На медной табличке, висящей у подъезда, значилось большими черными буквами: АГЕНТСТВО «ВАВИЛОН». Гравер еще уточнил курсивом: «Все европейские языки». Пока я изучал вывеску, мое почтовое видение уже взобралось на второй этаж. Она карабкалась мелкими торопливыми шажками, проклиная все на свете, а в первую очередь служащих почтового ведомства. И через каждые две-три ступеньки восклицала:
— Бедная моя душенька! Ох, бедная моя душенька!
Добравшись до шестого этажа, она исчезла, как по волшебству. Мое ухо само собой приклеилось к одной, другой, третьей двери. И за третьей…
— Работы-то, работы… Разве это жизнь… бедная моя душенька…
Вот оно. Это здесь. Теперь я слышал, как она перечисляет имена и языки:
— Незванова — русский, Игуаран — испанский. Эрншо (я вздрогнул) — английский. Берлинг — шведский…
И так минут пять. Потом тишина. Потом:
— Пошли, Бибиш, перекусить-то всяко надо, а?
В два прыжка я взлетел этажом выше. Услышал, как открылась дверь:
— Семьдесят три, и это только за сегодня!
И закрылась. Я тихонько спустился на несколько ступенек и заглянул вниз сквозь прутья перил. Она прятала ключ за дверку газового ввода.
— Это ж никакого здоровья не хватит… Бедная моя душенька!
Приступ кашля прервал ее ворчание.
Жестокий, надсадный кашель курильщика. На всякий случай я выждал, пока она, шаркая и кашляя, не спустилась до первого этажа.
Через несколько секунд я проник в помещение агентства «Вавилон». Полумрак. Остывший табачный дым. И ни души.
Только сердце стучит где-то в голове.
Не знаю, чего именно я ожидал, нашаривая выключатель, но уж никак не того, что увидел, когда зажегся свет. Ни письменных столов, ни картотечных ящиков, ни пишущих машинок, ни компьютеров, ни даже телефона — ничего, что представляешь себе при слове «агентство».
Один стол, один стул, четыре стены, сплошь заставленные книгами. Окно с задернутыми занавесками. Все освещение — голая лампочка, свисающая с потолка. И тишина… до того густая, словно она сочилась из этой лампочки вместе с желтым светом. Я шагнул вперед — и под ногами зашуршало, как в осеннем лесу. Пол был весь устлан ковром смятой бумаги. Местами я проваливался по щиколотку. Я присел и разгладил один листок: «Veronika, mitt hjärta, jag svarar såsent pá ditt brev…» Красивый стремительный почерк. Какой же это язык? Дальше было зачеркнуто, и листок брошен к другим черновикам, шуршащим под ногами. Стол посреди комнаты как будто вырастал из морской пены. На нем возвышались две стены конвертов. Справа — нераспечатанные конверты еще не прочитанных писем. Слева — пустые конверты будущих ответов. А прямо передо мной (я сел за стол) — еще одна стена: стопы чистой бумаги. Бумаги всевозможных форматов и всех времен. Старинный пергамент, который похрустывал под пальцами, листки с гербом, легкие, словно кружево, другие — с таким пышным орнаментом, что почти не оставалось места для письма… самая богатая коллекция почтовой бумаги, какую только можно вообразить!
А посреди этой бумажной крепости — перья. Стальные, бамбуковые, гусиные — некоторые до того старые, что облезли до стержня. Перья, чернильницы с чернилами всех цветов, разноцветный воск и всевозможные печатки, еще бювары, песок в причудливых маленьких деревянных песочницах — целый магазин канцтоваров, всплывших из глубины времен и разложенных вперемежку с переполненными пепельницами и чашками из-под кофе (штук десять, не меньше), составленными в кривобокую пирамиду рядом с горкой грязных блюдечек.
Вот оно!
Вот откуда идут письма прошлых веков!
Вдруг в голове у меня, как рыжая ракета, вспыхнуло мое почтовое видение. А вдруг она тоже оттуда, из тьмы времен? Мне доводилось что-то такое слышать от одной соседки… бессмертие, реинкарнация… Да нет, привидения не глушат кофе и не смолят по три пачки в день!
Я окинул взглядом стопки незапечатанных конвертов с уже написанными адресами. Это сколько же работы! Верно она говорила, «бедная душенька», при таких темпах никакого здоровья не хватит.
Здоровья…
Вот тут передо мной встало лицо Камо. Бледное, осунувшееся лицо Камо. Яростная решимость спасти его охватила меня с новой силой, я инстинктивно искал глазами нужный конверт, нужную бумагу, нужное перо…
