Берлин.

Казнь

Гюнтер ехал с Ваней на заднем сиденье одного из Ваниных автомобилей. За рулём Ванин водитель, с борцовской плотной фигурой. Пересекали границу через один маленький городок, о котором Ваня рассказал презанятную историю.

Был этот городок ухоженным и тихим. И жил в нем полицмейстер, под стать городку — основательный не торопливый дядька. Преступность не слишком докучала господину полицмейстеру. Мелкое воровство из магазинов, несколько угонов и несколько пьяных драк — вот и все что набегало за год. И, в подавляющих случаях, благодаря приезжим.

И все было бы хорошо и дальше, если бы не посилилась в городе семья балканских цыган. И сначала их было не много: семейная пара с тремя детьми. Но потом приехал брат и сестра, прихватив дедушку и бабушку. Потом сразу трое двоюродных братьев. А потом — потом их никто ни различить, ни сосчитать не мог.

Участились кражи, люди начали запирать двери, дети начали приходить из школы с синяками на теле. Появились наркотики. Парочку человек из цыганской братии полицмейстеру все же удалось пристроить на тюремное довольствие. Но это ничуть не умерило криминальный пыл оставшихся.

Один из выводка как-то сказал что немецкую тюрьму они все рады посетить. В цыганской жизни так мало сытого покоя…. И никто не мог помочь полицмейстеру. Так как, какими то путями, некоторая часть цыган стала таки полноправными гражданами Германии. При чем ни замеченные ни в воровстве ни в мошенничестве. А остальные — просто загостившиеся родственники. А стоило только полицейскому спросить, что ж они их не выпроводят, старик со старухой (германские граждане) упали на коленки и стали просить полицмейстера выгнать их самому. Но заявлений писать не будут, — бо слишком родню боятся.

Так и мучился бы в сомнениях господин полицмейстер. Если бы к нему не подъехала пара молодых людей. Бодрых телом и чистых лицом, но по повадкам много в жизни повидавших. Те, предложив ему за их счет отобедать, без обиняков, сделали предложение. Полицмейстер содействует переселению в его город нескольких семей русских немцев. На городской территории помимо мелких частных, за которые они не отвечают, обязательно откроется хорошая крепкая фирма оптовой торговли. Чем та фирма будет заниматься — не важно. Главное: экологически чистым.

В общем полицмейстер дружит с ребятами, ничего не замечает ни куда не лезет и другим не советует. А ребята, со своей стороны, гарантируют что городок снова станет тихим, даже тишайшим. Таким тишайшим, что даже местные юнцы забудут как засиживаться за полночь с пивом в парке.

"Хм" — сказал полицмейстер. "Интересное предложение. Но у меня есть цыгане. С ними вам ничего не сделать — они не управляемы". На что ребята сказали: "Главное — это согласие на дружбу. А свою часть добрых отношений — Тишину, — мы гарантируем.

Все зависит от людей — от их природы, норова. Вы вот, господин Полицмейстер человек неторопливый, суеты не терпящий. И жить бы вам, так не заворачиваясь, в соответствии собственной природе. А то ведь как бывает, — вот соседний городок. Там тоже был добрый дядька — полицмейстер, — и город был тихий добрый. Но ушел полицмейстер на пенсию. Пришел молодой да непоседливый, стал лесть везде, присматриваться, справки наводить, запросы слать по разным странам через Интерпол. Кончилась тишина в городе.

И начались непорядки. То кражи наглые со взломом, — главное больше раскурочат, чем украдут, пожары, поджоги, разбои ночные. А наркота чуть ли не улицах валялась. Потому, как в половину дешевле, чем во всей остальной Германии была. Вот такая пошла жизнь.

А все почему? А потому что порода у полицмейстера такая — непоседливая и любопытно злая. Вот и накликал беду. И если на себя ему наплевать, — так ведь весь город страдает. А какие в том городе вырастут дети?! Думать надо о будущем. И о тихом сегодняшнем. Через Тихое Сегодня к Великому Завтра!".

Вот до какого лозунга договорились ребятки. И, полисмен, всё терзаемый сомнениями, именно на этот лозунг и повелся. Почему-то. И пожал-таки руки ребятам.

— Да, так оно и бывает, — задумчиво резюмировал Гюнтер.

— Бывает так, что даже я не знаю, что они в этом городе делают. А ведь кажется одной крови с ними крови, одной судьбы… Русские же мы…. Ничего — разберемся с господином Йенсом, я нанесу визит братьям по крови.

Гюнтер внимательно, будто что-то не разглядел ранее, посмотрел на сидящего рядом Ваню. А Ваня почувствовав взгляд повернулся и, глядя Гюнтеру прямо в глаза сказал.

— Приду. Посмотрю. Всё узнаю. И Вам доложу.

Гюнтер почувствовал силу открытого взгляда и не стал играть в "Гляделки". Ваня заговорил опять, но сменил тон рассказчика, на тон делового человека.

— Я разберусь с Йенсом для себя. Он стар, ему пора на покой. А он распушил хвост как дон всех донов, "Каппо Де Тутти Каппи", твою мать. Мы всё-таки в Германии.

Но правильней мне изобразить из себя наёмника. И сделать это по заказу твоих Американцев…. денег я у них не попрошу. А то засуетятся и подсунут фуфла какого ни будь, по старой привычке. Я попрошу у них грин-карт. Два замаравшихся агента — две грин-карты. И не сразу, а тогда, когда надо будет, и на то лицо, на какое я захочу. Они, конечно, согласятся.

Тогда для гарантий их чувства долга, я затребую что б они не стесняясь, не становясь в позу, передали компромат, что на них нарыли люди Йенса, третьему лицу.

Лицу всеми уважаемому. Вам, герр Кугель. После чего вы едете к друзьям — полицейским, продолжать нести службу. А я еду к Йенсу и убиваю его. Думаю, этот выстрел не останется не услышанным.

— Что же вы будете делать, обезглавив организацию Йенса?

— Отдам её вам. Да, — честно. Отдам, но кусками, пока не выстрою параллельные структуры, но уже на чисто своей базе со своими людьми. А вы будете подниматься все выше и выше с каждой сданной мною криминальной цепочкой. И, надеюсь не только в глазах коллег, но и в реальных званиях и должностях. Согласны?

— Я не против. Но как-то всё лихо…

— Просто, когда всё правильно, срабатывает эффект правильной организации. Зачем людям объединяться, если вместе они зарабатывают столько же сколько в сумме по отдельности? Так вот эффект правильной организации — это повышение производительности. И не в полтора, не в два раза, а сразу на порядок, минимум в десять раз. Так?

— Только так! — согласился Гюнтер и засмеялся, чисто и радостно.

……………………..

Беседа с американцами прошла бурно. Главным образом благодаря здоровенному рыжему детине, не стеснявшемуся в выражениях. Но всё решилось, как и планировал Ваня. Покинув ФБРовцев в их "санатории", сев в автомобиль Ваня совершил некие манипуляции со своей одеждой и показал Гюнтеру как пользоваться специальной аппаратурой, попросил сопроводить его до кофе и, оставаясь в машине подстраховать. Гюнтер хоть и не желал того — согласился. И они поехали на встречу с герром Йенсом. На последнюю их встречу.

В тихом кафе было не много посетителей. Но они были. В тихом углу подальше от барной стойки и танц-пола за отгороженным деревянными панелями столиком восседал господин Йенс в обществе трех господ — политика, шоумена и бизнесмена от антиквариата. Так же Ваня приметил две группы посетителей спецального назначения — телохранителей. Когда появился Ваня, то никто из присутствующих не встал не протянул заискивающе руку, как ранее. А только один улыбающийся герр Йенс кивнул ему на место за столом.

— Присаживайтесь, молодой человек. Сели? Крепко сели? Вот и хорошо. Сегодня я предпочту не украшать свою речь дипломатическим этикетом. Вы заигрались, господин Бергер. Настало время отвечать.

Йенс сделал паузу, верно ожидая какой-то фразы от Вани, но не дождавшись. Продолжил:

— Вы создаёте не нужный в наших сферах ажиотаж. Вы влезаете в чужие дела, вы беспардонно перебегаете дорогу уважаемым господам и лишаете их хлеба насущного. И главное — вы нарушаете хрупкое равновесие между общинами, Вы провоцируете войну. А это опасно для всех, для самой Германии не побоюсь высокопарности.

Вы не представляете, сколько на вас накопилось компромата! Его хватит на несколько пожизненных сроков. И если вы не примете наши условия я обещаю, — и с этой фразой кинул на стол перед Ваней пухлый пакет, — мы им воспользуемся. А при сборе компромата мы были скрупулезнее полиции.

Йенс опять сделал паузу. На этот раз Ваня ответил:

— С обвинениями я согласен. В компромат верю. Каковы будут ваши условия?

За столом возникло оживление, герр Йенс воскликнул:

— Вот! Я же говорил вам, что он человек разумный!?

И уже с серьезным лицом вынул из внутреннего кармана листок, согнутый пополам.

— Здесь список всех ваших и подконтрольных вам предприятий. Что сюда не попало, пусть так и будет — герр Йенс был сегодня явно щедр, — Половина из них вы передаете под контроль моих людей, в купе с незаконным бизнесом, разумеется.

В каком виде это произойдёт — вас проконсультирует мой юрист. И предупредите своих бывших сотрудников, что бы ни вздумали продолжать какие-либо операции в тёмную, не ставя в известность моих людей! Карать будем беспощадно.

Ваня кивнул согласительно головой и сказал:

— Я согласен.

Эти его слова окончательно расслабили общество за столом. Но Ваня продолжал:

— Я вот только на счёт Германии не совсем согласен….

Ваня, одетый в любимый костюм цвета платины сидел, сложив руки замком на столе. Гости, и сам герр Йенс, не уловили движения руки Вани, как внушительный кинжал вонзился в шею Александера Йенса. Чуть выше Адамова Яблока, и слегка наискось вверх. Пробив гортань, сломав шейные позвонки и приколов уже мертвого бывшего дона к деревянной спинке высокого стула.

Ваня продолжал тем же не изменившимся ровным тоном:

— Вы все, господа, отныне живете по доверенности. Выписал её я. Только что. И пули в ваши головы уже выпущены и рано или поздно, — через неделю, месяц, год, — но пули долетят и просквозят ваш черепа. Как только вы прекратите милые со мной отношения.

Покидая вас, напоминаю, что сегодня здесь вы видели человека похожего на Немецкого Ваню, но вы в сильном сомнении из-за стресса.

Вы должны сомневаться. Всегда сомневаться.

И Ваня, встав из- за стола, спокойно покинул кафе.

Тут только политик просвистел пропавшим голосом:

— Почему его не досмотрели? — это он, верно, обращался к охране за соседними столиками. Остолбенело проводившей глазами Ваню.

— Почему он прошел к нам, и вы его не досмотрели? — уже во весь голос востребовал господин политик, прокашлявшись.

Охранники бестолково переглянулись.

— А мы его не видели, — ответил один из них, видно старший, — как он прошел — мы не видели. Увидели лишь, когда он уже сидел за столом — мирно сидел. А так нам уже и в голову не пришло его проверять… Конфуз какой-то…

Гюнтер не видел сего препирательства в кафе, зато он видел всё предшествовавшее на дисплее в авто, через телекамеру в виде значка на лацкане Ваниного пиджака. И теперь сидел рядом с убийцей, ехал вместе с убийцей — и не думал его арестовать. Откровенность Вани навевала первобытный ужас. Ужас диких животных перед рукотворным огнем.

Гюнтер и Ваня расстались уже на окраине города. Сотрудник Интерпола остался ждать вызванных по телефону друзей полицейских, а Ваня поехал назад в Чехию. Изображать алиби и невинность.