Хватая воздух руками, Константин метался по комнате, на стене которой висели прекрасные иконы.

– Пожалуйста, помоги ей, Анастасий! Ее так глубоко ранило предательство! С горя она слегла. Мне кажется, ей все равно, будет она жить или нет. Я сделал все что мог, но безрезультатно. Феодосия – прекрасная женщина, пожалуй, лучшая из всех, кого я знаю. Как мог мужчина бросить жену, с которой прожил столько лет, ради какой-то… мерзкой срамницы со смазливым личиком, только потому что она может родить ему ребенка?

– Да, конечно, я пойду к ней, – ответила Анна. – Но у меня нет лекарства от горя. Все, что я могу сделать, это посидеть с ней… уговорить поесть, помочь заснуть. Но, когда Феодосия проснется, ее боль вернется.

Константин глубоко вздохнул.

– Спасибо, – вдруг улыбнулся он. – Я знал, что ты мне не откажешь.

Феодосия Склерос действительно погрузилась в бездну отчаяния. Эта темноволосая женщина обычно держалась с огромным достоинством. Теперь же она сидела на стуле, уставившись в окно невидящим взглядом.

Анна принесла второй стул и села рядом. Долгое время она не произносила ни звука.

Наконец Феодосия повернулась к Анне.

– Я не знаю, кто ты, – вежливо произнесла она, – и зачем пришел. Я не посылала за тобой и не нуждаюсь в твоих советах. Единственная цель, которую ты преследуешь, находясь здесь, – исполнение своего долга. Я освобождаю тебя от этой обязанности. Можешь идти. Наверное, где-нибудь в другом месте ты принесешь больше пользы.

– Я лекарь, – пояснила Анна, – Анастасий Заридес. Я пришел, потому что епископ Константин очень за вас переживает. Он сказал, что вы – самая замечательная женщина из всех, кого он знает.

– Что проку быть «замечательной»? – горько возразила Феодосия.

– В этом действительно нет никакого проку, – согласилась Анна. – Я и не думал, что вы ищите в этом какой-то прок. Из того, что рассказал епископ Константин, я решил, что вы бескорыстны.

Феодосия медленно повернулась и посмотрела на Анну с легким удивлением, но в ее взгляде по-прежнему не было даже проблеска надежды.

– И что же, это должно меня вылечить? – спросила она насмешливо. – Я не собираюсь быть святой.

– Может быть, вы хотели бы умереть, но в вас недостает гнева, чтобы совершить этот грех, ведь он имеет необратимые последствия. Или же вы просто боитесь физической боли, предшествующей смерти?

– Пожалуйста, перестань оскорблять меня и уходи, – решительно сказала Феодосия. – Я не нуждаюсь в твоих услугах.

И она снова уставилась в окно.

– А вы приняли бы мужа, если бы он вернулся? – спросила Анна.

– Нет! – Феодосия резко втянула в себя воздух и снова повернулась лицом к Анне. – Я горюю не по нему. Я скорблю по тому человеку, каким я его себе представляла. Наверное, ты не сможешь этого понять…

– Думаете, вы – единственный человек, вкусивший горечь разочарования?

– Ты не услышал, когда я попросила тебя уйти?

– Услышал и понял. Слова достаточно просты. Вы сплели руки. Глаза у вас впалые, цвет лица нездоровый. У вас болит голова?

– У меня все болит, – ответила Феодосия.

– Вы пьете слишком мало жидкости. Вскоре начнет увядать ваша кожа, потом, думаю, заболит желудок… Впрочем, вы, наверное, уже испытываете боль. А затем у вас появятся запоры.

– Это слишком личное и тебя не касается, – поморщилась Феодосия.

– Я лекарь. Вы хотите наказать кого-то, нанося вред своему организму? Вы что же, думаете, вашему мужу есть до этого дело?

– Боже мой, как ты несправедливо жесток! Просто бессердечен! – с упреком воскликнула Феодосия.

– Вашему телу нет дела до того, что справедливо, а что – нет, – заметила Анна. – Я не могу избавить вас от сердечной боли, как не могу избавить от нее самого себя. Но могу излечить ваше тело, если вы мне поможете.

– О, так дай мне травы и уходи, оставь наконец меня в покое! – с нетерпением выпалила хозяйка дома.

Но Анна оставалась рядом с Феодосией до тех пор, пока та не уснула. А потом пришла на следующий день. Целую неделю она являлась к Феодосии ежедневно. Потом – через день-два. Боль в душе пациентки никуда не делась, но немного притупилась. Они говорили на разные темы – редко на личные. Обсуждали искусство, философию, пристрастия в еде, литературу и делились мыслями.

– Спасибо тебе, – сказал Константин Анне месяц спустя. – Твоя доброта и кротость помогли душевной ране Феодосии затянуться. Возможно, со временем Господь окончательно ее излечит. Я искренне тебе признателен.

Анна видела, как глубоко было горе Феодосии: она была унижена и раздавлена. Анна прекрасно понимала, почему этой женщине не хочется продолжать общение с ней. Это было все равно что снимать повязку с раны, чтобы посмотреть на ее состояние. Разумнее дать ей возможность зажить под повязкой.

Молча выслушав благодарности Константина, Анна сменила тему.