Сразу признаюсь, что не моя эта история. Кто ее сочинил и каким боком я касаюсь истинного автора — не знаю. Но догадываюсь, что скорее всего это был анекдот. Довольно длинный, но классный и слышал я его всего один раз. Жаль будет, если потеряется такое в образовывающейся в интернете литературной бездне.
…Жил-был мужик. В жизни ему, похоже, не очень-то везло и перебивался он с хлеба на квас, а соседом у него как это водится в сказках, оказался богатый мужичок. Как тот своего богатства достиг нас интересовать особенно не должно — может, ограбил кого, а может в лотерею выиграл. Главное не честным трудом богатство досталось. Об этом мужичок точно знал — сами понимаете, что забор деревенский это вам не железный занавес. Так вот жил мужик поживал, точнее, перебивался с хлеба на квас, а еще точнее бедствовал, а сосед богател неправедно.
Не думайте, что мужик бездельничал. Мужик-то работал не покладая рук — то там их приложит то сям — ан не выходило у него. Как это у классика «то в огороде недород, то скот падет». Кто-то может подумает, что руки у мужика не из того места росли так и тут ошибется… Все с руками у него было в порядке и свидетельством тому, как раз и было то, что однажды явился к нему БОГ. Хоть во сне, но лично. Явился и говорит:
— Вижу твое трудолюбие, вижу, как бьешься тут как рыба об лед. Помогу я тебе. Подарю я тебе мешок с семенами шивриков. Утром проснешься и найдешь его во дворе. Ни у кого в мире таких семян нет. Посеешь — поливай ухаживай. Агротехнику соблюдай… Как вырастут — свезешь на ярмарку и продашь. Вот этим и выберешься из нужды.
— Да что ж — это такое — «шиврики» — догадался спросить мужик, хотя подчеркиваю, дело происходит во сне, а во сне не многие из нас становятся умнее. Усмехнулся Господь.
— Не маленький. Вырастут — сам разберешься. И еще запомни. Покупательницам скажешь: «Как захотите моим шивриком воспользоваться скажите „шиврик“, а как надоест — „мыврик“». Вот и все… да вот еще что. Слова эти покупателям на ухо говори. Если шиврик свое имя услышит, то тут же в дело запросится и не сдержать его никак.
Проснулся мужик утром и впрямь у дверей мешок лежит. Открыл, а там семечки, чем-то на огуречные похожие, если наперед не знать, что там шиврики то и не скажешь. Посадил мужик семена, и проросли у него шиврики. Хорошие проросли ухватистые и породистые. Уж он их холил-лелеял, поливал-окучивал, агротехнику хитрую применял, как и советовали.
Осенью шиврики вызрели и из земли полезли. Вот уродились — так уродились. Такие шиврики хоть в Вашингтон на выставку, хоть царю в подарок — везде с руками оторвут. Собрал мужик шиврики — как раз десять больших мешков получилось, и повез на ярмарку. Все бы хорошо, да один мешок потерялся — упал, видно, с воза и пропал. Но мужику горевать некогда — торговля.
Мужик пропажу только на ярмарке заметил. Огорчился, конечно, шиврики-то потерялись отборные, один к одному, но делать нечего: у купцов в одном месте убыль, а в другом — прибыль. А прибыль-то как раз и поперла. Углядел народ чем мужик торгует стал нарасхват брать все сметать. Уж дошло до криков «в одни руки больше двух шивриков не давать!». А мимо одна барынька расфуфыренная проходила. Посмотрела она за чем народ давится, а на прилавке шиврики лежат один другого краше, другой третьего толще. Барынька в эту очередь шасть и встала. Присмотрела она себе знатный шиврик, оплатила. Мужик ей инструкцию на ухо прочитал про «шиврик-мыврик» и побежала она шиврик пробовать. Пришла барынька домой, разделась, шивриком полюбовалась. На первый взгляд очень даже ничего. Крупный, упругий в меру длинный, а что еще-то нужно?
— Шиврик!
Встрепенулся шиврик, по сторонам оглядел, барыньку обнаружил и за работу. Он ее и так и эдак и спереди и сзади и сбоку даже.
А барынька только охает негромко, удовольствие, значит, получает, и не видит, что с той стороны двери горничная в замочную скважину подсматривает. Смотрит она да зависть ее берет: уж больно шиврик-то хорош!
Смотрела она смотрела, но до конца досмотреть не смогла — увидел ее конюх Илья как она в замочную скважину подсматривает, да навалился сзади — его шиврик тоже работы запросил. Так что случилось так, что слово «шиврик» горничная услышала а вот «мыврик» — нет.
А барынька тем временем поднялась, шиврик вымыла хорошенько, холстинкой промокнула да по своим делам отправилась.
Горничной сказала: Я, говорит, в модный магазин. В лавку месье Пьера. И чтоб ни-ни у меня!
Посмотрела ей горничная в след, сообразила, что часа два хозяйки дома не будет и так ей захотелось шивриком новым попользоваться, что никакой мочи с собой сладить не стало.
Достала она шиврик…
— Шиврик!
А тому только этого и надо. Как начал трудиться только искры во все стороны полетели! И опять и сбоку и спереди и сзади. Сперва-то горничной все в удовольствие потом поняла она, что хорошо — то хорошо, но уж как-то все слишком хорошо.
Как говорит мастера китайского у-шу «Слишком хорошо это уже не хорошо». А они дело свое крепко знают!
Мечется горничная по комнате туда-сюда, туда-сюда, а за ней шиврик как шмель летает, вздохнуть не дает. Скоро уж она и бегать не смогла — сил не осталось. Стала горничная в сторону отползать, шиврик взъерошенный руками, отпихивать, но ничего не меняется. Трудится шиврик, работает. Доползла она с грехом пополам до окна, увидала Илью-конюха.
— Эй, Илья, друг мои ласковый, скажи «шиврик».
— А зачем?
— Ну ты скажи. Сделай приятное… А я на тебя посмотрю ласково.
Илья и сказал:
— Шиврик…
А шиврику все равно — раз слово произнесено, значит, есть работа.
Подлетел он к Илье да как…
Короче, Илье-конюху это разонравилось еще быстрее чем горничной. Прямо с самого первого мгновения. Стал Илья-конюх по двору бегать, от шиврика уворачиваться.
Ползает, прыгает, как солдат под артобстрелом, да ведь от хорошего шиврика нелегко увернуться. Хороший шиврик свое дело туго знает!
Так что, получается, что никому кроме горничной это зрелище удовольствия не доставило.
Вокруг, разумеется, шум-гам от всего этого — тихо ведь такие вещи не делаются. На шум дворник Степан вышел, поинтересоваться что происходит — вдруг грабеж или свадьба. Илья друга старого углядел, отбежал от него подальше и кричит:
— Степа! Христа рада крикни «шиврик».
А все-таки чтоб там не говорили — а есть на свете мужская дружба!
Степан возьми да крикни тут «шиврик». Как шиврик новый голос услышал — тут же к Степану наладился. Степану бы тут и победствовать по полной программе, но только шиврик до Степана не долетел. Друга спасая, Илья крикнул «шиврик» ну и шиврик тут же к нему повернул. Тут и Степан сообразил, что дело нечисто и тоже кричит «шиврик» и расходятся друзья в разные стороны двора, понимая, что спасение им только в этом. Только и слышно во дворе:
— Шиврик!
— Шиврик!
— Шиврик!
— Шиврик!
— Шиврик!
А шиврик как угорелый от Степана к Илье, от дворника — к конюху. Туда-сюда, туда-сюда…
Но, как говорят немцы: «У всего на свете есть конец, и только у колбасы его два…» Наконец устал шиврик, упал на землю и встать не может. А когда Илья его лопатой сверху пристукнул, то и вовсе дергаться перестал. Посмотрели друзья друг на друга и призадумались — а чего они барыне говорить будут, как ответ держать? Горничная-то, стерва, сбежала и дело вроде как её не касается, а они крайние. Решили друзья от греха подальше закопать шиврик, будто и не было его.
Подхватили его на лопату, которой Степан зимой снег сгребает, с осторожностью, отнесли за дорогу, к лесу и там прикопали.
Обратно идут — разговаривают: вот бы такую штуку врагам подкинуть. Например, тому же Пьерке-приказчику или Кузьме-шорнику… Только вот дорого это — шиврик-то прикупить.
Идут довольные, друг друга по плечам хлопают, обнимаются, в вечной дружбе клянутся. Видят у дороги мешок лежит. Степан горловину развязал и встал столбом, офонарел то есть. От радости.
— Что там? — спрашивает Илья. Ему-то не видно — у Степана спина широкая еле в дверь конюшни проходит, а Илье интересно.
— Да чо там?
Подвинулся Степан, чтоб друг с ним порадовался нежданному их счастью. Тот как увидел, так и обмер. Только на одно слово у них духу и хватило.
— ШИВРИКИ!