Сара все еще медлила в профессорском кабинете, когда зазвонил колокольчик: краткому мгновению безмятежности пришел конец, нежеланный, но неизбежный. Настойчивые трели казались еще громче в непривычной тишине опустевшего дома. Утренний прием был давно окончен, и пациенты разошлись по домам с предписаниями. Симпсон уехал в Масселборо повидать пациента, Рейвена вызвали на дом, миссис Симпсон с детьми отправилась повидать подругу в Тринити, а мисс Гриндлей, конечно, все так же не выходила из своей комнаты.

Бедная Мина уже несколько дней не желала никого видеть. Новости о том, что будущий супруг сбежал, опасаясь разоблачений в мошенничестве, совершенно ее подкосили. Она узнала, что его рассказы о дядюшке и прекрасном доме в Канаан-лендз оказались сплошной ложью, что его намерения по отношению к ней были неискренними и что даже звали его, скорее всего, вовсе не Джон Битти.

– Мы, наверное, так никогда и не узнаем его настоящего имени, – сказал доктор Симпсон плачущей родственнице.

Но как раз от знания о том, кем он был на самом деле, ее и следовало оградить. Саре даже думать не хотелось, что произошло бы с Миной, узнай она все, что знали они; и еще меньше хотелось думать о том, что произошло с ним в действительности по вине троих людей, живших под этой крышей.

Колокольчик зазвонил снова. Сара, вздохнув, собиралась уже было спускаться, но тут вспомнила, что ей не обязательно открывать дверь. Джарвис отправился куда-то по поручению профессора, но вчера как раз приступила к обязанностям новая девушка, так что Сара вполне могла позволить ей ответить на звонок.

Она с улыбкой вернулась к своему занятию – организации аптечки: как раз расставляла пузырьки ровными рядами, чтобы были видны ярлычки. Ей нравилось систематизировать лекарства, нравилось, что она знает их названия, нравилось, что они теперь ее новая обязанность.

Симпсон взял вторую горничную, чтобы у Сары стало больше времени на клинику и другие связанные с этим дела. Произошло это в результате ее разговора с профессором, когда она пришла сообщить ему, что увольняется, чтобы наняться медицинской сестрой в Королевскую лечебницу.

– Да что это взбрело тебе в голову, Сара? – спросил он, крайне удивленный и, как заметила девушка, немного задетый.

– Благодаря моим обязанностям в клинике, – сказала она. – Я осознала, что это привилегия – заботиться о пациентах, и хотела бы служить там, где смогу посвящать этому больше времени.

– Мне кажется, так ты упустишь гораздо больше. В Лечебнице будешь проводить основную часть времени, натирая полы и вынося за пациентами горшки. Ты же умная девушка и, ясное дело, оставшись здесь, научишься гораздо большему.

– Но какой смысл чему-то учиться, если я никогда не смогу применить это на практике? Я могу набрать больше знаний, чем любой мужчина в Эдинбурге, – и кем стану? Самой начитанной горничной в городе?

Сказано это было со всей страстью, однако Сара испугалась, что с ее стороны было несправедливо срываться на Симпсоне, да еще в такой дерзкой манере. Но профессор только кивнул.

– Не думаю, что так будет всегда, – мягко сказал он. – И если перемены когда-нибудь настанут, то благодаря таким женщинам, как ты.