– Что будет с суперпушкой? – спросила Рейн-Мари. – Теперь, когда чертежи уничтожены.

Они все собрались в бистро – Гамаши, Лакост, Жан Ги, Клара, Мирна, Брайан, Рут и месье Беливо. Профессор Розенблатт сидел в удобном кресле, баюкая в руках большой бокал с коньяком.

Оливье запер дверь, извинившись перед другими клиентами:

– Désolé, но сегодня приватное собрание.

Солнце уже давно село, подступила ночь. Все разместились у камина, их лица освещал пляшущий огонек.

– Пушку разберут и увезут отсюда, – сказала старший инспектор Лакост.

– Чтобы собрать где-то в другом месте? – спросил месье Беливо.

– Может быть, – сказал Гамаш. – Но без чертежей им придется сильно потрудиться. И к несчастью, спусковой механизм снова куда-то пропал.

Бовуар и Лакост посмотрели на него и отвернулись.

– Спусковой механизм пропал? – переспросил Брайан. – Куда же он делся?

– Понятия не имею, – с улыбкой сказал Гамаш.

– Мэри Фрейзер и Шон Делорм… – начала Мирна. – Они ведь не агенты КСРБ?

– Я не знаю, кто они, – сказала Лакост.

– Уверена, далеко они не уйдут, – заметила Клара.

– О чем вы? – спросила Лакост.

– Ну, вы же их арестуете?

– За что?

Клара посмотрела на нее недоуменным взглядом:

– Вообще-то, они угрожали убить профессора, Армана и Жана Ги.

– Да, Делорм наводил на нас пистолет, – сказал Гамаш. – Но стрелять не стал. Никто не ранен. Кроме этого, ничего плохого они не совершили.

– А разве этого мало? – спросил Габри.

– Нам приходится выбирать, как лучше действовать, – ответил Бовуар. – Если будет процесс, придется говорить про Булла, про чертежи…

– И поэтому ты их сжег, – сказал Гамаш.

Он знал, почему Бовуар бросил чертежи в огонь. Его заставил так поступить чисто отцовский инстинкт. Жан Ги предпочел бы лучше умереть, чем допустить, чтобы его ребенок родился в мире, где существует чудовищное творение Джеральда Булла.

– Вы играете в опасную игру, отпуская их, – заметил профессор Розенблатт.

– Мы живем в опасном мире, – сказал Арман. – Это знают даже девятилетние мальчики.

– Но… но… – Клара захлебнулась словами.

– Но они убили Антуанетту, – сказал Брайан. – И Лорана. Никто другой не мог. Они практически признались в этом, угрожая убить вас из-за этих чертовых чертежей.

Он махнул в сторону камина, в котором чертежей не осталось даже в виде пепла. «Проект „Вавилон“» дымком исчез в атмосфере.

– Но как Мэри Фрейзер и Делорм узнали о том, что Лоран нашел пушку? – спросил Габри. – Их здесь не было. Видимо, кто-то им сообщил.

– Верно, – сказал Брайан. – Они находились в Оттаве. Кто-то из местных, вероятно, сообщил им о Лоране. Наверное, поэтому Лорана убили не сразу, а через день после того, как он нашел пушку. Им нужно было добраться сюда и найти мальчика.

– Да, мы тоже так думали, – сказала Лакост.

– Думали? – переспросила Рейн-Мари.

– Расследование обоих убийств осложнилось обнаружением пушки, – сказала Лакост. – Когда Антуанетту убили и мы узнали о связи ее дяди с Джеральдом Буллом и «Проектом „Вавилон“», расследование пошло совсем по другому пути. Но меня научили, что убийство по сути своей всегда порождение человеческих эмоций и нередко имеет довольно простое объяснение.

Она посмотрела на Гамаша, который согласно кивнул.

– Пока вы сегодня читали пьесу, я просматривала документы по делу. Оно началось здесь, как вы сами говорили. Когда Лоран прибежал в бистро.

Она показала на дверь, и они снова увидели мальчика, испачканного землей, в кусочках коры и мха. Мальчик кричал о своей находке, широко разводил худенькие ручки, пытаясь показать величину своей находки.

Громадная пушка. В лесу. А на ней монстр.

Если бы с таким рассказом прибежал любой другой ребенок, его, возможно, и выслушали бы.

Но в бистро прибежал Лоран Лепаж. Мальчишка, который убивал драконов и обуздывал Пегаса. Который сражался с армиями, наступающими на Три Сосны.

И делал это каждый день. Новый день – новое приключение, новая история об опасностях и героизме, который с каждым днем становился все героичнее.

В его шесть лет такие штуки воспринимались со смехом. В семь уже докучали. В восемь начали раздражать. В девять стали явным перебором. Но он не мог не фантазировать, и его отец сказал, что остановить Лорана невозможно.

– Никто ему не верил, – говорила Лакост. – По крайней мере, так казалось. Но в тот день нашелся человек, который все же поверил ему. Который знал, что такое возможно. Он незаметно пошел за ним на следующее утро, зная, что Лоран, вероятно, вернется к пушке. Так оно и случилось. Отчасти Лоран отправился туда, чтобы увидеть эту штуковину еще раз, а отчасти потому, что при виде пушки в первый раз впал в возбужденное состояние и оставил там одну из кассет отца. Тот человек убил Лорана, а его тело подбросил к дороге, чтобы это выглядело как несчастный случай.

Она снова посмотрела на Гамаша.

– Мы не поверили мальчику, – сказала она. – И решили, что он погиб из-за неосторожной езды. Мы ошибались.

– Я тоже ему не поверил, – сказал Гамаш. – Его смерть не выглядела как несчастный случай, но в конечном счете подтверждение этому нашлось в одной простой и вполне человеческой вещи. Вы двое спрашивали о ней.

Он посмотрел на внимательно слушавших Габри и Оливье.

– Его палка, – сказал Оливье.

– Oui. Тот, кто его убил, плохо знал мальчика. Он не знал, что тот повсюду таскает с собой свою палку. И она должна была бы лежать рядом с его телом.

Больше, чем слова «смерть» и «убийство», Армана потрясло слово «тело». Он сделал паузу, постарался взять себя в руки.

– Но палки с ним не оказалось, – пришла на помощь мужу Рейн-Мари.

– А кто убил Антуанетту? – спросил Брайан. – Тот же человек?

– Ваш вопрос возвращает нас к «Проекту „Вавилон“», – сказала Лакост.

– Убийца Антуанетты явно знал, что Гийом Кутюр приходится ей дядюшкой, – заговорил Жан Ги Бовуар, перехватывая нить рассказа. – Он знал, что Кутюр работал с Джеральдом Буллом. Вероятно, ему не было точно известно, что доктор Кутюр фактически отец «Проекта „Вавилон“», но такие подозрения закрадывались ему в голову. Давно ходили слухи, что Джеральд Булл скорее торговец, чем конструктор. Когда чертежей не обнаружилось в его брюссельской квартире и всех других местах, к которым он имел отношение, большинство разведок и торговцев оружием опустили руки. Они решили, что «Проект „Вавилон“» – блеф, а его создатель сошел с ума и к тому же теперь еще и мертв. Но кое-кто подозревал, что Джеральд Булл говорил правду. И даже не просто подозревал, а точно знал, поскольку находился там, где создавалась пушка. И когда Лоран нашел пушку, тот человек поверил ему. Также он знал, что если чертежи «Проекта „Вавилон“» вообще существуют, то они должны быть в прежнем доме Гийома Кутюра.

По мере того как говорил Бовуар, сначала Мирна, потом Рейн-Мари и наконец все остальные начали поглядывать на единственного человека, подходившего под это описание. Человека, который жил в Трех Соснах, когда создавалась огромная пушка. И который находился в бистро, когда тридцать лет спустя Лоран нашел ее.

Месье Беливо.

Владелец магазина сидел, абсолютно владея собой, явно не замечая ни взглядов, ни фактов, скапливающихся вокруг него.

– Другая вероятность – кто-то извне, – продолжил Арман Гамаш. – Кто-то, кто не обязательно знал про Джеральда Булла, но слышал про «Проект „Вавилон“». Ведь работа по проекту была секретом, известным всем, а со смертью Джеральда Булла появились и новые утечки. «Проект „Вавилон“» и его убитый создатель стали притчей во языцех, эта история воспринималась как предостережение. Но для некоторых, например для профессора Розенблатта, проект стал чем-то большим. Превратился в навязчивую идею. Что, если Джеральд Булл говорил правду? Тогда чертежи могут стоить сотни миллионов долларов. И наконец, после долгих лет терпеливых поисков, ловли слухов и крох информации, они услышали нечто достоверное. Маленький мальчик нашел громадную пушку. В лесу. Неподалеку от дома Гийома Кутюра.

– Вы хотите сказать, что кто-то на протяжении тридцати лет искал «Проект „Вавилон“»? – спросила Клара.

Изабель Лакост подалась вперед, и все остальные в кругу тоже. Они внимательно слушали захватывающую историю.

– На что люди готовы ради власти и ради богатства? – спросила она. – Люди тратят жизнь на поиски, веря, что найдут золотую жилу. Некоторые все свободное время проводят в подвале, стучат молотком, пытаясь довести до совершенства свое изобретение. Некоторые дни и ночи проводят перед «одноруким бандитом», думая, что в любой момент могут сорвать джекпот. Люди всю жизнь пишут книгу или ищут средство от рака. – Она посмотрела на Гамаша и Бовуара. – У нас есть коллеги, которые все свободное время отдают расследованию преступлений, совершенных не одно десятилетие назад. Рациональные люди становятся одержимыми. И «Проект „Вавилон“» имеет все свойства, способные захватить и удерживать человека. Власть и богатство, какими не владел никто. Стоит ли на это тратить годы работы? Десятилетия? Возможно, ни вы, ни я на это не пойдем. Но некоторые – идут. Награда может изменить вашу судьбу.

– И всего-то надо быть готовым уничтожить на своем пути две-три жизни, – закончил Бовуар.

Если раньше все поглядывали на месье Беливо, то теперь центр внимания сместился. Таковым стал единственный человек в зале, который сам признался, что провел долгие годы за поиском сведений о Джеральде Булле. Он знал Булла. И Гийома Кутюра. И вероятно, понимал, что Кутюр был отцом «Проекта „Вавилон“». А еще, видимо, знал, что Антуанетта – племянница Кутюра.

И жил неподалеку.

Майклу Розенблатту хватало ума понять, что означают эти взгляды. Понять, что факты выстраивают стену вокруг него.

– Но профессор грудью встал перед Арманом, – возразила Рейн-Мари, беря мужа за руку. – Защитил его от пули. Он бы никогда так не поступил, будь он убийцей Лорана и Антуанетты.

– Merci, madam, – сказал пожилой профессор.

Однако Арман сомневался, хотя и не произнес ни слова. Он был рад, что Делорм не выстрелил, хотя и должен был. Как только огонь охватил чертежи, Делорм должен был стрелять.

Но он не стрелял.

– Так кто же убил Лорана и Антуанетту? – спросила Рейн-Мари. – Вы знаете?

– Я жду подтверждения, – сказала Лакост. – Подозрения у нас есть.

– У меня тоже есть подозрения, – заявила Рут. – Я подозреваю, что вы ни черта не знаете.

– Мы найдем преступника, – заверила Брайана Лакост. – Поверьте мне. Это вопрос времени.

Брайан встал, усталый и разочарованный.

– Я думаю, виноваты агенты КСРБ. А вы их отпустили. Я возвращаюсь в гостиницу. Мне нужно побыть одному.

Поднялся и профессор Розенблатт:

– Я пойду с вами, если не возражаете. Если мне позволено.

Лакост кивнула.

– Я не убивал Антуанетту Леметр, – сказал профессор Розенблатт, оглядывая собравшихся и задерживая взгляд на каждом. – И ребенка я не убивал.

Арман пошел проводить Брайана и профессора до двери.

– Вы идете с нами? – спросил Брайан.

– Non, – ответил Гамаш. – Мы еще часа два побудем здесь, подождем агента Коэна.

Брайан обернулся к залу бистро, и на краткий миг на его лице появилось знакомое Бовуару выражение. Еще один уставший человек, выброшенный на берег.

Брайан ушел, опережая Розенблатта, который остался на террасе поговорить с Арманом. В окно бистро было видно, как эти двое говорят о чем-то, наклонив друг к другу головы. Арман прикасался пальцами к руке Розенблатта.

– Он благодарит его, – сказала Мирна. – За то, что защитил от пули.

– Ты так думаешь? – спросила Рут.

Потом профессор Розенблатт взял направление на огни гостиницы.

– Дал ему фору на старте? – спросила Рут, когда Арман вернулся на свое место.

– Вы о чем?

– Он спас твою жизнь. Обоих вас спас. – Она перевела взгляд с Гамаша на Бовуара. – А вы теперь, вероятно, даете ему шанс бежать.

– Вы думаете, мы бы отпустили убийцу? – спросила Лакост.

– Но агентов КСРБ, или кто уж они там, вы отпустили, – упрекнула их Рут. – Какие-то новые подходы в Квебекской полиции.

– Если бы я помог убийце бежать, мне бы пришлось жить с этим, верно? – Арман уставился в пронзительные глаза старой поэтессы.

– Вряд ли ты бы смог, – сказала она, вставая. – Уже поздно, а я устала.

Она посмотрела на месье Беливо и протянула к нему руку:

– Ты проводишь меня до дома?

Это было публичное заявление о дружбе и преданности. И возможно, о безумии. Ведь месье Беливо все еще оставался подозреваемым.

– Конечно, – сказал владелец магазина.

Он посмотрел на Изабель Лакост, которая, помедлив, кивнула.

Предложив руку Рут, месье Беливо вышел с нею из бистро.

Арман провожал их взглядом, пока они не скрылись за тремя высокими соснами.

Несколько минут спустя в темноте деревни появилась фигура потемнее. Она быстро передвигалась, и ее можно было и не заметить, если бы Гамаш не ждал ее.

– Excusez-moi, – сказал он и кивнул Лакост и Бовуару, которые тоже увидели фигуру. – Пожалуйста, оставайся здесь, – попросил он Рейн-Мари, потом скользнул взглядом по Мирне, Кларе, Оливье и Габри.

– А что? – спросил Габри, вставая.

Но, увидев выражение их лиц, тяжело опустился на прежнее место.