И вновь, расположившись на прежнем месте, Болан приступил к наблюдению за вражеским штабом. Все шло по обычному распорядку и перед зданием не было почти никакого движения. Однако в одиннадцать часов к штабу стали прибывать автомобили — верхушка преступной группировки собиралась на свое экстренное совещание.

Очень скоро все прошли в дом, и только вооруженные до зубов охранники остались у ворот. Болан хорошо видел кухню, из которой время от времени выносили пиво и разные закуски, но охранники в общей трапезе не участвовали.

Все окна в здании оказались притворены, и потому аппаратура для перехвата звуковых сигналов бездействовала. Мало того, с тех пор, как главари заперлись в доме, никто ни разу не поговорил по телефону. А переговоры, между прочим, длились уже целых полтора часа.

Чтобы не терять времени зря, Болан затеял профилактическую чистку вооружения. Опустив подъемник ракетной установки и полностью развернув ее, он поднял установку на крышу и включил в системе ракет режим ожидания. Затем тщательно обследовал свое боевое обмундирование, готовя его к возможным операциям в полевых условиях.

Когда все было закончено, он вновь принялся терпеливо ждать, ловя малейшее движение в окрестностях дома.

В час дня он настроил приемник на одну из местных радиостанций и прослушал свежие новости. «Мак Болан вернулся в Питтсфилд», — такова была главная тема сообщений. После чего передали официальную версию случившегося в аэропорту, заявленную капитаном Уотерби. Болан лишь одобрительно кивнул, когда услышал это слово — «капитан». Во время их первой встречи Уотерби был всего лишь в чине лейтенанта.

Болан отметил одну любопытную деталь: никаких подробностей в радионовостях не содержалось. Не было даже малейшего упоминания, кто же стал жертвами «стычки в аэропорту». Болану оставалось только мысленно снять шляпу перед капитаном Уотерби.

Все прочие сообщения оставили Болана совершенно равнодушным.

Выключив радиоприемник, он вышел из фургона и вскарабкался на столб.

Если новость расползлась по городу, настало, вероятно, время еще раз оказать на него давление, но теперь совсем с другой стороны.

Воткнув в разъем свои головные телефоны, он позвонил по знакомому уже номеру.

— Говорит Болан, — произнес он, подражая услышанному ранее шепоту. — Позовите, пожалуйста, Симона.

— Что вы говорите?

— Ты все слышал, приятель. Позови Симона.

Похоже, Тузы использовали какое-то маскирующее устройство в микрофоне телефонной трубки. Сейчас подошел явно другой человек, однако в его голосе слышалось то же самое странное пришептывание.

— Сейчас, — ответил человек.

В трубке раздался негромкий щелчок.

— Говорит Симон. Что за дурацкие шутки?

На сей раз Болан заговорил своим нормальным тоном — безжалостным и ледяным.

— Не глупее, чем ты пытаешься себе представить, дружок. Я давным-давно прикрыл эту территорию и теперь я хочу, чтобы вы немедленно убрались отсюда.

Воцарилось долгое молчание. Судя по характерному шороху в эфире, Болан заключил, что к линии подсоединился еще один аппарат. Наконец очень далекий и надменно-официальный голос осведомился:

— Так это ты подстроил нам пакость в аэропорту?

— Конечно, — подтвердил Болан. — А вам не следовало бы выдавать себя так сразу. Я опутал вас проводами, можете не сомневаться. Даю вам на сборы десять минут, и проваливайте отсюда ко всем чертям. Ходу на запад, ребята! На запад, а не на юг. Понятно? Убирайтесь из штата и не вздумайте притормозить, пока не доберетесь до Олбани.

Вновь настало долгое томительное молчание, затем последовал вопрос:

— Чего, собственно, ты добиваешься?

— Как всегда, — холодно ответил Болан. — Я не выношу запаха мафии, а рядом с моим бывшим семейным очагом — тем более. Так что проваливайте, или я вышвырну вас силой.

Казалось, Симон умышленно проигнорировал эту угрозу и прежним ровным, официальным тоном поинтересовался:

— А как дела у других парней?

— Они не стали разбивать здесь лагерь, дружок. А вот вы позволили себе это.

— Ага, вон, выходит, как ты обнаружил нас: сначала следил за ними, а когда сорвалось, принялся шарить дальше.

— Именно так. Мне, безусловно, повезло. Но это ничего не меняет. У вас в распоряжении десять минут. Дальше пеняйте на себя.

— Откуда тебе известно мое имя?

— Надо уметь добывать информацию, парень. И учти: десять минут — всего лишь отсрочка, Симон, а не прощение. Я быстро доберусь до вас, где бы вы ни прятались. Я ведь был в Атланте, знаешь?

— Впервые слышу об этом, — соврал Симон.

— Странно, Яков знал, Павел — тоже. И Иоанн был в курсе событий. До чего смешные имена! А кто же из вас тогда Иуда?

Снова на линии воцарилось долгое молчание. Когда Симон, наконец, опять заговорил, он был зол, как черт.

— Смотри, не перегни палку, — предупредил он.

— Это уже мои проблемы, — ледяным тоном отозвался Болан. — Сейчас для меня главное — вышвырнуть вас с этой земли. А уж ваша забота — строить и дальше из себя дураков или хоть немного пошевелить мозгами.

Симон натужно рассмеялся:

— Вот это уже мужской разговор. По правде, когда я услышал о том, что ты тут натворил, я поначалу не очень-то поверил. Но ты меня убедил. Я напуган до смерти. Я весь дрожу. Как тебе это нравится?

— Пора уходить, — сказал Болан и прервал разговор.

Он вернулся к своему «броневику» и тотчас привел в действие системы ведения огня. Он отнюдь не рассчитывал, что все завершится обычной словесной пикировкой.

Если его собеседник не застыл ошарашенно у телефона, то действия должны были последовать незамедлительно.

И он не обманулся в своих ожиданиях.

Внезапно сад перед домом наполнился людьми. Пешие патрули с автоматами короткими перебежками подобрались к самым воротам. Несколько вооруженных человек появились на крыше. Вновь ожил динамик радиоперехватывающей аппаратуры. Болан слышал громкие приказания, чьи-то недовольные выкрики... Затем кто-то открыл окно на верхнем этаже и на секунду глянул вниз.

Болан тотчас навел мощный бинокль на это окно, однако угол обзора был слишком неудобен, и потому удалось разглядеть только смутные фигуры в глубине комнаты. Судя по всему, там находились как минимум двое, отчаянно споря друг с другом. Микрофон направленного действия не смог уловить ничего, кроме отдельных слов, яростных ругательств да доносившегося откуда-то издалека гула сердитых голосов.

Но реакция противника не вызывала у Болана никаких сомнений. Ему все же удалось разбередить это гнездо своим телефонным разговором.

Неожиданно окно в верхнем этаже резко захлопнулось. Чуть погодя два человека быстро вышли из парадных дверей и бегом устремились к автомобилю — тому самому, который еще недавно увозил боевиков из аэропорта.

Болан включил ракетную установку и совместил перекрестье прицела с машиной — рванув с места, она уже мчалась по аллее к воротам.

Молниеносно сделав поправку на скорость, он навел ракету на точку сразу позади распахнутых ворот, ударил кулаком по колену и послал последнюю оставшуюся ракету в цель.

Бронепробивающая насадка на носу ракеты поцеловала мишень на три дюйма выше бампера и оглушительно взорвалась. Огонь моментально охватил машину, и та, встав на дыбы, отлетела назад к воротам.

Секундой позже взорвался бензобак, и сноп искр фейерверком рассыпался в воздухе. Поднятые ударной волной, мелкие камни и комья земли жутким дождем просыпались вниз.

Ошеломленные внезапным нападением, люди заметались по двору. Болан между тем аккуратно отключил ракетную установку и спрятал ее в кузов «броневика». После чего вернулся к звукоперехватывающей аппаратуре и, отрегулировав ее чувствительность, вновь принялся наблюдать за происходящим.

Боевики показали себя хорошими профессионалами — все сразу же попрятались, словно во дворе и не было никого. Ворота разнесло в клочья, а в земле после взрыва образовался кратер приличных размеров. Длинный кусок забора лежал на земле. Машина с треском догорала.

Войска противника вели себя не очень осторожно. Болан прождал минут десять, надеясь, что хоть кто-нибудь наконец высунет нос. Этого, однако, не случилось. Огонь у ворот потух сам собой, и вокруг дома воцарилась гнетущая тишина.

— Теперь можешь подергаться, Симон, — устало пробормотал Болан и, выйдя из машины, вновь вскарабкался на столб.

Он коротко переговорил с Лео Таррином и выяснил, что Эритрея действительно пошел на контакт. Дэвид выразил свое «недоумение» по поводу тревожной ситуации на территории Лео и пообещал ему полную поддержку. Людям с Лонг-Айленда требовалось несколько часов, чтобы все вернуть на прежние позиции. Загвоздка заключалась в том, что полицейские держали мафиози рядом с собой и не спускали с них глаз. Это, однако, не помешало Дэвиду пообещать, что, возможно, уже через несколько часов он встретится с Таррином за ужином, где и обсудит насущные вопросы.

Таррин с благодарностью отклонил приглашение, сославшись на то, что за его головой продолжается охота, и пообещал связаться с Эритрея до наступления ночи.

Так складывались дела в городе.

Болан в свою очередь, правда, не вдаваясь в подробности, поведал Лео о том, что случилось возле загородной штаб-квартиры врага.

— Эти парни дьявольски осторожны, — отметил он. — Они ведут какую-то очень крупную игру и стоять будут насмерть. Но я заставил их зарыться носом в землю, а они так долго не выдержат, поверь моему опыту. Чуть погодя я врежу им еще разок, так что пока не раскрывайся. И вот еще что. Позвони Броньоле и попытайся выяснить, что думают о тебе в Вашингтоне. А заодно передай ему о повторном ударе. Пусть будет готов оказать давление и поддержать игру со своей стороны. И непременно убедись, что к тебе невозможно подобраться.

Лео заверил друга, что находится в полной безопасности, и на том разговор завершился.

Когда Болан вернулся в «броневик», его ожидал сюрприз: магнитофон снова записал телефонный разговор. Болан быстро вставил кассету в плейер и услышал следующее:

— Да, алло.

Голос из осажденного дома ответил:

— Этим звонком я очень рискую. Жаль, что так получилось.

— Одну секунду! — На другом конце провода послышались скрип кресла и стук закрываемой двери. — Теперь все в порядке. Да, я слышал о твоих проблемах.

— Почему тогда ты нам не позвонил.

— У нас тут очень жарко. Мне не следовало бы затевать все это... Ладно. Не растягивай разговор. Чем я могу помочь?

— Я и сам толком не знаю. Ты случайно не в курсе, кто нанес удар по аэропорту?

— Да уж наслышан, как же!

— Так вот, он — тут.

Последовало долгое молчание, после чего раздался радостный и удивленный возглас:

— Значит, вы взяли его? Ну, слава богу! Это просто здорово!

— Погоди, Петр...

— О чем ты говоришь?! Мы так долго этого дожидались... Давай, немедленно вези его к нам! Передай ему: это именно то, что нам все время было нужно. Словно гора с плеч свалилась. Ну, теперь-то уж мы организуем триумфальный въезд в город. Будем звонить во все колокола, шампанское будет литься рекой, и не дай бог кому-нибудь.

Парень из штаба с трудом прервал радостную бессвязную речь своего собеседника.

— Петр! — заорал он наконец. — Заткнись и выслушай меня! Ты все не так понял. Да, он — тут, и это правда. Но он вцепился в мой загривок мертвой хваткой!

На другом конце провода послышался тяжелый вздох.

— Вон ты о чем, Симон. По совести, я этого как раз и опасался. Заход с тыла... Черт, тебе не следовало бы...

— Только что он нанес нам удар. Еще один...

— Где это случилось?

— Прямо здесь, чтоб он сдох! Это похоже на осаду...

— Как же он смог? Ну, ты доигрался, Симон. Прием старый, как мир, — твои ребята сами же и вывели его на цель!

— Исключить такое нельзя. Но мои ребята не настолько тупы. И все-таки он позвонил мне за несколько минут до нанесения удара и...

— Что значит — позвонил тебе? Как это получилось?

— Очень просто, Петр, по телефону. А ты думал, он кричал мне со двора?

— Остынь. После всех событий ты, похоже, малость перевозбудился.

— Это тебе надо остыть в первую очередь. На меня сейчас давят изо всех сил. Прежде чем давать советы, выслушай внимательно, что я тебе скажу. Он назвал меня по имени. Да-да, так и назвал: Симон! И еще упомянул Иоанна, Павла и Якова. А теперь ты мне ответь: откуда у него эта информация? И я не успокоюсь, пока...

— Вероятно, он что-то раскопал в Атланте, — пробормотал Петр. — Но меня сейчас интересует другое: как много он знает?

— Не думаю, чтобы он хорошо поживился в Атланте.

— Будем надеяться, Симон.

— Теперь он начинает войну здесь и выбрал меня первым. Мне нужна поддержка.

— Главное, Симон, не перестараться. А что говорит «ОН»?

— Хочет, чтобы я позвонил тебе. «ОН» зависит от тебя, Петр.

— Неужели все настолько плохо?

— В том-то и дело. Этот чертов парень засел где-то рядом, и у него хватает средств для шикарных фейерверков. Повторяю, он дышит мне в затылок. Я никуда не могу двинуться. Я не могу даже выглянуть в окно. Ума не приложу, где прячется этот ублюдок. Но на его поиски я не отправлю никого — я уже и так потерял половину своих ребят. И я не горю желанием остаться вовсе без людей. А это обязательно произойдет, если я начну его искать. Ему того только и нужно. Как я понимаю, вся местность у него под прицелом. На кой черт мне подыгрывать ему и следовать его плану? Нет уж, не такие мы здесь дураки. Поэтому я и прошу: дай нам поддержку.

— Хорошо. Я направлю к тебе целый батальон. Часа через четыре он прибудет. Где лучше высаживаться?

— Лучше всего, если ребята сразу же рассыплются по этим чертовым холмам и, как только займут позицию, подадут мне сигнал. Мы постараемся отвлечь на себя огонь. А им решать остальное. Мы выбрали очень плохое место, Петр. Его практически невозможно защищать от такого парня.

— Никто не предвидел, что так все повернется, — отозвался Петр. — Ладно, не волнуйся, мы уж постараемся, а ты давай не высовывайся и держись.

— Только на это мы сейчас и способны, Петр. Не подведи нас.

На том разговор завершился. Болан прослушал запись еще два раза, вникая в содержание беседы:

Кто такой «ОН»? Без сомнения, этот человек находился в штабе. Никаких других телефонных переговоров аппаратура не зафиксировала. Значит, тем двоим, которые пытались проскочить на машине, предстояло передать какое-то сообщение — иного способа связаться с внешним миром у них не было.

Итак, «ОН» находится в доме. Болан припомнил, как сразу, едва начался его разговор с Симоном, к линии подключили еще один телефон. И эти непонятные, томительные паузы... Очевидно, его абонент периодически обсуждал с кем-то ход своей беседы с Палачом. Ну, хорошо, здесь вроде бы все ясно.

Тогда следующий вопрос: почему дом практически нельзя защищать? Ведь там осталось сорок, а то и все пятьдесят боевиков? И уже сейчас, не дожидаясь фатальной развязки, они с минимальными потерями могли бы запросто прорвать огневые рубежи Палача. Вряд ли Фортуна отвернулась бы от них. Это же сущая дикость, когда целая армия пасует перед противником-одиночкой — и не важно, насколько внушительно его вооружение!

Что ж, подозрения Болана начинали, кажется, оправдываться.

В Питтсфилде находилось нечто такое, что требовалось защищать — только защищать, а вовсе не завоевывать.

Но что это могло быть?

До сих пор Болан полагал, что данная территория никому всерьез не нужна.

Теперь он, наконец, понял, что все обстоит совершенно наоборот.

У него оставалось четыре часа на поиски ответов. Значит, надо особенно постараться, чтобы противник и дальше лежал, уткнувшись носом в землю, и не смел пошевелиться, а за это время ответы, быть может, и сами всплывут на поверхность.

Болан всегда рассчитывал на свою интуицию. Ну и, конечно, на толику везения.

Поудобнее устроившись в кресле, он не мигая уставился на монитор оптического слежения.

А что, если Мак нашел «Иисуса»? И вдруг именно «ОН» и был загадочным «Иисусом»?

По каким-то тайным и очень важным причинам Питтсфилд должен был превратиться в тронный зал гигантского дворца, где закладывалось будущее некоего нового царства, о котором Америка пока даже слыхом не слыхивала.

Кто новые владыки? Откуда они?

С каждым часом события все явственнее и прочнее увязывались друг с другом.

Болан в этом не сомневался.