточной канавки, тянувшейся вдоль улицы, дальше следы терялись. Он безнадежно пытался увидеть в темноте хоть какую-нибудь деталь, способную дать ответ на вопрос: куда увезли Маргариту?

В квартале повсюду загорался свет, но дорога оставалась пустынной и темной. Маку показалось, что он услышал постепенно затихающий вдали гул мотора, но не был в этом уверен. Единственное, что он сейчас твердо знал, так это то, что гангстеры похитили Маргариту!

Вокруг пожарища начали собираться любопытные. Из соседнего дома вышел мужчина в пижаме и с яростью накинулся на Болана.

— Господи! Да что же здесь происходит? Дадите вы, наконец, выспаться?!

Но Болан уже не слушал его. Он бежал между домами к той улочке, на которой оставил свою машину. Он сел за руль и тронулся, даже не захлопнув дверцу. Нужно было во что бы то ни стало найти машину с разбитым ветровым стеклом и следами крови в салоне. И хотя вся перестрелка продолжалась не больше одной-двух минут, Болан понимал, что время уже упущено. Но в машине находилась soldada, и он готов был биться об заклад, что она жива, а ее судьба зависела теперь от настроения братьев Талиферо. Болан должен спасти ее! Он должен попытаться сделать это во имя того, во что еще верил!

 

Глава 15

Капитан Хэннон прибыл на место происшествия чуть раньше машины «скорой помощи». Вильсон был в сознании и морщился от боли.

— Я познакомился с Боланом, — произнес он вместо приветствия, завидев капитана.

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнес Хэннон и уступил место у раненого врачу.

Подоспевший врач занялся осмотром ран лейтенанта.

Несмотря на боль, Вильсон рассмеялся.

— Я не умираю, капитан, — произнес он. — Не смотрите на меня такими глазами. Если вы считаете, что я так плох, то советую вам взглянуть на других клиентов.

Полицейский в форме помог девушке сесть в машину.

— С девчонкой все в порядке, — сказал Вильсон, проводив ее взглядом. — Берегите ее. Кто-то хочет любой ценой добраться до нее.

— Да, — ответил капитан. — Тот самый парень, который, якобы, никогда не стреляет в полицейских.

— Вы не найдете во мне ни одной пули калибра 9 миллиметров, — слабо возразил лейтенант. — Болан стрелял из «люгера». Должен признаться, я обязан ему жизнью, да и девчонка тоже.

Раненого полицейского осторожно положили на носилки. Лейтенант снова поморщился от боли.

— В доме была устроена засада… Улицу с обеих сторон перекрывали две машины. Мы уже почти сунули голову в петлю… И тут с крыши спрыгнул Болан. Ну чистый Бэтмэн. С ним еще был приятель, невысокий такой парень. Он занял позицию на другом конце улицы.

— Кто с ним был? — у капитана округлились глаза.

— Ну, небольшой такой парень… в военной форме… его потом ранили.

Хэннон хотел поподробнее расспросить Вильсона о происшествии, но санитары подняли носилки и понесли раненого к машине. Дверцы «скорой» захлопнулись. Посверкивая проблесковыми маячками, она протиснулась между пожарными и патрульными машинами и, завывая сиреной, помчалась к госпиталю. Хэннон посмотрел ей вслед: лейтенант открыл счет раненым в очередной кампании Палача.

Капитан устало потер затылок, пытаясь собраться с мыслями и восстановить события, предопределившие перестрелку на Пальметто-лейн.

Хоть в этом трудно было признаться, Хэннон чувствовал, как с каждой минутой растет его уважение к «заблудшему парню». Теперь он был почти убежден, что никогда не сможет устроить Болану смертельную ловушку. Да это и не решит проблему Палача.

Из дома кто-то крикнул:

— Капитан, мы тут нашли одного типа! Он еще жив!

* * *

Болан метал гром и молнию, проклиная себя за целую серию неправильных ходов и воображаемых ошибок. Как мог он прозевать за собой хвост, да еще в виде джипа! Как мог он позволить себе проигнорировать едва слышную возню в саду, на аллее… да везде! Она держалась сзади, чтобы прикрыть его фланги. Почему? Да потому, что она была солдатом, который умело владел оружием, но не смог сдержать порыв сердца. Черт, черт, черт! И он оставил ее в беде — побежал спасать полицейского! Он повернулся к ней спиной и бросил на растерзание братьям Талиферо! Один Бог знает, что они с ней сделают. А ведь она даже не говорит по-английски!

Он мчался по узким улочкам, не останавливаясь на красный свет светофоров, ворочая головой из стороны в сторону в отчаянной надежде увидеть хоть какое-либо движение на пустынных темных улицах. Мак прочесывал город по диагонали, догадываясь, что Талиферо никогда не осмелятся ехать по главным улицам в битой машине с простреленными стеклами. Он предполагал, что мафиози направились к той части пляжа, где располагались оба шикарных отеля, выбранных мафией в качестве своих опорных пунктов.

Проезжая один из перекрестков, Мак заметил на боковой улице какой-то проблеск. Он резко тормознул, сдал задом и подъехал поближе.

На асфальте, прямо посередине проезжей части, блестели мелкие осколки ветрового стекла. Мак вышел из машины и прошелся по дороге, ища следы резкого торможения, другие осколки или обломки, которые свидетельствовали бы о дорожном происшествии, но ничего такого не нашел. Нагнувшись, Болан подобрал кусочек битого стекла, словно паутинкой испещренного мелкими трещинками. Это был «секурит» — материал для ветрового стекла…

Болан бросился к машине и вихрем рванул с места, да так, что задымились задние колеса. Теперь он знал, куда ехать. К черту второстепенные улицы! На ближайшем перекрестке он свернул на восток и помчался к пляжу. Может быть, ему повезет и он прибудет туда раньше гангстеров. Нужно успеть! Если Талиферо успеют скрыться за охраняемой оградой отеля «Бич Гасиенда», он уже ничем не сможет помочь Маргарите. Adios, soldada.

Вполне вероятно, что это был тонко рассчитанный ход, чтобы заманить его в ловушку. Морковка, за которой послушно бредет глупый осел. Возможно, девушка была уже мертва, но мафиози везли с собой труп, держа Болана на крючке и подогревая его интерес. В чем-чем, но в этом они могли быть уверены. Болан был чертовски заинтересован во встрече с ними. Смертельно заинтересован…

* * *

Гарольду Броньоле пришлось немало потрудиться, чтобы подготовить крайне деликатную операцию, в которой главная роль отводилась Болану. В рамках стратегии министерства юстиции, он вел опасную игру, поставив на карту свое будущее. Речь шла о проекте, который он сам разработал и претворял в жизнь, не втягивая в тонкую игру других чиновников администрации. Теперь все зависело от того, насколько ловко он сможет завершить начатое дело. Именно это ему прежде никак не удавалось сделать. Отсутствием результата он был обязан Болану.

«Свой» человек, входивший в состав одной из семей, делегация от которой прибыла в Майами, имел доступ к Болану. Броньола прибыл во Флориду вовсе не для того, чтобы «спасти агента», хотя подобный предлог служил ему идеальным прикрытием даже в глазах агентов местного отдела ФБР. Он чувствовал настоятельную необходимость встретиться со «своим» человеком, который превосходно знал Болана и в свое время работал с ним, причем и тот и другой не подозревали о двойной игре, которую вел каждый из них. Броньола абсолютно точно знал, что его агент был единственным человеком, способным приблизиться к Болану без оружия.

Таким образом, вечером 5 ноября Гарольд Броньола встретился с «капореджиме» мафии на уединенной аллее, вытянувшейся вдоль пляжа в нескольких сотнях метров от «Бич Гасиенды» — одного из самых роскошных отелей Майами. Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и Броньола спросил:

— Ну, как дела на театре военных действий?

«Мафиози» улыбнулся.

— Наш общий друг разошелся не на шутку, вы не находите? Весь цвет американской мафии испытывает животный ужас только при одном упоминании его имени. Я тоже, кстати.

— Надеюсь, вас-то он не убьет? — спросил Броньола, удивленно выгнув брови.

Его собеседник нервно покачивался на каблуках.

— Имея дело с Боланом, никогда не знаешь, чего от него ожидать в следующую минуту.

Таррин рассмеялся и добавил:

— Однажды я на своей шкуре почувствовал его железную хватку. Но то было давно. Если он потрудится посмотреть, в кого собирается стрелять, прежде чем нажмет на курок, то я ничем не рискую.

Броньола покачал головой.

— Я хочу встретиться с ним. Не знаю, как вы сможете помочь мне, но он, похоже, больше вращается в ваших кругах, чем в моих. Когда он появился здесь, я был в южной Калифорнии. О последствиях я мог бы догадаться сам. Ну, что вы думаете? Есть идеи?

— Ну-у… один шанс на миллион, Гарольд. Не стану спрашивать, зачем вам нужна эта встреча, и не жду, что вы сами расскажете о своих замыслах.

— Не беспокойтесь, мне и в голову не приходила такая мысль.

— Вполне вероятно, что мы еще увидимся, прежде чем окончится конфликт в Майами. Я ничего не могу обещать, Гарольд. Где вы предполагаете встретиться с Боланом?

Броньола протянул Таррину клочок бумаги с телефонным номером.

— Запомните номер.

«Мафиози» бросил взгляд на листок и вернул его Броньоле.

— Хорошо. Посмотрю, что можно сделать.

— Это крайне важно, — сказал федеральный агент. — Я не хочу, чтобы…

Внезапно он по-борцовски обхватил своего собеседника и буквально втолкнул его в темные заросли кустарника: в дальнем конце аллеи появилась медленно едущая машина с потушенными огнями. Затаив дыхание и не шевелясь, Броньола и Таррин ждали, пока она не проедет мимо. Свет от приборной доски зеленоватыми бликами ложился на мрачное, насупленное лицо водителя.

Броньола судорожно сглотнул.

— Черт возьми! А это, часом, не Болан?

Таррин изумленно покачал головой.

— Не знаю, Гарольд. Я еще ни разу не видел его с новым лицом.

Машина резко ускорила ход и выехала на улицу, с которой смыкалась аллея.

— Боже мой! Это был он! За ним!

Они выскочили на улицу, остановились и, осмотревшись, бросились вслед удалявшемуся автомобилю.

* * *

Его сердце лихорадочно колотилось. Маку казалось, что он приехал слишком поздно, хотя ничто не указывало на прибытие к отелю разыскиваемой им машины. Может быть, он плохо прочитал следы на дороге… возможно, они вовсе не собирались ехать в отель, а направлялись прямо к яхте… Болан не имел ни малейшего представления ни о ее местонахождении, ни о том, как до нее добраться.

Болан решил в последний раз прочесать прилегающие к отелю улицы… Что если гангстеры бросили машину и дальше пошли пешком? Он проехал по темной аллее возле «Гасиенды» и свернул на улицу.

Проехав два перекрестка, Мак наткнулся на временное ограждение, установленное строителями и частично перекрывшее улицу. Рабочие только что закончили сносить старый дом. Одна полоса дороги была закрыта, и деревянный забор выходил до середины проезжей части, ограничивая обширную территорию, заваленную обломками и всяким хламом. Мак собрался было свернуть в другую сторону, как вдруг заметил, что к пустырю свернула еще одна машина, приближающаяся со стороны пляжа. У нее горела только одна фара, а правое переднее колесо было спущено.

Сердце Болана чуть не выскочило из груди. Он резко нажал на педаль газа, и машина рванулась вперед, в узкий проезд, оставленный строителями. Он поставил машину поперек проезжей части и выскочил на дорогу, сжимая в руке «люгер». Битая машина тоже остановилась, ее дверцы распахнулись, и один из пассажиров, присев за этим ненадежным укрытием, открыл беглый огонь по черному силуэту, который решительным шагом приближался к машине мафиози. Болан выстрелил лишь один раз, на ходу, и 9 миллиметровая пуля «люгера», прошив лобовое стекло, угодила в одного из головорезов Талиферо.

Трое других бежали в сторону развалин. Болан не стал преследовать их, и они скрылись в дырке ограды…

Болан нашел Маргариту в брошенной машине. Свернувшись в комок, она лежала на полу, за передними сиденьями. Девушка потеряла много крови — пуля задела одну из вен на шее, но эти ублюдки даже не попытались оказать ей первую помощь. Более того, они пытали ее. Куртка была расстегнута и стянута с плеч, чтобы она не могла шевелить руками. Лифчик с нее сорвали и газовой горелкой жгли то, что раньше казалось Болану лепестками роз. Соски ее грудей сгорели полностью, до пепла, торс был испещрен ужасными пятнами ожогов и порезами. Болан видел перед собой гротескную карикатуру на некогда восхитительную молодую женщину. К горлу Мака подкатил комок. Ему захотелось узнать, какую же информацию они хотели от нее получить, что хотели услышать люди, решившиеся на подобное злодеяние, на чудовищное насилие над беззащитным человеческим существом?

Болан поднял труп девушки и осторожно уложил его на заднее сиденье, прикрыл курткой ее изуродованную грудь. Он опустился на колени и прижался лбом к ее холодеющему телу. Его плечи задрожали, когда Мак вспомнил ее последние слова, обращенные к нему.

— Vaya con Dios, soldada, — прошептал он срывающимся голосом…

Палач поднялся с колен и на негнущихся ногах, словно робот, пошел к своей машине. Вытащив ключи из замка зажигания, он неторопливо обошел вокруг машины и открыл багажник, из которого достал мешок для принадлежностей для игры в гольф. Ленты с боеприпасами он повесил на шею, карманы набил запасными обоймами с патронами калибра 5.56, со зловещим лязгом передернул затвор гранатомета и вложил в казенник бризантный заряд. К М-16 Мак пристегнул магазин на тридцать патронов и зашагал к деревянной ограде.

Через отверстие в заборе высунулась чья-то рука с пистолетом. Выстрелы с сорока метров показались Маку более чем неубедительными. Не замедляя шага, даже не поднимая оружия, Болан нажал на курок револьверной рукоятки М-79.

Край забора, огораживавшего место работы строителей, превратился в грохочущий огненный шар, из которого во все стороны полетели пылающие куски дерева. Из-за ограды послышался громкий, душераздирающий вопль. Болан перешагнул через горящие доски и оказался на территории снесенного дома.

С запада пустырь ограничивала глухая стена какого-то большого здания, с трех других сторон возвышался высокий деревянный забор. Болан окинул взглядом огороженную территорию и с удовлетворением понял, что подонкам от него не уйти. Единственный выход находился у него за спиной, и пока еще никто не рискнул попытать счастья на этом опасном пути. У ног Болана лежал труп мафиози, одежда которого еще дымилась от близкого взрыва фугасной гранаты, начиненной сильным взрывчатым веществом. Ища спасение, в темноте вдоль забора бегали его приятели, которым пока повезло чуть больше.

Болан, не торопясь, выбрал осветительный заряд и, выстрелив им из гранатомета, подвесил в кебе над пустырем парашютик с сигнальной осветительной ракетой. Оба мафиози прервали свой бесцельный бег и, со страхом оглянувшись вокруг себя, понеслись к небольшой бытовке строителей, расположенной почти в центре огороженной площадки. Болан терпеливо наблюдал, как они сражались с замком входной двери. Наконец, мафиози заскочили внутрь бытовки и захлопнули дверь. Болан шагнул вперед, как неотвратимая боевая машина. Раздался звон битого стекла, и из окна бытовки навстречу ему хлопнул выстрел. Пуля впилась в землю в нескольких метрах перед Боланом. Не обращая внимания на стрельбу, Мак обошел вокруг домика. Рядом с ним на подставке, сваренной из стальных труб, находился какой-то резервуар со шлангом — вероятно, там хранилось топливо для строительных машин.

Болан остановился, вложил бризантный заряд в казенник гранатомета и выстрелил прямо в резервуар. Он уже заряжал М-79 второй осветительной ракетой, когда емкость с топливом взорвалась с оглушительным грохотом. Пылающая жидкость потоком хлынула на бытовку. Положив на плечо гранатомет, соединенный с автоматической винтовкой, Болан неподвижно стоял, холодно разглядывая два живых факела, отделившихся от стены огня и жутко корчившихся на грудах песка и битого кирпича. Когда они перестали двигаться, Мак повернулся к ним спиной и быстрым шагом покинул строительную площадку, волею судеб ставшую местом казни.

Болан подошел к машине, где лежал труп молодой кубинки, и, положив оружие на крышу, нагнулся, чтобы заглянуть в салон и сказать последнее «прощай» прекрасной девушке, которую, к сожалению, он так и не успел как следует узнать.

Когда он обернулся, то первое, что увидел, был огромный бездонный зрачок автоматического пистолета 45-го калибра, смотрящий ему прямо в лоб.

Болан рискнул взглянуть дальше и с облегчением улыбнулся.

— Добрый вечер, Лео. Вот мы и встретились.

Лео Таррин, ставший недавно капореджиме бывшей семьи Серджио Френчи, криво усмехнулся в ответ.

— Посмотри на пистолет, Болан, и заметь, что я его прячу.

— Не думаю, что это так уж важно, — ответил Болан бесцветным голосом. — Я сыт по горло этой войной, Лео. Она мне до смерти надоела.

Из-за спины Таррина появился еще один мужчина итальянского типа, как, впрочем, и сам Лео.

— Если зрелище, которое я только что видел, может служить примером вашего недомогания, то я желал бы, чтоб вы никогда не поправились, Болан.

— Кто это? — нахмурившись, спросил Палач.

— Мы с вами знакомы по телефонным разговорам, помните? — ответил незнакомец. — Меня зовут Гарольд Броньола.

— Отлично, — сказал Болан. — Что будем делать дальше? По правилам хорошего тона полагается обменяться рукопожатием.

Броньола протянул руку.

— Да, я с удовольствием пожму вашу руку, Болан.

Мак, сохраняя серьезное выражение на лице, подал ему свою.

— Благодарю вас за помощь в Лос-Анджелесе, — буркнул он.

Отдаленный вой сирен разорвал ночную тишину.

— Ну ладно, мне пора, — заявил Болан.

Он бросил взгляд на Таррина.

— У тебя все в порядке, Лео?

— Как всегда, есть свои трудности, — с улыбкой ответил Таррин.

— Черт возьми, Болан! — нетерпеливо заговорил Броньола. — Мне нужно поговорить с вами!

Болан молча улыбнулся ему и, положив оружие на плечо, направился к своей машине. Таррин и Броньола торопливо пошли следом за ним.

— Болан, — начал Броньола, — я бы хотел, чтобы вы выслушали меня.

— Вы думаете, что фараоны тоже послушают вас? — насмешливо спросил Болан, кивая головой в сторону приближающегося шума.

— Поговори с ним, — посоветовал Маку Таррин. — Что ты от этого потеряешь? Просто поговори.

— О чем? У вас тот же пакет предложений?

— Точно, — отрезал Броньола. — Тот же самый. Вы только что сказали, что вам надоела эта война. Возможно, я смогу предложить вам средство покончить с нею.

Болан метнул в него заинтересованный взгляд.

— Да?

— Эй! — подал голос Таррин. — Поторопитесь! Полиция в Майами ездит быстро.

— Вы все найдете здесь, — быстро проговорил Броньола, протягивая Болану конверт. — Изучите материалы в спокойной обстановке и позвоните мне по телефону, который найдете в конверте. Вот и все, о чем я вас прошу, Болан. Прочтите это!

Болан взял конверт и сунул его за горловину комбинезона.

— Ладно, — кивнул он. — Я посмотрю.

Он положил М-16/М-79 на заднее сиденье и сел за руль.

— Я рад тебя видеть, Лео. Передай мои наилучшие пожелания своей супруге.

— Непременно, — с усмешкой ответил Таррин. — Она беспокоится за тебя, Можешь рассматривать это, как утешение.

Болан кивнул головой и тронул машину с места.

— Эй!.. Постарайся не болтаться здесь сегодня вечером, ладно?

— Значит, ты переходишь в наступление, — констатировал Лео.

— Именно это я и хотел сказать. Держись-ка ты подальше отсюда.

— Спасибо. Я воспользуюсь твоим советом.

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы вас прихлопнули прямо сейчас? — с раздражением спросил Броньола. — Давайте-ка будем разбегаться. Не забудете прочитать эти документы?

— Сейчас я уже не отступлю, — ответил Болан бесцветным голосом. — Эта кампания обошлась мне слишком дорого.

— Но, по меньшей мере…

Болан решительно газанул и оставил Броньолу с раскрытым ртом посередине улицы. Когда машина Палача исчезла за поворотом, он посмотрел на Таррина.

— Это самый хладнокровный человек из всех, кого я знал в своей жизни. Таким он не был даже месяц назад в Лос-Анджелесе. Вот, черт!..

— Он потерял друга, Гарольд, — объяснил Таррин. — Вы не обратили внимание на то, что находится в той машине?

— Нет, я…

— Идите сюда.

Таррин подвел своего собеседника к покореженной машине.

— Я покажу вам то, что не может оставить Палача равнодушным.

 

Глава 16

Отель «Бич Гасиенда» был построен в старинном испанском стиле: с колокольней и черепичной крышей. Сад по всем направлениям рассекали аллеи с фонтанами и водоемами. У самого бассейна стояли небольшие хижины-раздевалки. Сам отель состоял из трех зданий, искусно сориентированных, чтобы изолировать патио и сады от внешнего мира, но сохранить при этом восхитительный вид на море. На пляже находилась уменьшенная копия испанского галеона восемнадцатого века, который служил сухим доком для тех, кто предпочитал песок в сочетании с освежающими напитками и удобными шезлонгами. Для тех, кто принимал пляж всерьез, здесь было полно тончайшего золотисто-белого песка, лазурной воды, парусных досок для виндсерфинга, яхт и прочих игрушек для развлечения на воде.

Здания отеля были одноэтажными, за исключением колокольни, возвышавшейся над самыми роскошными апартаментами. На улицу смотрели гладкие стены зданий, но изнутри все комнаты выходили в патио, и чтобы попасть в сад, достаточно было откатить в сторону широкую стеклянную дверь в роскошной раме.

В местных мафиозных кругах «Бич Гасиенду» называли «бараком», а помещение под колокольней служило последнее время в качестве зала для совещаний совета капо.

Но сейчас этот люкс был почти пуст, если не считать человека с полузакрытыми глазами, в белой куртке стюарда, который сидел на табуретке в углу гостиной. Двое других стояли на балконе, возвышавшемся над зимним садом. Это были Сиро Лаванжетта и его помощник из Таксона Сальваторе Ди Карло. Лаванжетта стоял у края балкона и пытался нагнуться, чтобы разглядеть улицу перед отелем. Однако это оказалось невозможным. Сиро обратился к Ди Карло:

— А я тебе говорю, Сал, что слышал выстрелы и взрывы. Там, снаружи, что-то случилось.

Словно в подтверждение слов Лаванжетта, вдали послышался вой полицейских сирен.

— Я так и знал! — воскликнул он.

— Они далеко, Сиро, — успокаивающе произнес Ди Карло.

— Тем не менее, я волнуюсь. Я бы хотел, чтобы вернулись братья Талиферо…

После короткой паузы Ди Карло добавил:

— Ты бы лучше отправился на яхту, как все. Там мы находимся в большей безопасности, Сиро. Тебе стоило бы отправиться туда.

— Еще не все перебрались на яхту, Сал, именно поэтому я и остался. Посмотри-ка вниз и скажи мне, кто там сплетничает у бассейна?

Ди Карло перегнулся через перила балконного ограждения.

— Похоже, там Джорджи Сосиска и Оджи Маринелло.

— Точно. И я могу с абсолютной уверенностью сказать, что Сосиска пытается вбить в голову Оджи!

Ди Карло покрутил головой.

— Да он забивает ему голову всякой чепухой, Сиро!

Лаванжетта выругался, потом добавил:

— Я больше не собираюсь терпеть оскорбления, Салли.

— Он мне тоже стоит поперек горла, — заявил Ди Карло.

После минутного молчания Лаванжетта сказал:

— А ты знаешь, Сал, меня устраивает появление Болана.

— Если он сунет сюда свой нос — он конченый человек, — проворчал Ди Карло.

— Да, но может статься, что вместе с ним умрет кое-кто еще, Салли, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Ди Карло задумался.

— Я понимаю, куда ты клонишь, Сиро. Это было бы очень справедливо.

— Вижу, ты понял меня. Мне бы очень хотелось, чтобы Болан появился здесь еще до того, как все переберутся на яхту, и сделал сосисочный фарш из одного «франкфуртского» короля.

Завывания сирен раздавались все ближе и ближе. Ди Карло потянул носом воздух.

— Пахнет гарью. Может, Болан уже здесь и сейчас поджигает отель?

Лаванжетта негромко рассмеялся.

— Я бы не стал сбрасывать со счета и такую возможность, Сали.

* * *

В это самое время Болан не поджигал «барак», он лишь наблюдал за ним с расстояния в двести метров. В бинокль он не мог разглядеть все детали, но в общем планировка отеля представлялась ему предельно ясной. Мак изучил колокольню, ненадолго задержал взгляд на людях, стоящих на балконе, затем перевел бинокль на крыши соседних зданий и, наконец, осмотрел часть пляжа, включая и галеон. Повсюду было полно мафиози. Одни патрулировали пляж, другие сновали по обычно пустынной палубе галеона, третьи держались ближе к корпусам отеля, заняв укромные, неприметные позиции. У Болана пропали всякие сомнения: перед ним раскинулся настоящий военный лагерь.

Мак снова обратил внимание на двух оживленно беседующих, мужчин стоящих на балконе апартаментов, расположенных под колокольней. Один из них показался ему знакомым. Болан порылся в памяти, вспоминая виденные им фотографии из журналов и газет. С некоторых пор он взял за правило тщательно изучать прессу в поисках своих «друзей», и время, затраченное на это занятие, принесло свои плоды.

На балконе находился Сиро Лаванжетта, немного располневший и обрюзгший, но, тем не менее, это был он. Мак не смог опознать его собеседника — моложавого мужчину с встревоженным лицом, но не сомневался, что при встрече узнает его.

Болану стало интересно, что произойдет, если он сейчас выпустит из гранатомета фугасный заряд прямо в номер под колокольней. Он мог бы это сделать при условии, что ему удастся подойти к отелю поближе, хотя бы метров на сто… Однако вполне вероятно, ему помешает угол крыши, выступавший на передний план.

Пока Мак взвешивал все «за» и «против», балкон опустел — люди вошли в номер.

Болан испытывал азартное возбуждение, хотя в душе его угнетало чувство собственной вины и жалости, когда перед глазами у него вставало обезображенное тело Маргариты. Он нашел одного капо, несомненно, где-то тут были и другие.

Отель превратили в крепость, а значит, здесь полно важных шишек. Мак принялся тщательно осматривать участок пляжа между отелем и своим укрытием на пляже. Если он сможет найти какое-нибудь возвышение, он обеспечит себе нужный угол обстрела и тогда сможет проникнуть в отель-крепость. Так или иначе, Болан рассчитывал оказаться внутри ее.

* * *

Сальваторе Ди Карло был одновременно напуган и встревожен.

— Черт! Сиро, ты с ума сошел, честное слово! Ты не можешь принимать такие решения!..

— Хватит указывать мне, что я могу делать, а что нет! — огрызнулся Лаванжетта. — Старая сосиска одной ногой и так уже стоит в могиле. У него в жилах течет не кровь, а доллары. Я больше не потерплю его хамства в мой адрес!

— Тем не менее, Сиро, тебе лучше, чем мне, известно, что…

— Верно, Салли, я знаю лучше, чем ты. Послушай, сегодня он вывернул на меня очередное ведро помоев, разве что не воткнул нож в бок. Однако если ты получше приглядишься ко мне, то увидишь, что я весь утыкан ножами, как еж иголками. Если бы этот старый козел имел меня каждый раз, когда у него возникает охота, то у меня на месте задницы была бы дыра размером с железнодорожный туннель.

— Ты подписываешь себе смертный приговор, Сиро.

— Что значит себе? Это смертный приговор нам, если мы позволим Джорджи делать сосиски из нашей территории. Или я не прав? Это наша территория, Салли.

— Я так и знал, что рано или поздно ты придешь к этой мысли, Сиро.

— Ну что ж, дорогой мой, радуйся! Теперь это дело касается только нас двоих. Тебя и меня. И вот что я скажу: мне бы очень хотелось, чтобы предстоящая работа обошлась без осложнений. Надеюсь, ты хорошо понял меня, Сал.

— Понял, Сиро, — ответил Ди Карло, и в его голосе явно послышалось сожаление. — Но будет лучше, если ты объяснишь мне, что у тебя на уме.

— А то, Салли, что под шум, поднятый Боланом, я хочу сделать кровопускание Сосиске.

— Да, ты обладаешь талантом говорить страшные вещи в самый подходящий момент, — с горечью произнес Ди Карло.

* * *

Хэннон твердо решил, что после завершения дела Болана он уйдет в отставку. Всего лишь за один день полного хаоса он растратил годовой запас моральных и физических сил. Теперь все вокруг казалось ему поблекшим и утратившим первоначальный смысл. Он бросил последний взгляд на обугленные тела, лежавшие среди строительного мусора, махнул рукой и устало бросил:

— Ладно, забирайте их.

Он отступил, пропуская вперед помощников коронера, которые должны были забрать жуткие обгоревшие останки.

Полицейский в форме проводил Хэннона до бреши в заборе и спросил:

— Как он расправился с ними, капитан? С помощью огнемета?

— Не удивлюсь, если это так, — ответил Хэннон спокойным голосом.

Он остановился, разглядывая машину гангстеров.

— Во всей этой истории есть какая-то романтическая подоплека, — вполголоса пробормотал капитан. — Но я что-то не очень в нее верю.

— Сэр?

— Нет, нет, ничего. Личность девушки установлена?..

— Нет, капитан. Кроме того, что она кубинка и носит…

— Бороду! Мне все это известно!

— Нам пока не удалось выяснить, кто она, сэр.

— Ладно. Вы останетесь здесь с этой машиной и не подпустите к ней никого, даже своего шефа, до тех пор, пока парни из лаборатории не закончат работу. Затем вы отгоните ее в гараж полиции и накрепко закроете в отдельном боксе. Скажете экспертам, что я хочу знать, есть ли связь между машиной и сгоревшими гангстерами. Мне нужны конкретные доказательства.

— Хорошо, капитан.

Хэннон вздохнул, направился к своей машине и по рации связался с центром управления команды «Дейд».

— Сколько мобильных групп блокируют сегодня вечером стадион? — спросил он.

— Двенадцать, сэр.

— Хорошо. Шесть машин направьте ко мне. Места дислокации им сообщат позже, пока они будут в пути. Сколько времени им понадобится? Час?

— Полчаса, если поедут с мигалками, капитан.

— Пусть будут мигалки. Всю команду «Дейд» поднимите по тревоге. Я хочу, чтобы каждый находился на своем месте. Отсутствие на службе может оправдать только медицинская справка. Соберите всех и пусть ждут моих указаний. Я скоро приеду. Удалось ли чего-нибудь добиться от Томми Джано?

— Нет, капитан, но он уже пришел в сознание, и мы попробуем допросить его. Кстати, он лежит в палате по соседству с лейтенантом Вильсоном.

— Хорошо. Я еду. Объявляйте тревогу.

Хэннон положил микрофон и завел мотор машины. Побоище слишком затянулось. Ему пора положить конец… В противном случае Хэннону придется… звонить самому президенту.

* * *

Болан закончил разведку и в голове у него сложилось ясное представление о дальнейших действиях. Совершенно очевидно, что в отеле никто не собирался ложиться спать. В парке и внутренних двориках было полно народу. Все выглядели веселыми и довольными. Сидя за столиками, люди беседовали, смеялись, пили, короче, веселились вовсю. Кроме «горилл», укрывшихся в тени в самых важных, стратегических точках. Отель «Бич Гасиенда» лучился весельем и радостью жизни. И только несколько весьма существенных деталей нарушали праздничную атмосферу. Прежде всего, нигде не было видно женщин. Во-вторых, подозрительно выглядела прислуга. Служащие казались неловкими, угловатыми, постоянно путали заказы своих клиентов, а то и вовсе не выполняли их, что создавало комический эффект, усиленный беззлобными подколками тех, кого забывали обслуживать.

Такая ситуация превосходно вписывалась в стратегию, разработанную Боланом. Когда мафиози находились в обществе «нормальных» людей, Маку приходилось рассчитывать свои атаки до миллиметра, но когда они сбивались в стаю, у Болана развязывались руки, и он мог использовать методы массового уничтожения. Ему не нужно было внедряться в их среду, чтобы отделить здоровое семя от гнилого.

Но в этом случае Болан нуждался в огневой позиции — рубеже, с которого он мог бы начать атаку. В поисках такой точки Мак пробрался к морю севернее «Бич Гасиенды». Иллюминация отеля освещала весь прилегающий участок пляжа, но у кромки воды было темно, поскольку довольно крутой в этом месте берег отбрасывал на воду полосу густой черной тени. Начался отлив, и вода отступила, оставив Болану несколько метров ровного и твердого песчаного дна, утопавшего в полной темноте. Чуть ли не целый взвод «горилл» прогуливался по освещенному периметру. Их посты располагались довольно близко друг от друга, и они легко могли переговариваться между собой. Под неумолкающий рокот волн, заглушавший все остальные звуки, Болан медленно и осторожно шел к галеону по затемненной полосе пляжа. Он решил, что лучшего места для огневой позиции ему не найти. Единственная проблема заключалась в том, что противник пришел точно к такому же заключению и уже занял эту стратегическую точку. Мак прошел в нескольких метрах от одного из гангстеров, который, повернувшись спиной к свежему бризу, тянувшему с моря, пытался прикурить сигарету. Другой мафиози, стоявший на несколько метров дальше, заметил безуспешные попытки приятеля зажечь спичку и стал давать ему советы, не лишенные юмора и сарказма.

— Эй! Сходи к Оджи и скажи ему, что нам нужна палатка под курилку.

— Да пошел ты…

— Послушай! Мой брат Анджело служил в морской пехоте. Он говорил, что в таких случаях, чтобы прикурить, нужно влезть в собственную задницу, но при этом есть риск обжечься.

В ответ раздался хохот:

— Ну так иди сюда и подставляй свой зад!

Болан обошел охранников и оказался под кормой галеона. Копия корабля была поставлена так, словно он потерпел крушение. Его нос упирался в песок перпендикулярно берегу. Во время приливов талион практически полностью, кроме носовой части, находился в воде, но при отливе в воде сидела только его корма. Три толстых троса, спускавшихся с кормы, удерживали галеон на месте. Болан забросил оружие на плечи и по пояс вошел в воду. Сражаясь с течением, он добрался до ближайшего троса, зажал в зубах нож и полез наверх, на палубу галеона, до которой было не меньше трех метров.

* * *

Хэннон вихрем влетел в зал для инструктажа и объявил своим скрипучим голосом:

— Теперь мы знаем все! Встреча назначена в отеле «Бич Гасиенда», на северном пляже. Всем перейти на частоту команды «Дейд» и ждать дальнейших инструкций!

Капитан круто развернулся и во главе группы специалистов по борьбе с массовыми беспорядками вошел в туннель, который вел в гараж команды «Дейд». Полицейский в форме и белой каске на голове торопливо шагал радом с ним.

— Процедура обычная, капитан? — спросил он.

— Будет видно на месте, — бросил Хэннон.

Полицейский кивнул и припустил к своей машине.

Хэннон опустился на сиденье и, ни к кому не обращаясь, пробормотал, глядя прямо перед собой:

— Хорошо бы бескровная…

Он захлопнул дверцу машины и резко рванул с места, возглавив длинную колонну автомобилей с синими мигалками на крышах.

* * *

Лаванжетта перехватил Джорджи «Мясника» в крытой галерее, когда тот возвращался в свой номер. Сиро сразу же взял быка за рога:

— Послушай, Джорджи, мне кажется, пришла пора поговорить по душам.

Агграванте попытался обойти Лаванжетта.

— Я тебя уже давно понял, Сиро, — сухо ответил он.

— А я в этом не уверен, и отсюда все наши проблемы.

— Лично для меня ты никогда не представлял проблему, capino, — злобно процедил сквозь зубы старик.

— Но теперь всему будет положен конец, — заверил его Лаванжетта и молниеносным движением перерезал «Мяснику» горло от уха до уха. Капо из Аризоны отскочил от окровавленного тела, бросил нож в бассейн и закричал хриплым испуганным голосом:

— Убейте его! Убейте этого типа! Держите его!..

Его голос перекрыл грохот большого револьвера, раздавшийся во дворе недалеко от галереи: Сальваторе Ди Карло палил куда-то вверх. Десятки охранников, расставленных по всему периметру охраняемой территории, инстинктивно нажали на спусковые крючки, и целый рой пуль со злобным визгом впился в крышу над комнатами, которые занимал Агграванте.

Лаванжетта, сжимая в руке пистолет, бросился во двор и присоединился к группе стрелков. Из-за деревьев выбежал Оджи Маринелло в сопровождении братьев Талиферо, одетых в безупречные костюмы «Палм Бич».

— В чем дело? — закричал он. — Что происходит?

— Болан! — едва выговорил Лаванжетта. — Он только что прикончил Джорджи Агграванте!

Ди Карло поторопился подтвердить слова своего босса.

— Он появился на крыше, — взволнованно произнес помощник Лаванжетта. — Мне кажется, что я его зацепил!

Братья Талиферо недоверчиво переглянулись, потом один из близнецов сказал:

— Пошли посмотрим.

Другой помахал рукой, делая знак «гориллам», сбегавшимся со всех сторон, и повел их через главный корпус отеля на улицу.

Тот из братьев, который остался во дворе, тронул Лаванжетта за локоть.

— Ну, пойдем, Сиро, осмотрим крышу.

* * *

На галеоне Болан бесшумно ликвидировал троих часовых и уже подбирался к четвертому, когда во дворе отеля, всего лишь метрах в двадцати от пляжа, поднялся несусветный шум. Охранники с пляжа побросали свои посты, собрались в одну большую толпу и побежали к отелю. Раздался чей-то крик:

— Болан на крыше!

Из темноты до Болана донесся тихий оклик одного из охранников галеона:

— Парни, оставайтесь здесь. Мы с Хэппи сбегаем и выясним, в чем там дело.

Кроме Болана, на корме никого не было, поэтому, изменив голос, он ответил:

— Да, да, конечно…

Два человека торопливо сбежали по трапу на берег и поспешили к отелю. Болан быстро огляделся и, убедившись, что он действительно остался на галеоне один, поднял М-16/79. Заряды к гранатомету были тщательно подобраны и набиты в ленту в оптимальной последовательности: фугасный, осколочный, газовый и вновь фугасный…

Группа гангстеров, сбившихся в плотную кучку, осталась на пляже прямо перед позицией Болана, и он подумал, что их следует устранить в первую очередь. Мак проверил запасные магазины к М-16, перевел флажок в положение «автоматическая стрельба» и выпустил по группе все тридцать патронов одной длинной очередью. Мафиози падали, словно кегли, и когда магазин опустел, рука Болана нащупала пистолетную рукоятку гранатомета М-79.

 

Глава 17

Колокольня взорвалась с оглушительным грохотом, засыпав весь двор битой черепицей, а здоровенный колокол с басовитым гудением упал на балкон располагавшихся ниже апартаментов. Оджи Маринелло испуганно замер, вскрикнув:

— Боже мой! Что происходит?..

С крыши ему ответил спокойный голос:

— Он стреляет с корабля. Не пойму только, как ему удалось…

Второй взрыв оборвал фразу на полуслове, и картечины гулко забарабанили по крыше.

Талиферо свалился с крыши и, вскочив на ноги, заревел, ища взглядом Сальваторе Ди Карло.

— На крыше, значит?

Третий заряд разорвался в нескольких метрах от Маринелло и на месте взрыва вспухло и расплылось облачко белесого дыма. Послышался надрывный кашель и кто-то закричал:

— Это слезоточивый газ!

Парк охватила общая паника, которая особенно усилилась после взрыва второго фугасного заряда, упавшего среди мечущейся в замешательстве толпы. Изуродованные тела отбросило в разные стороны. Талиферо, осыпая всех проклятиями, попытался провести группу своих «горилл» через плотную толпу людей, шарахающихся из стороны в сторону под дождем фугасов, картечи и газа. Люди прыгали в бассейны, фонтаны, прятались в раздевалки, бегали по крытым галереям, а обстрел продолжался все с той же ужасающей методичностью.

Команда Талиферо вырвалась со двора отеля и направилась к «испанскому саду», границы которого терялись в тени галеона. Мафиози попытались укрыться за невысокой оградой, но после первого же залпа гранатомета и последовавшего за ним злобного лая автомата, гангстеры сообразили, что сорок сантиметров стеночки не такая уж надежная защита. Талиферо в грязном и помятом костюме скомандовал:

— Все назад! Назад! Так ничего не выйдет!

Пока Болан занимался часовыми, охранявшими галеон, он упустил из виду целый отряд, бросившийся в сторону улицы. В садах отеля вдруг поднялась бессмысленная стрельба. Это удивило Болана. Но еще больше его поразило то, что в самый разгар его атаки, мафиози полезли на крышу отеля и принялись поливать свинцом улицу, тянущуюся вдоль ограды «Бич Гасиенды».

Но долго ломать голову над этой загадкой ему не дали. Целый поток пуль обрушился на деревянную перегородку, за которой он прятался. Мак положил палец на курок М-16 и ответил короткими точными очередями. Трое или четверо наступавших зарылись в песок, а остальные в беспорядке отступили.

Болан полностью расстрелял первую ленту с боекомплектом для гранатомета. Оставалась еще одна. Нужно было быстро принимать стратегическое решение. Но на крыше все еще находились люди, привлекавшие к себе его внимание. Мак продолжал стегать двор отеля очередями из М-16, потом дослал в горячий казенник гранатомета фугасный заряд, тщательно прицелился в крышу и нажал на курок.

* * *

Прибыв на место, бригада Хэннона лицом к лицу столкнулась с мафиози, чего не ожидали ни те, ни другие. Гангстеры вылетели из отеля с налитыми кровью глазами, словно быки из загона во время корриды. В этот момент им не нужно было ничего, кроме цели, которую следовало превратить в решето. К сожалению, им не повезло: вместо искомой цели — Болана — они напоролись на команду «Дейд».

Позже Хэннон признал, что, скорее всего, можно было бы избежать кровопролития, если бы в первые же напряженные мгновения вооруженного противостояния не взорвалась колокольня, венчавшая центральное здание отеля. Обломки кирпича и черепицы посыпались на головы и мафиози, и полицейских. Молодой агент, стоявший в нескольких метрах от Хэннона, молниеносно отреагировал на грохот взрыва и посыпавшиеся дождем обломки: он вскинул винтовку и открыл огонь по людям, выбегавшим из отеля. Кто-то из них, может быть, так же бессознательно, ответил выстрелом на выстрел, и один из людей Хэннона упал.

С этого момента завязалась стихийная перестрелка. Не дожидаясь ничьих приказов и команд, противники падали на землю, используя в качестве укрытия деревья, столбы, любую неровность дороги. Накаленную до предела обстановку усугублял вызывающий растущее беспокойство грохот боя, разгоравшегося за стенами «Бич Гасиенды». Хэннон понял, что люди перед отелем едва ли представляли себе, что происходит внутри.

Тем не менее, им хватило присутствия духа, чтобы покинуть освещенную территорию. Пока члены команды «Дейд» занимали позиции позади своих машин, мафиози скрылись в густой тени глухих стен, лишенных окон. Двое полицейских в форме и пятеро гангстеров остались лежать на нейтральной полосе, разделившей оба лагеря.

Хэннон взял микрофон и закричал:

— Бросайте оружие и выходите, положив руки на голову!

Его слова потонули в грохоте взрывов и автоматных очередей, донесшихся из-за стен «Бич Гасиенды». Капитан отложил микрофон и обратился к сержанту:

— Кошмар! Передайте всем: пусть прекратят огонь и ждут дальнейших распоряжений. Стрелять только в том случае, если сами подвергнутся обстрелу.

— Интересно, а что происходит внутри, капитан? — полюбопытствовал сержант.

— Откуда я знаю? Может, вы сходите туда и спросите на месте?

Ответа сержанта капитан не расслышал: его перекрыл гулкий грохот очередного взрыва. Сержант потряс головой и побежал доводить до командиров групп распоряжение капитана Хэннона.

Прошло несколько минут, и на крыше отеля стали появляться люди. Они взбирались по скату вверх и скрывались за коньком с другой стороны, обращенной к парку.

Хэннон снова сгреб микрофон и заорал:

— Эй, вы, на крыше! Остановитесь, иначе мы откроем огонь!

В ответ раздались несколько разрозненных выстрелов. Хэннон схватил за плечо полицейского, одетого в штатское, и приказал:

— Зажгите прожектора и осветите стены вдоль всего здания. Там где-то должна быть пожарная лестница, ведущая на крышу. Перекройте к ней доступ. Расставьте людей вдоль стены. Стреляйте по всему, что движется!

В этот момент в том самом месте, которое так интересовало Хэннона, прогремел оглушительный взрыв. Два тела и добрая часть крыши взлетели в воздух и исчезли в ночной темноте.

Хэннон уже понял, что происходило за стенами отеля. Теперь его мучил один вопрос: что делать? Ослепительный луч большого прожектора рассек ночь пополам и высветил большой участок крыши. И тогда Хэннон увидел молодого красивого блондина, одетого в то, что раньше было безупречным костюмом «Палм Бич». На плече у него расплывалось большое красное пятно, а выражение его лица заставило вздрогнуть даже видавшего виды полицейского, отслужившего, ни много ни мало, тридцать пять лет. Капитан видел его лишь мельком: человек неловко перевалился через конек крыши и исчез из виду. Хэннон задумался. Болан? Нет. Угловатые черты его лица невозможно было бы переделать с таким совершенством. Это был, несомненно, кто-то другой, но кто?

Капитан нагнулся, сунул голову в салон патрульной машины и, схватив микрофон рации, произнес:

— Пусть несколько мобильных групп займут позиции позади отеля. Эд, — обратился он к диспетчеру команды «Дейд», — мне наплевать, как ты их вызовешь, но они должны быть здесь как можно скорее!

— Хорошо, капитан.

— И вот еще что, Эд… Дело серьезное. Пусть стреляют на поражение.

* * *

Сиро Лаванжетта был в полуоглушенном состоянии. Непонятно как, но ему удалось покинуть крышу живым через несколько секунд после взрыва, вдребезги разнесшего колокольню. Однако он оказался недостаточно проворным, и один из осколков второй гранаты, выпущенной Боланом, все же сорвал у него со лба лоскут кожи. Он видел, как один из братьев Талиферо совершил свой акробатический прыжок и услышал брошенную им в адрес Ди Карло реплику, произнесенную сдавленным от бешенства голосом. Лаванжетта не помнил, как пересек двор отеля, сотрясаемый взрывами и залитый клубящимися волнами слезоточивого газа. Он с трудом пробрался сквозь толпу растерянных, охваченных паникой мафиози, и спокойно открыл дверь своего номера. Сиро включил торшер, телевизор, налил себе стакан виски и устроился на стуле прямо перед экраном. Отсутствующим взглядом он наблюдал за мелькающим изображением, забыв о стакане, который сжимал в руке.

Кровь из ссадины на лбу запеклась, рана уже почти перестала кровоточить.

Сиро Лаванжетта больше ничего не волновало. Он был конченым человеком, и никто лучше его не понимал этого. Ему в голову пришла великолепная идея, тут уж нечего было возразить. Гениальная идея, хоть и закончилась она провалом. И все из-за этого подонка Болана! Если бы он вмешался на двадцать секунд раньше или двадцать минут позже, для Сиро все кончилось бы благополучно. Так ведь нет! Этот негодяй начал свою атаку как раз в тот момент, когда ему следовало бы сидеть тихонько, как мышке в норке!

«Аризона» Сиро, король точности, потерял все из-за ошибки в расчете времени. Теперь это уже ни для кого не было секретом, особенно для братьев Талиферо. Сиро превратился в живой труп.

За стенами отеля по-прежнему бушевала свинцовая буря, но Сиро оставался равнодушным к разверзнувшемуся там аду. Уже ничто не трогало его, даже мысль, что своим поступком он способствовал успешному развитию атаки Болана. Сиро совершил чертовски грубую ошибку: пытаясь избавиться от одного, он подставил всех, и теперь Болан держал их мертвой хваткой. Сиро равнодушно усмехнулся: а не все ли равно? Он уже считал себя покойником.

В таком вот состоянии духа, сидящим перед телевизором со стаканом в руке его застал, войдя в гостиную, один из братьев Талиферо. Мельком взглянув на него, Сиро про себя отметил, что тот выглядит не лучшим образом. Никогда еще ему не доводилось видеть ни одного из Талиферо настолько деморализованным.

— Привет, Пат или Майк, — сказал Сиро. — Я так и не научился вас различать.

— Привет, Сиро, — ответил Талиферо.

— Похоже, ты ранен в плечо. Наверное, на улице кошмар что делается, а?

— Да, там чертовски неприятно, Сиро. Ты знаешь, что я должен сделать, не так ли?

— Знаю, Пат или Майк.

— Меня зовут Майк. По крайней мере, ты имеешь право знать это. Как ты предпочитаешь умереть, Сиро?

— С достоинством, Майк, так, как прожил всю свою жизнь. Я хочу умереть, сидя перед телевизором, со стаканом доброго виски в руке. Стреляй между глаз, Майк.

— Да будет так, Сиро. Передай от меня привет ребятам по ту сторону черты, ладно?

— Можешь рассчитывать на меня, Майк.

Пуля вошла ему между глаз. Голову Сиро отбросило назад, потом она упала ему на грудь, стакан выпал из мертвых пальцев и, расплескивая виски, покатился по полу. Король Аризоны, скособочившись, осел в кресле. Он встретил «достойную» смерть.

Поверженный ею, Сиро Лаванжетта умер все же, как настоящий капо.

* * *

Болан выпустил последний заряд из М-79 и вставил новый магазин в автоматическую винтовку М-16. Он с сожалением подумал, что, вероятно, поразил не все цели, но наступление пора было сворачивать. Перед ним стояла проблема стратегического отхода, и шансы на успех казались ему все более и более призрачными. Уж слишком много времени ушло на подготовку и проведение наступательной операции. После первого шока противник приходил в себя и под прикрытием плотного огня с флангов собирался переходить в контратаку. Мак снова заметил движение возле невысокой стеночки. Из-за нее появился ствол «томпсона» и выплюнул в его сторону длинную очередь. Пули 45-го калибра изрешетили деревянную перегородку за спиной Болана. Еще один «томпсон» басовито заговорил с правого фланга. Болан отскочил назад и, привстав, полоснул очередью поверх стенки, отделявшей парк от пляжа, перекатился влево и снова открыл огонь.

Два человека попытались подняться по трапу на галеон. Болан скорее услышал их приближение, чем увидел. Он вернулся на прежнюю позицию и смел гангстеров с трапа одной короткой очередью, затем снова откатился влево. Он все чаще думал об отходе и с надеждой поглядывал на пустынный пляж, когда именно оттуда пришла новая угроза. Мак увидел, как по полосе отлива в его сторону движется машина с синей мигалкой на крыше, за ней вторая, третья…

Он не видел, что происходит с другой стороны пляжа, но с уверенностью мог предположить, что там его ожидает столь же безрадостная картина. К тому же, все его внимание поглощала яростная перестрелка. Плотный огонь не давал ему поднять головы. Мак подумал, что если в старый корабль попадет еще хоть немного свинца, то галеон ни за что не удержится на плаву.

Наступил момент, когда Болан стал серьезно подумывать о том, чтобы кубарем скатиться по сходням вниз, на песок пляжа. В этот самый миг в его сознание проник новый звук. Сквозь хлопки пистолетных выстрелов, методичное татаканье «томпсонов» и стук пуль, впивавшихся в дерево палубы и надстроек галеона, Мак услышал бесплотный, едва различимый голос, долетевший к нему на крыльях морского бриза. Усиленный мегафоном, искаженный ветром и рокотом волн, голос настойчиво звал Эль Матадора, и в нем слышались сочувствие, теплота и надежда.

Пошатнувшийся было боевой дух Болана стремительно поднялся и достиг прежней отметки. Он отбросил ставшее ненужным тяжелое оружие и двинулся к корме с одной лишь мыслью — броситься в воду и плыть на знакомый голос. Машины полиции находились теперь менее чем в ста метрах от галеона, и Болана не удивило, что огонь с пляжа прекратился.

«Сейчас либо никогда», — решил Болан и, пригибаясь, побежал по палубе к корме. Вот тут-то, в момент неожиданного просветления, он понял значение тишины, повисшей над пляжем. До него дошло, что он не единственный, кто способен забраться на палубу галеона по швартовому канату: на юте с длинноствольным пистолетом в руке сидел на корточках симпатичный блондин в мокром костюме «Палм Бич». Его внимание на мгновение отвлекли синие мигалки полиции, поэтому он и Болан увидели друг друга одновременно.

Мак среагировал быстрее. Ладонью он нанес резкий удар по пистолету, другой рукой сгреб мокрый пиджак незваного гостя и, опрокидываясь на спину, мощным толчком согнутых ног перебросил красавчика через голову. Оба тут же вскочили на ноги, и Талиферо, занеся для удара стилет, сделал быстрый шаг вперед. Болан попытался уклониться от его атаки, но поскользнулся на мокрой палубе, и в тот же миг узкий клинок глубоко впился ему в плечо. Захватив руку Талиферо, Болан круто развернулся в сторону и отбросил мафиози далеко назад. Отлетев к самому борту, тот с ненавистью глянул на Мака, взмахнул руками и, потеряв равновесие, упал в воду.

Стилет по-прежнему торчал в плече Болана. Мак выдернул его и прижал к ране тампон из аптечки, висевшей у него на поясе. Рана была колотой и сильно не кровоточила. Но с идеей спуститься с палубы галеона по канату пришлось расстаться. Болан поднялся на мостик, возвышавшийся над темной водой, и вгляделся в пенистые волны, без устали накатывающиеся на берег.

* * *

Далекий, чуть слышный голос продолжал настойчиво звать Эль Матадора. Мак рассеянно подумал, на каком расстоянии от берега находится голос и сколько сможет проплыть человек с дыркой в плече… Но другого выхода не было. Он в последний раз взглянул на зыбкую поверхность моря у себя под ногами и, не теряя времени на дальнейшие раздумья, бросился в воду. Он снова плыл в неизвестном направлении… Только на этот раз его вел вперед призрачный голос.

 

Глава 18

Болан перестал чувствовать левую руку. Малейшее движение пронзало плечо невыносимой болью. Он плыл на боку, стараясь держать направление на далекий голос, который нес из ночной темноты свежий ветер. Его порывы крепчали, и волнение постепенно усиливалось. Пенистые гребни волны взлетали все выше и выше, и в эти мгновения Болану казалось, что он находится на дне безумно глубокой пропасти. Оглядываясь назад, Мак только изредка видел берег, хотя отплыл от него не больше чем на пятьдесят метров. Взлетая на гребне волны, он различал мерцание синих огней и активную суету на пляже перед «Бич Гасиендой». Треск отдельных автоматных очередей и рявканье полицейских винчестеров усугубляли впечатление ирреальности происходящего. Самое приятное, мелькнуло в голове Болана, что его там нет: полиции хватит того, что осталось на берегу.

Он быстро устал и с трудом переводил дыхание. Здоровая рука и ноги слабели, повязка прилипала к телу и раздражала рану. Мак вспомнил рассказы знатоков о том, что акулы чуют в воде кровь на большом расстоянии, и ему очень захотелось, чтобы эксперты ошибались. Он перевернулся на спину, чтобы отдохнуть и сэкономить силы, когда услышал сдержанный рокот мощного дизеля и увидел среди волн темный силуэт большого катера. Голос умолк, и Мак подумал: почему? Ответ напрашивался сам собой. Если на пляже было полно машин с синими мигалками на крышах, то почему бы в море не быть полицейским катерам?

С пляжа до Болана не доносилось ни звука. То ли там все закончилось, то ли он отплыл слишком далеко. Но это вовсе не беспокоило Палача. Он покачивался на поверхности океана, испытывая ощущение полного расслабления, умиротворения и покоя.

Он никогда не думал, что умрет так спокойно — ему казалось, что его ждет смерть жестокая и внезапная, отнюдь не похожая на легкий конец старика, навсегда заснувшего в своем любимом кресле. Ему предстояло встретить смерть в бою, с оружием в руках, как… как встретила ее Маргарита, soldada… Эта мысль потрясла разум Болана, одурманенный болью и усталостью. Ощущение покоя и комфорта улетучилось, покорность судьбе и готовность к смерти сменились неуемной жаждой жизни, едва лишь добрая порция горькой морской воды попала ему в рот и легкие. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно: забыв обо всем, Болан бешено замолотил руками и ногами и, как пробка, вылетел на поверхность, сплевывая воду, откашливаясь и с трудом переводя дыхание. В ушах Болана бился чей-то пронзительный вопль, и он был глубоко потрясен, сообразив, что слышит свой собственный крик, перекрывающий шум моря.

Но совсем близко зазвучал и другой голос. Команды, отдаваемые Торо на испанском языке, показались Болану поистине райской музыкой. На мгновение он подумал, уж не начались ли у него слуховые галлюцинации, но в этот момент над ним возник чей-то темный силуэт, и возбужденные голоса вернули его к действительности.

Крепкие руки подхватили Мака и вытащили из воды. Едва ноги Болана коснулись настила палубы, как он увидел над собой взволнованное лицо Торо. Мак с облегчением понял, что он снова попал в хорошие руки, и тут же потерял сознание. Силы окончательно оставили его.

* * *

Он лежал на мягких подушках дивана в каюте катера, всем телом ощущая вибрацию корпуса, вызванную работой мощного дизеля. Плечо страшно горело. Мак раскрыл глаза и увидел устремленный на него взгляд Торо. Кубинец улыбнулся и сказал:

— Извини, amigo, но очень трудно быть нежным, врачуя раны во время шторма.

Он довольно ловко промывал спиртом колотую рану в плече Болана. Другой кубинец стоял рядом и держал в руке жестяную кружку. Торо взял ее и поднес к губам Болана.

— Выпейте это, — приказал он. — Немного спиртного не повредит.

Болан приподнял голову и сделал глоток. Крепчайший ром жидким огнем обжег ему горло, да так, что у него перехватило дыхание, а из глаз покатились слезы. Он закашлялся и, хватаясь за горло, сел в своей импровизированной постели.

— Ну, что я вам говорил? — довольно спросил Торо. — Вот вы и готовы к новым схваткам.

Болан улыбнулся и благодарно взглянул на кубинца, накладывавшего повязку ему на плечо.

— Пока я сыт ими по горло, Торо.

— А Маргарита, amigo?

Болан опустил глаза. Когда он заговорил, ему показалось, будто он слышит чужой голос:

— Она незаметно поехала за мной, Торо. Я мог бы догадаться, но я не видел ее.

Торо кивком головы поблагодарил своего соотечественника и снова повернулся к Болану.

— Мы так и думали. Она совсем, как дикая кошка, сеньор. Вам не следует…

— Она была такой, Торо.

— Сеньор?

Болан поднял на своего друга печальный взгляд.

— Маргариты больше нет, Торо.

Кубинец долго сидел молча, устремив в переборку помертвевший взгляд, потом оперся рукой о здоровое плечо Болана и тяжело встал. Он вполголоса что-то сказал окружившим его людям и прошелся по кренящемуся полу каюты. Кубинцы быстро заговорили между собой по-испански, затем один за другим покинули каюту и вышли на палубу.

Болан осторожно спустил ноги на пол и встал, стараясь не потерять равновесие.

— Вы знаете, как я относился к Маргарите, — сказал он кубинцу.

— Да, amigo, знаю.

Со столика, привинченного к полу каюты, Болан взял пачку сигарет, свернутых из коричневых табачных листьев, и закурил. Катер медленно продвигался вперед, его скорости как раз хватало для сохранения устойчивости на довольно крутой волне. Это был старый торпедный катер времен второй мировой войны. Его часто переделывали и ремонтировали, торпедные аппараты исчезли с палубы, и катер служил его хозяевам то прогулочной яхтой, то коммерческим судном, то катером для рыбной ловли. Мощный дизель фирмы «Паккард» остался нетронутым, и его ровный размеренный рокот убаюкивал, внушал покой и уверенность. Теперь судно служило для транспортировки групп боевиков, кубинских коммандос. Болан заканчивал осмотр катера, когда к нему подошел Торо и устало присел на ограждение рубки. Он объяснил Болану, что на борту катера находятся пятнадцать человек добровольцев, готовых оказать ему помощь.

— Мы нашли большую яхту, плавучую крепость ваших врагов, — объяснил он, — и подумали, что El Matador будет рад получить такую информацию и…

Он повел рукой вокруг себя.

— И использовать возможности нашего маленького флота.

Болан улыбнулся, до глубины души растроганный предложенной помощью.

— Спасибо, Торо. Вы и так рисковали своим флотом, спасая меня. Я у вас в неоплатном долгу. К тому же, битва за Майами закончена. Если вы можете высадить меня где-нибудь на пляже…

Лицо Торо потемнело. Через иллюминатор он показал подбородком на мерцающие далеко в море огни.

— Вот оно, это судно, сеньор. Вскоре оно снимется с якоря, чтобы укрыться в порту. Море сердится, Matador. С юга идет тропическая буря. Мы находимся всего… в десяти минутах хода от стоянки ваших врагов. Вы не передумали?

Болан с горечью смотрел на мерцающие вдали огни. После минутного молчания он хрипло ответил:

— Цена этой войны слишком велика, amigo. И она сильно пахнет гнилью.

— Por que, Маргарита?

Болан кивнул головой.

— Да, Торо.

Торо вздохнул, сунул руку в карман куртки и вытащил сложенный вдвое листок бумаги.

— Вам известно, что Маргарита писала стихи? — тихо спросил он.

— Меня это не удивляет, — тем же хриплым голосом произнес Болан.

— Она оставила мне это письмо, Matador, — сказал Торо, пожимая плечами. — Своего рода объяснение. Вы читаете по-испански?

Болан отрицательно качнул головой и глубоко затянулся кубинской сигаретой.

— Нет. Не думаю, что мне хочется услышать его, Торо. Не хочу расстраиваться, да и нет у меня на это времени.

Торо запротестовал.

— Разве я говорю о печали, Matador? Последние слова Маргариты взывают к мужеству, напоминают о свете в конце бесконечно длинного темного туннеля. Вы мне позволите прочитать вам ее строки?

Болан со вздохом кивнул и закрыл глаза.

— Возможно, по-английски это прозвучит не совсем складно, но вот перевод:

Мир угасает в биении трепетном сердца

И возрождается вновь,

Воссозданный бегом стремительной мысли.

Смысл жизни — рождение, гибель и снова

рождение.

Кто различит их? Ведь смертным на жизнь

Судьба отвела всего лишь мгновенье.

Любой человек — Божество.

Он строит свой мир в плену наважденья,

Где смерть обретает лицо странного таинства

возрожденья.

Живите, боритесь, идите вперед без оглядки,

И умирайте, когда пробил час…

без сожаленья.

Голос Торо дрогнул и он добавил:

— Вот и все, amigo.

Болан долго сидел молча и неподвижно, потом решительно раздавил окурок о настил палубы.

— Это написала Маргарита?

— Да. Скажите, Matador, маленькая soldada умерла без сожаления?

— Да, Торо, — подтвердил Болан. — Она щедро распорядилась своей жизнью.

— Она очень сердилась на меня, сеньор, за то, что я не предлагал вам помощь.

Болан махнул рукой.

— Да что уж! У вас хватает своих забот, Торо. Вас ждут ваши змеи.

— Змеи есть везде, сеньор, в любом месте.

Кубинец устремил взгляд на отдаленные огни.

— Можем ли мы жить, не оглядываясь, Matador? Какое-то время… вместе?

Палач улыбнулся.

— Каким оружием мы располагаем, amigo?

— У нас есть несравненный «ханиуэлл» и личное стрелковое оружие.

Болан поднялся, чтобы проверить, насколько крепко он уже стоит на ногах.

— Это корыто всегда так качает? — спросил он.

— Да, это корыто, построенное янки, качает довольно сильно.

— Нужно установить «ханиуэлл».

— Он уже установлен на палубе, Matador.

— Ну-ка, покажите мне, — попросил Болан.

Торо провел его вокруг рубки к площадке, где раньше стоял крупнокалиберный пулемет. Теперь на ней установили небольшую деревянную платформу, на которой горделиво красовался «ханиуэлл». Болан довольно кивнул и, не говоря ни слова, вернулся в рубку, чтобы укрыться от ударов тяжелых волн, беспрестанно перекатывавшихся через палубу торпедного катера.

— О'кей, — сказал он. — Я воспользуюсь «ханиуэллом». Мне понадобятся два помощника. Сколько у вас лент и как они снаряжены?

— А как ваше плечо, amigo? Не беспокоит?..

— Все в порядке, — заявил Болан. — Итак, какими зарядами снаряжены ленты?

— Только бризантными. Как раз для морского боя…

— О'кей. Но, на всякий случай подготовьте ящик с зажигательными гранатами. Одну из лент набейте осколочными. Может быть, — с улыбкой добавил Болан, — придется немного почистить палубу яхты.

Торо вернул ему улыбку.

— Будем жить, не оглядываясь.

Болан быстро отвернулся, чтобы кубинец не заметил охвативших его эмоций, и чуть слышно пробормотал:

— И маленькая soldada поведет нас к победе.

* * *

«Мерри Дрю» неторопливо направлялась к бухте Бискейн Бэй. Торпедный катер прошел в ста метрах за кормой яхты и развернулся, чтобы сделать заход с наветренной стороны. Боевики, вооруженные автоматами, расположились на палубе катера, не забыв защелкнуть на поясе карабины страховочных фалов. Другие сидели на корточках вдоль рубки и у люка в кубрик. Торо находился на мостике и управлял катером. Широко расставив ноги, Болан с окаменевшим лицом стоял у «ханиуэлла», не обращая внимания на обдающие его злые, упругие волны, перехлестывающие через палубу.

— Наша скорость? — крикнул он, обращаясь к Торо.

— Сорок узлов, Matador, — ответил кубинец, стараясь перекричать свист ветра.

— Сделаем еще один заход, чтобы не ошибиться!

— Si, мы опознаем их при заходе с наветренной стороны!

Болан пристегнулся фалом к платформе с «ханиуэллом» и прикинул поправки, которые придется вносить при стрельбе из-за раскачивающейся платформы, разности в скорости обоих судов и силы ветра. Торпедный катер быстро настиг большую яхту и начал ее обходить.

С носа до кормы все судно светилось огнями, словно рождественская елка. Болан заметил людей, укрывшихся от непогоды под огромным навесом, натянутым над палубой: целая толпа любопытных собралась у ярко освещенного окна кают-компании. «Мерри Дрю» не была пассажирским судном, но, по правде говоря, мало чем уступала ему. Рядом с маленьким, хрупким торпедным катером, плясавшим на волнах, как щепка, она казалась огромной устойчивой и непоколебимой массой. Нос яхты уверенно рассекал крепнущие волны, и судно почти без качки шло в сторону бухты. Цепочка квадратных иллюминаторов ходовой рубки протянулась от борта к борту и светилась тусклым светом в отличие от яркой, праздничной иллюминации всей яхты.

Пассажиры, собравшиеся у борта, с нескрываемым интересом рассматривали торпедный катер. Кто-то взмахнул рукой, сложил ладони рупором и прокричал:

— Эй, на судне!

Остальные покатывались со смеху, тыча пальцами в опасно кренящийся катер, и насмехались над незавидным положением его экипажа.

Человек в белом морском кителе с мегафоном в руке, подошел к борту и окликнул Торо, когда катер проходил мимо яхты:

— На передачу пассажиров не рассчитывайте. Но можете следовать за нами до порта.

Торо поднес к губам собственный мегафон.

— То, что мы собираемся передать вам, капитан, можно сделать прямо здесь, в море!

Словно сорвавшись с цепи, торпедный катер рванулся вперед, описал перед носом «Мерри Дрю» широкую дугу и развернулся, чтобы сделать заход с подветренной стороны.

Торо с улыбкой обернулся к Болану и крикнул:

— Давай! Vamos!

С потушенными огнями маленькое суденышко мчалось параллельным курсом с яхтой на расстоянии около пятидесяти метров от ее борта. Чувствуя, как ветер ощутимо подталкивает его в спину, Болан чуть согнулся, покрепче сжал ручки последнего слова техники в области тяжелого автоматического оружия и чуть повел стволом, показывая своему расчету сектор обстрела, когда они окажутся рядом с яхтой…

Первой очередью Болан полоснул «Мерри Дрю» от носа до самой кормы. Взрывы с равномерными интервалами расцвели вдоль всей палубы яхты. К атаке тут же подключились автоматчики, открывшие плотный огонь по всему, что двигалось по палубе судна. На «Мерри Дрю» началась паника. Крики людей перекрывали шум ветра и волн. В поисках спасения мафиози отхлынули от борта, стараясь укрыться за надстройками либо внутри судна. Торпедный катер быстро промчался мимо яхты и, оставив ее позади, круто развернулся, заходя в атаку со стороны левого борта. Болан вставил в казенную часть «ханиуэлла» новую ленту со все тем же «угощением» и посмотрел на судно через рамку прицела.

На палубе «Мерри Дрю» больше никого не было видно. Иллюминация гасла, и яхта постепенно погружалась во тьму. Насмешливых криков в адрес рейдеров Болана что-то тоже не слышалось. Зато с палубы, мостика и рубки гангстеры открыли ответный огонь из автоматического оружия. Мак развернул «ханиуэлл» и, нацелив его на ходовую рубку, нажал на гашетку…

Пока катер разворачивался для очередного захода, в кубрик помогли спуститься двум кубинцам, раненным во время атаки, и оказали им первую помощь. Болан знаками и улыбкой подбадривал свой расчет, который хлопотал у гранатомета, перезаряжая его во второй раз.

— При заходе с наветренной стороны не подходи к ним ближе чем на сто метров! — прокричал он Торо.

Кубинец в ответ коротко кивнул и положил катер на боевой курс. Снова загрохотал «ханиуэлл», посылая бризантные заряды в иллюминаторы салона, в надстройки, в группу показавшихся на палубе людей. Одиночные выстрелы с яхты не принесли никакого вреда катеру, который, подскакивая на высоких волнах, развернулся для очередного захода с подветренной стороны.

Рана в плече Болана открылась и снова начала кровоточить, левая рука одеревенела и почти не слушалась его. Держась за ручки «ханиуэлла», Мак рассматривал яхту, на которой в нескольких местах занялись пожары. Особенно сильно горела ходовая рубка: рвущееся высоко в темное небо яркое пламя освещало мечущихся в панике людей. Судно описывало циркуляцию, и Мак понял, что вышло из строя рулевое управление.

— Похоже, что вы уничтожили ходовую рубку, Matador! Теперь они во власти волн! — торжествующе закричал Торо.

Он сбросил обороты двигателя и, вдруг подняв руку, указал пальцем куда-то в темноту.

— Трубите в трубы, сеньор. Кавалерия уже рядом!

Болан живо обернулся, чтобы оценить степень новой опасности. Примерно в пяти кабельтовых он увидел две пары многоцветных огней.

— Полиция? — прокричал Болан.

Торо отрицательно покачал головой.

— Те так далеко не заходят, amigo. С этими мы часто играем в кошки-мышки. Это сторожевики вашей береговой охраны.

Торпедный катер набирал ход, и его палуба мелко дрожала под ногами Болана.

Он обернулся и в последний раз посмотрел на «Мерри Дрю». Яхта была полностью освещена пожаром. Разрозненные очаги пламени охватили всю палубу судна от носа до кормы, слились воедино и превратились в один грандиозный костер. Небольшая группка людей толкалась возле спасательной шлюпки, пытаясь спустить ее на воду. Это зрелище все меньше и меньше интересовало Болана. Он поднял глаза к небу, по которому мчались низкие лохматые тучи, освещенные снизу отблесками рукотворного огня, а сверху — небесного. Шторм крепчал…

— Буря настигла нас, Matador! — надрываясь, прокричал Торо.

Болан кивнул, тепло обнял за плечи парней из своего расчета и, отстегнув от пояса страховочный фал, поднялся наверх к Торо. По улыбающемуся лицу кубинца струйками стекала вода. Он обернулся, чтобы показать Болану сторожевики. Один из них застопорил ход и закачался на волнах рядом с горящей яхтой, чтобы оказать помощь. Другой продолжал преследование.

— А что теперь, amigo? — спросил Болан.

Люди Торо неторопливо снимали с платформы «ханиуэлл».

— Поиграем с ними в кошки-мышки, Matador. Либо мы оторвемся от них во время шторма, либо они будут сидеть на хвосте до тех пор, пока у нас не кончится топливо.

Он пожал плечами.

— Не беспокойтесь, они нас не настигнут. Во всяком случае, не раньше, чем мы успеем принять вид обыкновенных рыбаков.

Болан посмотрел на свой комбинезон.

Торо рассмеялся.

— Не думаю, что мы сможем сделать из вас рыбака, Matador. Мы высадим вас где-нибудь на пляже. Надеюсь, дальше вы уж выкрутитесь сами?

— Мне жаль, если наше знакомство на этом закончится, Торо. Возможно, мы когда-нибудь встретимся и тогда, обещаю, мы вместе потопчем ваших змей!

— Я был бы просто счастлив, Matador.

Болан спустился с мостика и заглянул в кубрик, чтобы попрощаться с кубинцами. Эту команду он никогда не забудет. Мак наложил на плечо новую повязку, выпил вторую кружку рома и снова поднялся к Торо, стоявшему на мостике у руля. Они держались рядом, не оглядываясь, прижавшись плечом к плечу, купаясь в атмосфере обоюдной душевной широты и щедрости…

Торпедный катер максимально близко подошел к пляжу. Болан и Торо по-прежнему молчали. Наконец, Торо схватил приятеля за руку и крепко пожал.

— Adios, El Matador.

— Adios, — прошептал Болан.

Больше не говоря ни слова, он перевалился через борт катера и с головой ушел в воду, унося с собой незабываемые воспоминания о своих новых друзьях и соратниках.

Спустя десять минут Болан добрался до берега и, стоя на коленях по пояс в воде, с трудом переводил дух. Отдышавшись, он огляделся и с удивлением отметил, что попал на пляж к нудистам: хипующая молодежь обоего пола купалась нагишом, причем их вполне устраивала даже такая отвратительная погода. Одна из девушек, обладательница прекрасных соломенного цвета кос, воскликнула, узнав в Болане попутчика из самолета:

— Невероятно! Этот парень добирается сюда по земле, по воздуху и по морю!

Мака тут же окружила толпа любопытных. Далеко за их спинами небо светлело — мощные прожектора освещали стадион. И, несмотря на шум ветра и волн, даже на пляже слышались звуки рок-музыки. Фестиваль шел своим чередом.

Болан с трудом поднялся на ноги, неловко прижимая к груди раненую руку. Он сделал шаг вперед и едва не упал. Тогда из группы купальщиков вышел парень с роскошной черной бородой. Он шагнул навстречу Болану, подставил ему плечо и негромко произнес:

— Держись, старик, мы тебя одного не оставим…

 

Глава 19

Джон Хэннон был совершенно уверен, что до конца своих дней так и не узнает всего, что произошло в тот незабываемый для полиции Майами день. Хотя кое-что ему все же стало известно. Съезд мафии в Майами оказался сорван, в морге графства негде было яблоку упасть, а в клинике под отделение, предназначенное для лечения сотрудников полиции, пришлось отдать два этажа. Раненым и тем, кто вышел сухим из воды, не грозили долгие тюремные сроки. Но их ожидали другие, не менее серьезные неприятности. Хэннон подумал, что скорее пляж в Майами скроется под толстым слоем снега, чем синдикат снова сунет сюда свой нос. Капитану не повезло: он даже мельком не видел Болана, но в природе есть кое-какие вещи, встречу с которыми любой полицейский охотно откладывает до самого выхода на пенсию. Хэннону будет о чем вспомнить. В глубине души он был доволен тем, как повернулись события, и не важно, была при этом бойня или нет. Однако в этот момент начальник команды «Дейд» еще не знал доклада береговой охраны относительно «Мерри Дрю».

В этом любопытном документе капитан сторожевика «Освего Бэй» указывал, что он пришел на помощь яхте «Мерри Дрю», найденной им в крайне бедственном состоянии: судно горело и не слушалось руля. Офицеры сторожевика объяснили, что причиной воспламенения судна мог стать удар молнии, угодившей прямо в ящик с шутихами для фейерверка, который готовился для развлечения пассажиров. Они либо не смогли, либо не захотели дать объяснения повреждениям, нанесенным взрывами и пулями, как, впрочем, и тому факту, что в каютах судна находилось более сорока человек с огнестрельными ранениями.

В другом докладе капитан сторожевика «Джарвис» сообщил, что преследовал группу кубинских «рыбаков», вышедших в море на старом переоборудованном торпедном катере. Он настиг их в самый разгар тропической бури, обрушившейся на Флориду, и отбуксировал в бухту Бискейн Бэй. В докладе с «Джарвиса» отмечалось, что офицеры подозревают о существовании какой-то связи между пожаром на «Мерри Дрю» и торпедным катером. В любом случае, к капитану катера можно предъявить иск за несоблюдение международной конвенции о помощи судам, терпящим бедствие, хотя тут же следовала приписка, что старый торпедный катер находился в более сложном положении, чем «Мерри Дрю», по причине сильного волнения и относительной неопытности его экипажа.

* * *

Война в Майами закончилась, и на Мака Болана обрушилась непередаваемое ощущение пустоты и неудовлетворенности. Он рассчитывал на стремительную, неотразимую атаку, во время которой разил бы противника направо и налево в его же логове, но его планы с треском провалились. Лишь спустя некоторое время он оценит масштабы потерь, которые понес противник. А пока глубоко в душе он скорбел по храброй кубинке, вспоминал о горячей дружбе, родившейся и окрепшей в течение двух безумных дней, и мысли об этом согревали его сердце и не давали пасть духом.

Мак внимательно изучил содержимое папки, врученной ему представителем федеральной администрации. Некоторые документы были запаяны в пластик: паспорт с фотографией Болана, кредитные карточки, банковские рекомендательные письма и другие бумаги, удостоверяющие личность. Кроме того, в папке находились кое-какие документы — уже без пластиковой упаковки — вскрывающие некоторые аспекты деятельности мафии за рубежом. В них подробно описывались каналы поступления контрабанды из разных стран, перечислялись нумерованные банковские счета в Швейцарии, описывались махинации с профсоюзами в Великобритании…

Болан улыбнулся, когда до него дошел смысл папки и ее содержимого. Палача хотели экспортировать в Европу!

Хорошенькая блондинка, одетая в одни лишь замшевые джинсы, обрабатывала его рану, время от времени бросая на Болана томные взгляды, полные восхищения и почтительности. Буря стихала, но обитатели большой палатки по-прежнему горестно жаловались на непогоду, срывающую фестивальные празднества. Болан попал в самое странное гетто в мире и воспринял это как должное: сей факт совершенно естественно вписался в канву необычайного дня — дня завершения войны в Майами.

Блондинка закончила перевязку и, прижавшись к Болану высокой пышной грудью, поцеловала его в подбородок.

— А ты клевый парень, — сказала она.

Болан усмехнулся и слегка оттолкнул ее. Он коснулся пальцами символа мира, висевшего у девушки между грудей на цепочке.

— Вы носите знак мира, я — знак войны. Я не должен вам нравится.

Она пожала плечами.

— Да, я знаю. Однако иногда бывает так, что граница между войной и миром стирается. Временами я сама становлюсь как бешеная.

Болан иронично поднял бровь.

— Неужели?

— Не смейтесь. Если бы вы видели меня прошлым месяцем в Вашингтоне…

Девушка снова прижалась упругой грудью к торсу Болана и томно повисла на его шее.

— Но в жизни есть не только война и мир…

В следующее мгновение она подскочила, как ужаленная.

— О! Класс! Только что мне пришла в голову обалденная идея насчет новой песни протеста.

Болан улыбнулся краешками губ и закрыл глаза. Дух протеста царил повсюду. Он бы с удовольствием прогнал этот дух прочь вместе с его песнями и маршами. Мак подумал о Маргарите, о ее мыслях и ее поступках. Кто прав — такие, как Маргарита, хиппи или палачи? Болан не знал ответа на этот вопрос. Его пальцы коснулись папки и задержались на ней. Мак задумался. А может, Палачу действительно следует попутешествовать? Возможно, в Европе ему удастся «сунуть палку в осиное гнездо»?

Блондинка нашептывала на ухо Болану всякие приятные слова, звонко смеялась и прижималась к нему молодым сильным телом. Погруженный в свои мысли, он рассеянно погладил ее по спине и пододвинулся, уступая ей место в спальнике. Не долго думая, она забралась к нему, нисколько не заботясь о том, что у нее грязные ноги.

За стенкой палатки сидел смешной парень с прической, как у зулуса, и лениво пощипывал струны гитары, напевая песню о несправедливости, царящей в мире. Болан расслабился и попытался забыть про грязные ноги девчонки. Этот день оказался невероятным с самого начала и до конца…