Реальность.
Енм Приор. Марсианская Красная Армия.
Услышав имя, каждый из стоявших за Председателем делал шаг к залу. Я вышел последним, сквозь прорези маски оглядывая делегатов. Председатель незаметно подмигнул мне и поджег список. Бумага в председательской руке мгновенно вспыхнула, превращаясь в пепел. Пока все шло, как планировалось, без ненужных эксцессов. Растерев пепел пальцами, Председатель ритуально спросил:
— Возражения?
Собрание молчало. Что можно возразить, глядя на крутые плечи и затянутые масками лица моих молодцов? Однако один голос все же прозвучал.
— Я смотрю тут у вас одна молодежь…
— Хотите говорить идите на трибуну, — ворчливо напомнил Председатель.
— Да нет. Ничего. Я с места — сказал Супонька. — Прошу меня так же включить в группу.
Председатель замялся, оглянулся на меня. Я едва заметно обозначил недоуменное пожатие плеч. Лицо делегата показалось знакомым, но откуда? Кто он такой? Чего от него можно ждать? Не подстава ли от Министерства Безопасности? Председатель меня понял и сказал:
— Наши полномочия конечно велики, но всеже мы не имеем права на это. Этот вопрос находится в компетенции Особой Комиссии… К тому же ваш возраст…
Он выразительно посмотрел на ногу.
— И ваши раны…
Но Супонька не согласился.
— Мое здоровье не настолько расшатано борьбой с тиранией, чтоб дать повод говорить о нем, а не о моем опыте. Я не сомневаюсь, что этим молодым людям вполне по силам свернуть голову господину Кашенго, но с моей помощью они, возможно, сделают это и быстрее и лучше.
Сказав это, он повернулся к залу, ища у него поддержки. Загудели голоса. Сидевшие в зале практики знали на собственном опыте, какова сила импровизации. Поэтому все происходящее с их точки зрения не вредило делу, а помогало ему. Кто-то из знатоков юридических тонкостей заметил, что Конференция является высшим органом Общества и вполне может скорректировать решение Особой Комиссии. Его поддержали. Шум нарастал.
И тут я вспомнил кто этот мощный старик! Таким старичком могла бы гордиться любая группа. Из наших оказался старичок, из проверенных… Я наклонился к председательскому уху и прошептал:
— Не возражаю.
Председатель покивал и, подняв руку, утихомирил собрание.
— Я приведу ваши доводы Комиссии, а пока решением конференции включаю делегата Супоньку в группу…
Делегаты удовлетворенно зааплодировали. Под этот шум ветеран, поскрипывая, взошел на подиум и встал крайним в ряду.
— Возражения?
Над реальностью.
— Так… Мне это не нравится.
— Все разом или что-то конкретное?
Не обращая внимания на ехидный тон Второго, Первый сформулировал.
— Мне не нравится то, что твои сейчас договорятся черти о чем, а я, получается, не в курсе…
— Ты?
— Ну, моя сторона — поправился Первый. — Придут твои архаровцы, кокнут моего Президента и, что, конец игры? Финиш в белых тапочках?
Второй пожал плечами. Возражать смысла не имелось. Правда она и есть правда.
— Чего ты хочешь?
— Информации, разумеется.
— Интересно… То есть мои придут твоего, как ты выражаешься, кокать, а их там уже будут ждать? Это мне еще больше не нравится…
— Я так не согласен. Игра — это противостояние, битва… Давай менять условия. Пусть там окажется мой шпион. Тем более это станет поводом пострелять… Это же экшен, все-таки.
Реальность.
Нил Треклон, координатор.
Похоже, что основной вопрос решился.
Возражающих не нашлось. Все проголосовали «за», что я как раз и зафиксировал.
Место у меня оказалось очень для этого удачным… Хотя что это значит — «оказалось» я и занял его только потому, что посчитал, что отсюда мне будет удобнее вести запись на штуковину, что мне выдали в Министерстве Безопасности. Махонький объектив приспособили в узел галстука, а коробку прикрепил к поясу. Не думаю, что запись будет поражать качеством, но как вполне доказательная улика смотреться она наверняка будет.
Конечно все эти завиральные идеи на счет всеобщего братства и равенства и справедливости — вещь хорошая. Я сам их исповедовал долгое время, однако со временем поумнел. Сообразил, что пока царство всеобщего счастья не наступило, то дожидаться его наступления лучше всего в комфортных условиях. И с хорошим банковским счетом.
Не зря умные люди предрекли: «Кто в двадцать лет не либерал, у того нет сердца, а кто в сорок лет не консерватор, у того нет головы». Я поумнел со временем, а большая часть тут сидящих остались до седых волос мальчишками, не захотевшим эволюционировать. Все бегают, стреляют… Не дают нормальным людям жить, растить детей, радоваться жизни.
Кто-то, может быть, презрительно поморщится — предатель… А вот нет!
То, что я делаю, никак предательством не назовешь. Если уж как-то называть это, то только попыткой вразумить неразумных. У государства не всегда достает сил бороться с помехами на пути вперед к народному благоденствию, а значит моя задача, как добропорядочного гражданина, помочь ему по мере своих сил…
Я просто устраняю помеху на пути нашего общества вперед. Это моя работа. Мой долг, в конце концов!
Насколько я в курсе вопрос на Конференции планировался один, следовательно, больше ничего не будет. Тогда мне осталось так же хорошо финишировать, как начал: в саквояже у меня лежал баллон с каким-то снотворным газом. Мне надлежало распылить его и способствовать тому, чтоб все делегаты живыми попали в руки спешащего сюда спецназа.
По расчетам его должно хватить на всех. Поспят и еще, глядишь, добровольными свидетелями выступят на политическом процессе. Может, и покаются, а президент их и простит. Пусть рядовыми обывателями жизнь доживают. Все лучше, чем по лесам-горам скитаться да кровь чужую лить…
С этой мыслью я и включил таймер клапана. Как объяснили, он откалиброван на задержку в пять минут. Можно бы постараться уйти, однако не хотелось лишних вопросов.
Ничего страшного не случится — усну вместе со всеми… Высплюсь…Как обещали, газ должен быть без цвета и запаха.
Над реальностью.
Первый смотрел на друга, а тот усмехался.
— По-моему я уже выиграл. Тебе не кажется?
— Вроде того…
Он посмотрел на экран, где сидели его делегаты.
— Слушай… Если у тебя есть свои шпионы…
— Разведчики! — поправил его Первый. — У меня — разведчики. Это у тебя шпионы.
— Да ладно… — Второй небрежно махнул рукой. — Их как не назови… Пусть тогда и у меня окажутся мои разведчики. У меня, как тут ясно видно, подпольная организация. Так вот они возьмут и подменят этот твой волшебный баллон в саквояже шпиона…
— Разведчика!
— Да пусть и разведчика. Подменят на что-нибудь другое.
— А давай… Им все равно сейчас не до нас!
Реальность.
Нил Треклон, координатор.
Я только устроился поудобнее — не хватало еще отлежать себе что-нибудь — как в саквояже оглушительно хлопнуло и оттуда рванула такая волна концентрированной вони, что тут же перехватило дыхание. Глаза резало и каждый вздох, казалось, рвал легкие в клочки. Сквозь слезы я увидел, как мой портфель раздулся, а из него со свистом, словно из треснувшего паровозного котла бьют в стороны желто-зеленые струи.
Черт! Что ж такое делается? Неужели подставили меня? Или…
Додумать не успел…
Кто-то невидимый за слезами подскочил, меня потащил в сторону, крики, хрип и кашель сотрясали зальчик, но над всем этим прогремел треск, словно вышибли дверь, и стало тише. Я все еще водил руками вокруг, когда меня повалили на пол и сорвали пиджак, выщупывая провода и коробку.
— Он, — сказал кто-то. — Он, гнида…
Залитые слезами глаза ничего не видели. Кто-то еще с удивлением присвистнул.
— Вон оно значит, как… Знакомая штучка… Знаем, где такие выдают…
Я молчал, да меня и не спрашивал никто.
— Раз он тут, — медленно сказал тот же голос. — Значит, и хозяева где-то недалеко…
Ничего хорошего тон мне не обещал, но в этот момент моим спасением стала автоматная очередь.
Началось!
Реальность.
Дон Динамито. Лейтенант спецназа Министерства Безопасности.
…Лежать под маскировочной накидкой было не просто жарко, а жарко до невозможности. Я оторвался от окуляров и покосился на встроенный в камуфляж термометр. Ничего себе! 48 градусов по Цельсию! Жить, конечно, можно, но еще чуть-чуть и можно будет вообразить себя вареным яйцом. Третьим. Вдобавок тем двум, на которых я лежу, и которые, кажется уже… Если после этого рейда у меня начнут рождаться негритята, то я этому ничуть не удивлюсь. Я невесело усмехнулся. Страшно хотелось вытереть хотя бы лицо, но — нельзя…
Это мне, южанину жарко, а что тогда испытывает майор? Он-то не местный, а откуда-то из Европы. То ли француз, то ли вообще норвежец… Хотя, с другой стороны, в снегу лежать тоже небольшое удовольствие.
Кому хорошо — так это этим ребятам из Штатов!
Им-то нет никакой необходимости потеть под маскировкой — они богатые, у них спутники. Сидят сейчас под кондиционерами потягивают холодное пиво или апельсиновый сок… Сухое горло дернулось в попытке что-то проглотить, и мне показалось, что внутри что-то заскрежетало, словно там сцепились несмазанные шестеренки.
Сидят они, пьют пиво и лениво поглядывают на мониторы, а там я. Потный и вонючий… Выполняющий союзнический долг… Я представил себе все это, и меня аж передернуло от омерзения.
Но тут ничего не поделать, если нет у Республики денег на космические аппараты. Имелась бы возможность, Президент наверняка купил бы для родной страны такую игрушку, но вот нет денег. Не дает разбогатеть Республике внутренний враг. Хорошо хоть агентура в подполье не подвела, достала информацию об этом сборище, и мы успели подготовиться.
Эта мысль добавила бодрости.
И верно! Теперь и без спутников можно обойтись — ведь в том, чтоб поставить на этом деле жирную точку, спутник и не нужен. Тем более что с орбиты арест не произведешь и наручники на злодеев не нацепишь.
Перестав смотреть на до последней ветки изученные кусты, я поднял взгляд в небо.
Взгляд на несущие близкий дождь облака принес облегчение.
И что ведь скверно — глаза видели собирающиеся над головой тучи, видели, как под прохладным ветром качаются ветки кустов, а тело под хитрой накидкой не верило этому. Вот это и называется — наука и прогресс! Накидка и впрямь оказалась непростой — кроме обычного камуфляжа она делала его невидимым для любых инфракрасных датчиков. Так что, получалось, хоть простыми глазами смотри, хоть инфракрасными — нет нас тут ни в оптическом диапазоне, ни в инфракрасном. Ценная вещь! На инструктаже так и сказали — беречь накидки как зеницу ока, что, мол, подарок это нашим доблестным спецслужбам от американских коллег. Вот уж, кстати, кому сейчас хорошо.
Мысль опять кругом вернулась к шикующим американцам…
Ладно. Бог с ними… Они своими делами занимаются, мы — своими… Может быть когда-нибудь и я сам также вот, у монитора… А сейчас не до этого.
Проморгавшись, снова прильнул к окуляру. Что там новенького случилось у врагов демократии?
В просветленную оптику я хорошо видел все, что происходило. За их перемещениями не только смотрели несколько десятков пар глаз, но и записывали все это действо на видео. Все это войдет в отчет об операции, да и картинка для ТВ сгодиться. Должны же простые граждане увидеть, как эффективно работает Министерство Безопасности, охраняя их покой и гражданские права. Засняли все — и строительство щитового домика и приезд первой группы инсургентов и их возня с какой-то аппаратурой. Вот, кстати, интересно, что они там такое делают, что в одну секунду лес становился то гуще, то реже… Прилет самолета тоже сняли. Похоже, что уже недолго осталось. Может быть, конечно, кто-то и опоздал из ихних шишек, и вот-вот прибудет, но я чувствовал, что ловушка вот-вот захлопнется. Ну, когда же? Когда?
Над головой с ревом пролетел тюремный транспортник. Пассажиров у него сегодня будет уйма.
— Выдвигаемся, — прогрохотало в наушнике. Понято — теперь-то тишину хранить уже не нужно.
Началось!
Я приподнялся на колено, сбросил накидку. Со стороны я, возможно, казался выбравшейся из песка огромной ящерицей, возникшей из ниоткуда, хищником, выбирающим жертву, но в это мгновение я не думал, как выгляжу, а наслаждался внезапно обрушившейся прохладой. Господи! Так бы стоять и стоять!
— Вперед! Вперед! — подхлестнул меня голос майора.
Операция перешла в решающую фазу. Навстречу ударили выстрелы.
Ну, это не страшно. Надульник автомата расцвел огненным цветком, выпуская пули по кустам. Человек с автоматом упал. Так-то вот. Это вам не деревенских полицейских стрелять. Тут спецназ работает… Жить хочешь — беги и прячься. Не хочешь — просто ляг и умри. Выбор не большой. Плен или смерть.
Инстинкт бросил меня на землю чуть раньше, чем я узнал этот звук. Над головой противно заныло, и с неба обрушился грохот. Минометы. Это откуда у них? Просмотрели. Разведка, мать их… Я выпустил длинную очередь по вспышкам и подумал, что, скорее всего, виноватых не будет. Скорее всего, враги парламентской демократии завезли их сюда загодя и по частям…
Как только слух вернулся, в наушнике раздался рев майора. Он нес по кочкам сразу всех — и инсургентов, и наблюдателей, и вдруг, ставшей в одно мгновение, хреновую жизнь. Вот тут я был с ним совершенно согласен. Прямо передо мной взлетел вверх фонтан перемешенной с песком скудной земли. И еще… И еще… Пристрелялись, гады! Остаться на месте значило немедленную смерть. Пришлось вскакивать и бежать вперед. Рядом мелькали силуэты бойцов спецгруппы. Им-то не легче. Трах-трах-трах… Частой дробью ударили выстрелы. Заработал ручной пулемет. Он бил во фланг, заставляя остановиться и подумать о бренности человеческой жизни. Пули буравили песок так часто, что могло показаться, что где-то рядом заработала поливальная машина. Пришлось падать, где бежал и залечь. Пулемет злобно клокотал, наполняя воздух жужжащей смертью. Я на глаз прикинул расстояние. Далековато. Рукой не добросить. Перевернулся на спину, дослал гранату в подствольник, но кто-то успел раньше. Где только что живым огнем цвел ствол пулемета, вырос столб огня и земли. Полетели осколки камней и ветки.
— Вперед! Вперед!
И в этот момент что-то случилось с окружающим миром. Мороки исчезли. Вместо груды камней, из которой бил пулемет появилась растерзанное взрывом сложенное из мешков укрепление. Рядом с ним вновь выросли взрывы. Волна спрессованного тротилом воздуха обралась и до меня, сбив на землю. Несколько мгновений я лежал, хватая его ртом. Только что гремевший на все голоса мир в один миг стал безмолвным — беззвучно вздымались пласты земли, неслышно вспыхивали огоньки выстрелов. Я перевернулся на живот, потом встал на колени…
Кто-то бросился навстречу. Чужой!
Рука сама нажала на спуск. Перепутал. Отдачей автомат и меня самого отбросило назад, а граната из подствольника разметала террориста на части. Спасибо, выручила хорошая реакция. Сквозь гул в голове снова начали пробиваться звуки боя. Из-за спины весело ударил крупнокалиберный пулемет…
Над реальностью.
— Что ж… Удача поделилась поровну? Все в курсе дружеских козней.
— Да.
— Теперь сила на силу.
— Нет уж. Я предпочту твою силу, на мою хитрость… У меня есть план спасения! Ты тут на самолетах разлетался, а почему бы и мне не попробовать?
Реальность.
Енм Приор. Марсианская Красная Армия.
— Штурмовая винтовка, — определил кто-то из зала. — М-16.
Он не ошибся. Своей образованностью я хвастать не стал — тут и кроме меня знатоков оружия хватало. Как один человек, зал замер прислушиваясь, как будто все это нуждалось в проверке и подтверждении.
Через секунду мысли о проверке, если они у кого и имелись, пропали — стены дрогнули от близкого взрыва и тут же, словно для того, чтоб рассеять последние сомнения, очередь крупнокалиберного пулемета наискось, от двери до потолка прошила стенку. Брызнули щепки, разлетелись по всему бараку, а крыша протяжно скрипя, наклонилась, кособоча стену.
— Ложись!
Но уже и без команды делегаты попадали на пол.
Из собравшихся под этой крышей людей, наверное, не нашлось ни одного, кто бы не знал, что означает, если совсем рядом начинается стрельба.
— Первая двойка за мной.
В воздухе еще воняло едкой химией, но новая опасность отодвинула в сторону старую. Я спрыгнул в зал, наполнившийся звонкой — тронь и обрежешься — тишиной, но не успели мы сделать нескольких шагов, как ожила стоявшая на председательском столе рация. Председатель на несколько секунд прижал наушник к голове.
— Нападение на посты внешней охраны.
Шум сдвигаемых стульев сменил шелест рук, залезающих в боковые карманы. Я, не стесняясь, рассматривал делегатов, отыскивая на лицах признаки паники, и ничего там не находил. Разумеется, предатель в своих рядах и стрельба вряд ли могли означать что-либо другое, кроме неприятностей, однако паники не возникло. Каждый из делегатов знал возможности Общества, знал, что конференция готовилась тщательно и при подготовке учитывались все возможные неожиданности, и почти наверняка и эта, а значит, в эту минуту вступают в действие резервные планы, запасные ходы и отходные варианты.
В дырку от пули виднелись пыльные облака, прошиваемые со всех сторон пулеметными очередями. Совсем рядом жирным дымом чадили обломки спецсамолета. Из пламени в разные стороны вылетали сигнальные ракеты, делая пожар похожим на цветущую клумбу.
Запах слезоточивого газа уже забивала гарь тлеющего дерева. Деревянные стены барака кое-где начинали дымиться и, что самое интересное, никакого камуфляжа — ни кустов, ни деревьев…
Это означало только одно.
— Центральный пост захвачен! — крикнул я в зал. — Самолет разбит.
Председатель, не тратя время на ответ, ударом ноги сдвинул с места кафедру. Грохоча, та откатилась в сторону, открывая проем в полу.
— За мной, — приказал он. — В люк!
Словно стая обезьян, делегаты на четвереньках прискакали к опрокинутой кафедре.
— Дожили, — сказал кто-то, заглядывая в негостеприимную темноту. — Как в кино… Факелы-то есть?
— А ты подожди, — сварливо посоветовал мой новый подчиненный. — Сейчас из Президентской Канцелярии придут, фонарь под глазом подвесят, сразу посветлеет.
Отодвинув Председателя, Босой Череп нырнул вниз, проверяя темноту под ногами, и через мгновение оттуда донеслось:
— Все чисто. Можно спускаться…
Один за другим люди исчезали под полом.
Я перекинулся несколькими словами с Председателем. Своего опыта у него хватило бы на троих, но вот такого специфического, как у меня — нет. То, что сейчас нужно будет делать мы с ребятами умели делать получше других. Он не стал возражать.
— В ходе Конференции объявляется перерыв, — проорал он сразу для всех. — Командовать операцией по выходу из окружения, назначается Енм Приор.
Никто не возразил ему и не оспорил моего права.
Внизу, около громоздких ящиков, уже стоял Супонька. Вместе с Босым Черепом они сноровисто взламывали крышки и раздавали делегатам новенькие автоматы. Я знаком собрал около себя группу.
— До конца хода — шестьсот шагов. Наша задача — обеспечить безопасность делегатов. Двое, проверьте ход.
Фонари рассеивали темноту впереди на несколько шагов. В текучих пятнах света проплывали корни растений, округлые, точеные водой камни. Получалось, что о безопасности делегатов позаботились не только люди, но и сама Природа. Шум перестрелки тут почти не был слышен, и ход заполнился шорохом шагов и скупыми репликами беглецов:
— Темно, черт…
— Руками не махай.
— Дерьмо…
— Где дерьмо? — всполошилось сразу несколько голосов позади.
— Все кругом дерьмо…
Голоса стихли, словно люди начали оглядываться по сторонам.
— Это к деньгам… — глубокомысленно заметил кто-то невидимый.
Дверь оказалась именно там, где её оставили неведомые строители. Во всяком случае, Председатель ничуть не удивился, когда та показалась из-за поворота.
— Поживем еще, — высказался кто-то из делегатов. — Попортим кровь Президентской Канцелярии…
Уже около двери, когда коридор остался позади, я скомандовал:
— Рожа и Череп — дверь. Корявый справа, Монстр слева. Начали.
Отойдя немного вглубь коридора сперва Рожа, а следом за ним, отставая на три шага Босой Череп рванулись к двери. Бежавший первым Рожа, вышиб дверь, и тут же, на пороге упал на нее. Мчавшийся за ним Босой Череп вылетел наружу и в ту же секунду Монстр и Корявый выскочили из дверного проема, держа автоматы наизготовку. Я ждали выстрелов, но их не последовало.
Выход оказался свободен.
Проваливаясь в песок, террористы забрались на холм, прикрывавший выход из-под земли. Рядом на соседних холмах шел бой. Охрана конференции отбивалась от десантников Президента Кашенго. Гулко хлопали гранаты и из облаков дыма с радостным визгом летали осколки. Над песком стелился едкий дым дымовых шашек.
Грохот боя не ослабевал. Охрана держалась крепко, однако долго это продолжаться не могло. Пройдет полчаса, сорок минут, подойдут регулярные войска и сомнут оставленный заслон, так что в пять минут нужно будет…
— Командир!
Я обернулся. Корявый радостно улыбаясь, тыкал рукой себе за спину.
— Самолет!
И действительно, из-за недалекого бугра торчал самолетный хвост. Чужой какой-то хвост, незнакомый. Но даже незнакомый хвост давал делегатам шанс… Где хвост, там и крылья.
— Берем! Корявый, Монстр, Рожа — к самолету. И чтоб тихо у меня!
Троица, наворачивая на ходу глушители, бросилась выполнять приказ. Сейчас все решало время. Через пару минут я скорее угадал, чем услышал шелестящий звук автоматных очередей. Скатившись вниз, Рожа крикнул:
— Самолет наш… Можно грузиться…
Делегаты бежали шумно, хрипя и поругиваясь. Сквозь этот шум, сквозь отголоски близкого боя я старался различить ответную стрельбу охраны, но в той стороне было тихо.
Из-за холма я выскочил первым и увидел то, что ожидал увидеть. Перед нами стояли три огромных крылатых туши. Два самолета для перевозки десанта, размалеванные зелено-голубыми разводами и третий… Простенькая громадина безо всяких колеров. Ну, кроме эмблем Министерства Исполнения Наказаний на боку и крыльях.
— Охрана? — бросил я подбежавшему Монстру.
— Живых нет… — с чувством превосходства ответил тот. — Кто ж так караул несет? Стояли как тетерева на случке…
Нахальность действий пока давала нам преимущество.
— Делегатов в первую машину, а остальные…
Монстр улыбнулся, радуясь, что все угадал правильно.
— Уже. Я там у них там немножко пострелял в кабине… Хрен они взлетят после этого…
Через хвостовой люк беглецы забрались в машину. Подгонять никого не пришлось. Пока они занимали места, группа рассредоточившись вокруг самолета, заняла круговую оборону. Председатель, тыча указательным пальцем в спины, считал делегатов. Когда последний поднялся по трапу, он махнул рукой и террористы по одному пробежали мимо него.
За штурвал пришлось сесть самому. Может быть в искусстве пилотирования я и не смогу тягаться с профессионалами, но вот поднять самолет и довести из одного пункта в другой — у меня точно получится. Учили.
Самолет заревел. Туча пыли, поднятая двигателями, закрыла его на мгновение, но пробив ее, машина рванулась вверх. Из кабины виднелись вспышки выстрелов, и как перебегают, и падают где попало маленькие фигурки в защитной форме.
— И все-таки не зря… Не напрасно… — пробормотал Председатель.
Я понял его.
— Конечно же не зря! Этот бой не окончен, и мы его еще выиграем!
Оторвавшись взглядом от земли, я оглядел приборы. Самолет поднялся до 150 метров и перешел в горизонтальный полет. Подниматься выше я не рискнул — опасно. В этом случае его могли засечь радары противоракетной обороны, а так у нас имелись неплохие шансы улизнуть незамеченными.
— Пока они там разберутся, пока сообразят, пока вызовут истребители пройдет минут 10–15… Не густо…
Я достал планшет, висевший на спинке кресла. Под целлулоидной крышкой бурым пятном растеклась полупустыня. За ней начинался лес, но долететь до него оставалось серьезной проблемой. Как и до гор, которых пока даже и видно не было.
Над реальностью.
— Ушли мои-то. Ей-ей ушли!
— Сбежали. Трусливо, поджав хвосты, как и полагается подпольным крысам.
— Понимаю, что расстраиваешься, но факт остается фактом — ушли. Оторвались.
— Ненадолго…
— Пошлешь неумолимую погоню на велосипедах? Представляю картину: грозная Президентская Гвардия на дамских велосипедах. Пр-во-ро-ни-ли!
— Ничего страшного. Ты рано радуешься. Я их сейчас перехвачу.
— Как это? Волшебством? Не получится. Это немножко другая игра…
— Зачем мне твое волшебство? У меня, если ты в курсе, есть самолеты электронной разведки. Пусть один из них их и перехватит…
— Да ладно… У меня есть чем ответить.
— Интересно чем это? Ракет у тебя нет. Самолетов тоже, — напомнил Первый.
— И не нужно. Мы возьмем умом и смелостью… Ну и удачей, разумеется…
Реальность.
Енм Приор. Марсианская Красная Армия.
Мои мечты о приятном полете разбились о суровую реальность. Не успел я обнадежить Председателя, как на панели загорелась красное табло. «Радар». Я внутренне охнул — ох, нехорошо это, ох не к добру… Вон куда жизнь заворачивает.
Опережая меня, Председатель подался вперед, словно хотел разглядеть что-то за мигающей красной лампой. На мгновение мне показалось, что там, за стекляшкой, отблеск настоящего огня, в котором сгорает наша удача. Даже дымок какой-то почувствовал.
— Что это?
— Нас засекли.
Он отрицательно покачал головой.
— Не может быть. На такой высоте нас радаром не взять!
Голос уверенный, словно сам с таким радаром родился, или играл им в детстве, по крайней мере.
— Наземным радаром, — поправил его я. Левее нас кучерявились низкие облака и я положил самолет на крыло чтобы скрыться в них. — Похоже, что это авиационная система раннего обнаружения. Есть такие тут, у нас…
Председатель выдохнул сквозь сжатые зубы.
— Знаю. Попробуем удрать?
Попробовать-то можно, только наверняка ничего из этого не выйдет. Не дадут. И так летим, а нас словно сзади кто-то за штаны держит. В моей голове складывался план еще более отчаянный и рискованный чем наше положение, но, однако, всеже дающий шанс на спасение.
— Не сдаваться же…
Возможно, в моем тоне он услышал слишком много снисходительности, но честное слово не ему этот тон был адресован, а мне самому. То, что пришло в голову, показалось сперва настолько безумным, что я поспешил внушить своему коллеге ту уверенность, которой у меня самого пока не имелось. А ему ведь еще с делегатами разговаривать…
Почему пришла именно эта мысль объяснить я не мог. Уже не раз я замечал, что когда Судьба припирала меня к стенке, откуда-то брались решения, позволявшие вывернуться. Подсознание ли, интуиция ли… Позже, разбираясь в случившемся, я убеждался, что выбрал наилучший вариант, что иных вариантов просто не существовало, поэтому и в этот раз доверился ей.
На всякий случай я еще с десяток секунд поворочал мозгами, но ничего нового придумать не смог.
Ища и не находя альтернативы задуманному, я развернул самолет в сторону Большого Заржавленного Озера. Введя данные в блок автопилота, вышел в салон. Делегаты и моя группа вповалку лежали друг на друге. Кое-кто даже расслабленно улыбался.
— Прошу внимания! — сказал я. — Через несколько минут мы покидаем самолет.
В повернувшихся ко мне лицах не нашлось ни капли понимания. Тогда я объяснил, что имею ввиду, и с удовольствием посмотрел на вытягивающиеся лица у всякого повидавшего на своем веку народных героев. Чтоб товарищи не посчитали меня сумасшедшим, объяснил:
— Сесть мы не можем — нас ведут радаром. Поэтому придется покидать самолет в воздухе.
Я бросил взгляд на часы. Судя по минутной стрелке в дискуссию мне с ними лучше не вступать.
— В нашем распоряжении не более пяти минут. Через шесть минут мы будем над Большим Заржавленным Озером. Десантируемся на его поверхность…
— Это же верная смерть, — сказал кто-то, явно ждавший от меня каких-то других слов. — Пол шанса…
Я покачал головой. Вот что я точно знал, так это то, что станет, если мы останемся «во чреве».
— Верная смерть — это остаться в самолете! — Как мог спокойно пояснил я. — Минут через 7-10 нас перехватят истребители… И тогда шансов не будет вообще.
— Неужели мы не сможем добраться до границы?
Я знаком приказал группе готовиться. Что бы тут сейчас не сказали, выход оставался только один — тот, к которому я их подталкивал.
— У нас есть горючее, но нет времени.
— Неужели нет других возможностей?
— Можно подождать пока нас собьют, — подсказал Супонька еще один вариант. — И тогда мы окажемся на земле вместе с обломками.
Я кивнул, никак такую перспективу не прокомментировав. Никто больше ничего не сказал.
Считая, что разговор окончен, я вернулся в кабину. Табло продолжало угрожающе мигать, но впереди уже блестела вода.
Озеро тянулось длинной извилистой полосой километров на 30, с двух сторон его замыкали невысокие, поросшие лесом горы. Ох, как не хотелось падать туда, но ничего другого не оставалось. Я отодвинул штурвал от себя. Самолет резко пошел вниз.
— Снижаюсь! — крикнул я в салон. — До десяти метров!
За моей спиной протяжно заскрипели створки раскрывающегося люка.
— Пошли!
Команды никто не услышал — от перепада давления заложило уши, но за мной рванулись все. Я вылетел спиной вперед и видел, как люди высыпались из самолета одним большим комком. Еще в воздухе он распался на отдельные фигуры. Размахивая крыльями пиджаков, в секунду долетели до воды и вверх полетели фонтаны брызг.
Двадцать секунд спустя, подчиняясь команде автопилота, пустой самолет изменил курс, направляясь к границе, но смотреть на всю эту красоту уже никто не хотел — барахтающимся в воде людям было не до этого.
Шумно отфыркиваясь, они спешили вынырнуть на поверхность и изо всех сил гребли к берегу, до которого оказалось не более 200 метров. Поодиночке, или волоча на плечах раненых, мои прыгуны добрались до песчаного пляжа. В числе последних на берег выбрались Супонька и Босой Череп, тащившие на себе потерявшего сознание Председателя. Пребывая в безвременье, тот не увидел, как оправдывая самые мои неприятные предчувствия, в небе над нами с нарастающим ревом пронеслись истребители. Заметили они нас сверху или нет, но второго шанса пилотам я давать не хотел, и взмахом руки направляя делегатов в лес.
На наше счастье никто серьезно не пострадал. Конечно не обошлось без контузий, у двух человек оказались не то сломаны, не то вывихнуты руки — такая акробатика не могла остаться без последствий — но все же приключение закончилось на редкость удачно. Это был не точный расчет, оправдавшийся на радость людям, а случайность, но она оказалась рядом, и нам этого оказалось достаточно.
Делегаты полезли на берег, но голос Маркуши остановил их:
— Собраться около меня. На берег выходить только по камням…
Поглядывая то на него, то на меня, делегаты послушно выстроились в цепочку и заскакали по валунам.
Молодой лес начинался шагах в сорока от берега густыми кустами, а чуть дальше стояли матерые дубы и сосны. Под их кронами все остановились, глядя как Маркуша и Маленький разравнивают песок в тех местах, где кто-то оступился.
— Вот как мы! — сказал кто-то из делегатов и засмеялся. Нервный смех волной пробежал по толпе. В нем явно слышался удалой вызов Министерству Безопасности.
Делегаты принялись выжимать одежду. Супонька прислонившись к дереву, тоже стащил пиджак.
— Вот уж повезло, так повезло, — сказал он, прислушиваясь к звону в ушах. — Тут другого слова не подберешь.
Какой-то пожилой делегат серьёзно возразил ему.
— Это не везение. Это чудо. И Господь сотворил его, показывая, что он находится в наших рядах!
Маркуша, прислушивавшийся к диалогу, кивнул.
— С нами был не Господь, — ласково возразил делегату Супонька. — С нами был вон тот человек.
Он показал на меня.
— Нет! Чудо!
Старик размашисто перекрестился. К разговору стали прислушиваться. Заметив это, Супонька улыбнулся.
— Что Бог? Человек — вот чудо! Я, например, всю жизнь считал, что плавать не умею, а, оказывается, я еще и летать могу.
Около лежащего Председателя собралась вся группа. Он морщился и тряс головой. Я присел рядом и Маркуша персонально для него произвел доклад, сведшийся к фразе: потерявшихся и сильно покалеченных нет. Хоть сейчас начинай проводить конференцию заново.
— Нужно поговорить… — морщась, сказал Председатель.
— Конечно… — согласился я, помогая Председателю усесться. Несколько секунд тот кривился, устраиваясь так, чтоб болело поменьше.
— Самолет они конечно собьют, — сказал наконец он. Я не возразил. Именно так все и будет.
— И не обнаружив ни одного трупа начнут поиск по трассе полета… — продолжил Председатель. — Значит надо уходить.
Я кивнул и добавил к его умозаключению:
— Дураков у них там не больше чем у нас. Значит то, как мы извернулись, они все-таки догадаются. Это вопрос часов. А скорее всего и гадать не будут. Выбросят десантников по трассе. Кто-нибудь на нас да наткнется.
Собеседник, молча, качал головой. При каждом кивке в шее у него что-то щелкало, но он продолжал кивать, потому что я был все-таки прав.
— Тогда у нас только два выхода: либо затаиться, либо удирать во все лопатки.
— Где тут спрячешься? — спросил Председатель. Он брезгливо одернул мокрый пиджак и развел руками. От этого движения от него пахнуло тиной и рыбами.
— В землянках не заживешься… Оцепят лес да прочешут по квадратам. Надо уходить.
— Конечно, — согласился я. — Но, как и куда?
— Сколько у нас времени?
— Не больше двух часов, я думаю.
— Тогда нам нужен автобус.
— Тогда и шоссе.
Опережая вопрос Председателя, я вытащил из-под себя планшет, захваченный из самолета.
— Автобус не обещаю, а шоссе гарантирую…
Спустя несколько минут делегаты построились в колонну и пошли по направлению к дороге.
Над реальностью.
— Хочу помочь своим. Правилами не запрещено?
— Нет.
— Сам знаю. Это я просто так спросил.
— Быстрее давай.
— Не торопи.
Второй задумчиво погладил подбородок.
— В прошлый раз я сумасшедшего полицейского поставил. Было весело?
— Очень. Повторишь?
— Не-а. Не люблю повторяться. Впрочем, на счет сумасшедшего это мысль. Введу сумасшедшего ученого. Даже двух сумасшедших ученых.
— Что, совсем-совсем сумасшедшие?
— Ну-у-у-у… Скорее малость двинутые на науке.
— С легендой?
— Разумеется!