В конце 1930-х – начале 1940-х гг. Советский Союз оказался участником военных конфликтов и войн, породивших ряд «военных мифов», надолго закрепившихся в массовом сознании. И увековеченных как в художественных книгах и кинофильмах, так и в претендующей на достоверность мемуарной литературе и журналистике. Например, приграничные советско-японские конфликты 1938-1939 гг. у озера Хасан и реки Халхин-Гол дали толчок к появлению легенд о японских штрафниках (либо смертниках-добровольцах), оборонявшихся, будучи прикованными к своим укреплениям либо даже к станинам орудий и тяжелых пулеметов. Непродолжительная, но ожесточенная и кровопролитная советско-финская война (декабрь 1939 – март 1940 г.) породила миф о вездесущих и не знавших промаха финских снайперах-«кукушках», которые якобы в массовом порядке ухитрялись в 30-40-градусные морозы залезать на деревья. И оттуда прицельно отстреливали шедших через зимние карельские леса командиров, политработников и бойцов Красной Армии.

Одним из самых распространенных мифов самого страшного для нашей страны первого года Великой Отечественной войны стали легенды о полчищах вражеских парашютистов, которые якобы во множестве десантировались от самой западной границы и до Москвы в тылы отступавшей Красной Армии. Эффектные сцены приземления этих десантников на советской территории (с их непременным последующим уничтожением) были изобильно представлены в советском кинематографе – от сделанного на «Ленфильме» в 1941 году рисованного мультфильма «Как Вася Теркин призываться шел» до шедевра послевоенного приключенческого кино «Смелые люди» («Мосфильм», 1950 год), вышедшей на советские экраны в 1977 году двухсерийной «Судьбы» в постановке Евгения Матвеева и снятой Юрием Озеровым к 40-летию Победы в 1985 году киноэпопеи «Битва за Москву». В эпопее Озерова гитлеровские парашютисты в сентябре 1941 года десантировались прямиком на штаб Западного фронта, где как раз в тот момент над картой боевых действий склонился многомудрый генерал армии Жуков в исполнении Михаила Ульянова…

Насколько соотносятся с исторической правдой упомянутые выше мифы о «множестве вражеских десантов», якобы сброшенных на нашу территорию в 1941 году? Представляется, что для ответа на этот вопрос следует рассмотреть два других вопроса:

1. В какой степени в планах ведения наступательных боевых действий вооруженных сил гитлеровской Германии против СССР в 1941 году было предусмотрено использование парашютно-десантных подразделений и частей?

2. Каким количеством подготовленных десантников и предназначенных для их перевозок военно-транспортных самолетов гитлеровская Германия реально располагала к 22 июня 1941 года?

Основным источником, использованным мною в поисках ответов на оба эти вопроса, стала впервые опубликованная в ФРГ в 1954 году (и изданная в СССР в переводе на русский язык уже в 1957 году) книга Алькмара Гове «Внимание, парашютисты!». Фактически эта книга представляла краткий очерк истории создания и боевого применения воздушно-десантных войск гитлеровской Германии. В работе над которым его автору, бывшему командиру стрелково-парашютной роты вермахта оказал немалое содействие легендарный командующий германских ВДВ Второй мировой войны отставной генерал-полковник Курт Штудент.

Творческое сотрудничество Гове и Штудента способствовало качественному детальному освещению в упомянутой книге наиболее известных и крупных воздушно-десантных операций гитлеровцев, проведенных в первые годы Второй мировой войны – высадки в Дании и Норвегии (апрель 1940 года), захвата укрепленных районов Бельгии и Нидерландов (май 1940 года) и, наконец, развернувшегося в мае 1941 года воздушно-десантного сражения за средиземноморский остров Крит, который до начала боев занимала коалиция из 32 тысяч английских и новозеландских и 15 тысяч греческих солдат.

В ходе подробно описанных в книге А. Гове ожесточенных боевых действий на Крите с 20 мая по 1 июня 1941 года, главную роль в которых с немецкой стороны сыграли переброшенные на остров по воздуху 15 тысяч стрелков-парашютистов из 7-й воздушно-десантной дивизии генерал-лейтенанта Зюсмана и 8,5 тысячи горных егерей из 5-й горнострелковой дивизии генерал-майора Рингеля, немецким войскам удалось захватить этот остров и удерживать его до самого конца войны, т.е. до 8 мая 1945 года. Ценой победы немцев в этой операции стали 1915 убитых, 2594 раненых и 1759 пропавших без вести (т.е., почти со 100-процентной вероятностью погибших в прибрежных водах Крита) парашютистов-десантников и егерей. Последние попали на Крит посадочным способом после того, как первая волна десантников, высадившихся на остров с парашютами и на планерах, ценой больших потерь захватила 20 мая 1941 года крупнейший военный аэродром Крита – Малем и обеспечила посадку там самолетов с подкреплениями.

Если потери участников операции по захвату Крита составили около 30 проц. от их общего количества, то перебрасывавшие их на остров эскадры особого назначения из 9-го авиационного корпуса, которым командовал тогда генерал Штудент, из имевшихся до начала операции 500 военно-транспортных самолетов «Юнкерс» Ju 52 безвозвратно потеряли 119 машин. Еще 106 самолетов было выведено из строя вследствие повреждений. Т.е. потери обслуживавших десантников частей военно-транспортной авиации люфтваффе составили тогда около половины всех самолетов-транспортников, задействованных в операции. И примерно четверть от всего парка «Юнкерсов» Ju 52, находившегося тогда на вооружении люфтваффе1.

Ключом к пониманию дальнейших событий 1941 года, когда воздушно-десантные войска рейха приняли крайне малое участие в боевых действиях на открывшемся 22 июня Восточном фронте, является следующий отрывок из книги А. Гове, заслуживающий цитирования целиком:

«…Немецкому верховному командованию следовало учесть опыт Критской операции и, исходя из него, отвести воздушно-десантным войскам должное место в стратегическом планировании. Но, несмотря на то, что операция получила должное признание, выводы сделаны не были. Таким образом, инструмент, который лучше всякого другого был приспособлен для проведения операций на широких пространствах, так как он позволял в самые сжатые сроки перебрасывать войска с одного театра военных действий на другой, остался без внимания. Между тем возможность организовать преследование с одновременной выброской десантов в тыл отступающему противнику и осуществлять широкие охваты, применяя воздушные десанты, могла бы придать начавшимся боевым действиям на Востоке совершенно иной ход. Однако ничего подобного не случилось!

В чем же причина? По этому поводу известный английский военный историк Лиддл Гарт писал:

«Старые кадровые немецкие генералы, вышедшие из Академии Генерального штаба, наглядно доказали свои большие военные способности, но им не хватало чувства нового. …Эти генералы враждебно относились к тем из своих товарищей, которые следовали новым идеям, и открыто пренебрегали новыми идеями, которые исходили не от «старых» специалистов…»

Эта оценка не требует никаких комментариев. Она достаточно хорошо вскрывает причины, которые определили дальнейшую судьбу немецких воздушно-десантных войск.

Немецкое верховное командование забыло о победе, одержанной на Крите, и помнило лишь о потерях. Большое количество потерянных и поврежденных транспортных самолетов вызвало у ответственных за эти средства лиц из Министерства авиации, по выражению Штудента, «стоны и жалобы»…

Присутствуя 19 июля 1941 года на приеме, который Гитлер устроил в своей штаб-квартире в честь участников Критской операции, награжденных Рыцарским крестом, Штудент не поверил своим ушам, услышав, как Гитлер, обращаясь к нему, заметил:

– Крит доказал, что время парашютно-десантных войск прошло. Эти войска являются средством внезапности, а после Крита фактор внезапности полностью себя исчерпал.

Штудент вначале подумал, что это сказано в шутку. Он и не подозревал, что, находясь под впечатлением сильных потерь на Крите, Гитлер пришел к такому выводу вполне серьезно, а его военные советники только укрепляли в нем это слишком поспешно сложившееся мнение. После Крита Гитлер, который обычно всегда поощрял новые виды оружия и различные усовершенствования, почти совсем исключил парашютные войска из своих планов и идей…

Точка зрения Гитлера, высказанная им в июле 1941 года, явилась жестоким ударом для немецких воздушно-десантных войск и их создателя. Окрыленный успехами на Крите, Штудент вынашивал самые смелые планы дальнейшего развития этого рода войск. Тем не менее, он не упал духом и продолжал неустанно трудиться над совершенствованием нового оружия, которое было бы незаменимо для нанесения решающих ударов в начавшейся к тому времени войне против России. Но в ходе войны на Востоке парашютно-десантная операция была проведена всего один раз, и то в самые первые дни войны.

25 июня 1941 года один взвод полка особого назначения «Бранденбург» в количестве 34 бойцов под командованием лейтенанта Лекса выбросился с двух «Юнкерсов» в районе станции Богданово, имея задачу овладеть железнодорожными мостами через Березину на линии Лида – Молодечно, находящимися недалеко от этой станции. Десантирование прошло успешно, несмотря на возникшие во время высадки непредвиденные трудности. Последовала долгая и упорная борьба с русскими танками и пехотой. Взвод понес большие потери: лейтенант Леке и четыре солдата погибли, 16 человек получили ранения. Оставшиеся от взвода 14 человек сумели удержать захваченные ими мосты до вечера 26 июня, когда к парашютистам пробились немецкие мотоциклисты.

Это был первый и последний немецкий парашютный десант за весь период наступления немецких войск на Востоке. Хотя в Москве в октябре 1941 года ходили упорные слухи, что немецкие парашютисты должны вот-вот высадиться на Красной площади и даже в самом Кремле.

На Восточном фронте произошло нечто невероятное – там, где операции, проводимые на широком фронте, настоятельно требовали применения воздушно-десантных войск, они не были использованы. Командование стало буквально как огня бояться всяких воздушно-десантных операций…»2

Наряду с подробно описанным в книге Гове «Критским синдромом» второй причиной слабого использования воздушно-десантных войск Германии на Восточном фронте в 1941 – 1942 гг. была большая нагрузка, возложенная тогда на военно-транспортную авиацию люфтваффе в связи с необходимостью обеспечивать горючим и боеприпасами стремительно продвигавшиеся в глубь СССР мотоманевренные группы вермахта.

Однако все эти соображения высшего командования рейха, обусловившие невозможность сколько-нибудь масштабного применения воздушно-десантных войск Германии на Восточном фронте, вряд ли были известны самому крупному ныне известному агенту советской разведки в командноштабных структурах люфтваффе. Речь идет о лейтенанте ВВС Харро Шульце-Бойзене – выходце из кругов потомственной прусской военной аристократии, которому покровительствовал сам Геринг. Несмотря на свое происхождение, Шульце-Бойзен ненавидел национал-социализм – и в конце 1930-х годов сблизился с группой оппозиционеров гитлеровскому режиму, возглавляемой советником имперского министерства экономики доктором философии и права Арвидом Харнаком. Через него Шульце-Бойзен установил контакт с советскими разведчиками, работавшими до 22 июня 1941 года под «крышей» посольства СССР в Берлине.

Именно через этих людей в Москву в 1940-1941 г. шла до сих пор полностью не рассекреченная информация, ставшая доступной Шульце-Бойзену по его службе в Оперативном штабе люфтваффе. Где советский агент с псевдонимом Старшина тесно общался с такими осведомленными по службе коллегами, как руководитель группы в секторе инструкций и учебных пособий отдела боевой подготовки Эрих Гертс, референт сектора планирования Ханс Хенингер и представитель ответственного за организацию диверсий во вражеских тылах управления военной разведки «Абвер-П» лейтенант Герберт Гольнов.3

Вступая в область гипотез, можно предположить, что от своих многочисленных и осведомленных контактов Шульце-Бойзену, а от него и Москве стало известно о соображениях штаба люфтваффе, использованных при подготовке подписанной Гитлером 18 декабря 1940 года, т.е. за пять месяцев до начала Критской операции, «Директивы фюрера и верховного главнокомандующего № 21», больше известной как план «Барбаросса» по подготовке агрессии против СССР. Сам план «Барбаросса» в 1940-1941 гг. советским спецслужбам получить не удалось. Однако сослуживцы Харро Шульце-Бойзена из Оперативного штаба люфтваффе вполне могли знать сами и сообщить коллеге о подготовленных ими основных положениях того раздела плана «Барбаросса», который был посвящен целям и задачам ВВС рейха в предстоящей кампании на Востоке. И содержал следующую примечательную формулировку:

«…Русские железные дороги должны быть перерезаны в зависимости от их значения для операции преимущественно на их важнейших ближайших объектах (мостах через реки) путем их захвата смелой высадкой парашютных и авиадесантных частей…»4

Еще одно мое авторское предположение: как могло отнестись к подобной информации в случае ее поступления в Москву руководство НКВД-НКГБ и Генштаба Красной Армии в начале-середине июня 1941 года? Т.е. уже после того, как вся мощь пропагандистской машины гитлеровской Германии была запущена для прославления «героев Крита», замалчивая по вполне понятным причинам понесенные ими потери? По-моему, ответ очевиден. Не располагая источниками в ближнем окружении Гитлера, позиция которого в отношении целесообразности использования воздушно-десантных войск на Восточном фронте именно после десанта на Крит претерпела поворот на 180 градусов, советское чекистское, военное, да и высшее государственное руководство в начале лета 1941 года имело вполне резонные основания полагать, что наиболее вероятный противник в лице Германии в случае агрессии против СССР широко применит для захвата важных советских военных объектов, коммуникаций и укреплений именно парашютные десанты.

Необходимо подчеркнуть, что уже после первых успешных применений воздушно-десантных частей гитлеровской Германии в Дании, Норвегии, Бельгии и Нидерландах в апреле-мае 1940 года особое внимание к ним проявляла советская военная разведка – Разведывательное Управление Генерального Штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РУ ГШ РККА).

Так, в подготовленной в сентябре 1940 года «Разведывательной сводке № 6 (по Западу) Разведуправления ГШ РККА» особое место было посвящено парашютным десантам:

«…Для парашютных и посадочных десантов в германской армии применяют следующие самолеты: трехмоторный «Юнкерс-52», двухмоторный «Юнкерс-86» и четырехмоторные «Фоке-Вульф Кондор» и «Юнкерс-90». На двух- и трехмоторных самолетах транспортируют по 15-20 человек, на четырехмоторных – по 40-50 человек, в зависимости от дальности предстоящего полета.

Солдаты, предназначенные для выброски на парашютах, имеют при себе револьвер, 180 патронов к нему, 2 ручные гранаты, винтовочные патроны и нож. У старшины парашютного отделения, состоящего из 5 человек, имеется автоматический пистолет. Остальное снаряжение, оружие и боеприпасы сбрасываются с самолетов в специальных жестких мешках цилиндрической формы на отдельных грузовых парашютах. В мешках находятся заряженные винтовки, ручные гранаты, легкие и иногда станковые пулеметы.

Боевые прыжки обычно производятся с высоты 300 м. В ряде случаев, и особенно в глубоком тылу противника, выброску парашютистов проводили с высоты 100-150 м.

Раскрытие парашютов при выброске с небольших высот полностью автоматизировано: полное раскрытие купола достигается после 25 м падения…»5

Приведенный выше отрывок не свободен от небольших неточностей – к примеру, легкий бомбардировщик «Юнкерс-86», успешно применявшийся еще в Испании гитлеровским легионом «Кондор», из-за недостаточно мощных двигателей не получил распространения в варианте военно-транспортной машины. Штатным личным оружием практически всех немецких парашютистов-десантников были не револьверы, а пистолеты типа «Парабеллум». Отделение парашютистов-десантников состояло не из 5, а из 13 бойцов. Однако эти мелочи не влияют на общее качество весьма информативного изложения.

Тогда же Сталину и другим членам Политбюро была направлена подписанная 11 сентября 1940 года тогдашним начальником РУ ГШ РККА генерал-лейтенантом Ф.И. Голиковым разведывательная сводка «Группировка германской сухопутной армии», где говорилось:

«…На аэродромах западной части Германии и на оккупированной территории Голландии, Бельгии и Франции находится от 1500 до 2000 транспортных самолетов, частично обеспечивающих срочные переброски технического имущества и личного состава ВВС, но в основном предназначенных для воздушных десантов…»6

Указанное в разведсводке количество военно-транспортных самолетов «Юнкерс» Ju 52, находившихся тогда на вооружении ВВС гитлеровской Германии, в целом соответствовало истине. Теоретически каждый такой «Юнкерс» мог принять на борт одно отделение парашютистов (14 человек с двумя пулеметами MG-34), и, обладая грузоподъемностью 1,5 тонны, «тянуть» еще и прикрепленные снаружи фюзеляжа под шасси два мотоцикла с колясками и буксируемую ими горную пушку калибра 75 мм. Исходя из указанных параметров грузоподъемности для переброски основной тактической боевой единицы – батальона стрелков-парашютистов (штаб со взводом связи, три стрелковые роты – т.е. девять взводов или 27 отделений плюс одна рота тяжелого оружия – три взвода или 9 отделений с 12-ю пулеметами и 6-ю 81-мм минометами) необходимо было использовать 40-45 «Юнкерсов» – т.е. фактически целую авиагруппу военно-транспортной авиации люфтваффе. С учетом того, что в 1939-1940 г. в ВВС Германии имелось 5-6 таких групп, составлявших три транспортные эскадры (KG.z.b.V.l, KG.z.b.V.2 и KG.z.b.V.9), реально для транспортного обеспечения воздушно-десантных операций на постоянной основе в люфтваффе насчитывалось 250-300 машин, которые единовременно могли доставить в неприятельские тылы шесть батальонов десантников7.

Следует отдать должное советским военным разведчикам 1940-1941 гг., которые весьма серьезно оценивали потенциал воздушно-десантных сил Гитлера. Так, в составленном всего за три месяца до начала войны, т.е. 11 марта 1941 года «Спецсообщении Разведывательного Управления Генерального Штаба Красной Армии о направлении развития вооруженных сил Германии и изменениях в их состоянии» особо отмечалось:

«…Продолжается увеличение парашютных и посадочных дивизий. Если к концу активных операций на западе (т.е. к лету 1940 года. – М.Т.) в составе германских вооруженных сил была одна парашютная и одна авиадесантная дивизия, то в настоящее время имеется три парашютные и три авиадесантные дивизии…»8

Наконец, менее чем за месяц до начала войны, 28 мая 1941 года легальный резидент Разведуправления Генштаба РККА в Румынии полковник Г.М. Еремин (Ещенко), работавший в Бухаресте под прикрытием должности 3-го секретаря полпредства СССР и имевший на связи ценного агента – пресс-атташе посольства Германии в Румынии Курта Велькиша (АБЦ), на основании полученных от того сведений направил начальнику Разведупра генерал-лейтенанту Голикову подробное сообщение. Где, наряду с другими «немецкими мероприятиями для похода против СССР, подготовка к которому будет закончена к середине июня», упомянул следующий важный момент, который Ф.И. Голиков подчеркнул и распорядился выписать на отдельный бланк для возможного доклада «наверх»:

«…С немецкой стороны готовится нелегальное действие в Кавказской области, а также десантно-парашютные войска для того, чтобы предотвратить уничтожение промышленных остановок в нефтяных областях путем саботажа…»9

Сведения, добытые полковником Ереминым и его немецким помощником Велькишем, получили полное подтверждение летом 1942 года, когда для захвата нефтяных месторождений Майкопа были использованы подразделения диверсионного полка «Бранденбург». Тем не менее эти сведения выглядели вполне достоверно и весной 1941 года – с учетом той роли, которую спецназовцы «Бранденбурга» уже сыграли к тому времени: в апреле 1940 года при защите от английских диверсантов района нефтедобычи в союзной гитлеровцам Румынии, и в июне того же 1940 года, когда «бранденбуржцы» успели разминировать приготовленные французами к подрыву нефтяные скважины Пехельброна в Верхнем Эльзасе.

К слову, предвоенные возможности разведотдела штаба Прибалтийского особого военного округа, развернутого на территории присоединенных к СССР Эстонии, Латвии и Литвы против крупнейшей ударной группировки вермахта в Восточной Пруссии, позволяли вести наблюдение за расположенными там подразделениями «800-го учебного полка особого командования», более известного как полк особого назначения «Бранденбург». Одна из последних предвоенных разведсводок (за № 11) разведотдела штаба округа за подписью замначразведотдела подполковника Кузьмы Николаевича Деревянко (именно он, уже будучи генерал-лейтенантом, 2 сентября 1945 года по личному приказу Сталина подписал от имени советского Верховного Главнокомандования акт о безоговорочной капитуляции Японии, юридически завершивший Вторую мировую войну) гласила:

«По данным, заслуживающим доверия, но требующим дополнительной проверки, установлено:

…800-й учебный полк особого командования из Хетингер и Кнорхе срочно перебазируется на Баден у Вены (приказ штаба 2А, Берлин)»10.

Таким образом, рассекреченная и опубликованная к настоящему времени информация, имевшаяся в распоряжении советского государственного, военного и чекистского руководства накануне 22 июня 1941 года, позволяет сделать следующие выводы:

1. Учитывая роль, сыгранную гитлеровскими парашютистами-десантниками в ряде крупных военных операций в Европе в 1939-1941 гг., советские силовые структуры старались всемерно отслеживать информацию о развитии германских ВДВ как рода войск и о планах и возможности их боевого применения в случае начала войны против СССР.

2. По состоянию на 22 июня 1941 года вооруженные силы гитлеровской Германии располагали обученными и имевшими боевой опыт парашютистами-десантниками, а также средствами их доставки (военно-транспортной авиацией) в достаточном количестве, чтобы с началом боевых действий высадить ряд тактических десантов, нацеленных прежде всего на захват и удержание до подхода сухопутных сил вермахта стратегически значимых объектов в приграничных районах СССР.

3. В отсутствие информации о принятом накануне войны решении Гитлера не использовать в сколько-нибудь массовом порядке ВДВ Германии на Восточном фронте из опасения невосполнимых потерь в личном составе и обслуживающей его военно-транспортной авиации советское государственное, военное и чекистское руководство резонно ожидало, что в случае начала войны на территорию СССР состоится массовая выброска гитлеровских десантов и было готово предпринять соответствующие меры по борьбе с ними.

Уже в первые часы войны 22 июня 1941 года руководству всех силовых структур СССР, развернутых в приграничье с гитлеровской Германией, стали поступать сводки о многочисленных десантах противника, высадившихся на советской территории. Причем наибольшую «десантотревогу» проявило не чекистское, а именно военное руководство. Приведу лишь несколько выдержек из боевых документов первого дня войны:

«РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 1

ОТ 22 ИЮНЯ 1941 г.

О БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ ПРОТИВНИКА:

…Млынув (15 км северо-западнее Дубно) высажен парашютный десант в 16 часов. …В районе аэродрома Черновицы выброшен парашютный десант (100 человек). Непрерывно бомбардируют аэродром Черновицы…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 01

К 20 ЧАСАМ 22 ИЮНЯ 1941 г. О БОЕВЫХ

ДЕЙСТВИЯХ ВОЙСК ФРОНТА

…В районе Ковель в 16 часов 20 минут высажен авиадесант противника с 18 самолетов…

В районе Жычки и Монастыр выброшены парашютные десанты численностью до 30 человек каждый…

…По данным местных органов НКВД и райвоенкоматов, в районе Козова (юго-восточнее Брзежаны) и 12 км северо-западнее Залещики высажены парашютные десанты неустановленной численности; для их ликвидации брошены части 80-й стрелковой дивизии и 49-го стрелкового корпуса (прибывающие в район Чортков)…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 02

К 9 ЧАСАМ 23 ИЮНЯ 1941 г. О БОЕВЫХ

ДЕЙСТВИЯХ ВОЙСК ФРОНТА

…В течение ночи и утра противник высадил десанты: Ходоров (не проверено), Дрогобыч, Борислав (оба уничтожены), Коськов (20 км южнее Шепетовка) – 7 часов 50 минут… В течение дня противником выброшены десанты: в 12 часов до 200 человек в районе Коростень, ведущие бой с местным гарнизоном; в 7 часов 30 минут в районе Коськов (25 км севернее Ст. Константинов) и в 12 часов 15 минут в районе Струсув (10 км северо-западнее Трембовля)….

БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ ШТАБА ЗАПАДНОГО

ОСОБОГО ВОЕННОГО ОКРУГА № 005/оп ОТ

22 ИЮНЯ 1941 г. О ХОДЕ БОЕВЫХ

ДЕЙСТВИЙ ВОЙСК ОКРУГА МИНСК

22.06.41 13.00

…16.20. Нача (предположительно с 10 часов 52 минут) с 20 самолетов опустились до 400-500 парашютистов.

…17.45. Радунь с 17 самолетов – 300-500 парашютистов, в районе Марцинконис (Марцинканце) – незначительная группа.

…Вывод: 1. Противник, имея значительное превосходство в воздухе, при взаимодействии авиации, танковых и парашютных частей стремится овладеть районом Лида для обеспечения высадки воздушного десанта в тылу основной группировки Западного фронта концентрическими ударами в направлении Гродно и в северо-восточном направлении на Волковыск отрезать основные коммуникации.

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 1

К 22 ЧАСАМ 22 ИЮНЯ 1941 г. О ХОДЕ

БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ ВОЙСК ФРОНТА ЗА 22 ИЮНЯ 1941 г.

…Противник в течение дня выбросил воздушные десанты в районах: восточнее Белосток – 17 человек, Браньск, Б. Берестовица (Велько-Берестовица) – 10 человек, Радунь, Нача – численностью до 1000 человек. Против последнего выслан полк истребительной авиации и полк бомбардировочной авиации…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 2

К 10 ЧАСАМ 23 ИЮНЯ 1941 г. О ХОДЕ

БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ ВОЙСК ФРОНТА

…Кроме того, противник высадил авиадесанты в районах: Лесьна, ст. Доманово, ст. Иванцевичи, Береза, Волковыск. В двух последних районах десанты крупные…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 3

К 22 ЧАСАМ 23 ИЮНЯ 1941 г. О БОЕВЫХ

ДЕЙСТВИЯХ ВОЙСК ФРОНТА

…30-я танковая и 205-я моторизованная дивизии ведут бой на рубеже Куплин, Слободка, (иск.) Чахец, имея перед собой до одной танковой дивизии и парашютный десант до 500 человек…

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 4 К 23 ЧАСАМ 23

ИЮНЯ 1941 г. О ДЕЙСТВИЯХ ПРОТИВНИКА

ПРОТИВ ВОЙСК ФРОНТА

…Второе. 23.06.41 г. авиация противника подвергла бомбардировке Волковыск, Барановичи, Минск, Бобруйск, главным образом аэродромы. В 8 часов 15 минут в районе Волковыск сброшен десант парашютистов. Численность не установлена. Сбито 7 самолетов ДО-17 и Me-109…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА

ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 4

К 10 ЧАСАМ 24 ИЮНЯ 1941 г. О БОЕВЫХ

ДЕЙСТВИЯХ ВОЙСК ФРОНТА

…Третье. В ночь на 24.6.41 г., по различным данным, противник выбросил авиадесанты в районах:

1) Радошковичи, Олехновичи, (иск.) Заславль – численностью до 1000 человек.

2) Ратомка.

3) У железнодорожного моста Жлобин – неустановленной численности. Десант вступил в бой с гомельским батальоном.

4) На участке Осиповичи, Березина авиадесант сброшен с шестью танками. В 6 часов 55 минут в Борисов сброшено два парашютиста. Организованы поиски.

Для ликвидации десанта, высадившегося в районе Радошковичи, Олехновичи, (иск.) Заславль, вышла группа в составе одного стрелкового полка 64-й стрелковой дивизии, одного батальона 108-й стрелковой дивизии, двух батарей полковой артиллерии и конного взвода. Командует группой комдив тов. Юшкевич. По первому сообщению тов. Юшкевича в 9 часов сведения о десанте не подтверждаются…

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ШТАБА СЕВЕРО-

ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 03 К 22 ЧАСАМ 23

ИЮНЯ 1941 г. О ХОДЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ

ВОЙСК ФРОНТА ЗА ИСТЕКШИЙ ДЕНЬ

1. Войска Северо-Западного фронта, отражая яростные атаки противника, проводят контрудар против тильзитской группировки противника. Противник с рассвета ведет многократные бомбардировки железных дорог, аэродромов, городов и войсковых соединений. Высаживает мелкие парашютные десанты, видимо, с целью организации банд в тылу, и более крупные десанты 200-400 человек в целях дезорганизации тылов, захвата важнейших объектов (мостов, аэродромов и пр.).

2. 27-я армия – со стороны Бернати южнее Либава наступление противника неустановленной численности. В районе Приэкуле восточнее Либава выброшен парашютный десант, к нему присоединились местные айзсарги. Приняты меры к его ликвидации. В остальном положение частей 27-й армии без изменений…

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА ШТАБА

СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА № 06/р К 22

ЧАСАМ 23 ИЮЛЯ 1941 г. О ХОДЕ БОЕВЫХ

ДЕЙСТВИЙ ВОЙСК ПРОТИВНИКА ЗА

ИСТЕКШИЙ ДЕНЬ

…Противник в течение дня продолжал развивать наступление, одновременно военно-воздушные силы противника бомбардировали аэродромы, выбрасывали авиационные десанты.

…В 17 часов 45 минут в район Радвилишкис сброшен авиационный десант силой до 400 человек. В район Ионава в 11 часов выброшен десант 200 человек. В район Приэкуле (юго-восточнее Либава) выброшен небольшой десант, к нему присоединились местные айзсарги…»11

Примечательно, что подобными сообщениями о множестве вражеских парашютных десантов, высаженных на советскую территорию, боевые документы уровня штабов приграничных военных округов изобиловали лишь в первые дни войны. Начиная с 25 – 26 июня 1941 года упоминаний о «немецких десантах в сотни человек с танками» в документах, копии которых докладывались в Москву – в Генштаб и Верховному Главнокомандованию – уже не встречалось.

Гораздо меньше сообщений о якобы высаженных в первые дни войны гитлеровских авиадесантах содержат опубликованные документы советских пограничных войск:

«ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА

ПОГРАНИЧНЫХ ВОЙСК УКРАИНСКОГО

ОКРУГА О БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ НА

УЧАСТКЕ РАВА-РУССКОГО ПОГРАНИЧНОГО

ОТРЯДА. Г. ЛЬВОВ,

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА, 21.15

По состоянию на 15.00. По данным Рава-Русского погранотряда: на ст. Каменка взяты в плен пять немецких летчиков, двое тяжело ранены, самолет горит. В районе с. Гуйче высадился десант. Количество немцев не установлено…

Владимир-Волынский погранотряд. В 16.00 16 бомбардировщиков пролетели в направлении Ковельского шоссе, сбросив авиадесант, в 16.50 вернулись обратно.

ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ПОГРАНИЧНЫХ

ВОЙСК УКРАИНСКОГО ОКРУГА ОБ

ОБСТАНОВКЕ НА УЧАСТКАХ

ПОГРАНИЧНЫХ ОТРЯДОВ, 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА

…По данным штаба Рава-Русского погранотряда. По непроверенным данным, в районе Гуже немцами выброшен парашютный десант численностью до 150 человек.

ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ПОГРАНИЧНЫХ

ВОЙСК УКРАИНСКОГО ОКРУГА ОБ

ОБСТАНОВКЕ НА УЧАСТКАХ

ПОГРАНИЧНЫХ ОТРЯДОВ, 22 ИЮНЯ 1941

ГОДА, 24 ЧАСА

Владимир-Волынский пограничный отряд. По данным службы поста ВНОС Владимир-Волынский, в 21.00 части Красной Армии отходят от Порцика в направлении на Луцк. В районе Порцик противник выбросил десант 70 человек. Для ликвидации десанта была выброшена группа в составе 25 пограничников…»12

Аналогичные донесения в первые дни войны поступали в Главное управление войск НКВД и из гарнизонов 10-й дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений в Западном особом военном округе, т.е. на территории Белоруссии:

«…22.06.1941. 10.30 По сообщению политрука Волкова, по их данным, в районе Городок-Каменоброд-Цунеув высажен авиадесант противника.

22.06.1941. 11.55 Сообщение делегата связи капитана Ромодина: Дрогобыч – высадился десант. Лисячичи – тоже. Каменка-Голянка – десант 10 человек…»13

Комментируя все эти документы, следует подчеркнуть, что в первые дни войны, как и в последующие ее месяцы, в прифронтовые районы СССР по воздуху часто забрасывались небольшие группы диверсантов, подготовленные уполномоченными на это подразделениями органа немецкой военной разведки «Абвер-II», курировавшего саботаж и диверсии во вражеском тылу. Как правило, забрасываемые группы не превышали по численности 10-15 человек, которые был способен перевезти за один вылет один военно-транспортный «Юнкерс» Ju 52. Костяк таких групп чаще всего составляли представители ориентированного на Германию националистического подполья из присоединенных к СССР в 1939-1940 гг. стран Балтии и западных областей Украины и Белоруссии. По замыслам гитлеровцев, их союзники-националисты, будучи сброшены с парашютами в своих родных районах, могли легко развернуть в тылах отступавшей Красной Армии широкомасштабные партизанско-диверсионные действия с привлечением местных единомышленников.

Надо отметить, что в ряде случаев сброшенным с парашютами диверсантам удавалось реализовать эти планы. Вот лишь несколько примеров, приведенных в изданной в 1971 году по материалам местных архивов научной работе одного из тогдашних руководителей КГБ Эстонии Леонида Ивановича Баркова:

«…С началом войны шпионско-диверсионные группы забрасывались в Эстонию и непосредственно с территории Германии. В конце июня 1941 года из Германии самолетом на территорию волостей Миссо и Руусмяэ Выруского уезда была заброшена шпионская группа, которую возглавлял бывший собственник виллы Рогози капитан Курт фон Глазенапп, незадолго до начала войны выехавший из Эстонии в Германию. Глазенапп активизировал деятельность бандитского подполья Выруского уезда. По требованию Глазенаппа немцы произвели выброску оружия и боеприпасов. Ему удалось установить связь с бандитскими группами, скрывавшимися на территории Тартуского уезда. В бандитские группы были влиты шпионы-радисты Глазенаппа, которые поддерживали регулярную связь со своим центром.

В первых числах июля 1941 года была произведена выброска разведывательно-диверсионной группы немцев в волость Тали Пярнуского уезда, которая сразу же установила связь с подпольем эстонских буржуазных националистов… После захвата гитлеровскими войсками волости Тали бандиты направили в Ригу своих представителей и получили от оккупантов дополнительно 160 винтовок…»14

Наряду с диверсантами из числа местных националистов, в первые дни и недели войны на территорию СССР забрасывались и небольшие разведывательно-диверсионные группы немецких парашютистов. Так, 27 июня 1941 года недалеко от Пскова в местечке Подборовье рядом с железнодорожной станцией Стремутка после сообщений местных жителей о ночных полетах немецких самолетов сотрудники милиции обнаружили в лесу замаскированные парашюты. Из Пскова была направлена оперативная группа, усиленная сотрудниками РО НКВД и бойцами истребительных батальонов. После почти двухчасовых поисков удалось выйти на группу автоматчиков численностью 8 человек, направлявшихся в сторону Пскова. Бой продолжался несколько часов, в результате немецкие десантники были уничтожены. При них была найдена взрывчатка15.

Помимо парашютистов-диверсантов, в первые дни войны на советскую территорию приземлялись с парашютами летчики германских ВВС, самолеты которых были сбиты в ожесточенных воздушных боях. Об их интенсивности свидетельствует то, что только в первый день войны, 22 июня 1941 года люфт-ваффе потеряли на Восточном фронте 153 самолета. Из них примерно четверть составляли бомбардировщики «Хейнкель-111» и «Юнкерс-88» с экипажами из нескольких человек16.

Можно предположить, что в ряде случаев члены экипажей подбитых немецких самолетов (впрочем, как и тех советских самолетов, которые в тот день смогли подняться с аэродромов и были сбиты уже в воздухе) покидали свои машины с парашютами – так, что их групповой выброс над советской территорией мог быть принят за высадку десанта. А одновременная фиксация приземлявшихся на парашюте летчиков людьми, находящимися вне прямой видимости друг друга – скажем, крестьянами густонаселенных приграничных районов Белоруссии и передвигавшимися через эти районы бойцами и командирами Красной Армии, – могла повлечь за собой сообщения из разных мест в ближайшие воинские штабы не об одном, а сразу о нескольких «немецких десантах».

Еще одним весьма вероятным поводом к появлению упоминаний о «высадке десантов», изобиловавших в цитировавшихся выше армейских и пограничных сводках первых дней Отечественной войны, могло стать стремительное продвижение передовых моторизованных отрядов вермахта (включая разведывательные и иные спецподразделения) по приграничным районам СССР. Их внезапное появление в 30-40 км от линии фронта объяснялось многочисленными разрывами в боевых порядках отступавших частей Красной Армии. Вполне вероятно, что командирам этих частей, которые в хаосе первых недель войны сплошь и рядом не могли толком наладить разведку, караульную службу, выставлять на маршах передовые дозоры и сторожевые охранения, осуществлять взаимодействие с соседями и поддерживать связь с вышестоящим командованием, легче было объяснять глубокие прорывы передовых моторизованных отрядов сухопутных войск вермахта тем, что это были не сухопутчики, а воздушные десанты!

Пример такого рода приведен в одном из новейших исследований событий первых дней Великой Отечественной войны:

«…Еще один эпизод с участием танка «Т-34» в первые дни войны – это бои в районе небольшого городка Радзехув (примерно в 40 км к северо-западу от города Броды Львовской области. – М.Т.), буквально в нескольких десятках километров от границы. Разведка немцев в городке была идентифицирована как воздушный десант, против которого был направлен передовой отряд советской 10-й танковой дивизии С.Я. Огурцова в составе одного танкового и одного мотострелкового батальона. Не обнаружив никакого десанта в указанном районе, поздно вечером, в 22.00, передовой отряд вступил в соприкосновение с частями немцев в районе Корчина (18 км ближе к границе), вернулся назад и к исходу первого дня войны перешел к обороне на окраинах Радзехува. К тому моменту «десант» переопределили в передовой части немецких сухопутных войск и направили против него сводный отряд 32-й танковой и 81-й моторизованной дивизии 4-го механизированного корпуса впоследствии печально известного А.А. Власова…»17

Аналогичным образом выглядит эпизод с состоявшимся 22 июня 1941 года боем за аэродром у литовского города Алитус. По версии, озвученной командовавшим этим боем с советской стороны командиром 5-й танковой дивизии 13-й армии Ф.Ф. Федоровым (его рапорт лег в основу соответствующих записей в журнале боевых действий 13-й армии), 22 июня 1941 года на аэродром Алитуса, находившийся к северу от города рядом с военным городком, «путем посадки самолетов» было десантировано 300-400 гитлеровцев. Гитлеровцы вывели из строя уцелевшую после бомбежек материальную часть базировавшегося на аэродроме авиаполка, но были уничтожены в бою с мотострелками 5-го мотострелкового полка 5-й танковой дивизии, где имелось 2770 человек личного состава и 8 бронемашин. Затем командир полка майор В.И. Шадунц расположил два своих батальона по периметру летного поля и через некоторое время немецкая мотопехота (численностью от батальона до полка – точнее не установлено) попала в засаду. От кинжального огня с трех сторон немцы понесли большие потери и пришли в замешательство, а рота автоматчиков ударом во фланг отсекла их от машин. Немцев гнали до самого Немана, прижали к нему и полностью истребили…»18

Из описания указанных боевых действий выглядит сомнительным то, что для захвата не имевшего особого военного значения (по сравнению с магистральными мостами, окружными военными складами и т.п.) аэродрома Алитуса, расположенного у самой пограничной тогда реки Неман, гитлеровцы высадили с самолетов целый батальон десантников. Сомнительной представляется и история с «высадкой в 2.00 – 2.30 ночи с 22 на 23 июня 1941 года тактического парашютного десанта численностью до 600 человек» на располагавшийся неподалеку от Алитуса аэродром Ораны. Который в то время охраняли 7 бронемашин и 4 противотанковых орудия, принадлежавших 184-й стрелковой дивизии 29-го литовского корпуса. По официальной версии советских военных историков, «ликвидацию десанта ввиду ненадежности литовской дивизии возложили на 10-й танковый полк. К 7 утра десант был частью уничтожен, частью рассеян, однако половина танковых сил соединения оказалась в стороне от развернувшегося в тот день сражения». Анализируя эту историю, резонно предположить, что если на аэродром в Оранах и высаживался десант гитлеровцев, то очень немногочисленный – и сыгравший роль «детонатора» для перехода на сторону противника той самой «литовской» 184-й стрелковой дивизии. Это вполне соответствует сведениям, приведенным современным исследователем воздушной войны июня 1941 года Д.Б. Хазанова:

«К полудню 22 июня с трехмоторных Ju 52 106-й авиагруппы особого назначения (KGrzbV106) в районах Алитус, Россиены, юго-западнее Вильнюса, других местах были выброшены на советской территории небольшие парашютные десанты, которые нарушали связь, создавали панику и неразбериху…»19

Возможно, хотя и неочевидно, что 22 июня 1941 года гитлеровцам удалось высадить посадочный десант на аэродром города Белостока. Упоминания об этом содержат дважды изданные столичным «Политиздатом» в 1980-х годах мемуары ветерана бомбардировочной авиации подполковника П.И. Цупко, прокомментированные еще одним современным историком первых дней войны Марком Солониным:

«…В мемуарах П.И. Цупко встречается очень странный эпизод. Эпизод этот не только не подтверждается, а прямо противоречит всем другим, известным автору, источникам. Но коль скоро славный Политиздат дважды (в 1982 и 1987 гг.) выпустил книгу Цупко, то не грех и нам упомянуть эту историю.

Итак, утром 22 июня экипаж младшего лейтенанта Усенко вылетел на разведку в район Гродно-Августов. Самое позднее через два-три часа (т. е. не позднее полудня) «Ар-2» возвращался на базовый аэродром 9-й САД (смешанная авиадивизия. – М. Т.) у Белостока. Самолет Усенко уже было приземлился, когда «от ангара отделились и побежали развернутой цепью к самолету солдаты в серо-зеленой форме. По другую сторону ангара Константин вдруг разглядел шесть трехмоторных транспортных Ю-52, еще дальше – до десятка Me-110… У самолетов сновали серо-зеленые фигурки…»

Короче говоря, немцы деловито обживали аэродром, находящийся всего в нескольких верстах от штаба 9-й САД, штаба 10-й армии Западного фронта, Белостокского областного управления НКВД и прочая. В середине дня 22 июня все эти уважаемые организации вроде как еще никуда не «перебазировались». Немецкая же пехота заняла Белосток только 24 июня…»

Примечательно и то, что первая директива о борьбе с вражескими парашютными десантами, выпущенная в СССР после начала Отечественной войны, исходила не от военного или чекистского, а от партийного руководства. Это была Директива ЦК КП(б) Белоруссии, адресованная всем обкомам, райкомам партии и райисполкомам восточных областей Белоруссии. Она была подписана 23 июня 1941 года – т.е. на второй день войны – тогдашним секретарем ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко:

«…Немцы забрасывают в наши тылы самолетами диверсантов, парашютистов для взрывов мостов, путей и уничтожения линий связи.

Вашей боевой задачей является:

1. Организация круглосуточного наблюдения, установление всюду связи… с таким расчетом, чтобы вся территория района просматривалась и ни одно действие врага не оставалось незамеченным.

2. Организация групп для уничтожения десантов с воздуха, вооружение их, помимо оружия, которым вы располагаете, охотничьими ружьями и всем холодным оружием.

Взятие под охрану всех важнейших сооружений, мостов, предприятий, железных дорог, линий связи, телефонных и телеграфных станций и т.д.

3. Немедленное сообщение воинским частям о появлении десанта врага и, не ожидая их прибытия, уничтожение десанта, используя для этого все виды оружия, при отсутствии или недостатке огнестрельного оружия – уничтожение в рукопашной схватке холодным оружием: вилами, насаженными на палки штыками, топорами, саблями и т.д. Доставление сдавшихся в воинские части для допроса…»21

Вероятно, что именно эта инициатива партийных органов республиканского уровня, опередивших в демонстрации своего усердия по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника и Наркомат обороны, в состав которого тогда структурно входили «Третьи отделы» военной контрразведки, и органы НКГБ и НКВД, была замечена и получила полное одобрение в Кремле. Поскольку уже на следующий день, т.е. 24 июня 1941 года, Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило принятое в тот же день постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР о мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе. В соответствии с этим постановлением «организация борьбы против парашютных диверсантов» практически во всех регионах европейской части ССР от Мурманска до Северного Кавказа была возложена на территориальные органы НКВД. В этих целях постановлением «при городских, районных и уездных отделах НКВД, дислоцированных на указанной территории», предписывалось создать «истребительные батальоны численностью 100-200 человек из числа проверенного партийного, комсомольского и советского актива, способного владеть оружием»22.

Во исполнение указанного постановления Политбюро и Совнаркома уже на следующий день после их принятия, т.е. 25 июня 1941 года народный комиссар внутренних дел СССР Л.П. Берия подписал приказ НКВД № 00804 «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». Наряду с основными положениями вышеупомянутого постановления приказ содержал два принципиально важных пункта:

«7. Начальникам истребительных батальонов для успешного выполнения возложенных на них задач создать в колхозах, совхозах и на отдельных промышленных предприятиях в районах своей деятельности группы содействия. На группы содействия возложить информацию истребительных батальонов о всех случаях появления парашютных десантов и диверсантов противника в районе деятельности истребительных батальонов.

13. Начальники истребительных батальонов должны учитывать возможность дезинформационных сообщений со стороны антисоветского элемента о появлении парашютных десантов и диверсантов противника. Поэтому каждое сообщение необходимо подвергать немедленной проверке…»23

Воистину, если бы даже на нашу территорию в первые дни войны не высадился ни один гитлеровский парашютный десант (а они высаживались!), их стоило бы придумать хотя бы для того, чтобы оправдать постоянной угрозой их высадки наличие в тылах истекавшей кровью кадровой Красной Армии десятков и сотен тысяч мужчин вполне призывного возраста и повышенной лояльности к государственному строю и его вождям. Эти сотни тысяч партийцев и комсомольцев (по официальной статистике, 328 тысяч человек, объединенных в 1755 истребительных батальонов) под командованием «назначенных начальниками истребительных батальонов надежных оперативных работников НКВД и милиции» пребывали отнюдь не на фронтовых позициях, но в полной боевой готовности. На казарменное положение они были переведены постановлениями Государственного Комитета Обороны (ГКО) СССР №№ 260 и 261 от 24 июля 1941 года, объявленным Приказом НКВД СССР № 0356 от 27 июля 1941 года.

Об эффективности исполнения командирами и бойцами истребительных батальонов своего главного предназначения – борьбы с парашютными десантами, ради которой они номинально и были созданы, свидетельствует следующая статистика.

В июне-июле 1941 года истребительными батальонами Ленинградской области (170 батальонов общей численностью 41 347 человек) было захвачено… 18 летчиков и 19 солдат противника, ликвидировано 15 парашютистов и 48 солдат врага24.

За август-сентябрь 1941 года истребительными батальонами Сумской, Полтавской, Днепропетровской и Запорожской областей Украины, общая численность которых составляла тогда около 28,5 тысячи бойцов, было задержано… 49 парашютистов противника.25

А вот любопытная выписка из документа, посвященного итогам первого налета германской бомбардировочной авиации на Москву в ночь с 21 на 22 июля 1941 года:

«…Поступившие в ночь на 22 июля 1941 года данные о якобы замеченных высаженных в Московской области десантах противника – проверкой не подтвердились.

Силами истребительных батальонов, мобилизованной общественности и колхозников Наро-Фоминского, Химкинского, Уваровского, Мытищинского, Пушкинского, Дмитровского и Сталинского районов г. Москвы были произведены прочесы поселков, лесных массивов и полей, в результате которых десанты противника не обнаружены…»26

Несмотря на реально малый КПД при выполнении своей изначальной задачи, истребительные батальоны образца 1941 года выполнили ту задачу, которая, по всей видимости, обусловила их создание. Но никак и никем не афишировалась в условиях первых месяцев войны, когда Сталин и его ближайшее окружение, входившее в ГКО, не были уверены как в боеспособности, так и в лояльности многих соединений и частей Красной Армии. И ощущали реальную угрозу Советской власти в большинстве оказавшихся прифронтовыми вновь присоединенных национальных республиках СССР. Именно наличие в ближайших прифронтовых тылах значительного количества объединенных в истребительные батальоны вооруженных людей, напрямую подчиненных не местным армейским начальникам и даже не местному (обычно национальному) партийному руководству, но органам НКВД и НКГБ, тогда сыграло важную роль для социально-политической стабилизации, облегчив эвакуацию с большинства угрожаемых советских территорий и затруднив проведение там гитлеровцами и местными коллаборационистами сколько-нибудь массовых беспорядков и других акций.

Угроза «немецких десантников-парашютистов» дала убедительнейший повод не только для формирования истребительных батальонов, но и для ужесточения в июне-августе 1941 года и без того сурового оперативно-чекистского режима, нацеленного как на борьбу с агентурой внешнего противника, так и с оппозицией Советской власти и ее вождям. Уже не раз цитировавшийся на этих страницах сборник «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне» содержит ряд документов июня-августа 1941 года, предписывавших всем органам НКГБ и НКВД для борьбы с немецкими диверсантами, забрасываемыми в прифронтовые и тыловые районы СССР, «тщательно проверять всякое вновь появившееся лицо вблизи промышленных, военных и оборонных объектов», «инструктировать осведомительную сеть на предприятиях, ориентируя ее на непосредственное задержание подозрительных по диверсии и шпионажу лиц».

Логическим итогом этой постепенно нагнетаемой кампании борьбы с «вражеской агентурой» стало расширительное толкование «антисоветской деятельности», фактически давшее органам НКГБ и НКВД возможность под предлогом «быстрого, решительного и беспощадного подавления вражеских действий германской агентуры на нашей территории» при получении «данных о призывах со стороны контрреволюционных элементов к восстанию, при проявлении диверсионных и террористических намерений, при подготовке к активным антисоветским действиям (выделено мной. – М. Т.) выявленных лиц задерживать и немедленно передавать НКВД и НКГБ…»27

Нельзя не отметить, что все предпринимаемые «сверху» директивные меры борьбы с «немецкими десантами и диверсантами» на низовом уровне приводили к многочисленным случаям перестраховки, избыточного усердия исполнителей, путаницы и т.д. Что в прифронтовых районах нередко влекло за собой панику, напрасные человеческие жертвы и т.п. Хорошими иллюстрациями «десанто- и диверсантобоязни» является несколько эпизодов одного из очень популярных в 1960-1970-х гг., а ныне незаслуженно подзабытых произведений о первых днях и неделях Великой Отечественной войны. Речь идет о впервые опубликованном в 1964 году романе писателя-фронтовика Григория Бакланова «Июль 41 года», посвященном приграничным сражениям в полосе Западного и Юго-Западного фронтов.

Наряду с показом боевых действий, работы корпусного и дивизионного командования в романе описана судьба начальника особого отдела стрелкового корпуса Шалаева, который лишь из внезапно вспыхнувшего в этом профессионально подозрительном человеке чувства жалости не дал бойцам и командирам корпуса расправиться над местным учителем. Которого заподозрили в поджогах и пускании ракет для гитлеровской авиации лишь потому, что при бомбежке его дом чудом уцелел посреди сгоревшей деревни…

По сюжету, особист Шалаев погиб через несколько часов после того, как пощадил учителя. Погиб случайно и глупо, приняв за сброшенных в тылы его корпуса гитлеровских десантников в красноармейской форме бойцов передового охранения одной из дивизий корпуса. Которые, в свою очередь, заподозрили «оборотня» в Шалаеве, вооруженном трофейным «вальтером», – и с перепугу застрелили его.

То, что история особиста Шалаева описана не в документальном, а в художественном произведении, отнюдь не умаляет его ценности для осмысления феномена «десантобоязни» и «диверсантобоязни», которая была распространена летом-осенью 1941 года практически во всех регионах досягаемой для немецкой авиации Европейской части СССР – от провинциальной глубинки и до московских наркоматов и штабов. В этом плане примечательны мемуары генерал-лейтенанта Константина Федоровича Телегина «Не отдали Москвы!». Их автор, кадровый офицер-политработник пограничных войск НКВД СССР, награжденный за довоенную службу на границе знаком «Почетный чекист», а за участие в советско-финской войне 1939-1940 гг. орденом Красной Звезды, летом-осенью 1941 года в звании дивизионного комиссара (примерно соответствовало генерал-майору) был членом Военного Совета Московского военного округа. В силу занимаемой должности и предыдущей службы в погранвойсках Телегин тогда был хорошо осведомлен о реальной степени угроз применения противником парашютных десантов:

«…Начиная с июля, а особенно в августе и сентябре 1941 года с различных мест и разными способами стали поступать сообщения о якобы высаженных противниками воздушных десантах. Проверка подтверждала, что вражеская агентура начала широкое психологическое наступление, пытаясь посеять дезорганизацию в наших рядах.

К счастью, получая сообщения о «высадке» воздушных десантов, Верховному или Генштабу Военный Совет округа их не докладывал без проверки ни разу.

…Почти с каждой страницы центральных и московских газет раздавались призывы к повышению бдительности, к решительной борьбе с провокационными слухами и их распространителями. Состоявшееся 29 сентября 1941 года собрание московского городского партийного актива уделило большое внимание этому вопросу. В своем докладе руководитель парторганизации Москвы А.С. Щербаков с особой остротой подчеркивал:

– Нельзя проходить мимо и терпимо относиться к людям, распространяющим провокационные слухи. Враг не ждет специальных собраний или бесед, он действует более гибко, пуская провокационные слухи в очереди в магазине, в трамвае или в поезде, в столовой или курилке, в беседе с глазу на глаз. Мы обязаны поэтому везде и всюду разоблачать паникеров и провокаторов, не давать им спуску, а наиболее злостных из них предавать суду по законам военного времени…»28

Схожие воспоминания даны в книге мемуаров «На службе военной» главного маршала артиллерии Николая Николаевича Воронова:

«…В конце октября 1941 года гитлеровцы возобновили наступление. На ряде участков фронта создалась тяжелая обстановка. Тревожные дни переживала Москва. Как-то я застал Сталина, когда он стоял у стола и возбужденно говорил с кем-то по телефону.

– Парашютисты? Сколько? Рота? А кто видел? Вы видели? А где высадились? Вы – сумасшедший. Не может быть, я не верю. Я говорю вам, не верю. Вы скоро скажете, что на ваш кабинет тоже уже высадились!

Верховный с раздражением бросил трубку телефона и сказал мне:

– Вот уже несколько часов меня терзают воплями о немецких парашютистах, не дают работать. Все ссылаются на слухи, а сами не видели и понятия не имеют. Болтуны и паникеры!

Я рассказал, как недавно, в бытность мою начальником Главного управления ПВО, вот так же звонили по телефону и докладывали о том, что в направлении города Владимира прорвалась группа вражеских дирижаблей, которая производит высадку крупного воздушного десанта. Наши командирские разъезды отправились для выяснения района высадки и определения хотя бы примерного количества немецких парашютистов. Кроме того, была послана воздушная разведка. Вскоре выяснилось, что никаких дирижаблей и немецких парашютистов не было да и быть не могло. Просто-напросто необычного вида кучевые облака приняли за дирижабли противника, а уж дальше вовсю разыгралась перепуганная фантазия. В первые дни войны при стрельбе нашей зенитной артиллерии по самолетам противника снарядами старого образца обычно образовывались в воздухе белые облачка, которые очень часто принимали за раскрывшиеся парашюты противника. Это тоже было основанием для паники.

Во время нашего разговора звонки о мнимых парашютистах противника продолжались. Сталин уже не хотел слушать эти доклады и отвечал, бросая трубку:

– Вранье! Нужно судить таких злостных паникеров военно-полевым судом!»29

Наряду с упомянутым в воспоминаниях маршала Воронова ложным сообщением о выброске гитлеровского десанта с дирижаблей под Владимиром 5 октября 1941 года в Москву поступило «оказавшееся ложным сообщение о высадке десанта противника северо-западнее Малоярославца»30. Правда, тот же Телегин упоминал как достоверный факт, что 8 октября 1941 года гитлеровцы таки высадили десант на стыке Можайского и Малоярославецкого укрепленных районов:

«…Поздно вечером 8 октября 1941 года, когда враг широким фронтом приближался к Можайскому рубежу, взяв Козельск и подойдя к Гжатску, поступило сообщение ротного поста ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи. – М. Т.), что в районе Федорино и Ищеино в 30 км северо-западнее Малоярославца и в 27 км от Боровска перед передним краем оборонительного рубежа появилось две группы противника с легкими танками и танкетками, предположительно (выделено мною. – М.Т.), авиадесант…»31 (Цит. по: К.Ф. Телегин «Не отдали Москвы!», с. 159)

Чуть ниже в своих мемуарах Телегин упомянул о том, что в районе Федорино-Ищеино высадился именно авиадесант (с легкими танками и танкетками), уже как об абсолютно достоверном факте:

«…Не давало покоя сообщение о высадке десанта противника в районе Федорино – Ищеино… Уже наступило утро 9 октября, когда удалось получить подтверждение, что это действительно так… Стали известны и некоторые подробности. Десант был высажен с девяти самолетов в районе, где не было наших войск, а только рабочие батальоны. Заняв Ищеино, противник поджег постройки и стал продвигаться в сторону Боровска, но неожиданно наткнулся на серьезное сопротивление. Командир 3-го рабочего батальона, собрав вооруженных бойцов комендантского взвода и инженеров, преградил путь врагу. Завязалась рукопашная схватка, бойцы рабочих батальонов, у кого не было оружия, дрались лопатами и кирками, но силы были неравные. Многие из этих безы мянных героев, участвовавшие в схватке, погибли, а комбат был тяжело ранен кинжалом в грудь и под огнем врага вынесен адъютантом. Парашютисты рассеяли 2-й и 3-й рабочие батальоны, а 46-й батальон оказался отрезанным и его судьба неизвестна. Однако героическое сопротивление рабочих батальонов нанесло серьезные потери противнику, расстроило его планы, и он вынужден был задержаться в районах Федорино и Шубино»32.

Рассуждая логически, на основе этих воспоминаний можно выстроить такую гипотезу. На недостроенную линию укреплений Федорино – Ищеино на стратегически важном стыке двух оборонительных районов (Можайского и Малоярославецкого) 8 октября 1941 года действительно был сброшен вражеский парашютный десант – но, разумеется, без легких танков и танкеток. В этом случае парашютисты, имея при себе лишь стрелковое оружие, действительно могли вступить в рукопашную схватку с вооруженными шанцевым инструментом бойцами и командирами рабочих батальонов. А затем, закрепившись на недостроенной этими батальонами позиции, немецкие десантники могли дождаться подхода передовых механизированных частей вермахта, опять-таки упомянутых Телегиным:

«…Во второй половине дня 9 октября в район Ищеино – Коростелево враг дополнительно выбросил с самолетов свыше роты пехоты с минометами и десятью танкетками…»33

Проблема заключается в том, что осенью 1941 года ВВС гитлеровской Германии располагали единственной серийной моделью десантно-транспортного воздушного судна, способного доставить через линию фронта хотя бы одну единицу бронетехники. Речь идет о тяжелом транспортном планере фирмы «Мессершмитт» марки Me.321 «Гигант». Его проектирование началось в ноябре 1940 года в рамках подготовки к высадке на Британские острова, первый опытный экземпляр построили в феврале 1941 года, а к лету 1941 года изготовили более 100 серийных экземпляров «Гиганта».

Благодаря огромным размерам своего грузового отсека (11 х 3,15 х 3,3 метра) и его усиленному полу планер мог принять 20 тонн нагрузки – т.е. 200 десантников-парашютистов со снаряжением, либо какую-либо одну единицу техники – средний танк, штурмовое орудие либо 88-мм зенитную пушку с тягачом. Опять-таки, рассуждая теоретически, такой планер-«Гигант» мог быть применен на практике при выброске десанта под Боровском 8-9 октября 1941 года, т.к. впервые в боевых условиях эта машина была использована в ходе неудачной для гитлеровцев высадки на острове Сааремаа 14 сентября 1941 года.

Однако, переходя от теории к практике, возможность применения планеров Me.321 под Боровском для доставки к уже закрепившимся в районе десантникам минометов и танкеток, представляется не слишком вероятной. Хотя бы потому, что единственным действенным средством буксировки одного такого планера в 1941 году являлась лишь т.н. «Тройка-шлепп» – упряжка из трех тяжелых истребителей «Мессершмитт» Bf110C, пилотируемых летчиками высочайшей квалификации. Любой сбой при буксировании «Гиганта» на трех 10-мм стальных тросах грозил катастрофой, как это произошло однажды еще на испытаниях планера, унесших жизни экипажа «Гиганта» (6 человек), трех пилотов «Мессеров»-буксировщиков и 120 солдат – пассажиров планера34.

Маловероятно, чтобы в октябре 1941 года сразу после успешного прорыва ударных механизированных частей под Юхновом гитлеровское командование без крайней на то необходимости рискнуло применить «Гиганты» средь бела дня в столичной зоне мощной советской ПВО для переброски легкой бронетехники под Боровск. Скорее всего, упомянутые в мемуарах К.Ф. Телегина «минометы и танкетки» находились на вооружении передовых частей 4-й армии вермахта, которые 9 октября 1941 года прорвались в незащищенный стык между двумя укрепрайонами вокруг Малоярославца и Можайска.

Основываясь на тех же соображениях, т.е. на малой технической вероятности сброса крупного парашютного десанта с танкетками на сверхтяжелых планерах, следует критично отнестись к описанию боев, которые произошли 16 – 22 июля 1941 года в районе железнодорожной станции Ярцево Смоленской области между частями 38-й пехотной дивизии полковника М.К. Кириллова и подразделениями гитлеровцев, пытавшихся перерезать шоссе «Москва – Минск», рокадную дорогу «Белый-Дорогобуж» и захватить саму железнодорожную станцию Ярцево и находившиеся рядом с ней мосты через реку Вопь.

По традиции, устоявшейся в советской и постсоветской военно-исторической литературе, противниками частей Красной Армии в боях за Ярцево принято считать «крупный воздушный десант численностью до тысячи человек», вооруженный пресловутыми «танкетками и минометами». При этом для большей убедительности исследователи ссылаются на мемуары маршала К.К. Рокоссовского, который с вечера 16 июля 1941 года по приказу Ставки Верховного Главнокомандования находился в районе Ярцево, где осуществлял общее руководство уничтожением оказавшихся там немецких частей.

Между тем в мемуарах Рокоссовского «Солдатский долг» о противнике, занявшем Ярцево, сказано так:

«В штабе фронта я ознакомился с данными на 17 июля. Работники штаба не очень-то были уверены, что их материалы точно соответствуют действительности, поскольку с некоторыми армиями, в частности с 19-й и 22-й, не было связи. Поступили сведения о появлении в районе Ельни каких-то крупных танковых частей противника. Данные о высадке воздушного десанта в Ярцево имелись, но они еще не были проверены…»35

«Обстановка на этом рубеже оказалась более серьезной, чем предполагали в штабе За падного фронта. Первый же бой помог установить, что в районе Ярцево находится не только выброшенный немцами десант, но и более внушительные силы. Обойдя Смоленск с севера, сюда прорвалась 7-я танковая дивизия. Разведка и показания пленных засвидетельствовали, что начали прибывать моторизованные части из танковой группы врага, действовавшей на смоленском направлении…»36

Тем не менее технически возможности высадки вражеского парашютного либо посадочного десанта на станцию Ярцево 16 июля 1941 года исключать нельзя. Как бы там ни было, подразделения гитлеровцев, захватившие 16 июля Ярцево, разбив местный истребительный батальон, были 18 июля почти полностью уничтожены подтянувшимися к Ярцеву подчиненными будущему маршалу Рокоссовскому частями 38-й дивизии полковника М.Г. Кириллова – 48-м стрелковым полком, 70-м отдельным разведывательным батальоном и несколькими батареями 214-го легкого артполка. При этом было захвачено несколько десятков вражеских пленных. В случае, если в советских военных архивах сохранились протоколы их допросов, взятые у них документы и т.п., они могут поставить итоговую точку в дискуссии о том, был ли высажен под Ярцево вражеский десант – или там, как и во многих других эпизодах лета-осени 1941 года, действовала удачно просочившаяся через разрывы в оборонительных порядках Красной Армии мотоманевренная группировка противника.

Представляется целесообразным упомянуть еще несколько эпизодов, привязанных к конкретным населенным пунктам и датам лета-осени 1941 года – и допускающих принципиальную возможность высадки там немецких десантов.

Немецкие десанты якобы высаживались в окрестностях Киева – 15 июля 1941 года под Бояркой и в августе для захвата железнодорожного моста через Днепр у станции Дарница.

Десант, якобы высаженный с восьми самолетов 10 сентября 1941 года у города Ромны, способствовал прорыву авангарда 3-й танковой дивизии вермахта через оборонительные позиции советской 40-й армии с дальнейшим развитием наступления на Чернигов и далее на Киев.

В заключение следует отметить, что самостоятельной и интереснейшей темой, связанной с изучением реальных и мифических немецких десантов 1941 года, является деятельность в указанный период на Восточном фронте подразделений полка особого назначения «Бранденбург-800», подчиненного руководству немецкой военной разведки «Абвер». История деятельности «бранденбуржцев» в советских тылах окружена собственными многочисленными легендами – и заслуживает отдельного детального рассмотрения…

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См. А. Гове. Внимание, парашютисты! // Сборник «Воздушные десанты Второй мировой войны». Серия «Военноисторическая библиотека». – М., Изд. «АСТ», 2003, – С. 126,190-191.

2 См. А. Гове. Внимание, парашютисты! // Сборник «Воздушные десанты Второй мировой войны». С. 193-197.

3 См. М.В. Зефиров, Д.М. Дегтев, Н.Н. Баженов. Самолеты-призраки Третьего рейха. Секретные операции люфтваффе. – Изд. «АСТ», М., 2007, – С. 120.

4 Цит. по: Нюрнбергский процесс. Документы и материалы. Т. 2. – М., 1958, – С. 564.

5 Цит. по: Сборник документов «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939 – июнь 1941 гг». – М., Международный фонд «Демократия», 2008, – С. 469-470.

6 Цит. по: «Группировка германской сухопутной армии: сводка Разведывательного Управления Генерального Штаба Красной Армии по событиям на Западе» // Сборник документов «Военная разведка информирует…», с. 462.

7 См. сборник «Воздушные десанты Второй мировой войны». Серия «Военно-историческая библиотека». – М., Изд. «АСТ», 2003, – С. 33, 604.

8 Цит. по: Сборник документов «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939 – июнь 1941 гг.», с. 550.

9 Цит. по: Сборник документов «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939 – июнь 1941 гг.», с. 635.

10 Цит. по: Сборник документов «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939 – июнь 1941 гг.», с. 699.

11 Цит. по: Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 34. Генеральный Штаб. Военнонаучное управление. – М., «Воениздат», 1953. Интернет-версия

12 Цит. по: «Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. – М., Изд. «Наука», 1976, – С. 172-174.

13 Цит. по: «Из журнала записи боевых донесений Главного управления войск НКВД СССР об обстановке на участках гарнизонов 10-й дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений в первый день войны» // Сборник документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Том второй. Книга

I . «Начало. 22 июня – 31 августа 1941 года». – М., Изд. «Русь», 2000, – С. 40.

14 Цит. по: Л.И. Барков. В дебрях Абвера. Изд. «Ээсти Раамат», – Таллин, 1971, – С. 74-75.

15 См. М.Ю. Литвинов, А.В. Седунов. Борьба с прибалтийским шпионажем и националистическими бандформированиями на северо-западе России. – Псков, «Псковская областная типография», 2005, – С. 204.

16 См. А. Валяев-Зайцев, Р. Ларинцев. Потери Люфтваффе в первый день войны. Материал выложен на Интернет-портале

17 Цит. по: А.В. Исаев. «Антисуворов: десять мифов Второй мировой». – М., Изд. «Яуза-ЭКСМО», 2004, – С. 136-137.

18 См. Дм. Егоров. «Первые дни войны 5-й танковой дивизии» // Газета «Правда», 22.06.2005.

19 Цит. по: Д.Б. Хазанов. «1941. Горькие уроки. Война в воздухе». – М., Изд. «Яуза-ЭКСМО», 2006, – С. 63.

20 Цит. по: М.С. Солонин. Бочка и обручи, или когда началась Великая Отечественная война? – Дрогобыч. Изд. «Выдродження», 2004, – С. 173.

21 Цит. по: Сборник документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Том второй. Книга I . «Начало. 22 июня – 31 августа 1941 года». С. 58.

22 Там же, сс. 64-65.

23 См. Сборник документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Том второй. Книга I. С. 77-79.

24 См. Б.П. Белозеров. «Фронт без границ. 1941-1945. Историко-правовой анализ обеспечения безопасности фронта и тыла Северо-Запада. – СПб, Изд. «РДК-Принт», 2001, – С. 57-58.

25 См. Сборник документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Том второй. Книга II . Начало. 1 сентября – 31 декабря 1941 года. С. 175-176.

26 Цит. по: «Спецсообщение Л.П. Берии И.В. Сталину о последствиях налета германской авиации на Москву. 22 июля 1941 года» // Сборник документов «Лубянка. Сталин и

НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 – март 1946. Международный фонд «Демократия». – М., 2006, – С. 302.

27 Цит. по: Сборник документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне». Том второй. Книга II. С. 229-231

28 Цит. по: К.Ф. Телегин «Не отдали Москвы!», – М., Изд. «Советская Россия», 2-е изд., 1975, – С. 96-97.

29 Цит. по: Н.Н. Воронов. «На службе военной». – М., «Воениздат», 1963, – С. 197-198.

30 Цит. по: К.Ф. Телегин «Не отдали Москвы!», – М., Изд. «Советская Россия», 2-е изд., 1975, – С. 143.

32 Там же, с. 156.

33 Цит. по: К.Ф. Телегин «Не отдали Москвы!», с. 185.

34 См. В. Гончаров. Краткий справочник по десантнотранспортным самолетам Второй мировой войны. // Сборник «Воздушные десанты Второй мировой войны». Серия «Военно-историческая библиотека». – М., Изд. «АСТ», 2003, – С. 631-632.

35 Цит. по: К.К. Рокоссовский. «Солдатский долг». – М., «Воениздат», 1988, – С. 26.

36 Там же, с. 29.