И вот пришло время спуститься в тёмное подземелье и молитвой отдать себя в услужение Богу. Послушник внимал словам Наставника о необходимости данной процедуры, а сам ощущал, как страх холодными липкими объятьями сжимал внутренности. Спокойствие приносила лишь вера во Всевышнего да осознание того, что вся братия за всё время существования монастыря уже проходила через это, очищалась и принималась в лоно Церкви. Мысли при упоминании о лоне уходили совсем в другом направлении, но молодой человек такие мысли уже научился истреблять в зародыше. Давя в себе сомнения, как сатанинские козни, и призывая в помощь святых угодников, будущий батюшка в очередной раз подтвердил своё намерение пройти проверку духа темнотой и одиночеством.
В очередной раз истово поцеловав предложенное распятие и руку Наставника, Послушник прикрыл глаза и погрузился в нирвану. «Нет, нирвана — это что-то наркоманско-кришнаистское» — подумал он, и мысли опять с лёгкостью вернулись от благости к порочному миру людей. «Замолкни!» — громогласно рявкнул внутри себя на себя же Послушник. Порочные мысли поджали хвосты, заткнулись и убежали. Гордость за свою силу Веры охватила будущего святого отца.
Винтовая лестница свела поющую молитвы процессию вниз, в подземелье, где гулко разносилось эхо, отражаясь от чёрных и холодных стен. Капельки воды уже не одно столетие бороздили камень и, сверкая в пламени свечей, внимали шагам. Запах сырости, чёрные балахоны братии…
«Я иду к Тебе! Аминь! Бог ведь Свет… не так ли?» — задал сам себе вопрос молодой человек, бросая испуганные взоры по сторонам.
Добравшись до последней площадки, братия остановилась. Из первых рядов послышалось бряцанье связки ключей, за которым последовал жалобный скрип дверных петель, и голос ключника в начале процессии: «НОвОлись! ГОвОрил же Брату Сергию смазОть хОрО-шенькО! ДОвай, рОдимая!..» Дверь истошно скрипнула и с грохотом растворилась. «ХОрОшО!» — по-северному окая и задыхаясь, одобрил неразличимый в свете свечей тучный ключник.
Отворилась очередная дверь, и Послушника под руки подвели к самой большой свече. За дрожащим пламенем проявилось резко-очерченное лицо Наставника. Повторилась процедура клятвы, целования распятия и руки.
Молодой человек вошёл в келью, неся с собой свечи, огниво, святые тексты и Веру. Дверь за ним затворилась, и братия с молитвой удалилась, закрывая за собой скрипящие двери и оставив Послушника при свете свечи и во мраке одиночества. Оглядевшись, испытуемый обнаружил кусок чёрного хлеба и воду в жестяной кружке. Келья была чисто прибрана, но глубина подземелья делала её сырой и неуютной.
День первый. Явление.
— Не пятизвёздочный отель, однако, — схохмил для себя будущий святой отец и, открыв святую книгу, начал читать молитвы.
Когда буквы стали расплываться — то ли от усталости, то ли от недостатка света, он попытался проморгаться, но сия процедура после пары применений перестала работать. Молодой человек потянулся, захрустев суставами, повернул голову вправо, влево и тут, вздрогнув, начал, открывая рот, округлять глаза от ужаса, одновременно. Его сердце остановилось и стало проваливаться в пятки, глаза попробовали закатиться, но страх за дальнейшую судьбу вернул его душу обратно: сердечко заколотилось, прошиб холодный пот и пробежал озноб…
У стены стояло Существо, точь-в-точь из рассказов о вселенском зле, ну или из компьютерных игр… Красная блестящая кожа, впечатляющие витые рога, глаза без зрачков, так что понять, куда Оно смотрит, не представлялось возможным, тёмные крылья за спиной, роговые наросты, защищающие суставы… взгляд Послушника заскользил ниже: наблюдаемых признаков пола не оказалось, ещё ниже — очень развитая мускулатура на ногах, покрытых длинными выцветшими редкими волосами, и копыта — не какие-то козьи, а приличных размеров бычьи… Дьявол был абсолютно недвижим, и крик из глотки человека так и не вырвался. Казалось, время остановилось, Существо и Послушник застыли друг перед другом… Наконец, когда мысль «Как это я сразу Его не заметил?» затмила собой все оставшиеся, Послушник, не спуская взгляда с глаз Красного, поднялся и крадучись начал подходить к статуе. После неподвижного чтения молитв хруст суставов вторил почти каждому его движению.
Статуя и была статуей: холодная, лакированная, гнетущая, но… как живая… Послушник похлопал возвышающуюся над ним статую Дьявола по бицепсу и снизу заглянул ей в глаза. Затем, уже осмелев и улыбнувшись, произнёс: «Кто ж припёр тебя сюда, Кросавчег?» Статуя моргнула и в ответ тоже улыбнулась. Послушник, закрывая голову руками, рухнул наземь.
— Изыди! Изыди, изыыдииии… Господи, помоги мне справиться с кознями дьявола!.. Направь меня на путь истинный и избави от греха… — запричитал он, извиваясь на полу.
…Существо, продолжая улыбаться, молча созерцало представление.
— Не дай мне услышать его сладострастных речей! Помоги! Спаси душу мою!.. Не дай погибнуть! Спаси и сохрани!.. — молитвенные воззвания перемешивались с жалобными стонами и вздохами переполненного страхом Послушника.
— Зачем пришёл? — поймав паузу в рыданиях, усмехнулся Рогатый.
— Аааа… Он говорит со мной! Хочет совратить с пути истинного, забрать душу мою бессмертную, чтоб мучилась она в геенне огненной! Господи, спаси и сохрани, спасиии и сохраниии! Не дай во грех впасть!.. — тут смысл произнесённого Рогатым дошёл до корчащегося на холодном полу Послушника, и поток его стенаний стал перемежаться всхлипами-паузами. Молодой человек поймал себя на мысли, что жаждет продолжения беседы и не просто ради интереса, но и чтобы артистично побиться в истерике.
— Зачем пришёл-то ко мне, страдалец? — громче произнесло Существо, и эхо, многократно отражаясь от стен, заметалось по темнице, словно та вдруг стала огромной залой рыцарского замка.
— Аааа! — Послушник мелко задрожал и, закрывая лицо руками, завалился на бок, нечленораздельно вереща. Так продолжалось несколько минут. Потом, устав и замерзнув от земляного пола, он замолчал, весь превратившись в слух. Стараясь не пропустить ни единого звука, он готов был вновь впасть в истерию.
Гробовая тишина была ему ответом. Продолжая зажимать глаза ладонями и прикидываясь мёртвым, Послушник лежал на земляном полу, холод от которого не только пробрался сквозь одежду, но уже доставал до костей. И наконец, поглядывая сквозь пальцы, он решился проверить наличие Существа. С ощущением собственного проигрыша, мелочности и немощи Послушник медленно поднялся и сел. Опустив голову, он исподлобья бросал быстрые взгляды в сторону ожившей статуи.
— Зачем пришёл? — в третий раз тихо спросил Дьявол, стараясь не будить эхо.
— Хочу Господу служить! Душу спасти, силу духа проверить в испытаниях! — выпалил на одном дыхании смертный.
— А сюда-то зачем пришёл? То есть во тьму, холод и глубину подземельную?
— Испытание такое… выбора другого не было… — пожал плечами Послушник.
— Господь наверху. Он — Свет. Какой чёрт тебя дёрнул в землю лезть? Во тьму первородную? — поёжившись, спросило Существо.
— Испытать себя, дьявола изгнать из мыслей своих!
— Ты пришёл к Нему, чтобы изгнать Его? Ты сам-то понимаешь, что лепечешь? — усмехнулся собеседник.
— Кто ты? Зачем я тебе? Господи, спаси и сохрани душу мою! Не дай погибнуть! Аааа… Не надо! Не убивай! Не забирай душу мою! Не лишай тело души моей бессмертной!.. — мелко трясясь, снова истово залепетал Послушник. Наконец поняв, что причитания не оказывают абсолютно никакого эффекта на Рогатого, который даже не моргал, Послушник замолчал и воззрился на него.
— …Кто я-то? Я страх твой и братьев твоих, которые больны на всю голову, потому и придумали мне такое яркое обличье! В зеркало на себя смотреть противно! Я представляю, каково тебе сейчас.
— То есть ты — не дьявол-искуситель?
— Ещё какой, самый что ни на есть, весьма материальный, кстати, хочешь проверить?
— Подожди!!! Не надо!! Я не это хотел спросить! Не убивай! Господи, помилуй!..
— …Пошутил я… — мрачно поморщился Рогатый.
— Откуда ты? — с надеждой вопросил Послушник.
— Живу я здесь. Раньше меня материально не было, но вас здесь столько перебывало, вы меня «накачали» таким количеством своих диких эмоций и страхов, что я даже и в материальном виде проявился… Вот и ты отдал изрядную долю жизни своей, боясь меня и вереща молитвы.
— Я умру? — снова взвопил Послушник.
— Дурацкий вопрос, естественно, все люди смертны, рано или поздно, но обязательно.
— Когда я умру?
— Ээээ, этот вопрос не в моей компетенции.
— Как я умру?
— Тебе не кажется, что слишком много вопросов к Тьме у готового отдаться в услужение Свету? — загрохотал во тьме голос, и эхо многократно отозвалось ему.
— Извини… те… — втянув голову в плечи, промямлил Послушник.
— Вот и славненько… — убрав звуковые эффекты, белозубо улыбнулся Дьявол, причём длина его клыков уменьшилась минимум втрое. — Как угораздило тебя здесь оказаться? Ты ведь раньше презирал физическую немощь людей, поэтому даже спортом занимался и радость от него испытывал?
Послушник вздрогнул от вопроса, зажмурился и, сжав зубы, начал мять свои пальцы.
— Тело немощно, а ты знаешь, что Иисус сказал…
— Я-то знаю! — оборвал его Дьявол. — Хотя братья твои в страхе на вопросы мои и не отвечали, а всё песни пели заученные… Ты вопрос-то понял, который я задал? Или, может, уже забыл, молитву начав петь?
— …Господь…
— Не приплетай Бога! Сам отвечай за себя! Это твой был выбор?.. — рявкнул Красный, и в глазах у него вспыхнули языки пламени.
— Чудо снизошло. Я увидел Свет и понял, что должен Богу служить! — затараторил Послушник.
— Так… ещё один спасённый чудесным образом…
Дальше не продолжай: всё как у всех — стряслась беда-огорчение и ты вместо её решения — к Богу передом, а к проблеме — задом, и только пятки засверкали, а проблема как догонит, да как по заднице стукнет… а потом ещё и ещё, а ты её подальше, а она к тебе на голову села и так далее… а потом расчудесное чудо избавления от проблемы снизошло, но проблема-то не решилась…
Послушник пришибленно молчал, услышав вполне разумное объяснение прихода многих ко Всевышнему. Но пришибленность продолжалась недолго: «Сладкими речами да введёт он меня во грех…» — вспыхнуло в мозгу слышанное на проповедях.
— И что с тобой делать, спрашивается? — сбив с оппонента геройско-религиозный порыв, усмехнулся Дьявол.
— Отпусти меня! — процедил Послушник, выпрямляя сгорбленную спину и вновь загоняя себя в понравившийся геройский религиозный раж.
— Ты свободен, Герой! — улыбнулся Дьявол. — Ты — по-настоящему смел, если просишь меня о свободе сейчас, но есть несколько маленьких проблем: первая — я не уйду отсюда, тут мой дом родной, я здесь родился и тут моя Родина; вторая — я бессмертен, не нуждаюсь в сне, пище и материальных вещах, то есть запугать и подкупить меня не получится никак; третья — твоя свобода ограничена толстыми, мокрыми и холодными четырьмя стенами, потолком, полом и моим преприятнейшим обществом; четвёртая — братья твои имеют чёткие указания не выпускать тебя до срока, поэтому тебе тут сидеть ещё долго…
— Изыди?! — предложил с надеждой Послушник.
— Отлично! В твоей речи уже появились вопросительные нотки… Повторяю для особо одарённых: я здесь живу! А ты свободен… по крайней мере был, пока сам не пришёл сюда… — сообщил собеседник.
— Согласен… — Послушник скорчил идиотскую гримасу, походящую на виденную им в кинокомедии, — и что… мы… теперь будем делать? — стараясь вернуть внимание Нечаянного Собеседника, вопросил он.
— Поиграем в города? — оживился Рогатый, — на желание?
— А желание — моя душа бессмертная? — воскликнул молодой человек, с удовольствием слыша, что эхо и от его писклявого, по сравнению с Собеседником, голоса отражается от стен.
— Очень мне нужна душа твоя мелочная, в дырявом сосуде взращённая! Одни мысли изнасилованные и угнетённые чего стоят — тьфу… — сказало Существо, отвернувшись и сложив руки на груди.
До Послушника некоторое время доходил смысл сказанного, потом он не верил сказанному, потом ему казалось, что слух изменил ему, и только после этого, вычислив отсутствие всякой выгоды для Собеседника от лжи, Послушник поверил в слова Дьявола, и эти слова вновь привели его в ступор, но мысли уже потекли по другому руслу: если было предложено играть на желание, то можно и выиграть, тем более в города, что совсем не плохо, а значит…
— А на какое желание? — осторожно спросил молодой человек.
— Сам себе и придумаешь, только без пошлостей, знаю я вас! И чтобы мне интересно было и забавно…
А я для тебя могу что хочешь сделать, могу устроить разговор с кем угодно, хоть с Богом! — усмехнулся Рогатый.
— Круто… ну давай попробуем, только пока на маленькое желание, например я тебе про Богоматерь расскажу! — предложил Послушник.
— Только давай вот без этих житиий — они мне неинтересны!
— Могу спеть…
— Нет! — категорично рявкнул Дьявол.
— Могу слухи про отцов рассказать скабрезные…
— За кого ты меня принимаешь? За извращенца, что ли? — возмутилось Существо.
— Могу новости рассказать… — с нотками сомнения предложил молодой человек.
— Ты сам не извращенец часом?
— Нет… а что? — поднял очи горе Послушник.
— Тьфу на тебя… отожмёшься десять раз!
— И всё?
— Ну, двадцать!
— Я не это имел в виду! Давай на десяти остановимся… — скривился молодой человек.
— Я могу извести варикоз на твоей правой ноге, от которого у тебя ногу сводит… — елейным голосом сообщил Красный.
— … А можно мне ещё боли из уха убрать?
— Ты сам сказал, что желания маленькие, — напомнил Дьявол — варикоз с моей стороны и двадцать твоих отжиманий — это вполне адекватная ставка…
— Десять, — попробовал скостить наказание Послушник.
— Тогда болезнь твою наполовину уберу…
— Это как?
— В два раза слабее болеть будет, а за двадцать — совсем уберу!
— Десять! — произнёс Послушник.
— Ну, как знаешь! — улыбнулся Красный, а подсознание Послушника начало биться лбом о воображаемый стол, оно ведь понимало, что играть со Всезнающим бесперспективно.
…
— Силламяэ, — мысленно потирая руки, произнёс Послушник название города, обычно приносившего ему победу.
— Элязыг, — не задумываясь, ответил Дьявол и подмигнул.
— …Где это? — обречённо поинтересовался Послушник после осознания проигрыша.
— В Турции…
— Хорошо, я проиграл, буду отжиматься!
— Предупреждаю сразу, что тебе придётся ещё и за братьев своих отжаться, у которых не получилось этого сделать и не в количественном выражении, а в качественном, то есть — тяжело тебе будет, — напутствовал Красный.
— Хорошо, — процедил молодой человек, принимая упор лёжа.
— Спина прямая, взгляд вперёд — в светлое будущее, локти сгибаются вдоль тела, вдох — вниз, выдох — вверх, ощущай, как яркий свет разгорается в груди при каждом движении — раз! — скомандовал Дьявол.
— Глаза горят — два!
— …
— Мышцы работают — три!
— …
— Сила вливается в тело… Медленнее! — Четыре!
— …
— Мысли светлые и ясные — пять!
— …
— В сердце уверенность укрепляется… Не спеши же! — Шесть!
— …
— На лице улыбка — семь!
— …
— Радуйся проделанной работе — восемь!
— …
— В руках силища горит — девять!
— …
— И последний — очень медленно, — десять! Молодец!
— Ох, тело моё немощное! — воскликнул Послушник, падая животом на пол. Он сразу же получил богатырский пинок копытом, который отбросил его метра на два и, пребольно приземлившись на лопатки, только и смог произнести — «Фух!». Дьявол, рыча, опять надвигался на него.
— Помилуй! — попытался сложить руки у груди Послушник.
— Я тебе не Бог, чтобы миловать! — произнёс Дьявол, пнув будущего священника в грудь так, что у того перехватило дыхание, и он опять отлетел к стене.
— За что? — захныкал будущий святой отец, зажимая ушибленную грудь, и он, пытаясь избежать очередного удара, театрально закашлялся.
— За немощность! — процедил Дьявол, и пнул страдальца ещё раз так, что тот по воздуху проделал путь к противоположной стене.
Копыто Рогатого было на удивление мягким и пружинящим, а удары при всей силе, быстроте и точности не отключали сознание. Послушник, пытаясь придумать спасительную методику, затих и прикинулся мёртвым.
— Не верю! — заорало Существо, отвесив ему пинка по пятой точке так, что того подбросило вверх и при приземлении провезло щекой по полу.
Этот удар был больше обидным, чем болезненным. Послушник почувствовал, как уши его загорелись. Он замотал головой в поисках спасения. Рогатый чудесным образом оказался за спиной у Послушника и отвесил ему очередной пинок, подбросивший последнего в воздух.
— Да когда ж это кончится?!?! — взвопил будущий священник, прижимая ладони к отбитому месту.
— Я только во вкус вошёл! — послышался из-за спины голос Красного. Послушник резко развернулся и… получил очередной пинок, отбивший заодно ему и ладони.
— Ой!
— Ха-ха! Ты, слабак! Думаешь, такой слюнтяй кому-нибудь нужен? И Богу в том числе?..
Послушник вздрогнул, прикрыв глаза, перекрестился и… опять получил пинок.
— Ааааа! Изыди! — во весь голос закричал Послушник и ринулся на Дьявола с кулаками.
Тот отскочил:
— Видел бы ты себя сейчас! — засмеялся, уворачиваясь Рогатый.
— Уничтожу-у-у! — орал Послушник во всю глотку, бросаясь вперёд, и звук собственного воинственного рёва не давал ему остановиться.
— С кулаками, да на Всесильное Зло? Молодец!!!
— Чтоб ты провалился! — Захлёбываясь в рыданиях, Послушник швырнул посуду с остатками еды в Дьявола.
День второй. Просвещение.
— Так это был всего лишь сон… — мысль облегчения возникла в просыпающемся сознании будущего святого отца.
— Неужто тебе так опротивело моё общество? — послышались басовитые раскаты, — вот пока ты спал, младший брат принёс тебе еды, вкусная… была…
В желудке у Послушника при последних словах заурчало:
— А как же я? — Он вскинулся и увидел пустую посуду на полу, — я ведь голоден, — обиженно прошептал он.
— Как говориться Бог дал, Бог взял, — улыбнулось Существо, — только не в нашем случае.
— Ты меня решил голодом уморить?
— Ты сам такой выбор сделал, — напомнил Дьявол.
— Меня должны были кормить! — плаксиво воскликнул Послушник, — без еды человек не может.
— Враки! — усмехнулся Рогатый.
— Да откуда ты знаешь?
— Я всё знаю!
— Ты ведь сказал, что тебе не надо есть… — изобличая, напомнил молодой человек.
— Ну, я либо соврал, либо съел всё ради тебя, — сказал Дьявол, и раскаты смеха вперемешку с эхом заметались по тесной келье.
— Тогда я сейчас лягу и буду умирать! — Послушник сложил руки на животе и улёгся на пол.
— Хорошо… а я понаблюдаю, — сказал Дьявол и уселся, скрестив ноги рядом с ним.
— Господи, дай мне умереть!
— Он такие просьбы не выполняет! Вот дать силы, жизнь — это Он может, а человек сам себя убивает.
— Дай мне сил умереть!..
Громовой хохот опять огласил келью. Его раскаты отражались от стен эхом, и среди грома иногда слышались звенящие колокольчики:
— Смерть — это и есть отсутствие Сил, Жизни, Любви, Бога, а ты о Смерти у самой Жизни просишь!!. — сквозь смех констатировало Существо и похлопало Послушника по груди.
— Я хочу умереть! — воскликнул будущий святой отец, — и умру я за веру православную! Убери лапы!
— Это всё красивые сказочки… А сдохнешь ты в сырой и холодной келье, и крысы съедят твою бренную плоть, причём начнут с лица. Ведь на лице самое нежное и вкусное мясо… В подтверждение последних слов Послушник услышал попискивание и резко повернулся на звук. У стены сидел приличных размеров грызун и доедал кусочек хлеба.
— Пошла отсюда! — Он вскочил и бросился на крысу, — брысь! — завопил будущий священник. Крыса повернула мордочку в сторону надвигающейся опасности и… бросилась под ноги бегущему: это был совершенно не тот эффект, которого Послушник хотел добиться криками. Последствия от попытки увернуться нижней частью тела с дополнительной инерцией массивной верхней части были предсказуемы: Послушник растянулся на полу, пребольно ударившись, и, конечно, потерял грызуна из виду, чего последнему и было нужно. Насупившись, молодой человек уселся, потирая локоть.
— Ну вот, разговора с Богом у тебя не получилось, — грустно сообщил Дьявол.
— Ты что, хочешь сказать, что этот серый вредитель — Бог?
Рогатый молчал, смотря Послушнику прямо в глаза и постукивая чёрным когтем по каменному полу. Мысли молодого человека скакали во все стороны, причём доминировали уже мысли о том, что крыса — тоже живое существо и тоже тварь Божья, и что она, живя, просто выполняет своё дело. Эти мысли полыхали в мозгу так ярко, что их внутренний жар заставил полыхать и уши, и лицо, пробуждая осознание собственной вины.
— Господи, прости меня за ярость мою низменную, — поднял очи к потолку Послушник, — ради живота своего тварь обидел безмолвную, — произнёс он и искоса посмотрел на Рогатого, пытаясь увидеть эффект от собственных слов.
— Он-то простит, благо натренировался за столько лет… — усмехнулся Тот, — а ты что делать будешь, чтобы исправить своё злодеяние?
— …В каком смысле — «исправить»? Сказанного ведь не вернёшь, да и не поймёт меня эта тварь безмолвная… — потупился будущий святой отец.
— Я переведу, — елейно произнёс Рогатый.
— Извините меня, пожалуйста, уважаемая крыса! — проговорил Послушник нараспев и посмотрел на Дьявола.
— Отожмёшься десять раз? — улыбаясь во весь рот, предложил Дьявол.
— Да за что же мне такое наказание, Господи? — воздел руки к потолку будущий святой отец.
— За деяние твоё неправедное…
Послушник молчал и косился на крысу, снова вышедшую понаблюдать за происходящим…
— Ты правда хочешь, чтобы я отжимался?
— Ага, — произнёс Дьявол с улыбкой до ушей.
— Неправда! Крыса молчала! — воскликнул молодой человек.
— Ты не можешь её слышать — чувствительности не хватает… пока… так что… в упор лёжа!
— Чем я прогневал Тебя, Господи? Чем заслужил я такую кару?
Дьявол, безудержно смеясь, повалился на спину, сотрясаясь всем своим огромным телом. Рога, высекая искры, царапали пол и стены…
— Карму, — задыхался от смеха Дьявол, — Карму он получил незаслуженную!
Послушник понуро наблюдал за веселящимся от души Существом, причём желание поправить Рогатого, сделавшего из слова «кара» слово «карма», улетучилось после нескольких безуспешных попыток перекричать богатырский смех Вселенского Зла.
— Ну ты шутник! — вытирая выступившие слезы, поднялся с пола Дьявол. — У вас ведь тоже есть похожее понятие, называется: «каждому свой крест», только карма человеку даётся, чтобы её переработать, а крест — для прибивания виновных рабов… насовсем. Так вот, карма, или твоя кара в нашем случае, дана тебе Богом за деяния твои, так что не ной и не ропщи на несправедливую судьбу, и — в упор лёжа!
— Спина прямая, взгляд вперёд, в светлое будущее, локти сгибаются вдоль тела, вдох — вниз, выдох — вверх, ощущай, как яркий свет разгорается в груди при каждом движении — раз! — скомандовал Дьявол.
— …
— Глаза горят — два!
— …
— Мышцы работают — три!
— …
— Сила вливается в тело… Медленнее! — Четыре!
— …
— Мысли светлые и ясные — пять!
— …
— В сердце уверенность укрепляется… Не спеши же! — Шесть!
— …
— На лице улыбка — семь!
— …
— Радуйся проделанной работе — восемь!
— …
— В руках Силища горит — девять!
— …
— И последний — очень медленно, — десять! Молодец!
Послушник уселся на пол. Мышцы рук гудели от напряжения. Он вытер ладони об одежду и, насупившись, пойнтере совался:
— Теперь мне дадут поесть?
Дьявол опять от хохота повалился на пол.
День третий. Знание.
Спал будущий святой отец беспокойно, так как был голоден, и благодаря чему не пропустил интереснейшее зрелище. Дьявол занимался физкультурой. Некоторые движения и позы были вполне человеческими. Вздымающиеся мышцы перекатывались под красной кожей. Отдельные положения тела Существа из-за наличия крыльев, хвоста и рогов на Послушника производили неизгладимое впечатление…
Замерев в одной из поз и балансируя на кончиках хвоста и крыльев, Существо отрыло глаза и воззрилось на боящегося пошевелиться будущего святого отца.
— Доброе утро! — улыбнулся Красный.
— Доброе… голодное… холодное… — скривился молодой человек.
— Ну, в этом тоже есть свои прелести: ты можешь потренироваться и поучиться обходиться без пищи и легко переносить холод… — заметил Дьявол.
— А тебе-то зачем зарядку делать? Ты ведь всесилен?
— Так я всесильным стал не сразу. Сначала я прошёл несколько перерождений, потом развивался, и вот теперь имею это тело, которое и совершенствую, чтобы лучше взаимодействовать с Миром, то есть с Богом. И не излагай мне свои теории, которые ты на меня сейчас готов выплеснуть. По ним мне больше делать нечего, как над людьми издеваться и жарить их на сковородке…
— А ты не такой? — с надеждой спросил Послушник, успев отметить, что звук собственного голоса стал раболепски-заискивающим.
Громогласный смех Вселенского Зла огласил келью:
— Если, конечно, местные мазохисты и рабы очень хотят узреть во мне именно садиста и хозяина, то я их им и демонстрирую, причём с каждым разом всё лучше и реалистичнее… Хочешь посмотреть представление или, может, своим телом займёшься? — вопросил Рогатый, кивнув на каменный пол.
— Нет, у меня и так после вчерашнего мышцы болят… — потёр плечи Послушник.
— Так ведь мышцы-то просят, чтобы ты ими занялся, — подмигнул Дьявол, — тем более сейчас раза в два легче будет, а? И вообще, сколько можно тебя, как красну девицу, уламывать?
— Не сравнивай меня с женщиной! — воскликнул будущий святой отец, — из-за одной греховницы… — больше он ничего сказать не успел: Дьявол ударом в челюсть отправил его в нокаут.
…
Сознание сквозь кровавую пелену толчками вернулось к молодому человеку, и, не открывая глаз, он начал оценивать повреждения: выбита пара зубов, расквашены губы, мысли путаются. И это не было сном.
— Ты сейчас в гостях у Земли-матери и проявляешь неуважение к Женщине, как тебе не стыдно, Мужчина? — грохотал голос.
Перед внутреннем взором Послушника замелькали женские лица. Их было много, разных, виденных случайно или по необходимости, но оставивших отпечаток в его душе… И Послушнику стало стыдно… Он не знал, как исправить содеянное.
— Я отожмусь десять раз… — пробубнил он, — чувствуя, как кровь прилила к лицу и заставила жаром гореть уши.
Тишина была ему ответом. Дьявола в келье не было. Послушник сначала быстро огляделся, потом стал тщательнее просматривать каждый закуток кельи, где могло бы спрятаться Существо. Убедившись в отсутствии Вселенского Зла, будущий святой отец с облегчением выдохнул, потом встал в упор лёжа и отжался десять раз.
День четвёртый. Выбор.
Еда была на месте, и ничего вкуснее этого чуть затвердевшего чёрного хлеба и прохладного молока с мягкими комочками сливок на поверхности Послушник никогда не вкушал… Позавтракав, будущий святой отец собрал тексты, свечи, ещё раз оглядел келью, задержав взгляд на том месте, где первый раз увидел настоящего Дьявола, и услышал приближение поющей процессии по ту сторону двери. Последняя, заскрипев, отворилась и выпустила молодого человека из подземелья.
Вышел Послушник на свет Божий, оглядел братию, прошедшую такое же испытание, и… так как был умным и понимающим человеком, о своей встрече в подземелье… забыл.
Но… продолжение следует…