Как это всегда бывало в Лите, повсюду кипело оживленное движение; даже сверху, над головой, чайки кружились в облаках пара почтового парохода, который как раз отваливал от причала. Парусов было столько, что под ними еле виднелась вода, а на берегу царила толчея, слышался многоголосый рокот толпы. Все и вся спешили куда-то с целеустремленным видом. За несколько минут Рейвен успел услышать с полдюжины разных языков, увидеть невероятное разнообразие черт, цвета кожи, одежды среди матросов, ворочавших на пирсе ящики, тюки и сундуки.

В воздухе висели ароматы кофе и специй. Уилл вдыхал их с некоторым облегчением, зная, что этой набережной далеко не всегда так везло. Симпсон рассказывал как-то о не столь благоуханном грузе, который однажды прибыл в эти края, причем оба извлекли немалое удовольствие из того факта, что в истории был напрямую замешан профессор Сайм. Случилось это еще до Анатомического акта, когда раздобыть тела для диссекции было не так-то легко. Сайм тогда закупал трупы в Дублине и Лондоне, а доставляли их через порт в Лите. Летом 1826 года пришедший в порт груз вонял настолько сильно, что ящики были вскрыты, их содержимое – на которое не было получено разрешения – обнаружено, за чем последовал большой скандал и всеобщее возмущение. Груз Сайма был отмечен как «скоропортящийся товар», сообщил, покатываясь от смеха, Симпсон.

Рейвен был уверен, что место он выбрал хорошее. Вздумай кабатчик выглянуть из окна, он, скорее всего, его не заметил бы, но самому Уиллу отсюда была прекрасно видна набережная и в северном, и в южном направлении, потому что он не знал, с какой стороны появится мадам Аншу. Как Рейвен объяснил Саре, он опасался, что если Спирс его заметит, то может что-то заподозрить и как-то предупредить повитуху. Он не стал говорить, что кабатчик мог просто напасть, тем более, не дай бог, на Сару.

Чтобы не подвергать девушку излишней опасности, они договорились, что Сара будет вести разговор исключительно в таверне и ни при каких условиях не соглашаться на консультацию в комнатах повитухи на втором этаже. Она должна была расспросить мадам Аншу об услугах, а потом признаться, что деньги пока не достала. Это даст Рейвену возможность проследить за мадам и попытаться вывести ее на чистую воду, когда они будут на нейтральной территории, а то и выяснить, где она живет, чтобы можно было выбрать удобный момент.

Единственное, чего он не предвидел, – это того, что мадам увидит его первой.

Уилл ждал, прыгая с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то согреться. День был холодный, и с воды задувал пронизывающий ветер. Сара была права: стоило обзавестись пальто.

Он прекратил прыгать и застыл, увидев ожидаемую: та пробиралась сквозь толпу, приближаясь со стороны Толбус-винд. Стоило ему увидеть капюшон, Рейвен сразу понял, что перед ним та женщина, которую ему описывали. Черная ткань колебалась с каждым шагом, открывая то одну часть лица, то другую, но разглядеть все лицо целиком не удавалось. Кроме того, ее то и дело заслоняли другие прохожие, и иногда она даже совершенно исчезала из виду. Ему показалось, что мадам Аншу посмотрела в его сторону, но глаза оставались в тени капюшона, так что уверенности не было. Однако она подходила все ближе, и вскоре Рейвен должен был увидеть ее вблизи.

Вот она опять скрылась позади грузчика, который толкал перед собою тележку, а когда Росс увидел ее в следующий раз, уже повернулась и бежала в том направлении, откуда пришла, расталкивая прохожих.

Поняла, что дело неладно.

Рейвен сорвался с места, махнув Саре в окно, чтобы следовала за ним. Никакой встречи не будет. Им нужно догнать ее, иначе никогда не найдут.

Лавируя в кишащей на набережной толпе, Уилл бросился вдогонку. Он всегда был легок на ногу, а в мужской одежде бежать куда удобнее, чем в женской. Потому Саре вряд ли удастся его догнать, но сейчас важнее всего было не дать повитухе уйти.

Теперь, когда мадам Аншу двигалась быстрее, ее легче было заметить в толпе: Росс видел, как люди расступаются перед ней, уступая дорогу. Но, добравшись до первого же переулка, она резко свернула и исчезла из виду. Рейвен ускорил шаг и, к его облегчению, снова увидел ее за углом: теперь они бежали по более узкой и спокойной улочке.

Услышав за спиной шаги, мадам Аншу оглянулась, а потом быстро заговорила о чем-то с тремя грузчиками, которые только что вышли из боковых дверей. Уиллу не было слышно, о чем шел разговор – он был еще слишком далеко, – но, увидев, как она показывает в его сторону, он мог догадаться о предмете разговора.

Мадам Аншу опять бросилась бежать, а трое грузчиков, набычившись, двинулись на Рейвена, причем один из них помахивал внушительного вида дубинкой. Уилл прикинул, что мог бы свалить одного из них или, по крайней мере, увернуться от него и продолжить путь, но троих не одолеть. Пришлось отступить, и он так и не увидел, куда исчезла повитуха. Чтобы возобновить погоню, ему нужно было вернуться обратно и обогнуть квартал, а к тому времени она, конечно, успеет убежать либо спрятаться.

Когда Рейвен завернул за угол, вновь очутившись на набережной, увидел спешащую к нему Сару.

– Сбежала. Натравила на меня каких-то докеров: сказала им, наверное, что я на нее напал.

– Но почему она решила сбежать?

– Полагаю, узнала меня и догадалась, что я здесь из-за нее.

– И испугалась, что ты ее тоже узнаешь… Но откуда ты можешь ее знать?

– Не могу себе представить. Не знаю ни одной француженки.

– Быть может, она вовсе не француженка, – предположила Сара. – А женщина, которая притворяется той, кем в действительности не является.

Рейвена осенило: он вдруг понял, насколько экзотичность мадам Аншу была притягательна для ее клиентуры. Ее личина могла быть столь же фальшива, как и лекарства, которыми она торговала из-под полы.

Уилл подождал, пока трое грузчиков не скроются из виду, и потихоньку скользнул в переулок. Они с Сарой дошли до широкой улицы, в которую переулок упирался – та шла параллельно набережной, – но мадам и след простыл. Росс так и знал: дело безнадежно.

– Она могла пойти куда угодно.

– Но рано или поздно ей, конечно, придется вернуться в «Кингз Варк», – напомнила Сара.

У них не было ни малейшей идеи, когда это могло произойти, и возможности постоянно наблюдать за таверной – тоже. Однако нанести туда визит определенно стоило.

– Надо задать пару вопросов мистеру Спирсу, – сказал Рейвен.

– А если он не пожелает на них отвечать? Или решит прибегнуть к насилию?

Уилл задумался над этим, но потом решил, что у него теперь есть чем надавить на кабатчика.

– Он тебя видел. Я скажу ему, что, если не вернусь или мне будет причинен хоть какой-то вред, ты немедленно отправишься к Маклеви и расскажешь ему обо всем, что нам известно.

– Но нам известно очень немногое.

– И все же опасение, что мы знаем достаточно, должно будет его сдержать.

Они вернулись обратно к «Кингз Варк», и, обогнув здание таверны, вошли с задней стороны.

План Рейвена сделать так, чтобы кабатчик не увидел Сару, провалился немедленно: стоило им зайти на задний двор, как дверь распахнулась и Спирс вышел к ним навстречу. Он качнулся вперед, будто намереваясь броситься на них – Рейвен весь подобрался и загородил Сару рукой, – но сразу же стало ясно, что тот с трудом держится на ногах. Он упал на груду бочек из-под пива и уцепился рукой за одну из них, чтобы встать на ноги. Когда же повернулся, Рейвен увидел, что по грязной ткани рубашки у него расплывается темно-красное пятно.

Спирс тоже заметил их и умоляюще протянул к ним руку, после чего рухнул на колени.

– Она ударила меня ножом, – сказал он, хватаясь рукой за бок. – Эта французская сучка. Так быстро… Я даже лезвия не разглядел…

– Почему?

– Не знаю. Объяснять она не стала.

Рейвен помог Спирсу сесть, привалившись спиной к бочке. Красное пятно становилось больше с каждой секундой. Они с Сарой переглянулись. Спирс истекал кровью, и они оба понимали, что времени у него осталось немного.

– Какой у вас был договор с этой женщиной?

– Я не стану свидетельствовать против себя, – отвечал он, морщась от боли.

– Вы тяжело ранены, сэр. Без помощи вы умрете в течение часа. Я доктор. Я смогу помочь вам продержаться, пока мы не доставим вас к профессору Сайму, лучшему хирургу города. Но вы должны ответить на наши вопросы.

– Не надо держать меня за дурачка, сынок. Ни одному хирургу в мире не под силу заштопать эту дырку. Она меня прикончила.

– Так, значит, вы ей ничего не должны.

– Она французская повитуха, которая снимает у меня комнаты. Это все, что мне известно.

– Вам должно быть известно гораздо больше. Она делает женщинам аборты в вашей таверне и платит вам долю. Кто она на самом деле? Что вы еще о ней знаете?

– Ничего. Она сказала мне не задавать вопросов – это защитит нас обоих.

– Что ж, сегодня ваше молчание не сослужило вам никакой службы, верно? Что еще вам известно?

Спирс поразмыслил над этим. На его страшно побледневшем лице проступила горечь.

– У нее есть партнер, – сказал он, сглотнув.

– Кто?

– Я так и не узнал его имени и видел-то его всего один раз. Решил зайти к ней в комнату, когда ее не было, и наткнулся на него.

– Как он выглядел?

– Я видел его всего пару секунд, и то со спины. Стоило мне приоткрыть дверь, как он вытолкнул меня из комнаты и захлопнул за мной дверь. Он стоял у ее стола с инструментами и снадобьями. Явно медик, как и вы. Но старше.

– А что насчет Роуз Кэмпбелл? – спросила Сара.

– Кого?

– Она была горничной. Это ее выловили из воды.

– Я ничего об этом не знаю.

– Вы пытались проследить за мной после того, как я о ней расспрашивал, – напомнил ему Рейвен. – Будет вам, неужели вам не хочется признаться, чтобы смело посмотреть смерти в лицо?

Спирс поморщился. Кровь струилась у него между пальцами, судорожно вцепившимися в ткань рубашки. На его лице промелькнул страх.

– Она пришла сюда, заплатила деньги. Все прошло успешно, но потом она почувствовала себя плохо. Такое с ними часто случалось… и мы вышвыривали их на улицу, хотя они едва могли ходить. Мы разрешали им остаться на пару дней и, если становилось ясно, что им не выкарабкаться, выставляли их вон, потому что нам не хотелось потом избавляться от трупа или как-то объяснять их смерть. Прости меня, Господи, – добавил он, и голос у него дрогнул.

Сара нашла рядом, на скамейке, деревянную кружку и, вынув затычку из бочки, наполнила ее. Она предложила кружку Спирсу, и тот с благодарностью отхлебнул.

– Эта, которая ваша… Роуз… Она вроде как выздоравливала. Я ей воду носил, еду. А потом проснулся ночью от ее воплей. Когда добрался до ее комнаты, она уже была при последнем издыхании. Умерла скорчившись, в муках.

Сара опять поднесла кружку к его губам, и у него еле хватило сил сделать еще глоток. Большая часть жидкости расплескалась ему на рубашку, и, когда он заговорил вновь, голос у него был совсем слабый.

– Я страшно испугался. Я боялся, что на меня всех собак спустят, если найдут, чем мы тут занимались. Мне надо было от нее как-то избавиться, так что я дотащил тело до набережной и сбросил в воду. Но я не убивал ее. Бог свидетель, я… ее… не убивал…

Последние его слова были лишь жалким шепотом, а потом он уронил голову на грудь.

– Он умер, – сказал Рейвен.

Сара страшно побледнела, но дело было не только в том, что на глазах у нее только что умер человек.

– Что же нам теперь делать?

– Уходим. Быстро.

– И просто бросим его здесь? Разве не нужно предупредить полицию?

– Только если ты не против объяснить Маклеви свое участие в этой истории.

Эта мысль пересилила в Саре моральные соображения. Оглянувшись, дабы убедиться, что никто их не видел, они незаметно выскользнули в тот же узкий переулок, откуда зашли во двор.

– Зачем Аншу понадобилось его убивать? – спросила Сара, когда они быстро – но не подозрительно быстро – шагали, торопясь исчезнуть в толпе на набережной.

– Не знаю, но, боюсь, это наши действия подтолкнули ее к тому, чтобы ударить его ножом. Она понимала: мы пытаемся что-то о ней узнать, и боялась того, что Спирс может нам рассказать.

– Так почему он не рассказал? Он не сообщил нам ничего важного.

– Быть может, у нее не было уверенности, знает он или нет, и она решила не рисковать.

Тут Сара вдруг толкнула Рейвена к стене, и они замерли – ее руки у него на груди, – едва дыша. Она чувствовала, как колотится у нее под ладонями его сердце и что его все еще трясет от того, чему им только что пришлось стать свидетелями.

– Что за… – начал он.

– Нельзя, чтобы меня увидели, – встревоженно прошептала Сара. – Я же должна быть в городе, с поручениями. Меня могут уволить.

– Увидели – кто?

– Не смотри, – настаивала она. – Опусти голову.

Но к этому времени он уже обнаружил ее проблему. По набережной Лита на юг шел не кто иной, как Джеймс Мэтьюс Дункан – как он теперь настаивал, чтобы его называли.

– Да что он здесь делает? – подивился вслух Рейвен.

– Не знаю. Просто сделай так, чтобы он тебя не заметил.

И как бы для того, чтобы в этом убедиться, Сара положила руки ему на затылок и притянула к себе, вниз. Она была так близко, что он ощутил такой знакомый аромат свежевыстиранного белья. Его мысли немедленно вернулись к тому вечеру, когда он бежал домой под дождем. Сколько раз с тех пор Уилл вызывал в памяти воспоминание о ее пальцах на своей коже, когда она помогала ему снять мокрую рубашку…

Некоторое время они оставались в этом положении. Дункан уже скрылся из вида, но Рейвен тянул и не говорил ей об этом: ему хотелось подольше растянуть это мгновение. Однако до бесконечности тянуть было невозможно.

Они отступили друг от друга с чувством неловкости, точно не знали, как говорить о том, что только что произошло.

К счастью, тем для разговора у них было предостаточно.

– Ты была права насчет Роуз, – сказал он. – Его рассказ объясняет, почему полицейский хирург не обнаружил беременности.

– И все же она, совершенно очевидно, умерла той же смертью, что и Китти, и твоя Иви. Если ей удалось избавиться от ребенка, зачем ей понадобилось принимать пилюли еще раз?

Рейвен задавал себе тот же самый вопрос.

– Могло случиться, что она приняла их не по доброй воле, – предположил он. – Как знать, может, она узнала о мадам Аншу что-то такое, что та предпочитала держать в тайне.

– Или о ее партнере. Быть может, это именно он выполняет все процедуры, в то время как она завлекает клиентов благодаря тому, что училась в Париже и пользовала французских аристократов?

Это было разумное предположение, которое вполне согласовывалось с атмосферой мистики, позволявшей мадам брать такие огромные деньги за свои услуги.

– Не говоря уже о том, что женщине легче втереться им в доверие, – добавил Рейвен. – Такое положение вещей позволило бы доктору практиковать свое темное искусство без риска, связанного с рекламой подобных услуг.

Они шагали на юг, по направлению к городу, и по мере того, как они удалялись от набережной, толпа постепенно редела. Рейвен невольно искал глазами фигуру в черном капюшоне, а Сару, решил он, наверняка все еще заботит местонахождение доктора Дункана.

– За последние месяцы было несколько случаев, когда женщины умирали после аборта, – сказал он.

– Так это может быть работой мадам Аншу и ее партнера?

– Спирс признался, что они выкидывали на улицу тех, кто не поправлялся, чтобы они не умирали в таверне. И если Роуз отравили намеренно, это мог быть любой из них двоих. Мы пришли сюда в поисках анонимного злоумышленника, а теперь нам нужно искать двоих: мадам Аншу, которая может быть, а может и не быть француженкой, и доктора, лишенного всякой совести и человечности.