Джулиано отдал икону папе римскому. Венецианец предпочел бы вернуть ее Михаилу, но понимал: если он это сделает, Михаилу придется упаковать ее и снова отправить в Рим. Икона может сгинуть в море, особенно в это время года.

Поэтому, когда папский посланник явился к Джулиано, тот немедленно продемонстрировал икону и вручил ее пришедшему, чтобы тот отвез ее в Рим в дар от Венецианской республики. Дандоло сказал, что отбил икону у пиратов. Конечно, никто ему не поверил, но это не имело значения. Они распили бутылочку хорошего венецианского вина, приятно провели время, а затем посланник ушел, унося с собой икону под охраной целого отряда солдат.

Джулиано отправился в Константинополь и прибыл туда спустя шесть недель. Пройдя под парусами вверх по Мраморному морю, против мощного встречного ветра, он был рад, когда наконец бросил якорь в водах Золотого Рога. Знакомые очертания огромного константинопольского маяка, красноватые стены Святой Софии согрели его душу. Однако Джулиано прекрасно понимал: это лишь иллюзия безопасности.

Как только он ступил на берег, начальник порта вручил ему письмо. На нем было написано имя Джулиано и пометка «срочно». Это письмо оставили два дня назад.

Дорогой Джулиано!

Через моего доброго друга Аврама Шахара я нашел родственницу твоей матери. Однако время не ждет. Она стара и очень слаба. Я навестил ее, и, боюсь, ей осталось совсем немного.

Она рассказала мне правду о твоих родителях, и я могу повторить тебе все лично, но было бы гораздо лучше, если бы ты услышал все из ее уст. Это принесет мир и покой ее душе.

Уверяю, это история, которую ты хотел бы услышать.

Анастасий.

Джулиано поблагодарил начальника порта и вернулся на свой корабль. Он передал командование своему помощнику и, даже не дав себе труда переодеться, сразу отправился к Анастасию.

Евнух стоял в дверях своего дома и разговаривал со Львом. Повернувшись, лекарь заметил Джулиано, и его лицо просияло от удовольствия.

Дандоло шагнул вперед и схватил Анастасия за руку, забыв на мгновение, насколько тот нежнее его. Опомнившись, венецианец ослабил хватку.

– Ты не представляешь, как я тебе благодарен!

Анастасий отступил на шаг, по-прежнему улыбаясь. Он оглядел Джулиано, его видавшую виды кожаную одежду со следами соли.

– Мы должны отправиться сегодня вечером. Это будет нелегкое путешествие, – виноватым тоном заметил евнух. – Но не стоит его откладывать.

Джулиано не пугали предстоящие трудности, но он рад был возможности отдохнуть хотя бы пару часов.

– А что, Симонис заболела? – спросил венецианец.

– Она решила жить отдельно, – слабо улыбнулся Анастасий. – Иногда она приходит днем.

Евнух больше ничего не добавил, но Джулиано почувствовал, что эта тема причиняет Анастасию боль.

В сумерках друзья отправились в путь. Джулиано был очень взволнован. Ему не терпелось услышать рассказ пожилой монахини, но одновременно он боялся разрушить хрупкую защиту, которую воздвиг в душе против истории, поведанной Зоей.

Чтобы отвлечься, Джулиано рассказал спутнику об иконе, о том, как украл ее у Виченце и заменил картиной, и о том, что, как ему рассказывали, произошло, когда с нее сняли покров в присутствии кардиналов и самого папы римского. Друзья так хохотали, что несколько минут не могли отдышаться.

Затем дорога сузилась, им пришлось ехать друг за другом, и разговоры стихли.

Наконец, усталые и продрогшие, друзья прибыли в монастырь. Как только они выпили горячего отвара и отчистили одежду от дорожной грязи, Анастасий попросил разрешения повидать Евдоксию.

Старушка едва дышала; не оставалось сомнений, что дни ее сочтены. Но, увидев Джулиано, она обрадовалась, тотчас узнав его, и эта радость преобразила ее лицо, придала ей сил.

– Ты так похож на мать! – прошептала Евдоксия, касаясь его лица тонкими пальцами.

Племянник сжал в руках ее холодную кисть. Она рассказала ему все то, что поведала Анастасию. Джулиано не стыдясь рыдал над судьбой своей матери, раскаиваясь в том, что плохо думал о ней и о Евдоксии.

Венецианец оставался с тетей почти всю ночь, лишь на рассвете на цыпочках вышел от нее и вернулся в отведенную ему келью.

Он встал поздно и присутствовал на богослужении вместе с монахинями. Джулиано не знал, чем отблагодарить свою родственницу. Он снова неотлучно сидел у ее постели, кормил и поил ее и все время рассказывал о своей жизни, о морских путешествиях, особенно о посещении Иерусалима.

Джулиано было очень трудно покидать монастырь, но силы постепенно оставляли старушку, и он понимал, что ей нужен покой. Теперь на ее лице блуждала спокойная, умиротворенная улыбка, которой не было в день их приезда.

И самое главное – правда потрясла венецианца до глубины души. Оказывается, мать любила его. Рана в его душе исцелилась. Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить Анастасия?

Они с евнухом отправились в обратный путь, снова ехали друг за другом вниз по узкой тропинке, и Джулиано был рад возможности погрузиться в собственные мысли. Всего за один день из брошенного, нелюбимого ребенка он превратился в горячо обожаемого сына, ради которого мать пожертвовала всем, что у нее было.

Теперь его византийским наследием была глубокая, страстная, бесконечная, беззаветная любовь. Кого еще так обожали? Джулиано был рад, что в темноте Анастасий не видел его слез. Они ехали след в след по узкой тропинке и не могли вести беседу.