После ухода Анастасия Зоя подошла к окну и стала смотреть на город. Она могла бы бесконечно любоваться этим зрелищем. Зоя всматривалась в сверкающую полоску воды, по которой когда-то плыл Ясон с аргонавтами на поиски золотого руна. Он встретил Медею, а затем предал ее. Ее месть была ужасной, и Зоя прекрасно ее понимала. Она уже знала, как отомстит Кантакузену. Косьма был ее ровесником. Именно его отец Андреас, желая спастись, сообщил крестоносцам, где находится фиал с кровью Христа. Но этот человек умер, и Зоя не могла до него добраться: Господь уже отправил его в ад. А вот Косьма жив и здоров, вернулся в Константинополь и процветает. Ему было что терять. Зоя наблюдала за ним, словно за фруктом, который должен вызреть, прежде чем его сорвут.

Ее взгляд перекинулся на золотую чашу, стоявшую на столе. Она была наполнена абрикосами, отливавшими жидким янтарем в красных лучах солнца. Зоя надкусила один, не обращая внимания на сок, потекший с губ на подбородок.

Дед Евфросинии Георгиос Дукас способствовал краже иконы из храма Святой Софии, Матери-Церкви Византии. Он также помог вынести оттуда Святую плащаницу самого Иисуса Христа. Такое предательство никогда не забывается. Сейчас эти святыни находятся в грубых руках недостойных католиков… При этой мысли Зоя вздрогнула всем телом, как будто дотронулась до чего-то грязного и липкого.

Ей повезло, что у Евфросинии возникло заболевание, которое не смог излечить ее врач. Это позволило Зое подослать к ней евнуха-целителя, а он, в свою очередь, убедит Косьму довериться этой женщине.

Зоя взяла еще один абрикос. Он оказался не таким спелым, как первый. Она снова подумала об Анастасии. Да, он по-настоящему удивил ее, когда столь резко высказал свое мнение о Евфросинии. Конечно, он был прав, но Зоя не ожидала от евнуха такой прямолинейности. Симпатия, которую она к нему испытывала, не должна помешать ей привести в исполнение план мести. Анастасий полезен ей, и именно это самое важное.

Однако у него была слабость – он был слишком снисходителен, и ей не следует об этом забывать. Некоторые из пациентов, обратившиеся к нему по ее рекомендации, поступили с лекарем несправедливо, но, казалось, он не таил на них обиды. Анастасий мог бы постоять за себя, но не стал этого делать. Зоя не считала, что он проявил малодушие, потому что, без всякого сомнения, ничем не рисковал, если бы решил отомстить. Глупо. Без страха уважения не заслужить, Зоя знала это по собственному опыту. Она будет опекать Анастасия, пока он ей нужен. Но ему придется заплатить за ее покровительство.

Зоя обернулась и окинула взглядом комнату. Он остановился на золотом распятии, висевшем на стене. Она помогла бы лекарю собрать информацию о Виссарионе, если бы не понимала, что эти сведения вряд ли помогут ему найти друзей в Константинополе. Но почему же он этим интересуется?

Конечно, Зоя не могла открыть ему даже часть правды. Как рассказать о том, что Елене наскучил Виссарион, которого она никогда не интересовала как женщина?

Зоя расслабилась, откинула голову назад и улыбнулась, иронизируя над собой, что случалось не так уж часто. Однажды она сама попыталась соблазнить Виссариона, просто чтобы убедиться, что в его душе и чреслах есть огонь. Нет, его там не было. В конце концов Виссарион все же откликнулся на ее призыв, но Зоя была разочарована: результат не стоил потраченных усилий.

Неудивительно, что Елена поглядывала по сторонам! У нее хватило ума соблазнить Антонина и использовать его для того, чтобы расправиться с Виссарионом, а потом избавиться от обоих. Именно так все и произошло. Елена доказала, что является достойной дочерью своей матери, хотя и постигала науку заговоров и интриг очень медленно. Тем не менее в конце концов ей все удалось. Жаль, что дочь скомпрометировала заодно и Юстиниана. Он был настоящим мужчиной и заслуживал доверия. Если Елена действительно это сделала, Зоя никогда ее не простит.

Женщина медленно прошла через комнату к двери, плавно поводя рукой, отчего ее шелковое платье развевалось и переливалось в солнечных лучах. Ее роскошный наряд менял свой цвет – был то красновато-коричневым, то золотым, обманывая глаз и разжигая воображение.

Спустя неделю за Зоей послал император. Да, этот мужчина стоил того, чтобы разделить с ним ложе! Даже спустя столько лет она хранила воспоминания о нем. Но он не был лучшим. Никто не мог сравниться с Григорием Вататзесом. Однако Зоя изгнала его из своего сердца. Каждый раз, думая о нем, она испытывала боль и одновременно наслаждение.

Михаилу что-то нужно, иначе он не посылал бы за ней. Зоя тщательно нарядилась. Она выглядела великолепно в бронзово-черной шелковой тунике, облегавшей ее тело. Высокое ожерелье скрывало увядающую кожу под подбородком. Руки были мягкими и ухоженными. Зоя знала, какие ингредиенты нужно использовать в мазях, чтобы кисти оставались белыми, а суставы не опухали. Она надела золотые серьги с топазами. Зоя не собиралась обольщать императора. Их отношения перешли на другой уровень. Ему нужны ее опыт и изобретательность, а не тело.

После того как жители империи вернулись из изгнания, во время которого находились в Никее и городках, разбросанных вдоль северного побережья Черного моря, Михаил не стал селиться в старом Императорском дворце, предпочтя ему Влахернский дворец, расположенный на другом конце города. Его окна выходили на Золотой Рог, как и окна Зои, дом которой находился всего в полутора милях от императорской резиденции. Она легко могла пройти это расстояние пешком в сопровождении своего самого верного слуги Сабаса.

Зоя шла неторопливо, потому что спешить было неприлично. У нее было время, чтобы обратить внимание на траву, которая росла на месте недостающих булыжников, на разбитые окна церквей, которые еще не заменили.

Даже Влахернский дворец был поврежден. Некоторые из величественных арок над верхними окнами угрожали рухнуть прямо на лестницу, расположенную внизу.

Стражники-варяги не задали Зое ни одного вопроса. Они прекрасно знали, кто она, и, несомненно, получили приказ ее впустить. Зоя прошла мимо них, лишь слегка кивнув головой.

Она вспомнила то далекое время, когда в Константинополь пришли латиняне. Тогда отец отвел свою совсем еще крошечную дочку в старый Императорский дворец, расположенный на мысе, откуда открывается прекрасный вид на город и море. В то время Алексей Пятый был императором Византии… Это произошло как раз перед трагическим захватом Константинополя.

Зоя ждала аудиенции в огромной комнате с большими окнами, через которые проникало много солнечного света, заполнявшего пространство и усиливавшего впечатление от идеальных пропорций. Стены были выложены розовым мрамором, а пол – порфиром. Светильники стояли на высоких изящных подставках, инкрустированных золотом. Зое очень нравилось убранство комнаты, и она с удовольствием рассматривала все вокруг, пока ее не позвали к императору.

За ней прислали высокого евнуха с мягким лицом и усталыми глазами. Его манера размахивать руками раздражала Зою. Евнух провел ее через залы и галереи в личные покои императора. Там велись разговоры, которые никто не должен был подслушать. Даже стражник-варяг обычно стоял в отдалении. Многие варяжские стражники были светловолосыми и голубоглазыми. Только бог ведал, из каких далеких земель они прибыли.

Царские покои были полностью восстановлены, стены заново окрашены и расписаны фресками: пасторальные сцены сбора урожая. Блестели витиеватые бронзовые подсвечники и даже стояло несколько уцелевших статуй.

Зоя низко поклонилась, выполняя установленный ритуал. Она была на двадцать пять лет старше Михаила, и к тому же женщина, но все-таки он был равноапостольным императором. Он не приподнялся, чтобы ее поприветствовать, – остался сидеть, слегка раздвинув колени. На нем была далматика из шелковой парчи, из-под которой выглядывала алая туника. Зоя считала императора красивым мужчиной – густые черные волосы и борода, легкий румянец, изящные руки. Даже сейчас она с наслаждением вспоминала его прикосновения. Они были удивительно нежными для человека, который провел свои лучшие годы на полях сражений, был блестящим полководцем и знал о военной стратегии больше, чем многие его подчиненные. В битвах Михаил возглавлял армию, а не прятался позади нее. Сейчас он занимался реорганизацией армии и флота, а также восстановлением городских стен. Прежде всего он был практиком, и от Зои также ожидал прагматизма.

– Подойди, Зоя, – потребовал Михаил. – Мы здесь одни, и нет нужды притворяться.

Его голос звучал необыкновенно мягко и глубоко. Именно такой голос должен быть у настоящего мужчины.

– Ты могла бы оказать мне помощь в одном деле, – продолжал император, пристально изучая лицо Зои.

Она не могла бы с уверенностью сказать, умеет ли он читать ее мысли. Михаил был истинным византийцем. Проницательный, хитрый, он подмечал все вокруг. Однако в данный момент на его плечах лежала тяжелая ноша – разруха и упрямый, непослушный народ, которым необходимо управлять. Люди были слепы, они не осознавали, что над ними нависла новая реальная угроза, или же просто боялись в это поверить.

После смерти Виссариона Зоя начала менять отношение к политике. Все еще существовала опасность предательства, и если бы она узнала, кто и где планировал его совершить, то наказала бы заговорщиков – всех без разбора, даже если бы среди них оказалась ее дочь Елена.

Жаль, что ей не удалось поговорить с Юстинианом до того, как тот отправился в изгнание. Константин так быстро добился изменения приговора, что у Зои просто не было возможности встретиться с молодым человеком.

Нужно узнать, чего хотел от нее Михаил.

– Я сделаю все, что в моих силах, – тихо и почтительно произнесла Зоя.

– Есть люди, услугами которых ты пользуешься… – Михаил тщательно взвешивал каждое слово. – Я бы не хотел, чтобы меня видели вместе с ними, но мне нужны их навыки. Пока необходимо лишь собрать сведения. Возможно, позже понадобится кое-что еще.

– Речь пойдет о сицилийце? – выдохнула Зоя.

Она ждала скорее подтверждения своей догадке, а не ответа на вопрос. Михаил кивнул в знак согласия.

Зоя выжидала, раздумывая. Надо заключить новую сделку, и это хорошо. Она готова была вести дела с кем угодно ради блага Византии, но не собиралась дешево продавать свои услуги. Сицилиец, нанятый ею, оказался доносчиком и двойным шпионом, но он допустил ошибку, которую Зоя заметила и хранила доказательства его проступка в надежном месте, которое он, несмотря на всю свою изобретательность, никогда бы не нашел. Следовало его остерегаться: он был опасен, как ядовитая змея. Зоя понимала, почему Михаил не желал с ним общаться, даже через своих шпионов. Ничего нельзя было скрыть от приближенных к нему евнухов, домашней прислуги и дворцовой стражи, а также от священников, которые слишком часто менялись. Михаилу нужен был соратник, такой как Зоя. Она не уступала ему в уме и изворотливости, но могла быть безжалостной тогда, когда он не мог себе этого позволить. Уж слишком много было претендентов на трон, самозванцев и заговорщиков. Михаил с горечью осознавал все это, и ему оставалось лишь наблюдать за происходящим.

Он наклонился вперед. Сейчас их разделяло совсем небольшое расстояние.

– Мне нужны услуги твоего человека, – тихо произнес он. – Еще не время для восстания. И еще один нужен мне в Риме.

– Я смогу кого-нибудь найти, – пообещала Зоя. – Что ты хочешь узнать?

Михаил улыбнулся. Он не собирался рассказывать ей о своих планах.

– Этот человек должен принадлежать к окружению папы, – произнес император вместо ответа, – и короля обеих Сицилий.

– Он должен быть наделен особым мужеством?

В душе Зои блеснула надежда на то, что император наконец-то готов сражаться. Возможно, Михаил собирается убить самого папу? В конце концов, это враг Византии, а сейчас идет война…

Михаил прочитал ее мысли.

– Я говорю не о том мужестве, о котором ты подумала, Зоя. Те дни остались в прошлом. Сейчас папе довольно легко подберут замену.

В ее глазах появился гнев и еще что-то, похожее на страх.

– В настоящее время король обеих Сицилий представляет для нас реальную угрозу, и только папа способен его сдерживать. Если мы хотим выжить, нам следует пойти на уступки.

– Ты не можешь идти на уступки в вопросах веры, – парировала Зоя.

Ярость обожгла лицо императора, частично скрытое тяжелой бородой. Зоя увидела, как покраснели его скулы. Михаил наклонился к ней еще ближе:

– Нам нужны изобретательность и хитрость, а не бравада. Мы должны, как всегда, настроить одних против других. Я пойду на все, чтобы не потерять Константинополь. Склоню колени перед Римом или, по крайней мере, заставлю его в это поверить, но впредь в моем городе крестоносцы не разрушат ни одного камня, и мои люди не будут платить им дань – у них больше не отберут ни одной монеты, даже самой мелкой.

Глаза императора буравили лицо Зои.

– Сицилия, возможно, будет голодать, и даже, может быть, укусит за руку того, кто ее грабит. Если это случится, мы окажемся в выигрыше. А пока что я буду договариваться и соглашаться с папой, королем Карлом Анжуйским и даже с самим дьяволом, буду кланяться им, если нужно. Ты со мной или против меня?

– С тобой, – мягко ответила Зоя, наконец уловив в его словах тонкую иронию. – Я буду защищать Византию от врагов – вместе с единоверцами или в одиночку. Ты со мной?

Михаил смотрел на нее не мигая.

– О да, Зоя Хрисафес. Можешь положиться на меня. Поверь, я все делаю правильно.

– А я, если пожелаешь, заставлю поработать своих шпионов и посмотрю, что они смогут разузнать, – пообещала она, с улыбкой отступая назад.

Зоя глубоко задумалась. Сицилия восстает против своего короля? Эта мысль не выходила у нее из головы.