Сейчас, за давностью лет мало уже кто знает, какие события послужили тому, что день 23-го февраля стал отмечаться, как праздник Советской армии. А потому что не интересуется молодЕж историей. Придётся, видимо, мне рассказать, как всё было в том далёком 1918-ом. А было так… Сто немецких дивизий, при поддержке трехсот аэропланов Люфтштрайкрафте и десяти линкоров Кайзерлихмарине, наступали на колыбель трёх революций, город Ленинград. Пятьсот штурмпанцервагенов, триста бронированных “Цепеллинов”, тысяча триста мотоциклов “Цундап” с пулемётами и собаками в колясках… Немцы даже пушку “Дора” срочно перебросили на восточный фронт, чтобы уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян, ненавистное буржуям всего мира и министрам-капиталистам. Но молодая Красная армия только смеялась над врагом. А когда отсмеялась, то так развернулась, да как дала фрицам по шапке, что покатилась прочь со священной советской земли кайзеровская нечисть! Бежали все эти гиндербурги-людендорфы, так, что только пятки сверкали. Успели лишь Людендорфа в Бресте за шкирку поймать. А ну-ка стой, немец-перец колбаса! А ну-ка садись и подписывай акт о безоговорочной капитуляции Германии! Поартачился Людендорф, но подписал, а куда денешься? С одной стороны матрос Железняк с маузером, а с другой товарищ Ленин со стаканом горячего чая с сахаром, так и глядишь, на голову выльет, что не по-его пойдёт. Потом, когда капитуляцию подписали, товарищ Ленин Людендорфа в сторонку отвёл и три миллиона золотых рубликов ему в саквояже даёт:

— Держи! Это тебе на революцию в Германии. Кайзера свергнешь — отдашь всё до копеечки! Да и не забудь Розочке Люксембург и Кларе Цеткин на Восьмое марта подарки купить!

А пока, суть да дело, Красная армия треть Германии оккупировала.

— Хорошо сидим! — говорит бывало, матрос Дыбенко матросу Желязнику, — колбаски вюртембергские едим, да пивом баварским запиваем!

— Спасибо дорогому Владимиру Ильичу и родной коммунистической партии за нашу счастливую жизнь, — отвечает матрос Железняк матросу Дыбенко.