Я лежу на кровати и смотрю на ракушку, которую Брэкстон нашёл мне в водоёме. Я положила её на прикроватную тумбочку, потому что хотела держать её рядом. Я тянусь за ней и провожу кончиками пальцев по гладкой жемчужной поверхности.

Закрыв глаза, я подношу её к уху. Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, пока слушаю звук океана, пойманный внутри. Моя улыбка расширяется, когда я думаю о том моменте на пляже. Я не была уверена, чего ожидать, но с удивлением увидела, что водоём кишит морской жизнью. Моими любимыми были маленькая морская звезда и краб, не больше моего ногтя, — я была зачарована, когда он побежал боком обратно к морю.

Я наблюдала, как Брэкстон направился к маленькому песчаному полю между скалами. Зона была усыпана обитателями моря. Он поднял несколько вещей и вытер их кончиками пальцев.

— Нет, — говорил он, отбрасывая каждую. — Нет, отколото, — я довольно уверена, что он говорил сам с собой, и было весело наблюдать за ним. — Да… Идеально.

Он забрался обратно туда, где стояла я, и раскрыл ладонь, показывая ракушку.

— Это мне? — спросила я, когда он протянул руку ко мне.

— Да.

— Спасибо. Она такая красивая.

Я взяла белую ракушку в форме конуса и стала рассматривать её.

— Приложи её к уху, — сказал он. — Ты сможешь услышать внутри океан.

К тому времени, как мы вернулись к машине, у меня болели щёки от улыбок. Я сжимала ракушку в руке всю дорогу до дома. Это было моё самое первое ценное воспоминание. У меня не только появилась ракушка, но ещё я пережила это воспоминание сама. Каждую прекрасную секунду этого.

Я обратила особое внимание на нашу поездку обратно к Кристин. Я хотела быть способной запомнить, как снова попасть на пляж. Я даже запомнила название некоторых улиц и записала их, как только пришла домой. Я не уверена, как попаду туда обратно, но я найду способ.

Меня вырывает из мыслей, когда раздаётся стук в дверь моей комнаты.

— Это я, милая, — кричит Кристин. — Тебе только что пришла почта.

Я сажусь так быстро, что голова кружится, так что жду, пока головокружение прекратится, прежде чем встать.

— Иду.

Думаю, я ошеломляю Кристин тем, с какой охотой открываю дверь.

— Привет.

— Привет. Это только что пришло, — говорит она, улыбаясь и протягивая посылку. Она намного больше, чем предыдущая, и как минимум в десять раз больше той, в которой был мой браслет памяти. Но не это приводит меня в восторг. Дело в письме, которое прикреплено к нему. Он написал мне ещё одно письмо. — Кое-кого балуют.

— Это да, — отвечаю я, забирая у неё посылку.

— Приятно снова видеть твою улыбку, милая. Брэкстон был единственным парнем, который когда-либо вызывал у тебя такую улыбку. Я рада, что это не изменилось.

— Я открою её, — говорю я, поднимая коробку.

— Конечно.

— Спасибо, что принесла её мне.

— Пожалуйста. Рэйчел скоро должна быть здесь, и я испекла торт для нашего дневного чая. По рецепту твоей бабушки. Он всегда был одним из твоих любимых.

— Звучит мило. Я скоро спущусь.

Я иду, пока она не начинает спускаться по лестнице, прежде чем закрываю дверь своей спальни и спешу к кровати. В отличие от опаски, с которой я открывала первые два письма, это я раскрываю сразу. На этот раз я не ищу внутри подвеску. Я жажду написанных слов.

Мои руки слегка дрожат от предвкушения, когда я осторожно разворачиваю письмо.

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ…

Дорогая Джемма,

Брэкстон

Двадцать первое декабря 1998 года. Я помню эту дату только потому, что это был день после моего десятого дня рождения. Это был отвратительно жаркий день. Твой отец и мои родители все работали, так что ты умоляла свою маму отвести нас на пляж.

Мы втроём сели на автобус, и ты была так взволнована, что практически подпрыгивала на месте всю дорогу. Я получал удовольствие, наблюдая за тобой. В отличие от тебя, я вырос у воды, так что для меня это не было большим делом. Ты, с другой стороны, была провинциальной девочкой. Первые шесть лет твоей жизни прошли на ферме. Твоя семья переехала в город только потому, что твоему отцу предложили повышение в банке, в котором он работал, предложили управлять нашим местным подразделением. Твои родители не очень хотели оставлять деревенскую жизнь позади и уезжать в большой смог, но они знали, что это отличная возможность.

Приехав, мы разделись до плавок и расстелили полотенца на песке под большим красным зонтиком твоей мамы, прежде чем побежать по берегу.

День был жаркий, так что пляж был переполнен. Ты тогда не очень хорошо плавала, так что тебе разрешили только плескаться на мелководье. Я относился к этому нормально. Иногда мы сидели на краю воды и строили песчаные замки или копали большие ямы в песке и закапывались, чтобы оставались видны только наши головы. На второй день Рождества мы строили из песка снеговиков. Нам всегда было весело, не важно, чем мы занимались.

После ланча твоя мама купила нам мороженое. Она сказала, что мы скоро поедем домой, так что мы использовали оставшееся время, чтобы пройтись дальше по пляжу к водоёмам. Там были все хорошие ракушки. Мы этим увлеклись. В твою самую первую поездку на пляж я нашёл красивую ракушку, которую вымыло на берег, и подарил её тебе. Она понравилась тебе так сильно, что я сделал своей миссией находить тебе по одной каждый раз, когда мы ездили на пляж. Даже тогда не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы увидеть твою улыбку.

Я первый поднялся на камни, затем потянулся за твоей рукой.

— Будь осторожна, камни могут быть скользкими, — предупредил я. Я довольно уверен, что говорил тебе это каждый раз. Однажды я поскользнулся на каком-то мху, когда рыбачил на скалах со своим папой, и острые края глубоко порезали мою руку, подарив мне множество швов. Я не хотел той же участи для тебя.

Ты присела на корточки и покопалась в водоёме маленькой палкой, пока я пошёл к песчаной поляне, чтобы найти тебе ракушку.

— Иди посмотри на это, Брэкс. Она такая голубая и такая красивая.

Засунув в карман ракушку, которую только что нашёл, я пошёл к тебе.

— Не… — начал я, как только увидел, что ты делаешь, но раньше, чем у меня появился шанс закончить, ты сунула руку в воду и схватила голубое существо своей ладонью. Это была не красота. Это была медуза.

Ты громко закричала, бросая медузу на камни внизу. Я видел раньше, как это случалось с другими, так что знал, что ты будешь в порядке, но не мог думать о том, что тебе больно.

Я попытался отправить тебя обратно к твоей маме, но ты была так расстроена. Я помню, как пытался поднять тебя, но, думаю, я сделал только два шага, прежде чем пришлось тебя поставить. За день до этого мне исполнилось десять, но понадобилось ещё несколько лет, чтобы произошёл скачок роста. Так что вместо этого я посадил тебя на край камня и побежал за твоей мамой.

— Джемму ужалила медуза, — выпалил я, как только добежал до неё. — Я побегу на спасательную станцию и приведу одного из спасателей.

— Где она? — в панике спросила твоя мама, бросая книгу, которую читала, и вставая.

— На скалах.

Я развернулся и указал в твою сторону.

Я выдохся к тому времени, как добрался до наблюдательной вышки, но испытал облегчение, когда парень связался с одним из дежурных спасателей. Как только я понял, что помощь в пути, я побежал обратно на пляж. Но у меня подкосились колени, когда я приблизился достаточно, чтобы услышать, как твоя мама кричит в панике:

— Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста… моя дочь не может дышать.

Мы не знали, что у тебя серьёзная аллергия на медуз, и у тебя была анафилактическая реакция.

Я держал тебя за руку, пока твоя мама побуждала тебя дышать. Взгляд ужаса в твоих глазах и голубой контур вокруг твоих губ — это вид, который я никогда не забуду.

Казалось, прошла вечность, прежде чем, наконец, до тебя добралась помощь. Они отодвинули всех, чтобы получить доступ к тебе. Я сидел на камне в нескольких метрах и закрывал лицо руками, когда они надели на тебя кислородную маску. Я никогда не был так напуган; мне понадобились все силы, чтобы не заплакать. Я оцепенел от мысли, что потеряю тебя.

Моё тело дрожало к тому времени, как тебя положили на носилки и понесли по песку к ожидающей скорой. Тебе вкололи адреналин, так что к тому времени, как мы приехали в больницу, всё заметно улучшилось, но это никак не облегчило мои переживания и не лишило меня чувства ответственности за всё.

Больница приняла тебя, и ты осталась на несколько часов для обследования. Большую часть времени ты спала. Я сидел на стуле в углу, пока твои родители суетились у твоей кровати. Твой отец сразу поспешил в больницу, когда всё узнал. Беспокойство на их лицах, пока они наблюдали за тобой, вызывало у меня тошнотворное чувство.

Мои родители позвонили, чтобы забрать меня через несколько часов, но я отказался уходить. Я сломался в руках матери в тот момент, как она приехала. Я оставался сильным ради тебя, сколько мог, но объятие моей мамы добило меня. Её объятия были лучшими. После моих уговоров не забирать меня домой, они разрешили мне остаться. Я не мог оставить тебя… Просто не мог.

Когда ты, наконец, проснулась, первым делом ты спросила у родителей: «Где Брэкстон?» Ты не представляешь, как я был счастлив. Ещё больше, когда подошёл к твоей кровати и увидел, как засветилось твоё лицо.

Когда ты приехала домой, твоя мама не разрешала тебе выходить из дома, так что следующие несколько дней мы просто лежали в твоей комнате, разговаривали и смотрели телевизор.

* * *

Двадцать пятое декабря 1998 года. Наступило утро Рождества, и я едва встал с кровати, когда ты забарабанила в мою входную дверь.

— Весёлого Рождества, милашка, — сказала тебе моя мама, обнимая тебя. Она всегда так тебя называла. Думаю, она видела в тебе дочь, которой у неё никогда не было.

— Весёлого Рождества, миссис Спенсер.

Мне так хотелось подарить тебе твой рождественский подарок. Обычно мы просто обменивались открытками, но в тот год я приготовил для тебя кое-что особенное.

За неделю до этого твоя семья провела несколько дней в доме твоих бабушки и дедушки. То время я провёл со своим папой, в его строительном магазине, где он помог мне сделать тебе подарок.

— Весёлого Рождества, Джем, — сказал я, хватая большой упакованный подарок из-под нашего дерева и протягивая его тебе.

— Ты купил мне подарок?

Я сиял, когда твои глаза расширились.

— Нет, я его сделал, — с гордостью ответил я. Я кратко встретился взглядом со своим отцом через комнату, и он подмигнул мне. Как бы сильно я не скучал по тебе те несколько дней, когда тебя не было, я насладился своим особенным временем с папой. Этого никогда не было достаточно. Он был таким добрым и терпеливым человеком, и я всегда любил проводить с ним время.

Я задержал дыхание, пока ты разрывала упаковочную бумагу.

— Брэкстон, — прошептала ты, глядя на деревянную коробку, которую я для тебя сделал. Я вырезал на крышке слова «СОКРОВИЩА ДЖЕМ».

— Это коробка для твоих ракушек.

— Мне очень нравится, — сказала ты, обвивая меня руками и крепко сжимая. — Мне так сильно нравится.

Когда ты отпустила меня, я увидел в твоих глазах слёзы. Я был так доволен тем, что тебе понравился подарок. Так гордился им.

— У меня для тебя есть только открытка, — сказала ты.

Ты выглядела грустной, передавая её мне.

— Всё нормально.

Я честно не возражал. Мне нравились открытки, которые ты мне делала. Они по-прежнему у меня сохранились. Все до одной.

Конкретно эта была с большой зелёной рождественской елью спереди, с разноцветными шариками. Внизу разными цветами было написано «ВЕСЁЛОГО РОЖДЕСТВА», и у большой жёлтой звезды на макушке было слишком много концов. Рисование звёзд не было твоей сильной стороной, но я считал открытку невероятной. Эта открытка всегда будет иметь для меня особенное значение, потому что в тот год ты написала внутри кое-что другое.

«Моему лучшему другу Брэкстону,

Я люблю тебя.

От твоей лучшей подруги Джеммы»

Ты даже подписала её с тремя поцелуями.

Твои слова пересиливали любой подарок, который ты могла мне подарить.

— Мне очень нравится, Джем. Спасибо.

Ты улыбнулась, когда я сказал это.

Я уже знал, что тоже люблю тебя, но плохо умел выражать свои чувства. Действия говорят громче, чем слова, как всегда говорила моя мама. Прошло много лет, прежде чем ты услышала от меня эти три волшебных слова.

То, что между нами было, слишком прекрасно, чтобы забыть.

Всегда твой,

Я долгое время сижу, пытаясь осмыслить его слова. Мне нравятся его содержательные письма; в них как раз достаточно подробностей, что если я закрою глаза, то практически смогу представить в голове эти сцены.

В итоге опустив письмо, я беру конверт в поисках своей подвески. Я удивлена, когда нахожу две — в форме сердца с надписью «Лучшие друзья» и в форме крохотной ракушки. Я сжимаю их обе в ладони, расплываясь в улыбке.

Я одновременно нервничаю и испытываю восторг, снимая бумагу с большой посылки. Я ахаю в тот момент, как раскрывается содержимое. Первое, что я вижу, это слова «СОКРОВИЩА ДЖЕМ». Это коробка, которую он сделал мне много лет назад. Мои глаза заполняют слёзы, когда я поднимаю крышку и вижу сотни, возможно тысячи ракушек внутри, различных форм, цветов и размеров. Все вместе они и выглядят именно как… сокровище.

Я беру несколько ракушек сверху и рассматриваю их. Только собираясь убирать их обратно, я нахожу кое-что, что лежит прямо под поверхностью. Оно завёрнуто в простую белую бумагу. Когда я раскрываю её, то нахожу внутри маленькую розовую ракушку. На бумаге что-то написано, так что я распрямляю её рукой, чтобы прочитать.

«Это ракушка, которую я нашёл тебе в тот день, когда тебя ужалила медуза. Я нашёл её в кармане в ту ночь, когда пришёл домой из больницы, и хранил её все эти годы. Я так и не отдал её тебе, потому что тогда это был момент, который я не хотел, чтобы ты помнила. Сейчас я вижу всё иначе. Я учусь ценить каждую секунду, потому что никогда не знаешь, когда её у тебя могут забрать. Хорошая или плохая, это была глава твоей жизни, так что это имеет значение. х»

Он ошибается. Его слова такие же прекрасные, как его поступки.