В Стране Дремучих Тайн

I

Эту историю рассказал мне Вадик Серебряков (фамилия изменена), с которым мы вместе служили в армии. Вадик был типичный, как сейчас говорят, — мажор. Только “разлива” середины семидесятых годов двадцатого столетия. Служить отправил Вадика его дедушка, генерал НКВД-МГБ-КГБ, полагавший, что ему будет полезно для будущей карьеры в органах, потянуть два года солдатскую лямку. Увы, а может к счастью, Вадик не стал чекистом, а пошёл по “литературной линии”. Стал работать в редакции журнала “іноземної літератури”,”Всесвіт”.

Мы с ним иногда встречались, в Киеве, Одессе, Ялте… Последний раз я встретил Вадика в аэропорту Бильбао. Мы, как оказывается, прилетели одним рейсом из Франкфурта, но увидели друг друга лишь у ленты транспортёра багажа.

Я прилетел, чтобы в Сан-Себастьяне сменить стармеха на панамском балкере “Буэнавентура”, а Вадик привёз в Сан-Себастьян из Германии свою внучку, на традиционный праздник в честь Святого Себастьяна. Она изучала испанский язык в мюнхенском университете и уговорила его съездить с ней на знаменитую Тамборраду.

Вечером, отправив внучку Вадика на праздничное шествие, мы зашли в маленький припортовый бар почти на берегу моря.

…Благородный напиток медленно, тонкой струйкой льётся в стаканы.

Мы поднимаем тяжёлые tumblers, вдыхаем ароматы; виски — торфянного дыма шотландских болот, порта — просмоленных швартовных канатов, моря — густого тумана над Бискайским заливом, и делаем по глотку. Жидкое пламя пробегает через гортань, приятно обволакивает горло, и согревает изнутри.

Стакан пуст. На его стенке можно увидеть тончайшую плёнку, капельки которой медленно стекают на дно, как слезы.

Медленно раскуриваем сигары…

— Медленно, вот главное слово в нашей жизни. Всё надо делать медленно. Не надо спешить. Festina lente, как говорили древние. Медленно жить — значит уметь наслаждаться жизнью. Спеши медленно. Хотя я считаю, что это соединение несоединимого, оксюморон и парадокс! — говорит Вадик.

— Да ты, прямо-таки, афоризмами стал изъясняться, — подкалываю я Вадика, — сразу видно литератора.

— Да какой из меня литератор, — горько вздыхает Вадик, — укатали бурку крутые сявки! — а вот ты, Серхио, как я слышал, пописываешь.

Теперь наступает моя очередь смущаться, краснеть и горько вздыхать.

— Слушай, а у меня есть для тебя совершенно фантастический сюжет! Ну лучше по порядку, — Вадик делает ещё один глоток и продолжает:

— Мой дед, заслуженный чекист, орденоносец, т.д. и т.п. горячо любимый и горько оплакиваемый безутешными родственниками, “почил в бозе” в 1994-ом. Атеист, коммунист, безбожник, он, тем не менее, был похоронен на Байковом кладбище по христианскому обряду. Крест, музыка, батюшка, бросание земли…

Когда на следующий день я пришёл на дедову квартиру, на Владимирской, то увидел на столике в прихожей, конверт, подписанный чётким, как строй почётного караула, почерком деда: “Вадику”. В конверте был ключ от письменного стола деда. Открыв верхний ящик стола, громадного и тяжёлого, как броненосец “Потёмкин”, я нашёл там ещё один конверт, желтовато-бежевый, изготовленный, как я узнал позже, из особого сорта бумаги, “манильской”. Кроме стопки, сложенных в четверть, пожелтевших от времени листков, я нашёл там ещё один листок, — Вадик разливает из бутылки в стаканы остатки “Гленфидиша”, и кивает бармену:

— Оtro, — дескать, ещё одну!

— Послушай, история эта длинная. Я лучше тебе сброшу файл. Включи-ка на своём “смарте” блютуз, — покопавшись в памяти телефона, Вадик отправляет мне файл, а мой “Самсунг” коротко пикнув, подтверждает его получение.

— А мне нравится этот город, — говорит Вадик, приступая ко второй бутылке “сингл молта”, — люблю в нём бывать. Ты знаешь, что сам Лев Троцкий сиживал за игорным столиком местного казино? — он кивает на здание мэрии, красочно иллюминированное по случаю праздника. Сейчас там мэрия. И полагаю, что встречался Лев Давидович не с простыми горожанками, а с секретными агентами вроде Мата Хари, с бомбистами и анархистами, — улыбается Вадим.

Чуть выше, по Hernani Kalea, шло костюмированные шествия хлебопёков с водовозными бочками, которые они использовали в качестве ударных инструментов. Бесконечная дробь барабанов сливалась с гомоном толпы, с разрывами петард.

— Гуляет публика, — меланхолично замечает Вадим, — обнажая донышко уже второй бутылки, — может ещё?

— Мне пора, Вадик. Утром уходим.

— Далеко? — интересуется Вадик.

— Далеко. В Корею, а затем в Австралию.

— Ну тогда бон вояж и семь футов под килем!

— Пока, Вадик! Hasta la vista!

II

Из  письма  генерала “NN”  своему  внуку Вадиму.

Вадим, критериями положительной или отрицательной оценки исторических событий могут быть лишь государственные интересы. Если в интересах государства необходимо вырезать из истории целый пласт героев или событий, то это несомненно будет осуществлено. Если интересы государства требуют, чтобы ты поверил в фантастическую историю о 28-ми “панфиловцах”, то уверяю тебя, что эта история будет повторяться столько раз, сколько это необходимо для того, чтобы ты действительно в неё поверил. Либо “история” пишется путём смешивания правды с ложью. Историю фальсифицировали всегда, но нигде ещё её не фальсифицировали так, как это делалось у нас, Вадик. Фальсифицированная история сама подвергалась фальсификации, и уже никто не мог понять, где правда, а где ложь. Мои записки повествуют лишь о тех событиях, непосредственным участником которых я был. Возможно наступит время и ты сможешь их опубликовать, а возможно, что такое время и не наступит никогда. Решай сам…

Я хочу рассказать тебе, внук, о яростной, бескомпромиссной схватке фашистских спецслужб и советских чекистов. О героях и предателях. Без прикрас и обмана. Пусть некоторые вещи покажутся тебе фантастическими, но ведь сказал же Достоевский, что нет ничего фантастичнее реальности. А иногда вымысел более реален, чем реальность, особенно там, где все играют свои роли. Роли людей, поверивших в обман.

Из воспоминаний  генерала “NN”

Официальная история мощнейшей государственной корпорации ГИРД (Группа изучения реактивного движения) была искажена и переписана пришедшим к власти в результате государственного переворота троцкистом Н. Хрущевым. В реальной же истории, уже в начале 1932 года, корпорацией была создана баллистическая ракета с ЖРД, использующим керосин, как топливо и азотную кислоту — окислитель. Для испытаний ракеты в Уральской области, в 45 км от р/ц Тавда, был построен ракетодром. В марте 1932-го года при запуске ракеты А-1 погибает генеральный конструктор Фридрих Цандер, и руководителем концерна становится Сергей Королев. Работы советских ученых не могли не привлечь внимание империалистических разведок. Десятки и сотни шпионов, звериными тропами, на аэростатах и воздушных змеях, пересекают границу СССР, в бесплодных попытках попасть на секретный объект. Большую, неоценимую помощь ОГПУ оказывают простые советские люди; рабочие, колхозники, учителя, пионеры. Одним из таких добровольных помощников чекистов и был пионер Павел Морозов. Вот здесь, я и хочу поподробнее рассказать про Павлика Морозова.

Дело в том, что растиражированная в миллионах экземпляров книг и журналов, рассказанная десятками “очевидцев” и “подтвержденная” судебными документами “история” о Павлике Морозове, от первого до последнего слова выдуманная. Вся эта история придумана лишь для того, чтобы скрыть правду о советском ракетодроме…

Любознательный и сметливый пионер пришёлся по душе Королёву. Сергей Павлович рассказывал Пашке о покорении межпланетных пространств, о караванах ракет с красными звёздами на стабилизаторах, которые помчатся от звезды до звезды. Мальчишка под руководством Генерального конструктора освоил логарифмическую линейку и рейсфедер, свои тайны открыл ему кульман.

Дед Павлика, — Данила, в Гражданскую служил у Колчака, в карательном отряде. О его зверствах ходили легенды и даже сами колчаковцы переходили на шепот, когда речь заходила о нём. Сумев скрыться от справедливого возмездия трудового народа, Данила Морозов осел в селе Герасимовка Тавдинского уезда. В марте 1931 года начальником почты в Тавду приезжает некий товарищ Белов, а на самом деле — матерый немецкий шпион, полковник Германского Генерального Штаба, Йоган Вайс. Вайс и дед Данила сколачивают банду из кулацкого отребья и уголовников. Перед ними поставлена задача захватить генерального конструктора и образцы секретной техники. Однажды ночью Павлик случайно услышал, как дед Данила и неизвестный обсуждают коварный план по захвату ракетодрома. Выпрыгнув из избы через окошко, мальчик бежит через ночную, полную опасностей тайгу, на ракетодром. Он успевает предупредить охрану ракетодрома и банду встречают кинжальным пулеметным огнем. Деда Данилу удалось захватить живым, но исчез Йоган Вайс. (его удастся обезвредить только в августе 1938 в городе Ченске, но про это чуть ниже)

Трагедия случилась уже тогда, когда бандиты были уничтожены. Павлик заметил как один из недобитых кулаков, из последних сил поднял свой обрез и прицелился в Сергей Палыча. Бросился навстречу горячей пуле Павлик. Своей грудью остановил смерть, но и сам был смертельно ранен. Старший сотрудник особых поручений ГПУ, Иван Николаевич Пронин, рассказал мне, тогда ещё совсем молодому чекисту, о последних минутах жизни Павлика. Сраженный бандитской пулей, юный герой лишь успел прошептать, склонившемуся перед ним Королеву:

— Товарищ Королев, а на Марсе будут цвести яблони?

— Будут Павлик, на Марсе цвести яблони, честное коммунистическое слово!

— И на пыльных тро…- оборвалось на полуслове дыхание мальчика.

— …пинках далеких планет останутся наши следы, — тоже шепотом, закончил генеральный.

На похоронах юного героя Сергей Павлович поклялся, что приложит все свои силы, не пожалеет ни здоровья, ни самой жизни, для развития ракетостроения в СССР. И он сдержал свою клятву! Но это уже, как вы понимаете, совсем другая история…

III

Из воспоминаний  генерала “NN”

Вы все,  конечно же, читали в детстве замечательный роман Владимира Брагина “В стране Дремучих Трав”?  Но вряд ли кому-то, могла прийти в голову мысль, что всё описанное в романе происходило на самом деле. И более того, история профессора Думчева имеет свое драматическое продолжение.

Мой рассказ, это попытка пролить свет на события происшедшие летом 1938 года в городе Ченске, после возвращения профессора Думчева из Страны Дремучих Трав.

Роман Владимира Брагина, если помните, заканчивается тем, что из Москвы в Ченск прилетает “физик” Калганов с образцами материалов созданных на основе работ профессора. Калганов по “совместительству” старший майор НКГБ, а также куратор сверхсекретной лаборатории, которая занималась созданием невидимого самолета. “Думчевит”, так назвали новый материал, как никакой другой, подходил для этих целей. Особо прочный, обладающий эффектом “хамелеона”, думчевит, мог бы решить проблему создания самолета-невидимки, если бы не одно “но”. Для его создания требовался особый фермент, который выделяют редкий вид складчатокрылых ос Brachyodynerus quadrimaculatus. Попытки синтезировать фермент в лаборатории Стратосферного института  окончились катастрофой. Искусственно созданный фермент оказался весьма нестабилен, по сути это было ВВ, мощнее тротила в сотни раз. Калганов догадывается, что Сергей Думчев по непонятной причине скрыл от советских ученых главный секрет думчевита — процесс получения стабилизатора. В это время в Ченске активизируется фашистская агентура. Ее возглавляет директор Облпотребсоюза Иван Белых, он же матерый шпион, полковник Германского Генерального Штаба — Йоган Вайс, заброшенный в Россию еще в 1913. Он организует покушение на Калганова. Пуля из “вальтера” подлого наймита, по счастливой случайности попадает в нагрудный карман, где старший майор хранил образцы думчевита. В завязавшейся перестрелке Йоган Вайс был убит.

Так открылась еще одна фантастическая особенность думчевита — он поглощает 99% приложенной к нему кинетической энергии. Калганов понимает, какие это открывает перспективы для Красной Армии.

Неуязвимые для фашистских пуль и снарядов танки и самолеты, одетые в невесомую броню красноармейцы и красные кавалеристы… Калганов пробует убедить Думчева открыть секрет стабилизатора. Их беседу подслушивает медсестра санатория, где восстанавливает свои силы старый профессор, Марфа Прянникова (Немецкая шпионка, Марта Штрудель, по кличке “Матильда”). Она понимает, что если Страна Советов получит думчевит, то пресловутый “тысячелетний рейх” и дня не простоит перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией. Фанатичная фашистка решает взорвать санаторий, вместе с профессором…

Меня, тогда капитана НКГБ, направили в Ченск для поисков бесследно исчезнувших после страшного взрыва, профессора Думчева и старшего майора НКГБ Калганова. Первым делом я посетил дом под номером 17 по улице. им. Урицкого. Я долго ходил по пахнущему гарью пепелищу, оставшемуся на месте дома профессора. Значит и дом Думчева кто-то поджёг. В санатории “Красный Ботаник”, вернее на месте, где когда-то был санаторий, работала бригада экспертов - взрывотехников. Увы, и они ничего не нашли…

Уже позже, на фронте, под зловещий свист бомб, который перекрывал даже рев моторов “Юнкерсов” и “Хейнкелей”, под снарядами “Тигров” и “Пантер”, вжимаясь в землю, я не раз представлял себе поднимающихся в атаку красноармейцев, неуязвимых для вражеских пуль, невидимые врагу самолёты, наносящие кинжально-точные удары по штабам и ставкам фашистов.

Наверное эти вражеские бомбы и снаряды и есть лучшим доказательством того, что на переднем крае борьбы с врагом нужна постоянная высокая военно-политическая бдительность. Её потеря, а также недооценка противника, верхоглядство, в конечном счете привели к сотням тысячам, а то и миллионам, погибших наших воинов.

IV

Из воспоминаний  генерала “NN”

Эта история, началась задолго до того, как в марте 1943 года, молодой румынский лейтенант Думитру Стамеску, находит в развалинах одесского дома стопку пожелтевших от времени бумаг. Бомба, разворотившая стену дома, открывает тайник с ворохом старых писем. Думитру, сын русской княгини Безруковой и генерала румынской королевской гвардии — Иона Стамеску, великолепно владел русским языком, получил классическое образование, поэтому он сразу понял, что ему в руки попала рукопись романа А.С.Пушкина “Островский”, датированная 1821 годом, и позже переработанная Александром Сергеевичем в роман “Дубровский”. Текст романа 1821-го года существенно отличался от того “Дубровского”, который Думитру впервые прочел еще в двенадцать лет, и знал почти наизусть. Но Думитру был уверен, что автором неизвестного романа был именно Пушкин! Как можно было не узнать стремительный почерк поэта, или его изящные рисунки по краям рукописи?! В мае 1943-го Думитру Стамеску приезжает в отпуск в Бухарест. Он рассказывает своей матери о найденной рукописи. Молодой лейтенант даже не подозревает, что его мать, блестящая аристократка, княгиня Екатерина Безрукова, “бежавшая в Румынию от ужасов большевизма”, ставшая желанной гостьей в модных салонах и на светских раутах румынской столицы, благосклонно принятая “высшим светом” Бухареста в свой круг, была на самом деле — простой фабричной девчонкой Катей Безрученко, заброшенной в 1918 году   в самое логово врага, под личиной “княгини Безруковой”  по указанию особоуполномоченного Президиума ВЧК на Западном фронте, Генриха Штубиса, более известного под псевдонимом — Леонид Заковский. Подозревая, что “Сигуранца” уже вышла на её след, храбрая советская разведчица “Кэт”, просит сына сохранить рукопись романа:

— Пушкин — наше всё! — горячо убеждает она юного румынского лейтенанта. — воплощение всего самобытного, особенного, что есть в русском народе, что отличает его сознание и даже образ жизни от представителей других миров!

Ненавидевший, в глубине души, лживую демагогию и моральную порочность режима Антонеску, Думитру становится непримиримым борцом с фашизмом. Выполняя секретное поручение своей матери, он выходит на связь с разведуправлением Украинского фронта, где я служил в то время начальником Второго (агентурная разведка) отдела. К сожалению при переходе линии фронта Думитру Стамеску погибает в схватке с фашистами, а рукопись романа оказывается в руках румынской контрразведки…

Я приехал в Бухарест в феврале 1945 года в составе “миссии Вышинского”. К сожалению мне не удалось выяснить судьбу “Кэт”, следы её бесследно исчезают в фашистских застенках. Зато мне удалось выйти на след рукописи пушкинского романа. Она сперва оказалась в руках диктатора Антонеску, а затем короля Михая I. И вскоре король передает рукопись Андрею Януарьевичу, с благодарностью советскому народу и лично Иосифу Виссарионовичу Сталину, за освобождение Румынии от фашизма. (Кстати, в июне того же года король становится самым молодым кавалером ордена Победа.)

Товарищ Сталин внимательно прочел, доставленную спецрейсом в Москву, рукопись романа и поручил приготовить её к изданию, Андрею Жданову. Но подлые наймиты империализма злодейски убили верного соратника товарища Сталина. Публикация романа была отложена. А в 1953 году, пробравшиеся в руководство страны троцкисты, снова же по злодейски, убили и самого товарища Сталина. Никита Хрущев похитил рукопись романа Пушкина с рабочего стола Вождя и надолго запрятал ее в “спецхран”. Уже во времена так называемой “перестройки и гласности” рукопись Пушкина была случайно обнаружена и … подарена Михаилом Горбачёвым —  Иоанну Павлу II в Библиотеку Ватикана.  Где и исчезла в секретных папских  хранилищах, как мне кажется, навсегда!