Согласимся с Барбарой Такман: в первых числах сентября немцы очень близко подошли к победе. На Западе они перешли Сомму, Уазу и Марну, приближались к Парижу. В Восточной Пруссии была окружена 2-я русская армия, ее командующий 30 августа застрелился. В Галиции русские армии потерпели поражение в Люблин-Холмской операции и были отброшены к Люблину.

Обе стороны чувствовали приближение решающих событий. В ближайшие дни должна была определиться судьба Парижа и Франции на Западе, и перспективы развития операций на Востоке, где германо-австрийские войска владели инициативой везде, кроме южного участка фронта.

Кризис на обоих театрах военных действий произошел практически одновременно.

 

Галиция, Галич-Львовская операция: 31 августа–1 сентября

Тридцать первое августа, кризисный день галицийского сражения. Третья австрийская армия отходит на Львов. Становится понятным, что с выходом правофланговых дивизий Рузского в район Равы-Русской, оставлять армию Ауффенберга в районе Томашова нельзя, между тем от действий этой армии австрийское командование ожидает решительного успеха.

Конрад не утверждает приказ Брудерманна об отходе к городокской позиции и приказывает удерживать Львов. Столица Галиции становится стратегической осью сражения, позволяя продолжать операции в районе Люблина и Комарова, где наметился крупный успех. Нужно иметь в виду, что в информационном обеспечении войны австрийцы преуспели, создав у русского командования преувеличенное представление о Львове как о крупной современной крепости, подготовленной к обороне. Соответственно, Рузский сосредотачивает свои силы для штурма этой крепости и настаивает на содействии со стороны 8-й армии.

В результате критический день 31 августа потрачен на медленное преследование австрийцев, отходящих на линию львовских фортов и за Днестр.

 

Люблин-Холмская операция: отход 5-й армии, 1–4 сентября

Решение Плеве начать 1 сентября общее отступление оказалось неожиданным для командиров корпусов южной группы, которые шесть суток вели непрерывные бои в неудачной конфигурации (под частично реализованной угрозой окружения) против превосходящих сил противника, удержали свои позиции и готовились наступать. Это решение было неожиданным и для Ауффенберга. Но мне представляется, что Плеве был абсолютно прав, и быстрый отрыв 5-й армии от противника дал возможность провести второй этап Люблин-Холмской операции со всеми удобствами, включая сомкнутые внутренние фланги 4-й и 5-й армий.

Оставаясь в районе Томашова, 5-я армия предоставляла противнику тактические шансы – в особенности учитывая положение 10-го армейского корпуса 1-й австрийской армии в районе Краснослава – Травников. Отход 5-й армии на одну линию с 4-й ставил австрийское командование перед серьезной проблемой: достигнут крупный успех, но как его использовать, если крупных подкреплений нет и не предвидится, а в тылу армии Ауффенберга нарастает угроза, которая только усугубится с продвижением австрийских войск к Холму.

Блестящего стратегического решения Конрада фон Гетцендорфа ни Плеве, ни Иванов не предвидели.

 

Галицийская битва: 1 и 2 сентября

Первого сентября Конрад вновь обращается к Мольтке с просьбой направить войска на Седлец или по крайней мере перебросить в район Перемышля два армейских корпуса. Корпусов этих не существует в природе, и Конрад об этом знает.

Об этом эвентуальном наступлении на Седлец в послевоенное время было написано очень много ерунды – вплоть до обвинений командующего 8-й армией в пренебрежении союзническим долгом, узко эгоистических интересах и непонимании основ военного искусства.

Эрих фон Людендорф был искусным полководцем. Недостатки являются продолжением достоинств, поэтому ошибки Людендорфа, о которых нам еще предстоит говорить, были масштабны и нетривиальны. Конечно, он понимал всю привлекательность наступления на Седлец и красоту этой сложной межфронтовой операции.

Но он понимал и ее неосуществимость в конкретных условиях начала сентября 1914 года.

Армия Ренненкампфа вышла на линию Кёнигсберг – Лютцен, и игнорировать ее было невозможно. Людендорф уже направил против нее 3-й корпус и армейскую кавалерию. С учетом переброски сил с Западного фронта командование 8-й армии могло сосредоточить против Ренненкампфа три корпуса со средствами усиления. Этого было вполне достаточно.

По крайней мере один корпус (например, 1-й резервный) должен был пока остаться на месте Танненбергского сражения, наблюдая за процессом разоружения остатков центральных корпусов 2-й армии.

Таким образом, для удара на Седлец Людендорф мог сосредоточить три корпуса – 17,1, 20-й. Против них могли действовать 1-й и 6-й корпуса 2-й армии, разбитые в сражении, но не уничтоженные, и армейская кавалерия.

Россия продолжала мобилизацию, и верховное командование уже приняло решение заткнуть дыру в Восточной Пруссии 22-м, 3-м Сибирским и 1-м Туркестанским корпусами. Таким образом, против трех корпусов Людендорфа Жилинский мог собрать около пяти корпусов.

Эвентуальное наступление 8-й германской армии на Седлец

Ну и каких результатов можно ожидать от этого наступления? По прямой от границы до Седлеца около 200 километров, причем наступающим войскам нужно преодолеть Нарев и Западный Буг. Ключевые дороги схвачены крепостными укреплениями Осовца и Ломжи, штурм которых требует времени.

В таких условиях ударной группе при самых благоприятных обстоятельствах потребуется 12–15 дней, чтобы подойти к Седлецу. За это время кризис в районе Люблина разрешится в любом случае. В случае успеха австро-венгерских войск наступление 8-й армии потеряет всякий смысл, поскольку русское командование так или иначе будет вынуждено эвакуировать «Польский выступ». Если же успех будет сопутствовать Юго-Западному фронту, 8-я армия сама окажется в очень тяжелом положении.

Усилить ее нечем. Конечно, освободится 1-й резервный корпус, но его придется использовать для контроля коммуникационной линии Седлец – Ломжа – Лютцен. Со своей стороны русские к этому времени мобилизуют второочередные части, которые могут быть направлены через Брест-Литовск на Седлец или даже через Белосток на Ломжу.

При этом 8-я армия будет вынуждена сражаться в двух группах, разделенных промежутком сначала в десятки, а затем в сотни километров. Все ее преимущество в маневре испаряется, как только ее корпуса вступают на русскую территорию, где, напомню, иная колея железной дороги.

Ничего хорошего ожидать от такого наступления не приходится, и Людендорф правильно сделал, что отказался от него и сосредоточил свои усилия против 1-й армии Ренненкампфа, вытеснение которой за пределы Восточной Пруссии было непременным условием любой активности против «Польского балкона».

В ноябре Людендорф попытал счастья в Лодзинской операции, выполненной примерно по такой же схеме, хотя и в гораздо лучших условиях (сюжет восьмой). Результаты не обнадеживали. Лишь в феврале 1915 года, сосредоточив две армии: 15,5 пехотных и 2,5 кавалерийских дивизий, германское командование нанесло сильный удар от Мазурских озер на юго-восток. Немцы тогда продвинулись до реки Бобр. Но это было уже после завершения генерального сражения Первой мировой войны.

Итак, немецкой помощи не предвидится.

У Конрада назревает решение отвести армии за реку Сан. Но так жаль терять результаты прорыва у Травников, охвата Люблина, крупного успеха под Комаровым, где русские неожиданно начали глубокий отход.

Конрад принимает следующее смелое, красивое и импонирующее решение:

На севере усилить группу Куммера корпусом Войерша и возобновить наступление в обход Люблина. Десятому корпусу, растянутому между Травниками и Краснославом, предписывается удерживать свои позиции, 1-му и 5-му корпусам наступать непосредственно на Люблин.

В центре – оставить против разбитой 5-й русской армии минимальный заслон. Армию Ауффенберга развернуть фронтом на юг.

Оставить Львов, втянув 3-ю армию в оперативный мешок.

Концентрическим наступлением 2, 3 и 4-й армий на Львов разгромить 3-ю армию в районе этого города и восстановить положение в Галиции.

Эта блестящая стратегическая идея приводит к ожесточенному Городокскому сражению, хотя в отношении второй армии намерения командования остались на бумаге. Она все еще не была готова к активным действиям!

Со своей стороны русское командование завершает железнодорожный маневр. Оно усиливает 4-ю армию несколькими дивизиями, объединяет войска, действующие к северу от Люблина, в отдельную 9-ю армию, затыкает парой дивизий прорыв в районе Травников – Краснослава и назначает новое общее наступление армий правого крыла. Всего на участок Люблин Холм было переброшено три армейских корпуса (18-й, гвардейский и 3-й кавказский), не считая второочередных дивизий 4-й и 5-й армий (где-то около четырех стрелковых и трех кавалерийских дивизий), которые прибывали своим чередом – по довоенному графику.

Австрийцы же считают 5-ю армию Плеве «совершенно разбитой». Ауффенберга заботит не столько она, сколько сомнения насчет того, не истолкуют ли его войска поворот на 180 градусов как отступление. Первого сентября он издает приказ № 1490, который зачитывается всему составу армии: «Четвертая армия уже заслужила благодарность за свои блестящие действия. Однако на нее ложится вторая великая задача, от выполнения которой зависит судьба всего похода – двинуться на юг и, по меньшей мере, оказать помощь находящейся в бою 3-й армии. Эта решительная операция предъявляет высокие требования, но я верю, что храбрая 4-я армия эти требования выполнит».

Галицийская битва. Замысел Городокского сражения

 

Городокское сражение: вступительный комментарий

Стратегическое решение, предложенное Конрадом, не производит особого впечатления на человека, плохо знакомого с особенностями армий 1914 года. «Ну, раньше атаковали на север. Теперь развернемся и будем наступать на юг. Что тут такого?»

Во-первых, заметим, даже сугубо формально «развернуть армию несколько сложнее, чем батальон» (М. Галактионов). Это технически трудная задача, требующая времени. Необходимо полностью перенастроить громоздкую и инертную систему снабжения, наметить маршруты для движения частей и соединений, пункты сбора и места отдыха, организовать охранение.

Действия Э. Людендорфа в сражении под Танненбергом, когда он организовал марш-маневр 8-й германской армии против 2-й русской, заслуженно входят в золотой фонд военного искусства. Но это был армейский, а не фронтовой маневр силами, к тому же подготовленный до войны. Территория Восточной Пруссии была специально оптимизирована для подобного маневра по внутренним операционным линиям, а сам маневр считался контрольным решением оперативной задачи, которую А. Шлиффен любил давать выпускникам Академии Генерального штаба.

Конрад же импровизировал. Его план ведения войны, основанный на том, что южная группировка сможет хотя бы задержать русское наступление в районе Львова, провалился – вновь отметим: в первую очередь благодаря тому, что Рузский и Брусилов выполняли свои задачи по плану стратегического развертывания, не отвлекаясь на привходящие обстоятельства, в том числе просьбы соседей и указания командования фронтом. Быстрой переброской 4-й армии на юг Конрад создавал совершенно новую оперативную конфигурацию, не предусмотренную в довоенном планировании ни русскими, ни австрийцами, даже как возможность.

Конрад фон Гетцендорф

Родился 11 ноября 1852 года в пригороде Вены в семье гусарского офицера и актрисы. В 1871 году окончил элитную Терезианскую военную академию. Прошел путь от лейтенанта до командира пехотной дивизии в Инсбруке.

В 1906 году при поддержке наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда назначен начальником Генерального штаба. На этом посту отличался энергичной деятельностью по реорганизации и перевооружению армии, усилению артиллерии. Настаивал на превентивных войнах с Сербией и Черногорией, призывал к укреплению австро-итальянской границы (при наличии формального военного союза с Италией). В связи с этим Конрад фон Гетцендорф находился в конфликте с парламентами обеих частей империи, а также министерством иностранных дел и в 1911–1912 гг. даже был отстранен от должности начальника Генерального штаба.

С началом Первой мировой войны стал начальником штаба при главнокомандующем эрцгерцоге Фридрихе, фактически руководя всеми действиями австрийской армии в первую очередь на карпатском фронте.

После вступления на престол нового императора Карла Конрад был с понижением назначен командующим 11-й армией, стоявшей на итальянском фронте в Тироле (« за недостаточную строгость нравов в Генеральном штабе в разгар Мировой войны » – ума не приложу, что может означать такая формулировка). 15 июля 1918 года он был отстранен и от этого поста и назначен на декоративную должность в лейб-гвардии.

После окончания войны был председателем союза выпускников Терезианской академии, занимался изучением философии и религии.

Умер 25 августа 1925 года на курорте Бад-Мергентхайм, земля Баден-Вюртемберг, Германия, от болезни желчного пузыря. Был с воинскими почестями похоронен в Вене (Википедия).

Операция была начата в неблагоприятный момент: австрийцы потеряли Галич, Миколаев, Львов, и это было осязаемым признаком поражения. Во всех равных тактических столкновениях русская пехота и особенно артиллерия демонстрировали неоспоримое преимущество. С начала войны прошел уже месяц, и сосредоточение русских корпусов заканчивалось: с первых чисел августа общий перевес в силах в Галиции на стороне Иванова, на его сторону перешло и преимущество в оперативной группировке войск. Тем не менее Конраду удалось резко качнуть уже склоняющуюся на сторону русских армий чашу весов, вызвать кризис на Юго-Западном фронте и заставить русское командование выигрывать Галицийскую битву второй раз.

Неплохая попытка, которую в австрийских военных кругах назвали «Призывом к счастью»!

В этой связи стоит сказать несколько слов и о Морице Ауффенберге.

Меня не впечатляют его распоряжения в ходе Комаровского сражения, но то, что уже вечером 3 сентября 4-я армия закончила поворот и вышла на линию Томашов – Ярчин – Корчмин в 18–20 километрах к югу от своей исходной позиции, вызывает восхищение и удивление. В организации перестроения армии и проведении маршей командарм-4 проявил подлинное воинское искусство, выиграв, по крайней мере, два дня активного времени. К вечеру 5 сентября Ауффенберг уже развернулся 9, 6 и 17-м корпусами на фронте Рава-Русская – Немиров, изготовившись к наступлению против правого фланга 3-й русской армии.

Мориц Ауффенберг

Родился 22 мая 1852 года в Троппау в семье крупного судейского чиновника. Учился в Терезианской военной академии и Высшей военной школе. В 1871 г. вступил лейтенантом в 28-й пехотный полк. С 1877 г. служил в Генеральном штабе. В 1878 г. участвовал в оккупации Боснии и Герцеговины. С 1890 г. начальник штаба 28-й пехотной дивизии в Лайбахе, с 1894 г. командир 96-го пехотного полка. С 1900 г. командир 65-й бригады в Раабе. В 1905 г. назначен начальником 36-й дивизии в Аграме. В 1907 г. перешел в Военное министерство и в том же году был назначен генерал-инспектором военно-учебных заведений. С 1909 г. командир XV армейского корпуса, расквартированного в районе Сараево, тайный советник. В 1911 г. по предложению Франца Фердинанда назначен военным министром. На посту военного министра добился увеличения военного бюджета. Большое внимание уделял развитию тяжелой артиллерии. В 1912 г. сдал пост ген. А. Кробатину и был назначен инспектором армии.

С августа 1914 г. командующий 4-й австрийской армией, развертывавшейся в районе Радымно—Ярослав—Перемышль. Командовал армией в Галицийской битве. После поражения австрийских войск в битве 30 октября 1914 г. вышел в отставку. В 1915 г. обвинен в неготовности Австро-Венгрии к войне и уволен из армии.

После войны написал несколько военно-исторических работ:

Aus Österreich-Ungarns Teilnahme am Weltkrieg, Berlin, Ullstein, 1920 – «Австро-венгерское участие в мировой войне» (1920);

«Кампания 4-й австр. армии в начале мировой войны» (1920);

Aus Österreich-Ungarns Höhe und Niedergang, Munich, 1921. – «Взлет и падение Австро-Венгрии».

Умер 18 мая 1828 года в Вене (Википедия).

 

Городокское сражение 5–7 сентября

К вечеру 5 сентября на фронт сражения от Равы-Русской до Стрыя выходили огромные и почти равные силы: 3-я и 8-я русские армии (352 батальона, 183 эскадрона, 1304 орудия) и 4, 3 и 2-я австро-венгерские армии (373 батальона, 187 эскадронов, 1254 орудия). Вторая австрийская армия отставала с развертыванием и могла полностью вступить в бой только 9 сентября. Однако по условиям местности и сложившейся оперативной группировки 8-я армия не могла использовать эти темпы.

Шестого сентября авангарды 3-й русской армии столкнулись с авангардами 4-й австрийской армии у Равы-Русской. Надо сказать, что это столкновение было неожиданным и для Рузского, и для Иванова, которые считали, что противник отходит к Перемышлю. В этих условиях 3-я армия наступает веерообразно: она стремится выйти в тыл «Томашовской группе неприятеля» (то есть ни командование, ни разведка не «прочитали» быстрого и эффективного маневра Ауффенберга) и одновременно обойти с севера укрепленную городокскую позицию 3-й австрийской армии. Все корпуса находятся в движении и не могут организовать взаимодействие.

Тем не менее Рузский реагирует очень быстро и точно, разворачивая армию к Раве-Русской и оставляя на прикрытие Львова один армейский корпус (10-й). Сразу же он вытягивает 11-й корпус к северу, в сторону Яворова, ставя перед ним задачу обойти фланг австрийцев, сражающихся у Равы-Русской.

Седьмого сентября в наступление перешли 3-я армия и северный фланг 2-й австрийской армии, что сразу поставило в критическое положение 12-й корпус армии Рузского. На фронте Равы-Русской окончательно определилось, что речь идет не о заслоне, не о жертвующих собой арьергардах, но об основных силах 4-й австрийской армии. Ситуация в районе Львова сразу же стала тяжелой. Командование ЮЗФ потребовало энергичных действий от своих 9, 4 и 5-й армий, что было столь же правильно, сколь и очевидно. Рузский со своей стороны ставит задачу на овладение Равой-Русской – оперативным центром всего пространства Галицийской битвы. Но Ауффенберг также прекрасно понимает значение Равы-Русской.

Галицийская битва вновь приобрела характер темповой игры: что произойдет раньше – крах русского фронта между Галичем и Равой-Русской или крах австрийского фронта между Люблином и Холмом?

 

Контрнаступление северной группы

2–9 сентября

После катастрофы 2-й армии в Восточной Пруссии русские войска, сосредоточенные на северном фланге Галицийской битвы, были обязаны наступать. Альтернатива была одна, и она даже была обозначена в официальном документе: «в случае безусловной невозможности в течение ближайших дней достигнуть решительных над австрийцами успехов, будет указано армиям Юго-Зап. фронта постепенно отходить на р. Зап. Буг с общим направлением Дрогичин – Брест-Литовск – Кобрин», то есть речь шла об оставлении Варшавы и всего польского ТВД; такой отход, без сомнения, индуктивно привел бы и к отступлению из Галиции.

Русское командование, конечно, еще не знало в тот момент о переброске 4-й армии к Раве-Русской и должно было учитывать эту армию в оперативном балансе. Между тем в реальности обстановка на севере складывалась очень благоприятно: в составе 9, 4 и 5-й армии насчитывалось 26,5 пехотных дивизий. Австрийцы же вместе с группой Куммера, группой Иосифа Фердинанда и корпусом Войерша могли противопоставить им всего 15,5 дивизии. Если на севере (где армия Данкля раньше наступала) находились более или менее равные силы (9 русских дивизий против 7 австрийских дивизий и двух бригад), то южнее 10-й корпус был полуокружен у Травников четырьмя русскими корпусами. А еще дальше к югу, в общем, была дыра, прикрытая недавней вымученной победой 4-й австрийской армии, 2-м корпусом и группой Иосифа-Фердинанда, находящейся в боях уже 17 дней и не получавшей все это время подкреплений.

Первая армия с приданными ей частями и соединениями как-то продержалась до 8–9 сентября затем под угрозой окружения начала отход за Сан, открывая 75-километровое свободное пространство на фланге и в тылу 4-й армии Ауффенберга, где в эти дни умирала группа Иосифа Фердинанда.

Иосиф Фердинанд

Родился 24 мая 1872 года в Зальцбурге в семье герцога Тосканского Фердинанда IV. Был 2-м сыном и 4-м ребенком в семье. После нескольких скандалов его старший брат эрцгерцог Леопольд-Фердинанд был исключен из состава фамилии Габсбургов и принял имя Леопольда Вёльфинга. Иосиф Фердинанд стал наследником, а затем и главой тосканской ветви Габсбургов.

Учился в военном реальном училище. В 1892 году окончил Терезианскую военную академию. Был выпущен в Тирольский стрелковый полк. Служил в 93-м, 17-м, 59-м пехотном и 4-м Тирольском егерском полках. В 1905–1908 гг. командир 93-го пехотного полка, с октября 1908 г. – 5-й пехотной бригады, с января 1911 г. – 3-й пехотной дивизии в Линце. Увлекался охотой и воздухоплаванием, совершил несколько путешествий на воздушном шаре.

С началом войны назначен командиром XIV армейского корпуса, входившего в состав 3-й армии генерала Р. Брудермана. Участвовал с ним в Галицийской битве. 30 сентября 1914 г. назначен командующим 4-й армией после смещения с поста командующего Ауффенберга. В 1915 г. командовал армией в зимнем сражении в Карпатах и общем летнем наступлении германо-австрийских войск после Горлицкого прорыва.

Летом 1916 года разбит русской 8-й армией генерала Каледина во время Брусиловского наступления и отступил за реку Стырь. После этого снят с поста командующего армией. Передал армию ген. К. Терстянскому фон Надас.

После вступления на престол императора Карла I был назначен генерал-инспектором ВВС. В 1918 году вышел в отставку.

После распада Австро-Венгерской империи жил в Австрии как обычный гражданин. 2 мая 1921 г. женился на Розе Кальтенбрунер. После смерти первой жены в 1928-м, 27 января 1929 г. женился на Гертруде Томанек фон Бейерфельс-Мондзее, от которой у него было двое детей, Клавдия и Максимилиан.

После аншлюса Австрии гитлеровской Германией был арестован. Сначала жил под домашним арестом, но затем отправлен в концлагерь Дахау. Находился там несколько месяцев, после чего был освобожден благодаря заступничеству Германа Геринга. Умер 25 августа 1942 г. в Вене (Википедия).

Десятого-одиннадцатого сентября сражения уже не было: северное крыло русских армий перешло к преследованию разбитого противника.

Успех наступления между Люблином и Холмом определялся явным превосходством в силах, которое, в свою очередь, стало следствием железнодорожного маневра, блестяще осуществленного русским главным командованием. Напомню, всего в армии правого крыла было перевезено четыре армейских корпуса и четыре отдельные дивизии (то есть полнокровная армия), не считая тех частей, которые прибывали в 4-ю и 5-ю армии по мобилизации.

 

Городокское сражение 8–9 сентября

Четвертая австрийская армия остановлена и на всем фронте переходит к обороне. Но контрманевр Рузского с неизбежностью должен был привести к возникновению напряжений в стене русских корпусов, вытянувшихся от Миколаева до Равы-Русской, и в конечном счете, к отрыву 3-й армии от 8-й. Австрийское командование это понимает: отныне ударной силой становится 2-я армия, наконец, сосредоточенная для наступления южнее Львова, где должен был возникнуть второй кризис Городокского сражения.

Так и происходит. Восьмого сентября армия Брусилова не может продвинуться вперед и с трудом сдерживает атаки противника, а у Рузского 10-й корпус, атакованный четырьмя австрийскими дивизиями, отходит на северо-восток, создавая десятикилометровую брешь на стыке армий. Сложилась ситуация, чреватая обходом внутренних флангов 8-й и 3-й армий, что еще более усугубилось неудачей на юге 24-го и в центре 7-го и 8-го корпусов армии Брусилова.

Прорыв закрывает спешно сконструированный из подвернувшихся под руку кавалерийских частей кавкорпус Де Витта.

 

Городокское сражение 10–11 сентября

Бои на фронте 8-й русской армии достигают своего апогея. Вторая и 3-я австрийские армия ведут непрерывное двухсуточное наступление и продвигаются на несколько километров то на одном участке, то на другом. К концу дня 11 сентября положение 8-й армии неустойчиво, командующий приказывает провести подготовительные мероприятия на случай отхода ко Львову.

В том-то и дело! Львов – сильная естественно укрепленная позиция, 8-я армия поколеблена, но не разбита. Может быть, если сделать еще одно, последнее усилие, бросить в бой последний батальон, 8-я армия будет отброшена на Львов. На это понадобятся сутки. Еще сутки, чтобы подготовить новое наступление в районе Львова. И по крайней мере два дня, чтобы его взять. То есть при самых благоприятных условиях решающий результат на фронте 8-й армии может быть достигнут через 4–5 дней.

Этих дней у Конрада нет.

На севере уже складывается трагическая для него обстановка: группа Иосифа-Фердинанда и 2-й корпус не могут сдержать наступления 5-й армии, командование которой уже ориентирует свои левофланговые корпуса на Цешанув. Это 40 километров к западу-северо-западу от Равы-Русской, где фронт Ауффенберга поставлен под фланговый удар с севера, более того, русские угрожают тылу всей городокской группировки австрийцев.

Утром 12 сентября, на шестой день непрерывных боев, австрийцы оставили Раву-Русскую.

Городокское сражение закончилось.

Нужно сказать, что 4-я австрийская армия прекрасно показала себя как маневренная сила, а 3-я и 2-я австрийские армии во фронтальных атаках добились большего, чем можно было ожидать от дважды разбитых несколькими днями раньше войсковых соединений. Но русское командование южного крыла – Рузский, Радко-Дмитриев и Брусилов – «простыми и неблестящими средствами», как и рекомендует В. Стейниц, первый чемпион мира по шахматам, и военная теория, перевели темповую комбинационную «игру» в позиционное русло, заставив Конрада потерять несколько решающих темпов. В конце концов, оказалось, что судьба городокского сражения решалась не под Львовом, а у Люблина.

Рузский

Родился 18 марта 1854 года (новый стиль) в Петербурге.

Окончил первую петербургскую военную гимназию в 1870 году, Константиновское военное училище в 1872 г. Служил в лейб-гвардии гренадерском полку. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 г., командуя ротой. В 1881 г. окончил Николаевскую Академию Генерального штаба. С 5 декабря 1881 г. помощник старшего адъютанта штаба Казанского военного округа. С 11 марта 1882 г. по 26 ноября 1887 г. – старший адъютант штаба Киевского военного округа. В мае—октябре 1881 г. командовал батальоном 131-го пехотного Тираспольского полка. С 26 ноября 1887 г. начальник штаба 11-й кавалерийской дивизии. С 19 марта 1891 г. – начальник штаба 32-й пехотной дивизии. С 23 июля 1896 г. командир 151-го пехотного Пятигорского полка. С 13 декабря 1896 г. окружной генерал-квартирмейстер штаба Киевского военного округа. С 10 апреля 1902 г. начальник штаба Виленского военного округа.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. был начальником штаба 2-й Маньчжурской армии. С 1909 г. член Военного совета при военном министре, занимался разработкой уставов и наставлений, был одним из авторов Полевого устава 1912 года.

С 19 июля по 3 сентября 1914 г. командовал 3-й армией. За взятие Львова награжден сразу орденом Святого Георгия 4-й и 3-й степени. За Галицийскую битву награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. С 3 сентября 1914 г. – Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта. Под его командованием войска фронта сражались в Августовской и Праснышской операциях. 13 марта 1915 г. Рузский заболел и покинул фронт, сдав командование генералу М. В. Алексееву. 17 марта 1915 г. назначен членом Государственного, а 20 мая 1915 г. также Военного советов. С 30 июня – командующий 6-й армией. С 18 августа 1915 г. – Главнокомандующий армиями Северного фронта. В декабре 1915 г. Рузский вновь заболел и 6 декабря сдал командование фронтом. Позже вернулся на должность Главнокомандующего армиями Северного фронта 1 августа 1916 г.

Один из активных участников военного заговора, закончившегося Февральской революцией. 25 марта 1917 г. покинул пост командующего фронтом. Уехал в Кисловодск. Был арестован 11 сентября в Ессентуках красными. 18 октября 1918 года был выведен на Пятигорское кладбище в составе группы заложников и зарублен (Википедия).

 

Общее отступление австрийцев 12–25 сентября и итоги битвы

Все кончено. Порядок предстоящего отхода всех австрийских армий за р. Сан установлен в директивах № 1877 и 1925, отданных 11 и 12 сентября. Уже 15 сентября 9-я армия без особых проблем форсировала Сан. Обложен Перемышль. Отступление австрийцев местами принимает характер бегства, русские части сдерживают уже не столько австрийские арьергарды, сколько внезапный двухметровый паводок на Сане. Но с 22 сентября начинается вызванная наметившимся наступлением германцев рокировка армий на Среднюю Вислу. Назревает Варшаво-Ивангородская операция, и «это уже совсем другая история».

Общий итог сражения отлично передают цифры: Русская армия захватила Галицию и Буковину, в том числе крупный административный центр Львов, города Галич, Станислав, Миколаев, Черновицы, обложили крепость Перемышль. Их потери составили 190 000 человек убитыми и ранеными, 40 000 пленными (итого 230 000 человек, или треть первоначально состава), 94 орудия. Австро-венгерская армия потеряла 300 000 убитыми и ранеными, 100 000 пленными (400 000 человек, половина первоначального состава), 400 орудий.

Н. Иванов

Родился 3 августа 1851 года в семье офицера, выслужившегося из солдат сверхсрочной службы. Окончил 2-ю петербургскую военную гимназию, Павловский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище (1869). Служил в 3-й гвардейской и гренадерской артиллерийских бригадах. Участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Был инструктором румынской армии, затем состоял при Э. И. Тотлебене. С 28 июля 1884 г. – командир 2-й батареи лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады. С 1888 г. заведовал мобилизационной частью ГАУ. С 11 апреля 1890 г. командовал Кронштадтской крепостной артиллерией. С 14 декабря 1899 г. состоял для особых поручений при генерал-фельдцейхмейстере великом князе Михаиле Николаевиче.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. состоял в распоряжении командующего Маньчжурской армией, с 18 июля 1904 г. командовал Восточным отрядом, впоследствии преобразованном в 3-й Сибирский армейский корпус. За боевые отличия в войне награжден орденом Святого Георгия 4-й и 3-й степени и золотым оружием, украшенным бриллиантами.

После окончания военных действий – начальник тыла Маньчжурских армий. 19 декабря 1905–6 ноября 1907 г. командир 1-го армейского корпуса (Петербургский военный округ). С 20 апреля 1907 г. главный начальник Кронштадта и одновременно с 6 ноября 1907 г. временный кронштадтский генерал-губернатор. Принял решительные действия к пресечению беспорядков во вверенных ему частях. Генерал-адъютант (1907). Генерал от артиллерии (ст. 13.04.1908). Со 2 декабря 1908 г. командующий войсками Киевского военного округа.

Во время Первой мировой войны 19 июля 1914–17 марта 1916 г. главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта. Под его командованием русские войска одержали крупную победу в Галицийской битве. В марте 1916 г. был заменен на посту командующего фронтом Брусиловым и переведен в Ставку, где находился в свите Николая II.

С началом Февральской революции Николай II 27 февраля назначил Иванова главнокомандующим войсками Петроградского военного округа с чрезвычайными полномочиями и с подчинением ему всех министров. Задачей Иванова было с отрядом надежных войск прибыть в Петроград и прекратить волнения в столице. Однако Иванову не удалось выполнить эту задачу, и 3 марта Иванов был арестован, как и сам Николай II. Через некоторое время Иванова освободили по распоряжению Керенского, и он уехал в Новочеркасск.

Иванов присоединился к Белому движению в Гражданской войне, в 1918 г. командовал Южной белоказачьей армией. Был разбит под станицей Вешенской, после чего остатки его армии влились в состав войска Донского. Умер от тифа 27 января 1919 г. (Википедия).

Галицийская битва остается в истории памятником стойкости русских солдат и бесполезного мастерства австрийского командования.

«Самая лучшая армия, которую когда-либо старая Австрия за многие столетия своего существования выставляла против врага и которая в 1914 г. была таковой, несмотря на все недостатки, – погибла преждевременно благодаря последним» – этой эпитафией австрийских исследователей заканчиваются почти все описания Галицийской битвы, и я не хочу нарушать эту традицию.

Альтернатива: Краков

Австрийцы действовали в Галицийском сражении достаточно грамотно и изобретательно, отчасти им и везло. Можно поискать за них шансы «на краю Гауссианы», но, в общем, складывается впечатление, что австрийцы могли выиграть эту битву только за счет откровенно кооперативной игры. С другой стороны, русские одержали победу, настолько значимую и убедительную, что попытка еще как-то улучшить их «игру» воспринимается с улыбкой: «вот если бы покойник с трефы пошел…»

В принципе придумать такую альтернативу нетрудно. Например, «осень в 1914 году выдалась сухой, ожидаемого паводка на Сане не произошло, что позволило русским армиям сохранить высокие темпы преследования». Беда в том, что никаких значимых изменений при таком предположении не происходит: русское наступление и в Текущей Реальности дошло до своего естественного предела, которым являются Карпаты . Ничего ведь не меняется от того, выйдут русские армии к этому рубежу неделей раньше или позже, потеряют австрийцы пленными 100 тысяч человек или 150 тысяч.

В Карпатах наступление придется приостановить хотя бы просто вследствие перенапряжения коммуникаций. Устройство тыла и подготовка нового наступления потребуют немало времени, начнется осень. Трудно предположить, что в этих условиях рубеж Карпат будет преодолен с ходу, а это означает затяжную Карпатскую операцию и возврат на рельсы Текущей Реальности.

В начале сентября 1944 года советские войска будут вновь штурмовать Карпаты. При полном превосходстве в артиллерии, танках и авиации, в условиях просоветского восстания в Словакии и практическом отсутствии у гитлеровцев свободных резервов наступление развивалось очень тяжело, и продвижение не превысило 50 километров за месяц ожесточенных боев. В 1914 году австро-венгерская армия была потрясена поражением в Галиции, но, конечно, меньше, нежели вермахт, переживший летом 1944 года полный распад Восточного фронта.

Хочется побыстрее взять Перемышль, но русская армия «образца 1914 года» не имела сверхтяжелой артиллерии, равно как и отработанной на учениях схемы ускоренной атаки первоклассной крепости. В Текущей Реальности такая атака была предпринята и закончилась катастрофическим провалом.

В 1914 г. крепость состояла из восьми оборонительных секторов (групп). Первые два включали внутренний обвод протяженностью 15 км и радиусом 6 км. Всего в рамках внутреннего обвода было возведено 18 фортов и 4 батареи. В свою очередь внешний обвод общей протяженностью 45 км подразделялся на шесть секторов (групп) в составе 15 главных и 29 вспомогательных фортов. В интервалах между фортами размещались 25 артиллерийских батарей. Большинство фортов были оснащены 150-мм гаубицами, 53-мм скорострельными орудиями и 210-мм мортирами. Помимо этого, в главных и бронированных фортах имелось электроснабжение, лифты, вентиляторы, помпы, рефлекторы. В крепости работала система радиосвязи.

Некоторые шансы на содержательную альтернативу дает наличие косвенной связи между полями сражений в Галиции и Восточной Пруссии. Поражение немцев в Восточной Пруссии (Реальность Pax Rutenia, сюжет пятый) дает русскому командованию возможность сымпровизировать версию плана Шлиффена против Австрии.

В этой Реальности задачи преследования австро-венгерских войск возлагаются на Юго-Западный фронт в составе 5, 3, 8-й армий, в то время как 10-я (в Текущей Реальности – в Восточной Пруссии), 9-я и 4-я армии совершают марш-маневр через Среднюю Вислу (участок Сандомир – Ивангород и севернее), имея своей целью Силезию. При успехе этой операции линия Карпат будет обойдена с севера, и русские войска вырвутся на Венгерскую равнину.

Возможная схема преследования в Реальности Pax Rutenia

Вероятность такой Реальности, однако, невелика. Прежде всего немцы могут допустить прорыв в Силезию только в случае полной военной катастрофы. Но в таком случае в общем-то все равно, как выигрывать, и возможно, имеет смысл сосредоточить усилия против Германии, а не против Австрии. Во-вторых, очень велики расстояния, которые предстоит пройти армиям импровизированного «Русского Правого Крыла». В-третьих, роль Перемышля может сыграть другая первоклассная австрийская крепость – Краков.

Укрепления образуют три пояса и цитадель: форты наружного пояса, форты среднего пояса и сомкнутая ограда, также усиленная фортами. В наружном поясе, имеющем около 40 верст в обводе, расположено 48 фортов, из коих 15 современных: на левом берегу – 35 фортов, из коих 11 современных, на правом – 13 (4 современных).

Внутренний пояс – около 20 верст в обводе – образован 27 укреплениями (4 современных). Сомкнутая ограда – около 10 верст в обводе – имеет 11 укреплений, в том числе 5 фортов: 4 – на левом берегу и 1 – на правом. Цитадель – старинный Вавельский замок – на высоком левом берегу реки.

Большинство фортов наружного пояса построены из бетона и железа. Особенно сильны форты Маршовица и Тоние. Среди фортов имеются и броневые.

Долина Вислы весною и осенью затопляется естественным и искусственным разливом реки.

Тем не менее поздней осенью 1914 года «тень» подобного русского наступления незримо висит над Восточным фронтом и оказывает влияние на ход и исход Варшаво-Ивангородской и Лодзинской операций (сюжет восьмой).

В Текущей Реальности кризис на Восточном фронте разрешился 17 сентября, когда 3-я русская армия подошла к Перемышлю. Россия проиграла сражение в Восточной Пруссии (к середине месяца армия Ренненкампфа была оттеснена к Неману), но одержала громкую победу в Галиции.

Шлиффен мог быть доволен. Немецкий фронт сохранил свою целостность свыше шести недель, причем на севере немцы владели инициативой, а на юге Австро-Венгрия могла еще довольно долго держаться, опираясь на Карпаты и крепости.

Разгром австрийцев в Галиции, с точки зрения Шлиффена, был, скорее, положительным результатом: вечный спор за преобладание в германском мире не мог быть решен одной победой под Садовой-Кенигрицем. Потерпевшая поражение Австрия попадала в зависимость от Германии и, во всяком случае, переставала быть препятствием для мирных переговоров. Впрочем, Шлиффен в любом случае предполагал по итогам войны вернуть ей Галицию и не препятствовать показательной экзекуции Сербии.

Но судьба Австро-Венгрии решилась на Сене, как, впрочем, и судьба Германии.

Кризис на Западном фронте был острее и сюжетнее, чем на востоке. Барбара Такман пишет: «Так близко подошли немцы к победе, а французы к катастрофе, так велико было горестное изумление мира, следившего с затаенным дыханием за триумфальным маршем германских армий и отступлением союзников к Парижу, что битву, решившую исход войны, стали называть «чудом на Марне».

 

Канун Марны: 4 сентября

На Западном фронте в первых числах сентября возникла ситуация, трудная для обеих сторон. Союзники понимали, что стратегическое положение складывается для них весьма благоприятно: после того как 1-я армия фон Клюка перешла Марну и устремилась на юг, правый фланг германского войска оказался открыт, причем действующая против него 6-я армия Монури, во-первых, не имела «оппонента», во-вторых, могла опираться на форты и укрепления Парижа. Жоффр, конечно, не знал соотношения сил, но справедливо предполагал, что после переброски 4-го корпуса у него по крайней мере равенство. В целом обстановка провоцировала союзников на контрнаступление с решительными целями.

Но перейти в это наступление должны были армии, которые с первых боевых столкновений и до последних дней терпели поражение за поражением. И материальное и особенно моральное состояние войск было очень тяжелым, у командиров сложился своеобразный «комплекс неполноценности»: противник неудержимо двигался вперед, и все попытки остановить его хотя бы на пару дней заканчивались только новыми потерями. Между тем проектируемое между Марной и Сеной сражение должно было стать решающим. Жоффру было понятно, что, если союзники проиграют его, война на Западе будет быстро закончена.

Между 2-м и 4-м сентября у союзников вызревает решение. Командующий Парижским гарнизоном генерал Галлиени, бывший начальник Жоффра по Мадагаскару, вызванный из отставки, настаивает на немедленном контрударе по открывшемуся флангу противника. Поскольку решением правительства 6-я армия подчинена ему, он отдает Монури соответствующий приказ.

Монури, как обычно, своего мнения не имеет.

Жоффр колеблется. Он понимает все выгоды сложившегося положения, но контрудар Монури будет иметь шансы на успех только в том случае, если он будет поддержан остальными армиями – в противном случае Клюк отбросит 6-ю армию обратно к Парижу, даже не особенно напрягаясь, как это случилось под Амьеном. Но состояние 5-й и 9-й армий крайне тяжелое, сомнительно, чтобы они были готовы к наступлению. Что же касается Британских Экспедиционных Сил, то Френч отходит к Сене и останавливаться не собирается. Учитывая все это, Жоффр предпочел бы выиграть еще немного времени отступлением и дать решительное сражение на линии Сены. За это выигранное время завершится переброска 4-го корпуса и, может быть, придут в себя англичане, немцы же еще глубже втянутся в мешок между Парижем и Верденом.

Галлиени, однако, сомневается, что противник даст французам провести контрнаступление со всеми удобствами, и настаивает на немедленных действиях. Жоффр считает их «преждевременными», но все же обращается к командующим армиями. И Фош, и д’Эспери сообщают ему, что готовы наступать, хотя состояние их армий «далеко не блестящее».

Жозеф Симон Галлиени

Сын иммигрантов из Италии. Окончил военный колледж Ла-Флеш и военное училище в Сен-Сире, 15 июля 1870 г. выпущен сублейтенантом морской пехоты. Был взят в плен после Седанской катастрофы и находился в плену до 11 марта 1871 года. Дальнейшая служба проходила в колониальных войсках. Военный губернатор и завоеватель Мадагаскара, произведен в дивизионные генералы и награжден орденом Почетного легиона. В отставке с апреля 1914 года. Возвращен на действительную службу 26 августа и назначен военным губернатором Парижа с подчинением непосредственно военному министру (с 1 сентября подчинен Ставке). Получил разрешение правительства на неограниченные военные действия в городе, включая взрыв мостов через Сену, представляющих собой исторические памятники.

С октября 1915 года и до марта 1916 года – военный министр. Умер 27 мая 1916 года, посмертно удостоен звания маршала Франции.

Четвертого сентября Жоффр, еще не имея ответа от англичан, отдает общий приказ союзным армиям: 6-я армия действует севернее Марны и продвигается к Шато-Тьери, англичане располагаются между Марной и Большим Мореном, атакуя фронтом на восток на Монмирай, туда же ориентирована и 5-я армия, находящаяся на Большом Морене и наступающая на север, 9-я армия прикрывает ей фланг, удерживая выходы из Сен-Гондских болот. Четвертой армии приказано прекратить отход и удерживать высоты Витри-ле-Франсуа, 3-й атаковать противника западнее Аргон.

Битва на Марне. Замысел Жоффра

По другую сторону фронта Мольтке решает похожую проблему. Его армии безостановочно идут вперед, немецкая пехота и артиллерия в каждом бою демонстрируют превосходство над противником, искусство командиров на местах, техника организации боя не оставляют желать лучшего, – и при всем этом на правом крыле складывается весьма неблагоприятная, даже опасная стратегическая ситуация.

В этих условиях появляется директива Мольтке от 4 сентября, которую на следующий день специально посланные офицеры довели до сведения командующих армиями:

«Противник ускользнул от охватывающего наступления 1-й и 2-й армий и частью своих сил примкнул к Парижу. По имеющимся сообщениям и проверенным агентурным данным, можно заключить далее, что враг передвигает силы с линии Туль—Бельфор к западу и что он также изымает некоторые части с фронта от 3-й до 5-й армий. Оттеснение всего французского войска к швейцарской границе становится в связи с этим более невозможным. Следует, скорее, считаться с тем, что враг сосредоточивает более мощные силы в районе Парижа и подводит новые формирования для защиты столицы и угрозы правому флангу германского войска.

1-я и 2-я армии остаются против восточного фронта Парижа, чтобы наступательно противостоять действиям противника со стороны Парижа. 1-я армия – между Уазой и Марной. 2-я армия – между Марной и Сеной… Рекомендуется армиям держаться своей массой в таком отдалении от Парижа, чтобы сохранить достаточную свободу движения в их операциях.

4-я и 5-я армии находятся еще в соприкосновении с более сильным противником. Они должны стремиться как можно дальше оттеснять его на юго-восток. Этим должен быть также открыт путь через Мозель между Тулем и Эпиналем 6-й армии. Удастся ли здесь силами 6-й и 7-й армий оттеснить значительные силы противника к швейцарской границе – это будет дальше видно ».

По поводу этой директивы мнения историков расходятся. Фанкельгайм полагает, что «наш Генеральный штаб совсем потерял голову». Б. Такман считает приказ целесообразным, хотя и запоздавшим: «Он мог бы оказаться даже своевременным, если бы не один беспокойный француз Галлиени». По мнению М. Галактионова, стратегия Мольтке тащилась в обозе за тактической реальностью, и директива от 4 сентября еще более ухудшала и без того тяжелую ситуацию.

На самом деле довольно трудно понять, что Мольтке имел в виду. Он останавливает 1-ю и 2-ю армии на весьма неудобных позициях, открытых с правого фланга, а если 3-я армия будет наступать против Труа, как ей предписано, то и с левого. При этом 4-я и 5-я армии не поддерживают Правое крыло ни прямо, ни косвенно, выполняя неопределенную задачу «наступления в юго-восточном направлении», и, что характерно, задача овладения Верденом или хотя бы окружения крепости перед ними не ставится.

Оперативный маневр Мольтке и его предположения о противнике

В общем, решение Мольтке носило все черты компромисса, который и в мирном и в военном деле всегда хуже любой из альтернатив. Уж если командующий германскими армиями признавал неудачу шлиффеновского маневра, следовало резко отвести Правое крыло, может быть, даже сразу на линию Сомма – Компьен – Реймс, в обязательном порядке удерживая Амьен. Затем перебросить значительные силы на правый фланг и возобновить наступление, благо Восточный фронт держался, и потеря времени, возможно, еще не была фатальной.

Либо уже нужно было махнуть на все рукой и попытаться тактически выкрутиться из тяжелого стратегического положения, предоставив всю инициативу командующим армиями. Конечно, и в этом варианте требовалось как можно быстрее и любой ценой усиливать правый фланг.

«Отказ от Марны»: отход германских войск на линию Сомма—Компьен—Реймс

Впрочем, в Текущей Реальности примерно так и получилось.

 

Марна: 5 сентября

Пятого сентября 1-я армия продолжает по инерции двигаться к югу. Клюк собирается дать противнику сражение на Сене, разбить его и лишь затем встать фронтом к Парижу: «1-я армия в силу прежних указаний верховного командования продвигается через Ребе—Монмирай к Сене. Два арм. корпуса прикрывают по обе стороны Марны фланг армии против Парижа… Если предписанное окружение Парижа провести, то… противник приобретет свободу действий против Труа(!). В Париже более мощные силы, вероятно, лишь в стадии сосредоточения… Считаю оставление позади весьма боеспособной полевой армии и передвижку 1-й и 2-й армий в данный момент менее всего благоприятными. Предлагаю: провести преследование до Сены, а затем окружить Париж». Мольтке отклоняет это предложение и требует от Клюка точного выполнения предыдущих приказов. Клюк пожимает плечами, понимая, что день уже прошел. Завтра его корпуса в основном уже будут на Большом Морене, и если 1-я армия ввяжется в серьезный бой с англичанами, то там они и останутся.

Именно в этот момент Клюк получает донесение от командира 4-го резервного корпуса генерала Гронау.

Корпус находился на правом фланге армии, уступом сзади, и тоже двигался на юг от Нантейля. Около полудня немцы неожиданно для себя столкнулись с авангардами 6-й армии – 55-й и 56-й резервными дивизиями группы генерала Ламаза (6-я армия). Гронау немедленно контратакует, и противник останавливается.

В 17.45 авиационная разведка соседнего 2-го корпуса с удивлением обнаруживает, что 4-й резервный корпус ведет тяжелый бой с противником со стороны Парижа. Это сообщение передается в штаб армии, но начальник штаба Клюка фон Кюль оставляет донесение без внимания: «привидение со стороны Парижа до той поры не должно страшить армию, пока оно не облечется в плоть и кровь».

К ночи французским войскам так и не удается преодолеть полосу сопротивления 4-го резервного корпуса, о чем Ламаз сообщает Монури. Тот требует немедленно возобновить наступление. К этому моменту Гронау выясняет, что имеет дело с двумя дивизиями и бригадой противника, которые могут быть поддержаны еще одним корпусом. У него только 1,5 дивизии, так как одна из бригад 22-й дивизии все еще остается в Брюсселе.

В полночь 4-й резервный корпус отходит за ручей Теруан. Об этом узнает генерал Ламаз, он будит свои войска, которые медленно двигаются вперед за отходящими немцами.

Вновь авиационная разведка 2-го корпуса первой получает изумительно точные сведения, и вновь Лизинген сообщает Кюлю и Клюку о серьезности положения на правом фланге армии. Но приказы на 6 сентября уже отданы, нужно что-то менять. Несмотря на присутствие в штабе армии представителя Мольтке (это был полковник Хенч из разведывательного отдела, которому через несколько дней предстоит сыграть поистине историческую роль в битве и, опосредованно, во всей войне), Клюк пока не готов переместить всю армию севернее Марны. Он отдает распоряжение только 2-му корпусу, который «как можно быстрее выступает в направлении к мостам через Марну у Лизи – Жерминьи на поддержку 4-му рез. корпусу, кавалерия и артиллерия вперед; тотчас установить связь с 4-м рез. корпусом; занять мост у Жерминьи. Выслать вперед тяжелую артиллерию. На Б. Морене оставить слабые арьергарды».

Лизинген этого приказа ждет с середины дня и поэтому реагирует очень быстро. Ровно в 4 часа утра его дивизии начинают движение. Артиллерия идет впереди, и к утру 6 сентября она уже может открыть огонь по наступающим частям 6-й французской армии.

Пятого сентября генерал Ламаз не только не выполнил поставленной перед ним задачи – выдвинуться на рубеж реки Урк и занять исходное положение для предстоящего наступления – он еще и напрасно потерял время и открыл противнику глаза на опасность со стороны Парижа.

Блестящие действия Гронау и Лизингена изменили оперативную конфигурацию: 6-я армия перестала быть неопределенным фактором, ее присутствие на правом фланге германского войска раскрыто, ее намерения наступать на Шато-Тьери ясны. План Жоффра оказался нарушенным еще до официального начала сражения.

Фон Гронау Ганс

Сын обер-лесничего. В 1869 г. вступил в 3-й прусский пеший артиллерийский полк; лейтенант (1870). Участник Франко-прусской войны 1870–1871 гг. В 1875–1878 гг. учился в Военной академии. В 1880–1882 гг. и 1888–1894 гг. служил в Генштабе. В 1887 г. командир батареи 14-го пешего арт. полка. С 1894 г. начальник отделения Большого Генштаба. С 1898 г. командир 16-го пешего арт. полка, с 1899 г. – 2-й пешей арт. бригады, с 1903 г. – 1-й дивизии. С 1907 г. губернатор Торна. С 9.6.1911 г. – в резерве.

При мобилизации 2.8.1914 г. назначен командиром IV резервного корпуса.

С сентября 1915 г. по февр. 1918 г. командир 41-го резервного корпуса на востоке. Одновременно командовал армейской группой «Гронау», действовавшей в Польше и на Украине в районе Припяти. 4.10.1916 г. награжден орденом Pour le Mérite. Во время наступления Юго-Западного фронта в боях 1–2 августа нанес поражение 3-й русской армии и заставил ее отказаться от удара на Ковель. 6.8.1918 г. получил дубовые ветви к ордену Pour le Mérite. После войны вышел в отставку.

Однако к ночи на 6 сентября ситуация для фон Клюка определилась лишь отчасти. Шестая французская армия направлена против его открытого фланга – это понятно. Но какова реальная сила этой армии? Что на самом деле она осуществляет – решительное наступление или короткий контрудар с целью облегчить положение отступающих англичан? Во всяком случае, противник, действуя против полутора его резервных дивизий, особого успеха за день не добился…

Можно согласиться с М. Галактионовым, для немцев было бы лучше, если бы на реке Урк сразу же сложилась критическая ситуация. Клюку стало бы ясно, что именно там решается судьба его армии и всей войны.

В Текущей Реальности он не может принять ясного решения.

Фланговая угроза очень опасна, игнорировать ее нельзя. Но противник действует неуверенно, и столь же неуверенно реагирует на события Клюк. В ночь на 6 сентября он разбивает армию на «группу сдерживания» (4-й резервный и 2-й корпус), которая остается за Марной и противостоит 6-й французской армии, и «группу преследования» (4, 3, 9-й корпуса), ориентированную против англичан и левого фланга армии д’Эспери.

Обе группы разделены промежутком в несколько десятков километров, связь между ними поддерживает кавалерия.

5 сентября

Таким образом, ранним утром 6 сентября авангарды 1-й германской армии выдвигаются за Большой Морен. Вторая армия в этот день вышла к Малому Морену, 3-я перешла Марну.

 

Марна: 6 сентября

В этот день Марнская битва началась официально. Ретроспективно нам известно, что она стала решающим сражением великой войны, но 6 сентября важность происходящего понимали лишь союзники – немцы еще не разобрались, что участвуют в сражении стратегического масштаба.

Для понимания дальнейшего необходимо понимать, что планированием битвы на Марне не занимался никто – для союзников она возникла стихийно, как реакция на представившуюся тактическую возможность, немцы вообще не ожидали сопротивления к северу от рубежа Сены, и начало сражения просмотрели.

Разумеется, у Жоффра был некий план в виде концентрического наступления трех союзных армий против 1-й армии фон Клюка. Но его штабу элементарно не хватило времени, чтобы рассчитать и согласовать движение корпусов, не говоря уже об организации снабжения. Так что речь шла, скорее, о намерениях Жоффра, чем о плане решающей битвы.

Но если союзники планировали сражение «на коленке», то немцы и вовсе «играли с листа». У них не было плана единой Марнской битвы, даже на уровне благих пожеланий. [72] Каждый из командующих армиями импровизировал собственную операцию – на реке Урк, у Эстерней, у Монмирая, в Сен-Гондских болотах, на Рейно-Маасском канале. И ни одна из этих операций не рассчитывалась по картам и не проверялась в ходе штабных игр.

Армии Первой мировой войны не имели средств механизации, были очень инертны, всецело зависели от линий снабжения. Управление ими можно сравнить с вождением тяжелого грузовика, не имеющего гидроусилителя руля. Можно добавить, что двигался этот «грузовик» по очень плохой дороге, ночью, в тумане и без фар, полагаясь только на зрение шофера. Вот почему все операции неукоснительно отлаживались в мирное время – это одно давало гарантию от элементарных просмотров. И все равно в обстановке реальной войны возникало много неожиданного. Например, немцы, лишь подойдя к Парижу, обнаружили, что мощные передатчики Эйфелевой башни нарушают радиосвязь армий Правого крыла. Русские только в сентябре 1914 года соотнесли физическую географию района Карпат со временем года. Французы были очень удивлены тем, что движение по лесистому бездорожью Арденн приводит к расчленению армии и заставляет ее корпуса сражаться с открытыми флангами.

Сражение на Марне было насыщено неожиданностями.

Шестого сентября союзники переходят в общее наступление, что сразу же делает положение 1-й германской армии, находящейся между 5-й и 6-й французскими и английской армиями, весьма опасным. К вечеру Клюк приходит к выводу, что для него единственным шансом являются действия по внутренним линиям. Практически он пытается в значительно худшей ситуации воспроизвести схему Людендорфа: прикрывшись со стороны одной из вражеских армий, нанести удар по второй, надеясь, что

В оправдание Мольтке можно сказать, что сбой управления произошел раньше, еще в ходе преследования, что к 4 сентября он имел смутное представление об обстановке и даже толком не знал, где находятся германские армии, что в распоряжении главного командования не было никаких средств, способных изменить ход сражения, и все же такое самоустранение выглядит странным.

Третья (английская) отошла за Сену и ее пока можно вообще не принимать во внимание.

Обращает внимание большое количество «особых точек позиции. В сущности, ими оказываются все переправы на Марне, Дамартен, Париж. Да, строго говоря, и все остальные пункты, обозначенные на схемах, мы вправе рассматривать как узлы позиции, переход которых из рук в руки серьезно меняет оперативную обстановку. Столь большое количество точек связности объясняется отчасти начертанием французской дорожной сети и особенностями протекания рек в районах боевых действий, с другой – крайней неустойчивостью положения германских армий Правого крыла и очень высоким риском мгновенного проигрыша войны для французов.

« В Париже Монури спросил Галлиени: «Если операция провалится, куда мы отведем…» Глаза Галлиени затуманились. Он ответил: «Никуда». Готовясь к возможной катастрофе, он отдал секретный приказ командирам парижского укрепленного района сообщить о всех объектах, которые следует уничтожить, чтобы ими не воспользовались немцы. Даже такие мосты в сердце Парижа, как Пон Неф и Пон Александер, подлежали уничтожению. Врагу должна достаться «пустота», если он прорвется через линию обороны, сказал он генералу Хиршауэру » (Б. Такман).

Из всех ключевых точек совершенно особое значение имеет город Шато-Тьери. В сущности, это центр позиции всего германского Правого крыла. Пока Шато-Тьери в руках немцев, 1-я и 2-я армии могут попытаться наладить взаимодействие. Как только город и переправа переходят в руки французов, армии Правого крыла теряют связность.

Первая германская армия становится «узлом», нервным центром всего сражения. Союзники атакуют Клюка, он пытается наступлением вернуть себе свободу действий. Шестого сентября на фронте 1-й германской армии возникают два кризиса, два очага ожесточенных боев – река Урк и Эстерней, и Клюк пока не может понять, где главная опасность, против какого противника он должен действовать в первую очередь.

Армия Монури продолжает наступление на реке Урк. На юге группа Ламаза атакует деревню Варед, расположенную вблизи слияния Марны и реки Урк (к северу от Мо). Французов встречает 4-й резервный корпус. Столкнувшись с сопротивлением, Монури начинает удлинять фронт своей армии к северу: силами 7-го корпуса (14-я, 63-я рез.д.) он обходит 4-й резервный корпус.

Для усиления давления на Варед из Парижа на правый фланг 6-й армии подходит бригада морской пехоты.

Череда ожесточенных боев 6 сентября вырисовывает «линию тополиной дороги»: «Через все поле сражения, в тылу которого наблюдалось лихорадочное движение, через все поле сражения, потрясаемое гулом бесчисленных орудий, испещренное взрывами, перекрываемое пехотным огнем, усеянное трупами людей и лошадей, проходил отчетливо обозначенный рубеж, который не смогла в течение боя перешагнуть ни та, ни другая сторона. Этот рубеж провел твердую черту в развертывании Марнской битвы и повлек за собой чрезвычайно серьезные последствия» (М. Галактионов).

К концу дня французам не удается взять Варед, но положение 4-го резервного корпуса становится очень тяжелым. По словам Гронау, он «превращен в шлак». Войска держатся лишь за счет мощного артиллерийского кулака, который Лизинген, объединивший под своим руководством 4-й резервный и 2-й корпуса, сымпровизировал из всех батарей, подвернувшихся под руку.

Парировать продвижение противника на Бец нечем. Клюку приходится срочно направлять на реку Урк 4-й корпус. Снова ночной марш. Солдаты измучены, но командование торопит их – корпус срочно нужен на северном фланге сражения.

Однако к 22 часам Клюку сообщают о появившемся разрыве в середине «рубежа тополиной дороги». Приходится срочно переориентировать туда 8-ю дивизию 4-го корпуса. В сущности, к вечеру 6 сентября фронт по реке Урк держат уже не корпуса, а перемешавшиеся «боевые группы».

На юге Франше д’Эспери переходит в наступление против 9-го германского корпуса армии Клюка, расположившегося для дневки в Эстерней. Клюк в отношении 3-го и 9-го корпусов начинает выполнять распоряжение Мольтке «повернуться фронтом к Парижу», но делает это формально, ожидая, что события все же вынудят Генеральный штаб отменить приказ. Поэтому корпуса пока только задержаны на Большом Морене, а задача отойти за Марну поставлена им лишь как возможная цель на завтра. В этой ситуации, столкнувшись с активными действиями противника, генерал Кваст, командующий 9-м корпусом, принимает решение «разбить врага» и сам начинает двигаться к югу.

Начинается встречное сражение у Эстерней, французская артиллерия отражает удар, заставляя немцев податься назад. Третий корпус поддерживает 9-й, и весь день на линии далеко продвинутых к югу частей «группы преследования» идет бой.

К вечеру Клюк окончательно приходит к неутешительному выводу, что его армия одновременно атакована противником и с севера, и с юга. Поскольку 2-я армия все еще ведет наступление и, следовательно, решает активную задачу, Клюк временно передает 3-й и 9-й корпуса Бюлову, следуя излюбленной немецкой военной поговорке «на месте виднее» (штаб Клюка расположен в Шарли, и командующий 1-й армией сосредоточен на проблемах северного участка). Бюлов, разумеется, согласился, но его согласие было получено Клюком лишь на следующий день. Не имея связи с Бюловом, Клюк отвел 3-й и 9-й корпуса назад, что привело к конфликтной ситуации. Но, во всяком случае, разрыв внутри 1-й армии несколько сократился, а Клюку удалось убедить Бюлова, что эта дыра может быть заткнута кавалерией обеих армий. Два кавалерийских корпуса выдвигаются в брешь.

В этот день, 6 сентября, 2-я армия Бюлова переходит Малый Морен и атакует армию Фоша в Сен-Гондских болотах – создается второй узел Марнской битвы. Фош, однако, ведет себя очень активно и пытается точно выполнить приказ главного командования о наступлении. На востоке он даже успешно продвигается к северу, но на западе, в районе замка Мондеман, его фланг оказывается смятым и отброшенным назад.

Вечером до Малого Морена добирается армия Хаузена, что резко ухудшает положение Фоша.

Далее к востоку 4-я германская армия продвигается вперед на Рейнско-Марнском канале, но на помощь Ланглю уже подходит 21-й корпус из Лотарингии. А вот у герцога Вюртембергского свежих частей нет и не предвидится.

Еще восточнее образуется разрыв между 4-й и 3-й французскими армиями у Ревиньи, его затыкает 15-й корпус из Эпиналя.

Таким образом, к вечеру 6 сентября силы французского западного крыла возросли сразу на три армейских корпуса: в 6-ю армию пришел 4-й корпус и бригада морской пехоты, в 4-ю – 21-й и 15-й. Железнодорожный маневр Жоффра был выполнен очень вовремя.

Саррайль (3-я армия) атакует на север-северо-запад и вызывает панику в тылу армии кронпринца, которой приходится остановиться, чтобы привести себя в порядок.

6 сентября

Итак, к вечеру 6 сентября немецкое наступление остановлено на всем фронте. Теперь логика сражения определяется наступлением 6-й французской армии против правого фланга Клюка и наступлением 2-й и 3-й германских армий против Фоша. Пятая французская армия вынуждена поддерживать 9-ю, англичане медленно и неуверенно двигаются вперед, сдерживаемые завесой из кавалерийских корпусов Марвица (1-й) и Рихтгофена (2-й). Четвертая и пятая германские армии оказывают давление на центр союзного расположения.

Эта оперативная конфигурация приобретет устойчивый характер и, в сущности, не изменится до конца битвы.

 

Марна: 7 сентября

Только около 10 часов утра 7 сентября Клюк, наконец, узнает из захваченной у французов копии приказа о том, что противник перешел в общее наступление против германских армий Правого крыла. Теперь он принимает решение. В сложившейся ситуации парижская группа противника должна быть не задержана, а разбита. Для этого нужно собрать всю 1-ю армию на реке Урк, причем 3-й и 9-й корпуса должны разгромить и смять северный фланг 6-й французской армии, отбросив ее к Парижу.

С оперативной точки зрения он, как уже говорилось, осуществляет маневр по внутренним линиям, направленный против внешнего фланга охватывающей армии противника. В своем «контрольном решении» для Восточной Пруссии Шлиффен настойчиво предлагал в такой обстановке обрушиться на его внутренний фланг. Но там не хватает пространства. И все-таки слишком близко находятся англичане. И очень мешает Париж.

Командующий 1-й армией не знал, конечно, что британским экспедиционным силам поставлена задача к концу дня выйти к Марне, но очень хорошо чувствовал, что времени у него почти нет.

Приблизительно тогда же, в 10 часов утра, разведка сообщает, что передовые силы англичан замечены у Куломье. К 17 часам становится ясно, что 2-й и 3-й английские корпуса угрожают фронту на реке Урк с юга.

Клюк ускоряет движение войск. Его пехота своими ногами должна наверстать потерянные ранее темпы. Корпусам приказано начать движение в два часа ночи.

Уход на север 3-го и 9-го корпусов открывает правый фланг Бюлова, основные силы которого продолжают наступление, двигаясь к выходам из Сен-Гондских болот. При этом Фош искусно наносит удар в центре, причем ему удается потеснить не более и не менее, как германский гвардейский корпус. Бюлов отправляет на выручку 14-ю дивизию (7-го корпуса), дополнительно ослабляя свой правый фланг.

Практически 7 сентября произошло только одно, но зато очень важное изменение в оперативной конфигурации сражения: брешь внутри 1-й германской армии превратилась в разрыв между 1-й и 2-й армиями. И в этот разрыв уже входили крупные силы противника.

7 сентября

В ночь на 8 сентября Галлиени, встревоженный ухудшающейся обстановкой на фронте реки Урк, принял решение спешно перебросить к Бецу 7-ю дивизию. Для того чтобы ускорить этот маневр, он реквизировал все парижские такси.

Решение красивое и выигрышное, но очень уж напоминающее ролевую игру!

Тем не менее получилось. Шестьсот машин за два рейса перевезли около 6000 человек, еще столько уже удалось протянуть через узкую нитку железной дороги. Утром 8 сентября дивизия была на месте, и ее солдаты не испытывали нечеловеческой усталости немецких маршевых рот: «Около полудня состояние войска стало таким, что мы, командиры рот, заявляем майору: нужна остановка для отдыха, иначе половина роты свалится с ног. Вскоре весь полк (12-й) делает привал на лугу. Весь полк? От него не осталось и двух третей. Все лежат в глубоком оцепенении. Ни шуток, ни ругани… Тупая усталость, расслабляющее безразличие. Немыслимо сохранять походный порядок. Ничего не видно, только чувствуешь: рота выбивается из сил. Пробуем ругаться, увещевать, шутить. Никакого эха, ни одного голоса, не слышно ни смеха, ни ворчания: свинцовая воля, однотонный топот многих сотен израненных, вконец измотанных ног. И часы, о эти часы! Тот, кто требует этого от войска, знает, что требует невозможного. Значит, многое, все поставлено на карту. И в конце концов сам ответственный командир, верхом на коне, чувствует, что последний остаток энергии покидает его. Становится кусочком безвольно плетущегося стада. Все равно – все. Часы, о эти часы!» (Цитируется по М. Галактионову).

 

Марна: 8 сентября

М. Галактионов справедливо ругает Клюка за промедление с принятием решения о сосредоточении всей армии на реке Урк. Клюк действительно потерял время: в сложнейшей обстановке, сложившейся на фронте его армии, он, в сущности, и 5 и 6 сентября принимал компромиссные решения, то есть тормозил развитие операции. Но в его оправдание следует сказать, что оба кризиса – и на северном, и на южном участке – были исключительно серьезны, а положение 1-й армии, сражающейся в двух направлениях с пересекающимися под прямым углом директрисами, весьма тяжелым. В сущности, Клюку оставалось только пытаться запутать противника.

Суть вопроса состояла в скорости марша пехоты. Без железнодорожного маневра, подобного тому, что применил Людендорф в Восточной Пруссии, Клюк не мог выиграть для 3-го и 9-го корпусов более одних суток: с момента сосредоточения всей 1-й армии на реке Урк в распоряжении германского командования было только 24 часа для того, чтобы добиться неоспоримой победы.

Восьмого сентября 3-й и 9-й корпуса идут к северной оконечности фронта на реке Урк. Но положение на южной оконечности этого же фронта столь серьезно, что сюда приходится выделить дивизию и бригаду – сила готовящегося удара сразу ослабляется наполовину, но вариантов в общем-то нет.

В этот день англичане, наконец, выдвигаются за Марну.

На реке Урк и в районе Сен-Гондских болот – по-прежнему тяжелые бои.

Третья германская армия вышла на одну линию со второй, и у генерала Хаузена возникла мысль взять сражение на себя. Учитывая тяжелый боевой опыт гвардейского корпуса, которому так и не удалось продвинуться вперед, он принимает решение обмануть неприятельскую артиллерию и достигнуть решительного успеха ночной штыковой атакой.

«Враг наступает на всем фронте перед германскими армиями. На правом германском крыле находятся превосходные силы французов. Противник не может быть поэтому сильным и превосходить нас на всем фронте. Только новое энергичное наступление с фронта может выяснить положение противника, прорвать его фронт там, где он должен быть слабым, и парировать наступление превосходных сил противника на правом германском крыле. Чтобы в наибольшей степени избавить атаку пехоты от действия французской артиллерии, необходимо провести ее в утренние сумерки, достигнув штыковым ударом неприятельской артиллерии» (приказ от 7 сентября, 17.00).

Наступление началось в 4.30 утра.

« Части получают приказ, поспешно отпечатанный на нескольких листах; при свете карманного фонаря трудно разобрать спутывающиеся строки. Направление атаки, местоположение противника – все это неясно: «Наступать. Направление на месяц, стоящий глубоко на юго-западе». Затворы у винтовок вынуты » (цитируется по книге М. Галактионова).

Французы (11-й корпус) бежали. К вечеру 2-я гвардейская дивизия овладела ключевой позицией Фор-Шампенуаз. Фронт 9-й армии Фоша дал трещину. Но трещина – еще не прорыв.

Тем не менее победа Хаузена была полной, и эта победа стала одной из причин германского поражения на Марне. Хаузен жаждал тактического успеха, он его и получил. Ради этого успеха он сначала связал свои войска боем, а затем – ценой огромных потерь – продвинул на такую позицию, где их осмысленное использование в интересах всего сражения оказалось невозможным.

Основная проблема заключалась в том, что 5-я французская армия уже форсировала Малый Морен и овладела укрепленной позицией у Марше. Правый фланг армии фон Бюлова начал загибаться к северу и востоку, в то время, как его левый фланг вышел из Сен-Гондских болот и, пользуясь успехом ночной атаки 3-й армии, продолжал двигаться к югу. Все корпуса 2-й и 3-й армий оказались связаны боем.

Возможно, в данном случае проигрыш темпа 2-й германской армией и не имел решающего значения. Рассмотрим геометрию операции. Монури и Клюк взаимно угрожают открытому флангу всего стратегического фронта. Наступление англичан выводит их к району Мо-Варед, являющемуся «осью» маневра Клюка. 5-я французская армия направлена на Шато-Тьери – центр позиции германских армий правого крыла. Бюлов же – атакует болота Сен-Гонда, район, бедный путями сообщения и не имеющий ровным счетом никакого оперативного значения.

Иными словами, на севере действительно имеет место «темповая игра» против особых точек позиции (Варед и Дамартен), а на юге операционная линия 2-й германской армии направлена в пустоту. Ее наступление имеет все признаки охватывающего, но этот охват создает только непосредственную угрозу одному или двум корпусам д’Эспери. Суть дела в том, что, наступая на юг, 2-я армия не отбрасывает оперативной тени. В этих условиях «переход в класс механики» не требуется – Бюлов не может выиграть темпы у д’Эспери ни при каких условиях. Ему остается лишь надеяться, что прусская гвардия в открытом бою разгромит армию Фоша, достигнув «Седана» и тем самым в корне изменит всю оперативную ситуацию (комментарии к М. Галактионову).

8 сентября

 

Марна: 9 сентября

Решающий день, в который должно решиться, кто одержит победу в сражении. Немцам везде сопутствует тактический успех, но их стратегическое положение продолжает ухудшаться.

Впрочем, «фигур на доске еще много». На большей части фронта от Парижа до Вердена немцы, как ни странно, владеют инициативой, так что остается надежда на случайные шансы. И шансы, в общем, появляются. Возникают разрывы между 4-й французской армией и обоими ее соседями, их нечем закрывать. Фланги Фоша смяты, центр практически прорван, армия разбита, хотя и не спешит признать свое поражение и даже переходит в контратаки.

Кстати, в эти дни далеко не все французское войско проявляет подобные чудеса доблести: 7 сентября капитулирует Мобеж, хотя, по мнению командира 7-го немецкого резервного корпуса генерала Цвеля, « пехота могла еще долго оборонять эти позиции ». Через несколько дней корпус Цвеля можно будет использовать на Марне.

В критической ситуации, сложившейся к вечеру 8 сентября, на сцену неожиданно выступает германское верховное командование, то есть Мольтке.

За прошедшие пять дней германское главное командование не передало своим армиям ни одного распоряжения или хотя бы совета, если не считать мертворожденного приказа от 4 сентября, который командиры на местах трактовали весьма расширительно.

Правда, Мольтке запросил Южное крыло о возможности переброски части их войск на западный фланг, но, похоже, его интересовала не столько Марнская битва, сколько фантастическая возможность высадки в Бельгии крупного русско-английского десанта. Ни дивизий, ни тоннажа для подобной операции не было в природе, о чем Мольтке должен был знать.

Кронпринц Баварский выделять войска отказался, но Гееринген неожиданно ответил, что это возможно. В результате штаб 7-й армии перебросили в район Сен-Кантена и начали создавать там войсковую группировку. Но понятно, что ее появление на поле боя было вопросом дней, а не часов.

Утром 8 сентября Мольтке проводит у себя совещание, по итогам которого принимается, наверное, самое странное решение за всю войну. Командующий германскими войсками своим устным приказом командирует на фронт полковника Хенча, о котором уже упоминалось в связи с «разъяснениями» приказа Мольтке фон Клюку.

Мольтке и Хенч о чем-то договариваются, после чего Хенч на автомобиле начинает последовательно объезжать штабы германских армий, начиная с востока. «Хочется процитировать «Алису в Стране чудес» Л. Кэрролла: «все страньше и страньше…» Сугубо формально, не дело руководителя разведывательного отдела Генштаба инспектировать штабы армий «для уяснения положения». Эту работу может выполнить любой выпускник академии в звании капитана или майора. Если же речь шла о принятии на месте ответственных решений, то поехать надлежало самому Мольтке, в самом крайнем случае – начальнику оперативного отдела Таппену.

В критический момент войны функции Верховного главнокомандующего были устным распоряжением возложены на офицера связи в звании полковника. Это, конечно, беспрецедентный случай в анналах военной истории » (комментарии к М. Галактионову).

В течение дня 8 сентября Хенч посещает штабы кронпринца, герцога Альбрехта и Хаузена. Вечером он приезжает к Бюлову. Они довольно долго обсуждают оперативную обстановку, причем основное внимание почему-то уделяют положению 1-й армии, которое Бюлов знает очень приблизительно, а Хенч не знает вообще (он туда еще не доехал, а в Люксембурге, в штабе Мольтке, информации об армиях Правого крыла почти не было, собственно, и Хенча послали в первую очередь за этой информацией). В конце разговора полковник Хенч прямо приказывает генерал-полковнику Бюлову начать отступление «в случае перехода Марны крупными силами противника».

Хенч ночует в штабе 2-й армии, а утром отправляется в Марейль.

Бюлов приказ об отступлении своего Правого крыла отдает, но левым продолжает наступать на Сезанн, возможно, надеясь все-таки разгромить Фоша и создать фланговую угрозу корпусам д’Эспери.

К вечеру он добивается успеха. Взят ключевой пункт позиции Фоша – замок Мондеман. Заняты высоты Монт-У. Саксонцы 3-й армии захватили Майи, брешь между 9-й и 4-й французскими армиями начала приобретать опасные очертания. Старший лейтенант Эган-Кригер объехал фронт гвардии и саксонцев и, убедившись, что «господствующие высоты Монт-У захвачены немецкой пехотой» и что «последние силы французов обратились в бегство», поспешил обратно в штаб 2-й армии, сказав шоферу, чтобы «он ехал, как если бы дело шло о его жизни» (цитируется по М. Галактионову).

Дело шло об исходе войны. И было уже поздно. Третий корпус армии д’Эспери охватывал фланг Бюлова. Восемнадцатый корпус приближался к центру позиции всего поля Марнской битвы – городу Шато-Тьери. Французы приступили к захвату переправ через Марну.

По дороге в Марейль Хенчу пришлось силой пробивать себе путь через дороги, забитые ранеными солдатами и обозами двух кавалерийских корпусов. Поговаривали, что англичане уже перешли Марну и кавалерия рискует быть отрезанной. Царившее в тылах 1-й армии настроение было паническим.

В ее штабе, напротив, и Клюк, и Кюль уверены в успехе. Третий и девятый корпуса, наконец, сосредоточены. Они перешли в наступление и смяли левый фланг 6-й армии, Нантейль захвачен, войска продвигаются к Даммартену. Клюк еще пытается выиграть время, оттянув к востоку свой левый фланг, но состязание в темпе маневра уже закончилось: к 16 часам правому флангу оставалось еще 10–15 километров до Дамартена, а союзники уже захватили Шато-Тьери.

Клюку можно только посочувствовать. В начале сражения он проигрывал не менее трех суток активного времени. В конце ему не хватило буквально шести часов.

Александр Фон Клюк

Родился 24 июня 1846 года.

В 1865 году вступил в 55-й пехотный полк. Участник Австро-прусской войны 1866 года. Участник Франко-прусской войны 1870–1871 годов.

С 1881 года командир роты офицерской школы в Юлихе. С 1884 года начальник офицерских подготовительных курсов в Аннабурге, с 1888 года – в Нейбрезахе. С 1889 года командир батальона 66-го пехотного полка, с 1896 года – 1-го округа ландвера (Берлин), с 1898 года – 34-го фузилерного полка, с 1899 года – 23-й пехотной бригады (Нисса), с 1903 года – 37-й пехотной дивизии (Алленштейн), с 1906 года – 5-го армейского корпуса (штаб-квартира в Позене), с 1907 года – 1-го армейского корпуса, с 1913 года генерал-инспектор 8-й армейской инспекции (штаб-квартира в Берлине).

При мобилизации 2 августа 1914 года назначен командующим 1-й армией.

Участвовал в Приграничном сражении и в битве на Марне.

В сражении на Эне (13–15 сентября) остановил наступление франко-английских армий.

В конце 1914 года – начале 1915 года фронт на Западе стабилизировался и война перешла в стадию «позиционной». В 1915 году армия Клюка занимала фронт Нуайон – Карон. В марте 1915 года был ранен. 28 марта 1915 года награжден орденом Pour le Mérite и отстранен от командования армией, а в октябре 1916 года переведен в резерв.

К вечеру 9 сентября немецкие армии Правого крыла начали общий отход. Выиграв все частные бои, они проиграли сражение в целом.

9 сентября

С 1 по 10 сентября 1, 2, 3, 4 и 5-я германские армии, имевшие по спискам 695 884 человека, потеряли убитыми, ранеными и пленными 51 666 человек, не считая заболевших.

Когда все уже закончится, Мольтке скажет, что Хенч превысил свои полномочия: «Полковник Хенч имел только поручение передать 1-й армии, что, если ее отход станет необходимым, она должна отойти на линию Суассон—Фим, чтобы таким образом снова примкнуть ко 2-й армии. Он никоим образом не имел задания сказать, что отступление неизбежно. Приказ об отступлении 1-й армии не отдавался мною. Также и приказ об отступлении 2-й армии».

Честно говоря, это даже читать как-то неловко. Приказ об отступлении был единственной попыткой Верховного главнокомандующего вмешаться в ход решающего сражения. И если Мольтке на самом деле не отдавал такого приказа, значит, битва на Марне вообще прошла мимо него.

А. Новиков-Прибой пишет в «Цусиме»: «Броненосец «Бородино», содрогаясь от взрывов неприятельских снарядов, продолжал идти вперед. По-видимому, он управлялся только матросами. Огонь его постепенно слабел. Куда он держал курс? Неизвестно. Пока на нем исправно работали машины, он просто шел по тому румбу, на какой случайно был повернут. А вся эскадра при наличии оставшихся в живых многих капитанов 1-го ранга и трех адмиралов плелась за ним, как за вожаком. Вероятно, так же было и в то время, когда вел ее «Александр III». Ну что ж: в решающем сражении Первой мировой войны три германские армии Правого крыла управлялись офицером разведки в звании полковника.

 

Марна: схема сражения

Хотя Жоффр вовсе не имел этого в виду, ему удалось почто классически разыграть «удар по центру обходящего противника».

В первой фазе 6-я армия атакует фланг немецкого расположения на реке Урк.

Во второй фазе Клюк организует контрманевр против фланга обходящей группировки, что приводит к возникновению разрыва между 1-й и 2-й армиями (Марнской бреши).

С формальной точки зрения Клюк повторял на Марне маневр, успешно осуществленный им против Макензена на предвоенных маневрах. Возможно, однако, что действительность была и сложнее, и интереснее.

С начала сентября Клюк должен был понимать, что дальнейшее осуществление шлиффеновского маневра невозможно. Если он и не знал, что противник перегруппировал свои силы и теперь превосходит по количеству дивизий германское Правое крыло, то, во всяком случае, «опасное положение» его собственной 1-й армии между войсками Монури, Френча и д’Эспдре было видно невооруженным глазом. Отход 1-й армии, вне зависимости от его глубины, вынуждал отступление также 2-й и 3-й армии и ставил на германском оперативном плане жирный крест. В этих условиях у Клюка могла возникнуть идея вернуть себе свободу действий, разгромив одну из армий противника. В распоряжении Клюка был типовой, «учебный», маневр, рекомендованный Шлиффеном для Восточной Пруссии и только что блестяще осуществленный Людендорфом. Представляется, что в период с 1 по 4 сентября Клюк (осознанно или бессознательно) пытался создать предпосылки для организации такого маневра. С этой точки зрения можно сказать, что он провоцировал Монури нанести удар по открытому флангу 1-й армии, связав 6-ю армию боем. (Разумеется, имелась в виду только изолированная атака со стороны 6-й армии, вызванная ее благоприятным тактическим положением; общее наступление союзников стало для Клюка крайне неприятным сюрпризом.)

Битва на Марне. Схема битвы

Однако шансы на успех маневра против 6-й армии были более чем сомнительными. Восточная Пруссия была специально подготовлена для подобной операции. В распоряжении Людендорфа была «ось маневра» – Лютценская линия укреплений. Кёнигсбергская крепость отбрасывала «тень» на операционную линию 1-й русской армии, что неизбежно тормозило продвижение Ренненкампфа. Наконец, железнодорожная сеть Восточной Пруссии давала возможность совершать массовые перевозки – в том числе и по оспариваемой территории. Напротив, в Марнской битве подобные преимущества были на стороне французов. «Тень» от Парижского укрепленного района заставила Клюка действовать против внешнего, а не внутреннего фланга 6-й армии, что удлинило маршрут 3-го и 9-го корпусов на десятки километров. «Ось маневра армии» – Варед – не была укреплена и оборонялась совершенно незначительными силами. Железнодорожного транспорта не было.

Другими словами, операция Людендорфа была подготовлена еще до войны (хотя и осуществлялась в значительно более тяжелой обстановке, нежели предполагалось в предварительных расчетах). Маневр Клюка на Марне был от начала до конца чистой импровизацией. Кроме того, осуществляя свою операцию, Клюк нарушал как директивы верховного командования, так и замыслы Шлиффена. Возможно, именно по этой причине командующий 1-й германской армией действовал и нерешительно, и непоследовательно (комментарии к М. Галактионову).

Шестая армия 7 сентября еще пытается наступать, но 8-го окончательно переходит к обороне.

Битва на Марне. Схема битвы

С захватом Шато-Тьери и Ле-Ферте-Жуар союзники создают нестерпимую угрозу внутренним флангам 1-й и 2-й германских армий, что вынуждает немцев к общему отступлению, несмотря на успехи, достигнутые обходящим крылом:

Битва на Марне. Схема битвы

Жозеф Жоффр

Участник Франко-прусской войны 1870–1871 годов и колониальных войн в Индокитае и Африке. С 1910 года – член, а с 1911 года – вице-председатель Высшего военного совета и начальник Генштаба. В 1911–1914 годах – начальник Генерального штаба, в 1914–1916 гг. главнокомандующий французской армией. С декабря 1916 года – военный советник правительства. В 1917–1918 годах – глава французской военной миссии в США, а затем в Японии. Умер 3 января 1931 года в Париже.

Кавалер ордена Почетного легиона (1885)

Командор ордена Почетного легиона (1903)

Великий офицер ордена Почетного легиона (1909)

Кавалер Большого креста ордена Почетного легиона (июль 1914)

Колониальная медаль с планкой «Sénégal-Soudan»

27 ноября 1914 года награжден орденом Святого Георгия III класса (Россия)

С 1922 года – кавалер ордена Белого орла (Польша)

Рыцарь Большого креста ордена Бани (Великобритания)

Сегодня Марнская битва проанализирована вдоль и поперек и разобрана вплоть до действий отдельных дивизий и батальонов. М. Галактионов, посвятивший сражению целую книгу, рассматривает Марну как пример борьбы за темп. По его мнению, немцы проиграли битву, поскольку на стадии преследования потеряли активное время, что привело сначала к нарушению геометрии шлифффеновского маневра, затем – к возникновению разрыва внутри 1-й армии и, наконец, к отрыву 1-й армии от остального германского фронта. По М. Галактионову, Клюк в принципе не мог выиграть состязание в темпе с Жоффром, поскольку он потерял необходимые темпы еще до начала битвы.

М. Галактионов трактует Марнскую битву как гигантское артиллерийское сражение и объясняет неспособность сторон к маневру, с одной стороны, действием артиллерии, а с другой – кризисом аналитичности, то есть одинаковостью подхода противников к ведению боя и операции.

Работа Галактионова обстоятельна, продуманна и интересна, и в этой книге я в основном следую его анализу. В дополнение можно отметить следующее:

Для меня Марна – прежде всего кризис управления. В этом сражении в очередной раз подтвердилось, что самое скверное управление лучше полного его отсутствия, что всякое крупное сражение носит системный характер, и поэтому результаты, достигнутые отдельными частями и соединениями, могут не иметь никакого значения или даже иметь отрицательное значение для битвы как целого. Другой вопрос, что сбой управления германским войском в ходе сражения на Марне сам по себе труднообъясним. В исторической литературе на этот счет не говорится ничего полезного, если не считать развернутого психоанализа личности Мольтке.

« Он… никогда не умел справиться с колебаниями своего недостаточно твердого духа. Знатный, прямой, любезный человек совершенно терялся при малейшем душевном потрясении. Пылающий огонек воли отсутствовал, когда обстоятельства складывались не так, как он ожидал. Главною чертой его характера было болезненное, терпеливое, уклончивое отношение к проявлению своей воли… Смелость мысли пугала его так же, как и проявление воли » (Гренер).

«Генерал фон Мольтке был умным и просвещенным человеком; несмотря на свою внешнюю холодность, он был очень чувствителен, быть может, чересчур. Он принял на себя обязанности начальника Генерального штаба с чувством полной лояльности в отношении императора; он не имел, к несчастью, темперамента вождя. Это был нерешительный человек; он, кроме того, был очень болен в начале войны. Его назначение на наиболее важный пост в армии было роковой ошибкой » (Бауэр).

Немаловажно, что в ходе Марнского сражения немцам элементарно не хватило сил. Можно ссылаться на расчеты Шлиффена, можно просто отметить, что, по всей вероятности, в критические дни 7–8 сентября всего один лишний армейский корпус в распоряжении Клюка решил бы исход сражения.

Но этого корпуса не было, и, может быть, ошибки фон Мольтке связаны с тем глубоким разрывом во внешней политике Германии, о котором мы говорили в начале этой книги. Разрыв между юнкерством и грюндерством превратился в разрыв между армией и флотом, а этот разрыв, в свою очередь, реализовался в виде бреши между 1-й и 2-й германскими армиями на Марне.

Линкоры Флота Открытого Моря, «построенные» вместо нескольких армейских корпусов, при определенных обстоятельствах могли прикрыть эту брешь, но никто не предполагал применить их в интересах сухопутного фронта. В сущности, их вообще никак не собирались использовать (смотри Интермедию-2 «Морская мощь»).

Из других трактовок Марнского сражения выделяется позиция Б. Лиддел-Гарта, который и в «Решающих войнах прошлого», и в «Стратегии непрямых действий» доказывает, что битва была выиграна тонким маневром британских экспедиционных сил:

«Было бы неверно характеризовать отход Жоффра как непрямое действие. Возможность на Марне представилась, а не была создана, и она даже не замышлялась. Удар Галлиени (с 26 августа военный губернатор Парижа и комендант парижской крепости, ему же 1 сентября была подчинена 6-я армия Монури) был нанесен за какую-то толику времени до того, как германские 1-я и 2-я армии могли занять свои новые позиции, прикрывающие фланг. Но он был слишком прямым, чтобы дать решающие результаты, и был бы еще более прямым, если бы Галлиени ударил к югу от Марны, как вначале приказывал Жоффр. В итоге мы видим, что фактическое решение, операция, которая вынудила немцев отойти, если не более, явилась «непрямым действием», настолько ненамеренным, что по форме походила на акт настоящей комедии. Таковым стало «исчезновение» британских экспедиционных сил и их счастливое запоздалое повторное появление напротив находившегося под давлением и ослабленного стыка на германском Правом крыле. Французские критики обвиняли англичан в медлительности, не понимая, что было бы просто здорово, если бы существовало свидетельство, противоположное басне о зайце и черепахе. Если бы британский корпус вернулся быстрее, этот стык вряд ли был бы так ослаблен, а атака Монури не смогла бы дать решающего результата, потому что она уже застопорилась, в то время как два германских корпуса, снятые с этого стыка, все еще были на марше и ничем не могли повлиять на исход боя».

Конечно, поучительно читать, что битва на Марне была выиграна быстрым отступлением британской армии к Сене, но, боюсь, даже сэр Уинстон Черчилль возразил бы Лиддел-Гарту: «войны не выигрываются эвакуациями». В действительности английские войска сыграли на Марне только одну роль – в отличие от германских корпусов, переброшенных Мольтке на Восточный фронт, оставленных под Антверпеном, Мобежем, Живее, в Брюсселе, на Маасе и др., они все-таки на поле боя были. И их присутствие, пусть даже пассивное, позволило союзникам одержать победу.

Из французских источников Жоффр подчеркнуто официален, Фош описывает события, не вдаваясь в аналитику. Некоторый интерес представляют работы А. Грассе («Сен-Гондские бои» и «Сражение на двух Моренах»), но А. Грассе, несмотря на свой французский ультрапатриотизм, повторяет ошибку немцев, то есть рассматривает Марнскую битву как совокупность отдельных сражений. Отсюда резкое преувеличение роли Ф. Фоша и д’Эспери в ущерб Жоффру.

Представляет интерес сравнение Марнской операции и последней стадии битвы в Галиции – Городокского сражения.

В обоих случаях организуется маневр крупными силами (6-я французская армия на Марне, 4-я австрийская армия в Галиции) на открытый фланг успешно и быстро наступающего противника. В обоих случаях это приводило к остановке наступления, контрманевру, появлению разрывов в линии фронта у наступающего, что в свою очередь провоцировало оперативный кризис. Разница в том, что на Марне союзники имели более или менее устойчивый центр, в то время как на Буге прочность центра, где оставалась 1-я армия и группа Иосифа-Фердинанда, обеспечить было нечем: сосредоточение германских войск на средней Висле запаздывало.

Рузский был гораздо решительнее в сосредоточении сил и средств на главном направлении, нежели Клюк. Тем не менее раздвоенность оперативной мысли – нормальное следствие неожиданного флангового удара по находящейся в движении армии – имела место и у него. Можно согласиться с М. Галактионовым, который говорит об инерции, толкающей армию вперед:

« Сравним удар, произведенный 6-й французской армией на Урке, со схватыванием за руку человека. Если последний стоит на месте, то такое внезапное схватывание может, конечно, поставить его в затруднительное положение, но все же он имеет значительную свободу для парирования удара. Но допустим, что человек схвачен за руку на бегу . Это сразу поставит его в опасное положение: крепко схваченный противником, он по инерции подается вперед, и остановка, которая все-таки неизбежна, связана с потерей равновесия.

Как ни слаба эта аналогия, она все же полезна для уяснения того, что произошло на Марне. Если бы в момент удара германские армии стояли на месте, эффект от флангового удара ген. Монури был бы очень ограничен. Но все дело в том, что германские армии продолжали свое наступление по инерции , даже в тот момент, когда 1-я германская армия была уже остановлена и прикована к фронту на реке Урк. Этот факт имел неисчислимые последствия. В этот момент германский фронт в целом потерял свою стойкость и равновесие» .

Русский фронт в Галиции равновесие сохранил.

Марна. Альтернатива: «Стоять насмерть»

Понятно, что союзники могли извлечь из Марнской битвы гораздо больше, чем в Текущей Реальности. Английская армия могла не ставить сомнительный рекорд медлительности – 20 километров за три дня при отсутствии сопротивления противника. Французская кавалерия, действующая в свободном пространстве на Марне, могла распутать «узел сражения» (выражение А. Грассе), овладев Шато-Тьери. Монури мог 5 сентября ударить не двумя резервными дивизиями, а пятью, причем «кулаком», а не «растопыренной рукой». С другой стороны, немцы могли все-таки организовать нормальную связь между своими армиями, а их главнокомандующий – обеспечить хотя бы примитивное управление войсками.

Так что в целом создается впечатление, что содержательных альтернатив здесь нет, вернее, что все альтернативы были раньше.

Представляет интерес лишь два вопроса: наступление немецких войск на Верден при переходе Правого крыла к обороне (скажем, в версии Мольтке) и «доигрывание» Марны под лозунгом: «Стоять насмерть».

Если наступление Бюлова в районе Сен-Гондских болот заведомо вело в никуда, то перед 4-й и 5-й германскими армиями маячила заманчивая цель – Верден. Здесь линия фронта резко поворачивала с меридионального на широтное направление. Верден был осью всего стратегического оборонительного маневра Жоффра, «шарниром», придававшим устойчивость французским армиям. Не подлежит сомнению, что, взяв Верден и утвердившись на Маасских высотах, немцы в значительной степени подорвали бы способность союзников свободно маневрировать резервами. При дальнейшем продвижении германских войск от Вердена на юго-запад положение французов стало бы очень тяжелым: армиям Южного крыла угрожало бы окружение и расчленение, неблагоприятные тенденции нарастали бы также и на севере.

Вероятно, Шлиффен рассматривал варианты атаки Вердена, но отказался от этой возможности в пользу более оправданных стратегически (и более простых) действий на правом фланге. В связи с очевидным крахом шлиффеновского маневра германское командование могло прийти к мысли о необходимости перенести усилия в центр, охватить крепостной район с обоих флангов и взять Верден.

Если у Мольтке и была такая идея (находящаяся в русле его представлений о «прорыве союзного центра»), то никаких мер для ее воплощения в жизнь он так и не принял. Не вдаваясь в дискуссию о темпах, заметим, что силы 4-й и 5-й германских армий, избыточные в рамках плана Шлиффена, были совершенно недостаточны для двойного охвата такой крепости, как Верден. Но дело даже не в этом: ни кронпринц Германский, ни принц Альберт Вюртембергский не собирались атаковать Верден. Все германские наступления на центральном участке фронта носили ярко выраженный тактический характер и геометрически представляли собой одну из форм «скольжения влево». Речь шла не о захвате неприятельской твердыни, не о прорыве фронта, а о чисто позиционных действиях: угрозой охвата вынудить противника оставить выгодные позиции, нарушить локальную устойчивость фронта и возобновить наступление соседнего корпуса или армии.

Вновь вместо шлиффеновской стратегии мы сталкиваемся с элементарной тактикой (комментарии к М. Галактионову).

В сущности, я не вижу здесь реальной «альтернативности». Наличных сил для взятия Вердена не хватало, к тому же они были размещены не самым удачным образом, а почти вся тяжелая и сверхтяжелая артиллерия была связана под Мобежем и Антверпеном. Конечно, эти силы можно было найти, а орудия привлечь из Меца или забрать у армий Восточного крыла. Но те же «силы, которые можно было найти», с гораздо большим эффектом проявили бы себя на правом фланге – и здесь мы вновь оказываемся в Реальности Шлиффена.

Что же касается возможности «продолжить Марну» за 9 сентября, то здесь все не так просто. Не подлежит сомнению, что немцы не до конца понимали значение битвы. Мольтке, Бюлов, в меньшей степени Клюк полагали, что речь идет о временном отступлении, а затем формируемая в районе Сен-Кантена новая 7-я армия позволит в самых благоприятных условиях развернуть наступление к Сене и далее. Не совсем, правда, ясны основания этой иллюзии.

Во-первых, противник избавился от совершенно явного комплекса неполноценности, порожденного отчасти войной 1870–1871 гг., отчасти Приграничным сражением, отчасти явным превосходством немцев в организации боя.

Во-вторых, отступление после такого напряжения сил, каким была для солдат и младших офицеров Марнская битва, вызвало в германской армии настоящий кризис доверия. Можно с уверенностью сказать, что той германской пехоты, даже резервные части которой были способны сутками удерживать Варед против вдвое превосходящего противника, после Марны не стало. Немецкое командование слишком многого требовало от войск, забывая, что и войска вправе столь же многого требовать от командования. Отступление от Марны слишком явно продемонстрировало провал всей стратегической линии, ради которой солдаты выбивались из сил на маршах и жертвовали жизнью в боях.

В-третьих, с завершением русской мобилизации, с появлением первых колониальных контингентов – французских и английских – общее превосходство в силах переходило на сторону союзников.

В-четвертых, начинался кризис военного снаряжения: на Марне были истрачены боеприпасы, предназначавшиеся для решающего сражения, и текущее производство не могло обеспечить потребности фронта. Конечно, у союзников была та же проблема (в России – даже более серьезная), но перед ними не стояла задача быстро заканчивать войну.

В общем, какие-то шансы за Германию после Марны искать можно, но «на краю гауссианы». Видно, что логика развития событий ведет к затяжной войне, которую союзники совсем не обязательно выиграют, но немцы точно проиграют.

А поэтому Марну обязательно нужно было доводить до логического конца. « Риск был бы громаден, но нельзя забывать, что и положение союзников было далеко не блестящим » (М. Галактионов).

В сущности, для немцев не имел значения масштаб поражения: позиционный фронт по Эне был для них немногим лучше позиционного фронта по Рейну. Более того, в последнем случае шансы на компромиссный мир были даже выше.

К 9 сентября на фронте Марнского сражения возникло несколько кризисов:

• В районе Дамартена, где 1-я германская армия выиграла фланг 6-й французской.

• В районе Ля-Ферте-су-Жуар, где британская армия, в свою очередь, выиграла фланг 1-й германской.

• В районе Шато-Тьери, где 5-я французская армия заняла центр позиции и создала угрозу флангу и отчасти тылу 2-й германской армии.

• В районе Сезанна, где 2-я и 3-я германские армии обошли фланг 9-й французской армии.

• В районе Мондемана и высот Монт-У, где 9-й армии угрожает прорыв.

• В районе Майи, где возник разрыв между 9-й и 4-й французскими армиями.

• В районе Вердена.

Конечно, все эти кризисы создавали гораздо большие риски для слабейшей стороны, то есть для немцев. Но война есть война, и изобилующая кризисами ситуация порождала неустойчивости, которые могли быть использованы инициативными военачальниками.

Наступление Клюка на Дамартен и Бюлова на Сезанн были типичными авантюрами. Особенно это касается Дамартена: по самой геометрии операции Клюка 6-я французская армия, даже потерпевшая полное поражение, отбрасывалась на парижские форты. Понятно, что в крепостном районе, опирающемся на крупный и подготовленный к обороне город, войска Клюка завязли бы очень надолго. Но, вероятно, Клюк и не имел этого в виду: победоносная 1-я армия, оставив против Парижа все тот же 4-й резервный корпус, снова повернулась бы фронтом на юг и юго-восток.

Несмотря на всю растрату темпов немецкими войсками, очень медленное движение англичан давало Бюлову по крайней мере день (9 сентября) на совершение своего контрманевра. Скорее всего, столкнувшись с угрозой двух фланговых ударов – 1-й и 2-й немецких армий, – Жоффр попросту игнорировал бы это обстоятельство (из тех соображений, что он уже имеет успех, а противнику его еще нужно реализовать). Но вот Френч в отличие от Жоффра, был не слишком уверенным в себе человеком. В манере поведения Френча было бы задержать наступление «до прояснения обстановки», что выигрывало для 2-й армии еще один день (с 1-й армией несколько сложнее). А вот тут уже возникает настоящий кризис темповой игры – обе стороны одинаково проигрывают в темпе противнику и не успевают достигнуть осязаемого результата (разгрома врага) до того, как последний выйдет им в тыл. То есть продолжение наступательных действий в неизменной конфигурации приводило бы ко взаимному выходу в тыл 1-й и 2-й – немецким, 9-й и 6-й – французским армиям. Что, может быть, дало бы немцам неплохие шансы (комментарии к М. Галактионову).

В любом случае, добившись в результате откровенной авантюры крупного успеха, и Клюк, и Бюлов должны были пытаться развить этот успех в новую авантюру. Рисковали они всего лишь поражениями своих армий. А приобрести могли победу в войне.

« Мы ни в каком случае не присоединяемся к мнению, что отступление германских армий 9 сентября было неотвратимо и неизбежно. При самом неблагоприятном стратегическом положении исход борьбы решается столкновением живой силы, вооруженной техническими средствами. Сильная и уверенная в себе, сознательная воля главнокомандующего могла бы во много крат повысить динамику битвы, устранить помехи маневру, внести согласованность, – словом, направить события по иному руслу. Такой вариант был вполне возможен, а кто может определить пределы осознавшей себя и всю обстановку твердой и непоколебимой воли, в особенности такого могущественного аппарата, каким было германское главное командование? » (М. Галактионов)