Бен

– Ну что, Бен, все-таки насколько синие у тебя шары?

Не обращая внимания на Спинелли, я туже завязал изношенное полотенце вокруг талии. Я вовсе не стыжусь содержимого, просто постепенно начинаю думать, не съежились ли они уже от долгого простоя.

– Они в спектр-то еще помещаются? Оттенка-то какого – небесного, морского, василькового… может, бирюзового?

Я открыл шкафчик и вытащил бритвенный прибор.

– Спасибо за интерес к моим яйцам.

– Жаль только, что ими никто не пользуется. – Он начал пританцовывать вокруг шкафчиков, делая непристойные движения бедрами возле открытых дверец. – Сходил бы пару раз с нами, глядишь, кто-нибудь и обратил бы на них внимание.

– Нет уж, по клубам шляйтесь без меня.

– Шляйся и властвуй. Там полно дамочек. Может, среди них есть даже та, на которую ты положил глаз.

Спинелли властвует по-королевски, и его подданные воздают ему хвалу смехом. Даже доминиканские парни, не говорящие по-английски, понимают его намеки – толчки бедрами очень способствуют, знаете ли.

– Кстати о членах, а что насчет твоего? – поинтересовался я. – Ты уже позвонил дезинсектору? Ну насчет той твоей проблемки с заражением?

Спинелли нахмурился.

Оставив его проникаться сказанным, я пошел к раковине, чтобы побриться. Игроки главной лиги могут отрастить себе бакенбард больше, чем весь состав «Утиной династии», вместе взятый, но игроки низшей лиги обязаны иметь лицо младенца. Полагаю, кто-то из отдела по связям с общественностью надеется, что это поможет увековечить благотворный образ летних мальчиков. Ни один болван, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, не купится на такое дерьмо. Возможно, самоотверженность и правит бал, когда мы на поле, но когда мы его покидаем, верх берет распущенность. Почти над всеми.

– Они перестанут превращать твою жизнь в ад, как только ты с кем-нибудь трахнешься.

Положив бритвенный прибор на край раковины, я открыл кран, и повернулся к другу.

– Вовсе нет. Они просто найдут способ заставить ад пахнуть чем-нибудь другим.

Тэй Адамс и я познакомились, когда нас обоих четыре года назад выперли из старшей школы. Я подписал гораздо больше счетов, чем он, но мы оба совершили стремительный взлет к классу ААА. Спортивные обозреватели обожают нас одинаково. Обожали и дамы до тех пор, пока я не положил глаз на Лизу Перес.

– Две знойные цыпочки ждут нас около клуба. – Тэй ополоснул лицо холодной водой, но я не заметил, когда он побрился. – Одна такая высокая, темноволосая. Запросто можешь сублимировать.

– Забирай себе обеих. Избыток тестостерона и грязный лексикон всегда отлично тебе служили.

– Пафосные слова действуют только на девчонок из колледжа, а мне нужна женщина умная, которая сможет поддержать меня, если этот локоть перестанет работать. Я думаю о своем будущем. – Тэй провел ладонью по своей груди, которую эпилирует воском каждую неделю. И правильно делает – он самый волосатый сукин сын, какого я когда-либо встречал. Тэй понизил голос. – Тебе все еще не удалось заполучить Лизу?

Я смотрел только на пар, поднимающийся от раковины.

– Полный ноль.

Умница Тэй вернулся к гигиеническим процедурам, включающим много зубной нити и листерина. Учитывая его неослабевающие сексуальные поиски, дезинфицирующие средства – отличный выбор. Я опустил лицо в поднимающийся от раковины пар и глубоко вдохнул.

Я высчитал, сколько нужно ждать, чтобы случайно наткнуться на Лизу на парковке.

К тому времени как все уже разошлись, желудок мой бурчал от голода, а клубный служащий, Джамбо, закончил стирать наши униформы. Он как раз перекладывал их в сушилку, когда я положил конверт с полтинником в его тележку. У меня хватает денег на чаевые, поэтому я их даю. Клубные служащие много чего знают, кроме того, у них есть доступ к бандажам и большому количеству бенгея. К тому же он из местных. Мне требуется любая помощь, которую я могу получить в этом городе, поэтому я стараюсь поддерживать с ними хорошие отношения.

Мне еще никогда не удавалось так близко подойти к Лизе.

Она – легенда.

Из разговоров в раздевалке во время весенних тренировок я узнал о девушке, начавшей с летних подработок, затем ставшей стажером, а в конце сентября перешедшей на полную ставку. Девушкой с ногами от зубов и иссиня-черными волосами, не желавшими держаться завязанными в хвост. Девушкой, умеющей справиться с любым фанатом, злоупотребившим пиво. Девушкой, которая водит «мустанг» 1965 года цвета красной губной помады и полностью игнорирует игроков в бейсбол. Как говорится, ноль внимания, фунт презрения.

Они пытались к ней подкатывать – и те, кто заключил выгодные контракты и чье эго подпитывается агентами, и те, кто подписался играть за десять баксов и ящик пива. Ни один даже близко подойти не сумел.

Я приехал в этот город вовсе не с намерением стать «тем самым парнем» из тех, кто принимает вызов и, проявляя настойчивость, в конце концов добивается нужного результата. У меня никогда не возникало сложностей с женщинами, и я умудрялся не ввязываться в долгие запутанные отношения – для этого достаточно просто быть милым. Я рассчитывал к концу сезона получить приглашение в одну из крупных лиг, иногда подцепляя какую-нибудь цыпочку, чтобы хорошо провести время, а больше мне ничего и не требовалось. Но еще не успев никого уговорить, я встретил ее в кабинете главного менеджера.

– Похоже, у одного из моих соседей по квартире кончилась наличка.

У команды имелось соглашение с жилым комплексом: они предоставляли нам приличные квартиры по разумным ценам, но, чтобы избежать задержек платежей и бардака в квартирах, вычитали арендную плату и коммунальные платежи из наших чеков. Это сводило ущерб к минимуму, а вечеринок дома никто не устраивал.

– Такое случается. – «Джексон Джаггз» базировались здесь уже почти тридцать лет, и Эрни Оливер все это время работал на стадионе. – Особенно в этом бизнесе. Парни уезжают из дома и спускают все свои заработки на женщин и выпивку. Ну или у них вовсе нет денег.

– Должно быть, у вас подобных историй столько, что и за день не рассказать, – заметил я.

– Я держу их при себе и никого не осуждаю. Каждый хочет устроиться получше, но не все родились в золотой рубашке. – Вдруг он побледнел. – Это прозвучало совсем не так, как я хотел, я ничего такого не имел в виду.

– Не извиняйтесь. – Я перестал принимать подобные замечания близко к сердцу четыре года назад, когда положил на банковский счет свои первые деньги. – Я вовсе не хочу отказываться от аренды. Хочу только, чтобы вы брали с меня больше, чем с Гонзалеса. Или, скажем, с Тэй Адамса. Предлагаю заключить сделку – я буду ежемесячно покрывать по три сотни арендной платы на каждого. Но им вы об этом рассказывать не будете.

– Договорились.

Едва мы успели обговорить все детали, как дверь в кабинет отворилась.

Она была в вишневом свитере, джинсах и сапогах выше колена. Волосы распущены и слегка наэлектризованы, скорее всего шапочкой с ушками «Доктор Кто», которую она держала в руках.

– Ой! Я не знала, что у тебя кто-то есть. – Она наклонилась, положила на стол Эрни стопку контрактов и попятилась, обдав меня запахом, чем-то напоминающим сахарную вату.

– Погоди, не уходи. Познакомься с Джексоном Буллоком.

– Я предпочитаю свое второе имя, – повернулся я к Эрни. – Бен. Пожалуйста, не называйте меня в команде Джексоном.

– Привет, Бен. – Сказав это, она сжала губы в плотную твердую линию. Я не понял, чем успел ее оскорбить, но тут до меня дошло – она пыталась не расхохотаться.

– Любите живопись? – спросил я.

– Дополнительная специализация – искусствоведение. – Она все еще сдерживала смех, но искорки в глазах были очевидны.

– Я не провожу свободное время, расплескивая краску по холсту. – Джексон Буллок звучит очень похоже на Джексон Поллок, имя известного американского художника-разбрызгивателя.

– Простите. Я не хотела…

– Нет. Если кому и просить прощения, так только моим родителям. – Возможно, мое имя раздражало бы меня не так сильно, если бы родители дали мне его сознательно, например как дань восхищения или что-то в этом роде. Но на самом деле это абсолютная случайность.

– У меня есть кузина, которую зовут Кристал Шандельер, если это вас утешит. – На ее лице сочувствие мешалось со смехом, и выглядело это настолько искренне и по-доброму, что у меня перехватило дыхание.

– Еще как утешит.

– Вы новый стажер? – спросила она.

– Нет. Бен – наш новый кэтчер, – ответил за меня Эрни. – Один из первых пяти, подающих самые большие надежды. Полагаю, он ускользнет от нас в клуб главной лиги еще до конца сезона.

– Надеюсь.

– Бен, это Лиза Перес. С сентября она работает у нас на полную ставку.

– Я о ней слышал, – выпалил я, прежде чем успел откусить себе язык и растоптать его в хлам. – Я о вас слышал. Что вы очень помогаете команде. Клубу. Персоналу.

Доброта с ее лица исчезла, сменившись маской равнодушия.

– Эрни, эти контракты нужно вернуть в головной офис к завтрашнему дню. Дай мне знать, когда ты с ними закончишь, чтобы я отослала их с курьером.

И вышла, даже не сказав «пока». Вот с тех самых пор я и веду этот неравный бой.

Тяжелая металлическая дверь за мной захлопнулась, и я отогнал воспоминание прочь. На парковке горели лишь аварийные фонари, освещая дорогу к моей машине. Это моя единственная слабость и пока единственная любовь – ярко-красная «Ауди Р-8».

Она просто кричит о невоздержанности, а не о том, что «у меня в банке семизначный счет и я живу на проценты». Аренда мебели и квартира с соседями – это еще не жизнь, полная лишений. Но она может стать такой, если выгорит с главной лигой и мне придется искать способ обеспечить себе достойную жизнь без высшего образования.

Но устоять я не смог.

Я сел на кожаное сиденье и уже хотел захлопнуть дверцу, как вдруг сообразил, что Лизина машина припаркована всего в трех парковочных местах от меня и Лиза до сих пор сидит в своем автомобиле.

 

Лиза

Аккумулятор в машине сдох. Мертв, как дверной гвоздь.

Кстати, а что это значит? Почему дверной гвоздь мертв? Надо погуглить, когда вернусь домой. Можно бы погуглить и сейчас, да только мой телефон мертв, как… в общем, сдох. Не люблю пользоваться выражениями, если не знаю точно, что они значат.

И обратно в офис пойти я тоже не могу. Моя тупая соседка по квартире оставила ключ от машины на кухонной стойке, зато забрала с собой все остальные ключи на связке. Можно, конечно, постучаться в дверь клуба, но Джамбо, скорее всего, зарылся по уши в грязные униформы и бандажи и просто не услышит меня за шумом стиральных машин. На парковке еще осталась парочка автомобилей. Может, кто-нибудь меня заметит и… о нет. Нет-нет-нет! В трех парковочных местах от меня стоит «Ауди Р-8». Вульгарное выставление напоказ кретинизма, если спросите меня, хотя в ней десятицилиндровый двигатель и семиступенчатая коробка передач с двойным сцеплением. Проблема в том, что ее хозяин – совершенно определенный бейсболист.

Джексон Буллок (самое идиотское имя на свете) представляет собой наитипичнейший образец всего того, что я ненавижу. Мускулистое тело, ослепительная улыбка, густые белокурые волосы, глаза цвета темно-зеленого карандаша – точь-в-точь. Сарказм, прикрытый немощным умишком. Самомнение, преподносящееся, как уверенность в себе. Ни одной подкупающей черты характера.

Да только это не совсем так, и я это знаю. Просто не хочу признаваться, что знаю.

– Он внес часть арендной платы за каждого из своих соседей по квартире, – сказал мне Эрни. – Сама увидишь в платежной ведомости, и поскольку ты замечаешь все на свете, я решил заранее тебя предупредить, что это не ошибка.

– Зачем он это сделал? – спросила я. – Проиграл пари?

– С Тэй они дружат давно, но Бен подписал более выгодный контракт. А Гонзалес посылает крупную сумму домой, у него там куча младших братьев и сестер. Бен хочет помочь, но так, чтобы это не походило на милостыню. Но и признаваться в этом не хочет.

– О.

– Знаешь, Лиза, нельзя сваливать всех бейсболистов в одну корзину. Ты бы разозлилась, если бы к тебе так отнеслись.

– Но они так ко мне и относятся, Эрни. Потому что у меня есть вагина.

Эрни побагровел, как баклажан. Он знает меня с самого моего рождения, он мне отец больше, чем тот лузер, что сбежал со всех ног, как только мама рассказала ему о своей беременности.

– Может быть, в один прекрасный день они увидят не только это, но пока, в самом расцвете сексуальности, это все, на что их хватает. – Я подняла палец. – Поправка. Иногда их взгляд поднимается до моей груди.

Эрни вслепую шарил по столу, пытаясь нащупать чашку с кофе. Мне следовало бы предупредить его, что кофе остыл три часа назад, но я решила дать ему возможность прийти в себя.

– Просто поверить не могу, что ты подталкиваешь меня к свиданию с бейсболистом, – заметила я, когда Эрни, пошлепав губами, все-таки проглотил кофе. – Проведя тридцать лет в этом бизнесе? При всем том, что ты обо мне знаешь?

– Я не говорю тебе идти с ним на свидание. Просто пытаюсь объяснить, что не все люди одинаковы.

– Он что, тебе тоже подбрасывает деньжонок?

Мы поспорили на эту тему еще пару раз, затем еще пару дюжин раз, и в конце концов я обвинила Эрни в том, что у него имеются скрытые мотивы, и пригрозила рассказать маме о его планах. После этого он от меня отстал, а я вернулась к своему первоначальному мнению. Попыталась забыть о доброте Бена, даже о тех случаях, когда лично была свидетельницей проявлений его участливости.

Опускался на колени, чтобы оказаться на одном уровне с заговорившим с ним ребенком. Он неоднократно заказывал пиццу для всего клуба, включая персонал. Он отказался от платы за проводимые нами дневные лагеря, попросив перечислить эти деньги детскому клубу. Он никогда не отказывал фанатам, просившим его подписать мячи, улыбался для фотографий и неизменно был со всеми вежлив. Я нутром чую, что этот Бен и вправду может быть не таким, как все.

Плюс я никогда не видела, чтобы он уходил с девушкой.

Услышав хруст гравия, я подняла голову. Этот вечер может изменить все.

– Лиза?

Я с трудом подавила порыв удариться головой о руль.

– Бен.

– У тебя все в порядке? Может, подвезти куда-нибудь?

В его вопросе я не заметила никакого сексуального намека, хотя большинство парней вцепились бы в подвернувшуюся возможность.

– У меня просто сдох аккумулятор, а в остальном все нормально.

– Так за тобой кто-нибудь приедет?

Я закусила губу. Ненавижу врать!

– Найду попутку.

Он окинул взглядом почти пустую парковку.

– Джамбо поедет домой нескоро. Иногда он остается ночевать, а мы рано утром уезжаем в трехдневную поездку. Тебе есть кому позвонить?

Со вздохом я показала ему мой сдохший телефон.

Бен снял бейсболку и взъерошил волосы. Они торчали сразу в пятнадцать разных сторон, и теперь он выглядел гораздо младше своего двадцати одного года.

– Позволь, я отвезу тебя домой.

– Говорю же, я что-нибудь придумаю.

– Пожалуйста. Моя мама убьет меня, если узнает, что я оставил даму одну на парковке.

– Твоя мама? – Я засмеялась, отдышалась и засмеялась снова. – Твоя мама. Теперь мне нужно пошутить? Типа «твоя мама такая толстая, что предъявила иск «Иксбокс 360» за то, что они угадали ее вес»?

– Вообще-то моя мама очень элегантная бывшая воспитательница детского сада, сейчас она на пенсии и неполный рабочий день трудится волонтером в приюте для бездомных.

Смех замер у меня в горле.

– Моя мама – одутловатая алкоголичка, сейчас она на испытательном сроке.

Какого черта? Зачем я это сказала? Он заставляет меня нервничать. Так нервничать, что я забываю о бдительности и болтаю лишнее.

– Думаю, для тебя это нелегко.

В его взгляде не было жалости, но отсутствовал и оттенок отвращения, которое я замечаю почти у всех.

– Да, нелегко.

Ему хватило ума не продолжать эту тему, и он просто протянул мне свой телефон.

– Можешь воспользоваться моим, если хочешь.

– Спасибо.

Я вышла из машины. Во мне пять футов и одиннадцать дюймов роста, а в нем все шесть футов и два дюйма. Приятно стоять рядом с парнем, который выше тебя. Паршиво, что это Бен. Я взяла его телефон, стараясь не коснуться руки, и нажала кнопку.

В этот момент я поняла, что позвонить мне некому.

Сердце бешено билось, пока я мысленно просматривала свой список контактов. Эрни уехал на выходные на пляж, сразу после игры. Соседки по квартире могут оказаться в любом из десятка баров, находящихся на расстоянии пешего хода от нашего жилища, и ни одна из них сейчас не будет трезва настолько, чтобы приехать и забрать меня. Я решила набрать справочную, несмотря на то что ключей у меня нет.

– Мне нужен номер «Такси Кэрролла»…

Телефон вылетел из моей руки раньше, чем я успела закончить предложение.

– В самом деле, Лиза? Вызываешь такси, не позволив мне отвезти тебя домой? Что я тебе такого сделал? – спросил он. – За что ты меня так не любишь?

– Дело не в тебе. – Собравшись с духом, чтобы посмотреть на него, я заметила в зеленых глазах обиду. – А в игроках в целом.

– Не нужно валить меня в общую кучу. – Он говорил, как Эрни, что сразу напомнило мне о моей решимости.

– Я кручусь рядом с бейсболистами с тех пор, как научилась ходить. Знаю, как каждый из вас действует. Ваши игры, ваши ожидания, а после вы просто уходите отсюда не оглянувшись и навсегда.

Он выглядел растерянным, и я осознала, что он не понимает, откуда взялся мой гнев. Мне стало стыдно за то, что я выплеснула весь свой яд на него.

– Почему ты так говоришь? – спросил он. – Судя по слухам, что ходят в клубе, ты ни разу даже не взглянула ни на одного игрока, уж не говоря о том, чтобы сходить с кем-нибудь на свидание.

Мне стало чуть легче.

– Спиши на опыт.

– А ты имей в виду вот что – я везу тебя домой и убеждаюсь, что ты благополучно вошла внутрь, а потом уезжаю. Можешь шутить насчет «моей мамы» сколько угодно, но воспитала она меня хорошо.

– Понятно.

– Садись в машину. – Бен показал на свой автомобиль.

– Ты не сможешь отвезти меня домой.

– Черт, Лиза…

– Соседка унесла с собой мой ключ. Просто высади меня на «Файв-Поинтс». – Наша квартира расположена около лучших баров в городе, и все они находятся на расстоянии полумили от Файв-Поинтс. – Я найду ее и заберу ключ. А оттуда прекрасно доберусь домой сама.

Он открыл дверцу машины.

– Я помогу тебе найти Рози, а затем доставлю вас обеих домой.

– Ты знаешь имя моей соседки по квартире?

– Я знаю о тебе все, что стоит знать.

 

Бен

Первым делом я включил кондиционер – слава летней влажной духоте – но запах сахарной ваты оказался так силен, что мне пришлось открыть окно.

На ней джинсовые шорты и майка с бретельками, опять ярко-вишневая, такого же цвета, как свитер, в котором я ее впервые увидел.

– Ты помнишь, во что я была одета?

– Я сказал это вслух? – Проклятье! – Красный – мой любимый цвет. А на тебе он смотрится по-настоящему хорошо, из-за темных волос и глаз. И он бодрящий. А я люблю… взбодриться.

Она закусила губу и с трудом сдержала смех.

– Ты странный.

– Это ты виновата. – Нет смысла вести себя с ней холодно.

– Прошу прощения?

– Я тебя заметил. Ты это знаешь. Знаешь с марта, когда команда регистрировалась. – Я выдохнул и свернул направо, на Франклин-авеню. – Еще я знаю, что ты бы предпочла парня, больше заинтересованного в твоих мозгах, чем в твоем теле, и ты знаешь, что я это знаю.

– Что-то слишком много знания в этом разговоре.

– Я ошибаюсь?

– Нет.

Игра слов вызвала у меня улыбку. Украдкой взглянув на Лизу, я заметил, что она тоже улыбается.

Я попытался не обращать внимания на ниточку надежды, натянувшуюся в животе.

– Все же мы иногда проводим время вместе. – Я повозился со своим стерео, уменьшил звук. Мне хотелось слышать ее голос четко, не заглушенный музыкой.

– Только по рабочим вопросам, – возразила она.

Молодежные лагеря. Появления на публике. Обеды перед играми. Парад Четвертого июля. В тот день шел дождь, и она спрятала волосы под бейсболкой. Мне ужасно хотелось сорвать ее и убежать, но она не из тех девушек, кто откликнется на игривый флирт. Скорее всего она бы врезала мне между ног.

– По многим рабочим вопросам, – напомнил я. И она не раз ослабляла свою бдительность, находясь рядом со мной. – Достаточное число раз, чтобы ты успела произнести язвительную речь по поводу телевизионных реалити-шоу, сообщить мне свое мнение о будущем музыки в стиле транс и провести критический анализ состояния нашей системы здравоохранения.

Лиза слегка приоткрыла рот.

– И ты все это помнишь? Ты в самом деле слушал?

– Я всегда тебя слушаю.

Она скрестила на груди руки, уставившись в окно. Я позволю ей сорваться с крючка. Пока.

К тому времени как мы добрались до «Файв-Поинтс», там все было забито наглухо.

Любое место, где пересекаются пять улиц, а на каждом углу торчит бар, будет забито. Я втиснулся на парковку рядом с местом для инвалидов.

Лиза протянула мне мой телефон.

– Рози не отвечает. Подозреваю, что сегодня место встречи не бильярдная, а танцпол.

Я оттянул ворот футболки.

– А куда они обычно ходят? В смысле когда хотят потанцевать?

– К «Триппи».

Я выругался, и Лиза остановилась напротив.

– Нет. Пожалуйста, скажи «нет».

Я пожал плечами.

– Завтра нам предстоит поездка. Они сумеют выспаться в автобусе, так что вполне вероятно.

– Я пойду туда одна.

Во мне взбушевали досада и ревность. Лиза не хочет, чтобы ее увидели со мной, и если команда сейчас у «Триппи», окажется там в одиночестве. И ей не дадут пройти без того, чтобы не начать подкатывать или, того хуже – лапать.

– Нет, не пойдешь. – Это прозвучало скорее как требование, чем как просьба, но мне было плевать.

– Хочешь, чтобы все решили, будто мы встречаемся? – спросила она.

– Вообще-то да.

Очевидно, мой ответ ее удивил.

– Это же ты не хочешь, чтобы нас заметили. Я же, напротив, гордиться буду, если кто-нибудь подумает, что мы вместе. И это правда, пусть даже только из-за того, что у тебя нет ни машины, ни телефона, ни ключей.

Она застенчиво улыбнулась.

– Я действительно благодарна тебе за то, что ты меня сюда привез.

– Мне не нужна благодарность. И если ты хорошенько подумаешь, – добавил я, – то наверняка вспомнишь, что я всегда вел себя, как настоящий джентльмен.

– Это верно.

– Я никогда не ругался рядом с тобой.

– Не ругался.

– Носил твои вещи, открывал тебе двери, всегда пропускал вперед в очередях.

– Чистая правда.

– А во время Ночи Супергероя на стадионе я ни разу не взглянул на твою задницу, когда ты была в костюме Чудо-женщины.

Она запрокинула голову назад.

– Тогда откуда ты о нем знаешь?

– Ходили разговоры. – Много разговоров. Грязных, мерзких разговоров.

– Меня не смущает, что нас с тобой увидят вместе.

– Нет? – Я остановился как вкопанный.

– Нет.

Неожиданный ответ. Обычно я слышу от нее только возражения. Лиза затащила меня в дверной проем антикварного магазина.

– Нет. Повторяю: я благодарна за то, что ты привез меня сюда. И прошу прощения за то, что веду себя как сварливая брюзга. Хорошо?

– Хорошо.

Понятия не имею, что делать с этим самородком информации. Понятия не имею, почему она остановила меня, чтобы это сообщить. Важно только одно – она смотрит на меня, в мои глаза, словно видит впервые в жизни.

 

Лиза

На кого я, черт возьми, смотрю?

Почему я потратила столько времени на ненависть к человеку, который этого вовсе не заслуживает?

Он не ходок, я это знаю. Мы с ним подготовили и провели бесчисленное множество мероприятий, и если быть честной с самой собой, следует признать, что его постоянно выбирали для помощи отделу рекламы только потому, что на этом настаивала я. Мои инстинкты не ошиблись, он всегда вел себя безупречно, но в самом начале я этого знать не могла.

Я просто хотела быть рядом с ним.

Смотрю на него, пока все это прокручивается у меня в голове, а он смотрит на меня, словно чувствует, что именно я только что о себе узнала.

Он будто знает, что я врала самой себе.

– Ну, – протянула я, с силой выдохнув.

– Ну, – откликнулся он, улыбаясь.

Я резко оттолкнулась от двери и направилась в сторону шума, доносящегося из «Триппи».

Он пошел следом. Ко мне не прикасался, но я чувствовала, как он близко, пока мы проталкивались сквозь толпу.

Я отыскала Рози, но все оказалось еще хуже, чем я могла предположить.

Моя соседка, здравомыслящая рыжеволосая девушка, изучающая химию (она готовилась поступать в медицинскую школу), пила текилу, слизывая соль с тела первого бейсмена и закусывая лаймом, который тот держал во рту.

– Спинелли, – пробормотал себе под нос Бен.

Цезарь Спинелли представляет собой превосходный образчик всех стереотипов, которые я всегда считала верными в отношении бейсболистов. Это комично.

Точнее, было бы комично, если бы Рози его не облизывала.

– Она очень, очень пьяна, – сказала я Бену в качестве извинения. Какая, собственно, ему разница, что – или кого – моя соседка выбирает для развлечения в свободное время, но я все равно ее защищаю. – На самом деле она очень умная, но текила – ее слабое место.

Спинелли начал расстегивать штаны.

– О нет, – произнесли мы с Беном одновременно.

Я потянулась к Рози, а он схватил Спинелли. Толпа вокруг них, состоящая из бейсболистов и их фанаток, шумно выразила свое разочарование.

– Зачем ты мне мешаешь… – начала Рози, но замолчала, увидев за моей спиной Бена. – Ты с ним. Ты правда с ним? О боги, ты с ним!

– Ничего подобного! Ты унесла мой ключ, и он привез меня сюда, чтобы я его забрала, вот и все.

– А сама приехать ты не могла?

– Аккумулятор сдох. – Я силком усадила Рози и стерла остатки соли с ее подбородка. – Что ты вообще делаешь? Я рассказывала тебе про бейсболистов, а этот парень среди них самый гадкий!

– У этого парня абдоминальные мышцы размером с лежачего полицейского. – Она похихикала и помахала ему. Он подмигнул ей и вернулся к жаркому спору с Беном.

Тот схватил Спинелли за волосы.

– У меня как раз затишье в личной жизни, – продолжила Рози, и я снова повернулась к ней. – Нет ничего плохого в том, чтобы трахнуться с кем-нибудь разок-другой. Тебе тоже стоит попробовать, может, перестанешь быть такой зажатой.

Ее слова должны бы меня задеть, потому что это чистая правда, но я все еще пребывала не в себе после всех откровений с Беном. Как я могла так долго себя дурачить?

Интересно, у него абдоминальные мышцы тоже размером с лежачего полицейского? И что почувствует мой язык?..

– Эй! Эй! – закричала Рози. – Ключ у меня в сумочке. А сумочка… – Она махнула рукой в сторону танцпола и едва не упала. – Где-то там. И раз уж мы все здесь, нужно устроить вечеринку. Вместе! Давайте устроим вечеринку, только пойдемте отсюда, здесь слишком шумно. И в баре я вечеринку тоже не хочу. В прошлый раз, когда мы устроили ее в баре, соль от «маргариты» была у меня в…

– Никто не будет устраивать вечеринку в баре или в другом месте. Я не хочу видеть бейсболистов в своем доме, Рози. Это уже чересчур.

И я нисколько не сомневаюсь, что после такой вечеринки у меня пропадут трусики, а потом я обнаружу их на стадионе, на основной базе.

– Я тоже плачу за квартиру, и я хочу вечеринку. Эгей! – прокричала она, вскинув руки, и услышала в ответ дружный хор: «Эге-гей!» – На углу Третьей и Линдсей. Большое кирпичное здание! Номер семь!

Толпа народа покинула бар, направляясь к моей квартире.

 

Бен

– Скажи мне честно, – сказал я Спинелли, – ты знал, что Рози живет с Лизой в одной квартире?

– А если и знал, то что? – Вместо того чтобы надеть рубашку, он вытер ею свою обслюнявленную грудь, затем слегка поиграл мускулами. – Зато не знал, что она собирается пригласить нас всех к себе домой на вечеринку.

– Думал, пригласят только тебя?

– Конечно. А поразвлекавшись с рыженькой, я собирался нанести короткий визит к твоей девчонке. – Он подмигнул кому-то за моим плечом. – И договориться с ней. Совсем договориться, если ты понимаешь, о чем я.

Я не хотел прикасаться к его коже, но он был без рубашки. Чувствуя себя девчонкой, я схватил его за волосы.

– Не смей так говорить о ней. Вообще не смей о ней говорить!

– Да пошел ты.

Я дернул.

– Ай! – По крайней мере визжит он сопрано.

– Ты не стоишь и десятой ее доли, и, если тебе снова захочется ее потрогать, я дерну и покручу в другом месте.

Нашу ссору прервал голос Рози. Она пригласила всех на вечеринку. Народ вокруг нас начинал собирать свои вещи и платить по счетам. У меня перед глазами все поплыло, и я уже был готов схлестнуться со Спинелли, но тут кто-то схватил его за плечо.

– Пойдем, Спинелли. – Это был Тэй. – Вам обоим следует успокоиться и не вести себя так по-идиотски. Видите копов?

Двое, в углу. Никогда не видел их раньше. Это не завсегдатаи бейсбольного стадиона. Драка может навлечь огромные неприятности на команду и офисный персонал, так что пришлось отказаться от удовольствия разбить голову Спинелли о барную стойку.

Он натянул рубашку и дернул головой в сторону Лизы.

– Удачи с ледяной королевой. Может, она подержится за твои яйца, чтобы они не так сильно раздувались.

Я снова кинулся к Спинелли, но Тэй преградил мне путь.

– Стоп.

– Он такая скотина! – Я со всей силы ударил кулаком по барной стойке.

– Надеюсь, карма настигнет его в виде венерической болезни. – Он отряхнул мне плечи, поправил рубашку и сделал жест в сторону девушек: – Ты здесь с ней? С Лизой?

– Она осталась без ключа, и ее машина сломалась.

– Ну надо же. – Тэй улыбнулся.

– Что ты сделал?

Он порылся в кармане и вытащил крышку распределителя зажигания.

– Завтра это вернется на свое место. Смотри, чтобы эта ночь не пропала зря. Всегда к твоим услугам.

Когда он ушел, я отыскал глазами Лизу. Она сидела за барной стойкой, подперев подбородок.

– С тобой все в порядке? – спросил я.

– За исключением того, что я не могу попасть домой, все прекрасно. – Вздохнув, она взяла полную бутылку пива. – Рози даже пиво не выпила. Сказала, что у Спинелли абдоминальные мышцы размером с лежачего полицейского. С удовольствием бы по ним проехала.

– Хорошая девочка.

– Придется обработать квартиру дезинфицирующим средством. – Лиза поднесла бутылку к губам и сделала большой глоток.

– И залей унитаз хлоркой, – посоветовал я. – А если Рози в самом деле переспит со Спинелли, тебе придется его выбросить и купить новый.

Она фыркнула, и пиво хлынуло у нее через нос.

Я принялся искать салфетку, а когда нашел, Лиза лежала лицом на стойке и хохотала как сумасшедшая. Так искренне, так свободно, что мне ничего не осталось, кроме как просто смотреть на нее.

Наконец она выпрямилась и взглянула на меня слезящимися глазами. Щеки у нее порозовели от смеха.

– Ты ее держишь из сентиментальных соображений или можно воспользоваться?

Я протянул ей салфетку, она вытерла глаза и губы.

– Чего уставился? – спросила она, приглаживая волосы. – Наверняка уже видел, как люди выставляют себя дураками.

– Не понимаю, как ты можешь быть такой красивой, хотя у тебя из носа течет.

– Ой, вот не надо! – Лиза смяла салфетку в шарик и швырнула ее в меня. – Я говорю тебе, что меня не смущает, если нас увидят вместе, и ты тут же решаешь, что можно шампанское открывать?

– Я не вру. – Взяв ее за руку, я встал у нее между ног. – Я думаю, что ты красивая, умная, неожиданно веселая, и я хочу, чтобы ты была того же мнения обо мне. Потому что я хочу снова встретиться с тобой.

У нее перехватило дыхание.

– Мы не на свидании!

– Я бы так не утверждал, тем более что мы проведем вместе еще по меньшей мере несколько часов. Должен же я доставить тебя домой.

Она застонала и попыталась отодвинуться.

– Кажется, я все запутал. Я не это имел в виду. Просто хочу убедиться, что ты попала в собственную квартиру и никто из команды к тебе не приставал – даже если ради этого нам придется просидеть на парковке всю ночь. У тебя завтра выходной, так?

– Да.

– Значит, сможешь выспаться.

Лиза кивнула.

– Ты дышишь очень быстро, – заметил я.

– Ты стоишь очень близко.

– Ты не даешь мне двинуться.

– Верно, – сказала она, глядя на меня из-под ресниц. – Не даю.

Я убрал прядь иссиня-черных волос ей за ухо и позволил ладони задержаться у нее на лице. Приподняв ее подбородок, я поцеловал ее.

 

Лиза

Мне не стыдно признать, что Бен Буллок обалденно красивый парень.

Но я понятия не имела, что он еще и обалденно целуется!

Нежно, вдумчиво. Настойчиво, но без напора. И даже не успев сообразить, что делаю, я уже вцепилась ему в рубашку, ловя ртом воздух.

– Черт побери!

– Это точно. – Он взял меня за руку.

Он держал меня всю дорогу до машины, и я поняла, что должна остановить его, должна все это прекратить, но его рука оказалась такой теплой… Я ощутила мозоли от биты и задумалась, каково будет почувствовать ее на своей коже.

Проклятье, Лиза!

Он не отпустил мою руку до тех пор, пока не открыл передо мной дверцу машины.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросил он минутой позже, заезжая на парковку перед моим домом.

– Ты его только что задал.

Он возвел глаза к небу.

– Значит, задам еще один. Почему ты так сильно ненавидишь бейсболистов?

– У меня есть на это основания. – Я прерывисто выдохнула. Неужели у меня хватит ума рассказать ему об этом? Подняв голову, я заметила озабоченность в его взгляде и поняла, что сейчас расскажу. – Мой отец. Ты же знаешь мою фамилию.

Он нахмурился.

– Перес.

– Да. – Я подождала, когда он уловит связь.

– Кэтчер. Долгая успешная карьера в главной лиге. Пистол Перес – твой папа?

– Отец. Биологический.

Он кивнул, но ничего не сказал.

– Эрни и моя мама были лучшими друзьями. Она пришла на игру, и отец ее заметил. И все. Эрни так и не простил себя за то, что познакомил их. Отец присылает деньги, но никогда не проводит со мной время. Только со своими двумя сыновьями.

– Поэтому и ты захотела работать в бейсболе?

– Сначала. Чтобы что-то ему доказать, типа я могу иметь отношение к игре без мяча и биты. Но думаю, это у меня в крови. – Я захотела рассмеяться, но вместо этого просто икнула и провела рукой по щеке, чтобы стереть слезы. – Я обожаю бейсбол. Сидеть на трибуне во время тренировок, смотреть, как заполняется стадион, когда мы отпираем ворота. Удары биты, национальный гимн, запах еды на гриле, семьи, смех. Даже выпивка. Просто не представляю, что могла бы заниматься чем-то другим.

– Мой папа когда-то водил меня на каждую игру младшей лиги в нашем городе. Сам он не играл, ходил только ради меня. Даже представить не могу бейсбол без него. И еще не могу понять, как твой отец мог игнорировать такую необыкновенную девушку, как ты.

– У меня есть Эрни. Он как раз такой отец, который мне нужен. Не знаю, что бы я делала без него.

Мы сидели так близко друг к другу. В открытые окна доносилось стрекотанье кузнечиков, а воздух был не душный, а теплый. Бен не сделал ни одного движения в мою сторону, он даже не наклонился ко мне, но я чувствовала, что он себя сдерживает. Я знала, чего он хочет, но не понимала, почему он продолжал просто сидеть и слушать меня.

– Эрни хороший человек.

– Он то же самое говорит про тебя.

Бен чуть склонил голову набок, и это оказалось на удивление мило.

Я откашлялась.

– До этого сезона Эрни только поддерживал мое желание держаться подальше от бейсболистов. По сути, поощрял мою ненависть. Но не к тебе. Он клянется, что ты из хороших парней.

– А ты что думаешь?

– Думаю, он может быть прав. – Снова брызнули непрошеные слезы. Как будто я чертов водопроводный кран!

Он протянул руку, вытер слезинку и быстро убрал руку.

– Хочешь воспользоваться случаем и попытаться выяснить?

– Не знаю.

Он оставил решение за мной. Бен прислонился к двери, одна рука на сиденье, другая на руле, и ждал.

Я боялась прикоснуться к нему и не прикоснуться одновременно. Боялась что-то начать и боялась, что он это закончит. Я так долго остерегалась, но сейчас, открывшись тому, кем он, кажется, является, понимаю – если я сейчас уйду, это будет гораздо больнее любой моей попытки.

– Лиза. – Он все еще не шевелился. – Я не могу сказать наверняка, как закончатся наши отношения. Но я практически уверен, что если они начнутся, я не захочу, чтобы они когда-нибудь заканчивались.

Я придвинулась к нему чуть ближе. Заметила, что он недавно побрился, увидела коричневое пятнышко на левом глазу. Ощутила запах мыла и дезодоранта. Бен дрожал.

Подняв руку, я дотронулась до его губ. Его челюсть дернулась. Я же положила ладони на обе его щеки и придвинулась еще ближе, не закрывая глаз.

Мы еще никогда не находились так близко друг к другу.

– Лиза.

– Хм? – Меня пронзила нервная дрожь, словно электрический разряд прошел сквозь мое тело.

– Скажи мне до того, как я пересеку черту, хорошо? Потому что мне все труднее не прикасаться к тебе.

Я покрылась холодным потом, но не от страха. Я верила ему. Доверяла ему. Хотела его.

Наши губы встретились, сначала нежно. Затем он начал гладить мое лицо, волосы, талию. Притянул меня к себе так близко, как только позволял рычаг переключения передач, и крепко обнял. Я разрывалась между тревогой и желанием оказаться в более удобном месте, но в основном пропадала в его вкусе.

– Такая сладкая. – Слова вырвались между прерывистыми вздохами, но, сказав их, он отодвинулся. – Слишком сладкая. Не здесь.

– Здесь, – настояла я.

Я неуклюже переползла через рычаг и села на него верхом. Мне было плевать, как я при этом выгляжу, я просто хотела трогать его. Сдернув с него бейсболку, я швырнула ее в ноги и запустила пальцы ему в волосы. Бен целовал меня в губы, в шею, в ключицу. Все мои примитивные инстинкты полностью раскрылись, и судя по тому, что я ощутила, сидя на нем верхом, его тоже.

– Лиза…

– Заткнись. Заткнись-заткнись-заткнись! Ничего не порти. – Если он сейчас остановится, я тоже остановлюсь. А если я остановлюсь, могу больше никогда не начать снова.

Хотя кому я вру? Я так давно его хочу, и теперь, признавшись в этом самой себе, понимаю, что созрела, как спелый фрукт на ветке.

Сомневаюсь, что смогу отпустить его.

 

Бен

– Мы должны выбраться из этой машины, – прошептал я ей в ухо. Рычаг передач врезается ей в бок, и все это может закончиться слишком быстро, а я хочу от нее многого. Я боялся, что сдамся и возьму то, что она предлагает.

– Нет, не должны. – Она вцепилась в мое сиденье и придвинулась ближе. Ее бедра двигались именно так, как мне хотелось, но не так, как должны. Только не сейчас. – Если, конечно, ты не хочешь сделать это в доме.

– Мы не можем.

– Почему?

Я стиснул зубы и закрыл глаза. Сейчас не время думать о том, как сильно я ее хочу. Как давно я ее хочу. Я старался не воображать это, хотя разделяла нас только одежда. Она снова прижимается к моим губам, и несколько минут тишину нарушало только наше неровное дыхание.

– Будет слишком много разговоров, – произнес наконец я. – Слишком много народа в твоей квартире, и все они сочтут это разовой связью.

– Разговоры будут в любом случае. – Ее дыхание щекотало мою кожу. – Нас видели вместе, так что выводы уже сделаны. Я видела, как девушки смотрели на тебя в «Триппи». Вижу, как они смотрят на тебя постоянно. – Она провела ладонью по моей груди, просунула палец под ремень и облизнула губы. – Может, я хочу, чтобы ты забыл их всех, кроме меня.

Она дразнит меня.

Я умираю.

– Скажи мне вот что, – проговорил я, мысленно умоляя, чтобы она перестала двигать бедрами. – Взглянул я сегодня вечером хоть на одну из них?

– Нет.

Лиза мило улыбнулась.

– Ты видела, чтобы я посмотрел хоть на одну в течение сезона?

Она задумалась, и улыбка расцвела еще ярче.

– Нет.

Я покачал головой.

– Нет. Потому что я вижу только тебя.

– Верю. Зато не могу поверить, что мне потребовалось столько времени, чтобы сделать это. – Наклонившись, она прошептала мне на ухо: – А теперь я хочу, чтобы ты мне это доказал.

Она такая мягкая. Такая теплая. Такая совершенная.

Она стащила через голову мою рубашку. Я сделал то же самое с ее майкой, при этом рассказывая ей, какая она красивая, собрав все известные мне слова. А потом я ей доказал. Я пробовал ее на вкус. Трогал каждый дюйм ее кожи. Прокладывал поцелуями дорожку от одного обнаженного плеча к другому, наслаждаясь мурашками озноба. Языком исследовал пышные груди и почти потерял голову, слыша издаваемые ею звуки. На ней был черный бюстгальтер. Тонкий, кружевной. И это стало последней каплей. Я неистово пожелал, чтобы он оказался на полу рядом с нашими майками вместе со всем остальным, что на ней еще осталось.

– Лиза, погоди. – Почти теряя решимость, я взглянул ей в глаза, шоколадные озера. – Когда мы… сделаем это, я хочу утонуть в каждой твоей частице. Быть с тобой долго. Очень долго.

– Мне это нравится.

– Но сейчас не время, а здесь точно не место.

Когда до нее дошел смысл моих слов, Лиза сползла с меня, забилась в угол своего сиденья и закрыла руками грудь. Я был готов на все, лишь бы боль и обида в ее глазах исчезли.

Стиснув зубы, я потянулся за своей футболкой.

– Просто поверить не могу, что я это делаю.

– Я тоже. Не думала, что ты отвергнешь меня раньше, чем разденешь догола.

– Лиза, слушай. – Я сосредоточился на том, что собирался сказать. – Посмотри на меня.

Она посмотрела.

– Это не имеет никакого отношения к отказу или к тому, как сильно я хочу быть с тобой. Не хочу, чтобы кто-нибудь, особенно ты, думал, что это своего рода завоевание. Завтра я уезжаю на три дня. Если я не смогу видеть тебя, прикасаться к тебе, ты начнешь сомневаться во мне. Сомневаться в нас. И я точно не хочу, чтобы мы в первый раз… занимались любовью… в машине. На общественной парковке. Я хочу большего. Гораздо большего.

– Но ты понимаешь, что из-за тебя я хочу снять с себя остатки одежды?

В ответ я мог только простонать.

– Значит, мы прекращаем. – Она натянула через голову свою майку, упорно глядя на ветровое стекло.

– Прекращаем. – Я просунул руки в рукава.

– Постой, – спохватилась она. – Заниматься… любовью?

Надев футболку, я сделал глубокий вдох. «Сейчас или никогда, Бенни. Не выйди из игры».

– Любовью. – Я взял ее за руку, не сводя глаз с лобового стекла. – Я так думаю. Я не для того так долго тебя дожидался, чтобы это вдруг стало чем-то другим.

Мы какое-то время сидели рука в руке в тишине.

– Мне кажется, это чувство может быть… взаимным.

– Рад, что с этим мы определились.

Она повернулась ко мне.

– Ну, если ты не хочешь заняться со мной любовью…

– Именно сейчас. – Я посмотрел ей в глаза.

– Именно сейчас. – Она улыбнулась. – Самое малое, что ты можешь для меня сделать, это зацеловать меня до бесчувствия до того, как я войду в дом. – Она провела пальцем по вырезу своей майки, глядя на мои губы. – Это для тебя сложно, бейсболист?

Ожидание может стать моей смертью. Или самой лучшей частью всего.

– Нет. – Я наклонился к ее губам. – Это для меня совсем несложно.