На обратном пути, когда они спускались с Калтон-хилл по направлению к Принсес-стрит, улицы казались гораздо более оживленными. Ветер донес до Сары гудок, и, опустив глаза, она увидела невдалеке пар, поднимавшийся от новой станции «Северный мост». Это было непривычное зрелище – облака, поднимающиеся откуда-то снизу. Она всего раз ездила поездом, и это путешествие показалось ей чересчур шумным и пугающим.

Кита с ними не было; он остался в Рок-хаусе на обед. Сара объяснила, что ей необходимо вернуться на Куин-стрит к своим обязанностям, и думала, что ей придется возвращаться одной, но Рейвен объявил, что у него тоже имеются срочные дела. Горничная не была уверена, правда ли это, учитывая, что добровольное затворничество Симпсона все еще продолжалось, и позволила себе на минутку представить, будто Уилл предпочел ее общество приятному обеду в компании Хилла и Адамсона, а также удивительной мисс Манн и не менее удивительной, хотя и на иной лад, мисс Ригби.

Однако стоило ему заговорить, и она поняла, что его основным мотивом было, скорее всего, нетерпение – ему хотелось поделиться откровениями Ригби.

– Преподобный Гриссом использует продажных женщин? – переспросила Сара, стараясь говорить потише, чтобы ее не услышал случайный прохожий. – Она, конечно же, ошибается?

– Она с абсолютной уверенностью утверждает, что он прекрасно известен среди шлюх Ньюхейвена и Лита. Разве так трудно в это поверить?

Девушка поймала себя на том, что некое внутреннее чувство долга не дает ей поверить в слова мисс Ригби, и задумалась, почему это. Почему репутация пастора должна быть выше сомнений? Очень может быть, что мисс Ригби ошибалась либо даже намеренно распространяла ложь (по крайней мере, говорила о «жирных великомучениках», как она их называла, безо всякого уважения), но Сара не могла себе представить, что кто-то мог высказывать настолько серьезные обвинения безо всяких на то оснований.

– Думаю, тебе легче в это поверить, – сказала она, отчего Рейвен слегка покраснел.

– Сильно сомневаюсь, что я был единственным студентом, повинным в подобном поведении, точно так же, как Гриссом наверняка не единственный пастырь. И поскольку он вхож в дом Шилдрейков, я спрашиваю себя, где еще он мог оставить свое семя.

– Ты предполагаешь… – спросила Сара чуть ли не шепотом и резко остановилась, не в силах произнести эти слова.

– Помнишь, на проповеди он напустился на женщин за соблазны, которыми они опутывают мужчин. Мисс Ригби полагает, что он сам частенько поддавался подобным искушениям. Гриссом – пастор Шилдрейков. Роуз должна была посещать его службы, и – я уверен – он часто бывал у них в доме, потому что, как я слышал, мистер Шилдрейк много вкладывает в его новый приход.

Сара вспомнила, каким нелепым показался ей этот надутый маленький человечек. Она вполне могла представить себе, что он ходит к проституткам ради удовлетворения своей похоти, но горничные – это совсем другое дело.

– Да как Роуз могла захотеть иметь с ним что-то общее? – спросила она.

– Он важный человек. Положение в обществе, влияние, всеобщее уважение – все это могло увлечь юную женщину, которой все это недоступно. И если она от него забеременела, он мог оказаться в сложном положении.

Сара вздрогнула, будто ее ждал допрос с пристрастием уже лишь за одни мысли о том, что такое возможно. Одно дело было считать преподобного Гриссома лицемером, и совсем другое – предполагать, будто он способен на убийство.

– Мы ищем что-то, что объединяло бы смерти Роуз и Иви, – напомнила она Рейвену. – После разговора с мисс Манн я склонна верить, что причиной их смерти мог быть стрихнин. Она знала женщину, которая умерла от стрихнина очень похожим образом. А у Гриссома с Иви нет ничего общего.

– Разве нельзя предположить, что его аппетиты завели его не только в Ньюхэйвен, но и в Кэнонгейт?

– Я, конечно, еще могу поверить, что преподобный считал, будто подальше от города никто его не узнает. Но уж, конечно, он не пошел бы по шлюхам в полумиле от собственной церкви?

– Подобный человек может верить, что он вне любых подозрений. Пусть даже кто-то увидел, как он входит или выходит из веселого дома, Гриссом всегда мог бы сказать, будто его интересуют души, а не тела, и что он пытается наставить несчастных женщин на путь истинный. Слово шлюхи против слова пастыря – да кто ей поверит?

Саре пришлось признать справедливость этого утверждения, но по этой же причине Гриссому было совершенно нечего бояться со стороны Роуз.

– Или слову служанки, которая утверждает, будто беременна от отца церкви…

– Если только Гриссом не боялся, что ей поверят хозяева. Зачем бы ей лгать о чем-то настолько чудовищном?

Сара, не сдержавшись, посмотрела на него с упреком.

– Как горничная, могу сказать, что нахожу это совершенно невероятным. Хозяева дома ни в коем случае не допустили бы скандала. Беременная горничная – это позор для семейства, но обвинения в адрес их духовного пастыря были бы уж и вовсе невообразимы. Нет, твоя гипотеза не выдерживает никакой критики. К тому же ты не нашел причины, по которой он мог бы захотеть причинить вред Иви.

Сара повернулась к нему, ожидая, что он ответит, но Рейвен глядел куда-то вперед, вдоль по Лит-стрит.

– Ты когда-нибудь видел его вблизи от дома, где жила Иви? – спросила она.

– Я его уже где-то видел, еще до того, как мы пошли на ту службу, – но нет, не припомню, чтобы он встречался мне поблизости от Кэнонгейта. И уж точно я не видел его в ту ночь, когда умерла Иви. Одна ее подруга сказала, что единственным человеком, кто заходил к ней той ночью, была женщина.

– А кто такая эта подруга?

Уилл не ответил. Вместо этого он схватил Сару за талию и силой втянул в узкий темный проулок. Только что она шла по залитой солнцем улице, а в следующую секунду оказалась прижатой к стене в мрачном сыром промежутке между двумя домами.

– Бога ради, да что ты делаешь? – попыталась спросить она, но Рейвен зажал ей рот ладонью.

Сара попыталась оттолкнуть его пальцы одной рукой, упершись ему в грудь другой, но он был таким сильным и гибким… Гораздо сильнее ее самой.

Ее возмущение быстро уступило место испугу. Что он задумал? Что хочет ей сделать? Так вот почему он вызвался сопровождать ее из Рок-хауса совсем одну… Она попыталась вывернуться из его рук, но Уилл лишь сильнее сжал пальцы. В отчаянии она заглянула ему в глаза и наткнулась на совершенно безумный взгляд; она увидела, как у него расширяются зрачки. Продолжая удерживать ее одной рукой, он прижал палец второй к губам и повел взглядом в сторону улицы.

Сара услышала приближающиеся голоса двух мужчин. Один – низкий, хрипловатый, другой – тонкий и гнусавый. Мимо промелькнули две фигуры: похожий на грызуна тип, который казался еще мельче рядом со вторым – странным, гротескным созданием. Его она почти не успела разглядеть, потому что шел он быстро, гигантскими неуклюжими шагами. Необычайно уродливый переросток, явно страдавший от некоего жуткого заболевания, из-за которого одни части его тела стали непропорционально больше других.

Голоса удалялись; Сара опять посмотрела на Рейвена и увидела, что тот напряженно ждет, не повернут ли они обратно.

Тут ее осенило, что это, должно быть, те самые люди, которых он все время выглядывает в толпе. Она поняла, почему он оказался у них в долгу, и ей было только стыдно, что она не сообразила этого раньше.

Иви попросила у него денег – срочно. И Рейвен одолжил их у этих людей, хотя знал, что у него нет возможности быстро выплатить долг; он осознанно подверг себя риску, чтобы помочь ей.

Сара едва осмеливалась дышать; ее взгляд уперся в шрам, который почти не скрывала еле отросшая борода. Ей вспомнилось, как ужасно он выглядел, когда впервые появился на Куин-стрит: глубокий порез на щеке, стянутый кетгутом, синяки по всему телу… Те, кто сделал это с ним, были всего в нескольких ярдах. Сара стояла совершенно неподвижно, тихо, как мышка, не смея издать ни звука, пока не минует опасность.

Еще долго после того, как шаги затихли, они с Уиллом стояли в неподвижности – их лица разделяла какая-то пара дюймов – и едва осмеливались дышать. Они по-прежнему глядели друг другу в глаза, и тревога Уилла сменилась чем-то другим. Ее рука до сих пор лежала у него на груди, и она чувствовала, как неистово бьется сердце медика. Она была уверена: и он слышит, как колотится ее.

Сара испытывала непривычные ощущения в самых странных местах. Ей хотелось ощутить его губы на своих, хотелось, чтобы он притянул ее поближе.

Но Рейвен отступил. Осторожно подкравшись к выходу из проулка, он рискнул выглянуть наружу. Мгновение ушло. Чары разрушились, и Сара ощутила прилив облегчения, что ничего не случилось. И все же, когда девушка вновь ступила на улицу, залитую солнечным светом, она вся дрожала с головы до ног – и не от страха.