Дух дома

В народном сознании издавна живет представление о неких существах, незримо пребывающих рядом с человеком. Их обычно разделяют на злых и добрых: первых надо остерегаться, с другими – наладить хорошие отношения, заручиться их поддержкой и помощью. Одно из существ, с которым человек сохранил возможность общения до сих пор, – домовой. Само это слово появилось на Руси в XVII веке, хотя сведения о духе дома и двора, похожем на домового, находят и в записях, относящихся к XV веку.

О необычных жильцах хозяйских подворий всегда отзывались с почтением, не позволяя себе не только ругаться их именем, но и произносить его вслух, чтобы не оскорбить важного постояльца. Называли уважительно: соседушко, хозяин, кормилец, сам, доможил; за любовь к теплу и уюту именовали жаровиком, а за древний возраст – не иначе как дедушкой. В этих определениях – давний смысл отношений домового с членами семьи, его статус в доме, основные особенности характера.

На протяжении XIX–XX веков краеведы, этнографы, местные бытописатели и очевидцы отмечали, что вера в «соседушку» была крепкой и широко распространенной. Крестьяне верили, что домовой живет в каждом доме как второй хозяин, а без него жизнь обитателей может обрушиться – они разорятся или даже умрут. Поэтому присутствие «хозяина» стремились сохранить любыми способами. К примеру, рассказывали, что в Орловской губернии, после того как сгорела целая деревня, домовые так затосковали, что по ночам долго были слышны их плач и печальные стенания. После такой оказии крестьяне соорудили временные шалашики, разбросали возле них ломти подсоленного хлеба и пригласили домовых на временное жительство.

Главная особенность домового – умение исполнять роль посредника между людьми и другими духами. Для этого существовал обряд принесения жертвы через домового, например для лесовика. Делалось это в случае пропажи скота, который заблудился в лесу. Домовой мог заступиться перед лесным хозяином за человека, потребовать назад несправедливо отобранную корову или лошадь.

В тех или иных областях старой России домового представляли по-разному. Например, в Смоленской губернии домовой выглядел как «седой старик, с непокрытой головой, одетый в длинную белую рубаху»; в Орловской губернии – это «человек в свитке и подпоясан». Крестьянин из Новгородской губернии рассказывал, что услышал при пожаре крик и увидел мужчину среднего роста в синем балахоне и красном кушаке, который бегал и кричал: «Ой, погиб я теперь, не найти мне лучше этого дома». По описанию очевидца из Вологодской губернии, дух дома – «небольшой старик с длинными седыми волосами и бровями, с сердитым выражением лица, кривыми ногами, а тело его, за исключением лица и рук с длинными когтями, покрыто шерстью белого цвета».

Описывая внешность домового, рассказчики сообщали, что чаще всего он виделся взрослым или пожилым человеком, полностью или частично покрытым шерстью. Иногда был одет в одежду белого цвета, в которой порой ходили старики. Одеяние его становилось черным, если своим появлением домовой предвещал беду.

Вот что рассказал один из очевидцев: «В детстве по ночам я видел в доме маленького старика. Белая одежда, белые волосы и борода, маленькое тело и огромная круглая голова. Один раз он прыгнул мне на грудь и придавил меня. Я ясно видел его лицо, его глаза, короткие маленькие ножки старика не доставали даже до постели. Но тем не менее я не мог его сбросить, не мог кричать и не мог пошевелиться. Но вот, с криком, в отчаянном усилии я сумел освободиться от него. Он упал на пол с таким грохотом, что в доме все затряслось и зазвенело. На крик и грохот отозвалась мать. После моего рассказа она долго читала молитву и сказала, что это, наверное, приходил домовой».

О происхождении домовых существует несколько версий. По одной из них, эти существа связаны с предками рода, то есть с «правильными покойниками»: «домовой – чья-то душа, отца или матери». Но при этом говорилось о «нечистой» природе домового, который за грехи назначен в услужение домочадцам. То есть домовыми становятся проклятые при жизни своими родителями, а также умершие без покаяния мужчины, наказанные Богом на определенный срок. Другое предание гласит, что, когда Бог прогнал с небес Люцифера и его приближенных в ад, туда попали не все. Те из них, кто были более грешны, угодили в самое пекло преисподней, а кто менее – стали ближе к земле. Из этих менее грешных духов и вышли домовые, барабашки, водяные и прочие сущности.

В доме или в квартире домовой сам выбирает любимое местечко, и если выбрал, то оттуда уже не уйдет. Он может поселиться у порога, в подполе либо чулане, на чердаке или за стеной. Но в баню или ванную домовой никогда не заходит: там живут другие «хозяева». Святые образа, лампадки в доме никоим образом не отпугивают домовых, просто они им «в тягость», ибо неизменно напоминают о наказании Господа Бога – жить вместе с человеком и помогать ему во всем. Если домовой на протяжении нескольких десятков лет проживал с хозяином жилища и всячески помогал ему, то только тогда наступало прощенье, и дух его попадал в Царствие Божие.

В старину люди полагали, что домовой должен быть в каждом доме, поэтому, когда заканчивали постройку нового жилища, открывали дверь и расставляли еду. Хороший домовой всегда помогает по хозяйству, сохраняет и часто пересчитывает имущество, любит домашний скот, в особенности лошадей. Домовой способен защитить дом от воров, пожаров, от разной нечисти. В основном он не наносит вреда, но иногда может зло пошутить, украсть и припрятать нужную хозяину вещь. Перед близкой смертью кого-либо из семьи домовой начинает выть, иногда может даже явиться человеку, начать стучать и хлопать дверью.

Считалось, что у домового есть своя собственная семья: жена домовичиха (домаха) и дети. Жена живет главным образом в подполье, она прядет и порой выполняет работу по дому, которую не доделала женщина. Сыновья переселялись на службу в новые дома, а дочери – домовинки – пряли под полом. Домовому, как ни странно, приписывали сожительство с женщинами, в том числе и с хозяйкой дома. К главе семьи домовой мог относиться либо враждебно, либо доброжелательно. Крестьяне считали, что именно от отношения к хозяину зависело здоровье скота и плодородие земли. Потому люди старались задобрить домового, для чего приносили еду в хлев, где он тоже мог обитать, приговаривая при этом приветливые слова. Враждебно настроенный к хозяину домовой мог мучить домашний скот в хлеву, а также приносить убытки хозяйству.

По преданиям, домового можно увидеть как случайно (чаще всего ночью возле скотины и лошадей), так и намеренно. В последнем случае следовало в пасхальную ночь надеть на себя лошадиный хомут, прикрыться сверху бороной зубьями на себя и сидеть всю ночь между лошадьми. Говорили, что если «хозяин» увидит этого человека, то заставит лошадей бить задними копытами. А чтобы увидеть домового, в Чистый четверг или на Рождество советовали подняться со свечой на чердак, а на Пасху прямо из церкви пойти в хлев или на чердак со свечой, с которой отстояли все службы, начиная со Страстной пятницы. Смотреть на него, согласно народным представлениям, рекомендовалось поодиночке, иначе он рассердится. Как правило, эти сущности чаще всего приживаются в семьях, которые сами выбирают, – и живут в них до тех пор, пока существует род.

Домовой спокойно относится к святым символам, не боится молитвы, не подвержен действию изгоняющих обрядов, и даже петушиный крик, которого боится вся нечистая сила, ему не страшен. Он проявляет себя как доброжелательный к людям хозяин дома, защищая не только жилье, но, что самое главное, ауру окружающего пространства. Одна из его добровольных обязанностей – очищение дома от отрицательной энергетики, которую человек привносит извне. Но если домовой молод и еще не набрался сил, а работы много, то он начинает слабеть, и тогда дом приходит в упадок.

Местопребывание домового связывалось с сакральным пространством дома и двора, где, по народным представлениям, существовала связь с потусторонним миром и душами умерших родственников. В доме это прежде всего печь и пространство вокруг нее – запечье, шесток, труба; затем подполье, порог, а также нежилые части избы, включая клеть, подклеть, чердак. Во дворе домовой мог жить в хлеву, яслях, сенном сарае и в бане. В некоторых областях для домового специально вывешивали сосновую или еловую ветку с густо разросшейся хвоей, называющуюся «матка», «матошник», «матерник», «шапка», «куриная лапа». В зимние ночи домовые собираются в какой-нибудь нежилой избе на краю деревни и пляшут до утра – в это время слышится громкий топот, визг, вой, лай и мяуканье.

В то же время люди верили, что домовой обладает способностью предупреждать о будущем. Но нужно было понять те знаки, что он подает. Домовой, с которым люди хорошо и по правилам обращаются, может предупредить хозяев о грядущих бедах или важных переменах в жизни. Обычно невидимый, а только слышимый, домовой стонет и плачет перед бедой, появляется и становится видимым, наваливается, принуждает человека к переменам. Если домовой душил спящего человека, то советовали произнести формулу: «К добру или к худу?» Затем следовало ожидать его реакции: если ответит, то это к добру, а если промолчит – к худу. Услышав плач домового в самой избе, говорили, что быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше стучала заслонка, то предвидели судебное разбирательство. Тот, кого домовой обмочил ночью, должен заболеть, а если он подергал за волосы, следовало остерегаться: жене рекомендовалось не ввязываться в спор с мужем.

Предвещая смерть хозяина, дух дома принимал его облик и появлялся в его шапке. Обычно он «являлся» мохнатым, а вот если появлялся голым, то пророчил бедность. Он предотвращал пожар, вовремя разбудив хозяина, спасал теленка, вызвав на двор хозяйку. Если дела в семье складывались успешно, домовой смеялся, гладил мохнатой или теплой рукой, скакал, иногда подыгрывая на гребешке, предупреждал о свадьбе в семье и т. д.

Истории об этом – не такая уж редкость, о чем свидетельствует следующий рассказ одной очевидицы: «Однажды ночью я почувствовала, что меня кто-то душит. Я тут же проснулась и рукой ощутила рядом с собой что-то лохматое, вроде собаки. Страшно испугалась и оттолкнула его рукой. Утром соседка посоветовала: „Если еще раз придет, ты спроси: к худу или к добру?” Я так и сделала, и он еле слышно ответил: „Хорошо”. Вскоре я выиграла в лотерею крупную сумму денег».

Или другое свидетельство: «Посреди ночи я проснулась от ощущения, что меня кто-то щекочет. Затем он схватил меня острыми когтями за большой палец ноги, а другой рукой, покрытой шерстью, стал щекотать мне ступню. Я инстинктивно дернула ногой, и ему это не понравилось. Я буквально оцепенела от страха, стала прятать ноги под лежащего рядом мужа. Утром рассказала о случившемся свекрови, и та объяснила: домовой выживает меня из квартиры. И правда, вскоре мы получили новую квартиру. Пророчество домового было хорошее, поэтому мы позвали его с собой».

Все эти качества делали домового близким и понятным простому поселянину. Повсеместно существовало убеждение, что он обязательно должен быть в каждом жилье: «Без домового не жить и не кормить»; «Без домового как без хозяина». В свою очередь крестьяне верили, что дух так привыкает к своей избе, что его уже почти невозможно выселить или выжить.

Правда, в этом была и некоторая проблема. Если при переходе из старой избы в новую, недавно отстроенную хозяин не сумел переманить домового, тот оставался жить в старом холодном доме. Оставшийся из упрямства или оставленный по забывчивости хозяев, он страдал, томился и скучал. Поэтому существовал обычай непременно и любыми уговорами звать домового при переезде – в противном случае семью в новом доме ожидали несчастья. Он перебирался на новое место с частью старого хозяйства: хлебом, помелом, горшком с углями, дежей с тестом, веником или на лопате, на которой сажали хлеб в печь. В старой усадьбе открывали ворота и с приговором «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом» переносили вещи в новое жилище.

Помимо этого, домового считали опекуном скота и птицы. Он кормил и поил, подгребал корм в ясли, чистил скотину, расчесывал гриву лошади, заплетал ее в косички, привязывал красные ленточки. Если она чахла, худела, а утром оказывалась мокрой, говорили, что пришлась «не по двору», «не по масти», «не в руку». Нелюбимую скотину домовой мучил, загонял под ясли, отбирал корм, а в кормушку клал навоз, в лошадиных гривах сбивал колтуны. Такое животное продавали, считая, что «хозяин» все равно ее изведет. Чтобы поменять масть скота, старались выяснить предпочтительную для домового окраску. Для этого пытались увидеть его в Страстной четверг или на Пасху.

Рассказывали, что в одной губернии крестьянин спрятался в яслях и заметил, как домовой соскочил с сушила, подошел к лошади и давай плевать ей в морду, а левой лапой у нее корм выгребать. Мужчина испугался, а домовой заворчал про себя, но так, что было слышно: «Купил бы кобылку пегоньку, задок беленький!» Его совет был исполнен. После этого крестьянин разглядел, что домовой в лохматой шапке и в желтой свитке обошел лошадь, осмотрел ее и сказал: «Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу!» И стал ее гладить, заплел из гривы косу и начал подгребать под самую морду овес. Вот почему, приведя на двор нового коня или корову, их отдавали под покровительство домового, прося его беречь и любить скотину. Просили весной перед первым выгоном скота на пастбище, а также осенью, загоняя скот на зиму в хлев.

Точно так же домовой плетет и путает волосы людям. Вот один из таких случаев, рассказанный девочкой-подростком: «Мы с мамой собирали ягоды в лесу и не заметили, как стемнело. Решили в темноте не искать дорогу назад, а переночевать в ближайшей деревне. Ночевать нас пустили в новый дом, где пока никто не жил. Хозяйка постелила нам на полу, пожелала спокойной ночи и ушла. Ночь прошла вроде бы тихо. Но утром я обнаружила, что мои косы были расплетены, перепутаны, взбиты и будто вымазаны смолой. Ленточки валялись в двух метрах от постели. Часа три ушло на то, чтобы расчесать и привести волосы в порядок. В некоторых местах пришлось выстригать целые пряди. Слез от боли и обиды я пролила немало. Глядя на мои мучения, хозяйка горестно покачала головой, и вдруг сказала: „Ой, деточка, это твоими волосами ночью ‘дедушка-суседушка’ поиграл, видно, они ему очень понравились, отберет он их у тебя”. А через неделю обнаружили, что меня укусил клещ. Пролежала в больнице полтора месяца, постоянно мучили страшные головные боли, и волосы пришлось отрезать».

Православие лишь слегка потеснило, но никак не упразднило традиционные представления о домовых духах. В народном календаре у домового были особые праздники. На 7 февраля в день Ефрема Сирина были «именины домового». А 1 апреля хозяин старался не говорить вслух правду, потому что в этот день домовой просыпался после зимней спячки и часто был не в духе.

Считалось, что «соседушко» любит те семьи, где жили в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относились к своему добру, в порядке и чистоте содержали двор. Если в таком хозяйстве забывали, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам выполнял эту работу. Если случалась кража, он находил вора и выл у него в доме, заставляя отдать награбленное. При пропаже члена семьи или животного домовой помогал разыскивать их.

Домовой – защитник детей: он заботливо присматривает за ними в отсутствие родителей. В народе бытовали многочисленные рассказы о том, как домовой заботился о моральном духе семьи, мешал тайным грехам супругов. Например, он душил невестку, ведущую разгульную жизнь, избивал мужика, сквернословившего в хлеву. Если хозяйка оставляла нож на столе в нарушение запрета, домовой злился, шумел и мешал спать. Чтобы не рассердить его, соблюдали ряд предписаний: запрещалось ругаться, стоять на мусорной куче, ночью работать или кормить ребенка, ложиться спать без ужина.

Впрочем, с рассерженным домовым всегда можно было помириться: для этого стоило положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он был большой охотник, или сделать какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной коптилки с изображением святого Егория на коне или горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. Перед постом под печкой оставляли кусок мяса или чашку молока, а в ужин выходили во двор и на коленях приглашали домового на угощение, оставляя для него еду на столе. Так же поступали на Пасху и Рождество. Чтобы задобрить его, краюшку хлеба с солью клали в чистую белую тряпочку, во дворе становились на колени со словами: «Хозяин-батюшка, честный домовой, хозяюшка домовая, матушка честная, вот я вам хлеб-соль принес!» – а угощение относили к воротам.

Иногда бывало, что домовой, благоволя хозяевам, все-таки доставлял им некоторые неприятности. В таких случаях можно было отогнать его молитвой или бранью. Если долго мучил скотину, в хлев заводили козла, вешали внутри убитую сороку или зеркало. Если выщипывал курам перья на голове, в курятнике вешали старый лапоть, горшок с отбитым днищем, камень с дыркой – «куриный бог».

Поговаривают, что домовые до сих пор живут в деревенских домах. Существуют целые ритуалы по их задабриванию, и из поколения в поколение передаются знания о том, что может пригодиться в обращении с ним. Вот некоторые из них:

• не оставлять на столе режущие и колющие предметы;

• если начнет бедокурить, вслух произнести: «Большой дедушка, а так балу́ешь!»;

• одарить любимым угощением – печеньем, конфетами или просто сахаром, – положив на блюдце и оставив в теплом месте;

• просто похвалить домового вслух.

 

Кикимора

У этой чудаковатой женщины тоже немало прозвищ – кикимора, кикиморка, шишимора, доможириха, шамшурка и т. п. Это подлинно домашний дух, поскольку как говорят, кикимору мог взять в жены одинокий домовой или банник; более того, порой к ней сватается сам леший или водяной. Название происходит от имени славянской богини Морены (Мары). Позже к имени приставили корень «кик», который означал горбатость или скрюченность. Еще одно название – шишимора – возводят к русским диалектным глаголам «шишить, шишать» («копошиться, шевелиться, делать украдкой»), и это довольно точное определение поведения кикиморы. Впрочем, есть еще и глагол «кыкать» – кричать, издавать резкие звуки.

Поначалу у древних славян кикимора была ночным божеством сонных мечтаний. Позднее кикиморами стали называть некрещеных или проклятых во младенчестве матерями дочерей, которых уносят черти, а колдуны подкидывают к кому-нибудь в дом. Эти «дамы» хотя и бывают невидимы, но с хозяевами репликами перебрасываются. Считается, что кикимора поселяется в домах, построенных на «плохом» месте, то есть там, где совершались убийства, где закопан удавленник, не отпетый покойник, убит или умер ребенок или же где похоронено его тело. А по источникам XVIII века, кикимора – это ребенок, похищенный нечистой силой. Позже полагали, что кикиморы – это дети, рождающиеся от связи девушек с «огненным змеем».

Если в доме завелась кикимора, значит, там неблагополучно, что-то «нечисто». Появляясь в доме, она начинала творить мелкие пакости: бросала и била горшки, мешала спать, стучала вьюшкой, кидалась из подполья луковицами, с печи – шубами и подушками; выдергивала волосы у хозяина, перья у кур, стригла шерсть у овец и делала из этой шерсти постели для скота, досаждала людям воем, писком, плачем. В общем, если кикимора завелась в доме, то в нем уже не жить – обязательно выживет хозяев. Вот такой рассказ записан в Вятской губернии: «В Сарапульском уезде во вновь построенном доме оказалась кикимора: никого не видно, а человеческий голос стонет; как сядут за стол, сейчас же кто-то невидимый скажет: „Убирайтесь-ка из-за стола!” А не послушают – начнет швырять с печи шубами или с полатей подушками; так и выжила кикимора хозяев из дому».

День рождения кикиморы, 2 марта, тесно связан с дочерью Чернобога Марой – богиней зла, вражды и смерти. В этот день прощались с зимой и встречали весну. В доме мыли всю посуду, выбрасывая всю старую и разбитую, избавлялись от изношенной одежды. От дома до колодца или перекрестка подметали дорожку и там выкидывали старье.

Кикимору обычно представляли в виде безобразной скрюченной старушки, с распущенными волосами, одетой в лохмотья, опутанные водорослями и поросшие мхом. Как рассказывается в одной вологодской былинке: «Повадилась кикимора у мужика ездить по ночам на кобыле и, бывало, загоняет ее до того, что оставит в яслях всю в мыле. Изловчился хозяин устеречь ее рано утром на лошади. Видит: сидит небольшая бабенка, в головном уборе шамшуре, и ездит вокруг яслей. Он ее по голове-то плетью, а она соскочила и кричит во все горло: „Не ушиб, не ушиб, только шамшурку сшиб!”»

Обитает кикимора обычно в жилых, а также пустых домах, в кабаках, реже – во дворе, бане, хлеву, на гумне, в курятнике. В доме выбирает места, которые предпочитает и прочая нечистая сила: за печью или на печи, на чердаке, в подполье. Считается, что существо присутствует в доме постоянно, но дает себя увидеть или услышать только по ночам. В некоторых местностях думали, что до Святок она живет на улице или на гумне, а затем уходит неведомо куда. На Святках рожает детей – шушканов, которые тут же вылетают в трубу и живут на улице до Крещенья.

В некоторых местах Вологодской и Новгородской губерний бытовали представления о кикиморах как сезонных существах: считали, что они появляются только на Святки или даже только в одну ночь перед Рождеством. Возможно, с этими представлениями был связан местный обычай на Святки рядиться кикиморами. Ряженые – чаще всего это были старухи – приходили на святочные игрища в образе этих мифологических существ: они надевали рваную одежду, брали большую палку, изображающую веретено, садились на полати, свесив ноги вниз, и «пряли», «показывая пример» девушкам. Когда же те смеялись над ряжеными старухами и хватали их за ноги, «кикиморы» били их «палкой-веретеном».

Кикимора, как уже говорилось, любит победокурить в доме: то вдруг загремит, затрещит на потолке; то впотьмах подкатится клубком к кому-либо из семьи под ноги и собьет его, как овсяный сноп; то, когда все уснут, ходит по избе, урчит, ревет и сопит как медвежонок; то среди ночи запрыгает по полу синими огоньками… Детей после проделок кикиморы часто находили на рассвете спящими головой вниз, а ногами на подушке.

Этот домашний дух, как и другие подобные существа, связан в первую очередь с печью и с домашним хозяйством. Согласно старинным рассказам, кикимора очень не любит ленивых хозяек. Она всячески старается им насолить: тормошит маленьких детей так, что они ночью плачут, пугает подростков блеском своих выпученных глаз и рожками на голове, портит хозяйственную утварь и прядево. И напротив, кикимора благоволит к хорошим хозяйкам, умелым и старательным. Чтобы облегчить им работу, она баюкает по ночам маленьких детей, перемывает посуду, устраивает так, что тесто хорошо всходит и пироги выпекаются пышные. Хозяйке, вызвавшей нелюбовь кикиморы, необходимо отыскать в лесу папоротник, настоять на воде его горький корень и перемыть этим раствором всю посуду. Кикимора обожает это растение, и за такую услугу перестанет безобразничать.

Одно из традиционных занятий кикиморы, за которым ее можно увидеть, – прядение. Считалось, что ее любимое место для «работы» – правый от входа угол рядом с печью, куда обычно сметают сор со всей избы. Также она может появиться и сесть на пороге возле двери или прясть, сидя на лавке. Крестьяне рассказывали, что, когда кикимора прядет, свист от веретена раздается по всей избе. Впрочем, хотя кикимора и прядет, но, как гласит пословица, «от нее не дождешься рубахи». Отсюда и насмешка над ленивыми: «Спи, девушка: кикимора за тебя спрядет и выткет». Она пытается и шить, но чаще рвет и путает шерсть, жжет кудель, при этом постоянно подпрыгивает и сучит нить не слева направо, а наоборот. Швы получаются неровными, а работа так и не доводится до конца.

По некоторым поверьям, то, что кикимора прядет не совсем обычным способом (подпрыгивает или сучит нитки наоборот), может иметь особый колдовской смысл. В частности, «наотмашь» (наоборот), «от себя» сучила невеста накануне свадьбы, пряла суровую нитку – оберег от колдунов. Изготовленные в праздники «оборотные» нитки играли важную роль в домашнем обиходе, обрядности. Так, в Великий четверг бабы сучили нитки «наобоко» и перевязывали ими затем в случае болезней руки и ноги. Пряли в этот день левой рукой несколько нитей и привязывали их к березе – на каждого члена семьи по нити: у кого пропадет нить, тот умрет.

Кикимора, в отличие от людей, иногда прядет только в Святки, в те двенадцать дней января, которые определяют ход всего будущего года. Очевидно, это прядение «нитей судьбы» дома и его обитателей. Она персонифицирует судьбу, рок. Действиями кикиморы-судьбы, и не только прядущей, объясняли и болезни скота, и различные заболевания кур, а также несчастья, неполадки в доме и хозяйстве, причины которых были хозяевам непонятны.

По традиционным представлениям, это существо может выступать в роли предвестницы плохих событий в семье. Во многих местностях на Русском Севере считали: если кикимора с прялкой на передней лавке – это к смерти кого-либо из домочадцев. Когда она выходит из подполья или плачет – тоже к несчастью. В вологодских деревнях существовало поверье, что перед бедой у девушки-кружевницы кикимора начинает со стуком перебирать коклюшки, подвешенные на специальной подушечке для кружевоплетения. В народе верили, что, если поймать кикимору и выстричь крестообразно у нее на темени волосы, она станет человеком, но на всю жизнь сохранит какие-нибудь недостатки: кривизну, заикание, слабый ум и т. п.

Однако изредка кикимора или близкие ей мифологические персонажи своим появлением предвещают добро. В Архангельской губернии, например, считали, что если доможириха, схожая с кикиморой, покажется сидящей за ткацким станком, то это к прибыли. Об этом повествует следующий рассказ:

«Вот я раз ночью выйти хотела, встала, смотрю – месяц светит, а на лавке у окоска доможириха сидит и все прядет, так и слышно, как нитка идет: „дзи” да „дзи”, и меня видала, да не ушла. А я сробела, поклонилась ей да и говорю: „Спаси Бог, матушка!” А потом вспомнила, как меня мать учила относ делать. Взяла шанечку да около ей и положила. А она ничего – все прядет. А собою как баба, и в повойнике. И много у нас тот год шерсти было!»

Кикимора-судьба – существо достаточно непредсказуемое, поэтому в поверьях отмечено мало способов задобрить ее или вступить с ней в договорные отношения. От ее проказ помогали подвешенные в курятнике камень «куриный бог», горлышко разбитого кувшина, старый лапоть, лоскут кумачовой ткани. Оберегая от кикиморы скот, в хлеву (под ясли) клали «свинобойную палку». В доме «для профилактики» засовывали под печной шесток верблюжью шерсть с ладаном, не оставляли неблагословленными пряжу, веретена, прялки, коклюшки.

Нередко при появлении этой нечистой силы в доме призывали знахарей, которые могли ее изгнать. В этот день с утра знахарь поселялся в опустелый дом, осматривал все углы, обметал печь и читал заговоры. К вечеру объявлял, что нечисть изгнана из дома на все времена.

Выгнать кикимору можно было и самостоятельно, окропив дом святой водой и опять же, прочитав специальные заговоры. В некоторых губерниях России кикимору выпроваживали из дома 17 марта (по старому стилю), в день Герасима Грачевника. Изгнание сопровождалось приговорами типа: «Ах ты гой еси, кикимора домовая, выходи из горюнина дома скорее, не то задерут тебя калеными прутьями, сожгут огнем-полымем и черной смолой зальют».

Считалось, что, как и в случае с другими загадочными существами, от нее можно защититься, произнеся молитву, Божье имя или, напротив, – матерную брань. Одним из способов отвязаться от кикиморы было обвязывание использующейся в семье солонки можжевельником: по поверьям, в этом случае кикимора не сможет брать из нее соль и солить хлеб своему мужу-домовому. Чтобы она не мучила кур, согласно одному из лечебников XVIII века, под шесток следовало положить верблюжью шерсть и ладан.

Вот еще рецепт избавления от вредных жильцов, в том числе от кикиморы: «Ровно в полдень запрячь дровни, да не смотреть что лето. Дровни подвести к сеням, расстелить на них шубу мехом вверх. Взять старую метлу и мести ею избу, на потолке, под крышей и приговаривать до трех раз: „Честен дом, святые углы! Отметайтеся вы от летающего, от плавающего, от ходящего, от ползущего, от всякого врага, во дни и в ночи, во всякий час, во всякое время, на бесконечные лета, от ныне и до века. Вон, окаянные!” Трижды перебросить горсть земли через плечо у сеней к дровням, да трижды плюнуть; после этого свезти дровни и шубу в лес».

Защитой от кикимор во все времена считался поношенный лапоть. Его вешали на стену в доме, хлеву или курятнике: вредины, увидев такую защиту, тут же уходили как можно дальше от этого места. Разбивали также глиняный кувшин, но так, чтобы горлышко оставалось целым. Его подвешивали на веревочке, как и лапоть.

Еще можно из тряпок сшить куклу. Именно она и будет символизировать в целом безобидную, но проказливую нечисть. Затем следует попросить постороннего человека спрятать куклу где-нибудь в доме или хозяйственных постройках во дворе. Человек не должен говорить хозяевам, где это место. Им нужно самим найти надежно спрятанную вещь. На поиски может уйти и день, и неделя, и месяц. Но как только кукла будет найдена, ее тут же следует сжечь. После этого потусторонняя сущность исчезнет и никогда уже не вернется.

Очевидцы утверждают, что кикимор можно эпизодически увидеть и в наши дни. Если через город протекает река или рядом есть озеро, то загадочные существа там точно есть. Появляются на улицах они в виде небольших групп шаловливых девчонок. Бегают, смеются, то есть ведут себя как обычные дети. Узнать кикимор можно по одежде. Платья на них одного фасона, только цвет разный. На ногах одинаковые тапочки, а волосы всегда распущенные. Зимой короткие шубки, вязаные шапочки зеленого цвета и темные ботиночки. Рост у всех одинаковый, лица как у близнецов. Они непрестанно звонко смеются, а ходят быстро, почти бегом.

Нагулявшись, отправляются к воде и прыгают с крутого берега. При этом нет ни брызг, ни волн. Одна-две секунды – и «девочки» исчезают в глубине. В следующий раз они могут появиться через месяц, через год, а то и через 10 лет.

 

Банники и банницы

По старинным поверьям, банники (их еще называют жихарями, пастырями, шишка́ми) – исконные и полновластные хозяева бани. Чаще всего этот хозяин строг, а нередко и опасен для людей. Примечательно, что эти обычно невидимые духи вполне могут предстать в виде знакомых или родственников, однако их истинное обличье – голый шустрый старичок, с длинными черными волосами и покрытой плесенью бородой и статная обнаженная женщина с большой грудью.

Банники, как соплеменники домового, способны превратиться не только в человека, но и в уголек, веник, кадушку с водой; могут оборотиться зайцем, лягушкой, собакой или котом. Обычно они живут за печкой-каменкой, под лавкой или под потолком.

Банник любит шутить и проказничать: разогреть баню до жары, а затем мгновенно остудить ее, нередко пристает к девицам и щекочет. Банница тоже не отстает, заигрывая со статными молодыми мужчинами. В гости к банникам часто заходят их сотоварищи – русалки, овинники, домовой с лешим. Они всю ночь веселятся, отмываются после лесных прогулок или пребывания в болоте.

Банные хозяева очень любят париться и моются «в третий» или «в четвертый пар», то есть после двух или трех смен побывавших в бане людей. Если кто-нибудь в это время пойдет париться в баню, то живым оттуда не выйдет: черти его задушат, а людям покажется, что тот человек угорел или запарился. Это поверье о четвертой роковой банной «смене» было распространено на Руси повсеместно: «Он накинется – станет бросаться горячими камнями из каменки, плескаться кипятком; если не убежишь умеючи, то есть задом наперед, он может совсем зашпарить. Этот час дух считает своим и позволяет мыться только чертям; для людей же банная пора в деревнях обыкновенно полагается около 5–7 часов пополудни».

О баннике и в наши дни рассказывают немало всяких историй. Его злой воле приписывают обмороки и несчастные случаи, поскольку одно из его любимых развлечений – ошпаривать моющихся кипятком, раскалывать камни в печке-каменке и бросаться ими. Впрочем, с ним можно поладить. Знающие люди всегда оставляют баннику хороший пар, свежий веничек, мочалку, мыло и лоханку чистой воды. И никогда друг друга не подгоняют – банник этого не выносит, сердится. А уж если кто попал ему под горячую руку, тому надо сразу выбежать из бани и позвать на подмогу домового: «Батюшка, выручи!»

Обитая в непосредственной близости от человека, банники хоть и не показывались на́ люди, но требовали строгого подчинения. Условия их были просты: баня должна была стоять там, где того желал банный хозяин. В противном случае он мог и отомстить. Действовал довольно подло и наверняка – вплоть до насылания на людей смертельных болезней. Однако стоило переложить баню – и больной, будучи уже одной ногой в могиле, шел на поправку.

По общерусским поверьям, банник обычно обитает под полко́м (нары под потолком) или появляется из-под полка́, но может быть связан и с каменкой – сложенной из больших камней банной печью: «У банника волосы растрепаны, за каменкой сидит». «Хозяев» может быть и несколько – иногда банник обитает там с женой и детьми.

В баню, где нет икон и где мылись, парились, снимая нательный крест, входили с оглядкой, прося разрешения у банного служителя, иногда приговаривая: «Крещеный на поло́к, некрещеный с полка́». Также нельзя было шуметь и ругаться. Вымывшись, благодарили банника и приглашали: «Хозяин с хозяюшкой, с малыми детушками, ходите к нам в гости!» Иногда обращались и к самой бане: «Тебе, баня, на стоянье, а нам на доброе здоровье». Нарушение этих правил влекло за собой появление «страшного» банника, который мог защекотать, задушить, запарить и даже затащить на каменку, содрать с неугодного ему человека кожу, повесив ее сушиться на печку.

Губящий людей банник может, как говорилось, обернуться родственником, знакомым: к припозднившемуся в бане мужчине являлась соседка и начинала «поддавать» (лить воду на каменку), отчего становилось невыносимо жарко. Незадачливый посетитель едва не задыхался и через силу изгонял «соседку»-банника руганью. В другом рассказе начала XX века такие же «знакомые и родственники» запаривают и забивают за поло́к старушку.

Козни банника бывают совершенно немотивированными, а порой становятся опасны и злы. Например, он, прикинувшись проезжим гостем, просит истопить баню и «запаривает» жену крестьянина. В баню, где на полке́ прячется крестьянин, «входят как два человека и тащат солдата. И начали с солдата кожу снимать и бросили ее на крестьянина. Тот лежит ни жив ни мертв и читает молитву: „Да воскреснет Бог”. А они услышали и ему в ответ: „Да растреснет лоб”. Он читает дальше: „Да расточатся враги Его”. А они: „Да раскачается осина”. И так до половины отчитывался. Прочитал он всю молитву, видит – банники пропали, а рядом рогожка лежит».

Образ коварного, обитающего у печки-каменки банника, пожалуй, ближе всего к персонификации жара, морока, жгущего и душащего человека. Однако ради справедливости надо сказать, что банник иногда проявляет себя не только как дух бани, но и как дух – охранитель людей. Он защищает их от «чужих» банников, «чужой» нечисти.

Существенная для крестьянского рода и семьи охранительная роль банного хозяина, по сути, связана с двойственным восприятием самой бани. Традиционно в крестьянском обиходе это место нечистое, опасное (здесь сказываются и некоторая отдаленность ее от дома, отсутствие икон, смываемая в бане грязь и т. п.). В то же время «переходное», очищающее пространство бани необходимо: в ней как бы смываются прошедшая жизнь, пыль, грязь, грехи и происходит своеобразное возрождение человека к новой, чистой жизни.

По поверьям Олонецкой губернии, у банного хозяина хранится шапка-невидимка, которую можно получить раз в год. Для этого необходимо пойти в Пасхальную ночь в баню, положить нательный крест и нож в левый сапог, сесть лицом к стене и все проклясть. Тогда из-под полка́ должен появиться старик с шапкой-невидимкой. В Печорском крае верили, что получивший такую шапку мог стать колдуном после Вознесения.

Согласно верованиям крестьян, есть у банника и «беспереводный» целковый. Чтобы получить его, нужно спеленать черную кошку и в полночь бросить ее в баню с приговором: «На тебе ребенка, дай мне беспереводный целковый!» – затем быстро выбежать и крестом очертить себя три раза.

Шутить с собой банник не позволяет, но разрешает на Святки приходить к нему ворожить. Один из вариантов гадания: человек просовывает в двери бани голую спину, а банник либо бьет его когтистой лапой – к беде, либо нежно гладит мохнатой и мягкой, как шелк, большой ладонью – к счастью.

Есть такой рассказ: «Севернорусские девушки берут землю из-под девяти столбов забора, бросают ее на каменку и приговаривают: „Байничек, девятиугольничек! Скажи, за кем мне быть замужем?” Затем отправляются в полночь в баню, завернув подол на голову, обнажают ягодицы, входят, пятясь, в баню и приговаривают: „Мужик богатый, ударь ж. у рукой мохнатой!” Если к телу прикоснется волосатая рука, жених будет богатым, если безволосая и жесткая, он будет бедным и лютым, если мягкая, у него будет мягкий характер». Прочувствовать это все надо было, конечно, тем самым местом.

На жениха гадают и таким способом: «Во время Святок, при огне, девицы приходят в баню, снимают пояс, крест, распускают косы и расстегивают все пуговицы; ставят одну в середину, а вокруг ее водят черту и поочередно смотрят в зеркало со словами: „Придите сорок чертей с чертенятами, из-под кореньев и из других мест”. Черти должны показать суженого или показаться в его облике. Если при этом окажется, что в зеркале выходит черт по пояс, то надо „расчерчиваться” (это опасно); если же черт является в полный рост, то девушкам грозит гибель».

В Сургутском крае на Святки баню топили для нечистого, который приходил париться; затем он либо благодарил ожидавшую у дверей девушку, просил подать ему чистое белье (к замужеству), либо требовал подать гроб (к смерти). Все такие гадания считались очень опасными, поскольку вызываемый нечистый, по поверьям, нередко покидал магический круг, которым его очерчивали, и губил гадающих.

Несмотря на то что «баня царит, баня правит, баня все исправит», после полуночи она считается местом опасным и страшным: не всякий решается туда заглянуть, и следует ожидать какой-нибудь неприятности, случайной и неожиданной встречи. «Нет злее банника, да нет его добрее», – говорят в Новгородчине под Белозерском: здесь твердо верят в его постоянную готовность вредить и строго соблюдают правила угодничества и задабривания.

Снискать расположение банника можно, если принести ему угощение из куска ржаного хлеба, круто посыпанного крупной солью. А чтобы навсегда отнять у него силу и охоту вредить, дарят черную курицу. Когда после пожара построена новая баня, такую курицу душат (а не режут) и, не ощипывая перьев, закапывают в землю под порогом бани. После этого уходят из бани задом, совершая поклоны бессменному и сердитому жильцу. Однако это не означает полное удовлетворение сторон: банник будет недоволен всяким, покусившимся на его права, хотя бы и временно. Зная об этом, редкий путник, застигнутый ночью, решится искать здесь приюта, кроме разве сибирских бродяг и беглых, которым, как известно, все на свете нипочем. Прохожий, не имеющий чем заплатить за ночлег, предпочтет переночевать где угодно – в стогу, в сарае, под ракитовым или можжевеловым кустом, но только не в бане.

Баня с ее всеведущими обитателями и в XX веке считалась одним из самых удобных мест для обучения колдовству, искусству игры на музыкальных инструментах, а также для сватовства – все это проходит с участием банника, хозяина бани, каменки, очага, от которого, возможно, зависела судьба семьи. В последней ипостаси (менее прослеживаемой в XIX–XX веках) банник ближе к наделенным универсальной властью языческим божествам (некоторые исследователи сопоставляют его с древнерусским Волосом), к божествам очага и покровителям семейства.

В сущности, банник старается быть невидимым, хотя некоторые и уверяют, что видели его и что он старик, как и все родственные ему духи, недаром же они прожили на белом свете неисчислимое количество лет. Впрочем, хотя этот дух обычно невидим, движения его всегда можно слышать в ночной тишине – и под полко́м, и за каменкой, и в куче свежих неопаренных веников. Особенно чутки к подобным звукам роженицы, которых по этой причине никогда не оставляют в банях в одиночестве. В это время всегда при них неотлучно находится какая-либо женщина, если не баба-повитуха. Все твердо убеждены, что банник очень любит, когда в бане проходят роды и родильницы остаются жить у него до третьего дня после родов, а лучше – до седьмого, как это водилось у богатых и добрых мужиков в стародавние времена.

 

Овинный «батюшка»

Овинник (гуменник, подовинник, овинный, овинный батюшка, царь-овинный) – в традиционных верованиях дух, живущий в овине, огороженном участке земли, предназначенном для хранения и молотьбы зерна. Овинников, как и других обитателей крестьянского подворья, люди чаще слышат, чем видят. Но инода можно увидеть громадного черного кота с горящими как угли глазами, или, например, собаку, или темного лохматого медведя.

Однако чаще всего овинный видится человеком обычного роста, но со всклокоченными «дымными» волосами: «он ровно человек, но с рогами и шерстнатый». Во многих местах верили, что он, подобно другим домашним духам, пребывает на гумне вместе со своей супругой или подругой – овинницей; обращаясь к ним, их обычно уважительно величают: «подовинник-батюшка и подовинница-матушка».

Живут эти сущности, по народному убеждению, в овинной сушилке, в самом дальнем углу подлаза, «в нижней части строений, где днем пекут деревенские ребята картошку». Согласно поверьям, они всегда следят за работой и нередко сами трудятся в овине, обычно при этом принимая облик крестьянина (например, хозяина дома). Считалось, что они оберегают овин и хлеб от всякой напасти, беды и нечисти; часто дают хороший примолот; подметают гумно, обмолачивают снопы, веют зерно; обеспечивают необходимый для просушки зерна сквозняк и т. п.

Однако, по мнению крестьян, если овинник бывает недоволен хозяевами, то всячески им вредит. Так, по рассказам, он может сжечь овин, закинув между колосниками уголь, если рассердится на хозяев за то, что они сушили снопы во время сильных ветров. Может он подпалить овин и в том случае, если хозяева мешали ему или не выказывали должного уважения, нарушали особые запреты или даже пытались выжить его, овинника, с любимого места у огня. Считалось также, что он очень не любит, когда его стараются увидеть или упоминают попусту: в этом случае он может раскидать все снопы, грабли, молотила по всему овину и вообще устроить страшный беспорядок.

Иногда овинник может постараться навредить и непосредственно хозяевам, особенно если те сильно ему чем-то не угодили. Рассказывали, например, что, рассердившись, он «поперхнет у костра в бок так, что едва не соберешь дыхание»; может даже убить хозяина, чем-то досадившего ему: «запихать в печь», сжечь вместе с овином и т. д. Так, в одной из быличек овинник, которого крестьянин прогнал с любимого места у огня, не только сжег овин, но и наслал на мужика тяжелую болезнь, от которой тот вскоре и умер. Вот характерный рассказ: «В овинах живут овинники, которые имеют вид старика. Однажды крестьянин деревни Острова пришел сушить овин, видит – у теплины (огня) сидит овинник и печет картофель! Мужик сотворил молитву и ожигом (палкой, которою шевелят огонь в теплине) хватил нечистого наотмашь. Овинник побежал и с угрозою произнес: „Я тебе припомню!” На другой день овин и сгорел».

Овинный ревностно следит за тем, чтобы постройку не топили в ветреные, неустановленные и праздничные дни, накануне больших праздников. Согласно обычаям, овины начинали топить приблизительно после дня Фёклы Заревницы (7 октября): в ночь на этот день возжигали «новый огонь», начинались «замолотки». На Заревницу дни убывают, почти темнеют, зори становятся багряными; это время пускания в полях палов; начало утренней молотьбы при огне. Как говорили, «на Заревницу хлеба ворошок, а молотильщику каши горшок».

Этот день – время окончания части работ, – а также Воздвиженье (27 сентября) и Покров (14 октября) считались «овинными именинами»: овин «отдыхал», а молотильщиков, овинного «хозяина» или даже сам овин щедро угощали – чаще всего кашей и пирогами. Иногда приносили в овин петуха. Затем кланялись и говорили: «В море постоять, огня не видать, по колено стоять – воды не видать». Или поднимали кверху цепы и говорили: «Уроди, Господи, на новый год больше и дольше». В Новгородской губернии овинного благодарили: «Спасибо, хозяйнушко-батюшко, что подсобил обмолотиться!» А при начале обмолота просили у «хозяина» разрешения «топить» овин: «Хозяйнушко-батюшко, подсоби помолотить!» Тех, кто нарушал установленные обычаи, овинник наказывал. По рассказу из Калужской губернии, он «согнул в дугу силача, топившего овин в день Фёклы Заревницы».

В Тобольской губернии «овинными именинами» считалось 26 октября: в этот день овины «подлежали чествованию». «В полночь на Дмитриев день… хозяин дома – большак – берет с собой свежеиспеченный пшеничный хлеб небольших размеров, круглой формы; хлеб должен быть хорошо пропеченный; ставит на хлеб солонку с солью, а затем забирает с собою бутылку водки и стакан и со всем этим идет в овин. Войдя в него спиной, хозяин говорит так: „Овинница, я тебе принес хлеб и соль, чтобы ты меня не пугала, когда приду в овин. Аминь”. Затем хозяин кладет хлеб и соль посредине, делает поясной поклон и произносит так: „Вот тебе, батюшка-овин, хлеб и соль, пшеничная булка. Как булка хороша, тако ж и урожай дай хорош, сам двадцать, чтобы птица не клевала, чтоб ветры не вздували, чтоб градом не сбивало, чтоб дождем не высекало и солнцем не сожигало”. После этого хозяин (крестообразно, с приговорами) обходил все строение, выпивая во всех четырех углах по стакану водки, а затем выплескивая часть ее на землю со словами: „Вот это, батюшка-овин, тебе, чтобы ты не загорался. Как вино горит и не сгорает, так и ты, овин, не сгорай. Аминь”. Или: „Спасибо тебе, батюшка-овин, что мой хлеб сохранил. Аминь, аминь, аминь”».

И овин, и его потусторонний «хозяин» во всех этих поверьях, обычаях предстают живыми существами, обращаться с которыми следовало с почтением и опаской. В овине сушились и обмолачивались снопы, приумножался достаток семьи, в то же время в нем легко возникали пожары, которые во многих губерниях России приписывались гневу или причудам той же нечисти.

Так что подарки овиннику приносили с целью умилостивить его, задобрить, отвести от себя его гнев. В некоторых местах люди, опасаясь, старались не топить овин поодиночке; ночевать же в овине часто не рисковали даже хозяева. Чужие же люди и вовсе не должны были заходить в овин ночью и тем более спать в нем. Согласно поверьям, овинник вообще очень не любит, когда туда приходят посторонние, и пугает их: лает по-собачьи, хлопает в ладоши, хохочет и т. д., может уморить угаром. Но еще больше он не любит ночлежников, особенно тех, кто у него «не попросился», и может даже задавить человека, если тот один ночует на подведомственной ему территории.

Однако в некоторых местах верили, что если попроситься у овинника, то можно ночевать совершенно свободно: он не тронет и даже защитит человека от нечистой силы. Так, говорили, что «он, батюшка, чужому не выдаст, только помолиться ему: „Овинный батюшко, побереги, постереги от всякого зла, от всякого супостата раба Божия”». Иногда считали, что он «такой же, как домовой». Известно несколько рассказов, в которых овинник спасает хозяина от преследующего его покойника-еретика: прячет попросившего его о помощи хозяина и до утра бьется с покойником, не подпуская его к человеку.

Овинника, по народному убеждению, «часто бороться охотка берет». Так, считалось, что он не любит банника и нередко дерется с ним; воюет с враждебной человеку нечистой силой (например, с упырями), не впуская ее в овин.

Овинник «ведает будущее» и может предсказывать девушкам судьбу, если они ночью в какой-нибудь праздник (обычно на Святки) гадают в овине или рядом. При гадании иногда клали руку в окно овина или заходили внутрь, задавая тот же вопрос, что и в бане, и ожидая прикосновения существа.

Деревенские овины – это строения, загорающиеся едва ли не каждую осень. В каждом овине была печь (или просто яма), так как без огня урожай не высушишь, а сухие снопы горят легко. Но при этом овинников, которых хозяева нередко винили в пожаре, огонь, по народному убеждению, не трогает. Так, повсеместно считалось, что обычного пожара овинник не боится: он переселяется на печь или на обгорелое бревно и ждет, когда хозяева построят новый овин, в который он затем и войдет. Правда, он может погибнуть в огне, если овин загорелся от молнии, и тогда другой овинник на таком месте уже никогда не поселится.

Излюбленное время овинников – полночь, период между вторыми и третьими петухами; в это время его можно увидеть. Считалось, что подглядеть за овинником (как и за домовым) можно на Пасху, обычно через хомут, хомут и борону, три бороны и т. д. Однако одним из самых надежных способов увидеть овинника, как и другого домашнего духа, считался такой: спустившись на третью ступеньку внутренней лестницы, ведущей в хлев, наклониться и посмотреть между ног. Хотя видеть нечисть считалось нежелательным: та может рассердиться на подглядывающих хозяев и сжечь овин или как-нибудь по-другому навредить домочадцам.

 

Призрак мары

Первоначально мара (мора) в славянской мифологии – злой дух, воплощение смерти, мора. Позднее мара отчасти утратила связь со смертью, но, судя по некоторым преданиям, сохранила свой вредный характер, способность к оборотничеству. Мара – призрак, видение, дух в облике женщины, появляющийся в доме: «Ходит как мара», «За печкой мара черным-черна», «Мара – как человек. Оставят прялку ночью, так кара придет», «На ровнице мара сидит, волосы свои расчесывает». Обычно мара видится в облике высокой женщины или, напротив, сгорбленной старухи, но почти всегда с длинными распущенными волосами.

На Ярославщине мару представляли красивой девушкой в белом. А по поверьям Олонецкого края, мара «черна», одета в рвань и даже космата: «Детей раньше бабкой да запечной марой пугали, наденут шубу вверх шестью и говорят: „Вот бабка или запечная мара идет”». В некоторых местах мару уподобляют кикиморе домовой: она незримо обитает в избе, чаще всего за печью. В поверьях псковичей марушка, подобно другим духам, проказящим в доме, незаметно похищает вещи.

Существа, подобные маре, есть в фольклоре других народов. Сходны и названия, восходящие, по-видимому, к единому корню. Это мара украинцев, злой дух мора сербо-хорватов, кошмар поляков. Согласно имеющимся материалам, мара русских поверий не столько ночной кошмар, сколько воплощенная судьба, «божество-пряха», вещающее перемены в судьбах обитателей дома, а также губительный призрак для детей.

В южных и юго-западных районах России мареной называли чучело (куклу, дерево, ветку), сжигаемое, разрываемое или потопляемое во время праздника проводов зимы, а также в ночь на Иванов день (7 июля). Такое чучело могло, по-видимому, воплощать уходящий отрезок времени – зиму (смерть), приветствуя весну как божество, связанное с плодородием и растительностью.

Таким образом, сущность мары в поверьях проявляет себя в разных ипостасях. Неизменным остается ее призрачность, влияние на судьбы людей, а также способность появляться только в определенное время. Это может быть ночь или, напротив, полдень, период летнего солнцеворота или созревания хлебов, «переломы» человеческой судьбы. Можно предположить, что мара – это и своеобразная персонификация разных световых состояний мира, универсума в женском облике: она и марево (полдень, полдневный зной), и мрак (ночь, тьма, морок). Собственно в поверьях XIX–XX веков все это составляет не столько определенный образ, сколько комплекс воззрений, который лежит в основе представлений о ряде женских мифологических персонажей (кикимора, удельница, мокуша, белая женщина и т. п.).

Мара в мифологии народов Европы тоже является злым духом, воплощением ночного кошмара (отсюда фр. сauchemar, англ. nightmare – «кошмар»). Она садится ночью на грудь спящего и вызывает удушье. В Средние века мара ассоциировалась с инкубами и суккубами; считалось также, что кошмары насылали ведьмы или дьявол.

Люди всегда не любили и боялись мару. В ее имени слышался отголосок тех самых ужасных слов: «мор», «ужас», «могильный мрак», ее считали темным существом, дряхлым и бесплодным, воплощающим дух смерти. Любящая кровавые жертвы неумолимая мара порой выкашивала целые племена, насылая на них мор. В старину, желая задобрить мару, подавить ее злую силу, перед ее соломенным обличьем совершали своеобразный обряд-оберег. На месте, избранном для игрища, вкапывали срубленное дерево, украшенное лентами и венками, а под него сажали куклу-мару. Перед нею ставили стол с едой и напитками.

Когда в конце концов куклу приносили к реке, с нее срывали все украшения и под всеобщие возгласы «предавали казни», надеясь, что таким образом избавляются от угрозы болезней, кошмаров и даже от смерти.

 

Духи-злыдни

Злыдни в восточнославянских преданиях – злые духи, маленькие существа, которые, поселившись традиционно за печкой (как домовой), остаются невидимыми и приносят дому несчастья. Украинские и белорусские пословицы и изречения упоминают злыдней в контексте, обычном для загадочных персонажей. Например, украинская поговорка «Бодай вас злидні побили!» означала пожелание несчастья, а послать «к злидню» понималось как послать к черту.

Злыдни имеют неопределенные очертания – по разным представлениям, это могут быть, например, невидимые маленькие старики-нищие либо такие же мелкие злые и противные старухи. Человек, в доме которого они поселились, никогда не выберется из нищеты – он будет жить очень скудно и плохо. От них можно избавиться обманом: когда бегущие за хозяином злыдни попросят понюхать табаку, посадить их в табакерку и закопать или засадить в бочку попросторней и вывезти в чистое поле. Вариант: хитростью заточить в железную коробку или ларец, сделанный из боярышника. Когда злой дух окажется в коробке, ее следует закрыть, вынести на опушку леса, где и закопать. Избавившись от неудачных жильцов, человек быстро богатеет, и наоборот: вселившийся в дом, где они живут, погрязает в нищете.

Если кто-то из жалости к злыдням или из зависти к разбогатевшему соседу освободит их из заточения, они набросятся на него, уцепятся и уже не отстанут – совсем как в поговорке: «Попросилися злидні на три дні, а вигнати не можна». «Злыдни – это нечистая сила, – объясняет Мария Абрамова из Зинькова на Полтавщине. – Если они напали на какой-то дом, в нем тут же перестанет все появляться. Злыдни ходят с бедой. Правду говорят, что не сама беда ходит, а деток с собой водит».

На дом злыдни нападают большими группами, до двенадцати штук. В некоторых регионах их представляют в виде маленьких, худых и скрюченных созданий в больших грязных сапогах и шапках. Они косматые, капризные, злые и горластые. Злыдни постоянно голодные и прожорливые. В поисках еды переворачивают все в доме, суют нос в каждый горшок, крадут у кур яйца, уничтожают скот. От них мгновенно скисает молоко, подгорает каша, портится хлеб в кадке, бьется посуда и рвется одежда. Злыдни приносят столько вреда и убытков, что семья, где они поселились, быстро впадает в бедность.

Напасть эти создания могут без видимой причины, а могут завестись у людей, очень уж мечтающих разбогатеть. Когда-то говорили, что они цепляются к тем, кто работает во время еды. Насылают их ведьмы и завистники.

Хотя злыдни – слабые духи, бороться с ними очень трудно, гораздо проще воспрепятствовать их проникновению в дом: для этого на всех проемах наносят громовые и солнечные знаки, наносят их и на места возможного обитания злыдней (сундуки, шкафы). Таким же образом можно обезопасить и лично себя: для этого вышивают указанные знаки на одежде или носят амулеты с подобными символами на шее. От злыдней оберегают освященные в церкви венки и ржавый нож, заткнутый в порог дома. Но сильнее всего – согласие в семье. И еще: в доме не должно быть ни одной краденой вещи.

В селянской хате злыдни гнездились в запечке или под печкой. «В современных квартирах они живут в углах, – добавляет Мария Абрамова. – Вот когда приносили из церкви свечку, подносили к углам, а свечка гасла ни с того ни с сего – значит, там есть злыдни. Чтобы их выгнать, надо весь дом свяченым маком посыпать. Особенно по углам – крест-накрест сыплют мак и обрызгивают свяченой водой».

В некоторых местностях злыдней представляли как маленьких женщин-невидимок, без языка, глаз и ушей. Об их возникновении рассказывали следующую легенду. Давным-давно в одном болоте жила змея. Однажды она обвила шею черта и стала его кусать. На крик черта выскочил Люцифер и бросил черта вместе со змеей в кипящую смолу. Поднялся жуткий смрад, Люцифер вытащил змею, ударил ее об себя – и стала она злыдней. Вместо души у нее черт с горшком, внутри у которого разные мерзости – их-то она и раздает людям.

Злейшим врагом злыдней является домовой, что вполне понятно: злыдни селятся с ним на одной территории, да еще и разрушают его дом. Домовик-хозяин старается не пропускать злых духов в свое жилище, и обычно у него это получается, так как те гораздо слабее. Однако если домовой ослаблен, то они могут проникнуть в дом и прятаться будут очень долго.

 

Непостижимый барабашка

В конце 1980-х годов на страницы газет неожиданно хлынула лавина сообщений и расследований о странных явлениях. Они проявлялись по-разному, но было и нечто общее: то, что в целом называют полтергейстом. Что-то или кто-то шумел, стучал в доме, переставлял вещи с их привычных мест. Причем происходило это не в сельской местности, к чему селяне, как правило, были привычны, поскольку всегда верили в существование домового и не особо удивлялись.

Очевидцы рассказывали о том, что слышали непонятные звуки, похожие на однотонное постукивание, напоминающие барабанную дробь (отсюда – барабашка). Иногда наблюдали и более странные проявления нахождения в квартире некой сущности, более того – порой поведение незваных гостей было довольно агрессивным. Они хлопали дверями, играли с водой и огнем, а порой причиняли и физический вред. Так массовый читатель узнал о нашествии барабашек.

Однако ученых это давно уже не удивляет: они-то знают, что невидимый, но вполне действующий и реально существующий барабашка живет практически в каждом доме. Иначе как можно объяснить, что потерянные вещи неожиданно появляются на видном месте или, к примеру, забывший закрыть кран или выключить свет человек по возвращении домой убеждается, что кто-то все закрыл или выключил? Некоторые считают, что барабашка – это что-то вроде помощника по хозяйству, следящего за порядком в доме. Однако если случится, что этот помощник будет не в духе, то он тут же может превратиться в обидчика, а то и во вредителя. Одни очевидцы утверждают, что барабашка вот уже много лет живет с ними под одной крышей, другие говорят, что такой сожитель – явление временное и появляется он лишь на некоторое время.

Как выяснилось, активизация действий барабашки связана с осенью и весной: именно в эти периоды он ярко проявляет свое присутствие и доказывает окружающим свое существование. Также известно, что иногда барабашка появляется лишь после того, как его позовут. В книгах о магии детально расписано, как именно обнаружить или позвать барабашку к себе в дом. К примеру, для того чтобы понять, живет ли с вами барабашка, надо оставить на ночь конфеты в шуршащей обертке: если он придет ими полакомиться, можно точно его услышать.

Как замечают, обострение деятельности барабашек выпадает в основном на вечернее и ночное время суток. Их появление также связывают с определенными событиями в жизни человека. Так, был зафиксирован случай, когда барабашка, по утверждению хозяйки дома, спас ее квартиру от пожара. Потому как по неизвестным причинам, когда соседние квартиры выгорели дотла и были залиты водой во время их тушения, эта квартира осталась целой и невредимой без малейшего следа пожара.

Хозяйка квартиры давно заметила появление странного жильца: он то и дело давал о себе знать – то тарелку разобьет, то чай из чашки выльет, то в шкафу затеет переворот. А в тот момент, когда начался пожар, он всячески мешал хозяйке спать. Вот и получается, что только он мог магическим образом спасти жилище. Кстати, после пожара он исчез, видимо, его «миссия» была выполнена. Верить или не верить в потусторонние силы – личное дело каждого. Но в том, что они существуют, сомневаться не приходится. И об этом следующий случай.

В один далеко не самый лучший свой день москвичка Ольга Коврова испытала настоящий шок. После того как шторы завязались узлом и на ее глазах исполнили странный «танец», телевизор перелетел из комнаты в ванную, вспыхнули все розетки, она точно поверила в существование барабашки. О том, что произошло, Ольга Владимировна рассказывала так: «Совершенно свихнувшийся барабашка перевернул холодильник вверх ногами, запихнув зачем-то в морозильник подушку, а постельное белье изрезал в мелкие клочья и запихнул в унитаз. Переломал все стулья, повтыкал в стены кухонные ножи и поджег новые обои в коридоре… Словом, квартиру испоганил до неузнаваемости».

Соседи, сбежавшиеся на крики хозяйки, пришли в ужас. Всем было ясно: чтобы устроить такой погром, нужны усилия дюжины здоровенных мужиков, в то время как в доме в тот день никого не было. Но и на этом приключения не закончились. В тот же вечер, когда Ольга Владимировна мыла на кухне пол, вдруг загорелся утюг. Она ахнула: электроприбор не был включен в сеть! Схватила его тряпкой и выбросила на балкон. И вовремя: там утюг взорвался, образовав на бетонном полу огромное черное пятно. После в квартире несколько раз начинал дымиться выключенный телевизор. В довершение неизвестный вредитель сжег тетрадки учеников хозяйки квартиры, принесенные ею для проверки из школы.

Женщине посоветовали обратиться к психиатру, что она и сделала. И получила заключение: никаких психопатологических отклонений у нее не обнаружено, хотя и наблюдается выраженное нервное истощение и постстрессовые депрессивные реакции. Рекомендовано медикаментозное лечение. Все это может значить только одно: нечто, из-за чего Коврова испытала стресс, объективно существует. К такому же мнению пришли и эксперты московской ассоциации «Экология непознанного» во главе с Александром Семеновым, исследовавшие нехорошую квартиру. По словам специалистов, ничего принципиально нового для людей, изучающих такое явление, как полтергейст, здесь нет.

Собрано множество подобных фактов, подтвержденных мнением авторитетных экспертов. Основные признаки полтергейста: появление геометрически правильных водяных пятен, необъяснимое передвижение предметов, исчезновение одних и появление в доме других вещей, взрывы предметов, как правило, отключенных от электросети, появление в стенах и окнах отверстий правильной круглой формы, самовозгорание обоев, появление записочек с угрозами и т. д.

Надо сказать, что в те же 1980-е, да и позже подобных сообщений было немало. В те годы советской прессе доверяли безоговорочно. И если в какой-нибудь центральной газете публиковалось нечто подобное, это не только вызывало огромный интерес, но и порождало появление новых невероятных историй. Страшные истории о домовых уже не казались столь нелепыми и неправдоподобными.

Но кто такой барабашка и причем тут домовой? По мере того как рушилась огромная страна и от полного «запрета» лавинообразно перешли к неограниченной свободе, в том числе и в средствах массовой информации, прежде всего телевидения, с экранов телевизоров неустанно стали вещать дипломированные «знатоки» иного мира. И дело даже не в том, существует ли иной мир, загадочный и необъяснимый, не в том, как он способен влиять на привычный всем земной мир. Дело в том, какое влияние доморощенные ведьмаки и ведьмы, колдуны и колдуньи (непременно «в седьмом колене») оказывали влияние на психику основной массы населения. А психика на тот период, мягко выражаясь, была неустойчивой.

С другой стороны (как предполагают психологи и психиатры), говоря «абстрактным» языком, сознание не терпит пустоты, и наполняется это сознание призраками, потому как и вера разрушена, и привычные устои сломаны, и вообще непонятно, что вокруг происходит.

Есть и другое предположение. Барабашка (кстати, термин существует только в русском языке) является родственником домового. Точнее, он «разновидность» сущности, которая так же, как и домовой, поселяется там, где человек живет постоянно. Только домовой – «хозяин» всего дома (охраняет весь дом), а барабашка – «хозяин» одной квартиры. Но, кем бы он ни был, его явление вполне вписывается в теорию о том, что любые сущности непредсказуемы. Их поступки и действия нельзя уложить в рамки человеческого восприятия, а уж тем более логики или собственных желаний. Невидимый мир, он потому и невидимый, что видеть его не дано. А если иная сущность проявляется, дает возможность себя обнаружить, то имеет смысл попытаться определить, что могло вызвать ее активность, и выяснить, не образовалась ли некая загадочная пустота, которую что-то или кто-то пытается заполнить. Хотя бы в виде непредсказуемого барабашки.