Уезжая вслед за мужем из Москвы в Иркутск, я не представляла, что такое настоящая сибирская зима. Погожий сентябрь щедро дарил солнцем, приглашая к знакомству с новым городом. Мы гуляли по берегу Иркутского водохранилища, похожего на море, на золотых аллеях тихого парка кормили с руки юрких рыжих белок. И я думала, что полюблю этот тихий, кажущийся сонным после Москвы городок, где деревянные домики-теремки удивительным образом соседствовали с новостройками и стеклянными фасадами супермаркетов.
В середине октября внезапно выпал снег. Как будто сказочный Дед Мороз пронесся за ночь над городом, белым пуховым платком накрыл пустырь перед нашим домом, припорошил сахарной пудрой скамейки и машины. Проснувшись поутру, я не поверила глазам: снег в октябре! Наверное, Дедушка Мороз шутит, решила я и стала ждать потепления. Местные жители уже достали из шкафов пуховики и теплые шапки, даже белки в парке сменили облегченные рыжие шубки на зимние серые, а я упрямо продолжала носить осеннее, ставшее совсем холодным, пальтишко и скользила в сапожках на шпильках по тонкому утреннему ледку. Мороз крепчал, но надежда на потепление согревала. Наступил ноябрь, река Ангара, делившая Иркутск на две части, покрылась льдом, и я заподозрила неладное.
– Какое потепление? Уже зима началась, – просветила моя новая иркутская подруга Катя, когда мы после музея декабристов согревались кофе в уютном кафе.
– Как зима? – дрогнула я. – В ноябре?
– Добро пожаловать в Сибирь! – подмигнула она и принялась задорно расписывать мне прелести зимнего отдыха – лыжи, санки, снегокаты, барбекю в зимнем лесу. Катя и ее муж, коренные иркутяне, знали толк в снежных забавах. – Зима – это весело! А знаешь, как красиво зимой на Байкале? Лед такой прозрачный, что можно увидеть водоросли на дне, и такой толстый, что по нему можно на машинах ездить.
Но чем ниже опускалась температура за окном, тем меньше хотелось выбираться из дома. Температуры в минус тридцать мой гардероб, рассчитанный на мягкую московскую зиму, уже не выдерживал, пришлось купить толстую дубленку, меховую шапку-ушанку и теплые сапоги с шипастой подошвой – о красоте речи не было, согреться бы и не упасть на льду, который покрыл все тротуары. В минус сорок елки во дворе покрылись серебристым инеем, даже кусты, нагие и унылые накануне, а теперь словно осыпанные кристаллами льда, казались произведением искусства. По улице я передвигалась короткими перебежками и все время мерзла.
На календаре было только начало декабря, а мне уже казалось, что зима длится вечно. Любимый муж целыми днями пропадал на работе, ради которой мы и переехали в Иркутск. А я писала рекламные статьи и обзоры кино для местного сайта и отчаянно тосковала – вдали от родных и друзей, без привычной московской суеты и теплого декабря.
– Что тебе подарить на Новый год? – спросил как-то муж.
– Лето, – пошутила я, глядя на застывший хрустальный пейзаж за окном.
На следующий день муж вручил мне путевку в Таиланд:
– Едем двадцатого, возвращаемся тридцать первого. Погреемся на море и вернемся как раз к Новому году.
– Ты волшебник! – Я счастливо повисла у него на шее.
Это было наше первое путешествие за границу и первое путешествие из зимы в лето. В самый разгар сибирских морозов я сложила в чемодан купальники, сарафаны и шлепанцы – до конца не веря, что можно вот так, за каких-то шесть часов, сменить время года и сбежать от звенящих сибирских морозов в знойное тропическое лето. В самолет мы, как и все пассажиры, зашли в пуховиках и сапогах на меху, вышли уже в майках, шортах и шлепанцах. От яркого солнца и сладких цветочных ароматов закружилась голова, пальмы зашелестели на ветру, приветствуя, – и наша тайская сказка началась.
Десять дней лета в разгар декабря – разве не чудо? Таиланд удивлял и завораживал. В первый вечер мы поднялись на восемьдесят четвертый этаж башни «Байок Скай» и смотрели, как текут внизу золотые ленты хайвеев. Наутро гуляли по Королевскому дворцу и удивлялись золотой роскоши храмов, до того блестящих, что они были похожи на елочные игрушки. Фотографировали елки у торговых центров – на фоне пальм и бьющих в голубое летнее небо фонтанов. Рядом стояли фигуры оленей и Санта-Клауса. Засмотревшись на них, я чуть не врезалась… в слона! Кто бы мог подумать, что по тротуару, прямо в толпе людей, могут вести настоящего слоненка.
– Ты чуть его с ног не сбила! – съехидничал муж. И потом еще долго вспоминал мне того слоненка длинными зимними вечерами в Иркутске.
Пока же на второй день нашего отпуска мы улетели на тропический островок Самуи, в который влюбились с первого взгляда. Там нас встретили пальмы, одетые в новогодние гирлянды, белые песчаные пляжи и теплое море, никогда не знавшее зимы.
– У нас минус тридцать, – писала мне из Иркутска Катя на электронную почту. Пока мы отдыхали, она навещала оставшуюся в нашей квартире кошку.
– А у нас плюс тридцать! – набирала ответ я, пьяная от счастья и от лета, и бежала на пляж.
Двадцать пятого декабря в отеле отмечали Рождество, праздничный ужин организовали прямо на берегу. Темнокожий Санта-Клаус подходил к каждому столику, чтобы позвенеть колокольчиком и пожелать счастья. Вместо шампанского официант принес коктейли в ананасах с бенгальскими огнями – искры сыпали прямо на песчаный берег. Все было в диковинку и как будто понарошку. И я поймала себя на мысли, что для праздника мне отчаянно не хватает снега и лесного запаха хвои. Моя иркутская подруга уже готовилась к Новому году, покупала продукты и подарки, о чем сообщала мне в письмах, и я почувствовала, что упускаю что-то важное – предчувствие праздника, самого главного и самого любимого в году. Было жаль прощаться с летом, но меня грела мысль, что мы возвращаемся в Новый год.
И вот тридцать первого декабря мы вылетаем обратно в Сибирь. По аэропорту Бангкока, украшенному орхидеями, гуляют подвыпившие туристы в костюмах Санта-Клауса. Пассажиры мечутся по дьюти-фри, скупая подарки для близких. А наш самолет задерживают, и до Нового года остаются считаные часы.
– Новый год в аэропорту я еще не встречал! – шутит кто-то из пассажиров нашего рейса.
– А что, шампанское в дьютике есть, елка вон стоит, под ней и отметим! – не теряются остальные.
Каким-то чудом проблему с самолетом решают, и мы вылетаем – с опозданием на пять часов. Авиакомпания приносит свои извинения, хрупкие и улыбчивые стюардессы, похожие на Снегурочек, разносят шампанское и поздравляют с наступающим – недовольство пассажиров моментально стихает, а веселые тосты скоро сменяются расслабленным храпом.
А за окном самолета в это время, как в сказке про Двенадцать месяцев, меняются времена года. Заканчивается зеленое азиатское лето, мы стремительно пролетаем над бурой китайской осенью – и вот уже спускаемся в белоснежную сибирскую зиму.
Мороз встречает нас уже на трапе, бросая в лицо горсть колких льдинок.
– Дорогая, ты уверена, что хочешь сойти? Может, ну его, этот Новый год? – шутит все тот же веселый пассажир. Но его загорелая спутница толкает его в спину и нервно поглядывает на часы.
Смотрю и я: до Нового года семь часов. И в отличие от других пассажиров, нас не встретят друзья и родственники за накрытым столом. Наш холодильник пуст, а в съемной квартире нас ждет только кошка.
Пока горожане докупают последние продукты к столу, мы томимся в очереди на паспортном контроле, а затем с азартом охотника высматриваем свой один на двоих чемодан на багажной ленте.
– Успеть бы до Нового года, – нервничаю я. – А то магазины скоро закроют, и останемся с тобой голодные до следующего года.
– Успеем! – Муж подхватывает наш чемодан, и мы бежим к такси, ныряя из аэропорта в порывистую метель.
Забрасываем чемодан домой – и сразу в супермаркет через дорогу.
Вы когда-нибудь бывали в магазине тридцать первого декабря перед закрытием? Поверьте мне, зрелище потрясающее! Между пустыми прилавками бестолково мечутся мужчины, вопя в мобильники:
– Нет тут зеленого горошка! Я уже пятый магазин обошел! Раньше надо было думать.
– Где я тебе базилик возьму? Одна петрушка осталась. Не вымудряйся со своей итальянской кухней, и петрушку съедим.
– Я тебе русским языком повторяю: яиц нет никаких. От слова вообще нет. И в этом году уже не будет.
Я шла по супермаркету с пустой тележкой и с подступающей паникой понимала, что на стол мне поставить нечего. Оливье не будет, потому что нет зеленого горошка, яиц и докторской колбасы. Для селедки под шубой нет ни селедки, ни свеклы. Может, хотя бы горячее спасет положение.
– Мяса нет. Осталась последняя курица, – продавщица в мясном отделе лениво кивнула на синюю замороженную тушку.
– Она же оттает только в следующем году, – с сомнением возразила я.
– Дайте мне! – Пока я раздумывала, какой-то мужчина уже заграбастал курицу и с ликованием охотника, завалившего мамонта, прокричал в мобильник: – Дорогая, я раздобыл курицу!
– Кажется, праздника не будет, – удрученно сказала я мужу.
– Ничего, откроем шампанское и закусим бутербродами с красной икрой!
К счастью, о шампанском и красной икре мы позаботились еще до отъезда, и они ждали нас дома. Но в хлебном отделе не было ни одного батона хлеба, только сладкая булка и кекс в надорванной упаковке. А за последний в витрине торт на наших глазах разыгралась настоящая битва между двумя весьма солидными дамами.
– Магазин закрывается! – объявили по громкой связи.
Мы судорожно покидали в тележку коробку местного грильяжа, испанские оливки и французский сыр с плесенью, на который никто не польстился, и покатили к кассе. Наш новогодний шопинг я позже описала в новогодней комедии «Снегурочка носит мини», где героям тоже приходится организовывать праздник в последний момент.
С пакетом налегке я отправилась домой, а муж – за елкой.
Когда я вошла в квартиру, удрученно думая, что же поставить на стол, позвонила Катя:
– С наступающим! Как долетели?
– Долетели с опозданием, и с Новым годом почти пролетели. – И я поведала ей о нашей неудаче в магазине. – Даже хлеба нет, чтобы красную икру намазать.
– А в холодильник не заглядывала? – загадочно спросила Катя.
Я как раз подошла к холодильнику, чтобы положить в него сыр с плесенью. Открыла – и ахнула:
– Не может быть!
Вместо пустых полок – праздничное изобилие. Картонная коробка с тортом, желтый треугольник моего любимого сыра, а рядом все необходимые продукты для оливье – палка докторской, зеленый горошек, огурцы, упаковка яиц и майонез. И даже упаковка сливочного масла для бутербродов. Жаль только, что хлеба для них нет…
– Считайте меня Снегурочкой, – улыбнулась в трубку подруга. – А если ты повернешь голову направо, то увидишь хлеб на столе. Привезла вчера, когда кошку навещала.
– Спасибо, ты спасла наш праздник! – растроганно выдохнула я.
Мы поздравили друг друга с наступающим, и я побежала варить картошку и яйца для праздничного салата. Раз есть оливье – Новый год уже спасен! А помимо салата, у нас еще будут бутерброды с красной икрой, сырная нарезка и торт на сладкое.
Муж задерживался, и до его прихода я успела помыть полы в квартире. Я как раз заканчивала с прихожей, когда дверь открылась – и в нее ввалилась елка, а сразу за ней муж.
– Это что? – ошеломленно выдохнула я. До этого дня я и не подозревала, что на свете бывают такие елки – облезлая, кривая, она заваливалась набок, как подвыпившая кокотка, а концы ее ветвей закрутились в узлы.
– Она была последняя! – скороговоркой выпалил муж.
– Входите, – сдалась я.
Пока я готовила оливье, муж запихнул елку в крестовину и водрузил в центре комнаты. Елка отчаянно сопротивлялась и норовила завалиться на телевизор, по которому шла «Ирония судьбы».
В конце концов ей удалось придать относительно устойчивое положение, и я попыталась замаскировать лесную замухрышку мишурой. Игрушки и гирлянды отнюдь не скрасили ее плачевного вида, а только еще ярче подчеркнули недостатки.
– Этот Новый год я никогда не забуду, – со смехом призналась я, включая речь президента.
– Я тоже боюсь, что эту елку ты мне никогда не забудешь, – подхватил муж и открыл шампанское.
Куранты пробили волшебные мгновения Нового года, мы выпили шампанского, переглянулись – и пошли отсыпаться после долгого перелета и суматошного дня.
Наутро я проснулась разочарованной. Новый год наступил, а то особенное ожидание праздника, когда за две недели до выбираешь подарки, подписываешь открытки близким, украшаешь дом блестящими шарами и фигурками Деда Мороза, в сотый раз смотришь старые добрые новогодние фильмы, я пропустила, улетев в Таиланд. Погнавшись за тропической сказкой, я потеряла сказку новогоднюю – ту, которая бывает только однажды, в последнюю неделю декабря, и только у нас, в России. «Больше никаких отпусков под Новый год!» – решила я и отправилась разбирать чемодан.
Мы провели в Иркутске долгих пять зим, сравнимых с десятью московскими. Я так и не смогла привыкнуть к тому, что зима в Сибири длится полгода – с октября по апрель. В Москве на мой день рождения в начале апреля обычно уже расцветает весна, Иркутск же в тот первый год поздравил меня вьюгой, сорокаградусными морозами и сугробами выше моего роста. Иногда снег таял только к маю. И сразу же, почти без перерыва на весну, начинало жарить лето. Поэтому когда муж объявил, что его работа закончена и мы возвращаемся в Москву, я с радостью бросилась упаковывать вещи.
Теперь в декабре я гуляю по праздничной Москве, встречаюсь с подругами за чашкой имбирно-пряничного латте, наблюдаю за людьми, которые куда-то спешат, о чем-то радостно мечтают. Украшаю квартиру и брожу по магазинам, неторопливо и вдохновенно выбирая подарки. Пишу новогодние книги, в которых герои переживают веселые и романтичные приключения под Новый год, а сама встречаю праздник спокойно и тихо – зову родных, накрываю на стол. У окна – живая елка с игрушками еще из моего детства, на столе рядом с неизменным оливье – блюда, приготовленные по новым рецептам, по телевизору – вечная новогодняя сказка про Женю, Надю и Ипполита, на тумбочке у кровати – свежий роман из любимой серии новогодней комедии. Что еще для счастья надо? Только загадать желание под бой курантов и верить, что оно обязательно сбудется. Ведь впереди 365 дней нового, самого лучшего года!