Битва была жаркой.

В итоге — красные отступили, но сражение основательно потрепало войско.

S-024 был покрыт множеством синяков, царапин и ушибов. Правая рука, наспех перебинтованная, безвольно висела вдоль тела, левой он устало облокотился на копьё. Остальные солдаты выглядели ничуть не лучше. Его отряду досталось сильнее всего: больше половины погибло, среди выживших — едва ли найдётся тот, кто избежал ранения. Слава богам, по крайней мере проклятые горы с их бесчисленными засадами и ловушками остались позади.

— Целители!

— Целители идут, — закричали солдаты.

С неба стали падать яркие лучи. Один ударил в землю недалеко от S-024. В тот же миг на этом месте материализовалась фигура в длинном белом балахоне. К целителю сразу выстроилась длинная очередь из раненых. S-024 занял место в самом конце.

— Покайся, — потребовал голос из-под скрывающего лицо капюшона, когда черёд дошёл до S-024.

Тот открыл было рот, но вдруг задумался. Покаяние было стандартной процедурой, он много раз проходил через неё. Достаточно было лишь сказать «я виноват», и целитель тут же давал бутылочку с лекарством. Одной хватало, чтобы моментально залечить большинство ранений.

— В чём же я должен покаяться? — спросил S-024.

Целитель уставился из-под своего капюшона. S-024 не видел его лица, как ни старался — лишь два глаза, не мигая, поблёскивали в тени.

— В содеянном, — спустя время ответил целитель. — Наверняка ты кого-нибудь убил в этой битве.

— Убил, — признал S-024. — Троих.

Целитель вынул из кармана своего балахона красный бутыль и уже приготовился отдать его, как S-024 снова открыл рот.

— Но ведь в содеянном нет моей вины, — сказал он, — никто не может противиться воле главнокомандующего.

На этот раз целитель раздумывал ещё дольше. Он вертел бутылку, видимо решая, сойдёт ли услышанное за покаяние.

— По своей воле или нет, убивать — грех, — наконец сказал он и сунул лекарство в руку S-024.