Глава 1

Рыжий Келли, не оглядываясь, пошел к выходу из закусочной. Двое мужчин, стоявшие у дверей, вышли вместе с ним на темную улицу.

Питер и Грейс встали. Стайлс вспомнил о маленьком пистолете, лежавшем в кармане его твидового пиджака. Он думал, что его немедленно обыщут. Но Гаджет Маллинс, внимательно осмотрев Питера своими маленькими черными глазками, даже не попытался этого сделать. Пальцы Грейс коснулись руки Питера.

— Мы пойдем? — спросила она.

Питер знал, о чем она думала: они втянули ее друга Келли в плохую для него историю. А ведь должны были предвидеть это. Двое мужчин, стоявших у дверей, вышли на улицу. Грейс и Питер пошли за ними, а позади шли Гаджет и четвертый докер. Сверху доносились редкие гудки машин, проезжавших вдоль вестсайдской автострады.

Туман стелился тяжелым влажным покровом. Келли с сопровождающими перешли на другую сторону улицы и стали почти невидимы.

— Идите следом за теми двумя парнями, — сказал Гаджет Маллинс.

На реке тревожно гудели сирены. Когда они приблизились к входу на причал, Питер увидел окутанные туманом судовые надстройки грузового дока. Из двух иллюминаторов, расположенных на большом расстоянии друг от друга, лился свет.

Стайлс вглядывался в мрак, но уже не мог разглядеть Келли: он и его друзья, видимо, прошли на пирс. У входа стояла будка сторожа, но в ней никого не было. Почти рядом с собой он услышал, как кто-то свистнул. Через мгновение свист эхом отозвался на другом конце пирса. Сигнал сообщал об их прибытии. Голая электрическая лампочка, прикрепленная к потолку, ярко светила над пирсом.

Справа послышался шум. Вроде бы отодвигалась какая-то дверь. Внезапно показалась еще одна ярко горевшая лампочка. Они оказались перед широкой дверью грузового лифта. Келли и два его друга зашли в нее, остальные двинулись следом. Вдевятером они с трудом уместились в пространстве лифта. Один из сопровождавших задвинул дверь, и кабина медленно поползла вверх.

Питер взглянул на Грейс. Она смотрела прямо перед собой. На ирландском лице Келли застыло язвительное выражение, словно он собирался сказать: «Вот что бывает, когда помогаешь другу».

Лифт остановился, и дверь открылась. Почти прямо перед ними оказалась матовая стеклянная дверь офиса, за которой горел свет. И снова Питер услышал свисток и издалека ответ на него.

— Офис здесь, — сказал Маллинс.

На матовом стекле не было никакой таблички. Теперь вперед прошел Маллинс и тихо постучал кулаком в дверь. Ее тут же открыл еще один человек в рабочей одежде. Не произнося ни слова, Маллинс встал у двери и жестом пригласил всех войти.

В большой комнате было пусто. На стене висели коммерческий календарь и фотографии из «Плейбоя», а на деревянном столе лежала лишь мягкая черная шляпа. За столом, на стуле с прямой спинкой, сидел человек. Единственный источник света — закрашенная зеленой краской лампочка, висевшая над столом, — освещал лишь голову и лицо хозяина комнаты. Он был маленького роста, с густыми черными волосами и косматыми бровями. Глаза мужчина скрывал за черными очками. Сложенные на груди сильные руки говорили о том, что он не чурался тяжелой работы. Одет хозяин был в тропический шерстяной костюм, сшитый у дорогого портного; из-под стола виднелись синие замшевые туфли. Лицо светилось широкой улыбкой — как на рекламе зубной пасты.

— Добрый вечер, миссис Майнафи, мистер Стайлс, — заговорил он. — Меня зовут Джи Бейли Томс. Возможно, вы обо мне слышали.

Питер действительно слышал о нем как об одном из крупных дельцов городского криминального синдиката. Он не раз представал перед судом, но ему ни разу не смогли предъявить обвинения. Его белозубую улыбку можно было увидеть на обложках журналов: «Джи Бейли Томс на ступенях лестницы здания суда дает журналистам интервью после прекращения дела, возбужденного против него», «С Джи Бейли Томса снято обвинение в уклонении от уплаты налогов». Ходили слухи о его связях с мафией. Свое настоящее имя — Джованни Бейли Томассино — он унаследовал от матери-ирландки. Помимо всего прочего, Джи Бейли Томс был объявлен «королем» порта Манхэттен.

— Надеюсь, вы не возражаете против встречи со мной? — спросил он.

Стайлсу тут же представилась его мать, поучающая сына: «Учись как следует говорить по-английски, Джованни, а не то получишь у меня!» Под ее влиянием он и научился выражать свои мысли свободно, хотя и несколько высокопарно.

— А разве есть смысл возражать?

— Дорогой мистер Стайлс, разве Гаджет вам не сказал, что это приглашение, а не принуждение?

— Вы хотите сказать, что мы можем беспрепятственно уйти отсюда?

— Конечно, мистер Стайлс. Мои люди проводят вас до первого такси. — Его улыбка стала еще шире. — Рыжий Келли, правда, останется с нами. Рыжий — это часть нашего мира, знаете ли.

— Заложник в обмен на наше хорошее поведение?

— Это сказали вы, а не я, мистер Стайлс. — Томс достал из кармана сафьяновый портсигар. — Я привез его еще с Кубы, мистер Стайлс. Не желаете ли присоединиться?

— Нет, спасибо.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я позволю себе выкурить сигару, миссис Майнафи?

— Не стесняйтесь, будьте как дома, — откликнулась Грейс.

Томс достал сигару, проколол ее конец чем-то вроде золотой зубочистки и прикурил от золотой зажигалки.

— Простите, но стульев больше нет, — продолжал он. — Понимаете, это не мой офис. Я… я позаимствовал его у моего друга. — Он вдохнул сигарный дым, явно довольный собой. — Миссис Майнафи, мистер Стайлс, я понимаю, что вы пришли на мой край света, чтобы задать свои вопросы. Мне показалось, что с моей стороны было бы нелюбезно не дать вам возможность задать эти вопросы тому, у кого есть на них все ответы, то есть мне. — Он посмотрел на них как маленький нетерпеливый ребенок. — Прошу без формальностей. Спрашивайте.

Грейс вежливо улыбнулась.

— У вас был человек по имени Ирвинг Миллер; его убили сегодня вечером, — сказала она.

Мрачная тень пробежала по лицу Томса; многое бы отдал сейчас Питер, чтобы увидеть его глаза. Через мгновение Томс уже продолжал улыбаться. Он только слегка повернул голову:

— Мы знаем Ирвинга Миллера, Гаджет?

— Мы знали его, — ответил Маллинс.

— Он умер?

— Да, — ответил Маллинс.

— Прошлой ночью он был еще жив, — сказал Стайлс. — Миллер убил негра на Ирвинг-Плейс, он и три его дружка.

— Творятся же такие дела на свете, — заметил Томс. На какое-то мгновение он заколебался. — Почему вы решили, что я могу знать Ирвинга Миллера?

— Он работал в порту. Ограбил ростовщика, отсидел два года по приговору от трех до десяти лет.

— А… это тот самый Ирвинг Миллер… — сказал Томс.

— Да, тот самый.

Томс внимательно изучал кончик своей сигары.

— Один из тех, что были убиты сегодня вечером в отеле «Молино», Гаджет?

— Да, — ответил Гаджет.

— Нехорошее место этот отель, — сказал Томс. — Знаете, что там случилось сегодня вечером, мистер Стайлс?

— Мы видели результат.

— И миссис Майнафи тоже?! — с поддельным ужасом воскликнул он.

— Да, и она.

— Могу себе представить… — Томс колебался. — Как я уже сказал, «Молино» — нехорошее место. Знает ли ваш друг Маршалл, что там было одно из главных хранилищ наркотиков для последующего их распространения в Вест-Сайде?

— Он об этом не говорил.

— Передайте ему это как небольшой подарок от меня: если он внимательно поищет, то обнаружит там тайный склад героина. Я хотел бы, чтобы он знал, что именно я указал ему на него.

— Не сомневаюсь, что он пришлет вам благодарственное письмо, — сказал Стайлс.

Белые зубы, крепко сжимавшие сигару, сверкнули в улыбке.

— Может быть, перейдем к главному, мистер Стайлс? Ни у вас, ни у меня нет времени, чтобы обсуждать этого Ирвинга Миллера. — Он взглянул на экстравагантные наручные часы. — Осталось всего лишь чуть больше тридцати двух часов, правда?

У Питера засосало под ложечкой.

— Вы удивлены, мистер Стайлс?

— Тем, что вы открыто говорите об этом.

— В городе на меня работает много народу, — сказал Томс. — Один из них — Марио, метрдотель «Шамони». Вы не заметили маленькую коробочку на столе Макса? Двусторонняя оперативная связь. Марио слышал все, о чем вы там говорили, и подумал, что я должен знать об этом.

Итак, он знал суть разговора с Северенсом, варианты Грейс относительно того, как установить истину здесь, в порту. Грейс стояла очень прямо и спокойно. Значит, Томс ждал их; он знал, что они разыскивали адрес Рыжего Келли.

— Миссис Майнафи, вы — умная женщина, полная толковых идей, — продолжал Томс. Это было сказано без злобы и звучало действительно как комплимент. — У вас были некоторые догадки и предположения насчет Ирвинга Миллера. Позвольте мне высказать еще одну, основанную на фактах?

— Пожалуйста, — ответила Грейс.

— Мне говорят, — слегка скривив губы, сказал Томс, — что основная часть наркотиков, поступающих в город, самыми разными контрабандными путями проходит через порт. Это большой бизнес, миссис Майнафи, бизнес, в котором крутятся миллиарды долларов. Некоторые люди, работающие в районе порта, такие, как, к примеру, Ирвинг Миллер, могут быть замешаны в этом. У нас есть основания так полагать, поскольку он был связан с «Молино». По собственному опыту могу сказать вам, миссис Майнафи, что в любом крупном деле, в котором задействованы большие людские ресурсы, могут происходить непредвиденные вещи. Человеческие существа совершают нечто такое, что невозможно предугадать. Когда я нанимаю на работу человека, могу ли я заранее знать, что он, к примеру, ненавидит женщин или же он какой-нибудь сексуальный извращенец? А может быть, он считает себя лучше поляка, работающего рядом с ним, или ирландца, или… или негра? Я не знаю об этом до тех пор, пока его натура каким-то образом не проявится. И вот теперь. Разве мог кто-нибудь знать, что Ирвинг Миллер так относится к браку чернокожего мужчины и белой женщины? Да еще то, что он решит стать им судьей, быть Господом Богом. И все же это случилось. Он следил за Ричардом Симсом, решив обрушить на него гнев Божий.

— Вам известно его имя? А ведь в новостях оно не упоминалось.

— А вы разве его не назвали? — вкрадчиво спросил Томс. — Хм… наверное, где-то слышал. Итак, Ирвинг Миллер направляется туда, где Ричард Симс, наряду с другими, читает лекцию. Миллер звонит другу и говорит: «Сегодня мы поймаем Симса по пути домой, а позже разберемся и с его женой». Симс слышит это и пытается убежать, но поздно. Они догоняют его, а на следующий день добираются и до его жены. Вы сказали, что ваш друг, окружной прокурор Маршалл, вообще не надеется найти миссис Симс. Это, конечно, только предположение, но я думаю, что ее искромсали и бросили в одну из новомодных уборочных машин, а потом выбросили где-нибудь в бухте на съедение рыбам.

Питер заметил, как Грейс вздрогнула.

— Но все это, как вы сами понимаете, только предположения, — продолжал Томс. — Итак, люди, на которых работал Ирвинг Миллер, занимаются наркобизнесом. Они поняли, что имеют дело с опасным маньяком, и постарались быстро избавиться от него и его друзей и помощников. Можете сказать своему другу окружному прокурору, что он только потеряет время, разыскивая трех подельников Ирвинга Миллера по убийству Ричарда Симса. Конечно, это только предположение, но передайте Маршаллу, что мои предположения редко бывают неверными. — Он стряхнул пепел с сигары. — Итак, роль Миллера во всей этой истории ясна.

— Если все это действительно так, — заметил Питер с каменным лицом.

— Да. Но я уже сказал, что редко ошибаюсь, мистер Стайлс.

— Что приводит нас к тому…

— Ради чего я пригласил вас сюда поговорить, — сказал Томс, изобразив терпеливую улыбку. — Это ведь ваше предположение, миссис Майнафи, что кто-то из людей моего круга, образно говоря, «приставил пистолет к голове мэра» за каких-то несчастных десять миллионов долларов, так ведь?

— Да, это так.

— Дальше произойдет следующее: окружной прокурор, полиция и силы министерства юстиции толпой повалят сюда на поиски того, кто угрожает мэру. Понимаете, о чем я говорю? Если они будут придерживаться вашей версии, миссис Майнафи, любой из моих людей может сорваться с цепи, а я этого не хочу. Сейчас вы и мистер Стайлс пришли сюда, чтобы задать вопросы Рыжему Келли об Ирвинге Миллере и о том, кто может угрожать мэру. В итоге у вас нет никакой информации, разве что Рыжий Келли не дал волю своему ирландскому воображению и не наболтал чего-нибудь лишнего.

— Рыжий не сказал нам ничего, кроме того, что мы напрашиваемся на неприятности, — сказала Грейс.

— Неприятности? — засмеялся Томс. — Да вы и мистер Стайлс здесь в совершенной безопасности, как на пикнике воскресной школы. Вы ведь друзья окружного прокурора, не так ли? Он узнал для вас адрес Рыжего и знает, что вы придете сюда, правда ведь? Какие еще гарантии безопасности вам нужны, миссис Майнафи? — Дым сигары образовал нечто вроде нелепого ореола вокруг головы Томса. — Так что позвольте помочь вам наилучшим образом. Для вас мы позаботились об Ирвинге Миллере, не правда ли? Догадка, основанная на фактах, да? А теперь о человеке, доставляющем неприятности мэру. Хотите о нем узнать?

— Конечно хотели бы, — сказала Грейс.

— Я тоже, — сказал Томс, и впервые улыбка сошла с его лица. В черных стеклах очков, примерно там, где должны быть зрачки, появился отсвет крошечных лампочек. — Я сам чертовски хочу знать, кто это. Сказать вам почему, миссис Майнафи?

— Пожалуйста.

— Я вырос в этом квартале, миссис Майнафи; мальчишкой начинал работать на пирсе. Работу делал всякую, и делал хорошо. В конце концов вошел в бизнес, связанный с импортом: «Джи Бейли Томс, импорт и экспорт». Есть и другие ребята, которые выросли здесь и попали в большой бизнес — нелегальный, но большой. Как я уже вам говорил, торговля наркотиками в этом городе дает многомиллиардные обороты. О, я вижу, вы не одобряете это. В прежние времена были люди, которые не одобряли спиртное, но тем не менее люди продолжали пить. Ну да ладно, не стану с вами спорить. Я веду речь о бизнесе с оборотом в миллиарды долларов. Что позволяло ему развиваться успешно? Отсутствие неприятностей. Если бы у нас были неприятности, представляете, во что бы это нам обошлось, миссис Майнафи?

— Вы говорите о ваших друзьях, которые сделали этот бизнес таким прибыльным, а не о компании «Джи Бейли Томс, импорт и экспорт», — сказала Грейс.

— Конечно, я говорю об этом квартале. Я хочу сказать, что если бы у нас возникли неприятности, то они стоили бы нам десяти миллионов долларов в день, миссис Майнафи. Здесь у нас нет ни одного человека, кто стал бы шантажировать мэра за каких-то паршивых десять миллионов. А вот неприятности уже начались… Завтра утром, когда никто уже не сможет попасть на Центральный вокзал или в офисы, потому что там — БУМ! — какой-нибудь чокнутый генерал убедит мэра вкатить танки в Гарлем, и начнется что-то вроде войны. Вы думаете, нам нужны неприятности в Гарлеме? Там есть тысячи людей, которые платят по паре баксов в день за дозу. Это большой бизнес, миссис Майнафи, поэтому нам не нужны беспорядки.

— То, чем вы занимаетесь, — чистое убийство, мистер Томс, — холодно сказала Грейс. — Я наблюдала в Гарлеме результаты торговли наркотиками.

Томс сделал нетерпеливый жест:

— Люди сами хотят этого, это им необходимо, и я не желаю обсуждать это с вами. Я пытаюсь говорить о ваших проблемах. Вы теряете время в поисках какой-то законспирированной организации в этом квартале. Поймите, нас устраивает, как идут дела в городе. Если бы я мог прямо сейчас высказать вам свои предположения относительно того, кто стоит за этим шантажом, то у вас не было бы больше проблем.

— Вы бы поставили его к стенке, как Ирвинга Миллера? — спросил Питер.

Вот тут-то и начали проявляться истинные чувства Томса.

— Вы не очень-то любезны к тем, кто оказывает вам услугу, — сказал он, еще плотнее сжав зубами то, что осталось от сигары. — Я согласен с вами в том, что источник этих неприятностей не в Гарлеме, несмотря на публичные высказывания Джонни Спрэга. Я знаю, что ветер дует не оттуда.

— Где бы вы стали искать, если бы захотели найти?

— Я бы искал того, кому нужны десять миллионов баксов, — сказал Томс. — Это слишком ничтожная сумма, из-за которой стоило бы держать в напряжении город. Я слышал, что пара сотен уже потрачена на идиотскую бомбу, которая не взорвалась. О, не делайте удивленное лицо, мистер Стайлс! Я хорошо информирован. У вас есть еще вопросы? Если нет, то мои парни поймают вам такси.

— Рыжий поедет с нами? — спросила Грейс, взглянув на своего друга Келли.

Томс колебался.

— Конечно, Рыжий может отправляться с вами, — сказал он. Черные очки повернулись к ирландцу. — Если он понадобится, мы всегда знаем, где его найти.

 

Глава 2

Двое из людей Томса вместе с Грейс, Питером и Рыжим Келли пошли к лифту. И снова откуда-то из темноты Питер услышал долгий тихий свист. Пирс, казавшийся пустынным, жил своей жизнью.

Лифт остановился ниже уровня трассы, и все медленно двинулись к выходу. Теперь позади них светила единственная лампочка. На пришвартованном грузовом судне пробили склянки.

В будке сторожа сидел человек. Питер узнал его: это был старик, который ел оладьи в ночной закусочной «Джоз-Плейс». Когда они выходили, сторож не обратил на них никакого внимания. Как по волшебству, у обочины дороги появилось такси. Один из людей Томса подошел к водителю и что-то сказал ему. Тот кивнул в ответ. Дверца такси открылась.

— Доброй ночи, — сказал им человек Томса.

Грейс взглянула на Рыжего Келли:

— Поехали с нами, Рыжий.

Келли колебался — видимо, ждал какого-то знака от человека Томса. Тот просто пожал плечами.

— Ладно, — сказал Рыжий.

Грейс села в машину, за ней Рыжий и Питер.

— Куда ехать? — спросил водитель.

— Угол Ирвинг-Плейс и Восемнадцатой улицы, — ответил Стайлс.

Двое из людей Томса стояли у обочины, провожая взглядом отъезжающее такси. Питер открыл было рот, но Келли резко сжал рукой его колено, кивнув в сторону водителя.

Такси зигзагами двигалось к центру города: водитель был настоящим асом и с удивительной ловкостью проскакивал светофоры. Движения на дороге почти не было. Вскоре свернули на восток к Двадцатой улице, проехали мимо «Плейерс» южнее Ирвинг-Плейс и остановились прямо напротив входной двери дома Питера, хотя точного адреса водителю никто из сидевших в машине не называл. С мрачным видом он оглянулся на пассажиров и спросил:

— Сюда?

— Прямо как по заказу, — сказал Питер, открывая дверцу машины.

— Мне нравятся ваши статьи в «Ньюсвью», — сказал водитель. — Я не всегда согласен с вами, но, наверное, так и должно быть, не правда ли?

Грейс и Келли вышли из машины и прошли вместе с Питером в его дом. Какое-то время никто не произносил ни слова. Питер подошел к серванту и приготовил три стакана бурбона со льдом.

— Это, наверное, были самые необычные полчаса в моей жизни, — сказал он, сделав большой глоток виски. — Вы понимаете, что он, ни много ни мало, признался в том, что контролирует торговлю наркотиками в городе, и в том, что это они ликвидировали тех людей в «Молино» и еще троих, которые вместе с Миллером убили Ричарда Симса. Кроме того, он передал нам склад наркотиков в «Молино», чтобы убедить нас в своей правоте. О Господи!

— «Молино» ему больше не нужен, — сказал Келли. — Там сейчас кишмя кишат копы, которые рано или поздно нашли бы наркотики.

— Ты ему поверила, Грейс, или он пытался увести нас от чего-то более важного?

Грейс опустилась в глубокое кресло, стоявшее рядом с рабочим столом Питера. Опустив голову, она прикрыла правой рукой глаза от света лампы, стоявшей на столе. Впервые за эту ночь Питер заметил, что она выглядит совершенно разбитой.

— Я полтора года жила там, где процветает торговля мистера Томса, — медленно и очень тихо сказала она. — Я видела, что происходит с людьми, когда в их карманы текут доллары, на которые они наложили лапу. Видела и мучительное, не поддающееся контролю пристрастие к наркотикам. Этот человек — чудовище.

— Но ты сумела выйти из схватки с ним без потерь, — сказал Рыжий Келли.

— У него не было другого выбора, сам подумай, — сказал Питер. — Маршалл знал, где мы. Кстати, я должен позвонить ему. — Он взял телефон и набрал номер.

Ответила Бетти.

— Он сейчас в районе вокзала, Питер, — сказала она. — В экстренном случае с ним можно связаться только по коротковолновой полицейской рации.

— Мне необходимо поговорить с ним.

— Я ему сообщу. Ты где?

— У себя дома.

— Оставайся там, — сказала она. — Ты радио слушаешь?

— Нет.

Голос Бетти звучал взволнованно.

— Все стало известно. Сейчас на WABA выступает Декстер Колхаун. Это ужасно. Послушай сам, пока я попробую найти Джерри. Настали трудные времена, Питер.

Питер положил трубку и повернулся к радиоприемнику, стоявшему на столе. Мгновение он колебался. WABA была маленькой, но мощной радиостанцией, находившейся где-то на другом берегу Гудзона и открыто управлявшейся ABA — «Армией истинных американцев». Это одна из организаций типа «Минитмен» или «Солдат Креста», тайно вооружавшая и обучавшая строевой подготовке своих последователей для того заветного дня, когда они свергнут правительство, «в котором господствуют коммунисты», и возьмут все под свой контроль. Генерал Декстер Колхаун командовал войсками на востоке Соединенных Штатов. Большинство граждан в Америке смеялись над его выступлениями, в которых он называл президентов Эйзенхауэра, Кеннеди и Джонсона орудием в руках коммунистов, но находились и такие, кто ему верил.

Грейс не стала смеяться, услышав о выступлении Колхауна по радио, потому что именно одна из ячеек ABA организовала и осуществила убийство ее мужа Сэма Майнафи.

Стайлс включил радио.

»…Трусливая позиция, которая должна заставить всех истинных американцев содрогнуться и вызвать у них недоверие. — Низкий голос Колхауна с мягким южным акцентом наполнил комнату. Грейс подняла голову. — Несколько недель от жителей нашего города скрывали правду. Несколько недель городские власти были прекрасно осведомлены о зловещем заговоре, имевшем целью хладнокровное убийство тысяч людей. И что они сделали в ответ на это? Они ждали до последней минуты, ничего не предпринимая. Слава Богу, правда вышла наружу, и, может быть, еще не поздно.

Сегодня крупный транспортный центр нашего города закрыт, а завтра утром никто не сможет въехать в город или выехать из него. Завтра тысячи и тысячи честных тружеников не смогут попасть в свои офисы, на свои рабочие места. Трусливый мэр сидит сейчас в своей резиденции, готовый заплатить выкуп чернокожим террористам, подстрекаемым коммунистами. Мы не должны этого позволить! Американцы никогда не подчинялись и не подчинятся неприкрытой угрозе насилия. Я смотрю на часы, висящие передо мной. Сейчас десять минут шестого. Мэр должен отказаться или принять условия меньше чем за тридцать один час. Мы должны будем заплатить огромную сумму денег за временную безопасность — я говорю «временную», потому что, если он заплатит, будет только вопрос времени, через которое последует второе требование, и третье, и четвертое, и Бог знает сколько еще. Так что я говорю вам: мы не должны ждать этот тридцать один час! Мы не должны ждать и тридцать одной минуты, а брать ситуацию под контроль. У нас есть вооруженные силы. Насколько я понимаю, в распоряжении генерала Дэнверса есть войска и вооружение. У нас есть полицейские силы. Наконец, у нас есть патриотические организации — такие, как «армия истинных американцев», — обученные люди, готовые встать на защиту нашей свободы. Говорю вам это здесь и сейчас. Мэра надо убрать, объявить ему импичмент и отдать под суд за то, что он продался заговорщикам-коммунистам. Власть должна быть передана в руки людей, готовых драться за свободу. Я обращаюсь к вам: мы должны начать действовать прямо сейчас и сегодня же утром уничтожить негритянских террористов в этом городе. Я настаиваю — нет, я требую, чтобы генерал Дэнверс немедленно выступил и подавил этот бунт раз и навсегда!»

Питер выключил радио, подошел к Грейс и положил руку ей на плечо. Она дрожала. Такие же голоса, полные ненависти, чуть не привели ее к гибели два года назад. Питер знал, что она вспомнила тот ужас, который испытала, увидев Сэма, лежавшего на зеленой лужайке в Коннектикуте с простреленным лицом. А это было делом рук соратников генерала Колхауна.

Зазвонил телефон.

— Питер? Это Джерри Маршалл. Можешь приехать сюда? Думаю, ты должен приехать.

— Хорошо. Как тебя найти?

— Маккомас будет ждать на углу Сороковой улицы и Парк-авеню.

— Еду.

— Только без миссис Майнафи, — решительно сказал Джерри. — Как говаривал мой отец, «здесь начинается мужская территория».

— Мы только что вернулись с «мужской территории», — сказал Питер, — и она успешно справилась с этим.

— Что-нибудь удалось?

— Некоторые факты заинтересуют тебя, но результата нет.

— Ну ладно, давай двигаться.

Когда Питер вышел на улицу, он с удивлением обнаружил, что было уже довольно светло. Двадцать четыре часа назад он стоял с Маршаллом у отеля «Молино» и смотрел на восходящее красное солнце. Начинался новый знойный день. Питер чувствовал себя словно в раскаленной печи, несмотря на раннее утро.

Он оставил Грейс на своей кровати: она буквально валилась с ног, и ей необходим был отдых. Рыжий Келли расположился в большом кресле с бутылкой бурбона у подлокотника и курил одну сигарету за другой. Он согласился остаться с Грейс «на всякий случай». Питер вспомнил, что накануне к нему в дом приходила целая толпа людей, поэтому не хотел оставлять Грейс одну. Она слишком далеко зашла с этим делом — не захотят ли ее остановить?

Ждать такси было бесполезно, транспорт не ходил. Питер подумал было отправиться на своей машине, стоявшей в гараже неподалеку, но потом решил, что это может занять больше времени, чем пройти пешком двадцать кварталов к центру города.

Он пересек парк и быстрым шагом двинулся в северном направлении. Послышался странный звук, который Питер поначалу не мог распознать. Пот струйками стекал по взмокшей спине. Внезапно он понял, что это был гул голосов, тысяч человеческих голосов, что-то кричавших и скандировавших. Когда Питер подходил к Тридцать четвертой улице, этот гул становился все более отчетливым. Обычно в такое время на улице было мало людей, теперь же все они высыпали из домов, а те, кто остались, выглядывали из окон многоэтажек. Толпа шла от верхней части города в направлении к вокзалу и небоскребу «Пан-Америкэн». Необычный звуковой фон создавали тысяч работавших радиоприемников и телевизоров. Привычные музыкальные программы в это утро были отменены. Комментаторы и репортеры полным ходом освещали события.

Чтобы пробраться к Сороковой улице, Питеру пришлось буквально пробиваться локтями сквозь толпу. Он уже решил, что не найдет Маккомаса, как вдруг увидел его собственной персоной. Маккомас пробирался к нему, вытирая вспотевшее лицо носовым платком.

— Вот и выпустили пар, — сказал он, приблизившись к Питеру.

Стайлс увидел, что Парк-авеню была перекрыта у Сороковой улицы знаками «Проход запрещен»; все подъездные пути вокруг вокзала тоже были отрезаны. Солдаты национальной гвардии, вооруженные винтовками со штыками, стоя плечо к плечу, образовали живой барьер через улицу от одного здания до другого. Необычно возбужденные люди насмехались над ними и что-то кричали.

— Знали бы они о готовящемся взрыве — держались бы подальше, — сказал Маккомас, — а то лезут и лезут. Если бы действительно произошел взрыв, то под обломками погибли бы тысячи. Вся эта чертова толпа играет со смертью. Самоубийцы!

У «живого барьера» из солдат национальной гвардии Маккомас поговорил с одним из офицеров, и тот сразу же пропустил их — видимо, это было заранее оговорено. Внезапно появился второй офицер, и вместе они пошли от Сороковой улицы в направлении центра города, к вокзалу. Питер взглянул на часы: было без десяти шесть.

В здании вокзала у каждой двери стоял полицейский, но они по-прежнему прошли без проблем. Вокзал казался призрачным замком. Шаги по каменному полу эхом отдавались в пустоте. Залы ожидания были пусты; длинный ряд справочных кабин в центре зала показался Питеру еще шире, чем раньше. В запертых камерах для багажа, буфетах, магазинах и кассах был погашен свет. Полированный красный спортивный автомобиль, стоявший на возвышении, обычно вращался, но теперь был неподвижен, а дверцы его открыты, словно кто-то только что вышел оттуда. Шум голосов снаружи звучал приглушенно и казался далеким.

Джерри Маршалл ждал их в кабинете начальника вокзала. Он выглядел седым и постаревшим, веки его покраснели. Вместе с Джерри, пожевывающим погасшую трубку, в кабинете сидели комиссар полиции О'Коннор, инспектор Мейберри из команды по обезвреживанию взрывных устройств, молодой человек, которого Питер запомнил со вчерашней встречи, — один из людей из штата мэра Рэмси, — и начальник вокзала. Мейберри изучал карту, расстеленную на двух широких чертежных досках. О'Коннор сидел у телефона, вероятно ожидая приказов.

Маршалл подошел к карте и стал водить по ней трубкой, объясняя.

— Сейчас мы прочесываем это место сантиметр за сантиметром, — говорил он. — Мы должны успеть просмотреть все, если только они не переменят время. Путевые обходчики осматривают каждую шпалу и каждый рельс до Девяносто шестой улицы. Кстати, как там снаружи?

— Шумно, — ответил Питер.

— Друг миссис Майнафи не смог вам помочь?

— О, у нас был такой шанс… — сказал Питер и как можно короче описал встречу с Джи Бейли Томсом.

Маршалл слушал, нахмурив брови.

— Думаю, мы выразим благодарность этому хитрому дельцу, — сказал он. — Мне кажется, он говорил правду. Тебе известно еще что-нибудь, Питер? Мы ни на шаг не приблизились к тем людям, которых хотим найти, по сравнению с тем днем, когда они впервые позвонили Марти Северенсу.

— Как произошла утечка информации?

Маршалл пожал плечами:

— Знали ваши друзья в Гарлеме, не так ли? Томс знал. Как сказал Мейберри, существует пять процентов людей, которым мы должны верить, но которым верить не следует. Ты слышал выступление Колхауна по радио?

— Подонок!

— Теперь проблема состоит не только в том, сможем ли мы остановить толпу, рвущуюся в Гарлем; а вот сможем ли мы остановить тех, кто наверху, — людей, стоящих выше Рэмси, например губернатора или самого президента в Вашингтоне, — чтобы они не повернули в противоположную сторону генерала Дэнверса с его танками и солдатами. Прямо-таки год политических катаклизмов. Все они вопили о «преступности на улицах», но на самом деле под этим подразумевали чернокожего человека с булыжником в руке.

— Которому нужны десять миллионов долларов? — спросил Питер.

— Я так думаю, — сказал Маршалл и с любопытством посмотрел на Питера. — Почему ты спрашиваешь?

— Томс посоветовал искать того, кому действительно нужны десять миллионов баксов.

Маршалл внимательно посмотрел на свою трубку.

— Вся моя работа в качестве прокурора была связана с людьми, которым нужны были деньги и которые шли на все, чтобы их получить, — сказал он. — Именно в этом корень почти всех преступлений. По всей стране тюрьмы полны парней, которых я посадил туда, причем большинство из них за то, что они хотели получить именно такие деньги.

— Думаю, ты послал за мной не для того, чтобы читать мне курс криминалистики, — сказал Стайлс.

Маршалл кивнул и подозвал к себе помощника мэра. Молодой человек подошел к ним — типичный представитель интеллектуальной элиты, как и его босс.

— Вы встречались с Полом Остином вчера вечером, — сказал Маршалл.

— Мы уже поприветствовали друг друга.

— Рад новой встрече с вами, сэр, — ответил Остин. Ему нужно было побриться, и он понимал это. — Мэр попросил меня поговорить с вами. Он думает, что вы сможете помочь.

— Каким образом?

— Большая часть жителей города сидят как приклеенные перед радиоприемниками и телевизорами, мистер Стайлс, — сказал Остин. — Девяносто процентов из того, что они слышат, — это подстрекательство к необоснованной жестокости. Репортеров, работающих на улицах, интересуют только взрывоопасные участки, и их там черт знает сколько.

— И что же?

— Мэр хотел бы, чтобы вы выступили по телевидению и радио, мистер Стайлс, — сказал Остин.

— Люди знают тебя и твое отношение к такого рода вещам, — сказал Маршалл. — Миллионы читают твою колонку в «Ньюсвью».

— Вы мне льстите, но сомневаюсь, что смогу быть полезен, — сказал Питер.

Остин потер небритый подбородок.

— Не было возможности побриться, — извиняющимся тоном произнес он. — Мэр надеется на то, что кто-нибудь сможет заронить сомнение в распространившемся убеждении о том, что «Власть — черным» повинна в происходящих событиях. Насколько я понимаю, это и ваша точка зрения?

— Думаю, да, — медленно ответил Питер.

— Вы не политик, мистер Стайлс. Вам не надо угождать избирателям, городскому совету или кому-нибудь еще. У вас репутация человека, который всегда говорит правду. Если в эфире вы скажете, что убеждены в том, что «Власть — черным» не стоит за угрозой взрыва, это поможет предотвратить насилие. Вы запишете на пленку свое выступление, и ее можно будет показывать все утро с интервалами. Мы думаем, что это следует сделать немедленно. В сложившейся ситуации «ястребы» не будут ждать до завтра, если люди не поднимут голос против них. Вы сделаете это?

— Если Рэмси считает, что это действительно может помочь…

— Прекрасно, — сказал Остин. — Здесь, на вокзале, есть студии, где можно сделать запись. Я все организую. Вы сможете сделать это через пятнадцать — двадцать минут?

— Буду говорить экспромтом.

— Я дам полицейского, который проводит Питера в студию, — сказал Маршалл, — а вы, Пол, скажите лучше Мейберри, чтобы он послал с вами человека. — Маршалл иронически улыбнулся. — Вы можете быть одним из тех самых пяти процентов.

Остин ушел.

— Питер, у меня есть еще кое-что для тебя, — сказал Маршалл. — Я сказал тебе, что не хотел бы, чтобы миссис Майнафи пришла сюда. У меня на это были причины.

— Не сомневаюсь.

— Я хотел попросить ее сделать кое-что. Знаю, что она согласится, но прежде мне необходимо посоветоваться с тобой. Я знаю, что для тебя она не случайная подруга.

— Да, не случайная.

— То, о чем я хочу ее попросить, может быть опасным. Если ты увидишь в этом угрозу для ее жизни, я могу не просить.

— Можешь не просить?

— Безвыходная ситуация вынуждает идти на отчаянные меры, Питер. — Маршалл автоматически стал набивать свою трубку. — Ты знаешь, что сейчас происходит на улицах и что творится в эфире. Взрыв может произойти в любую минуту. Пока мы здесь разговариваем, «Солдаты Креста» могут начать действовать, но и это не единственная опасность. Там, в Гарлеме, Джон Спрэг тоже сходит с ума. Он знает, что может произойти, и будет убеждать своих людей начать первыми. Если они решат умереть, то сделают это в той части города, где живут белые, и разорвут в клочья всех, кто им попадется под руку. Нам известно, что у них есть пистолеты, самодельные бомбы, булыжники, дубинки и — самое страшное — ненависть! Если они начнут первыми, у нас не будет шансов остановить бойню.

— Что в таком случае должна сделать Грейс? — спросил Питер, заранее зная ответ, но внутренне продолжая сопротивляться.

— Там, в Гарлеме, верят миссис Майнафи. Она прожила и проработала вместе с ними больше года. Если бы она смогла встретиться со Спрэгом и убедить его в том, что мы делаем все, чтобы предотвратить насилие. Верим, что они не имеют отношения к угрозе городу, и у нас не будет возможности остановить катастрофу, если они начнут действовать первыми. Если Спрэгу об этом скажет мэр или кто-нибудь еще из нас, официальных лиц, он рассмеется нам в лицо. Он обвинит нас в том, что мы пытались отвлечь его сладкими речами, пока они готовились нанести удар. А вот миссис Майнафи он может поверить.

— А о какой опасности ты говорил?

— Фанатики есть всюду, Питер: и у нас, и у них. Вполне возможно, что с белой женщиной, пытающейся сдержать демагогическую шумиху Спрэга, могут обойтись сурово.

Питер смотрел на друга. Инстинкт подсказывал ему, что Грейс должна держаться подальше от всего этого. Когда Джон Спрэг дает выход своей бешеной энергии, он не расположен прислушиваться к кому бы то ни было.

— Ты говоришь, что тебе или любому другому официальному представителю городской власти Спрэг не поверит. А поверит ли вам Грейс?

— Справедливый вопрос, — сказал Маршалл, поднося зажигалку к трубке. — У нас остается чуть больше двадцати девяти часов, если они раньше не приведут бомбу в действие. Ни один из официальных чиновников, находящийся в здравом уме, не отдаст войскам приказ войти в гетто до тех пор, пока не будут использованы все имеющиеся возможности.

— Можете ли вы контролировать генералов, в частности таких ненормальных, как Колхаун?

— Мы контролируем армию. Что бы ни думал генерал Дэнверс по этому поводу, все равно он не сможет двинуть солдат до тех пор, пока мэр не обратится к нему за помощью. Рэмси не попросит помощи, если Спрэг не начнет действовать. Если же Колхаун и его головорезы попытаются двинуться, генерал Дэнверс будет вынужден с помощью своих людей остановить друга. Надеюсь, мы сможем контролировать ситуацию в ближайшие двадцать четыре часа, Питер, если только Спрэга удастся удержать.

— И как же Грейс сможет убедить его упустить свою лучшую возможность?

— Тем, что мы сможем найти настоящего шантажиста.

— А ты-то сам веришь в то, что сможем?

Маршалл спокойно взглянул на Питера:

— Хотел бы сказать, что надеюсь найти. В течение трех недель мы безуспешно пытались сделать это. Пытались и вы. Благодаря вам, к моему удовлетворению, удалось исключить из числа подозреваемых «Власть — черным» и криминальный синдикат, который представляет ваш друг Томс. Но у нас нет лучика, который указал бы на кого-то, и мы вынуждены пытаться заткнуть тысячи крысиных нор. У нас есть десятка два людей, которые ищут организаторов этой акции; пока безуспешно, но мы стараемся, Питер, используем все средства. Если миссис Майнафи уговорит Спрэга прислушаться к доводам…

— У меня такое впечатление, что Спрэг уже больше никого не слушает, — сказал Питер. — Он так долго призывал к насилию, что теперь, когда его люди готовы наконец поверить ему, если он отойдет в сторону, то власть, которой он так добивается, может уйти от него.

— Черт возьми, Питер, мы должны попытаться! — воскликнул Маршалл. Было видно, что он с трудом сдерживает себя: давала себя знать усталость.

Одно Стайлс знал хорошо: если Грейс попросить об этом, она не откажется.

— Звони Грейс, — сказал он, — только я хочу сказать ей, что надеюсь на ее отказ, и все же спроси ее сам, Джерри.

Маршалл набрал номер и попросил Грейс. Он честно, как просил его Питер, изложил ситуацию. Закончил и передал трубку Питеру.

— Я знаю, о чем ты собираешься говорить, Питер, — сказала она. Ее низкий голос звучал напряженно.

— Думаешь, Спрэг выслушает тебя?

— Мне не обязательно идти прямо к нему. Когда он заводится — это целое представление. Это примерно то же, что пытаться разговаривать с актером в тот момент, когда он исполняет один из внутренних монологов Гамлета. Однако есть люди, которые могут помочь мне: Натан, например.

— Рыжий Келли пойдет с тобой?

— Думаю, это было бы ошибкой, Питер. Это не тот район, в который сегодня утром стоит идти белому. Я была их другом, надеюсь, что они помнят меня.

— Обещай мне только одно: держи со мной связь. Если у меня не будет о тебе сведений каждый час или около того… — Он взглянул на Маршалла. — Звони сюда. Они меня найдут. — И он назвал номер.

— Питер, дорогой мой, я постараюсь связываться при любой возможности. Не волнуйся так! Я уже большая девочка.

— Я иду записывать на пленку выступление по просьбе мэра, — сказал Питер. — Его довольно скоро должны дать в эфир. Постарайся, чтобы Спрэг услышал его, потому что я буду обращаться и к нему лично.

— Слава Богу, Питер. Большинство журналистов сейчас просто охвачены истерией. Мы с Рыжим слышали их репортажи.

— Не знаю, поможет ли это. Ведь я всегда был возмутителем спокойствия, а не миротворцем.

— Я постараюсь при любой возможности связываться с тобой, потому что… да… потому что… люблю тебя, Питер.

— О Господи!..

Полицейский в штатском повел Питера через пустынный вокзал к лифтам, находившимся в южном крыле, и проводил до этажа, где находились телевизионные студии.

Их ждали два оператора, а инженер и директор сидели за стеклянной перегородкой кабины. Директор вышел из кабины и подошел к ним:

— Я — Джейк Поттер, мистер Стайлс.

— Привет.

— Мы поставили для вас стол и стул, годится? Сидеть ведь удобнее, чем стоять. Думаю, вы набросали свое выступление?

— Я буду говорить экспромтом.

Поттер нахмурил брови:

— Мы должны точно уложиться во времени. Согласно распоряжению, у нас на все пять минут, стало быть, вам остается четыре с половиной минуты.

Питер почувствовал, что начинает закипать.

— Это здание может обрушиться на наши головы раньше, чем мы закончим, а вы еще рассчитываете продолжительность выступления?

— Но вы же знаете, как это делается, — сказал Поттер. — Телевизионная сеть дает нам коммерческое время. Предварительно записанные шоу уже готовы.

— «Пусть Рим горит, но мы должны продать свое мыло и злаки».

— Простите, — сказал Поттер, критически оглядывая Питера. — Может быть, следовало бы сделать легкий макияж?

— Бросьте, — сказал Питер, — пусть видят меня таким, какой есть.

— Вспомните, что было с президентом Никсоном, когда он вышел в эфир без грима, — сказал Поттер, засмеявшись. — Ладно. Садитесь за стол, мистер Стайлс. Одна камера зафиксирована, другая будет передвигаться и менять картинку. Я из кабины стану решать, какую картинку выбрать. — Он взглянул на настенные часы. — Сейчас ровно семь часов. За тридцать секунд я подам вам сигнал. У нас четыре с половиной минуты с начала часа. Все ясно?

— Вы шутник, мистер Поттер, — сказал Питер. — Вы давно выходили на улицу?

Он сел за стол, стараясь собраться с мыслями. Оператор сказал ему:

— Когда на камере загорится красная лампочка, это значит, что запись началась, мистер Стайлс.

Питер сидел неподвижно, прикрыв лицо руками. По оперативной связи он слышал:

«Осталось десять секунд, мистер Стайлс, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, две, одна».

— Я — Питер Стайлс, постоянный ведущий колонки в «Ньюсвью мэгэзин». У меня ровно четыре минуты двадцать секунд, за которые я должен убедить вас спасти ваши жизни и жизни ваших близких. Все вы знаете, что кто-то шантажирует городские власти, угрожая взорвать здание Центрального вокзала, если мэр откажется завтра в полдень выплатить выкуп в десять миллионов долларов. Вы слышали много громких и истеричных голосов, которые говорили вам о том, что угроза исходит от негритянского сообщества этого города, точнее от организации, именующей себя «Власть — черным». Я работал над этим делом в течение двадцати восьми часов без сна и отдыха и теперь со всей ответственностью и убежденностью заявляю, что «Власть — черным» не имеет никакого отношения к этой угрозе.

Левая камера приблизилась к Питеру вплотную. Он изо всех сил старался сосредоточиться и смотреть прямо перед собой.

— Я обращаюсь к вам из главного здания Центрального вокзала. Вокзал пуст. Я видел толпы людей, сдерживаемые солдатами национальной гвардии и полиции на расстоянии двух кварталов по всем направлениям от вокзала. Я слышал глупые призывы идти штурмом на Гарлем и уничтожить всех негров. Я знаю, что сторонники насилия в негритянском сообществе призывают своих людей начать первыми; знаю, что это в любую минуту может привести к кровавой войне на улицах, если мне не удастся убедить вас.

«Власть — черным» не угрожает этому городу. Ему угрожает преступная группа, которая хитроумно отвела подозрения от себя, возложив вину на ту часть населения нашего города, права которой уже не раз грубо нарушались. Вы должны остановиться, послушать и подумать. Если вы подожжете запал, то огонь разрушит весь город и повлечет за собой бессмысленную гибель тысяч людей. Эта вина не даст вам покоя до конца ваших дней. Да, конечно, сейчас вы можете благополучно сидеть в кресле и смотреть все это по телевидению, но в конце концов вам понадобится выйти из дому просто чтобы купить еду и питье, и тогда вы столкнетесь с анархией, разбитыми и разграбленными магазинами и жестокой ненавистью в глазах незнакомца, с которым вы встретитесь на улице.

Если мы дадим разгуляться насилию, ваша жизнь окажется под угрозой.

Мэр этого города — смелый человек. Он не прикажет армии и полиции начать действовать первыми. Профессиональные следователи из штата окружного прокурора, агенты ФБР и опытные журналисты днем и ночью работают над тем, чтобы обнаружить настоящих шантажистов. Им нужно время, нужна спокойная обстановка, нужно хладнокровие. Слепо, фанатично и с ненавистью бросаясь в драку, вы только разрушите сами себя.

Я еще раз повторяю вам: «Власть — черным» непричастна к угрожающей городу опасности. Не верьте тем, кто хочет убедить вас в обратном. Не позволяйте демагогам вовлечь вас в убийство тысяч ни в чем не повинных людей. То, что может произойти в городе в ближайшие двадцать девять часов, уже никогда нельзя будет исправить.

В конце своего выступления я хочу обратиться к одному человеку, Джону Спрэгу. Послушай меня, Спрэг. Вчера вечером ты убедил меня, что «Власть — черным» не имеет отношения к этому шантажу. Я тебе поверил, верю и теперь. Я поддержал тебя, и порукой тому была моя честность. Послушай — меня. Армия не войдет в Гарлем, толпе тоже не позволят двинуться на вас. Я не могу гарантировать, что где-то в городе не будет отдельных стычек. События могут разворачиваться так, что все невозможно будет предотвратить. Силам, которые хотят уничтожить твой народ, не дадут сделать это, если ты не начнешь действовать первым. Мы боремся за правду, Джон Спрэг. Дай нам время.

Если я достучался до кого-то из вас, вы можете задать мне вопрос: «Что же я должен делать?» Гоните прочь мысли о насилии, убедите отказаться от них ваших близких. Дайте мэру и его людям возможность бороться с настоящими преступниками, а не со своим собственным народом.

Сегодня мы столкнулись с хладнокровным, коварно спланированным преступлением, а не войной из-за расовых разногласий. Не позволяйте вовлечь себя в эту войну. Если позволите, то будете всю жизнь раскаиваться в этом.

Красная лампочка на камере погасла. Питер откинулся на стуле; пот заливал его лицо. Поттер вышел из кабины.

— Все прекрасно, мистер Стайлс. Точно по сигналу: четыре минуты двадцать девять секунд.

Питер взглянул на телевизионный монитор: там девушка болтала голыми ножками в ручье, покуривая сигарету с ментолом.

— Наверное, я должен был добавить: «Это может быть опасно для вашего здоровья», — сказал Питер.

Из кабины по внутренней связи раздался голос:

«Мистера Стайлса просят к телефону».

Питер прошел в кабину. Звонил Маршалл.

— Закончили?

— Только что.

— У Северенса опять был разговор.

— Разговор?

— Как передать деньги, — сказал Маршалл. — Мэр перенес временный штаб в отель «Рузвельт». Спускайся, поговорим…

Первое, о чем спросил Питер Маршалла, войдя в кабинет начальника вокзала, было:

— Есть что-нибудь от Грейс?

— Мой дорогой мальчик, она, наверное, еще не успела добраться туда. Поехали. Мы сможем пройти в «Рузвельт» с вокзала.

— Отели, расположенные поблизости от вокзала, не самое безопасное место в городе, как ты считаешь?

— Рэмси не хочет, чтобы сложилось впечатление, что деятели городской администрации стремятся обеспечить собственную безопасность, — ответил Маршалл. — Отели — это проблема: тысячи постояльцев. Как организовать их эвакуацию? И в «Рузвельте», и в «Билтморе», и в «Коммодоре» выходы — прямо к Центральному вокзалу.

В сопровождении Маккомаса они шли по пустынному зданию вокзала.

— Северенсу позвонили по телефону? — спросил Питер.

Маршалл кивнул.

— Странная ситуация, — сказал он. — Ты, помнится, задавал хороший вопрос: почему не отслеживались звонки? Северенсу никогда не звонили, если его так или иначе кто-то прикрывал. Только первый звонок был ему домой, следующий — в офис. Мы сделали так, что, кто бы ни позвонил, мы могли бы перехватить звонок. Никаких звонков. Такое впечатление, что Северенс у них под увеличительным стеклом. Тогда мы убрали наблюдение, и мэр велел ему постоянно передвигаться по городу, давая им возможность связаться там, где они захотят. Мы не можем рисковать тем, что у них не будет возможности связаться, потому что время подпирает. Сейчас он едет в «Рузвельт», и я пока не знаю, когда они ему позвонили.

Поднявшись по каменной лестнице, они вошли в фойе отеля. Двое полицейских охраняли вход. Мэр расположился в апартаментах на пятом этаже. Поднялись на лифте. У дверей стояли двое полицейских, переодетых в штатское.

Достопочтенный Джеймс Рэмси сидел за импровизированным столом для совещаний. Следов от его прежнего лоска почти не осталось. Он был без пиджака и галстука. Лежавшая рядом на столе электробритва говорила о том, что туалет совершался наскоро. Взгляд его обычно блестящих глаз казался каким-то вымученным. Рядом с ним стоял телефон, и Питер услышал, как кто-то говорил с другого аппарата из соседней комнаты.

— Спасибо, что пришли, джентльмены, — сказал Рэмси. Жестом он указал на телевизор, стоявший в углу. — Только что показали запись вашего выступления, мистер Стайлс. Я хотел бы поблагодарить вас. Очень хорошо. Будем надеяться на Бога, что имеющие уши услышат.

— Есть какие-нибудь новости из Гарлема? — спросил Питер.

— Собираются огромные толпы. Джон Спрэг записал фонограмму, в которой он подстрекает людей на безумные поступки. Мои люди оттуда сообщают, что черные могут сорваться с цепи в любую минуту. Если это случится, тогда спаси нас, Боже! Насколько мне известно, ваша подруга, миссис Майнафи, пытается образумить Спрэга. Думаете, есть шанс, что он ее послушает?

— Для него и его сторонников это — шанс захватить власть, который выпадает раз в сто лет, — сказал Питер. — Это — наша проблема, господин мэр. Мы переживаем кризис, начавшийся три недели назад, их же кризис наступил еще в те времена, когда их прадеды были привезены сюда из Африки закованными в цепи. Этот котел закипал слишком долго. Хотел бы я знать, сможем ли мы остудить его выступлением по телевидению или убедительными аргументами привлекательной женщины.

— Спрэг должен осознавать факты, — сказал Рэмси охрипшим от усталости голосом. — Если он вынудит нас действовать, мы можем уничтожить его и его людей. У нас не будет выбора. Мы можем быть и его защитниками, и его убийцами — выбор за ним.

— На месте Спрэга я бы тщательно взвесил целый ряд возможностей, — сказал Питер. — Он вовсе не кровожадный безумец, господин мэр. Он — яростный борец за то, что считает правым делом, против бесконечного крушения надежд и деградации своего народа. Предположим, он примет ваше предложение о защите и остановит своих последователей. Но существуют миллионы людей, которые услышали первое обвинение о том, что «Власть — черным» угрожает городу, и они больше не станут слушать ничего другого, сколько бы мы им ни говорили. Появятся новые законы, которые будут одобрены законодательным собранием штата, добавятся новые репрессии и ограничения — новые цепи. Это неизбежно, господин мэр, и вы знаете это.

Рэмси устало кивнул.

— Какова же альтернатива? Он вынужден будет подстрекать своих людей на безумие. Он может послать их на улицы с пистолетами, дубинками и коктейлем Молотова, и тогда они будут услышаны, господин мэр.

— И уничтожены военными.

— Да, они умрут, большинство из них умрут, но тогда вся страна увидит наши трущобы, залитые кровью, и, возможно, наступит такой серьезный перелом, что наконец негритянская проблема будет удостоена внимания. Возможно, именно этого хочет Спрэг. Римские императоры жестоко расправлялись с христианскими мучениками, однако христианская вера жива. Возможно, в своей собственной смерти и уничтожении тысяч своих соплеменников Спрэг видит единственный путь, который позволит его народу стать услышанным.

— Упаси Боже! — сказал Рэмси.

Дверь в апартаменты открылась, и вошел Марти Северенс. В противоположность остальным, он был свеж и невозмутим. Он холодно кивнул Питеру и Маршаллу и встал у стола напротив мэра.

— Ну давай, Марти, — сказал Рэмси.

— Я покупал сигареты в газетном киоске рядом со своим домом, — стал рассказывать Северенс. — Он позвонил в телефонную будку.

— Наверное, они следовали за вами по пятам, — сказал Маршалл.

Северенс кивнул:

— Иногда мне казалось, что они дышат мне в затылок!

— Что на этот раз?

— Механизм передачи денег. — Северенс покачал головой. — Такое впечатление, что я, спаси Господи, выполняю роль посредника, кассира.

— И каков же он?

— Деньги, как мы уже говорили, должны быть непомеченными, в купюрах не крупнее стодолларовых. Я должен их получить, чтобы передать их им.

— Вам для этого понадобится грузовик, — заметил Маршалл.

— Я должен положить их в багажник своей машины, — сказал Северенс, — и быть готовым к встрече завтра ровно в полдень. Если я этого не сделаю, они больше не будут связываться со мной и приведут в действие свой план, независимо от того, будет вокзал открыт или закрыт.

— И куда вы должны доставить деньги?

— Я должен направиться по Ист-Ривер-Драйв через мост Трибороу до автострады Мэджор-Диган. Если меня не будут сопровождать, они вступят со мной в контакт. Если же сопровождение будет, пусть даже вертолет, то я могу ехать, пока не кончится бензин.

— Еще какие-нибудь детали? — спросил Маршалл.

— У меня два автомобиля: спортивный и обычный седан. Я должен буду ехать на седане, сером «бьюике».

— Так, давайте подумаем, — сказал Маршалл. — Если с вами свяжутся, то прикажут остановиться у бензоколонки. На этой бензоколонке будет стоять другой серый «бьюик»-седан, точно такой же, как ваш. Вы выйдете заплатить за бензин, а затем сядете в другой автомобиль и уедете. Когда вы скроетесь из виду, некто заберет ваш автомобиль и деньги.

— Нужно перекрыть автостраду Мэджор-Диган с одного конца до другого, — сказал Рэмси.

— Бензоколонки на автостраде не будет, — сказал Маршалл. — Скорее всего, она будет на какой-нибудь боковой улице в Бронксе или другом закоулке.

— Нужно снабдить Мартина радиоустановкой, — предложил Рэмси.

— Если им известно, где он покупает сигареты, думаете, они не осмотрят автомобиль? — спросил Маршалл и покачал головой. — Если вы собираетесь платить выкуп, Джим, не стоит пытаться хитрить.

— Я должен буду выехать из своего гаража около одиннадцати часов утра, — сказал Северенс. — У меня будет час, чтобы встретиться с ними. Так ты решил, Джим, будешь платить или нет?

Рэмси колебался. Питер догадывался, о чем он думает, — в этом секрета не было: обеспокоенный мэр не верил ни одному из них.

— Будь готов, Марти, — сказал он, — мы подготовим деньги и уложим их в твой автомобиль. Я объявлю о своем решении завтра в одиннадцать — время, когда ты должен будешь начать действовать.

— Хорошо, — сказал Северенс.

— Это как дурной сон, — ответил Рэмси.

 

Глава 3

Когда Питер и Маршалл вернулись в кабинет начальника вокзала, от Грейс никаких вестей еще не было. Комиссар полиции О'Коннор сообщил им мрачные новости из Гарлема.

— У нас там находится дюжина полицейских-негров, переодетых в штатское и смешавшихся с толпой, — рассказывал он. — Так вот, они сообщили, что Спрэг выступал в пивном зале прямо в духе Гитлера и толпа реагировала так же. Они говорят, что его уже не остановить. Когда он заведет толпу до такой степени, что она будет готова нанести удар, он отдаст приказ — и дело с концом. Мне кажется, что мэр должен приказать генералу Дэнверсу привести войска в боевую готовность.

— Насколько я знаю генерала, он уже рвется в бой, — заметил Маршалл.

— Я собираюсь отправиться туда, — сказал Стайлс.

— Не дури, Питер.

— Вы послали туда Грейс, и я пойду за ней. Бог знает, что может случиться с ней, если она попытается навязывать свои доводы Спрэгу.

— Я отправлю тебя в полицейской машине с парой человек, — сказал Маршалл.

Он понимал, что спорить бесполезно.

— Я против, Джерри, — вмешался О'Коннор. — Полицейская машина, пытающаяся проехать сквозь толпу, может сыграть роль спускового механизма.

— Просто подвезите меня как можно ближе, а дальше я доберусь сам, — сказал Питер.

— Не думаю, что вас там встретят с распростертыми объятиями, — заметил О'Коннор.

По пути в верхнюю часть города они наблюдали странные картины: масса военных в северной части Центрального парка; северные и южные улицы были перекрыты баррикадами из грузовиков, из которых торчали пулеметы.

— Сами напрашиваются, — сказал Питер.

Патрульный кивнул.

— Мэр велел провести линию через Сто десятую улицу, — сказал он. — Войска не должны пересекать ее, толпа тоже не пройдет дальше. Отсюда и до Сто двадцать пятой совершенно никого нет.

— Тогда лучше идти пешком, — сказал Питер.

Полицейский взглянул на него и сказал:

— Вы, наверное, или герой, или сошли с ума.

— Если бы ваша девушка была там, вы бы пошли за ней?

— Сами знаете, — ответил полицейский.

— Вот и я так, — сказал Стайлс.

Он вышел из машины и пошел в северном направлении. Мостовая под ногами раскалилась. Здесь еще царила вчерашняя тишина: на улицах не было видно детишек, на пожарных лестницах тоже никого. Ни единого человека! Однако ближе к северной части города стал слышен гул, похожий на шум голосов болельщиков на стадионе во время футбольного матча.

Питер шел быстро, и от жары вся его одежда взмокла. Постепенно слова, которые скандировала толпа, стали ему ясны:

— Убить! Убить! Убить!

Питер облизал пересохшие губы и побежал трусцой. Теперь в окнах были видны чернокожие. Прямо перед ним кто-то сверху швырнул картонный пакет с молоком, и оно забрызгало его брюки.

Стайлс оказался среди взбудораженной ревущей толпы; вдруг он заметил какого-то человека, пробиравшегося по проходу? Он подошел к Питеру и схватил его за руку. Питер попытался вырваться, но тут узнал в нем чернокожего гиганта, который сопровождал Натана Джоунса прошлым утром.

— Слава Богу, вы пришли, — сказал человек. — Босс хочет видеть вас.

— Отпустите мою руку, — сказал Питер.

— Только после того, как скажу вам, что, если вы сейчас пойдете в толпу, вас убьют, — сказал он и отпустил руку Питера.

— Где Джоунс? — спросил Питер.

— На верхнем этаже следующего здания. Оттуда вы сможете увидеть все представление. Идите спокойно. Может быть, Натан сможет вам помочь.

Стайлс пошел следом за гигантом. Толпа стояла блоками, между которыми образовались узкие проходы. Пройдя по пятому проходу, они протиснулись в другой; дальше был какой-то подвал и подъем по бесконечно длинной лестнице. Здесь перемешались неистребимый запах лука, капусты, кулинарного жира и отвратительная вонь из туалета. Наконец негр позвонил в дверь условным звонком: короткий — длинный — короткий. Кто-то изнутри отодвинул засов, и дверь открылась. Симпатичная девушка-негритянка, появившаяся в дверях, пропустила их в комнату, где у окна, как на наблюдательном пункте, стоял Натан Джоунс.

— Значит, Эдди нашел тебя, — не оборачиваясь, сказал Джоунс. — Ты когда-нибудь наблюдал извержение вулкана? У тебя может появиться такая возможность.

Из открытого окна доносился голос из репродуктора, а вслед за ним крики скандирующей толпы:

— Убить! Убить! Убить!

Питер подошел к окну. Отсюда открывался вид на Сто двадцать пятую улицу, запруженную народом. В самом ее центре на грузовой платформе стоял человек, окруженный многочисленными громкоговорителями. Питер узнал гиганта в оранжевой спортивной майке и синей бейсбольной кепке.

— Все эти годы мы просили! — громко говорил Спрэг. — Все эти годы мы умоляли на коленях. Теперь мы возьмем власть сами!

— Убить! Убить! Убить! — неистовствовала толпа.

— Дни рабства сочтены. Мы завоюем нашу свободу своей кровью!

— Убить! Убить! Убить!

— Наш Джонни — настоящий оратор, умеющий увлечь аудиторию, — сказал Джоунс. Он взглянул на часы. — Он решил немного потянуть время, прежде чем даст сигнал. Ты мне поверишь, если я скажу, что у них на Ист-Ривер есть орудие? Они собираются обстрелять здание ООН. — Впервые за это время он посмотрел на Питера сквозь затемненные стекла очков. — Надо быть врожденным идиотом, чтобы послать сюда миссис Майнафи, Стайлс.

— Где она?

— Хотел бы я знать, — ответил Джоунс. — Она как-то внезапно ушла отсюда и очутилась в толпе, правда, там были ее друзья, но вчера, а не сегодня, парень, не сегодня. Они почти содрали с нее одежду, но ей, слава Богу, удалось пробраться к грузовику и крикнуть Джонни. Он увидел Грейс и втащил на платформу. С минуту он поговорил с ней, потом повертел ее, держа за руку, словно продавал на аукционе, и сказал, обращаясь к толпе: «Наш друг миссис Майнафи пришла к нам сообщить все ту же старую чепуху: „Подождите и дайте нам возможность лучше подготовиться; подождите и дайте нам возможность собрать побольше солдат, побольше оружия и газа“. Что мы ей ответим?» Ну, ответ тебе известен, Стайлс: «Убить! Убить! Убить!» Они стащили ее с платформы, и это было последнее, что я видел.

Питер был потрясен.

— И ты просто сидел здесь?

— Да, я просто так сидел здесь, — сказал Джоунс. — Меня здесь не жалуют. Я сторонник мирных методов, если ты помнишь, но я из тех, кто напишет правду о том, что происходит, если кто-нибудь из чернокожих останется в живых, чтобы прочитать это.

— Я должен найти Грейс, — сказал Питер.

— Там, внизу? — Джоунс горько усмехнулся. — Ты не пройдешь и пяти метров. Жажда крови уже овладела толпой, Стайлс. Они с удовольствием попрактикуются на тебе.

— У тебя есть какие-нибудь предположения, где она может быть? Куда они могли ее увести?

— Я просто сидел здесь, — ответил Джоунс. — Но у меня есть пара парней там, внизу. Ты подожди и посмотри на развлечение.

— Она пришла сюда помочь, — сказал Питер. — Мы получили инструкции шантажистов о передаче выкупа. У нас есть сутки, Натан. Нам они очень нужны. Тем людям, внизу, они тоже очень нужны, потому что если они пойдут за Спрэгом, то получат свое: армия стоит меньше чем в пятнадцати кварталах отсюда.

— Они знают, но для них это не имеет значения: «В долину смерти идут шесть сотен…»

— Это же массовое самоубийство!

— Но может быть, кто-то из их детей будет жить нормально. Они сейчас не живут.

У Питера пересохло во рту, болело горло. Глядя на эту бурлящую толпу истерически настроенных людей, он забыл о войне на улицах, об угрозе взрыва бомбы; сейчас он не мог думать ни о чем другом, кроме как о беспомощности своих попыток найти и спасти Грейс. Он повернулся к Джоунсу. Губы его шевелились, но он не мог произнести ни слова. Слабый лучик симпатии промелькнул в уголках глаз Джоунса, спрятанных за темными стеклами очков.

— Я не дурачу тебя, парень, — сказал он. — Я действительно не знаю, где она. — Он повернулся и посмотрел на улицу. Призывы убивать раздавались все громче и настойчивее. — Иногда я думаю о том, что человек не был создан как общественное животное, — сказал он. — Когда люди собираются вместе в толпу, они сходят с ума, но, когда затрагивают лично их или их дом, они тут же забывают о деле жизни, об интересах огромного большинства и думают только о том, что произойдет ЛИЧНО С НИМИ. Тогда единственное, что имеет значение, — это Я. Так и у тебя, Стайлс. Сейчас для тебя имеет значение только миссис Майнафи.

— Ты читаешь мои мысли, — прошептал Питер.

Он взглянул на бесконечные черные грязные крыши. Ее не было рядом; может быть, ее держат в каком-нибудь из этих домов, а может быть, затоптали в проходе. Он почувствовал желание закричать во всю мощь своих легких, чтобы выплеснуть свою муку, страдание и безнадежность.

В дверь крошечной квартирки снова постучали условным стуком. Девушка-негритянка вышла из задней комнаты, прошла к двери и отодвинула засов. Дверь открылась.

За дверью стоял негр в ярко-вишневой спортивной майке. На нем тоже были черные очки, которые могли уже показаться частью какой-то униформы. У негра были тонкие усы, козлиная бородка и неприязненно искривленные тонкие губы. Питер узнал его: это был один из тех, кто сопровождал Спрэга к нему домой прошлой ночью.

Внезапно вся тревога и затаенный гнев сконцентрировались на этом человеке.

— Что вы сделали с миссис Майнафи? — спросил он дрогнувшим от усилия сдержать себя голосом.

— Она заслуживает худшего, — сказал негр.

Питер бросился на него. Негр быстро шагнул в сторону от двери, и пружинный нож сверкнул в лучах солнца, падавших через окно.

— Не трогай меня, парень, — сказал он.

— Полегче, полегче, — строго сказал Натан Джоунс и удержал своей рукой Питера. — Это Рикки Ноулс, один из парней Джонни.

— Мы встречались, — сказал Стайлс.

— У вас мозгов меньше, чем у новорожденного младенца, — у тебя и твоей миссис Майнафи, — сказал Ноулс. — Мы здесь не закатываем вечеринку для белых парней. Вам что, надо это объяснять? — Он кивнул в сторону окна.

— Что с миссис Майнафи? — упрямо повторил Питер, глядя на Ноулса словно сквозь красную дымку.

— Я могу к ней проводить, — сказал тот. — А Джонни хочет поговорить с тобой.

— Сейчас, — сказал Питер.

Ноулс пожал плечами.

— С тобой тоже, Натан, — сказал он. — Джонни хочет говорить при свидетелях.

— Где?

— На генераторной станции.

Они спустились по длинной лестнице в подвал, где по-прежнему стоял туман из кухонных запахов, и вышли наружу в проход позади здания. Ноулс шел впереди, ни разу не оглянувшись.

— Примерно квартала через три — прачечная, — сказал Питеру Джоунс, шедший рядом с ним. — У них есть автономная генераторная станция, где они вырабатывают ток для себя.

В проходе, располагавшемся позади убогих многоквартирных домов, сдаваемых в аренду, грязи было по колено. Крысы на черных лестницах не убегали, а воинственно смотрели на проходящих людей. Наконец они оказались с тыльной стороны квадратного кирпичного сооружения; Ноулс открыл металлическую пожарную дверь, и они вошли.

Питер услышал грохот: это во всю мощь работало шесть огромных генераторов. От вибрации здание сотрясалось от пола до потолка. Ноулс начал подниматься по железной лестнице, Питер и Джоунс пошли следом за ним. Они вышли на площадку, расположенную над страшно шумевшими генераторами, как показалось Питеру, на уровне пятого этажа. Там, на дальнем конце железного мостика, находился маленький застекленный офис. Почти перед самой дверью Ноулс остановился, повернулся к Питеру и указал на что-то внизу. Питер застыл, крепко сжав руками перила. Далеко внизу, в помещении маленькой механической мастерской, он увидел Грейс. Она сидела на полу, опустив голову и прикрыв лицо руками; платье было разорвано и обнажало загорелое плечо.

— Грейс! — закричал Питер во всю мощь своих легких.

Гигантские генераторы откликнулись злобным грохотом. Грейс не шелохнулась. Даже если бы он кричал в десять раз громче, она не услышала бы его. Питер повернулся и хотел было направиться назад к железной лестнице, но Ноулс вернул его.

— Если хочешь дать ей шанс, тебе лучше поговорить с Джонни! — прокричал он и жестом указал на стеклянную дверь офиса, украшенную морозным узором.

Питер снова посмотрел на Грейс и махнул ей рукой, но тщетно: она не посмотрела вверх. У нее не было на это причин.

Ноулс дернул Питера; он неохотно повернулся и вошел вслед за Ноулсом в офис. Здесь было уже намного тише, но все помещение сотрясалось от вибрации. Джонни Спрэг в неизменной оранжевой спортивной майке, весь вспотевший, сидел на краю П-образного стола и, закинув голову, одним большим глотком пил что-то из бутылки. Зашвырнув пустую бутылку под стол, он посмотрел на Питера сквозь черные очки.

— Не надрывайся, Стайлс, рассказывая мне, какой я сукин сын. Я вытащил твою миссис Майнафи с грузовика и притащил сюда. Если бы я не сделал этого, ее затоптали бы насмерть. Ее, конечно, немного потрепали, но она цела.

— Как мне забрать Грейс? — спросил Питер.

— Для этого Рикки и привел тебя сюда, — сказал Спрэг. — Я скажу тебе как. Меня бы сейчас здесь не было, если бы не неприятности. — И он стукнул своим огромным кулачищем по столу. — Ты не хранишь бензин там, где дети балуются со спичками. — Даже здесь шум работающих генераторов был настолько силен, что приходилось говорить громко. — Мы долго собирали оружие и старались хранить его подальше отсюда — у нас слишком много таких горячих парней, как Рикки, готовых самостоятельно пустить его в ход. Мы хранили его на старом складе в Йонкерсе. Пару часов назад я послал два грузовика в Йонкерс, чтобы привезти оружие, но грузовики не вернулись. Знаешь почему? Этот ненормальный генерал Колхаун и его расистская армия угнали их вместе с оружием. Теперь сотня расистов сидят в Ван-Кортленд-парке и ждут приказа Колхауна, чтобы направить наше оружие против нас! Мы попали в клещи. Позади нас — армия, впереди — Колхаун. Так что я решил все отменить — другого пути нет.

— Если ты не вернешь мне миссис Майнафи… — начал Питер, словно ничего не услышав.

— К черту твою миссис Майнафи! — заорал Спрэг. — Или слушай меня, белый, или я швырну твою миссис акулам. Там, на улице, их тысячи, и все они — пожиратели женщин. — Он наклонился вперед. — У нас появился шанс, вонючий, жалкий шанс вытащить настоящего виновника этой ситуации перед телевизионными камерами с признанием, что это ОН писал письмо, ОН терроризировал город. Тогда мэр отзовет армию, и Колхаун не сможет подавить на нас, потому что реакция общества будет слишком жесткой для него.

— Буду с тобой так же честен, как и ты со мной, — сказал Стайлс. — У нас пока нет и намека на того, кто шантажировал город.

— Я знаю, что у вас нет ничего. Зато у меня есть. Послушай: на Ист-Ривер есть пристань для яхт и шлюпочная мастерская. Там ремонтируют маленькие яхты и моторные катера для богачей, живущих на Ривердейл. Кое-кто из наших людей работает там — конопатят, красят… На прошлой неделе они закончили ремонт одной яхты, принадлежащей парню по имени Роджер Мэнсфилд. Он расплатился за работу чеком — что-то около пяти с половиной тысяч баксов — и забрал свою яхту. Чек не был оплачен банком — оказался недействительным.

Питер озадаченно слушал Спрэга.

— И что дальше? — спросил он.

— Этот самый Мэнсфилд — бывший морской офицер. Он был специалистом по взрывным работам и знает все о взрывных устройствах замедленного действия и других подобных вещах. Прекрасно знает, как сделать бомбу.

— Но есть тысячи людей, которые это умеют.

— Его чек недействителен, и ему нужны деньги, — ответил Спрэг.

Питер вспомнил слова Томса: «Найти того, кому нужны десять миллионов долларов».

— И все же нет ничего конкретного, что связывало бы Мэнсфилда с угрозой городу, — сказал Питер.

Уголок рта Спрэга задергался.

— Марти Северенс — зять Мэнсфилда, — сказал он. — Мне это сообщили.

Питер почувствовал, как холодная струйка пота побежала по позвоночнику. Северенс!

— Я много думал над этим, парень, — сказал Спрэг. — Северенс был единственным, кто вступал в контакт с шантажистом. Он говорит, что они звонили и писали ему!

— А теперь сообщили, как надо передать выкуп, — сказал Питер.

— И это опять говорит он!

Это была дикость. В это не верилось, но могло быть единственной правдой. Северенс! Холодный и непринужденный Северенс, друг и доверенное лицо мэра. Единственный, с кем вступал преступник в контакт. Северенс? Чей шурин — специалист по взрывным устройствам? Северенс с десятью миллионами долларов в багажнике машины, которые он должен передать… Северенсу?

— Можешь себе представить, что произойдет, если кто-нибудь из нас попробует убедить достопочтенного Джеймса Рэмси, что за всем этим стоит его дружище, — сказал Спрэг.

Питер знал, что Спрэг был прав: никто не станет слушать его, опасного фанатика. Можно себе представить, что произойдет, если Питер лично сообщит об этом мэру. Тот, скорее всего, рассмеется. Он мысленно представил себе Северенса, слушающего его. «Вы, должно быть, сочиняете фантастические истории, мистер Стайлс?»

— Ты не стал смеяться надо мной, — прервал его размышления Спрэг, — поэтому я и рассказал все тебе, а ты дашь этому ход.

Натан Джоунс посмотрел на Питера:

— Тебя могут посчитать идиотом, Стайлс, но, ей-богу, то, о чем говорил Джонни, вполне вероятно.

— Верните мне миссис Майнафи, и я сделаю все, что смогу, — сказал Питер.

— Не сейчас! — закричал Спрэг. — Я должен быть в тебе уверен, парень. Я должен быть уверен, что ты этого хочешь так же сильно, как и я.

Питер плотно сжал губы.

— Сколько у меня времени?

— Один Бог знает, когда эти ненормальные, сидящие в парке, могут начать стрелять, — сказал Спрэг. — Вот сколько у тебя времени. Когда это случится, мы будем драться разбитыми бутылками против пулеметов, и тогда я не смогу отдать тебе миссис Майнафи, даже если ты будешь умолять меня об этом на коленях.

— Как мне выбраться отсюда? — мрачно спросил Питер.

— Рикки проводит тебя.

— Можно сообщить миссис Майнафи, что я пытаюсь действовать?

Спрэг пожал плечами:

— Почему бы и нет. В глубине души мы понимаем, что у тебя нет шанса. Никто не станет слушать тебя, парень, — не время…

Когда Ноулс вел Питера вниз по железной лестнице через ад звуков, он снова увидел Грейс, но никак не смог привлечь ее внимание. Теперь она сидела с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. Господи, хоть бы посмотрела вверх! Видимо, из-за постоянного страшного шума она уже ни на что не реагировала.

Ноулс снова вывел его по лабиринтам проходов на боковую улицу. Как, вероятно, было оговорено, там его ждало такси с водителем-негром. Питер попросил подвезти его как можно ближе к Центральному вокзалу.

Питер знал, что есть единственный человек, который не станет смеяться над его словами: Джерри Маршалл, окружной прокурор. Он выслушает, заинтересуется, но поможет ли ему?

Вблизи вокзала Сорок седьмая улица была перекрыта, и водитель остановил машину. Только начав расплачиваться, Питер обнаружил, что флажок на машине не был опущен.

— За счет фирмы, — широко улыбнувшись, сказал водитель. — Надеюсь, вам повезет, мистер Стайлс.

И тут Питер понял, что никак не сможет попасть в здание вокзала: у него не было ни пропуска, ни удостоверения личности. Он зашел в аптеку-закусочную и позвонил в кабинет начальника. Маршалл велел ему пройти через отель «Рузвельт», а Маккомас будет ждать его у разблокированного входа в здание.

Здесь шум толпы слышался не так отчетливо, скорее напоминал равномерное сердитое жужжание. Маккомас уже ждал Питера в условленном месте.

— Что-нибудь удалось узнать?

— Возможно, вполне возможно.

Они поспешили по пустому туннелю в кабинет начальника вокзала. Теперь здесь было многолюдно: помимо Маршалла, О'Коннора и Мейберри в кабинете толпилась дюжина экспертов, стоявших группами и гудевших, непрерывно обсуждая какие-то проблемы. В одной из таких групп Питер заметил Маршалла. Взяв под руку, он отвел его в сторону.

— Что с миссис Майнафи?

— На данный момент она в безопасности. Мне срочно нужно поговорить с тобой наедине.

Они прошли к двери в конце кабинета и вошли в небольшой архив, где не было ничего, кроме многочисленных рядов зеленых металлических ящиков с узкими проходами между ними. Сесть было негде.

— Приготовься, сейчас ты такое узнаешь! — сказал Питер и рассказал все, о чем сообщил ему Спрэг, и напрашивающиеся из этого выводы: человек отремонтировал яхту, оплатил работу чеком, чек оказался недействительным. Этот человек — бывший морской офицер, специалист по взрывным работам, обладающий специальными знаниями о высокоэффективных взрывчатых веществах. Этот человек, Роджер Мэнсфилд, — шурин Мартина Северенса.

Воспаленными глазами Маршалл смотрел на Питера.

— Это все? — спросил он.

— Да, все.

Маршалл глубоко вздохнул и тихо заговорил:

— К кому обратились с угрозами? К Северенсу. Доказательство — его слова. Кто получил письмо? Северенс. Где доказательство, что он действительно получил, а не сфабриковал его сам? Его слова. Кому делались все прежние звонки и последний с инструкциями о том, как передать деньги? Северенсу. Доказательство — его слова.

— Спасибо, что не посмеялся надо мной, — сказал Питер.

— Мне следовало бы самому поразмыслить. Сейчас я скажу тебе кое-что, но об этом не знает даже мэр. Моя служба занималась изучением слухов о некоторых случаях злоупотреблений служебным положением, когда использовалось влияние при заключении контрактов государственных ведомств с частными фирмами. Все специальные уполномоченные, имевшие право заключать такие контракты, были буквально под микроскопом. В их числе был и Северенс. Сам понимаешь, никто на него специально не указывал, но он был важной персоной, поскольку в его ведении оказалось несколько очень выгодных контрактов на строительство. Я собрал факты, которые мог бы связать с этим. Собственное финансовое положение Северенса сейчас неважное: он задолжал черт знает сколько денег. Возможно, если бы на него надавили, он расплатился бы. У его жены деньги водятся, кроме того, он владеет кооперативной квартирой на Бикман-Плейс и летним домом в Уэстчестере. Он мог бы расплатиться, если бы ликвидировал свои активы, то есть продал все имущество, но тогда был бы совершенно разорен. Все это заставило меня изучить вопрос о вознаграждении за заключение контрактов, о которых я тебе говорил.

— Он получал взятки?

— Никаких доказательств… Но ему нужны деньги, Питер, очень нужны — это я могу доказать, однако нет никакой связи с происходящим. Понадобятся месяцы, чтобы раскопать что-то. — Маршалл вскинул голову. — Сколько времени дает нам Спрэг?

— Немного, совсем немного.

Стайлс рассказал о том, что «Армия истинных американцев» Колхауна готова выступить.

— Ты думал о письме, о том самом, отпечатанном на машинке? — спросил Маршалл.

— А что такое?

— Эксперт, изучив его, за две минуты может определить, на какой машинке оно отпечатано, но для этого нам нужно иметь образец текста с машинки Северенса. С той, что в его офисе, я смогу получить за пятнадцать минут. Пошлю туда своего человека под видом мастера по ремонту машинок якобы для проверки, но сомневаюсь, чтобы такой хитрый дьявол, как Северенс, воспользовался машинкой из офиса.

— А дома у него есть своя?

— Сегодня у всех есть собственные портативные машинки. Возможно, у него одна здесь, а другая за городом. Их проверить сложнее: не явишься же в дом к человеку проверять машинку, это тебе не газ и не электричество.

— Ордер на обыск?

— Потребуется несколько часов, пока я найду подходящего судью. Северенс — фигура политическая, близкий друг мэра. Я бы мог завести на него настоящее дело, но пока оно не заведено. И сейчас на это нет времени.

— Северенс сейчас дома? — спросил Питер.

— И да, и нет. Решено, что он должен быть на связи.

— Предположим, я отправлюсь к нему — он ведь знает, что я в курсе дела. Могу наболтать чего-нибудь о том, что я якобы нашел в Гарлеме какую-то зацепку, — в общем, что-нибудь, что оправдало бы мой приход к нему, чтобы задать несколько вопросов о его телефонном собеседнике. Когда буду у него, могу попросить разрешения воспользоваться его машинкой, чтобы напечатать кое-что для своей статьи. Я не вижу другого способа сделать так, чтобы он не заподозрил, что мы интересуемся им.

— Стоит попытаться, — сказал Маршалл.

— А если он воспользовался машинкой, находящейся за городом?

— Мне кажется, что, скорее всего, она — в квартире. Ведь ему нужно было сочинить письмо вымогателя так, чтобы мы поверили: оно пришло именно оттуда, куда он хотел нас направить. Ему необходимо было остаться одному, поэтому я и сомневаюсь, чтобы он печатал письмо в офисе, а за городом — жена и трое-четверо слуг. Я склоняюсь к версии о квартире. Он проводит там много времени. Мне позвонить ему и сообщить о твоем приезде?

— Думаю, не стоит, — сказал Питер. — Предпочитаю появиться неожиданно.

— Ты должен держаться очень спокойно. Не допускай спешки, чтобы он не заподозрил ловушку.

— Это будет нелегко. Мне кажется, я мог бы своими руками убить этого сукиного сына.

Маршалл прищурился:

— Запомни, Питер, он может быть абсолютно не виновен. Это всего лишь догадки, а до выводов еще очень далеко. Пока ты будешь у него, я проверю его офис и изучу результаты. Как только получишь образец текста, немедленно доставь его сюда. Эксперты уже будут готовы дать ответ.

— Молись за меня и за Грейс, — сказал Питер.

Город был окутан знойной дымкой. Казалось, боги специально выбрали день, словно воплотивший в себе тлеющую ненависть, которая распространялась по улицам и готова была запылать в любую минуту.

Не надеясь поймать машину, Питер пошел пешком. Квартира Северенса на Бикман-Плейс находилась в районе пятидесятых улиц. Дом стоял над рекой, а справа от него возвышалась прямоугольная башня здания ООН.

В фойе на первом этаже должен был сидеть дежурный, но его не оказалось. Питер подумал, что сегодня, наверное, пустует много подобных мест: людям любопытно самим посмотреть на происходящее, а может быть, человек, дежуривший в фойе, беспокоился о своей семье.

Над столом дежурного висела небольшая табличка со списком жильцов. «МАРТИН СЕВЕРЕНС, 901». Лифт был на самообслуживании. Питер вошел в него, нажал девятую кнопку и почти не почувствовал, как очутился на нужном этаже. Квартира номер 901 располагалась со стороны реки в дальнем конце коридора. Прежде чем позвонить, Стайлс сглотнул слюну. Раздался звонок, похожий на звук корабельных склянок.

Дверь открылась, и на пороге появился незнакомец. Это был крупный, широкоплечий мужчина в серых фланелевых брюках и синем блейзере с медными пуговицами и эмблемой клуба на нагрудном кармане. «Типичный представитель спортивной элиты», — подумал Питер.

— Мистер Северенс дома?

— Вышел на несколько минут, — вежливо ответил незнакомец.

— Меня зовут Питер Стайлс. Мне необходимо встретиться с Северенсом.

— Стайлс! Парень из «Ньюсвью»! Вы тоже в курсе, не так ли? Марти ушел ненадолго — такова его работа, в любой момент могут позвонить, вы ведь знаете. Я — шурин Мартина, Роджер Мэнсфилд. — Крепким рукопожатием он стиснул руку Питера. — Входите и подождите его, — сказал Мэнсфилд.

Осторожно ступая, Питер прошел мимо Мэнсфилда в гостиную. Она была изысканно обставлена в колониальном стиле. На стене висели картины Вайета и Бентона. «Интересно, — подумал Питер, — в чьем вкусе оформлена гостиная: холодного, невозмутимого Северенса или, может быть, его жены?»

Мэнсфилд был очень радушен.

— Есть что-нибудь новенькое? — спросил он.

— Я только что приехал из Гарлема. Обстановка там накалена до предела.

— Черные ублюдки, — процедил Мэнсфилд. — Могу я предложить вам что-нибудь? Кофе? Пока мы сидим здесь и ждем, пьем его литрами. Для выпивки, наверное, еще рановато?

Питер изо всех сил старался говорить непринужденно:

— Кофе было бы замечательно. Кстати, у вас, случайно, нет пишущей машинки? Я тут набросал кое-что для статьи, пока был в верхней части города. В ожидании мистера Северенса я бы мог это перепечатать.

— Будьте как дома, — сказал Мэнсфилд. — Пройдите в эту дверь. Там, в кабинете, на столе Мартина стоит портативная машинка.

— Благодарю вас, — сказал Питер. Это был шанс получить образец текста, даже не встречаясь с Северенсом.

Кабинетом служила небольшая комната, первоначально предназначавшаяся для спальни. Машинка в пластиковом чехле стояла на небольшом квадратном столе. Не было никаких признаков того, что хозяин утруждал себя упорными занятиями. Стол был пуст. Питер сел перед машинкой и снял с нее чехол. В среднем ящике стола он обнаружил несколько листов бумаги. Вставив лист в машинку, Стайлс стал быстро печатать. Нужно было получить образцы всех букв, цифр, знаков препинания и символов.

Послышались тяжелые шаги Мэнсфилда.

— Забыл вас спросить: с чем вы пьете кофе? — стоя в дверях, спросил великан.

— Без ничего.

— Сейчас будет готов, — сказал Мэнсфилд и вышел.

Пальцы Питера летали над клавиатурой. Вдруг он услышал звук открывающейся и закрывающейся двери.

— Роджер! — позвал Северенс.

— У тебя посетитель, — услышал Питер. — Стайлс. Он в твоем кабинете.

Питер вытащил лист из машинки и стал засовывать его в карман пиджака. Северенс стоял в дверях, холодно и злобно глядя своими черными глазами.

— Пока ждал вас, напечатал тут кое-что, — сказал Питер, накрывая чехлом машинку, и встал. — Благодарю за то, что разрешили ею воспользоваться.

— Кажется, моими машинками сегодня интересуются многие, — сухо и жестко сказал Северенс. — Я только что говорил с секретарем моего офиса. Так вот, сейчас там мастер тоже проверяет пишущие машинки. Это тем более странно, если учесть, что только вчера другой мастер привел их в порядок. — Он повернулся к великану в блейзере и гневно воскликнул: — Тупоголовый сукин сын!

— Что случилось, Марти? — Мэнсфилд был совершенно ошеломлен.

Северенс продолжал говорить, не обращая внимания на его восклицания:

— Могу я взглянуть на ваши записи, Стайлс?

— Ничего особенного, — сказал Питер.

— Вы пытались получить образец текста с этой машинки, так ведь?

— Да, мне жаль, но это так, — ответил Питер.

— Ничего не понимаю, Марти, — заговорил Мэнсфилд.

— Сейчас ты потерял пару миллионов баксов, — не глядя на него, произнес Северенс.

— Ты хочешь сказать…

— Да, я хочу сказать. — Северенс достал сигарету из кармана своего великолепно сшитого костюма и закурил. Руки его были спокойны. Холодное красивое лицо казалось высеченным из камня. — Как вы догадались? — спросил он.

— Недействительный чек, а также связь между вами и Мэнсфилдом. Дважды два — четыре.

— То, что лежит у вас в кармане, докажет связь с подкинутым письмом, — сказал Северенс, совершенно не теряя над собой контроля.

— Думаю, да.

— Кто еще об этом знает?

— Джерри Маршалл.

— Это объясняет присутствие человека, прослушивавшего мой телефон в офисе.

— Да, — сказал Питер, глубоко вздохнув. — Игра закончена, Северенс, но вы можете облегчить свое положение.

— Каким образом?

— Публично признаться, и как можно скорее. Это позволит спасти город от беспорядков, которые могут разразиться.

Выражение лица Северенса совершенно не изменилось; он держался с удивительным самообладанием.

— Сколько? — спросил он. — Через несколько минут я смогу вам дать другой образец текста. Полмиллиона долларов вас устроит?

— Нет, — ответил Питер.

— Можно договориться.

— Сожалею.

Кофейная чашка затряслась в руках Мэнсфилда. Он поставил ее на стол у двери.

— Ты и сам не больно сообразителен, Марти, — сказал он срывающимся голосом. — Какого черта не избавился от этой машинки?

— Ее подарила мне Анджела. Она стала бы задавать вопросы, — сказал Северенс. — Моя жена — мастер задавать вопросы, Стайлс. Не думал, что с этим будут проблемы.

— И ты позволишь ему уйти отсюда и сдать нас? — спросил Мэнсфилд.

— Ты шутишь?

— У вас нет большого выбора, — сказал Питер. — Маршалл знает, что я здесь. Если я не вернусь в ближайшее время…

— Он приедет сюда за вами, — продолжил Северенс. — А вас здесь не будет. Машинки, кстати, тоже не будет. С вами может что-нибудь случиться по пути сюда — сегодня улицы города полны неуправляемых людей. — Повернувшись к Мэнсфилду, спросил: — Он поместится в багажнике спортивной машины?

— Поместим, — отозвался Мэнсфилд.

— И вы думаете, что Маршалл позволит мэру отпустить вас с деньгами в багажнике?

— Вы вынуждаете меня действовать решительно. Вы — проблема номер один, Стайлс. Мой гараж находится в подвале этого дома. Мы переправим вас и машинку на яхту Роджера и выбросим весь этот груз где-нибудь далеко в море. Давай, Роджер.

Северенс и Мэнсфилд вошли в комнату; места для маневра почти не оставалось.

— Наверное, мне будет больнее, чем вам, — с идиотской ухмылкой сказал Мэнсфилд. — Как жаль… Такой славный парень — и ничего не почувствует.

Неожиданно словно молния пронзила мозг Питера. Он вспомнил сержанта десантно-диверсионной части, внушавшего им во время отработки приемов рукопашного боя в Корее: «Удар ногой по коленной чашечке — нога обездвижена; удар ногой сзади по голени — нога сломана; ребром ладони по трахее — перебита гортань; противник наклонился вперед — рубящий удар по шее — шея сломана, противник падает».

Мэнсфилд навалился на Питера, огромными сильными руками сжав его горло. В этот момент Стайлс понял, что только чудо может спасти его от смерти. Собрав все свои силы, он ударил Мэнсфилда в пах и, услышав, как тот взвыл от боли, отпрянул назад. Его протез послужил опорой, которая была ему так необходима.

Сеьеренс, с тем же выражением лица, что и на совещаниях у мэра, взял кочергу с латунной ручкой, стоявшую в углу у камина, и, размахивая ею как хлыстом, двинулся на Питера. Питер увернулся от первого смертельного удара, схватил кленовый стул с прямой спинкой, стоявший у стола, за которым он недавно сидел, и прикрылся им, как щитом, но, когда Северенс ударил еще раз, стул разлетелся на щепки прямо в его руках. Упершись здоровой ногой о стену, Питер кинулся на Северенса в мощном низком броске, схватив его за лодыжку, — это был прием из американского футбола. Он должен был вступить с ним в рукопашную, если не хотел, чтобы с помощью железной кочерги его мозги размазали по стенке.

Питеру с трудом удалось свалить Северенса. Тяжело дыша, он на мгновение увидел, что дверной проем пуст. Ударив своего противника металлическим протезом, Питер, покачиваясь, направился к двери, но когда он вошел в гостиную, то позади услышал злобный рев: Мэнсфилд пришел в себя и бросился в атаку. Всей своей массой он навалился на спину Питера, и тот упал под стокилограммовой тяжестью мускулов и костей.

— Я поймал его, Марти! — закричал Мэнсфилд. — Неси кочергу.

Сильная рука обхватила шею Питера и потянула голову вверх и назад. Питер закричал — просто для собственного успокоения, чтобы услышать свой голос в последний раз.

В следующее мгновение в квартире раздался выстрел. Как ни странно, Питеру показалось, что он был похож на пулеметный. Потом был звук разлетающегося вдребезги дерева. Сжимавшая горло Питера рука ослабла. Раскачиваясь и извиваясь, Питер из последних сил попытался освободиться от навалившейся на него туши Мэнсфилда.

— Оставайся на месте, папаша, — прогремел голос.

Комната наполнилась удивительно знакомыми голосами. Кто-то пронзительно крикнул.

— Если хочешь, можешь сломать ему обе руки, Рикки, только не бей по рту, — послышался голос Джонни Спрэга. — Он должен говорить.

Питер попытался приподняться на четвереньки. Сквозь боль, затуманивавшую его сознание, он смотрел на то, что происходило вокруг него. Спрэг стоял, наставив пистолет-пулемет Томпсона на бессмысленно глазевшего Мэнсфилда. Рикки Ноулс вывернул правую руку Северенса и крепко держал ее. Ноги Северенса были стянуты ремнем, и слюна стекала из его искаженного болью рта.

— Долго пришлось ждать, пока ты зашумишь, парень, — сказал Спрэг Питеру. — Мы даже не представляли, что здесь происходит, пока ты не закричал. Где телевизионные камеры, чтобы мы могли доставить его туда? А то генерал Колхаун опять произносит речь и призывает двигаться на север.

Мэр Рэмси, Марти Северенс и Спрэг сидели перед камерами в телевизионной студии Центрального вокзала. Позади них в застекленной кабине собрались Питер, Джерри Маршалл, Рикки Ноулс и еще дюжина чиновников. Мэнсфилда отвезли в специальное помещение недалеко от вокзала. Вначале мэр сделал заявление, а затем Северенс, придерживая бесполезно болтавшуюся сломанную левую руку, запинаясь, начал произносить свое признание:

— Я задумал этот план… написал письмо с угрозами, которые впоследствии подтверждались звонками. На самом деле никаких звонков не было… Мой шурин изготовил бомбу, которую обнаружили в «Коммодоре»… он имел туда доступ…

Питер взглянул на Ноулса и спросил:

— Бога ради, скажи, как вам удалось найти эту квартиру?

Ноулс пожал плечами.

— Я был против, — сказал он, — но Натан убедил Джонни. Он сказал, что ты, Маршалл и ваши друзья будете действовать только осторожно и легально. Натан знал, что времени не остается. Он подумал, что мы сможем действовать тоже осторожно, но нелегально и заставим Северенса говорить независимо от того, будут у нас доказательства или нет. Мы вошли туда следом за тобой и решили дать тебе немного времени поработать без нашей помощи. Ждали за дверью, и когда ты закричал, то прострелили замок.

Питер посмотрел в студию, где Северенс, мучаясь от боли, продолжал делать признание.

— Думаешь, это поможет остановить тех, кто сейчас в верхней части города? — спросил Питер Ноулса.

— Возможно, — ответил тот, — но только сейчас, Стайлс. Все равно если твои люди не дадут моим то, что им положено, то буря разразится.

— Разве ты не понял, что анархия никого до добра не доведет! — сказал Питер.

— Я отдал приказ войскам, — говорил мэр громким, уверенным голосом, — отойти от границ Гарлема. Вокзал и прилегающие к нему кварталы будут разблокированы и снова открыты для всех через полчаса. В час пик пойдут поезда. Людям генерала Колхауна приказано сдать оружие. Я хотел бы обратиться к жителям Нью-Йорка.

Кто-то дотронулся до плеча Питера — это был Джерри Маршалл. Кивком он позвал Питера, и тот вышел вслед за ним.

— Все замечательно и счастливого Рождества!

В это время по залу студии шла Грейс. Увидев Питера, она побежала, протягивая ему навстречу руки.