Пулий шел вперед.

Ноги не находили опоры, но все равно шагали. Внутри не было ни расстояния, ни верха, ни низа, ни начала, ни конца. Пулий чувствовал, как дрожит рука Ивы, но сам он ощущал только покой. Возможно, впервые в жизни. Они шли долго. Может быть, час. Может, день. Или год. Ведь времени здесь тоже не существовало. Затем… что-то изменилось.

Вначале Пулию показалось, что вдалеке появилась искра.

Возможно, просто глаза, устав от темноты, решили придумать источник света. Но искра не исчезала, а становилась ярче. Разгоралась. Превратилась в шар. Они шли, а шар все рос. Вырос до размера лошади, затем – дома. И хотя он светил так ярко, что на него было больно смотреть, все равно не мог разогнать тьму – даже на несколько шагов вокруг себя.

Когда они приблизились (кто знает, какой прошел срок – ведь времени по-прежнему не существовало), Пулий увидел удивительную вещь. Шар оказался вовсе не шаром. Его поверхность состояла из сотен, тысяч светящихся граней. Пулий присмотрелся. За ярким светом были картинки. Нет, не картинки – слишком четкими и ясными были изображения на них. Скорее каждая плоскость являла собой… окно.

В одной отражался густой и дремучий лес, в другой – безбрежный синий океан, в третьей – бескрайняя степь, в четвертой – город, настоящий, в котором двигались крохотные человечки. Пулий протянул руку.

Шар с тысячами граней начал вращаться. Все быстрее и быстрее.

У Пулия закружилась голова. Его обдало волной жара. Ива вцепилась в руку и пыталась увести прочь, но он не мог пошевелиться.

А вращение набирало скорость. Картинки слились в один мельтешащий цветами водоворот. Свет стал ярче. Пулий зажмурился. Но свет уже был таким ярким, что проникал и сквозь закрытые веки. Жег прямо в центр сознания. Пулий закричал, но не слышал звука собственного голоса. Ногти Ивы больно впивались в тело, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую причинял яркий свет. Он испепелял плоть, разрывал ее на части.

Сколько ни бегай от смерти, а она все равно тебя настигнет.

Было жарко. Проклятье!

Ужасно хотелось пить, горло драло как наждачной бумагой. А еще он устал, очень устал. Поспать бы немного сейчас… Только не на этой жаре. Чертово солнце светит так, что пробивается даже сквозь закрытые веки. Пулий прикрыл глаза рукой. Стало чуточку лучше. Ладно, можно и полежать немного. Совсем чуть-чуть…

– Эй! Ты живой?

Женский голос. Где-то он его уже слышал, только никак не удавалось вспомнить где.

– Эй! Проснись. – Кто-то осторожно потеребил его за плечо.

Касание было нежным и приятным. Пулий почти решился открыть глаза. Щеку обожгло как огнем.

– Ай! – Он сел, потирая лицо.

Ива сидела рядом на корточках. Пулий хотел спросить, зачем она дала ему пощечину, но у него оказался полный рот песка.

– Дерьмо… – прохрипел он, когда сумел выплюнуть большую часть.

– Точно, – мрачно согласилась девушка.

Пулий посмотрел по сторонам. Раньше он только слышал о пустыне. Говорили, что она находится далеко на юге, на Перешейке. Он по-другому представлял себе ее: желтое море теплого песка, в котором тут и там разбросаны цветущие оазисы.

Но вокруг было нечто иное.

Бескрайняя серо-коричневая пыльная равнина с островками засохшей травы и огромный огненный шар пылающего в синем небе солнца совсем не походили на ту картинку, которую рисовало воображение. Но тем не менее Пулий не сомневался, что сейчас он находится в пустыне.

Самой, твою мать, настоящей пустыне…

Воздух был таким горячим, что обжигал губы, рот и легкие. Казалось, что еще чуть-чуть – и вспыхнут волоски в ноздрях. Пулий дотронулся до земли и тут же отдернул руку, едва не вскрикнув. Все равно что трогать раскаленную сковороду.

Как же хотелось пить…

– Дерьмо, – повторил он.

Пулий встал, вытряхнул, как мог, пыль и песок из одежды.

– Знаешь, куда нам теперь идти? – спросила Ива.

Ее губы потрескались, одна половина лица покраснела, волосы спутались и были перепачканы пылью, но глаза горели решимостью и желанием жить. Пулий покачал головой. Молча он взял Иву за руку и отвернулся от палящего солнца. Одно направление ничем не лучше другого, но пусть уж лучше солнце светит в спину, чем в глаза.

Одна нога, затем вторая.

Одна, затем вторая.

Одна, вторая. Медленно они двинулись навстречу своей судьбе.

Сколько от смерти ни бегай, а она все равно тебя настигнет. Но Пулий не верил, что фортуна забросила их на край света лишь для того, чтобы прикончить. Он бежал из плена, сражался с берсерками, убивал стариков, женщин и детей лишь для того, чтобы подохнуть в чертовой пустыне?!

Ну уж нет!

Бывал он в ситуациях и похуже. Они с Ивой еще поборются за свои жизни…