Я вижу, как она смотрит на мои часы, пока мы завтракаем в нашем доме.
— Это те часы, которые ты упоминал в письме? — наконец спрашивает она.
— Единственные и неповторимые, — отвечаю я, сияя. Я люблю эти часы. — Не прошло ни дня, чтобы я их не носил… кроме той недели, когда ты их украла.
— Да уж, прости за это, — говорит она с весёлой улыбкой, и я знаю, что ей совсем не жаль. Затем она замолкает, слегка ёрзая на сидении. — Что я выгравировала на внутренней стороне? Ты не указал это в письме, и я умираю от желания узнать.
Её вопрос вызывает у меня улыбку. Я надеялся, что она спросит.
— Хочешь посмотреть?
— Пожалуйста, — её полный надежды взгляд трогает моё сердце. Как бы я ни ненавидел то, что с нами стало, переживать заново наше с ней прошлое и видеть её реакцию, когда она обнаруживает всё впервые, бесценно.
Я снимаю часы с запястья и передаю их ей. Она стонет, прочитав гравировку. «Ты „тик“ для моего „так“».
— О боже, это так слащаво. Я действительно написала эту чушь?
Мне приходится сдерживать смех, когда её лицо становится ярко-красным.
— Мне кажется, это мило.
— Не правда. Ты просто вежливый. Я удивлена, что ты вообще на мне женился… Я такая отстойная.
— Ты далеко не отстойная. Каждое утро, когда я это читаю, у меня на лице появляется улыбка, — я усмехаюсь, когда она возвращает мне часы, и застёгиваю их на запястье.
— Улыбка наверняка наигранная.
— Вовсе нет… Мне нравится быть «тик» для твоего «так».
— Кто-нибудь, убейте меня, — говорит она, закрывая лицо руками.
— Эй, — потянувшись, я убираю её руки от её симпатичного личика. — Если тебя это утешит, ты тоже «тик» для моего «так». Всегда была и всегда будешь.
Я вижу начало улыбки, когда она берёт ложку.
— Мой отец прошлым вечером снова остался на ночь, — я довольно уверен, что она говорит мне это чтобы сменить тему. — Они ещё не говорят о том, чтобы он переехал, но я думаю, это предстоит.
— Я надеюсь на это.
— Моя мама практически порхает по дому, — она хихикает, поднося ко рту целую ложку хлопьев. Но я замечаю, что она сказала «мама», а не Кристин. — Никогда не видела её такой счастливой.
— Вот, что делает с людьми любовь.
* * *
Уже около полудня я складываю листок бумаги и кладу его в конверт. Я по-прежнему не уверен насчёт того, что написал в последней части этого письма, но сердцем думаю, что Джем хотела бы это знать. Это было ужасное время для нас обоих, но также значимый момент в наших отношениях. Я только надеюсь, что это воспоминание не разрушит её так, как произошло в прошлом.
Я добавляю маленькую ювелирную коробочку и подвеску в виде крохотного кольца, а затем кладу к письму фотографию.
ПИСЬМО СЕМНАДЦАТОЕ…
Дорогая Джемма,Брэкстон.
Шестое июля 2012 года. Это была пятница, и мы оба приехали домой на выходные. Я поцеловал тебя на прощание на подъездной дорожке, и ты пошла к своим родителям, а я к себе домой, чтобы увидеться с отцом.
— Я дома, пап! — крикнул я, проходя через дверь.
Через несколько секунд он спустился по ступенькам и притянул меня в объятие.
— Приятно тебя видеть, сынок. Я тебя не ждал на этих выходных.
— Мы с Джем подумали вас удивить. Я соскучился.
— Я по тебе тоже. Идём, давай я поставлю чайник.
— Как у тебя дела? — спросил я, садясь за кухонный стол.
— Хорошо. Очень хорошо. Как учёба?
— Отлично. Не могу поверить, что до выпуска осталось всего несколько месяцев.
— Ты думал, где хочешь работать?
— Да. И уже подал резюме на несколько должностей.
Я разрывался. Огромная часть меня хотела работать в родном городе, но это означало, что придётся оставить тебя позади. Тебе оставалось учиться ещё год.
— Это отлично. Я горжусь тем, что у тебя так хорошо получается. Не думаю, что у тебя будут проблемы с поиском работы.
— Как дела в магазине, пап? — спросил я, когда он поставил передо мной чашку кофе, прежде чем сесть.
Он провёл пальцами по своему подбородку, после чего ответил:
— На самом деле, я хотел с тобой об этом поговорить. Совет переквалифицировал зону в Р-4 (прим. Р-4 — зона объектов культуры и спорта).
— Ох, правда? Большая плотность застройки.
— Ко мне уже подходило несколько застройщиков.
— И что ты думаешь? Ты заинтересован в продаже?
Лично я думал, что он отдал этому магазину достаточно жизни, но знал, что поддержу его, если он решит не продавать.
— Поначалу не был, но чем больше думаю об этом, тем больше теплею к этой идее. Марио уже решил продать соседний технический магазин, и гараж через дорогу несколько дней назад выставил табличку «Продаётся». И у меня теперь намного больше конкурентов, с тех пор, как в городе появился этот Баннингс.
— Какие получатся деньги? Тебе сделали предложение?
Он смотрел, как я делаю глоток кофе, прежде чем ответить.
— Дело в том, что мне предложили полтора миллиона.
Я вдохнул так резко, что кофе попал не в то горло, и я закашлялся так сильно, что кофе разлетелся по всему столу — и по отцу.
— Долларов? — спросил я, когда наконец восстановил дыхание.
Он хохотнул, вытирая кофе с лица.
— Я знаю. Думаю, я буду дураком, если не подумаю над этим. Это больше денег, чем я могу заработать за всю жизнь.
— Ну, если ты хочешь это сделать, ты знаешь, что я во всём тебя поддержу. Такие деньги смогут обеспечить тебя до конца жизни.
— Они смогут обеспечить нас обоих. Я хотел бы половину отдать тебе.
Мои глаза расширились от неверия.
— Нет, пап. Это твои деньги, ты их заработал. Я скоро выйду на работу, могу сам заработать себе на жизнь.
В его глазах была решимость, когда он ответил. Я хорошо знал этот взгляд.
— Я уже решил, сынок. Утром звоню застройщикам.
* * *
Десятое сентября 2012 года. Мой отец был упрямым человеком. Никакие мои протесты не могли остановить его от того, что он хотел сделать. Как только он выплатил кредит за дом и бизнес, у него осталось восемьсот тысяч долларов, половину которых он отдал мне. Меня это по-прежнему не особо устраивало, но он настоял.
Я скрывал это от тебя, но не потому, что не хотел, чтобы ты знала о деньгах. У меня были на них большие планы, и я хотел тебя удивить.
Мы были дома на выходных, и я понедельник у меня не было занятий, так что когда ты поехала обратно в университет в воскресенье вечером, я остался. Я сказал тебе, что помогаю отцу вывезти последние вещи из магазина. Это была ложь. С этим мы закончили в предыдущий день.
Вместо этого мы с отцом принялись искать дом. Если точнее, искать дом на пляже. Твоей мечтой было жить на пляже, и я был намерен это осуществить. Или, по меньшей мере, идти до конца.
Первые несколько территорий на пляже, которые показала нам риэлтор, выходили далеко за пределы моей платёжеспособности. Я был студентом, и хоть у меня были огромные сбережения, работал я на полставки. Даже учитывая, что твой отец банковский менеджер, я знал, что ни за что не получу кредит.
Риэлтор и мой отец пытались уговорить меня посмотреть дом подальше от океана, но я был настойчив. Я не хотел, чтобы до пляжа было пять минут, или чтобы он виднелся вдали. Я хотел, чтобы он был прямо перед лицом. Так, чтобы можно было выйти через заднюю дверь и оказаться на песке.
К концу дня я чувствовал разочарование. Я поехал домой к отцу, чтобы забрать свои вещи. Казалось, с сюрпризом для тебя придётся подождать.
Пока я клал рюкзак в машину и пожимал руку отцу, в кармане зазвонил мой телефон. Я ожидал увидеть на экране твоё имя, но вместо этого звонил риэлтор.
— Думаю, я нашла вам пляжный дом. Он маленький, скорее как хижина, но расположение идеальное, и в пределах вашей суммы… это именно то, что вы искали.
— Когда я могу приехать на него посмотреть? — спросил я восторженным голосом.
— Место свободно, так что прямо сейчас, если хотите.
Мой пульс ускорился, пока я записывал адрес. Как только она упомянула, что номер дома девятнадцатый, я понял, что это знак… этот дом должен был стать нашим.
Я усадил отца в машину, и мы поехали. Она не врала, когда сказала, что это хижина. Это был домик с одной спальней, построенный в ранние сороковые. Он отчаянно нуждался в уходе, но в целом был идеален. Это означало, что когда мы сможем себе это позволить, то снесём его и построим дом твоей мечты. Я уже начал рисовать на него планы.
Оказывается, старик, который жил там, недавно умер, и два его сына хотели быстро продать дом. Цена была больше моих четырёхсот тысяч, но отец согласился дать мне остальную сумму в беспроцентный займ, пока я не встану на ноги.
Не считая планов на краткий круиз, он собирался просто положить деньги в банк. Полагаю, когда так долго страдаешь от проблем с финансами, как он, расставаться со своим состоянием не легко.
Дом располагался дальше, чем я первоначально хотел, но вид был… захватывающим. Моё сердце колотилось от одной мысли о твоей реакции. Я знал, что тебе понравится.
* * *
Двадцать девятое ноября 2012 года. Я уже выпустился, и для тебя университет закончился на этот год. С новой покупкой на уме, я временно переехал обратно домой и прикладывал все усилия, чтобы найти работу в округе.
Ты расплакалась, когда я рассказал тебе о своих планах, потому что это означало, что мы снова разделимся.
— Я думала, ты будешь искать работу ближе к кампусу, чтобы мы всё равно виделись каждый день.
— Для меня это было не лёгкое решение, Джем, но в этом есть смысл. Я не хочу устроиться на работу, а потом через год уезжать, когда ты выпустишься. Я хочу, чтобы мы оба в итоге вернулись домой. Я хочу, чтобы наши дети росли в этой области, как и мы.
— Наши дети?
Как только я упомянул детей, слёзы прекратились, и твоё лицо озарила широкая улыбка.
Я притянул тебя в свои объятия.
— Да, наши дети. Ты навсегда моя девочка, Джем, конечно, в будущем у нас будут дети.
Казалось, на время я улизнул от темы, но знал, что как только ты узнаешь настоящую причину, то простишь меня полностью.
Утро ты провела в салоне красоты со своей мамой, что дало мне время всё подготовить. Конечно, твои родители и мой отец всё знали. Они очень помогли мне за последние несколько недель.
Позже в тот день, я спросил, хочешь ли ты прогуляться по пляжу. Я держал тебя за руку, пока мы шли вдоль берега.
— Я хочу кое-что тебе показать, — сказал я, как только мы подошли ближе.
Я повёл тебя по песку к хижине. Твои родители и мой отец помогли мне прибраться. Мы покрыли дом внутри и снаружи свежим слоем краски; снаружи дом теперь был белым, с голубой окантовкой ставней. Он был далёк от дома твоей мечты, но, по крайней мере, цвета и расположение подходили.
Мой отец зачистил деревянные полы внутри, прежде чем перекрасить их. Он даже переложил часть плитки в ванной. Ему больше не надо было ходить в магазин, так что он был благодарен, что есть чем заняться.
Твои родители купили нам маленький диван, телевизор, спальный набор и все новые кухонные принадлежности. Несколькими неделями ранее твоя мама повела тебя по магазинам, под фальшивым предлогом необходимости переделать твою спальню в их доме. Она попросила тебя выбрать цветовую гамму, а ещё ковёр, новую скатерть и занавески.
— Что ты делаешь? — спросила ты, когда мы дошли до задней двери.
— Я же сказал, что хочу кое-что тебе показать.
— Я знаю, но нельзя просто врываться в чей-то дом.
— У меня есть ключ, — сказал я, доставая его из кармана и виляя им перед тобой. — Так что, технически, я не врываюсь, — твоё лицо мило нахмурилось, пока я открывал дверь. — Дамы вперёд.
Ты оглянулась посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь за нами, и я хохотнул от того факта, что ты думала, что мы делаем что-то незаконное. Я потянулся за твоей рукой, ведя тебя через дверной проём.
Место было крохотное, так что нам понадобилось сделать только несколько шагов по коридору, мимо кухни справа и прачечной слева, прежде чем войти в маленькую гостиную. Я попросил твою маму приехать в дом, как только мы пошли гулять, чтобы зажечь тридцать свечей, которые я стратегически расставил по комнате.
— Брэкстон, — ахнула ты, останавливаясь. — Что это всё такое?
— Это наш новый дом. Я купил его для тебя, Джем. Это не много, но я обещаю, что когда смогу себе это позволить, я построю тебе дом твоей мечты.
Твои глаза расширились, и рот открылся, но прежде чем тебе выдался шанс ответить, я опустился на одно колено.
— Почти семнадцать лет назад, в мою жизнь вошёл ангел… ты. За последующие месяцы и годы ты не просто стала большой частью моей жизни… ты стала моей жизнью… причиной, по которой мне не терпится просыпаться каждый день. Я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду. Тебе принадлежит моё сердце, моё тело и моя душа… Я не был бы целым, если бы рядом не было тебя. Скажи, что ты всегда будешь моей девочкой, Джем… выйдешь за меня замуж?
Ты не ответила сразу, и хоть по твоему лицу текли слёзы, ты улыбалась. Я видел, как ты несколько раз себя ущипнула, пока я ждал твоего ответа.
— Что ты делаешь?
— Убеждаюсь, что я не сплю.
Я хохотнул.
— Ты не спишь, Джем. Это всё реальность. А теперь, ты мне ответишь или заставишь ждать?
Ты подскочила ко мне с таким энтузиазмом, что сбила меня с ног и столкнула на пол. Ты приземлилась на меня сверху и начала осыпать моё лицо поцелуями.
— Конечно, я выйду за тебя замуж! Для меня нет никого другого… и никогда не будет никого другого.
Мы провели первую ночь в доме вместе. Я дал тебе ключ, но сказал, что не давлю, чтобы ты переезжала сразу же.
— Ты будешь жить здесь? — спросила ты.
— Да.
— Тогда я тоже. Я хочу быть там, где мой жених.
Моё сердце наполнилось теплом, когда ты это сказала.
Следующим утром мы сидели на заднем крыльце и пили кофе.
— Не могу поверить, что буду смотреть на этот вид весь остаток своей жизни, — сказала ты.
— Когда у меня будет достаточно денег, я построю сзади большую веранду. Мы будем сидеть здесь каждое утро и завтракать вместе.
— Звучит волшебно, — ответила ты, кладя голову мне на плечо. — Не могу поверить, что ты сделал всё это для меня.
— Я сделаю что угодно, чтобы сделать тебя счастливой, Джем.
* * *
Одиннадцатое января 2013 года. Я думал, добавлять это в письмо или нет, но это момент твоей жизни, и хоть он и трагичный, я довольно уверен, что ты хотела бы об этом знать.
Ты мало говорила об этом, но я нашёл фотографию, которую приложил к этому письму, приклеенной к крышке коробочке для драгоценностей, которую я для тебя сделал, так что знаю, что ты часто на неё смотрела.
Предыдущие шесть недель были идеальными. Мы побольше поработали над интерьером и подправили двор. Ты добавила маленький сад впереди. Места было не много, но оно было нашим, и мы его любили.
У тебя оставался ещё месяц до возвращения в университет, а я наконец получил работу — в маленькой архитектурной фирме прямо за городом — приступить к которой должен был на следующей неделе.
Когда я проснулся в это конкретное утро, тебя тошнило в ванной.
— Джем. Ты в порядке?
— Уф, чувствую себя ужасно, — ответила ты.
У тебя был сильный иммунитет, и ты редко болела, так что я сразу забеспокоился. Когда снова обнаружил тебя в таком состоянии следующим утром, я поставил тебя под душ, и как только ты оделась, повёз тебя прямиком к врачу.
Он сказал, что ты, наверное, подхватила вирус, но взял кровь на анализ, просто чтобы убедиться.
К тому времени, как мы вернулись домой, ты сказала, что чувствуешь себя намного лучше, но я всё равно заставил тебя вернуться в кровать.
На следующее утро тебя снова тошнило. Я позвонил врачу, и он сказал, что результаты анализа твоей крови должны прийти позже, и он позвонит, как только их получит.
Звонок раздался почти ровно в полдень. Я сидел на краю кровати, пока ты говорила с доктором. Я понял, что это не просто вирус, когда увидел, как от твоего лица отлила вся краска.
— Что он сказал? — спросил я, как только ты завершила звонок.
Твой ошеломлённый взгляд встретился с моим.
— Он сказал, что я беременна.
Не знаю, как долго я сидел и смотрел на тебя, не в силах что-то сказать, но, в конце концов, я потянулся и притянул тебя в свои объятия.
— Ты беременна? — я слышал шок в собственном голосе, пока говорил.
— Кажется так.
Я отстранился, чтобы увидеть твоё лицо.
— Как ты к этому относишься?
— Я в шоке… Счастлива… В шоке.
Когда я увидел улыбку, растянувшую твои губы, улыбнулся и сам.
— Мы будем родителями.
— Да, — прошептала ты, и твоя улыбка стала шире. Мы хотели этого ребёнка, потому что он был результатом нашей любви.
На следующей день мы поехали обратно к врачу. Он рассказал наши варианты, но мы заверили его, что хотим этого ребёнка, так что он записал тебя на УЗИ в тот же день, чтобы узнать, какой у тебя срок.
Оказалось, почти семь недель. Нам даже дали маленькую фотографию ребёнка, который на тот момент был больше похож на крохотную точку. На твоём лице сияла огромная улыбка, пока ты всю дорогу до дома смотрела на это изображение.
Мы решили некоторое время держать эти новости при себе, привыкая к мысли о том, что станем родителями. Я начал искать работу на выходные, потому что мы нуждались в дополнительных деньгах.
Через пять дней ты разбудила меня посреди ночи.
— Брэкстон, я не очень хорошо себя чувствую. У меня сильные спазмы в животе.
Я сел, включая лампу рядом с кроватью.
— Что значит спазмы? Это нормально?
— Нет. Думаю, мне нужно в больницу.
Я подскочил, надел майку и спортивные штаны, а потом подошёл к твоей стороне кровати. Когда я откинул в сторону одеяло, чтобы помочь тебе встать, я застыл, увидев, что ты лежишь в луже крови.
Я подхватил тебя на руки и практически побежал к машине. Ты громко стонала, когда я осторожно опустил тебя на пассажирское сидение.
— Ты будешь в порядке, Джем, — сказал я. — Я рядом.
Я пытался оставаться сильным, но внутри всё было совершенно иначе. Я мог думать только о своей маме и о том, как она уехала в больницу и никогда не вернулась. Я боялся за нашего ребёнка, но был в ужасе от шанса потерять тебя.
Когда мы приехали в скорую, врачи сделали ещё одно УЗИ, а затем сказали нам опустошающие новости: у тебя случился выкидыш. Через час тебя увезли по длинному коридору в сторону операционной, для выскабливания.
Я держал себя в руках до самого конца, но в тот момент, когда ты исчезла за теми дверьми, я полностью сломался.
На следующий день доктор тебя выписал. Ты не сказала ни единого слова с того времени, как проснулась тем утром, или по дороге домой. Я так беспокоился, будто часть тебя умерла вместе с нашим ребёнком. В каком-то смысле, наверное, так и было.
Ты даже не возражала, когда я понёс тебя на руках от машины домой. В тебе не осталось никакой борьбы, что только больше меня волновало.
Когда мы дошли до ванной, я помог тебе раздеться, затем включил душ. Я оставил тебя там, пока менял постельное бельё. Твою окровавленную пижаму и простыни и убрал сразу в стиральную машину.
К моменту моего возвращения ты вышла из душа, так что я помог тебе вытереться, прежде чем через голову надеть на тебя ночнушку. Я откинул одеяло на нашей кровати, и ты забралась на матрас. Ты по-прежнему не говорила ни слова, и я не знал, что тебе сказать.
— Я могу что-нибудь для тебя сделать, Джем?
— Нет, — прошептала ты.
Я сел на край кровати.
— Ты уверена, что всё в порядке? — это был дурацкий вопрос, конечно, всё было не в порядке.
Ты просто покачала головой, и как только я увидел, что у тебя на глазах появились слёзы, я стянул майку через голову, снял штаны и забрался в кровать рядом с тобой.
Я притянул тебя в свои объятия.
— Когда будешь готова, мы можем попробовать снова.
Как только эти слова сорвались с моего языка, ты разрыдалась. От этого моё уже разбитое сердце разбилось чуть больше.
Мы оставались в такой позе до конца дня. Мы плакали, разговаривали и ещё плакали. Мы проливали слёзы за нашу потерю, и за нашего ребёнка. За первый вздох, которого он никогда не сделает. За долгую, полную жизнь, которую он никогда не проживёт. За нашу бесконечную любовь, которую он никогда не почувствует.
То, что было между нами, слишком прекрасно, чтобы забыть.
Всегда твой,