Я выбираюсь из кровати в начале восьмого. Я уставшая, но взволнованная. Брэкстон заедет за мной в девять, и мы поедем по магазинам за тем, что мне понадобится для жаркое на ланч, а затем заберём его отца по пути обратно.

Прошлой ночью мы приехали домой поздно. Дом был во тьме, так что я прокралась наверх и приняла тёплый душ, прежде чем забраться в кровать. Какой бы я ни была уставшей, мне понадобились годы, чтобы уснуть. Я была всё ещё под впечатлением от дня, который провела с Брэкстоном и Малышкой Тилли.

Мне хочется рассказать маме о вчерашнем дне. Она очень старается и наконец начинает справляться со смертью родителей. С их смертью будто умерла часть её, и она перестала жить. Уверена, она никогда это не преодолеет, но она хотя бы снова говорит о них.

Я улыбаюсь, заходя за угол на кухню, но затем резко останавливаюсь.

— Папа? — произношу я.

Он стоит спиной ко мне, у раковины, в мамином розовом халате. Халат слишком маленький и смотрится нелепо. Я закрываю рот рукой, чтобы заглушить хихиканье.

Он поворачивается лицом ко мне, и я довольно уверена, что его удивлённое выражение лица соответствует моему собственному.

— Тыковка!

— Что ты здесь делаешь?

— Я… эмм… ночевал здесь. Надеюсь, ты не против, — он делает несколько шагов ко мне. — Вчера вечером я сводил твою маму на ужин и…

Я держу руки в воздухе, сокращая расстояние между нами, прежде чем обвить его; мне не нужны подробности.

— Я более чем не против, — говорю я. — Я так счастлива видеть тебя здесь.

— Я счастлив быть здесь… ты не представляешь, насколько. Мы должны поблагодарить тебя за то, что дала нам обоим необходимый толчок.

— Я была бы рада, если бы вы просто снова общались, но это… — я отстраняюсь от него и вытираю глаза.

— Я знаю, тыковка… знаю.

— Кстати, ты выглядишь нелепо в этом халате.

Он прочищает горло, и я хихикаю, когда он пытается поправить халат спереди.

— Я хотел приготовить твоей маме чашку кофе. Я так делал каждое утро, когда жил здесь.

— Ну, может быть, в следующий раз тебе нужно взять свой халат.

Он усмехается, наклоняясь вперёд и нежно целуя меня в лоб.

— Хорошая идея.

* * *

Когда Брэкстон заезжает за мной, он не может поверить, что мой отец оставался на ночь, но счастлив не меньше меня. Когда мы уходим, мои родители строят планы провести день вместе.

Моя радость от вчерашнего дня продолжается, и за следующие несколько часов мои щёки начинают болеть от улыбок. Моя семья скоро снова станет настоящей. Больше всего мне нравится то, что теперь для меня это действительно семья.

Хоть я всё ещё не помню прошлой жизни с ними, в сердце они принадлежат мне, а я им. То пустое ощущение не принадлежности, когда я только проснулась от комы, теперь кажется далёким воспоминанием.

— Пахнет и выглядит вкусно, — говорит Джон, когда я ставлю перед ним тарелку с ужином. Сегодня я запекла свинину. — Напоминает мне о воскресных жаркое, которые устраивала моя Грейс.

Сегодня хороший день в плане его памяти, что только повышает моё хорошее настроение. Затем я подхожу к Брэкстону, ставя тарелку перед ним.

— Я положила тебе больше корочки, зная, как ты её любишь.

Его глаза расширяются, когда он поднимает на меня взгляд.

— Ты помнишь?

Я не знаю. Он мне это говорил или я помню? Я не могу честно на это ответить. Этого не было в письмах, потому что их я знаю наизусть.

— Должно быть, — пожимаю я плечами. Я не совсем это помню, просто что-то показалось знакомым, пока я накладывала ему ужин.

Обнадёженная улыбка, с которой Брэкстон тянется к моей руке, колет мне сердце. Я не уверена, вернётся ли когда-нибудь моя память, но никогда не перестану надеяться.

Кажется, Джону хорошо с нами, но со временем становится уставшим и приходит в замешательство, и около семи мы везём его обратно в дом престарелых. На какое-то время мы остаёмся, пока он не устроится. Наблюдая, как Брэкстон суетится с ним, пытаясь устроить как можно комфортнее, я могу сказать, как ему нравилось, когда отец был дома. Он отличный сын и исключительный человек. Вид на них согревает мне сердце.

Машина моего отца стоит на подъездной дорожке, когда мы с Брэкстоном подъезжаем. Это сразу же вызывает у меня улыбку. Я бросаю взгляд на Брэкстона и вижу, что он тоже улыбается.

— Хочешь зайти поздороваться?

— Может в другой раз.

— Хорошо, — я стараюсь скрыть разочарование, отстёгивая ремень безопасности. Думаю, это скорее из-за того, что моё время с ним подходит к концу, чем из-за того факта, что он не хочет видеть моих родителей.

Он отстёгивает свой ремень и тянется ко мне.

— Дай им побыть вместе. Для них всё это по-новому… как для нас. Кто знает, он может даже переехать обратно.

— Я надеюсь на это.

Он ничего не говорит о том, чтобы мы снова съехались, но у меня складывается ощущение, что он намекает на это. Во мне определённо есть часть, которой бы это понравилось. Но как он только что сказал, для нас всё это по-новому, и ещё слишком рано принимать большие решения.

Он легко целует меня, а затем отстраняется.

— Я весь день умирал от желания это сделать, — признаётся он, прежде чем поцеловать меня снова. Проходит несколько минут, может больше, прежде чем мы, наконец, отрываемся друг от друга, чтобы отдышаться, и я сразу же чувствую потерю, когда его губы отстраняются от моих.

Потянувшись вперёд, он открывает бардачок.

— У меня есть для тебя ещё одно письмо, — говорит он, передавая мне конверт, и моя улыбка возвращается.

— Спасибо.

Я целую его один последний раз перед тем, как выйти из машины, и он остаётся на подъездной дорожке, пока я не захожу в дом.

Я останавливаюсь в дверном проёме в гостиную и вижу своих родителей, которые сидят бок о бок, держась за руки, и смотрят телевизор. Мне кажется, что я видела это тысячу раз, и снова задумываюсь, настоящее ли это воспоминание.

— Иди посиди с нами, тыковка, — говорит мой папа, хлопая по месту рядом с собой.

Я вспоминаю то, что только что сказал в машине Брэкстон, и хоть часть меня хочет присоединиться к ним, я отказываюсь.

— Я устала. День был длинный. Думаю, я просто пойду спать.

— Хорошо. Спокойной ночи, милая, — говорит мама.

— Спокойной ночи, тыковка.

— Спокойной.

Я поднимаюсь по лестнице в свою спальню, в нетерпении прочитать письмо Брэкстона.

ПИСЬМО ШЕСТНАДЦАТОЕ…

Дорогая Джемма,

Брэкстон.

Четырнадцатое декабря 2009 года. Это был понедельник, за шесть дней до моего двадцать первого дня рождения. Ты ночевала у меня в квартире, но ушла пораньше, на занятия. Мне нужно было идти в университет только к полудню.

Я улыбнулся, когда вышел на кухню и нашёл записку, которую ты оставила мне на холодильнике. Ты часто так делала.

« Доброе утро, мой прекрасный парень,

Я тебя не будила, потому что ты выглядел очень мило. Я долгое время лежала и смотрела на твоё потрясающее лицо, прежде чем наконец подняла свой зад с кровати. Напиши мне, когда будешь в кампусе. Мы с Рэйч сегодня вечером будет готовить, так что бери с собой Лукаса.

Люблю тебя.

До встречи,

Целую, Джем»

Эта записка всё ещё у меня, вместе со всеми другими, которые ты мне оставляла. Я не мог заставить себя их выбросить.

Мне нужно было сходить по делам перед первой парой, так что я собирался выходить. Я взял с прикроватной тумбочки свой бумажник, но там не было моих часов. Обыскав ящики, поискав под кроватью и везде вокруг, я не испытал удачи. У меня началась паника. Я перевернул всю квартиру вверх дном, но часов всё равно нигде не было. Я пытался вспомнить, что как делал прошлым вечером — я был уверен, что оставил их там, где всегда — но нет.

Я разбудил Лукаса, который не был впечатлён. Он гулял с какой-то девчонкой и пришёл домой только рано утром.

— Ты видел мои часы?

— Что?

— Мои часы.

— То старьё с треснутым стеклом? — пробормотал он.

— Да. Я люблю эти часы… Мне их Джемма подарила. Ты их видел?

— Нет, — ответил он, переворачиваясь на бок и закрывая лицо подушкой.

Я захватил запасной ключ от твоей квартиры и пошёл туда — и почувствовал крайнее разочарование, когда остался ни с чем. Это был первый раз за пять лет, когда часов не было у меня на запястье, и я чувствовал себя без них совершенно потерянным.

Как только забрался до кампуса, я обыскал свой шкафчик, прежде чем пойти в бюро находок. В тот день я вообще ничего тебе не писал. Я чувствовал себя плохо и не знал, как сказать тебе, что потерял часы.

С течением дня я начал сомневаться, что когда-нибудь увижу их снова. Ты несколько раз спрашивала у меня, всё ли в порядке, или почему я странно себя веду. Я улыбался и отшучивался. Я знал, что не смогу скрывать это от тебя вечно. Я даже думал попытаться купить замену, но хотел те, которые подарила ты, а не подделку.

За день до моего дня рождения Рэйчел пошла гулять с друзьями, так что ты приготовила романтический ужин для нас двоих в своей квартире. Ещё в этот вечер я планировал всё рассказать. Я тёр рукой запястье, пытаясь придумать, как лучше это сказать, но хорошего способа не было.

— Джем, — сказал я, потянувшись через стол за твоей рукой. — Я должен кое в чём тебе признаться.

— Признаться? — ты нахмурилась, пока говорила.

— Я… Я, эмм…

— Боже, Брэкстон, ты меня пугаешь. Что ты сделал?

Не было лёгкого способа это сказать.

— Я потерял свои часы… те, которые ты мне подарила.

— Ох, слава богу, — произнесла ты, выдыхая с облегчением. — Я подумала, что ты скажешь что-нибудь намного хуже.

— Не уверен, что может быть хуже. Я люблю эти часы.

Ты захихикала, вставая, что только вызвало у меня замешательство. В этом не было ничего весёлого. Ты усердно работала, чтобы накопить денег и купить мне эти часы.

Я следил взглядом за каждым твоим движением, когда ты исчезла в своей комнате и вышла через несколько мгновений с маленькой упакованной коробочкой в руках.

— Это только малая часть твоего подарка. Для остального придётся подождать до завтра.

Я был озадачен. Я потерял часы, а ты дарила мне подарок?

До меня дошло, как только я открыл коробку. Я не мог поверить своим глазам. Меня переполняли смешанные эмоции: облегчение, замешательство и злость.

— Это мои часы! — стекло было заменено, и ремешок был новым и блестящим.

— Твои, — ответила ты, твоё лицо засветилось. — Сюрприз.

— Они всё это время были у тебя?

— Да, я хотела сделать тебе сюрприз.

Я мог думать только о том стрессе, который пережил за прошедшую неделю.

— Ты подумала, что я не замечу их пропажу? Я носил их каждый день с тех пор, как ты мне их подарила.

— Ты на меня злишься? — ты выпятила нижнюю губу.

— Да… нет, — вздохнул я, ущипнув себя за переносицу. — Я понимаю, ты хотела сделать приятно, но я люблю эти часы и всё, что они представляют. Эта неделя была полным кошмаром. Я был опустошён, думая, что потерял их.

— Прости, — ты сократила расстояние между нами и обхватила меня руками. — Ты меня прощаешь?

— Конечно, — на тебя невозможно было злиться. — Я просто рад получить их обратно.

— Над ними хорошо постарались.

— Это точно, — они выглядели такими же блестящими и новыми, как в тот первый день, когда ты мне их подарила.

— Я попросила сделать гравировку с внутренней стороны.

Мои губы растянулись в улыбке, когда я перевернул часы и посмотрел на надпись.

— Мне нравится… спасибо, — я уже ценил эти часы, но теперь они значили ещё больше.

— Заранее с днём рождения, Брэкс.

Я не мог перестать улыбаться, пока ты застёгивала часы на моём запястье. Складывалось впечатление, что не хватало части меня, но теперь я снова стал целым.

— Не забудь, что завтра вечером ты весь мой. Я веду тебя на твой день рождения, — я не мог придумать более идеальный способ провести свой двадцать первый день рождения, хотя хотел бы увидеться ещё и со своим отцом. В тот день я говорил с ним по телефону, но не видел его несколько недель. Я скучал по нему. — Можешь заехать за мной в шесть.

— Это свидание.

Я приехал к твоей квартире без четырёх минут шесть. Я знал это, потому что посмотрел на свои блестящие часы, прежде чем постучать. Я даже спал с ними ночью, так был рад их вернуть.

Я понятия не имел, куда ты ведёшь меня на ужин, но надел свои лучшие джинсы и рубашку, которую ты мне купила. Хоть приглашала меня ты, я всё равно принёс тебе цветы — твои любимые, жёлтые розы и фиолетовые ирисы.

— Заходи, открыто, — крикнула ты изнутри.

Я открыл дверь и вошёл в полную темноту.

— Сюрприз!

От внезапного громкого звука я подскочил, затем включился свет, практически ослепляя меня. В первую очередь я увидел своего отца. На его лице была нелепая улыбка, которая соответствовала нелепому колпаку на его голове. Вся комната была украшена растяжками и шарами. И на кофейном столике была куча упакованных подарков.

Я чувствовал, как меня переполняют эмоции, пока оглядывал комнату. Там были все важные люди в моей жизни: ты, мой папа, Лукас, Рэйчел, твои родители, даже бабушка с дедушкой.

— С днём рождения, Брэкс, — сказала ты, вставая рядом со мной. — Надеюсь, ты не против всего этого. Я хотела сделать что-нибудь особенное на твой двадцать первый день рождения.

— Я более чем не против, — ответил я, наклоняясь поцеловать тебя в губы. Мне никогда раньше не устраивали вечеринок на день рождения, и для меня это много значило.

То, что между нами было, слишком прекрасно, чтобы забыть.

Всегда твой,

На моём лице появляется огромная улыбка, пока я складываю письмо обратно. Не могу поверить, что понадобился двадцать один год, чтобы кто-нибудь устроил ему вечеринку. Я так рада, что это сделала я.

Я достаю из конверта маленькую подвеску, и мне хочется, чтобы он указал в письме, какую гравировку я сделала на часах.

Я беру свой браслет памяти и провожу пальцами по подвескам. Браслет почти заполнен, что вызывает у меня небольшую грусть. Рано или поздно, письма прекратятся, когда Брэкстону не останется, что говорить. Мне будет не хватать их, когда это произойдёт, — они мой спасательный круг.