После всего происшедшего Джо Романи отправился вовсе не в Бостон, что, впрочем, и не особенно удивило Болана, который двигался следом на некотором отдалении. Миновав Питтсфилд, Романи устремился на север, к городку Поттер Маунтин, и уже оттуда взял курс на запад, в сторону курортов. Судя по всему, парню приходилось очень туго: ехал он медленно, машина постоянно моталась из стороны в сторону, то рывками ускорялась, то резко тормозила — похоже, Романи держался из последних сил, борясь с полуобморочным состоянием. Один раз он даже вылез из кабины и, не обращая внимания на проливной дождь, неуверенной походкой обошел вокруг машины. Правая рука у него болталась на самодельной перевязи, а левой он яростно хлестал себя по лицу мокрым полотенцем, пытаясь хоть таким образом привести себя в чувство.

Конечно, настойчивость и мужество Романи достойны были всяческого уважения. Раненный, лишенный чьей-либо поддержки, он, невзирая ни на что, упрямо пытался выполнить поставленную перед ним задачу. Могут возразить: он попросту боролся за свою жизнь. Да, но не всякому такое по плечу!

Чтобы одолеть каких-то двадцать миль, Романи понадобилось больше часа. Но в конце концов путешествие закончилось: они прибыли в Таконик — маленький горнолыжный курорт. Название этого места Болану ни о чем не говорило. Вероятно, в разгар зимнего сезона здесь было полно народа, но сейчас курорт пустовал. И потому можно было понять логику тех, кто пожелал обосноваться тут именно в это время года. Тихое местечко, минимум свидетелей...

Болан невольно вспомнил все перипетии своей операции в Колорадо. Неужто история повторяется вновь?

Что ж, не исключено.

Штаб располагался в небольшом коттедже за высоким забором — в сотне ярдов от проезжей дороги, на вершине маленького холма. По периметру весь двор был обсажен высокими деревьями и густым кустарником, так что снаружи виднелись только крыша и часть второго этажа. Ни огонька, ни звука. По соседству с коттеджем в темноте угадывались очертания других каких-то построек.

Романи вырулил на ведущую к дому аллею — узкий асфальтовый серпантин — остановился у ворот и мигнул фарами в знак своего прибытия. В ту же секунду появился вооруженный охранник в непромокаемом плаще и, установив личность визитера, позволил проехать во двор.

События начали принимать зловещий оборот. Перед Боланом находился не просто штаб мафиозных главарей, но, по сути дела, крепость, воздвигнутая чужаками в самом центре территории, которой владел Лео Таррин.

Болан запомнил расположение построек и тихо уехал. Теперь он не сомневался: назревали какие-то очень крупные перемены. Слишком долго никто не зарился на этот маленький городок, чтобы предположить, будто уничтожением его босса все и должно было завершиться. Нет, планировалось нечто большее. Но что?

* * *

Отправив своих людей спать и приказав всем «хорошо отдохнуть и быть готовыми», Таррин прошел в потайную комнату и устроился перед спецтелефоном, который был подключен к «чистой линии» и потому обеспечивал абсолютную секретность разговоров. В пять минут каждого следующего часа он пытался связаться с «караваном» Болана, оснащенным надежным мобильным телефоном. Этот аппарат имел секретный код доступа и непосредственное включение в коммутатор телефонной компании. Конечно, все секретные разговоры можно было засечь с помощью специального оборудования, ведущего радиоперехваты. Но суть заключалась в том, что, даже поймав такой разговор, третья сторона никак не могла установить, кто же эти абоненты и где они находятся. Поэтому основная сложность сводилась к искусному ведению беседы, дабы полностью исключить утечку информации, которую впоследствии противник сумел бы использовать в своих целях.

Основой для боевого «фургона» Болана послужил передвижной дом на колесах производства компании «Дженерал моторс». Конечно, многое пришлось усовершенствовать, приспосабливая машину к специфическим нуждам Палача, а уж по оснащенности всяческими электронными новшествами «фургон», пожалуй, и вовсе не имел аналогов. Одним из таких чудесных изобретений и стал, как они его называли, «поплавок» — мобильный телефон, размещенный на борту. Чем важен поплавок для рыбака? Сигнализирует, что рыба — на крючке. Так и здесь. Если мобильный телефон отзывался, это значило: Болан жив и продолжает действовать.

Каждый час, начиная с десяти утра, Таррин терпеливо пытался связаться с «поплавком». Но лишь в пять минут второго его настойчивость наконец была вознаграждена — на линии щелкнуло, и знакомый голос отрывисто спросил:

— Ну, что случилось? Кто говорит?

Таррин усмехнулся:

— Говорит Липучка. Есть какие-нибудь новости?

— Да, много всего, — ответил Болан деланно безразличным тоном. — Тебе следовало бы кое-что сообщить Оджи. У тебя нет на примете человека, которого можно использовать в качестве курьера?

— И не один. Думаю наберется пять или шесть. Они намерены остаться, чтобы и дальше вести игру. А ты можешь предложить им что-то другое?

— Речь идет всего лишь о послании, — возразил далекий голос. — И мне важно знать, ты обсуждал с Оджи правила этой игры?

— Я пытался с ним связаться, но ничего не получилось. Что за сообщение?

— Ровно девятнадцать слов, — ответил Болан... — Ты найдешь их на дороге Трейл Корт, около шоссе номер 9.

— Ага... Значит, девятнадцать слов?

— Можешь сосчитать их на месте. Советую обложить их льдом и отправить твоему другу.

— Хорошо, — задумчиво проговорил Таррин, — кажется, я начинаю понимать твою логику. И все же: почему сообщение должно быть заморожено?

— Да потому, что он скорей всего еще не в курсе!

Таррин с сомнением наморщил лоб:

— Боюсь, это было бы слишком просто. По-моему, события текут как раз в противоположном направлении.

— Сейчас это не играет никакой роли. Просто нужно передать сообщение, вот и все. Из него он может сделать два вывода. Или послать сюда еще больше — и тогда я отправлю все это назад в прежней упаковке; или остановиться и спросить себя: «Какого черта, Оджи, что там происходит?» Но в любом случае он должен получить сообщение.

— Согласен, — покивал Таррин. — А если он все же изберет первый путь? Не будем ли мы просто дразнить его?

— Ну что ж, пусть расценит это как плевок с нашей стороны, — усмехнулся Палач. Будет больше уважать. Но мне кажется, вероятней второй путь развития событий. Я отпустил на свободу двадцатое слово, чтобы проследить, куда оно приведет. Это, так сказать, мое собственное послание, Липучка. На нем уже нет печати Оджи.

— О чем ты?

— Похоже, скоро вырастет еще одна укрепленная стена у порога твоего дома, приятель. За ней может собраться добрая сотня слов, дожидаясь, когда им позволят прозвучать открыто.

Таррин чуть слышно присвистнул:

— На каком именно пороге?

— На пороге Олбани.

— Не сходится, — быстро возразил Таррин.

— Да тут вообще мало что сходится, вот в чем проблема! Так что отправь ему мое послание, стань сигнальщиком, и посмотрим, что из этого получится.

— Ладно, — со вздохом согласился Таррин.

— Но сделай это очень аккуратно.

— Ты же меня знаешь!

— Ну и хорошо. И еще вот что: помнишь, какой мы с тобой установили окончательный срок? Рассвет, правильно. Теперь можешь забыть о нем. Противник, конечно, будет действовать нам на нервы, но и только. Я уверен: какое-то время они ничего не станут предпринимать, а попытаются понять правила нашей игры.

— Моя жизнь зависит от этого?

— Я бы ее поберег в любом случае.

— Что ж, такое меня вполне устраивает, — хмыкнул Таррин.

— Значит, договорились, — устало подытожил Болан. — Постараюсь на ночь убраться куда-нибудь подальше. За последние полтора суток так ни разу глаз и не сомкнул. А ты постарайся, чтобы послание было доставлено еще до рассвета. И позвони мне в восемь утра. Или даже раньше, если придется совсем туго.

— Конечно, — заверил его Таррин. — Не знаю, как тебя и благодарить...

— Не стоит, — проворчал Болан и отключился.

Таррин на секунду задумчиво глядел на телефон, затем положил трубку и запер аппарат.

— Вот это парень! — вслух произнес тайный агент.

После чего пошел будить своих помощников. Если не возникнет никаких препятствий, к двум ночи они загрузят рефрижератор и подготовят его к отправке. А затем нужно будет быстро переехать границу штата и, промчавшись по широкому шоссе, к пяти часам утра достигнуть деловой части Нью-Йорка.

Оджи получит «послание» одновременно с утренними газетами — с рассветом нового дня оно будет поджидать его у входной двери.

Да, ему здорово придется повозиться с этим человечьим «фаршем», пропущенным через мясорубку Питтсфилда.

Лео Таррину очень бы хотелось увидеть выражение лица Оджи Маринелло, когда тот получит, наконец, нежданный подарок из западной части штата Массачусетс.

Хотя приятного в этом зрелище, конечно, мало...