Андрей Константинов
Рассказ
Картина Ю. Швеца
Что ж, Человек? — За ревом стали,Александр Блок, 1911 год
В огне, в пороховом дыму
Какие огненные дали
Открылись взору твоему?
Сначала откуда-то сверху донеслось протяжное звучание на высокой ноте, оно было как пение ветра в отдаленном ущелье. Звук постепенно сгустился, уходя в нижние регистры и затих. Мгновенья падали в тишине — одно, второе, третье… — пока для их отсчета не нашлась новая мелодия, и тогда послышался нарастающий перезвон капели — во время сезона дождей в лесах у подножия Великих гор так поет вода, сбегая по ярусам могучих ветвей, над которыми во все небо стоят радуги. Разноголосый, многократно отраженный эхом, этот перезвон заполнил простор под высоким сапфировым сводом поста управления, возвещая о том, что вращение звездолета в четырехмерной системе координат замедлилось до порогового уровня, и локус искривленного пространства распрямляется, выпуская корабль в очередную, теперь уже последнюю на пути, точку космоса.
Голографические фигуры над индикаторным окном, за мгновение до того алертно вытянутые в форме голубоватых полупрозрачных сталагмитов, резко просели и теперь медленно растекались в горизонталь. Стройная рыжеволосая женщина в темно-синей тунике остановилась рядом с высоким сосредоточенно-неподвижным напарником, закутанным в длинную пурпурную накидку, и, дождавшись полного выравнивания пространственной метрики, включила обзор.
Купол, переборки и опалесцирующая палуба под ногами исчезли, пост управления повис среди знакомых звезд. В тени, отбрасываемой огромным пылевым скоплением, они льдисто мерцали в перспективе галактической плоскости сливаясь в обод гигантского колеса, и внешне почти незаметная близость одной из них сознанием скорого завершения пути согревала сердца космических скитальцев.
«Звездный зов» — корабль планетной системы Гала — плавно разворачивался в направлении дома, до которого теперь оставалось всего четыре вахты пути. Двое звездолетчиков, стоя на невидимой поверхности, сосредоточенно созерцали, как вокруг них плывет величественная картина открытого космоса. Сейчас они чем-то напоминали древних мастеров, которые только что завершили внутреннюю роспись храма и теперь отпускают свое творение в мир, и проплывающие звезды отражались в их широко раскрытых глазах, казавшихся в космической ночи совершенно черными. Поворот завершился, включились пространственные двигатели, корабль начал набирать скорость.
— Зорин, — так прозвучало бы его имя на привычном для нас языке, — тебя не отпускает пламя той планеты. Я слышу беспокойную скачку твоих мыслей, подобных сполохам огня в ненастье.
— Ты права, Дивна, слишком невероятно случившееся совпадение, — ответил тот, кого звали Зорин. — Но эта встреча изменила каждого из нас, и теперь я часто вижу печаль бессильного сострадания во взглядах товарищей.
Под сводом зазвучала мелодия полета, а на противоположном краю поста управления, прямо на фоне созвездия Белой Птицы, показались фигуры сменщиков: командир и второй навигатор заступали на дежурство. Тогда мужчина сбросил накидку и подал руку напарнице, которая с готовностью шагнула навстречу, привлекаемая мягким и сильным движением. Танец властно влек их за собой, помогая оставить в прошлом тревогу самого драматичного эпизода экспедиции.
Похожая на Галу планета, окутанная живительной азотно-кислородной атмосферой, была обнаружена экспедицией «Звездного зова» в удаленном рукаве Галактики. Вновь открытый мир оказался обитаемым, но молчание радиоэфира и отсутствие искусственных спутников говорили о том, что найденная цивилизация пока не проникла даже в ближний космос.
— По всем признакам, этот мир относится к допереходным. Основа его устойчивости — цивилизационное и расовое многообразие, обусловленное естественным разнообразием ландшафтов, но при этом системная целостность обеспечивается узами взаимной борьбы — войны и конкуренции. Экономическая структура, если судить по доступным наблюдению технологиям, говорит о жестком разделении на классы управляющих и управляемых, а населенные регионы планеты развиты крайне неравномерно, что хорошо видно по расположению основных экономических центров.
Мягкий голос Тайны, историка и антрополога экспедиции, негромко звучал в уютном зале собраний корабля. Над продолговатой панелью с закругленными краями, перед которой собрались звездолетчики, висело объемное изображение планеты — на нем, иллюстрируя слова говорившей, проступили бурые области крупных городов.
— Но это уже единый мир, с доминированием технически наиболее развитой цивилизации, которая скоро исчерпает возможность своей внешней экспансии. Теперь ее ждет встреча с собственной теневой стороной, означающая преддверие планетарного эволюционного перехода.
Им предстоит сложное время. Встреча с теневой стороной обнажит устрашающую иррациональность внешне рациональной цивилизации. Вместе с психической картиной мира будет меняться физическая, и это приведет к новым открытиям в овладении энергией. В результате будет стремительно нарастать техническая возможность самоистребления, которую могут уравновесить энергия мечты о лучшем обществе и первые опыты его создания. Космические исследования помогут вернуть вертикаль духа — ее когда-то поддерживала теперь ветшающая религия. Прежняя модель развития быстро подойдет к исчерпанию, и тогда откроется возможность для создания совсем другой, более зрелой и мудрой, цивилизации цельности.
Тайна подняла руки к вискам, поправляя прядки темных волос, выбившиеся из высокой прически. Ее карие глаза — широко раскрытые и всегда как будто немного удивленные — обводили товарищей по экипажу:
— Исторически такое состояние очень непродолжительно, и то, что мы его застали, практически невероятно.
Все это проплывало в памяти Зорина, когда он вел планетолет вдоль цепи заснеженных гор. За спиной тихо пели датчики полевых структур планеты. Слева по борту один за другим вставали навстречу горные пики, среди снега и льда грозно чернели их отшлифованные ветрами отвесные скалы. Далеко за хребтом, за покрывалом хмурых облаков угадывался бескрайний океан. Направо горы постепенно понижались и мельчали, сходили на нет к широким, разрезаемым реками равнинам.
Зорин не мог отделаться от ощущения, что уже когда-то видел эти пейзажи. Оно было подобно проблескам молний, которые на мгновение высвечивают предметы окружающего мира и снова погружают их во тьму: на какой-то неуловимый миг вдруг накатывало ощущение зыбкого пограничья между явью и сном, когда воспоминания об этих горах были абсолютно ясными, но сама краткость момента не давала удержать их в сознании.
Создавать и удерживать эти состояния, использовать их для физического перемещения в любую точку Вселенной, когда корабль скользит по вневременному тонкому лучу, как по оси анизотропного кристалла между переслоенными структурами пространства. Такое искусство пока что остается недоступным для всех известных миров населенного космоса. Обычные же субпространственные полеты по-прежнему требуют накопления огромных энергий, поэтому следующий, подготовленный визит на эту планету возможен нескоро, и лучше, чтобы такую миссию выполнили кеане — их звездная система отсюда ближе всего. Навигаторы «Звездного зова» уже проложили маршрут к системе Кеа и теперь только ждут его, Зорина, возвращения на борт.
Сбросив скорость, он летел над населенной долиной. Внизу бежал бурный поток, по берегу петляла дорога. Тут же была проложена новая транспортная линия: две параллельные направляющие — по-видимому, из железоуглеродистого сплава, — по ним на паровой тяге перемещают транспортные составы. Но линия оставалась пустынна: на всем протяжении долины не просматривалось ни одного движущегося дымка. Неуютно там сейчас, под холодными зимними ветрами.
Направо от крошечного поселка неожиданно раскрылось ущелье, а в его верховьях, стянув к себе линиями напряжения горные хребты, высилась величественная гора, перед которой в почтении расступились окрестные вершины. Зорин мощным рывком направил планетолет вниз.
Поглотители инерции работали безупречно, позволяя пилоту мгновенно менять скорость и направление. Планетолет сел на берегу небольшого полузамерзшего озерца, подняв облако снежной пыли. Музыка датчиков умолкла. Зорин открыл входной проем и мягко спрыгнул в неглубокий снег. В лицо дохнуло холодом, белизна снегов заставила сощурить глаза, но в следующий момент он уже с наслаждением вдыхал полной грудью воздух планеты.
В десяти шагах от места посадки стояла приземистая хижина под пологой односкатной кровлей, сложенная из плоского слоистого камня и засыпанная снегом — наверное, летний приют пастухов. От хижины открывался вид на вершину. Низкое зимнее солнце освещало ее с противоположной стороны, так что открытые обзору склоны находились в тени и от этого казались абсолютно отвесными. Безмолвие нарушалось лишь далеким свистом ветра. Временами он поднимал то в одном, то в другом месте над горами снежный шлейф, предаваясь каким-то своим играм. Пройдет немного времени, замкнется виток, и эта овеянная древними легендами гора, как зримое выражение вертикали духа, снова привлечет к себе внимание ищущих.
Что ж, пора — Зорин вернулся в корабль, дал вертикальный старт и молниеносно переместился на вершину. Здесь он открыл выходной проем в режиме градиента атмосферного давления, опустил забрало гермошлема и вышел на покрытый плотным фирном гребень, чтобы, склоняясь под мощными порывами ледяного ветра, установить на узком скальном выступе прозрачную кристаллическую пирамидку с асимметричным четырехугольным основанием. Моментально сработала решетчатая активация — пирамидка приросла к скале и полностью слилась с ее темным зернистым фоном. Первый кристалл-излучатель был установлен.
А всего их было три, образующих резонансную конфигурацию: второй предполагалось разместить на гребне высоких гор в центре обширного материка, третий — на острове в океаническом полушарии планеты. По сигналам кристаллов-излучателей должны будут сориентироваться кеане, когда однажды окажутся в этой части Галактики.
По гигантской дуге между двумя материками Зорин мчался к следующей точке. За левым плечом огненный шар солнца стремительно уходил за горизонт, его лучи окрашивали навигационную панель в цвета жидкого золота. Далеко внизу подернутый легкой дымкой лежал океан — где-то там подводный хребет обозначал линию древней рифтовой зоны, и океанское дно было рассечено частыми разломами. Мелодия датчиков рассыпалась негромким звоном, отмечая это место.
На миг закат вспыхнул зеленым лучом, отмечая границу неба и моря, и день погас.
Медленно катилось навстречу звездное колесо, мерцая непривычными очертаниями созвездий. Правую часть неба пересекала туманная россыпь галактической плоскости, метеоры изредка прошивали черный небосклон. За спиной низко над горизонтом сияла яркая звезда — одна из ближних к этой системе, — и планетолет мчался, подгоняемый ее пронзительными белыми лучами, а навстречу неведомую весть несла стремительная птица, прорисованная в небе круто изогнутой дугой из семи звезд.
Когда он посадил корабль на пологом склоне в одном из отрогов исполинской горной стены, которая охватывала полукольцом узкую долину, звездная птица уже прошла над головой и теперь чертила крылом по краю закатного горизонта. Близился рассвет. Вверх по склону угадывалось начало подъема к невидимой отсюда вершине — нагромождение массивных каменных глыб образовывало великанскую лестницу, ее неровные исполинские ступени чернели в предрассветном небе. У противоположного края посадочная площадка оканчивалась обрывом, на дне которого шумел поток. Зорин сделал несколько шагов в направлении скальных останцев — их острые зубья поднимались немного в стороне. За ними открывался вид на соседний отрог, на котором отчетливо виднелись угловатые очертания массивных каменных построек. Наверное, обитель отшельников. Постройки лепились по склону в несколько ярусов, две или три из них отличались от остальных характерными шатровыми навершиями с короткими шпилями. Вся композиция оставляла ощущение суровости и аскетизма.
В это время первые солнечные лучи коснулись окрестных вершин, и те, прежде окутанные мглистым сумраком, вдруг зажглись прозрачным золотым светом. Скользя по ним изумленным взглядом, Зорин снова пережил момент пограничья. Вновь накатило неуловимое ощущение уже виденного в какой-то другой жизни, причем внешне парадоксальным образом ощущение это возникло не из прошлого, а как будто бы из далекого будущего. На несколько мгновений он увидел, как над постройками вдали встали призрачные сооружения, похожие на антенны радиообсерватории, а на склоне раскинулись просторные рощи могучих хвойных деревьев.
Видение исчезло. Зорин быстро вернулся к планетолету и дал старт. Короткая посадка на заоблачном гребне, установка второго кристалла-излучателя, прощальный взгляд на пламенеющую панораму гор над морем облаков и — стремительный взлет в направлении третьей, последней, точки маршрута.
Горы сменились большой песчаной котловиной, за ней простирались засушливые равнины, пересекаемые невысокими хребтами. Зорин набрал высоту, чтобы увеличить панораму обзора, и в это время внезапной серией коротких аккордов прозвучал сигнал тревоги: в атмосферу планеты входил огромный болид. Небесное тело двигалось со стороны встающего солнца, теряясь в его лучах, и уходило по наклонной траектории за горизонт слева. Зорин запросил расчет траектории и похолодел от осознания надвигающейся беды: болид врежется в поверхность планеты на ночной стороне в прибрежной густонаселенной части материка.
Сообщить на звездолет времени не оставалось, все решали мгновения. Стряхнув оцепенение, пилот развернулся наперехват пришельцу и разогнал корабль до предельной скорости. Изображение на экране пылало и колыхалось, напоминая разгневанный лик древнего бога — ревнивого, мстительного и карающего. Добела раскаленный вестник смерти и неуловимый, как фантом, планетолет мчались курсами на сближение. Перед столкновением Зорин успел включить аварийный телепорт…
Звездолетчики нашли его по третьему кристаллу-излучателю, который оставался в кармане скафандра и был активирован при телепортации. Пилот лежал на берегу величественного озера, обрамленного лесистыми горами, возле самой кромки прибоя. Дивна первая подбежала к распростертому на песке телу, опустилась на колени и замерла, приложив тонкие пальцы к точке пульса на открытой шее. Затем обернула к товарищам залитое слезами, но теперь улыбающееся лицо. Жив!
А почти в тысяче верст к северо-западу от этого места пылала заболоченная тайга, зажженная гигантским воздушным взрывом.
Обгорелые стволы, скошенные прокатившейся взрывной волной, лежали сплошными рядами на огромной территории. Только в самом эпицентре деревья приняли удар отвесно — обугленные и лишенные ветвей они продолжали стоять мертвыми свидетелями катастрофы.
— Здравствуйте, Варвара Александровна! Какое сегодня небо необыкновенное, — нескладный и всегда немного смешной сосед, из дачников, проходя по улице, приподнял над головой картуз в знак приветствия.
— В Питере, говорят, то же самое. Ах, простите, — он понизил голос, — у Вас ребеночек спит, а я расшумелся.
— Здравствуйте, Василий Гаврилыч! — приветливо отозвалась молодая русоволосая женщина в дымчатом платье с серебристой кружевной оторочкой. — Не волнуйтесь, пожалуйста, Ванечка не спит.
Ожидая из столицы мужа, известного в Вырице лесопромышленника и благотворителя, она с двухмесячным сыном на руках стояла возле массивных ворот из теса. Был поздний вечер, необычайно светлый даже для поры белых ночей. Перламутровая вуаль серебристых облаков в вышине озаряла землю прохладным завораживающим светом.
Малыш на руках лежал тихо. Счастливая мать заглядывала в его широко распахнутые удивленные глаза цвета северного неба — сквозь пение ветра в верхушках стройных сосен над красноцветными обрывами, Оредежа, ее сын вслушивался в далекий звездный зов.
Мнение из сети
vovchik630022 (3 года назад) Великий Человек, писатель, мыслитель.
МЛИ. Роман про Россию и планету Земля 21 век
пытались найти в воскрешении прошлого легкие выходы из трудностей, стоявших перед человечеством».) Но ефремовские слова: «Но неизбежно и неуклонно
Алексей Капустин (2 года назад)
В «Википедии» (статья «Ефремов, Иван Антонович») написано кратко — и точно про этого Великого Человека: «Иван Антонович Ефремов (1908–1972) — русский советский писатель-фантаст, ученый-палеонтолог, создатель тафономии; философ-космист и социальный мыслитель. Лауреат Сталинской премии второй степени (1952). В своих книгах показал новое устройство жизни как прошлое, так и возможное коммунистическое будущее человечества». Иван Антонович был советским человеком, строителем социализма — первой стадии коммунизма. И верил в коммунистическое Будущее планеты Земля и всего человечества. Твари, порождения Старого Мира — подточили и уничтожили ПЕРВУЮ ПОПЫТКУ построения Нового Мира. (Об этом есть и в книгах Ивана Антоновича, в той же «Туманности Андромеды», например: «Кое-где случались восстания, поднимавшиеся отсталыми приверженцами старого, которые по невежеству пытались найти в воскрешении прошлого лёгкие выходы из трудностей, стоявших перед человечеством».) Но ефремовские слова: «Но неизбежно и неуклонно новое устройство жизни распространилось на всю Землю, и самые различные народы и расы стали единой, дружной и мудрой семьей. Так началась ЭМВ — Эра Мирового Воссоединения, состоявшая из веков Союза Стран, Разных Языков, Борьбы за Энергию и Общего Языка» — дают надежду, даже в самые черные дни нынешних реалий. Новый Мир — победит!
Владислав Андреев (2 года назад)
Большому кораблю — большое плавание. Иван Антонович, Мы Любим Вас!
Не Подарок (4 месяца назад)
но похоже он как великий предсказатель… все это знал и чувствовал… куда там до Ивана Ефремова… всем этим вангам… глобам и кейси..
olikado78 (3 года назад)
большое спасибо! почитали. написано так, что приверженцами старого, которые по невежеству трудно оторваться. редкость для такого жанра.