По воле богов

Первые боги появились на бесконечно высоком Тринадцатом Небе, в Западном Раю. Там, среди тумана, из полного безмолвия Вселенной родилось двойное божественное начало Ометеотль – союз Ометекутли и Омесиуатль в образе мужской и женской стихии. Кроме них ничего не существовало и не было сотворено: ни земли, ни людей, ни животных, ни растений. И только с появлением богов начала зарождаться жизнь, а вместе с ней и другие боги.

Четверо из них почитались самыми могущественными. Первый назывался Красный Тескатлипока («дымящееся зеркало»), он – бог Востока. Второй – Черный Тескатлипока, бог Севера и ночного неба, мстительный и вызывающий страх. Он был наделен способностью читать мысли и быть вездесущим. Третий бог – Кетцалькоатль («пернатый змей»), белый бог Запада, благородный защитник. Четвертый бог – молодой воин Уицилопочтли («волшебный колибри»), синий бог Юга, не имевший тела.

После того как четверо главных богов были явлены в мир, они в течение долгих шестисот лет пребывали в полной бездеятельности. По прошествии этого времени Красный Тескатлипока, Черный Тескатлипока, Кетцалькоатль и Уицилопочтли собрались, чтобы решить, что же делать дальше. Все четверо согласились, что надо создать то, без чего невозможна жизнь – огонь, воду, землю и календарь.

Уицилопочтли. Рисунок из «Кодекса Борбоникус». XVI в.

Братьям Кетцалькоатлю и Уицилопочтли было дано задание сотворить огонь. Попутно боги создали полусолнце, которое пока светило так слабо, что Вселенная пребывала словно в сумерках. Затем боги сотворили мужчину и женщину и дали им имена Ошомоко и Сипактональ; мужчину послали обрабатывать землю, а женщину – прясть и ткать. Кроме того, женщине дали зерна маиса, благодаря которым надлежало совершать обряды.

Как и было решено, сотворили календарь, для того чтобы измерять время года; он состоял из восемнадцати месяцев по двадцать дней в каждом.

Настала очередь Правителя и Правительницы подземного мира. Они должны были править в Миктлане – Мире Мертвых. Затем создали Тринадцать Небес, воду и рыбу Сипактли, определив ей для жилища речную и морскую стихию.

Богами воды стали Тлалок и его сестра Чальчиуитликуэ, чье имя означает «та, что в юбке из зеленого камня». Они жили в доме с четырьмя комнатами и двором, где находились четыре больших сосуда с водой, с помощью которой на землю мог литься дождь. В помощники Тлалоку дали множество маленьких божеств – тлалоков.

После этого снова собрались четверо братьев-богов, чтобы из рыбы Сипактли сделать землю. Ее они назвали Тлальтекутли.

Вскоре от брака первого мужчины и первой женщины родился сын, которому дали имя Пильцинтекутли. А поскольку у него не было жены, боги сделали ее из волос богини Шочикетцаль. От этого брака родились все остальные люди. И наконец, увидев, что сотворенное ранее полусолнце почти не давало света, боги решили сделать настоящее солнце.

 

Четыре солнца – четыре эпохи

Первое солнце – солнце Тигра (Оцелотонатиу). Бог ночного неба Тескатлипока был первым, кто превратился в солнце. Так началась первая эпоха. Другие боги сотворили ленивых людей-гигантов, которые не работали и не возделывали землю, а только использовали ее плоды.

Все бы ничего, но солнце двигалось на небе не так, как положено: в полдень уже наступала ночь. Холод и темнота окутывали землю, и ненасытные тигры выходили на охоту, безжалостно пожирая людей.

Бог Запада Кетцалькоатль ударил Тескатлипоку своим посохом, и тот упал с неба в воду. В студеной влаге он превратился в тигра, вышел на землю и пожрал всех гигантских людей. И снова земля стала необитаемой, а Вселенная осталась без солнца. Так продолжалось шестьсот семьдесят шесть лет, пока не закончилась первая эпоха в истории человечества – эпоха Первого солнца. Это произошло в год Оцелота, или Тигра (Оцелотль).

Второе солнце – солнце Ветра (Эхекатонатиу). Когда Кетцалькоатль, бог Запада, сделался солнцем, началась вторая эпоха. Землю вновь населили люди, и было им до поры до времени спокойно и благостно.

Однако эти люди оказались непочтительными: они рассердили богов, и те решили снова их погубить. Тогда Тескатлипока превратился в тигра и одним ударом сбросил солнце на землю, и снова земля осталась без солнца.

После этого все, что было на земле, унес небывалый ветер. Погибло множество людей, а те, кто остался в живых, превратились в первобытных обезьян. Так продолжалось шестьсот семьдесят шесть лет, пока не закончилась вторая эпоха солнца Ветра.

Третье солнце – солнце Огненного дождя (Киауитонатиу). После этого боги сделали солнцем Тлалока, бога дождя и небесного огня. Это положило начало эре Третьего солнца, продолжавшейся триста шестьдесят четыре года.

Но люди снова оказались несовершенными. И тогда Кетцалькоатль сделал так, чтобы с неба падал огненный дождь.

Огонь падал с неба в виде ужасных молний. Вулканы открыли кратеры, и огонь пожрал землю. С неба падал песок и раскаленные камни. Множество людей погибло, а те, кто сумел выжить, превратились в птиц. Так закончилась третья эпоха солнца Огненного дождя.

Четвертое солнце – солнце Воды (Атонатиу). После буйства небесного огня и раскаленной магмы Кетцалькоатль сделал солнцем сестру Тлалока, богиню воды Чальчиуитликуэ. Так началась эпоха Четвертого солнца, которая продолжалась триста двенадцать лет.

По воле Тескатлипоки хлынул сплошной ливень такой мощи, что вскоре затопил всю землю. Вода унесла и растения, и животных, и незрелое потомство людей. Те же из них, что остались в живых, превратились в рыб. Так закончилась эпоха Четвертого солнца.

Много дней не прекращался дождь, пока небо не обрушилось на землю. В любой момент земная твердь могла развалиться на куски. Тогда четверо главных богов снова собрались, чтобы поднять небо. Тескатлипока и Кетцалькоатль превратились в большие деревья, другие же боги помогали им ставить небо на место.

Тескатлипока. Рисунок из «Кодекса Борбоникус». XVI в.

Четыре раза боги пытались сотворить человечество, и четыре раза мир был разрушен – то по причине несовершенства людей, то из-за вражды между Тескатлипокой и Кетцалькоатлем. Снова было холодно и темно, и не нигде не было видно солнца.

 

Кетцалькоатль отправляется в Миктлан

И снова собрались боги, обеспокоенные судьбой мира. Они спрашивали друг у друга, кто же теперь будет жить на земле. И наконец приняли решение. Требовалось принести кости мертвых людей из Миктлана – Мира Мертвых – и из этих костей сотворить новых людей. Деяние было опасным, поэтому боги решили, что только Кетцалькоатлю под силу справиться с трудным делом.

Многое пришлось испытать посланцу богов во время путешествия в подземный мир. Но отважный герой все преодолел: перешел непроходимые горы и пустыни, победил чудовищ, охранявших путь, – Большую Змею и Коварную Ящерицу. На спине собаки он переплыл темную реку, отделяющую землю от подземного мира. И наконец, после четырех лет странствий, прибыл в Миктлан – мрачное царство мертвых, место, откуда никому нет выхода. Там его ожидало последнее испытание – встреча с Правителем Миктлана по имени Миктлантекутли.

Увидев его восседающим на троне, Кетцалькоатль сказал:

– Я пришел забрать у тебя кости, которые ты хранишь.

– И что ты собираешься с ними сделать, Кетцалькоатль? – спросил Миктлантекутли.

Пернатый Змей ответил ему:

– Мы сделаем из них новых людей.

Лживый и злой Миктлантекутли кивнул ему головой, как будто соглашаясь. Но на уме у него было совсем другое. Он сказал:

– Хорошо. Я отдам тебе кости, если ты заставишь звучать мою раковину.

Кетцалькоатль согласился. Но когда он взял в руки раковину и собрался подуть в нее, то обнаружил, что вещь эта обманная: в ней не было отверстия.

И все же Кетцалькоатль нашел выход, призвав на помощь земляных червей и пчел. Черви проделали отверстия в раковине, пчелы влетели в нее, и раковина зазвучала.

Когда господин мертвых услышал звучание раковины, его охватила ярость. Но лживый повелитель для виду согласился и позволил забрать кости. Тогда увидел Кетцалькоатль, что с одной стороны лежат кости мужчин, а с другой – кости женщин. Он поднял их и завернул в свой плащ. В этот момент Правитель Миктлана закричал:

– Боги Миктлана! Он уносит драгоценные кости! Немедленно выкопайте яму у него на пути, чтобы он не смог унести сокровища!

Боги, населявшие Миктлан, спешно вырыли яму, и когда Кетцалькоатль побежал, преследуемый жуткими подземными птицами, он споткнулся и выпустил кости из рук. А когда поднялся, то увидел, что кости рассыпались по земле. Многих не хватало, а остальные либо были сломаны, либо поклеваны птицами. Тогда он сказал себе: «Увы, я не справился с заданием. Но если я принесу оставшиеся кости, может быть, еще удастся исправить содеянное». Подняв кости, Кетцалькоатль отправился в обратный путь.

По приходе Кетцалькоатля богиня Сиуакоатль – женщина-змея – измельчила кости и положила их в сосуд, а сам путешественник окропил их своей кровью. Так появились новые люди.

 

Пятое солнце – солнце Движения

(Оллитонатиу)

Хотя люди уже заселили землю, они еще не видели солнца. И снова боги собрались вместе, чтобы избрать того, кто будет солнцем. Однако становиться солнцем ни у одного из богов не было желания, поскольку тогда пришлось бы пожертвовать собственной жизнью. Наконец поднялся один богато одетый бессмертный и сказал:

– Я согласен стать солнцем!

Снова спросили боги, не хотел ли кто-нибудь стать солнцем. И вышел еще один бог. Он был беден, из одежды на нем была только набедренная повязка, а тело было покрыто язвами. Он тоже выразил готовность выполнить тяжкую миссию. Богатого бога звали Текусистекатль, а бедного – Нанауацин.

После утверждения оба соискателя удалились, для того чтобы подготовиться к священной церемонии. В течение четырех дней они должны были поститься и приносить дары богам.

Текусистекатль принес в дар драгоценные перья птицы кетцаль, золотые слитки и украшения из нефрита и коралла. Его как никого другого согревала мысль о том, что, когда он станет солнцем, все будут ему поклоняться.

Нанауацин же принес в дар сосновые ветки, орехи и колючки агавы, смоченные его собственной кровью. Это было все, что он мог пожертвовать. В отличие от Текусистекатля, у него было чистое сердце, и бедный бог искренне желал помочь людям. Но больше всего он хотел оправдать благосклонность богов, которые позволили ему стать солнцем.

Кетцалькоатль. Рисунок из «Кодекса Борбоникус». XVI в.

По прошествии четырех дней и четырех ночей боги разожгли на вершине горы большой костер и встали по обе стороны. В костер должен был броситься бог, пожелавший стать солнцем, чтобы пройти очищение пламенем и взойти на небо. Текусистекатль, одетый в богатые одежды, с украшениями из белых перьев на голове, надменно прохаживался перед богами в ожидании начала церемонии. Нанауацин же скромно стоял в стороне.

Наконец церемония началась. Открывать ее выпало Текусистекатлю. Он приблизился к костру, чтобы броситься в него, но жар был такой силы, что бог не смог преодолеть свой страх. Он отступил и приблизился вновь – и снова ему не хватило решимости. Четыре раза он пытался прыгнуть в костер и четыре раза терпел неудачу.

Настала очередь Нанауацина. Не колеблясь, он закрыл глаза и бросился в костер. В тот же миг языки пламени взметнулись до самого неба. Устыдившись своего малодушия, Текусистекатль тоже бросился в костер. Огонь поглотил и его.

Преклонив колени, боги молча ожидали выхода солнца. Вдруг один из наблюдателей воскликнул: «Смотрите! Смотрите!» Все повернули головы на восток. Небо окрасилось в багровый цвет. Оно было таким ярким и горячим, что никто не мог на него смотреть, не прикрывшись ладонью. С этой минуты на землю пришли свет и тепло.

Когда же солнце проделало свой путь и закатилось за горизонт, к удивлению богов, взошло второе солнце. Это был Текусистекатль, который бросился в костер вслед за Нанауацином. Второе солнце уже не светило так ярко, как первое, но все же давало свет.

Отныне на земле больше не было ночи. Один из богов поймал пробегавшего мимо кролика и бросил его в солнце-Текусистекатля. Это уменьшило его блеск, сделало светило более холодным и тусклым. Так появилась луна. Поэтому лунные пятна иногда напоминают кролика. А когда луна и солнце остановились, боги решили принести в жертву собственную кровь. И солнце и луна вновь пришли в движение. Эта эпоха должна была окончиться в год четвертый Движения (Оллитонатиу).

 

Деревянные люди

Однажды могучий ветер бог Хуракан, пролетая по еще окутанной мраком Вселенной, воскликнул: «Земля!» – и появилась твердая почва. Затем главные боги Хуракан, Кукулькан, Шпийякок и Шмукане, богиня-мать и бог-отец стали держать совет между собой, что же делать дальше. Сначала они договорились, что надо создать животных. Когда это было сделано, они решили создать человека.

Первые люди были сделаны из дерева, но они оказались такими непочтительными и так рассердили богов, что те решили их истребить. Хуракан (Сердце неба) сделал так, что воды вспучились и мощный потоп обрушился на деревянных людей. Хлынул на них непроглядный ливень, птица Щекотковач вырвала им глаза, птица Камулац снесла им головы, птица Коцбалам пожрала их плоть, птица Текумбалам поломала им кости и мускулы и растерла в порошок.

Но не все деревянные люди погибли. Некоторые остались, однако все существа обращались с ними очень плохо. Домашняя утварь и домашние животные насмехались над ними и зло подшучивали. Куры говорили: «Вы поедали нас. Теперь мы будем поедать вас». Жернова говорили: «Вы нам очень досаждали, и каждый день, днем и ночью, мы скрипели и трудились для вас. Теперь вы почувствуете нашу силу, мы перемелем вашу плоть и сделаем пищу из ваших тел».

Собаки рычали на несчастных истуканов и рвали их зубами, потому что их когда-то не покормили.

Чашки и блюдца говорили: «Вы причиняли нам боль и страдания, ставя нас на огонь, обжигая нас и причиняя нам вред, как будто мы не можем чувствовать. Теперь настала ваша очередь, гореть будете вы».

Несчастные деревянные люди метались в отчаянии. Они взбирались на крыши своих домов, но дома рушились под тяжестью их тел. Они пытались вскарабкаться на вершины деревьев, но деревья сбрасывали их вниз. Даже пещеры закрывали перед ними свои входы. Так в конце концов был низвергнут и уничтожен этот несчастливый народ. Единственное, что осталось от деревянного народа, – это их потомки, маленькие обезьянки, живущие в лесах.

 

Великий Вукуб-Какиш

Вскоре после того как земля оправилась от последствий обрушившегося на нее бурлящего потопа, поселилось на ней гордое существо – попугай-великан по имени Вукуб-Какиш. Он был очень красив благодаря пышному красно-зелено-голубому оперению.

– Мои глаза из серебра, – хвастался огромный попугай. – Они сверкают как изумруды. Мои зубы – драгоценные камни. Лик земли освещается, когда я прохожу перед своим роскошным троном. Я – солнце и луна для всего мира!

Тлалок. Рисунок из «Кодекса Ватиканус 3773». XV в.

Так кичился своим величием Вукуб-Какиш перед богами. Его бахвальство так разозлило бессмертных, что, не выдержав, они решили проучить хвастуна. Тем более что двое его сыновей, Ципакна и Кабракан («петушиная шпора» и «осыпающий землю, или землетрясение»), тоже были заносчивыми гордецами. Чтобы покарать их, боги послали на землю небесных близнецов Хун-Апу и Шбаланкэ.

Сам Вукуб-Какиш очень гордился тем, что имел в своем саду удивительное дерево с ароматными плодами, которыми он завтракал каждое утро. Однажды он решил забраться на его верхушку, откуда мог лучше разглядеть отборнейшие плоды, но, к своему негодованию, увидел двух незнакомцев, которые сорвали почти все спелые плоды.

При виде Вукуб-Какиша Хун-Апу приложил ко рту духовую трубку, выпустил ему в рот тонкий дротик, и великан рухнул с вершины дерева прямо на землю. Хун-Апу прыгнул на Вукуб-Какиша и сцепился с ним не на жизнь, а на смерть. Разозлившись, великан схватил бога за руку и оторвал ее.

После этого Вукуб вернулся в свой дом, где его встретила жена Чималмат. Она спросила, почему он ревет от боли. В ответ Вукуб показал на свой рот, а затем от злости на Хун-Апу. Далее он повесил руку Хун-Апу над пылающим огнем, утешаясь лишь тем, что отомстил нарушителям его спокойствия.

Пока Вукуб-Какиш завывал от боли в челюсти и зубах (дротик был, вероятно, отравленным), рука Хун-Апу висела над огнем. Жена Вукуб-Какиша Чималмат все поворачивала и поворачивала ее и сбрызгивала жиром. А Вукуб-Какиш, мнивший себя солнцем и луной, осыпал проклятиями тех, кто проник в его рай, суля страшную месть незваным гостям.

В это время Хун-Апу и Шбаланкэ были озабочены не столько тем, что Вукуб-Какишу удалось так легко скрыться, сколько восстановлением руки. Решили они посоветоваться с двумя великими волшебниками, богами-создателями Шпийякоком и Шмукане. Те предложили близнецам, переодевшись, отправиться в жилище Вукуб-Какиша. Сами волшебники решили притвориться лекарями, а Хун-Апу и Шбаланкэ одели так, чтобы они были похожи на их сыновей.

Прибыв ко дворцу Вукуб-Какиша, они приветствовали его в дверях и сказали, будто услышали, как кто-то кричит от боли, и, будучи знаменитыми лекарями, посчитали своим долгом спросить, кто здесь так страдает.

Казалось, Вукуб довольствовался этими словами, тем не менее он подробно расспросил, кем приходятся лекарям два молодых человека, которые их сопровождают.

– Это наши сыновья, – ответили гости.

– Хорошо, – сказал Вукуб. – Как вы думаете меня вылечить?

– У нас нет никаких сомнений в том, что вы получили серьезные раны рта и глаз, – ответил Шпийякок.

– Причина моих страданий – демоны, которые выпустили в меня дротик из духовой трубки, – сказал Вукуб. – Если вы сможете вылечить меня, я щедро награжу вас.

– У вашего высочества много плохих зубов, которые надо удалить, – сказал лукавый старец, – и ваши глаза, мне кажется, тоже поражены болезнью. Необходимо, чтобы мы удалили ваши зубы, но мы позаботимся о том, чтобы вставить вместо них кукурузные зерна. Они вам покажутся гораздо лучше во всех отношениях.

Ничего не подозревающий великан согласился на эту операцию, и очень быстро Шпийякок удалил его изумрудные зубы и заменил их белыми зернами кукурузы. Тотчас с великаном произошла разительная перемена. Его блеск исчез, а когда они вынули из его глазниц глазные яблоки, он потерял сознание и умер.

В это время жена Вукуб-Какиша по-злодейски решила сжечь в огне руку Хун-Апу. Однако ловкий Хун-Апу выхватил ее из жаровни и с помощью волшебников присоединил к своему плечу. После этого они покинули жилище великана с чувством полного удовлетворения.

 

Земные великаны

На самом деле задача была выполнена лишь частично, поскольку у Вукуб-Какиша было двое сыновей, Ципакна и Кабракан, с которыми еще предстояло сразиться. Ежедневно Ципакна занимался тем, что вздымал горы, а его брат Кабракан тряс их землетрясениями. Свою энергию Хун-Апу и Шбаланкэ сначала направили против Ципакны, сговорившись с группой юнцов покончить с разрушителем гор.

Четыреста добровольных помощников сделали вид, что заняты строительством дома. Они срубили большое дерево, которое должно было стать коньковым прогоном, и стали ждать Ципакну.

Вскоре они услышали треск сучьев, а через несколько мгновений появился и сам великан. Выйдя из чащи и увидев отряд, стоящий вокруг неподъемного древесного ствола, он развеселился.

– Что это тут у вас, коротконогие? – спросил он с издевкой.

– Всего лишь дерево, ваша милость, которое мы срубили, чтобы сделать коньковый прогон для нового дома.

– И вы не можете его унести? – насмешливо спросил великан.

– Нет, – ответили смельчаки, – оно слишком тяжелое, чтобы мы могли даже поднять его.

Со снисходительной улыбкой великан наклонился, поднял огромный ствол и взвалил на плечо. Попросив указать путь, он пошел по лесу, нисколько не тяготясь своей немалой ношей. Но заговорщики по совету Хун-Апу и Шбаланкэ уже вырыли огромную яму, которая якобы была предназначена для фундамента нового дома. В нее и попросили спуститься Ципакну.

Не подозревая подвоха, великан охотно выполнил просьбу мнимых строителей. Но когда он спустился на дно ямы, вероломные незнакомцы начали сбрасывать вниз огромные стволы деревьев. Догадливый великан тут же поспешил укрыться в небольшом проходе, предназначенном для будущего погреба.

Тласольтеотль. Рисунок из «Кодекса Борбоникус». XVI в.

Решив, что великан убит, победители огласили местность радостным пением и громкими криками. Ципакна же, чтобы хитрая уловка выглядела более убедительно, отправил наверх нескольких муравьев с прядями своих волос. Это должно было убедить противников в том, что великан мертв.

Получив ложные доказательства гибели Ципакны, строители продолжили возведение дома на стволах деревьев, под которыми, как им казалось, лежало погибшее тело. Приготовив достаточное количество пенистого вина пульке, они стали шумно веселиться и пировать, отмечая гибель своего врага.

Все это время Ципакна, тихо сидевший внизу, прислушивался к шуму наверху и ждал подходящей минуты, чтобы отомстить тем, кто заманил его в ловушку. Улучив момент, он внезапно поднялся во весь гигантский рост и подбросил и дом, и всех его обитателей высоко в небо. Там, среди звезд, компания и нашла свое пристанище. С тех пор люди называют их собрание Плеядами. И поныне можно видеть, как, утомленные, они все еще надеются возвратиться на землю.

 

Гибель Ципакны

Опечаленные тем, что их товарищи погибли такой нелепой смертью, Хун-Апу и Шбаланкэ решили, что Ципакна должен понести наказание. Близнецы знали, что днем великан обычно приходит на берег реки поохотиться на крабов. После недолгих раздумий небесные братья сотворили большого искусственного краба и положили в углубление на дне лощины. Затем сделали искусный подкоп под огромной горой и стали ждать. Вскоре они увидели Ципакну, бродящего вдоль берега реки, и спросили, куда он идет.

– Ищу себе пропитание, – сказал великан.

– А какую пищу ты предпочитаешь?

– Только рыбу и крабов, – ответил Ципакна.

– Тогда тебе повезло. Там, внизу, кажется, есть огромный краб, – сказали коварные братья, указывая на дно лощины. – Он может быть превосходным завтраком.

– Отлично! – вскричал Ципакна, и глаза его заблестели. – Я должен немедленно его добыть.

Один прыжок – и Ципакна уже возле ложбины, где лежал хитро замаскированный краб. Не успел он до него добраться, как Хун-Апу и Шбаланкэ сбросили вниз огромную гору. Ципакна взревел и начал яростно отталкивать навалившийся груз, пытаясь сбросить его с могучих плеч.

Братья испугались: как бы он не освободился от огромной массы земли и щебня. И чтобы окончательно закрепить победу, они превратили Ципакну в камень. Так у подножия горы Меахуан у Верапас погиб гордый создатель и передвигатель гор.

 

Поражение Кабракана

После гибели Ципакны грозную силу семьи мог представлять лишь великан Кабракан, называвший себя Ниспровергателем гор. Но Хун-Апу и Шбаланкэ твердо решили, что никто из рода Вукуба не должен остаться в живых.

В те дни, когда они строили заговор, Кабракан, по своему обычаю, двигал огромные горы. Он хватал их у основания и изо всей силы разбрасывал по окрестностям. Во время отдыха великана братья подошли и поприветствовали его.

– Здравствуй, Кабракан! – сказали они. – Что это ты делаешь?

– Да ничего особенного, – отвечал великан. – Разве вы не видите, что я разбрасываю горы? Это привычное для меня дело. А кто вы такие, что задаете глупые вопросы? Как вас зовут?

– У нас нет имен, – сказали близнецы. – Мы всего лишь охотники, и у нас есть духовые трубки, с помощью которых мы охотимся на птиц. Да и не нужны нам имена, потому что обычно мы ни с кем не встречаемся на пути.

Кабракан с презрением посмотрел на братьев и уже собрался уходить, когда они предложили:

– Останься, нам хотелось бы посмотреть, можешь ли ты бросать горы.

Миктлантекутли. Рисунок из «Кодекса Борджиа». XV в.

Это задело самолюбие Кабракана.

– Что ж, если хотите, – ответил он, – я покажу вам. Выбирайте любую гору, и, прежде чем вы опомнитесь, я обращу ее в пыль.

Хун-Апу огляделся вокруг и, заметив огромную горную вершину, указал на нее.

– Сможешь ли обрушить эту гору? – спросил он.

– Проще простого, – рассмеялся Кабракан. – Начнем?

– Нам кажется, что сначала ты должен основательно подкрепиться, – сказал Хун-Апу. – Ты с утра не ел, а такое великое дело нельзя довести до конца на голодный желудок.

Великан причмокнул губами.

– И то правда, – сказал он. – Но что у вас есть для утоления моего голода?

– С собой у нас ничего нет, – сказал Хун-Апу.

– Хороши же кормильцы! – прорычал Кабракан. – Спрашиваете, что я буду есть, а затем говорите, что у вас ничего нет.

В гневе он схватил одну из небольших гор и бросил ее в море, да так, что волны поднялись до самого неба.

– Ладно, – сказал Хун-Апу, – не сердись. У нас с собой наши духовые трубки, и мы подстрелим тебе птицу на обед.

Услышав такие слова, Кабракан поубавил свой гнев.

– Что же вы сразу об этом не сказали? – пробурчал он. – Давайте, да поживее, а то я ужасно голоден.

Как раз в этот момент над их головой пролетала огромная птица, и Хун-Апу и Шбаланкэ подняли вверх свои духовые трубки. Дротики взвились вверх, и добыча, кувыркаясь в воздухе, упала к ногам Кабракана.

– Замечательно! – воскликнул великан. – А вы и впрямь ловкие охотники!

И, схватив убитую птицу, собрался было съесть ее сырой, но Хун-Апу остановил его.

– Погоди-ка, – сказал он. – Птица будет гораздо вкуснее, если ее как следует приготовить.

И Хун-Апу начал тереть две зажигательные палочки одну о другую, а Шбаланкэ велел собрать немного сухого хвороста.

Запылал огонь. Хун-Апу смазал перья птицы толстым слоем глины и подвесил ее. Вскоре аппетитный запах защекотал ноздри великана. Но, на свою беду, он не знал одной хитрости: глина, которой Хун-Апу обмазал перья птицы, была отравленной.

Когда аппетитное блюдо было готово, он отдал его Кабракану, который в один миг его проглотил.

– А теперь, – сказал Хун-Апу, – пойдем к той высокой горе и посмотрим, сможешь ли ты, как похвалялся, поднять ее.

Но Кабракана уже согнуло пополам от острой боли.

– Что это? – спросил он, проводя рукой по лбу. – Кажется, я не вижу горы, о которой ты говоришь.

– Протри глаза, – обиженно сказал Хун-Апу. – Она там, к востоку отсюда.

– Что-то мои глаза сегодня затуманены, – пожаловался великан.

– Да не в этом дело, – сказал Хун-Апу. – Ты обещал, что сможешь поднять эту гору, а теперь испугался?

– Говорю же тебе, – с трудом проговорил Кабракан, – я стал плохо видеть. Ты можешь отвести меня к горе?

– Конечно, – сказал Хун-Апу, протягивая ему руку, и через несколько шагов они уже были у ее подножия.

– Ну а теперь, – сказал Хун-Апу, – посмотрим, как ты это сделаешь, великий силач!

Кабракан остановил взгляд на громаде, высившейся перед ним. Его колени тряслись, пот лился со лба и ручьями сбегал по склону горы.

– Ну, давай же! – насмешливо крикнул Хун-Апу. – Ты будешь поднимать гору или нет?

– Он не может, – презрительно сказал Шбаланкэ. – Так я и знал, что это пустые слова.

Кабракан встряхнулся, пытаясь собраться с силами, но напрасно. Яд быстро распространился по его телу, и он со стоном упал перед братьями замертво. Так погиб последний из земных великанов, уничтожить которых были посланы Хун-Апу и Шбаланкэ.

 

Легенды и сказки Австралии представляют особый интерес. В свое время предки австралийцев через острова Индонезии и Новую Гвинею прибывали на практически никем не освоенный материк. На краю света, в условиях полной изоляции и особой природной среды, народ сумел приспособиться к местным условиям, сохранив древние формы материальной и духовной культуры.

Что касается словесного творчества, то главное место в нем занимают мифы, в которых действие героев отнесено к некоему правремени. У австралийских племен эта эпоха обозначается тем же словом, что и сновидения. Иными словами, речь идет о времени не только доисторическом, но и внеисторическом. Оно может воссоздаваться лишь в определенных снах и обрядах, где исполнители отождествляются с мифическими предками. Последние мыслятся как вечные и никем не созданные. Они совершили свой жизненный цикл, превратившись в священные скалы, деревья или каменные (деревянные) чуринги. Эти предметы (естественные или рукотворные), по представлениям австралийских племен, и сейчас сохраняют творческую силу мифического предка и служат вместилищем душ их родственников.

И еще одно наблюдение. Своеобразие природного и животного царства аборигенов Австралии таково, что порой трудно понять, кто перед нами – зверь, птица, оборотень или воплощение человека. Все это слито воедино, а потому персонажи преданий воспринимаются как живое отражение стихий первобытных эпох.

 

Создание солнца

До того как появились люди, на земле жили огромные птицы и звери. На небе же светили только луна и звезды. Однажды эму Диневан и журавль Бролга поссорились на обширной равнине около реки. Рассерженный Бролга бросился к гнезду Диневана, схватил большое яйцо и что было сил бросил его в небо. Там оно разбилось о вязанку дров, желток разлился, дрова загорелись, и этот огонь, к удивлению всех живых существ, осветил мир.

Живший на небе добрый дух увидел, как красива земля, и подумал, что было бы хорошо каждый день зажигать такой огонь. Всю ночь он и его помощники-духи собирали и складывали дрова. Когда куча становилась достаточно большой, они посылали утреннюю звезду предупредить живущих на земле о том, что скоро будет зажжен огонь.

Но спящие земные существа не замечали утренней звезды. Тогда духи решили возвещать о восходе солнца каким-нибудь звуком и будить спящих. Долгое время они не могли придумать, кому это можно поручить, пока однажды не услышали крик пересмешника Гу-гур-гаги. «Вот звук, который нам нужен», – решили они.

Духи сказали Гу-гур-гаге, что отныне, как только погаснет утренняя звезда, он должен смеяться как можно громче, чтобы перед восходом солнца будить спящих. Если же он не согласится, то они не будут зажигать солнце-огонь и навсегда оставят землю в потемках. Конечно же, Гу-гур-гага согласился и с тех пор каждое утро оглашает воздух громкими звуками: «Гу-гур-гага, гу-гур-гага!»

Когда духи разжигают огонь, он не дает много тепла. Но в середине дня, когда все сучья и поленья охвачены пламенем, жар становится сильнее. Затем он постепенно спадает, и при заходе солнца от костра остаются только красные угли.

Они тоже быстро гаснут, кроме тех, что сохраняют духи. Они прикрывают угольки облаком, чтобы затем разжечь дрова, приготовленные на завтра.

 

Созвездие Южный Крест

В самом начале, когда небесный владыка Байаме еще ходил по земле, из красной глины гор он сотворил двух мужчин и одну женщину. Увидев, что они живые, владыка показал им растения, которыми надо питаться, и отправился дальше.

Некоторое время люди кормилась растениями, на которые указал Байаме. Но затем наступила засуха, растений стало мало, и один из мужчин убил сумчатую крысу. Он ел ее вместе с женщиной, а второй мужчина не стал есть, хотя и был очень голоден. Несмотря на уговоры принять пищу, он отказался, уйдя в сторону заката.

Насытившись, мужчина и женщина увидели, что их спутник отошел на некоторое расстояние, и последовали за ним. Они шли через дюны и покрытые галькой хребты, временами теряя соплеменника из виду. Подойдя к краю долины, они увидели ушедшего на другой стороне реки. Мужчина и женщина закричали, чтобы он остановился, но товарищ продолжал идти, пока не подошел к большому белому эвкалипту. Здесь мужчина замертво упал на землю, и тут же рядом с ним показалось черное существо с двумя огненными глазами. Оно подняло мертвеца на дерево и бросило в дупло. И тогда послышался такой удар грома, что, пораженные, люди упали на землю.

Поднявшись, они с удивлением увидели, что гигантский эвкалипт вырван из земли с корнем и несется по воздуху в южную сторону неба. Были видны только сверкающие глаза. Внезапно тишину нарушил хриплый крик. Он исходил от двух желтогрудых какаду, летевших за исчезающим деревом; люди назвали этих какаду Муйи.

Все дальше улетало дерево-дух, а за ним, громко крича, летели Муйи. Наконец дерево остановилось около Варрамбула, или Млечного Пути, который ведет туда, где живут небесные боги. Постепенно дерево скрылось из виду, были видны только четыре сверкающих огненных глаза. Два принадлежали духу смерти Йови, два других были глазами первого умершего человека. С тех пор Муйи вечно летят за деревом, пытаясь добраться до своего гнезда.

Когда стало понятно, что гибель человека означает приход в мир самой смерти, равнина наполнилась рыданиями. Стонали болотные дубы, проливали кровавые слезы эвкалипты, застывавшие красной смолой. С тех пор Южный Крест называют Яраан-ду – место белого эвкалипта, а созвездие Гончих Псов именуется Муйи, или Белые Какаду.

 

Озеро Нарран

Старый Байаме сказал своим молодым женам Бирре-нулу и Каннан-бейли:

– Я воткнул белое перышко между задними лапками пчелы. Выпустив ее, я пойду за ней к гнезду, чтоб добыть меда. А вы пока принесите лягушек и батат и встречайте меня у источника Куриджил. Там самая вкусная и чистая вода.

Взяв плетеные мешки и палки-копалки, жены ушли. Они долго ходили, накопали много батата, собрали лягушек и наконец, уставшие, подошли к источнику Куриджил. Увидев прохладную свежую воду, они захотели искупаться. Построили навес из ветвей и оставили под ним мешки с пищей, лягушек и батат.

Сняв набедренные повязки гумилла, женщины бросились в воду. Не успели их разгоряченные тела насладиться прохладой, как откуда ни возьмись появились крокодилы Курриа и проглотили неосторожных купальщиц. Скрывшись в пещере, служившей входом в подземное русло реки Нарран, Курриа поплыли по проходу, унося с собой всю воду источника в реку Нарран.

В это время Байаме искал мед. Он шел за пчелой с белым пером, но вскоре она села на цветок и не захотела лететь дальше. Тогда Байаме сказал:

– Наверняка что-то случилось, иначе пчела не остановилась бы. Я должен вернуться.

Подойдя к источнику, Байаме громко позвал жен, но ответа не услышал. Тогда он взглянул на источник и, увидев, что он высох, сказал:

– Это дело Курриа, они открыли подземный проход и уплыли с моими женами к реке, осушив источник. Я знаю, где проход соединяется с рекой Нарран, и поспешу туда.

Вооружившись копьями и боевыми топорами воггара, Байаме пустился вслед за крокодилами. Вскоре он достиг глубокого водоема, где подземный канал источника Куриджил соединялся с рекой Нарран, и увидел то, чего раньше никогда не случалось: глубокий водоем высох!

Байаме сказал себе:

– Они осушили водоемы, забрав с собой воду. Я пойду напрямик, от одного большого водоема к другому, и смогу опередить Курриа.

Байаме быстро пошел, сокращая расстояние от одного большого водоема к другому, и его след до сих пор отмечен покрытыми галькой хребтами, простирающимися вдоль реки Нарран.

Вскоре он достиг конца реки, где водоем уже был слегка влажным. Тогда он понял, что враги его близко. Незаметно Байаме опередил Курриа и спрятался за священным деревом зил.

Приблизившись к дереву, Курриа замерли на месте. Изо всей силы бросил Байаме копья, ранив обоих чудовищ. Завыли крокодилы от боли, бешено забили хвостами, выбивая в земле огромные углубления, которые заполнялись водой. Опасаясь, что они могут снова ускользнуть, Байаме вытащил их из воды и прикончил топором воггара. С тех пор река Нарран, разливаясь, затопляет углубления, которые, извиваясь от боли, вырыли Курриа.

Убедившись, что чудовища мертвы, Байаме разрезал их и вынул тела своих жен, покрытые липкой слизью и казавшиеся мертвыми. Тогда небесный владыка положил их на гнезда красных муравьев и стал наблюдать. Муравьи мгновенно покрыли тела, очистили их от слизи, и, к радости Байаме, они начали оживать.

– Да, они живы, они чувствуют укусы муравьев, – сказал Байаме.

И только он произнес эти слова, раздался звук, похожий на удар грома. Когда эхо затихло, женщины медленно поднялись. Некоторое время они стояли изумленные, затем прильнули друг к другу, еще дрожа от страха. Байаме успокоил их и, указывая на разлившиеся воды, сказал:

– Скоро здесь появятся черные лебеди, пеликаны и утки. Река Нарран при разливе заполнит это углубление и образует большое озеро.

Свершилось так, как сказал Байаме: озеро Нарран, простирающееся на многие мили, служит пристанищем для тысяч диких птиц.

 

Игуана и черная змея

Среди первых живых существ животного царства самой ядовитой была гигантская игуана Мангун-гали, внушавшая ужас всем обитателям земли. Ее любимой пищей было мясо даенов (аборигенов), которых она истребляла без жалости и пощады. Обеспокоенные жестокостью Мангун-гали, собрались племена на совет. Долго решали, как быть, но план спасения так и не придумали.

Но вот на водопой пришел Ую-бу-луи – черный змей – и спросил, о чем спор. Диневан-эму рассказал, что Мангун-гали так беспощаден к даенам, что, вероятно, вскоре будет истреблен весь их род.

Бора-кенгуру сказал:

– Многие из нас так же сильны, как Мангун-гали, и даже более могучи, но мы не можем сражаться с ним, поскольку нет никакого спасения от яда.

– Я спасу даенов от Мангун-гали, – сказал Ую-бу-луи.

– Но как? – спросили все хором.

– Вот этого я пока не скажу. Но обещаю: я добуду ядовитый мешок Мангун-гали прежде, чем солнце Йи уйдет завтра на покой!

С этими словами Ую-бу-луи скрылся между деревьями. Он знал, что только хитрость приведет к победе, ведь Мангун-гали был сильнее его, лучше слышал и быстрее двигался. Кроме того, у него был мешок с ядом. Правда, у Ую-бу-луи было одно преимущество: Мангун-гали так долго не знал поражений, что это могло сделать его беспечным и менее подозрительным.

Ую-бу-луи решил действовать так. Он подождет, пока Мангун-гали насытится, и будет следовать за ним до тех пор, пока тот не ляжет спать.

И вот утром он увидел, как Мангун-гали вышел на охоту, а вскоре внезапно напал на троих даенов, убил их и, съев лакомые куски, захватил остальное мясо с собой. Ую-бу-луи отправился за ним и дождался, когда неприятель, как обычно после еды, ляжет отдыхать.

«Вот благоприятный момент», – подумал Ую-бу-луи, пробираясь в стойбище. Он уже приготовился занести дубинку бунди, чтобы размозжить череп врага, но вдруг остановился: «Нет, сначала я должен узнать, где он хранит яд. А когда отрава окажется у меня, все племена станут бояться меня так же, как и его».

Он сел и начал ждать, когда проснется Мангун-гали. Спал жестокий охотник беспокойно. Наконец проснулся, огляделся вокруг и увидел Ую-бу-луи. Когда Мангун-гали бросился к нему, Ую-бу-луи воскликнул:

– Стой! Если ты убьешь меня, то ничего не узнаешь о заговоре, который замышляют против тебя племена.

– Какой заговор? Что они могут мне сделать? Разве я не убил многих из самого большого племени, – стоит ли бояться других?

– Да, если бы не знал о заговоре, ты бы не боялся. Но сейчас твоя жизнь в опасности.

– Тогда расскажи мне о заговоре.

– Я и собирался это сделать, но ты хотел убить меня, хотя я не причинил тебе вреда.

– Расскажи мне о заговоре, и я сохраню твою жизнь и жизнь людей твоего рода.

– Откуда мне знать, что ты сдержишь слово?

– Проси что хочешь, и я дам тебе все – лишь бы ты поверил.

– Тогда дай мне подержать твой мешок с ядом. Только тогда я буду чувствовать себя в безопасности. За это я расскажу о том, что замышлялось у водоема и где собираются племена. На этом собрании все говорили, что твой конец неизбежен и даены будут спасены.

Но Мангун-гали уговорить было трудно. Он сказал:

– Нет, проси что хочешь, но мешок с ядом я не отдам.

– Ну что ж, пусть у тебя останется мешок с ядом, а у меня – тайна заговора. – И змей сделал вид, что собирается уползти прочь.

– Постой! – вскричал Мангун-гали, решив во что бы то ни стало узнать о заговоре.

– Тогда дай мне подержать мешок с ядом.

Пришлось Мангун-гали достать изо рта мешок с ядом и отдать Ую-бу-луи.

Приняв безразличный вид, тот взял мешок и отошел на край стойбища.

– Теперь расскажи подробнее о тайне заговора! – воскликнул Мангун-гали.

– Вот она, – сказал Ую-бу-луи и запихнул мешок с ядом себе в рот. – Кто-то же должен был забрать у тебя этот мешок, чтобы ты не мог больше причинять вреда даенам. Я поклялся сделать это до того, как солнце Йи уйдет сегодня вечером отдыхать. Теперь я пойду и расскажу об этом племенам.

Прежде чем Мангун-гали понял, как он был обманут, Ую-бу-луи скрылся.

Узнав о приключении, даены сказали Ую-бу-луи:

– Отдай нам мешок с ядом, чтобы мы могли его уничтожить.

– Нет, – отвечал Ую-бу-луи, – никто из вас не получит его, он принадлежит только мне.

И ушел прочь, захватив мешок с ядом. С тех пор не игуаны, а змеи стали ядовитыми. Между ними до сих пор идет вражда; встречаясь, они всегда сражаются. Но даже имея ядовитый мешок, змеи не могут причинить вред игуанам. Дело в том, что Мангун-гали знал растение, которое обезвреживает яд. Как только змей укусит игуану, та бежит к этому растению, съедает его и спасается. Это противоядие – секрет рода игуаны. Его оставил роду Мангун-гали, потерявший свой ядовитый мешок из-за хитростей черного змея Ую-бу-луи.

 

Гуду из Виррибиллы

Как-то Байаме с одним из своих сыновей поймали в водоеме Виррибилла огромную Гуду-треску. Вытащили ее на берег, выпотрошили и развели огонь. Когда рыбья печень поджарилась, Байаме начал ее есть, а сына почему-то обделил кушаньем. Обиженный сын виду не подал, а лишь сказал:

– Я пойду выпью воды.

Ответа не последовало, и рассерженный сын спустился по крутому берегу реки. Прошло немало времени, но, к удивлению Байаме, сын не возвращался. Он пошел по берегу реки, но сына нигде не было видно. Зато стало заметно, что вода течет быстрее, чем прежде, а рыба мечется в ней, словно перепуганная.

Байаме сразу понял, что происходит. Его сын был разгневан и, будучи сам великим виринуном (шаманом, заклинателем), решил опустошить бассейн, заставив всю воду, а вместе с ней и рыбу уйти подземным протоком.

Байаме очень рассердился и последовал за сыном. Он шел по излучинам реки, стараясь, чтобы вода была впереди него, – ведь он знал, что его сын должен быть там, где вода. Вскоре Байаме увидел, что вода течет по-прежнему быстро. Он знал, что ниже есть подземный канал, и, подойдя к нему, крикнул:

– Иди под землю вместе с водой!

Сын ответил:

– Ты превратишься в камень.

Хотя сын Байаме и был великим виринуном, он был не в силах противостоять отцу, и, когда вошел в подземный ход, Байаме ослепил его, чтобы он не мог найти выход. Когда юноша оказался в подземелье, Байаме надавил на землю, навсегда заточив сына. Затем он остановил воду и вернулся в Виррибиллу.

Треска продолжала висеть там, где он ее оставил. И по сей день там есть огромный темный кусок коры дерева, на котором она висела. Он имеет форму рыбы и известен племенам как Гуду из Виррибиллы. Рассказывая эту легенду, люди говорят:

– Сын Байаме заслужил смерть, он смеялся над своим отцом. Но его последние слова оправдались, так как Байаме в его небесном стойбище Буллима частично был превращен в камень.

 

Легенда о цветах

Пришло время, и Байаме покинул землю, отправившись жить в далекую страну покоя Буллима, которая находилась выше священной горы Уби-Уби. После его ухода на земле завяли и умерли все цветы, а на их месте не росли новые. Вслед за цветами исчезли пчелы. Напрасно женщины искали мед – его нигде не было. Правда, на земле оставалось три дерева, где жили и трудились пчелы, но Байаме наложил на них печать «ма», объявив их навсегда своими.

Дети со слезами просили меда, и матери ворчали, ведь виринуны не позволяли им трогать священные деревья Байаме. Когда всевидящий дух обнаружил, что племя не трогало священные деревья, он рассказал Байаме об их послушании.

Байаме обрадовался и сказал, что пошлет им нечто такое же сладкое, как мед. И вот, когда земля изнемогала от засухи, на листьях эвкалиптов появились белые крупинки сахара (дети даенов назвали их гунбин), а затем прозрачный сок, стекавший по стволу, как мед. Сок застывал на коре комочками, они падали на землю, и там их собирали дети.

Сердца людей радовались, и они с благодарностью ели ниспосланную им сладкую пищу. Однако виринуны страстно хотели видеть землю снова покрытой цветами, как это было до ухода Байаме. Это желание стало таким сильным, что они решили идти к нему и просить, чтобы он снова сделал землю прекрасной. Ничего не сказав племенам о том, куда они идут, виринуны поспешили на северо-восток.

Долго шли они, пока не достигли подножия великой горы Уби-Уби, вершина которой терялась высоко в небе, а крутые склоны казались неприступными. Но вот они заметили высеченную в скале ступеньку и, взглянув вверх, увидели лестницу. Люди начали подниматься выше, но к концу первого дня вершина горы все еще казалась неприступной. Лишь на четвертый день они достигли вершины.

Там они увидели углубление в скале, из которого бил ключ. Неподалеку они увидели груды камней. Подойдя к одной из них, они услышали звук гайанди – священного инструмента, и голос Валла-гарун-бу-ана – посланца Байаме. Он спросил виринунов, чего они хотят, ведь сюда приходят только те, кто хочет познать священное учение Байаме.

Тогда виринуны рассказали Валла-гарун-бу-ану, как печально выглядит земля после того, как ее покинул Байаме. И хотя Байаме послал им вместо меда сок эвкалипта, они хотели бы увидеть, как цветы снова украсят землю.

Тогда Валла-гарун-бу-ан приказал духам священной горы поднять виринунов в небесное стойбище Буллима, где растут никогда не увядающие цветы. Там их можно собрать столько, сколько поместится в руках. После этого духи перенесут их обратно на гору Уби-Уби, откуда они смогут вернуться к своим племенам.

Попав через отверстие в небе в прекрасное место, путники увидели целые поляны ярких, словно сотни радуг, цветов. Виринуны быстро набрали охапки цветов, и духи вновь опустили их в каменный круг на вершине горы Уби-Уби.

Снова послышался звук гайанди, и Валла-гарун-бу-ан сказал:

– Когда вы принесете эти цветы своим племенам, скажите, что на земле они теперь будут всегда. Восточный ветер Яррага Мейра принесет дождь к каждому дереву и кусту; на равнинах и в горах будет столько же цветов, сколько волосков на шкуре опоссума. Когда же душистый ветер не будет дуть, принося сначала дождь, а затем цветы, и пчелы смогут собирать мед только для себя, снова будет капать с деревьев сладкий сок. И так будет до тех пор, пока Яррага Мейра вновь не принесет с гор дожди и не откроет цветы для пчел. Теперь поспешите к своему народу с этими неувядающими цветами.

Голос умолк, и виринуны отправились к своим племенам с цветами из Буллима. Они спустились по каменной лестнице, вырубленной духами для Байаме, прошли через равнины и горы, обратно к стойбищам своих племен. Народ изумленно смотрел на свежие ароматные цветы, которые несли путешественники.

Когда племена налюбовались цветами, виринуны разбросали повсюду дары из Буллима. Некоторые цветы упали на вершины деревьев, другие – на равнины и хребты. Там они и растут до сих пор. Место, где виринуны показывали и разбрасывали цветы, до сих пор называется Гирравин, или «место цветов». Когда пчелы Байаме заставляют восточный ветер Яррага приносить дождь с горы Уби-Уби, чтобы смягчить скованную морозом землю, появляется зеленая трава и яркие душистые цветы. Деревья и кустарники снова покрываются цветами, а земля – зеленой травой, как в те времена, когда по ней ходил Байаме.

А пчелы Байаме заставляют Яррага приносить с горы дождь, чтобы деревья могли цвести и земные пчелы собирать мед. Яррага охотно выполняет волю пчел, освещая лик земли улыбкой дождевой воды, – не потому ли, что пчелы его родичи? А во время засухи черные муравьи и маленькие серые птички по имени даллура приносят на деревья жидкую сахарную пасту.

Когда она появляется, даены говорят:

– Настало время великой засухи по всей земле. Мало цветов, исчезли семена трав. Но пройдет засуха, пропадет сладкий сок на деревьях, и снова появятся цветы и пчелы. А все это благодаря тому, что виринуны когда-то принесли цветы из Буллима.

 

Илианба Ванда

В поисках песчаных крыс один человек по имени Билба копал нору так глубоко, что достиг другого мира. Он посмотрел через сделанное им отверстие и увидел отвратительных чудовищ с двумя пальцами на ногах. Они были такие страшные, что он уронил палку и поспешил обратно. Когда он вылез из норы, то увидел Муллиана-сокола и рассказал ему о своем приключении. Муллиан попросил его показать, где находятся эти чудовища. Достигнув отверстия, Муллиан расширил его и велел своему спутнику следовать за ним.

Подойдя к чудовищам, смелый Муллиан спросил, какого они рода, – ведь он еще не видывал таких. Те, назвав Муллиана по имени, что его удивило, сказали, что они Илианба Ванда и распоряжаются духами, которые наказывают за зло. Духи заставляют тех, кто зол, непрерывно двигаться и не позволяют пользоваться правой рукой. Приход Муллиана так удивил тех, кто подвергался наказанию, что некоторые из них на мгновение перестали двигаться. Тогда Илианба Ванда схватили их и бросили в огонь, горевший с обеих сторон пещеры.

Испугался спутник Муллиана, на что один из Илианба Ванда сказал:

– Не бойся, так обращаются только с теми, кто заслуживает наказания. Если сюда попадает добрый дух, мы посылаем его на небо Буллима, ибо только совершившие зло находятся здесь. Вы – первые живые люди, прибывшие сюда. В вашей стране сейчас ночь, бродят только духи, поэтому оставайтесь с нами, пока не рассветет.

Илианба Ванда предложили путешественникам пищу и отдых. В течение ночи они наблюдали, как злых духов заставляли двигаться. Некоторые духи были посланы на землю и возвратились с новыми духами, похищенными из тел недавно умерших. Тех из них, что творили зло, присоединяли к вечно двигавшимся духам. Их били по правой руке, если они поднимали ее или даже шевелили ею.

На следующее утро гости сообщили, что должны уходить. Илианба Ванда их не удерживали. Сойдя на землю, спутник Муллиана разжег огонь и окурил себя и Муллиана, чтобы отогнать всякую нечисть подземного мира. Так один из храбрейших воинов Муллиан открыл место наказания тех, кто творит зло.

 

Создатели огня

В те дни, когда Бутулга-журавль женился на кенгуру-древолазе Гунар, в их стране еще не знали огня: ели сырую пищу или сушили ее на солнце. Однажды, когда Бутулга тер один кусок дерева о другой, появилась искорка, а за ней и небольшой дымок.

– Посмотри, – сказал он Гунар, – что получилось, когда я тер один кусок дерева о другой. Вот было бы хорошо, если бы мы могли добыть огонь и варить пищу, не ожидая, пока ее высушит солнце.

Увидев дым, Гунар сказала:

– Велик будет тот день, когда мы сможем зажечь огонь. Расколи свою палочку, Бутулга, и положи в отверстие кору и траву, чтобы искра могла их зажечь.

Это был мудрый совет. После недолгого трения в отверстии появился огонек. Как и говорила Гунар, искра зажгла траву, кора вспыхнула, и таким образом Бутулга-журавль и Гунар открыли искусство добывания огня.

– Это мы сохраним в секрете от всех племен, – решили они. – Когда надо будет разжечь костер, чтобы поджарить рыбу, мы уйдем в хвойный кустарник. Там мы разведем огонь и втайне сварим пищу. Наши палочки для получения огня мы спрячем в шишках хвойных деревьев, а одну будем носить с собой, спрятав в сумке из шкуры кенгуру – камби.

Бутулга и Гунар поджарили первую пойманную рыбу и нашли ее очень вкусной. Возвращаясь в стойбище, они взяли с собой часть поджаренной рыбы. Когда даены заметили, что рыба выглядит иначе, они спросили:

– Что вы сделали с этой рыбой?

– Она высушена на солнце, – ответили им.

– Это не так, – возразили те, но Бутулга и Гунар стояли на своем.

Шли дни, все питались по-прежнему, а эти двое после недолгого исчезновения всегда возвращались с едой более вкусной, чем у других. Тогда племя решило понаблюдать за ними. Ночной сове Балурал и попугаю Уя поручили выяснить, чем занимаются их соплеменники.

В очередной раз, когда Бутулга и Гунар направились в заросли, Балурал и Уя последовали за ними. Когда те скрылись в хвойных зарослях, наблюдатели вскарабкались на высокое дерево и увидели, как Бутулга и Гунар открыли камби, вынули палочки, потерли их, положили в середину пучки травы и листья – и вот появилось пламя, в которое они добавляли крупные ветки. Когда пламя угасло, они положили рыбу на угли.

Поспешив в стойбище, Балурал и Уя сообщили о своем открытии. Даены задумались о том, как завладеть камби с огневой палочкой. В конце концов было решено устроить такое корробори (празднество), какое редко бывает и какого еще не видела молодежь племени. Старики предложили удивить Бутулгу и Гунар, с тем чтобы они забыли о своей драгоценной камби: как только они засмотрятся на корробори и забудут о палочке, кто-нибудь схватит камби, похитит огневую палочку и зажжет огонь для всех.

Составив план, все стали готовиться к большому корробори. Известили все соседние роды, но особенно просили прийти тех, кто славился чудесными танцами. Вскоре все занялись грандиозными приготовлениями. Каждый решил превзойти других в причудливости и яркости раскраски для корробори. Очередной прибывавший род вызывал восхищение. Никогда еще молодежь не видела такого разнообразия расцветок и узоров.

Била – род черных какаду пришел с яркими красно-оранжевыми пятнами на черной коже. Пеликаны явились белыми, лишь местами просвечивала черная кожа. Затем явились Миллиа, красавицы из рода кенгуру-древолазов, жившие в скалистых горах Морилла. После них пришел род кошек Бакканди, разрисованных причудливыми красками. Прибыли также Мейpa, спеша принять участие в великом корробори. За ними, медленно выступая, явились Бролга. Они выглядели очень важными и высоко держали свои красные головы, выкрашенные в противоположность серым телам, которые они считали слишком тусклыми для такого веселого события.

Среди многих родов были раскрашенные в розовый и серый цвета какаду Гала, в зеленый и малиновый – попугаи Биллам; они были раскрашены ярче всех – тела цвета зеленой травы и ярко-малиновые бока. За это они получили имя Малиновые Крылья.

Уже собралось много народу, когда пришли журавль Бутулга и кенгуру-древолаз Гунар. Бутулга предупредил Гунар, что они должны только смотреть и не принимать участия в корробори, чтобы охранять свою камби. Поэтому Гунар села с ним рядом и перебросила сумку через руку. Бутулга ее еще раз попросил быть осторожнее и не забывать, что у нее сумка. Но во время праздника она так увлеклась, что забыла о камби, и та соскользнула с ее руки. Заметив оплошность, Бутулга положил сумку на место. Это помешало Биаге-соколу схватить сумку, хотя на него и не обращали внимания, считая смертельно больным.

Между тем наступила очередь танцев Бролга. Все глаза, кроме глаз Биаги, были прикованы к ним, когда они медленно вошли в круг. Сначала они выступили вперед, поклонились и отступили. Затем повторили это несколько раз, и с каждым разом их движения становились все быстрее.

Танцоры склоняли длинные шеи и исполняли такие фигуры, что заставляли всех сотрясаться от смеха. И вот наступил удобный момент для сокола Биаги. Увлекшись танцами, Гунар и Бутулга забыли о камби. Они принялись хлопать вместе со всеми, Гунар откинулась на спину, обессиленная смехом, и сумка соскользнула с ее руки. Больной Биага вскочил, схватил сумку, разрезал ее каменным топором, выхватил огневую палочку и зажег приготовленную кучу травы.

Увидев, что бесценная камби пропала, Бутулга и Гунар вскочили. Бутулга бросился за Биагой, но тот опередил своего преследователя. Убегая, он поджигал траву огневой палочкой. Убедившись, что ему не удастся поймать Биагу, и видя повсюду огонь, Бутулга оставил преследование. Он понял, что бесполезно сохранять дальше секрет, ставший достоянием всех.

 

Муллиан-га – утренняя звезда

Свой дом Муллиан-сокол построил на высоком белом эвкалипте Яраан. Он жил отдельно от племени со своей женой Мудеи-опоссумом. С ними жила Баттерга из рода летающих белок Баггу. Баттерга была подругой жены Муллиана и родственницей рода Myдеи.

Муллиан-сокол был людоедом, а потому он жил отдельно от других даенов. Чтобы удовлетворить свою страсть, он отправлялся на охоту с огромным копьем. Выследив даена, охотящегося в одиночку, он убивал его и приносил домой. Здесь Мудеи и Баттерга варили его, и все им питались – ведь женщины, как и Муллиан, тоже были людоедами.

Так продолжалось некоторое время, пока в племени не забили тревогу, обнаружив пропажу одного из даенов. Для начала пошли по следам того, кто пропал последним. Они дошли до места, где он был убит, а затем по следам убийцы пришли к эвкалипту, на котором находился дом Муллиана. Даены попытались взобраться на дерево, но оно оказалось таким высоким, что после многих попыток им пришлось отказаться от этой затеи. Поразмыслив, они вспомнили о тех, кто славился умением лазить по деревьям. На помощь позвали молодых Бибби и Мурра-ванду из рода крыс-древолазов.

Знаменитые лазуны подошли к эвкалипту и начали подниматься. Однако в первую ночь из-за наступившей темноты они смогли добраться только до середины дерева. Здесь они остановились, а утром увидели, как улетел Муллиан, и продолжили путь наверх. Добравшись до дома Муллиана, они прокрались внутрь хижины. Оказавшись внутри, они позаботились о том, чтобы их не заметили женщины, спрятали в одном углу тлеющую палочку и тихонько спустились вниз.

Днем Мудеи и Баттерга временами слышали потрескивание, осматривались, но ничего не видели. Очаг горел спокойно, и они решили, что это трещит трава, упавшая в их огонь.

Между тем Бибби и Мурра-ванда, спустившись вниз, рассказали даенам о том, что сделали. Узнав, что друзья подожгли дом Муллиана, и опасаясь падения дерева, все отошли на некоторое расстояние и стали ждать.

После обеда вернулся Муллиан. У входа в дом он оставил свое огромное копье, вошел и лег отдыхать. Через несколько минут он услыхал, как упало его копье, вскочил и поднял его. Не успел он лечь, как снова услышал звук падения. Он поднялся, поставил копье, и в углу хижины вспыхнул огонь.

Муллиан позвал трех женщин, варивших пищу, и те бросились помогать гасить пламя. Но, несмотря на все их усилия, пламя только разгоралось. Рука Муллиана была сожжена, Мудеи обожгла себе ноги, и Баттерга тоже получила ожоги.

Видя, что огонь нельзя потушить, они решили бросить хижину и спасаться, но было уже поздно. Когда жильцы захотели спуститься с дерева, крыша хижины рухнула. Все, что осталось после пожара, – обуглившиеся кости людоедов.

Легенды рассказывают, что Муллиан-сокол с тех пор живет на небе в виде утренней звезды Муллиан-га. С одной стороны от него находится маленькая звездочка – его единственная рука, а с другой – большая звезда, его жена Мудеи-опоссум.

 

Бора-кенгуру

Давным-давно было время, когда ночь, как черное облако, окутывала мир темнотой, закрывая свет луны и звезд. Но именно ночью Бора-кенгуру любил плотно поесть, а потому был недоволен наступлением темноты. Будучи великим виринуном, он решил положить этому конец: свернул темноту, как ковер, и оставил лежать на краю мира. После этого звезды сияли всегда, а иногда появлялась луна. Он был очень доволен тем, что все видел ночью и мог есть и ходить куда вздумается.

Однажды ночью он увидел огни и услышал звуки песен. Незаметно подкравшись к этому месту, он увидел вереницу причудливо разрисованных фигур, выходящих из темноты и медленно вступающих в освещенный огнем круг. Они кружились в танце, ускоряя шаги в такт музыке и звучанию бумерангов.

Наконец, прокричав: «Ух! Ух! Ух!» – голоса замолкли. Звуки замерли, танцы кончились, и люди исчезли в кустарнике. Затем в костры подбросили дров, снова застучали бумеранги, загремели свернутые шкуры опоссумов и запел хор женщин. Из темноты показалась длинная цепь разрисованных мужчин, и все началось сначала.

Наблюдая празднество, Бора вдруг сам ощутил желание танцевать. Он поднялся на задние лапы и, опираясь на хвост, начал прыгать позади круга людей. Тотчас пение прекратилось, а женщины закричали в испуге. Мужчины оглянулись и увидели стоящего на задних лапах кенгуру, который с удивлением смотрел на кричащих женщин.

Все заговорили одновременно. Одни кричали: «Убить его!», другие: «Нет, посмотрим, как он танцует!» Женщинам велели снова бить в шкуры из опоссума и петь, а мужчины начали танцевать. За ними шел Бора, пытаясь подражать певцам и плясунам. Это показалось им таким смешным, что гнев сменился весельем. Они долго и громко смеялись, когда Бора с застенчивым видом торжественно выступал и прыгал, балансируя хвостом, оставлявшим змеевидный след. Вскоре, оставив кенгуру одного, мужчины ушли.

Прошло время, и мужчины вернулись. Выглядели они очень странно. Сзади к их поясам были привязаны хвосты, грубо сплетенные из травы. Они прыгали по кругу, как Бора, а их длинные хвосты покачивались сзади. Руки они держали так же, как кенгуру свои передние лапы, и женщины громко пели.

Когда мужчины остановились, старый виринун сказал:

– Этот Бора пришел к нам на танцы непрошеным. Но мы его не убьем, так как он показал нам новый танец. Его род теперь будет ходить так, как сегодня ночью он танцевал, подражая нашим мужчинам. Его передние лапы станут как руки, а хвост будет служить для равновесия. Но перед тем как отпустить его, мы сделаем его одним из нас. Он и весь его род станут нашими братьями и будут молчать, увидев наши священные обряды.

Уведя Бору в кусты, они выбили ему клыки. Даены говорят, что род Боры уже не имеет этих зубов. С тех пор на священных корробори люди рода Боры привязывают фальшивые хвосты и танцуют танец кенгуру так же, как в то время, когда Бора ходил на двух ногах. С этого времени все кенгуру должны были ходить так же. Вот как кенгуру научились прыгать.

 

Меа-мей – семь сестер

После долгой охоты даен Варрунна вернулся в стойбище усталый и голодный и попросил у матери дарри – лепешек из семян травы. Та ответила, что их уже не осталось. Тогда он попросил зерен дунбар, чтобы испечь себе лепешек. И снова услышал отказ.

Рассердившись, Варрунна сказал:

– Я уйду в далекую страну и буду жить с чужеземцами, ведь мой народ хочет уморить меня голодом.

Взяв оружие, он отправился искать народ в новой стране. Вскоре он заметил старика, вырубавшего гнезда пчел. Подойдя к старику, он с удивлением заметил, что у того нет глаз, хотя, по-видимому, тот давно следил за ним. Варрунна решил не показывать виду, что испугался, и подошел прямо к старику. Слепец сказал, что его имя Муруну-мил-да и что его племя так называется потому, что у них нет глаз, а видят они носами.

Варрунна нашел это странным, хотя сам Муруну-мил-да казался ему гостеприимным и добрым. Он дал ему миску из коры вирри, наполненную медом, рассказал, где находится его стойбище, и разрешил Варрунне поселиться рядом.

Варрунна взял мед и сделал вид, что идет к стойбищу, но повернул в другом направлении. Чтобы дать возможность телу отдохнуть, он подошел к большой лагуне, где устроил ночлег. Проснувшись утром и оглядевшись, вместо лагуны он увидел большую равнину. Варрунна подумал, что это сон, протер глаза и снова осмотрелся.

– Удивительная страна! – воскликнул он. – Сначала я встречаю человека без глаз, который все видит. Затем ночью я вижу большую лагуну, полную воды, просыпаюсь утром и не вижу ее.

Пока он размышлял о том, как вода могла так быстро исчезнуть, он увидел, что надвигается буря, и поспешил укрыться в густом кустарнике. Здесь он заметил срезанную кору, лежащую на земле.

– Вот и хорошо, – сказал он. – С помощью коры я сделаю укрытие дардур, чтобы спрятаться от бури.

Срубив шесты и воткнув их в землю, Варрунна пошел за корой. Подняв кусок коры, он увидел, что это вовсе не древесный материал, а странное существо, какого никогда раньше не встречал.

– Я Балга-нанну! – закричало существо таким страшным голосом, что Варрунна поспешил прочь, забыв о надвигающейся буре. Оглянувшись, он увидел стаю эму, идущих на водопой. Половина эму была покрыта перьями, другая – без перьев. Варрунна решил убить одного эму и съесть. Для этого он залез на дерево, нацелил копье и без промедления поразил животное.

Подбежав к убитому эму, он увидел, что это были вовсе не эму, а даены странного племени. Они окружили убитого товарища и обменивались свирепыми знаками, которые говорили о намерении отомстить. Варрунна понял, что ему мало помогут слова о том, что он убил темнокожего по ошибке, приняв за эму. Он снова побежал, боясь оглянуться назад и увидеть за собой врагов. Наконец он остановился и только тогда заметил, что оказался в каком-то стойбище, где жили семь молодых девушек. Узнав, что Варрунна голоден, они предложили ему поесть и разрешили остаться на ночь.

Освоившись, Варрунна спросил, где остальные их соплеменники и как их зовут. Девушки ответили, что зовут их Меа-мей и что их племя находится в далекой стране. Они пришли сюда познакомиться со страной, а после вернутся домой.

На следующий день Варрунна сказал, что покидает стойбище Меамей. На самом деле он не ушел, а решил спрятаться, чтобы, улучив момент, похитить одну из девушек и сделать ее своей женой. Он видел, как семь сестер пошли, держа в руках палки для копания батата. Девушки остановились у гнезд летающих муравьев, раскопали муравейник и с удовольствием полакомились добычей.

В это время Варрунна подкрался к ним и похитил двух из них. Поняв, что им не вырваться, девушки затихли, поскольку похититель сказал, чтобы они не боялись и что он позаботится о них. Он одинок и хочет иметь двух жен.

Прошло несколько недель, и обе Меа-мей, казалось, привыкли к новой жизни и были ею довольны. Но оставаясь одни, они часто вспоминали о сестрах и гадали, что те чувствовали, когда узнали о похищении.

Однажды, когда путники разбили стойбище, Варрунна сказал:

– Этот огонь не согреет нас. Принесите коры вон с тех двух сосен.

– Нет, – возразили сестры, – нам нельзя рубить кору сосны. Если мы это сделаем, ты нас больше не увидишь.

– Что вы спорите, разве кто-нибудь видел, чтобы разговор разжег костер? Идите, делайте то, что я велю. А если убежите, я вас поймаю и побью.

Меа-мей взяли каменные топоры камбу и пошли рубить кору. Подойдя к деревьям, они вонзили топоры в кору и увидели, что деревья вдруг начали расти, поднимая их за собой. Выше и выше росли сосны, и все выше поднимались с ними девушки.

Не слыша больше ударов топора, Варрунна пошел к соснам, чтобы узнать, что случилось. Подойдя ближе, он увидел, как сосны растут у него на глазах, а высоко в воздухе парят его жены, прижавшиеся к стволам.

Он приказал им спускаться, но они не ответили. Он звал их, но женщины поднимались вместе с деревьями все выше. Обе сосны росли до тех пор, пока их верхушки не коснулись неба.

В это время с неба выглянули пять остальных сестер Меа-мей и позвали их. Услышав голоса сестер, обе девушки устремились ввысь и достигли вершин. Сестры протянули им руки и взяли на небо, чтобы всегда быть вместе.

На небе и сейчас можно увидеть семь сестер. Это Плеяды, но даены называют их Меа-мей.